Какой чёрт понёс его на эту берёзу, не понятно ему до сих пор! Нет, для чего он туда полез, понятно: уж больно интересно было заглянуть в дупло, в которое, заметив его приближение, юркнула красавица -белка Конечно, нужно было постоять тихонько возле дерева, дождаться появления хозяйки дупла и сделать несколько памятных снимков. Но все мы умные задним умом! Желание оказаться совсем рядом с беличьим гнездом пересилило все мысли об осторожности и он сунув камеру в карман, воодушевлённо вскарабкался к дуплу.
Хозяйка дупла, не дождавшись гостя, вылетела рыжей молнией, скакнула с ветки на ветку и пропала из виду. Наивно было-бы надеяться, что пугливый зверёк останется позировать перед объективом, но так-бы хотелось! Вздохнув с сожалением, он, держась одной рукой за ветку, а другой вытащив фотоаппарат, попытался нажать на кнопку выдвижения объектива. Но лакированный алюминий не слушался натруженных подъёмом пальцев, выскальзывал из ладони, дёрнулась на помощь рука, держащаяся за ветку и произошло то, что происходит с человеком, потерявшим равновесие - он сорвался!
Когда он очнулся и открыл глаза, то увидел синее-синее небо между веток и устремлённые вверх стволы деревьев. Он лежал на спине, трава щекотала его щеку, горели оцарапанные кисти рук, гудела голова,но больше болей не было. Память выдала картинки произошедшего, стремительное мелькание веток перед глазами, быстые безжалостные удары в спину и, наконец, невыносимая, закрывающая всё небо звёздной чернотой боль
Приподнявшись на локтях, он оглядел себя. Крепкая ткань куртки и брюк почти не пострадали от падения. "Дёшево отделался!" -затеплилось в душе. Надо вставать! Повернуться на живот, подняться на руках, подтянуть ноги и встать! Послушные руки повернули тело на бок,ещё по инерции поворачивали дальше , но уже холодящее оощущение страха перехватывало горло! Ноги, собственные ноги не участвовали в подъёме! Их как-будто не было! Он их не чувствовал! Судорожно хватал он свои бёдра, коленки, пальцы рук спускались всё ниже, сжимая мягкие, вялые мышцы. Мышцы не сопротивлялись, потому-что не чувствовали никакой боли, они не чувствовали совсем ничего!
У него отнялись ноги! Мог быть повреждён позвоночник, или что-то случилось со спинным мозгом и теперь ноги потеряли чувствительность! Жаркая волна прошла от головы до пояса и пропала в бесчувственных ногах. Мгновенная слабость заставила откинуться назад, тёмные круги в глазах закружили трепещущие вверху ветки и опять навалилась чернота.
Потом опять было небо, ветки и стволы. Листья трепетали, деревья качались, с шумом пролетали птицы - вокруг продолжалась прежняя жизнь. Внешне ничего не изменилось. Но это уже был другой, не весёлый, наполненный светом и радостью жизни мир, а мир равнодушный и даже враждебный! Вызывающий пронзительное чувство одиночества, чувства, от которого хочется закричать! И он закричал! Но не услышал себя! Горло тоже не подчинялось ему! Оно сжималось от боли, точками пропуская хрипящее дыхание, но не издавало никаких звуков. От удара или болевого шока, но в любом случае он не мог кричать! Не мог даже шептать! Он не мог позвать на помощь!
Нужно было ждать, пока его найдут. Пока какой-нибудь решивший прогуляться по леску, подышать свежим воздухом или, ещё зачем оказавшийся поблизости,не заметит его. Но когда это случится? Это не парк посреди города, где люди не редкость. Это окраина, редкие частные домики были далеко отсюда. Да, теперь это казалось далеко, не то что пару часов назад, когда он выходил на "фотоохоту" в соседнюю с его домом лесополосу. Может случиться, что никто и не появится за весь день! А сколько он сможет тут лежать, сколько он выдержит, не потеряет-ли он опять сознание? И что у него внутри, нет-ли повреждений? Может он их сейчас просто не чувствует только из-за общей потери чувствительности? Но что он может сделать? Он не может идти! Чудом не переломанные, оставшиеся целыми его ноги ничего не чувствовали, он не мог на них даже встать!
Отчаянно оттолкнувшись руками, он всётаки сделал попытку! Плечи и грудь приподнялись, но ватные безвольно лежащие ноги не выполняли посылаемых им отчаянных приказов. Руки подогнулись и упав лицом в траву, он несколько секунд плакал от бессильной злобы и отчаяния.
Слёзы облегчили его и даже несколько успокоили. А что если попробовать ползти? Руки же целые и могут тащить! Переворачиваемся на живот, протянули руки, приподнимаемся на локтях и тянем всё тело вперёд, снова руки протянули и перекатываясь на локтях упрямо тянем себя дальше! Вот уже и несколько метров преодолено! Можно и припасть к земле, полежать, переводя дух. Снова несколько метров батерфляя посуху и опять бессильно лицом в пыльную растительность.
Апхчи! Чёрт! Сколько же тут пыли! Когда идёшь ногами, то ничего не замечаешь, а тут носом в землю и вся пыль твоя! Ну ладно, почихали и хватит, надо шевелиться! Всё тем же единственно возможным способом!
Вот-же незадача! Не к месту чёрт помянут! Не так он понял! Пыль, конечно, щекочет в носу, постоянно тянет чихнуть, но пыль всётаки лучше, чем то, что будет сейчас! А сейчас будет мокро, грязно и скользко! Потому что эти капли не что иное, как начавшийся дождь! И если хорошо скользят живот и ноги, то пытаются проскальзывать и локти. Они скользят и ты остаёшься на месте, бесцельно теряя силы. А деревья уже позади и ничего сверху от дождя не защищает. Возвращение назад , под спасительный зонтик какого-нибудь дерева означает потерю сил, да ещё и кто его знает, когда он кончится, этот дождь? Нужно двигаться! Ползти, плыть, уж как получится, но не останавливаться!
И он двигался. Поначалу инстинктивно огибая появляющиеся лужи, но очень быстро поняв, что это не в его силах, полз уже напролом, как крокодил по болоту.
Полз, пока не почувсвовал резкую боль в кисти руки и не увидел кровь текущую из раны. Подлый кусок разбитой бутылки, распоровший ему ладонь, он заметил слишком поздно. Кровь сочилась непрерывно, её нужно было остановить, он зажимал рану рукой и лихорадочно думал, что делать? Нужно было чем-то перевязать кисть, но чем? Прижав ладонь раной к груди он мучительно искал по карманам что-нибудь подходящее. В одном из карманов брюк он, наконец, нашёл носовой платок, мокрый и грязный, но другого у него не было! Одно рукой, помогая себе зубам, он обмотал окровавленную кисть и затянул узел. Это было всё, что он мог сейчас сделать!
Ползти становилось труднее. Земля раскисала всё больше , раненная кисть не могла хвататься за пучки травы и тянуть как прежде, отзывалась болью при каждом резком движении. Но он двигался!
Дождь постепенно прекратился, не поливал сверху, но это уже мало помогало. И всётаки половина пути уже была позади.
Он это понял, коснувшись камней насыпи железнодорожного полотна. Ветка железной дороги проходила недалеко от его дома, как раз где-то посередине между домом и лесополосой. Насыпь означала то, что осилена половина пути, и ещё то, что теперь надо будет карабкаться вверх, по камням этой насыпи. Раньше эти камни не были проблемой, здоровые, сильные ноги легко взлетали наверх, в два прыжка перепрыгивали рельсы и всё! Сейчас предстояло проделать этот путь ползком.
Острые камни впивались в локти, ссыпались вниз, руки теряли опору и он уже несколько раз в кровь ударялся лицом. К счастью насыпь не была сильно высокой и он всё-таки смог вскарабкаться. Лежал, вдыхая запах железа, мазута и ещё чего-то так присущего железной дороге. Отсюда хорошо был видел его дом, такие знакомые, родные окна, красная черепичная крыша, даже телевизионная антенна на ней. Эх если-бы можно было послать на неё сигнал:"Помогите! Я здесь, рядом! Заберите меня!" Увы! Нечем! И мобильник тоже дома забыл! Не нужен, вроде был! Фотоаппарат взял, а мобильник нет! Как-бы было просто, пару кнопок нажал и за тобой прибегут и спасут! Однако телефон был далеко и надеяться приходилось только на свои силы!
Надо было переползать через рельсы. Здоровой рукой, локтями схватиться за рельс, подтянуться, толкнуться и перевалить тело через рельс. Теперь зацепиться за другой рельс, подтянуться. Но что это за свисток? И этот чётко ощутимый стук вагонных колёс! Поезд! Так редко проходящий здесь состав из нескольких платформ, толкаемых небольшим тепловозом, перевозящим грузы для нескольких заводиков к которым и ведёт эта ветка. Состав уже близко и машинист вряд-ли сразу заметит лежащего между рельсами человека. Такого-же чёрного как мокрые камни насыпи. Да ещё в этом проклятом камуфляже! Столько раз сослужившем верную службу, а теперь совсем некстати делавшим своего хозяина незаметным!
Теперь уже не было никаких чувств, кроме отчаянья и инстинкта самохранения. Позабыты были все боли, обе руки схватиллись за рельс, рванули тело на постукивающее железо, локти гребанули по камням, ещё раз , плечи из последних сил крутанули тело, увлекая бесчувственные ноги почти из под самых колёс.
Вагоны один за другим простучали мимо, промелькнули красные огни фонарей и снова ничего не слышно, кроме хрипа надсаженного горла и бешеного стука сердца. Руки продолжали судорожно прикрывать лицо от камней , зажмуреные глаза не хотели открываться, но осознание спасения от опасности постепенно расслабляло мышцы. Снова пришла боль, всё тело болело, каждым своим сантиметром, только ноги, тоже все в ссадинах и кровоподтёках не чувствовали боли, вызывая страшное ощущение их отсутствия.
Стояла тишина. Не слышно было ни человеческого разговора, ни шума машин. По прежнему он был один на один со своей бедой, и только он один мог себе помочь.
Из разорванных рукавов куртки виднелись локти, платок на руке был весь в крови, каждое движение сопровождала боль, но он полз. Если бы кто увидел его со стороны, то содрогнуся-бы от этой жуткой картины! Но он не смотрел на себя! Он двигался, метр за метром, вытирая солёный пот, лезущий в глаза и смотрел в сторону своего дома. Крылечко было уже совсем рядом, всего несколько метров оставалось до него.
Когда выскочила собака. И подбежала к нему. Это была соседская собака, небольшая дворняжка, почему-ть не любившая его так, как только может не любить глупое собачье существо. Остановившись в нескольких метрах, дворняжка оскалила зубы и зарычала. Что он мог сделать, беспомощный , не стоящий на ногах, весь израненный и измученный? Он полз, полз, оставляя кровавые следы теперь уже на асфальтовой дорожке возле дома. Осмелевшая собака забежала сбоку и схватила за ногу. Боли не было, нога её не чувствовали, но она не могла и отбиваться, собачьи клыки рвали штанины, уже текла кровь и ничего нельзя было сделать! Взмахи рук на миг отпугивали, но затем атаки опять продолжались. Пока рука не схватила ведро, стоящее на крыльце и не ударила ненавистную тварь. Собака взвизгнула от неожиданнности и отпрянула. Несколько ударов ведром об асфальт, лай собаки и вырастающая в глазах фигура подбегающего соседа - ведро упало и колокольным звоном несколько раз прорвалось сквозь вату наваливающегося забытья.
Далёкий колокол ударил ещё пару раз и замолк. Слышался только шум ветра в верхушках деревьев и шлепки крупных капель. Промозглый позднеосенний дождь наконец-то прекратился. Голые ветви деревьев брезгливо сбрасывали с себя его остатки, небо просветлело и то тут, то там начали попискиваь птички. В открываемую балконную дверь ворвался свежий запах дождя, прелых листьев, аромат увядающей, но жизнеутверждающей природы. Осторожный шаг через порог, потом костыль, вторая нога и, наконец, он твёрдо стоит обоими ногами на плитке балкона, делает ещё один шаг и по привычке хватается за поручень. Да, ноги ещё не набрали свою силу, потерянную за несколько месяцев на больничных койках, но он старался держаться. Свежий воздух придавал бодрости, голова стала легче и он сразу-же посмотрел в сторону лесополосы. Совсем и не широкая, сейчас, когда нет летней буйной листвы, можно насквозь, между деревьями легко различить тёмную полосу проходящего по другой стороне шоссе. И даже ту памятную берёзу, кажется можно разглядеть. Такое, на первый взгляд, маленькое расстояние! Не больше полукилометра. Но с каким трудом, иногда, даются эти метры! Как много было пережито на этом пути, длиной в 500 м. Всего 500м!