Вокзал - самое удивительное место на свете. Столько там всего невероятного стоит, валяется; все гудит, табло обмениваются названиями и направлениями маршрутов поездов. Двери открываются и закрываются, сигареты бросаются в спешке на пол. Шум, суета... А сколько там обуви!
Одни, черные ботинки 46 размера шли, стаптываясь внутрь, и шаг их был тяжелый. Они были не новые, но другого выбора, кроме как стаптываться внутрь у них не было и не будет. Они принимают жизнь такой какая она есть, и несут эту нелегкую ношу молча, без претензий к кому-либо, выдав свое смирение за оправдание к бездействию: мол, другого выбора нет!
Другие, открытые босоножки на высокой платформе, шли так, будто извинялись за то, что всех раздражают, настолько неуклюж и самолюбив был их шаг. Высокомерные пустышки, выдающие себя непонятно за кого, а главное непонятно зачем.
Немного ранее здесь бегали и собирали крошки две мышки. Да-да, две храбрые мышки, они не реагировали на стоящий гул и скрип проходящих поездов, и бегали по определенным траекториям, от крошки к крошки, и количество этих прямых было неограниченным, до тех пор, пока на платформе не начали появлятся все эти туфли и ботинки.
А вот кеды, идут так в припрыжку, как бы пританцовывая. Серые, выцветшие кеды, такие безликие, ступают мягко на носок, а потом как бы перекатываются на пятку, и выходит плавная походка. Им хочется проявить себя, но они не знают как, а потом им уже ничего не хочется, и остается лишь эта безликая походка в припрыжку, с претензией на что-то грандиозное.
Обуви все прибавлялось и прибавлялось. Поезд опаздывал на добрых пятнадцать минут...
"Уважаемые пассажиры! В связи с несчастным случаем - поезд задерживается" - объявил женский голос через громкоговоритель. "Ох! Ах! О нет!" - послышались со всех сторон недовольные возгласы туфель, кроссовок и другой обуви, ожидавшей прибытие поезда. "Эх, ну и ладно! Подумаешь! У меня всего лишь изменился порядок дня, а у кого-то этого распорядка дня никогда больше не будет!" - подумали одни коричневые ботинки с слегка стертыми носами, спускаясь по ступенькам вниз, покидая вокзал. Решение пришло само собой: необходимо перенести встречу, на которую так не хотелось идти, на другой день.
После полудня на небе стали собираться серо-черные тучи... Коричневые ботинки ритмичным и стремительным шагом шли на работу, но в этом ритмичном шаге чувствовалась какая-то подавленность и унылость. Стрелки на часах привычно отсчитывали секунды, становившиеся прошедшим временем. Особенно страшно было слушать часы ночью, когда все затихало, успокаивалось, погружалось в дрему, тогда казалось, что это не стрелки тикают, это жизнь уходит безвозвратно, маленькими секундными шажками. Тик-так, тик-так, тик...так... Как тогда, в детстве, Мине казалось, что она слышит чьи-то шаги за шифонером. "Наверное, это мамины туфли" - думала девочка, представляя как за дверцами шифонера собираются туфли и обсуждают последний выход в свет фиолетовых туфелек с бантиками по бокам на низком каблуке.
Ну, не томите! Рассказывайте! Как прошла встреча? Где вы были? О чем говорили? Еще встретитесь? - тараторили красные туфли, тоже на низком каблуке. Они выходили в свет редко, в особые случаи, чаще всего на чьи-то дни рожденья или на майские праздники, и встречались практически с одними и теми же туфлями и ботинками. Поболтать там особо было не с кем, все вели себя сдержанно и по-своему изыскано. Поэтому красные туфельки всегда с нетерпением ждали историй от другой обуви, которая чаще чем они покидала шифонер.
Мы были в кино, что рассказывать? Там же темно, особо не поговоришь, только если на счет фильма... - спокойно отвечали фиолетовые туфельки с бантиками.
Но последний сеанс в кино до 23:00... а домой вы пожаловали в час ночи? - вопросительно-строго прокомментировали черные туфли-ботиночки, женский вариант мужских ботинок, которые каждый день ходили на работу, и никогда не были в кинотеатре.
Ну, да! - смутились туфли с бантиками: мы решили после кино прогуляться, дождя-то не было и тепло...
Ага, значит прогуляться? - уточнили черные замшевые туфли на высоком, но устойчивом каблуке, которые вот уже два года как никуда не выходили. Чаще всего их надевали на похороны, в комбинации к черному строгому, с воротничком и с тонким пояском бархатному платью, но вот уже два года как никто не умирал.
По проспекту Мира? - перебили красные туфли на низком каблуке.
Да, - подтвердили туфельки с бантиками по бокам.
Но там же совсем темно, свет от фонарей еле пробивается через ряды деревьев... - возмутились черные замшевые туфли: вы могли пострадать...
Как романтично! - не унимались красные туфли.
А потом мы сидели во дворе на скамейке и разговаривали. Вот и все!!! - быстро сказали фиолетовые туфли с бантиками. И всем сразу стало ясно, что своими обсуждениями они разбудили маленькие белые босоножки с красными цветочками, которые спали тут же в отдельной коробочке. Фраза "Вот и все" - была выбрана туфлями специально, как сигнал к тому, что все расспросы, ссоры должны немедленно прекратиться, потому что маленькие белые босоножки с красными цветочками были еще слишком маленькие для некоторых вещей и событий, которые обсуждались взрослой обувью. Всего утоить не получалось, босоножки были очень любознательными, поэтому и была придумана эта фраза...
За окном совсем стемнело, тучи все плотней и плотней нависали над городом. Гром раскатами предупреждал о неизбежности трагедии, которая произойдет. Коричневые ботинки с слегка потертыми носами вписывали в журнал время своей смены, с 15:00 до 20:00, дата, подпись. Дежурный расписался в соседней графе и пожелал удачно добраться домой. И тут ботинки замерли...за какие-то пять минут, пока открывался зонт, на улице сплошной стеной шел ливень. Не видно было ничего на растоянии метра.
Ох, нет, очень нужно домой! - с благодарностью ответили коричневые ботинки с слегка потертыми носами. "Двадцать минут и мы дома" - подумали они про себя.
Но белые кроссовки, 43-го размера, не справились с управлением машины, и коричневые ботинки разлетелись в разные стороны.
Секунды больше не становились прошедшим временем. Жизнь ушла маленькими секундными шажками. Тик- так, тик- так, тик...так...