- А то, ты будешь ещё три часа собираться и мы можем опоздать на студию.
- Ты преувеличиваешь - говорит она и потягивается. Я целую её шею.
- Почему ты не фотографируешь разную гадость как известные и востребованные фотографы?
- Я просто не вижу в этом ничего... Я считаю, что у каждого человека должна быть невидимая граница дозволенного, если ты понимаешь о чём я. Если человек снимает собственное дерьмо на блюдечке а потом ещё выставляет это на показ, считая себя гениальным творцом, то по-моему таких людей надо изолировать. Должны же быть какие-то рамки, иначе мы просто превратимся в животных, помешанных на низменных инстинктах. Меня никогда не привлекал вид человеческого отребья, в отличии от многих фотографов. Большинство просто пытается шокировать зрителя или поделиться своей болезнью с окружающими и это становится нормой. Я считаю, что это недопустимо, то что творится в наше время. Когда один подросток выкладывает так называемое арт-хаусное кино, где один мужик убивает под музыку другого, после чего насилует его труп, и это теперь называется искусство! А другие четырнадцатилетние пацаны смотрят это и комментируют, мол фильм не очень, мы не нашли в нём смысла.
- Может у автора такое видение современного общества.
- Хреновое видение, раньше бы за такое по меньшей мере отправили в ссылку.
Чему мы учим будущее поколение? А как же культурная революция? Для чего была реформа образования? Когда сейчас дети с детства учатся по интернету убивать и насиловать, это нормально? А потом ещё удивляемся, как ребёнок смог убить свою мать, ведь она его так хорошо воспитывала.
Вот представь приходит группа людей на красивую поляну, зеленеет трава, поют птицы, в траве ползают букашки, всё вокруг благоухает свежестью. И кто-то говорит, смотрите какая красота, это надо обязательно снять и все начинают фотографировать, кто пейзаж, кто насекомых. Но всегда попадётся один, который скажет: я не такой как все, у меня другое видение происходящего. Он обязательно отыщет кучу говна под каким-нибудь кустом и примется снимать её со всех ракурсов. - Вот видите я всегда знал, что не может быть всё идеально, среди вашей красоты всегда найдётся место для дерьма. - скажет он показывая свои фотографии. - Нельзя просто взять и закрыть на это глаза, ведь это дерьмо существует, вот посмотрите с другого ракурса. Я покажу вам мир своими глазами.
И таких людей становится всё больше, они постоянно ищут спрятанное дерьмо среди красивой поляны и пытаются показать его другим. Хотя многие возможно и не желают не то что бы видеть это но и знать о его существовании.
Понимаешь, можно всю жизнь прожить на поляне, любуясь красотой пейзажей, а можно всю жизнь искать дерьмо, пытаясь доказать другим, что оно существует, а они просто не замечают его, отвлекаясь на прелести жизни. Выбор за каждым из нас.
- А ты уже сделал свой выбор?
- Всё не так просто, в подростковом возрасте я сам хотел снимать фильмы, в которых показывалась бы вся грязь нынешнего существования. И ещё удивлялся, как люди живут не замечая того, что творится вокруг. Но со временем я понял, что не стоит портить собственноручно свою жизнь, есть множество людей, которые это сделают за тебя, не спрашивая твоего разрешения. Поэтому, в глубине души, я хочу показать всю красоту жизни в своих работах, но боюсь нынешнее испорченное общество ещё не готово к этому.
Возможно я грешный праведник или праведный грешник, нельзя с уверенностью что-то утверждать.
Мы подъезжаем к зданию, где находиться студия и поднимаемся наверх.
- А здесь мило - говорит Аня - рассматривая интерьер студии.
- Моя любимое место, постоянно здесь снимаю.
- Очень уютная, где можно вещи положить?
- Где хочешь, готовся, а я пока займусь светом.
Аня прихорашивается перед зеркалом, я тем временем настраиваю мощность вспышек и подготавливаю фон.
- Я готова.
- Хорошо, становись сюда - говорю я указывая пальцем на центр белого фона.
- Как мне стать?
- В пол оборота, ага и левую руку положи на бедро. Я делаю снимки, периодически поворачивая её и поправляя её волосы.
- Теперь присядь. Она приседает. На ней короткое клетчатое платье серо-белого цвета.
- Так? - спрашивает она и разводит колени в стороны, демонстрируя белые трусики. Я чувствую как в моих штанах начинается движение.
- Нет, так ещё рано. Повернись ко мне боком и обхвати ноги руками.
- Тебе не нравятся мои трусики? - произносит она похотливым голосом.
- Они меня отвлекают, я не могу так работать, давай сначала сделаем серьёзные фотки, а потом уже займёмся развратом.
- А может наоборот? - спрашивает она и обнажает одну грудь.
- Мы же только пришли, вот извращенка. Я делаю пару снимков.
- Если тебя смущают мои трусики, то я могу их вообще снять. И она быстро снимает их и бросает на диван.
- Вот это я понимаю, если бы все модели вели себя так.
- Я тебе дам модели, размечтался.
- Теперь давай на пуфике. Я подвигаю белый пуфик.
- Садись. Аня садиться так, что я вижу её набухшие от возбуждения половые губы.
- Ого - произношу я и фотографирую её с разных ракурсов. - Теперь сделаем крупный план твоего клитора.
- Вот же. Зачем тебе такая фотка?
- Повешу её над кроватью и буду гонять лысого когда тебя нет рядом.
- Вот дурак, подойди поближе - тихо произносит она. Я слушаюсь.
Она расстёгивает мой ремень, потом ширинку и достаёт мой член, мгновение и он оказывается у неё во рту. Через пару минут я снимаю с шеи фотоаппарат и убираю его в сторону.
- Ложись животом на пуфик - командую я. Приподнимая низ платья я вхожу в неё сзади. Ощущения просто божественные, но поза оказывается не очень удобной и поэтому через какое-то время мы перемещаемся на диван, по пути снимая с себя всю одежду. Аня остаётся в одних босоножках. Она лежит на спине, задрав ноги вверх, я держусь за её каблуки и трахаю её в ритм музыки, которая звучит по радио.
- Хорошая фотосессия выходит.
- О да.
Закончив предаваться плотским утехам мы развалились на диване.
- У нас ещё есть час времени, давай фоткаться - говорю я немного придя в себя.
- Что мне одевать?
- Ничего, тебе и так хорошо, а вот я пожалуй оденусь.
- Но я же мокрая и красная.
- Ничего страшного, это же для домашнего просмотра.
- Что, фапать будешь?
- Не исключено - улыбаюсь я. Аня поправляет причёску и садится на стул, который я поставил вместо пуфика.
- У тебя есть салфетки?
- Да, а что?
- Протри письку, а то на ней белые следы от смазки.
- Пошляк. Минутку.
Она достаёт из сумки салфетку и тщательно вытирает ей между ног.
- Я готова.
Я делаю снимок, на нём милая девушка с совершенно невинным взглядом, и всё бы ничего если бы она не была голой и не отодвигала половую губу в сторону, демонстрируя клитор. Верх картинки как-то не вяжется с низом.
- Теперь стань на колени на стул ко мне задом и нагнись вперёд. Во, вот это бесстыдница, так бы и трахнул твою попку.
- Так что тебе мешает?
- Ну во-первых мне надо отдохнуть, а во-вторых у нас осталось мало времени, скоро придёт следующий фотограф и мне не хочется, что бы он оборвал наш процесс на самом интересном месте.
- Ну как хочешь.
- Так, теперь просто стань, стул отодвинь в сторону. Вот это фигура, вот это формы - восхищаюсь я.
- И не говори, повезло тебе - улыбается Аня.
- Теперь повернись задом. Отлично. И раздвинь руками попку. Яркая вспышка.
- Ой хорошо, умница. Теперь присядь. Теперь ляг. Замечательно. Я только и успеваю давать указания, которые она с покорностью выполняет. Затвор моего фотоаппарата клацает с сумасшедшей скоростью.
- Снимай босоножки.
- Ты хочешь, что бы я осталась в чём мать родила?
- Вот именно.
- Но я буду стесняться, - с иронией говорит она.
Я продолжаю фотографировать её во всех мыслимых и немыслимых позах, пока у нас не остаётся пять минут времени.
- И всё, сворачиваемся, одевайся быстрей проказница.
- Я так и не успела сфотографироваться в красном платье.
- Сама виновата. Ничего, в следующий раз всё успеем, если не будешь приставать.
- Я? Ты что! Я же приличная девушка, никогда в жизни.