Кабинет губернатора Рудольфа Францевича Гольдбаха был воплощением сдержанной власти: полированный стол размером с теннисный корт, портреты предшественников в золоченых рамах, тяжелые портьеры, сквозь которые с трудом пробивался утренний свет. Но сам Гольдбах не чувствовал себя хозяином в этом кабинете. Он чувствовал себя капитаном на мостике корабля, который плывет по незнакомым, кишащим пиратами водам, а карты ему подсунули старые и, похоже, фальшивые.
На стол ему легла тонкая, но емкая папка. Секретарь, бледный молодой человек, почтительно пояснил:
- Первый аналитический отчет по новой городской службе, Рудольф Францевич. "Зоополиция". Статистика за три дня с момента учреждения.
Гольдбах раскрыл папку. Его глаза быстро скользили по цифрам. Количество выездов, составленные протоколы... Потом он дошел до графы "Задержано". И кровь отхлынула от его лица.
- Тысяча пятьсот семьдесят три человека? - он поднял глаза на секретаря, не веря. - За три дня? Это что, эпидемия жестокости к животным прокатилась по городу?
- Судя по всему, они работают очень... скрупулезно и слишком эффективно... - неуверенно пробормотал секретарь.
- Ну и где они? - Гольдбах ткнул пальцем в отчет. - Где эти полторы тысячи человек? В каких КПЗ? Отчеты из всех полицейских участков одинаковы - КПЗ пусты! Неужели у этой конторы свои камеры? Но где они могут разместить такой объем? Или их уже всех оштрафовали и отпустили? А где те, кого отправили на работы по очистке города? Где те, кто задержан на пятнадцать суток? Я не вижу здесь никаких данных об исполнении наказаний! Только аресты!
Секретарь молчал, беспомощно опустив голову. Гольдбах встал, его сдержанность дала трещину.
- Вы понимаете, что это? Это же чистейшей воды самоуправство! У нас тут появилась то ли частная полиция, то ли частная армия! И принадлежит она "Хундланд"! Кто, черт возьми, подписал указ о ее учреждении?
- Прошлый губернатор... за неделю до... своего печального ухода, - тихо сказал секретарь.
У Гольдбаха похолодело внутри. Цепочка выстраивалась слишком четко. Смерть предшественника, странный указ, новая силовая структура с непонятными полномочиями.
- Срочно вызовите ко мне начальника городской полиции и начальника центрального департамента! Немедленно!
Вскоре в кабинет вошли двое: начальник полиции, матерый дядька, бывший афганец с мертвыми глазами, и полковник Орлов, чье лицо выражало привычную уставшую готовность ко всему.
Гольдбах, не предлагая сесть, выложил им отчет.
- Объясните мне это! Где полторы тысячи задержанных вашими новыми "коллегами"?
Начальник полиции взял папку, пробежался глазами по цифрам и нахмурился.
- У нас нет данных, Рудольф Францевич. Они действуют автономно. Задержанных в наши КПЗ не доставляют.
- Это я и без вас уже выяснил!.. А вот куда они их доставляют, вам известно? - голос Гольдбаха зазвенел, как натянутая струна. - У них своя тюрьма? Свой ГУЛАГ в подвалах "Хундоскрёба"? Вы понимаете, что это заговор? Диверсия! Да что там - это классический захват власти... Я требую ответов!
Орлов тяжело вздохнул.
- Рудольф Францевич, формально они действуют в рамках подписанного указа. Мы не можем просто так прийти с проверкой. Нужны основания.
Гольдбах с силой ударил кулаком по столу. - Пропажа полутора тысяч граждан за три дня - вам не основание? Или вы ждете, когда они займут этот кабинет, а меня тоже куда-то увезут и, кстати, с вами в придачу?!
Начальник полиции, не моргнув глазом, парировал:
- Рудольф Францевич, мы не можем действовать в обход процедур. Указ подписан предыдущим главой зональной администрации. Любая наша проверка будет расценена как превышение полномочий и вызовет ненужный скандал. У "Хундланда" мощные юристы.
- Процедуры? - Гольдбах язвительно усмехнулся. - А где процедуры при содержании полутора тысяч человек без связи с внешним миром? Это уже не процедурный вопрос, а уголовное дело о массовых похищениях! Или вы считаете, что они всех уже выпустили, и эти полторы тысячи человек просто скромно сидят по домам и никому не звонят?
-Да может и звонят, мы ж не знаем! - вставил начальник полиции.
-Уже знаем, Виктор Ерофеевич, уже знаем! Пока я вас ждал - я навёл справки: никто из задержанных дома не объявился!!
Полковник Орлов, до этого молчавший, осторожно вступил:
- Рудольф Францевич, возможно, они используют какие-то старые, заброшенные объекты. Склады, бомбоубежища. Но для точечной проверки нужен предлог. Прямой и законный.
- Предлог? - Гольдбах смерил его взглядом. - У вас что, совсем не осталось оперативников, способных найти такой "предлог"? Или вся ваша полиция уже боится сунуться в тень от "Хундоскрёба"?
В кабинете повисла тяжелая пауза. Начальник полиции смотрел в окно, его лицо было каменным. Орлов, нахмурившись, что-то обдумывал. Именно он, видя полный тупик и понимая, что стандартные методы не работают, сделал ход конем.
- Рудольф Францевич, если открытое расследование невозможно, возможно, стоит начать с неофициального. У меня есть молодой, но очень смышленый новенький в угро, - вдруг сказал Орлов, перехватывая инициативу. - Шатанин. Как раз ведет дело, которое, возможно, имеет к этому прямое отношение. Пропал дрессировщик из цирка. И, похоже, след уже вывел на "Хундланд".
Гольдбах замер, его взгляд впился в Орлова.
- Шатанин? Немедленно вызовите его ко мне. Я хочу с ним поговорить лично. И проинструктировать.
Часть 2. Неформальный элемент
Утро Виктора начиналось с небольшого бодуна. Прихлопнув будильник, он не удосужился подняться с кровати. Так и лежал, потягиваясь, ещё толком не проснувшись, но уже представляя, как эффектно подъедет к "Хундланду" на своем бордовом "Бьюике", как войдет в их стерильный офис, пуская пыль в глаза и выуживая информацию. Сонная нега постепенно овладевала всем его существом. Через минуту Виктор захрапел..
Громко и, на удивление противно, зазвонил лежащий рядом на подушке телефон. Звонил лично Орлов.
- Шатанин, бросай все. Немедленно являйся во Дворец Города. Прямиком в кабинет губернатора.
- Губернатора? - Виктор скатился с кровати. - А что я такого натворил?
- Ты не вопросы задавай, а приказ выполняй! - отрезал Орлов и бросил трубку.
Через сорок минут ошарашенный Виктор, в своем мятом джинсовом пиджаке, одетой в спешке наизнанку футболке и с торчащим в левую сторону растрепанным хвостом, торопливо влетел в центральное фойе Дворца Города. Его тут же перехватили Орлов и начальник полиции.
- Слушай сюда, Шатанин, - начальник полиции говорил тихо, но так, что каждое слово вбивалось в сознание, как гвоздь. - Губернатор в курсе дела. Говори только по существу. Не умничай. Не выделывайся. Больше слушай и кивай. Протоколы по Лютикову у тебя с собой?
- В машине, - кивнул Виктор, инстинктивно пытаясь заправить свой джинсовый пиджак в штаны.
Увидев это, начальник полиции больно шлепнул его по рукам своей здоровенной ладонью и выдернул пиджак обратно.
- Совсем с ума сошёл?!!.. Документы принеси. И приведи, ради всего святого, в порядок свою дурацкую прическу, - он с отвращением посмотрел на торчащий из-за левого плеча рыжий хвост. - Ты уже не в цирке, клоун! Здесь Дворец Города.
Виктор судорожно потянулся к затылку, чтобы снять резинку. Но паника и торопливость сыграли с ним злую шутку. Вместо того чтобы аккуратно стянуть ее, он дернул так, что резинка лишь туже впилась в густые пряди, скомкав их в неопрятный пучок. Он попытался просушить под неё палец, но только сильнее запутал волосы.
- Блин, зацепилось! - пробормотал он, сражаясь с собственной шевелюрой, которая внезапно проявила характер строптивого мустанга.
Начальник полиции, наблюдавший за этой борьбой с нарастающим нетерпением, фыркнул. На его обычно каменном лице мелькнула гримаса, в которой читалось и отчаяние, и профессиональное неприятие такого непорядка.
- Да ты как ребенок, ей-богу! - с раздражением выдохнул он. - Дай я!
К изумлению Шатанина и Орлова, Виктор Ерофеевич, гроза всех городских преступников, решительно шагнул к нему. Его крупные, привыкшие сжимать рукоять пистолета пальцы с удивительной ловкостью и аккуратностью погрузились в рыжую гриву.
- Сядь смирно и не дергайся, - приказал он, и в голосе вдруг прозвучали несвойственные ему нотки. - У меня, в конце концов, три дочки. С косичками, бантами и этими вашими... дредами, будь они неладны... А эту фигню, резиночки-змейки, я уже прошел...
С профессиональным видом парикмахера-эксперта он быстрым движением подцепил резинку, аккуратно высвободил несколько запутавшихся волос и без всякого дёрганья снял ее. Затем пригладил ладонью непокорные пряди и, достав из кармана строгого кителя небольшой вощеный гребень (видимо, неизменный атрибут человека, отвечающего за порядок во всем), несколько раз провел им по волосам Виктора, собрав их в более-менее приемлемый, хоть и все равно не уставной, хвост.
- Вот, - он с оттенком брезгливости стряхнул с гребня несколько рыжих волосков. - Теперь хоть с расстояния пяти метров сможешь сойти за сотрудника правоохранительных органов. И запомни: тут главное - не тянуть, а поддевать. Как при разминировании.
Орлов, наблюдавший за этой сценой, прикрыл глаза, словно молясь о терпении. Виктор же, с неожиданно аккуратной прической, смотрел на шефа с новым, почтительным удивлением.
- Спасибо, товарищ начальник, - искренне сказал он. - Я и не знал, что вы... э... такой мастер нетрадиционных методов.
- Молчи, Шатанин, - вздохнул Виктор Ерофеевич, возвращая гребень в карман. - Иди уже. И чтобы ни одного твоего волоска в кабинете губернатора не осталось. А ещё раз появишься как пугало - лично налысо обрею!!
Через минуту Виктора, протащив через приемную на глазах изумленной секретарши, втолкнули в кабинет Гольдбаха.
- Вот он, Рудольф Францевич, - громко сказал Орлов из-за плеча Виктора, - Старший инспектор уголовного розыска Шатанин.
Гольдбах, стоя у окна, обернулся. Его взгляд, острый и оценивающий, скользнул по фигуре Виктора, задержался на длинных волосах, на джинсовом пиджаке, на вызывающе-расслабленной позе. В глазах мелькнуло разочарование.
- Это и есть тот самый "смышленый" новичок? - сухо поинтересовался он у Орлова.
- Так точно, Рудольф Францевич. Нестандартный подход, но результаты есть.
- Садитесь, инспектор, - Гольдбах указал на кресло. - Расскажите, чем вы занимаетесь.
Виктор сел, отбросив напускную развязность. Он чувствовал, что здесь шутки не пройдут.
- Расследую пропажу человека, господин губернатор. Дрессировщик львов Лютиков. При осмотре его гримерки мы обнаружили рекламный флаер корпорации "Хундланд" с их новой линейкой кормов для крупных кошек. Показалось подозрительным. А вчера, когда я увидел, как работают их "зоополицейские" - у меня сложилась гипотеза. Что они могли "тренироваться" на таких, как Лютиков, еще до своего официального появления. Проверить эту гипотезу я как раз и собирался сегодня в их офисе.
- Значит, таковы ваши выводы? - Гольдбах пристально смотрел на него, и в этом взгляде было не только ожидание, но и вызов.
И тут Виктор забыл все инструкции начальства. Он говорил как есть, чувствуя, что этот человек поймет логику фактов, а не казенные отписки.
- Рудольф Францевич, это не выводы. Это пока только гипотеза, выстроенная по цепочке улик, - начал он, и его голос стал собранным, лишенным привычной панибратской интонации. - Всё началось с того, что мы нашли две ключевые улики. Первая - следы эфира. Это указывает на спланированное похищение, а не на бытовой конфликт или уход по своей воле. Вторая - смартфон Лютикова, на диктофон которого случайно записались звуки борьбы и падения тела.
Он сделал паузу, давая Гольдбаху вникнуть.
- Я стал копать в сторону недовольных коллег или криминальных связей, но всё было чисто. А потом вчера вечером я стал свидетелем работы этой новой службы - Зоополиции: быстро, чисто, без эмоций, как запрограммированные механизмы. Серые микроавтобусы, мгновенное задержание, никаких объяснений. И у меня сложилась гипотеза. Что Лютиков, с его неидеальной репутацией и работой с опасными животными, мог стать для них идеальным "пробным шаром". Чтобы отработать схему до их официального появления. Забрать человека - и посмотреть, кто и как будет его искать, и будет ли искать вообще? Какой поднимут шум и поднимут ли? Если шума нет - можно масштабировать.
Гольдбах слушал, не перебивая, его пальцы медленно барабанили по столу. Первоначальное недоверие таяло, сменяясь холодным, аналитическим интересом. Этот парень, несмотря на внешность неформала из рок-тусовки, мыслил четко, как шахматист, видящий на несколько ходов вперед.
- И главная загадка сейчас, - продолжил Виктор, - даже не сам Лютиков, а куда они его дели. И зачем? Я как раз сегодня собирался в "Хундоскрёб". - Под видом служебного взаимодействия по делу о пропаже человека. Узнать на месте, не задерживали ли они Аркадия Лютикова по своим каналам "за жестокость", и своими глазами посмотреть, что за контора там притаилась.
Гольдбах медленно откинулся в кресле. В кабинете повисла тишина, напряженная, как струна.
- Вы знаете, инспектор, - тихо, почти интимно произнес он, - вы немножко отстали от жизни: ваша "главная загадка" за ночь слегка сменила размеры: пропажа Лютикова теперь лишь крохотный эпизод.... За три дня они "изъяли" с улиц города, по последним данным, более полутора тысяч человек. И я, губернатор этой территории, понятия не имею, где они. Все КПЗ пусты. Никаких данных об отбытии наказания нет. Полторы тысячи человек просто... испарились.
Теперь опешил Виктор.
- Тысячу пятьсот?.. Блин... А где они?
- Вот в этом-то и вопрос, - мрачно хмыкнул Гольдбах. - И я хочу, чтобы вы нашли на него ответ. Все остальные дела, если они у вас есть, - на десятый план. С этого момента вы ведете операцию по проверке деятельности Зоополиции. Неофициально. Полная бескомпромиссная ревизия.. Готовы?
- Так точно, - Виктор вскочил из кресла, и в его глазах вспыхнул азарт охотника.
- Отчитываться будете только лично мне, - подчеркнул Гольдбах. - Как Фандорин перед московским генерал-губернатором. Действительного статского советника я вам не обещаю, но кое-что сделать могу, опять же для пользы дела. Ты у нас кто? Лейтенант?
Виктор кивнул.
" Значит, с сегодняшнего дня я произвожу тебя в майоры. Благо хочу и имею такую возможность!
Он нажал кнопку селектора. - Попросите ко мне Виктора Ерофеича и полковника Орлова.
Когда те вошли, Гольдбах объявил свой вердикт:
- Майор Шатанин поступает в мое личное распоряжение для выполнения особого задания. Все его текущие дела передать другим сотрудникам. Никаких дополнительных поручений ему не давать. Обеспечьте ему максимальное прикрытие и доступ к любой необходимой информации. Ясно?
Орлов и начальник полиции переглянулись. В кабинете воцарилась тишина, густая и красноречивая. Гольдбах только что провел черту. И по одну ее сторону оказался он и рыжий инспектор-распиздяй, а по другую - все остальные.
- Ясно, Рудольф Францевич, - хором ответили оба, и в их голосах читалось неподдельное изумление от происходящего.
- Тогда вы свободны, - Гольдбах сделал властный жест рукой, и оба полицейских начальника, стараясь сохранить достоинство, поспешили ретироваться.
Когда дверь за ними закрылась, губернатор снова устремил взгляд на Виктора, но теперь в его глазах не было ни оценки, ни недоверия - лишь холодная, собранная решимость.
- Виктор... Как вас по батюшке? - спросил он, уже другим тоном - тоном человека, говорящего с непосредственным подчиненным.
- Демьянович, - так же четко ответил Шатанин.
- Виктор Демьянович, - Гольдбах произнес это имя с весом, словно присваивая ему новый статус. - Завтра в 9:30 утра я жду вас здесь с докладом. Мне нужен не сухой протокол, а ваше понимание ситуации. Структурируйте всё, что у нас есть и чего нет.
И главное - ваши предложения. Четкий, пошаговый план действий: с чего начать, как продвинуться, какие ресурсы вам для этого понадобятся и какие риски вы видите. Я не жду готовых ответов, я жду стратегии. Всё ясно?
В его тоне не было места возражениям. Это был приказ человека, привыкшего и умевшего управлять сложными системами в кризиса. И впервые за этот день Виктор почувствовал не тяжесть ответственности, а прилив азарта. Наконец-то он получил не просто дело, а миссию.
- Так точно, Рудольф Францевич. В 9:30 с отчетом и предложениями.
- Тогда можете идти, инспектор.
Новоявленный майор коротко кивнул, повернулся и вышел из кабинета, оставив губернатора наедине с гнетущей тишиной и картой города, на которой, похоже, появилась новая, неведомая и растущая как раковая опухоль, территория.
Виктор вышел в приемную на ватных ногах, с ощущением, будто только что вывалился из барокамеры - в ушах звенело, а земля уплывала из-под ног. Еще утром самым сложным делом для него было не спалить яичницу на завтрак и вдруг - херак: личное поручение от самого губернатора, с правом отчитываться только перед ним. А! Ещё и внезапные майорские погоны!
Его план на день, который всего два часа назад казался дерзкой авантюрой, теперь выглядел детской забавой. Цель оставалась прежней - "Хундоскрёб". Но теперь за его спиной стояла вся мощь государственной машины.
Правда, он пока не представлял, как этой машиной управлять, ибо он, Виктор Шатанин, в жизни не управлял ничем сложнее пожилого "Бьюика" и собственного бешенного темперамента.
Он застыл посреди роскошной приемной, уставившись в персидский ковер, но не видя его узоров. Перед ним проплывали лица: губернатора с его стальным взглядом, Орлова, шефа полиции с его неожиданным гребнем в руках...
Ноги вдруг подкосились, и он тяжело рухнул в ближайшее кожаное кресло.
- Вот тебе и сбежал, называется... - прошептал он себе под нос, сжимая виски. - Вышел зверь из моря, бляяя... Не прошло и десяти дней, как я получаю Власть... Пусть не большую, но Власть... Етицкая сила! Так, глядишь, и всадники скоро заявятся...
- Вам плохо? - услышал он над собой встревоженный женский голос.
Перед ним стояла секретарша - миловидная девушка с огромными, подведенными стрелками глазами, в которых угадывалось и профессиональная учтивость, и искреннее беспокойство.
Виктор медленно поднял на нее взгляд. Его собственные глаза, все еще затуманенные шоком, постепенно прояснялись, и в них зажегся знакомый огонек авантюризма, смешанный теперь с новым, странным чувством - принадлежности к чему-то большому и важному.
- Да уж, Эллочка, не хорошо... - с нарочитой грустью вздохнул он, прочитав имя на бейджике. Потом его лицо озарилось самой обаятельной и бесстыжей улыбкой. - А меня можете звать Эраст Петрович. Я нынче, сам того не ожидая, стал чиновником по особым поручениям при нашем генерал-губернаторе. Прикомандирован-с.. прошу любить и жаловать!
Рот Эллочки медленно открылся, а глаза стали круглыми, как блюдца. В них читался немой вопрос, смешанный с почти суеверным трепетом перед этим странным рыжим парнем в помятом джинсовом пиджаке, который только что выполз из кабинета самого Рудольфа Францевича и теперь называл себя именем из классического романа.
Виктор, видя ее реакцию, тихо и довольно рассмеялся про себя. Да, ответственность давила страшной тяжестью. Но ощущение, что он вот-вот вломится в самое логово злодея (кто бы тот ни был!), имея за спиной такую "цацку", как губернаторский мандат, целый Lettre de cachet, было пьянящим. Теперь предстояло самое сложное - сесть и придумать, как же этой самой "цацкой" правильно воспользоваться. Он получил ключ от двери, за которой мог находиться настоящий ад. И теперь ему предстояло ее открыть. Одному. Ну, или почти одному - с вампиром-меланхоликом в качестве напарника.