Аннотация: Первый день в Одессе оказался богат на впечатления, поэтому в общежитие я добрался часам к 9-ти вечера. На вахте попал под перекрёстный допрос седовласой вахтёрши и пожилого въедливого человека.
Первый день в Одессе оказался богат на впечатления, поэтому в общежитие я добрался часам к 9-ти вечера. На вахте попал под перекрёстный допрос седовласой вахтёрши и пожилого въедливого человека. Я его принял за праздного пенсионера, он почему-то оказался комендантом, и настроения не добавил. Добившись от меня краткого жизнеописания, они допустили меня в манящие, но галдящие всеми языками мира недра, чертогами при ближайшем рассмотрении, не оказавшиеся.
В квадратной комнате с одним окном стояло 4 панцирных кровати, шкаф и три тумбочки. Стол в наличии имелся, но был припёрт к стене, по причине отсутствия одной из ножек. Видимо для большей устойчивости, его укрепили единственным стулом, зафиксировав им столешницу. Стены, покрашенные зелёной масляной краской, ядовито щурились в свете электрической лампочки. Облупившиеся места соединялись в причудливую турецкую вязь, намекая таки на что-то восточное. Хотя с этим было всё в порядке, так как на 2-х кроватях уже спали вьетнамцы. Милые в принципе ребята, но их любимое блюдо из жареной селёдки, заставило меня уже на следующий день сменить дислокацию. На третьей кровати сидели трое парней. По национальности армяне, но в душе уже почти одесситы. Они обустроились здесь на два дня раньше меня, напоили чаем и даже предложили выпить. В то время, я был не сильно большим специалистом по части спиртного, но коньяк мне показался действительно армянским. Компания собралась приличная и хотя в основном они говорили на своём языке, вечер удался. На спящих вьетнамцев, внимания никто не обращал. А на мой недоумённый кивок в их сторону, один из троицы, Геворг, равнодушно пожал плечами.
- Э, зачем в голову берешь, сейчас мы сидим, в другой раз они. Нормально.
Нормально, то нормально, но другой раз оказался не за горами.
Геворг, сказал, что он будет ночевать у друзей и, пожелав спокойной ночи, новые знакомые распрощались со мной. Раздевшись и нырнув под одеяло, я мгновенно и крепко уснул. Разбудили меня странные ароматы и многоголосый птичий щебет. Повернув голову, я обнаружил в комнате с десяток гостей, толкущихся вокруг колченого стола.
"Ничего себе, с добрым утром",- мелькнуло в голове. Она была подозрительно тяжёлой и категорически не хотела отрываться от подушки. "Коньяк с вечера портит утро", - сделал я для себя вывод, но тут в поле моего зрения попала лампочка. Она горела! За окном, если и было утро, то исключительно полярное. Посмотрев на часы, я ещё больше удивился. Они показывали половину первого. И далеко не дня.
Заметив моё пробуждение, вьетнамцы загалдели ещё больше, и радостно улыбаясь, по очереди кивнули в знак приветствия. То, что я спросонья принял за щебет, оказалось языком, достаточно мелодичным, но с непривычки громким. На столе по-хозяйски устроилась огромная сковородка, и источавшая те самые не передаваемые литературными словами запахи. Мне они не понравились, хотя вьетнамцы кушали с аппетитом, и даже хлебосольно пригласили к столу. Глаза слезились, в носу щипало, а желудок возмущённо нервничал, и я, решив ограничить на сегодня, знакомство с кухнями мира армянским коньяком, вышел прогуляться. Оживлённое движение в коридоре, вновь заставило меня усомниться в оценке времени суток. А постоянно хлопающая дверь кухни, намекала на обед. Но за окном темно! Присев на подоконник, я стал присматриваться к снующим, и ничем не озабоченным абитуриентам. Впоследствии оказалось, что это в основном студенты разных курсов, по каким-либо причинам, задержавшиеся в Одессе. Тряхнув головой, я всё таки поставил внутренние часы на ночь и не согласился с тем, что видят глаза. А видели они спортивные костюмы и пижамы всех расцветок. Цвет кожи однообразием тоже не блистал. А уж сковородки, кастрюльки и чайники мелькали от допотопных до, страшно сказать, электрических. Но надо заметить, пахло здесь, не в пример симпатичнее. "Наверное, все сегодня только приехали, и обустраиваются. Это у меня кроме дипломата, ничего нет. Народ приехал с домашней утварью, теперь распаковываются, поэтому поздно ужинать собрались" Впрочем, в этом заблуждении, я пребывал не долго, а дальнейшая жизнь показала, что это обычная ночная жизнь общаги. А то, что мне показалось столпотворением, по сравнению с сессионными ночами, было сном в провинциальном городишке. Дождавшись окончания затянувшейся трапезы, я вернулся в кровать. Но настроение, было уже не то. Что ж вы хотите, после ароматного армянского коньяка, запах немытой сковородки, далеко не вдохновлял.
"Эй", - кто-то дернул меня за плечо, как только я погрузился в уже не спокойный сон. Открыв глаза, я моментально проснулся и прижался к ставшей вдруг родной стене. Надо мной склонилось, что-то невообразимо пугающее, с блестящими в свете уличного фонаря глазами, и отвислыми губами. Прическа на голове была похожа на волосы Горгоны, и казалось, что каждый из них жил своей жизнью, шевелился и раздражённо вздрагивал. "Саник, саник дай". Я ошеломлённо мотал головой, не понимая, что от меня хотят. Глаза хотели спрятаться за спасительные веки, но те сами куда-то заворачивались, заставляя таращиться на ночное привидение. Недовольно вскинув руки, чудище, с топотом ретировалось в коридор, громко хлопнув напоследок дверью. Я смотрел на дрожащую филёнку и унимал дрожь во всем теле. "А как всё хорошо начиналось", - подумалось тоскливо, - "самая лучшая нация в мире это армяне". Кстати, в этом мне не пришлось в дальнейшем разочаровываться, хотя, и они бывают разные. Но тот, кто знаком с одесскими коренными армянами, я думаю, не станет спорить. Во вьетнамском углу храпели и посвистывали, фонарь за окном скрипел и покачивался на ветру, этажом выше заливались битлы, в коридоре громко смеялись. "Жизнь продолжается" - успокоил я себя и поплотнее завернулся в одеяло.
При следующем пробуждении, меня просто попытались спихнуть на пол. Коренастый крепыш, заявлял, что это его кровать, предъявляя в качестве доказательства пару потрёпанных ботинок.
- Это мои шкары, они под кроватью стояли.
- Только поэтому, эта кровать твоя? - зашипел я.
- А то, - последовал резкий кивок головой.
- А ты, попробуй переставить их вон под ту кровать, и она станет твоей, - показал я на кровать Геворга, во всяком случае, до утра, а там разберёмся.
- Покурим?
- Не курю, но пойдём, посмотрим, что там ещё интересного в коридоре. - Настроение резко поднялось, адреналин забулькал, и я резко выбросил себя из кровати. Но за дверью, парень, посмотрев на меня, засмеялся и протянул руку.
- Ты что, только сегодня, приехал?
- Ага. А сколько время? - этот вопрос интересовал меня всё больше.
- Около четырёх, а ты чего такой взбаламученный? - Я, как мог, но практически спокойно, рассказал о своей первой ночи в общаге.
- Нормально, - услышал я. - А чудо в перьях, как ты его назвал, это, наверное, марокканец. У него волосы густые, длинные, кучерявые и шапкой вверх торчат. Кстати едят они тоже толпой, только, плов и с подноса. А спрашивал он чайник. Чайку людям захотелось.
- А чего у меня, я ж только приехал.
- А он откуда знал. Зашёл в первую попавшуюся дверь. Стоял бы на столе чайник, он бы тебя не будил.
- А ты кто и откуда взялся?
- А я со второго курса. У нас типа стройотряд, проводниками на железке. Сейчас с рейса, пересплю, а завтра дальше поеду. Ну что пошли спать?
- Давай попробуем, - с сомнением протянул я.
- Четыре часа, все спать ложатся, всё нормально, - услышал я привычные слова, поверил и успокоился. Действительно, чего переживать. Всё нормально!