Аннотация: Если слово - лишь пылинка от удара творческой мысли, то сколь могуча была мольба человека, которую воплотил Творец в ответном даре небес - ВАЛААМЪ.
Само словосочетание
- Остров Валаам -
звучит колокольно.
Библейское имя близ ледовых гиперборейских полей.
Лазурные купола на ладонях Ладоги.
Колокола затонувшего града Китежа звучат в сумеречное время из этих тяжелых вод.
Гулкие, громоподобные раскаты, доносящиеся из ладожских глубин,
местные рыбаки именуют - бронтиды, - слово, возможно древнегреческое,
а может быть - и того древнее - из наречий народов Атлантиды.
Если слово - лишь пылинка от удара творческой мысли,
то сколь могуча была мольба человека,
которую воплотил Творец в ответном даре небес
- ВАЛААМЪ.
КОРЕЛА
(ворота Валаамские)
Три дня штормила Ладога. Холодные тяжелые волны катились по огромному озеру. Пуст был православный причал на островке перед городом Приозерском. Каждое утро выходил к нам навстречу широколицый бородатый сторож: "Нет сегодня корабля. Но будет. Должен быть еще один рейс перед окончанием навигации".
Осень позолотила аллеи в старом парке Приозерска, порывы ветра рассыпали мелкий дождичек. Мы укрылись от непогоды в музейном крепостном комплексе "Корела". Маленькая, но очень гордая крепость. У ворот справа - русский штандарт 1310 года, слева - финский штандарт 1254 года. А внутренние ворота обиты нагрудниками шведских рыцарских панцирей в 1703-м году. Великий царь Петр Алексеич повелел обшить оным украшением врата сии. Назло надменному соседу.
Дело, конечно, прошлое, но и вчера еще шведский посол с негодованием отвернулся от этого памятника старины, с улыбкой рассказывают работники музея. А кому приятно? Великую Британию крепко утюжили, до американской Гренландии смело добирались могучие варяги, а тут, у себя, почитай, дома, получали от ворот поворот.
Может быть, потому и ходили в Атлантику воевать? Ведь здесь издавна пропускали "в греки" через русские засеки только торговых гостей.
Волны истории еще более тяжелы, чем волны Ладоги. Откатывались от этих берегов славянские поселенцы не раз. Тихие карело-финны сжигали русские деревянные засеки и заселялись в свой пограничный городок, который звали "Какисаама". Что и отмечает штандарт-1254. Может быть, так бы оно и было на века, если бы Русь по сей день была монгольским улусом. Но ушла монгольская волна, растеклась по огромной Среднерусской равнине тьма народов, посланных могучей волей правителя Великой Степи. Обновленная азиатской кровью славянская империя повернулась лицом на Запад. И в 1310 году вновь российский флаг водружен на главной башне Корелы.
Новые смутные времена обуяли Русь, опять сюда пришли шведы, заставили местных поселян построить на месте засек добротную каменную крепость. Которую, в порядке освоения Балтики, прибрал к хозяйским рукам Петр Великий. С тех пор граница ушла дальше на север, за Иван-город, а здесь сохранили небольшой гарнизон и крепкий острог. Добротные стены цепко хранят тайны истории. По крепостному дворику гуляли домочадцы самозваного императора Емельяна Пугачева. Две жены и дети. Сын Пугачева был буен нравом в батюшку, поэтому частенько вместо прогулок получал отсидку в подвале-карцере. Зато дамы отличались усердием и любовью к простому труду на огороде. Что поощрялось, как явный признак казачьего, почти пролетарского происхождения, титулованных заключенных.
Первая жена была от бога, обычная казачка. Вторая жена, юная красавица, была дарована императору бунтарей от уральского казачества, всего-то и пожила с незаконным супругом три дня и две ночи. А потом уж только в день казни свиделись. Вот ведь, - горькая женская судьба: две ночи побыла императрицей не по своей воле, а потом всю жизнь несла крест.
Старшая, брошенная жена, естественно, никогда не поддерживала имперские притязания Пугачева. Не столь за державу было обидно, сколь за развал семьи. Так она и объясняла простому народу во время агитационных антипугачевских поездок по Руси Великой: "Загулял мой Емеля". Ее слушали, но все-таки самозванца нарек императором сход вольного народа, бытовало в этом вольном народе свое мнение о легитимности незаконно избранного Петра III. Соответственно - действующая власть сделала свои поправки в отношении к статусу его семьи.
Свидетельниц пугачевского бунта с удивлением встретили здесь герои-декабристы. Дворянин Кюхельбекер в письме из этих застенок гордо сообщал друзьям, что мог бы жениться здесь на принцессе российского престола. Если бы, конечно, не был истинным демократом по духу. Почему-то даже в учебниках советской эпохи не был описан этот стык двух периодов русской революционной истории - декабристы и семья Пугачева в одной тюрьме. Такой выигрышный политический брэнд преемственности бунта! Но, конечно, слишком добродушным выглядит кровавое самодержавие. Даже в гуманной Европе в те времена казнили бы всю родню неудавшегося претендента, а у нас на казенном довольствии держали зачем-то. Был и такой скандал: младшая Пугачева родила ребенка от одного из комендантов крепости. Младенца Господь прибрал, чиновного любовника перевели в Сибирь, на какое-то время был введен строгий режим содержания красивой узнице, а затем все опять потекло плавной чередой одинаковых дней тихого забвения, вплоть до упокоения всех Пугачевых на крепостном погосте.
ВАЛААМ, СЫН ВЕОРОВ
Три дня мы листали страницы далекой и близкой истории. Читали древние карты Валаама. Финское название острова - Валамо. Это название созвучно для древних славян имени бога Велеса, для викингов - это отражение имени обители богов и павших в битве героев - "валгалла". Мы очень мало знаем о дохристианской истории северных народов, но, например в Книге Числ первым провозвестником Христа назван волхв Валаам, сын Веоров, муж с открытым оком. В средневековом комментарии немецкого доктора теологии Иоанна Хильдесхаймского (XIV век) к этим страницам Ветхого Завета, говорится:
"Сей Валаам начал волхвовать, и говорил: рождается муж, который восцарствует над всеми язычниками. Из-за сего Валаама произошла распря между иудеями и христианами. Ибо иудеи говорили в своих книгах, что-де Валаам был не пророком, а пустосвятом. Христианские же книги говорят, что он был язычником и первым, кто чудесно провозгласил вочеловечение Христа и приход к Нему трех святых царей-волхвов".
А в те времена, когда Валаам чудесно пророчествовал "сыны Израилевы бежали из Египта и покоряли себе все близлежащие земли, и страх и трепет пред ними охватил все народы Востока, и вовсех царствах восточных никто не дерзал и головы поднять".
И тут язычникам предрекается сильный, объединяющий всех властитель: "тогда все старейшины и весь народ Индии и Леванта уповали, чтоб сие сбылось". Естественно, люди Моисея пресекли эту агитацию: "Убили Евия, Рекема, Чура, Хора и Реву, пять князей мадиамских, и Валаама, сына Веорова, убили мечом сыны израилевы".
В этой записи из Моисеева Пятикнижия рядом с именем Валаама звучат привычные для славянского читателя имена - Чур (бог очага). А Хор и Рев - чем не Хорив? Помните - Киев основали Кий, Щек, Хорив и сестра их Лыбедь? Можно считать это созвучие случайным, а можно и предположить, что и сам Валаам из наших, и князья рядом с ним - тоже братья-славяне. Есть и такая версия библейской истории на данном историческом этапе.
ВОСТОК И КЕЛЬТСКИЙ КРЕСТ
Мы привыкли считать, что христианство на Руси началось с крещения киевлян князем Владимиром. Однако св. апостол Андрей Первозванный уже в I веке утвердил крест на валаамских скалах. Предание народное указывает место на берегу Ладоги, откуда отчалила ладья Ондриева на Валаам - близ села Одринцево. Пришел сюда апостол не случайно: были здесь уже святилища язычников, места почитания древних богов. Христиане стремились передать веру в Единого Бога Отца Небесного, именно людям, почитающим силы Матери-Природы. Апостол Павел, бывший Савл, сам называл себя - "апостол язычников".
На севере вера в нового бога приживалась нелегко. Наши язычники были не такими уж темными людьми. Была у них даже своя, руссо-руническая письменность. Огромный камень-валун лежит на дороге из Валаамского монастыря во Всехсвятский скит. На валуне сейчас стоит каменный крест XIX века. А на поверхности камня сохранилась руническая надпись, состоящая из девяти выбитых на камне знаков. Валун, таким образом, является "знаменьем", как в Древней Руси называли предметы, отмеченные подобными знаками тайнописи. Наиболее вероятной представляется расшифровка: "Божества твердыни таинство незабвенно". Вполне возможно, что надпись говорит о таинстве христианского Бога. Потому и зашифрована тайным русско-варяжским письмом, так как на самом Валааме в те годы располагались только языческие святилища. А сохранилась эта надпись потому, что была начертана христианами. Иначе быть бы ей уничтоженной почитателями новой истинной веры вместе с иными языческими знамениями.
Основание православного монастыря ученые относят к X веку (он, таким образом, оказывается древнейшим на Руси), но документальных подтверждений в летописях этому нет. За исключением записи о прибытии на Валаам преподобного Авраамия Ростовского в 960-м году. Отмечается, что Авраамий увидал весьма крепкое монастырское хозяйство. Поэтому некоторые ученые считают основателями монастыря кельтов, которые спасались здесь в IX веке от преследования варягов. Существует точка зрения, что монастырь сначала был посвящен Троице. Это не противоречит кельтской гипотезе: Троица особо чтилась в Ирландии. Кстати, в книжной графике Валаама сохранились кресты характерной кельтской формы.
Почему носители веры в животворящий Крест стремились в эти земли и воды со всех сторон света? Ныне наиболее почитаемые на Старом Валааме святые Сергий и Герман пришли с Востока. Но восточнее Валаама не было христианских церквей - известных ныне - так может быть это были странники из числа искателей Беловодья? Неисповедимы пути земные человеческой веры в Отца Небесного.
ЛАДОГА
Утром четвертого дня было радостно и многолюдно на монастырском причале. Из Питера пришли автобусы, привезли школьников. Дети, шумели, смеялись, ели чипсы, пили из жестяных баночек "колу".
Уже знакомые нам православные паломники сбились в отдельную темную стайку, отличную от пестрой толпы и одеждой самых скромных тонов, и напряженными спинами. Даже вологодская бабушка-хохотушка, которая еще вчера очень солнечно улыбалась, когда каялась во грехе излишнего веселия, и та как-то присмирела. А более опытная ярославская паломница надменно сокрушалась, что и на Валааме самом, за стенами обители святой, - народ вечно пьян и нехорош.
Когда мы еще шли по берегу к причалу, то видели, как с ее спиной яростно спорила девчушка родом с Валаама, которая нервно курила в стороне от общей группы. Она рассказала нам свою житейскую историю уже потом, на корабле. Обычная история деревенской девчонки в столице. В деревне Валаам люди живут не более святые, чем в деревне Ватикан. Рыбачат. Огороды возделывают. На рыбацких лодках, между прочим, вся земля на Валаам завезена, а бог дал Ладоге только голый камень, круглый, как черепаховый панцирь! - запальчиво утверждала девушка, рожденная на Валааме.
В общем, в нашей небольшой группе мы оказались в роли интеллигентской прослойки между святыми и грешными. Курить захотелось жутко, но не накалять же обстановку накануне посадки. Я попытался пошутить со строгими старушками. Сказал им, что и Христос не в монастырях искал учеников, а среди беспокойных рыбаков. И вряд ли в древние времена простой народ был более свят, нежели ныне. Получилось не смешное высказывание, и не умиротворяющее, но все-таки замолкли спорящие. И пошли мы единым контингентом на наш ковчег: святые сестры, блудные дщери, среднего достатка предприниматели и мастеровые литературного труда.
Путь наш по волнующейся Ладоге занял добрых часа два. Погода резко менялась, налетали быстрые шквалы с дождем, постепенно усиливался боковой восточный ветер. Кораблик летел, лихо наклонившись набок Берег с одной стороны был виден на горизонте почти час. Потом мы шли, как в открытом море. Пока не появились первые точки-острова. Качка усиливалась.
Мы пили кофе в баре и слушали простые человеческие истории о главном. Чем сильнее штормило, тем более честно говорили о себе наши случайные попутчики. Они пили коньяк, потому никуда и не уходил бармен - стал бы вообще кто открывать буфет для пары чашек кофею? Разговоры со случайными попутчиками, это целый кладезь историй о поисках, потерях и обретениях. Но об этом как-нибудь в другой раз. Скажу только, что и для богатых и пьющих наше путешествие заметно отличалось от увеселительной прогулки на большом комсомольском теплоходе с дискотекой и кегельбаном, на котором и сейчас можно с комфортом прокатиться по святым местам за каких-то паршивых двести-триста долларов (от класса каюты). Такой роскошный трехпалубный теплоход мы встретили по пути. Это было, когда мы поняли, что цель путешествия близка: шалопутные школьницы дружно повязали головы платочками и натянули поверх вульгарно выпуклых джинсовых брюк вполне приличные юбки. Мы вышли на палубу.
ОГОНЬ СЕРГИЯ И ГЕРМАНА
Пожалуй, ни один из памятных мне островов так не поражает своим отличием от близлежащего материка, как Валаам. Скалы - как стены. Рассечены многометровыми трещинами. Трещины пересекаются под прямым углом, создавая иллюзию каменной кладки. И еще казалось, что дождевые осенние тучи обложили всю Ладогу и только над островом светит солнце.
Появились отметки человеческого делания. За тысячелетия существования монастыря здесь возникло без малого два десятка скитов - среди лесов и фиордов Валаама и на дальних островах архипелага. Три вершины вздымаются из ладожских вод вокруг Валаама: с северо-востока - Святой остров, с северо-запада - Предтечный и с юга - Дивный. На Святом скит преподобного Александра Свирского. На Предтеченском - Иоано-Предтеченский скит. На Дивном скита нет, там стоит поклонный крест посреди языческого круга камней. Рядом с Дивным - Емельянов остров, где совсем недавно располагался скит преподобного Авраамия Ростовского - с 960-го по 1920-й пребывал здесь этот скит.
На острове Святом, на береговом обрыве, сохранился деревянный крест середины ХVIII века. Он хорошо виден с корабля. Еще в XVIII веке Святой остров именовался "Старым Валаамом". Предание утверждает, что в пещере на Святом жил преподобный Сергий - зачинатель иноческого подвига на Валааме.
Современные ученые изучают магнетизм архипелага, получена очень символичная диаграмма. Двенадцать лучей звезды Валаама - как двенадцать святых дев вокруг Богоматери в видении преподобного Серафима Саровского, как двенадцать апостолов вокруг Христа, Бога-сына. Ипостаси бога неслиянно-нераздельны, а значит, посреди апостолов таинственно присутствует Троица - и в центре научной диаграммы есть троичный знак. Такая форма этого знака - в виде трех кругов - была знакома христианскому искусству древних кельтов. Может быть, и преподобный Сергий тысячу с лишним лет назад знал о невидимом троичном облике монастырской горы. Потому и посвятил Троице первый христианский храм Валаама.
Некоторые из святынь мы увидели, пока плыли к главному монастырскому причалу по протокам архипелага. На причале мы купили туристическую карту Валаама и решили пересечь остров по одной из троп паломников. Подошли к капитану, спросили, нельзя ли остаться на несколько дней в обители? За проезд мы уплатили в оба конца, но вторую поездку хотелось бы несколько отдалить. Ночлег нам предложили.
Капитан не удивился нашей просьбе, коротко и понятно объяснил, что это последний его рейс в этом сезоне. Что если бы боковой ветер начался на час ранее, мы бы просто не вышли из гавани Приозерска. А так как его личный опыт говорит, что к вечеру напор ветра стихнет, но завтра Ладога не пустит никого в свои воды, то нам рекомендуется через четыре часа быть на причале Главного острова. Следующий рейс - весной.
Зимовать в монастыре не входило в наши планы. Мы посетили ближние часовни и памятные кресты, зашли в музей трудовой славы монастыря, - здесь были собраны инструменты, которыми возделывали земли и усмиряли воды самые первые поселенцы острова, а также продавались изделия нынешних дней - иконки-новоделы, глиняные колокольчики очень чистого звона, крестики, расписные камушки. В общем, было что купить на память нашим веселым школьникам.
Мы сверились с картой острова и пошли в Никольский скит, ближайший к причалу. Менее часа ходу через поселения рыбаков, небольшой лесок, сумрачное ущелье, две протоки. Калитка скита была не заперта, но без благословения настоятеля входить туда было неразумно. Об этом нас предупредили доброжелательные послушники, огромные ребята в черных рясах и армейских ботинках. Они весело работали, что-то укрепляли, строили. Говорили с нами очень просто о самом сложном, но при этом улыбались с некоторой ласковой хитрецой, будто бы им было известно еще что-то. Может быть, может быть... Вера - личное дело каждого. Много людей посещает эти острова. Мало остается здесь. Много званых, да мало избранных.
Мы прошли по новенькому деревянном мосту, срубленному крепкими послушниками, и вышли на голый каменный берег. Твердь предстояла - выпукло и сильно. Стальная вода и вольный ветер над раздольем Ладоги. Ощущение оси времен. Стоишь на панцире старой черепахи, рядом стоят три слона, на плечах своих они держат Землю.
Зазвонили колокола. Мы вернулись в монастырские врата. Испросить благословения нам так и не довелось, отец настоятель был в трудах, но нам открыли дверь и мы вошли в белый сводчатый зал к главной святыне Храма - усыпальнице Сергия и Германа. Именно сюда перед большими делами приходил Петр Первый. А неделю назад здесь был Владимир Путин.
Каменная рака покрыта современным бронестеклом.
У меня был с собой образок Архистратига Михаила, подаренный мне строителями одноименного Храма в Ноябрьске. Достал я из нагрудного кармана деревянную плашечку, приложил ликом к стеклу. И вдруг почувствовал, что дерево у меня под пальцами нагревается очень быстро!
"Хоть бы пожару здесь не наделать!" - подумал я и отдернул иконку от гробницы.
Потом уже, за порогом храма, на обратном пути по бушующей Ладоге, я попытался записать впечатления, придать логику своим действиям, своим словам и движениям духа без слов. Осознать тревогу предчувствия возможного ответного дара с высот. Но об этом мы не умеем говорить в повседневности, да и в высокой вдохновенной творческой жизни такое не часто удается. Нам ведь в обычной человеческой жизни, иногда дается только дар любви земной. Редко.
Хорошо, если его удается вынести и донести. Ритм ощущений облечь в слово, которое, как уже было сказано, не более чем пыль от удара творческой мысли.
