Аннотация: Старенький рассказик. О наших Половинках и их поиске.
Happy end is not found
- Папа, а правда, что мама сошла с ума?
Я, наверно, должна быть ему благодарна. Спас от смерти - вытащил из горящего дома. Это могла быть очень... неприятная смерть. Я это знаю не понаслышке - меня жгли уже. Давно, три или четыре жизни назад, - в Средневековой Европе. Я была ведьмой...
Воспоминания накрывают волной, - я снова стою на помосте. Вернее, не стою, а меня держат, чтобы не упала. Руки, вывернутые в суставах, связаны за спиной, только зачем, непонятно, - сломанными пальцами со вчерашнего дня шевелить невозможно. Вся грудь - сплошной сгусток боли. Дьявола из меня изгоняли каленым железом. Полуденное солнце палит нещадно, но этот жар ничто в сравнении с тем, что мне предстоит. Священник стоит рядом, весь красный и потный от усердия и знойного июльского денька. В такой день лучше прятаться в теньке и пивко прихлебывать, а не собираться толпой на раскаленной площади-колодце. Святой отец зачитывает список моих прегрешений перед Господом Богом. Судя по его словам, меня прямо сейчас должна испепелить молния. Ну-ну, как же, жди.
Маленький человечек в рясе спрашивает, сознаюсь ли я в грехах. Голова едва-едва наклоняется вперед и в бессилии откидывается назад. При желании это можно принять за кивок. Я покаялась еще вчера, только чтоб больше не мучили. Все равно сожгут. Но я знаю то, что им неведомо - перед Богом я чиста. И никакая не ведьма. Просто им удобно так считать. Иначе как объяснить, что добропорядочная мать семейства изменила мужу? Причем не один раз (в этом тоже вынудили сознаться). Конечно, Дьявол искусил, будь он неладен! А то, что муж козел, не учли.
Мужчины, мои стражи и палачи, ведут к месту казни. Хотя какой казни, - позорному сожжению, что называют Очистительным Пламенем. Я знаю своих мучителей, - один сосед, я крестная Берте, его младшенькой. Работка у него такая - казнить людей. Все борется с собой, хочет уйти, да денег нет, семью кормить нечем. А палачам хорошо платят. Другой... Бог с ним. Муженек сам вызвался "помочь". Проконтролировать. Чтобы наверняка.
Крепко вяжут к столбу. Еще вчера он был деревцем, рос спокойно в лесу. А сегодня плохо соструганные щепки впиваются в спину. Странно - она еще что-то чувствует. Плохо. Очень плохо.
Разбитые губы кривятся в усмешке, лицо передергивает судорога боли. Священник, исходясь в крике, вопит о сговоре с Дьяволом. Зря. Я все невзгоды привыкла встречать с улыбкой. В том числе и эту.
Муженек подносит факел к хворосту. Медлит, заглядывая в лицо. Что он ищет? раскаяния, страданий, боли, ненависти? А может, любви, что никогда не знал? Не ведаю. Из последних сил посылаю воздушный поцелуй. В тот же момент загорается хворост. Вспыхивает, словно бензином облили. Нет, бензина тогда не знали. Это сейчас, а тогда - нет. А вдруг я действительно ведьма?
Огонь лижет ноги, воздух дрожит, волосы потрескивают от жара. Воняет паленым. Наверно, это горю я. Хочется кричать, но горло застыло, одеревенело, и слышен только сип и скрежет, и гул толпы, и вой пламени. Лица плывут передо мной, - страшные, искаженные. Люди, я не держу на вас зла. Бог с вами.
Слаженный вздох. Видимо, я все-таки это сказала. И умерла.
Вернулась обратно. Перед глазами еще круги, и грудь болит, словно от застарелого шрама, но понимаю, - я здесь, в этом времени. Вернулась после очередного воспоминания, коих у меня бывает великое множество. И одно страшнее другого, - почему-то хорошие моменты не запомнились, только плохие.
Похоже, я все-таки благодарна этому мужчине, ведь он спас меня. Хоть и осталась одна-одинешенька в этом большом холодном городе, без денег и паспорта, зато во фривольной красной ночной рубашке, но я жива. А это многое для меня значит. Это значит слишком многое для таких, как я, - Помнящих.
За долгую череду перерождений я научилась ценить жизнь, как бы странно это ни звучало. Кем бы и где ни рождалась, всегда приходится тратить четверть века на пробуждение... сознания и памяти прошлых лет, что ли. А это слишком долго.
Вот живешь ты, обыкновенная женщина (или мужчина), живешь неплохо, может даже весьма неплохо. У тебя свои радости и печали, интересы, друзья, враги, родственники... и знание - чего-то нет, что-то идет не так. Отмахиваешься от этого знания - все чушь, домыслы и дурные фантазии. Но настает день, и постигаешь истину - это не чушь, это жизнь. Настоящая. А то, чем жила долгие двадцать пять лет, теперь не имеет значения. Никакого. Вспоминаешь предыдущую жизнь, и жизнь перед этим, и еще раньше. И понимаешь, - нужно искать. Искать человека, предназначенного тебе судьбой. Твою вторую половинку. Только тогда будешь счастлив. Я пока ее еще не встречала.
Каждый ищет свою половинку, всю жизнь, череду жизней. Кто-то интуитивно, не очень понимая, чего хочет, а я осознанно. В этом и награда моя, и проклятие...
- ...девушка, а девушка, могу я вам чем-то помочь?
Приятный глубокий голос выводит из раздумий. С любопытством смотрю на его обладателя. Симпатичный такой мужчина, на вид чуть меньше тридцати, костюмчик, часы дорогие, стильные ботинки, - все при нем. Смотрю на него долго - целую вечность, а может долю секунды. На миг кажется, - он... но нет. Губы с трудом разлепляются, звучит мой голос, какой-то странный, словно чужой:
- Нет, ВЫ ничем мне не поможете. Прощайте.
Словно во сне разворачиваюсь и иду прочь, босоногая и почти раздетая, выделяясь ярким пятном среди серости и мрачности утреннего города. А душа плачет и кровоточит от разочарования, ставшего столь привычным, но оттого не менее горьким.
- Девушка, постойте! Да куда ж вы в таком виде пойдете?! Так нельзя! Я вас подвезу, куда захотите.
Догоняет, берет за руку, заставляя остановиться.
"Вот неугомонный, - думаю я. - А, впрочем, какая разница - куда и с кем".
И позволяю усадить себя в шикарный Лексус, припаркованный неподалеку.
Едем по городу, он что-то говорит, но я не слышу. Безучастный взгляд скользит по тротуару, что тихо проносится мимо. Серо, людно, и в то же время пусто... равнодушно. Потому что нет его... ЕГО.
Вздрагиваю, словно на меня выливают ушат ледяной воды. Я жива. Жива! А значит, еще могу столько всего натворить! К тому же, на этот раз мне повезло - я красива. Не то, что в прошлый.
- Извините, я вела себя просто ужасно, - шепчу я, так резко прижимаясь к его плечу, что он на мгновение выпускает руль. Машину ведет в сторону.
- Ничего страшного, - отвечает он, опасливо косясь на меня и на всякий случай паркуясь на ресторанной стоянке. Мне становится смешно. - Просто вы устали и очень расстроены. Хотите есть? Можно пойти позавтракать...
- Боюсь, меня в таком виде в приличное заведение не пустят, - воркую я, выразительно указывая глазами на свою грудь. Голое тело вызывающе белеет в глубоком вырезе сорочки. Я куражусь вовсю.
Он следит за взглядом, но тут же отводит глаза. Неужели смутился? Вот здорово!
- Давайте забежим вон в тот магазинчик, - предлагаю я, - позволите воспользоваться вашей кредиткой? Я потом все верну... когда-нибудь...
Через полчаса сидим в ресторане и пьем кофе, а он рассказывает о себе:
- Это совершенно обыкновенная история. Мы с Викой были молодые, глупые, думали, что любили. После института сразу поженились, родители прикупили квартирку. Через год родилась дочка, Маришка. Жили нормально, даже хорошо. Я повышение по работе получил, скопил денег, открыл свою кантору. Дела пошли в гору. А затем как-то так произошло... в общем, Виктория ушла к другому, сообщив, что со мной жить не желает. Маришу ей отдать не мог, да она особо и не просила... так и живем теперь вдвоем... А вы? Расскажите о себе.
- Может быть позже... потом, - обещаю я. Он мне верит, а зря. Ему рассказать о себе я не могу.
- Совсем забыл! - звонкий хлопок ладонью по лбу, - мне домой надо, срочно. Не желаете познакомиться с моей дочерью? Я приглашаю.
- С удовольствием, - улыбаюсь я. Он начинает мне нравиться - заботливый отец не может не вызывать симпатии.
В скором времени он отпирает массивную железную дверь квартиры элитного дома. Дверь тихо распахивается, в теплом полумраке прихожей, пахнущей чем-то очень приятным и родным, топочут босые детские ножки. Русоголовая девочка лет пяти с радостным воплем бросается на руки отцу, с которым она - как две капли воды. Тот подхватывает ее, девочка совершает череду полетов, задорно верещит. Папаша крепко обнимает дочурку, целует в коротенький нос.
- Солнышко, не сильно без меня скучала?
- Скучала... - девочка, маленькая кокетка, обидчиво надувает губки, но тут же снова улыбается, демонстрирую очаровательные ямочки на щеках. - Ты привел маму! - объявляет она, распахивая огромные голубые глаза.
Мы смущенно переглядываемся, не зная, что сказать. Но вдруг.... словно гром среди ясна неба... осеняет - это он. ОН! Тот, кого так давно ждала и искала. Только почему сразу не узнала, почему?! Но теперь все не важно... главное, что это он! От мысли, что сама чуть не упустила счастье, свое, личное, перед глазами плывут круги. Слабеющая рука скребет по стене, пытаясь найти опору. Мир вокруг качается и стремительно несется навстречу темноте...
История могла закончиться так: вера.
Она нашла Его. Воссоединилась с тем, кто был предназначен ей судьбой. Во мраке страшных воспоминаний, слишком длинных жизней, бессмысленного существования нашла искомое и обрела покой. Эта жизнь стала последней. Дальше лежало только небытие...
Или так: недоверие.
- Папа, а правда, что мама сошла с ума?
- Ты не должна так говорить о маме!
- Но это правда?
Долгое молчание.
- Нет. Мама искала нас и нашла. Спи.
- Хорошо... я это знала...
Девочка с русыми, как у него самого, волосами заворочалась, удобнее устраиваясь между папой и мамой, и через минуту засопела. Он погладил девочку по голове и задумчиво посмотрел на женщину, которую дочь сразу стала называть мамой. Она не сошла с ума, а просто нашла их после долгих скитаний по жизни...
...но психиатра пригласить все же не помешает. А то мало ли что...
А возможно, так: смерть.
Стою на подоконнике.
Подо мной десять этажей жизни, - города, пыли, шума. Зеленые деревья, клумбы и лавочки. Крутые машины, люди с собаками, старушки-сплетницы и детвора в песочнице. Ветер бьет в лицо, доносит звуки. К дому подъезжает скорая, люди в белых халатах спешат к подъезду.
Подо мной десять этажей смерти. Тридцать метров, или что-то около того. Мне хватит. Более чем. Странно, то сердце колотилось быстро-быстро, словно пойманная пташка, а сейчас успокоилось. Решилась.
Уверенно шагаю вперед, даже мускул не дрогнет. Земля хищной птицей несется навстречу, раскинув крылья-дворы, стремясь приютить, обласкать, поглотить. Деревья хватают за руки, за ноги, пытаясь задержать, отвратить, не дать закончить прыжок. Ослепительный миг полета, - яркого, красочного, острой сталью врезающегося в память. Ни за что его не забуду, я же Помня...
Или даже так: хуже смерти.
Я, Перова Марина Алексеевна, сумасшедшая. Во всяком случае, это любят повторять врачи и медсестрички в белых халатиках, когда думают, что я их не слышу. Хотя сама я так не считаю.
Они почему-то очень волнуются, когда я начинаю рассказывать им о Средневековой инквизиции, или допетровской России, или революции семнадцатого года... Успокаивают меня, говорят, что все будет хорошо. Но я им не верю. Что-то странное крутится в моей голове, но что, - вспомнить не могу. Хотя должна. Наверно, это от уколов. Ну вот, опять идут, снова колоть будут...
...ой, а это что? Какая книжка красивая! "Сказки народов мира". Ой, здорово-то как! "Жили-были дед с бабкой, и была у них внучка..."
Happy end is not found. Maybe, it would be letter... in the next life...