Это был первый жаркий майский денек. Они шли по парковой аллее, держась за руки, весело смеясь. Мальчик и девочка. Вокруг была толпа детей, колясок, мамаш, и папаш, но как только я заметил эту парочку, взгляда отвести уже не мог.
Я не маньяк и не педофил. Мне даже Виагра помогает не всегда. Как говориться, - издержки прошлого. Одинокий зажиточный пенсионер с темным военным прошлым, который зубами вырвал себе право на спокойную, безбедную жизнь до гроба. Не подумайте ничего дурного, хотя на мне и есть трупы, военных преступлений я не совершал, и совесть моя чиста.
Дети подходили слева. Хорошо и аккуратно одетые, чернявые, очень смуглые, не кавказцы, не узбеки не таджики, и не пуштуны. В силу прошлой специфики, я в этом разбираюсь. Они, скорее, были похожи на оевропеившихся пакистанцев или индийцев, возможно, сошли бы за цыган, выгляди почумазее. Вполне современное платье. Никакой национальной принадлежности в стиле одежды. Так одевают детей в приличных семьях. Мальчик лет пяти - в джинсах, белоснежных кроссовках, и бежевой тенниске. Девочка, поменьше, - около трех, в клетчатых серо-зеленых шортах, белой блузке с длинными рукавами, в белых гольфах и таких же сандалиях. Шли, держались за ручки, и смеялись о чем-то своем. Несколько раз мальчуган на ходу склонялся, шептал ей в ухо, и они взрывались заразительным хохотом. Я обратил внимание, что девочка прячет правую ладошку в рукаве блузки. Складывалось впечатление, что у нее что-то неладно с рукой. Попытался разглядеть, но ничего и не высмотрел, было далеко, а зрение уже не то.
Они вели себя как обычная детвора, выделяясь только национальным колоритом. Если бы не еще одно но. Все остальные находились под присмотром родителей. Эти двое были предоставлены сами себе. Наблюдал за ними на протяжении некоторого времени, пока они ели мороженое на соседней лавке, кормили голубей, лазали по фонтану вместе с другой малышней. Я вертел головой, выискивая профессиональным взглядом бдительное родительское око, но безуспешно. Брат с сестрой, в этом сомнений не было, - были предоставлены сами себе, это чувствовалось по их поведению. Они ни разу, не пытались растерянным взглядом найти маму или папу, а не найдя, впасть в истерику. Мальчик и девочка были полностью поглощены друг другом, искренне радуясь жизни, как это умеют дети.
Мне, собственно, не было никакого дела до этих двоих, тем более, несчастными беспризорниками они не выглядели. Просто меня всегда интересовали и забавляли всякие необычности. По своей природе, я очень любопытен. Если в жизни сталкивался с чем-то нестандартным, то, по-возможности, старался найти рациональную причину, которая в итоге, своей банальной простотой или дуростью, перекрывала оригинальность следствия. На собственном опыте, я вывел простой закон - "Как бы фантастически, не выглядело событие, ему обязательно найдется логическое объяснение". Однажды, я видел своими глазами левитирующую свинью, поверьте мне, она не занималась йогой, и не баловалась с чакрами. Просто... Об этом в другой раз.
Тому факту, что маленькие дети гуляют по парку одни, наверняка, есть рациональное объяснение. Учитывая возможности современных средств связи, нахождение родителей в непосредственной близости от более менее разумных чад стало не обязательным. Однако, здесь, был налицо явный перебор. А можно посмотреть ,и с другой стороны. Они значительно старше, чем выглядят. Замедленное физическое развитие. Со мной в параллельном классе учился мальчишка, который до девятого класса, выглядел как пятиклассник, а потом вымахал в здоровенного мужичину.
Тем временем, они, возвращаясь с фонтана, опять шли в мою сторону. Улыбающиеся, мокрые, довольные собой и миром. Проходят мимо. Девочка оборачивается, и смотрит на меня. Во взгляде удивление, словно по глазам пробежала рябь. Или показалось? Странный, вызывающий мурашки эффект. Вспомнилось как однажды в горном ауле я смотрел в колодец, пытаясь разглядеть свое отражение, но увидел лишь черноту, словно колодец наполнен нефтью. Из нагрудного кармана выпала зажигалка. Всплеск, и едва уловимые блики на поверхности. После этого мне очень захотелось поскорее покинуть это место. Я уверен, что в этом нет ничего сверхъестественного. Просто у некоторых людей иногда бывает обостренная реакция на определенные сочетания цветов, или звуков. Например, один знакомый не переносит шуршания полиэтиленовых пакетов.
Они пошли дальше, теряясь среди прохожих, а мне в глаза словно попало по соринке. Стал тереть их, и почувствовал, на плече чью-то руку
- С вами все в порядке?
- Да, спасибо, - ответил я автоматически.
Открыл глаза, и увидел склонившееся сверху, небритое лицо мужчины в старомодной белой кепке, он был примерно моего возраста.
- Просто немного заснул, - ответил, не подавая виду, что нахожусь не в своей тарелке.
Вокруг уже сгущались сумерки, никаких детей, естественно не было. С соседней скамейки раздавался многоголосый пьяный смех. Похоже, заснул на лавке. Странно. Неужели какая-нибудь старческая напасть, типа Альцгеймера? Дерьмово. Похоже, пора сдаваться врачам. Похлопал по карманам, кошелек на месте. Осмотрел бумажник, все в порядке, ничего не пропало. Состояние нормальное, только тело немного ныло. Заснул в непривычной позе. Потянулся, достал из портсигара мятный леденец, закинул в рот, полегчало. Встал, побрел домой, крутя головой, разминая затекшую шею.
В следующий раз увидел их через неделю в другом районе из окна машины. Я медленно полз в пробке, а они шли мимо по тротуару, держась, за руки, как и раньше. В этот раз они выглядели серьезными, погруженными в себя. Неторопливо шагали, глядя под ноги, в плотном потоке пешеходов, умудряясь не создавать помех спешащей толпе. Ручьи прохожих огибали их как естественное препятствие. На понуро бредущих малышей обращали внимания меньше, чем на бродячих собак, те хотя бы представляли завуалированную угрозу. Дети были по-прежнему одиноки, чисты и опрятны. Я видел, как они свернули в темную подворотню..
Вечером, я первый раз в жизни выронил из рук предмет, находясь в спокойной обстановке. Это была чашка с горячим чаем. Долго не мог заснуть, размышляя о наступившей старости и беспризорниках. Приходили разные мысли. Стало немного не по себе, расшалилось сердце, пришлось принять валокордин.
Некоторое время воспоминания о таинственных малышах будоражили душу. Что-то сильно зацепило меня. Вспоминая взгляд девчушки, я находил в нем, то тоску и печаль, то вселенскую мудрость, то плач, то черный омут безумия. Мне сложно объяснить, почему разум так вцепился в этих ребятишек. Возможно все дело в моем стариковском одиночестве. Запоздалый инстинкт отцовства? "Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети". Типа того. Я даже не поленился приехать туда, где последний раз их видел.
Прикинувшись, добрым непьющим дедушкой, опросил всех бдительных старух со двора, в который они свернули. Вывод был однозначным, - детишек никто не видел. Что тут скажешь? Отступился. Материала для расследования недостаточно. А документально подтвержденного вообще нет. Лишь собственные образы и воспоминания. Я корил себя за то, что не сообразил снять их на мобильник. Похоже, старость берет свое.
Этой же ночью проснулся в холодном поту. Осенила пугающая догадка. У меня прогрессирующий маразм с галлюцинациями. Долго копался в себе, пытаясь рассуждать трезво, и к утру пришел к осторожному предположению, что других симптомов вроде бы нет. Решил пройти психиатрическое обследование.
Не пожалел денег. Лежал в дорогом импортном саркофаге с датчиками, отвечал на многочисленные вопросы специалистов. Доктора успокоили. Со психикой все в порядке. Прописали успокоительные таблетки, нормализующие сон.
Жизнь продолжалась. Начался сезон рыбалки, и я уехал из города, позабыв обо всем на свете. Вернулся в августе на неделю, чтобы закупить необходимых принадлежностей для ловли, и проведать квартиру, оставленную домработнице на поруки.
Я встретил их уже перед самым отъездом совершенно случайно. Мне вдруг безумно захотелось семечек. Иногда со мной такое случается. Вышел из дома, и пошел через ближайший сквер в сторону трамвайного кольца. Накрапывал мелкий дождик, поэтому вокруг было малолюдно.
Они сидели на лавочке и молчали. Девочка отсутствующим взглядом смотрела куда-то вдаль, мальчик, обхватив руками голову, с виноватым видом глядел под ноги. Его смуглые локти уперлись в тонкие коленки. Казалось, что дождя дети не замечают. От нежданной встречи я растерялся, и просто прошел мимо. В груди проснулось щемящее чувство.
Пока шел до остановки за семечками, и обратно, лихорадочно размышлял, что делать дальше. Вариант пройти мимо, и вернуться домой даже не рассматривался. Я не мог этого так оставить. Уже почти приблизился к ним, а как действовать так и не решил. Постепенно замедлив шаг, подошел к лавочке и остановился.
- Здравствуйте ребята, вы не возражаете, если я присяду рядом с вами? - осведомился я голосом доктора Айболита.
Среди серого дня, моросящего дождя, и пустого сквера, я со своей фразой выглядел не более уместно, чем Санта Клаус в бараках Освенцима. К моему удивлению, в шок я их не поверг. Девочка не шелохнулась, продолжая смотреть сквозь меня, а мальчуган ответил:
- Конечно, садитесь. Мы не возражаем. Будем рады вашей компании - Тщательно выговаривая слова, произнес он на правильном русском языке.
Он не испугался и не обрадовался. Просто проявил изысканную вежливость, не свойственную беспризорному мальчишке его возраста. Это было сюрпризом, поскольку я готовил себя к другому, возможно энергичному, грубому отпору. Я робко присел на краешек лавки, на максимальном отдалении от соседей, словно монашка на футбольном матче.
- Спасибо.
Пока подбирал слова для следующей фразы, мальчишка вновь огорошил меня.
- Любите дождь? - спросил он, наблюдая, как в луже под ногами умирают и рождаются вялые пузыри.
- Не знаю, - ответил я, и сразу пожалел об этом.
Такие понятия как инициатива, педагогические приемы, нить беседы уступили место пустоте и растерянности.
- Раньше не любил точно. Сейчас не уверен, - зачем-то пояснил я.
Мальчишка, не отрывая глаз от лужи, кивнул с таким видом, словно другого от меня и не ожидал.
Вроде бы, это состояние называется "грогги". Приятная головокружительная легкость. В голове все встало с ног на голову. В небо воспарили чугунные воздушные шарики. Всплыл актуальный вопрос: "Кто здесь дядя, а кто засранец?" Я вспомнил бывшего начальника генерала Малышева, и меня немного отрезвило.
- Меня зовут Олег Андреевич, - сказал я дружеским тоном, и протянул для рукопожатия свою крупную веснушчатую ладонь.
Пацан повернулся, и не мигая, посмотрел на меня своими темно коричневыми глазами. Потом вложил свою ладошку мне в руку, и произнес:
- Рири. Просто, Рири без фамилии и отчества. Хорошо?
Его ладошка была неожиданно горячей. Я кивнул.
- Хорошо, Рири.
Можно подумать, что если мне не понравится имя "Рири" он предложит другое, и тут же начнет откликаться на него как дрессированный песик. В это как-то не верилось. Тем не менее, я непроизвольно добавил в голос успокаивающие отеческие нотки, отчего малыш выдернул руку, и отвернулся. Кошмар. Я совершенно не умею общаться с детьми. Чего уж говорить о таких необычных.
- Она твоя сестра?
- Да.
- Как ее зовут?
- Ив.
- Ив, это по-английски Ева. Может быть, она Ева?
- Нет, - возразил малец, - она Ив.
- Хорошо, Ив значит Ив. Скажи, Рири, у вас есть дом?
Он помотал головой.
- А папа и мама?
- Нет.
Я вздохнул, и замолчал, соображая, что сказать дальше.
- Значит вы одни.
Рири повернул голову, и внимательно посмотрел на меня своими круглыми черными глазами. Я почувствовал себя идиотом. Мальчик моргнул, и я заметил, какие у него пушистые ресницы. Сестренка, продолжала сидеть как изваяние. С ее коленок по смуглым тонким ножкам стекали ниточки ручейков, пропитывая влагой уже и без того безнадежно мокрые белые носочки. Ее левая ладошка покоилась на бедре брата, а правая была скрыта в рукаве мокрой серой толстовки, которая была ей велика на несколько размеров. Рири отвернулся, и принялся прутиком водить по луже, разгоняя пузыри.
- Скажи, Рири, а ты слышал про органы опеки?
Когда он повернулся ко мне снова, я увидел на его лице страх, обиду и разочарование. Его нижняя губа еле заметно подергивалась. Еще одно неосторожное слово, и плач с истерикой гарантированы.
- Что мы с сестрой сделали вам плохого? Мы никому не мешаем, не попрошайничаем, и не воруем, - его тонкий голос с звучал усталой обреченностью, - просто сидим здесь. Почему вы хотите, нас убить?
У меня перехватило дыхание, и видимо открылся рот. Аналогично я мог отреагировать, если бы подошел полковник милиции, отдал честь, и предложил сделать мне минет. О чем он говорит, что за ахинея? С языка уже были готовы сорваться: оправдания, объяснения и вопросы. Когда он сказал:
- Мы сейчас уйдем, и вы нас больше не увидите, извините.
Он склонился к девочке, и зашептал ей в ухо. У меня достаточно острый слух, но я расслышал лишь обрывки бессмысленного бормотания.
- Подожди, Рири.
Я кончиком пальцев дотронулся до его плечика, но он резко повел им, и отстранился, придвинувшись вплотную к сестре.
- Я не хотел вас напугать или обидеть. Если честно, мне просто стало вас жалко, и захотелось как-нибудь помочь. Я больше ни слова не скажу про органы опеки, пока ты сам не объяснишь, почему они опасны. Хочу пригласить вас к себе домой, чтобы покормить, и дать ночлег. Обещаю, что пальцем не трону. Ты же не хочешь, чтобы твоя младшая сестра продолжала мокнуть под противным дождем?
Он опять повернулся. Черная челка мокрых волос ровно заканчивалась в сантиметре над густыми бровями. Крупная капля сползла по широкому носу и повисла на кончике. "Жалко, что не захватил зонт. А пацан недавно постригся. Интересно, как он объясняет в парикмахерской отсутствие родителей?" - роились разрозненные мысли, не давая сосредоточиться.
- Вы не правы.
Опять обухом по голове. Его пристальный взгляд говорил о твердой уверенности в сказанном.
- То есть ты хочешь сказать, что будет лучше, если Ив совсем озябнет и простудится, а ты вслед за ней?
- Нет. Она старшая - это хочу сказать.
Очередная загадка.
- Старшая сестра?
- Нет. Просто старшая.
Я достал коробочку с леденцами, и автоматически отправил в рот зеленый шарик.
- Будешь леденцы?
Я протянул раскрытый золотой портсигар. В свое время, первый замполит научил меня, таким способом делать паузу в разговоре. Не думал, что это пригодится в диалоге с ребенком. Рири взял полупрозрачную розовую горошину, поднес к носу, и понюхал.
- Синильная кислота это яд, отравить нас хотите - мрачно сообщил мальчуган.
Я вскочил с лавки, решив бросить к чертям всю эту глупую затею. Я не нанимался клоуном к шизоидным беспризорникам!
Раздался хохот. Смеялся мальчик. Он хохотал, болтая ногами, обнажив в задорной улыбке ровные молочные зубки.
- Простите, Олег Андреевич. Это глупая шутка. Не уходите. Я сейчас посоветуюсь с Ив, и станет ясно, как быть дальше.
Пришлось опуститься на лавку. Этой выходкой, и манерой разговора мальчик произвел впечатление не ребенка, а скорее взрослого, впавшего в детство.
Девочка впервые зашевелилась после того, как брат закончил шептать ей в ухо. Она слегка наклонилась вперед, и словно нехотя развернулась в мою сторону. Казалось, что маленькое тельце слушается ее с трудом. Она посмотрела мне в глаза. Мелькнуло узнавание.
Холодный пух, пощекотал изнутри мягкой ватой, и плотно окутал позвоночник. В груди словно разлилось что-то инородное и прохладное. Дыхание перехватило. И тут же все прошло. Словно ничего и не было. Я потряс головой. Что за наваждение, может сердечко пошаливает? Приложил большой палец к запястью, стал мерить пульс. Сосредоточился. Через некоторое время почувствовал легкое прикосновение к плечу.
- С вами все в порядке?
- Да, - на автомате ответил я, - семьдесят два, ровный, норма.
- Тогда мы готовы.
Я поднял глаза, и увидел недоуменный взгляд Рири.
- А? В смысле?
- В смысле, пойти с вами, - сдержанно сказал он, глядя на меня как на глуховатого склеротика.
Через мгновение до меня дошло. Две пары больших черных глаз смотрели с мольбой и надеждой. Просто несчастные дети. К черту туманные домыслы! Нужно их обогреть и накормить. Я поднялся.
- Идите за мной, - сказал я, и, не оглядываясь, пошел в сторону дома. За спиной слышалось тихое цоканье каблучков.
Пока мы шли, в голове проносились вереницы сумбурных мыслей. Я отчего-то был уверен, что минуту назад начался отсчет новой жизни. Как раньше уже не будет, это точно. Потом мне стало страшно, что они согласились. Ведь с таким предложением к ним мог подойти человек с нечистыми помыслами, и тогда... Подходя ко двору, я уже размышлял над тем, что скажут соседи, увидев меня в такой компании. Как объяснять? За родственников, даже дальних они никак не сойдут. И только об одном я не задумывался, - что конкретно дальше делать с детьми.
Они разулись в прихожей, аккуратно поставили сандалии, и оставляя влажные следы на полу, в носках прошлепали прямо в гостиную. Молча, уселись рядышком на диване, сложив на коленках ладошки. Ни дать ни взять, примерные воспитанные ребятишки.
Я включил им детский канал, а сам заметался по кухне, в поисках подходящей еды. Не нашел ничего приемлемого. В холодильнике соленые огурцы, колбаса, вчерашняя жаренная картошка. Детям такое лучше не предлагать. Пришлось сообщить им, что ушел в магазин, запер, на всякий пожарный, квартиру, и отправился за продуктами.
Вернувшись с набитыми пакетами, я выдал им по бутылочке йогурта, а сам принялся за готовку куриного бульона с лапшой. Когда обед был готов, пригласил их на кухню, усадил за стол, и поставил перед ними дымящиеся тарелки.
Рири уплетал за обе щеки, а Ив к еде даже не прикоснулась, с полуулыбкой наблюдая за братом. Она с таким интересом смотрела, как он ест суп, словно это не обычный прием пищи, а самый лучший мультфильм в мире. Она наблюдала за ним, а я, не отрывая глаз, за ней. Когда тарелка опустела, я задал вопрос:
- А ты, Ив, почему не ешь? Суп ведь остынет.
Ив повернулась, сверкнула на меня темными глазами, и застывшая на ее лице легкая улыбка превратилась в маску отстраненности. Она, замерла, уставившись в точку на противоположной стене. Я, в полной непонятке, перевел взгляд на брата.
- Извините, Олег Андреевич. Ив не может есть, когда на нее смотрит кто-нибудь кроме меня, - ответил Рири, - Вы не могли бы ненадолго выйти, чтобы она поела суп?
Я пожал плечами, и покинул кухню. Когда вернулся, в тарелке убавилось на треть, а она продолжала сидеть как статуя в той же позе. Я подал горячее, и снова удалился. По возвращении, обнаружил пустую тарелку перед мальчиком. Блюдо Ив было практически нетронутым, за исключением небольшого кусочка, который отщипнули от курицы.
- Спасибо большое, было очень вкусно! - искренне поблагодарил Рири.
- Желаешь добавки?
- Нет, спасибо. Итак, объелся.
Он удовлетворенно похлопал себя по круглому животу, и улыбнулся. Мне было приятно.
- А тебе, Ив еда не понравилась?
- Что, вы! - воскликнул мальчик, - Ей тоже очень понравилось, правда, Ив?
Она, продолжая таращиться в стену, заторможено кивнула.
- Скажи, Рири. С твоей сестрой все в порядке, она здорова?
После небольшой паузы он ответил:
- Да. С ней все в порядке она здорова, - не очень уверенно повторил он, - просто очень устала. У нее такое бывает.
Я всплеснул руками.
- Господи, да вы, наверное, чертовски устали. А я тут со своими вопросами. Я постелю вам в спальне на одной постели, хорошо?
Рири кивнул.
- Где ванная с туалетом вы знаете. Чистые полотенца в спальне, пульт от телевизора на тумбочке, - сказал я им через некоторое время, и ушел в гостиную смотреть сериал. На полу у дивана стояли бутылочки из-под йогурта - пустая и полная.
Прошло несколько дней. Мои нежданные постояльцы, практически, не доставляли мне хлопот. Большую часть времени они проводили в спальне. Однако исправно выходили к завтраку, обеду и ужину. Вечером, как стемнеет, отправлялись на прогулку, и, как правило, до полуночи возвращались.
Когда они впервые, на ночь глядя, собрались гулять, я спросил у Рири:
- Куда же вы одни по темноте? Давайте я с вами пройдусь.
На что Рири, обернувшись с порога, ответил:
- А как же мы, по-вашему, до этого до этого на улице жили?
Я счел его довод резонным, и отпустил их безо всякого волнения. Откуда-то возникла уверенность, что с ними ничего не случиться.
Все эти дни я пытался тактично разузнать об их истории, заходя то с одной, то с другой стороны. Разговоры велись исключительно между мной и мальчиком. Ив, по-прежнему, находилась в каком-то сомнамбулическом оцепенении. Мои расспросы, относительно ее состояния ни к чему не привели. Рири под любым предлогом уходил от темы, а задавать прямые вопросы "в лоб", я не решался, опасаясь травмировать неокрепшую психику. А ведь раньше я два раза видел ее в совершенно нормальном расположении духа, прекрасно помню, как она улыбалась, прыгала, и смеялась вместе с братом. Загадочная девочка. Про ее спрятанную правую ручку, естественно, даже не заикнулся. При мне она всегда прятала ее в рукаве. Насчет их прошлого я смог выяснит у Рири лишь малость. Он сказал, что, сколько он себя помнит, - Ив всегда была рядом; и она его родная сестра. Она сестра, и она старшая, но не старшая сестра. Это его утверждение окончательно сбивало с толку. Он говорил на правильном русском языке, я бы даже сказал, на более правильном, чем я сам. Поэтому вариант, с лексической путаницей не годился. Также я не сумел определить их национальности, возраста; понять, где они скитались, сколько времени, чем питались, и как переживали зимние холода. Родителей своих не помнит, и ему о них ничего не известно. Вот и вся информация.
Меня разбирало любопытство. Откуда они взялись? Как они жили раньше? Я строил гипотезы, одну фантастичней другой, и не мог остановиться ни на одной удобоваримой, пусть даже маловероятной версии. Что меня в них поражало, так это несвойственная маленьким детям опрятность. Не знаю, в каком возрасте малыши начинают самостоятельно одеваться, или завязывать шнурки. Эти ребята, в основном, обслуживали себя сами. Ни разу не видел их одежду грязной или мятой. Не имею ни малейшего представления, как им это удавалось. Когда я предложил постирать их вещи, Рири ответил - "этого не требуется". Я подумал, что он стесняется, и не хочет доставлять мне лишних хлопот, но оказалось что это не так. Он вообще не стирал одежду, по крайней мере, в моей квартире. Не было следов стирки или сушки.
На второй день пребывания, я купил им детские зубные щетки, и пасту, оставив в стаканчике перед зеркалом на умывальнике. После утреннего туалета потрогал щетину на них, она, в отличие, от полотенец, была сухой. Это как-то не вязалось с ровными белыми зубами. Судя по мокрым полотенцам, они, все-таки мылись. От них никогда не пахло грязным телом, потом или едой. Я понимал, что это невозможно, но мне казалось, что они вообще не источают запахов. Удивительно было и то, что у детей не было никакого багажа. С первого дня они пришли с пустыми руками.
Прошла неделя, а ритм нашей совместной жизни не менялся. Днем в квартире устанавливалась непривычная тишина. Складывалось впечатление, что кроме меня, рядом нет ни одной живой души. Воздух сгущался, и замирал. Пока жил один, подобным вещам внимания не предавал. Возникало ощущение, что спальня пуста. Я только сейчас стал осознавать, что, возможно, существует чувство присутствия. Присутствия живых организмов в непосредственной близости. Из-за разногласия левого полушария мозга, которое говорило, что в спальне дети, и чувства присутствия, которое говорило обратное, возникал душевный дискомфорт. Ясное дело, я всецело доверял левому полушарию, но псевдо чувство подтачивало психику, нашептывая: "их там нет, они ушли, либо мертвы".
В один из дней, я не выдержал, и на цыпочках подкрался к собственной спальне. На старинной дубовой двери темнел атавизм - замочная скважина, глядевшая в обе стороны с почерневших медных пластин. Пришло время вспомнить детство, и заняться неподобающим для отставного военного делом. Присел на корточки, скрючился, прижал бровь к холодной меди, прищурился. И пожалел об этом.
Любой человек в состоянии отличить живое от неживого; искусно сделанную куклу от человека. Рядом со спящим мальчиком сидел манекен с блестящими стеклянными глазами. Японская девочка-робот в режиме ожидания. Видимо, сработал какой-то датчик, потому, что робот ожил. Я понял это по глазам, они сфокусировались, и наши взгляды встретились. Ее плотно сжатые губы медленно растянулись в улыбке. Ни один мускул на ее лице не дрогнул, а губы все продолжали растягиваться вширь, становясь тоньше и тоньше, пока улыбка не превратилась в широкий полукруглый разрез. Я отпрянул от скважины. Сердце колотилось, на лбу выступила испарина. Этого не может быть. Я снова приник к глазку, и увидел Ив. На этот раз, это, определенно, была обычная девочка, которая сидела в такой же позе, отстраненно глядя в потолок. Я вернулся в гостиную, плюхнулся на диван, и почувствовал, как начала неметь левая рука. Признак сильнейшего потрясения. Последний раз такое случалось со мной в Афганистане в Мараварском ущелье, когда лучшему другу выстрелом из гранатомета оторвало голову.