Попов Андрей Борисович : другие произведения.

Посмертная эпитафия для миссис Фергюсон. части 3-4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Посмертная эпитафия для
   миссис Фергюсон.
   ЧАСТЬ 3.
   ***
   " Второе пришествие поганых" Отца Серафима и сестры Ефросиньи.
   ... и был Гнев Господень велик и страшен. После весеннего половодья убийств, грабежей и насилий, летом обрушился на землю ливень, град, ветер, зной, пожар и мор.
   Не успел тёплый и ласковый сентябрь излить на ожесточившиеся сердца человеческие согревающий бальзам тихой осени, как вдруг, в ночь 2 октября, от Норвегии до Сицилии ударил небывалый в это время, да и вообще в этих широтах невозможный, сибирский генерал Мороз, минус двадцать по Цельсию, при сильном северном ветре.
   Из холодных, голодных мегаполисов хлынули в сельскую местность миллионы одичавших горожан. Начался новый этап Апокалипсиса.
   На фоне полного беззакония, хаоса, стужи и смерти страшную славу приобрела, действовавшая в графстве Девоншир, банда Баскервилля и Холмса. Хорошо вооружённая, дисциплинированная и обученная она наводила ужас не на один только Девоншир, но и на окрестные земли.
   ***
   Имам Али, революционный исламский фронт.
   К середине ноября положение наше в Лондоне и пригородах сложилось таковым образом, что встал вопрос не просто о политическом выживании нового коалиционного правительства, а о выживании его в физическом смысле.
   Жидкого топлива и угля в городе оставалось на две недели, продовольствия - на три. Дезертирство среди народного ополчения и стражей революции приняло массовый и необратимый характер.
   Наши неоднократные обращения к мировому сообществу и друзьям на Ближнем Востоке не принесли желаемого результата. В этих условиях было принято решение об организации и направлении отрядов спецназначения в сельскую глубинку для изъятия излишков хлеба и других продуктов.
   Страну терроризировали многочисленные банды пёстрых политических окрасок, поэтому, создаваемые нами подразделения набирались из людей проверенных, надёжных, владеющих огнестрельным вооружением и рукопашным боем. Мой батальон насчитывал триста двадцать два моджахеда, имевших боевой опыт в Афганистане, на Кавказе и Косово.
   К сожалению, острая нехватка дизтоплива не позволила нам взять с собой больше трёх бронемашин и одного лёгкого танка, но благословен Аллах и Пророк его, до сих для взаимопонимания с местными неверными мы обходились, куда меньшими средствами.
   Мы выступили утром 10 зуль ка да. Разведка сработала из рук вон плохо. Металлисты ягд-команды " Айрон Майден" обзавелись противотанковыми ракетами и инструкторами бывшей королевской морской пехоты. На Трафальгарской площади мы попали в засаду. Под памятником одноглазому адмиралу свечами сгорели две бронемашины, танк, пять грузовиков и восемьдесят братьев. Дурное начало. Дальше - не легче. За городом, на съезде с автострады, в кустах с гранатометами сидели арийские выродки - союз рыжих добровольцев " Засранцы фюрера". Они стоили нам последней бронемашины, трёх грузовиков, заправщика и пятидесяти бойцов.
   ***
   Весь день шёл холодный, мелкий дождь. Уже месяц - холодный и мелкий дождь. Аллах, да светится имя его, проклял эту землю. Англия уподобилась огромной грязевой луже, в которой нечего делать правоверному.
   К вечеру похолодало, дождь обрушился мокрым снегом. Серый день стремительно помрачнел, видимость ухудшилась. Лучи фар упёрлись в сырой выбеленный сумрак как в стену.
   Колона встала, не глуша двигателей. В кабинах машин суровые бородатые люди в камуфляже, с чёрными повязками на головах напряжённо вглядывались сквозь стёкла.
   Разведка сигналов не подавала, на связь не выходила.
   -- Шайтан-погода! - Молвил в сердцах Фарух, араб местного розлива. - Али, слышишь, собака воет.
   -- Какая собака?
   -- Шайтан-барбос. Слышишь?
   -- Ничего я не слышу, это ветер.
   -- Али, я, по-твоему, не могу отличить дурной собаки от дурного ветра?
   -- Прекрати, Фарух, ты достал меня своими собаками.
   -- Это не мои собаки, Али. Ты должен послушать, я никогда не слышал, чтобы собака так выла.
   -- Значит это не собака, это ветер.
   Фарух обиделся, замолчал, терпел недолго. - Твоя проблема, Али в том, что ты в революцию веришь больше чем в Аллаха! Это нехорошо и неправильно.
   -- Фарух! - завопил Али, круша рацией по приборной панели. Рация пискнула и умолкла.
   Фарух сжался, остановился мрачным взглядом в пространстве.
   -- Чтобы больше я никогда не слышал о собаках. Понял?
   -- Есть, командир.
   -- Дай свою рацию.
   По рации Фаруха разведка тоже не отвечала.
   -- Что там с ними? - Бурчал Али - Заснули? К девкам пошли? Не доверяю я этим кавказцам, себе на уме.
   Последние миль сто ехали медленно, осторожно и спокойно, без происшествий. От того, что спокойно и без происшествий, тоска тревожного предчувствия нарастала как снежный ком, и в критический момент оказалась необоримой.
   Где-то в отдалении, а может быть и близко, за снегопадом не разберёшь, высветилась жёлто-красная зарница, глухо проворчала ударная волна. Землю и машины с людьми на ней покачнуло.
   -- Где это? - встрепенулся Али. - Наши?
   -- На фугас похоже. - Молвил Фарух.
   -- Ты видел?
   -- Ничего я не видел. Я слышал.
   Али открыл дверцу, высунулся наружу, посмотрел вперёд, потом назад, в хвост колоны. Колона проглядывалась с трудом. Неясные силуэты, мешанина серых цветов, искажённая непогодой перспектива. Кто там ходит, мечется? Кричит? Не разобрать.
   Рядом икнул Фарух, громко, непристойно, застонал протяжно.
   -- Ты чего? Спросил Али, оглядываясь.
   Фарух сидел за рулём бледен и прям. В глазах его малая искорка разума бешено билась, угорая под натиском инфернального ужаса.
   -- Ты чего?
   -- Смотри, брат.
   За стеклом кабины, попирая капот четырьмя массивными лапами, стояла откровенно подлого вида собака. Глаза её тлели углями, пятна на туловище и голове сияли лунным серебром, распахнутая пасть с языком широким как лопата отливали лиловым, а клыки - синеватой сталью, пена пузырилась жемчугом. Ай, да шайтан-барбос! Добро пожаловать в Девоншир!
   Один за другим, со звуком нежным как детский выход газов, лопнули баллоны колёс по правому борту. Грузовик присел и накренился набок.
   -- А! А! - Закричал Фарух, выскакивая из кабины и пропадая в развернувшейся бездне.
   -- Нет! - запоздало опомнился Али. - Стой! Ты куда? Назад!
   Предметом тяжёлым и тупым, не приведи Аллах, чьей-то головой, сотрясло левый борт грузовика. Грузовик накренило ещё сильнее. Собака недовольно взрыкнула, посмотрела на Али пристально, оценивающе, как показалось - в плане гастрономического интереса. Али онемел. Дьявольская собака шумно сглотнула, уронила на капот обильную слюну и, со вздохом разочарования, спрыгнула прочь.
   Предметом тяжёлым и тупым вторично сотрясло левый борт. Захрустев, грузовик стал заваливаться. Али закрыл глаза.
   ***
   Мать-тьма любит своих детей. Никогда никому не отказала, всех готова принять обратно, кем бы ты ни был - дураком, героем или чудовищем - ей по барабану.
   Али было сухо, тепло, во рту таял мёд. Али спал, сладко причмокивая губами, убаюканный песней падающей воды, Али было приятно думать, что это фонтан и, соответственно, где-то рядом, на подходе, батальон гурий особого назначения.
   Справедливо полагать, что как начальник шахидов Али заслужил не просто общество гурий, но именно батальон особого назначения.
   Очень жаль, что мать-тьма не разделяла его устремлений. Она, конечно, добрая, ласковая, но безвидная, ей всё равно, какой ты шахид, какой начальник.
   Зловонный ветер обрушился на Али внезапно, с неистовой силой и осквернил его дыхание. За ветром налетел дождь, горячий-горячий как кипяток. Сначала тяжёлыми отдельными каплями, потом плетями, после - потоком. ( В фонтане трубу прорвало? Говорил же, о, мудрейший - "если есть у тебя фонтан - заткни его!")
   -- Ай, шайтан! - закричал Али, закрываясь руками от упругих струй, бьющих в лицо.
   -- Ры...ры! - Послышалось грозное рычание над ухом.
   Али замер. Держа на глазах ладонь, он осторожно раздвинул пальцы и посмотрел сквозь них. Али лежал где-то, скорее всего не земле, возле каменной невысокой ограды, по которой прыгали сполохами отражения красного пламени.
   Невдалеке раздавались звуки перемещения людей, транспорта и животных, шум большого костра.
   " Засада - вспомнил Али - бой, разгром, плен. Я убит? Я ранен?" Как будто никаких болевых ощущений в теле нет. Впрочем, и тела как такового не чувствуется. Поглядеть бы на себе
   я со стороны, пощупать.
   -- Ай! - Али чуть не захлебнулся, опрокинутой на него новой порцией вонюче - обжигающей жидкости.
   -- ...! - Бессильно выругался Али.
   Прямо над ним, задрав заднюю лапу, светилась как Хеллоуин, тварь, проклятая Аллахом.
   -- Пошла вон, сволочь! - Зашипел Али.
   -- Гав! - Сказала собака.
   -- Эгей! - Закричал кто-то. - Мистер Холмс, кажется, наш пленник очнулся!
   - Ведите его сюда, Лейстред!
   Быстро протопали каблуки, весёлый голос скомандовал уверенно, с ноткой иронического превосходства -- Диана, фу! Фу, Диана!
   -- Ры!
   -- Я сказал - "Фу"! Оглохла?
   -- Ры!
   " Бац!" - тупой носок армейского ботинка бодро вписался в могучий собачий зад.
   В уязвлённом самолюбии проклятая тварь, обижённо скуля, последовала прочь, согласно приданному ей ускорению.
   -- Пойдём! - скомандовал весёлый голос.
   Али отнял ладонь от глаз. Над ним навис человек в военном камуфляже, с ног до головы увешанный оружием: два пистолета, короткоствольный автомат, ножи, гранаты, полевой бинокль, всё очень мужественно. Но на голове зачем-то клетчатое кепи. Странно? Или комично?
   Али прикинул - вскочить, ударить человека в живот, выхватить пистолет, гранату.
   -- Да ну! - Прочитал в глазах Али его мысли человек. - Подъём!
   Али вздохнул, сел, привыкая к нахлынувшим ощущениям. Здесь колет, тут щекотно и что-то ёкает. Здесь рёбра друг о друга трутся, а сердце.... Где сердце? В пятке!
   -- Кто вы? - Простонал Али, не понимая как в этом состоянии можно встать на ноги и идти куда-то.
   -- Я Лейстред. - Представился человек и позвал кого-то. - Джон, Франк, помогите!
   Возле Лейстреда выросли две объёмные фигуры с одинаковыми как у близнецов лицами.
   Али подняли под мышки и проволокли по воздуху до костра, где бросили под ноги джентльмена, сидящего на раскладном для пикника стуле. Джентльмен был одет во френч, носил короткие полусапожки, курил трубку и читал какую-то газету. Газета? Невероятно!
   Выглянув из-за газеты, джентльмен брезгливо повёл носом.
   Али приготовился к тому, что его будут допрашивать и пытать. Стать мучеником через пытки отрадно вдвойне.
   -- Лейстред, - молвил джентльмен, снова углубляясь в чтение. - Отведи его к остальным.
   -- Хорошо, сэр.
   Али подняли и вынесли за черту светового круга, в ночь.
   ***
   Остальные сидели в полуразрушенной клети старинной овчарни, за дверью без замка и под звёздами, что присматривали за пленниками через дырявую крышу.
   -- Имам? Это наш имам! - Обрадовался Фарух.
   -- Фарух?
   -- Я, имам! Ты не ранен?
   -- По-моему нет. Ещё не понял. Возможно - контузия.
   -- Контузия - это хорошо. - Сказал Фарух и пояснил - мы задумали бежать перед рассветом. Часовой один, спит на ходу.
   -- Кто - мы?
   -- Я, Сулейман и Закир - они тоже из нашего батальона. Ты должен их помнить.
   Али кивнул.
   -- Отсюда некуда бежать. - Диссонансом боевому настрою Фаруха прозвучал чей-то надтреснутый голос.
   -- Кто это?
   Оказалось, что в овчарне, помимо моджахедов, сидит какой-то древний хрыч из туземцев; тощий, хромой, вонючий и грязный, с головы до ног обросший седым волосом, одетый в рванину - бомж, одним словом.
   -- Почему нельзя, - удивился Фарух. - Зачем так говоришь, да?
   -- Затем, что вы не знаете местности. Мы окружены болотами. Это - Баскервилль-холл. Вы что ничего не слышали о лорде Баскервилле и его дьявольской псарне?
   -- Баскервилль? - Повторил, напрягая память Али. - Баскервилль и Холмс? Банда Баскервилля и Холмса?
   -- Это хуже, чем банда. Это фирма.
   -- Фирма? - Переглянулись Али и Фарух.
   -- Сами увидите! - отмахнулся от них бомж.
   Увидели, но сначала услышали. Шум работающих винтов возник где-то в ночном небе, потом огромная тень скользнула над крышей, закрыв звёзды. Геликоптер, вертушка.
   На острове давно никто уже не летал. Уцелевшие в первое революционное время, авиационные машины требовали капитального ремонта и керосина, то есть, надежды подняться в воздух у них не было.
   -- Откуда? - спросил Фарух.
   -- Я же говорю, это - фирма. - Ответил бомж.
   ***
   Голосу рассудка в лице бродяги братья-мусульмане не вняли. Побег выглядел как игра бойскаутов - не по-взрослому. Они вылезли через дыру на крышу, залегли, прислушиваясь и приглядываясь. Часового у двери не было вообще, зато в лагере, несмотря на ранний час, спали немногие. Обнадёживало беглецов видимое отсутствие собак.
   Понаблюдав, моджахеды решили спускаться, по задней стеночке, на равнину, чей рельеф едва читался в мутных красках робкой Авроры. И то верно - бежать, так бежать! Раз, два! Три! "Три" закончилось обезоруживающим " Плюх"! Фарух провалился по пояс. Болото!
   Может быть, ветер и непрекращающийся снегопад заглушал все звуки, может быть, на пленных банде было по большому счёту наплевать, никто, кроме самих беглецов, этим происшествием не заинтересовался.
   -- Али! - Паниковал Фарух. - Вытащи меня отсюда!
   -- По кочкам, брат, надо, по кочкам. - Приговаривал Али, командуя Сулейманом и Закиром, тягающим Фаруха за руки.
   -- По кочкам? - Переспрашивал Фарух.
   -- По кочкам, брат.
   -- Но как?
   -- Прыгать, брат. До тех холмов, там будет твёрдо. Давай, брат, давай.
   -- Что "давай"? - Отдуваясь от пережитого, хрипел Фарух.
   -- Прыгай, давай, брат, чтобы не замёрзнуть. С кочки на кочку. Понял? Пошёл!
   У страха глаза велики. Сперва, получалось у Фаруха неважно - приземляясь, он судорожно цеплялся за кусты и чахлые деревца. Потом приноровился - прыг-скок, прыг-скок! Не заяц, не кролик, но старается.
   Моджахеды заворожено следили за его потугами, пока залпы снеговой артиллерии не скрыли Фаруха из глаз.
   -- Стой! - Занервничал Али. - Фарух! Подожди!
   -- А? - Сказал Фарух, оглядываясь с очередной кочки и переводя дыхание. - Али? Али, я тебя не вижу. Али, ты где?
   ***
   С момента своего триумфального возвращения, Мышкин и Ватсон постоянно интриговали общество загадочными фразами, действиями и выражениями, преисполненных значительности, лиц.
   Не ставя никого в известность, они куда-то летали, не только к побережью, возле которого, по их словам, маневрировал крейсер российских ВМС, но также и вглубь острова. Куда?
   Вопросов у общества было много. Прежде всего, о статусе Мышкина. Мышкина воспринимали как криминального элемента с широкими связями. Но сколь бы широки не были эти связи, каким образом, криминальный элемент оказался во главе роты морской пехоты, взвода десантников и авианесущего крейсера? Возможно, наши представления о мироустройстве требуют пересмотра? Кто же вы, Лев Мышкин?
   -- Я всё вам объясню! - Отговаривался Мышкин. - Потерпите немного. У нас с папой важная миссия.
   -- Миссия?
   -- Да-да. Вы будете приятно поражены.
   -- В самом деле?
   -- Будьте уверены.
   -- Осмелимся мы предположить, что это всё, - Холмс и Баскервилль обвели взглядами бравых десантников и вертолёт. -- Не просто так?
   -- Осмеливайтесь. - Благосклонно кивнул Мышкин.
   -- Когда же вы раскроете свои карты?
   -- Скоро. Возможно, даже сегодня. Поверьте, это не мои личные секреты. Мне необходимо подтверждение из Центра.
   -- Из Центра? Уж не шпион ли вы, Лев Мышкин?
   -- Я не шпион, я агент.
   -- А в чём разница?
   -- Вы не видите разницы?
   -- Хм. - Пожали плечами Холмс и Баскервилль.
   -- А разница есть! - Назидательно сказал Мышкин, погрозив им указательным пальцем.
   -- Хорошо! - Согласились Холмс и Баскервилль.
   -- Подождите до вечера. Вечером у меня сеанс связи. - Добавил Мышкин, подумав о том, что был, пожалуй, грубоват.
   ***
   Объяснения и серьёзный разговор состоялись глубоко за полночь, когда командиры передислоцировались из полевого лагеря в замок, в одну из башен.
   Соблюдая предосторожности, а именно, заставив стол щедрой выпивкой и закуской с русского крейсера, Мышкин сообщил, что он жертва Перестройки. То есть, Лев Мышкин не был уголовником, он был сотрудником КГБ, глубоко внедрившимся в среду криминала. Настолько глубоко, что за годы демократизации, реформирования, сокращения штатов и переименования КГБ, Мышкина потеряли и забыли.
   Довольно продолжительное время Мышкин действовал самостоятельно, достиг определённых успехов и, на определённом этапе его успешной деятельности, им заинтересовались возрождённые спецслужбы новой России. СВР взяла его в оборот. Выказав чудеса стойкости, Мышкин, в конце концов, сознался, что он свой и никогда не прекращал быть своим.
   В СВР здорово удивились и очень обрадовались - приятно встретить родственную душу там, где ничего кроме мерзости рыночных отношений встретить не ожидаешь.
   -- Джентльмены! - Сказал Мышкин торжественно. - Мы, я и папа, уполномочены сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.
   -- Как вам уже известно, в России восстановлена монархия. Конституционная. Его Величество, император Александр Четвёртый не склонен переоценивать экономические и военные возможности России, но и наблюдать безучастно за деструктивными процессами, охватившими Европу, тоже нельзя.
   -- На последнем заседании Совета Национальной Безопасности принял решение оказать, в пределах разумного, помощь всем здоровым силам, противостоящим окончательному распаду.
   -- В Англии, джентльмены, по моему глубокому убеждению, такой силой являетесь вы. - Мышкин помолчал, для усиления драматического эффекта.
   Холмс был мрачен. Баскервилль улыбался рассеяно.
   Несколько охлаждённый отсутствием реакции, Мышкин продолжил - Джентльмены, от имени Его Величества я предлагаю вам организовать и возглавить Добровольческую Освободительную Армию с последующим походом на Лондон. Россия поддержит вас финансами, снаряжением и по дипломатической линии.
   Холмс и Баскервилль смотрели на Мышкина пустыми глазами.
   -- Холмс! Сэр Генри! - Вскричал расстроенный Мышкин.
   -- Что? - Очнулись вербуемые.
   -- Вы слышите меня?
   -- Да-да, мы внимательно слушаем вас.
   -- Вы поняли всё, что я сказал?
   -- Да-да, мы поняли вас.
   -- И что вы скажите?
   -- Это в высшей степени неожиданное... - начал Холмс.
   -- И щедрое предложение. Но я не понял, чем мы будем заниматься? - Перебил Холмса Баскервилль.
   -- Мы будем спасть Отечество! - Воскликнул Ватсон, чей энтузиазм изнывал от бездействия и равнодушия близких людей.
   -- Как? - Удивился Баскервилль. - Мы?
   -- Вы и никто другой! - Подтвердил Мышкин.
   Выросшему в Америке аристократу, вольная жизнь гангстера пришлась очень даже по вкусу. С чего бы менять её на скользкие дорожки Большой Истории?
   -- Больше некому. Ваша кандидатура, сэр Генри, одобрена не только нашим государём, но и вашей Палатой Лордов в изгнании.
   -- Для армии нужны люди. - Сказал прагматичный Холмс.
   -- Верно, Холмс. - Сказал Мышкин. - Порядка семи тысяч эмигрантов ногами проголосовали за вновь формируемые Йоркширский и Мерсийский полки. Сейчас они проходят подготовку на российских базах в Прибалтике. Плюс к ним русские десантники и морская пехота.
   -- Достаточно ли этого? - усомнился Холмс.
   -- Для начала - более чем. Едва вы заявите о себе, к вам потянутся люди со всей Англии.
   -- Допустим. Но известно ли вам о страшной эпидемии, поразившей Лондон и его окраины?
   -- Вы говорите о так называемом зомбировании? Да, известно. Информации, конечно, недостаточно, однако по нашим сведениям, эпидемия пошла на спад. Новых инфицированных нет, а старые постепенно вымирают. Главное, джентльмены, что определён вирус и его источник. Я совершенно точно могу вас уверить - Шахид118 имеет выборочное действие и поражает в основном выходцев определённых географических регионов, а именно Ближнего Востока и Северной Африки.
   -- Шахид118?
   -- Коммерческое название. Вирус хотели пустить в оборот. Заказ был оборонный, но и для некоторых частников вход не воспрещался.
   -- Откуда вы всё это знаете?
   -- Холмс, как агент СВР я весьма не плох.
   ***
   Холмс колебался. Баскервилль ждал его решения. Сэр Генри признавал за Холмсом главенство всех важных решений. Холмс отвечал в банде за стратегию.
   Никогда наяву и даже во снах, самых страшных и самых прекрасных, не мучили Холмса образы того, чем соблазнял его Мышкин.
   Спасти Англию? Достойный финал карьеры английского сыщика. Патриот Холмс или нет? Конечно, патриот, и не меньше, чем Ватсон, который смотрит на старого друга такими глазами.... Ох, Ватсон, что вы делаете со мной.
   -- Хорошо. - Сказал Холмс. - У вас есть план?
   -- План есть. Требует доработки с учётом ваших замечаний, местную обстановку вы знаете лучше. Как думаете, мобилизация в Девоншире имеет смысл? В какие сроки? Где разместить опорные пункты и базы снабжения?
   Они разложили карты. За обсуждением просидели до позднего утра.
   Мышкин поднял усталый взгляд. В окно пробивался несмелый солнечный свет. Ветер стих, тучи рассеялись.
   -- Джентльмены - спросил Мышкин - а кто это кукует у вас на болоте?
   ***
   Из четверых беглецов вертолётом сняли одного только Али, других не нашли.
   -- Военнопленный, - оценил Мышкин. - Допрашивали?
   -- Чего его допрашивать? - Отмахнулся Баскервилль. - И так всё ясно - мародёр из мехколонны, что мы вчера разбили.
   -- А мехколонна откуда?
   -- Из Лондона, наверное.
   -- Из Лондона? Это интересно. Я хочу с ним побеседовать. Кстати, как он оказался на кочке?
   -- Из сарая сбежал, дурак. Бежать отсюда некуда.
   -- Что и часового не было?
   -- Был, охранял сарай от собак. Повезло дураку тем, что побежал в топь, а не в какую другую сторону. - Сэр Генри саркастически улыбнулся.
   ***
   На допросе Али вёл себя удручающе; ругался, отпирался от всего, правды не говорил, плевался, метя в Холмса. Почему-то Холмс вызывал у имама наибольшее неприятие. Возможно, Али интуитивно прозревал великую будущность сыщика.
   -- Ну, и что с ним делать? - Задумался Мышкин.
   -- Вывести в парк и расстрелять. - Произнёс безыскусный сэр Генри.
   -- Зачем же сразу расстрелять? - Сказал Холмс, вытирая лицо бумажным полотенцем. - Негуманно как-то.
   -- У вас есть идея получше? - Полюбытствовал Мышкин.
   -- Предлагаю отправить его в подвал, искать профессора Штрайха.
   -- Так его до сих пор не нашли?
   -- Нет.
   -- опять вы, Холмс, с этим Штрайхом. - Заскучал Баскервилль. - Почему нельзя просто расстрелять. Всё очевидно и наглядно, даже потрогать можно, если глазам не веришь, а с вашим Штрайхом.... - Баскервилль вздохнул.
   -- А что со Штрайхом? - увлёкся Мышкин.
   -- Спросите Лейстреда.
   ***
   Лейстред рассказал Мышкину, что искать Штрайха стало традицией исправительных работ и культурно-воспитательного досуга. Чёртова дюжина человек была командирована в подвал - от местных, проштрафившихся до заезжих гастролёров, как, например, " Ангелы Ада", посчитавших, что круче их только ... рогатый и они всему голова.
   Большая половина из этой дюжины обратно не вернулась. Из шести других изгоев, четверо не сумели объяснить, что с ними произошло, видели они Штрайха или нет и, видели кого-нибудь вообще. Однако теперь по любому поводу они с превеликим усердием демонстрировали свою общественную полезность.
   -- А оставшиеся двое? - Спросил Мышкин.
   -- Один - это Фриц. Помните старого немца из туристов?
   -- Того, что на губной гармошке играл? Помню. Его-то за что?
   -- За дедовщину. Лорд назначил его сержантом к американским студентам, читать курс молодого бойца. Он затерроризировал их до последней крайности. Кое-кто хотел вешаться, из петли вынули.
   -- Чего ждать от старого фашиста? Ну, и что с ним?
   -- Вы видели когда-нибудь абсолютно счастливого человека? Нет? Сейчас увидите!
   Лейстред преувеличивал. Если и существует абсолютное счастье, то у него не может быть тех двадцати двух градаций, в которые попеременно впадал немец, иначе тогда, какое оно, счастье, абсолютное?
   Старик сидел в холле, в оконной нише, неподвижен (Мышкин принял его по началу за восковой экспонат) и приглядывал пристальным взором за Неведомым. Иногда Фриц улыбался как младенец из подгузника, иногда плакал благостно, иногда строил безобразные гримасы дикого смеха, но всегда беззвучно, никому не мешая.
   Нет, такого счастья Мышкин себе не пожелал бы, пусть оно трижды возведено в степень полного превосходства.
   -- Оккей! - Сказал Мышкин. - Ну, а кто второй?
   -- Я! - Скромно признался Лейстред.
   -- Вы? - удивился Мышкин. - Каким образом?
   -- За несоблюдение субординации. Оспаривал приказ вышестоящего начальства.
   -- Кого?
   -- Мистера Холмса. Да всё нормально, мне не привыкать. Помните, я ведь там однажды уже был.
   ***
   Дверь за Али грохнула, закрываясь. Единственная лампочка над ступеньками вниз хитро подмигнула и погасла. Стало темно. Али прислонился к стене и прислушался. С той стороны, из-за двери не доносилось ни звука, а где-то внизу капала вода.
   В дорогу Али получил от Лейстреда кусок хлеба, сыр, пачку галет и пластмассовую кружку. Сколько Али протянет на таком скудном пайке? Али задумался. Что делать? Стоять ждать? Чего? Когда придут и откроют? Дождёшься - как же! Мистер Холмс сказал - до тех пор, покуда Али не найдёт Штрайха, они Али обратно не пустят.
   Кто такой Штрайх? И что он делает в подвале? Живёт? Али вздохнул " Почему не дали фонарик? Не видно же ни шайтана! Шайтан? Штрайх? Шайтан Штрайх?
   Где-то глубоко внизу, там, где капает вода, раздался крик. Жалобный, какой-то птичий, наполненный мучительного недоумения крик. Али вспотел. Шайтан лёгок на помине.
   ***
   -- Извините, господин Мышкин?
   -- Да, сэр Генри?
   -- У нас проблема с грузом.
   -- С каким грузом?
   -- С утренним. Оружие, продовольствие - это понятно и хорошо, но есть ещё два цельнометаллических ящика. Для чего они?
   -- Ящики, вы говорите? Не помню никаких ящиков. Пойдемте, взглянем.
   Удивлялся Мышкин не для себя, удивлялся для сэра Генри. В России может измениться многое. Да почти всё, но что-то останется неизменным.
   Ящики широкие, прямоугольные, толщиной в полметра лежали на ровностриженном английском газоне как, занесённые бродягой судьбой, странники из будущего. Вид ящики имели неземной, безукоризненный, явно из космической программы, скорее даже слитки, а не ящики.
   " Что бы это могло быть?" - теперь по-настоящему удивился Мышкин. " Или в Центре ошиблись, напутали, или я чего-то не понимаю".
   О том, что на ящиках есть замки, сэр Генри решил из американского рационализма - замки должны быть потому, что без замков ящики быть не могут.
   " Допустим" - согласился с ним Мышкин и тут же засомневался. " А вдруг это и не ящики вовсе? А если ящики, то кто из нас Россию знает лучше, я или сэр Генри?"
   Мышкин наклонился - от ящиков исходил тихий гул и аромат свежей сдобы с ванилью.
   Удружили, блин! Кто конкретно? Из опознавательных символов наличествовали Красная звезда на лицевой стороне и двуглавые орлы на торцах.
   Весть о необычном грузе распространилась быстро. Возле Мышкина сгрудились Холмс, Ватсон, Лейстред и русские десантники.
   -- Бомба? - спросил Лейстред. - Ядерная?
   ***
   Крик стих и не повторился.
   Со временем в темноте происходят страшные фокусы, оно как будто исчезает.
   Али стоял у стены долго, или думал, что долго. До того долго, что успел уверить себя в том, что крик ему померещился. Сознание и темнота любят играть друг с другом в кошки-мышки.
   " Кап!" звучала вода. " Кап-кап! Кап! Кап-кап-кап! Тук-тук! Шлёп! Шлёп! Шлёп! Шлёп!" Кто-то пробежал по лужам? Али вздрогнул. Опять показалось?
   " Кап-кап. Кап-кап". С ума сойти. Стоишь, слушаешь и сходишь с ума. " Не хочу!" подумал Али и, решительно отлипнув от стенки, шагнул по ступенькам вниз.
   ***
   -- Зачем нам ядерная бомба? - спросил сэр Генри Мышкина, словно причина коренилась в нём, в Мышкине.
   -- Это не бомба. - Отчего-то вдруг стал уверен Мышкин.
   -- А что?
   -- Водка! - сказал кто-то из десантников.
   Отвечать на столь бессовестную инсинуацию Мышкин не счёл нужным.
   -- Давайте откроем! - Предложил Ватсон, как будто речь шла о рождественских подарках.
   -- Тебе очень хочется, папа?
   -- Ну,...вообще, да!
   -- Хорошо, я пойду звонить в штаб. Там кто-нибудь обязан знать, что это такое и как открывается.
   Мышкин ушёл. Толпа у ящиков медленно рассосалась, оставались только Ватсон, сэр Генри и Лейстред.
   Ватсон присел на корточки, ощупал пальцами Красную звезду. Гул в ящике возрос, незначительно.
   Сэр Генри и Лейстред громко обменивались своими догадками по поводу назначения ящиков, поэтому никто ничего не расслышал.
   Ватсон нахмурился и коснулся рукой пернатого двуглавца. Гул усилился скачком многократно, ящик дёрнулся от вибрации.
   -- Ватсон, что вы делаете? - Испугался сэр Генри.
   -- Ничего не делаю! - Испугался Ватсон.
   -- Немедленно прекратите! - Настаивал сэр Генри.
   Поздно! Ящик уже прыгал как стреноженный конь, взбивая землю острыми углами как копытами. От испуга Ватсон упал на пятую точку. - Зовите Лёву! - Возопил он.
   -- Лейстред, давайте быстро! - Гаркнул на бывшего инспектора сэр Генри.
   -- Что? - Лейстред был бледен, его колотило.
   -- За Мышкиным! Ну! Бегом!
   Покуда Мышкин звонил в штаб на крейсере, выясняя, что там тоже про загадочный груз ничего не знают, а Лейстред бегал за Мышкиным, ящик просто взбеленился - он завис над землёй, парил, левитируя, разогревал воздух и свистел как сердитый чайник.
   -- Я ничего не трогал! - Поспешил объясниться с пострашневшим Мышкиным сэр Генри. - Это всё Ватсон!
   -- Почему сразу Ватсон!? - Вскричал доктор. - Я и думать не думал! Столько обиды, расстроенного чувства звучало в голосе Ватсона, что вправе было бы задаться вопросом - а каковы родственные отношения, связывающие Ватсона и Мышкина, не наблюдается ли здесь нового откровения в извечно-больной теме отцов и детей.
   -- Не думали! - Вопил сэр Генри, ибо гудение ящика стало напоминать работу реактивного снаряда. А надо было подумать прежде, чем делать!
   Ящик медленно вращался вокруг оси, может быть, выбирал цель?
   -- Вы можете его остановить? - Тщётно взывал к Мышкину сэр Генри.
   -- Как? - чертыхался Мышкин. - Я даже не знаю, что это такое вообще!
   ***
   Ватсон проспал беспробудным сном трое суток. Думали, что не проснётся совсем. Вспышка света, которой, в конце концов, разродился летающий ящик, обладала удивительным свойством. Глаза сэра Генри, Лейстреда и Мышкина запечатлели поразительный визуальный эффект - тело Ватсона во всём великолепии его внутреннего составляющего; кости, сердце, лёгкие, желудок, печёнка, кровеносные сосуды, как в анатомическом театре. Ватсон пронзительно закричал. Ящик выдал серию из трёх вспышек, высветив землю под Ватсоном на глубину трёх метров: плодородный слой, песок, суглинок, глина, грунтовая вода, чья-то могила и останки некоего фундамента. Затем, округлив свою деятельность низкочастотным звуком " у-у", ящик с удовлетворенной усталостью лёг обратно не землю.
   -- Папа, папочка! - Метнулся к неподвижному телу Мышкин.
   ***
   В ночь на четвёртые сутки Ватсон, не просыпаясь, покинул постель и бродил по крышам замка. Его видели часовые, хотели снять выстрелом, подняли по тревоге сэра Генри как хозяина дома и потому ответственного за неординарные явления. Доктор Ватсон в ночной рубашке до пят и в колпаке с кисточкой напоминал скорее привидение в духе старой доброй Англии, чем диверсанта. Сэр Генри опознал лунатика.
   Мышкин и Холмс, чей сон сэр Генри был вынужден потревожить, долго наблюдали, как Ватсон млеет, словно кот, верхом на коньке, под сиянием луны.
   -- Сорвётся! - Беспокоился Мышкин.
   -- Никогда. - Сказал Холмс. - Во сне лунатики демонстрируют чудеса высотной акробатики и совершенство вестибулярного аппарата.
   -- Во сне. - Продолжал беспокойство Мышкин. - А как проснётся?
   -- А как проснётся, ничего не вспомнит. Хорошо, если до этого момента, он вернётся в свою постель, иначе, вероятность психологического шока, вследствие которого, растерянность, паника и падение - очень велики. Будить Ватсона сейчас, я не рекомендую. Надо ждать.
   -- Интересно, - сказал сэр Генри, выслушав краткую лекцию Холмса - что ему снится, прогулка в горах?
  
   ***
   Кап. Кап. Кап. Кап-кап. Кап. Звук капели то удалялся, то делался близким - то впереди, то в стороне, то за спиной - обернись, протяни руку и поймаешь в ладонь. Али оборачивался, протягивал руку с кружкой - капель затихала. Али подносил пустую кружку к губам - кап, кап, кап-кап - слышалось где-то уже далеко, изводя Али танталовой мукой. Представление о направлении было утрачено. Возможно, Али бродил по кругу в безуспешной погоне за водой. Кап. Кап.
   " Аллах всемогущ!" взмолился Али.
   " В-жих!" просвистело прохладой у лица.
   " В-жих, В-жих, В-жих! " словно мимо проскочила электричка метро.
   Следом за электричкой взвыл на разные голоса дикий ветер. Шайтан!
   Али вжался в стену и почувствовал, как стена поддаётся под ним.
   ***
   Глядя на Ватсона, они в какой-то момент осоловели: сон - не сон, явь - не явь, дрёма как у часового на посту. Очнулись разом оттого, что кто-то закричал.
   -- А?
   -- Где?
   -- Что?
   -- Вы слышали?
   -- Да, а что это?
   -- Не знаю!
   -- Ватсон!
   -- Что, Ватсон?
   -- Взгляните - его нет!
   -- Ватсона нет!
   -- Упал? Это он кричал?
   -- Ногу сломал!
   -- Шею!
   -- Папа!
   -- Постойте, Мышкин, вы куда?
   -- Там папа!
   -- Там болото! Мышкин, потонете!
   Искали Ватсона до утра - с ног сбились. Мышкин плакал, его отпаивали валидолом.
   Нашёл Ватсона Лейстред - в замке, у себя в номере. Ватсон в ночной сорочке и колпаке спал в ванне. Босые ноги Ватсона были черны от грязи.
   - Буди..те его! - Заикался от сыновних чувств Мышкин.
   Ватсона разбудили. Ватсон проснулся и долго удивлялся тому, что проснулся в чужой ванне.
   -- С добрым утром!
   -- Здравствуйте, Ватсон!
   -- Па...па, что ты де...лаешь здесь?
   -- Сынок! - обрадовался Ватсон Мышкину.
   -- Папа! - Всхлипнул Мышкин.
   Они заключили друг друга в объятия.
   Глядя на них, Лейстред и сэр Генри прослезились. Даже у гордого Холмса защемило в груди, что, впрочем, не помешало ему настоять на проведении дознания.
   Ватсон ничего не помнил; помнил сон про Сад.
   -- Про что?
   Про Сад. Про яблони и груши. Про девочку Катюшу, которая выходила в тот Сад песни петь, а Ватсону от тех песен становилось страшно, он прятался под лист лопуха. Какое отношение к лопуху имеет ванна Лейстреда, выяснить не удалось, также как авторство ночного крика. Караул крик слышал, кто кричал - не видел, исчезновение Ватсона с крыши проморгал.
   -- Мистика, господа! - Сказал Мышкин.
   ***
   Ветер стих, стена мгновенно отвердела, сдавив Али под рёбра.
   В тишине, слушать которую Али было немыслимо, раздались шаркающие шаги.
   ***
   Мышкин ушёл ругаться через спутник с Центром, насчёт ящиков.
   Ватсон, Холмс, сэр Генри и Лейстред сели завтракать.
   -- Ну, вы, Ватсон, даёте! - Воскликнул сэр Генри. - Полночи выруливали по крыше как журавль и ничего не помните! Мы за вас волнуемся, не спим, бегаем. Хорошо, что вас ещё не подстрелили. Страдать лунатизмом, Ватсон, в условиях военно-полевых, значит подвергать себя излишнему риску.
   Ватсон смутился, покраснел, потупил очи в тарелку.
   -- Да и вправду, Ватсон, чего это вам в голову взбрело? - поддержал сэра Генри Лейстред. - Знавал я одного лунатика - метеориста; во сне по чужим форточкам таскался, соблазнял замужних женщин. В конце концов, ревнивый муж его из охотничьего ружья хлопнул, прямо в форточке. Судили долго, мужа оправдали. Что любопытно, наяву ни одна из соблазнённых даже не взглянула на своего соблазнителя, до того плюгавая внешность.
   Ватсон склонял лицо всё ниже, почти касаясь носом дольки резанного томата в тарелке.
   -- А у меня был случай - сказал Холмс - с лордом Т.Д. Он во сне перепрятал фамильные драгоценности из сейфа в кабинете по всему дому, и так ловко, что никто из многочисленного семейства и прислуги его не увидел. Наутро, проснувшись, лорд ничего не вспомнил, уехал за город, вернулся через два дня, полез в сейф и обнаружил пропажу. Подозрение лорда пало на его старшего беспутного сына. Поэтому лорд обратился ко мне, а не в Скотланд-Ярд. - Холмс замолчал, занялся бифштексом.
   Все ждали продолжения, даже Ватсон заинтересовался - это дело было ему неизвестно.
   -- Не томите, Холмс! - Воскликнул горячий сэр Генри.
   -- Что? - Удивился Холмс.
   -- Вы нашли драгоценности лорда Т.Д, или нет?
   -- Лорд Т.Д.? А, ну да, нашёл, большую часть. Было очень сложно, лорд не хотел верить в то, что это он. Прибегли к услугам опытного месмериста. Под гипнозом лорд показал куда прятал, под гипнозом от стыда чуть не покончил жизнь самоубийством - пытался выпрыгнуть в окно. Хорошо, что этаж был первый. Под гипнозом такие обстоятельства, как первый этаж или десятый, не воспринимаются существенными.
   -- А я знал человека, - сказал сэр Генри. - Который под гипнозом искал и находил воду, нефть, газ и полезные минералы. В сознании он про минералы ничего не знал, а про нефть знал только, что она чёрная.
   -- А у меня был случай, - сказал Лейстред. - Я сам однажды оказался под гипнозом у дамочки одной, аферистки. - Сказал и заулыбался игриво.
   -- Что, Лейстред?
   -- Согрешил я с ней, господа. И поверить не могу и факт. - Лейстред побурел как свекла.
   -- Каетесь, Лейстред? - Спросил непосредственный сэр Генри.
   -- Нет. - Прикрывая глаза веками с редкими белесыми ресницами, молвил Лейстред. - Мечтаю.
   Тема греха всколыхнуло общество. Сэр Генри сказал, что времена хиппи и сексуальной революции в Америке были райскими временами, отвязными и безбашенными.
   Лейстред сказал, что во всём хороша мера - чем больше секса в средствах массовой информации, тем больше преступлений на сексуальной почве в жизни.
   Холмс назвал несколько громких и загадочных дел с маньяками, которых не было, если бы не журналисты.
   Ватсон голосом тихим и глубоким сказал, что " гомосексуалисты погубили Англию".
   За столом стало тихо, словно Ватсон зачитал приговор.
   Мышкин вошёл в зал озабоченный как хозяин именин. -- Что это вы - ангела увидели?
   Ему не ответили, вздыхая.
   -- Не хотите говорить - не надо. - Легко согласился Мышкин.- Должен вас обрадовать, к нам летит наследник престола.
   -- Кто?
   -- Наследник вашего английского престола.
   -- Сэр Арчи? Зачем? Когда?
   -- А кто это - сэр Арчи?
   -- Арчибальд Кентский. Для инспекции и награждения отличившихся офицеров. Предлагаю организовать комитет по торжественной встрече.
   Хотя фигура наследника имела неоднозначную репутацию, известие Мышкина вызвало у джентльменов взрыв энтузиазма.
   Холмс обещался сыграть на скрипке марш Мерсийского полка. Лейстред спеть с кем-нибудь хором. - Может быть с вами, Ватсон?
   -- О, нет! Мне медведь на ухо наступил.
   -- Ватсон, Ватсон! - мягко укорил доктора Лейстред. - Я слышал, как вы пели куплеты в редакции " Телеграфа".
   -- Это была импровизация. Корпоративная вечеринка, игра на фанты. Нельзя было обидеть редактора.
   -- Редактора обидеть нельзя, а наследника?
   -- Послушайте, Лейстред, это смешно! В конце концов, спеть на пари иронические куплеты и совсем другое гимн для живого олицетворения нашей монархии. Неужели больше нет никого?
   -- Есть, Ватсон, - сказал сэр Генри. - Вы всех видели. Как, по-вашему, с такими лицами, что они споют?
   -- Я вам дам пару десантников, которые отлично знают английский. - Предложил Мышкин.
   -- Нет, нет, сэр Лев. Спеть британский гимн для наследника престола есть дело чести. - Сказал Холмс. - Русские десантники нам не помогут.
   -- Хорошо. - Сдался перед неоспоримым аргументом Ватсон. - А вы, сэр Гении, поддержите нас?
   -- Я? - Смутился Баскервилль. - У меня акцент, я текст не знаю, да и заметьте, Ватсон, из нас четверых, только вы и Лейстред имеете офицерские звания.
   -- Думаю, - поник головой Ватсон. - что после этого дня меня разжалуют в рядовые.
   -- И чёрт с ним, папа! - Развеселился Мышкин. - Подашь прошение на предоставление российского подданства, я похлопочу, где надо, и тебе дадут генерала.
   ***
   Из многочисленного королевского семейства, в силу различных трагических обстоятельств, наследником престола утвердился продукт побочный и порченный - тридцатилетний шалопай, едва не угодивший, ещё до революции, в тюрьму, за финансовые грешки, хулиганские выходки и сотрудничество с иностранной разведкой.
   В годы, предшествовавшие Смуте, дом Виндзор постоянно потрясали коммунальные скандалы. Похождения младшего отпрыска двоюродного дяди герцога Йоркского по его жене, не выделялись на этом фоне вкусом и общественным резонансом. Если бы юноша умалчивал свою пагубную страсть, сгубившую некогда Оскара Уайльда, о нём масс-медиа вспоминали бы в последнюю очередь.
   Само собой, дом Виндзор встречался с подобным и раньше, но никогда не выносил сор наружу.
   " Милашка Арчи", " Овечка Арчи", " Кобылка", " Цветочек". Мама моя, разве это подобающие прозвища для настоящего мужчины, тем паче для будущего короля Великобритании?
   ***
   Когда одни могут, но не знают, как, другие знают, но не могут или не хотят, на третьих бог расписался в бессилии, но именно они хотят, могут и знают, тогда мы обретаем суровое величие нашей, до того предсказуемой как скука, Судьбы.
   Будь у русского Генштаба выбор, многие хорошие книги и вещи, без которых теперь наша жизнь не представляется возможной, никогда бы не появились на свет.
   Для серьёзного, политически и экономически обоснованного плана, сэр Арчи на роль " отца британской нации не годился, и на роль " матери" тоже, даже учитывая его сексуальную ориентацию.
   Для авантюры, идея которой созрела в недрах СВР, личности наследника не придавали большого значения.
   Автор проекта, генерал Иванов, докладывая о подготовке операции и её материальных затратах Его Величеству Александру Четвёртому, поинтересовался вскользь, мол де, в целях уменьшения финансовых потерь, не лучше ли отказаться от услуг сэра Арчи и, вообще, обойтись без фигуры наследника.
   Затратив на размышление ровно столько времени, сколько ему потребовалось, чтобы после глотка чая сделать затяжку сигары, Его Величество, поклонник всяческих варьете, мюзиклов и реалити-шоу, сказал, пуская дым петлёй - Пусть овечка будет.
   Больше по этому поводу вопрос не поднимался. Презентация Арчи и его аппетиты стоили государевой казне некоторой прорешины, куда ушлые бухгалтера списали другие нецелевые расходы.
   ***
   В целях конспирации, сэр Арчи прибыл в Баскервилль-холл внезапно. На трёх вертолётах, в сопровождении телохранителей, представителя российского Генштаба и телевизионщиков с Первого канала.
   Как джентльмены не старались, встреча получилась впопыхах. У Холмса на скрипке лопнули две струны, у Лейстреда сел голос, сэр Генри где-то гулял и, его не дозвались. Мышкин, раскланявшись с наследником, навязался представителю Генштаба, уволок его, чуть ли не насильно, смотреть ящики.
   Под аккомпанемент губной гармошки старого Фрица, которого по такому случаю, срочно извлекли из его нирваны, британский гимн исполнил Ватсон, при стечении любопытствующих русских десантников и морпехов. Русским незатейливый номер самодеятельности пришёлся по душе. Заключительный куплет Ватсон заканчивал под их громовое " Ура!". Сэр Арчи, стриженный под ноль, подтянутый воинскими стилистами, в костюмчике " хаки", над которым трудился - ночами не спал - Валя Юдашкин - бритый и ароматизированный одеколоном " Шипр", вдруг расчувствовался. Он обнял Ватсона, поцеловал, обнял Фрица, поцеловал, вернулся к Ватсону, снова поцеловал, два раза, в губы, взасос. Русские заревели как медведи на переговорах с пчёлами. Фриц зачмокал младенцем, у которого отобрали любимую соску. Ватсон похолодел. Сэр Арчи шепнул ему на ухо " а вы душка" и прищёлкнул языком, смачно.
   ***
   --- Что это такое? - спросил подполковник, представитель Генштаба.
   -- Вы меня спрашиваете? - Горел, разбрызгиваясь, Мышкин. - Это я вас спрашиваю " что это такое?".
   Подполковник задумался, шевеля лицом как резиновой грелкой.
   -- А это, вообще, наше? - Спросил он, понимая, что от Мышкина ему не отделаться.
   -- А то - чьё, китайское? - Съязвил Мышкин.
   -- Ну, звёзды-то похожи. - Заметил подполковник.
   Лицо Мышкина выразило желание хорошенько узвездить подполковнику куда-нибудь под глаз. Желание Мышкина подкреплялось его полномочиями, и подполковник поспешно предложил - Давайте позвоним в Центр.
   -- Я звонил. Мне сказали, что посылают человека с подробными инструкциями и навыками обращения, то есть вас.
   -- Меня? - изумился подполковник, видимо даже не подозревая существования в себе таких полезных талантов.
   Изумление подполковника звучало искренне, отчего Мышкин выразил своё отношение к ситуации словами недвусмысленными и нецензурными.
   -- Что же теперь делать? - загрустил подполковник.
   -- Идите развлекать наследника.
   -- Сэра Арчи? Упаси меня бог! - Воскликнул подполковник. - Вы знаете, что он содомит?
   -- Вот как?
   -- Об этом все знают.
   -- Зачем он на ... тогда нужен?
   -- Вот затем и нужен, что на ...!
   ***
   Представление гарнизона Баскервилль-холла заняло времени много больше, чем того требовалось по дворцовому этикету. Наследнику нравились крепкие мужики. В окружении колото-резанных лиц, волевых подбородков, причёсок бобриком, наглых взглядов и побитых солью усов, сэр Арчи чувствовал себя восторженно-парящим как барышня - провинциалка на столичном променаде.
   -- Кокотка! - Выцедил сквозь зубы Мышкин.
   --Так точно! - Согласился с ним лейтенант морской пехоты, организатор воспитательной работы, то бишь политрук.
   Лейтенанта звали Володя, был он из своих, из СВР, на связи у Мышкина.
   -- Не вижу сэра Генри. - Сказал Мышкин.
   -- За утро ушёл на болота, охотиться. - Сообщил Володя.
   -- Что за нужда? Носит нелёгкая! - Осудил Мышкин.
   ***
   Тревогу забили после обеда, в третьем часу пополудни, когда наследник с трудной дороги и дорожных впечатлений лёг, в отведённых ему покоях, отдыхать.
   С болот, скуля, в грязи и тоске, прибежали страшные собаки сэра Генри.
   В форме несколько гипертрофированной, зато меткой, как народная пословица, Мышкин высказал всё, ну, почти всё, что он думает об американцах, англосаксах вообще, и сэре Генри как частном представителе этой человеческой популяции.
   Поиски организовали с воздуха - вертолётами, и по земле - двумя группами, больше не нашлось проводников.
   Поиски ничего не дали.
   Опять вспомнили проклятие рода Баскервиллей.
   Мышкин разбранился с Лейстредом, который как попугай трещал беспрестанно о том, что он " вот этими самыми руками, из этого самого револьвера".
   Холмс многозначительно молчал, как всегда молчит, когда ему нечего сказать.
   Ватсон предлагал что-нибудь немедленно сделать.
   -- Что, папа, что? - Спрашивал Мышкин.
   -- Что-нибудь, Лёва, что-нибудь!
   --Хочешь, папа, напьёмся водки!
   -- Зачем, Лёва?
   -- Сделаем " что-нибудь", папа.
   -- Нет, Лёва, я не хочу водки.
   -- Тогда ложись спать.
   -- Зачем?
   -- Сделаешь " что-нибудь".
  
   Сэр Генри вернулся с болот вечером, чумазый как чёрт и пьяный как сапожник.
   Часть пути по аллее к замку сэр Генри храбро одолел на четвереньках, дурацки хохоча и строя шутовские рожи.
   Джентльмен никогда не позволил бы себе напиться подобным образом, но сэр Генри был американцем в степени, превосходящей степень джентльмена.
   -- Где вы были? - Набросились на него Ватсон и Лейстред.
   -- Полно вам, - урезонил их Мышкин. - Всё равно он сейчас ничего не скажет. Лучше помогите, вы - за руки, вы - за ноги.
   Хозяйский номер " люкс" соседствовал с аппартаментаментами наследника. Сэр Арчи открыл дверь, когда мимо проносили сэра Генри. Сэр Генри был безобразен, но глаза сэра Арчи засияли неподдельным восторгом.
   ***
   Русские телевизионщики развили бурную деятельность - кинули километры проводов-кабелей, везде, на всех углах натыкали камер, поцапались со связистами.
   -- Это ещё что? - Прибыл на разборки Мышкин.
   -- У нас разрешение Генштаба. - Выпалил ворохом бумаг человек, похожий на окурок " Беломора" в пачке от " Winston".
   Мышкин разозлился и снова убежал звонить в Центр. Звонил до ужина. К столу вышел помятый, но не побеждённый, с циничной улыбочкой и наглыми как у сиамского кота глазами.
   -- Козлы! - Жизнерадостно поведал Мышкин Ватсону.
   ***
   Наследник престола блистал.
   Русские командиры, кроме Мышкина, сумерничали отдельно, поэтому общество подобралось свойское, по-английски домашнее; Ватсон, Холмс, Лейстред, шериф, Мышкин.
   Блеск наследника производил на общество тягостное впечатление, как шутки про верёвку в доме повешенного. Сэр Арчи щедро рассыпал бисер остроумия того сорта, который, люди, повидавшие жизнь с изнанки, сочли бы вычурным и беспардонным.
   Шериф, только что посвящённый в секрет того, с кем он имеет честь ужинать, думал в растерянности - "не посмеялся ли сэр Мышкин надо мной? Неужели этот идиот есть наследник престола?"
   Лейстреду кусок в горло не лез. Он вяло тыкал вилкой, мусоля по тарелке бифштекс.
   Холмсу, для того, чтобы испортить аппетит, требовалось нечто существеннее, чем принц голубой крови.
   Мышкин взирал на сэра Арчи с любопытством дорожного попутчика - что за райскую птичку занесло в наш экипаж?
   Сэр Арчи не умолкал и совсем не обращал внимания на царящую за столом атмосферу, ибо весь свой шарм направил целиком на доктора Ватсона.
   Доктор Ватсон потел, как в нагорьях Афганистана, под прицельным огнём моджахедов.
   К десерту вышел, проспавшийся не до полной трезвости, сэр Генри.
   Настроение общества тут же переменилось, сэр Арчи был забыт.
   -- Сэр Генри, что вы делали на болотах? - Закричали джентльмены наперебой.
   -- Господа, - молвил сэр Генри, сверкая победным взором. - Я женюсь!
   Эта потрясающая новость вызвала минуту молчания.
   -- Вы что, сэр Генри, нашли на болотах невесту? - спросил неисправимый логик Шерлок Холмс.
   -- О, да! - Воскликнул сэр Генри и рассмеялся.
   Общество заявило право знать подробности.
   Поломавшись для вида, сэр Генри поведал волшебную историю в стиле Томаса Рифмача, естественную для раннего средневековья и подозрительную для современности.
   На болотах сэр Генри встретил удалую компанию, которую он принял за охотников. Для человека, воспитанного в Америке и не знающего предания родной старины, это простительно. Непростительно легкомыслие, с каким сэр Генри принял приглашение поучаствовать в чужих забавах.
   Сэра Генри угостили медовым хмельным напитком. Поцелуй застенчивой и сладкой как вишня девчонки вскружил ему голову. Охота понеслась. Сколь долго и как далеко сэр Генри сказать не может.
   На каком-то холме, разгороженным мегалитами, сэр Генри попал на пирушку с танцами.
   Субъекты, с которыми сэр Генри познакомился на пирушке, были странноваты, но милы. У некоторых были звериные, с кисточками, уши, у других нос - рыльцем, в пуху, у третьих имелись крылья как у стрекоз, пчёл или бабочек очень большого размера. Впрочем, ничто сэра Генри не удивляло, фантастические детали он списывал на счёт действия хмельных напитков, которыми сэр Генри угостился на славу.
   Отдал должное сэр Генри и зажигательным танцам, где решилась его судьба.
   -- Джентльмены, я помолвлен.
   -- А кто ваша избранница, сэр Генри?
   -- О, джентльмены, это чудесное создание; чистое, прозрачное, невесомое.
   -- Мы не сомневаемся, сэр Генри, но у неё есть имя?
   -- Конечно. Её зовут Даугара Вилкис.
   Выслушав сэра Генри, Мышкин подытожил в уме такой рост проблем, который в первоначальной теории задан не был: 1 - ящики, 2 - болезнь Ватсона, 3 - матримониальные планы сэра Генри. Похоже, Баскервилль не только выпивает, но и нюхает чего-то.
   -- А когда у вас свадьба, сэр Генри? - Спросил Мышкин вслух.
   Сэр Генри улыбнулся загадочно и сказал - Вы будете приглашены.
   -- Весьма польщён. - Ответил Мышкин.
   -- А я? - Спросил сэр Арчи.
   -- Здравствуйте! - Сказал ему сэр Генри. - А вы кто?
   --Ах, да! - Взволновался Ватсон. - Вы же ничего не знаете! Разрешите представить - Его королевское Высочество, наследник престола и веры, Принц Кентский, сэр Арчибальд!
   На лице сэра Генри вытянулась гримаса " Кто-кто? Вы с ума сошли?", заменённая, не без усилий, деревянной маской патриотического восторга " Как я счастлив видеть!"
   Сэр Арчи обладал несравненной быстротой реакции; только что сидел за столом в расслабленной позе и, вот уже, повис на шее сэра Генри, комкая жарким лобызанием губы.
   Лейстред при взгляде на эту сцену, почувствовал позыв к тошноте.
   ***
   -- Что, папа, мне с вами делать? - Спросил Мышкин после ужина.
   -- А что? - Не понял Ватсон.
   -- А ну, вы как опять ночью выскочите на крышу гулять?
   Ватсон смутился.
   -- Может вас ремнями к койке пристегнуть?
   -- Это как-то смешно. - Возразил Ватсон.
   --Это совсем не смешно, это грустно. А ну, как сэра Генри среди ночи потянет на болота жениться? А ну, как наследника потянет на настоящую мужскую любовь?
   Вопросы Мышкина требовали разрешения, но Ватсону они казались неразрешимы. Доктор приготовился, с печальной покорностью, принять всё, что придумает его умный русский сын.
   Мышкин придумать ничего не успел. За ним пришёл связист с очень загадочным видом. - Товарищ командир, вам стоит на это взглянуть. - Молвил он трагически.
   -- Что ещё? - Кожу лица Мышкина ущипнул лёгкий морозец.
   -- Телевизионщики здесь не просто так.
   -- Я знаю, что они здесь " не просто так".
   -- Вы не знаете, товарищ командир, каково оно их " не просто так".
   -- Поясните, лейтенант.
   Вам следует взглянуть, товарищ командир.
   Связист хотел от Мышкина немного, всего лишь взглянуть на передачу Первого российского канала, что транслировался через спутник. " Свежий проект! Реалити-шоу! Прямые включения три раза в течении суток, по одному часу - вечером, ночью и утром. Коммерческое название - Последний король. Кровь и пот. Сталь и пламень".
   Мышкину от ярости стало плохо. Он заснул после укола снотворного, в лазарете.
   Ватсон, напрасно прождавший сына до полуночи, взялся спорить с судьбой по своему личному разумению и опыту.
   Холмс на стук не отозвался. Лейстред ответил, что занят. Сэр Генри дверь открыл, но соображал туго.
   -- Вы, Ватсон, хотите, чтобы мы присмотрели друг за другом. Я за вами, чтобы вы не ушли на крышу, а вы за мной, чтобы я не ушёл на болото?
   -- Именно так, сэр Генри.
   -- Гениально, Ватсон! Как вам пришла в голову такая светлая мысль?
   Сэр Генри продолжал праздновать свою помолвку. Ватсон заслонился как нельзя кстати. У сэра Генри был оборудован в спальне бар с хорошей коллекцией редких и удачных вин.
   Ватсон отнекивался, но аргументация у сэра Генри была сильная, позиция непробиваемая.
   -- Друг Ватсон, выпьем за меня, за моё счастье.
   -- Ватсон, выпьем за вас и ваше счастливое отцовство. Гип-гип? Ура!
   -- Выпьем за славу британской монархии! Гип-гип ... Ватсон, скажите мне, только между нами, это вот, сэр Арчи, точно - наследник короны, принц и всё прочее?
   -- Да.
   -- Грустно. - Сказал сэр Генри, подумав. - А лучше никого не было? Хотя бы нормальной ориентации? Жаль! За это тоже надо выпить, что прискорбно. Ватсон, Ватсон, вы где? Под столом? Что вы там делаете? Не понимаю. Вы считаете, что там удобнее? Хорошо, я сейчас приду к вам, подождите. Хелло, Ватсон, вот и я. Ваш бокал с вами? Чёрт с ним! Будем пить из горлышка как настоящие незакомплексованные мужчины. Ватсон, Ватсон, вы заметили, как он, наследник этот бледный, на вас смотрит. Говорю вам, он на вас запал. Вы покраснели, Ватсон! Ха-ха! Не теряйтесь, Ватсон, это ваш шанс! Ха-ха! Правь, Британия морями! Нам вовек не быть рабами! И - Хо-хо, и бутылка рома!
   ***
   Утром Баскервилль-холл загудел как улей, который ночью посещал медведь с гуманитарным визитом. Сквозь сон Ватсон слышал, как громко хлопают двери, бегают люди, кричат, ругаются. " Нас ищут" лениво подумал Ватсон " Выйти, покаятся?". Подумал, снова заснул. Собственное тело Ватсон чувствовал, но не владел им даже в ничтожной степени. Вторично Ватсон проснулся от того, что его волокут за ноги, носом по ворсу напольного ковра.
   -- Кто это?
   -- Это доктор.
   -- Ватсон?
   -- Он?
   -- Слава тебе Господи!
   В последующие полчаса Ватсон стал центром такого внимания, которое лишь поначалу ему льстило, а потом стало причинять неудобства.
   -- Переверните его. Что с ним?
   -- Он пьян.
   -- Пьян?
   -- Как дворник.
   -- О! Ватсон, вы слышите меня?
   -- Мм!
   -- Ватсон, где сэр Генри?
   -- Под столом.
   -- Где?
   -- Под столом.
   -- Ватсон, его нет под столом. Под столом были только вы. Ватсон, что вы делали ночью?
   Глупый вопрос, и ежу понятно, что они делали ночью.
   -- Ватсон, вы пили с сэром Генри? Если вам тяжело говорить - кивнете.
   Ватсон кивнул.
   -- Ватсон, с вами был ещё кто-нибудь?
   -- Нет. - Твёрдо и ясно сказал Ватсон, опасаясь, что его заподозрят в связях с сэром Арчи.
   -- Когда вы видели сэра Генри в последний раз?
   -- Сэра Генри? В последний раз? - Сил не было даже удивиться. -- Почему в последний раз?
   -- Сэр Генри пропал, мы нигде не можем его найти. Кроме того, пропал наследник - сэр Арчи. У вас есть, что сказать? По крайней мере, по поводу сэра Генри, Ватсон?
   -- Это вы, Шерлок?
   -- Это я, Джон.
   -- Это хорошо. Это очень хорошо. - Молвил Ватсон, подавляя позывы тошноты.
   ***
   Когда об исчезновениях доложили Мышкину, он отказался покидать лазарет, заявив, что у него паралич органов (не уточнил каких), сопряжённое с параноидальным бредом.
   -- Деликатная ситуация. - Сказал Холмс, после общения с Мышкиным в закрытом режиме, без свидетелей. - Сэра Арчи необходимо найти. - Продолжил Холмс, придирчиво разглядывая опухшую физиономию Ватсона. - И сэра Генри тоже жалко. Ватсон, вы точно больше ничего не помните?
   Ватсон вздохнул вздохом безутешного сожаления.
   -- Что если сэр Генри говорил правду и у него на болотах свадьба? - Высказался Лейстред.
   Холмс перевёл взгляд на инспектора. Помятый как с бурной бессонницы, вид Лейстреда тоже вызывал немало вопросов. Уж не квасит ли бывшее " украшение и гордость Скотланд-Ярда", ночами, в одиночку.
   -- Вы чему весёлый, Лейстред? - Поинтересовался Холмс.
   Лейстред промолчал.
   -- Что вы ночью делали? - Настаивал Холмс.
   -- Спал. - Ответил Лейстред честно.
   Не поверить этим простецким как серенький ситчик глазам, которые размораживали каменные сердца рецидивистов и безжалостных головорезов, было нельзя.
   Холмс Лейстреду не поверил. Чего-то Лейстред хитрил. " Прижать сейчас или попозже? - Думал Холмс. - Масляный он какой-то, никогда таким не видел. Морда озабоченная, но не умная, потные ладошки потирает, и пахнет дорого, по-французски. Коньяк пьёт? С кем?"
   -- Дыхните, Лейстред.
   -- Что?
   -- Дыхните.
   -- Зачем?
   -- А что вы волнуетесь, Лейстред?
   -- Я волнуюсь? Я совершенно спокоен.
   -- Спокойны? Как человек, которому нечего скрывать? Тогда не сочтите за труд - дыхните.
   -- Если вам так хочется. Холмс. Честное слово, это возмутительно. Вам как, Холмс? Так достаточно?
   -- Вполне. " Бурбон". Где взяли?
   -- У себя в спальне.
   -- Откуда у вас в спальне " Бурбон"?
   -- Я не знаю. Послушайте, Холмс, у меня никогда не было проблем с алкоголем. Что у нас, сейчас, других забот нет?
   Другие заботы были, но они не смогли занять доминанту в настроении Холмса выжать из Лейстреда сок. Сегодня ночью, впервые после долгих лет, Холмсу приснился сон. Для человека ничего страшного, для сыщика, каким был Холмс. ... Ну, как сказать, как посмотреть. Снилось Холмсу, что он в комнате один. Комната огромная, с места, где он сидит, не видно стен - так они далеко, и не видно потолка - так он высоко. Холмс сидит на табуретке, поджав ноги. Один, совсем один. Даже чёртика, какого-нибудь завалящего, и того нет. Страшный сон. Про жизнь и про смерть.
   -- Я думаю отправить вас на гауптвахту, Лейстред.
   -- Помилуйте, за что?
   -- Не хотите на гауптвахту?
   -- Нет.
   -- Тогда идёмте в ваш номер.
   -- Зачем?
   -- Или на гауптвахту?
   -- Это бессовестно, Холмс.
   -- Вам ли, инспектор, рассуждать о совести? Держу пари, вам всегда было, что скрывать от общественности точно также как сейчас. Помните кампанию " Антикоррупционер"?
   Лейстред промолчал хмуро.
   ***
   Скрываться от проблем в лазарете - участь слабых. Мышкин не сидел, сложа руки. Мышкин думал. Он не верил в серьёзность идеи восстановления английской монархии. В Петербурге тоже не верили, иначе чем объяснить сэра Арчи как кандидатуру на престол и телевизионщиков с их реалити-шоу?
   То, что СВР и Генштаб мутят воду своими играми, вряд ли подлежит сомнению. Но в чём большой секрет этих игр, никто посвятить Мышкина не удосужился. Значит, фигура Мышкина здесь проходная, легкозаменяемая.
   Что остаётся Мышкину? Валять Ваньку на потребу ТВ? Вероятно, да. Зарабатывать капиталец на развалинах цивилизации? Ответ тоже положительный. Однако, как мелко это звучит. Балаган тряпочных шутов.
   Неудовлетворенный, Мышкин продолжил размышлять, что привело его к тому утешительному выводу, что всё не так и плохо. Возможно, то был самообман. Рассуждал Мышкин вполне логично: пусть смысл и цели политической игры ему непонятны, но уже факт наличия самой игры мобилизует Мышкина надеждами на блестящее будущее. Лазарет Мышкин покинул, насвистывая.
   ***
   Следы холостяцкой пирушки присутствовали повсюду. Распотрошённый сухой паёк русского десантника, пятно овсяной каши на обоях, грязные ботинки на белоснежной простыне, на ней же - чёрная дыра от потушенной сигары, окурок сигары в горшке с кактусом. Зеркало расписано неудобочитаемыми каракулями карандаша губной помады, пустые бутылки коньяка в количестве четырёх штук. " Ого!" подумал Холмс.
   -- Есть ли смысл отпираться? - Спросил он голосом искушённого в язвах человечества.
   Лейстред шмыгнул носом, отвёл взгляд вороватым движением, молвил торопливо - Клянусь, я не хотел, я был категорически против. Я просил его задуматься о своём и моём здоровье, но он всегда так убедителен.
   -- Кто он? Сэр Арчи?
   -- Нет.
   -- Лорд Баскервилль?
   -- Нет. - Отрицательно помотал головой Лейстред
   -- Тогда кто? - Искренне недоумевал Холмс. Остатки сухого пайка наводили на ужасное предположение, что Лейстред квасит с русскими.
   -- Штрайх! - Признание далось Лейстреду тяжело.
   -- Кто? - Изумился Холмс.
   -- Профессор Штрайх. - повторил Лейстред. - Что тут удивительного, словно вы о Штрайхе никогда не слышали.
   -- Как же не слышали. Очень даже слышали. - Сказал Холмс, разглядывая Лейстреда как кирпичную кладку, у которой скоро кого-то будут расстреливать.
   Лейстред обиженно дулся, клялся мамочкой и честью святой принцессы Дианы. Холмсу это надоело, и Лейстред сдал своего собутыльника.
   Выяснилось, что когда Лейстред был определён с воспитательной целью в подвал, он имел сомнительное удовольствие видеть и разговаривать со Штрайхом. Лейстред Штрайху понравился. С тех пор, ночь через ночь, Штрайх, способом неизвестным, проникает в номер инспектора, приносит бутылки и закуску. Они пьют часов до двух-трёх, потом профессор уходит, а Лейстред ложится спать.
   -- Как уходит? - заинтересовался Холмс.
   -- Встаёт и уходит. - Пожал плечами Лейстред.
   -- Через дверь?
   -- Через дверь.
   - Через какую дверь? В коридор?
   -- Нет, через дверь в ванную.
   ***
   Согласные с Мышкиным в том, что он может сильно осложнить им жизнь, телевизионщики охотно шли на сотрудничество. Ночные записи с камер наблюдения, что возле комнат Баскервилля и наследника, оказались весьма содержательны.
   Лорд Генри проследовал к себе без пяти минут полуночи. Ватсон постучался к нему в половину первого. До того, двумя минутами раньше, в свой номер прибыл сэр Арчи. Где он находился всё то время, между ужином и до этого момента, осталось загадкой.
   В 2 часа 31 минуту дверь апартаментов сэра Генри открылась. В проёме засветился сэр Генри в обнимку с женской фигурой - длинное старомодное платье, шляпка с вуалью. Лица дамы, следовательно, разглядеть не удалось.
   Миновав коридор, парочка скрылась за поворотом на чёрную лестницу.
   Камера с лестницы их проход не зафиксировала. Или сэр Генри и дама инкогнито исчезли в пространстве между коридором и лестницей, или камера была неисправна. Техники уверяли и доказывали, что неисправностей и сбоев быть не может. Это лучшая цифровая технология, аварийный блок питания и беспроводная подача сигнала.
   В 2 часа 47 минут сэр Арчи покинул собственный номер; один, закутанный в плащ с ног до головы, только глаза сверкали.
   Что не говори, а с самого основания замок Баскервилль-холл отличался бурной ночной жизнью, за которую днём приходилось расплачиваться.
   Момент исчезновения сэра Арчи камера почти засвидетельствовала, если бы картинка не покрылась, густой как снегопад, рябью.
   -- А говорите, что сбои исключены! - Воскликнул в сердцах Мышкин.
   Пристыженные техники молчали.
   ***
   Ванная комната Лейстреда выглядела так, словно в ней мыли слона. Растратили годовой запас шампуня и мыла, вехотки, полотенец и воды. И всё равно задуманного до конца не исполнили, остались существенные недоработки. Прежде всего, сам " слон" - он сбежал.
   ***
   -- Здравствуйте, папа!
   -- Здравствуй, сын!
   Встреча происходила без свидетелей, лицом к лицу. Мышкин был сдержан. Ватсон напротив жаждал общения, тесного слияния с тёплой родной душой.
   Помолчали. Мышкин хмурился. Ватсон вздыхал.
   -- И что вы в ней находите? - Воскликнул Мышкин.
   -- В ком? - испугался Ватсон.
   -- В водке. Никак напиться не можете.
   -- Ох! - Сказал Ватсон.
   -- И Генри тоже хорош! - Добавил Мышкин. - Я хочу показать вам кое-какую запись, видео.
   ***
   -- Узнаёте? Это - вы, это - сэр Генри. Ваша ночная попойка. Жаль, что в номере камеры нет. А вот это кто, папа? - Спросил Мышкин про фигуру Прекрасной Незнакомки.
   -- С нами была женщина? - Удивился Ватсон.
   -- Об этом я и хочу спросить вас, папа. Кроме видео мы нашли вещественные свидетельства: следы губной помады на бокале, на экране телевизора и на вас, папа.
   -- На мне?
   -- Да, плюс ажурный платок с монограммой D. W., слой пудры, шпилька у вас в волосах. Вы ничего не помните, папа?
   -- Нет. Мне не нравится, как ты разговариваешь со мной, сын. Что я должен, по-твоему, помнить.
   -- С вами была женщина, папа!
   -- Я не помню ничего такого, сын. Может быть, я сошёл с ума. И камера наблюдения? Нет, папа, в ваше сумасшествие не поверит ни один врач.
   ***
   Присохшая пена на полу, на стенах, на потолке. Зеркало заляпано жирными ладошками. Бритва " Жилет" с баллончиком пены и махровым полотенцем на дне ванны. Раздавленный флакон шампуня " Фруктис" с размазанным желеобразным содержимым, десантный нож, нижнее белье, порезанное ножом на узкие полоски, живая черепашка в биде. Чьи-то перья, пух и белые волосы.
   -- Чем вы занимались, Лейстред, кроме как пили? Брили Штрайха с ног до головы?
   Лейстред скромно молчал.
   ***
   -- Это инспектор Лейстред. - Сказал Холмс.
   -- Мы знакомы с инспектором. - Сказал Мышкин.
   -- Очень хорошо. - Сказал Холмс торжественно, как на параде. - Но вам предстоит узнать его поближе.
   -- Вы, Лейстред, опять что-то натворили? - Спросил Мышкин.
   -- Ночью. - Сказал Холмс.
   -- Ночью? - Насторожился Мышкин.
   -- Лейстред ночью пил. - Ответил Холмс.
   -- Похоже, сегодня ночью пили все.
   -- Но не все, как Лейстред, с профессором Штрайхом.
   -- С кем?
   -- С профессором Штрайхом.
   Мышкин посмотрел на инспектора с интересом.
   ***
   Случайно или нет, а если случайно, то в закономерностях жанра, ажурный платок с вензелем DW попал на глаза Берримору, когда тот принёс коллегиальной группе следователей второй чай.
   -- Откуда у вас этот платок? - Воскликнул Берримор, определённо, с волнением.
   -- Из комнаты сэра Генри. - Ответил машинально, занятый малопродуктивными индукциями, Мышкин.
   -- Вы, Берримор, видели его раньше? - Проявил наряду с чуткостью хваткость Шерлок Холмс.
   -- О, да! - побледнел Берримор.
   ***
   Про чай забыли, чай остыл. Речь зашла о несчастном сэре Эдварде, двоюродном дядюшке сэра Генри, которого сэр Генри никогда не видел и о котором, возможно, даже не подозревал.
   С ранних лет сэр Эдвард страдал типичной болезнью английского аристократа - сплином, в особо тяжких формах, приписываемых здешнему климату и фауне. Сэр Эдвард любил гулять на болотах. Это что-то фамильное, господа.
   Увлечения ребёнка, каким в ту далёкую пору был сэр Эдвард, разделяли, как это не странно, местный доктор и деревенский дурачок - сын почтальона Йорик. Сколь поучительное, возбуждающее нездоровые пересуды, зрелище, должно быть, поставляла взорам местных кумушек эта троица, в любое время суток прохлаждающаяся на кочках. Зрелище, которому, однажды, суждено было закончиться. Доктор пропал, без следа и вестей.
   Данное событие не могло сказаться самым пагубным образом на психическом состоянии юного сэра Эдварда. Во избежание беды, сэра Эдварда увезли в Лондон, где он поступил в престижный колледж. Беда, однако, питала к семье Баскервилль особую пристрастность. Родители сэра Эдварда погибли от несчастного случая, в железнодорожной катастрофе, последовавшей в результате террористической атаки. Вы, джентльмены, должны помнить - это был громкий и успешный, после долгого перерыва, акт исламских фундаменталистов.
   Опёку над Эдвардом взял сэр Чарльз, смерть которого привела вас в Баскервилль-холл впервые.
   -- Сэра Чарльза мы хорошо помним. - Согласился Лейстред. Из присутствующих, только Берримор мог помнить сэра Чарльза живым, впрочем, как и мёртвым, но Лейстреда это не смущало.
   По окончанию колледжа сэр Эдвард получил известность как молодой, подающий надежды, поэт экстравагантного поведения. Слухи о его достижениях и чудачествах доходили в Баскервилль-холл сильно искажёнными.
   Жёлтую прессу, уделявшую сэру Эдварду немало места на своих страницах, Берримор не читал по принципиальным соображениям, а в таких изданиях как " Гардиан" имя сэра Эдварда появлялось редко.
   Литературную периодику, в которой сэр Эдвард публиковал свои опусы, Берримор не читал постольку, поскольку ничего в современной литературе не понимал. Для Берримора последней литературной новостью навсегда осталась " Алиса в стране чудес". По глубокому убеждению Берримора, после " Алисы", английская литература предавалась медленной, пёстро - красочной и деятельно - самовлюбленной кипучей агонии, как живой мертвец с лихорадочным румянцем на щеках. По глубокому убеждению Берримору, некрофилия чужда здоровому английскому духу. Чужда и отвратительна.
   Долгая ненастная осень, в десятилетнюю годовщину исчезновения доктора, испытала Берримора новыми потрясениями и тоской.
   ***
   Уютное течение холодного вечера в конце октября, под шум дождя и порывы предзимнего ветра за окном, возле растопленного камина, в общении с кружкой горячего грога и стихийным словоизвержением миссис Берримор, которая, кажется, имела своё мнение обо всём на свете, прервал стук в дверь. Не в ту парадную, оснащённую колоколом, дверь, а в малую, что с заднего двора ведёт к комнатам прислуги.
   Берримор ушам не поверил. Кого нелёгкая носит в столь поздний час и непогоду?
   -- Дорогой, - сказала миссис Берримор. - Мне кажется, что кто-то стучит в дверь.
   -- Я слышу. - Отозвался мистер Берримор, с досадой признавая необходимость покинуть кресло и грог.
   -- Пойди посмотри - кто там. - Сказала миссис Берримор.
   -- Может быть, в следующий раз? - Сказал мистер Берримор. Наедине с супругой он допускал себе вольности и юмор, невозможные в любое другое время.
   С юмором у миссис Берримор было не очень.
   -- Когда в другой раз? - Воскликнула она. - Ведь стучат сейчас!
   -- Хорошо, дорогая, - ответил мистер Берримор. - Я встану и пойду посмотреть - кто там.
   -- Так иди!
   -- Уже иду! - Прожигая миссис Берримор взглядом, мистер Берримор поднялся из кресла-качалки как бравый капитан Смоук - забытый герой забытой войны, которого даже семейная жизнь не смогла согнуть пополам.
   ***
   -- Кто там?
   За дверью молчали, словно испугались. Детские проказы?
   -- Кто там? - Повторил Берримор.
   -- Здравствуйте, мистер Берримор! - Послышался чей-то, запинающийся, голос. - Это я - Йорик.
   -- Йорик? Наш почтальон?
   -- Нет. Это я - Йорик, сын почтальона Йорика.
   -- Йорик-простак? - Удивился Берримор. Ходили слухи, что сын почтальона умер, не выдержав прогрессивного курса эволюции в учебном заведении для умственно отсталых.
   -- Да, да! Это я, у меня есть письмо вам от сэра Эдварда, письмо и привет!
   -- От сэра Эдварда? - удивлялся Берримор всё больше. Мало того, что Йорик жив, так его по-прежнему связывают с сэром Эдвардом такие отношения, что лорд доверяет ему доставку письма.
   -- Откройте, мистер Берримор, я замёрз.
   -- Конечно, конечно! - Заторопился Берримор. - Сейчас, сейчас, потерпите секунду!
   Вода текла по Йорику ручьями. Глаза его щурились за стёклами очков, выражая удовольствие от встречи со старым знакомым. Прошедшие десять лет проделали с Йориком чудесную перемену. При очках, в костюме и шляпе, с округлившимся животиком, Йорик производил впечатление солидного господина, коммерсанта или чиновника.
   -- Здравствуйте, мистер Берримор. - Сказал он, протягивая Берримору руку и улыбаясь.
   -- Глазам своим не верю! - Воскликнул Берримор. - Неужели, это вы - Йорик, сын Йорика?
   -- Да, - наслаждаясь удивлением Берримора, подтверждал Йорик - это я.
   -- Невероятно! Ну, проходите, проходите, что вы встали на пороге! Да вы насквозь промокли! Сейчас я скажу миссис Берримор найти сухую одежду и согреть чай. Вы ужинали ...э... мистер Йорик? - "мистер Йорик" дался Берримору не без усилия.
   -- Нет, я не голоден. Я перекусил на вокзале.
   -- На вокзале? Разве это еда. Ничего, у нас осталась от ужина холодная телятина и пудинг. Хотите пудинг, мистер Йорик?
   -- Пудинг?
   -- Десерт. Сладкий вишнёвый пудинг.
   -- Вишнёвый? - Йорик застеснялся. - Сладкий? Да, мистер Берримор, я хочу пудинг.
   ***
   Новый образ деревенского простофили произвёл на миссис Берримор поражающий эффект чёртика из заварного чайника. Вскочив, она какое-то время не могла ни вздохнуть, ни слова молвить. Руки её тряслись, глаза моргали часто-часто, а нижняя челюсть отвисла. Что вы, мадам, никогда не видели сыновей почтальонов?
   -- Дорогая, - сказал мистер Берримор. - Закрой рот.
   Мистер Берримор знает, как привести супругу в чувство. " Закрой рот!" прозвучало как команда. Миссис Берримор щёлкнула зубами, вздохнула глубоко, испуг в глазах замерцал как тающий след кометы.
   Сухая одежда для мистера Йорика, а также холодная телятина, чай, и пудинг были явлены в строгой очередности.
   -- Вы сказали, у вас есть для меня письмо? - Спросил Берримор, когда переодетый Йорик утолил голод.
   -- Да, да! - Заторопился Йорик. - У меня есть письмо.
   Письмо изрядно подмокло, несмотря на все старания, приложенные Йориком к его сохранению. Часть написанного Берримор не разобрал, но главное понял: лорд Эдвард намерен в ближайшее время навестить родной очаг, и не один, а в сопровождении друга. Этим другом, по словам Йорика, была дама.
   -- Дама? - Удивился Берримор. Воистину вечер откровений! - Что за дама? Какого происхождения? Где сэр Эдвард с ней познакомился?
   Дама, по уверению Йорика, была происхождения благородного, из местных. Познакомился с ней Эдвард в Лондоне, хотя, тут Йорик поручиться всецело не может. Звали даму Даугара Вилкис.
   -- Даугара Вилкис, из местных? - Изумлялся Берримор. - Никогда не слышал о такой. Ты ничего не путаешь, Йорик?
   -- Что вы, мистер Берримор! Миледи меня вылечила, я теперь ничего никогда не путаю. Не забываю и делаю только то, что она скажет.
   -- Вот как? - Изумлялся Берримор всё больше.
   ***
   Приехал сэр Эдвард на следующий день, утром, один и чем-то необычайно расстроенный. Обедать отказался, наводящие вопросы Берримора о спутнице не слышал, заперся в библиотеке и сидел до ночи. Ночью, взяв с собой Йорика, ушёл куда-то, за пределы усадьбы. Уж, не на болота ли?
   Утром вернулся. Один, без Йорика. Опять ничего не объяснил, да и вообще, не замечал никого вокруг. Спать не ложился, скрылся в библиотеке. Берримор принёс ему завтрак. Дверь была заперта. Под напором миссис Берримор мистер Берримор осмелился воспользоваться запасными ключами.
   Сэр Эдвард сидел за столом, уткнувшись щекой в пухлый фолиант, сладко посапывал. Правая рука его сжимала ажурный платок с вензелем DW. Вензель этот что-то смутно напоминал Берримору из далёкого прошлого, но что именно, дворецкий, как не ломал голову, так вспомнить не смог.
   Странная жизнь сэра Эдварда в замке продолжалась ещё два дня. Наутро дня четвёртого сэр Эдвард вернулся с ночной прогулки в крайне нервном перевозбуждении. Он объявил, что срочные дела призывают его обратно в Лондон, для чего ему необходимо успеть на вокзал к одиннадцатичасовому поезду.
   Расстроенный Берримор сделал заказ такси по телефону. Совершенно сбитая с толку миссис Берримор собрала сэру Эдварду в дорогу корзинку со снедью, которую сэр Эдвард благополучно забыл потом в такси.
   Это был последний раз, когда Берриморы видели сэра Эдварда. Сэр Эдвард исчез, либо в Лондоне, либо по дороге. Следствие повезло установить тот факт, что в поезде сэр Эдвард всё-таки был.
   Мистера Йорика даже не искали. По официальным документам выяснилось, что он умер девять лет тому назад, в одном лечебном заведении.
   Полицейские вежливо выслушали историю Берриморов, запротоколировали и более их не беспокоили.
   Естественно, о розыске таинственной DW речи не шло.
   ***
   -- Ну-с, милые мои, что будем делать? - Спросил Мышкин, оглядывая каждого по отдельности.
   Взгляд у Мышкина таков, что Ватсону стеснило грудь, Лейстред задумался о том, какое он бледное, утомлённое алкоголем, ничтожество, а Холмс глубоко вздохнул.
   -- Сэр Генри и сэр Арчи исчезли! Я правильно улавливаю суть? Причём сэр Генри исчез в обществе неизвестной DW, которая, по сообщению Беломора, стала некогда причиной исчезновения сэра Эдварда. Наш любимый и обожаемый инспектор Лейстред каждую ночь киряет в обществе подвального сидельца Штрайха. Кстати, если он способен свободно покидать подвал, что он там до сих пор сидит.
   -- Он боится. - сказал Лейстред.
   -- Боится? Чего? Кого?
   -- Он боится вас.
   -- Меня?
   -- Не вас лично. Он боится русских.
   -- Ага! У него есть основания, боятся русских?
   -- Основания боятся русских, есть всегда, это подсознательное.
   -- Ага! Приятно слышать. Отличный вкус. Ласкает слух и сердце. Да скифы мы, да азиаты! - И Мышкин улыбнулся плотоядно.
   ***
   Где искать сэра Генри и сэра Арчи? На болотах! Больше негде! Не в подвале же, где Штрайх с мокрицами празднует труса.
   Развернули на мониторе интерактивную карту местности.
   -- Что пишут историки-краеведы? - Спросил Мышкин. -- Местность - сплошная болотина, а мегалитов натыкано как штакетника в палисаднике дяди Вани.
   -- Кроме описания самих камней историки-краеведы ничего не пишут. - Сказал Холмс.
   -- Назначение, племенная принадлежность строителей и время строительства весьма неопределённы. Догадок много, но что нам от них проку. - Добавил Ватсон.
   Мышкин с папой согласился. - Из всех догадок нас сейчас может волновать только одна - куда направились сэр Генри и сэр Арчи? В Гринпенскую трясину? Зачем?
   Ватсон предложил вызвать вертолёт и осмотреть рельефы с высоты.
   Мышкин с папой согласился и ушёл звонить на крейсер.
   -- Берримор, а вы что скажите? - Спросил Холмс дворецкого.
   Берримор страдал стоически. -- Суеверия, - молвил он, поднатужившись. - Старые легенды.
   -- Ну-ну? - Поощрил его Холмс. - Давайте поподробнее.
   Потупившись, как школяр, перед судейством строгих учителей, Берримор поведал следующее; проклятие рода Баскервиллей, прославленное литературным подвигом Ватсона, было в округе не единственным и далеко не первым. Прежде всего, имелся Волшебный Холм с камнями, установленными, во времена оные, по плану пиршественного зала - со столом и стульями для господ и холопов. Народная молва увязывала камни с героическими фаэри Ди Ши, что ведут по-рыцарски благородный и бродячий образ жизни.
   Другая народная молва отдавала предпочтение Дикой Охоте, что иногда, якобы, останавливается на холме перевести дух.
   По глубокому убеждению сторонников того и другого суеверия, в Холме сокрыта обширная подземная полость, доверху набитая сокровищами.
   Ценным в повести Берримора стало дополнение о группе городских энтузиастов - толкинистов, что приехали три года назад на Холм устроить безобразие, называемое ролевой игрой.
   Из двадцати участников "войны за кольцо" восемнадцать были госпитализированы в эмоциональном физическом истощении, с признаками шизофрении. Один утоп в яме с водой под Холмом. Один умер от острой сердечной недостаточности.
   -- Да у вас тут сплошная готика! - воскликнул Мышкин, вернувшись с радиоузла, как раз к финалу длинного рассказа. - Вертолёт будет через час. Кто летит?
   ***
   После долгих дебатов порешили, что на Холм полетят Холмс, Ватсон и шериф, в сопровождении десантников.
   Лейстред, как снова вышедший из доверия, был определён под домашний арест.
   -- Вертолёт вас высадит и заберёт через два часа. - Инструктировал Мышкин Холмса, полагая его за самого опытного и рассудительного. - Двух часов, я думаю, вам достанет, что обследовать холм?
   -- Несомненно. - Согласился Холмс.
   -- Вот и отлично. Будьте там поосторожнее. Увидите что-нибудь подозрительное, вызывайте подмогу.
   -- Конечно.
   -- Не рискуйте. - Это Мышкин обращался уже к Ватсону. - Если с вами что-то случится, я себе этого не прощу.
   -- Ну, что ты! - Возразил Ватсон. - Что с нами может случиться?
   -- Не знаю. С сэром Генри и сэром Арчи что-то ведь случилось.
   ***
   День выдался облачный, с обещанием затяжного дождя. Воздух был насыщен влагой как губка. Солнечный желток медленно тёк в небесном киселе.
   Точки десантирования вертолёт достиг за пятнадцать минут, покружил над холмом и снизился. Столовая плита мало, чем уступала размерами теннисному корту и вполне годилась для высадки.
   Десантники проверили радиосвязь. Вертолёт улетел. Люди с интересом огляделись.
   Поскольку Волшебный Холм являлся очевидной географической доминантой, вид заболоченной местности, сливающийся на горизонте с серенькой холстинкой небес, был весьма обширен. Впрочем, никакой вкусной и полезной пищи данная перспектива пытливому уму и сердцу не представляла.
   Шериф вознамерился, было покинуть стол, но его остановил Холмс.
   -- Господа, прошу, не торопиться. Как вы изволили заметить (мы?) с вертолёта, трава на холме сильно истоптана, а стол, обратите внимание, совершенно чист - не пылинки, не соринки, словно его недавно протирали.
   -- Гм? - Сказал шериф. Практикум от великого сыщика показался ему интересным. Вдвоём они пересекли стол по диагонали, от угла до угла, потом, по периметру, заглядывая через край вниз, на землю. Ватсон и десантники терпеливо ждали.
   -- Следы обильны и разнообразны. - Резюмировал Холмс.
   Вокруг столовой плиты, без особого порядка, но нельзя сказать того, что и хаотично, теснились малые камни с грубо-усечёнными гранями. Они вполне могли использоваться под седалища, как мифических персонажей, так и вполне реальных фанатов творчества профессора.
   Два мегалита, стоящие особняком, имели в народе прозвание " тронных" и, пожалуй, действительно отвечали требованиям королевского достоинства доримской эпохи. Вот только взобраться на них без помощи альпинисткой верёвки не представляло возможности. Именно здесь, из зазора между камнями, шериф извлёк на свет пластиковые мешки с мусором.
   -- Как, по-вашему, - спросил Холмс шерифа. - Сколько здесь было человек?
   Шериф затруднился.
   -- Не меньше двадцати. - Ответил Холмс. - При том присутствовали лошади и другие копытные.
   -- Какие другие? - Не понял шериф.
   -- Козлы. - Сказал Холмс.
   -- Козлы? - Растерялся шериф. - А что здесь могли делать козлы?
   -- Не знаю. - Сказал Холмс. - Что обычно делают козлы?
   Шериф задумался.
   -- Ватсон, друг мой, теперь можно спуститься на землю.
   -- Взгляните! - Воскликнул шериф, вороша мешки с мусором. Пустые банки, бутылки, салфетки, одноразовая посуда, упаковки из-под продуктов и медикаментов.
   -- Поразительно! - Согласился Холмс. - Как не вяжется это всё с чудесами. Вы, Ватсон, можете представить эльфа, ковыряющего во рту подобным инструментом? - Холмс поднял пластиковую вилку с обломанными зубчиками.
   -- О, а это что?
   -- Это буклет. Любопытно, " Легенды и предания старой Британии", сочинение некоего Артура Каста. Кто такой Артур Каст?
   ***
   -- Что мне делать с вами, Лейстред? - Спросил Мышкин, следя за переговорами в эфире.
   Лейстред покаянно вздохнул.
   -- Кто-то говорил, что пьянство чисто российская традиция.
   -- Извините, нервный срыв. - Оправдывался Лейстред.
   -- Понимаю, страдания за судьбы родины. Но почему - Штрайх?
   -- Он сам пришёл. Ночью, первый раз. Я уже спал и подумал, что это сон.
   -- Сначала сон, потом привыкли. Быстро катитесь, Лейстред. А скажи вам Штрайх устроить диверсию, вы пойдёте в подвал и заложите мину?
   -- Ну, что вы! Штрайх совершенно безобиден.
   -- Это почему же? Потому что профессор?
   -- Он старый и больной человек. Ему тяжело в подвале.
   -- Никто не заставляет его там сидеть.
   -- Я передам ему ваше приглашение.
   -- Да, неплохо бы. Вам не кажется, инспектор, что здесь происходят странные вещи?
   -- Меня это не очень удивляет. Кто, вообще, мог подумать год назад о сегодняшнем дне.
   -- Вы о чём? О революции? Ничего, Лейстред, русским всё это хорошо знакомо. Относитесь к этому проще. " Все царства земные пыль, и только моё пребывает вечно"
   -- Вы христианин?
   -- А вы, инспектор?
   ***
   Портмоне сэра Арчи нашёл один из десантников, на тропинке вниз под холм.
   Осмотрев место находки, Холмс объяснил, что по тропинке волокли бесчувственное тело, возможно, как раз, сэра Арчи.
   -- Оглушили? - Предположил шериф.
   -- Опоили. - Сказал Ватсон.
   В портмоне сэра Арчи хранились две фотографии: неизвестного молодого человека и Ватсона.
   -- Моя фотография? - Выразил крайнюю степень удивления Ватсон.
   -- Ваша, Ватсон, ваша. Возьмите, полюбуйтесь.
   -- Но откуда?
   -- Вам, Ватсон, лучше знать.
   -- Даже не представляю.
   -- Записка: " Сегодня вечером, в парке, на центральной аллее, в 22.00." Чей почерк? Ватсон, ваш?
   -- Да, что вы, в самом деле, Холмс?
   -- Хорошо, значит, не ваш. Кредитная карточка " Русско-тихоокеанского банка", ключик, похоже, от дипломата. Визитки - психоаналитика, гадалка Таро, тренер по фитнесу, мужской клуб " До и после", " Г. Гробовой. Воскрешение мёртвых". Прелюбопытнейший набор. Кого сэр Арчи думает воскресить из мёртвых?
   Следы сфотографировали, мусор собрали обратно в мешки. Десантники просканировали электростатическим прибором холм.
   -- Имеются полости. - Сообщил русский сержант с инженерной подготовкой.
   -- Как глубоко и где?
   -- Одна под столом, семь метров. Другая - под троном, девять.
   ***
   -- Что вы хотите - копать? - Спросил Мышкин спустя час, когда вертолёт вернул экспедицию в замок. -- Для чего? Может быть, среди нас есть археологи или палеоантропологи? Будем реалистами, и с этой точки зрения будем считать, что сэр Арчи и сэр Генри были сегодня ночью на Волшебном Холме в неизвестном обществе. Смею полагать, что эльфы и другие гоблины здесь не при чём. Думаю, сказочные существа не питаются консервами и пивом в
   алюминиевой банке, а также не курят траву в самокрутках. Афганская анаша, знаете ли, забористая штука.
   -- Кто она такая, эта Даугара Вилкис?
   -- Вот это неплохо бы выяснить. Какая-то компания отмороженных любителей пикников болтается по округе, отдельные представители которой умудряются проникать в дом, уводят нашего друга и наследника престола, а мы ничего не знаем.
   Портмоне сэра Арчи Мышкин изучил с не меньшей тщательностью, чем Холмс.
   -- Что скажите, Холмс? - Стал держать совет Мышкин.
   " Что тут сказать?" - пожал плечами сыщик - " и так всё ясно"
   -- Тренер фитнеса, мужской клуб, Гриша Гробовой - " Начни жизнь заново". Знаю такого. Наш клиент.
   -- В каком смысле?
   -- В том смысле, что на пожизненное он себе заработал, теперь зарабатывает на расстрел. " Русско-тихоокеанский банк", тоже фирмочка с душком. Гадалка Таро, мадмуазель Фло, С-Петербург, Итальянская, 13. И эту знаю. Забавный пупсик, резидент германской разведки. Молодого человека с фотографии не знаю. А вы, Холмс?
   -- Нет! - Покачал головой Холмс.
   -- И фотография папы?
   -- Я не знаю откуда! - Прокомментировал Ватсон нервозно.
   Мышкин промолчал, взял записку, прочитал, посмотрел на свет. - Вам не кажется, Холмс, что почерк женский?
   .-- Или мужской, но определённой ориентации. - Сказал Холмс.
   Мышкин задумался. Задумчивым Мышкиным можно было залюбоваться как произведением исскуства, таков Мышкин был замечательный человечище - лепи с него скульптуру Церетели - вовек не догадаешься, что в итоге получится.
   Зуммер тревоги разбил, застывшую хрусталём, паузу.
   -- Что?
   -- Доклад с поста охранения 3, - сообщил офицер связи. - Из болот вышел человек, представляется сэром Генри.
   ***
   -- Опять двадцать пять! Опять сэр Генри и опять на ногах не стоит! - Сказал Мышкин, выслушав полный доклад, вызванного на место происшествия, начальника караула. Начальник караула лично удостоверился в невменяемом состоянии Сэра Генри и препроводил лорда в его апартаменты. -- Один раз - это случайность. - Рассуждал Мышкин. -- Два раза - это уже система, а три - привычка. Что прикажете делать? Организовать возле сэра Генри передвижной пост охраны, а в ночные часы усиливать числом и вооружением?
   Ответил Мышкину новый тревожный вызов по рации с внутреннего поста 7. Внутренний пост 7 - это где? Это на кухне.
   Сержант Петров докладывает, что слышит стук из подвала в дверь. И не только слышит, но и видит. Дверь трясётся и прогибается. Сержант Петров испрашивает разрешения подорвать гранату.
   -- Отставить, сержант Петров. Продолжать наблюдение. Я иду к вам.
   -- Есть, товарищ командир.
   К моменту, когда Мышкин, Холмс, Ватсон, Лейстред и шериф спустились на кухню, дверь в подвал уже успокоилась и выглядела обыкновенно. Кроме хмурых морпехов ничто не выдавало её недавнее буйство.
   -- У кого ключ? Открывайте. - Сказал Мышкин.
   Ключ был у Берримора, но нашёл он его не сразу, чему сам был страшно смущён и расстроен. Ключи от всех важных и второстепенных дверей в доме всегда, всегда находились при нём. Как получилось, что ключ от подвала оказался в кармане бедного Фрица? Фриц по умственному своему состоянию объяснений дать не мог.
   Берримор долго извинялся. Мышкин молчал, осуждающе. Берримор суетился.
   Натужно заскрипев, дверь в подвал поддалась усилиям Берримора неохотно и тяжело.
   Лампочка над ступеньками засветилась, шипя, подмигнула и погасла. Снизу по ногам ударила волна холода.
   Озабоченные морпехи предложили произвести разведку ручной гранатой или " ошарошить из огнемёта". Поскольку других очевидцев дверного полтергейста, разделяющих озабоченность морпехов в полной мере, не было, оба предложения Мышкин отклонил за их непропорциональность.
   Одна из собак сэра Генри, которую Мышкин велел привести на кухню, принюхалась, поджала хвост и, отступив от лестницы вглубь кухни, жалобно заскулила.
   -- Неужели профессор способен навести такого страха? - Спросил Мышкин.
   -- Почему обязательно он? - Сказал Лейстред. - Не забывайте про пленного мародёра.
   -- Про этого солдата джихада? - Хмыкнул Мышкин. - Эй! - Закричал он в проём. - Выходи, если есть, что сказать!
   -- Слышите? - Спросил Лейстред, поёживаясь и пряча нос в поднятый воротник френча.
   -- Что?
   -- Шевелится.
   -- Что " шевелится"?
   -- Не знаю. Разве вы не слышите?
   Мышкин пожал плечами. - Если сказать нечего, тоже выходи! - Крикнул он снова.
   -- Оох! - Пришёл ему ответом замогильный вздох.
   -- Ну да! - сказал на это Мышкин. - Ну, конечно! Джентльмены, кто смелый?
   Джентльмены задумались.
   -- Лейстред, там же ваш друг собутыльник!
   -- Он мне не друг! - Был твёрд как алмаз инспектор.
   -- А водку вместе пьёте.
   -- Пью. Если бы каждый с кем я пил был бы от того моим другом...
   -- Оох! - прервал Лейстреда замогильный вздох.
   -- Дайте фонарь! - Приказал Мышкин морпеху. - Я пойду!
   -- Я с тобой! - У Ватсона взыграли отцовские чувства.
   -- Я с вами! - Молвил Холмс, божественный Холмс.
   -- Я вас прикрою! - Заключил Лейстред.
   ***
   С последнего посещения Мышкиным подвала, здесь мало, что изменилось. Коробки и ящики с продуктами заметно поубавились, а новые, доставленные с крейсера, складировались уже в палаточном лагере, что русские разбили на заднем дворе замка.
   Берримор, человек с лицензией домашнего электрика, покопался в силовом щитке, после чего, электричество реанимировало освещение не только над лестницей, но и по всему подвалу.
   -- Это вы, Берримор, здорово придумали. - Похвалил Мышкин.
   Они заглянули во все углы, тупики и каверны.
   -- Ничего не понимаю. Лейстред, где ваш друг? - Возмущался Мышкин.
   Инспектор улыбался, рассеяно, результаты поисков вызвали в нём прилив благодушия.
   -- Он должен быть где-то рядом. - Сказал Холмс, остановившись возле одной из стен.
   -- Что там, Холмс?
   -- Взгляните, джентльмены.
   Коротая время в заточении, Штрайх развлекался в меру своих пристрастий, расписывая штукатурку фресками и граффити на тему исторического прошлого британских островов.
   -- Он профессор чего, простите? - Спросил Мышкин. -- Математики, вы говорите?
   Рисовальщик из профессора математики посредственный, Мышкин и Холмс только руками развели, зато начитанный Ватсон опознал сцены высадки Юлия цезаря и битву у Баден-Хилл.
   Оживление ума пробудила в Мышкина некая схема, тщательно вычерченная Штрайхом на полу.
   -- Вам, господа, ничего не напоминает?
   -- Гм? - Задумался Холмс. -- Волшебный Холм?
   -- И одиночные мегалиты на болотах! - Поддержал его Лейстред.
   -- Да, эта схема больше соответствует математическому складу затворника, хотя, всё равно, странно - как и зачем?
   В уютном закутке нашли новый матрас со сменой белья, туалетные принадлежности; зубную щётку, бритву " Жилет", мыло, шампунь, полотенца.
   -- Со вкусом устроился! - Позавидовал Мышкин. - Даже журнал для мужчин есть. Это не вы, Лейстред, его снабжаете?
   -- Что вы! - Праведно возмутился Лейстред.
   -- Верю, верю! - Отмахнулся Мышкин. - Но, если не вы, то кто? Кстати, джентльмены, кто-нибудь из вас заметил следы присутствия воина ислама? Никто? Куда же он делся?
   ***
   -- Непредсказуемая ситуация. - Сказал Мышкин за ужином. -- В это трудно поверить, но против нас действует неизвестная сторона. Мы не знаем её целей, характера, методов и персоналий, за исключением, разве что, неуловимой DW. Обескураживающий момент состоит также в том, что действует она, эта сила, на своей территории. Что делать? Я бы рекомендовал свернуть операцию.
   -- Свернуть операцию? А как же Англия? - Воскликнул Ватсон. -- Как же наше будущее, наша нация, наша королевская династия? Мы не можем взять вот так и всё бросить!
   -- При всём благородстве твоих помыслов, папа, почему не можем? Очень даже можем, и бросить, и плюнуть, и растереть! Что нам мешает?
   -- Берримор! - Раздался жизнерадостный знакомый глас. -- Что у нас есть сегодня вечером заморить червячка?
   Выспавшийся сэр Генри выглядел как счастливый финалист Уимблдона - усталый, печальный, полный свежих впечатлений. - Приятного аппетита, джентльмены.
   -- Спасибо.
   О своих новых приключениях на болоте сэр Генри поведал скупо, но красочно. Что и понятно. Сэр Генри не знал, где в его воспоминаниях кончается реальность, а где, под воздействием обильных возлияний, начинаются галлюцинации. Пристало ли серьёзным людям травить байки о встречах с чудесным миром фэйри?
   -- Ну, а где сэр Арчибальд? - Задал, мучающий всех, вопрос Лейстред.
   -- Я не уверен, - помрачнел сэр Генри. - Но, кажется, я присутствовал гостем на его свадьбе, если это можно назвать свадьбой.
   -- Он женился?
   -- Нет, он вышел замуж. За прекрасного принца.
   -- То есть как?
   -- Звучит, согласен, безумно. Ещё более безумно это выглядело. К сожалению, момент объявления сэра Арчибальда чьей-то женой, я помню отчётливо. За всё последующее поручиться не могу, но эта сцена стоит у меня в глазах. Единственно, уповаю на то, что это был розыгрыш. Сэр Арчибальд вернётся к нам и всё разъяснит.
   -- А я так не думаю. - Сказал Мышкин, излучая стальную решимость. -- Я думаю, самое время признать затею пустой и поставить на ней жирный крест.
   Тяжёлой паузе молчания, воцарившейся после слов Мышкина, сэр Генри придал логическую законченность. -- Джентльмены, давайте набухаемся?
   -- А давайте! Чего терять! - Поддержал сэра Генри Мышкин.
   -- Не возражаю. - Кивнул Холмс.
   ЧАСТЬ 4.
  
   O, если бы герцогиня заранее знала какими непредсказуемыми осложнениями и поворотами сюжета обернётся её эвакуация из Лондона, она, возможно, предпочла бы навсегда остаться в родном особняке, даже несмотря на то, что печальный финал такого решения был неизбежен.
   Женщине предстояло на практике постичь тайны организации и управления малым оперативным звеном. Внутренние конфликты - главная опасность, с которой столкнулась герцогиня на пути спасения. Любовный треугольник и мистер Смит, чья зависть к дворецкому, а также общая депрессивно-маниакальное состояние, едва не привели экспедицию к гибели.
   Вопросы снабжения; необычайный круговорот солярки в условиях постапокалипсического декаданса. Вода, патроны, консервированные продукты. Проблемы оправления естественных нужд. А сколько чудных открытий подготовил ей дух просвещения под капотом " Мерседеса". Немало хлопот доставил и Эндрю, который периодически требовал ремонта и чем дальше, тем чаще. Герцогиня заподозрила дворецкого в симуляции, но как его упрекнуть? Сексуальные аппетиты и фантазии Эндрю разыгрались не на шутку. Оградить мистера Смита от наблюдения за их реализацией возможности не имелось. Выдвижная перегородка, разделяющая салон, сломалась в первые дни, а выставлять мистера Смита из машины на время сеансов интенсивной терапии было нельзя. Зомби косились на мистера Смита очень нехорошо. Мистер Смит худел, замкнулся в себе, разговаривал редко, пачками глотал успокоительное. Временами его пустой стеклянный взгляд мало, чем отличался от взглядов живых мертвецов. Только рация взбодрила мистера Смита однажды. Взбодрила до икоты и судорог.
   Кэт постоянно прослушивала радиоэфир. На УКВ работали передатчики вооружённых группировок. Из их общения Кэт складывала картинки текущей оперативной обстановки, Эндрю составлял наилучший маршрут движения. Почётный эскорт из бракованных заготовок сверхлюдей служил им отличным прикрытием. Одичавшие предпочитали не связываться, а зомби " шахид" разбегались. Что-то заставляло их признавать несомненное превосходство одних зомби над другими. Наверное, мистер Смит, сумел бы объяснить этот феномен, когда не спёкся бы окончательно.
   Привычно покручивая верньер, Кэт вдруг услышала в наушниках -- " Филин, Филин! Я - Брюс! Ответьте!" - и подскочила от неожиданности.
   Мистера Смита, к которому она обратилась за разъяснениями, голос " Брюса" бросил в дрожь. Он молчал, слушая вызов. Капелька нервного пота стекала по виску.
   -- Что это с ним? - Спросила герцогиня.
   -- По-моему, на связь вышла ещё одна группа. Я о ней не знаю. - Сказала Кэт. - По-моему, группа уцелела, по крайней мере, кто-то из группы, находится в собственном уме и жаждет общения.
   --А мы?
   -- А " мы", наверное, нет.
   -- " Нет" - означает, что " мы" не в собственном уме, или "нет" - означает, что "мы" общения не жаждем?
   -- Боюсь показаться пессимистом, но, возможно, что и то, и другое.
   -- Понятно. Мистер Смит, потрудитесь, пожалуйста, объяснить, кто такой, этот " Брюс"?
   Отказ мистера Смита от общения с позывным " Брюс" распространился и на герцогиню.
   -- Я вами недовольна. Мистер Смит. - Молвила миледи, поджимая губы. - Вы испытываете наше терпение.
   Мистер Смит не ответил.
   -- Ну и чёрт с вами! - Заключила миледи. - Кэт, вызывай этого " Брюса", я поговорю с ним сама.
   ***
   Позывной " Брюс" урчал и фыркал как кот, зарывшийся мордой в сметану. Позывной " Брюс" упивался предчувствием встречи с герцогом и бароном.
   -- Вы непременно хотите увидеть господина барона и моего мужа? - Уточняла миледи.
   Позывной " Брюс" настаивал. - Вы у меня на прицеле. - Объяснял он. - Оставайтесь на месте, я выйду к вам через 15 минут.
   Позывной " Брюс" выглядел и действовал профессионально. Подкрался незаметно, вырос перед коляской барона внезапно, словно из-под земли.
   Начало этой сцены наблюдатели в " Мерседесе" пропустили, хоть и вертели головами по сторонам.
   Барон был безучастен. Обычно зомби крайне болезненно и агрессивно реагировали на любое живое препятствие, что возникало у них на пути.
   Позывной "Брюс" говорил громко, жестикулировал горячо, волновался сильно. От волнения пнул коляску ногой, да так, что барон подпрыгнул в ней. Коляска обиженно скрипнула, барон присвистнул как резиновый ёжик с дырочкой в боку.
   " Брюс" этим не удовлетворился и повторил свои претензии, не изменив форме, но добавив экспрессии.
   Теперь коляска опрокинулась, барон вывалился вон, раскинул руки-ноги, лицо в асфальт. " Брюс" замер над ним в растерянности. Неподвижный барон производил впечатление того, кем он и был на сегодняшний день, то есть, мертвеца.
   -- Не нравится мне это. - Сказала герцогиня. - Как-то всё не по-людски.
   Чего " Брюс" хотел? Блеска красноречия? Мелодрамы -- искренних чувств и больших поступков? Каких откровений? Каких ответов, на какие вопросы? Может быть, он искал единомышленников? Барон лежал - лежал, заскучал и стал подниматься, ладошками в упор, тыковкой, соответственно, вниз. Поднялся. С третьей попытки. Ноги висят как обрубки канатов. Руки от напряжения дрожат, глаза закрыты, лицо серое. Звук из барона исходит наподобие электрического гудения, с тем же присвистом резинового ежика. Стоит барон, покачивается. Его бы в цирк, пугать детей и клоунов. Растерянность " Брюса" росла. Чего бы он ни ждал от этой встречи, действительность превзошла всякое его разумение. Он отступил от барона на шаг. Барон последовал за ним. " Брюс" снова отступил. Барон за ним. " Брюс" преисполнился уверенности, что, контакт исчерпан и, его необходимо прервать, причём любыми средствами. " Брюс" предпринял попытку сбежать. К тому времени прочие зомби во главе с герцогом уже подтянулись к месту события и сделали попытку " Брюса" сбежать - неудачной. Неуклюжесть и плохую маневренность зомби компенсировали численностью и настойчивостью. Упавшие неизменно поднимались, а те, кто подняться не смог, упорно ползли по земле, щёлкая зубами и охотясь за лодыжками " Брюса".
   Положение " Брюса" приняло угрожающий характер. Его сбили с ног, навалились кучей.
   --Можем ли мы это как-то остановить? - Спросила герцогиня.
   -- Как? - Спросила Кэт. Повысить управляемость зомби у них до сих пор не получилось. Прямых указаний зомби не слушали, а стучать до меркнувшего сознания пламенной речью мистера Смита всякий раз, как появится в том необходимость, мистер Смит отказался. Его собственное сознание давно напоминало тлеющие угли прогоревшего костра.
   -- Да. - Сказала герцогиня. - Но не можем же мы, вот так сидеть и смотреть, как они живого человека убивают? -- Не можем. - Сказала Кэт. - Если начнём двигаться, возможно, они его забудут.
   -- Действительно. Дрю, заводи.
   -- Мэм, вы забыли, что сказал этот человек. А сказал он, что мы у него на прицеле. Предположу, что он не один, что у него есть прикрытие.
   -- Ты молодец, Дрю. Почему его прикрытие до сих пор молчит?
   Они бы спорили ещё и ещё, но " Брюс" позаботился о себе сам. Как в старом немом кино, он выкарабкался из кучи-малы, из-под копошащихся тел, и пополз по-пластунски прочь.
   Приоткрыв дверцу машины, герцогиня зашипела, желая привлечь его внимание. - Сюда. Ползите сюда.
   " Брюс" её услышал, поднял голову, посмотрел и кивнул согласно, после чего заработал руками-ногами с удвоенным рвением.
   -- Здравствуйте. - Сказала герцогиня, разглядывая незнакомца, когда тот ввалился в машину, на сидение, рядом с ней. -- Закройте дверцу!
   К маскировочному маскараду " Брюс" подошёл с основательностью, присущей маниакальным натурам: серенький камуфляж под городскую среду продолжали роскошные татуировки, расписавшие его кожу лица, шеи и, вероятно, всего остального тела замысловатым узором. Что-то кельтское, первобытно-дикое.
   -- Здравствуйте! - Молвил " Брюс". -- Вы кто?
   -- Мы? - Удивилась герцогиня. -- Вы, кажется, разговаривали с нами недавно. Я - герцогиня Z. Это - Кэт, радистка из вашей организации. Это Дрю, мой дворецкий. А это мистер Смит, тоже из вашей организации. Его-то вы должны знать.
   -- Мистер Смит? Нет, не знаю. Какой позывной?
   -- " Филин". - Напомнила Кэт.
   -- Ах, да! Извините, в голове всё перепуталось, да и досталось тоже. Вы не взгляните, что там у меня на затылке? Кровь?
   -- Кожа содрана. Я обработаю перекисью водорода. - Сказала Кэт.
   -- Спасибо.
   -- Как, по-вашему, мы можем трогаться? Ваше прикрытие не откроет по нам огня?
   -- Моё прикрытие? Нет, не откроет. На самом деле, миледи, я вторую неделю один. Из своей группы потерял всех. Другие группы на связь не выходят. Когда увидел вас, то есть, барона и герцога, подумал, что вот оно - сейчас получу объяснения - что происходит и в чём причина. Я был очень зол.
   -- Сочувствую. Мой муж и барон вряд ли удовлетворят ваше любопытство, как, впрочем, и моё. Зато мистер Смит высказал некоторые интересные догадки, от которых меня лично бросает в трепет. Как вас зовут, уважаемый?
   -- Я сэр Эдвард, лорд Баскервилль.
   -- Баскервилль? Герцогиня и Кэт переглянулись. -- Каковы ваши дальнейшие планы, сэр Эдвард?
   -- Я думаю, выбраться из города.
   -- О, Именно этим мы сейчас и занимаемся. О месте, в которое мы держим путь, вы, наверное, найдёте, что рассказать нам?
   ***
   Что обнадёжило Мышкина поутру так то, что все оказались на месте; и Лейстред, и сэр Генри, и Ватсон. Поразительно, как DW не использовала сей благоприятный момент для очередного своего визита " Дамы в чёрном".
   ... Мышкин и офицеры десантников пели хором репертуар группы "Любе". Лейстред, слушая их, плакал и смеялся. Холмс был задумчив, рисовал что-то гелевой ручкой на салфетках и скатерти. Сэр Генри громко сожалел тому, что родился не русским. Мышкин пообещал возвести его в это достоинство.
   -- Каким путём? - Заинтересовался Лейстред.
   -- Найдём ему хорошую русскую девушку.
   -- А мне? - Воспылал надеждой Лейстред.
   -- И вам найдём, Лейстред! - Был добросердечен Мышкин.
   " Как упоительны в России вечера!" - порвали души сэра Генри и Лейстреда десантники.
   Водка не могла быть палёной. " Наша водка. Золотой стандарт" - НЗ ВДВ, экспортный вариант. Качество - вне подозрений. Следовательно, причина в другом. В психологии. Начинался вечер как послесловие к трагедии, заканчивался как праздник. Чисто мужскую компанию быстро разбавили женщины, приведенные десантниками из холла, американские студентки, девушки без комплексов. За студентками подтянулись студенты и прочий контингент. Приволокли стереосистему. Некий шпиндель объявил, что он лучший ди джей колумбийского университета. А другой крендель оспорил это утверждение. Противоречия решили снять посредством демократических процедур, то есть путём прямого голосования по итогам состязаний.
   Состязания завершились далеко за полночь, ближе к утру. Из всех претендентов победителями вышли десантники, поскольку они в этот поздний или ранний час продолжали терзать гитарные рифы, тогда как стереосистема сдохла и американцы сдались.
   ... -- А где Холмс? - Не досчитался Мышкин сыщика. -- Кто-нибудь видел Холмса?
   -- Мистер Холмс работает в библиотеке. - Сообщил Берримор, несмотря на бессонную ночь, свежий и уже при исполнении.
   -- В библиотеке? Что он там делает?
   -- Работает с архивами.
   -- С какими архивами? - Удивился сэр Генри.
   -- С вашими архивами. - Уточнил Берримор.
   -- У меня есть архивы? - Дважды удивился сэр Генри.
   -- Ваши предки, сэр, оставили богатое эпистолярное наследие. Ваш прадед, сэр Энтони, увлекался гравюрой, даггеротипами и опытами с первой фотографией. Его работы ценились в среде знатоков, хотя он никогда нигде не выставлялся и не печатался. Ваш двоюродный брат, сэр Эдвард, о котором я недавно рассказывал, слыл чудаком и мизантропом. Он опубликовал всего лишь одну книгу, однако, среди его бумаг обнаружилось несколько поэм, роман, рассказы и эссе. Специалисты утверждают, что блистательного качества. Сэр Эдвард вполне мог бы претендовать на звание нового классика современной Англии. Многие сожалеют о том, что он потерян без вести. Кроме того, дому Баскервилль достался архивы соседей, вымороченной семьи Гилмор, последний лорд которой умер бездетным двести лет назад. Семья Гилмор была известна своей приверженностью католической церкви и выступала на её защиту. Говорят, что лорд Гилмор были замешены в католических заговорах, за что и пострадали.
   -- Ох, Берримор, хватит! - Прервал неустрашимого дворецкого сэр Генри. -- У меня голова гудит.
   -- Возможно, сэр Генри, вы не найдёте имена своих предков на страницах учебников истории, но это вовсе не значит, что они ничем не отличились на ристалищах англосаксонского духа и в анналах родной природы.
   -- Красиво сказано. - Вздохнул сэр Генри, зевая. -- Я поднимусь к себе, приму душ.
   -- Проводите меня в библиотеку. - Попросил Мышкин Берримора.
   -- Прошу, сэр, следуйте за мной.
   -- А скажите, Беломор - спросил Мышкин в коридоре, на стенах которого торжествовали анималисты, живописующие ужасы чьих-то подвигов на болотистых угодьях благородной забавы. - А что означают эти ваши слова о ристалищах и анналах?
   -- Вы, сэр, русский и, как никто, должны понимать, что существуют люди и события, о которых не трубят во всеуслышание, с утра до ночи, не пишут в газетах, им не ставят памятники и, даже в тиши министерских кабинетов о них вспоминают шёпотом.
   -- О, Беломор, да вы певец тёмной стороны. Я понял ваш намёк.

*** *** *** *** **** ***

   Работоспособность Холмса поражала. За те три-четыре часа, что он покинул общество, сыщик обложился горой литературы, документов, фотоальбомов, плотно засел в Интернете через ноутбук Мышкина со спутниковой антенной.
   -- Холмс! Холмс! - Переступив порог, Мышкин, чтобы привлечь внимание сыщика, громко стучал каблуками по голым плиткам гранитного пола. Холмс не отзывался.
   -- Где он? - Мышкин оглянулся на Берримора.
   -- Там! - С благоговением кивнул Берримор на бледно-сиреневый свет, исходящий откуда-то из-за книжных шкафов.
   Нехорошее предчувствие посетило Мышкина, но было краткосрочно. Холмс колдовал за компьютером, цел, невредим и полон гениальных идей.
   -- Доброе утро, Холмс.
   -- Утро?
   -- Вы увлеклись, Холмс.
   -- О, да! - Воскликнул Холмс радостно. -- Я нашёл её!
   -- Кого?
   -- Загадочную DW.
   -- Где?
   -- Здесь! - Холмс постучал пальцем по груде документов.
   -- Что ж, - сказал Мышкин, усаживаясь в соседнее кресло. -- Рассказывайте.
   -- Во-первых, - Холмс задумался на мгновение - я нашёл дневники сэра Эдварда. Дневники сэра Эдварда чтение само по себе прелюбопытнейшее, как для психолога, так и для конспиролога. Не могу судить, насколько сэр Эдвард был болен, но литературным талантом он обладал, несомненно. Хотите, почитаю?
   -- Может быть, как-нибудь в другой раз? Я очень устал, Холмс. Давайте, ближе к делу.
   -- Хорошо. Первое упоминание о " леди в чёрном" сэр Эдвард оставил в возрасте восьми лет. При чём, это воспоминание о более раннем времени его жизни. Читать сэр Эдвард научился пяти лет от роду, а вести дневник начал как раз где-то в восемь. Так вот, по всей видимости, сэр Эдвард рос заброшенным ребёнком. Родители мало обращали на него внимание. По этой ли причине, по природной ли склонности, Сэр Эдвард полюбил уединение. Благо, уединиться в замке есть где. Книги стали его единственными и верными друзьями.
   -- Знакомая тема, Холмс.
   -- Да, не новая. Затравка для назидательного романа в духе Диккенса. Я не буду утомлять вас всеми подробностями.
   -- Спасибо, Холмс.
  
   Без подробностей? Но, джентльмены, как это возможно? В любой истории подробности важнее всего. Без подробностей история теряет смак, а бывает и так, что и смысл переворачивается с ног на голову. Как объяснить Холмсу, что открытое окно замковой библиотеки, куда весенний ветер с цветущих болот заглядывает, чтобы разворошить страницы старинного фолианта, для маленького сэра Эдварда имеет намного большее значение, чем предание, прочитанное им в той инкубуле.
   Ветер, напоенный ароматом болотной флоры, бередит маленького Эдварда неясными чувствами, усугубляя общее впечатление от эпизода первой встречи монаха и "леди в чёрном". Маленькому Эдварду ещё невдомёк сексуальная подоплёка этой мизансцены. Маленький Эдвард воспринимает мир сквозь призму своих детских представлений и не догадывается, что за поступками взрослых могут скрываться весьма сокровенные мотивы, до понимания которых ему расти и расти. Однако вот, что такое витает в воздухе, опутывая душу юного Баскервилля тенетами недосказанностей и неочевидных ребёнку намёков.
   Память о Гринпенском аббатстве стёрта основательно. Даже в архивах епископата вы не найдёте нужных документов. Только в канцелярии ЕЁ Величества вам возьмутся помочь, если сочтут ваш интерес оправданным, а ваши рекомендации примерными. Это тернистый путь и долгий. Есть более простой и короткий. Для этого пути достаточно знать, что существует " Хроника Гринпенского аббатства" и, что два из трёх её экземпляра хранятся в Баскервилль-холле. Но откуда вам это знать? Кто вам расскажет, кто покажет? За последние двести лет сэр Эдвард первый из Баскервиллей, кто посещает собственную библиотеку не по принуждению и по несколько часов в день.
   Кроме хроники, материальных свидетельств существования аббатства практически нет. Находилось оно в труднодоступном месте. После пожара руины его обрушились в топь, а камень, в изобилии усеивающий зыбкий берег, по уверениям местных жителей принадлежит старому руднику, что соответствует действительности, поскольку аббатство и рудник располагались по соседству, и камень для строительства божьего дома добывался на руднике.
   Первые наивные попытки совершить сентиментальное путешествие вглубь трясины закончились благополучной неудачей. Сэр Эдвард был пойман на краю болота, проезжавшим мимо сельским доктором. Нет, не Мортимером. Другим.
   Доктор сам был не чужд сентиментальности и мистики, а, выслушав историю сэра Эдварда, решил не выдавать того его родителям. Так у сэра Эдварда появился, второй после книг и единственный среди человеческой популяции, друг.
   Доктор стал частым гостем Баскервилль-холла. Удивительно, как старшее поколение Баскервиллей не насторожила столь странная дружба. Что может связывать ребёнка и взрослого молодого мужчину с разницей в двадцать лет? Они немало провели времени вместе. Перечитали оба экземпляра хроники, да не по одному разу, изучили старинные и современные карты, что-то бурно обсуждали, к чему-то готовились.
   Через два месяца доктор предпринял вылазку, которую прежде пресёк у Эдварда. Сэр Эдвард умолял взять его с собой. Доктор твёрдо стоял на том, что сэр Эдвард останется дома.
   Через Гринпенскую трясину доктор знал проводника - мистера Йорик, сына Йорика, того, который большую и лучшую часть своей жизни обретался в статусе деревенского дурачка.
   Исчезновение мистера Йорика никто не заметил, он и раньше куда-то зачастую пропадал. А вот доктор - фигура важная. На третьи сутки общественность всполошилась. Шериф принял меры и объявил розыск. Неделя усиленных поисков дала мистера Йорика, извлечённого из-под моста в Эксетере, где он проповедовал обездоленным принципы магического социализма. Обездоленные настолько прониклись проповедью, что уступать мистера Йорика полиции отказались наотрез. По этому поводу, в следующий понедельник палата общин заслушивала доклад о волнениях в Эксетере.
   Показания мистера Йорика отличались путаностью. Он рассказывал, что на болотах его с доктором принимали хорошо; напоили, накормили, спать положили. На логичный вопрос " Кто?", мистер Йорик начинал краснеть, заикаться и забывать родную английскую речь, употребляя никому неизвестную.
   Обвинять мистера Йорика в причинении вреда здоровью доктору, тем более убийстве или похищении, оснований не было.
   Мистера Йорика поместили в клинику для слабоумных, то же самое, что в тюрьму, где мистер Йорик, по официальным бумагам, и сгорел от мозговой лихорадки.
   Исчезновение доктора привело сэра Эдварда к приступу той меланхолической болезни, благодаря которой он, в позднее время, приобрёл среди литературных кругов определённую славу, подкреплённую его даром стихосложения. Сэра Эдварда увезли из Баскервилль-холла в Лондон. Десять лет нога сэра Эдварда не переступала порог отчего дома.
   -- Холмс! Холмс! - Замахал руками Мышкин. -- Это, несомненно, интересное дополнение к истории Берримора. Я ценю, проделанную вами, работу, но вы обещали пролить свет на личность D.W.
   -- Верно. - Согласился Холмс. -- Именно этим я сейчас и занят. Слушайте. " Леди в чёрном" - D.W., виновная в падении Гринпенского аббатства и Даугара Вилкис - муза сэра Эдварда, это не совпадение инициалов, это одно и тоже лицо, и, принимая во внимание даты, разделяющие гибель аббатства и сэра Эдварда, я предполагаю, что лицо это - нечеловеческое.
   -- В ваших устах, Холмс - сказал Мышкин, после тяжёлой паузы -- это звучит, как ... даже не знаю как. Конечно, сидя посреди этих болот, можно поверить во всё, что угодно.
   -- Смотрите, Лев - Холмс стукнул пальцем по сухой корке толстого фолианта -- это " Хроника Гринпенского аббатства". К содержанию вернусь позже, если потребуете. Здесь я нашёл образец почерка "Леди в чёрном", подшитый кусок пергамента с алхимической формулой и подписью D.W. . В дневниках сэра Эдварда хранились письма Даугары Вилкис. Моего графологического опыта, и думаю вашего тоже, вполне достаточно, чтобы определить - почерк на всех документах одинаков.
   -- Но это безумие, Холмс. - Сказал Мышкин, убедившись в правоте сыщика.
   -- Не спорю. - Кивнул Холмс.
   -- У вас есть объяснение?
   -- Объяснение, которое у меня есть, не устраивает мой рациональный ум. Если принять это объяснение за истину, тогда придётся поверить в вещи, в которые мы верить давно отвыкли.
   -- То есть?
   -- То есть - в сверхъестественное. Например, в сиды - в волшебную страну под холмами, где один год равен десяти нашим.
   -- Думаю, Холмс, для того, чтобы принять такое положение за данность, мне понадобится время и, может быть, какие-нибудь другие доказательства.
   -- Почерк вас не убеждает? Странные события вокруг - тоже? Загул сэра Генри на охоте? Нет? Лев, мне страшно подумать о том, что заставит вас поверить во всё это. Впрочем, также как и меня.

**** **** *** ****

   Звуки, окружавшие его, сводили с ума. Он потерялся в пространстве и не мог пошевелиться как муха в желе. Стенания гуляющих сквозняков сменялись воплями существа или существ вполне одушевлённых. Али даже разбирал отдельные слова и фразы, смысл которых ускользал. Капанье воды учащалось, чтобы, после непродолжительной бурной сцены, оборваться, похрустывающей от внезапного морозца, тишиной. Тогда на лицо моджахеда падали колючие, быстро тающие, снежинки. Тьма светлела. Али различал, нависающий над ним, свод, округлое пятно туннеля. Какие-то горбатые, ломанные под немыслимыми углами, тени возникали и пропадали в этом пятне. Али даже боялся задумываться о природе их явления. Тени порождали новые звуки - поскуливание и бряцание когтей по камню. Дорожные воспоминания, притаившиеся где-то в укромном уголке памяти, атаковали сознание Али с обескураживающей силой.
   Он пытался бежать. Бежать - не получалось. Он пытался кричать - получалось хуже, чем бежать.
   Бряцание когтей звучало всё ближе, пока не остановилось где-то совсем рядом. Горячее дыхание обожгло сквозь штаны ноги моджахеда. Его обнюхивали, возможно, на предмет съедобности. Готовясь к неизбежному, Али закрыл глаза. Что у нас в Неизбежном? В Неизбежном у нас процесс знакомства по запаху завершился тревожным вопросом -- Кто тут?
   Это было так неожиданно и странно, что Али не понял вопроса, не понял даже того, что его кто-то спрашивает.
   -- Кто тут?
   Али молчал.
   -- Будете молчать, я вас укушу. - Сказал тихий, вежливый голос и уточнил. -- За нос.
   Али молчал. Тихий вежливый голос не вязался с бряцаньем когтей и обнюхиванием. Разве что собака научилась говорить? Тогда это не собака, это - шайтан. Шайтан Штрайх.
   -- Штрайх? - Вырвалось у Али вслух непроизвольно.
   -- Мы знакомы? - В голосе шайтана прорезалась нотка теплоты. -- Я не помню вашего запаха.
   Али молчал. Мало ли чего шайтан не помнит, правоверный ему не помощник, отвечать не обязан.
   Боль вошла как сверкающая россыпь стальных игл и была неудержима. Али завизжал.
   -- А? - Сказал Штрайх довольно. -- Я предупреждал, что укушу.
   Слёзы пролились градом, нос пылал. Какая-то тяжесть
   (Штрайх?), сдавливая, навалилась на грудь. Али задыхался.
   -- Какой вы несговорчивый. Хотите остаться без носа?
   -- Нет! - Выкрикнул Али.
   -- Вот и хорошо. Я уже подумал, что вы глухонемой. Как вас зовут?
   -- Али!
   -- Али? Что за имя? Вы иностранец?
   -- Я англичанин, правоверный.
   -- Что это значит?
   -- Аллах велик и Магомет пророк его!
   -- Мусульманин? - Отчего-то развеселился Штрайх. -- Мусульманин - это хорошо, Даугаре понравится. Вставайте, как вас там ...Али!
   -- Я не могу!
   -- Можете, можете. Ножку согните в колене - одну, другую. Вот так. Поднимите руку - одну, другую - обопритесь о пол. Поднимите голову. Можете? Теперь туловище. Теперь вставайте. Я вам как старожил советую - С Даугарой лучше не препираться и делать то, что она скажет. Даугара не любит, когда ей возражают, и тот, кого она не возлюбит, будет об этом жалеть. Следуйте за мной.
   Следовать за вами? За шайтан-Штрайхом? Чего ради?
   Однако мнением Али никто не заинтересовался. Вопреки уму его и сердцу, ноги несли моджахеда вслед за Штрайхом сами собой.
   -- Если Даугара сочтёт вас диковиной достойной внимания, то вас представят королю и королеве. Королеве надо кланяться в пояс, а королю в ноги. Отвечать только тогда, когда спрашивают, а когда не спрашивают - глаза по сторонам не пялить, в носу не ковыряться, нетерпения не выказывать, с другими в разговоры не вступать и, вообще, дрожать, всего бояться. Все они очень чувствительны к тому - уважают их или нет.
   Кто они?
   По мере продвижения дыра туннеля светлела и разрасталась вширь, образуя анфиладу довольно просторных помещений, наполненных жизнью, шумом, суетой. Ряды угловатых столбов стесняли любопытный взор Али. За столбами разгорались факела, перемещались тени, слышались голоса.
   Пряные, незнакомые запахи пёстрой толпой атаковали имама, утрудили дыхание, одурманили мозг.
   Взрыв яркого как сахарский полдень света высушил глаза Али. Али ослеп. Тысячи новых звуков обрушились на него со всех сторон; крикливое многоголосие, звон стекла и металла, жужжание и комариный писк над ухом, пыхтение, сопение, кряхтение за спиной, плеск воды, конское ржание, стук деревянных колодок и птичьи вопли. Где такое услышишь? Разве, что на ярмарке.
   -- Стой! - Скомандовал Штрайх вдруг. Однако недостаточно оперативно. Али наступил на кого-то. Возмущённый кошачий мяв вперемешку с ругательствами и, сопровождаемые острыми когтями, оказались для имама лечением. Боль была такова, что Али прозрел, протрезвел и обрёл свободу тела. Взору его, омытому слезами, предстала, великолепная в красочности и разнообразии чертовщина. Он стоял в толпе полулюдей-полузверей - с хвостами, рогами, в одеждах и без, на копытах, на лапах, на дубовых культях, даже на велосипедных колёсах. В воздухе кувыркались тучи мелких тварей. О, если насекомых или птиц. Нет, то были исчадия ада, прекрасные снаружи и ужасные внутри. Радуги вспыхивали в их полупрозрачных крыльях и фасеточных глазах.
   Всё это чумовое сообщество, и воздушное, и наземное, имело собственную ось притяжения - огромный каменный палец, опоясанный каменной же лестницей, на плоской вершине которого происходило какое-то загадочное действо.
   Рядом с Али, поджимая его плечами, переминались с ноги на ногу хмурые жердяи со вполне человеческой внешностью, но кожей зелёного цвета и в плащах из листвы и лишайника. Совиными круглыми глазами они, не мигая, таращились на Али, время от времени, облизывая губы быстрыми и острыми как ножницы языками.
   На ноге Али висело существо, очевидно, родственное коту, но не до конца. Выразительной вывеской существо участвовало в проекте генного конструктора - одуванчик, соя, треска - рыбье рыло в пуху одуванчика.
   Ну, что сказать? Ну, бред! Нарочно не придумаешь! Этот бред ещё и претензии к Али предъявлял в устно-скандальной форме. Ему, видите ли, хвост прищемили! Да, что хвост? Таких в колыбели давить соской не зазорно!
   Штрайх на помощь Али не спешил. Возможно, что никакого авторитета он здесь не имел, едва ли мог постоять за себя.
   Было страшно и гадко. Чувство гадливости было даже сильнее чувства страха.
   Рыба-кот забрался Али на грудь, тыкая свою поганую морду имаму в лицо, словно хотел, если не поцеловать, то поднакусить. Терпеть это посягательства было нельзя. Руки, соскучившиеся по делу, схватили тварь за костлявую шею. Тварь хрустнула позвонками, взвыла и не отступилась. Порвав на Али куртку, она утопила в оголённом теле человека кривые когти. Тут уже взвыл Али. Оба жердяя смотрели на Али и тварь молча, никак не выказывая к происходящему своего отношения.
   Зато Штрайх забежал вперёд и замер перед Али в непритворном ужасе.
   -- Что вы делаете? - Пропищал он фальшивым фальцетом. ( То ли в ухе у Али что-то повредилось, то ли у Штрайха в горле струна лопнула.) -- Немедленно прекратите! На вас смотрят!
   -- Сейчас! - Простонал Али, не забывая, впрочем, приправить стон сарказмом. -- Только кису поглажу!
  
   Киса не сдавалась. Али тоже нечего терять. В какой-то момент их потасовка переросла рамки межличностного выяснения отношений. Взвыв жалобно, тварь дёрнулась и хрустнула как-то по-особенному вкусно, так, что Али понял - всё кончено. Тварь на его груди обмякла, закатила глазки и испустила дух.
   Насладиться триумфом Али не успел, он даже тварь снять не успел - она так и осталась висеть на нём как заготовка на воротник, болтая куцым хвостом из стороны в сторону.
   -- Что вы? Что ... - Штрайх побледнел.
   Огромный мохнатый шар выкатился к Али сквозь толпу, расшвыривая нерасторопных как кегли - затормозил, остановился. Десяток недобрых глаз зыркнули из гущи нечесаной немытой шерсти. Али отшатнулся, но жердяи подпирали его плотно - шаг вправо, шаг влево, ни шагу назад!
   Покачиваясь в размышлении, шар облучал Али волнами ненависти и голодного, едва сдерживаемого неизвестной причиной ожидания, которое, впрочем, не затянулось надолго. Череда электрических, зигзагообразных судорог прошило чудо-юдо изнутри. Коротенькие как шильца молнии, вспыхнув, зашипели на его поверхности. Со скрипом несмазанной ступицы шар треснул. Трещина расползлась, разветвилась, разделила шар на неравные куски. Куски отвалились, рассыпались, упали на каменный пол, растеклись лужицами грязи. Грязь, взбурлив, лопнула пузырями, выпроводила на свет дюжину новых тварей, клонов той, что оприходовал Али. Настроены они были решительно, и последний час для Али не пробил только потому, что кто-то могущественный заинтересовался персоной имама. Трубный окрик осадил злобных тварей - они прыснули в стороны, тряся оглушёнными башками. Жердяи подняли Али за локти и поволокли куда-то. Штрайх, белый как молоко, бежал за ними, похрюкивая. За Штрайхом увязалась большая кремовая бабочка с траурной окантовкой крыльев и занозой вместо пестика.

*** *** *** ***

   День прошёл в томлении. Рано поутру Мышкин на сеансе связи с Центром, в категорической форме, доложил о невозможности продолжения операции и потребовал её сворачивания. Центр был обескуражен и попросил два часа на консультации. Мышкин взял бутылку шампанского и устроился у рации, ждать ответа. Связисты сопели как дошкольники, слушая познавательные басни Мышкина о его, богатой на события, жизни.
   Холмс выходил из библиотеки только по естественным нуждам. С, воспалённым от ночного бдения, взглядом он напугал сэра Генри. -- Что с вами, Холмс?
   -- Работаю. - Был краток сыщик, не вдаваясь в подробности.
   Не зная куда себя деть, сэр Генри заслонился к скучающим телевизионщикам - те дулись в карты, травя профессиональные байки. Для сэра Генри они вежливо перешли на английский. Сэр Генри подсел послушать и нечаянно увлёкся - проиграл часы и булавку с брюликом.
   Лейстред старался быть полезен. Два офицера-десантника оборудовали в его номере засаду - по-тихому, без лишней суеты, шума и пыли. Лейстред показывал, где и как обычно появляется Штрайх, что он делает, что говорит, где предпочитает сидеть. Офицеры на указанных местах долго совещались, чертили мелом цифры и крестики, стирали, устанавливали миниатюрную шпионскую аппаратуру и выглядели настолько серьёзными, что Лейстред боялся шаг сделать в сторону.
   Ватсона одолевали думы, тяжёлые, на патриотическую тему - о несоответствии масштаба личности с масштабом задач.
   -- Нет, каков безответственный тип! - Восклицал он в мыслях про сэра Арчибальда. -- Какой похотливый мозгляк, дитя толерантности! Ради сиюминутного удовольствия пустить коту под хвост труд, кровь, пот и надежды миллионов живших и живущих британцев! Нет, разве не достоин сэр Арчибальд того...(чего того?) - Ватсон запнулся на ровном месте, сражённый неожиданным открытием. Разве сэр Арчибальд не достоин того, чего он и получил? Да не один содомит в мире ещё не удостаивался того, чего удостоился сэр Арчибальд. И может быть для нас хорошо это уже тем, что произошло сейчас, а не позже, в походе на Лондон, под знаменем Реставрации, во главе с сэром Арчибальдом как легитимным представителем династии.
   *** *** ***
   По всему выходило, что Али удостоился чести, мало кому доступной в среде здешней политической иерархии. Его затащили на самый верх каменного пальца, на круглую ровную площадку, потрясли за грудки и швырнули под ноги женщины в чёрном. Чёрное платье под чёрным плащом. Лицо под черной маской, руки в чёрных перчатках. Даже туфельки, которые увидел Али, ткнувшись носом в площадку, были иссиня-чёрными. " Ведьма!" - подумал Али и не ошибся.
   Рядом на колени упал Штрайх, затараторил виновато, на птичьей тарабарщине - свист, щёлк, трели красоты и выразительности непередаваемой.
   Женщина прервала объяснения Штрайха низким грудным голосом и на языке Вильяма Шекспира, что, впрочем, ситуацию для Али не прояснило. Али вслушивался в голос, а не в слова. Кажется, ведьма была не прочь свести с имамом знакомство поближе, да времени катастрофически не хватало. " В котёл его!" - Заключила она.
   Насчёт котла Али понял верно - его снова подняли в воздух и понесли. Ведьма взмахнула длинной полой плаща как театральной кулисой, открывая глазам обречённого полевую кухню. Дюжина серых и мелких как мышки поварят сновали вокруг бронзового котла, подкладывая в огонь хворост и пучки каких-то трав, от которых пламя меняло цвет и распевалось как морская буря.

*** *** ***

   Два часа на размышления естественным образом перетекли в срок до следующего утра, о чём Центр уведомил Мышкина ближе к вечеру. Довольный как кот, которому удалось поставить любимую хозяйку в тупик, Мышкин покинул радиоузел в добром расположении духа. Он насвистывал что-то игривое и ухмылялся. Это же ребяческое настроение он сохранял во время ужина.
   -- Вы знаете, какой завтра день? - Спросил он, пресытившись постной физиономией сэра Генри, мрачной - Ватсона, кислой - шерифа, озабоченного трудоголика - Холмса.
   -- Какой? - Спросил сэр Генри равнодушно.
   -- День российской морской пехоты! - Воскликнул Мышкин, брызгая оптимизмом.
   -- О! - Сказал Ватсон с нотой отцовского скепсиса; видеть - не видели, но наслышаны преизрядно.
   -- А что это? - Спросил сэр Генри осторожно.
   -- Праздник! - ответил Мышкин. - День, когда всё прогрессивное человечество делится на две неравные части - на тех, кто служил России на суше и на море, и на всех остальных.
   -- У нас фонтана нет. - Внёс Ватсон струю корректирующей прохлады в горячий панегирик Мышкина.
   -- Зачем нам фонтан? Фонтан это для ВДВ. Морская пехота - люди скромные, довольствуются малым: праздничным ужином, концертом самодеятельности и салютом. Салют мы можем бойцам гарантировать? Можем! Или у вас есть возражения? Если есть, то аргументируйте.
   Возражений не было
   -- Жизнь продолжается, господа. - Заключил Мышкин. -- Даже в безвыходной ситуации.

*** *** ***

   Котёл был страшен. Древность въелась в его крутые бока несчищаемыми тёмными пятнами - копоть, засохшая кровь, солевые подтёки, и звонкие удары времени - царапины, вмятины, щербины. Какие странствия, покушения, войны и несчастья пережил он в Потерянную Эпоху? Какие причины выудили его снова из пучины Небытия?
   По ободу котла скакал, ловко орудуя мутовкой полузверь-полуребёнок - седая белочка с румяным личиком героя рождественского рассказа, в переднике и колпаке - главповар с опытом нетрадиционной готовки. Надув губки, он с превеликим неодобрением смотрел на Али. Видимо, имам не соответствовал представлениям повара о том, что должно быть в его котле и, что - нет. Однако спорить с женщиной в чёрном полузверь не спешил, только усы топорщил и сердито фыркал.
   -- Бросьте жертву в пасть Зуула! - дал кто-то " петуха" над головой Али.
   -- Бросьте, бросьте! - зафальшивил невидимый хор.
   Кого в пасть? Кому? Зуулу? Кто такой Зуул? И про пасть звучит нехорошо.
   Звучит нехорошо, выглядит тоже хреновенько. Сунули Али головой в котёл. Перед лицом имама крутит чернотой дикий водоворот - по виду, и взаправду чья-то развёрстая пасть, даром, что без зубов.
   -- Бросьте жертву в пасть Зуула! - Надрываясь, вопит хор. Главповар сомневается, не нравится ему жертва, малоаппетитная. Кто будет отвечать, если Зуул срыгнёт или подавится?
   Под носом у Али проносились, исчезая в кипящем течении, детские игрушки - резиновый пупс, пластмассовая барби, человек-паук, капитан Америка, конфеты " Милки-Вей", постер фильма " Трансформеры 3", волшебная палочка Гарри Поттера, его очки или очки Джона Леннона, бейсбольная бита, замаранные штанишки, горшок с цветущей марихуаной, чучело совы, лягушачья кожа. Воистину, Зуул образина привередливая.
   -- Да бросайте же! - Обрушился на главповара гнев женщины в чёрном.
   Подняв глаза, увидел Али, как ведьма отбирает у полузверя мутовку и костерит его почём зря. Полузверь смотрит на неё в скорбном недоумении.
   -- Ах, да чтоб вас! - Женщина отталкивает главповара, главповар пропадает за стенкой котла. Руки, поддерживающие Али на весу, разжимаются. Али медленно переворачиваясь, как инструктор по технике безопасности на стройке, летит вниз.
   От нетерпения ведьма лупит Али мутовкой по голове. -- Во славу короля и королевы, да примет Зуул нашу жертву!
   -- Да будет так! - Отвечает хор.
   -- Аллах Акбар! - Твердит Али.
   *** *** ***
   День заканчивался без происшествий.
   Вечер обещал занять своё, ничем непримечательное, место в череде себе подобных. Какие у джентльменов развлечения? Шашки, шахматы, блондинки? Бухло! Опять? Нет, господа, я пас. А не раскинуть ли нам картишки? Покер? Баккара? Переводной дурак? Чур, не мухлевать!
   -- Лев, вы забываетесь, здесь джентльмены.
   -- Что вы говорите, а я не знал.
   Мышкин взялся обучать джентльменов игре в " секу". Почему взбрело ему в голову именно это развлечение? Как человеку с "прошлым", было известно Мышкину немало других творческих изысков русского маргинала, наверняка любопытных для, испорченного политкоретностью, английского ума. Экзотика, варварство, дичь!
   Сэру Генри на сей раз везло куда чаще, чем у связистов. А Мышкину не везло вовсе. Он и в лице переменился, со снисходительно-менторского на обиженно-драматическое " А я? А мне?".
   В несчастливый отсчёт времени, когда широкая душа Льва Ивановича покрылась волдырями зависти, а чаша терпения переполнилась и истекла ручейками желчи, рация, лежащая перед Мышкиным на столе, разразилась длиннющей компиляцией цитат голливудского агитпрома; " Радиолокационный пост крейсера "Варяг" фиксирует запуск ракеты, к востоку от Баскервилль-холла, сорок пять - пятьдесят километров. Тип ракеты и направление уточняются", " Наружный пост восемь - наблюдаю со стороны Гримпенской трясины скопление неизвестных масс, командные крики, хоровое пение и волынки", " Пост девять, семь, шесть. Пост одиннадцать, северная башня - наблюдаю дислокацию множественных огней, а также неидентифицируемое движение в воздухе"
   -- Что значит " движение в воздухе"? - спросил Холмс.
   -- Внутренний пост три, кухня - дверь в подвал.
   -- Наружный пост один. Центральная аллея парка - приближается неопознанный объект на колёсах, возможно, автомобиль.
   -- Наружный пост восемь - я атакован, открываю огонь на поражение.
   -- Пост девять, шесть, семь, пять, четыре.
   Паника в голосах докладывающих отсутствовала, чего не скажешь о Мышкине, который, кажется, потерял дар речи. Всё-таки, Мышкин не войсковой командир, пехотного училища, тем более, Академии Генштаба не заканчивал, в настоящем бою пороха не вкушал. Другой у него профиль, шпионский. Молчит Мышкин, надувает щёки и потеет. Хорошо, что ничего морпехам и десантникам указывать не надо, они своё дело знают не понаслышке. Хорошо бы также вызвать поддержку с воздуха. А вот это может только Мышкин. Лев Иванович, ау, вы где?
   Артиллерия у противника была в изобилии, но очень странная. Снаряды её разрывались смрадом и жидкой грязью. С неба рушились болотные гнилушки, ужи, ежи, пауки и лягушки. Психологически очень тяжёлая инсталляция. Радиолокационный пост крейсера "Варяг" нервировал как шершень в тесной кабинке общего пользования - " Ракета, тип воздух-земля. Летит. Траектория полёта нестабильная. Меняет курс, снижается. Снова меняет курс, поднимается, снова снижается, возможно, падение. Да, так точно. Упала"
   То, как она упала, было видно не только из замка, но и по всему графству.
   *** *** ***
   Приподнятое настроение сэра Эдварда, по мере приближения к Баскервилль-холлу, было тем заразительней, что дорога за пределами Лондона оказалась для экипажа " Мерседеса" тяжела, полна опасностей и непредвиденных ситуаций, куда в большем степени, чем улицы мегаполиса.
   Они пережили немало страшных минут, когда герцогиня, зажмурив глаза, высчитывала толщину того волоска, что удерживал их от погибели.
   Рассказы сэра Эдварда о Баскервилль-холле рисовали в воображении слушателей картины сельской пасторали, а фигура Берримора обрастала чертами ангела, стерегущего райский сад.
   В общем, на подъезде к замку, когда в вечерних сумерках им приветливо подмигнули электрические огни, первые за последние два месяца странствий, у экипажа " Мерседеса" случился пароксизм нетерпения.
   -- Это он, да, ваш Баскервилль-холл? - Ущипнула Кэт сэра Эдварда за бедро.
   -- Да, это он! - Согласился сэр Эдвард, поморщившись.
   -- Если есть электричество, то, вероятно, есть тепло и горячая вода. - Рассудила герцогиня.
   -- Я смогу принять горячую ванну? - Замечталась Кэт.
   -- Почему бы и нет. - Пожал плечами сэр Эдвард. Отсутствие горячей пищи и воды на протяжении долгих дней воспринималось им не так катастрофично как женщинами.
   -- Чего же мы ждём? - Вскричали герцогиня и Кэт. -- Едем же, едем! Дрю, ты заснул?
   -- Да, миледи? - Откликнулся Дрю озабоченно.
   -- Что такое, Дрю?
   -- Не знаю, миледи, но вы ничего не слышите?
   -- Слышать? Что я должна слышать, Дрю?
   -- Поют.
   -- Поют? Кто?
   -- Наши сопровождающие, миледи.
   С прибавлением нового члена в их тесном коллективе, то есть сэра Эдварда, Дрю уже не мог беззастенчиво пользоваться положением единственного дееспособного мужчины. Секса он был лишён, отчего уподобился мистеру Смиту, стал хмур и неразговорчив. Вероятно, имела быть место банальная ревность. Сэр Эдвард оказался лёгким и приятным в общении джентльменом, быстро снискавшим благорасположение у женщин. Затылок Дрю, обращённый к пассажирам, выражал крайнюю степень неудовольствия. Некоторыми словами и поступками Дрю давал повод усомниться в его психической адекватности.
   -- Поют?
   -- Слушайте, миледи. - Дрю сбросил обороты двигателя до минимума и приопустил стекло дверцы.
   Звук, который Дрю назвал пением, принять за таковое можно было только с большой натяжкой. Вой, переходящий в свист, свист, переходящий в плач. Снова вой, свист, стоны, неразборчивое бормотание.
   -- Что это значит? - удивилась герцогиня. -- Дрю, возможно, ты ошибся?
   -- Нет, миледи. Взгляните. - Сказал Дрю, кивая на лобовое стекло и включая дальние фары.
   Расположившись широким полукругом, зомби сидели на земле, обратив лица к, возвышающемуся над ними, герцогу. Герцог как дирижёр размахивал руками, сей жестикуляцией исторгая из уст компании мрачный кошачий диссонанс, который герцогиня вряд ли когда-нибудь слышала. О, несомненно, эта сцена заключала в себе элемент обворожительного инферно, что вопреки уму и воле, сидящих в машине, будоражили их тёмные глубины. Дрю, герцогиня, Кэт и сэр Эдвард замерли в молчании, поглощаемые зрелищем как кролики удавом. Только мистер Смит сопел и ёрзал как кот, которому срочно надо в хозяйский тапок по мокрому.
   Коляска барона подкатила к авто незаметно, откуда-то с противоположной стороны, остановилась. Барон прильнул к окошку " Мерседеса". Привлечённый этим движением мистер Смит посмотрел наружу, увидел бледное, изрытое морщинами, лицо с глубокозапавшими глазами, устрашился и возопил.
   Мистера Смита давно не было слышно. Никто не помнил, какой у него громкий голос. Вопль мистера Смита потряс экипаж " Мерседеса" подобно полковой трубе. Люди очнулись, завертелись напуганные. Мистер Смит повторил свой номер ещё и ещё раз.
   -- Мистер Смит! - Вскричала герцогиня смущённо - Да что это с вами?
   Мистер Смит посмотрел на женщину с укором, приложил палец к губам и сказал -- Тсс!
   В, окружающем машину, сумраке вспыхнули огни; белые, зелёные, красные. Закачались тени, возник гул от топота копыт и бегущих босых ног.
   -- Боже, что это? - спросила Кэт.
   Свет огней отразился на кончиках копий и рогов, на лезвиях каменных ножей и полированной глади боевых дубин.
   -- Дрю! Дрю, едем немедленно!
   Дрю непростительно медлил.
   Дирижирующий герцог, воздев руки над головой, подпрыгнул и легко как балеро, стукнув ножкой об ножку, взлетел, подхваченный встречным ветром.

*** *** ***

   В свете вспышки пламени, что озарила полнеба, глазам, прильнувших к окнам, Холмса, Ватсона, Лейстреда, Берримора и шерифа предстало завораживающее зрелище. Со стороны болот на замок накатывалась волна атакующих, разглядывать которых можно было до бесконечности. Рыцари в полном вооружении, верхом на древесно-механических изделиях, заменяющих коней. Трубя в рога и потрясая копьями, они неслись по кочкам клинообразным строем как по ровному полю. За ними, кто бегом, кто кувырком, кто прыжками, кто ползком, кто, катясь шарами, наступала пёстрая масса невообразимых существ, отличительным свойством которых была непохожесть одного на другого. Уши, зубы, клыки, рога, каменные топоры, дротики, дубины, вилы, шкуры, тряпки, шерсть клочьями, маски, лица, морды, рыла, забрала.
   Несть им числа и нет от них спасения. Казалось, замок обречён. Минута, другая и Баскервилль-холл затопит оргия насилия и бесчинств.
   -- Кто это? - Ахнул Ватсон. -- Сэр Генри вы их знаете?
   -- Ну ... - Задумался сэр Генри - Некоторые, по правде сказать, мне действительно знакомы.
   -- Да уже не важно кто они! - Воскликнул Лейстред в сильном волнении -- Делать-то что?
   -- Пост семь, пост девять - периметр прорван, - Сухо сообщили по рации. -- Занимаем круговую оборону, есть раненные, нуждаемся в подкреплении и боеприпасах.
   Пора, пора что-то делать. Джентльмены дружно повернулись к, сидящему за столом, Мышкину.
  
   С граем победного восторга толпы атакующих вкатились во двор замка. О, да! Самозабвенная атака стоила им всей кавалерии, которую выкосили пули десантников и морпехов.
   Понятия дисциплины и благородства, очевидно, для уцелевших удальцов были понятиями условными. Алчные глазки, цепкие ручки, ненасытные брюшки - порочность натуры как двигатель исторического процесса.
   Продуктовый склад разграбили так, словно не кушали тысячу лет.
   Вещевой склад и радиоузел обороняли; взвод морпехов и мобильная группа быстрого реагирования. Дефицита патронов они не испытывали, а огнемётчик мобильной группы усердствовал как пироман, источенный долгим воздержанием. И всё же не ему предначертано было стать легендой ночной титаномахии.
   Красно-кирпичные, буро-сизые, клетчатые и в полоску, голые и лохматые, злые и глупые, герои фольклора и фэнтези, братцы наши меньшие - господа гоблины споткнулись.. невзначай, да сколь удачно... о ящики, назначение которых до сих пор оставалось тайной за семью печатями. А надо заметить, что конечности гоблинов и житейские инстинкты не оставляют им выбора, потому как от рождения заточены они на то, чтобы искать счастья в воровстве и взломе.
   Прежний, деятельный и уверенный в себе, Мышкин вернулся только тогда, когда противник ворвался на парадное крыльцо, что уже не решало исход дела. В этот самый критический миг гоблины справились с хитроумными замками обоих ящиков и полезли под крышки.
   Сполох был виден даже на побережье, с борта крейсера " Варяг". День посреди ночи. Остаточные явления вспышки догорали до утренней зари, слившись с её карминовым платьицем.
   *** *** ***
   Радиационную тревогу на крейсере отменили после дополнительных замеров и совещаний. Поднятый с палубы, вертолёт отправился к Баскервилль-холлу.
   -- Вот даже знать не хочу, что это такое. - Сказал Мышкин, заглядывая в пустое выжженное нутро ящиков. Двор замка усеивали обломки, клочья, осколки, тряпки, гильзы, медпакеты. Воздух отравляла вонь палёной шерсти, мяса и пороха. Трупы, оставленные врагом, приводили усталых солдат в изумление. -- Глянь, Ваня, какая жужелица.
   -- Нет, это не жужелица, это Вурдаморд.
   -- Но согласитесь, Мышкин, без активного вмешательства этих ящиков нам пришлось бы туго? - Сказал Холмс, невозмутимо потягивая трубку.
   -- Не спорю, Холмс, не спорю.
   На пятачке выжившей травы, между ящиками лежал изумлённый див - сосновый пенёк с оплывшим от жара печальным, почти человеческим, лицом.
   -- Всё ещё не верите? - Спросил Холмс Мышкина.
   -- Верю. - Сказал Мышкин. -- И это лишний аргумент в пользу эвакуации. Нам здесь не рады. Устояли мы сегодня чудом, и чудо это закончилось, новое вряд ли подвезут.
   На центральной аллее парка дымился, перевёрнутый на крышу " Мерседес". Колёса, подвеска и дверцы были оторваны и раскиданы в радиусе ста метров. Некоторые деревья рядом были сломаны или разбиты в щепу. Драма разыгралась здесь нешуточная. Морпехи извлекли из салона бесчувственное, но живое тело.
   -- Кто это? - Переглянулись Мышкин, Холмс и Ватсон.
   -- Герцогиня? - Взопрел от приятной неожиданности Ватсон.
   -- Осмотрите её, доктор. - Допустил в голос яд сарказма Мышкин. -- Откуда она?
   -- Приехала. - Предположил Холмс.
   -- Одна?
   Нет, не одна. В яме, под листвой и ветками, лежали в обнимку Дрю и сэр Эдвард. Дрю опознали сразу, а сэр Эдвард был незнаком.
   -- Перенесите всех в замок. Очнутся - произведём допрос. - Приказал Мышкин.
   Впоследствии, когда отмыли сэра Эдварда, Берримор упал в обморок. В обморок Берримор падал ещё дважды; когда сэр Эдвард открыл глаза и заговорил, и когда сэр Генри выказал твёрдую уверенность в том, что рад новоприобретённому родственнику.
   Впоследствии, когда герцогиня ошеломила дознавателей краткой версией своих лондонских и дорожных приключений, в парке произвели более тщательный осмотр, но следов радистки Кэт и зомби так и не обнаружили. Судьба их осталась тайной.
   Прилетевший с крейсера вертолёт, заложив круг над Баскервилль-холлом, удалился в сторону Волшебного холма. Радио работало с перебоями и сильными помехами.
   -- Кто? Что? Повторите, я плохо вас слышу! - Общался с пилотами Мышкин. -- Садитесь? Зачем? Человек? Какой человек? А что он там делает? Спит? Ну, так разбудите!
   *** *** ***
   По мере падения, время и пространство рушили свои привычные принципы, словно Али притягивала черная астрономическая дыра. Али падал и никак не мог упасть. Стенки котла исчезли из пределов его зрения, скрываемые полотнищами тумана и мелким ситом исмороси.
   Откуда-то выплыли сиреневые облака и окутали имама мягкими шелками. Окутали, запеленали. Стали качать - баюкать, забаюкали - укачали. Лежит имам как гусеничка в коконе; голова легка-легка, а на веках каменный гнёт. " Ваю-вай, баю-бай!" - поёт над ухом пронзительный, до жил и костей, ветер. Али спит. Ему снится сон. Сон?
   ***
   -- Это пост 13. Что делать с бабой?
   -- С какой бабой?
   -- Которую мы взяли у инспектора в номере.
   -- Вы взяли бабу?
   -- Так точно.
   -- Где она?
   -- Снами, в наручниках и кляпе. Кусалась, сука. У сержанта Юрлова палец распух - смотреть страшно. Что если - инфекция?
   -- Значит так, я через минуту буду у вас, вместе с медиком. С бабы глаз не спускать.
   -- Так точно. Глаз с неё мы точно не спустим.
   КОНЕЦ.
  

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"