Лисуков Владимир : другие произведения.

Черные лабиринты или чудеса из ничего

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Человек, поведавший мне эту историю, клялся всеми своими богами (пробовал даже Аллахом), что рассказанное им - истинная правда. И не боятся же некоторые безумцы гнева высших сил, которым совершенно не безразлично, когда какие-то прохвосты треплют их высокие имена почём зря. Да простит меня Аллах за излишнюю резкость суждений.
   Но данная история запала в моё сердце, а к чему-то я и сам прикоснулся, находясь в тех местах. Может тот человек где-то и приврал, но в целом, как мне кажется, его рассказ достаточно правдив и занимателен, чтобы усладить твой слух, о луноликая!
  
   Получив от скучающей охраны по шее за неподобающее обращение к её величеству, аль Зад продолжил повествование.
  
   В самом сердце Гипербореи, куда никогда не ступала нога иноземца, есть местность, сплошь покрытая высокими холмами, которые её жители почему-то называют горами.
  Там, не смотря на благодатный климат, почти никто не живёт. Только маленькие деревушки рыбаков да охотников укрылись в зарослях по берегам рек, отгородившись от мира высокими частоколами из столетних сосен. И то по самым окраинам. А в центре рыскают разъезды чёрных стражников леса, которые, подобно диким хищникам звериным чутьём распознают чужака и горе этому безумцу. Мало кто из незваных гостей увидел тот последний миг, после которого надлежит готовиться к встрече со светочем небес.
   Поговаривают, что чёрные стражники немы от рождения, свирепы как раненый тур (есть в Гиперборее такое чудовище, рядом с которым вол подобен ягнёнку рядом с лошадью) и безжалостны, как время. Их нельзя подкупить и разжалобить. Даже увидеть.
  Многие смельчаки, обуянные гордыней или любовью, пытались пробраться в этот запретный мир, но всё всегда заканчивалось одинаково - никто никогда ничего о них больше не слышал.
   И вот однажды, после изрядного количества хмельного зелья, один житель Гипербореи поведал мне историю о невозможном. Между прочим, он рисковал головой, потому что, за подобное, обычная стража вешала за шею без суда и лишних разговоров.
   Но мы утоляли голод в караван сарае, где не было посторонних ушей, а давние и очень выгодные торговые связи собеседника с моим отцом, делали наши отношения весьма доверительными.
   И поведал мне этот человек, что жил не так уж давно в одной захолустной веси (так у них называют селения в лесу) юноша, не выказывавший с детства ни малейшей склонности ни к какому ремеслу.
  При выжигании леса его тянуло в самое пламя и не однажды односельчане спасали этого глупца из огненного плена. На охоте от недотёпы сбегали даже истекшие кровью подранки. А на рыбалку Зорана, так звали юношу, вообще не брали из-за боязни в очередной раз не выловить из воды.
  Когда Зоран пел, то всякий, не закупоривший уши, временно лишался слуха, ибо рев из его глотки разносился на много вёрст вокруг. И силищи был этот юноша необыкновенной. Да толку то. Вырвет корень из земли и смотрит, словно корней никогда не видел. Другой бы за это время пол поля выкорчевал.
  В общем, не человек, а сплошное недоразумение и обуза для общества. А ещё Зоран имел привычку время от времени исчезать на несколько дней, а то и недель. Все уже решили, что порвали так таки его дикие звери, а он тут как тут - таращит свои серые глазищи, да чешет пепельную, никогда не чёсанную, шевелюру. У другого бы щеки запали от скитаний по чащобе, а у Зорана только гуще румянец да вечная улыбка на лице.
  И вот однажды этот увалень в очередной раз не вернулся из лесу. Прошла неделя, другая, истлело и возродилось ночное светило, а пропажи нет, как нет.
  Делать нечего. Справили тризну по непутёвому и стали жить дальше. А через год Зоран вернулся, да не один, а с молодой женой на сносях.
  Народ не узнал былого увальня и неумеху. Верхом на чёрном жеребце, в черном доспехе и с чудным мечом в ножнах Зоран был страшен. Левую щеку уродовал шрам, а из под шлема торчали седые пряди волос. Только улыбка осталась прежней, в пол лица.
  Отвесив земной поклон родителям и лучшим людям селения, Зоран испросил дозволения заночевать, для того чтобы передохнуть, а завтра продолжить путь.
  Кто же откажет родственнику, тем паче покойному. Честно говоря, многие принимали Зорана за восставшего и мёртвых, но предпочитали помалкивать, рассмотрев хищный блеск клинка у него на поясе.
  Пир устроили не то чтобы уж очень знатный, селение не отличалось богатством, но вполне пристойный, из того, что высшие силы послали из лесу, реки и огорода.
  Где всё это время был, Зоран рассказывать отказался, сославшись на то, что эти знания погибельны для селян. Но зато щедро одарил слушателей подарками: неведомыми приправами с чудным запахом и вкусом, драгоценными талисманами удивительно тонкой работы, да рыболовными крючками из такого металла, что они не ржавели и не гнулись.
  Наутро принесли в жертву поросёнка и путники растворились в лесном море. А через два дня нагрянули чёрные стражи леса...
  Теперь на месте веси только пепелище и бурьян в человеческий рост. Скоро чаща и вовсе проглотит этот островок человеческого самоуправства.
  Во все города и веси Гипербореи летели гонцы с приказом схватить или хотя бы убить Зорана и всех тех, кого обнаружат вместе с ним. А тот как сквозь землю провалился.
  Через несколько лет поиски прекратились, а там и вовсе стали забывать о случившемся.
  Тут рассказчик умолк и уставился на пламя очага. Я уже решил, что это конец не такой уж и занимательной истории, как этот человек начал говорить снова.
  Это только присказка, дорогой мой Ша. А на самом деле было вот что.
  
  Практика полевого агента по имени Алайна явно не задалась. Мало того, что участок ей достался безлюдный, так ещё лесным пожаром спалило почти все посадки лечебных трав.
  Если бы не молодой увалень из ближайшей веси, повадившийся подсматривать за девушкой - вообще от скуки помереть можно было.
  Смешной и глупый. Деревенщина!
  Сопит в кустарнике и думает, что его не видно и не слышно. И давно сопит - дня три наверное. Ещё загнётся от обезвоживания - что потом делать с тушей. На вонь все окрестные хищники сбегутся.
  Велела выходить.
  До чего же он большой и лохматый. А глазищи с пол неба. Круглые!
  Велела помочь мне с расчисткой пожарища. Никогда не видела, чтобы молодую осину в ладонь толщиной вырывали одним махом. Будто смерч прошелся.
  Потом отмывала этого медведя в ручье от грязи и сажи.
  Ничего так мужчина. Только молчаливый очень. За всё время не произнёс ни звука.
  Только смотрит не то с испугом, не то с восторгом.
  
  Известно, что лесные девы насколько прекрасны, на столько - коварны. Ну и ладно. Только бы не прогнала. А эти сучки из земли повыдергивать - не велика работа. Зато потом чуть не умер от блаженства, когда тонкие и сильные пальчики намыливали голову, периодически заставляя нырять в студёную воду запруды.
  Потом пили отвар из пахучих трав и молчали. Так хорошо стало. Аж, страшно!
  
  Грех прогонять такого ценного работника. Не торопясь, за три дня, перекопали огород.
  Чуть ноги себе не отрубил. Никогда не видел железную лопату. Ну, и дичь!
  Спал Зоран, (чудное имя, не здешнее), как зверь под кустом, набросав туда веток и травы и укрывшись огромной шкурой, заменявшей ему куртку. Ничего. Лето.
  На время посадок отправила домой. Ритуалы сложные, требуют предельной концентрации, а этот увалень только отвлекать будет своими глазищами.
  Велела придти через месяц. Посопел, буркнул "ладно" и исчез в зарослях. Ни шороха?!!
  Так это он привлекал моё внимание? Как же я дура могла подумать, что абориген не умеет ходить по лесу?!!
  Скучно одной. Можно даже сказать тоскливо.
  Это что за мысли?! Вы кто? Полевой агент или так погулять вышли? За практику отвечать придётся не только знаниями, но и жизнью.
  Соберись, Алайна! Дело прежде всего.
  
  Не понимаю, как перетерпел месяц. Всё из рук валится. Мысли только о лесной деве. Чуть не сгорел задумавшись. Хорошо Ута углядела и кликнула людей.
  Никогда так не бегал по лесу. Только за версту утихомирил ноги, перейдя на спокойный шаг. Пусть не думает, что я так уж сюда рвусь.
  
  Работник явился вовремя. Вместо шкуры надел рубаху из грубой шерстяной ткани, а сверху безрукавку из кожи. Похоже на нём парадное облачение сельского жителя?
  С чего бы такие страсти? Никак у меня не только работник, но и ухажер теперь имеется.
  Простоват, глуповат, но, по крайней мере, не такая сволочь, как большинство практикантов-выпускников. И послушный, как телок.
  Отличный экземпляр для дипломной работы. Любой ритуал выдержит.
  
  В дом меня не пускали, только на крыльцо есть или пить отвары из причудливых трав, которые росли у неё на огороде. После такого питья становилось легко на душе и хотелось спать.
  Ещё мне было позволено помогать во время ворожбы. Таскал за девой котомку с какими-то коробочками, мешочками и горшочками странной формы.
  Почему она меня совершенно не боится выяснилось через неделю, когда, споткнувшись о корягу, чуть не упал на закутанную в ритуальный саван деву. Очнулся только к утру, а левую руку, которой дотронулся до девы во время падения, кололо, как иголками, дня три.
  Урок усвоил и теперь держался от неё чуть подальше.
  Но до чего интересно всё, что она делает и как!
  Особенно сотворение священных символов. Что-то Зорану было известно и раньше, потому что использовалось жителями веси, но длинных, скрученных в рулон полос ткани с нанесёнными на них знаками ему не приходилось видеть никогда.
  
  До чего же любопытный и смышлёный абориген попался. Сходу освоил метки и нумерацию ингредиентов. Теперь уже не требовалось во время ритуала отвлекаться на объяснения. Достаточно назвать знак и упаковка у тебя в руке.
  Так он, чего доброго, и читать научится. А мне за это...
  Ничего страшного. Всё равно расходный материал. Унесёт свои знания в могилу.
  
  Когда пожаловали Черные стражи леса, мы высаживали молодые берёзки вокруг будущего капища. Она говорила, что здесь неподалёку будет весь, и ей поручено подготовить эти земли для покровительства высших сил. Потом приедет какой-то "практикующий волхв" и можно будет переезжать людям.
  Оказывается волхвы бывают разные. Лесная Дева ещё только учится. Потом у неё
  будет что-то похожее на посвящение во взрослые и она тоже станет "практикующей".
  На стражей я и внимания не обратил. Если дева спокойна, то и мне волноваться нечего.
  Кому я тут нужен?
  И зря. Одного я успел отбросить в кусты, но потом уже ничего не помню.
  Очнулся подвешенным за ноги к суку матёрого дуба, а прямо у меня перед лицом одетый во всё чёрное мужик раскладывает костёр. Раскладывает не торопясь, но быстро.
  А неподалёку дева о чем-то спорит с одним из стражей. Тихо спорят. Ничего не слышно.
  Помирать ох как не охота, а куда деваться. За всё надо платить. И за счастье тоже.
  Не жалко. Знал бы, что всё так закончится, всё равно бы пришел.
  
  Только спокойно, Алайна. Стража не переубедишь и не запугаешь. Один шанс так вывернуть наизнанку его служебный долг, что сам запутается. И дурой прикинуться.
  Это мы запросто.
  Когда начала жаловаться, что такой крупный экземпляр вряд ли удастся найти, это было пропущено мимо ушей, а вот письмо главному волхву с просьбой предоставить новый ингредиент вместо утерянного возымело действие. Куда делся и как был "утерян" ингредиент объяснять придётся самому десятнику. А это прямая дорога в простые объездчики. Ещё поприпирались для приличия и объездчики укатили по своим делам.
  Даже аборигена не сняли, сволочи. Пришлось самой. Чуть не убилась, пока перерезала верёвку.
  
  Очнулся в светлой горнице на широченной лаве. Под затылком что-то мягкое. Сквозь окно всё видно, словно и нет его. В углу огромная белая печь, про которую слышать доводилось, но видеть - никогда. Дева сидит за столом и наносит пером знаки на кусок бересты. Услышала - обернулась. Улыбается. Может я уже в небесных кущах?
  И опять потянулись дни привычных забот и досадных выгоняний домой на время каких-то её очень важных дел.
  Вечерами сиживали в горнице. Я ей про лес и его чудеса необыкновенные. А она мне про
  огромный мир, чудные города, странных людей и животных. Особенно запомнился рассказ про удивительных зверей, способных носом и клыками, торчащими изо рта, поднимать огромные деревья.
  Про письмена рассказывать не хотела, а потом вздохнула "какая разница" и начала потихоньку. Я с детства любой рисунок могу запомнить в мгновение ока. Только покажи.
  Не то что бы что-то стал понимать, но назвать любой знак мог запросто.
  Только ничего из этих звуков не складывалось. Как шум в лесу. По отдельности понятно, а всё вместе сплошная бессмыслица.
  
  Скоро готовить Зорана к ритуалу. Что-то не хочется. Привыкла я к этому животному, что ли? Уж очень на человека похож.
  А может и не только похож...
  
  ...................................................................................................................
  
  После тычка в бок Шах аль Зад очнулся от повествования и огляделся. Ледяная Королева смотрела на него круглыми глазами. А ткнувший его в бок стражник, язык не позволяет назвать это звероподобное существо женщиной, поклонился и исчез за дверью.
  - С меня на сегодня довольно, чужеземец. Скажи мне, это действительно было или ты всё придумал? Насколько мне известно в Гиперборее нет и никогда не было своего письма. А ты утверждаешь обратное.
  - О, лучезарная! Да хранит Аллах твою красоту бесконечно, как и твой непревзойдённый ум. Доподлинно никому ничего не известно. Так эту историю поведали мне. Так я её рассказываю тебе, мудрейшая из женщин.
  - Прекрати свои дурацкие восхваления! Я и сама знаю, что мудрейшая, не то эти здоровенные дурищи давно лишили бы меня трона. Есть у меня в библиотеке один свиток, написанный странными письменами, похожими на древние магические знаки Гипербореи.
  Посмотришь.
  - Слушаю и повинуюсь, о Св...
  - Хватит! Завтра продолжим.
  
  Королева встала с трона и направилась в свои покои, в которые вела небольшая дверь из морёного дуба, почти сливавшаяся с обшивкой стен.
  Не такая уж она и высокая. Может макушкой достанет до уха. Вряд ли выше.
  
   Утром, вместе с едой, принести небольшой ящик из бересты, внутри которого оказалась тонкая золотая пластина, покрытая письменами. Не гиперборейскими, как думала королева, а ланийскими, очень похожими на них. Ну, и слава Аллаху! Меньше тайн - крепче сидит голова на плечах.
   Королева явилась ближе к вечеру, как раз после ужина. Узнав, что за текст на пластине, она уморительно надула губки и заявила, что продолжение будет слушать перед сном.
   Когда сгустились сумерки, вечерняя стража обследовала тронный зал, заглядывая всюду, где могла спрятаться хотя бы мышь и покинула помещение.
   Потом две звероподобные страхолюдины из личной охраны королевы внесли что-то вроде высокого дивана с мягкой спинкой и поставили неподалёку от моей клетки.
   Потекли мгновения ожидания, подобно шлифовальному камню сдирающие последние крупицы терпения с моего истосковавшегося сердца. Полностью погрузившись в эту сладостную муку, я допустил постыдный промах - прозевал появление королевы.
  Вздрогнув от неожиданности, я быстро принял подобающую позу и почтительно коснулся лбом пола.
   Королева уселась на диван и пропела что-то чарующее, от чего в голове у меня помутилось и разум решительно отказал мне в поддержке. Когда я всё же поднять глаза, на меня смотрело и улыбалось само счастье.
  
  - Совсем очумел, да? Меня следует не любить а бояться.
  - Это выше моих сил, о счастье в обличии богини.
  - Ладно. Можешь хренеть дальше. Не жалко. Я что говорю. Прошлый раз чуть попу (королева использовала гораздо более грубое выражение, но проснувшийся разум услужливо редактировал текст) на троне не отморозила. Уж больно складно врёшь, чужеземец. Ладно, продолжай.
  
   Сдавленно пискнув что-то про светозарные прелести её величества, Шах ель Зад послушно погрузился в пучину воспоминаний.
  
  ...................................................................................................................
  
   Дева творила заклятия, освещающие всё кругом, возилась со свитками или писала что-то на бересте, укладывая написанное в огромный короб. А я бродил за ней следом, наслаждаясь каждым мгновением счастья находится рядом с этим чудом.
   Луна дважды сменила своё обличие, когда однажды в сумерках к нам заявился странный маленький человечек в грязной, но добротной одежде, которая просто сливалась с чащей. Он о чем-то пошептался с девой и исчез, а наутро стражники привезли послание от какого-то "совета", которое будущая ягиня приняла с почтением и явно фальшивыми словами благодарности.
   До вечера Лесная Дева просидела в доме, а потом позвала меня есть.
  По горнице словно пробежало обезумевшее стадо зубров. Кругом валялись обрывки бересты и ткани с письменными знаками, черепки от горшков и посуды. Ритуальная рысь забралась на печь и опасливо выглядывала из-за печной трубы.
   Только вокруг стола, на который была выставлена еда, наблюдался относительный порядок.
   Кивнув мне на лаву, Дева придвинула к себе миску с каким-то варевом и начала есть.
  Я тоже не стал мешкать и проглотил свою долю.
   Лицо у Лесной Девы было необычно расслабленным и не выражало ничего. Ну, и моё дело маленькое. Когда надо, тогда и объяснят в чем дело.
   "Надо" оказалось сразу.
  
   Дежар принёс дурную весть. Дядя больше не член совета. Со дня на день сообщат о "несчастном случае" на охоте или где-то в рабочей части лабиринта произойдёт бунт. Нерадивых слуг и преступников накажут, а у меня нет шансов даже на гарем солнцеликого. Не для полевых агентов такая милость. Только мизинцем могу убить шестью способами.
   Значит мне тоже уготован "несчастный случай" по дороге в совет, куда меня вызывают якобы для досрочного присвоения звания практикующей Ягини. А, значит, мы вполне можем встретиться с дядей на соседних жертвенниках во время большого осеннего ритуала. Лучше сразу умереть. Ахламона жалко. Он тут вообще ни при чем, а теперь уже точно покойник. Хотя так и так ничего хорошего его не ждало. Финальный ритуал посвящения Ягини переживают единицы, а те, кто выжил, завидуют умершим.
  
   Дева как-то странно, словно с сожалением, посмотрела на меня и стала говорить осипшим глухим голосом
  
  - Я больше не человек. Меня приговорили к мучительной смерти. Тебя тоже не ждёт ничего хорошего. В мисках было ядовитое зелье. Ты хоть и большой, но умрёшь к утру, а я завтра к вечеру. Перед смертью запалю дом. Не бойся. Это не больно. Просто уснешь и всё.
  
   Я не испугался смерти. В лесу она глядит из-за каждого куста. Я испугался за неё. Единственное, чего я не хотел в жизни, это чтобы ей было плохо.
  
  - А может спалим только меня. Устроишь кострище побольше. Кто там разберётся. Если от меня мало чего останется, то тебя и вовсе искать не будут.
  
   Не знал я, что у Лесных Дев бывают такие большие глаза. Потом она сморщила нос и начала реветь, как обычная женщина, даже не женщина, а обиженная девчонка. Я гладил её по спине и мне совсем не хотелось умирать. Но видно придётся. Для чего ещё я гожусь в жизни, если не для того, чтобы отдать её за дорогого мне человека, пусть она и лесная дева.
  
   Вот так вот просто взять и отдать за меня самое дорогое. Ну, почему среди нормальных мужчин я никогда не встречала ничего похожего. Только похоть, жадность и страх.
  Он же дикарь. Жизнь для него превыше всего. Какой-то он не правильный и такой привычный.
  
  - Ничего у нас не выйдет. Прибудут волхвы из лаборатории, исследуют, как бы тебе попроще, ну, из чего состоит пепел и обнаружат, что там ничего нет от меня.
  - Ты твою одежду и амулеты кинешь в огонь.
  - Глупый! Не в одежде дело. У меня в крови метка полевого агента. Её не подделаешь. Да и подделала бы - куда я денусь?
  - А что у тебя никого нет, с кем можно сбежать.
  - Нет. Да и бежать некуда. У них свои люди во всех странах, во всех землях. Найдут, вернут и пожалеешь, что сбежал.
  - Знал бы кому - глотку вырвал, только бы тебя оставили в покое.
  
   Дева снова начала реветь, из-за чего пришлось посадить её на колени и начать укачивать, как маленькую. Через какое-то время она перестала всхлипывать и похоже даже уснула. А потом и меня потянуло на сон.
   Проснулся я утром и почему-то лёжа на полу. Во рту пересохло и дышать было тяжеловато. Неподалёку, также лицом вверх, лежала Лесная Дева. В зубах у неё был зажат жгут из скрученной в рулон ткани. Тело била дрожь. Широко раскрытые глаза невидяще смотрели в потолок.
   Попытался встать и тут же рухнул на пол, больно ударившись головой. Пришлось перевалиться на бок и ползти к Деве. Кожа у ней была сухая и холодная. С тянул с палатей шкуру полегче и укрыл подрагивающее тело. Подергал жгут во рту - зажат намертво.
   Совершенно не понятно было что делать. С трудом уселся и приготовился ждать, что будет.
   К полудню лесная дева перестала дрожать и удалось достать жгут изо рта. Сам я уже мог встать на ноги, но ходить всё ещё было тяжело.
   Перенёс деву на палати и попытался влить ей в рот немного воды, от чего её снова начало трясти. Так испугался, что самого начала бить дрожь.
   Только на следующее утро Лесная Дева зашевелилась, что-то пробормотала, а потом повернулась на бок и уснула. Похоже по-настоящему. Потому, что похрапывала во сне.
  
  - У меня повышенная устойчивость к ядам. Досталась по наследству и полевых агентов изменяют с детства. Мало ли что. Зато и выхожу тяжелее.
  
   Мы сидели в горнице и обедали чем лес послал. У Алайны лицо осунулось и синяки под глазами, но дышит уже нормально и не дрожит, как раньше. Только на третий день пришла в себя, хотя изредка её ещё потряхивает, как от озноба. Но это уже не страшно.
  Очень удивилась моему имени. Не здешнее. А я почём знаю отчего меня так нарекли родители. Отец в молодости хаживал на юг с княжеским войском. Может, там где его услышал?
   И себя назвала. Алайна. Тоже чудное имя. Говорит, что её предки из кентавров, стиравших с лица земли целые страны и народы. Потому и волосы, как солнце, и глаза голубые.
   Велела мне набить дичи, потому что в дороге останавливаться будет некогда.
  Сама ещё толком ходить не может. Отнёс на палати и высыпал под бок остатки вещей из сундука. Пусть разбирается, а я мед поищу. Лишним в дороге не будет.
  
   Шансов у нас нет. Одна надежда на чудо. Всё лучше, чем просто умереть. Зорана точно в любой момент упокою. Да и меня вряд ли удержат на этом уровне реальности. Не боевых же волхвов за нами пошлют. А с объездчиками глядишь и управимся. Зря, что ли, меня с детства учили отправлять в мир иной.
   Нам бы месяц-другой и из Зорана получился бы отличный вспомогательный боец. Да где ж их взять эти месяцы? Через три дня должна быть на границе. Потом ещё день у них уйдёт на анализ ситуации и отправят гонцов на перехват. Не успеем даже из граничной зоны сбежать. А там ещё княжеские кордоны. Это вообще не было бы проблемой, если бы за нами не было погони. Для гончих мы как развёрнутый свиток. Ничего не скроешь.
  Надо что-то придумать такое, что бы ни в какие ворота не лезло.
  На это, вроде бы, время есть.
  
   Вечером Алайна сказала, что выходим завтра в полдень. Как раз вклинимся между сменяющимися разъездами объездчиков. Пока велела отъедаться и запасать еду. Чем я и занялся.
   Дева ходит уже нормально, только кривится при резких движениях. Говорит, что какие-то "мышцы" болят после судорог. К завтрашнему дню пройдёт. Спать велела на печи.
   До чего же тут душно и жарко! Ночью сбежал в своё гнездо под кустом. Утром просыпаюсь, а перед домом Алайна стоит, глазищи горят, ноздри раздуваются и по сторонам озирается, словно ищет кого-то. Когда повернулась в мою сторону, вся обмякла, села прямо на землю и закрыла лицо руками.
   Что это с ней?
   Подошёл спросить и только искры из глаз. Пока мотал головой, получил ещё пару раз по физиономии, но не так сильно.
  
  - Я думала ты сбежал, сволочь! И меня бросил!!!
  
   И ревёт, глупая. Куда ж я без тебя, счастье моё рыжее. Только в другой мир и то если не будет другого выхода.
  
   Что-то у меня с головой. Как может полевой агент так распускаться? Чему тебя учили столько лет?!
   Ну, приснился кошмар, что Зорана поймал разъезд и тащит на костёр. Ты ж пол года назад сама этим занималась и считала правильным? Подумаешь - низшие. Туда им и дорога. А тут не обнаружила на печи и как с ума сошла. Кинулась не понятно куда, начала входить в боевой транс, а тут этот медведь под кустом нежится. Как не убила гада - сама не понимаю.
   Надо с нервами что-то делать иначе вообще всё это зря.
  
   Затащил рыжую в дом, посадил на палати и дал воды. Особо и не пила. Только глаза закрыла и стала дышать как-то странно: глубоко и шумно. Зыркнет на меня своими глазищами и ну снова дышать. Наверно так чудно по их мудрёным наукам положено успокаиваться.
  
  ....................................................................................................................
  
   Аль Зад потянулся за кружкой с водой, чтобы промочить пересохшее горло, и невольно прислушался. По тронному залу разносился дружный храп доблестной охраны. Ледяная Леди сидела поджав колени к груди и обхватив их руками. Её прекрасные глаза были затуманены сполохами мечтательной задумчивости.
   Если, ещё совсем недавно, владычица Айсланда вызывала трепет и любовное томление, то сейчас в груди у аль Зада происходило что-то непонятное, сходное с умопомешательством. Он жаждал оберегать эту женщину от всего дурного в мире. И не важно, что она всесильная королева, а он - ничтожный раб в клетке. Почему-то не оставляло ощущение, что это желание куда более насущно и правильно, нежели окружающая реальность.
  
   Ледяная Леди встрепенулась и обратила свой взор на рассказчика.
  
  - Чего замолчал, несчастье моё сладкоголосое.
  - Уже скоро рассвет, о нежнейшая из мудрых!
  - А тебе какое дело? Смеешь указывать соей владычице, когда ей сказки слушать?
  - Я не подслушивал, но находясь в тронном зале сложно не слышать громко сказанное. У тебя, светоносная, встреча с послами.
  
   Этого слова, пропетого Ледяной Леди, аль Заду ранее слышать не доводилось, как и некоторых других, произнесённых луноликой в процессе пинания ногами начальника личной охраны. Однако можно было догадаться, что королева повелевает немедленно убрать весь мусор и грязь из тронного зала. Наверно собирается как следует подготовиться к приёму?
   Правда ничего, кроме стражников, из тронного зала убирать не стали. Ледяная Леди скрылась в свих покоях, а на клетку набросили кусок пёстрой ткани, в тон ближайшему гобелену. Так что всё дальнейшее аль Зад мог только слышать.
  
  Послов было много и, судя по шуму шагов, почти все они проследовали к подножью королевского трона, откуда послышались славословия и прочая дипломатическая чушь.
  Только двое гостей почему-то остановились неподалёку от задрапированной клетки Шах аль Зада.
  Здравницы и восхваления в адрес Луноликой произносились по гиперборейски, что было не удивительно. Посольство прибыло из Нового города, входившего в Гиперборейский союз. А вот эти двое говорили на языке лабиринтов, с которым аль Зад почти не был знаком. Так. Отдельные слова и выражения.
  Поэтому речь собеседников была не совсем понятна. Одно можно было разобрать - они презрительно отзываются и о королеве и о послах. И ещё прозвучала эллинская фраза "не играют спектакль после финала", что, в переводе на человеческую речь, означало, что вопрос решён и незачем разыгрывать бессмысленный спектакль.
  В конце концов послы вручили Ледяной Леди письменное послание от Светлоликого - верховного жреца гиперборейского культа Волиса, почитаемого и во всех соседних странах, и покинули тронный зал. Вслед за ними, видимо по мановению руки королевы, удалилась и охрана.
  Прошло довольно много времени. Как ни прислушивался аль Зад, но со стороны трона не раздавалось ни звука. Затем послышались легкие шаги в направление клетки и плотная ткань отлетела к стене. От яркого света пришлось зажмуриться. Проморгавшись, аль Зад увидел прямо перед собой любимое лицо, которое трудно было узнать. Рядом стояла не королева, но совершенно потерянная женщина. Огромные серые глаза были полны слёз. Руки безвольно свисали вдоль туловища. Похоже она сама толком не понимала зачем подошла к клетке и сдёрнула ткань.
  
  - Плохие вести?
  
  В минуты опасности речь Ша теряла любые признаки цивилизованного изящества. Сказывался многолетний опыт выживания среди варваров.
  Королева, словно очнувшись, сосредоточила взгляд на пленнике.
  
  - Это не вести. Это приговор. Меня вежливо попросили освободить трон. Иначе война, в которой у нас никаких шансов.
  - А кто приемник?
  - Сама должна найти. Срок один год. И ещё отдать Светлоликому ребёнка для обучения.
  - А у тебя есть дети?
  - Нет. Но их это не волнует. Велено родить и предоставить. Потому и срок такой большой. Моей предшественнице выделили четыре месяца. И те не прожила.
   Тут сейчас такое начнётся! Кланы будут подсовывать своих мужчин и грызться друг с другом.
  И войны не надо. Крови прольётся море.
  На то думаю у них и расчёт. Ослабить всё что можно. Превратить Айсланд в захудалую провинцию Гипербореи.
  
  Королева говорила тихим глухим голосом и моё сердце обливалось кровью. А ещё внутри закипала ярость и ненависть ко всем, кто посмел так поступить с моей женщиной!
  
  - Я никогда не был серьёзным правителем. Так, мелкое государство на самом краю света. Но я много повидал за свою жизнь и многое запомнил. Давай успокоимся, радость моего сердца, и попробуем придумать что-нибудь. Не даром же тебя считают мудрейшей из женщин.
  
  Прекрасные глаза прожгли мой разум насквозь. Луноликая глубоко вздохнула и открыла задвижку на двери клетки.
  
  - Ползи к трону, горе моё премудрое, а то ещё войдёт кто.
  
  Аль Зад не заставил себя упрашивать и бодро засеменил на четвереньках к рабочему месту королевы. Наверно это выглядело смешно, но бывшему шаху было не до смеха.
  Королева сбросила аль Заду одну из подушек, устилавших трон, и стала устраиваться сама на этой каменной махине, плохо приспособленной для сидения нежных особ.
  
  - Я проверяла - из-за двери ничего не слышно. И какие у тебя мысли по поводу произошедшего? Про содержание послания я тебе уже сказала.
  - А можно взглянуть?
  - Я его забыла у клетки.
  - Сейчас сползаю.
  
  Послание было не написано, а вырезано на пергаменте с последующим заполнением образовавшихся борозд чёрной субстанцией. Сверху каждая буква была залита лаком.
  Такое не размокнет и даже сразу не сгорит. Только раз аль Заду довелось видеть подобное - и это была вещь из тёмного лабиринта. Страшные силы зашевелились в мире.
  Само послание ничем не отличалось от обычного гиперборейского стиля. Разве что уж больно сухо и лаконично всё изложено: покинуть трон в течение года, приемник на усмотрение королевы, предоставить ребёнка для обучения. Всё.
  Даже подписи нет.
  Да! Королеву зовут Леолой Первой. Почти Лэйла.
  Что-то я не о том.
  
  - Вычитал что, чудо премудрое.
  - Это не Светлоликий. Весточка из лабиринта.
  - Откуда?!
  - Сказку дослушаешь - узнаешь.
  - А ежели плетью между плеч?
  - Ну, и дура. Сейчас не психовать, а думать надо.
  
  Аль Зад не сразу понял что, а главное, как сказал. А когда понял, то зажмурился и приготовился к смерти. Поскольку смерть задерживалась, он осмелился открыть левый глаз. Леола откинулась на спинку трона. Плечи её подрагивали. Королеву трясло от смеха.
  Промокнув платком выступившие слёзы, Ледяная Леди глубоко вздохнула и велела аль Заду продолжать свою речь.
  
  - У клетки стояли двое. Явные надсмотрщики за послами. Я почти ничего не понял, но им было скучно. Что-то уже решено и от твоего поведения ничего не зависит.
  - Зачем тогда нужно было убивать всех моих мужчин. Уже сейчас был бы ребёнок и через несколько месяцев всё, что они хотели.
  - Убийства организовал кто-то из твоих подданных. Очень нужный нам человек. Сможешь найти?
  - Думаю это теперешний начальник тайной стражи. Мы дружили в детстве. Потом она была моим заместителем в страже, пока меня не назначили королевой.
  - Кто назначил?
  - Совет кланов с одобрения Светлоликого. Я выглядела очень слабой правительницей. Несколько десятков здоровенных дур в любой момент могут убить меня на ритуальной дуэли. Если бы мне не удавалось постоянно стравливать их друг с другом - давно бы уже была другая правительница.
  - А тайная стража отчитывается перед королевой?
  - Раз в месяц.
  - Пусть приходит одна. Поговорим.
  - Поговорю. Она, в отличие от меня, нормальная и мужчин за людей не считает.
  - А ты в кого такая уродилась?
  - Отец заведовал королевским архивом. Всё что я знаю и люблю - от него. В бою я только помеха. Разве что с ножами управляюсь неплохо и с луком.
  
  Скрипнула входная дверь и аль Зад почтительно уткнулся лбом в каменный пол тронного зала.
  А в зал вплывало что-то огромное и повсеместно колышущееся. Гигантская туша приблизилась к трону и прорычала подобающие приветствия.
  Королева ответствовала в том же духе.
  После соблюдения всех формальностей туша сделала небольшую паузу и прогудела
  
  - Мой клан готов предоставить Вашему Величеству породистого мужчину. Голов тридцать. На выбор.
  - Не вижу смысла портить ценную породу. Всё равно ребёнка отдавать. Сойдёт и этот урод. Но если будут проблемы, я обращусь именно к тебе, Релана. Твой клан - главная опора трона. К кому же ещё.
  
   Гора сала и мышц хрюкнула что-то невразумительное и поползла к выходу из тронного зала.
   Аль Зад не считал себя писаным красавцем, но и к уродам не относил тоже. Так что было немного обидно. Но рядом с такой красотой, кто угодно будет выглядеть безобразно. Так что всё правильно.
   Леола дождалась пока закроется дверь и тяжело вздохнула.
  
  - Ещё как минимум полтора десятка таких визитов. Надо надеть на тебя мой личный ошейник, чтобы болтовни было поменьше. И ничего не ешь и не пей из того, что приносят для тебя. Будешь доедать за мной. Там на пятерых хватит. Пошли покажу твоё место.
  
  Аль Зад попытался рвануть на четвереньках вслед за королевой, но был поднят на ноги. Оказывается личный мужчина королевы имел право двигаться по тронному залу обычным порядком. С непривычки даже слегка пошатывало.
  "Местом" оказалось ложе с тюфяком, накрытым шкурой огромного животного. Рядом стоял ящик, как объяснила Леола, для подарков и личных вещей. Неподалёку обнаружилась небольшая дверца ведущая в отхожее место, где имелись дырка в полу, скамейка и два больших кувшина с водой. В стену был вбит крюк, на котором висел довольно большой кусок мягкой ткани.
  По сравнению с клеткой - дворцовые апартаменты.
  Всё это богатство располагалось в своего рода прихожей, отделявшей от тронного зала личные покои королевы.
  В покои аль Зада не пригласили, да он и не набивался.
  Не ему, а Леоле решать, что будет дальше.
  Еду принесли сначала Аль Заду. Потребовали, чтобы съел. Пришлось сослаться на приказ королевы не прикасаться к еде без её ведома. И вообще ни к чему не прикасаться. Сидеть и ждать указаний.
  Стражница хмыкнул и удалилась, поставив миску и кувшин у входа на пол.
  Потом в тронный зал заявилась целая делегация. Вынесли из угла помещения стол и уставили ёмкостям с едой. Упитанный и весьма серьёзный мужчина попробовал каждое из блюд и объявил, что пища не отравлена. После этого все удалились, кроме двух стражниц у входа. Аль Зад мог всё это наблюдать через слегка приоткрытую дверь.
  Ледяная Леди появилась чуть позже и уселась на небольшое кресло во главе стола.
  
  - Выходи, чудо! Будешь мне прислуживать.
  
  Аль Зад не заставил себя долго ждать. Грубая варварская посуда мало чем напоминала обеденный сервиз шахского дворца, но что к чему можно было понять.
  Кормили королеву простой, но неплохо приготовленной пищей, количество которой вызывало уважение.
  Правда ела Леола, как птичка, по крупинке да по глоточку. Насилу уговорил доесть куриную грудку с лепёшкой и овощами и выпить кубок кисловатого, но очень приятного на вкус хмельного напитка. Всю еду, повинуясь какому-то инстинкту, прежде чем подать королеве, аль Зад пробовал на вкус, чем вызвал удивлённый взгляд Ледяной Леди. Но возражений не последовало.
  
  - Объелась. Ну, ты и горазд уговаривать. Возьми с собой еды в покои. Там поешь.
  - Слушаю и повинуюсь, о мудрейшая.
  - Я же просила, Ша!
  - А почему ты меня так назывешь?
  - Человек, который рассказывал тебе сказку, так к тебе обращался. Наверняка это твоё прозвище.
  - Не очень то я этому прозвищу рад. Но в твоих устах и оно звучит, как музыка.
  - Тащи еду. А я отлучусь по делам. Сиди у себя и не высовывайся. Туда никто не войдёт. Даже глава клана. Карается усекновением головы. По самые плечи.
  
  Королевские дела затянулись до вечера. Вернулась Ледяная Леди мрачная и не расположенная к общению. Прошло довольно много времени. Пока не скрипнула дверь в её личные помещения. Леола появилась в дверном проёме и у аль Зада перехватило дыхание. Реальность оказалась куда прекраснее любых фантазий. Полупрозрачный балахон с прорезями для рук и головы если что-то и скрывал, то только добавляя новые штрихи к прекрасному образу небесной красоты.
  
  - Закрой рот, чудо моё охреневшее. Идём. Хочу сказку дослушать.
  
  Говорить аль Зад не мог. Что-то сдавило горло, превращая звуки речи в змеиное шипение. Да и сдвинуться с места удалось не сразу.
  Леола смотрела на всё это с улыбкой и какой-то непонятной грустью на лице.
  Покои королевы были просторны и незамысловато отделаны морёным дубом.
  Огромное ложе занимало значительную часть помещения. У стен стояли полки с личными вещами Ледяной Леди. Две небольшие двери вели, по-видимому, в кладовую и отхожее место.
  Леола улеглась на ложе, подложив под голову свёрнутую шкуру пятнистого животного, и указала аль Заду на место рядом с собой.
  
  - Рассказывай, мой сладкоречивый. Не томи.
  
  Расположившись возле Леолы, рассказчик внезапно понял, что говорить то и не может. Да что там говорить - даже дышать стало трудно.
  
  - Эй, луноликое моё чудо! Что с тобой? Совсем очумел. Не уж то женщин никогда не видел?
  
  Обезумевший от переполнивших его чувств, аль Зад согласно кивнул головой и закрыл глаза.
  Аль Зад, конечно же видел в жизни женщин, но сравнивая их с той, что лежала рядом, он начинал сомневаться правильно ли называл тех, кого встречал до Леолы.
  
  - Совершить с тобой насильственный акт любви, что ли? Для того, чтобы в голове твоей хоть немного прояснилось.
  
  Пропела Ледяная леди, деловито поворачивая Аль Зада на спину. Она произнесла это другими, более грубыми словами. Но услужливый разум... Вы в курсе.
  Без особых ужимок с бывшим шахом занялись тем, чем он сам неоднократно занимался со своими младшими женами и наложницами, когда любимая жена, по какой-то причине, не могла разделить с ним ложе.
  Подробности дальнейшего Аль Зад так никогда и не смог вспомнить. Какая-то смесь мучительного блаженства и нежности, периодически прерываемая всплесками яростного безумия.
  Пробуждение было странным и каким-то неудобным.
  Аль Зад обнаружил, что Леола никуда не делась, а тихонько посапывает в его объятиях. Не ясно, как тут это принято, но для Шах аль Зада подобное положение вещей было не по правилам. Он просыпался, держа в объятиях только одну женщину - собственную обожаемую супругу. Все остальные, как использованные вещи, исчезали с глаз шаха сразу после того, как...
  Логично было бы предположить, что и ему следовало исчезнуть. Но надёжная фиксация парой нежных ручек делала это совершенно невозможным.
  Женщина, которую обнимал аль Зад, нисколько не походила ни на Ледяную Леди, ни, даже, на Леолу, когда та оживляет всё вокруг своей несравненной улыбкой.
  В объятиях лежала часть его самого, без которой не понятно как жить дальше и за которую можно без сожаления отдать свою жизнь.
  Правая рука онемела, но Аль Зад боялся потревожить это спящее чудо. Единственное, что он себе позволил - это убрать белокурую прядь волос со лба своей женщины. Поскольку бессонная ночь давала о себе знать, ничего удивительного, что бывший шах и бывший раб, а сейчас не понятно кто, вновь погрузился в таинственный мир сновидений.
  Второе пробуждение было не таким приятным и проходило в полёте. Ошалевший от неожиданности аль Зад, как дикий кот, развернулся в воздухе и приземлился сразу на все четыре конечности. Хвала Аллаху за мучения, что он послал в виде учебы боевому искусству воинственного горного народа, с которым торговал отец. Там без этих навыков человека не считали за мужчину. Пришлось смирить цивилизованную гордыню и снести все испытания с достоинством истинного мусульманина.
  Над краем ложа показалась лохматая голова Леолы.
  
  - Быстро к себе! Сейчас придёт Ранна с докладом. Тебя тут не должно быть днём. Скажешь, что я разрешила ей войти.
  - Бегу. Скажу. Не волнуйся.
  
  Аль Зад молнией вылетел из помещения, не забыв прихватить свой балахон.
  
  Воительница, постучавшая в дверь, ведущую в тронный зал, была высока и статна,
  но без уродливого колыхания на теле. Взглянув на аль Зада, как на говорящую стену, она поинтересовалась принимает ли Ледяная Леди. Получив утвердительный ответ, она бросила под ноги мужчины какой-то свёрток и прошла в личные помещения королевы.
  Памятуя о том, чем закончили предыдущие "личные мужчины" королевы и кто на подозрении, аль Зад осторожно поднял пакет с пола и отнес в отхожее место, где сунул его в дальний угол.
  Через час Ранна вышла из покоев Леолы, бросив по дороге внимательный взгляд на аль Зада. Уже проходя через дверь, ведущую в тронный зал, она обернулась и прошипела:
  "Подарок выбросишь", - и скрылась за дверью.
  Аль Зад не успел даже почтительно коснуться лбом пола.
  Следом появилась Леола и, даже не взглянув на пожирающего её глазами мужчину, прошествовала в тронный зал.
  День тянулся бесконечно долго. Заняться было совершенно не чем. Даже есть не хотелось.
  Аль Зад помылся водой из кувшина, с тоской вспоминая любимый бассейн во дворце, и приготовился скоротать время за привычным занятием - размышлениями о прошлом и будущем. Но, только он расслабился на жестковатом ложе, как в дверь постучали.
  Предыдущий приказ повелевал "сидеть и не высовываться". И никто его не отменял. Поэтому Аль Зад решил просто проигнорировать посторонний шум.
  Стук последовал снова. Потом в дверь постучали чем-то тяжелым, возможно ногой.
  Не добившись эффекта от стука, незваный гость приоткрыл дверь и заглянул внутрь.
  Естественно это был не гость, а гостья. Огромная щекастая морда скривилась и пробасила.
  
  - Ты что себе позволяешь, раб! А ну ползи сюда! Сейчас я тебе покажу, как следует вести себя в присутствии главы клана. Ты у ме...
  
  Договорить голова не успела, потому что покатилась по полу. Огромный нож, упавший на шею незадачливого агрессора, бесшумно втянулся в проём над дверью.
  Дверь широко раскрылась и две стражницы, ухватив за ноги, потащили обезглавленное тело на выход, а третья, пиная ногами, покатила голову следом.
  Потом приползли двое мужчин и вымыли пол.
  Королева, мрачнее тучи, появилась поздно вечером и сразу ушла к себе.
  Проведя бессонную ночь за разглядыванием плотно закрытых дверей в личные покои королевы, аль Зад задремал только на рассвете.
  Пробуждение было неприятным и мокрым. Кто-то лил воду прямо ему на лицо.
  Ещё толком не проснувшийся бывший шах был возмущен и разгневан, о чем и поведал неведомому наглецу, присовокупив обещание скорой и лютой казни.
  В ответ зазвенел серебряный колокольчик и голос Леолы пропел над ухом:
  
  - вставай лежебока! Есть пора.
  
  Вскочив с постели, аль Зад изумленно уставился на королеву. Словно солнечное утро заглянуло под мрачноватые своды дворца. Она улыбалась, как может улыбаться только эта женщина.
  Аль Зад встал на колени, обнял ноги любимой и уткнулся головой ей в живот. Хотелось плакать и смеяться одновременно.
  Леола взлохматила его волосы и отступила на шаг.
  
  - Пойди умойся. Поедим. Потом надо поговорить.
  
  Быстро сполоснув лицо, аль Зад проследовал за Леолой к столу, уставленному едой. Накормив, как сумел, эту упрямую женщину, личный мужчина королевы немного озаботился дальнейшим. Большое блюдо было наполнено едой, которая показалась наиболее съедобной. Прихватив блюдо и кувшин с питьём, аль Зад направился за королевой в её личные покои.
  Сразу побеседовать не удалось. Леоле явно пришлись по душе ночные игрища, против чего Аль Зад и не думал возражать.
  Изрядно запыхавшаяся и потерявшая величественный вид Леола, наконец спокойно улеглась рядом и уставилась на своего личного мужчину с непонятным выражением лица.
  
  - Знаешь, Ша, что тебя ждёт, когда я понесу ребёнка?
  - Нет, свет очей моих.
  - Тебя убьют. Таков закон. У королевы и глав кланов дети не имеют отцов. Слишком много власти получают такие мужчины.
  - Я ни о чем не жалею. Убьют, так убьют. А что будет с тобой?
  - Меня тоже убьют, когда рожу ребёнка.
  - Но ты же королева?
  - Я символ. Не более того. У меня даже собственного клана нет. Тайная стража кланом не является, хотя и участвует в совете на правах клана.
  - А много бойцов в страже?
  - Гораздо меньше, чем в любом клане. Правда очень хороших бойцов. Таких по всем кланам вряд ли столько наберётся.
  - И они не отдадут за тебя жизнь.
  - Некоторые, из моей когорты, отдадут. Но это означает конец Айсланда, как государства.
  Нас и завоёвывать не надо будет. Сами себя уничтожим.
  - И больше силы взять не от куда?
  - А зачем её брать, если проблема не здесь, а в Гиперборее. Там такая сила, что весь Айсланд против неё песчинка на берегу моря.
  - Но земли, находящиеся под десницей Аллаха, ведь выстояли против антиков и кентавров. Пусть и стоило это жизни многим лучшим воинам. Я уже не застал этих сражений, но отец до сих пор носит шрам на лице. Извини, носил. Да упокоит Аллах его душу в небесных садах блаженства.
   Враги были неоднородны. Многие ненавидели друг друга и встали на нашу сторону. Особенно кентавры и закованные в железо латники запада. У детей Волеса просто не хватило сил на всех. А теперь и подавно. Их влияние сузилось до Гипербореи и некоторых пограничных государств. Неужели там всё так благостно и все заодно. Прибытие надсмотрщиков из лабиринтов говорит об обратном.
  - Ты прав, о премудрое чудо моё. Новый город спит и видит, как освободиться от власти Волеса. Люди севера разъярены набегами и хотят покоя. Племена леса, покорённые княжескими дружинами, вынашивают планы мести. Но они за морем и до нас им нет дела.
  - Но есть дело до Гипербореи. Надо договариваться.
  - Сначала надо договориться с Айслендом, а здесь люди лабиринтов. И мы не знаем кто?
  Узнаем только когда выпьем яд или получим кинжал в печень. И то вряд ли.
  - А что думает Ранна?
  - Она тоже считает, что надо договариваться и вербовать союзников среди кланов. Ведь только двенадцать из двадцати прислали мне неприличные предложения. Если бы не агенты лабиринтов! Ранна отловила троих. Но эти мерзавцы тут же умирают, как только обнаружат, что им некуда деться.
  - Полевые агенты, как Алайна.
  - Совсем забыла, что ты не закончил этот странный рассказ.
  - Я лишь пересказывал чужое повествование.
  - Ко мне должны пожаловать несколько глав кланов, а потом можно и сказку послушать.
  
  "Нескольких" глав кланов было девять и визиты растянулись до сумерек. Измученная разговорами про одно и то же Леола вошла в свои покои и уселась на моё ложе, в то время как я почтительно стоял на коленях неподалёку.
  
  - Ну, что, чудо моё сладкоголосое? Пора мне и что-то кроме бреда послушать.
  - Поешь немного.
  - Не хочу.
  - Ну вот этот кусочек. И запей. На кубок. Умница. А теперь ещё вот этот.
  - Не буду!!! Стану толстой и неуклюжей. Кем тогда будешь восхищаться?.
  - Немного округлости ни одной женщине ещё не повредило, о, отрада очей моих.
  - Всё. В самом деле объелась. Пошли ко мне.
  - Давай лучше тут разговаривать, а то у тебя в покоях это не очень получается.
  
  Леола улыбнулась и стала устраиваться поудобнее, а аль Зад уселся на краю ложа и погрузился в воспоминания о днях минувших.
  
  ................................................................................................................
  
  - Мы пойдём в лабиринты. Там нас точно никто искать не станет.
  - Как скажешь. Но тебя ведь узнают и схватят. Вряд ли смогу защитить.
  - Я полевой агент. Моё лицо известно немногим. А, кого стоит опасаться, я попытаюсь обмануть. Сделаем из тебя рекрута в объездчики. Подходишь по всем параметрам. Только мозги тебе надо вправить, чтобы озверел и задубел. Но это я успею.
  - А ты как?
  - Спрячусь у себя в покоях. Туда даже боевым волхвам вход заказан. Семья -родоначальница всё-таки. Хотя, когда мир рушится, всё может быть.
  - А я?
  - Поучишься немного. Потом я тебя найду.
  
  Разговаривая в пол голоса мы продирались звериной тропой через чащобу по одной Алайне ведомому маршруту. Уже давно не было видно даже дыма от сгоревшей избушки.
  Я тащил поклажу, а лесная дева, ловко орудуя двумя коротким мечами, прорубала дорогу.
  Давно закончились родные места и самому мне из этих зарослей выбраться было бы ох как не просто.
  Дважды заходили в ручей, наверно чтобы сбить преследователей со следа. Не думаю, что это поможет. Я бы точно нашел, где мы вышли из воды. Но совсем бесполезным не будет. Наверняка немного задержит преследователей.
  Перебрались через неглубокую реку. И снова чаща обступила со всех сторон.
  На ночь расположились на небольшой поляне. Я устроил гнездо и развел костер, дым от которого растворялся в ветвях. Алайна легла и сразу уснула, даже не стала есть. Очень устала. Даже мне столько махать мечами было бы тяжеловато. Такая маленькая, а силища, как у взрослого мужчины.
  Решил не спать, но к утру сон всё-таки сморил и меня. Очень тяжелый был день.
  Проснулся, а лесная дева сидит и смотрит на меня. И непонятно, чего больше в её взгляде: грусти или беспокойства. Стало страшно за это чудо. Чуть сдержал себя от того, чтобы погладить по голове. Очень хотелось пожалеть и защитить. Но не понятно было от чего и как. Потому тянуло выть от бессилия.
  Одна надежда на то, что она знает, что делает. А что будет со мной, не так уж и важно.
  
  
  Хотела бы я быть так же спокойна и невозмутима, как этот увалень. Даже зависть берёт. Молчит себе и собирает в котомку припасы и снаряжение. Так бы и врезала между плеч, чтобы услышать от него хоть какие-то звуки и стереть эту маску невозмутимости с лица.
  Повернулся и улыбается. Знает, наверное, сволочь, что от его улыбки и этих серых глаз у меня пропадает всякий интерес ко всему остальному в жизни.
  
  - Пора. Выходим. В полдень доберёмся до реки. Дальше будет легче.
  - Давай твою котомку. Мне обе нести не тяжело.
  
  На берегу довольно большой реки, к которой выбрались в полдень, связали плот и, отталкиваясь шестами медленно поплыли в сторону верховьев. К вечеру свернули в неширокий, заросший камышами приток, где с трудом, но нашли прогалину на берегу для ночлега. Пока я мостил гнездо и разводил костёр, Алайна приготовила поесть. Ели молча, потому что за день намаялись с шестами.
  Перед сном лесная дева бросила в кусты и реку несколько камешков, после чего велела мне ложиться спать.
  Я любил посмотреть, как она творит заклинания, поэтому до последнего боролся со сном. Заметив это, лесная дева подошла ко мне и провела рукой перед лицом. Больше я ничего не помню.
  
  Охранное заклинание - одно из самых громоздких, а потому требует предельного внимания (замучаешься переделывать). А этот таращится! Сосредоточиться не даёт.
  Усыпила охламона. За одно навешу ложные воспоминания, чтобы при рекрутском осмотре не было вопросов.
  
  Проснулся от тычка в бок. Было ещё темно. Только на востоке верхушки деревьев слегка окрасились в красный цвет. Алайна прижала палец к губам и прошептала на ухо
  
  - Они уже близко. Не уйти. Придётся драться. Ты каким оружием владеешь?
  - Топором и луком. Ножом не очень.
  - Я на них нападу первой, сзади. Твой - головной. Обычно самый слабый. А второй - наоборот. Отбивайся, сколько можешь. Я постараюсь быстро управиться.
  
  Прошептав это, Алайна исчезла в зарослях. А я стал прикидывать, как сподручнее расправиться с головным объездчиком.
  
  Странный какой-то разъезд - шесть человек, а не пять, как обычно. Не уж то кто-то из гончих? Или боевой волхв? Тогда у нас шансов нет. И Зорана не предупредить.
  Соберись, Алайна! Всё равно шансов не было. Хоть повеселимся на последок, как любил говорить покойный отец.
  Двое замыкающих даже не успели понять, что уже мертвецы. Зато следующие двое среагировали мгновенно. С трудом удалось увернуться от нескольких метательных ножей.
  А один мой, кажется, достиг цели. Ближайший из объездчиков зашатался и стал заваливаться на бок. В этот момент по телу ударила волна жара. Силы небесные, что там с Зораном?! У него же нет защиты!
  Лощадь головного объездчика вдруг встала на дыбы и рухнула на спину, выбив волхва из седла.
  Алайна успела крикнуть "стой", но Зоран её не услышал. Со звериным рыком он обрушился на придавленные лошадьми тела людей, яростно разделывая топором волхва и объездчика.
  Жжение прекратилось практически сразу после этого. Убедившись, что доставшиеся ей противники мертвы, Алайна направилась к Зорану, продолжавшему с остервенением рубиться с покойниками.
  
  - угомонись, охламон! Всё уже.
  
  Услышав голос девушки, Зоран на мгновение замер, а потом сел на землю, обессилено опустив руки. Никакого понятия о рациональном использовании силы.
  Погладила по голове и зачем-то почесала за ухом, как отличившегося пса. Что-то у вас с головой, полевой агент? Ну, и поцеловала бы в макушку, как хотелось, дурища. Он же боевого волхва завалил.
  Правда сосунка, только что выпустился, но даже для такого новичка целый разъезд, что дети малые. Как же нам повезло!
  
  Тела объездчиков Алайна велела обезглавить и бросить на плот, который отправили вниз по течению реки. Что она сделала с волхвом и головами я не видел, потому что был отправлен на реку сторожить неведомо что.
  Если она ночью за версту учуяла преследователей, то чем я смогу помочь?
  Пошел. Не спорить же. Она знает, что делает. И оберегает меня, как может.
  От этих мыслей в груди стало тепло и странно. Будто куда-то тянет и не понятно куда и зачем. Просто хорошо и боязно, что всё это вдруг закончится.
  
  Упокоивать волхвов ещё не приходилось. Смерть тела для них не повод покинуть этот мир. Пока развеяла упорно цепляющееся за реальность сознание - совсем обессилела.
  А ещё объездчики. Ну, с этими проще. Разметала по миру, чтобы никто не дотянулся ритуалом призыва. К утру и сами истают до фонового уровня.
  Ночью, когда Зоран уснул, пришлось заниматься наведением ему ложной памяти.
  Будешь ты у меня сыном объездчика и эукштайнки. Сбежал к отцу и попал в мои ловчие сети. Отца не помнишь. Большой был, чёрный и сильный. Мать умерла два года назад. Селение разграбила и сожгла жмудь. Вот и направился искать родителя.
  Думаю хватит. А то переусердствовать тоже плохо. Не всякая голова выдержит.
  Забралась под горячий бок Зорана, но сон не шел. Волхв-травник говорил о парадоксальных реакциях на сильное возбуждение. Вот оно, живьём.
  Убрала волосы с лица Зорана и поцеловала в щёку. Такой огромный, а не храпит. И лицо во сне такое ... хорошее. И родное.
  Мой мужчина? Не понять. Скорее брат, которого у меня не было.
  Мужчины ассоциировались с болью, грязью и похотью. Полевых агентов готовили на совесть, включая и этот раздел практических навыков. Сознание не может быть затуманено ненужными эмоциями.
  А что делать, если этот туман никак не удаётся разогнать? Стоит увидеть его глаза и улыбку...
  
  Алайна ворочалась под боком, сопела, вздыхала и не давала снова уснуть. Проснулся от того, что что-то легонько коснулась щеки. В лесу сон чуткий. У кого наоборот - долго не живут.
  Почему-то сделал вид, что сплю. Повернулся и прижал к себе закутанное в дорожный плащ чудо моё рыжее. Только тихо пискнула, уткнувшись носом в мою грудь. А мне захотелось стать зачарованным частоколом, способным отгородить её от страха и злобы мира. Очень захотелось! До скрежете зубовного!
  Почему я так мало могу и умею? Чурбан лесной!
  
  
  Проснулись поздно. Еле выбралась из медвежьих объятий Зорана. Ну и силища. Тоже заворочался. Открыл свои глазищи. А на солнце они синие!
  Быстро, как смогли, перекусили, собрались и верхом, по тропе обходчиков, направились в сторону их логова. Зоран не очень уверенно держится в седле. Ну, да ничего. Не так уж и далеко ехать до их стоянки. А там лодка есть.
  
  За всю жизнь раза два сидел на лошади, и то в малолетстве. Лошади меня носят с трудом. Наши лошади. Из веси. А эти, чёрные, и выше и коренастее. Идёт и хоть бы что ей.
  Всё равно слез на землю с большим облегчением. Первые шаги дались с трудом. А потом - ничего. Вполне терпимо. Видно придётся научиться, хоть и не моё это.
  Стоянка объездчиков была устроена так, что с двух шагов не заметишь. Уехавшая вперёд Алайна возилась с лодкой. Неподалёку лежали тела двух мужчин в чёрном.
  Помог управиться с усопшими, после чего сразу поплыли по реке в сторону истока. Со слов рыжей нам надо перебраться к верховьям Вилии. Дальше будет проще.
  
  До северо-западного рекрутского центра добрались через два дня. Всю дорогу рассказывала Зорану, про его прошлое. Наведённую память надлежит закреплять реальными воспоминаниями. Вроде всё улеглось неплохо. Как по мне, то не подкопаешься. Что говорит, то и помнит.
   Заночевали неподалёку от лагеря рекрутов, не разводя огня, а утром явились к дежурному волхву.
  Надела ритуальную маску полевого агента, как это и положено по инструкции.
  Дежурный волхв был из отошедших от дел ветеранов, более не пригодных для активной ритуальной деятельности. Располнел и глаза осоловевшие от сытой и размеренной жизни.
  Ну, и славно. Меньше будет проблем у Зорана.
  Сдала новобранца, получив причитающееся вознаграждение, и направилась в лабиринты, на положенной мне по статусу лошади. Полученной, надо сказать, с трудом, методом скандала и запугивания.
  
  Всех рекрутов раздели догола, после чего нас осмотрели волхв и ягиня. В конце осмотра каждого укладывали на большой белый камень, который приятно грел спину и погружал в состояние, похожее на сон. Волхв задает вопросы, а твой язык отвечает раньше, чем ты сообразишь, что сказать.
  Одного парня, после таких разговоров, отвели чуть в сторону и зарезали, как жертвенного телка.
  Потом нас отправили в баню и одели в одежду объездчиков. Легко и удобно. Всё крепкое и очень тонкой работы.
  Следом явился здоровенный седой мужик без правой руки и с изуродованным шрамами лицом в сопровождении нескольких объездчиков. Оглядев нас тяжелым взглядом, здоровяк прохрипел команду строиться. Если бы мы знали, что это такое.
  Пинками и зуботычинами люди здоровяка выстроили нас по росту в длинный ряд. Меня поставили первым, как самого высокого. Рядом оказался смуглый парень с черными кучеряшками вместо нормальных волос.
  Безрукий походил взад-вперёд перед нами, а потом громко пробасил:
  
  - Я ваш дядька, детские, а вы мои рабы душой и телом. За непослушание - кара. Вам не понравится. Второго раза не будет. Сразу смерть. Рядом со мной ваши десятники. Слушать, как меня.
  Первые две руки - первый десяток. Десятник - Арат. Вторые две руки - второй десяток. Десятник - Давид. Третьи две руки - третий десяток. Десятник - Дао. Остальные - четвёртый десяток. Десятник - Наинис.
  
  Арат был с меня ростом, но немного поуже в плечах. Почти как мой кучерявый сосед. При этом лицо Арата просто светилось от какого-то хищного веселья, словно рысь изготовилась к прыжку.
  Велел нам стать в затылок друг другу и идти за ним. Шли не долго. Сразу за небольшой берёзовой рощей открылась широкая и длинная поляна с ровными краями. Остановились у кучи деревянных доспехов и оружия. Десятник велел надеть доспехи и взять каждому по мечу или топору.
  Подходящего мне шлема не нашлось. Пришлось надеть кожаную шапку. Панцырь тоже был узковат, но ничего. Кое-как стянули на спине, хотя и осталась дыра с ладонь шириной. Топор был хоть и деревянный, но по весу, как настоящий. А про мечи я знал только то, что это княжеская забава. Щиты были обыкновенные. У нас в веси такие же.
  После того, как все вооружились, десятник начал ставить нас по двое лицом друг к другу. Мне достался кучерявый. Расставив десяток таким образом, Арат велел нападать друг на друга: бить мечём или топором и отбиваться щитом.
  Я принял удар меча на щит и рубанул от души. И топор и щит кучерявого в щепки. При этом моему противнику тоже немало досталось. Еле встал на ноги.
  Подскочивший Арат сначала начал кричать про вредителя, а потом ухмыльнулся и велел взять другой топор и встать против него.
  Первый его удар я отразил легко, а сам просто не попал. Пока мой топор рубил воздух, Арат несильно ткнул меня обухом в лоб и снова закрылся щитом.
  Получив несколько раз по лбу, я взъярился и сумел попасть по щиту десятника, но только вскользь, после чего и вовсе лишился топора.
  После этого Арат велел всему десятку по очереди нападать на меня. Тут стало полегче.
  Ещё два сломанных топора и оплеуха от кучерявого, когда он, как и десятник, пропустил мой удар мимо и врезал мне по скуле рукоятью меча. Правда двоих моих противников пришлось нести к ягине.
  Взмыленные и грязные, по приказу десятника, мы построились и направились к реке мыться. Туда же явились молчаливые и словно заспанные женщины, которые принесли сухую одежду, а грязную забрали с собой. Они же покормили нас возле казармы.
  День закончился речами Арата про то, что мы сегодня делали не правильно. Правда слушал я его в пол ужа - осоловел от усталости и сытной пищи.
  Отпущенные десятником в казарму, мы разбрелись по полатям. Сил на разговоры не было.
  Во сне я увидел незнакомую женщину, называвшую меня сыном и огромного черного мужика, обнимавшего её за плечи. Больше ничего не помню.
  
  Дальние заставы я проехала без проблем. А вот у храма Светоносного пришлось подтверждать статус полевого агента на пробном камне. Больше, до самого входа в лабиринт, никого не встретила. Не любят нас, полевых агентов, за дурной характер и смертоносность, потому и стараются не попадаться на пути.
  Страж входа сунул в руку пробный камень и отвернулся к седой ягине в мантии жрицы Светоносного. Ну, что такого может обнаружиться у полевого агента?
  Зря он это. Меня уже включили в поиск. Стереть и восстановить нейтральную метку - секундное дело, если за тобой не наблюдают. Вернула камень стражу и начала спуск по главному тоннелю. Для привычного человека ничего особенного, а среди тех, кто спускается в первый раз, случались приступы ужаса, заканчивавшиеся падением в жерло шахты. Не понятно только как они умудрялись это сделать? Ступени такие широкие.
  Не иначе помог кто-то. Хотя осквернять преддверие главного храма - страшное преступление. Может и в самом деле сами?
  Как там Зоран? Три дня прошло, а уже скучаю.
  Слава светлым силам! Добралась. Отсалютовала страже жезлом семьи и отправилась в свои покои. Неужели у нас что-то получится?
  
  Второй день ничем не отличался от первого, а третий от второго. Избивали друг друга, ломая деревянное оружие, мылись, ели, спали. На вторую руку дней нас стали учить ходить строем, сомкнув щиты, и рубиться стенка на стенку. Получалось так себе, но все старались. Особенно после того, как перед строем отрубили голову одному из второго десятка. Как было объявлено, за лень и дурость.
  По ночам стали приходить странные сонные женщины. Ту, что пришла ко мне, я прогнал. Сам не знаю почему. На купалье такое вытворял, странно вспоминать, и никого, в первую очередь меня, это не волновало! Но что-то изменилось. Не хочу и всё. По Алайне скучаю. Очень сильно.
  И ещё Арат начал гонять меня и Исаака, моего кучерявого соседа в строю, отдельно. После того, как десяток начинал валиться с ног от усталости, всех отпускали мыться и есть, а мы вдвоём таскали друг друга на спине, учились падать и вставать в доспехе, натирали задницы верхом на лошадях.
  Десятник объяснил, что такие как мы могут попытать счастья в каком-то "ближнем охранении", вот он нас и испытывает на прочность. Наверно это что-то почётное, к чему следует стремиться? Но нас никто и не спрашивал, хотим мы пробовать этого счастья или нет. Ещё Арат сказал, что без боевого опыта в это охранение не берут, поэтому нас скоро направят на границу со жмудью.
  Не могу сказать, что обрадовался. Отец рассказывал, что нет вокруг литвы более опасного соседа. Жмудины - искусные и безжалостные воины, живущие грабежом. Их побаиваются даже викинги, завоевавшие половину мира.
  
  Слава богу в нашей семье не принято устраивать истерик по любому поводу и лезть с ненужными вопросами. Только удвоенные посты ближнего охранения внешне проявляли то напряжение, которое не просто чувствовалось, но буквально готово было прорваться в реальный мир потоками неконтролируемой силы.
  На третий день ко мне пришла тётя Фло. Не то визит вежливости, не то просто разведывательная миссия. Потёртая маска высшей жрицы Светоносного многое могла сказать сведущему человеку. Впрочем, тётя никогда не кичилась своим даром и положением в жреческой иерархии. Её властный и жесткий характер всегда оставался за пределами моих покоев, а легендарная маска была небрежно брошена на кушетку. После того, как моя мать, которую я никогда не видела, сгорела в рискованном ритуале, тётя, хотя и неумело, но весьма последовательно пыталась заполнить эту пустоту в моём сердце. Не знаю, как бы я пережила смерть отца, если бы не эти тётины причуды.
  Дядя, унаследовавший отцовский гарем, относился ко мне практически, как к собственной дочери, но в традициях истинных - холодно и прагматично. Хотя он так относился ко всем, так что ничего обидного в этом не было.
   Ух ты! Забытые ощущения. Чёрные глаза на белом лице - словно бездна, в которую страшно даже заглянуть. Тётя вздохнула и сощурилась. Другое дело. Даже появилась возможность вздохнуть.
  
  - Очень легко тебе удалось сюда попасть. Не настораживает?
  - Был неучтённый фактор.
  - Кто такой?
  - Дикарь. Смышлёный и силы немереной! Придавил лошадью волхва и зарубил топором.
  Правда молодого, скорее всего, недавнего выпускника.
  - Да уж. Велик мир и чудеса его бесконечны. Погиб?
  - Нет. В рекруты сдала.
  - Я всегда поражалась твоей прыти, Черепашка.
  
  В детстве Алайна долго не хотела ходить, а всё ползала на четвереньках, из-за чего получила это прозвище. Так на всю жизнь и осталось.
  
  - Что происходит, тётя?
  - Как обычно - дураки у власти, потому что всегда в большинстве. Готовим исход. Но сил мало и не все согласны.
  - Меня ищут.
  - Это их проблема.
  - Можно в библиотеку?
  - Нет. Тебе принесут всё, что попросишь, но через мои руки.
  - Я тоже что-то могу.
  - Ты хочешь, чтобы я волновалась? И так проблем хватает. Наложу пару возвратных заклятий - быстро утихомирятся. Даже самые ретивые.
  - Когда исход?
  - Через три-четыре луны.
  - Мне нужно забрать моего человека.
  - Он уже человек?
  - Не помешает.
  - Ты знаешь, девочка, что семьёй никто рисковать не будет.
  - Знаю.
  - Вот и думай, как это сделать.
  - Его, скорее всего, приведут на испытания в ближнюю охрану.
  - Приведут - тогда и решим.
  
  Тетя привычным движением надела маску и вышла из помещения. Вот всегда так - разговор о важном и всё. Ничего лишнего. Как с учителем логики побеседовала. Никаких эмоций. А так хотелось, чтобы кто-то хотя бы дотронулся без угрозы и похоти. Просто так. И поговорить... Просто так, ни о чем.
  
  Через две луны учебные бои сменились кровавыми испытаниями. Сначала десяток, уже настоящим оружием, рубил головы и умерщвлял иными способами безвольных людей, которых приводили на поляну, как скот перед убоем.
  Потом против нас стали выставлять здоровых, плохо вооруженных мужиков, с которыми мне было справляться легко, но среди десятка имелись раненые. Таких ставили друг против друга с настоящим оружием. Выживший возвращался в десяток.
  И, наконец, привезли в цепях настоящих воинов. Арат сказал, что за ранения наказания не будет. И убивать не обязательно. Достаточно подчинить своей воле.
  Первого из нашего десятка зарезали раньше, чем мы что-то успели сообразить. Здоровенный смуглый мужик ударил Миху ногой под колено и, когда тот немного опустил щит, рубанул мечом по открывшейся шее. Почему-то меня охватила злоба. Миха - весёлый парень. С ним всегда было легко. И ещё он тянулся к нам с Исааком, хотя и признавал меня за старшего.
  Моя очередь была последней, но я шагнул из строя и взглянул на Арата. Тот кивнул, поощряя моё самоуправство.
  Противник оказался если и ниже меня ростом, то не на много. А в плечах может даже и шире.
  Он не стал ждать, как и с Михой, но изменил тактику. Мы обменялись ударами, а потом смуглый начал ускользать от моих ударов, заставляя всё время промахиваться. Типичная манера Арата и, во всём копирующего его, Исаака, к которой я успел привыкнуть за время нашей учебы. Сделав пару "неуклюжих" попыток догнать противника, я изобразил "промах" и "открылся". И он поверил! Остальное было просто. Арат не раз говорил, что моя необычная прыть при моих размерах обманет любого противника. Я мог бы легко убить чужака, но решил сохранить его для других боёв. Врезал обухом топора по пролетавшему мимо меня затылку и отошел к десятку.
  
  Вечером собрался совет семьи. Обсуждали маршрут и конечный путь исхода. Запад и восток не рассматривались, как совершенно бесперспективные. Южные моря привлекали комфортом и цивилизацией, но между ними и домом - дикая степь, которую не пройти небольшим отрядом. Никакое воинское искусство не поможет против толпы варваров.
  Оставался север.
  По Нёману в лапы жмуди - путь самоубийц. По Северной Двине? Может быть. И через Новый Город путь тоже неплох. А потом строим корабли и на другой материк, где нет власти лабиринта.
  Мужчины спорили. Женщины молчали. Они скажут своё слово, когда план исхода будет готов. И совершенно не исключено, что обсуждение не придётся начинать с начала.
  
  Дорога до границы со жмудью не запомнилась ничем примечательным. Плыли по реке, потом, по очень большой реке, наверное по Неману, потом верхом до пограничной веси.
  Арат предупредил - даже косой взгляд в сторону местной женщины может обернуться мучительной смертью. Жизнь тут тяжелая и опасная. Выживают только те, кто не боится ни светлых ни тёмных сил и спит с боевым топором в обнимку. Такие же тут и женщины.
  Десятник говорил, что совершенно не уверен в результате схватки с такой особой.
  И ещё было велено не прогонять, если какая-нибудь из этих женщин заявится ночью. У них тут обычай - рожать от лучших воинов. Мужики начали ржать, что ко мне выстроится очередь, но Арат рявкнул так страшно, что все сразу замолкли, осознав серьёзность ситуации.
  Ночью заявились не бабы, а жмудь. В кровавой свалке у изгороди трудно было разобрать, что творится, но потом зажгли факелы и наш десяток вышел в поисках чьей-то смерти, совсем не обязательно чужой.
  Жмудины - прекрасные воины, но каждый сам по себе. Как говорил Арат "умение силу ломит". Удар толпы варваров в наши щиты был страшен, но строй выдержал. Только слегка прогнулся посередине, как и было задумано Аратом. Увлекшийся противник сам не заметил, как оказался окружен с трёх сторон, а потом из лесу выскочил отряд местных и ударил им в спину. Вскоре всё было кончено.
  Победители дружно занялись мародёрством. Я тоже присмотрел себе не плохой кинжал на поясе у старика с пробитой головой. Наверно дядька этих малолеток, которые обычно и ходят в набеги.
  А где малолетки? Рядом тоже лежал старик. На левой руке у него не было пальцев, поэтому щит был просто привязан к ней верёвкой. И вот этот тоже далеко не молод и какой-то худой. Кожа да кости.
  Всё, что я успел, это встать в боевую стойку и прикрыться щитом от ближайших кустов. Слава светлым богам, так поступил не я один. Но стрелы полетели в нас с противоположной стороны. Правда били почти на излёте, что спасло немало жизней. А когда мы развернулись лицом к опасности, за спиной послышался плеск и топот множества ног. Прямо из воды выбегали вражеские воины. Тут уже было не до строя. Бой превратился в свалку вопящих и режущих друг друга людей.
  Мне, почти сразу рассекли щеку и сломали щит. Я тоже убивал и калечил кого и как мог. Когда попытался разжиться щитом у покойника, получил по голове, но вскользь. Дальше ничего не помню, потому что на глаза наплыла розовая пелена и я перестал ощущать что-либо. Люди вокруг меня стали ломаться и падать, как детские игрушки. Через некоторое время я обнаружил вокруг себя пустоту. Бой ещё не закончился, но ко мне боялись приближаться и свои и чужие. Розовая пелена постепенно спала с глаз, но в груди осталось какое-то напряжение, требующее выхода. Очень хотелось что-нибудь сломать или вцепиться в чью-нибудь глотку зубами. Никогда не замечал за собой такого.
  Меня окликнул Арат. Когда я обернулся, он подошел и сунул мне в руки странный предмет, похожий на кубок с крышкой. Из дыры наверху здорово воняло перебродившими ягодами. Поскольку поступил приказ выпить это, я проглотил содержимое сосуда, слегка удивившись обжигающему вкусу жидкости.
  Сразу полегчало. Правда земля встала дыбом и пришлось прилечь. Как я оказался в палатке десятника не помню.
  Ночью проснулся от тычка чем-то острым в горло. Здоровенная молодка в плаще из длинных белокурых волос, в качестве единственного предмета одежды, ухмыляясь заявила, чтобы лежал и не дёргался, а то порежусь.
  Нож я забрал. Деваху повалил на пол и всласть отвёл душу. Куда там купалью. Обмякшее тело женщины завернул в плащ и вынес за порог, а потом упал на войлочный пол палатки и провалился в черное ничто.
  
  
  .................................................................................................................
  
  
  Аль Зад открыл глаза и прислушался. Откуда-то из глубины дворца доносился шум, непозволительный в такое позднее время. Тем боле, что он слышен в королевских покоях.
  Лаола мирно посапывала, свернувшись калачиком. По лицу её бродила мечтательная улыбка, которую бывшему шаху доводилось наблюдать только у детей да влюблённых.
  Поцеловав любимую в щеку, от чего она пробурчала что-то неразборчивое и повернулась на другой бок, аль Зад накрыл её куском ткани, которым обычно укрывался сам, и вышел в тронный зал.
  Стражи на выходе из тронного зала не было. Не оказалось её и на входе. Правда одна стражница обнаружилась, точнее её ноги, торчащие из тёмной ниши в коридоре.
  Аль Зад прислушался. Похоже шум приближается к королевским покоям. Пора будить Леолу.
  Растормошить умаявшуюся за день королеву оказалось не так просто. Её величество мычало, брыкалось и грозило смертной казнью. Пришлось использовать её же водный метод. Не понятно как остался жив. Ножом Леола действительно владела в совершенстве.
  Очнувшееся чудо уставилось на аль Зада круглыми глазами и с облегчением выдохнуло:
  
  - Это ты? Ну, перепугал, чудо моё безмозглое! Лучше ничего не придумал?! Нас же, королев, обычно топят. Потому как пролитие высочайшей крови может наложить проклятие на руку, поднявшую оружие, а так вроде как вода виновата.
  - Стража убита. Во дворце идёт бой. Приближается сюда.
  - Ты каким оружием владеешь, Ша?
  - Почти любым, свет очей моих. Но предпочитаю легкие мечи.
  - Идём. Глянешь у меня в арсенале.
  
  Арсенал королевы полностью соответствовал своему названию. Тут хватило бы оружия на довольно большой отряд. Нашлись и два неплохих дамасских меча. Небольшое различие в весе легко устранилось обдиранием драгоценностей с рукоятей. Заодно улучшился баланс. Кожаный шлем, кольчуга и сапоги из мягкой, но прочной кожи завершили экипировку. Остальные метательные ножи и, к великому сожалению, единственный арбалет, сунул в кожаный мешок.
  Леола оделась похоже, но вместо одного из мечей взяла легкий щит.
  - У тебя золото есть?
  - Немного.
  - Возьми. Мало ли что.
  - Ты думаешь нам придётся бежать.
  - Я пока ничего не думаю. Но надо готовиться к худшему.
  - Тронный зал - лучше любой ловушки. Знали, что строили. Нам надо добраться до развилки коридоров, а там я знаю, где спрятаться.
  - Я иду впереди. Ты сзади. Если скажу лечь на пол - падай.
  - Ты что себе возомнил, луноликий?! Пока ещё я тут королева!
  - Для меня ты не королева, а любимая женщина, за которую я собираюсь отдать жизнь. Если с тобой что-то случиться, я сам себе перережу глотку.
  
  Собравшаяся что-то возразить Леола удивлённо посмотрела на своего мужчину и молча продолжила сборы.
  Дверь, ведущая из коридоров дворца в тронный зал, раскрылась и в проёме показалась огромная колышущаяся масса, как-то виденная аль Задом во время приёма, и гулко прорычала:
  
  - Я вызываю тебя на ритуальный поединок, Леола! Ты не можешь отказаться.
  - Очень даже могу.
  
  Леола вышла вперёд и скрестила руки на груди.
  
  - Во дворце измена. Идёт бой, а ты вместо того, чтобы защищать свою королеву, пытаешься её убить. Тебя не признает совет кланов.
  - Совет кланов сюда меня и прислал. Приступим.
  
  Огромный топор в руках этой образины мог вызвать уважение только у таких же, как она, безмозглых дур. Обойдя Леолу, аль Зад двинулся к выходу, мимоходом вогнав один из мечей в печень главы клана. Когда, где-то за спиной, огромное тело упало на пол, аль Зад уже разобрался с немногочисленной свитой, остолбеневшей от неслыханной наглости и смертоносности какого-то мужчины.
  Надо сказать, что и Леола была изумлена до крайности, но обстоятельства не располагали к длительным переживаниям. Переступив через бывших подданных, она, следом за аль Задом направилась по коридору прочь от тронного зала.
  До пересечения коридоров дворца, представляющее собой довольно большое помещение, добрались без проблем. Проблемы начались именно здесь. Сразу с нескольких сторон выскочили воительницы, окружившие аль Зада и Леолу. Никаких разговоров никто вести не собирался.
   Ненадолго остановив наступательный порыв противника метательными ножами и подстрелив явную главу клана из арбалета, Ша и Леола взялись за мечи.
  Сражаться спина к спине было страшно. Не за себя, а за неё. Не видно, что творится сзади.
  Два лёгких дамасских меча в руках послушно вершили своё дело. После того, как несколько кистей рук и пара выпущенных стрел упали возле моих ног, противники отпрянули назад и появилась возможность обернуться. И вовремя. Еле успел перерубить копьё, нацеленное в горло Леолы.
  Пришлось свалить её на пол, ударив под колени, за что поплатился скользящей раной на правом бедре. Зато выиграл мгновение жизни, дарованное Аллахом для того, чтобы у судьбы появился шанс обратить свой взор в нужную сторону.
  Теперь можно было развернуть танец смерти, надёжно укрывая себя и любимую. Аль Зад понимал, что его тело давно утратило былые навыки, и сил на долго не хватит. Но ничего другого сделать не мог.
  Постепенно пот начал щипать глаза, а красный туман заливать всё вокруг. Бывший глава стражи пустыни взревел, как раненный зверь. Это ещё на какое-то время позволило удержать нападавших, особенно когда кучу конечностей украсила голова одной из воительниц, но выпущенную сзади стрелу он отбить не успел. На рухнувшего на колени аль Зада обрушился град ударов, некоторые из которых отражались с трудом. Потом мир провалился в черное ничто.
  Очнулся аль Зад от того, что голова его в очередной раз ударилась о неровный каменный пол коридора. Кругом было темно и тихо. Только слышалось натужное сопение кого-то, волокущего его за ноги, которые, кстати, были связаны, да шуршание кольчуги, трущейся о пол. Потом опять наступила темнота.
  Следующий раз очнуться удалось в более комфортной обстановке. Аль Зад лежал на жестком ложе, а рядом с ним примостилась Леола, свернувшись калачиком у него под боком. Небольшое помещение освещалось тусклым огоньком светильника. Было прохладно.
  Болела голова и перевязанная шея. Правая рука онемела и с трудом удавалось пошевелить пальцами. Хотелось пить. Но, слава Аллаху, жив и рядом та, за кого готов возносить молитвы до последнего своего часа.
  По-видимому почувствовав, что Ша очнулся, Леола села и потянулась за чем-то в полумраке.
  Пересохших губ коснулся кубок и живительная влага воскресила из мертвых. К сожалению воды было маловато. Леола со вздохом слизнула капельку с края кубка и убрала его куда-то.
  
  - Я думала тебя убили. Тащила, чтобы хоть похоронить по-человечески.
  - Меня не так просто убить, радость моя. Мы, аль Зады, живучие, как собаки.
  - Ты бы поменьше говорил, а то ещё рана на шее откроется.
  - Я не чувствую боли, счастье моё лохматое, так что не страшно. Нам надо уходить?
  Тут, как я понимаю, нет воды и пищи.
  - Еда ещё есть, а вода закончилась. Много ушло, когда раны перевязывала.
  - Ты знаешь куда нам идти?
  - Тут недалеко мой старый схрон, но всё время кто-то ходит по подземельям.
  - А почему нас не добили?
  - Люди Райны прорвались к нам. Сначала тебя несли они. Но потом нас догнали и им пришлось остаться. А я потащила тебя сюда.
  - Надо уходить.
  
  Аль Зад попытался встать, но очень сильно кружилась голова. Пришлось лечь. Вторая попытка тоже оказалась неудачной. А вот на третий раз, слава Аллаху, удалось даже немного пройти по комнате. Правда потом обнаружил себя на полу и рядом совсем не по-королевски причитающую Леолу. Но начало восстановлению боеспособности явно было положено.
  Прижал здоровой рукой Леолу к себе и поцеловал в макушку, от чего та начала реветь навзрыд.
  
  - Ты, свет очей моих, явно задалась целью обеспечить нас водой, чтобы не надо было никуда идти? Не плачь! Я не в первый раз ранен. Бывало и хуже. Тут хоть прохладно, а когда истекаешь кровью в полдень на гребне бархана - это верная дорога в иной мир. Но, как видишь, я утомляю твои прекрасные глаза своей никчемностью. Надеюсь, ты простишь мне эту слабость.
  - Какое ты всё-таки тупое, счастье моё сладкоголосое. Радуйся, что ранен, а то бы врезала тебе, сволочи, чтобы знал, как меня пугать.
  
  Леола уткнулась лицом в грудь аль Зада, от чего начали ныть ушибленные рёбра, и снова заплакала, но уже не так страшно.
   Поплакав и немного успокоившись, она помогла аль Заду добраться до ложа, где ему пришлось провести ещё какое-то время.
   Все попытки встать оказались безуспешными, но обнаружилось, что когда стоишь на четвереньках, голова почти не кружится и можно вполне сносно двигаться по помещению. Неприятно, учитывая недавнее рабское прошлое, но другого выхода просто не было.
  
   По коридору пробирались медленно, прислушиваясь к каждому шороху и внимательно разглядывая всё вокруг. Тем неожиданнее был бросок из ниоткуда человека, одетого с ног до головы во всё черное. Аль зада и Леолу спасло только то, что первый стоял на четвереньках. Противник явно атаковал на звук в слепую.
   Той мгновенной заминки нападавшего, которую, благодаря воле Аллаха, даровала судьба, хватило Леоле для неуловимого движения кинжалом, после которого противник обмяк на полу бесформенной черной массой.
  Больше, до самого схрона, они никого не встретили.
  Вход в тайное убежище загораживал огромный камень, легко отошедший в сторону и ставший на место за спиной беглецов. Леола ударила несколько раз булыжником по каким-то рычагам и блокам, после чего раздался треск и огромная каменная глыба явственно просела вниз.
  
  - Теперь быстро до нас не доберутся.
  - А мы?
  - Есть другие выходы. Я их нашла ещё в детстве. Но все считают, что этот - единственный.
  
   (продолжение в работе)
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"