а хоть бы по литературному, - про иноземцев ничего не скажем, - и решать заблуды по мере их возникновения...
- Я согласен, - кричит.
- Смелый ты русский чел! А теперь представь, что перед тобой бурелом. Представил?
- Да.
- Компас отдай!
- Зачем?
- Отдай, кому тебе говорю!
"Изумительны путешествия без компаса", - утверждают волонтёрши , - они такие душки!
Часть 1. КРОКАДАЙЛ ИЗ МОЙДОДЫРА
РУС ЛУЛ
"...Словосочетание "отправиться в путешествие" ничего не значит, ведь в жизни нет ничего, кроме путешествия, путешествия в путешествии, и что смерть - это не последний путь, а начало нового пути, и никто не знает, куда ведёт этот путь и откуда, но всё равно - bon voyage! "
Генри Миллер
Началло
2010 год.
Русу Лулу не повезло: пристал Некто репьём. Оказалось: графоман.
Сказал, что патриот, и что вышел из интелекции, кая то есть, десная ли, шуяя ли, дык в четырях коленьях, и снегу, и граду, и мразу назло, как гроздь банана из дворца Кукуева во французском стекле, от товарища Потёмкина - царицыного друга.
Ладно, молодец, что сознался. Плюс полбалла графоману. А за то, что патриот - минус три.
Рус Лул не верит в википедийный патриотизм. Ибо народ - это такая редкость, как он сам. Правильный патриотизм можно рассчитать математически и начать загибать пальцы с него. А то'лпы вокруг него - это быдло, их место на банан-картофельных плантациях новых русских бар, демократов то бишь. Запишите к себе Руса Лула, он вам конституцию состряпает "будь здоров". За триллиончик всего.
Итого: два с половиной балла.
Такого Некту бортануть - что сморкнуться: здоровее будешь.
- Гражда'не баре! Посмотрите фасад этого Некты! Мама ро'дная! Не джинсы - лохмотья. Заношены. Дыры на бёдрах. Ниже колен. Из дыр нитки. Выглядит, несомненно, красочно. Объект скетчинга. В Техасе позавидуют. Шарм специфичный, а ля:
Весёлый пёс скроил штаны
Ковбою, бедному причём.
Нект говорит: "сам сделал, жалко было выбрасывать... штаны, мягкие и по фигуре..."
- Фигуру-то в каком зеркале разглядел? - думает Лул.
Ноги тоненькие у Некты. Пузо мещанское, ручонки с детства гантелей не видели, как в армии не рассыпался - не известно.
Бюргер такой... обветшалый.
Под мостом теплотрасса. Теплотрасса наземная, ремонтируют каждой зимой. Имеется участок-футляр. Тёплый, само собой. В футляре то мастер, то сторож, то Нект со снастями. Ключ по блату. Сторож по бабам -- Нект на рыбалку. Просверлит прорубей парочку-другую-третью, поставит перемёт, донки на щучку, на окунишек, и в футляр. Утром улов. Соломоша, Машка, Филейка довольны: нектины котейки любят рыбку.
Русалки угадэйские посещают Некту в его зимней даче: Дашкен и Жульхен.
Их джорские подружки заглядывают: Мыша и Маленькая Щёлочка. Пиво, покурить, любофь. Заходите и вы.
В июле - на Острофф. Палатка и матрас. Удобства от ИКЕА.
Летние гости: Дашкен и Жульхен. С ними Мыша и Маленькая Щёлочка. Костёр, пиво, любофь. Травка с собой. Главное милым девочкам - не переборщить.
Сам Нект дерьмецо не употребляет, и никому не советует; разве что прикинул пару раз: чтобы пощупать. Ощущения, как говорится, достать.
И чтобы, при случае, описывать неполживо: солженицынски убойно: отточиями в глаз и на запятых развешать заядлых непослушников, двоечников тож.
А майки у него, честно сказать, вонючие.
А кому охота в тазике стирать, ну? Как Лул его понимает! Сам дитё советских трущоб! В младенчестве барак, дале школа деревянная, лестница одномаршевая. Нянька была - пьяница молодая, на лавочке оставит малыша Лула, а сама... тут глагол нехороший... на этажи, к студентам на практику. Могли утащить Лула цыгане, и не было б тогда нектиных книжек, а был бы ещё один конокрад или торгаш наркоцкий, но как-то обошлось...
Маек у Некты десять тысяч, штанов просто десять, пиджаков восемь, есть из плюша, есть с вельвета, утюга нет, рубахи мятые .
На одной маечке - красной, спереди герб СССР; краска облупилась, буквы струпьями висят.
На второй чёрной, драной от плеча до плеча и от шеи вниз, надпись "Vodka connects people".
На третьей, на белой, спереди щеглы на лыжах, на спине надпись: "Фуй-Шуй". Мат, наверное.
Показывать спину Нект не стал, жилетик не снимал, просто похвастался... шуем этим фуем. Мол, реклама это... живая... романа его. Аниматор, мать его!
Понятно, видали мы такие романы... с Пенисами в главгероях.
Тут, братцы кролики, свободы слова недостаточно, тут особое умение нужно... фаллосы с натуры писать... Тут наивный графоман не справится: тут интеллект нужен, наблюдательность и... смазливая партнёрша, само собой. Типа... ну, допустим, как Гвен Стефани, в молодости, конечно, и без резиновых губищ. От них тошнит не только писателей, но и русский народ.
Жилетик есть у Некты забавный. Типа охотничий, семнадцать карманов - считали на спор. Написано: "Коламбия". Какая нахрен коламбия! Пикчерс что ли? Жилетик тот, штаны и кроссовки где только не бывали: двадцать пять стран! Спина жилетика изодрана: говорит: "когтями". А есть штаны, так те из Байлинга, совсем новые. Покупал лично, с примеркой. В них десять карманов. Полисменские.
Спрашивает Лул: "А что, и в Париже приходилось?"
- Ну да, - ответили ему, - бывал. Во второй части.
Намекает: принесёт, мол, попозже... продолжение типа. Врёт гад!
Бородища его не стрижена, пегая. Причесон - сталагмитами сосальными, не то чтобы дреды, но в разные стороны. На Бо Джо смахивает . Почти белая башка у Некты. А на почти белой башке в районе мозжечка чёрный клок. На ногах кроссовки с ремешками, когда-то белого цвета, растоптанные донельзя. Говорит: "Шанхай, Париж и Стамбул ими топтал"... Вояджер, идри его в телегу!
О "читатлях", завязке и экспозиции
В коляску, в завязку. Рыдван, котлован.
Тыры и Пыры, Леви-а-Фан.
Катень энд Фалк, заблюдник, донос.
Кривдень и кляузень, жутень, понос.
Невер Полозков
Идрить твою мать: Д запуклился. Белый-прибелый. Как у нашего Б, но пованивает К. Ну вы знаете К: где К, там всякие пакостные синонимы жандобят. Но, эта крикливая хухря и фигля из либероидного племени не наша героиня.
Во! Пол определился. И слава богу. Если бы нужен был тут прототип для антагониста, то К - идеальный вариант.
К занимает тёмную часть нашего интернационального небосвода, завязла в народных ушах и прорывается в коллективный мозг. Гнать её надо. Даже не обязательно из страны, или из Инета, главное - изгнать из собственной головы. Честно. Чтобы не пачкаться снаружи и не засорять извилины.
Но хотел я вообще-то сообщить о завязке, которая как бы полагается при всяком культурном письме. Итак, итожим завязку, которая. Впрочем...
Впрочем! Какая, нафиг, это завязка?
Читаем... нет, не Б и даже не умничку Бахтина, а тупую В -Вики по фамилии Педия. Грузинка чтоль? А красивая.
И видим, что ошибочка получилась. А всё потому...
А потому, что, дальше начитав примерно с треть книги, вы сами поймёте.
А пока что увильну так: "Извините. Грамотея чёрт попутал".
Это, голубчики, по академическим правилам, взятым у тупой Вики, называется экспозицией. То есть вступленьице перед завязкой, которую (скажу по секрету) никто и не собирается вам демонстрировать, ибо я, то есть мы , отнюдь не собирались корчить из себя писателей, чтобы потом дурниной орать: "А купите у нас книжку, мы же для вас старалися". И так далее.
Никто для вас по настоящему с болью и кровью (а то: не инсульт, не диарея, ни записки сумасбродного из шестой палаты) не старался - ни Нект, ни я. Хоть писалось и ремиксовалось это не совсем в стол, а как бы в расчёте на оказию.
Так-так-так, что, блин, за оказия такая вырулила? На нашу ровную пока что проезжую часть? Местами похожую на Млечный Путь... здорово завернули мы с Нектой, да?
А тоже всё просто: попадётся на глаза эта млечно-звёздная писанина читатлю - полистает читатль. Не покатит - бросит книжку нахрен - никто из указаннных двух лиц, в некоторой степени соавторов, не обидится. Приглянется хоть чуть-чуть читатлю - поставит читатль её на полку. Не поймёт ни хрена читатль, но отложит впрок - тоже зашибон: повзрослеет - сделает читатль ещё попытку. И так далее. Не покатит вообще - останется внучатам по наследству - тоже вариант.
В общем, читатль, экспозиция в литературе (говённой или гениальной, что в принципе одно и то же... по мощи, но с противоположными знаками) это такой эскиз дислокации вражеских сил (протагонист против антагониста) на клочке бумаги (картона, клеёнки в баре, рядом арсенал, есть пулемёт, готовность номер один) перед большим событием - дракой, ограблением банка, подрывом АЭС, убийством кошки повешением с пытками, тореадора методом быка, и всякого другого срама, уж не знаем о чём у вас в книге пойдёт речь.
Знаем зато - чем закончится.
Ничем, вот чем.
Мир от вашей-нашей писанины не перевернётся.
Писатель, читатель, читатль ли - это пылинки.
Пыль в торнадо - вот сила.
Попробуй завертеть пылинки в такое страшное чудо!
Хрен тебе.
Но ты пишешь. Имеешь, гад, право... мутить. Мутить из ничего нечто. Художник, бля. "Я так вижу...", мол. Демократ, бля. Наслушался ерунды. Плыви отсель!
Но! Если, вспомнив о серьёзности, говорить о подлинном художественном, а не о подобии его, то плыть к этому "ничему" надо медленно, и при этом быстро (неужто бывает так?), расплывчато, намёками. Чтобы и умно было - с загадочным, типа детектив щас расстелют, и не казалось, будто совсем в пустыне происходит. И никаких манер! Не надо корчить из себя классика, если ты не классик, а дяденька, или дедушка, или пёс смердячий, наученный человеческой грамоте.
Ни на кого не походить, кроме как на самого себя!
И поменьше деконструктивизма. Ещё меньше Дериды и Р.Барта. Сам ты от природы деструкт, каких поискать.
И вот, всё. Достаточно советов. Пиши от души. Пиши быстро. Не башкой, а пальчиками. Пальчики лучше башки знают.
Остальное читатели сами дорисуют. Так даже лучше, когда каждому по загадке, притом по уму его (сколько у вас айкью, ну?).
Ибо: одним реализм подавай, другим - абстракцию: а под каждого не подстроиться. Вот так-то, братцы читатли.
Так что, бро, читая книгу или то, что ей называется, нарисуйте что-нибудь в воображении и вперёд. А по ходу дела уточнится, так как графоманы с писателями нет-нет, да, увлекшись, выбалтывают детали из своей таинственной картинки, которая у них в голове. Сбрякнут чего сгоряча и даже не заметят.
А тут вы.
И вам от вашего шевеления ума, называемого внимательностью, или дотошным чтением, то есть не пропуская ни слова, ловя смысл в каждой запятой, в каждом восклицательном знаке - отчего, бля, почему так громко?
Удивляясь тройным отточиям в одном предложении: за что нас так? Дивясь неизвестному вам архаизму и прочим неоговнизмом, вдруг подпрыгните до потолка, так вам станет приятно: вы будто Кнорозов и расшифровали майянские каракули.
А если другими словами, то вы раскусили этого спесивого графоманишку, который свою писанину - какого хрена! свою болтовню на бумажном языке! - называет музыкой, и даже симфоджазом, вот идиот.
После этого вы переквалифицируетесь. Так, к обидному званию читатль вернётся выщербленная буква "е", и термин из насмешки обретёт естественное значение без выпендрозов и заумничанья. А псевдописатель автоматом станет писатлем. Подчёркиваем специально для вас эту мысль.
Пусть его величество утрётся. Пусть его величество посетит уныние - такое доброе, такое оздоровляющее.
Но, чу! Собственно, он не против, кажется. Вот дела!
Тогда поступите так: сыграйте мировую, продолжайте читать и играть в читатля. Но теперь это будет просто маска, а не суть.
После такой (на самом деле победной) манипуляции читать становится легко и беззаботно. Вы становитесь рыбаком, а графоман - рыбой. Можете его - башкой о коленку, а захотите - отпу'стите.
Неалла
Раньше Лул такого рода писак не пускал даже на порог. А ходили пачками. А тут, чёрт побери, всё наперекосяк.
Короче гря, этот Нект-мэн авантажного поведения нашёл тётю-спонсора. Нашёл, грит, в Москве: Гарри-цыган один помог. Небедная художница. Вроде Аллы Пу, но не она. Назовём её Неаллой.
Эта Неалла книжку его первую - фоллиантного вида - не только щуппалла , но и читталла: пять сантимов толлщины, цветная, в коробке, обрезы, увы, позоллотить не успелли, а просилла, ну и лладно, спасибо за подарок. Ржала много. До усерьки.
Про "чокнутых русских" это книжное изделие былло.
Понравилось либералке Неалле содержание, фабула, язык: джазец такой: саксофон с гармошкой. Русских она не очень-то, а чокнутых обожает. И на протесты ходит. С удовольствием. И с фляжкой в корсете, если зима.
- Хочу, - сказалла Некту, - вас иметь - в тиражном виде. Заведу на вас отдельную поллку. - Пишите, молл, больше. - Но, дружище, подчерните паллитру (палитру, значит, художественную). Видели Квадрат Малевича? Вот, вроде того чтобы. А то больно у вас как-то сахарно выглядит. Говнеца добавьте. Станет ваше творчество шедевром. Есть "сажа газовая" в ллитературе-с?
- Придумаем, - сказал ей Нект.
А Неалла: "Ихние демократы с издателями, любят, - мол, - чёрненькое о родине". - А что в Шенгене, так то наоборот - зеллёненькое, эколлогичное - с саллатным оттенком, как в хаусе у гроссмуттерин её, что в Муннихе живёт. Изумрудненько можно, или в розовых тонах, чтобы отдавало фламинго... - И будет тогда, молл, у них с Нектом рококоз с любовью.
И разбогатеет Неалла дополнительно к ейной яхте, что на приколе в Москау-ривер напротив Кремлина.
- Как напишешь, - сказала Неалла, - покажи. В напечатанном виде. Пробник. В мягкой обложке. А5. Формат такой. Вот те... вот сколько те надо?"
Не знал Нект сколько.
Но выклянчил, вот же хрен, - каким, цiкаво, местом убеждал?
На редакционную правку, говорит, чтобы. На правильную критику. На тираж и, вы не поверите, на маркетинг. Не то чтобы на рекламу, она, мол, не баба Крёзина, а яхта, мол, в ней семь этажей, требует ремонта и топлива, а Эмэмэй её подсдулся.
По печени Эмэмэю шмякнули в Гаване - едва выжил. Почки подрезали в Шарите, у него там блат, заодно две трети желудка - студиозус решил на Эмэмэе поупражняться, а спросить у Эмэмэя разрешения забыл. Или не хотел: под наркозом Эмэмэй всё равно ничего не почувствует, а ежели очнётся и спросит "а в чём, собственно дело: жую огурец, а он обратно вываливается", то ему скажут: "так надо было, господин боец: желудок ваш был с чёрным фингалом".
Кокцы Эмэмэя, через пару лет, отрезали воины "Plata o plomo" . Так что стал Эмэмэй как мужик "ни то ни сё".
А у Неаллы стало не гладко с прибылью. И надо было поменять бизнес.
А тут Нект подвернулся, и вновь забрезжило в туннелле неаллином. Ясным солнышком стал заглядывать в неаллин туннелль нектин электрический молот на шарикоподшипниках.
Но, чтобы Нект не особо-то поэтому. Но, на всё такое, и чтобы по магазинам раздавать, и в ресторанах чтобы хвалиться перед официантами, на это Неалла даст:
- Сколько надо?
И снова "не знаю", снова "сколько дашь, то и ладно, то есть зашибон".
Словом, бабло было на всё, кроме рекламы.
А Нект он скромный.
***
И нахрен Некту пиар: "Книжка и так хороша, - заявил Нект, подмигнув Лулу, - как одна дивчина, знаете же, звать Олесей, или как её там... ну, из "Ночи под рождеством", которая... которая..."
- Под рождество, - поправил Рус Лул, - под Диканькой, звать Оксанкой, а сколько даёте авансу из этого "на всё"?
- Аванса даю поллимона, надеюсь впишемся, - сказал Нект.
- О еврах говорим?
- Обижаете, сударь.
Роялти автор не просит: ему важней де бумажный вал.
Кхе. Какой приятный пассаж. Как тут не клюнуть... без роялти-то? И шеф печатных дел натурально, а, главное, моментально - в этот же день, клюнул.
Из этих денег Лулу хватало не только на ремонт черепичной крыши и титановую дверь фирмы "Boeing", но даже на манто из викуньи, для Ритки-фаворитки. Она намекала.
***
Клюнуть-то Лул клюнул, но при внимательном рассмотрении оказалось, что его натурально подставили. Обещали, правда устно: будет недлинно. Хрена, батя, - принесли "Войну и мир", вставленную между страниц "Rough Guides" - не меньше. А договор уже подписан.
- Чёрт!
Но это ещё не все беды Руса Лула.
Первое,
что подумал Рус Лул о качестве литературы этого Некты, когда пролистал книгу: "Дерьмо несусветное!"
- Аргу'менты? - спросила Ритка. С охами и ахами. Она под Лулом. У них по расписанию "офисная домашка" и "куни".
- Дьяпа-жаллстья, - ответил Лул русским чмоком с французским присвистом, - трьи-и-и ихь бинъ.
Чтобы не затруднять Лула, потому как он страшно занят, мы набрали в компе перечисленное Лулом книжкино дерьмо сами.
Показываем все три пункта:
1. Главных героев по пальцам пересчитать. Попутных персонажей - десятки. Левых - сотни. В голове мутится, в глазах зеленеет - от пьющей внутрикнижной массовки и ссущих, sorry, на каждом книжном, sorry, перекрёстке героев.
2. Герои то и дело меняются именами. Некоторые претенденты на героизм вообще безымянны.
3. Проживают одновременно в нескольких местах, могут в разных веках. Сплошные попаданцы какие-то.
- И это всё? - спросила Ритка, подняв брови. Она удивилась ничтожному количеству минусов.
"Ты не понимешь", - сказал Лул.
Москаляки и хохлы
Политику Лул в тексте удалил - 45 примерно строк: время, говорит, больно не подходяще. Но название оставил.
- Гоголь-Моголь, млядь! От него пошло', - так слегка нецензурно, претенциозно, и по старинке выразился Рус Лул, стряхивая с конца остатки коктейля.
- Да, конечно, ни Тараска, ни Леся не виноваты. "А ты, гад, мне в ноздрю напрыскал", - сказала Ритка, - будешь щас отчитываться.
И пошла за хлыстом.
***
Интересно нам, а какой издатель национальности? Автор этот нюанс умалчивает. А мы знаем: Рус, да ещё Лул, не может быть иностранцем. Наш он, родимый.
А нашему автору, который по-прежнему Нект, пофиг. И на национальность, и на политику, и на империализм - в упор невидимый либер... суффиксы подберите по вкусу - их для смеху и правды стали звать "либерастами" (поделом или ошибочно?!), и на демократию в капитализме.
Более того, он отстаивает право материализма блуждать в виде призрака не по Европе, а вообще по всем семи кармам, включая три "А" - Азию, Африку и Австралию.
Граждане! А хотя бы кто количество карм сосчитал, ну, по-настоящему? Откуда вообще взялись кармы на нашей родине?
А и ничего ему: упёрся Нект как бык и тычет в издателя Лула денежной массой. Капиталист неумытый!
Второе
издательское негодование:
Русу Лулу обещали: почистят ненорматив.
Промашка опять: после пол/тыщи якобы правок, так называемый "роман" во второй версии ещё гуще зарос чертополохом, или, мягко говоря, пустопорожней болтовнёй с антилитературной лексикой в междурядье.
А, если говорить по-уличному, то он почти насквозь, за редкими островками безопасности, усыпан низкомолекулярным, матом и бытовым свинством - под видом народной прозы. Козёл!
- Мать мою издателя! Клянусь Оортом! Ты бабу сметаной своей корми!!! - крикнул Лул, глядя в зеркальный потолок. А там задница Риткина в обтяжку, хлыст туда-сюда и другая правда жизни.
Истина на потолке нарисовалась:
У Некты в текстах нет ни описаний природы, ни раскладки интерьера, ну хотя бы такого:
"На дверях у Лула рекламации, в окне слово из трёх букв, на шторах иски булавками приколоты. Портрет жены в молодости и дипломы - в одном ряду на парадной стенке".
- Становись в карачун, - скомандовала Ритка, - нехрен в небеса пялиться. Описания твои говно. Без их лучше.
***
Тут цитата нужна. Нашли.
"Будто вторглась свинявая чушь на прекрасную землю Европы вместе с заблудшими, издревле немытыми азиатскими всадниками, мотающимися на понурых, покрытых степной пылью лошадёнках. Отстали они от основной Орды по причине беспробудного пьянства".
- А зачем отсталых научили грамоте? - размышляет Лул. - Правильно Оскарыч говорит - грамотным быдлом, де, управлять дюже плохо.
Да уж, старик Рабле удавился б собственным жабо, если бы ему удалось прочесть ужасное произведение Некты - "чёрт знает о чём". В нём наплевательским мимоходом втоптали в грязь целый жанр, взлелеянный и отточенный гениальными сатириками, подъюбочными шалопутами, живописными убийцами, первейшими плутами и извращенцами средневековья.
В третьей
редакции к русским сорнякам и свежему авгиеву навозу добавился иностранный каннабис , порнуха, половые фантазии любвеобильных мачо - кабыгероев, фонтанирующих: в уме, блинЪ! - перезрелым семенем.
- Вот этого-то добра маловато, - решил Рус Лул. Он большой знаток сексуальной индустриализации на Руси. Секс в уме?! - это, инде, что-то новенькое... Но дряннее некуда. Хуже онона! - Может, подсказать Некту?
Проявился вовсю дешёвый и неполноценный, если говорить о чистоте жанра, хоррор.
- Хоррор это в западной транскрипции хоррошос, - говорит Габриэль наш Гарсиа, - как героин против гнилых листьев коки.
- Дешёвый хоррошос ни читатлю, ни писатлю ни к чему, - говорит Гарсиласо инка наш де ла Вега, - понижает ставки, повышает кюнст-поп-масс, абер деградиренс литературас.
Некту плевать на эти соображения, ибос он их ноус читатос дажес (ni siquiera los leyó).
Обнаружились слабо аргументированные политические демарши, в которых любовь к человечеству пересекается с исторической неприязнью к отдельным народам, уж, не говоря о великих чинах мира сего, кому уготована судьбою перемывка косточек. После смерти, конечно. Когда "до", то "мало ли что". И нет против того негатива чудодейственного лекарства.
- Зачем порнолитературе политика? - удивляется Лул. - Так всех покупателей распугаем.
Был бы рядом Нект, он бы сказал Лулу, что у него тревелиана от "много тревелеров в одном", а вовсе не порно. А порно там нет ни на грамм. Там любовь. К Родине и к порядочным девушкам.
Будто затеялось общение с усопшими из потусторонней сферы.
Но, этой гадости Лул не обнаружил.
- Может, дать Ритке проштудировать. Она мастер на эти дела. А если есть, то велю вычеркнуть нахрен.
Засиял, обласканный писателем, прочий бытовой мусор, характеризующий тренды современной литературы.
- Видать, Нект не совсем конченный. Есть у него зачатки цивилизации: цивилизация нынче на перепутье: в сторону новых ценностей и свежих правил. А какие ценности в почёте, и что за новые правила, Лул в курсе, и даже пользуется этим в бизнесе.
Уважаемый господин Еевин, есть такой крендель, - тёмный генератор модных литератур, словесный эквилибр и факир-испытатель читательского долготерпения, - позицию издателя Руса Лула поддержит, ибо он тот самый тренд и возглавляет.
Согласился бы и наш издатель Рус Лул с наличием тренда в романе Некты, если бы:
В четвёртой редакции
с неба не свалилась бы не обеспеченная дотошными алиби, прерывистая и по-сказочному правдоподобная детективная линия.
Но: четвёртой редакцией - ёшкин же кот! - дело не ограничилось:
Обнаружилась пятая.
Она вообще конченная. Вся! Плюс восемнадцать! Напрочь! Вот смотрите сами...
КАК БИМА НЕ УДАЛОСЬ ПОГУБИТЬ
"Три часа ночи, тишина, вдруг - звонок в дверь... Открываю... Бли-и-ин! На лестничной площадке стоят хомячок, небольшой такой жираф и здоровенный синий попугай. И хомячок мне говорит - "К нам поступила информация, что здесь злоупотребляют галлюциногенами!"
Д.Ч.
1.
Идею с тайным подсыпанием в трубку хитрой травы подкинул Малёха Ксаныч в пригородном мотеле "Развесёлые подружки", что на М7 за Казанью. Он убедил отца, во-первых, что не резон было просто так, то есть без прощального кайфа, уничтожать его личную (проплаченную, правда, отцом), дурь.
А второе что считал Малёха (ну и фашист!), это то, что край как нужно было нейтрализовать Порфирия Сергеевича на время перехода границы.
- Зачем? - заинтересовался папа.
- Затем. С учётом трансцендентности пункта первого.
Ксан Иваныч вздёрнул брови и рот приоткрыл: вот те и сынок, вот те и недоучка!