Родился в 1950 году в городе Новочеркасске, в семье офицера-фронтовика. Большое влияние на меня оказал дед (отец моего отца), о котором я с детских лет знал, что он бывший белогвардейский офицер.
Окончил Ростовский университет, по специальности "филология". Некоторое время работал учителем, но потом отошёл от этого и занялся журналистикою и литературным трудом.
После смерти жены в 2006 году, женился вторично и сейчас воспитываю своего двухлетнего
Эта история, которую я адресую в основном юношеству, а также тем взрослым, которые ещё не совсем состарились, и не впали в чрезмерное глубокомыслие, произошла на другой планете, а вовсе не у нас. И даже - и не в нашей галактике! Все сходства с земными реалиями случайны и объясняются очень просто: поскольку Вселенная бесконечна, то в ней может иметь место бесчисленное количество различных цивилизаций, некоторые из которых будут до мельчайших деталей повторять всё то, что есть на Земле, а некоторые будут иметь небольшие отличия - а именно такой случай и описывается здесь
Эта история, написанная в эпоху Перестройки, странным образом пришлась не по душе нашим литературным перестройщикам. Они все дружно, в один голос заклеймили меня и мою повесть позором. Причём основания для такого, как говорил кот Бегемот, резкого отношения были все как на подбор одно удивительнее другого. Например: городская тюрьма не могла находиться на улице имени Фёдора Михайловича Достоевского, точно так же, как и гарнизонная гауптвахта не могла располагаться на улице имени Чернышевского. Поскольку таких глубокомысленных и многозначительных совпадений в реальной жизни быть не может, то, стало быть, сюжет грешит условностью и схематизмом. То, что один из отрицательных героев повести еврей, - это, естественно, антисемитизм. То, что у одного из персонажей повести мать оказалась на Западе потому, что вышла замуж за американца, - явное недоразумение: автор просто не знал или забыл, что в описываемое время браки между советскими гражданами и представителями капиталистических держав были запрещены... Разумеется, всё это чушь, которую я, автор, отметаю с презрением и гадливостью. В моей повести - всё правда. Всё было ровно так, как я описал, и мне ли, автору, не знать об этом. Да ведь и подразумевалось-то на самом деле что-то совсем-совсем другое, а не то, в чём меня упрекали вслух. Что-то очень важное для придирающихся - вот только я так и не понял что. Да и понимать не хочу. Тогда же моя повесть получила одобрение от Знаменитого Литовца. Он сказал, что повесть произвела на него сильное впечатление, а на насмешки призвал не обращать внимания. Помочь он мне так и не смог, хотя и пытался. Его как раз самого тогда травили: отлучили от всех без исключения постов союзного значения и велели сидеть в своей Литве и не рыпаться. На долгие годы я отложил свою повесть в ящик письменного стола и совсем забыл о ней. И вот только теперь вспомнил. Как бы там ни было, а именно Знаменитому Литовцу я и посвящаю свою "Гауптвахту".
Немецкий писатель Генрих Манн умер в тот самый день, когда я родился - 12-го марта 1950-го года. У него есть прекрасный и весёлый роман о преподавателе латыни и древнегреческого - роман написан, как я понимаю, в знак протеста против рассказа Чехова ·Человек в футляреЋ. Я присоединяюсь к его протесту и пишу историю о Латинисте, который совсем не похож на чеховскую карикатуру...
Это роман-притча, в котором рассказывается о единственной в своём роде катастрофе советской атомной подводной лодки. Ситуация, в которую попали те подводники, означала, что спастись совершенно невозможно - никто и никогда в мире - ни до этого случая, ни после него - из такого положения живым не выходил. А они свершили чудо и почти все вышли... Не сомневаюсь, что и Россия спасётся точно так же.
Это история о том, как беженец из горячей точки Кавказа попал в Россию и пытался прижиться в ней. Ничего антикавказского там нет, но и особых восторгов по поводу Кавказа и нравственного облика его сыновей - вы там тоже не найдёте.
Пьеса с фантастическим сюжетом, в жанре, который бы я назвал так: трагифарс. Хотя кто-то мог бы и возразить, что это комедия - спорить не буду. Главное действующее лицо пьесы - это я сам. Мне примерно около 35 лет, я живу в погибающем Советском Союзе, пытаюсь осмыслить русскую историю, а пока я это делаю, со мною или вокруг меня происходят удивительные истории...