Положенцев Владимир Николаевич
Спасти Рюрика

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Путешествие членов астрономического клуба "Желтый карлик" в несколько эпох. Историко-приключенческая, фантастическая повесть с участием красных комиссаров, барона Врангеля и первого новгородского князя Рюрика..."Откуда есть пошла русская земля", кем были в действительности руси, где спрятана библиотека Ивана Грозного, кто и как планировал убить генерала Врангеля в Турции...Обо всем этом в повести "Спасти Рюрика".
  
  
  Спасти Рюрика
  
  Часть I
  
  Пояс Златовласки
  
  Заседание клуба любителей астрономии 'Желтый карлик' проходило в актовом зале бывшей ткацкой фабрики. Ежемесячное мероприятие было в полном разгаре. Ожидали приезда представителя Роскосмоса, что придавало собранию особую значимость. Доклад о влиянии НЛО на земную цивилизацию заканчивал известный уфолог Даниил Пантелеймонович Закамский. Он же отставной прапорщик войск ПВО.
  -Поэтому,- тыкал он шариковой ручкой в мелкие, но обширные схемы на ватмане, прикрепленном к трибуне,- можно с уверенностью сказать, что метеороид в окрестностях Челябинска был сбит кораблем пришельцев из созвездия Тау Кита.
  Любители загудели, начали бурно переговариваться. Златовласая и довольно привлекательная, несмотря на возраст, председательница клуба Вера Игнатьевна Крупицина, бывшая когда-то парторгом этого ковроткацкого предприятия, ударила карандашом по графину:
  -Если у кого-то есть вопросы, просьба оформлять свои мысли конструктивно.
  -Чем же сбивали?- недоверчиво вскинул руку пожилой студент института пищевой промышленности Слава Янсон. - Атомной ракетой, лазерным лучом или антигравитационной пушкой?
  -Напрасно иронизируете, молодой человек,- обиделся докладчик.- При весе суперболида приблизительно в 80 тысяч тонн и скорости 30 километров в секунду, мощность взрыва в атмосфере составила 1,2 мегатонны в тротиловом эквиваленте. Используя эмпирическую формулу,- нервно постучал Закамский чернильными костяшками пальцев по схеме, -где t- период сигнала с максимальной амплитудой, мы приходим к выводу, что взрыв должен был бы быть как минимум в полтора раза слабее. Откуда же взялась дополнительная энергия? Только от постороннего воздействия на объект. Именно поэтому в тот день 15-го февраля очевидцы наблюдали под Чебаркулем, а также над территорией Казахстана несколько неопознанных летающих объектов.
  -Предположим,- не отступал Янсон.- Но с чего вы взяли, что корабль прибыл из Тау Кита?
  ' Из того, что спутники Юпитера и Сатурна вращаются синхронно',- съязвил кто-то на галерке.
  -Напрасно иронизируете,- повторил докладчик, видимо, часто используемую фразу.- Откуда же еще? Альфа Центавра Б, конечно, к нам ближе, всего-то четыре с половиной световых года. У двойной звезды есть планеты земного типа, но они находятся в адских условиях. Пять же спутников Тау Кита прекрасно себя чувствуют в поясе Златовласки. То есть, в так называемой живой, благоприятной для жизни зоне.
  -Ну, это еще не доказательство,- разочарованно махнул рукой студент.
  -А оружие,- разошелся не на шутку Закамский,- могло быть и антигравитационным. Да. На основе темной энергии.
  В зале уже никто не шумел, но председательница на всякий случай вновь позвенела по графину, окидывая суровым взглядом разношерстную публику:
  -Кто еще желает? Нет желающих. Спасибо, господин, Закамский. Я думаю, наука еще разберется, кто взорвал Чебаркульский метеорит. Теперь давайте перейдем к теме астероидной и кометной угрозы из облака Оорта.
  -Подождите,- поднялся высокий молодой мужчина со второго ряда с краю.- Я хотел бы кое-что уточнить. Для чего вообще пришельцам нужно прилетать к нам на механических, я хотел сказать, материальных аппаратах?
  С удовольствием приняв очередной вызов, Закамский зажал у живота указку, словно нормандскую пику. Окинул взглядом блондина с непослушными волосами, твердым подбородком и ироничными глазами. Этот так просто не отлипнет.
  Даниил Пантелеймонович изобразил на своем остроугольном лице цвета марсианской пустыни саркастическую улыбку, вывернул по-птичьи голову, блеснул мощными, как телескопы, очками:
  -Не понял вопроса.
  -Все вы поняли,- выбрался в проход между рядами мужчина. Примял рукой упругие волосы, но они тут же приняли прежнюю форму.
  -У нас принято представляться,- грозно вскинула брови Крупицина и отчаянно высморкалась. Она была простужена и мечтала о шерстяных носках и стакане горячего молока с медом.
  -Александр Гринвич, врач. Уролог.
  В зале раздались смешки. 'Адресом не ошибся?'
  -Для тех, кто не расслышал. Чтобы преодолеть межзвездное пространство, цивилизация должна находиться на очень высоком уровне развития.
  -Бесспорно,- кивнул докладчик, напряженно ожидая подвоха.
  -Допустим, что жителям одной из планет Тау Кита удалось создать околосветовые или даже сверхсветовые технологии для звездолетов. Но если это так, их цивилизация давно живет в виртуальном мире. Даже нам, чтобы узнать, что происходит, например, в Австралии, не обязательно туда лететь. Для этого есть Интернет.
  -Вы хотите сказать...
  -Именно. Если бы у них появилось желание нам помочь, они сделали бы это на расстоянии. Им незачем перемещаться в пространстве на титановых консервных банках с антигравитационными, или какими-то еще, двигателями. Мы бы их просто не увидели. Они давно уже виобры.
  -Кто?
  -Виртуальные образы. То есть, все разговоры о НЛО просто чушь. Соответственно и ваш доклад полная ерунда.
  -Позвольте,- взвился Закамский,- но тысячи, десятки тысяч очевидцев видели и продолжают повсеместно наблюдать неопознанные летающие объекты. Против этого факта не попрешь!
  -Ионосферные явления,- не отрывал прямого взгляда синих глаз от уфолога молодой мужчина. - Два варианта. Либо цивилизации в нашей галактике начали развиваться в одно и то же время и у них, как и у нас, нет еще возможности перемещаться от звезды к звезде, либо они ушли в своем развитии так далеко, что, повторяю, живут в виртуальном мире.
  -Вы сказали об Австралии,- взял указку уже как саблю уфолог,- но через интернет ничего нельзя изменить на этом материке. Попробуйте хотя бы прекратить дождь.
  -Пока нельзя. Когда над континентами появятся специальные ретрансляторы с силовыми установками, реально будет все. В том числе, сшибать метеориты. Хотя это глупость, уничтожать их в атмосфере. Астероиды и кометы нужно ликвидировать на дальних подступах к планете. Вы же прекрасно это знаете. Не исключено, что когда-то пришельцы были у нас и сделали ретранслятором Луну. Но не факт, что именно они сбили небесного странника под Челябинском. Метеороид рванул под действием атмосферы.
  -По-вашему получается, что вся разумная вселенная - виртуальный мир? Живет в компьютерном пространстве? А люди тогда что? Для чего?- поджал капризные губы Закамский.
  -Жизнь зарождается в материальной среде, на планетах. Развивается, а потом цивилизация присоединяется к общему виртуальному миру. Или галактики или всей вселенной в целом, не знаю. Люди уже прикоснулись к вирталу. Лет через тысячу, максимум через полторы с нами установят контакт, и мы окончательно в него погрузимся.
  -И в этом вашем виртале обитают обезличенные, ни к чему не стремящиеся, безнравственные пиксельные существа?!- кричал как на свадьбе Закамский.- Интернет абсолютно безнравствен!
  -Отчего же? Нравственность можно и нужно соблюдать везде. Кто к этому стремится, тот и нравственен. Думаю, высокодуховность - первый закон пространства. Виртуальный мир вселенной - единый банк божественного, если использовать нашу терминологию, разума, но личность там не размыта, она существует.
  -Повторяю вопрос, для чего мы на Земле?
  На некоторое время в зале повисла электрическая тишина. Даже председательша больше не стучала по графину. Она вжала плечи. В глазах бывшего парторга горел яркий огонь Тау Кита.
  Наконец мужчина заговорил:
  -Каждый человек - бог. Ограниченного действия, конечно. Мы можем распоряжаться своей судьбой, а при желании и упорстве повлиять на судьбу всей планеты. Это уже немало. Ни один бог не всесилен, так как пространство безгранично. Над кем-то всегда найдется кто-то. Непреложный закон природы, действующий везде. Человек существует для того, чтобы рано или поздно стать более сильным богом. Виртуальным. Вернее, частью единого всеобъемлющего разума.
  -А как же в таком случае религия? Она трактует бога совсем иначе.
  -Законы вселенной незыблемы. Можете молиться хоть два года к ряду, но если спрыгните с двадцатиэтажного дома, результат будет однозначный. Мозг не любит противоречий. Он их боится. Потому что противоречия выбивают мозг из равновесия и тем самым представляют смертельную угрозу его существованию. Противоречия возникают из-за дыр в сознании. Отчего гремит гром, почему умирают люди? Нет ответов, нет и противодействия. Религия заполнила собой дыру в знаниях, создав непротиворечивую модель мира. Некое равновесие в сознании. Каждый человек заполняет пробелы в силу своего интеллекта и нравственности.
  -Но каково же тогда предназначение бестелесных созданий? Или их эволюция закончилась?
  -Движение не заканчивается никогда. Думаю, спасти вселенную от коллапса.
  -Нет, лично мне такого виртуального счастья не надо. Спасибо!- шутовски поклонился Гринвичу уфолог. Но это не смутило мужчину.
  - Да, виртуальный мир велик, всесилен, многообразен, но скучен. Бесконечно находиться в мире информации и неосязаемых явлений, думаю, не самое приятное дело. Виобры получают возможность жить жизнью любого биологического существа. Не только на нашей планете. Будь - то человек животное или насекомое. Возможно, и растение. Так они реализуют свои материальные потребности и желания. Становятся некими аватарами. Если хотите, играют в некую компьютерную игру. И именно в ней обретают смысл своего существования. Соглашаясь на то, что перед погружением в биологический объект у них отключат все воспоминания и знания. Но этот зинкунг (погружение) не только борьба со скукой. Каждый раз, проникая в тело, виобры как бы заново проходят уже пройденный путь и совершенствуются во всех отношениях. А потом, после завершения игры, эти достижения, новые плюсы, как пчелы привносят в свое улье - виртуальный дом. За счет этого он и подпитывается.
  -Что же,- закашлялась председательница,- получается, мы только сосуды для хранения чужих, извиняюсь, причиндалов?
  -Грубо, конечно, но скорее всего, в каждом из нас живет виобр.
  'И во Владимире Владимировиче?'- хмыкнул кто-то с последних рядов.
  Гринвич расслышал.
  -А чем он лучше остальных?
  'Ну, знаете ли! Ха'.
  Тут же зазвенел графин. Секретарь парткома сразу забыла о шерстяных носках:
  -Мы не на площади Сахарова. Попросила бы выбирать выражения.
  А уфолог всем своим видом давал понять, что возмущен несусветной глупостью врача-уролога. Председательша, старясь быстрее увести разговор от политики, дернула одним плечом, потом другим:
  - Прямо буддизм какой-то, переселение душ: в людей, собак и ящериц.
  -Возможно, оболочки некоторых животных вакантны. Но люди, думаю, разбираются виобрами полностью. Разумеется, еще до рождения. Буддизм, говорите? Очень многое в разных религиях идентично. И главное, что человеческая душа бессмертна.
  После долгого молчания Закамский свернул свой чертеж, взял рулон подмышку, сделал пару шагов в сторону мужчины.
  -Даже если предположить, что ваш бред имеет хоть долю истины, вселенная должна быть давно переполнена виобрами. Где же на всех богов, желающих поиграться в аватарчиков, найти столько людей?
  -Вопрос не так уж сложен, коллега,- вдруг улыбнулся Гринвич.- Предполагаю, виобры могут одушевлять людей не только в нашем временном отрезке, но и в прошлом времени. Играть, так сказать, в исторические игры. В будущем - нет. Оно еще не написано. И зачем опережать естественных ход событий? Всему свое время. Иначе существование разумной вселенной обессмыслится.
  Даниил Пантелеймонович подошел к врачу так близко, что уперся в него своим ватманом. Но тот не стал отступать. По-прежнему смотрел на уфолога твердо и пронзительно.
  -Мой вам совет, господин лекарь,- облизал Закамский широкие, как у карася губы,- занимайтесь своими циститами и простатитами. И не лезьте в сферу, в которой вы ни бельмеса не смыслите. Уролог! А туда же, в высшие материи! Я вам бы ломаной копейки не доверил.
  Карандаш председательши мелко забился о многострадальный графин. Вера Игнатьевна Крупицина очень не хотел скандала. Появится представитель Роскосмоса, а тут бардак.
  -В самом деле, товарищи-любители, давайте закончим с ненаучной фантастикой. И поговорим, наконец, об облаке Оорта.
  -К черту Оорта, - обошел уфолога Гринвич и направился к трибуне.- У меня есть еще кое-что сказать.
  -Говори, уролог!- разрешил старичок на первом ряду с медалями за отвагу на вытертом пиджаке. Постучал палкой по облезлому полу.- А что, в его гипотезе есть какая-то изюминка. В самом деле, если не погибнет земная цивилизация, кем мы в результате станем? В Пущино, слышал, уже киборгов делают. Американский 'Вояджер' за пределы солнечной системы улетел. А ведь бурное техническое развитие началось всего полтора века назад. Что же будет через пару тысяч лет? Уму непостижимо. Так что насчет виобров, сынок? Как они в нас внедряются?
  
  Перед тем как встать за трибуну, Гринвич затормозил у председательского стола, наполнил из графина граненый стакан до краев, залпом выпил.
  'Сушняк мучает'. 'Нет, мозги разжижает, чтобы лучше шевелились. Давай о виртуальных образах!'
  Председательница водила круглыми глазами в разные стороны не зная, что делать. Регламент трещал по всем швам. Мероприятие затягивалось, а так хотелось топленого молока.
  И тут в зал вошел пузатый, коротконогий мужчина, с порога помахал Крупициной кожаной папочкой. Та сразу же поднялась, опять задействовала графин.
  -Друзья, позвольте вам представить ведущего сотрудника Роскосмоса господина Щёткина Нестора Самуиловича.
  Зал, конечно, отреагировал:
  'Заходи, Щёткин, не стесняйся. Сейчас тебе уролог расскажет, кто ты такой'.
  -Интересно,- живо отозвался чиновник и сел не за стол председателя, а на первый ряд, рядом с ветераном, прямо напротив Гринвича.- Ну-с, кто я такой?
  -Да никто,- ничуть не смутился врач.- Биологический сосуд. Как в нас внедряются виобры? Элементарно. Допустим, вышибают из гиппокампа головного мозга, отвечающего за память и идентификацию личности, пару барионов. Заменяют их своими протонами и нейтронами. Частицы, как известно, несут полную информацию о хозяине. Был биологический субъект, стал виртуальный образ в материальной оболочке. Делается это, разумеется, на стадии человеческого зародыша.
  -И мы, как природные личности, перестаем существовать,- моментально врубился в тему чиновник Роскосмоса. Он вытер неровную лысину, обрамленную по краям редкими пегими зарослями носовым платком, потом в него же высморкался.- Продуло где-то.
  -Возможно, в чем-то наш истинный характер и проявляется, но руководит личностью, ее мыслями и поступками, безусловно, виобр.
  -Чушь!- крикнул с места Закамский.
  -А виобр, конечно, не знает, что он виртуальный образ. Так?- не мигал заинтересованными глазами Щёткин.- Но можно ли как-то проверить вашу теорию?
  -Можно,- сказал после небольшой паузы Александр Гринвич.- Например, наложить на себя руки.
  -Ну, это не выход,- разочарованно покачал головой чиновник и показал пальцами что-то мизерное, словно пойманную кильку.
  -Вот вы и повесьтесь прямо здесь, на подтяжках,- не унимался Закамский.- Потом расскажите о впечатлениях.
  Врач пропустил колкость уфолога мимо ушей.
  -Правильно, не выход. Суицид запрещен вторым законом пространства. И те виобры, которые на это идут, получают санкции в виде штрафных очков. На какое-то время лишаются права на перевоплощение.
  -Товарищи,- взмолилась Крупицина.- Может, все же доберемся сегодня до облака Оорта. Все больные, дома дела ждут.
  Зал немедленно отреагировал:
  'Не затыкай рот виобру!' 'Иди, Крупицина, грей ноги в тазу с горчицей, тебя тут никто не держит'.
  -Попросила бы с уважением относиться к председателю,- напрягла простуженные голосовые связки бывшая партийная работница.- Здесь не местком. Хотите слушать уролога, пожалуйста. Может, он заодно нам расскажет, как лечить мочеполовую систему. Хм.
  -Ну, если вы настаиваете,- спокойно пожал плечами Гринвич. - У вас нефроптоз правой почки. И воспаление правого яичника. Почку нужно подтягивать, а воспаление лечить ректальными свечами. Если еще не поздно.
  Судя по залившемуся краской лицу председательницы, стало ясно, что Гринвич сказал правду.
  -Предлагали подтяжку. Уж и не знаю, как реагировать,- пролепетала Крупицина,- все думаю - насмешка или вправду поможет.
  'Тише,- зашикали на больную председательшу. - Не интересно, другим не мешайте. Яичники надо в стационаре лечить'.
  -А я что, я ничего.
  -Есть еще один способ проверить правильность моей гипотезы,- продолжал Гринвич.- Виобры, как правило, предпочитают многопользовательские игры. Геймеры знают, так интереснее. Общаешься с живыми, себе подобными людьми, а не с ботами. Если здесь мы с вами встретились, вероятнее всего, и в других играх мы тоже были рядом.
  
  В зале было ужасно душно. Молодой человек промокнул лоб носовым платком. По залу распространился запах дорогого парфюма и камфары. Поднял глаза к потолку, некоторое время думал, говорить ли дальше. Все же решился:
  -Вчера мне приснился сон: начало ноября 1920-го года, погрузка отступающей Белой армии на корабли в порту Севастополя. Уже слышна канонада большевистских орудий, но люди соблюдают спокойствие и без паники поднимаются по трапам. На рейде крейсер 'Генерал Корнилов', на нем офицеры штаба барона Врангеля с биноклями... И, мне кажется, многих из вас я там видел. Нет, лица иные, но что-то мне говорит, что среди толпы были именно вы.
  'В смирительную рубашку! Немедленно вызывайте карету скорой помощи!'
  Это, конечно, подал голос Закамский.
  Молодой человек сошел с трибуны и, прохаживаясь между рядами, заговорил тихо, словно беседовал сам с собой. Но все его слышали, потому что в небольшом помещении бывшей ткацкой фабрики сделалось тихо, как в цветочном магазине.
  С неподдельным любопытством следил за каждым его шагом и чиновник из Роскосмоса. В его глазах блестели одновременно и усмешка и доверие.
  А Гринвич заговорил о головном мозге. О том, что гиппокамп является частью лимбической системы, отвечающей за эмоции и формирование долговременной памяти. На нашем жестком диске записано все: каждая мысль, каждый шаг и поступок, каждая секунда, проведенная в этом мире. Но оперативной памяти нет необходимости задействовать долговременный архив, поэтому мы ничего и не помним. И только ночью, готовя план действий назавтра и анализируя возможные угрозы, наш мозг иногда обращается к банку глубокой памяти.
  -Эти записи вечны. Их невозможно стереть, так как они хранятся не только в генах, но и в барионах наших атомов. Понятно к чему я клоню?
  Руку поднял Нестор Самуилович. Он явно изображал простака, своего парня. Но был далеко не прост, это ясно видел Гринвич.
  -Если отключить гиппокамп, мы станем естественными, такими, какими были до внедрения в нас виобров. Правильно я вас понял?
  -Господин, Щёткин,- издал стон Закамский.- Ну, от вас-то я никак не ожидал. Как можно вступать в антинаучные дискуссии с сумасшедшим? По нему психиатрическая лечебница имени Ганнушкина плачет.
  -Существование НЛО тоже пока не доказано,- коротко ответил на это чиновник, не отрывая взгляда от Гринвича.
  -Совершенно верно,- подошел Александр к представителю космического агентства.- Но стать самим собой мало. Задача - найти частицы виобра в гиппокампе и подключиться к ним. Сложность в том, что с одной стороны нужно нейтрализовать гиппокамп, с другой - его активировать. И как быть? Ввести мозг во временную кому. Поставить на грань жизни и смерти. Наркотики, алкоголь или анестезия для этого не подходят. Нужно сильнейшее и в тоже время, относительно безопасное вещество. Однажды на глаза мне попалась заметка в газете, о том, что в казахстанском поселке Калачи люди иногда внезапно засыпают на 2-3 дня. Только годы спустя выяснилось, что причина в парах дихлордифенилтрихлорэтана. Проше говоря, хлорорганического пестицида, порошка ДДТ для сельского хозяйства. Его производили на химическом заводе в 20 километрах от поселка. Завод давно закрыли, а горы ДДТ остались. И как только сильный ветер в сторону Калачей, все: двое, трое сельчан впадают в глубокий двухдневный сон. При этом видят яркие и очень подробные сны.
  -Съездите в Казахстан, подышите дустом,- отозвался Закамский,- может, мозги вам прочистит.
  И на это Гринвич не отреагировал. Он смотрел на чиновника Роскосмоса и старался понять, заинтересовался ли он проблемой или только прикидывается.
  -Итак, пары дихлордифенилтрихлорэтана. Но одного усыпления гиппокампа, как я говорил, недостаточно. Требуется неординарный стимулятор памяти. Ноотроп. Типа аммитала натрия, сыворотки правды СП-117, которую в свое время спецслужбы вкалывали кандидату в президенты Ивану Рыбкину. Но где эту сыворотку найдешь? В общем, я разработал некий препарат. С одной стороны отключающий гиппокамп, с другой - раскрепощающий его. Видите ли, во время глубокого сна мозг требует полного отчета о состоянии организма. Это касается и самого мозга - гипоталамус, мозжечок, оба полушария, продолговатый мозг и т.д. Так вот, на этот раз проверка должна быть сверхглубокой. А ноотроп, ко всему прочему, поможет запомнить все, что увидит мозг во время комы.
  -Ну и вперед!- крикнул студент Янсон. - Потом расскажите, где были, что видели, чего слышали. Любопытная теория, кстати. Я, например, постоянно чувствую, что во мне сидит кто-то посторонний.
  'Одеколон на ночь не пей'.
  -Я разработал необходимую сыворотку правды. На основе триметилбутанпропилена. Но не хватает средств на оборудование для ее синтеза.
  -Ах, вот оно что?!- подлетел, чуть ли не до потолка Закамский и снова выскочил к трибуне со своим ватманам.- С этого бы и начинали. Разводка, господа, обычная разводка. Как вы не поняли? А я сразу догадался. Нет, он не просто псих. Махинатор, вымогатель. Аферист, одним словом. Надо вызывать полицию!
  -Но я ни у кого ничего не прошу,- отвел Гринвич рукой от лица ватман уфолога.- И не собираюсь. Просто зашел поделиться мыслями. Коллеги-врачи меня не понимают, а вы все же романтики, мечтатели. Бредите звездами и контактами с братьями по разуму. Возможно, вам было интересно. Спасибо за внимание.
  На эти слова врача-уролога Закамский острить не стал. Излил душу и проваливай и больше тут не появляйся, читалось в его глазах.
  -Развелось умников, как рыжих муравьев в огороде,- процедил он сквозь зубы.- Скатертью дорога.
  Гринвич виновато кивнул головой, пошел к выходу. Не было ни одного человека в зале, который не провожал бы его сверлящим взглядом. А когда спина необычного теоретика скрылась за дверью, с последнего ряда встал квадратный гражданин в клетчатом пиджаке и широким атласным галстуком ярко красного цвета. Подхватил объемный черный кейс, обтянутый крокодиловой кожей, зацепился остроносым ботинком, вычищенным до блеска о передние кресла, и чуть не повалил весь ряд. У выхода обернулся:
  -Закрой пасть, Закамский, НЛО залетит.
  Квадратный мужчина догнал Гринвича во дворе разоренной фабрики. Предприятие давно не работало, но из мощных труб, проложенных вдоль дорожек, отчего-то все еще пробивался пар.
  Дернул уролога за рукав пиджака.
  В первый момент Гринвич испугался, увидев перед собой большое несимметричное лицо. Но оно было незлое, как у доброго великана и Александр натужно улыбнулся:
  -Чем обязан?
  -Скалодуб Виталий Николаевич. Не знаю, откуда фамилия такая странная. Это жена меня в клуб определила,- затоптался гигант.- Говорит, совсем ты отупел среди своих ливерных колбас, пойди ума немного наберись и мне чего-нибудь расскажешь. У меня бизнес мясной. Ну, там, корейка, балык, буженина. Думаю - а чего, я звездочки люблю, а про НЛО так взахлеб читаю. Хочу даже телескоп купить да не знаю какой конструкции -рефрактор или рефлектор. Не посоветуете?
  -Не по адресу обращаетесь, я не звездочет.
  -Извините. Это я так, к слову. Меня очень ваша идея взволновала. Интересно ведь кем мы через тысячу лет станем. У вас денег нет на эксперимент. Сколько надо?
  -Вы хотите одолжить? Так я не отдам, нечем.
  -Ерунда. Все равно деньги утекают налево и направо. Родственникам дай, друзьям займи. Надоело. Убежать бы куда-нибудь в Австралию, к пигмеям, да бумеранги запускать. А тут такое дело. Понимаю, что может ничего у вас и не выйдет с этими...атомами, но все равно готов. В разумных пределах, конечно.
  Гринвич не ожидал подобного развития событий. Приходил в клуб просто вывернуть душу. Откуда у любителей деньги? Да и не нужны они ему, в общем-то, были. Зарплаты уролога в частной клинике вполне хватило, чтобы купить необходимые компоненты. Он и купил. Осталась малость - смешать их в определенной пропорции и ввести себе в вену. А через кислородную маску подать пары триметилбутанпропилена. Но ему нужен человек, который был бы в курсе того, что он делает, оказался бы, если что рядом. Колбасник так колбасник.
  -Это даже нельзя назвать экспериментом,- опустил он глаза на огромные ботинки Скалодуба и ужаснулся. Кажется пятидесятый размер. -Просто лабораторная проверка гипотезы.
  Сказал и задумался - интересно, насколько можно рассчитывать на этого буйвола с телячьими глазами? Решил проверить:
  -Впрочем, чтобы изготовить ноотроп, понадобится лазерная установка на твердых кристаллах для удержания плазмы в магнитном поле. В этой плазме и будет синтезироваться стимулятор. А это... тысяч двадцать евро. Плюс химические компоненты.
  -Наличных, конечно, не дам, научен горьким опытом. Составьте смету, я оплачу. Вот мой телефон. Кстати, сколько понадобится времени на сборку установки?
  -От силы неделя.
  -Подходит. Ждать я очень не люблю. Нетерпелив. Неделя - это ничего. А что вы говорили про Крым?
  Вспомнив сон, о котором говорил в клубе, Гринвич понял, что никак не может собрать его воедино. Несколько минут назад он присутствовал в его мозгу более или менее стройно, а теперь вообще обесцветился, извял. Что, чего, один туман над севастопольской бухтой.
  -Впрочем, ничего мне от вас не надо,- вдруг сказал Гринвич.- У меня все есть и готово к эксперименту. Это я так про деньги спросил, не знаю даже для чего.
  Признание ничуть не удивило колбасника.
  -И когда собираетесь приступать?
  -Сегодня. Тянуть бессмысленно.
  -Позвоните хоть.... перед уходом. В какой клинике вы работаете?
  -На юго-западе. Прощайте.
  Подняв воротник пиджака, Гринвич уверенно зашагал к проходной, которая представляла собой погнутый шлагбаум на одном бетонном столбе.
  Уже на проспекте его нагнал на автомобиле чиновник Роскосмоса Щёткин. Шофер подал такой громкий сигнал, что Гринвич даже споткнулся. Щёткин тут же выскочил из машины, принялся тереть лысину красной пятерней.
  -Что, заседание уже закончилось?- не удержался от ехидного вопроса Александр.
  -Да ну их,- махнул рукой чиновник,- детский сад. Проект планетарной защиты от комет из облака Оорта в виде гигантского алюминиевого зонтика! Чушь. А вот вы меня несколько выбили, что ли, из равновесия. Признаюсь честно. Я и сам часто думаю -во что рано или поздно выльется наша цивилизация, кем мы станем? Люди, ведь не случайная плесень на одной из планет солнечной системы в рукаве Ориона. А? Во вселенной ничего не происходит случайно. Просто так даже десять рублей на улице не найдешь. О, глядите! Десять рублей!
  Под башмаком чиновника и в самом деле валялась желтая монета. Но фокус не прошел. Врач видел, как она выпала из ладони Щёткина. Шутник.
  -И что вы хотите?- грубо прервал комедию Гринвич.
  -Не сработало,- вздохнул Щёткин.- Поучаствовать в вашем эксперименте. Помог бы материально да беден, взяток не дают. Ха-ха. Принять участие заочно, конечно. Сам не рискну. Трое детей и жена беременная. А зафиксировать результат, готов. Как неофициальное лицо. Вам же нужен компаньон?
  -Опасно,- поморщился Гринвич.- Надышусь отравой, вдруг не проснусь? Вас еще за убийство привлекут.
  -На расстоянии. Компаньон на расстоянии. Сам к вам - ни ногой. Если что, знать ничего не знаю, а если уж выгорит... Не забудьте про поддержку скромного чиновника их Роскосмоса. Вы мне позвоните, когда вернетесь из... виртала. Ладно? Договорились? Вот визитка с номером. А, нет, визитки не дам. У вас память хорошая? Запоминайте мобильный телефон. Ага. А про Крым вы занятно рассказали. Меня там случайно не видели, ха-ха? Да, жаль барона Врангеля. Было бы у нас побольше шашек да из дамасской стали, эх! Не сдали бы красным Севастополь. И Крым второй раз забирать бы не пришлось! Крейсер 'Генерал Корнилов', говорите? Занятно. Ну, мне пора. Желаю удачи. Непременно позвоните.
  Сволочь, сплюнул Гринвич. Чужими руками жар загрести хочет. С другой стороны, еще один свидетель эксперимента не помешает. Если окочурюсь, хоть кто-то вспомнит, что за истину сгинул. Хоть посмеются от души.
  Дома думал уже иначе. Никакие свидетели и компаньоны ему не нужны. Дело это сугубо личное. А насмешников перед смертью не надо. Шанс, что он выживет, надышавшись триметилбутанпропиленом и уколовшись смесью нейролептиков, транквилизаторов и морфина, невелик.
  По крайней мере, уйду из этого мира в эйфории. Терять мне нечего и некого.
  Гринвич приготовил себе ложе с капельницей у стола на кухне. Входную дверь запирать на замок не стал, чтобы если что, ее не выламывали. Полил цветы, прибрал в стол все документы. Пропылесосил квартиру, вымыл посуду, принял душ. На листе бумаги написал: 'Ухожу добровольно. Никого не винить. Может, еще вернусь. А. Гринвич. 15.05.2014 года. 21.00 мск.'
  Взял большой шприц, набрал желтоватой жидкости. Не волновался, в вену попал с первого раза. Она сразу же набухла, задергалась. По жилам понеслась теплая волна. Надел прозрачную хирургическую маску, что используется для анестезии во время операций, повернул рычаг на обычной кислородной подушке, заполненной ядовитой смесью на основе триметилбутанпропилена. Стоявший на подоконнике фикус стал размываться, из зеленого превратился в красный, потом в синий. Послышались неразборчивые голоса, то с одной стороны, то с другой. В голове завертелось, понеслось в одну белую точку. Кажется, это конец.
  
  -Господин штабс-ротмистр, если вам неинтересно положение дел на фронтах, можете идти спать в номера.
  Грановский открыл глаза. Он и не заметил, как задремал. Стыдно- то как. Впрочем, не удивительно, почти две ночи не спал, добираясь с Перекопского вала в Севастополь со штабом генерала Скалона. Да еще эти небывалые холода. Чуть смеркается, а уже -20. Даже Сиваш покрылся льдом. Это большевикам на руку, каприз природы позволил им заметно увеличить линию фронта. И изматывающий голод. По дороге ни одного Макдоналдса. Что? Какой к черту Макдоналдс? Что это такое? Совсем мозги поплыли, действительно нужно поспать. И переодеться. Где этот проклятый французский транспорт 'Рион' с зимней одеждой и продовольствием? Не торопятся союзнички. Впрочем, из всех союзников осталась только Франция. Англичане сдали Русскую армию ни за фунт табаку, заставив подписать поляков и украинцев мирное соглашение с Совдепией. Беда.
  -Извините, Ваше высокопревосходительство.
  Главнокомандующий Русской армией и правитель Юга России поправил на груди высокие газыри, затем Орден Святого Николая чудотворца 2-й степени, полученный еще от Думы, глубоко затянулся папиросой:
  -Все мы на грани, Александр Данилович, но спать не имеем права, так и Россию проспим. Продолжайте Михаил Николаевич.
  Генерал Врангель еще на что-то надеется, вздохнул Грановский. Железный человек, никогда не падает духом, недаром большевики прозвали его - черный барон. Почему доклад делает не начальник генерального штаба генерал-лейтенант Шатилов, а исполняющий обязанности губернатора Таврии генерал Скалон? Видимо, Шатилов на линии укреплений 1855 года. Поздно. Редуты задержат большевиков всего на день-два.
  Всегда невозмутимый, уравновешенный, но чрезвычайно интеллигентный и несколько стеснительный герой японской войны генерал Скалон, одернул гимнастерку, залатанную во многих местах на скорую руку, сделал шаг к топографической карте. Весь крымский полуостров был изрезан красными и синими стрелами, упиравшимися в неровные гребенки.
  -Положение, господин генерал, критическое.
  Барон Врангель недовольно покрутил узкой шеей под высоким красным воротником:
  -Я не просил вас давать оценку ситуации.
  -Простите, Ваше превосходительство. После того как Польша устранилась от боевых действий, большевики развернули против нас пять армий у Каховки, Никополя, Полог. По нашим данным, около ста тысяч бойцов, четверть-кавалерия. В нашем распоряжении 30-35 тысяч штыков и сабель. Задача красных ударить по русскому левому флангу в направлении Громовки и Сальково, чтобы отрезать нас от перешейков и прижать к Азовскому морю. Тем самым открыв себе дорогу в Крым. Мы произвели перегруппировку и силами 1-й бригады 2-й Кубанской дивизии ударили с фланга по 1-й конной армии Буденного. Прижали к Сивашу. Большевики не ожидали удара, они в панике бежали. Только пятки сверкали.
  Во временном штабе Главнокомандующего в гостинице 'Кист' у Графской пристани, раздались сдавленные смешки. Офицеры принялись дружно закуривать и обмениваться мнениями. Генерал Скалон попросил тишины.
  -В результате внезапного удара и помощи подошедшей 1-й бригады Кубанской дивизии были полностью уничтожены два латышских батальона, захвачены 216 орудий и пулеметов, взяты в плен четыре полка красных. Они готовы воевать в наших рядах.
  -Опять кормить, да не в коня корм,- сказал кто-то в сизом дыму. 3-ю Русскую армию в Польше тоже из дезертиров собрали. 80 000 тысяч штыков, а они все разбежались.
  -Не все,- поднялся маленький лысый полковник, постоянно вытиравший неровную голову носовым платком. Грановский знал его. Это был заместитель командующего 3-й Русской армией Щетинин.- Нам обещали поддержку со стороны Махно, но он неожиданно переметнулся к большевикам.
  Многие недоверчиво посмотрели на Щетинина. Славно сражался с красными, а попав в плен, перешел к большевикам. Стал комиссаром 8-й бригады 13-й конной армии. Когда свои захватили его под Васильевкой, заявил, что всегда оставался преданным белому делу. Каждый человек был на счету, вот и направили его заместителем командира в 3-ю армию. Ненадежного к ненадежным.
  -Позвольте, я продолжу?- повесил новую карту генерал Скалон.- Буденному мы нанесли серьезный удар на перешейке. Однако подоспела 2-я конная армия численностью не менее 25 тысяч сабель, и она атаковала нас с флангов. Мы держались три дня. Затем получили приказ Вашего превосходительства, и отошли на Сиваш-Перекопскую позицию. Теперь в Северной Таврии русских войск нет. Мы окончательно заперты в Крыму.
  В штабе повисла тишина. Каждый думал о своем, но мысли всех сводились к одному: конец.
  Барон Врангель резко поднялся, затушил о край серебряной пепельницы едва раскуренную папиросу:
  -Я должен немедленно отбыть в Симферополь. Нужно провести совещание с руководителями земских управ и прессой. Что у нас с продовольствием?
  
  Первый помощник Главкома Кривошеин доложил:
  -В наших портах около полутора миллионов пудов зерна. В ближайшие две недели голод Крыму не грозит. Как известно Вашему превосходительству в Марсель было доставлено 275 тыс. пудов пшеницы. В счет этого французы выслали нам зимнюю одежду и мясные консервы.
  -Только когда этот транспорт придет? Не поздно ли будет? Хорошо, я сегодня же переговорю с верховным комиссаром графом Мартелем. Броненосец 'Provence' еще на рейде?
  -Ушел в Керчь, Ваше превосходительство.
  -Не вовремя. Подготовьте телеграф. И еще. Извольте задокументировать мой приказ. Пока враг у ворот, я не допущу политической борьбы. Итак. Запрещаю всякие публичные выступления. Проповеди, лекции и диспуты, сеющие политическую и национальную рознь. Вменяю в обязанности начальникам гарнизонов, комендантам и гражданским властям следить за выполнением моего приказа. Нарушивших его, невзирая на сан, чин и звание, буду высылать из наших пределов. Мера вынужденная. Паника на полуострове нам не нужна. Донесите это до министра печати лично.
  В это время в сизом дыму штаба появился личный ординарец Врангеля. Грановский никак не мог запомнить фамилию этого юного поручика, который во многих отношениях походил на барышню. Разве что носил военную форму. Кажется, Протасов. Или Курасов.
  -Две телеграммы, господин генерал,- протянул он Главнокомандующему листы бумаги с наклеенными на них лентами. - От атамана Семенова из Сибири и от генерала Кутепова с Перекопа.
  Один лист Врангель машинально протянул стоявшему рядом с ним штабс-ротмистру Грановскому. Александр Данилович опустил взгляд, но читать не решился, не положено.
  А барон вытянулся во весь рост. На его лице появился сарказм.
  -Вот послушайте господа, что доносит Григорий Михайлович Семенов: ' Отрезвление сельского населения, вкусившего прелести большевизма, ужу началось: прибывают добровольцы, казаки, инородцы, крестьяне. Части моей армии находятся в Забайкалье, Уссурийском крае и Северной Монголии. От имени своего и подчиненных мне войск и населения - приветствую Вас в великом подвиге служения народу'. Все. Спасибо, Григорий Михайлович, на добром слове. Дай Бог и вам крепкой руки и не остывающего сердца. Ну, что там в другой депеше? Читайте, штабс-ротмистр.
  Грановский тут же поднес листок к глазам, и они начали затягиваться туманом.
  -'Противник прорвал позиции на Перекопе. В виду угрозы обхода я отдал приказ в ночь на 27-е войскам отходить на укрепленную позицию к озерам Киянское-Красное-Старое-карт-казак'.
  Барон с нетерпением выхватил телеграмму из рук Грановского, молча шевеля губами, прочел сам.
  -Тон донесения, - после некоторой паузы сказал он,- не вызывает сомнения. Мы накануне несчастья.
  Как ни странно, но и офицеры, и представители правительства, принимавшие участие в совещании отнеслись к сообщению Кутепова спокойно. Вероятно, многие пришли к выводу, высказанному теперь Главкомом, уже давно. Ничто не дернулось и в груди штабс-ротмистра Грановского.
  Барон ледоколом пронесся по комнате, за ним устремились помощник Кривошеин, полковники Щетинин и Грабов, телеграфист, ординарец. Вышел из совещательной комнаты и штаб-ротмистр Грановский. В коридоре он услышал слова Главнокомандующего:
  -Рассчитывать на дальнейшее сопротивление войск ужу нельзя. Предел сопротивления армии превзойден. Никакие укрепления врага уже не остановят. Необходимо принять срочные меры к спасению армии и населения. Бронепоезд мне теперь не нужен. Ехать в Симферополь бессмысленно. Подготовьте катер. Вместе с адмиралом Кедровым осмотрю суда, стоящие под погрузку.
  Через десять минут доложили, что в бухту Севастополя заходит французский крейсер 'Waldeck Rousseau' в сопровождении миноносца. На его борту - временно командующий французской средиземноморской эскадрой адмирал Дюмениль.
  -Союзнички,- нервно встряхнул головой барон,- Если бы они вовремя оказали требуемую от них помощь, мы уже освободили бы русскую землю от красной нечисти.
  
  В полдень Верховный Главнокомандующий вместе с адмиралом Кедровым объехал на катере суда, на которые грузилось военные и гражданское население. Было много раненных. На корабли переносилась также документация штабов, какая-то мебель. Все проходило спокойно, без паники. Генерал остался доволен. Спросил адмирала, сколько всего судов смогут принять, в случае самого худшего исхода, отступающую армию.
  Адмирал покрутил усы, наверняка подумал: какое же положение может быть хуже, чем теперь? Но генерал услышал в ответ: 146, плюс баржи, которые возьмут на буксир французские корабли. Примем на борт всех, кто не желает встречи с большевиками. В Севастополе, Ялте, Феодосии, Керчи, Сочи.
  На пристани выстроились юнкера. Их было много и все они улыбались. На их лицах не было отчаяния, словно они искренне верили, что скоро обязательно вернуться в Севастополь.
  Грановский, сопровождавший барона в качестве негласного адъютанта (все в последнее время перепуталось, встало с ног на голову), заметил, как Петр Николаевич тайком смахнул слезу. Подошел, к юнкерам, которые вытянулись во фрунт. Крепко взялся за черную рукоять кинжала, поправил папаху. Тихо поздоровался, потом поблагодарил за службу, поклонился. Заговорил проникновенно, как в церкви:
  -Оставленная всем миром, обескровленная армия, боровшаяся не только за наше русское дело, но и за дело всего мира, оставляет родную землю. Мы идем на чужбину, идем не как нищие с протянутой рукой, а с высокоподнятой головой, в сознании выполненного до конца долга.
  Генерал замолчал. На площади царила полная тишина, только гулял по битому асфальту ветер. К барону подошла какая-то девушка, укутанная в белый платок, поцеловала ему руку.
  -Спасибо вам за все!
  Врангель, резко повернулся на каблуках, направился в штаб гостиницы 'Кист'.
  
  Приблизительно через час ординарец Главкома Юга России Протасов вызвал в кабинет барона штабс-ротмистра по особым поручениям Грановского и полковника Щетинина. В кабинете над картой склонился начальник контрразведки генерал-лейтенант Климович.
  Барон обошел быстрой походкой приглашенных офицеров, тоже склонился над картой.
  -Вот какое дело, господа,- сказал он после некоторой паузы.- По последним данным, отдельные наши части еще держат Турецкий вал. Видимо, Кутепов не до конца владеет ситуацией. Но сейчас не об этом. Под Радывановкой, южнее Мелитополя в окружении 8-й бригады 13-й конной армии, где вы Щетинин были комиссаром, находится в окружении корпус полковника Свиридова. Около 500 штыков и сабель.
  Полковник Щетинин зарделся, вытер платком лысину:
  -Кто старое помянет...
  -Я не ворон и глаз вам выклевывать не собираюсь. Сейчас не время сводить счеты. Так вот, свиридовцы самостоятельно пробиться в Крым через перешеек не смогут, с юга их подпирает бригада Засулевича, а левее стоит Буденный. Но мы не имеем права оставить своих товарищей в беде. Господин Климович предлагает с сотней донцов пройти по Арабатской стрелке и прийти на помощь полковнику Свиридову. Что скажете?
  -Вы знаете, я не трус,- подошел без приглашения к карте Щетинин,- но это явная авантюра. Эх, было бы у нас побольше шашек, да из дамасской стали! Красные большими силами блокируют и Чингар и Арабатскую стрелку. Мы не сможем дойти даже до Нового Азова, нас накроют из орудий.
  -Верно,- подал голос начальник разведки.- Если не станете красноармейцами. Временно. Большевистского обмундирования у нас от пленных в достатке. Наденете эти дьявольские буденовки, нацепите красные банты и вперед. Вас ведь, Щетинин, в 13-й армии хорошо знают.
  -Ну...да.
  -У красных такой же бардак, как и у нас. Скажите, что попали в окружение и теперь пробираетесь в расположение 8-й бригады 13-й армии. Когда окажетесь у большевиков, ночью нанесете им неожиданный удар. Рассев противника, не дожидаясь пока придет в себя остальная армия, воссоединитесь с полковником Свиридовым. Будете уходить не по Арабатской стрелке, а по Сивашу на Тион Джанкой. Сиваш там совсем мелкий, к тому же во многих местах замерз. А далее на Феодосию, барон распорядится, чтобы для вас оставили транспорт. Азовская флотилия у Арабатской стрелки вам помочь не сможет, снарядов нет. Корабли под загрузку в Керчи стоят. Что скажете? Вас никто не неволит, господа.
  -Как офицер и человек чести, я не могу и не имею права отказаться,- гордо вскинул голову Щетинин.
  -Ну, вот и славно, Нестор Самуилович,- глубоко затянулся папиросой барон Врангель.- Но это еще не все. Дело в том, что в отряде полковника Свиридова находится некая Варвара Ильинична Крутицкая, дочь львовского мирового судьи Крутицкого и моя троюродная племянница. Когда ее фамилия уезжала во Францию, она была больна испанкой, а когда выздоровела, поляки и украинцы подписали мирный договор с большевиками. Bon sang. Граница оказалась фактически закрытой. Ее взял в Крым подполковник Глазовский, который пополнял в городе продовольствие для нашей армии. Но корпус наскочил на красных, в результате был разбит, а Варваре Ильиничне каким-то чудом удалось выйти в расположение полковника Свиридова. Вы ведь знакомы с госпожой Крутицкой?- вдруг обратился Врангель к Грановскому и протянул ему акварельную миниатюру.
  На карточке была изображена юная дама в красном платье с букетом васильков на груди. Тонкую талию обрамлял пластинчатый серебряный поясок с малахитовой ящеркой, явно старинной работы. Большие ироничные, кофейного цвета глаза и расчесанные на пробор золотые волосы. Прямой нос и крепкий двойной подбородок, говорили о силе характера и даже некотором упрямстве, но не делали лицо черствым. Напротив, весь образ девушки излучал добродушие и отзывчивость. С ней не страшно было заговорить, даже не будучи представленным, но соблюдая при этом дистанцию. Простого обхождения Варвара Ильинична, явно бы не потерпела. Об этом говорили черные широкие брови, готовые в любую секунду изменить отношение к окружающему.
  -Златовласка, вырвалось у Грановского.- В серебряном поясе.
  -Семейная реликвия,- пояснил барон.- Кажется еще от княгини Ольги. Сам удивляюсь, что сохранилась.
  -Вот как?- изумился штабс-ротмистр.- От такой яркой звезды можно сгореть без остатка. Но нет, господин барон, я с ней никогда не встречался.
  -Значит, у меня неверная информация,- разочарованно положил на стол акварель генерал.- Но все равно, я знаю вас как мужественного офицера и порядочного человека и предлагаю вам озаботиться судьбой дамы, пойти с отрядом полковника Щетинина. Впрочем, выбор за вами. Прямо сейчас можете погрузиться на французский транспорт.
  Нельзя сказать, что Грановский моментально влюбился в девушку на миниатюре, но ее судьба однозначно стала ему небезразличной. И он уже не представлял, как сможет спокойно уплыть без нее в Константинополь.
  -Я сделаю все возможное, господин Главнокомандующий. Если понадобится, отдам свою жизнь.
  -Вот этого не надо, молодой человек,- оборвал Грановского начальник контрразведки.- Красная идеология проникла даже сюда. Нет, уж извольте, штабс-ротмистр, оставаться живым и здоровым для выполнения своего долга. А умрете, когда вам прикажут.
  Барон Врангель развел руками, несколько укоризненно покачал головой:
  -Вы несправедливы, Евгений Константинович. Штабс-ротмистр изволил лишь выказать свое искреннее стремление помочь несчастной баронессе. И я заранее вас благодарю, господа, не зная исхода операции. Итак, пробивайтесь обратно через степи к Феодосии. Транспорт 'Глория' будет находиться на рейде до тех пор, пока берег не оккупируют орды большевиков.
  
  Из Севастополя выдвинулись рано утром. Воздух заметно потеплел, насытился, как всегда в эту пору, запахом моря. К сотне донцов добровольно присоединилась еще полусотня казаков из 2-го корпуса полковника Дубовала. Был он крупный и нескладный как великан, с резкими движениями и выражениями. Грановский постоянно удивлялся- насколько подходит фамилия этому человеку. Полковник не боялся ничего, даже вести пораженческие разговоры. Например, нередко повторял: 'Убежать бы куда-нибудь прямо сейчас в Австралию, к пигмеям, да бумеранги запускать'.
  Полковник Дубовал своих казаков, разумеется, не бросил. Словесно выражая неудовольствие по поводу похода по тылам красным, сам лично подбирал для отряда большевистскую амуницию, выправлял в штабе фальшивые документы для Щетинина и Грановского. Штабные умельцы быстро изобразили красноармейские книжки с печатями и с подписью самого Фрунзе. Щетинин так и остался Щетининым, а Грановский превратился в ординарца комиссара 8-й бригады 13-й конной армии Александра Гринвича. Какие документы выправил для себя Дубовал, он не говорил.
  Редкие прохожие, кадеты, юнкера, солдаты и офицеры с недоумением глядели на двигавшуюся по городу красную кавалерию, впереди которой на крепких конях восседали в потертых кожанках, с красными звездами на картузах полковник Щетинин и штабс-ротмистр Грановский. Глядели с удивлением, но не проявляли озабоченности. Финал драмы для всех был очевиден, и реальность воспринималась многими отстранено. Белые, красные, какая разница, лишь бы не трогали и не мешали грузиться на суда в порту.
  Бронепоезд генерала Врангеля сопровождал добровольцев по степи почти до самого Симферополя, пока в 15-ти километрах от города не подорвался на заложенной под рельсами мине. С рельс не сошел, задним ходом начал медленно ползти обратно в Севастополь, дав на прощание отчаянным бойцам несколько ободряющих гудков.
  Симферополь обошли стороной, пошли по направлению Карасубазара. Здесь начали попадаться разрозненные отступающие части белой армии. Люди были ободраны, изранены, многие без оружия. Плелись, понурив головы, не оглядываясь по сторонам. Никакого интереса не проявляли, правда, пару раз в сторону отряда все же прозвучало несколько выстрелов. Пуля слегка задела подхорунжего Плеткина.
  Арабатская стрелка оказалась пуста. На Сиваше, несмотря на наступившую оттепель, лежал лед, по которому можно было даже идти. Но коней бы лед не выдержал, поэтому двигались исключительно по суше. Первый разъезд красных встретили уже под Ганическом. Четверо всадников с красными лентами на папахах напряженно взяли коней под уздцы, вскинули кавалерийские винтовки Мосина.
  -Кто такие?
  -Тебе ль не все равно?- грубо ответил Щетинин. Сразу было видно, что он уже имел плотное общение с большевиками.- А ну скачи сюда, раз зрение плохое.
  Один из всадников закрутился на месте, потом ударил коня каблуками по крупу, осторожно приблизился к отряду. Хотел повторить вопрос, но Нестор Самуилович его опередил:
  - Идем в расположение 8-й бригады комбрига Засулевича. Слышал о таком?
  -А то, -обиделся бородатый наездник с зазубренной шашкой за поясом.- Мы тут каждый опенок знаем.
  -А коль знаешь, почему не приветствуешь? И что у тебя за вид, красноармеец?
  Красный всадник напрягся, застегнул воротник на прожженном мундире, потом расслабился:
  -Не старые времена, чтобы кричать. А вас не признал, потому как никогда не видел.
  -Красных комиссаров в лицо не знаешь?
  -Теперь у кого кожанка, тот и комиссар, а простым смертным только под пули беляков лезть. Юнкера с офицерьем, как осатанели, какой день по валу бьем, а они все живые.
  -За такие разговоры под революционный трибунал пойдешь!
  -Испугал до тифозного поноса.
  
  Всадник заржал, махнул рукой своим приятелям. Те тут же приблизились. Уже без опаски, видно слышали издали разговор. Один из них, одетый в драный тулуп, поправил сбоку револьвер, заулыбался:
  -Товарищ комиссар! Мы же с вами под Херсоном беляков рубали, вам тогда еще комбриг именной маузер вручил. Думали, вы сгинули, а вон живой.
  Щетинин нервно вытер рукавом кожанки шею. Ему было очень неприятно слушать о своем героическом красном прошлом.
  Повезло, что признали,- полегчало на душе у Грановского,- только еще перестрелки под боком у красных не хватало. А Щетинин сволочь, пулю бы ему в затылок. Как бы снова не предал.
  -Слышал, к товарищу Засулевичу пробиваетесь? Так под Чонгаром в нашей 4-й армии его ординарец с каким-то поручением. Слава Янберг, он и проводит.
  Больше разговоров не вели. Отряд двинулся за разъездом и вскоре уже был у холмов с колючей проволокой. Заграждения ставила еще Добровольческая армия Деникина, теперь редуты служили красным. Из-за насыпных валов глядели стволы трехдюймовых пушек и пулеметов.
  
  В штабе 4-й армии не стали даже проверять документы. Свои и свои. Да и кому тут быть, если все беляки за Перекопским валом остались. От заместителя командира армии тут же был получен приказ выдвигаться в сторону Ново-Михайловки, соединиться с Махно и совместно двигаться на Дюрбинь, обойдя Перекоп стороной. А далее на Симферополь.
  Грановский хотел было возразить, но Щетинин его остановил. На Дюрбинь, так на Дюрбинь. Получив устный и письменный приказ, отряд, развернув красные знамена, пошел действительно на северо-восток, а потом резко поменял направление и взял курс на Мелитополь, в окрестностях которого находилась 8 бригада 13-й армии.
  Грановского поразило, что ординарец Засулевича Янберг не возражал против изменения отрядом маршрута. Правильно, говорил он, мало ли что в 4-й армии прикажут. У тебя, товарищ Щетинин, командир один - комбриг Засулевич. Вот он даст тебе приказ идти на Симферополь, тогда и пойдешь. А пока давай домой, Даниил Пантелеймонович по тебе очень скучает. Такого, говорит, славного комиссара потерял. Отдохнете, в баньке попаритесь, а там и повоевать можно. Белым все одно крышка, они уже на свои лоханки грузятся, чтобы в Царьград плыть.
  
  И здесь, в Северной Таврии, попадались какие-то разрозненные отряды - то ли белых, то ли красных, а может просто бандитов. Никто не проявлял друг к другу никакого интереса. Измученные войной люди, молча ползли куда-то. Как муравьи из разоренного муравейника.
  Засулевич встретил Щетинина, как родного. Целовал его, обнимал и даже похлопал по ягодице, что заставило полковника Дубовала подозрительно прищуриться. Полторы сотни добровольцев расквартировали по хатам, потеснив бойцов 8 бригады, вторую неделю страдавших от безделья. А в доме, где обитал сам комбриг, накрыли богатый стол.
  За горилкой, салом, трофейным немецким шнапсом и солеными огурцами с мочеными арбузами выяснилось, что корпуса полковника Свиридова уже не существует.
  -Долго мы их мочалили,- бегал по хате в галифе и исподней рубахе комбриг Засулевич. -Дерзкими оказались, никак сдаваться не хотели. Но мы их шрапнелью покосили, а потом измором взяли. Вода кончилась. Куда им деваться было? Я Свиридова собственноручно кончил. Этими вот руками. Донцов часть порубали, а те, кто согласился нашей власти служить, под Перекоп отправили. Пусть кровью смывают свои преступления против народной власти. Так командарму, товарищу Фрунзе и доложили. Правильно, Слава?
  Ординарец выпил полстакана мутной самогонки, хрюкнул что-то нечленораздельное.
  Грановский побледнел. Получается все напрасно. Помощь их опоздала. Жаль донцов и полковника Свиридова. А баронесса Крутицкая? Тоже погибла? Боже, трудно представить, что с ней могла сделать красная солдатня.
  -Но это все ерунда,- продолжал бегать с горящими глазами комбриг, тряся грязными тесемками рубахи.- Ко мне в силки одна птаха попалась. Штучка отменная. Вроде как из бывших, но такие амурные номера выделывает, что в доме терпимости не предложат. Эх, кровь по жилам разгоняет, лучше самогона. Не баба-динамит! Я ее в крайней хате с глиняной крышей держу. Охрану даже поставил, чтобы хлопцы не позарились. Моя добыча.
  Неужели баронесса?- чуть не удержался от вопроса Грановский. Но Щетинин так посмотрел на штабс-ротмистра, что тот сразу прикусил язык.
  
  Комбриг напился гораздо быстрее, чем ожидалось. Бегал- бегал, да и застыл у теплой печи, как приготовленная для топки головешка. Янберг аккуратно уложил командира на лавку, накрыл полушубком, разлил горилку по стаканам.
  -Девица знатная,- вздохнул он,- того и гляди сам от нее загорюсь.
  Не может быть, думал Грановский. Троюродная племянница Его Превосходительства, баронесса, дочь мирового судьи и такая шалава? Ради нее на смерть идти? Впрочем, офицерское слово дороже всех звезд на небе. Дал, держи. Не нам простым смертным о нравственности рассуждать. Но время терять нельзя.
  
  Ночью собрались в бане, которую натопил сам Янберг. Оставил, слава богу, Грановского, Щетинина и Дубовала одних. Решили действовать быстро, пока враг ничего не подозревает. Перед рассветом всех краснопузых, что окажутся под рукой- на ножи. Необходимо оповестить отряд. Этим займется полковник Дубовал. Комбрига Засулевича и ординарца Янберга нужно повязать и забрать с собой. Помогут посты пройти. Это сюда проскочили на дурака, а обратно еще неизвестно как сложится. Жаль полковника Свиридова, да ему теперь ничем не поможешь.
  -Баронессу Крутицкую я возьму на себя,- сказал с горечью в голосе Грановский. Никак не вязался образ на акварели с разбитной бабой, оказывающей невероятные услуги заклятому врагу барона Врангеля и всей России.
  Штабс-ротмистр вышел на улицу, когда стало совсем темно. Предварительно узнал у ординарца, где та хата с красной крышей и горячей девицей.
  -Что, тоже на мед потянуло? Ну, попробуй, пока комбриг спит. Хотя, не советовал бы. Обожжешься. До костей.
  Ничего не ответив, Грановский двинулся на окраину поселка. Слегка забрезжил рассвет. Сейчас добровольцы приступят к делу, нужно спешить.
  На крыльце мазанки с соломенной крышей дремал усатый часовой. Его и спрашивать ни о чем не надо было. Просто перешагнул через тело, толкнул плечом скрипучую дверь. В сенях - бочка с капустой, бутыль с брагой. Споткнулся о кадку, еще обо что-то, вошел в горницу.
  За столом сидела голубоглазая деваха со смазанными на лице белилами. Губы накрашены красной помадой, на щеке - родинка, тоже кажется нарисованная.
  -Ну?- нагло спросила она Грановского.
  -Вы Крутицкая? Варвара Ильинична?
  -А ты сомневаешься?- засунула в рот папиросу девица.- Двигай ближе, лучше рассмотришь. Такое покажу, ахнешь.
  Штабс-ротмистр не то что сомневался, а был совершенно сбит с толку. Создатель акварели, которую он видел, был или пропойцей или полной бездарностью. Или просто льстецом. Уж совсем эта сидящая перед ним особа не походила на баронессу с картинки. О манерах и говорить не приходится. Впрочем, жизнь такая штука, что порой открывает в людях черты, о которых и не подозреваешь.
  -Кто ваш троюродный дядя?- в лоб спросил офицер.
  -Ха. Каждому говорить, язык отсохнет. Ладно уж, за твои зеленые глаза. Барон Петр Николаевич Врангель, Главнокомандующий вооруженными силами.... Юга России. Он же ...э...правитель Юга России.
  Фразу девица выдала явно заученную, но было не до детальных выяснений.
  -Собирайтесь, у нас мало времени. Вернее его вообще нет.
  И тут из-за ситцевой занавески вальяжно вышел командир бригады Даниил Пантелеймонович Засулевич, а за ним ординарец Слава Янберг. Комбриг тряс новеньким маузером, разглаживал слипшиеся от сивухи и капусты усы.
  -Славно я вас провел. Правда? Я знал, что рано или поздно господа офицеры пожалуют за своей баронессой и не ошибся. Все, Гринвич, не знаю твоего настоящего имени, крышка тебе и твоим лазутчикам. Щетинина, дурака, наши разведчики недавно в штабе Врангеля видели. Мои ребятки уже всех скрутили, а как рассветет, так и порубают перед строем бригады как капусту. Посмотри на эту шмару, ну какая это баронесса?
  За окном день набирал силу. Уже можно было разобрать дома поселка и суетившихся между ними красноармейцев. Они вытаскивали на улицу добровольцев с заломленными за спину руками. Кого-то гнали за хаты прикладами. Начали раздаваться выстрелы.
  -Ну, тебя я шашкой рубить не стану,- продолжал издеваться Засулевич.- Все же за даму решил жизнью рискнуть. Похвально. Так и быть, с живого шкуру сдеру, а потом уж застрелю. А комиссара своего бывшего Щетинина в кипятке сварю. Нет, лучше тоже кожу сниму и отправлю в подарок командующему южным фронтом. Согласный с таким раскладом? Странные вы все же люди, господа белогвардейцы. Ведь товарищ Фрунзе вам отправил телеграмму: мол, грузитесь спокойно на свои корыта и уплывайте из Крыма на все четыре стороны. Нет, лезете на рожон, смерть свою ищите. Что ж, вольному воля.
  
  Внезапно за окном вспыхнуло, затем грохнуло так, что крыша хаты провисла, засыпав комнату чердачным хламом и глиной с соломой. Потом взорвалось рядом еще и еще. Стена дома отлетела, расшвыряв в разные стороны всех находящихся внутри.
  Грановский мягко приземлился у колодца. Взрывами накрывало весь поселок, дома, куреня, заборы, сараи разлетались как карточные конструкции. Грохот стоял неимоверный. Засулевич ползал на четвереньках, словно чего-то искал. Возможно, выроненный маузер. Рядом с ним бессмысленно суетился ординарец Янберг. На разбитой в щепки черешне висело дымящееся тело девицы.
  -Что это такое?! Откуда?! Кто стреляет?!- прорезался сиплый голос комбрига.
  Воспользовавшись ситуацией, Грановский огрел поленом по голове красного командира, схватил за горло ординарца:
  -Что за пальба?
  -Видно, полковник Свиридов с севера в Крым пробивается.
  -Вы же говорили, что он уничтожен, что его лично расстрелял этот...недоумок.
  -Обманули, специально. А Фрунзе действительно телеграмму отправили, что Свиридов разбит, потому как командующий фронтом грозился повесить Засулевича за белогвардейское осиное гнездо в его тылу. Думали, беляки сами передохнут без воды и хлеба, а они вон живы.
  -Откуда у Свиридова артиллерия?
  -Не иначе бронепоезд захватил.
  -Где настоящая баронесса, у Свиридова?
  -Нет, мы ее случайно поймали, когда полковник Свиридов в очередной раз пытался пробиться к Арбатской Стрелке. Она в подвале разрушенной церкви, там за холмом.
  Вообще, - беда с этой графиней,- вздохнул Янберг.- Комбриг на ней помешался. Влюбился, как гимназист в курсистку. Каждый день цветы ей букетами носит. Я ему говорю - она классовый враг, а он - все мы из бывшего царского племени, наша задача воспитать нового человека. Из графини или из попа, неважно. Никого к ней не подпускает.
  -Любит, а держал как рабыню в подвале, мерзавец. Веди, быстро.
  Крупнокалиберные снаряды давно уже оставили от поселка одни обломки, а залпы орудий из-за леска все еще не смолкали. Бойцы - красные, белые, разбегались, ползли в разные стороны. Понять, кто свой, кто чужой было невозможно. Полковник Свиридов в отчаянной попытке прорваться, пороха не жалел.
  Грановский увидел прыгающего к нему через кочки полковника Дубовала.
  -Нужно уходить!- кричал тот сквозь грохот взрывов.
  -Теперь без бронепоезда не пробьемся. Где железная дорога?- тряхнул он за воротник обезумевшего от страха ординарца Янберга.
  - В полверсты отсюда, за высохшей речкой.
  -Собирайте, полковник, наших бойцов, кого сможете и к поезду! Главное, чтобы свиридовцы нас теперь из пулеметов не покосили. И этого с собой прихватите,- кивнул он на распростертого у колодца командующего бригадой.- Где Щетинин?
  -В клозете сидел, первым снарядом в клочья вместе с будкой разнесло. Своими глазами видел.
  Дубовал приказал двум следовавшим за ним казакам взять комбрига и тащить к высохшей речке, а сам побежал туда, где горели остатки поселка.
  Ну, Свиридов, спасибо, устроил мясорубку не вовремя.
  С холма Грановский увидел изрыгающий огонь бронепоезд. Только теперь он стрелял не по поселку, а в другую сторону, откуда к нему пытались приблизиться красные из армии Буденного.
  И тут он заметил, что рельсы впереди поезда разворочены. Дорога в Крым Свиридову была отрезана. Все ближе и ближе к железному монстру ложились разрывы. По бронепоезду пристрелялась артиллерия.
  Старая церковь оказалась в низине. Люк в подвал, на который указал ординарец, был закрыт на амбарный замок. Пришлось стрелять в него из револьвера.
  Спускаясь по деревянной лестнице, штабс-ротмистр почувствовал запах воска, будто внизу шла церковная служба. Почти весь пол подвала был завален цветами. Где их брал в ноябре в таком количестве Засулевич, одному богу было известно. В углу топилась буржуйка. На топчане полулежала баронесса, закутанная в белый шерстяной платок. Сомнений не оставалось, это была она, с акварельной картинки. Точно в таком же красном платье, подобранным серебряным пояском с малахитовой ящеркой.
  
  Только большие мешки под глазами. Видимо, сильно простужены почки. Без антибиотиков может случиться нефроз. Что? Нефроз? Опять чепуха в голову лезет.
  Грановский щелкнул каблуками, представился, сказал, что нужно срочно уходить, за ней его прислал Петр Николаевич Врангель.
  Как уходить, каким образом он не имел понятия. Уцелевшие добровольцы рассеяны по степи. Красные из 2-й армии скоро будут здесь. Тем не менее, для начала нужно было выбраться из подвала.
  -А где Даниил Пантелеймонович?- неожиданно спросила Крутицкая.
  -Кто?- сразу и не понял Грановский.
  -Засулевич?
  -До него ли теперь?- нервно передернулся штабс-ротмистр.- Собирайтесь, мадам.
  -Мадемуазель,- поправила Варвара Ильинична и вдруг капризно сбросила с плеч белый платок.- Без него я не пойду.
  Что это еще за новости?- обомлел штабс-ротмистр, вслух же спросил:
  -Причем здесь Засулевич? Скоро здесь будут красные.
  -И пусть. Даниил Пантелеймонович обходился со мной как со светской дамой, каждый день цветы дарил. Обещал в Париж увезти, в 'Бристоле' поселить, по утрам в шампанском купать. А вы что можете предложить? Насколько мне известно, положение на фронте безвыходное, белая армия разбита. И чего ради я буду с вами, рискуя жизнью, пробиваться в Крым, а потом гнить в Константинополе? Ха. Мне это не подходит. И вообще, я влюблена в красного командира Засулевича. Он такой смелый, отчаянный, сильный. Не то, что вы.
  Грановский никогда в жизни не оказывался в столь идиотской ситуации. Вот ведь женщины! Нет, легче с сатаной порой найти общий язык и предугадать его намерения.
  Обернулся на ординарца Янберга, но тот только состроил отвратительную гримасу.
  -Но я должен выполнить приказ!- взмолился штабс-ротмистр.- Я дал барону слово чести!
  -Кому теперь нужно ваше слово?- хмыкнула баронесса. И как вы собираетесь тащить меня через укрепления красных, на плече? А догадалась, видимо, мой дядя распорядился подогнать к восточному побережью Азовскую флотилию. Все равно, без Засулевича не пойду.
  Черт, выругался про себя Грановский. А ведь, в самом деле, как ее переправлять через линию фронта? Свиридовский бронепоезд наверняка положил половину добровольцев, а остальных теперь не соберешь, да и красные знают, что они лазутчики. Полный провал операции.
  Янберг почесал подбородок, что- то нарисовал мыском сапога на пыльном полу.
  -Есть один вариант.
  -Да?- поднял брови штабс-ротмистр, не ожидая помощи от красного ординарца.
  -Перелететь Перекоп на аэроплане. Здесь неподалеку стоит авиационный гарнизон. Я помогу. Только с одним условием - возьмете меня с собой. Честно признаться, мне давно опостылела эта война. Ну, победят красные, и что будет? Судя по тому, что они сейчас творят, ничего хорошего. А я давно мечтал о Париже. Между прочим, окончил юнкерское училище. Почти. Выгнали.
  Еще один неожиданный поворот совсем сбил с толку Грановского, но он быстро взял себя в руки.
  -Бог с вами,- выдавил он.- Присоединяйтесь.
  -Я без Засулевича не полечу,- надула губки баронесса.
  -Будет вам Засулевич,- махнул рукой ординарец.
  Он побежал в угол подвала, разрыл руками яму, вынул большой кожаный саквояж. Когда расстегнул его, по подвалу забегали искры. Внутри саквояжа находились золотые украшения, разноцветные камни и бриллианты.
  -Недаром под пулями бегал,- облизал губы Янберг.- Золотые плоды войны. Все равно бы сгинули. При коммунизме сокровища ни к чему.
  Грановский сглотнул тяжелую слюну, но ничего не сказал. Теперь разговоры о политике и морали были бессмысленны.
  Когда вылезли наружу, бронепоезд Свиридова уже наполовину завалился набок. По нему били прямой наводкой из крупного калибра. Последний вагон, вероятно с боеприпасами, взорвался и представлял собой груду покореженного металла.
  Добровольцев с Засулевичем, нашли в русле высохшей речки. Руки его были связаны сзади его же портупеей, во рту торчал кляп. Полковник Дубовал отсутствовал, все еще искал остальных.
  
  Грановский приказал следовать за ним. Красный командир, увидев свою любимую женщину, замычал, задергал ногами. Ему поглубже запихнули в рот тряпку.
  В стороне поселка горело и изредка взрывалось. Искать Дубовала или добровольцев не имело никакого смысла. Для каждого судьба теперь определила свою дорогу. Варвара Ильинична попросила обходиться с комбригом более бережно. Донцы ей пообещали и врезали Засулевичу хорошую затрещину.
  Побежали, пригнувшись вдоль зарослей камыша и осоки по берегу соленого озера, затем снова высохшее русло реки, на холм и с него открылась площадка на летное поле. Вернее, это была обычная довольно ровная поляна, размеченная зелеными, синими и белыми флажками. У покосившегося ангара стояли два четырехмоторных биплана - гигантские бомбардировщики 'Илья Муромец'.
  Красноармейцы подвешивали к самолетам бомбы, бросали в просторные кабины какие-то мешки. Бойцов было немного.
  Внезапно, как из-под земли вырос полковник Дубовал с двумя десятками казаков и донцов. Они были изрядно потрепаны, в крови. Спрашивать где остальные не имело смысла.
  -Без нас хотели улететь?
  Не получив ответа, полковник снова спросил:
  -И сколько человек каждая такая птичка сможет поднять?
  -У птичек нет выбора, сколько надо, столько и поднимут,- ответил красный ординарец.-
  Видел, что на Муромцах человек по десять на крыльях висело. Вперед!
  Никто не удивился, что захватом командует красный ординарец Янберг, прижимавший к животу тяжелый саквояж.
  С красноармейцами церемониться не стали, перестреляли за несколько секунд. Потом пожалели, что поторопились. Сгоряча убили одного из пилотов.
  Самолеты оказались заправлены, готовы к взлету и второй летчик без лишних уговоров полез в кабину 'Муромца'. На его борту было написано белой краской: 'Товарищ Троцкий'. Другой самолет имел название 'Ильич'. Летчик возмутился, когда увидел, что 'беляки' не только набились в кабину, но и повисли грушами на крыльях.
  -Так не пойдет, мы не взлетим!- кричал он.
  -Если не взлетим, то все останемся здесь. Навечно,- хладнокровно ответил полковник Дубовал, забравшись в кабину 'Ильича'.
  -До Феодосии дотянем?
  -Если не сшибут. Баки рассчитаны на пять часов полета,- обреченно пожал плечами пилот, застегивая шлем.
  Баронесса ни за что не желала садиться в биплан, но тут на холмах вздыбилась земля, загрохотало. Еще пара минут и будет поздно. Барышня проворно нырнула в кабину бомбардировщика. Ей на колени свалили Засулевича. Сзади устроился ординарец со своими сокровищами. А Грановский уселся на место пилота, тупо глядя на руль и рычаги. 'Прямо Боинг-747. Что? Какой Боинг?'
  -Дроссель до упора и газ,- крикнул летчик из 'Товарища Троцкого'.- Руль - влево, крен вправо и наоборот. На себя - вверх. Понятно? Но сначала нужно пропеллеры раскрутить.
  Добровольцы взялись за дело, как будто всю жизнь только этим и занимались. Вскоре на двух бипланах уже работали двигатели.
  -Не оторвемся,- качал головой пилот, глядя на вцепившихся мертвой хваткой в крылья и стропы добровольцев.
  Но ' Муромец' довольно легко взмыл в воздух.
  Биплан, которым пытался управлять Грановский, крутился на месте. Баронесса что-то кричала, мычал и командир 8-й красной бригады с заткнутым ртом. Никто и не подумал вытащить ему кляп.
  Работающий мотор поднял жуткую пыль, и в этом пылевом тумане вдруг нарисовалось перекошенное лицо полковника Щетинина.
  -Не оставляйте, братцы!
  Ординарец Янберг попытался спихнуть его с фюзеляжа сапогом, но тщетно. Полковник уже крепко вцепился ему в ногу. Откуда взялся?
  Но, видно, Щетинина сам бог послал. Видя, что Грановский не может справиться с управлением, он перебрался в кабину и быстро надавил на нужные рычаги.
  -Я на императорских курсах азы пилотирования изучал!- крикнул полковник штабс-ротмистру.
  Через минуту и второй биплан с кучей народа на крыльях уже находился в небе. Воздух был прозрачен как хрусталь.
  Вскоре внизу слева можно было разглядеть свежевырытые окопы большевиков. Красные задирали головы, приветливо махали руками и шапками. Вдали справа - Турецкий вал. Судя по редким дымкам, Русская армии еще пыталась держать оборону.
  
  Жив ли еще командующий 1-й армией Кутепов?
  Попали в мощный воздушный поток. Как ни удерживал рычаги полковник, самолет неуклонно сносило к Перекопу. Грановского это не радовало. Сначала полковник Свиридов на своем бронепоезде уничтожил, чуть ли не всех добровольцев, шедших к нему на помощь, теперь свои же подобьют над валом.
  Не успел об этом подумать, как рядом с бипланом начали раскрываться ватные бутоны. Было видно, что белые целятся в них и из винтовок. Удар в корпус, еще удар. Кабину заволокло сизым дымом, запахло гарью.
  -Бомбы надо сбрасывать,- крикнул Дубовал,- иначе взорвемся!
  Нажал куда-то и 'Ильич' подбросило кверху, словно его пнули гигантским сапогом.
  -Еще бы ваших солдатиков с крыльев сбросить,- хмыкнул Янберг.
  Куда упали бомбы, было непонятно, то ли на красных, то ли на белых, только в биплан стали палить и те и другие. Грановский глянул на крылья и обомлел. Добровольцев, державшихся за реи крыльев, осталось всего двое.
  Еще один разрыв швырнул самолет в обратную сторону от воздушного потока, и его почти перевернуло вверх ногами. Грановскому показалось, что он сейчас вывалится наружу. Каким-то образом Засулевичу удалось освободиться от кляпа, он завопил:
  -Приказываю поворачивать назад!
  За всех ответил его ординарец Слава:
  -Все, комбриг, твоя власть осталась за Перекопом. Теперь сиди и молчи, если не хочешь полетать вместе с чайками.
  -Что у тебя за сумка?- вдруг задергал скрученными сзади руками Засулевич. Он явно ее узнал.
  -Правильно догадался, наш боевой общаг. Будешь хорошо себя вести, выделю тебе пару побрякушек на проезд до Константинополя. Обратной дороги к красным тебе все одно нет. Фрунзе с Якиром тебя лошадьми разорвут за обман со Свиридовым. Доложил, что с ним покончено, а он пол 13-й армии из бронепоезда угробил. И как удалось ему в Мариуполе поезд угнать? По чьей халатности? Спросят ведь. За все спросят. Так что застынь и наслаждайся полетом.
  Следующий хлопок наполнил кабину уже черным дымом.
  -Свои! Свои! - высунулся в окно кабины ординарец, закашлялся. Кому он кричал, белым, красным или чайкам он и сам не знал.
  
  -Все,- ударил по рычагам полковник Дубовал,- рули направления и высоты заклинило.
  -И что теперь?- встрепенулась баронесса.
  -А ничего, полетим, куда бог пошлет.
  Внезапно снизу вынырнул 'Товарищ Троцкий'. Из двух его правых двигателей валил розовый дым. Показал весь свой гигантский фюзеляж и резко пошел вниз. Грановский потерял его из виду, так как неуправляемый 'Ильич' вошел в сильный туман. Оставалось только молиться.
  -Хорошо хоть компас работает,- крикнул полковник, а высоту не разберешь. Идем куда-то на юг, должно быть в сторону Алушты. Только бы в горы не врезаться.
  После прекращения обстрела, гарь и дым пропали. Минут сорок самолет шел довольно ровно, натужно работая моторами. Вдруг правый двигатель зафыркал, а после этого заглох. Вскоре остановились и другие. Ужасающая тишина и свист ветра. Самолет начал планировать, заваливаясь на правое измочаленное осколками крыло.
  -Видимо, баки пробило,- спокойно сказал полковник. - Падаем.
  -Куда?- задал дурацкий вопрос Щетинин.
  -Обхватите головы руками,- озвучил неизвестно откуда пришедшую мысль Грановский. -Прижмите их к коленям.
  Сам он головы не опускал, пристально всматривался в клочья тумана, раздираемые тупым носом 'Ильича'.
  
  Внизу показались скалы, потом плоскогорье, заросшее деревьями. В последнюю секунду он увидел, что самолет несется прямо на две огромные сосны.
  Удар с двух сторон, оба крыла, вместе с донцами, срезало как бритвой, а фюзеляж с отвалившимся хвостом продолжал скользить по плоскогорью. Грановский влетел лбом в висевший впереди прибор, на миг потерял сознание.
  А когда открыл глаза, понял, что кабина остановилась, зажатая между валунами на краю обрыва. Жив! А баронесса?
  
  Как ни странно, но и баронесса и все остальные, находившиеся внутри биплана, остались целы и почти невредимы. У всех, правда, на лицах были синяки и ссадины разной величины.
  -Пудовую свечу в соборе Парижской богоматери поставлю,- подал голос Янберг, который так и не выпустил из рук саквояж.
  -Ты сначала до него доберись,- проворчал комбриг Засулевич.- Да развяжите мне кто-нибудь руки, черт возьми. Мы, в конце концов, находимся на свободном Юге или все еще в Совдепии?
  -Ишь, как заговорил,- хлопнул его по плечу бывший ординарец.
  Когда стемнело, все беглецы сидели в мраморной пещере внутри огромной скалы. Полковник Щетинин высказал предположение, что они находятся у горы Чатыр -Даг, под Алуштой. Именно там есть такие дивные пещеры.
  Впрочем, уточнить это можно было лишь утром, с рассветом, если погода позволит рассмотреть с высоты горизонт.
  Среди сталагмитов и сталактитов развели костер, расположились вкруг. Баронесса села рядом с Засулевичем. Он снял с себя кожанку, накинул ей на плечи.
  Грановский никак не мог поверить в этот абсурдный романтический союз между большевиком и троюродной племянницей барона Врангеля. Впрочем, жизнь большая охотница на всякие сюрпризы и давно пора перестать удивляться ее выкрутасам.
  Все шестеро пристально смотрели на огонь. Никто не хотел первым нарушать тишины, все еще ощущая липкое дыхание смерти. Первым заговорил Грановский:
  -А хорошая у нас подобралась компания, ничего не скажешь. Три офицера Русской армии, один из них бывший комиссар красной бригады, баронесса, комбриг-большевик, в которого эта баронесса по уши влюблена и ординарец комбрига - грабитель и проходимец.
  - Отчего же грабитель?- вскинулся Янберг. Я не один сокровища собирал. Вместе с товарищем Засулевичем. И другими боевыми товарищами.
  -Вот именно,- кинул палку в костер бывший комбриг.- А теперь решил все себе заграбастать. Так не пойдет. Не по-человечески.
  - Молчал бы уж! Вот я сейчас расскажу господам офицерам, как ты, комбриг, их брата живьем в землю закапывал, посмотрим, что они с тобой сделают.
  -Не было такого!- вскочил Даниил Пантелеймонович и схватился за камень.- Расстреливал, каюсь, так то ж война. А теперь она для меня закончилась. И для всех, сидящих тут. Через пару дней последний пароход от Крыма отойдет, надо торопиться.
  -Откуда такая осведомленность?- прищурился полковник Щетинин.- Ах, да и у вас контрразведка работает.
  - Я вот что предлагаю, - почесал спину Засулевич.- Раз уж так распорядилась судьба, отмахиваться от ее подарков не стоит. Поделим золото. Поровну. Своим скажете, что это я помог полковнику Свиридову захватить бронепоезд. А уж что из этого вышло.... Царство ему небесное. Герой. Положусь на ваше благородное слово, господа. И мы спокойно с Варварой Ильиничной сядем на пароход до Константинополя. А повезет, так и до Ниццы. Думаю, ее дядя создаст для нас самые подходящие условия. Ну и вас, господа офицеры, генерал за спасение родственницы вознаградит. Со всех сторон польза. В Крыму задерживаться нечего.
  -Слышал бы вас сейчас товарищ Фрунзе,- сплюнул в костер полковник Дубовал.
  Засулевич долго глядел не мигая на огонь. От этого его зрачки сузились, стали похожи на змеиные. Потом тяжело вздохнул:
  -Шли бы они, эти пламенные революционеры, куда Маркс телят не гонял. Еще война не закончилась, а они уже грызутся между собой как тигры в клетке. Троцкий на Уборевича Ленину доносы пишет, а тот вместе с Бухариным под него яму роет. Но эти двое, так, чепуха. Слышали о таком Джугашвили? Он под Царицыным все сражения проиграл. Так вот, тот жук так жук. Помяните мое слово, именно он рано или поздно сожрет Троцкого с потрохами и Бухариным закусит. Короче, мне с ними не по пути. Судьба дважды не предлагает.
  На раскрывшейся ладони Засулевича все увидели смятую винтовочную пулю.
  - От французской винтовки Лебеля, 8 миллиметровка,- пояснил он. - Ваши палили, с Турецкого вала. В шпору попала, в каблуке застряла. Сохраню, потомкам своим завещаю, чтобы хранили как спасительный талисман. Так будем делить сокровища?
  -А талисман тебе больше не понадобится,- хрустнул шейными позвонками Янберг.
  Достал наган, взвел курок. Начал переводить ствол с одного на другого.
  -Вот как, значит,- потер затекшие руки комбриг. - Пригрел гадюку на груди.
  -В нагане семь патронов, на каждого хватит.
  -Ага, последний как раз для твоей башки останется,- хмыкнул Засулевич.
  Ординарец пропустил слова своего бывшего боевого товарища мимо ушей.
  -Надоели. Да и зачем вам деньги? Вы уже все всласть пожили и мне теперь хочется. Барышню только жалко. И поясок у вас, Варвара Ильинична, знатный, старинный. У меня глаз наметанный -вещица дорогая. Не соблаговолите ли мне сами его отдать? А то знаете ли, снимать с покойницы...Примета плохая.
  -Вам ли к этому привыкать?- гордо вскинула голову баронесса, сдернула с себя древний пояс и зашвырнула в дальний угол пещеры. Реликвия ударилась о сталагмит, на секунду повисла на нем, а потом провалилась куда-то в бездну.
  -Люблю гордых,- восхищенно тряхнул головой с редкими соломенными волосами Янберг. -А что, пойдешь со мной, баронесса? Зачем тебе этот комбриг? Уродство сплошное. Я же молодой, красивый. А?
  
  В глубине пещеры капало и журчало, потрескивал костер, разбрасывая искры. Грановский был уверен, что уже когда-то переживал эту сцену, во сне, и готов был поручиться, что знает, чем она закончится. Или он ошибается?
  -Почему бы и нет,- поднялась Варвара Ильинична, опершись на плечо Засулевича. -Комбриг не комбриг, какая теперь разница? Главное, в Париже без гроша не оказаться. Петр Николаевич Врангель - большой альтруист, бессребреник, думаю, и деньжат на эмиграцию не скопил. На него надежды нет. Уж лучше с ординарцем по Елисейским полям гулять, чем лежать мертвой в холодной крымской пещере. Отыщите мой пояс, Вячеслав.
  -Еще одна змеюка,- процедил сквозь зубы комбриг.
  Рот Янберга растянулся в улыбке. Он огладил свои давно не мытые волосы, сглотнул:
  -Успею. Ну, кто хочет первым с архангелами побеседовать?- раскрутил он барабан нагана о бедро.- Вы, Щетинин? Или может, господин Грановский желает?
  -Я не желаю,- спокойно ответил Грановский.- И вам советую закончить комедию. Дабы чего не вышло. Под Феодосией курсирует теплоход 'Глория', нас ждет. На всех мест хватит. А наворованное добро можете оставить себе.
  -Нам с Варварой Ильиничной лишние свидетели не нужны. Пристрелю-ка первым Засулевича. Черти для комбрига давно сковородку разогрели.
  -Дайте лучше я,- протянула руку баронесса.- Сама хочу за все свои страдания с ним рассчитаться. Не любила я его, боялась.
  -От тебя, Варвара, и смерти не устрашусь,- откинулся на локти комбриг.- Все бабы стервы, правильно говорят.
  Янберг еще не решил отдавать ли барышне револьвер, но она так решительно схватила Наган за ствол и дернула на себя, что у ординарца невольно разжались пальцы. Когда оружие оказалось в руках у баронессы, она отошла на три шага назад. Задумалась.
  -А вообще-то, мне никто из вас не нужен. Дорогу до Феодосии и сама как-нибудь найду.
  -Мадемуазель,- вскинул брови Щетинин,- ну уж от вас я этого никак не ожидал.
  
  Полковник Дубовал сидел не шевелясь, словно все происходящее его вообще не касалось.
  -А что, господа,- произнес он вдруг еле слышно,- нам всем, по большому счету, уже пришел конец. Думаете, в сокровищах счастье? Ошибаетесь. В Родине. А теперь ее нет ни у белых, ни у красных. Вместо России будет сплошной красный ад на земле. Уж поверьте мне на слово. И куда нам теперь, в Париж? И что там делать, кому мы там нужны? В Австралию уехать? Но ведь и там для русского человека - могильная тоска. Если честно, я согласился пойти на выручку Свиридова, потому что надеялся, что меня убьют. Не убили. Почему? Теперь сию услугу мне предлагают то неотесанный большевик, то баронесса голубых кровей. Нет, господа, спасибо. Лучше я сам сделаю свой выбор.
  С этими словами он расстегнул кожанку и вынул из внутреннего кармана французскую гранату F-1, похожую на чугунный лимон. Без лишних движений выдернул кольцо, отпустил сдерживающий ударник рычаг. Щелчок и скоба отлетела в сторону, из взрывателя потянулся голубой дымок.
  
  Грановский и Щетинин упали на спины, Засулевич начал мелко креститься, Варвара Ильинична, кажется, ничего не поняла, а Янберг побежал прочь, споткнулся, стал с завыванием отползать к сталактитам и сталагмитам. Саквояж с бриллиантами упал, раскрылся. К галифе ординарца каким-то образом прицепился массивный кулон с красным камнем на золотой цепочке. Три секунды, четыре, взрыва нет. Штабс-ротмистр вскочил на ноги, прыгнул на баронессу, упали за валун.
  Вспышка...Свет завертелся вихрем, стал закручиваться в воронку, куда-то потянул с бешеной скоростью. В ушах - разрывающий барабанные перепонки свист. Грановскому казалось, что он летит быстрее звездолета. Звездолета? Что это еще такое? Но все мысли вскоре пропали. Остался только дикий страх от глубины и непостижимости засасывающей бездны. Опять вспышка.
  
  Вращение прекратилось, в ушах стихло. Безмолвие и покой. Сквозь молочную пелену он увидел склоненное к нему непропорциональное лицо великана. Глаза гиганта улыбались. Где я его видел?
  -Ну, слава богу,- сказал великан.- Очухались. А я уж думал, кранты экспериментатору.
  Сознание быстро возвращалось к врачу-урологу. Но путано, жизнь собиралась из разновременной мозаики.
  -Колбасник?- вдруг вспомнил Гринвич.- Вы зачем из гранаты чеку выдернули? Она взорвалась?
  -Да, капитально вы себя отравили. Как бы совсем умом не тронулись. А про колбасника-это вы в точку. Он самый. Скалодуб Виталий Николаевич. До глубокой ночи ждал, что позвоните. А когда не дождался, нутром почувствовал, что в беду попали.
  -Так граната не сработала? Впрочем.... Как вы меня нашли?
  -Больниц на Юго-западе много, а урологов с фамилией Гринвич - всего один. Поехал в клинику, вытребовал ваш адрес. Хорошо вы входную дверь не заперли, высаживать не пришлось. Захожу на кухню, а вы белый как простыня и бездыханный. Желтая пена изо рта. Ну, думаю, крышка теоретику. Пощупал, а пульс есть. Ну, я быстрее скорую помощь вызывать. Откачали.
  В палату быстрой походкой вошел доктор в запятнанном кровью халате, надел мощные очки, склонился над Гринвичем.
  -Жить будет,- почесал он широкие как у орангутанга ноздри.
  -Вас кровью забрызгало,- попытался приподняться Александр, чуть не оборвав присоединенные к нему трубки. - Я вас узнал. Вы комбриг 13 армии Засулевич. Вы тоже в пещере были.
  -Все там были, - охотно подтвердил доктор и потянул за рукав Скалодуба.- В реанимации посторонним не положено. И так уж вам на встречу пошли. Все, все, больному нужен покой.
  -Где баронесса?! - все же оборвал одну из трубок Гринвич.- Я обещал генералу Врангелю доставить ее на борт 'Глории'!
  Доктор сочувственно покачал головой, помял двойной подбородок.
  -Думаю, придется переводить в другое отделение,- опустил он руку на плечо великана,- аппалический синдром, бодрствующая кома с галлюцинаторной спутанностью сознания на фоне экзогенной интоксикации. Без томографии невозможно установить степень повреждения мозга. Хотя...Чем черт не шутит, может, сам выкарабкается. Сестра, Варвара Ильинична, поставьте больному димедрол с морфином. Пусть поспит пару дней, посмотрим.
  К кровати приблизилась полная медсестра со шприцем наготове, как будто только и ждала команды доктора.
  -Варвара Ильинична!- подскочил на кровати Гринвич,- Златовласка! Не верьте Янбергу, он вас обманет! А где ваш пояс с малахитовой ящеркой? Ах, да, вы же его выбросили в пещере...Полковник Дубовал, то есть, господин Скалодуб, не уходите, я должен вам сообщить нечто важное....
  
  Заседание клуба 'Желтый карлик' состоялось теперь уже в начале октября. Метеориты на Землю больше не падали, НЛО нигде не приземлялись, поэтому обсуждать особенно было нечего. Однако прерывать деятельность общества надолго правление не хотело, могут ведь и забыть. Тему объявили такую: 'Вспышки сверхновых, как возможные послания иных цивилизаций'. Проблема явно была высосана из пальца, так как даже начинающие астрономы знают, что гамма-всплеск - это гигантский выброс энергии во время взрыва сверхновой. То есть - момент коллапса звезды в черную дыру.
  Однако пришли почти все члены клуба, приехал и представитель Роскосмоса Щёткин. Любителей привлекли не гамма-всплески. Разнесся слух, что на заседание придет Александр Гринвич. Тот самый полоумный врач-уролог, утверждавший, что во всех нас живут некие существа из виртуального мира - виобры. Чушь, конечно, но интересно ведь узнать чем закончился его эксперимент. Говорили, что долгое время после опыта он провел в клинике.
  Обстоятельный доклад как всегда делал уфолог Закамский, развесив на высокой трибуне чертежи и схемы. Председательствовала, конечно, госпожа Крупицина и, не изменяя привычке, регулярно постукивала карандашом по пузатому графину.
  -Однако гамма-всплески, будем реалистами,- увлеченно вещал Даниил Пантелеймонович,- представляют немалую опасность для Земли. Возможно, именно гамма-всплеск стал причиной вымирания 443 миллиона лет назад 60% живых существ на нашей...
  Закамский не закончил фразу. В дверях зала показался врач-уролог собственной персоной.
  За его спиной горой возвышался член клуба любителей астрономии, миллионер Скалодуб. Колбасник держал в руках большой сверток из желтой оберточной бумаги.
  -А-а, - расплылся в улыбке уфолог.- Наконец-то. Слава богу, вас уже выпустили из психиатрической лечебницы. Наслышан, так сказать, о ваших мытарствах. Милости просим. Ха-ха.
  Многие любители повскакивали с мест. Звон графина, на котором скакала крышка, потерялся в шуме голосов.
  Александр Данилович взял у Скалодуба сверток, прямиком направился к председательскому столу. Не реагируя на продолжающиеся подковырки уфолога, развернул бумагу и продемонстрировал любителям астрономии что-то среднее между обломком бивня мамонта и помятым куском арматуры.
  -Это часть пропеллера от самолета 'Илья Муромец', разбившегося в горах Крыма в начале ноября 1920 года.
  Крупицина подалась назад. От человека с нездоровой психикой с куском железа в руках можно ожидать чего угодно.
  -На всякий случай я связался бы с медиками,- хихикнул перезрелый студент Янсон, не отрывавший пристального взгляда от странного предмета.
  -Уберите со стола металлолом,- вытерла пот со лба, а потом высморкалась председательша.- Мы...обсуждаем сейчас очень важную тему гамма - всплесков.
  Гринвич прямо из горлышка ополовинил графин с ее стола, нагнулся к руководительнице клуба:
  -Скажите, Вера Игнатьевна, в вашей семье говорили о какой-нибудь значимой фамильной реликвии, которая была безвозвратно утеряна?
  -Ну,- замялась Крупицина,- прабабушка была дворянкой. Родственники в Гражданскую войну уехали в Польшу, в 39-м были репрессированы. Что сталось с прабабкой, не знаю. Да, говорили, о серебряном поясе то ли с гранатовой головой змеи, то ли малахитовой. Якобы этот пояс носила еще княгиня Ольга. Но к сожалению....
  -Не этот ли?- вынул из портфеля Гринвич пояс из потемневших от времени, чеканных серебряных пластин. Вместо пряжки- часть малахитовой головы ящерицы.
  Зал ахнул. Крупицина поднялась, протянула к поясу руку.
  -Откуда это у вас?
  -Из мраморной пещеры, куда вы, я, Закамский, Скалодуб, Янсон и, конечно, наш уважаемый представитель Роскосмоса Щёткин попали сто лет назад после крушения самолета с гордым названием 'Ильич'. На нем мы сбежали от большевиков.
  -Я же говорил нужно набирать '03',- подбежал к столу Янсон, оттолкнув уфолога. Сам же принялся ощупывать пояс, пробовать его чуть ли не на зуб. Александр ему не мешал.
  Под его локоть усиленно совал голову уфолог. После долгой паузы Янсон сокрушенно произнес:
  -Господа, до того как увлечься астрономией, я долгое время интересовался археологией. По моей предварительной оценке пояс действительно старинной работы, но нужна экспертиза.
  -С чего бы это у вас такая тяга к раритетам, Янсон? -отобрал у него пояс Гринвич.- Уж не потому ли, что вам самому по наследству досталась редкая уникальная вещица, которую вы от всех скрываете и позволяете себе глядеть на нее только по ночам? Массивный кулон с красным камнем на золотой цепи. Гранат 'Око дьявола' был найден французскими солдатами в Египте и подарен Наполеону. В Париже его огранили и вставили в оправу. В 1812 году кулон был найден у мертвого бригадного генерала Жерара де Монтье. Я навел справки. Ну, Янсон или вернее сказать, Янберг, так ли это?
  Студент замычал, будто к нему подвели электричество, опустился на свободный стул за председательским столом, где ни жива ни мертва сидела Крупицина. Рядом застыл в скрюченной позе уфолог.
  -Да, но это ничего не доказывает,- почти не открывая рта, заговорил Закамский.- Вернее, не доказывает вашу гипотезу виртуального мира. Пояс вы могли украсть из музея, а Янсона напоить и выведать у него тайну о кулоне.
  -Не тешьте себя пустыми надеждами, Засулевич. Извините, Закамский. И выбросьте свой амулет в виде 8 миллиметровой пули от французской винтовки Лебеля, что постоянно носите на шее. Он вам никогда не приносил удачи и не принесет. Ваш посмертный удел- читать дурацкие лекции об НЛО и пришельцах лопоухим простакам в таких клубах как 'Желтый карлик'.
  
  Все повскакивали с мест, сгрудились возле уфолога, а он машинально приложил руку груди. Даниил Пантелеймонович явно носил амулет, об этом говорил кожаный шнурок, заметный под воротником рубашки.
  -Расстегивайтесь,- приказала Крупицина.
  И Закамский не посмел ослушаться. Через несколько секунд все увидели сплющенную пулю на черном кожаном шнурке.
  В зале поднялся страшный гвалт.
  'Что же это такое?' 'Неужели уролог и в самом деле побывал в 1920-м году, а все мы виобры из виртала?' 'Не может такого быть, все заранее подстроено. И председательница с ними заодно. Сенсации хотят, телевидения'.
  -Хорошо,- поднялся молчавший до этого представитель Роскосмоса Щёткин.- А у меня ничего не осталось памятного от того трагического времени?
  -Не видел, не знаю,- подумав, ответил Гринвич.
  Завернул в бумагу обломок пропеллера, направился к выходу. За ним последовал Скалодуб. В дверях врач остановился:
  -Баронесса Крутицкая была поистине Златовлаской, как вы, госпожа Крупицина. Ее серебряный пояс мы нашли с господином Скалодубом в мраморной пещере под Алуштой.
  Колбасник широко кивнул, пристально следя за залом, как опытный телохранитель. А тот продолжил:
  -Я все наблюдал собственными глазами. Вы Щёткин, служили в Добровольческой армии генерала Деникина под фамилией полковника Щетинина, а когда Антон Иванович весной 1920-го ушел с англичанами, потеряли веру в победу. Переметнулись к большевикам. Они с радостью вас приняли и сделали комиссаром 8-й бригады 13 армии под командованием Засулевича. То есть Закамского.
  -Что?- чуть ли не задохнулся уфолог.
  -Интересно,- прищурился сотрудник космического ведомства.
  -Так оно и было, Нестор Самуилович. Когда вы попали в засаду уже к белым, на коленях просили барона Врангеля о пощаде, и он вас пожалел, вернул погоны и даже позволил смыть позор героическим поступком - помочь пробиться в Крым полковнику Свиридову и спасти находящуюся у него баронессу Крутицкую.
  'Вот почему у нас ракеты постоянно падают, одни предатели в Роскосмосе',- зашептали в зале.
  -Вы уже поняли, - говорил спокойно Александр,- что баронесса Крутицкая - теперь никто иная как Вера Игнатьевна Крупицина. Но весь план спасения, в котором принимал участия и я и полковник Дубовал, то есть Скалодуб, рассыпался. Свиридов захватил у большевиков бронепоезд под Мариуполем и, приблизившись к позициям красных, начал палить по всем без разбору. Положил больше половины добровольцев из нашего отряда, которые хотели его спасти. Пришлось бежать на аэроплане. В том числе и комбригу. Он обманул Фрунзе, сообщив ему о разгроме Свиридова. Засулевичу светил трибунал. Перед побегом через линию фронта ординарец Засулевича Янберг, наш многострадальный студент Янсон, прихватил награбленные во время войны ценности. Но позже отказался делить их со своим комбригом.
  -Сволочь!- воскликнул вдруг Закамский. -Так-то ты со своим командиром!
  -А в вас, Даниил Пантелеймонович, по уши влюбилась баронесса Крутицкая и ни за что не хотела с вами расставаться.
  -Что?- подскочила, опрокинув графин Крупицина.- Я влюбилась в этого старого, кривоногого идиота? Да никогда бы в жизни.
  Закамский сразу подобрел, задергал подбородком, кажется, даже подмигнул бывшей баронессе.
  -Чем же все закончилось?- нетерпеливо спросил Щёткин.
  - Янсон предложил Крупициной- Крутицкой бежать с ним в Париж, наплевав на красного командира. Она вроде бы согласилась, но в последний момент выхватила у него револьвер и решила ухлопать всех, кто находился в пещере. В том числе и меня. Одной легче с сокровищами разобраться.
  -Не может быть!- воскликнули все хором и недобро, даже с угрозой посмотрели на председательницу.
  Крупицина залилась сначала красной краской, потом зеленой.
  -Такого не могло быть по определению,- выдавила она из себя.- Как бывший секретарь парторганизации...Как баронесса.... Да кому вы верите?! И чем же, позвольте спросить, закончилась ваша галлюцинация?
  -Моему нынешнему другу и соратнику Скалодубу, а тогда полковнику Дубовалу, надоело терпеть свару в пещере. Да и без родины он не мыслил своей дальнейшей жизни. Достал гранату и выдернул чеку. Это последнее что я помню.
  
  Зал затих. Мало того, все застыли в позах, будто в гоголевской комедии, узнав о приезде настоящего ревизора. Неужели и в самом деле существует Большой виртуальный мир, а мы, бестелесные существа лишь играем в компьютерную игру, заняв места в биологических оболочках?
  -Все это чушь, я не верю ни единому вашему слову!- взорвался уфолог.- По-вашему получается, что виобры каждый раз находят для себя похожие тела и сохраняют при этом имена. Зачем же меняют фамилии?
  -Не знаю, пожал плечами врач-уролог.- Возможно, они играют сразу в несколько игр. Или переходят от одной игры к другой, предоставляя на время истинного человека самому себе. За каждым закреплен некий ник. Тащить через десятилетия или века одни и те же фамилии слишком обременительно и ответственно перед историей, а имена ни к чему не обязывают. Что же касается внешности... В некоторых компьютерных играх тоже можно выбирать или создавать свой облик. Пристрастия, как правило, не меняются.
  -Бред и еще раз бред,- выдохнул, будто из последних сил уфолог.
  Никто из участников крымских событий на этот раз его не поддержал.
  Закамский опустился на пол и принялся жевать край своего ватмана.
  
  А утром у Гринвича зазвонил мобильный телефон. В него долго тяжело дышали, наконец, произнесли:
  -Вас беспокоит Нестор Самуилович Щёткин из Роскосмоса. Видите ли, вы наверняка собираетесь продолжить свои путешествия. Так вот, большая просьба, взять меня с собой. В целях сбора научных доказательств вашей...хм, гипотезы.
  -Ну что ж,- согласился врач-уролог. - Приходите, обсудим детали. С помощью господина Скалодуба я собираюсь усовершенствовать свою систему перемещения. Сделать ее более безопасной и простой.
  -Я уже здесь, на вашем пороге.
  Александр неторопливо потушил сигарету, запахнул полы халата, открыл входную дверь.
  За ней стояли и смотрели на него преданными и испуганными глазами все те, кто участвовал в крымской драме. Госпожа Крупицина сжимала подмышкой две бутылки шампанского, а уфолог Закамский держал за ниточку круглую коробку с тортом. Студент Янсон просто глупо улыбался.
  -Добро пожаловать, виобры,- ухмыльнулся Гринвич.
  
  
  Среди поваленных на столе серебряных кубков и кувшинов раскачивался, обхватив голову руками, князь Красемир. Рядом с задумчивыми лицами сидели его приближенные и родственники жены Брониславы. Тоже князья и знатные воины. Чесали бороды. Красемир выпил меда, ударил кулаком по столу:
  - Ведь предупреждал же князь Вадим! И кто, я вас спрашиваю, насоветовал этому старому пню Гостомыслу призвать в Новгород дикого зверя и нелюдя Рюрика со своими русями...? Сам бы старейшина своей трухлявой головой не додумался. Накинули аркан на шею, дышать невозможно...
  -Есть задумка, князь, - оперся локтями о нечистый стол витязь Воята.- Рюрик чрез седмицу на свое Ладожское Городище собирается с малой дружиной, там его втихую можно и прижать. Слава Перуну, Трувор и Синеус померли, Гудбранд у римлян сгинул, помощи Рюрику ждать неоткуда. Без него все руси разбегутся. Сами править будем, как прежде...
  'Верно, верно, добрые слова Воята сказывает' - усердно закивали головами, затрещали суставами пальцев на огромных кулачищах Зареслав, Гридя, Далебор и Лиховид.
  
  Часть II
  
  Временной континуум
  
  -Если существуют черные дыры, то из этого логически вытекает, что во вселенной должны быть и кротовые норы,- лихорадочно и восторженно рисовал что-то воронкообразное на доске профессор Черепахин. От Арнольда Ивановича исходили энергия и свет сверхновой звезды. - А кротовые норы, это нечто вроде туннелей, соединяющих удаленные области в пространстве. Да, да, машина времени, которой рано или поздно научится пользоваться человечество. Будем ездить как на автомобиле из прошлого в будущее и обратно. Вот так.
  Академик нервно положил кусок мела на край доски, который упал, раскололся, обдав его стоптанные ботинки белой пылью. Отерев мысок правого башмака о штанину, Черепахин победно взглянул сначала на оператора, потом на корреспондента.
  -Ну, как вам интервью, вызовет резонанс?
  -Обязательно, - кивнул журналист Юра Липатов. Перед интервью он часа два читал в Интернете про черные дыры, сингулярность, теорию струн, ничего не понял, но теперь все же решил блеснуть эрудицией.- Однако, из уравнения Эйнштейна следует, что кротовая нора закроется раньше, нежели путешественник успеет через нее пройти.
  -Да,- охотно согласился Арнольд Иванович,- если ее не будет удерживать материя с отрицательной плотностью энергии. А ее существование уже доказано и теоретически и экспериментально. Но об этом мы побеседуем в следующий раз. Хорошо?
  Свет сверхновой погас, академик неловко подхватил кипу бумаг со стола и, теряя по дороге листы, вылетел из собственного кабинета. Обычно журналистов никогда и никто не оставляет в кабинетах одних. Астрономы - люди не от мира сего, что с них взять?- ухмыльнулся Юра.
  Липатов обвел уставшим от лекции взглядом глобусы, телескопы, карты Луны и Марса. Он давно занимался научно-популярной темой и считал путешествия во времени фантастикой, детскими вымыслами. Нет, приблизившись к скорости света, теоретически можно попасть в будущее, но прошлое от нас закрыто однозначно. Поэтому ему было удивительно слышать от уважаемого ученого, да еще ректора института такие речи. Если бы о перемещении во времени рассказал, скажем, уфолог Вадим Чернобров, другое дело. Без вопросов. Но академик Черепахин! И не боится, что коллеги засмеют.
  Встречу с профессором-космологом Юра вспомнил теперь не случайно. Утром в редакцию позвонил какой-то ненормальный и сообщил, что сконструировал машину времени. Подобные изобретатели, а также создатели препаратов от рака часто надоедали в 90-е годы. Задача была их понятна: попасть в телевизор, пропиариться и по легкому содрать денег с доверчивых граждан. В последнее время они не проявлялись, видно, поняли, что дураков больше нет.
  А тут на тебе. Липатов хотел сразу повесить трубку, но делать утром в редакции было совершенно нечего, и он, чтобы развеять скуку, решил немного поболтать.
  -И как называется ваш агрегат?- развалившись в кресле и закуривая сигарету, спросил Юра.
  -Об установке речи пока не идет,- спокойно ответил изобретатель. - Это небольшая техническая система, генерирующая так называемый электромагнитный пузырь, в котором пространство-время меняют свою кривизну и пересекаются. Согласно общепринятым представлениям, Вселенная имеет три пространственных измерения и одно временное...
  -Допустим, что дальше,- перебил Юра.
  -В 1943 году на одной из своих военных баз американцы поместили в подобный пузырь эсминец. И он пропал, а появился за сотни миль. Члены экипажа говорили, что они побывали в другом времени, но их сочли сумасшедшими.
  -Не удивительно. У вас дома тоже стоит эсминец?
  Липатов специально пошел на обострение разговора. Ненормальные обычно начинают бурно реагировать: кричать, даже угрожать и тем самым выдают себя с головой. Но спокойствию этого чудака можно было позавидовать.
  -Я помещал в пузырь таракана.
  -Да, у каждого в голове свои тараканы,- вставил банальную фразу Липатов и сам же от нее поморщился - перебор.
  И здесь мимо. Звонивший гражданин продолжал гнуть свое.
  -Насекомое исчезло из контура через пять минут после включения системы, а появилось только через полчаса. Хотя, может, и раньше. Я обыскал всю квартиру и обнаружил таракана на кухне, в мойке.
  Юра расхохотался так, что за окном заходила ходуном Останкинская башня. Такого положительного эмоционального заряда он не ожидал получить с утра пораньше. Хорошо, однако, что на летучку приехал раньше времени. Хоть посмеяться от души.
  - В мойке, а в холодильнике не пробовали искать?
  -Вы, вероятно, не поняли. Насекомое находилось в герметичном контейнере. А других тараканов в моей квартире не было. Да и вообще, они исчезли из крупных городов. Влияние компьютеров и мобильной связи. Разве не читали?
  Об этом Липатов, конечно, читал, поэтому несколько снизил иронию.
  -Предположим, таракан каким-то чудом попал на кухню. Но вы-то говорите о перемещении во времени. С чего вы решили, что он находился полчаса в прошлом или будущем?
  -Таракан вырос на четыре миллиметра. Если бы он попал в будущее, время для него двигалось бы медленнее, чем для нас. Мы бы состарились, а он бы остался прежним. Да, насекомое было помечено зеленой краской, ошибки быть не может.
  Вспомнив, что должен через час озвучивать текст, который еще нужно вычитать, Липатов решил закончить бессмысленный разговор. И все же поинтересовался:
  -Так что представляет собой ваша система?
  -Под действием плазмы в мощном гравитационном поле меняется пространственно-временной континуум. Подробности по телефону ни к чему. Приезжайте, увидите.
  Послышался писк открывающейся входной двери. В комнату ввалился звукорежиссер Слава Булатов.
  -Ты все еще здесь, а я тебя давно у микрофона жду!
  -Договорились же через час,- не отрывая трубку от уха, проворчал Юра. - Иду сейчас. - Отключил, было, телефон, не попрощавшись с изобретателем, но вовремя опомнился - со зрителями, кто бы они ни были, нужно обходиться вежливо. - Дорогой изобретатель, когда сделаете настоящую установку, чтобы можно было не только тараканов, но и людей перемещать во времени, тогда звоните. Обязательно приедем, а сейчас, извините, дела. Спасибо, что смотрите нашу программу.
  -Для такой установки нужен мощный источник энергии и иная компьютерная программа,- ответила напоследок трубка. Но Липатов уже не расслышал последнюю фразу. Собрал, разбросанные по двум столам тексты, отравился на озвучку.
  Вспомнил об изобретателе только вечером, поинтересовался у коллег, не звонил ли снова некий чудак, что создал машину времени? Нет, никто с этими глупостями, слава богу, не приставал. Значит, не законченный дурак, решил Юра. Ненормальные граждане обычно названивают целый день, пока не достанут всю редакцию.
  Изобретатель объявился через девять месяцев. Сказал, что удалось собрать плазменный генератор электрического тока необходимой мощности, разработать программу, способную контролировать физические процессы на уровне нейтронов и протонов, словом, рабочая установка готова. На этот раз представился - инженер Олег Евгеньевич Вяземский. Оставил номер телефона. Юра машинально записал его на газете и забыл. У передачи и так хороший рейтинг, нет необходимости снимать жареные сюжеты. Пусть этим РЭН ТВ занимается. Но через час в офис влетел взъерошенный продюсер Петя Бестужев. Сказал, что репортаж о нанотехнологиях канал снял с эфира, заподозрил скрытую рекламу, нужно ставить в программу другой материал.
  Легко сказать другой. Все готовые сюжеты заперты в сейфе у режиссера. Он улетел с любовницей в Венецию, а две пары ключей увез случайно с собой. Будет только через три дня.
  -Придумай что-нибудь,- смотрел на Юру продюсер собачьими глазами,- тряхни стариной, сними сюжет.
  Юру недавно назначили шеф-редактором, и снимать сюжеты в его обязанности уже не входило. Но другие журналисты, как назло, уже разбежались по домам.
  -Что я тебе сейчас сниму?- огрызнулся Липатов.- Лето, институты опустели, все загорают, и кто монтировать будет?
  -Возьмем режиссера у соседей на прокат. Кто-нибудь из операторов еще здесь? Бери любого, снимай, что душе твоей угодно.
  -Моей душе угодно выпить красного вина и лечь на даче спать в яблоневом саду.
  -Потом, потом. В ресторан свожу.
  Липатов, сплюнул, нужно было сваливать с работы раньше.
  Открыл записную книжку. Ну и кому прикажете звонить? Институт молекулярной генетики, Центр управления полетами.... На столе заметил газету с фамилией и телефоном изобретателя. Покусал губы, почесал подбородок. Стукнул кулаком в стенку.
  -Эй, продюсер, есть тут один гражданин, он машину времени изобрел.
  -Езжай к кому хочешь, хоть к Ньютону.
  -Вместе поедем, шоферов уже отпустили, сам за руль сядешь.
  -Не впервой.
  -Предупреждаю, скорее всего, изобретатель псих.
  -Эка для тебя невидаль!
  Да уж, с кем только не приходилось сталкиваться за время работы в научной передаче, а материалы, и вполне приличные, в эфир выходили. Набрал номер, откашлялся.
  -Господин Вяземский?
  Инженер сразу узнал Липатова, согласился принять съемочную группу хоть ночью. Жил он, как оказалось, в Подмосковье, километрах в сорока от столицы, в поселке Востряково.
  Оператор Миша Сотников, которого поймали уже в дверях офисного центра, хмуро загрузил в машину продюсера 'железо', с обиженным видом расположился сзади. Петя завернул на заправку, залил полный бак бензина и через полупустое третье кольцо быстро вырулил на Симферопольское шоссе. Когда выехали за город, Липатов еще раз предупредил:
  -Возможен клинический случай.
  -Все они, изобретатели, не от мира сего,- только и ответил продюсер.
  В поселке Востряково первая же бабка указала на дом изобретателя. Когда в один голос сказав ' спасибо', двинулись дальше, она многозначительно покрутила указательным пальцем у виска. Кому это в первую очередь предназначалось, изобретателю ли или телевизионщикам, осталось для Юры загадкой, который наблюдал ее реакцию в боковое зеркало. Дом за неплотным, но высоким забором оказался двухэтажным, каменным, крытым зеленым андулином.
  К калитке тут же подбежала удивительно красивая, рослая, светло-коричневая собака с белым пятном на груди. Оглядела всех пронзительно умными, приветливыми глазами, тявкнула, завиляла хвостом. Что за порода Юра определить не смог. Кажется, некая помесь немецкой овчарки и лабрадора. А может и среднего пуделя. Но от овчарки что-то было определенно.
  Собака по-хозяйски вежливо проводила гостей через вишневый сад до высокого крыльца, легла. Вскоре на нем появился хозяин. Это был среднего роста, одетый во все светлое, кроме изумрудного шейного платка, пожилой мужчина. Черные волосы и темный загар лица, резко контрастировали с небольшой пепельной бородкой. Инженер походил на практикующего индивидуальным порядком косметолога. И никакой хитрости и безумных искр в глазах, свойственных многим изобретателям.
  Не обременяя гостей рукопожатием, пригласил в дом, указал на овальный стол, за которым все четверо и расположились. Рядом легла собака, не сводящая преданного взгляда с хозяина. Повисла тишина. Юра решительно не знал с чего начать разговор. С кем только не приходилось общаться - и с президентами и с министрами, а тут растерялся. Ну не вязался образ этого интеллигентного человека с машиной времени, в существование которой нормальному человеку поверить просто невозможно. В комнату заглянуло вечернее солнце. Глаза инженера сделались такого же цвета, как и шейный платок, изумрудными. Они были глубокими и несколько усталыми.
  -Ирна,- наконец, сказал Вяземский,- принеси, пожалуйста, мою трубку.
  Собака послушно поднялась, выбежала в соседнюю комнату и вскоре вернулась с небольшой коробкой в зубах, на которой был нарисован лист табака.
  -Спасибо,- принял хозяин коробку, вынул из нее широкую курительную трубку с золотым колечком посередине. Закурил.- Так с чего начнем? - спросил он гостей. Может, сначала осмотрим установку, а я дам пояснительные комментарии? -И не дожидаясь ответа, встал, протянул руку в сторону закрытой двери. - Прошу.
  Дверь вела в просторный подвал, залитый ярким светом люминесцентных ламп. В дальнем правом углу Липатов увидел длинную установку, похожую на магнитно-резонансный томограф. И никаких разбросанных отверток, приборов, никаких проводов или чего-то лишнего, что обычно валяется в мастерских изобретателей. У стены стояли две металлические фляги с надписями 'N2, жидкий азот'.
  Инженер подошел к своему детищу, соединенному, как заметил Юра, с компьютером множеством проводов, провел ладонью по глянцевой крышке.
  -Вы правы,- уловил он мысли Липатова,- машина сделана на основе обычного томографа. Зимой сгорела районная больница, я выкупил уцелевшие части МРТ, восстановил и использовал для установки. Начинка, разумеется, иная.
  Миша Сотников недоверчиво покосился на инженера, по-простому спросил:
  -Во сколько же это чудо техники вам обошлось?
  -Я человек небогатый,- развел руками Вяземский.- Более того, инвалид второй группы. Приобрел и модернизировал на свои сбережения. Объясню принцип работы.
  -Да, пожалуйста,- охотно согласился Липатов.
  Собака подошла к хозяину, гавкнула.
  -Я все помню, Ирна, не подсказывай,- погладил он ее по голове.
  Коллеги переглянулись. Липатов подмигнул Пете, мол, начинается цирковое представление. Но он ошибся. Ирна спокойно легла у двери, а инженер приглушил в подвале свет, включил большой настенный монитор, на котором появилось изображение спиральной галактики. Взял лазерную указку.
  -Я видел в вашей передаче профессора Черепахина. Он рассказывал о черных дырах во Вселенной и что они, вероятно, являются кротовыми норами, через которые можно путешествовать во времени.
  Юра многозначительно кивнул, вспомнив беседу с космологом Черепахиным, но перебивать инженера не стал. А тот продолжал:
  -Микромир - идентичен макромиру. В пространстве все взаимосвязано. Черные дыры образуются везде. Только в микромире они живут миллиардные доли секунды. Через них тоже можно проникать в прошлое или будущее.
  На этот раз Липатов не удержался:
  -Как же в них попасть, мы большие, они маленькие?
  - Достаточно одного протона и одного нейтрона вещества. Вообще, хочу заметить, что органическая жизнь в нашем мире была бы невозможной, если бы разница между массами нейтрона и протона всего на один процент превышала ту, которая реально существует. Но, исходя из концепции множественных миров, нейтроны и протоны, в принципе, могут иметь иные массы в параллельных вселенных, где абсолютно иные законы физики. Разнообразие же непохожих или повторяющихся параллельных миров практически бесконечно. Если нельзя вернуться в прошлое в нашем мире, то можно попасть в него в параллельной, абсолютно идентичной нашей, Вселенной. Я считаю, что лилипутские кротовые норы как раз соединяют не разные части нашей Вселенной, а именно параллельные миры. Пробравшись через эти норы, частицы никогда не проскочат мимо копии своей Вселенной, она по любому их притянет, так как изначально примет за своих. При путешествии во времени главная задача запрограммировать частицы на то или иное расстояние, чтобы попасть в то время, в какое требуется. Понятно излагаю?
  Ответом была тишина. Оператор не стал дожидаться команды, включил камеру. Вяземский не обратил на нее никакого внимания, словно каждый день давал интервью. Это было редкостью, чтобы человек совершенно не менялся после начала съемки. Продюсер Петя, стараясь не мешать разговору, в котором решительно ничего не понимал, нажал кнопку на радиомикрофоне, вытянул 'петлю' вперед.
  - В ЦЕРНе сталкивают протоны в 26 километровом ускорителе огромной мощности,- почесал за ухом Юра,- и то говорят, что черные дыры врятли могут там образоваться. А вы создаете их здесь, извините, в томографе?
  - Черные дыры повсюду, их образуют взаимодействующие параллельные вселенные, однако они живут мало, в нашем представлении. Для того чтобы загнать в эти черные ворота протоново-нейтронный мячик, нужно максимально замедлить его движение. Потом прицелиться и выстрелить. Я добиваюсь этого с помощью заморозки частиц до температуры абсолютного нуля, потом резким нагревом плазмой до 25 000 градусов. А стреляю магнитно-резонансной, гравитационной пушкой.
  -Хм, но если мне не изменяет память, температура абсолютного нуля, то есть, минус 273 градуса по Цельсию недостижима, - вскинул брови Липатов,- как недостижима скорость света!
  -Кто вам сказал, Эйнштейн?- ухмыльнулся инженер, впервые проявив какие-то эмоции. - Этот пройдоха - авантюрист, обокравший Пуанкаре и Лоренца? Представление о Вселенной, основанное только на общей теории относительности - ложное. Хотя, многое там верно.
  -Я, конечно, не специалист по квантовой физике,- пожал плечами Юра,- но общаюсь по работе, как понимаете, со многими видными учеными. В прошлом году имел счастье беседовать с профессором университета ТАФТСА Кеном Олумом, так вот он утверждает, что попасть в будущее, это чисто техническая задача. Понятно, нужно только достичь околосветовой скорости. Что же касается прошлого, то привычная материя, состоящая из частиц и излучения, для такого перемещения совершенно не подходит. Нужна материя иного рода, обладающая отрицательной массой. Квантовая теория поля допускает ее существование. И теоретически задача разрешима с помощью определенных конфигураций квантовых полей, обеспечивающих отрицательную энергию на всем протяжении замкнутого пространства. Но создать такую конфигурацию невозможно.
  Инженера не смутила научная осведомленность журналиста, более того, как показалось Юре, он стал смотреть на него более уважительно и заинтересованно.
  -Мне доводилось читать работы Олума,- ответил Олег Евгеньевич.- По его мнению, отрицательную энергию нельзя создать по причине, так называемой, усредненной нулевой энергии. То есть во Вселенной отрицательная энергия всегда компенсируется положительной и чтобы мы не делали, отрицательную материю мы не получим, а значит и не сможем переместиться в прошлое. Да, в нашем мире плюсы и минусы уравновешены, причем, насколько вы успели заметить, не только в физике, но и в обычной жизни. Это основной закон природы, по которому мы живем. В параллельных же вселенных действуют законы прямо противоположные нашим. Основная задача - отправить в параллельный мир нейтроны и протоны нашей Вселенной. Мне удалось ее решить. Частицы, несущие полную информацию об объекте, быстро ориентируются в ином пространстве, находят похожие на себя частицы. А попав в объект со сверхсветовой скоростью, изменяют его по образу своему и подобию. Делают таким, каким он существует здесь.
  Диалог между журналистом и инженером продолжался еще долго и Петя Бестужев, которого на даче ждала молодая жена и бутылка водки, затосковал:
  -Давайте ближе к делу, ваш аппарат работает или нет, мы можем прямо сейчас кого-нибудь куда-нибудь переместить? А потом уже, если захотите, вернемся к теории.
  -Зачем бы я стал вас приглашать?- поправил шейный платок изобретатель-инвалид.- Пожалуйста. Кто желает стать первопроходцем?
  -Берите наименее ценного члена экипажа,- заржал продюсер,- корреспондента. Только, насколько я в курсе, ваши подопытные тараканы после перемещения во времени оказывались в кухонной раковине. Где мы потом будем искать Юру?
  -В опытной системе я использовал совсем другой метод перемещения. Ну-с, господин журналист, вы готовы?
  Вяземский подошел к томографу, поправил прозрачную клеенку на ложе-транспортере, на которую, как понял Юра, нужно было ложиться.
  В горле Липатова сразу запершило. Он не ожидал подобного развития событий. Нет, не испугался, но как-то нелепо и глупо все это выглядело.
  -Вы что же меня заморозите, а потом нагреете до 25000 градусов?
  -Не беспокойтесь, я возьму у вас лишь капельку крови. Остальное все будет как при исследовании на МРТ, подсоединю датчики, задвину вас в колбу.- В какое время желаете отправиться?
  Юру не покидало чувство абсурдности происходящего, поэтому за него ответил продюсер:
  -Отправьте его в октябрь 17-го, пусть предупредит Временное правительство о заговоре большевиков. Липатов терпеть не может коммунистов.
  -Такие расстояния для меня пока недостижимы. До 20 лет назад, пожалуйста. И потом, я уже объяснял, можно попасть в пространство-время, в котором ваши частицы найдут похожих на самих себя. То есть во время, где ты когда-то находился, жил.
  - Значит, Ленина с Троцким сдать полиции не удастся,- попытался пошутить Липатов.- Кстати, а вы на себе испытывали машину?
  -У меня нет помощников, а кто-то во время перемещения обязательно должен находиться за компьютером. Так в какой год и день желаете отправиться?
  Ладно, пусть это будет неудачной шуткой, решил для себя Липатов и успокоился. В конце - концов, профессия требует жертв. Время? В какое же время я хотел бы попасть и что-то там исправить?
  Не далее, как утром Юра проснулся и сразу вспомнил об Алле Борецкой. Теперь она ведущая популярной политической программы, а тогда, в 90-е работала вместе с ним на Новостях. Нет, он ее не любил. Любила его она и каждую минуту говорила об этом. Юру это очень раздражало. Он любил ассистентку режиссера Юлю, которая совсем не заслуживала его чувств. Время это доказало. Расстались они с Аллой навсегда 19 сентября 96-го года. Эту дату Липатов помнил очень хорошо. Он пришел сильно выпивший на встречу с Аллой в летнее кафе на Пятницкой, наговорил ей кучу гадостей. Что именно, не помнил, но после его оскорбительной тирады она встала, тяжело вздохнула и ушла. Больше Алла ему не звонила. Он ей тоже. Теперь он видел ее только по телевизору и иногда мечтал встретить, так, невзначай и попытаться склеить разбитую чашку. Через 16 лет. Маловероятно, но чем черт не шутит?
  - 19 сентября 96 года,- ответил он Вяземскому. Да, а в каком месте я окажусь?
  -Вероятно, в Москве, а уж где точно, не берусь сказать, по прибытии разберетесь.
  -И насколько часов Липатов исчезнет, долго его будем ждать?- поинтересовался продюсер, снова вспомнивший о водке.
  -Перемещение через временной барьер микромира и возвращение обратно займет доли секунды, мы даже этого не заметим. Ведь частицы журналиста полетят в прошлое быстрее скорости света. Напомню, что от Луны до Земли свет долетает за полторы секунды, преодолев 384 000 километров.
  -Счастливого полета, Юра,- помахал рукой продюсер, не натвори там, в 96-м, чего-нибудь. А то весь пространственный континуум нарушишь. Вернешься, а тут нет ни нас ни тебя, вот смеху-то будет.
  -Слова какие умные выучил, заметки в Пионерскую правду можешь писать ,- проворчал Липатов, забираясь на транспортер и ощущая себя полным идиотом. Разнесется ведь весть об этом дурацком эксперименте по Останкино, во все горло народ гоготать будет. Но чего не сделаешь ради любимой профессии.
  Инженер велел Юре настойчиво думать о том дне, в который ему предстоит отправиться, чтобы помочь частицам заранее сориентироваться. Аккуратно проколол палец медицинским шприцем, набрал немного крови, удалился. Вернувшись, подсоединил к голове, рукам и ногам датчики. Над самым Юриным носом висел видеорегистратор, фиксировал все происходящее. Липатов хотел сказать что-то ироничное по поводу себя на прощание, но транспортер пришел в движение и он оказался в абсолютной темноте. Тихо. Заложило уши. Неожиданно перед глазами вспыхнул красный огонек. Зажмурился, а когда открыл глаза, транспортер уже выдвигался обратно.
  В подвале горел тусклый свет. Инженер, оператор и продюсер стояли у погасшего экрана монитора.
  -Ну как там, в 96-м?- спросил, ухмыляясь, Петя.
  -Что?
  -Не парься, фокус не удался, электричество кончилось.
  Сделав шаг навстречу Юре, Вяземский развел руками:
  -К сожалению. Наш поселок часто отключают от энергии. Я перешел на автономное питание, но его недостаточно для продолжения эксперимента. Придется отложить путешествие.
  Олег Евгеньевич не назвал дату, когда можно будет приехать снова. Обещал позвонить. У Юры язык покрылся горечью, как с тяжелого похмелья. В груди ныло, кололо. Было жаль не столько потерянного времени, сколько себя. Тоже мне, опытный журналист, а позволил провести себя за нос какому-то инвалиду-изобретателю. Срывая с ног и рук датчики, он кипел негодованием. Чтобы я еще раз ввязался в телефонный разговор с каким-нибудь чудаком!
  Попрощались с инженером быстро, сухо. Ирна же провожала съемочную группу не только до машины, но и потом, когда уже двинулись по грунтовке, бежала рядом до самых последних домов поселка. Собака как бы извинялась за хозяина.
  -Славная девочка,- помахав ей рукой из окна, сказал продюсер.- Чего загрустил, Липатов? Подумаешь, машина не запустилась! Ты что, в самом деле, надеялся попасть в 96-й год? Глупости, сам же понимаешь. А так материал есть, изобретатель сконструировал мощный генератор холодной плазмы, с помощью которой собирается перемещать во времени частицы вещества. Во! Даже я понял. Желтизна, конечно, но агрегат есть, и в интервью он складно говорил. Чего тебе еще надо?
  Вообще-то, действительно, больше ничего и не надо, внутренне согласился с продюсером Юра. Сюжет нарисую минут на пять без проблем. О черных дырах народу опять напомню, о сингулярности, о микромире. Хм, а неплохо было бы все же сгонять в 96-й, кое - чего подправить. Однако, прав Петя, если в прошлом что-то изменить, неизвестно еще что из этого получится. К тому же инженер не объяснил, как собирался возвращать мои протоны с нейтронами обратно. Застрянут еще в двух мирах и я вместе с ними. Впрочем, глупости все это.
  Мысли его переключились на Аллу Борецкую. Столько лет прошло, а не могу себе простить, что натворил тогда в сентябре. Интересно, а она переживает? Или хотя бы вспоминает обо мне? 96-й, много тогда чего было. Первая чеченская война закончилась, марсианский аппарат в океан упал...
  Пролетающий за окном машины мир мало волновал Юру. Возвращались по Кольцевой. Он рассеянно глядел на дорогу, по которой, как ему показалось, отчего-то много бежало автомобилей отечественного производства. Откуда они вдруг повылезали? Как в глухой провинции. А 'японцев' почти не видно, если и попадаются, то все старые какие-то модели. Когда подъехали к Дмитровке, Липатов не поверил глазам. Перед эстакадой, слева по ходу движения, он не увидел длинную желтую коробку магазина 'Рио'. Да и развязка была какая-то не такая. Даже зажмурился, встряхнул головой, а когда открыл глаза снова, все было на месте. Видимо, летняя духота, да и этот инвалид еще голову глупостями заморочил.
  Как вспомнил о Вяземском, на языке опять появилась горечь. Тьфу, черт меня дернул поддаться на провокацию. Никаких больше машин времени, вечных двигателей, гиперболоидов на воде из холодильника.
  Дома выпил сразу два бокала красного вина и лег спать. Утром, еще не побрившись, сел писать сюжет. Нужно было закончить с этим делом быстрее, чтобы после полудня уехать на дачу. Текст решил отослать Пете по электронной почте. Пусть сам озвучивает и с кем хочет, монтирует, а я и так уже свой план перевыполнил.
  96-й год, интересное все же было время, молодое,- на секунду закрыл глаза Юра, а когда открыл, то с удивлением увидел, что перед ним не ноутбук от Asus, а монитор от старого компьютера. И текст на нем вовсе не о чудаке-изобретателе из Востряково, а о предстоящем подписании мирного договора в Чечне. Что за черт? И диван старый и телевизор. Встал, размял суставы, сделал несколько поворотов корпусом в разные стороны, зажмурился, встряхнул головой. Все опять стало прежним. Черт, лечиться электричеством пора или голубыми медузами.
  Пошел бриться. Набросал на лицо лимонной пены, растер, прислонил к щеке бритву. Седеющие виски, морщины на лбу и по краям глаз. Да, слишком быстро вращается Земля вокруг солнца. Никуда не денешься. А тогда, в 96-м.... И зачем я наговорил Аллочке гадостей?
  Раздался звонок городского телефона. Опять реклама или опрос, поморщился Юра. Ему уже давно никто не звонил по домашнему телефону. Решил не отвечать, но звонок оказался настойчивым.
  Роняя на пол пену, вышел на кухню, взял трубку.
  -Н-ну, слушаю вас? - неприветливо ответил Юра, сплевывая на пол пенную гадость.
  -Ты чего нукаешь, Липатов?- возмутилась трубка голосом Аллы Борецкой. Ее голос он узнал бы из миллиона, из миллиарда голосов. Сгреб со рта пену, швырнул на стену, опустился на табуретку. Ну, уж кого-кого, а Аллочку он не ожидал уже услышать никогда в жизни.- Во-первых, здравствуй,- продолжила трубка, а во-вторых, где тебя черти носят?
  Юра замычал что-то нечленораздельное.
  -Выпил что ль с утра?
  -Нет,- наконец произнес Юра. - Зачем?
  -Не знаю. Ты сегодня, до которого часа работаешь?
  -Ну...
  -Я по тебе очень и очень соскучилась, люблю тебя безумно.
  И опять нахлынули на Юру давно забытые неприятные чувства, связанные с постоянными признаниями Аллы в любви. Теперь он уже понимал, что его тогда раздражало: он не верил словам Борецкой, считал их пустыми. Так оно и вышло, по-настоящему любящая женщина никогда не уйдет от мужчины, каких бы гадостей он ей не говорил.
  С ума, что ли, сошла Аллочка, или сама напилась? 16 лет прошло, а она звонит, как ни в чем не бывало и еще нагло интересуется, не выпил ли он? Ну да, раньше частенько прикладывался к рюмке. Бывало сильно. А попробуй, работая на Новостях, каким-то образом не расслабляться. Каждый журналист это делает по своему, но мой организм требовал именно этилового спирта. На работе, ни капли, табу. А с похмелья, бывало, в присутствие приходил, каюсь.
  -Чего молчишь? Короче, жду тебя в 5 часов в летнем кафе на Пятницкой улице. Как-то заходили туда, пиццу итальянскую кушали, помнишь? Эх, люблю пожрать!- засмеялась Аллочка.
  Конечно, Липатов помнил кафе на углу Пятницкой и Климентовского переулка рядом с Минатомом, но, кажется, его давно закрыли. Во всяком случае, пару недель назад, проезжая мимо, он кафе не видел. Или просто не обратил внимания? А Аллочка действительно любила покушать. Ела все, что под руку попадалось. Поначалу пугался - уж не беременна ли она, а потом понял, что это естественное ее состояние - тащить в рот все съедобное и не очень.
  -Так будешь? Есть серьезный разговор.
  Липатов растерялся. Он так ждал подобного развития событий, что не мог поверить в реальность происходящего. Обычно, когда на что-то сильно надеешься, ничего хорошего не происходит. Странно.
  И потом, сдаться без боя или все же покривляться для приличия? Нельзя женщине сразу уступать, тем более Борецкой. На голову Аллочка не залезала никогда, но пыталась часто. Любит понукать и командовать, хлебом не корми.
  -Если настаиваешь,- осторожно переложив всю ответственность на Борецкую, ответил Юра,- тогда буду.
  -Настаиваю! Люблю тебя, очень соскучилась.
  Юра разжал руку, выпавшая трубка грохнулась на кухонный стол, замигала всеми прозрачными кнопками. Не удержал равновесия на табуретке, у которой давно уже еле держалась ножка, ударился головой о полку. Зажмурился.
  Вот это номер, вот это процесс эволюции, не ожидал! Что интересно понадобилось Аллочке? Может, с работы выгоняют, ко мне в контору решила пристроиться? Но откуда она знает, где я работаю? Лицом на экране не свечусь. Ах, ну да, в титрах научной передачи моя фамилия и голос закадровый. Да и телевидение слухами полнится, в Останкино же профессиональные сплетники работают. Потом Интернет. Все равно странно, хотя и приятно. Может, все же удастся что-то исправить, спустя 16 лет?
  В 4 часа Липатов выскочил из дома, предварительно вылив на себя полфлакона Attimo от Salvatore Ferragauis, чуть ли не побежал к метро, до которого было рукой подать. Надел все новое - плотную хлопковую куртку 'Camel' цвета хаки на кнопках, клетчатую рубашку в синюю клетку, светлые слаксы, ботинки от 'Саламандры'. Начинать новую жизнь, так с чистого листа.
  На машине решил не ехать. Застрянешь в пробке и прощай опять Аллочка Борецкая. Интересно, какой она стала? На экране все не то, телевизор не передает многих оттенков живого. Да и грима на ведущих, как на потолке штукатурки, на улице встретишь, не узнаешь.
  На Третьяковке купил 'Парламент', выкурил сразу две сигареты, прикурил третью, двинулся по переулку в сторону Пятницкой. Шел медленно, прижимая левую руку к дико бьющемуся сердцу. Вот и храм Климента. Сразу за ним, справа должно быть летнее кафе. Странно, почему я не видел его месяц назад? Вероятно, просто было не до него.
  Однако и теперь, идя вдоль железной ограды церкви, он не разглядел за ней никакого кафе. Во всяком случае, не видно было пестрых зонтиков, возвышающихся над забором. Сердце окончательно упало, когда миновал ограждение храма. Кафе отсутствовало. Может быть, Алла имела в виду другую забегаловку? Но какую? Приходили же именно сюда! Да и нет здесь больше ничего, только у Новокузнецкой.
  Потоптался перед лужайкой, свернул на Пятницкую, к метро. Черт, и номер мобильного телефона забыл у нее спросить.
  Прошел метров 50, опять остановился. Нет, конечно, я в тот день был пьян и довольно сильно, но все помню до мелочей. Борецкая сидела за третьим столиком справа от входа в кафе с бокалом белого вина. Перед ней стояла большая тарелка с миндальными орехами. Одета была в белую кружевную блузку, поверх которой висела крупная золотая цепочка с золотым же кулоном в виде подковы, украшенной маленькими красными камнями. Я еще тогда подумал - вот дурра, вырядилась как торгашка, и с кем я только связался, нет, определенно нужно расставаться с этой мадам! Да, именно золотая цепь послужила детонатором. И еще помню запах подгоревшего мяса. Точно, у трактирщиков сгорел шашлык на мангале, они бегали, лопотали чего-то по-азиатски, а публика веселилась.
  До Липатова долетел запах подгоревшего мяса. Покрутил носом. Ветер приносил его со стороны переулка, с которого он недавно свернул. Резко развернулся на 180 градусов, пошел в обратную сторону. За крайним домом осторожно выглянул за угол.
  Не может быть! На лужайке, где минуту назад ничего не было, теперь стояло летнее кафе. За третьим столиком сидела девушка в белой блузке. Лица, конечно, он не разглядел, но готов был биться об заклад-это Аллочка. Ну а кто же еще! Подобрался ближе. Точно, Аллочка, причем ничуть не постаревшая.
  Закрыл глаза, встряхнул головой. Видение не пропадало. Что происходит? Сразу за углом теперь банк, а тогда было старое заброшенное здание с выбитыми стеклами. Решительно повернул на Клементьевский, застыл. Дом такой же, как и в 96-м, без окон! И машины, опять полно советских машин. И люди одеты не так как сейчас, проще, темнее. Та-ак, если это не сон, значит...
  Вот черт, неужели этот доморощенный Герберт Уэлс все же отправил вчера какой-то мой протон в прошлое, иначе, почему я вижу то, что давно исчезло? То вижу, то не вижу. Если это все же так, могу ли я общаться с ушедшим миром? А Борецкая, звонила из прошлого или настоящего? Вот ведь бином Ньютона.
  Остановил прохожего, спросил который час, потом попросил закурить. Папироса нормально прикурилась, и никотин от нее оказался вполне обычным, действенным. Затряс головой, словно конь на водопое и даже стукнулся головой о стену облезлого дома. Но старый мир не исчезал. А будь, что будет!
  Встал сбоку от входа в кафе, перед табличкой с меню, втягивая обеими ноздрями дым подгоревшего шашлыка.
  -Эй, Липатов,- помахала рукой девушка в белой блузке, похожая на Аллочку,- чего встал как богатырь на перепутье, заходи не стесняйся, я тебе Пожарских котлет заказала.
  Идти так, так идти. Собрался, набрал в легкие воздуха, сделал шаг и тут... увидел самого себя, направлявшегося к Аллочке бодрой, слегка раскачивающейся походкой. Себя да не себя, а такого, каким был в 96-м. Молодым, крепким лицом и телом, в вельветовом кремовом пиджаке и таких же кремовых слаксах. И с неизменным замшевым портфелем на плече. Вот так встреча. Это ему, то есть мне молодому, Борецкая машет рукой.
  Пригнулся за густыми кустами акации, которые тянулись вдоль всего забора, напряг слух. Раздался звук разбивающегося стекла. Точно, я тогда случайно смахнул графин с водой с соседнего столика. А сейчас Аллочка скажет, что я опять...
  -Опять ты пьяный, Липатов. Несколько часов назад трезвый же был. Впрочем, что я говорю.
  -Не пьяный, а выпивший, подумаешь, чуть-чуть.
  -В твоем возрасте или уже умирают от водки или бросают пить.
  -Какие это наши годы?- нетрезво вскинулся молодой Юра,- И потом, я выпиваю, только когда иду к тебе, потому что мне с тобой скучно. Ты меня на работе хоть раз пьяным видела? То-то.
  -Достаточно того, что со мной ты вечно пьяный.
  -Повторяешь слова своей мамы, которая уверена, что я пью каждый день. А вот сообразить, что меня давно бы выгнали с Новостей, если бы даже похмельный запах учуяли, она не может. К тому же я тебе не навязываюсь, сама прилипла как прищепка. Сколько раз говорил - не нравится, не надо.
  -Но я же тебя люблю, очень люблю,- взяла его за руку Аллочка. Липатов капризно высвободил ладонь.
  -Не верю я тебе.
  Так. Сейчас слово за слово и я скажу, что такой глупой и пустой бабы я никогда в жизни не встречал и все, она уйдет. А, нет, сейчас еще в туалет схожу и по дороге у стойки махну рюмку текилы. Без закуски.
  Прежний Юра тяжело встал, расправил плечи и, не извинившись, двинулся вглубь кафе. Аллочка, не обернулась, закурила, устало глядя в одну точку.
  Липатова что-то подхватило, будто ураганным ветром. Не думая о последствиях, вбежал в кафе, вихрем к столику Аллы, схватил ее за плечо. Она вытаращила глаза. Сейчас закричит. Но Борецкая кричать не стала, только засмеялась тем заразительным, но не совсем естественным смехом, каким умела смеяться только она.
  -Ты только что.... Через забор, что ли перемахнул, Липатов?
  Подмены не заметила, выдохнул Юра, значит и меня она видит таким, каким я был раньше. Странно все это, но сейчас не до рассуждений. Выдернул ее из-за стола.
  -Скорее, пойдем!
  -С ума сошел, что случилось?
  -Потом, да не упирайся же!
  -Деньги. Я еще не расплатилась.
  Из кармана Липатов выгреб кучу бумажек, кинул на стол, спохватился. Тогда деньги были неденоминированные. С тремя нулями. Их аннулировали, кажется, в январе 98-го. Интересно, конечно, какие деньги увидят официанты, старые или новые, но опыт лучше провести в другом месте. Забрал купюры.
  -Он и заплатит.
  -Кто 'он'? Да объясни же, наконец!
  -Некогда.
  Подхватил Аллочку, почти вынес на руках из заведения, не оглядываясь, побежал с ней по Пятницкой. Так и неслись метров двести. Она не упиралась, лишь тяжело дышала и иногда принималась хохотать. Заметив ряженого швейцара у хохлятской корчмы 'Хуторок', свернул в предупредительно открытую дверь, приземлился в дальнем углу зала за плетеной перегородкой.
  -Ты объяснишь, что происходит?
  -Не беспокойся, не белая горячка,- произнес Юра, внимательно слушая свой голос. Такой же, как раньше? Впрочем, голоса, кажется, никогда не меняются и какая, в сущности, разница, меня-то Аллочка воспринимает прежним. Или нет?- Скажи, я не изменился... за эти пару минут?
  Аллочка прищурила глаза, наклонила голову, секунд десять молчала.
  -Изменился.
  У Юры закололо сердце. Сейчас начнется. А что начнется он и сам не знал.
  -Изменился,- повторила Борецкая.- Ты вдруг совершенно протрезвел, даже не пахнет. Как тебе это удалось?
  -Ну а в остальном?
  -Хм. Нос на месте, глаза такие же голубые. Остальное еще не проверяла,- слегка прикоснулась она мыском туфли к его внутренней стороне бедра.- Почему ты утащил меня из кафе, кого-то с работы увидел?
  Да, Аллочка была любвеобильна во всех отношениях. Даже чрезмерно. Могла заниматься сексом где угодно и когда угодно.
  -У них там газовый баллон загорелся,- соврал Липатов,- мог рвануть. У тебя ко мне был серьезный разговор.
  Подошел официант, положил две книжечки меню. Липатова очень заинтересовало, сможет ли он есть пищу и будет ли она усваиваться в его желудке. И вообще, насколько вписывается он я в этот давно изменившийся мир?
  -Можно я тебя поцелую?- вдруг спросил он Аллочку.
  Борецкая опять залилась смехом.
  -Ты же не любишь целоваться, Липатов, даже в постели.
  Не дожидаясь позволения, перегнулся через стол, взял Борецкую за голову, припал к губам. Целовал не слегка, а тяжело, взасос. Отчетливо ощутил ее вкус и возбуждение. Приятное тепло разлилось и по его телу. Материальный контакт прошел успешно.
  Принесенные пельмени в жирной сметане тоже оказали вполне полноценное воздействие на организм. Были ароматны и вкусны.
  -Ты хотела о чем-то поговорить,- снова напомнил Липатов.
  -Я хочу сделать тебе предложение. Почему не спрашиваешь какое? Ладно, не напрягайся. Женись на мне.
  Юра подавился пельменями, схватил первую попавшуюся емкость, хлебнул еще и крепкого уксуса. Обожгло горло, потекли слезы, но Алла не торопилась вставать, хлопать его по спине. Кроме того, она даже не улыбнулась. Сплюнув в салфетку пельменину, Липатов утерся носовым платком и как только смог говорить, четко ответил:
  -Я согласен! Двумя руками и ногами.
  В это время за широким и чистым окном ресторана Юра увидел знакомую фигуру. И ни кого - нибудь, а самого себя. Молодой Липатов нервно топтался возле входа, размахивал руками, разговаривал сам с собой.
  Потерял Аллу и теперь ищет ее по всей Пятницкой. Пьянь болотная, зло подумал про себя Юра. Иди отсюда, езжай на Алтуфьевку, выпей еще и ложись спать. Только бы по мобильнику не позвонил. А, тогда их еще ни у меня, ни Аллы не было. Пейджеры были. Только бы по пейджеру трезвонить не начал. Стоп, но я не помню, чтобы носился в поисках Борецкой по Пятницкой, значит, я уже изменил пространство, ход Истории! И потом, ладно, я женюсь на Аллочке, предположим, даже через два часа, потрясу в Загсе удостоверением, уговорю, а этот-то, откуда о женитьбе узнает? Да если и узнает, наговорит опять Борецкой гадостей и все опять насмарку! И что я получу, вернувшись в 21-1 век? Э, так не пойдет, что-то не срастается, нужно срочно обратно, посоветоваться с Вяземским.
  -Когда пойдем подавать заявку? - сложила губки трубочкой Аллочка.
  -Что?
  -Жениться когда будем, сам же согласился.
  -А... жениться. Надо подумать, шаг серьезный. Давай завтра обсудим.
  Бросился в уборную, затряс перед зеркалом головой.
  -Все, все, пропади старый мир,- произнес в голос,- натворю дел, непонятно кем окажусь в настоящем времени. А мне, если разобраться, сейчас совсем неплохо. Не надо как лучше, надо как положено. Но ты же сам хотел изменить прошлое! Мысленно хотел, мало ли о чем мы мечтаем, но не думал, что это станет реально возможным!
  С размаху, закрыв глаза, ударился несколько раз о кафельную плитку. Из кабинки вышел мужик украинской наружности в косоворотке, крякнул:
  -И не говори, брат, знатную тут горилку подают, во времени потеряться можно. А у меня еще экскурсия на Ивана Великого. С детства мечтал на самую высокую московитскую колокольню забраться. И плюнуть оттуда от души, ха-ха.
  Осторожно приоткрыл дверь в зал. Аллочка по-прежнему сидела за столом с пельменями. Московитская колокольня, стучало в мозгу Юры, причем здесь Иван Великий? Бежать, бежать, поговорить с Вяземским. Потом, можно и вернуться. От нервов закурил.
  Незаметно пробрался к выходу, выскочил на улицу и столкнулся лоб в лоб с самим собой. В прямом смысле. В глазах потемнело, посыпались искры. Горящий окурок, размазавшись по лицу, обжег веки, нос, губы. А прозрев, Юра ничего вообще не понял.
  Какой-то мужик в красном армяке, лаптях и высокой меховой шапке пер по грязи деревянную телегу с бочкой. Сбоку скрипучей телеги висел огромный деревянный черпак, ручка которого влачилась по земле. Из отверстия в бочке валил пар. Бородатый мужик ругался, вытирал со лба пот рукавом. Левое колесо телеги поднялось на ухабине, затем провалилось в яму. Мужик забранился еще крепче, снял с телеги дрын, принялся высвобождать колесо, да одному было не под силу. А тут еще всадник в синем кафтане и желтых сапогах, обдал его жижей из лужи. Умчался, даже не обернувшись. Другой наездник, в таком же кафтане и с алебардой за спиной, остановился, придерживая за узды взмыленного коня. Что-то сказал мужику, тот, видимо, огрызнулся, за что получил плеткой по спине. Тут же вынул из-под тряпицы на телеге два пирога, протянул всаднику. Стрелец, а никаких сомнений не было, что одет наездник был именно как стрелец, надменно принял пироги, один надкусил, довольно кивнул, хлопнул каблуками по крупу коня, поехал прочь.
  На деревянной церквушке, возле которой сидел нищий ободранец, ударили в колокола. Негромко, но настойчиво. Где-то за деревянными заборами откликнулся другой звонарь.
  Что за чудо? - почесал ушибленный лоб Липатов. Ясно, что фильм снимают, но не видно ни камер, ни съемочной группы. Это же не Пятницкая улица, наверное, с черного хода вышел в Черниговский переулок. Обернулся, чтобы вернуться в ресторан, и похолодел. Никакого 'Хуторка', одни заборы, частоколы и деревянные дома, скорее сараи, с покатыми односторонними крышами. Кругом кучи мусора, расползшаяся гниль после дождя. И отвратительный запах тухлой капусты, браги, мочи.
  -Чаго встал аки вкопанный, - обернулся на Юру мужик,- подмогни что ли, аль нехристь ты голлантский? А похож ведь.
  Юра сглотнул, и сам не понимая почему, двинулся в ботиночках от Саламандры по грязи. Ухватился за левый борт телеги.
  -Ну, давай, брашна мало ел что ли?- ворчал мужик.
  -Даю, не видишь?
  Телега с бочкой была неподъемной, но ловко орудуя дрыном, не без усилий Липатова, мужику удалась поставить колесо на дорогу, мощенную кое- где неструганными бревнами. На всю мостовую, вероятно, дерева не хватило.
  -Слава Богородице, - перекрестился мужик, уставившись на Юру.- Ты откуда такой драный взялся, в беду попал, али от своих отстал?
  Липатов дико обвел себя взглядом, все вроде бы на месте - куртка из модного салона, слаксы, портфель замшевый опять же.
  -Какую эпоху снимаете, наверное, смутное время? Я тоже кинематографом хочу заняться, телевидение, если признаться, давно надоело, вырос из телештанишек. Телевидение - ремесло, кино - искусство. Кто у вас режиссер?
  -Чаго?- нахмурился мужик.- Ты, видать, умом ослаб с досады. Уж не жар ли? Ладнось, аз не упырь какой злобный, возьму тобя на пару дней к себе, будешь моим сбитнем на белом посаде торговать. Подкормлю, так и быть, а ешо, может, и пару копеек дам. Там, глядишь, и твои земляки найдутся. Ну, согласный что ли?
  Не успев открыть рта, Юра получил в руки половину пирога, машинально откусил. Вроде ничего, с мясом и луком, только пресноватый.
  -Ну, так впрягайся, али будешь дальше галок считать?
  И опять не понятно почему, Юра послушался, взялся за жерди телеги, потащил ее по жидкой грязи, подбрасывая портфель на спине. Мужик помогал толкать бочку сзади. Чуть дальше мостовая наладилась, стала почти полностью мощеной крепким, правда, скользким деревом. Когда вышли на Водоотводный канал, Юра оставил телегу, прислонился, чувствуя упадок сил, к дереву. Вот тебе и съемки!
  За островом, на противоположном берегу Москвы-реки на холме возвышался белокаменный кремль. Возле холма и низкого моста - лодки, учаны и ладьи с белыми парусами. За ними, на валу и рядом - посады, полные, это было видно издалека, народу. Посады курились синим дымком, над ними вились черные стаи птиц.
  Что сие значит? Вяземский, инженер-кибернетик недоделанный, обещал ведь только в 90-е годы отправить, да и туда, по-человечески, переместиться не удалось, электричество кончилось. Однако и в 96-й попал, а теперь вообще, бог знает, куда занесло. Белый кремль... Его построил, кажется, Дмитрий Донской, а при Иване III уже начали возводить стены из красного кирпича.
  Сразу как-то в глаза и не бросилось, а потом разглядел - за белыми стенами не было колокольни Ивана Великого, вместо нее - пузатая церковь с несколькими серебряными куполами. Как бы год уточнить?
  -Скажи-ка, любезный, а кто теперь в кремле сидит, великий князь или государь?- развязно спросил Юра мужика.
  -Знамо государь, как его теперь все величают, Иван Васильевич,- напрягся сбитенщик,- а ты, часом, не из новгородских людишек будешь?
  -Верно, из новгородских,- ничего не подозревая, соврал Юра.- Из него, из великого града прибыл. Волосы светлые, глаза голубые, настоящий варяг - русич, не видишь что ли?
  -Птенец Марфы?!- округлил глаза мужик.
  -Кто-кто?
  -Республиканец, не иначе. А то аз гляжу, кафтан али немецкий, али новгородский. Разбил вас воевода Холмский на Шелони шесть лет назад, опять ползете, аки муравьи. Ну-ну,- промычал сбитенщик.
  От Болотной набережной по деревянному мосту через Москву - реку пробивались еле- еле. Разномастная толпа не давала проходу. Торговали все и всем чем только можно: лаптями, армяками, кушаками, ложками, глиняными игрушками. Не злобиво переругивались по поводу цены, били по рукам, обнимались, пили из синих стеклянных фляг. Кругом нищие - кто в цепях, кто в веревках, а один и вовсе сидел совершенно голый, расчесывая на ногах синяки и язвы. Юра словно попал в театр. Не удивлялся, не проявлял никаких эмоций, был уверен, что все это скоро исчезнет и нужно как следует запомнить древние картины. Сбитенщик ни с кем не заговаривал, хмуро подталкивал телегу, что-то бормотал себе под нос.
  Сквозь толпу, наставляя народу синяки мощным крупом черного коня, по мосту проехал всадник. На пригорке Васильевского спуска спешился, забрался на деревянный помост, развернул длинную грамоту, начал читать. Толпа потянулась к глашатому, обступила. Отпустив телегу, мужик махнул Липатову рукой, мол, стой здесь, направился к сборищу. Глашатай был одет в зеленый камзол с золотыми пуговицами, красные сафьяновые сапоги, на голове была легкая шапка с меховым обкладом. Лицо серьезное, сосредоточенное.
  'Мы, великий князь и государь всея Руси...- доносились до Юры обрывки фраз,- не намерены более снисходить и прощать самоуправство.... Вечевому колоколу в отчине нашей не быть, посаднику - вору не быть, Марфе Борецкой учинить... с пристрастием... повелеваю собирать войско и с братьями нашими псковскими и тверскими положить конец смуте новгородской...'
  Юру бросило сначала в холод, потом в жар. Борецкая...Ему и в голову никогда не приходило, что Аллочка может иметь какое-то отношение к той самой средневековой оппозиционерке московскому Кремлю, боровшейся за независимость новгородской республики Марфе Борецкой или как ее еще называли - Марфа посадница. Да и сама Аллочка никогда не хвасталась своими историческими корнями, может, конечно, и не знала о них ничего. Или просто совпадение? Нет, теперь сомнений быть не может, я перемещаюсь во времени, каким-то образом, связанным со мной и Аллочкой. Но почему попал именно в 15 век? А-а. Хохол в ресторане упомянул об Иване Великом, и я после этого столкнулся лбом с самим собою. Ну, чудеса. Стоп. Москва снова воевать Новгород намерена, а я новгородцем сбитенщику назвался, потому и глядит исподлобья волком.
  Но мужик-сбитенщик, спокойно вернулся к телеге, почесал конопляную бороду, сказал, не глядя Липатову в глаза:
  -Встань за горкой у часовни, аз мигом.
  На холме, где при Иване Грозном возвели храм Василия Блаженного, стояла какая-то покосившаяся изба с хилой деревянной луковичкой и широкой иконой на фасаде, видимо, часовня. Юра впрягся в телегу и, стараясь меньше вдыхать смрадный от немытой толпы воздух, потащился на Красную площадь. Вместо лобного места, он увидел круглый деревянный помост, гораздо больше того, с которого выступал глашатай. У помоста мальчишки обдирали битых голубей, бросали их в кипящий чан. Рядом раскачивался пьяный мужик, грозил им пальцем. Ребята смеялись, забегали сзади, старались дать ему половчее пинка.
  Через площадь шествовал чернец в замызганной рясе, на веревке вел, возможно, на продажу в посад, серого козленка. Ножки животного проваливались в дыры деревянной мостовой, козленок, спотыкаясь, жалобно блеял. Поп взял его под мышку, ускорив шаг, направился к реке. У распахнутых ворот белой прямоугольной башни, где теперь, приблизительно, был мавзолей, подрались бабы. Они громко визжали, старались поцарапать друг-другу лица. Их довольно быстро угомонили стрельцы, слонявшиеся, как казалось, без дела по всей площади.
  Юра выбрал место напротив ворот. Никто на него не обращал внимания. Интересно, как я выгляжу для этих средневековых призраков? Рядом девица со свекольными щеками, в грубом сером сарафане и невысоком кокошнике чистила рукавом что-то вроде самовара. Медная посудина блестела на солнце. Липатов нагнулся, глянул на свое отражение. Цвета в отражении разобрать было трудно, но и без этого Юре вполне хватило, чтобы составить о себе представление. Незнакомое лицо с копной лохматых ржаных волос, небольшая бородка, нормандский с легкой горбинкой нос, запавшие глубоко глаза, свежий шрам на правой щеке. Прав был сбитенщик, одежка какая-то не московская, иноземная: желтый камзол с кожаными застежками на груди вместо пуговиц, синие штаны, тяжелые с одной пряжкой туфли. И камзол, и порты порваны во многих местах, в волосах солома. Ощупал лицо, никакого шрама не нащупал. Куртка чистая, брюки тоже. Словом, все, что он видел на себе в отражении, абсолютно не соответствовало тому, что было на нем на самом деле.
  Нагнулся, протер ладонью мыски туфель. Девица ему подмигнула. Вероятно, обувь для московитов имела не маловажное значение. Липатов открыл крышку бочки, ковшом зачерпнул сбитня, предложил девице. Та отпила, одобрительно кивнула, бросила на телегу монетку. Что за деньга Юра разобрать не успел. Сзади его подхватили под руки, нагнули, накинули на шею веревку, поволокли. Кое- как выпрямившись, сначала увидел улыбающегося сбитенщика, потом тащивших его на коротком аркане двух стрельцов. Сбитенщик показывал на Юру пальцем, кричал окружающим:
  -Лазутчика новгородского споймал, двойной барыш с дневного торга обещали.
  -Обещанного три года ждут. А ежели обшибся в лазутчике,- сомневался кто-то,- с тобя самого потом шкуру сдерут. За ложный донос теперь спрашивают.
  -Не обшибся. Сам мне сознался. И на одежку глянь. Новгородской работы, до запрета на торговлишку и в Москве такую носили. А он вырядился, дурень. Весь драный, расцарапанный, знать, сбежал от кого-то.
  Что дальше говорил сбитенщик, Юра не услышал, споткнулся на брусчатке, чуть не потерял портфель, больно ударился головой. Сразу мелькнула надежда - может, сейчас исчезнет Средневековье, и я вновь окажусь, хотя бы в 96-м году? Но открыв глаза, понял, нет, не исчез 15 век. Был Юра наполовину в прошлом, но чувствовал боль и осязал все, как в настоящем.
  На голову Липатова надели мешок, потом куда-то долго вели, спускали по лестницам, наконец, впихнули в холодное помещение. Упал на каменный мокрый пол, отполз, прижался спиной к стене. Мешок с головы не снимали. Где - то рядом монотонно капала вода, с более далекого расстояния доносились глухие стоны, рыдания. Всем своим нутром Юра почувствовал, что оказался в тюремных застенках. А когда мешок сдернули, стало ясно, что не ошибся.
  Перед ним стоял крепкий бородатый ухарь в длинной холщовой рубахе с засученными рукавами. Его темные сальные волосы были перевязаны кожаным шнурком, глаза горели синим огнем, и пахло от него горелым хлебом и брагой. Облезлые, непонятно какого цвета сапоги имели загнутые к верху носы, на одном не было шпорки. Бородач потирал жилистые руки, предвкушая приятный для него процесс. Неожиданно он нагнулся к самому носу Юры, крякнул:
  -Демьян, пойди сюды, глянь на лазутчика.
  Из-за широкого витого деревянного столба появился не менее рослый детина, почесываясь многопалой плеткой.
  -Ну?
  -На рожу его посмотри.
  -Чего тебе, Купря? - нехотя подошел к Липатову другой мужичина, в синем кафтане и красных шароварах.- Оба! Чур, меня, боярин Страмской, одно рыло, токмо заросший более. Брательник его что ли?
  -А то мы сейчас и выясним. Зови дьяка признания записывать.
  -Теофелий занемог, пьяный напился.
  -Ладно, пока так попытаем.
  Липатов вдавился в стену, прижал к животу замшевый портфель. Бородач без слов приблизился, схватил за плечо, поднял на ноги, сорвал с него камзол, рубаху. Вернее, Юра видел, что в руках верзилы появилась его теперешняя одежда, которую тот швырнул в угол, но для себя Липатов по-прежнему оставался одетым в клетчатую рубашку и бежевую куртку Camel, только холодно стало всему телу. Мир невероятным образом делился надвое. Юре заломили руки за спину, обмотали их веревкой, другой ее конец перебросили через балку, натянули. Липатов вынужденно приподнялся на цыпочках. Перед его глазами раскачивался огромный железный крюк. За ним висела узкая деревянная клетка с раскрытой дверцей. Тот, кого называли Купрей, взял со стола штоф, видимо, с брагой, приложился.
  -С чего начнем, ребра сперва сломаем, али суставы повывернем?
  -Не-е,- возразил Демьян,- так сразу ум потеряет, надобно чтобы еще поговорил.
  Дернувшись всем телом, Юра вызвал одобрительный смех костоломов.
  -И то, правда, пущай еще языком помашет,- согласился Купря.- Ну, неблазный, глаголь кто таков, отчего рожа на Никитку Страмского похожа, вместе кознодейства на Москве замышляли? Никак в толк не возьму, чего вы, новгородцы, брыкаетесь, все одно свалим ваш вечевой колокол. Ишь, в голову себе вбили, свободный Новгород-колыбель земли русской, вся власть от Рюриковичей. А кто сие написал, Нестор ваш окаянный? Так, то бесовство, лай собачий, татарва придумала. Истинные русские, говорите, а сами к литовцам жметесь, деньгу от них имаете на козни Ивану Васильевичу. Здесь, в Москве Рюрики, а у вас плесень! Ничего, вскорости конец вашей вольности. Димку Борецкого ужо живота лишили и Марфу вашу на дыбе растянем. И Ваську Шуйского заодно. Ты-то кто таков?
  -Липатов,- в ужасе выдавил из себя Юра.
  -Лопатов? Сказки не заливай, сейчас Никитку притащим, на одном крюке вздернем. Где князь новгородский? Или боярин, кто он там, черт его разберет,- обратился Купря к Демьяну.
  -В дальнем подвале в правой клетке, токмо поломали его шибко, до утра не очухается. И Теофелий, сучий сын, ключ от того подвала с собой унес.
  -Надобно подьячему зубы пересчитать, совсем распоясался.
  -Дело говоришь, завтрева бока ему лично намну. А с энтим что, может, пятки для острастки прижечь?
  Купря задумался. На его узком лбу то разглаживались, то углублялись морщины.
  -Прижечь, конечно, можно,- произнес он с расстановкой.- Да, кажись, надобно с дьяком Подвойским посоветоваться. Дело видать не шуточное, раз второй Никита Страмской объявился.
  -Давай воеводу Захарьева кликнем, посмотрит.
  -Ага, посмотрит, воевода ешо с заутренней зенки-то залил, праздник сегодня, запамятовал?
  -Как запамятовать, в церкви три свечи перед обедней запалил.
  -Так-то, и нам пора бы пиво пить.
  -Отстегаем молодца, что ли?
  Опять задумался Купря, видимо, бывший в этих застенках главным мыслителем.
  -Государь велел Подвойскому с Никиткой на первый раз бережно обойтись, не люто, а мы, кажись, перестарались, как бы самим за то не огрести. И этого еще прежде надобности изведем. Тьфу, наше ли дело важные вопросы решать? Поостережемся. Повезло тебе, парень, поживи до утра.
  С этим словами, Купря забрал бутылку со стола, махнул рукой Демьяну, мол, пошли. Камеру, в которой находился Юра, костоломы закрыли на большой замок, потушили в подвале факелы и свечи, оставив лишь одну толстую свечу в углу, не оглядываясь, пошли к входной двери. Скоро загремели наружные засовы, стало тихо. Почти. Где-то капала вода, шуршали мыши или крысы.
  Стоять на цыпочках было ужасно мучительно, к тому же затекли вздернутые руки. Неужели так до утра мучиться?- ужасался Юра, а что будет утром, думать не хотелось вообще. Как же так, наполовину в другом мире, а причиняемую боль ощущаю полностью, интересно, умру ли я, если убьют? И кто такой этот Никита, похожий на меня? О-о! Уж не я ли это, вернее мой пращур, в тех веках? Другого объяснения быть не может. Нужно каким-то образом добраться до Никиты. На Пятницкой я столкнулся с самим собой и попал сюда, потому что чертов хохол говорил мне перед этим про Ивана Великого.
  Кто-то начал открывать дверь темницы. По лестнице спустился сильно пьяный человек, то ли в черной рясе, то ли в кафтане. Был он щупл, но длинноног и очень подвижен. Как только закрыл за собой засов, тут же запалил светильники, подошел к клетке, где находился Юра, отпер.
  -Еще одна птичка,- произнес он заплетающимся языком. - Кто таков? Молчишь, ладнось.- Надавил на рычаг и Липатов тут же начал подниматься на дыбе, суставы затрещали.
  -Прекрати, дядя!- закричал Юра.
  -Не нравится? А ты не воруй, сюда просто так не попадают. Ладнось, Теофелий сердце имеет, седня ить праздник.
  С этими словами подьячий, а Юра не сомневался, что это был именно он, ослабил веревку, опустил Липатова на каменный пол. Значит, это у тебя, друг ситный, ключ от той двери, за которой находится Никита,- подумал Юра. - Надо его добыть, но как?
  Ломать голову долго не пришлось. Подьячий откопал откуда-то два штофа и по очереди к ним начал прикладываться, а потом, когда окончательно занемог, плавно скатился со скамьи возле подвешенной деревянной клетки, затих. Липатов, сразу же воспользовался ситуацией, дабы длина веревки, к которой был привязан, позволяла теперь передвигаться почти по всей камере.
  Первым делом, изловчившись, пережег конопляные путы на свече. Правда, наставил несколько волдырей, но сейчас было не до них. Бросился к храпящему подьячему, обыскал. За пазухой нашел связку ключей, кожаный кошелек с монетами, мешочек с солью. Кошелек сунул в карман, с ключами побежал к двери под низкой, массивной аркой. Второй ключ подошел. Схватив со стены факел, вошел внутрь.
  В углу на ворохе соломы лежал почти голый человек, на нем были лишь короткие, порванные в клочья порты. Грудь и ноги в жутких синяках, лицо же, покрытое небольшой светлой бородкой, чистое, без ссадин. Юра поводил над человеком факелом - я это или не я? Вроде, похож на мое отражение в самоваре. Нагнулся. Мужчина тут же открыл глаза, хотел что-то сказать, но Липатов жестом показал, чтобы он молчал, заговорил шепотом сам:
  -Вы князь Никита Страмской?
  Когда человек кивнул, продолжил:
  - Меня подозревают в том, что я новгородский лазутчик, но я оказался в Москве совершенно по другим .причинам. Более того, из-за внешнего сходства с вами, меня посчитали вашим братом и теперь думают, что мы вместе приехали в Москву сеять смуту. Мы действительно похожи, не находите?
  Никита опять кивнул.
  Липатов не знал, что говорить и делать дальше, надо, видимо, подумать о 21 веке и попробовать стукнуться с Никитой лбами. Может, поможет. Сам же предложил:
  -Давайте выбираться, подьячий напился, я у него ключи забрал, остальные вертухаи тоже пошли праздник отмечать. Поднимайтесь.
  -Не могу, - подал голос Никита, - ноги мне палками перебили, ироды. Не знаю, кто ты, но выбора нет, понадеюсь. Оставь меня, беги в Новгород, предупреди посадницу, что Иван собирает огромное войско и в начале октября двинет на республику. Но это еще не все. Иван подговорил псковских и тверских князей вместе брать Новгород, посулил им большие деньги. Против троих не устоять. Передай Марфе, чтобы она ехала к королю польскому Казимиру. Пущай кланяется, земли обещает, что хочет делает. Если Казимир пригрозит Пскову, а пуще обложит его войском, князь Борис не сможет выступить вместе с Иваном. И еще скажи - предали новгородское вече подвойский Назар и дьяк Захарий. А смутой в Новгороде верховодит подкупленный Москвой воевода Трофимов со товарищи.
  Факел шипел, иногда отстреливая капельки горящего масла. Окунуться в историю Юре было, конечно, интересно, но очень уж хотелось вернуться домой на Алтуфьевку из дикого Средневековья. Нет, не место здесь цивилизованному человеку. Нужно было скорее бежать из пыточной, но и оставлять Никиту тоже было нельзя. Убьют его, изменится пространство, тогда застрянешь в 15 веке еще чего доброго навсегда. Голова работала быстро, четко.
  Раздел спящего подьячего, с трудом облачился в его одежды. Свои, в которых попал сюда, оказались порванными в клочья. Бросился к выходу, взлетел по облупленным ступенькам, не думая, что будет, распахнул дверь. Рядом на бочке дремал, опершись на алебарду стрелец. Огляделся, вроде, больше никого не видно, впрочем, дальше вытянутой руки и разглядеть-то было ничего нельзя. Москва погрузилась в полную темноту. Неожиданно выглянула луна, появились очертания кривых строений и куполов. На отдаленных кремлевских стенах то тут, то там мелькали огоньки. Где я? Черт его знает, куда отволокли, Зарядье что ли? За заборами и сараями изредка лаяли и выли собаки. Толкнул стражника. Тот мотнул головой, очухался.
  -Иди за мной,- потянул его за рукав Юра.
  Стражник, чертыхаясь, потащился за Липатовым в подвал. Кажется, не опознал, а то бы крик поднял. Не давая стрельцу опомниться, вырвал у него алебарду, кривой нож из-за пояса, впихнул в камеру, где недавно сидел, задвинул засов.
  -Сиди тихо до утра,- грозно приказал ему Юра,- на замок не запираю, а потом беги, куда глаза глядят, за то, что лазутчиков проворонил, тебя свои же в кипятке сварят. А будешь преждевременно орать, демонов на тебя нашлю, понял?
  -Угу,- филином ухнул стражник.
  -Где у вас тут транспорт имеется, ну лошадь с подводой?
  -За двором Анисима жеребчик ходовой привязан, там же и телега. Сразу за церквой направо.
  -Молодец,- одобрил сговорчивость стрельца Липатов. Немного подумав, бросил через решетку к его ногам кошелек с деньгами. Может, демоном его и не напугаешь, а монеты -дело верное. - Будешь хорошо себя вести, еще получишь.
  Вернулся в камеру Никиты, бережно принял тело на руки, понял - одному не унести, слишком тяжел пращур. И тут же поймал себя на мысли: прикоснулся к нему, а ничего не произошло.
  -Не оставляй, боярин,- взмолился стражник из клетки,- возьми сподручным, все одно пропадать. А деньгу, ежели потом еще дашь, совсем ладно будет.
  -Уговорил,- быстро согласился Липатов,- поможешь нам спастись, князь тебя озолотит. Так ведь, Никита?
  Страмской молчал, видно было, что он согласен на все лишь бы выбраться на свободу. Юра предупредил стражника, что если что, сразу вонзит ему нож под ребра и открыл камеру. Велел взять на руки Никиту, сам первым направился к выходу, но стрелец его остановил.
  -Через посады пробираться - гиблое дело. Кругом заслоны и рогатины понатыканы. Надобно через подземелье, ход тут есть до реки, к утру на лодке за селом Коломенским будем. А там ищи нас свищи. Не споймают.
  Ход в дальнем углу пыточной оказался за огромным сундуком и мощной кованой решеткой, запертой на замок. Стрелец, назвавшийся Фомой Козьминым, передал князя на руки Липатову. Отыскал клещи, которыми, видимо, не раз мучили людей, оторвал замок. Затем вернулся к храпящему Теофелию. Засунул его в висящую клетку, закрыл дверцу, подтянул к потолку. Снизу подпалил факелом угли. Довольно потер руки.
  -Пущай подкоптиться, сатана, всю кровь у меня ужо выпил.
  Подземный лаз оказался низким и тесным, иногда приходилось ползти. Но Фома управлялся в норе с князем Стромским споро, аккуратно. Юра же, пока добрались до реки, набил себе немало шишек и синяков. Выход был завален большим камнем, так что пришлось поднапрячься вдвоем.
  Река романтично переливалась лунным светом, было тихо. Юра увидел, что от посадов удалились довольно далеко и, тем не менее, иногда доносились голоса городских сторожей: 'Не балуй!', 'Все вижу!', 'Проходи!' Оставив Липатова с Никитой у заброшенного причала, Фома сказал, что сейчас добудет лодку и исчез. Юра молил бога, чтобы не обманул. Поймают, обоих на кол посадят, без разговоров. Стрелец не обманул, минут через двадцать на реке показалась большая лодка, на веслах сидел Фома. Быстро погрузили князя, отчалили.
  Фома профессионально работал тяжелыми веслами, и ему хорошо помогало течение реки, которое как оказалось, в 15 веке было здесь довольно быстрым. Шли вниз по реке, и Юра пытался угадать, какие места они проплывают. Котельническая набережная, там, на холме, должна быть уже Таганка, ага, а вон и Новоспасский монастырь. Юра когда-то писал о нем статью, помнил его историю, поэтому не удивился, что не увидел за стенами обители привычной Жеребцовской колокольни, знал, что ее поставили только в 18 веке.
  Голова Страмского лежала на Юриных коленях и он сам того не замечая, иногда поглаживал князя по голове.
  -Скажи, Никита,- спросил он,- почему вы, новгородцы, отчаянно сопротивляетесь Москве?
  -А ты, значит, боярин, не из Новгорода?
  -Неважно.
  Никита, почувствовавший себя на реке значительно лучше, охотно продолжил разговор.
  -Отатарилась Московия. Ничего в ней варяжско-русского не осталось. Не Третий Рим, а вторая Орда. Великие князья забыли заповеди Рюрика, хитры, коварны, нечестны, аки скифы. И слабы. Васька Темный османам Константинополь сдал, раскол в веру православную внес, Иван Васильевич теперь сам себя государем нарек и аки ворон из других княжеств мясо рвет, Русь объединяет. А где она истинная Русь, разве в Москве, разве не в Новгороде, где народ веками был вправе: и говорить и торговать и судьбу свою решать? Токмо новгородцы от татар обереглись, потому как свобода и сила - рука об руку идут. Бояре московские ожирели, обленились, за кормленые места друг друга в ступах толкут, а другое дело им неважно. Как война, али походы, али мор в городах, терема себе возводят, потому как воруют нещадно. И без войны не бедствуют. Народ свой ненавидят, а народ их. Простолюдины в нищете и забвении - одно у них право, на боярина горбатиться задарма, торговых людишек мытари обложили, не продохнуть, калек и детей сирых на Московии развелось, аки после нашествия Батыя. И попробуй, поропщи, сразу в застенок, на дыбу, на огонь. Надобно ли нам, новгородцам, такого счастья в 6986 год от сотворения? И младенец скажет, что не надобно. А Иван гнет свое, ничем не гнушается, окончательно сломить нас хочет, мало ему переданных Новгородом волостей и денежных отступных, нет, все подавай.
  Быстро отняв в уме от названного года 5508, понял - он в 1478 году. Хотел, было, Юра сказать, что все равно Новгород не устоит, возьмет его Иван зимой, да передумал, у каждого в жизни должна быть надежда, без нее рушится весь смысл жизни. Однако Липатова больше интересовала не средневековая политика, а вполне конкретный человек.
  -Кто такая Марфа посадница?
  -Бой-баба, защитница. Всех новгородцев, желающих свободы объединила и тех, кто ранее сомневался тоже. Вы, говорит, не верьте сладким речам Ивана. Гляньте на Московию - дыра дырой, болото болтом, а мы веками процветаем, потому как граждане наши свободны, себе принадлежат, а не токмо боярам и князьям. У нас каждый черный человек может стать торговым, а в Москве в грязи родился, в грязи и помрешь. Того ли хотите, граждане, не дорога ли вам ваша республика? С врагами крута, но не злобствует.
  -Говоришь, польскому королю поклониться должна?
  -А он разве дьявол? Веры токмо католической, но все ж христианин. Казимир хоть Ивана и не любит, но выступить опротив него не решится, а вот псковских и тверских князей уговорить бы смог. А коль не захочет, сами до последнего стоять будем, наш посадский воевода князь Василий Васильевич Гребенка не промах, меч крепко в руках держит.
  Юру же волновало иное, что представляет собой Марфа Борецкая как личность и похожа ли внешне на Аллочку? Из описания, которое привел Страмской, стало ясно, характер у нее такой же решительный, резкий, не терпящий возражений. Но при этом она человечна и добра сердцем. Телом крепка, лицо волевое, глаза пронизывают до печенок. Вроде похожа.
  -С Марфой понятно,- пробуя рукой речную воду, сказал Юра,- а что привело тебя в Москву?
  Выяснилось, что приехал боярин Страмской с послами уговорить Ивана на еще одну отступную. С ним в посольстве были подвойский Назар и дьяк Захарий. Не ведал Никита, что они окажутся двуличными змиями. В ноги к Ивану кинулись, сапоги его целовали, государем называли, говорили, что токмо он полноправный владыка Новгорода. А тому и любо было такое слышать, особливо про государя, хотя сам давно себя сим незаслуженным титулом величает. Облобызал изменников, велел лучшего вина подать в золотых кубках. 'А ты, князь, - спросил он Никиту,- почему на верность мне не присягаешь?' Ничего не ответил Страмской, только схватил со стола кубок золотой, да подвойского Назарку им и наградил промеж глаз.
  -Рухнул тот как мертвый,- говорил Никита,- а уж выжил ли, нет ли, мне не вестимо. Схватили тут же, поволокли в подвал, а на утро ноги поломали.
  Стрелец Фома опустил весла, принялся осторожно ощупывать правую ногу боярина, потом другую. После долгой паузы высморкался в речку.
  -Сдается мне, княже, кости твои целы, но побиты сильно, седмицы две полежать придется. Минуем Дьяковское, а там и до мого сельца Зябликово рукой подать. Лесом незаметно пройдем, ни одна гнусь не сыщет.
  -Спасибо, тебе, человек,- похлопал стрельца по руке Никита,- токмо заплатить мне теперь тебе нечем.
  -Ничего,- ухмыльнулся тот,- до Новгорода доведу, а там, поди, найдешь, чем уважить. Опостылела мне жизнь такая. Десятники, сотники, подьячие, дьяки крадут, что под руку попадет, жиреют, а тебе полушки по пятницам кидают и кости со стола на обглод. А сами мечтают, как бы деньжищ поболее нахапать и в Литву, али Польшу сбежать. А я с тобой в Новгород сбегу, а не устоит Новгород супротив Ивана, тоже в Литву подамся. Нет тут жизни никакой, паскудно, неблазно, того и гляди, самого на крюке повесят.- И вдруг спросил,- а вы братья?
  Этот вопрос озадачил и Юру и Никиту. Страмской еще раз вгляделся в лицо Липатова, наконец, пробормотал:
  -Святые угодники, а ить верно, мы как две капли воды.
  -Еще и не такие чудеса встречаются на свете,- уклончиво сказал Юра.
  Вроде бы тема была исчерпана. Фома Козьмин вновь взялся за весла, Никита погрузился в дрему, а Липатов сквозь ночную тьму пытался понять по силуэтам на берегу, где они проплывают. Но тщетно, только по изгибам реки трудно было догадаться, где беглецы находятся, Коломенское или уже Нагатино.
  И вдруг Юру кольнуло в самый мозг, в самый мозжечок: надо же, совсем о нем забыл, неужели до сих пор в куртке? Побил себя по карманам, нет. Лихорадочно открыл замшевый портфель, стал ощупывать содержимое. Зонтик, газета, паспорт, сигареты, а вот и телефон! Тут же извлек его на свет божий, сдвинул крышку. Экран загорелся привычным сине-зеленым светом, а сверху - полная шкала приема! Не может быть! Липатов аж подскочил в лодке и чуть не свалился за борт.
  Сразу набирать номер инженера Вяземского не стал. Было страшно, вдруг мобильник не сработает. И потом, что подумают Фома с Никитой, которые ничего не видят в его руке, а он ее держит возле уха и что-то говорит?
  Затемно Фома начал причаливать к берегу. Сзади на горизонте виднелись купола и стены Коломенского дворца. Лодку затащили подальше в кусты. Пошли темной, заметной только стрельцу дорогой, а когда забрезжил свет, свернули к лесу, опушка которого поросла густым орешником. В сухой березовой роще решили передохнуть. Юра тут же сказал, что ему требуется по нужде и скрылся в чаще. Выбрал пригорок, открыл с замиранием сердца телефон. Шкала приема по-прежнему была полной, нашел в телефонной книге фамилию Вяземского, нажал на кнопку вызова. Инженер ответил сразу, понял кто звонит, назвал Юру по имени отчеству.
  -Профессор,- заорал на весь лес Юра,- не поверите, я застрял в 15-м веке!
  -Неужели?- спокойно отозвался Олег Евгеньевич. - Странно. Ваши нейтроны и протоны, видимо, все же попали во временную дыру, но я-то пытался отправить вас в 96-й год.
  -Вот именно, отправляли в 96-ой, а я оказался в Средневековье, меня тут уже чуть на дыбе не изломали, еле сбежал из темницы с князем Стромским и стрельцом Фомой!
  -Однако. Минуточку, но в 96-м-то вы все же были?
  -Был да сплыл!
  -Рассказывайте коротко и подробно, аккумулятор, как я понимаю, вам там заряжать негде.
  Юра это тоже прекрасно понимал, а потому изложил все профессионально четко и ясно, даже сам себе удивился.
  -Вот что,- сказал инженер после монолога Липатова, - сидите тихо в селе, в которое направляетесь, лечите своего двойника, в Новгород не ходите, я попытаюсь разобраться, почему произошел сбой во временном и пространственном континууме. Возможно, ваши частицы застряли где-то между параллельными мирами, поэтому вы и видите своих двойников и себя таким, какой вы есть, а окружающие - каким вы были тогда. Если не дай бог, вас там убьют, сюда вы уже не вернетесь.
  -Я не только своих двойников вижу, я с ними общаюсь! И почему же осталась телефонная связь?
  -Видимо, сохранились гравитационные каналы между вселенными, но они могут в любой момент закрыться.
  -Успокоили.
  -Наука требует жертв.
  -Вытащите меня отсюда!
  -Не обещаю, но постараюсь. Вы давно заряжали телефон?
  Юра задумался, кажется, вчера вечером.
  -Тогда у нас максимум трое суток. Сами не звоните, когда понадобитесь, сброшу SMS. И осторожнее со своим двойником, вскоре вы начнете одинаково с ним мыслить и произносить одни и те же фразы, средневековых людей это может насторожить, посчитают вас дьяволом и удавят ничтоже сумнящеся, кажется так там у вас глаголят? Пока.
  В роще беглецы задерживаться не стали, двинулись краем леса на юг. Это Юра определил по солнцу и ручным часам. А там за оврагом открылся вид на небольшую деревеньку. Только собирался спросить, а не опасно ли вот так открыто идти к селу, как Фома Козьмин сказал:
  -Зябликово. Схожу, разнюхаю все ли спокойно. Хорониться будем на хуторке, что за Калиновым ручьем. Сноха нам брашно приготовит, баню истопит.
  -Не донесет?- хором спросили Страмской с Липатовым.
  -Кому тут доносить, - почесал бороду стрелец,- две старухи, попадья вдовая и староста слепой ужо как третий год. Всех людишек землепашных боярин Заступин скупил, а других в стрельцы, как меня определили. Бабы и детишки наши от мора в прошлом году загнулись. Токмо сноха и осталась. Из Дяковского сюда не ходят. Но береженого бог бережет, лучшее на хуторке отсидеться.
  Фомы не было целых полтора часа. Юра с любопытством при дневном свете рассматривал свою природную копию в виде князя Страмского и гадал, о чем тот сейчас думает. Когда Липатову захотелось есть, Никита сказал:
  -Хоть я и хворый, а, кажись, полкоровы бы теперь проглотил.
  Именно эта фраза вертелась в голове и у Юры. Но как боярин может думать так же как и я?- рассуждал он. Этот средневековый человек много не знает из того, что знаю я. Впрочем, объем знаний не меняет суть человека, не определяет его поведение. Правильно говорят, что люди за последние 10 000 лет почти не изменились.
  В мозгу Юры отсчитывалась каждая драгоценная секунда, несколько раз он доставал аппарат и проверял, не прислал ли инженер SMS. Нет, на экране все было чисто, а главное, пока оставалась полной шкала приема.
  Хутор, огороженный лишь слегами, без ворот, оказался довольно просторным, по прикидкам Юры, соток в 30 не меньше. Стоял он на ровной поляне за высоким холмом. Позады двора примыкали к лесу. Приземистый, но широкий сосновый дом с маленькими, как бойницы, окошками, крытый камышом и соломой. За ним пара худых сараев, несколько ульев. Возле строений - объемные бочки с дождевой водой, поломанные деревянные плуги и еще какой-то сельхозинвентарь. Ничего себе!- удивился Юра, вот тебе и бедный средневековый народ, до такого хозяйства и сегодня нашлись бы охотники.
  Внутри избы имелась широкая русская печь, а также печка поменьше, видимо для легкого обогрева. Вдоль стен - столы, лавки, сундуки, ничего лишнего. На одной из лавок Липатов с удовольствием растянулся. Никиту положили на печь. Сноха по имени Синева -дородная, широкобедрая баба, с румяным, возможно натертым свеклой лицом, принесла из села вареной курятины, пареной репы, хлеба и каши. Фома же, ходивший с ней, прихватил две бутыли мутной браги. Не дожидаясь пока сноха накроет на стол, выпили. По жилам сразу побежало тепло и Юре стало несколько легче. Про себя отметил, что пьет бражку 500 летней выдержки. Впрочем, эта мысль его не повеселила, он думал только об одном - как бы ни сел телефон. Следовало бы его отключить, чтобы экономить энергию, но Юра ждал сообщения от инженера, надеялся на его помощь, хотя не понимал, что можно сделать в данной ситуации. После второй чарки Фома спросил:
  -Дело, конечно, не мое, однако опять спрошу, потому как зело любопытно, братья вы али нет? Будто вас в одной кузнице ковали.
  -Пожалуй, что так,- немного подумав, ответил Юра,- правда, раньше мы никогда не встречались.
  -Да, жизнь сложная штука,- снимая кафтан, заметил стрелец,- разметает людей пуще ветра. И оба, значит, княжеского рода.
  Не желая далее развивать скользкую тему, Липатов в свою очередь спросил Никиту Страмского о первом, что пришло в голову:
  - У вас в Новгороде, верно, хоромы?
  Никита заворочался на печи, попытался сесть, но застонав, снова прилег, ответил:
  -Как раз о доме своем вспоминал. Терем мой, конечно, нечета этому, двор большой со скотиной, челяди полтораста душ: и торговые и свободные и черные людишки есть.
  -Холопы, значит.
  -Великий Новгород - не Москва. Подневольных горожан у нас нет, все права имеют, что не так и на вече могут подать, даже на князя, не забалуешь.
  -И что, суд справедливый?
  -А был бы иным, три с половиной века не продержались бы. За то и богу спасибо говорим. Литовцы, ляхи, щведы, угры рядом, давно бы нас в бараний рог свернули.
  -Жена у тебя есть?
  -Супругу мою Евдокию цыгане черные пять лет тому назад украли.
  -Как так?
  -Красива лицом и телом была. Напросилась как-то в гости к брату в Псков. Обоз разграбили, а ее увели. Людишки уцелевшие рассказали. Пустился я в погоню с дружиной, как узнал, да какое там! Позже слухи долетели, что поганые Евдокию татарам крымским продали. Так ни слуху от нее и ни духу.
  Юра понял, что захмелел, что мысли начинают появляться какие-то неуместные и все же не удержался:
  -Как же ты молодой боярин без женщины обходишься, или наложницы есть? Я читал, у бояр да князей по сто невольниц в гаремах было.
  -В девках недостатка не имеем, одних дворовых - душ двадцать. Но не неволю никого, сами рады. То для тела, а для души...
  Не успел еще Страмской закончить фразу, как Юра уже понял, что для души у него никто иная, как Марфа Борецкая! Конечно, голову на отсечение даю, кто же еще, не может быть иначе!
  -Марфа?
  -Она,- ничуть не удивился прозорливости 'брата' Никита.- Любит меня всем сердцем, хоть и тяжко с ней, напориста очень. Повелевать любит, того и гляди к ногтю прижмет, коль слабину дашь. Порой кажется, все не могу больше, не люба, брошу и забуду, а с утрева обиды как не бывало, тянет как к воде после пекла. Но ныне не до сердечных дел, республику бы сберечь от московитов.
  -Любят, значит, тебя безмерно,- пьяно усмехнулся Юра.- И у меня такая же история. Вот тебе мой дружеский совет: бери свою Марфу в охапку и беги с ней, куда глаза глядят, в Швейцарию, Голландию, а лучше во Францию, там климат хороший. А лучше в Америку. Или ее еще вы не открыли? А нет, открыли, недавно. Какая разница, садись на корабль и... фьють на запад, не ошибешься. Вам Ивана не одолеть. Уж поверь. Да, как только ваше либеральное гнездо раздавят, России свободы и благоденствия никогда больше не видать. Так и будет в дерьме плавать. То опричнина, то крепостное право, то коммунизм, то авторитарная демократия. В общем, ничего хорошего. Вот у нас сейчас на престоле великий князь Путин. Вроде бы хороший человек, а бояр и клевретов своих так распустил, что простому народу от их бесчинств не продохнуть. Многие граждане князя поддерживают, а потому что рабская психология у них в крови, и сформировали эту психологию сначала татары, а потом государи, начиная с Ивана III.
  В дымной избе повисла тишина. Все, в том числе и сноха Синева глядели на Юру широко открытыми глазами. Первым подал голос Никита.
  -Многое мне из твоих слов не понятно, боярин, не знаю такого князя Путина, но уразумел я одно - ты не веришь в нашу викторию, а жаль. На твою помощь надеялся.
  -Чего же ты от меня хочешь?- поняв, что переборщил с историческими и геополитическими подробностями, спросил Липатов.- Ты говорил в подвале, да из головы вылетело.
  -Надобно не теряя времени отправляться в Новгород, к Марфе, предупредить ее о скором выступлении Ивана с войском и сговоре его с тверскими и псковскими князьями. Повторю, что на Казимира надежда слабая и все одно надобно с ним попытаться договориться, все пути хороши, кроме гиблого. Осадит Казимир Псков, не двинутся псковичи с места. Тверякам можно золото и пушнины с медом послать. А от одного Ивана отобьемся, есть у нас один оружейник, ракеты пороховые придумал. Вылетают из труб все разом, штук по десять и среди врагов взрываются, аки бомбы, токмо сильнее. Тайну выдаю, да в безвыходном я положении. А кому поверить, как не своему... брату? Ты и впрямь, как отражение мое, диво дивное, не поверил бы, коль сказали. Ну, согласен, что ли помочь?
  В кармане блямкнул телефон. SMS! Не извинившись, Юра выскочил как ошпаренный на двор, не отходя от избы, вытащил аппарат. На экране прочел сообщение от Вяземского: 'Срочно сообщи год, день, час, место пребывания'. Отодрал от ближайшего окна кусок занавешивающей его тряпки, просунул внутрь голову:
  -Фома, мать твою, куда ты нас завел, как эта село называется?
  -Сказывал же,- пробурчал тот,- Зябликово.
  -Мямликово,- передразнил Юра,- какой сейчас, день по счету, ну?!
  -Тебя, видать, боярин, в пыточной по голове сильно били, а с виду цел. Второй днесь вересеня.
  -Вересень, октябрь что ли? А следующий какой?
  -Листопад.
  -А, листопад, кажется, у вас октябрь, значит теперь сентябрь. Свободен!
  
  Сообщение набирать не стал, буквы на телефоне расплывались, мелких же цифр вообще разобрать не мог. Нажал кнопку вызова. Как только инженер ответил, выпалил:
  -6986 год, отнимите 5508, вересень, то есть сентябрь, 2-е число, время на моих часах- 20 часов 17 минут, 25 секунд.
  -Сейчас синхронизирую,- сказал Олег Евгеньевич.- Как только секундная стрелка коснется 12-ти, скажите. Замечательно. Я кое - что придумал, постараюсь помочь. Еще раз предупреждаю, никуда из села не уходите.
  -Ладно,- вроде как нехотя согласился Юра.- Правда, тут такое дело, очень важное, князю Страмскому нужна помощь. Новгород под угрозой, Марфу посадницу следует предупредить.
  -Какое еще дело!- повысил голос изобретатель.- Ваша главная задача выбраться оттуда.
  -Свобода в опасности!
  -Вы что, выпили?
  -А если наливают? Имею право и пригубить, как пострадавший от ваших псевдонаучных фокусов. Я еще на вас в суд подам. Да, чуть не забыл, гляньте в интернете, когда Иван III выступил в решающий поход на Новгород.
  Вяземский сказал, что сбросит сообщение, еще раз предупредил, чтобы Юра ни во что не ввязывался и никуда с места не снимался. Липатов через окно вытребовал у Синевы чарку, выпил и тут же полез за сигаретами. Вот интересно, а дым они будут видеть или как? Сделал две полные затяжки. Голова захмелела еще больше, вспомнил, что не курил с самого утра и невольно порадовался хотя бы этому обстоятельству. Курить надо бросать. Пришло сообщение: 'Иван III выступил на Новгород в ночь с 8 на 9 октября 1478-го года. Ждите'.
  Чего ждать-то? Умный этот инвалид-изобретатель, заслал черт знает куда, сам коньяк дома пьет, а вы 'ждите'. Нет, сейчас позвоню и выскажу все, что о нем думаю. Однако еще трезвая часть мозга подсказывала, что аккумулятор надо беречь. Пока раздумывал, шкала заряда на телефоне стала уменьшаться, и вдруг совсем пропала, экран погас. Юра сразу и не понял, что произошло, а когда сообразил, в ужасе опустился на землю. Дрожащей рукой вынул из телефона аккумулятор, потер контакты о рукав куртки, вставил вновь, но аппарат больше не подавал никаких признаков жизни. Это конец. Связь с 21 веком окончательно нарушилась, помощи больше ждать было не откуда и не от кого.
  Ввалился в избу, сам налил себе браги, которую Фома называл хлебным вином, выпил. А что если попробовать? Последний шанс. Подошел к Никите, ухватил его за голову, закрыл глаза, подумал о своих коллегах по работе, представил вечную пробку на шоссе возле дома, словом, о 21 веке и врезался в боярина лбом. Да так, что искры посыпались на внутричерепном экране. На Пятницкой-то переместился во времени! Он не расслышал, что крикнул Никита и не почувствовал удара в грудь, настолько был погружен в свои внутренние ощущения. А когда открыл глаза, понял, что номер не удался, средневековый мир никуда не делся.
  -Поспать тебе, боярин, надобно,- ухватил за плечи Фома,- давай на лавку, медвежьей шкурой укрою. Завтрева думать будем, как лучшее поступить.
  Засыпая, Юра с пьяной, сладкой надеждой думал о том, что проснется утром у себя в квартире и посмеется над тем, что ему приснилось. Как можно оказаться в 15 веке? Это же противоестественно, еще старик Эйнштейн говорил, что преодолеть скорость света нельзя, а уж попасть в прошлое.....
  Проснулся Липатов от вкрадчивого шепота. На соседней лавке лежал совершенно голый князь Страмской, а его синюшные ноги охаживала веником из трав щуплая, суетливая старуха. Она окунала веник в глиняный таз с горячей водой, произнося непонятные слова, потом прикладывала его к телу Никиты. Заметив, что Юра открыл глаза, князь приветливо приподнял руку:
  -Акулина говорит, что кости мои целы, но повреждены сухожилия, некоторое время на полатях провести придется.
  Во взгляде Никиты не было ничего осуждающего, поэтому Липатов решил не извиняться за вчерашнее. Однако о минувшем вечере ему напомнил Фома:
  -Вино-добро, пьянство зло. Голова-то не болит, боярин?
  Юра сполз с лавки, открыл портфель, валявшийся рядом, проверил телефон. Нет, аппарат был мертв. Настроение стало еще пакостнее, нежели обычно бывает с похмелья. И что за дрянь это хлебное вино? И впрямь шибануло, как будто пятисотлетнее. А этот Фома волю взял, ишь, боярину выговоры делает! Подумал так и ухмыльнулся, видно я начинаю врастать в средневековую жизнь. Пока бабка не закончила свое колдовство, о деле никто не говорил. Но как только она удалилась, прихватив с собой тряпки и травы, Никита приподнялся на лавке.
  -И часа негоже. Придется вам вдвоем отправляться в Новгород, а как окрепну и я прибуду. Передашь Марфе от меня письмо и на словах поведаешь, какая угроза над республикой нависла. Жаль именной перстень-печатку костоломы у меня забрали, да Марфа знает мою руку, поверит.
  Вспомнив о запрете инженера куда-либо уходить из деревни, Юра хотел было что-то возразить, найти какой-нибудь повод остаться, но ничего не придумал. Просто упереться - не пойду и все? С этими средневековыми людьми шутки плохи, засунут в печку как бревно или собакам скормят и вся недолга. Что за псина так настойчиво лает? Да и сидеть тут, смысла нет. Связь с 21 веком пропала и, вероятно, уже не восстановится. А Марфа мне очень любопытна. Неужто вылитая Аллочка? Стоп.
  -Князь, а кем я посаднице представлюсь, если мы с тобой на одно лицо, словно отражение? Даже родинки на теле, я посчитал, и те все на месте. Скажет, дьявол или умом Страмской тронулся.
  -Верно, Марфа знает, что братьев у меня с роду не бывало.
  После этих слов начал мелко креститься Фома, переводя ошалелый взгляд с Никиты на Юру и обратно, будто еще вчера удивительного сходства в них не замечал. На дворе не переставала лаять собака.
  -Псина какая-то прибилась,- выглянул в окно Козьмин,- красивая шельма, благородная, видно от немцев сбежала, у них тут недалече слобода.
  -Немцы?- задумался Липатов, сам еще не понимая, что за мысль по поводу немцев проскользнула в голове. Ах, да, на днях в редакцию должны были приехать коллеги из Германии, обсудить возможность производства совместной научно-популярной передачи. Просили на время арендовать им офис. В самом телецентре дорого и раскрасили его под таблицу настройки каналов черте как, перед иностранцами стыдно, видно, денег под это кучу списали. Нужно предложить им офис в нашем здании на Дубовой роще. Дешево и сердито. Интересно, а ремонт на третьем этаже уже закончили?
  Залез в портфель, проверил неработающий телефон, потом машинально вынул зажигалку, чиркнул. Фома, Синева и Никита охнули в один голос. Юра сначала и не понял, что произошло, а когда догадался, прикусил губу до крови. Они видят огонь! Никаких предметов из тех, что попали сюда со мной из 21 века, не видят, в том числе и зажигалку, а огонь от нее видят. Пламя! Это же плазма, хоть и не очень горячая. Видимо, что-то связано с плазмой, которая не теряется в пространстве и времени. Поднес зажженную зажигалку к ладони. Нестерпимая боль и запах паленой кожи и.... Куда-то уплыли стены избы, со всеми ее обитателями и Юра увидел кирпичный дом, с припаркованной у ворот машиной. Липатов даже разглядел марку автомобиля - Ниссан-х-трейл. В небе над домом пролетел вертолет. Видение продолжалось всего несколько секунд, потом пропало. Снова изба, ошеломленные взгляды Фомы и Никиты.
  -Да ты кудесник,- вымолвил Козьмин.- Огонь из пальцев выжигаешь.
  -Ах, это,- пожал плечами Юра, схватив подвернувшуюся под руку лучину, запалил ее от тлеющей печи.- Фокус, трюк, понимаете?
  Собака громко лаяла уже под окнами. Выглянул наружу, и снова его ждало потрясение. У стены, рядом с гигантскими лопухами сидела и виляла хвостом Ирна! Нет, ошибиться было невозможно. Шелковый коричневый окрас, та же стать и белое пятно на груди. А главное глаза. Юра очень любил собак и знал, что их глаза неповторимы. Лишь они полностью выражают собачью сущность. Как только выскочил из дома, Ирна сразу поставила ему на плечи свои мощные лапы, облизала лицо.
  -Ирна!- обнял псину Юра,- дорогая моя, хорошая! А где профессор, где Олег Евгеньевич, он с тобой?
  Огляделся, но инженера нигде не заметил.
  -Ты одна?
  Собака тявкнула, сунула морду в руки. Липатов сел на землю, закурил. Вдруг ему показалось, что Ирна превратилась в какую-то обычную, невыразительную шавку грязного цвета. Но это только на секунду. Перед Юрой, в самом деле, стояла Ирна, собака инженера Вяземского.
  -Не понял, как ты сюда попала, но это уже прогресс, что-то видимо куда-то движется, так?
  На пороге появился Фома. Он глядел на Липатова изо рта, которого шел дым, более, чем подозрительно.
  -Откуда тебе вестима сия тварь, боярин, ты вроде как не бывал в здешних краях?
  -Мир тесен, - поначалу неопределенно ответил Юра, а потом нашелся,- это моя собака, я с ней в Москву пришел, когда заплечники меня повязали, затаилась, а теперь вот нашла.
  -Мы же по реке шли, как след учуяла?- недоверчиво возразил стрелец.
  -Поди их, разбери, братьев наших меньших.
  -Да, любая божья тварь загадка,- почесался Фома.
  Ирна вдруг тявкнула, взбежала на косогор, поджала хвост, зарычала. Юра с Фомой подошли к ней и увидели отряд конных стрельцов в синих кафтанах, направлявшихся по дороге к дальнему лесу.
  -За нами, не гадай,- нахмурился Фома,- сначала в сельцо заглянут, потом сюда пожалуют. Пронюхали, откуда я родом.
  -Может, не по наши души?
  -А что бы тут государевым стражникам делать? Они это, по одеже вижу. Бежать скорее надобно.
  Фома ринулся к избе, но было поздно, то ли заметили их стрельцы, то ли еще что, но трое из них вдруг повернули коней, понеслись через поле к хутору. Упав на землю, прижав к себе собаку и зажав ей пасть, Липатов отполз в густой кустарник, затаился. Всадники перескочили через ограду, затоптались возле крыльца.
  -А что, доброе место для ночевки,- сказал один из них в кафтане с золотыми пуговицами, с высоким, расшитым перламутровой нитью воротником. Сытые бока коня он охаживал каблуками желтых юфтевых сапог.- Сюда обоз и подгоним.
  -Место ладное,- согласился, оглядывая местность другой всадник, с широким палашом за поясом,- токмо никак не уразумею, отчего в Коломенском или сразу в Дьяковском к берегу не пристали? Теперь круг делай, по оврагам тащись. Колеса поломаем.
  -Какой ты ворчливый, Дарьян, сказывал ведь тебе. Не желает государыня Софья, чтобы обоз на лишние глаза попадался. Тайно велено сундуки схоронить.
  -В Дьяковском-то все готово? А то ждать еще придется. У меня баба на сносях.
  - Готово, иначе не торопились бы. Там в холме, рядом с церквой Усекновения такую хитрую пещеру вырыли, что три колокольни с Китай-города поместятся. Одного камня на внутреннюю выкладку больше, чем на кремлевскую стену ушло.
  -Да ну!
  -Вот тебе и да ну!
  - Сколько всего подвод-то будет, не видал?
  -Боярин Шакловитый говорил пять десятков. А так кто его знает, наше дело эти доставить. Давай, скачи к обозу, вертай передовой отряд, здесь заночуем, от греха, в Дьяковское утром войдем. Эй, люди добрые, кто в избе, выходи к государевым слугам!
  Из избы тут же вышел Фома, но уже не в кафтане, а в длинной крестьянской рубахе, лаптях, низко поклонился всадникам.
  -Кто таков?
  -Вольный землепашец, Фома сын Козьмин.
  -Бумага отписная есть?
  -А ну его к черту, Дарьян,- закрутился на лошади третий наездник,- на кой нам его бумага? Пусть брашно готовит и вино несет.
  -И то верно. Принимай, хозяин, служивых, да слеги с дороги убирай, сейчас телеги загонять станем.
  Фома поклонился еще ниже, побежал исполнять приказания. А Юра вместе с Ирной спрятался недалеко в лесу, откуда было удобно наблюдать за хутором. Умная псина не издала ни одного лишнего звука. Оставшиеся всадники спешились, по-хозяйски стали осматривать двор, вошли в избу. В груди Юры сердце забилось так же часто, как у собаки. Признают ли беглеца? Однако криков, ругани, а тем паче звуков драки, слышно не было. Впрочем, как бы Никита смог оказать сопротивление с побитыми ногами? Стрельцы вскоре спокойно вышли на крыльцо, потянулись, окликнули Фому:
  -Ты энтого калеку, медведем поломанного, в баню, что ли перетащи. В избе, да в сараях братия царева встанет. Не бойся, за беспокойство заплатим щедро. Овес-то лошадям есть, али нет? Ладно, свой дадим.
  Царева, значит, уже братья, не княжеская,- подумал Липатов. Быстро себе Иван Васильевич царский титул, по примеру владык Константинопольских присвоил. Да бог с ним. Главное, стрельцы Никиту Страмского не потревожили, видно он им сказал, что пострадал от медвежьих лап. Беглого в нем не признали. И как признать, фотографии государственных преступников еще на стенах не вешают. Однако у кремлевской охранки мозгов вполне хватит понять, что бежать Никите и его двойнику помог охранный стрелец Фома, а родом он из сельца Зябликово и схоронятся беглецы, скорее всего, там. Интересно, что за обоз они сюда притащили?
  Не успел об этом подумать, как на двор стали въезжать крытые серой тканью повозки. За каждой следовал всадник с алебардой за спиной. У некоторых имелась пищаль с широким дулом. Все стрельцы нарядные, ладные, как с картинки, сразу видно - не простые воины, элитные, дворцовые. Сколько их было, сосчитать Юра издалека не смог, но всего, вместе с возничими, не менее двадцати человек. Повозки поставили вкруг напротив избы, сложили 'шалаш' из алебард, рядом развели большой костер, принялись жарить на нем мясо. Зачем просили брашно, то есть еду и выпивку у Фомы, если своей снеди было предостаточно, непонятно. Но и Фома не жадничал, почивал не прошеных гостей курятиной, хлебом, щедро подливал им в чашки и кубки своего вина. Гости разговаривали громко, так что Юре их хорошо было слышно.
  -Хороша работенка на энтот раз,- размахивал курицей на сабле пожилой стрелец,- ни крови, ни сраму, а деньгу имаем.
  -Истина, Никлюд - поддержал его рябой сосед,- за грош трудов - пять целковых. Новую избу справлю, скотину заведу. Удружила нам государыня, нечего сказать.
  Из избы почти вывалился человек в странном одеянии - коротких, чуть ниже колен панталонах, оранжевом, расшитом зеленой нитью камзоле, съехавшем на бок черном парике. Что-то закричал на ломанном русском, потом явно на итальянском языке. Его втянула обратно в избу чья-то рука.
  -Аристотель-то наш, совсем упился. Срамным пьяницей в Рим вернется,- покачал головой стрелец, которого звали Никлюд.- И зачем его токмо Софья из дальних краев выписала, своих разве мастеров толковых не имаем?
  -Запамятовал фамильное древо Палеолог?- отозвался другой - Никак племянница византийского императора, ей римское небо и люди по любому ближе, чем мы.
  -Не боишься своих слов, а ежели донесу?
  -А я чего, я ничего, донеси, коли дурень. Римляне нам и кремль новый ставят и церквы. Ладно у них получается, лепо, на то они и римляне. А уж тайник в Дьяковском, ты Никлюд верно сказал, сами бы спроворили, к чему нам Аристотель?
  -Ты, Байко, молчи о тайнике, велено ведь строго настрого язык за зубами держать. Вырвут, съесть заставят, потом на кол вместе с ним посадят.
  -Токмо среди своих о нем и глаголю, а так молчу.
  -Вот и молчи.
  -И все же дюже интересно,- тут же открыл рот Байко,- для чего Софья книжицы старинные сначала в Византии от османов прятала, потом сюда вывезла, а теперь тут ховать собралась? И что в них ценного?
  -То, сказывают, латинские и древнегреческие фолианты из Александрийской библиотеки, приданное Софьино, потому и дорого ей. От кого прячет, не ведаю, верно от дьявола.
  - Разве что так,- наконец согласился со старшим товарищем Байко.
  Стрельцы замолчали, усердно принявшись за еду и вино, а потом вдруг начали один за другим клевать носами и вскоре уснули, повалившись, где были. На крыльцо вышел Фома, помахал в высоко поднятой руке зажженной свечой. Липатов понял, что это он подает знак ему и все же на всякий случай пустил вперед Ирну. Собака добежала до Козьмина, внимательно выслушала, что он ей сказал, вернулась к Юре, негромко тявкнула, повела к дому. Тут же выяснилось, что Фома подсыпал государевым людям сонного порошка и проспят они теперь глубоким сном до самого утра. Есть время собраться и уйти.
  -Сегодня не признали, завтрева кто-нибудь еще прискачет, признают, я-то того рябого видал не раз, оставаться нельзя,- пояснил свою мысль стрелец.
  -Как же с Никитой, он же ходить не может, опять на руках?- спросил Юра.
  -Одну подводу у служивых позаимствуем, не обедняют. К заутреней у немцев в слободе будем. Не слобода, крепость, чужих не пускают, будь ты хоть княжеский клеврет. У меня там знакомец есть, Ганс Шурмах, из торговых бюргеров. Обязан мне жизнью, однажды от медведя-шатуна зимой в лесу спас, а потом от пьяных мужиков, что немцев и голлантцев за чистоту и аккуратность ненавидят. Нас пустят. Шурмах часто в русские и ливонские княжества с товарами московскими ездит, в его обозе до Великого Новгорода дойдем, главное, чтобы здесь оказался. Сразу бы туда двинули, да откуда я знал, что этих черт в Зябликово принесет.
  Прикинув в уме, что другого варианта нет, Юра согласился отправиться в слободу, однако поинтересовался, что делать с Синевой. Убьют ведь ее стрельцы после такого воровства.
  -С собой заберем, отсидится. Хутор, конечно, могут пожечь, да мне все одно теперь от него толку не видеть.
  Пока Фома с Синевой собирали в дорогу еду, одежду, а так же боярина Страмского, Юра разглядывал содержимое повозок. В каждой из них находилось по одному большому сундуку, запертому на навесной, замок. Сундуки были явно не простые, сделанные из хорошего, пропитанного смолой дерева, обитые плотной тканью, охваченные по бокам и середине железными обручами и опечатанные государевыми двуглавыми печатями. Ключи долго искать не пришлось. Липатов их нашел на поясе Дарьяна. Он уже догадывался, о чем говорили стрельцы, перед тем как заснуть, а когда открыл сундук, понял, что не ошибся. Либерия! Это была пропавшая библиотека Софьи Полиолог, привезенная ею из Византии и позже доставшаяся Ивану Грозному. Царь добавил ее своими фолиантами и тоже спрятал. С тех пор эта либерия называется библиотекой Ивана Грозного и ее никак не могут найти. А ведь возможно, что Иван Васильевич ее не перепрятывал, а оставил там же, где она была при Софье, в селе Дьяковском! Туда же направляется обоз.
  Время разглядывать фолианты не было, да и ничего толком под факелами не разобрать. Юра, которого разбирала нервная лихорадка, принял твердое решение: одну повозку с сундуком забрать с собой. О том, чтобы увезти все, не могло быть и речи. Да и одной повозке Фома противился, так как она замедлит их передвижение и за ней обязательно пустятся в погоню, но поняв, что боярин непреклонен, смирился. Козьмин запряг лошадей.
  Осторожно положив на телегу Никиту, с которой еле свернули на землю тяжеленный сундук, отправились в путь. Перед этим Фома хотел подпалить оставшийся обоз, но Липатов вовремя схватил его за руку с факелом:
  -Ты что! История тебе этого не простит!
  Фома ничего не понял, но послушался, поджигать фолианты не стал. Юра сам попытался править повозкой с книгами, но у него ничего не получилось. Тогда за вожжи взялась Синева. Он и Ирна побежали рядом, хотя для Юры Фома оседлал лучшего коня. В собачьих глазах читались и преданность и осуждение. Липатов не мог поверить, что все это происходит с ним и не во сне, а в реальности. Ночь, 15 век, библиотека Софьи Палеолог, то есть Ивана Грозного.
  К иноземной слободе поспели, как только начало светать. У высоких ворот ходила стража с мощными пищалями на плечах, в медных латах, шлемах с розовыми перьями. Сразу было ясно, что не русское войско. Преградили дорогу - найн, ферботен. Но судьба даже в далеких временах способна преподносить неожиданные подарки. К поселению подошел обоз, в котором находилась дочь Ганса Шурмаха. Она сразу узнала Фому и на вопрос где фатер, скромно потупив глаза, сказала: 'Фатер ист да'. То, что ее отец здесь, в слободе, Липатов понял без перевода, он долго изучал немецкий и неплохо его знал. Однако решительно не мог понять речь, вскоре пришедшего Ганса, который, в отличие от дочери, говорил на каком-то странном германском диалекте. Шурмах без долгих расспросов приказал страже пропустить гостей.
  Юра, успевший наглядеться на нищую, покосившуюся московитскую архитектуру, давался диву. Игрушечная, чистенькая Европа, какую и сейчас можно увидеть во многих западных городах. Ровные, выметенные улицы, мощенные камнем и деревом, как стрелы пронзали насквозь слободу. По обеим сторонам улиц - аккуратные, похожие друг на друга домики. Один меньше, другой больше, но никаких излишеств и бросающейся в глаза роскоши. Некоторую однообразность строений скрашивали цветы в палисадниках и на окнах. За каждым домом имелся просторный двор, скрытый от посторонних глаз высоким забором.
  За Никитой принялась ухаживать младшая дочь Шурмаха Эльза. Она так заботилась о князе, что Юре показалось, будто в глазах Синевы появилась ревность. Хотя куда ей простой деревенской бабе мечтать о новгородском князе! Однако женщины всегда остаются женщинами, и с этим ничего не поделаешь.
  Уложив Страмского в мягкую постель, Эльза накрыла на стол, принесла гостям рейнского зеленого вина в прозрачном кувшине. Юра с удовольствием выпил и закусил, не удивляясь уже благотворному действию средневекового алкоголя. Фома, оказалось, неплохо говорил на языке Шурмаха и после непродолжительной беседы перевел:
  -Торговый обоз на Русу, потом на Кенигсберг, выдвигается через три дня, его поведет Питер Улофф, старый проверенный приятель Ганса. Он с ним поговорит и тот окажет ему любезность, возьмет двоих из нас с собой.
  -Только двоих?- с сожалением спросил Юра.
  Вдруг выяснилось, что Шурмах тоже говорит по-русски, правда, с тяжелым баварским акцентом. Ох уж эти хитрые немцы, во все времена одинаковые.
  -Я, только цвай,- подтвердил Ганс,- подорожный бумаг уже составлен, без них передвигаться по Московии ферботен, нельзя. Можем вписать нур, только цвай человек. Решайте, кто едет.
  Тактичный немец даже не поинтересовался, что находится в прихваченной Юрой повозке, а когда узнал, что книги, глубокомысленно кивнул, гут. Лошадей распрягли и по просьбе Фомы, Шурмах спешно отвел их в общую слободскую конюшню, где они смешались с массой своих собратьев. На всякий случай.
  Часа через четыре у стен слободы появились царские стрельцы, выпытывали, не проезжали ли здесь некие людишки о двух повозках. Предупрежденные немецкие стражи, на дух не переносившие московских стрельцов, только надменно крутили носами, пыхтели и сквозь зубы бросали: 'найн'. Заехать в слободу стрельцы даже не пытались. Еще со времен Дмитрия Донского устоялось, что иноземцы живут в Московии в своих посадах и слободах обособленно и 'никто не смей их трогать'. А ежели что, немцы вправе дать отпор. Объяснялось это просто: иностранцы вели широкую и умелую торговлю со многими западными и северными княжествами, куда московитам ход был заказан, и налогами заметно пополняли кремлевскую казну, что во время войн было просто спасением.
  После недолгого совещания решили, что в Новгород обозом отправятся князь и боярин, их переоденут так, что родная мать не узнает. Никита станет Петером Смальцем, а Юра Томасом Брюккером. Эти почтенные бюргеры недавно скончались от сердечных ударов. Фома, так же изменив облик, самостоятельно доберется до Твери, а там присоединится к обозу. Однако к вечеру у князя Страмского появился сильный жар. Пригласили лекаря. Тот пустил ему кровь, поставил пиявок, осмотрел ноги, сказал, что жить Никита будет, но в постели придется провести еще немало времени.
  -У нас этого времени нет,- сказал еле ворочая языком, Юре Никита,- отправляйся к Марфе без меня, с Фомой. Я отпишу бумагу.
  Однако ни в тот день, ни на следующий, Никита не смог даже взять в руки перо. Его бросало то в жар, то в холод.
  Ну и лекари у вас тут, сплюнул Юра и попросил Эльзу надрать за слободой коры осины. Когда девушка принесла целый ворох коры, велел сварить ее в чане и этим отваром поить новгородского князя. Самодельный аспирин действительно помог Никите и тот, наконец, погрузился в глубокий, спокойный сон.
  -Вундербар! - всплеснул руками Шурмах.- Вы есть славный лекарь.
  -Пустое,- отмахнулся Юра,- я бы и пенициллин приготовил да дел полно.
  -Я хочу купить ваш рецепт.
  -Зачем покупать, я не жадный, варите кору осины и пейте отвар.
  -Найн, я должен покупать, так будет честно.
  А что, подумал Юра, на этих невеждах можно состояние сколотить. И посоветовал в осиновый отвар добавлять еще плоды шиповника. Аспирин с витамином С. Также научил смазывать раны мелкомолотой серой, смешанной с сосновой живицей и воском. Подобную по составу ранозаживляющую мазь он часто покупал, но теперь не мог вспомнить ее название. А еще рекомендовал собирать с хлеба плесень и пить ее с теплым молоком при простудах. Пенициллин хорошая вещь. Затем рассказал о пользе зверобоя, ромашки, подорожника и чеснока. Целебные свойства некоторых растений Гансу уже были известны, тем не менее, он старательно записал все, что ему наговорил Липатов и долго соображал, сколько за ценные сведения заплатить. Отсчитал десять рублей серебром, потом добавил еще рубль. Глаза Фомы, наблюдавшего, как боярин зарабатывает деньги в прямом смысле на плесени, чуть не выпали из орбит. Юра протянул Козьмину четыре целковых, остальные убрал в портфель. Изумление стрельца только усилилось, когда деньги волшебным образом растворились в воздухе. Опять Липатов забыл, что содержимое его портфеля окружающим не видно. Но Фома, уже знакомый с Юриными фокусами, быстро успокоился и низко поклонился боярину.
  Сундук с книгами перетащили в погреб. Ганс внимательно рассмотрел близорукими глазами двуглавую сургучную печать, подмигнул:
  -Воровать нехорошо, тем более у государь. Голова четвертовать, а потом на кол.
  -Наоборот, не лучше,- вздохнул Липатов.- Для дела надо, для истории. Ферштеен?
  -О, я!- понимающе кивнул немец и больше не приставал с нравоучениями, пошел обсуждать детали переправы гостей в Великий Новгород с приятелем Питером.
  Сам же Юра, переодевшись в добротное иноземное платье, под вечер отправился в село Дьяковское. Он не взял с собой Фому, а лишь выведал у него, как лучше до села добраться. За Юрой неотвязно следовала Ирна.
  Передвигался по опушке густого леса, стараясь по возможности не выходить на открытую местность. Когда лес закончился, пошел по оврагам и лощинам, ориентируясь по реке и солнцу. До Дьяковского оказалось не очень и далеко, но Юра все же утомился и когда с высокого холма открылся вид на село, с удовольствием опустился на землю. Между корнями многолетнего дуба, росшего на самом краю холма, он нашел удобный наблюдательный пункт.
  Обычное село, каких он уже успел насмотреться: дряхлые домишки, крытые соломой, дырявые сараи, низенькие курятники и обязательное наличие на дворах нескольких ульев. Располагалось оно на крутых холмах. На одном из них, крайнем справа - невысокая деревянная церковь о трех куполах. Двери ее были распахнуты, но никто в них не входил и не выходил. А вот под холмом был разбит целый военный лагерь. Возле двух биваков горели костры. Стрельцы снимали с повозок сундуки, тащили их внутрь холма, в котором вероятно и было сделано хранилище. Не трудно было догадаться, что это те самые сундуки, с книгами царицы Софьи. Один из ларцов был открыт, и фолианты, выложенные из него, лежали на стоявшей рядом телеге. Юре стало очень интересно, зачем стрельцы достали древние манускрипты, проветривают что ли? Вот бы еще пару фолиантов из либерии украсть! От этой сумасшедшей идеи Липатову стало весело, он потрепал Ирну за ухом, но она недовольно отодвинулась в сторону. Не одобряет мою идею, решил Юра, собаки ведь великолепные телепаты. Любопытно, что там за книги?
  Приказав Ирне оставаться на месте, Юра пополз вниз, скрываемый кустами волчьих ягод и густыми зарослями ольхи. Полз и думал - нет худа без добра, по крайней мере, теперь я точно знаю, где находится библиотека Ивана Грозного, врятли царь перепрятывал ее позже из Дяковского. По крайней мере, в других местах библиотеку не нашли. Вот бы позвонить сейчас Вяземскому и рассказать о либерии! Нет, если он узнает, где искать библиотеку, возможно и не захочет вытаскивать меня из Средневековья, зачем с кем-то делить славу? Впрочем, может зря я так об инженере, он производит впечатление порядочного человека.
  У проселочной дороги, которую плотно обступали кусты, затаился. Стрельцы выходили из хранилища в холме по трое, брали сундук за ручки, волокли в подземелье. Остальные воины, сидевшие вкруг за биваками, отпускали в их адрес незлобивые шутки. Они не могли видеть Липатова, даже если бы он поднялся в полный рост.
  Дождавшись, когда стрельцы с очередной ношей скроются в холме, пригнувшись к самой земле, побежал к открытому сундуку, спрятался под телегой, на которой лежали книги. Поднял руку, чтобы ухватить первый попавшийся фолиант. Но тут лошадь, которую еще не выпрягли из повозки, фыркнула, видимо, испугавшись, потащилась вперед. Колесо телеги попало в яму, она накренилась и книги, лежавшие сверху, посыпались в лужу. Юру ударило по голове колесной осью, и он свалился в грязь, оставшись на голом просматриваемом месте.
  В это время на дороге показались всадники, они приближались с такой скоростью, что времени на раздумье у Юры не оставалось. Он заскочил на повозку, а затем прыгнул в открытый сундук, закрыв за собой крышку. И сразу понял, что совершил большую ошибку: выбраться незаметно из этого терема уже не удастся. Кроме того, он просто задохнется через минуту. Чтобы этого не произошло, достал из портфеля газету, подложил ее с боку под крышку. Сквозь щель он видел остановившихся рядом всадников и подошедших к ним стрельцов. Видимо, приехало какое-то начальство. Один из наездников, в красном, подбитом золотом плаще, ругал стрельцов матом так, что его красноречию позавидовали бы матерые современные рецидивисты. Смысл его непечатной ныне лексики сводился к тому, что всех криворуких 'неблазников', не умеющих четко выполнить приказ государыни, он лично посадит на кол. А уж тех, у кого из-под носа увели в селе сундук и две повозки, он вообще напоит царской водкой, вырвет глаза, вытянет все жилы по одной, предварительно содрав с упырей кожу.
  Когда стрельцы, понурив головы, удалились, всадники разговорились между собой. Один из сопровождавших крикливого начальника, сказал:
  -Тут ведь, Григорий Всеславович, вот в чем заноза: узнают о пропаже государь с государыней и нас, ответных за дело, на кол вместе с этими чертями усадят. Надобно подумать.
  -По-твоему, воевода Антип, я жабой болотной в младенчестве вскормлен,- ответил Григорий Всеславович.- Думал ужо. Сказывали эти обалдуи кому-нибудь о своей оплошности?
  -Святыми клянутся, что никому ни слова. Молчат аки рыбы.
  -К рыбам бы их и отправить, да к чему далеко ходить. Проспали малую часть, теперь пущай до скончания веков большую охраняют. Понял?
  Антип, моложавый воевода в серебряном, с красными перьями шлеме, натянул поводья неспокойного коня, осадил.
  -А-а,- указал он пальцем на холм, в который таскали сундуки.- И то верно. Пущай стерегут. Кто теперь придет сюда сундуки считать, а и придут в купе не разберутся. А ежели спросят про энтих, скажем: воры в ловушку попали.
  -Попа в храм нового надобно, чтоб не знал о лазе в хранилище за алтарем.
  -Ужо распорядился. Нонешнего попа на Валаам черноризцем отправим, а сюда отец Арсений из Вологды пожалует.
  - Ну, так, ну добро. И искать пропавший возок! Не иначе немцы увели.
  -Ищем. Да к иноземцам не сунешься, палить начнут. И, думаю, ни к чему им государевы ценности красть. Верно, разбойники из леса. На хуторе у них стоянка была. Весь, как есть, мы спалили. А немцы, нет, им проблем не надобно, хитрые.
  -Все одно, шибко много развелось иноземной твари на Москве, моя бы воля, всех немцев собрать в этой дьявольской слободе и сжечь.
  -Любо слушать тебя, боярин. А сказывают, им вскоре еще одну слободу дозволят возвести, на Яузе. Так там целый град будет.
  - Ладно, живее все заканчивайте!- напоследок приказал Григорий Всеславович, вонзил в коня шпоры, умчался с остальной свитой в сторону Коломенского.
  Вскоре крышку сундука распахнули, и Юра понял, что наступили последние секунды его жизни. Однако внутрь никто не заглянул, а на голову Липатову начали сыпаться книги, которые бросали с соседней телеги.
  -Не высохли еще,- говорил кто-то.
  -Отчего намокли?
  - Когда с лодки сымали, в реке подтопили.
  -Криворукие.
  -За то ответят. Да сыпь шибче все без разбору, кому теперь оное надобно?
  -Сказывают, самой Софье.
  -Наше дело маленькое, мы ниже травы, перед Софьей бояре ответят.
  Только бы на телегу не забрались, заметят, думал Юра. Но на повозку так никто залезать не стал. Липатову повезло, что все книги вместе с ним уместились в сундуке. Он этому очень удивился, так как тот теремок, который он вскрыл, а потом похитил , был доверху забит фолиантами.
  Крышку сундука плотно захлопнули. Пропал, понял Юра, оказавшись в душной темноте, теперь пропал окончательно. О том, чтобы снова просунуть в щель газету, он и не помышлял.
  Подняли, поволокли по земле. С наружи доносились еле различимые голоса:
  -Где замок от энтого рундука, не видал?
  -Кто его знает. У Димитрия надобно спрашивать.
  -Димитрий и товарищи его более не жильцы. Велено связать, рты тряпками заткнуть и вслед за рундуками в подземелье определить, на вечно. Так то. Упокой, господи, их души.
  -Отчего в немилость попали?
  -Спроси и тебя туда же на постой отправят.
  -Не-е.
  -Тады волоки, не спрашивай.
  По изменившемуся звуку, Юра догадался, что волокут сундук уже не по земле, а по каменному полу. Когда движение прекратилось и все смолкло, рискнул приоткрыть крышку. Это был большой подвал с тяжелыми низкими сводами. По серым каменным стенам горели факелы, освещая гору почти одинаковых сундуков. У выхода, спиной к нему, стояли стрельцы и люди в иноземной одежде. В одном он признал того самого инженера, которого стрельцы называли Аристотелем. Инженер суетился, помогал затаскивать сундуки в узкий проход. Интересно, думал Юра, что за архитектурные изыски применил здесь этот итальянец? Подвал как подвал.
  Вскоре в хранилище вошел воевода Антип, выгнал на двор всех стрельцов, схватил за плечо инженера:
  -Все ли готово, римлянин?
  -Я из Флоренции, Архип Никодимыч.
  -Плевать. Лазы замурованы?
  -Все как есть, полный порядок. Один - в церква, чтобы на потолке плита поднять, дави эти три камня в стена. Что бы открыть ход к река, два этих и один тот камень.
  -А как сверху подпол открыть?
  -Я объяснял, алтарь развернуть на юг.
  -К басурманам лицом что ли? Не гневи православного бога. Ха-ха. Ладнось. Ты ведь тоже иноплеменник, потому прощаю. Дьявол, все руки сажей факельной измазал. Вином придется отмывать.
  Воевода зашел за угол, раздался скрежет отодвигаемых плит. Но Юра не мог видеть, какие именно камни он нажимал, мешала гора сундуков. Архип Никодимыч остался доволен.
  -Хвалю, - сказал он.- Кто еще про эти запоры ведает?
  -Никто. Тех, кто со мной делать...
  -О тех страдальцах мне вестимо, не продолжай. Вход в пещеру замуруете прочно, как не было его никогда. Снаружи травой с дерном обложите, водой польете. Чтобы и муравей не догадался. Проверю и смотри у меня, немец! Коли все исправно сделаешь, на чистый четверг золото из казны получишь.
  Когда воевода с инженером вышли из подземелья, Юра выскочил из сундука, лихорадочно соображая, где бы лучше спрятаться. Выбраться наружу сейчас было невозможно. Если схватят, голову снимут сразу, без разговоров. Сундуки стояли плотно к стене, и между ними не было пространства. У входа раздался шум. Хотел было снова залезть в сундук, но что-то его удержало. И как оказалось, не напрасно. В дальнем углу подземелья заметил бочку, оказавшуюся наполовину наполненной водой. Недолго думая, прыгнул в нее. Вытесненная телом холодная жидкость покрыла Липатова по самое горло.
  В хранилище вошли стрельцы, навесили на ящик, в котором недавно сидел Юра, замок, но закрыть его на ключ почему-то не смогли. Или заржавел или песок попал внутрь. Копаться с замком стрельцам явно не хотелось. Чертыхнулись, начали помогать товарищам, расставлять по подвалу остальные сундуки. Затем в подземелье появился дьяк. Во всяком случае, Юра определил человека по внешнему виду так. Был он в длинной рясе, колпаке, с тонкой бородкой. Дьяк гусиным пером считал теремки, проверял на них замки, записывал что-то в желтую книжицу. Вскоре к нему подошел воевода в сопровождении стрельцов.
  -Вот что, подьячий,- сказал Архип.- Все уже посчитано, я проверял. На тебе три целковых, отписывай бумагу, скрепляй своей печатью и отваливай.
  -Пять,- не размышляя, назвал цену подьячий.
  -А немного ли для твоей наглой ряхи?
  -Поищи другую, воевода.
  Сквозь верхнюю щель в бочке Юра видел, как подьячий принял кошелек с деньгами, поклонился, важно вышел из хранилища. Вот откуда коррупция произрастает, вот где ее корни! Воевода что-то недовольно пробурчал себе под нос, снял со стены факел, медленно пошел по подземелью. Когда приблизился к бочке, Липатов набрал в легкие воздуха, плавно опустился под воду. Только бы не булькнуло и не расплескалось! Но Архип ничего подозрительного не заметил, только спросил одного из стрельцов:
  -К чему тут посудина с водой?
  -Для проказников замурованных.
  -Они же по рукам и ногам будут связаны и с тряпками в пастях!
  -Наше дело предложить, а их отказаться, ха-ха. Веревки срежем, не звери какие.
  На это воевода не нашелся что ответить, махнул рукой. В ту же секунду в хранилище начали заводить стрельцов со связанными за спиной руками. Если бы Юра не слышал о страшном плане воеводы и Григория Всеславовича, ни за что бы ни догадался, что это те самые щеголеватые стрельцы, которых он обокрал на хуторе. Они были босы, без кафтанов, в одном исподнем, с побитыми лицами, всклоченными бородами. Вот ведь подставил я бедняг, корил себя Липатов, выглядывая из бочки.
  Стрельцов распихали по углам, разрезали путы, предупредив, что ежели будут кричать и проказить, молить о пощаде, перебьют палицами ноги и хребты. Однако несчастным видимо уже здорово досталось, они не хотели принимать смерть в муках, молчали, только всхлипывали мокрыми, разбитыми носами. Стражники забрали факелы со стен, оставив лишь один, горевший в дальнем углу, как раз у бочки, где сидел Липатов. Входная дверь с грохотом затворилась, снаружи послышался лязг задвигаемого засова. Кто-то из страдальцев тихо запел псалом. Другой сказал:
  -Все, братия, отседова нам ужо не выбраться. Погуляли по земле, погрешили, буде.
  Сидеть в холодной воде Юре было невтерпеж. Даже если бы в подземелье все еще оставались стрельцы и воевода, врятли бы он поступил иначе. А потому выбрался из бочки, схватил со стены факел, поднял его вверх. Но факел начал мигать, гаснуть. Тогда Липатову пришла странная на первый взгляд идея. Он полез в портфель, который все еще умудрился не потерять, вынул газету, запалил с одного конца.
  Узники подземелья в один голос закричали, завыли, забились в один угол. Юра вытянул пылающую газету вперед, сам сделал шаг навстречу. Потом еще один. Вой усилился. Почти все крестились. Наконец Юра понял, в чем дело. Их ошеломило не столько внезапное появление еще одного человека в темнице, вынырнувшего из бочки, сколько огонь перед ним, неизвестно от чего горящий. Конечно, люди же не видят в его руках газеты, а огонь видят! Как же надоели эти средневековые приключения, оказаться хотя бы опять в 96-м году.
  Споткнувшись об угол сундука, Юра случайно попал в пламя рукой, обжегся. И опять: сквозь стены он увидел редкие сосновые посадки, а за ними автомобильную трассу, на реке - пассажирский теплоход. Видение быстро пропало, но Липатов с удовлетворением отметил, что существует прямая взаимосвязь времен и миров через контакт с огнем. Интересно, взаимосвязь с любым огнем или только с тем, что горит от предметов из 21-го века? Прошелся вдоль стены, но других факелов не обнаружил. Тогда подошел к сундуку в котором сидел, открыл крышку, вынул первую попавшуюся книгу, вырвал несколько страниц, поджег. История Тита Ливия, 'Энеида' Вергилия, трактат Цицерона о государстве, чьи великие мысли и идеи теперь превращаются в прах?
  Огонь поднес к руке, подумал о своей квартире на Алтуфьевке. Боль стала нестерпимой. Даже запахло горелым мясом, но никаких видений не появилось. Стены темницы на этот раз не растворялись. Ясно. Но не совсем. Обгоревшую газету убрал в портфель.
  -Кто ты, дьявол, али ангел?- подал дрожащий голос самый смелый из обреченных.
  Юра поднес огонь к его лицу. Кажется, это тот самый Дарьян, что на хуторе выказывал недовольство, тем, что подземный схрон поручили делать римлянину.
  -Ваш губитель и ваш спаситель,- спокойно ответил Юра.- Это я сундук у вас украл. За меня муки принимаете.
  Дарьян выпрямился, сбросив с себя остатки робости, подтянул к локтям рукава исподней рубахи. Его огромные кулачища уже готовы были вступить в бой. Но Юра чиркнул зажигалкой и стрелец отпрянул.
  -Я не хотел вас подставить. Вернее, не подумал, что из моей проказы может выйти. Надеялся сохранить для потомков хотя бы один из сундуков с царской библиотекой. Ее сколько веков ищут, а найти не могут. Выберемся отсюда, покажу, где украденный сундук. Вернете в казну, вам все простят, а на двух архаровцев - воеводу Архипа и этого важного гуся Григория Всеславовича, что вас сюда запрятали, напишите донос. Мол, это они сундук украли, припрятали на время в лесу, а вы его нашли. Будут знать, как людей живьем замуровывать. Или нет. Не надо ни на кого доносить. Просто вернете книги и скажете, что отбили их у лесных разбойников. Вам еще награду дадут.
  -Твоими бы устами мед хмельной пить,- сказал другой человек, возможно, Никлюд, старший товарищ Дарьяна. - Токмо как мы отсюда выберемся?
  -Я слышал, как воевода говорил, что здесь есть подземный ход к реке. Чтобы открыть проход, нужно надавить в стене несколько камней, да за сундуками я не увидел, какие именно булыжники следует нажимать. Второй выход в церковь. Тоже нужно знать комбинацию.
  -Чего знать?
  -Не важно. Подождем до ночи, тогда и попытаемся потайную дверь открыть. Так,- поглядел Юра на часы, сейчас пять вечера, часов через шесть приступим. Пока осмотрюсь.
  Запалив еще пару страниц древних манускриптов, которые горели с каким-то жалобным писком, Юра пошел к стене, где стояли воевода и итальянский инженер. Внимательно осмотрел кладку. Архип жаловался, что о факел испачкал руки, возможно на камнях, что он трогал, может остаться сажа. Так оно и было. На двух камнях, из пятого снизу ряда остались следы. Но инженер, вроде бы говорил, что нужно нажимать сразу три камня, где же третий? Юру так и подмывало начать проверку прямо сейчас, но удержался. Жизнь не раз подтверждала, что спешка - злейший враг любого дела.
  -Кто ты?- опять спросил Дарьян. Остальные узники, кроме Никлюда, все еще с вытаращенными от ужаса глазами жались друг к другу.
  -Долго объяснять. Ну, раз вместе придется время коротать, слушайте.
  Так и подмывало Юру рассказать стрельцам о 21 веке, из которого он сюда попал. Очень уж хотелось кому-то выговориться. Но что поймут из его повествования эти несчастные, напуганные, невежественные люди? Поэтому ограничился лишь средневековой сказкой.
  -Я боярин из Великого Новгорода, сопровождаю своего брата князя Никиту Страмского, что приехал к государю Ивану Васильевичу с челобитной принять еще одну откупную и оставить республику в покое. Но в нашем посольстве оказались предатели, нашептали царю, что мы злейшие враги Москвы. Нас скрутили, бросили в застенок, из которого удалось бежать.
  -Знамо, по делам ворам и мука,- сказал кто-то из узников.- Нечего Москве противиться.
  -А вы, значит, живете в Московии счастливо и забот не знаете?
  -Забот не знают токмо птицы,- продолжал тот же голос,- а бояре вроде тебя везде кровь пьют. Что в Москве, что в Новгороде, был я там.
  -Отчего же, по-твоему, новгородцы не хотят Ивану подчиниться?
  - Князьям вашим, боярам, торговым людишкам, Польша да Литва по сердцу, там порядку и денег больше. А простому люду, одного хозяина на другого менять, надобности нет. Еще не весть, что из того получится.
  -А свобода, она разве не имеет значения?
  -Где она свобода? Нигде и ни у кого ее нет, даже у государя. Есть токмо одна свобода - божья. Вот окочуримся тут, и будет нам воля вольная на все времена.
  -Я бы к русичам подался,- сказал человек, назвавшийся Селифаном.
  -К кому, разве вы не русичи?
  -Какие мы русичи, одно название теперь, истинные русские за морем холодным живут. Монах- Нестор, всю правду написал. Мой прадед чернцем был, читал. От тех русичей шведских земля русская пошла, да с тех пор много воды утекло. То татары, то половцы, то печенеги, всю кровь нашу перемешали. Оттого и порядка не имаем. Что один князь, что другой, все хрена не слаще.
  -Зачем глаголешь, Селифан, не угодные богу речи?- вскинулся Никлюд.
  -Перед богом отвечу, а перед людьми ужо поздно отчитываться.
  -А новгородцы, русичи?- спросил Юра.
  -Тоже помесь, но более чистая, от того и жизнь у вас слаще.
  -Пойдешь со мной в Новгород, если выберемся?
  -Лишь бы отселе подалее.
  Время ползло медленно как никогда. Казалось, оно попало в какую-то огромную черную дыру и полностью замедлило свой ход. Липатов велел Селифану прислонить ухо к железной двери и слушать, когда стихнут шумы снаружи. Часа через четыре он крякнул - кажется, порядок. Тогда Юра запалил от зажигалки несколько очередных книжных страниц, приблизился к кладке, где уже обнаружил следы от пальцев воеводы. Жестом пригласил с собой тех, кто не боялся. С ним двинулись человек пять, остальные забившись по углам, со страхом наблюдали. Два камня, на которых остались отпечатки рук Архипа вдавливались в стену, но третьего найти никак не удавалось. Юра вместе с добровольцами перепробовал все комбинации, но лаз - ни в стене, ни на потолке не открывался. В ход уже пошла вторая бесценная книга, но все было бесполезно. Беспомощно опустившись на пол, Липатов в отчаянии обхватил голову руками. Что же делать?
  И тут одна из плит на потолке отодвинулась, в дыру, негромко поскуливая, заглянула Ирна! За ней появился факел, просунулась голова Фомы.
  -Ну-ка, зверина, подвинься. Живы, что ли, горемычные? Юрий Данилович, ты там что ли?
  'Юрий Данилович', как он узнал мое отчество? А, Никита, вероятно, тоже Данилович. Да не 'вероятно', а точно, мы же с ним как никак братья.
  Фома легко спрыгнул в хранилище, принял на руки Ирну, бережно опустил ее на землю. Затем протащил в отверстие охапку сабель и факелов. Собака тут же подбежала к Юре, начала ласкаться. Липатов отвечал псине тем же.
  -Хватит лобзаться,- ворчливо, но незлобиво сказал Фома, сваливая клинки к ногам Юры.- Ежели бы не твоя псина, сгнили бы тут твои кости, боярин. Не думал, что полезешь в пекло. Ирна прибежала за мной, привела сюда. Пробрался я незаметно в церкву и ненароком подслушал разговор двух заплечников, как отворять лазы. Потом в лесу отсиделся, а когда стемнело, сел на телегу, и проехал мимо холма, а перед стражей вроде как случайно обронил с воза бочонок пива. Кто устоит опротив дармовщины? Сонное зелье быстро свое дело сделало, как в прошлый раз, на хуторе.
  -Так это ты, Вельзевул пакостный, нас опоил?- грозно шагнул к Фоме Дарьян.
  Но Селифан охладил его пыл:
  -Не время теперь счеты сводить. Как выбираться будем, через церковь?
  -Нет,- ответил Фома,- надобно к реке. - На дороге два разъезда оставили, не ровен час заметят. Но и алтарь сикось-накось оставлять нельзя, отсюда его на место не вернешь. Вы идите к Москва-реке, а я наверху управлюсь. Ирна тебя, боярин, ко мне приведет. Понял что ли?
  -Понял, только, как лаз в стене открыть?
  Оказалось, два камня Юра нажимал верно, а третий находился в дальнем конце стены, за сводом. Один человек, как он ни старайся, выбраться из подземелья бы не смог. Потайной механизм сработал почти бесшумно, и в нижней части стены образовалось отверстие, в которое можно было войти на четвереньках. Первой в подземный ход бросилась Ирна. А Фома передал Юре свой факел, лихо взобрался обратно наверх, и вскоре за ним задвинулась плита на потолке.
  Стрельцы, похватав сабли, устремились в проход. Один клинок протянули Юре. Он заворожено вращал блестящей саблей перед факелом и никак не мог понять, как холоднокровно можно вонзать это железо в человеческую плоть. Опять подземный ход, думал Юра, понарыли всюду, как кроты, недаром сейчас у нас лучшее метро в мире, гены.
  Первым стрельцы пропустили Никлюда. Он шел медленно, вращал бородой, принюхивался. Ход далее был высокий, просторный, в отличие от того, московского. По бокам выложен камнем, потолок подпирался частыми дубовыми сваями. Кое где ход петлял и, казалось, не будет ему конца. Вдруг беглецы встали, сгрудились, пропустили Липатова вперед.
  -Что не так?
  Никлюд с Дарьяном топтались возле железной двери, обнаруженной справа по ходу движения, туннель же продолжался дальше.
  -Зело любопытно,- ковырял пальцем навесной замок Дарьян,- для чего тут эта дверца вделана и куда ведет?
  -Не все ли равно,- возразил один из стрельцов,- спасаться надобно быстрее.
  -А может здесь и есть выход?
  -До конца лаза дойти надобно, там поглядим.
  -Ну, идите, догоню.
  Почти все стрельцы последовали дальше за неизвестным Юре стрельцом. У двери остались лишь Дарьян, Никлюд и Селифан. Юра не знал, идти ли ему дальше или тоже удовлетворить свое любопытство. Последнее взяло верх, все же когда еще окажешься в 15-м веке? Думать о том, что из этого Средневековья уже не суждено выбраться, Липатову не хотелось. Ирна вертелась возле ног, а потом скрылась в темноте туннеля.
  Все попытки сломать замок клинком, оказались неудачными, тогда Дарьян поступил чисто по-русски. Взял средних размеров камень и раз пять ударил им по замку, затем уже снова навалился на него саблей. Душка запора, наконец, треснула, и дверь удалось открыть. От нее так же вел ход, который метров через десять уперся в решетку.
  -Вот ведь понаставили рогатин,- ругался Дарьян. - Здесь-то как, запоров не видно?
  -Вероятно, и тут нужно надавливать камни,- высказал предположение Юра,- не пройти.
  -Из мышеловки выбрались и тут пройдем,- не унимался стрелец. Постучал мощным кулаком по стенам, подергал решетку, сбоку от прутьев посыпалась свежая замазка. -Застыть еще не успела.- Уперся ногой в стену и, ухватив железные прутья, потянул их на себя. Еще секунду и он бы лопнул от напряжения, но решетка стала поддаваться, медленно вылезать из боковых гнезд. Пошатал в разные стороны, вырвал из проема и бросил решетку на землю.- Что бы вы без меня делали?
  Через несколько метров ход привел в небольшую каменную пещерку. Но ничего в ней не имелось и идти из нее дальше было некуда. Дарьян разочарованно сплюнул, а Никлюд опустился на колени, стал щупать землю.
  -Чего ты, друже, нюхаешь?- подтолкнул его в бок Дарьян.- Двинем обратно, нечего на пустое время терять.
  -Пустое, говоришь,- хмыкнул Никлюд.- Отчего же земля рыхлая и в стенах вон дыры какие-то?
  Юра только сейчас обратил внимание на небольшие отверстия в стенах на уровне груди. Посветив, заглянул в одно из них, но ничего не увидел. А Никлюд и Дарьян, начали, словно кроты выгребать под себя почву. Когда образовалась приличная яма, Никлюд махнул Юре рукой, мол, поднеси огонь ближе. Липатов приблизился к яме и с удивлением увидел в ней крышку сундука. Еще один! Неужто, и здесь книги спрятали? Только почему отдельно, за двумя запорами? Видимо, самые ценные.
  -Пригнись, боярин,- потянул Юру за рукав Дарьян,- не пойму за что уцепиться. А, вот, нащупал. Давай, Никлюд, подымаем, вместе.
  В пещере появилась Ирна, залаяла зло, нервно.
  Опустившись на колени, Липатов сунул факел почти в самую яму. Селифан приготовился принять сундук сверху, тоже нагнулся. Ящик выходил из земли тяжело, с каким-то скрипом. Когда он уже был почти на поверхности, что-то щелкнуло, пропищало, просвистело над самой головой Юры. В ту же секунду Никлюд и Дарьян вскрикнули, повалились на землю. Одному железная стрела, вылетевшая из стены, пробила левый глаз, другому правый бок. Селифану стрела лишь разодрав ухо, упала сзади возле решетки. Юра сначала не понял, что произошло, а когда осознал, впал в ступор. Так близко со смертью он еще не сталкивался. Селифан подполз к товарищам, ощупал.
  -Мертвые, аки камни. Ловушка, видимо римлянин придумал, они мастера на такие затеи, знаю. Надо уходить, здесь, верно, еще что-нибудь прилажено. А ить любопытно, что в ларце. Глянем, где наша не пропадала?
  Юре было страшно, но он не возразил. Машинально ухватился за ручку сундука, потянул вверх. Тоже сделал со своей стороны и Селифан. И вот теремок уже стоял на краю ямы, на нем, как ни странно не было замка, крышка отворилась сразу.
  Но рундук, выложенный внутри черным бархатом, тоже оказался пустым. В туже секунду в стене опять что-то заскрежетало. Селифан бросился на Юру, повалил на пол, прижал. Еще несколько стрел пролетели над их головами, выбив железными наконечниками искры из камней. Ирна опять пронзительно залаяла, повернув голову в сторону прохода в основной лаз. Побежала туда, но быстро вернулась. Послышались голоса и вскоре в проходе показались трое или четверо стрельцов с алебардами, секирами и саблями в руках. Да не беглые, настоящие, в синих кафтанах, красных шапках, при полном военном параде. Заметив беглецов, обрадовались:
  -Вот они, голубчики, и то улов. Тех, что разбежались, ешо споймаем. А этих первыми на дыбе изломаем. Не сиделось вам тихо, теперь смерть лютую примите.
  Ирна рычала, скалила зубы, металась по пещере, наконец, вскочила на земляной холмик, принялась разбрасывать его лапами. Невольно попятившись, Юра сполз в яму, поднялся во весь рост. Что-то под ногами хрустнуло. Правая нога провалилась в отверстие и никак не хотела выходить обратно. Помогая ей двумя руками, нащупал продолговатый предмет. Вынув ногу, достал и его. Это оказался железный короб, размером с небольшую книгу. И тут с потолка перед входом в пещеру с грохотом свалилась тяжелая железная решетка, перегородив стрельцам путь. А в стене осыпались камни, открыв неширокий лаз. Собака сразу же в него нырнула, а за ней, не раздумывая, последовали Юра и Селифан.
  Сзади кричали, ругались, но Липатов уже не мог разобрать слов. Да они были и не важны. Путь по подземному ходу, в кромешной темноте, преодолели быстро, как две мыши. Когда уперлись в препятствие, Юра чиркнул зажигалкой, подпалил остатки газеты. Впереди оказалась невысокая деревянная дверь, закрытая лишь на внутренний задвижной замок. Селифан шарахнулся было от висевшего в воздухе огня, но чувство самосохранения взяло верх, не время пугаться колдовства. А Липатов подумал о том, не прижечь ли как следует себе руку, ведь, есть же взаимосвязь между воздействием на него огня и временем. Может, перемещусь в 21 век, если подержу огонь подольше? Нет, как- то не годится сейчас исчезать. Во-первых, здесь Ирна, она-то как переместится, ее тоже поджигать? А, во-вторых, и это, пожалуй, главное - Никита Страмской. Князь возлагает на меня большие надежды. Менять историю я не хочу и не собираюсь, даже в параллельном мире, но съездить в Великий Новгород, чтобы успокоить князя, придется. Исчезну, подумает, что испугался, сбежал, навеки проклянет. Не хочется о себе оставлять такую память, тем более, можно сказать, родственника.
  И тут понял, что сам себя обманывает. Больше всего ему хотелось увидеть Марфу Борецкую. Неужто, они с Аллочкой тоже похожи, как две капли воды? Теперь уже ничему нельзя удивляться. А если так, как не предупредить Аллочку о скором военном походе Ивана III?
  О том, что не хочет нарушать историю, почему-то сразу забыл. Дверь вывела к небольшой часовенке за холмом, густо поросшим лесом. С внешней стороны вход в лаз совсем не отличался от самого холма, пройдешь мимо и не заметишь. По левую руку за деревьями просматривалась река.
  -Кажись, ушли,- выдохнул Селифан.- Что у тебя за коробица?
  -Не знаю, в яме нашел,- ответил Липатов и машинально убрал теремок в сумку. Коробка пропала с глаз Селифана, стрелец перекрестился.
  -Как хошь, боярин, а я от тебя теперь не отстану,- боязливо покосился на Юру стрелец.- Куда ты, туда и я. Нет мне другого пути. Я ведь десятник, все одно не простят.
  -А твои товарищи, что с ними будет?
  -Кого не схватят, на Дон подадутся, там воля. Эх, заварил ты кашу, боярин.
  -Я не хотел.
  -Так оно или нет, а колдуешь ты знатно. Ну, куда теперь?
  -Ладно, десятник, пошли, Ирна дорогу покажет.
  Умная собака уже тщательно обнюхивала землю, ловила запахи большим черным носом. Наконец, радостно тявкнув, повела к реке, изредка останавливалась, замирала, подняв одну лапу, словно гончая. Прошли берегом с полверсты, потом свернули в лес. По направлению движения Юра понимал, что приближаются к немецкой слободе, но не знал с какой стороны. Однако, когда с возвышения показались стены иноземного поселения, Ирна не повела к нему, свернула на звериную тропинку и тянула по ней еще с пару километров. Юра уже подумал, что псина заблудилась, но вскоре увидел небольшую избушку в лесу, похожую на сказочную. Только бабы-яги рядом не хватало. Ирна залаяла, и из леса вышел Фома.
  -Для чего, боярин, этого шершня притащил?- недовольно вскинул он брови.
  -Селифан жизнь мне спас, с нами в Новгород пойдет.
  -Немец же говорил, только двоих в обоз взять можно.
  -Что-нибудь придумаем.
  Фома обошел со всех сторон Селифана, словно выбирал невесту, хмыкнул:
  -Кажись, мне твоя рожа знакома.
  -И твою не раз видал,- парировал стрелец.- В заплечных мастерах служишь?
  -На мне крови нет, я токмо темницу сторожил, а ты, видно, из отряда Ваньки Шакловитого. Знаем ваши способности.
  -В глазах моих не ковыряй, в свои загляни. Каждый день убиенных, как поленья к Яузе носите.
  Словесная перепалка между стрельцом и десятником продолжалось бы, видимо, долго, но Юра хлопнул в ладоши:
  -Брейк, ничья, все вы тут, видно, хороши.
  В немецкую слободу пробрались под покровом темноты. Хотя Юра с Селифаном и переоделись в немецкие кафтаны, принесенные Фомой, да лучше лишний раз не гусей не дразнить. По дорогам изредка проносились стрелецкие разъезды. Явно искали беглых, а, может, все еще пропавший возок с книгами. Юра уже твердо решил вернуть сундук, на кой он ему, куда книги денет, закопает? Оставит здесь? Так через пятьсот лет с лишним лет от этой слободы и духу не останется. Поэтому он сказал на утро Шурмаху:
  -Когда уедем, выжди пару дней и доставь сундук с книгами в Москву или Коломенское, скажи государевым людям, что нашел его в лесу. Хотел я, чтобы стрельцы это сделали, которых я по глупости под монастырь подвел, да они разбежались. И потом, не известно простят ли их еще, даже если они вернут фолианты. Здесь у вас, насколько я понял, сначала казнят, а потом разбираются. А ты за книги награду получишь.
  Немец с этим спорить не стал, сказал, что исполнит все так, как велит боярин. Однако, с Селифаном будут проблемы, он не знает как включить его в список торгового каравана, утвержденный уже в московском приказе. Юра же вспомнил о теремке, найденном в пещере, выставил его на стол, попросил вскрыть. Этим занялся проворный по части замков Фома. И буквально через пять минут ларец был вскрыт обычной железной булавкой. Когда крышечка распахнулась, все ахнули: внутри, переливаясь всеми цветами радуги, лежали различной величины прозрачные камни. Среди них заметен был и крупный черный жемчуг.
  -Не было беды,- проворчал Фома,- да вот она.
  -Отчего же беда? -вскинулся десятник.- Разделим честно, богатыми станем.
  -Каменья-то государевы, а, значит, от бога. А у бога красть нельзя. К тому же, боярин Юрий Данилович нашел, ему и решать.
  -Верно, прости, Юрий Данилович.
  Очень польстило Липатову, что его уже не в первый раз величают Юрием Даниловичем. Да еще боярином. Кем он был в 21-м веке? Простым журналистом, каких пруд пруди, а теперь уважение, да еще дело на него историческое, по спасению Новгорода возложили. Нет, нужно определенно подождать с огненными экспериментами, да и врятли получится переместиться с помощью огня в пространстве и времени. Видения - одно, путешествие -совсем другое. Он взял в руки голубой, не ограненный камень величиной с крупный лесной орех, посмотрел его на свет. В нем играла целая Вселенная. Неужели настоящий, не стекло? Хотя, что это я, зачем стекляшки было прятать так далеко и глубоко?
  -Для чего государь прятать такой богатств им эрд, в земля, когда собрался в поход? - резонно задался вопросом Ганс Шурмах.- Сейчас ему нужны гольд, деньги. Потом, на ларце нет герб государя.
  -Видно, камни, как и библиотека, государыни Софьи,- сказал Селифан.
  -Кто знайт, дас ист нихт клар,- перешел Ганс на немецкий язык,- это не ясно.
  -Чего тут выяснять, раз закопали, значит, пока не нужны, а нам пригодятся.
  -Зело странно слышать сии крамольные речи от верного царского пса,- ухмыльнулся Фома.- Давно ли перекрестился?
  -Не твоего ума дела, костолом,- парировал десятник.
  Никто и не вспомнил о князе Страмском, который давно уже наблюдал за происходящим из соседней комнаты. Наконец, он подал голос:
  -Тебе, Юрий Данилович, решать, что с камнями делать, да напомню, что наш Новгород в защите нуждается. Не бог ли послал нам эту помощь?
  -И то верно,- сказал Юра, опять вспомнив о глобальной своей задаче.- Ты вот что, Ганс, возьми один из камушков, да отнеси кому надо, чтобы завтра в обоз взяли Селифана. Все остальное будет у меня, а там решу.
  Немец принял изумруд, кивнул, сказал 'гут', скрылся в дверях. А Юра закрыл ларец и спокойно, хотя и понимал, что опять вызовет у окружающих суеверный ужас, спрятал коробку в портфель. Она мгновенно исчезла для Фомы, Селифана и Никиты, но никто при этом не перекрестился. Привыкают, отметил Липатов, это уже хорошо.
  Утром прощаться долго не стали. Юра еще раз попросил Ганса вернуть в Москву сундук с книгами, обнял Никиту, посмотрел ему в глаза.
  -Бывай, князь, просьбу твою исполню полностью.
  -Окреп я немного, давай письмо Марфе отпишу,- приподнялся на подушках Страмской.
  -Оно не понадобится,- помотал головой Юра. Он уже решил, как будет действовать.- Главное, сил набирайся, у тебя впереди еще очень много дел.
  На дворе крепко пожал руку Гансу Шурмаху, вложил в его ладонь еще один камушек, велел ухаживать за Никитой как подобает, не жалея средств. Перед тем как выйти к ожидавшему его на улице слободы обозу, спустился в погреб, открыл сундук с книгами. Взял первую попавшуюся под руку книгу небольших размеров, опустил в портфель. Самое удивительное было то, что чтобы он в него он не клал, вес сумки не увеличивался, все словно в космос проваливалось.
  Обоз состоял из двенадцати крытых фургонов, запряженных в тройки сытых лошадей, двух карет для знатных немцев, решившись побывать на родине и нескольких телег с различной утварью. Сопровождали обоз десять верховых стражей в легких латах, с арбалетами и длинными мечами. Торговых и других людей набралось в общей сложности человек восемьдесят, не меньше. Все в новенькой иноземной одежде, некоторые в длинных париках, начинавших постепенно входить в моду.
  Побрились, подстриглись, оделись в лучшие кафтаны и панталоны и Юра с Фомой. На вид - два приличных бюргера, даже во взгляде Фомы что-то поменялась, пропала некая московская дикость и вечная настороженность. Их взял к себе в фургон Питер Улофф, приятель Ганса. А Селифана определили.... в покойники. Когда Липатов узнал, каким образом будут вывозить из Московии Селифана, неприлично расхохотался. Но другого варианта, как утверждали немцы, не было. Якобы умершего накануне австрийского бюргера Фрица Мюллера, положили в деревянный гроб, предварительно просверлив по бокам крышки отверстия. Селифан залезать в домовину поначалу отказывался, но после короткой реплики Юры - лучше быть условно мертвым, чем мертвым по настоящему, смирился. 'В ящике дуть не будет,- издевался над десятником Фома,- чего тебе двести верст по кривой дороге'.
  Юра думал, что немцы переборщили с конспирацией, однако быстро понял, что это не так. Обоз останавливали, чуть ли не на каждом углу, тщательно проверяли количество людей и товаров, сверяли их с полученной в московском приказе подорожной бумагой. Вглядывались в лица, осматривали фургоны, залезали, чуть ли ни под хвосты лошадям. Стражи, мытари, иные людишки, наделенные государственными полномочиями, желали одного - мзды и немцы ее без разговоров платили.
  За Китай-городом, а объехать стороной Москву никак было невозможно, кто-то пытался открыть гроб, но Липатов так грозно стукнул кулаком по крышке и выдал такую мудреную, витиеватую фразу на немецком языке, что даже Улофф присвистнул. А страж, пытавшийся заглянуть в домовину, одернул руки и, сгорбившись, быстрее убрался прочь. Селифан, приоткрыл крышку, шутливо ухватил Фому за ногу:
  -О мертвых не забывай, живее будешь. Вина бы, что ль дал.
  -Покойникам не положено,- ответил тот незлобиво, протягивая флягу с зеленым рейнским.
  Ирна все это время бежала рядом с фургоном и, несмотря на частые остановки и проверки, не проявляла никакого беспокойства. Когда миновали последнюю московскую заставу, запрыгнула на возок, задремала. Под Тверью Селифан с облегчением выбрался на свободу. Великое княжество Тверское хоть и было союзником Москвы, но, по возможности, старалось поступать в пику Кремлю, демонстрируя свое величие и независимость. А потому московские подорожные были тут не нужны, их не проверяли. К тому же тверяки очень почитали иноземцев, брали за проход по их землям самую малость. Юра напряг память, вспомнил съемки сюжета об археологических находках на Манежной площади. Профессор Векслер тогда рассказывал о том, что обнаружено много украшений из Твери. Чтобы написать текст, пришлось почитать историю. Так вот, в 1485 году Иван III предал своего союзника князя Михаила, и московское войско взяло Тверь. Так закончилась 250-летняя независимость Великого княжества Тверского.
  Осталось восемь лет, прошептал себе под нос Липатов.
  -Что?- спросил расправивший плечи Селифан.
  -Скоро, говорю, Иван Васильевич и Тверь под себя подомнет.
  -С него станется, с упыря.
  -Зачирикал воробей на улетевшую ворону,- подначил бывшего десятника Фома.
  Тот ничего не ответил, блаженно потянулся, подпихнул ногой гроб. Улофф сразу же сделал ему выговор - мол, не порть вещь, она денег стоит.
  -Потому вы, немцы, и живете лепо, что бережливы даже до пакости несусветной,- ответил Селифан, сожалея, что не удалось как следует разделаться с ненавистной домовиной.
  От Твери, где долго не задержались, повернули на Великие Луки, а от туда уже на Русу. На вопрос, почему обоз не зайдет в Новгород, Питер ответил, что все равно московскому государю донесут, где мы были. Его подозрительность велика, по возвращении в Московию могут быть проблемы, лучше не дразнить царя. В Русе, конечно, торг не велик, не то, что в Новгороде, еще не оправилась Руса от нашествия Ивана Васильевича, случившееся шесть лет назад, но и здесь пушнина и меда знатные, а еще есть хороший лен и выварочная соль. Ее везут из Швеции, и она значительно дешевле, чем в Пруссии и Саксонии, так что есть интерес.
  Прошло хоть и шесть лет, а Руса представляла собой довольно печальное зрелище. Пожар будто пробежался по городу только вчера. Обожженные дома и храмы стояли среди неубранных пепелищ, как калеки. У одних не хватало стен, у других крыш и куполов. Крепостная стена вообще была полностью уничтожена и о том, что она когда-то стояла, говорили лишь горы обгоревших бревен и углей по периметру верхнего посада. Видимо, людям было не до восстановительных работ, ждали очередного нашествия московитов. И Юра знал, что они не ошибаются. Торжище располагалось ниже от города.
  Немцы купили коней. Троих Улофф отдал, видимо по наставлению Ганса, беглецам. Юре достался черный, длинноногий арабский скакун со снежно белыми сапожками. Липатов боязливо взял за уздцы коня, не, зная, что с ним делать. Фома же и Селифан резво вскочили на своих лошадей, уверенно смирив их нрав.
  -Что задумался, боярин, али конь не мил?- гарцевал возле Юры Селифан.- Давай мне, на двоих поеду.
  Опозориться на людях Липатову вовсе не хотелось, поэтому он не спешил забираться на коня. Отвел Питера в сторону, протянул два желтых камня.
  -Вернешься в Московию, от меня еще раз поблагодари Шурмаха, если бы не он, пропали бы мы. Вскоре вам, иноземцам, позволят построить большую слободу в Замоскворечье, между Полянкой и Якиманкой, пусть поставит себе хороший дом. И тебе спасибо.
  -Когда то случится? - удивленно вскинул брови Улофф.
  -Не помню точно, - замялся Юра.- Кажется, при Василии III, сыне Ивана Васильевича. Ему понадобится хорошая иноземная стража, вот и позволит строиться. Но потом слободу, воде бы сожгут, а следующая появится уже на Яузе. Не город будет, целое государство.
  - Ты водишься с колдунами?
  -Хуже, с изобретателями,- ответил Юра, чем еще больше озадачил немца.
  А была, не была! Неожиданно для себя, легко вскочил на коня, помахал на прощание Улоффу, слегка тронул бока скакуна и тот тут же сорвался с места. За Юрой последовали Фома и Селифан. Удержаться на коне оказалось гораздо сложнее, чем забраться на него, но, как ни странно, Липатов быстро освоился с ролью наездника, хотя до этого к лошадям он даже и близко не приближался, боялся их. Тоже древние гены, решил он.
  К Дворцовым воротам Великого Новгорода подъехали под вечер. Издали город не произвел на Юру особого впечатления. Невысокие стены из красного и белого кирпича, пузатые башни, а за ними соборы, один из которых точно был Софийским. На Волхове разнокалиберные торговые суда чуть ли не перегораживали всю реку, за городской насыпью до самого дальнего леса простирались ремесленные и торговые посады. Но когда приблизились к детинцу, Липатов всей грудью ощутил мощь и величие этого славного города.
  Чудеса начались сразу. Только миновали ворота, горожане перед Юрой начали ломать шапки, кланяться, многие в пояс.
  -Шибко уважают тебя, Юрий Данилович,- одобрительно произнес Фома.
  За кузницей, где кипела жаркая, в прямом смысле слова, работа, кто-то подхватил коня Липатова под уздцы. Фома и Селифан, принявшие, не сговариваясь, на себя функции телохранителей знатного боярина, замахнулись на невежу кнутами.
  -А, ну, не балуй, вертихвост!
  Человек, было, отпрянул, но все же не оробел, выпрямился.
  -Не ждали тебя, Юрий Данилович, вскорости увидеть. Из Москвы весть прилетела, царя Ивана ты прогневал.
  Понять было несложно, Юру принимают за Никиту Страмского, как он, собственно, и предполагал. Не объяснять же каждому встречному и поперечному, что они с князем похожи словно братья. Да и зачем, кому это надо? Окрепнет Никита, приедет в Новгород, сам все объяснит. Только что объяснит? Ладно, думать об этом пока рано. А человек в дорогом бархатном кафтане, но простой наружности, продолжал удерживать коня.
  -Великая радостная весть у меня для тебя, князь,- выпучивал он глаза,- Евдокия Белояровна вернулась.
  -Какая Белояровна?- не понял Юра.
  -Да-к, жена твоя, князь!
  Час от часу не легче, на кой черт мне здесь еще жена, которую я никогда в глаза не видел? А человек не переставал тарахтеть:
  -Ее поляки у степных татар отбили, у хана ихнего в полоне была. В знак особого расположения, решили тебе ее вернуть и денег не требовали. Только, говорят, на Москву не смотрите, с нами будьте. А Марфа им - на кой нам Москва, век бы ее не видеть. С Казимиром дружбу водить станем. Ляхи тогда кричали - любо! Так домой что ли теперь, князь, жену обнять?
  К внезапно объявившейся жене ехать совсем не хотелось, разглядит в нем что-нибудь не то, крик поднимет, от бабских глаз ничего скроешь. Оправдывайся потом, если успеешь.
  -Мне теперь Марфа Борецкая нужна по срочному делу,- сказал, как отрезал Липатов.- Где ее найти?
  -Она за Волховом, на дальней слободе, с казимировскими клевретами, как раз ратные дела обсуждает, будет токмо в вечеру. А ты давай домой, людишек вперед пошлю, чтоб баню истопили. Соскучилась по тебе Евдокия Белояровна.
  Делать было нечего. В конце концов, будет время осмотреться, войти в образ.
  -Ладно, уговорил,- милостиво согласился Юра,- веди... как тебя?
  - Всевка я, неужто не признал?- выпучил человек глаза, причем, правый глаз больше левого.- Стременной твой.
  -Князя на дыбе ломали,- вступился Фома,- подрастеряешь память. Ты, давай, неблазный, показывай дорогу.
  -Во как!- сочувственно покачал головой Всевка. Побежал вперед, расталкивая торговый и праздный народ.
  Княжеский двор, на другом берегу реки показался Юре просто великолепным. Новорусские дворы на Рублевке рядом не стояли. Он напоминал мини крепость за высоким забором из широких, хорошо подогнанных бревен. За прочными воротами начинались многочисленные строения, среди которых возвышался знатный резной терем с просторным крыльцом, крашенный в разные цвета и смешным петухом на коньке крыши. Загляденье. Неплохо устроился Никита! К дворцу, а по-другому и не назовешь, не остались равнодушными и Фома с Селифаном. Крутили носами, терли уши, с еще большим уважением, с почтением поглядывали на Юру, радуясь тому, что пошли с ним по одному пути.
  -Не пойму я, - потер нос Фома,- это и твой двор или токмо брата твоего?
  -Разберемся.
  На крыльцо выбежала невысокая, но стройная женщина в светлом хлопковом платье. Каштановые волосы ее были подстрижены совсем на современный манер, аля каре. В коричневых глазах были и радость и испуг. Юра остолбенел, затем медленно стал сползать с коня. Что-что, а такого не ожидал! Это же Дашка, жена моя бывшая!
  Юра прожил с Дашей Сметаниной всего четыре года. Это было самое счастливое время в его жизни. Потом уже появилась Аллочка и все остальные дамы. Они любили друг-друга своими юными, трепетными, незапятнанными еще сердцами. Но все закончилось довольно быстро. Изначально не давала нормально жить теща. У Юры не было своей квартиры, а на чужой территории супружество превратилось в мучительное сосуществование. Затем, уставшая от вечного семейного напряжения, начала меняться и Даша. Стала где-то пропадать, говорила, что у подруг. А позже выяснилось, что связалась с какими-то кикбоксерами и самый главный из них, положил на нее глаз. Она не могла, боялась или же не хотела от него отделаться. Словом, в конце восьмидесятых Юра с Дашей перестали жить вместе, но еще долго сохраняли дружеские отношения. Когда-то он жалел о потере Даши не меньше, чем теперь о разрыве с Аллочкой.
  -Про Никиту Страмского пока никому ни слова, ясно?- бросил через плечо Юра двум своим охранникам. Те понимающе кивнули, не переставая пристально следить за Липатовым.
  Жена увела Юру в светлицу, прогнала дворовых девок, сама сняла с него сапоги, начала омывать его ноги теплой водой с молоком.
  А что, хорошие у вас тут порядки, думал Юра, не зная, что сказать. А Евдокия и не требовала от Липатова никаких слов и сама молчала, только смотрела на него влюбленными глазами, в которых была и печаль. Начала раздевать. Э, нет! Вот этого не надо. Никита мне никогда не простит. Мягко отстранил руки Евдокии.
  -Устал я с дороги, не до секса,- сказал Юра и прикусил язык.- Не до любовных утех.
  Даша, то есть, Евдокия, казалось, сейчас расплачется. Может, сказать, что я брат Никиты? Так она, поди, знает про его семью все, не прокатит. Обнял женщину за плечи, поцеловал в щеку.
  -Почто обижаешь, князь?- подала, наконец, голос жена.- Да, была в наложницах у хана, так не по своей воле.
  -Не виню я тебя, солнышко,- говорил Юра не с Евдокией, с Дашей.- Успокойся.
  -Думаешь, осквернилась? Так убей меня сразу, не мучь.
  -Давай до завтра отложим беседу, ладно?
  -А любишь?
  -Еще как. Поесть бы чего теперь. С немцами не пожируешь.
  Оказалось, трапеза уже готова и накрыта в соседней комнате. На столе было все, что душе угодно: мясо, птица, грибы и вино с пивом. Юра пригласил своих товарищей, стременного Всевку, который привел за собой еще каких-то мужиков, усадил рядом и Евдокию. Но она через минуту упорхнула. То ли все еще обижалась на мужа, то ли женщинам тогда было не положено сидеть за одним столом с мужчинами.
  -А скажи-ка, Всевка,- спросил стременного после первой чаши Юра,- готовитесь ли вы к обороне?
  -Как же, князь? Рвы без тебя углубили, стены подвели. подмазали. На седмице ляхи нам луки, стрелы, пищали привезли.
  -Луки, это хорошо,- вздохнул Юра, -да много с ними не навоюешь. Страмской говорил... то есть, как обстоят дела с ракетами пороховыми?
  -Про то с Марфой говори, я человек в том несведущий.
  -А кто тот оружейник, что ракеты придумал?
  -Так, то Михайло Бесстуда, забыл разве?
  -Да, верно. Надо ему сказать, чтобы к ракетам стабилизаторы приделал, летать точнее будут. Наверное, он еще не додумался?
  -Сам и скажешь.
  В терем вбежал холоп, отвесил поклон, выкрикнул:
  -Марфа Семеновна пожаловать изволила!
  В доме все засуетились, а Юра тяжело сглотнул, выпил вина, встряхнул головой - что делать, как встречать Марфу? Да и жена тут, вроде, как бы чего не натворить, не поломать жизнь Никите. Зачем Марфу сюда принесло, как узнала-то?
  -Я вестового послал,- похвастался Всевка, - а она тут как тут, до вечера не утерпела. Тоже, видать, соскучилась. Эх, бабы!
  Юра вышел на крыльцо. Вороты двора были широко распахнуты. В них входили и въезжали многочисленные стрельцы, в сине-золотых кафтанах с высокими воротниками, люди в обычной, гражданской, одежде. Наконец, появилась широкая повозка с полукрытым верхом. Лошадьми управляла крепкая женщина. Белый платок на голове с вышитым венцом, плотное красное пальто или платье в золотых звездочках и листьях, серое, осунувшееся лицо. На нем не было улыбки и вообще каких-либо эмоций.
  Марфа, а ошибиться было невозможно, бросила поводья слугам, легко спрыгнула на землю, подбоченилась:
  -Что у ворот не встречаешь, князь, загордился?
  Да, это была Аллочка, только более взрослая, более уставшая что ли. Юра, собственно, этому уже не удивился. Скорее удивился, если бы была не она. Вспомнились строчки из Есенинского стихотворения Марфа Посадница: '...ой как выходила Марфа за ворота, письменище черное из дулейки вынула'. Дальше он не помнил, впрочем, и не до стихов было. Смотрел и не верил своим глазам, хотя уже пообтерся в Средневековье- легендарная посадница!
  К Марфе подбежала Ирна, обнюхала, осталась довольна знакомством.
  Стоять дурнем на крыльце было неприлично, Юра спустился, остановившись метрах в трех от посадницы.
  -Что не обнимаешь, князь? Смотрю, еще себе одну девку завел?- вдруг рассмеялась Марфа, указав тонким аристократическим пальцем, украшенным массивным желтым перстнем, на собаку.- Все тебе мало. А ведь это я за твою жену из полона вызволила, выкуп за нее большой дала.
  Липатов недоуменно покосился на стременного, но тот лишь пожал плечами, мол, нам об том не вестимо. К Марфе, низко кланяясь, приблизилась Евдокия, поцеловала протянутую ручку.
  -Ну, ты рад, князь, моей щедрости?
  Надо бы что-то сказать, но Юра не мог подобрать нужных слов, все же вымолвил:
  -Премного благодарен.
  Марфа залилась смехом пуще прежнего.
  -Ладно, провожай, князь, в хоромы, обсудим дела государственные, а потом уже и сердечные.
  Чего с ней делать, за руку брать или под ручку вести, или рядом идти, как у них принято? Потоптался, широким жестом указал на крыльцо.
  -А ты совсем одичал в дикой Московии.
  По крыльцу поднималась гордо, с прямой спиной, не глядя ни на кого. Легким мановением руки велела всей челяди удалиться. Юра посеменил в дом следом. Когда двери за ними закрылись, Марфа резко обернулась, бросилась на шею Липатову.
  -Целуй меня, Никитушка, целуй бабу окаянную, все сердце ты мне изодрал. Не любишь ты меня, терпишь, а я изнемогаю, душу себе пытаю. Я ведь Евдокию у хана купила, чтобы себе хуже сделать. Давно знала, что она у Гирея, скрывала, думала, полюбишь. Ан нет, как ветер мимо меня проносишься, не останавливаясь. Так имей то, что тебе любо, мне для тебя ничего не жалко, ни перед чем не остановлюсь.
  От неожиданности Юра даже подавился, хотя во рту ничего не было. Аллочка, она самая, пять веков прошло, а ничуть не изменилась. Вдруг сделалось скучно и неприятно, словно наелся опилок. А Марфа неожиданно отстранилась, даже несколько отпихнула Юру.
  -Ладно, давай о важном. Слыхала, Назарка и Захарий изменниками оказались, Ивану крест целовали, великим государем его называли.
  Отдышавшись, Липатов налил вина себе и Марфе. Протянул кубок, в последнюю секунду осекся, пьет ли? Она приняла, сделала большой глоток. Юра же изложил посаднице все, что ему велел передать Никита, а от себя добавил:
  -Мне доподлинно известно, что Иван Васильевич выступит из Москвы с войском с 8 на 9 октября. Он уже подговорил тверских и псковских князей идти вместе с ним. Новгород штурмовать царь не намерен, возьмет в осаду, станет выжидать. Если не договоришься с королем Казимиром о помощи, через несколько месяцев республика падет. Вечевой колокол спилят, увезут в Москву, а тебя постригут в монахини.
  -Это мы еще поглядим,- стукнула по столу кубком Марфа.- Я не Фома Курятник, буду стоять до конца, и новгородцы меня не оставят. Хотя и теперь уже немало тех, кто готов подчиниться Ивану. А от Казимира проку мало. Вертляв, хитер, не хочет, что бы здесь владения Москвы были, но и с Иваном ссориться не желает, на двух лавках усидеть пытается. Сегодня говорила с его герцогами и епископами, за отряд кирасир по пять сотен требуют, обезумели. Да черт с ним, с Казимиром, иди сюда, сокол мой ясный.
  Не успел Юра от первого натиска, как опять оказался в объятиях Марфы. Ее жаркие, страстные губы так сдавили его рот, что нечем стало дышать. Нос же утонул в ее пышных щеках.
  -Пусть все горит ясным пламенем, только бы быть с тобой! Давай убежим пока не поздно, к Казимиру, к Карлу, к кому угодно, будем жить с тобой вдвоем, денег хватит, я запаслась.
  -А как же Новгород?- высвободился Юра.
  -Все одно не устоять, сам же говоришь, Иван меня в монастырь упрячет.
  -Да ты что, баба, ополоумела?!- заорал Липатов так, что, вероятно, слышно было и на дворе, а то и дальше.- Лезь на стены, бейся до конца, в этом твоя историческая миссия! -И, вдруг, умерил пыл.- Впрочем, все одно, биться вам не придется, сами отдадите ключи от города.
  Обхватив голову руками, Марфа раскачивалась за столом, а Юра думал: вот тебе и человек-легенда, ради мужика готова родину продать. Нет, ни на одну бабу положиться нельзя, в любой момент изменит, что родине, что тебе. Борецкая же вдруг преобразилась, смахнула слезы с глаз, сбросила с головы платок, обнажив густые светлые волосы. Аллочка, вылитая Аллочка.
  -Ты меня не осуждай,- наконец, через силу произнесла она.- Утомилась я. Конечно, Новгород и людей новгородских я не оставлю, даже ради тебя. Потому и вернула тебе Евдокию, живи с ней, а о Марфе позабудь. Так мне легче будет. Для того я и пришла к тебе теперь, чтобы попрощаться. Собирай обоз, челядь и завтра же отправляйся в Польшу, в Альтштат, переждешь ненастье, а там видно будет.
  -Да, я...
  -Хватит! - хрустнула зубами Марфа.- Убьют тебя, и мне жизни не будет, что здесь, что в монастыре.
  Не понятно было о чем спорить, о чем вообще говорить, настроение женщины менялось каждую секунду. Липатов, вспомнив о содержимом портфеля, вынул ларец с драгоценными камнями. Борецкая не видела, как он его доставал, а когда заметила открытый теремок рядом с собой, подскочила словно ужаленная.
  -Что это?
  - Сокровище государыни Софьи Полиолог. Возьми, наймешь иноземцев. А я, пожалуй, действительно откланяюсь, лишний я тут.
  Но Марфа вдруг застонала, в сердцах смахнула со стола ларец. Разноцветные камни разлетелись по всей светлице. Тут же опять бросилась к Юре, прижала руки к его бледным щекам.
  -Не отпущу, никогда, со мною будешь. Только мой, мой, никому не отдам. А Евдокию твою велю на воротах повесить, сей же час. Отвергнешь, и тебя рядом с ней вздерну, на вече скажу, что князь московитам во время посольства продался, одобрят.
  -Да ты на голову больная,- не удержался Юра,- тебе лечиться надо!
  На ее верхней губе, покрытой еле заметным пушком, выступили капли пота, нос распух, глаза покраснели. Марфа стала очень неприятна Юре. Вытянул вперед руку, отстранился. Но это еще больше подстегнуло посадницу. Схватила его за грудки, притянула, припала к нему своими солеными губами. Целовала жарко, липко и между поцелуями бормотала:
  -Будь что будет, видит бог, никого так не любила. Сладкий мой, ягодный, ну возьми меня прямо сейчас, все отдам! Даже Новгород! Договорюсь с Иваном, пусть правит.
  Задушит ведь, ведьма, испугался Юра, послал черт подарок. Нащупал свободной рукой зажигалку в портфеле, поднес к лицу Марфы, чиркнул. Пламя вырвалось очень сильное, упругое, обожгло ей лицо, накинулось на пышные волосы. Огонь обжег, ослепил и Липатова. Посадница отпрянула, споткнулась о лавку и, не выпуская Юру, повалилась с ним на пол. Сильно ударился головой, ничего не видел, чувствовал лишь запах паленного.
  -Отстань, стерва, сгинь! Пошла вон!- отбивался, как мог Липатов.
  -Юра, Юрочка,- раздалось уже спокойным, заботливым голосом,- не пугай меня так. Кажется, ресницы задергались, живой, слава богу.
  Открыв глаза, Юра увидел перед собой лицо Марфы, но не совсем. Прическа другая, макияж и дикости в глазах такой не наблюдается, хотя и проскальзывает. Кроме того, сочувствие и сострадание.
  -Отстань, стерва,- еще раз произнес Юра.
  -Лоб весь в крови,- сказала Аллочка.
  -Государь Иван Васильевич придет, кишки-то тебе выпустит. Князю Страмскому все расскажу, что ты за штучка такая и новгородцам о твоем предательстве поведаю. Сам с мечом у ворот Новгорода на защиту встану! И сокровище собери, не тобой найдены.
  -Так,- выпрямилась Борецкая, приняла прежний отстраненный вид.- Допился, Липатов, тебе ни капли в рот брать нельзя. Зачем, спрашивается, на мостовую выскочил, башку себе об асфальт разбил? Прошу еще раз, закодируйся, иначе пропадешь.
  Наконец Юра понял, что это уже не палаты Никиты Страмского, а тот самый хохлятская корчма, после которой он попал в Средневековье. Потрогал себе лоб - потный, горячий.
  -А Ирна тут?
  -Тебе меня мало? Развел гарем, защитник новгородский. Завтра же знакомому психиатру позвоню. Ладно, ладно,- вдруг опять переменилась Аллочка. Прижалась к Юре, обняла, горячо зашептала:
  -Люблю, люблю, видит бог, никого так не любила, сладкий мой, ягодный.
  -Да вы сговорились что ли?- заорал Юра.- Идите вы все, куда подальше! Ты своей любовью убиваешь меня и весь мир. Пойми, наконец, огонь может быть и благом и разрушением, нужно же знать меру! Домой, домой, отмыться от грязи!
  С этими словами вскочил, зацепившись за скатерть, стянул все содержимое стола на пол, оттолкнул Аллочку, ломонулся на улицу, опрокидывая по дороге стулья.
  -Остановите его,- раздался сзади голос Борецкой, - он еще не в себе!
  За дверями корчмы, на Пятницкой дорогу Юре преградил лакей-зазывала, видимо, решивший, что клиент не расплатился.
  -Не уйдешь,- дыхнул он кислым перегаром, замахнулся игрушечной палицей.
  Юра схватил лакея за шиворот косоворотки, дернул на себя, попытался его перескочить, да споткнулся о ловко подставленную ногу. Обжегся о папиросу хохла. Планируя, увидел быстро приближающееся знакомое лицо. Если точнее, лицо самого себя. Столкновение и тьма.
  Очнулся на диване, долго смотрел в потолок, не обращая внимания на работающий телевизор. Сразу отчетливо понял - все что было, не приснилось. Никаких сомнений. Грудь наполняли тоска и сожаление. Теперь ясно- Аллочка совершенно ему не нужна, и напрасно переживал, что расстался с ней в 96-м году. Если бы не Марфа посадница, вновь вляпался бы в скверную историю. Но Евдокия, вернее Даша? Как-то совсем забыл о ней, а ведь она заслуживает внимания. Интересно, замужем еще или свободна? Позвонить, что ли? Нет, Дашка ведь тоже меня предала. Теща, конечно, мешала нормально жить, но жена вместо того чтобы вместе бороться за семейное счастье, просто нашла себе другого мужика. Может быть по слабости, природной трусливости не смогла от любовника отделаться, не важно. Однажды предавший, обязательно предаст снова. И потом, люди никогда ничего никому не прощают. Я не смогу забыть измену Даши, а она не простит мне, что я был свидетелем и даже жертвой ее предательства. Так что, неплохо прокатился. Путешествия во времени бывают полезными. Теперь хотя бы ясно, что ничего в своей жизни менять не надо, все складывается так, как должно складываться. Влиять на судьбу можно, но не нужно. Интересно, а мое тело перемещалось в пространстве-времени, или только частицы путешествовали, а я так и валялся тут на диване?
  Ничуть не удивился, выпавшим из портфеля старинной книге и желтому камню приличных размеров. Рассматривать их не стал, было почему-то неинтересно. Воткнул в розетку мобильный телефон, набрал номер инженера Вяземского.
  -Здравствуйте, профессор, уже не ожидали услышать?
  -Где вы, что с вами?
  -Дома у себя, в Москве. Путешествие удалось на славу, я теперь знаю, где спрятана библиотека Ивана Грозного.
  Про либерию Вяземский, казалось, пропустил мимо ушей.
  -Как вам удалось вернуться?
  -Сам не знаю, какое-то влияние на пространство-время оказывает огонь. При этом тесное взаимодействие,- Юра потер лоб,- с людьми, с которыми когда-то встречался.
  -Да, есть некая взаимосвязь плазмы, материи и гравитации, я теперь полностью, ну почти полностью, понял механизм перемещений, видите ли, пространство...
  -В Великом Новгороде осталась Ирна.
  -Вы все же туда добрались, завидую.
  -Взяли бы да сами прокатились в 15 век.
  -Не могу, мои предки жили в Англии, точное, управляемое перемещение мне пока недоступно.
  -Жаль, пропала собака, она мне жизнь спасла.
  Юра взял и отключил телефон, а Олег Евгеньевич сам ему не перезванивал. Прошел день, а может быть больше. Юра не отвечал на звонки, пил вино и тупо смотрел в потолок. Ему чего-то не хватало, но чего, он понять не мог. Жизнь остановилась, потеряла смысл. Подошел к зеркалу, глянул на свою измятую физиономию. Здравствуй, князь Юрий Данилович! А может быть, Вселенная создала человека, чтобы он что-то постоянно в ней менял, управлял ею, перемещаясь в пространстве-времени? Причем, неважно, на каком этапе ее развития. Возможно, в этом его главное предназначение. Мир вокруг нас похож на виртуальный, а компьютерную игру можно начать заново в любой момент, в любое время и проделывать это тысячу, миллионы раз. Меняя направление истории, мы создаем параллельные вселенные, новые миры. Не просто же мы, мыслящие люди, ненужная плесень на одной из планет Млечного пути! Так оно и есть.
  Вызвал такси, велел шоферу ехать в Востряково. На кольцевой дороге передумал, сказал, что срочно нужно в Коломенское. Водитель недоверчиво покосился на пассажира, спросил про деньги. Тогда Юра без тени сомнений достал из кармана большой желтый алмаз, блеснул им в глаза шофера. Тот так перепугался, что на протяжении всего пути не задал ни одного вопроса, а в точности выполнял указания Липатова. А Юра сначала приказал остановиться возле Коломенского музея, а потом указал пальцем на карту в навигаторе, где должно было быть село Дьяковское.
  -В Дьяковское Городище.
  Среди холмов, к которым вела лишь грунтовая дорога, заметил палатку археологов. Подошел. В глубокой яме сидели два парня и одна девушка, счищали кисточками, найденный старинный хлам.
  -Либерию Ивана Грозного ищите?- спросил Юра.
  Молодые люди усмехнулись:
  -Знали бы, где искать, нашли.
  -Я подскажу. Приблизительно на этом месте в 15 веке стояла немецкая слобода. Я шел от нее на юг, не больше получаса, справа была река, метрах в семистах. За лесом стрельцы разбили лагерь, а в холме сделали тайное хранилище. Туда и свезли из Москвы библиотеку Софьи Полиолог, жены Ивана Васильевича. Видел своими глазами. Думаю, Иван IV голову лишний раз ломать не стал, свои купленные и награбленные фолианты спрятал туда же. Для ориентира - рядом с холмом стояла церквушка с четырьмя или тремя куполами, точно не помню. Найдете ее фундамент и считайте либерия у вас в кармане.
  Археологи молча переглянулись, разом захохотали. Девушка вытерла о фартук руки, вылезла из ямы.
  -Крепкие напитки ведь с одиннадцати часов продают, где успели-то? Поделитесь информацией, тоже хочется.
  За ней выбрался на поверхность долговязый парень в тонких очках, закурил.
  -Я знаю, где та церквушка стояла, на Велесовом Капище, на месте храма Усекновения главы Иона Предтечи. Но, вроде бы, соседние с храмом холмы проверяли, ничего интересного не нашли.
  -Плохо проверяли,- только и ответил Юра.
  Раскрыл портфель, вынул древний фолиант, так ни разу и не просмотренный им, бросил, как ненужную вещь, к ногам девушки. Вернулся в машину, велел трогать. В боковое стекло видел, как археологи с жадностью накинулись на старинную книгу. То-то.
  Инженер Вяземский дышал свежим воздухом возле своего дома. Рядом с ним спокойно лежала Ирна! Не может быть! Выскочив из машины, забыв взять сдачу, Юра бросился к собаке, обнял. Она облизала его горячим благодарным языком.
  -Не верю своим глазам,- воскликнул, не поздоровавшись, - я же ее оставил в Новгороде!
  -Догадывался, что вы вернетесь,- сказал Олег Евгеньевич,- у меня уже все готово.
  -Что именно?
  -Как что?- искренне удивился изобретатель.- Аппарат. Вы же собираетесь вновь отправиться в прошлое,- не спросил, констатировал Вяземский. - Вы наверняка осознали, что влиять на историю, создавать новые миры гораздо интереснее, чем сидеть безвылазно в нашем скучном времени, в котором невозможно ничего изменить. Так что, в добрый путь, больше осечек не будет. В прошлый раз из-за сбоя электричества и несовершенства компьютерной программы, ваши частицы, как бы это сказать, потерялись, заблудились во времени. То есть, вы- то всегда оставались здесь, ходили по современным улицам, а видели древние. Одной ногой были там, другой здесь. Если бы вас убили, обратно бы вы уже не вернулись. Ирна же перемещалась в пространстве-времени по новому алгоритму, я кое-что изменил в программе, теперь стали доступны глубокие погружения. Она отсутствовала в нашем мире всего пару мгновений. Для вас и для Ирны время текло по-разному.
  -Как же она меня там отыскала?
  - Собака,- развел руками инженер.- Перед отправкой я дал ей понюхать вашу записную книжку, которую вы у меня забыли, и частицы Ирны быстро отыскали ваши в параллельном мире, заблудившиеся, но не пропавшие. Кстати, вы разобрались теперь со своими женщинами?
  -Да, более чем,- ответил Юра и у тут же вскинул брови,- а откуда вы, собственно...?
  - Не трудно догадаться, все мы одинаковые. Основной инстинкт все время сбивает нас с главного пути. Так куда желаете отправиться на этот раз, обратно в средневековый Новгород?
  -Вы правы, нужно заняться глобальными делами. Хочу создать параллельный мир, где Великий Новгород остался бы свободным, и Россия пошла бы по другому, цивилизованному пути.
  -Э-э, тогда вам нужно не в 15 век, а в 9, во времена призвания в Новгород варягов. Читали 'Повесть временных лет'? Если верить Нестору, бардак на русской земле начался еще с незапамятных времен, и наша древняя история - сплошная кровавая бойня между удельными князьями. 'Пошел Ярополк походом на брата своего Олега в Деревскую землю. И вышел против него Олег и исполчились обе стороны. И была сеча великая. И вытаскивали трупы изо рва с утра и до полудня, и нашли Олега под трупами...' И так далее и в таком духе с 852 года по 1116. Как вам?
  -Читал я повесть монаха Киево-Печерского монастыря. Только призвание варягов- это уж совсем болото древнее, непонятное, голову сломаешь. Отправьте обратно в 15 век, в Новгород, попытаюсь сам организовать его оборону, а Марфу уберу, не надежная баба, как и все женщины.
  -Марфу? А, посадницу,- быстро догадался Олег Евгеньевич.- Как же вы собираетесь организовывать оборону?
  -Ну, я знаю некоторые способы изготовления взрывчатых веществ: бездымного пороха, динамита. Сделаем мощные бомбы, отобьемся.
  -Это за три недели-то до нашествия? Впрочем, ваше дело. Теперь в прошлом можете умирать сколько угодно. Так что играйтесь. Хотя....
  До глубокого вечера Юра сидел в Интернете и внимательно изучал рецепты изготовления различных взрывчатых веществ, адских пиротехнических смесей, конструкции кремневых и капсюльных ружей, бомб, мин. Взять записи с собой, по словам инженера, на этот раз было невозможно. И все же Липатов распечатал на принтере все, что могло пригодиться, засунул плотную пачку листов во внутренний карман куртки. С профессором договорились, что вслед за ним он отправит и Ирну.
  Итак, введя в компьютер год, день, месяц и приблизительный час вхождения в иной временной континуум, Олег Евгеньевич помахал на прощание Юре рукой и задвинул его в камеру томографа.
  Вскоре перед глазами Липатова вспыхнула красная лампочка. Загорелась и погасла. Полная темнота. Минут через пять окликнул инженера. Тишина. Вытянул руку и не нащупал стенок томографа. Тогда свесил ноги, почувствовал пол. Встал. На ощупь стал двигаться в непонятном направлении и вдруг заметил справа слабый луч света. Похоже, он пробивался через приоткрытую дверь. Приблизился, заглянул в щель.
  За огромным дубовым столом, уставленным пузатыми оплавленными свечами, медными кувшинами, блюдами со снедью, сидели бородатые мужики с подвязанными на лбах длинными волосами. Один из них водил по желтой бумаге гусиным пером, часто макая кончик в плашку с чернилами, другие ему диктовали: 'Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет. Да поидите княжит и володети нами...'
  Приходите княжить и владеть нами, пробормотал Юра. Черт, это же князья варягам письмо пишут. 862-ой год. Просил же инженера обратно к Марфе в 15 век отправить. Точно, инвалид на голову, опять у него чего-то не срослось.
  Сердце сжалось, сделалось необычайно горько и досадно. Еще со вчерашнего дня, как он от себя это не скрывал, ему вновь остро захотелось навязчивой любви этой взбалмошной, неуемной, непостоянной, но такой оказывается привлекательной бой-бабы - Марфы посадницы. Истина - любить нужно только тех, кто любит тебя. Неправ Вяземский, основной инстинкт не уводит от главного пути, а помогает по нему идти. Аллочка? Нет, у нее размах не тот, не по моим нынешним меркам.
  Открыл дверь плечом, вошел в душное, почти смрадное помещение с тяжелыми сводами. Громко, отчетливо, голосом, не терпящим возражений, произнес:
  -Здравствуйте, господа - князья. Отныне будете писать, то, что я вам стану диктовать. Так-то.
  
  -Сейчас, размечтался,- отлепился вдруг от дальнего угла воин с огромным мечом в серебряных ножнах и кожаном печенежском шеломе.- Очередь занимай.
  Он приблизился к Юре, сверкнул своими голубыми, веселыми глазами, снял тяжелую перчатку, похожую на хоккейную крагу, протянул руку:
  -Будем знакомы, Александр Гринвич, врач-уролог из Москвы. Здесь нахожусь под именем Гудбранда Хардштайна. Вы, так понимаю, впервые в своем историческом образе. Ничего освоитесь. Я сначала в то время попал, когда новгородцы уже стонали от Рюрика. Нет, думаю, неинтересно, лучше посмотреть с чего все начиналось. Пришлось заново перемещаться, химией надышался до нервного расстройства, башка до сих пор болит. А вы, каким образом в свою виртуальную оболочку внедрились? Портфельчик-то вон, на лавку положите. Вина не хотите? Знатное, из Царьграда. А, понимаю, сейчас.
  Гринвич обернулся на мужиков, скрипящих перьями, грозно сдвинул брови:
  -А ну, пошли отсюда! Потом маляву допишем, не до вас теперь.
  
  
  Часть III
  
  Спасти Рюрика
  
  -Эй, Гридя, предстань, как лист перед травой!- пнул стену синим сафьяновым сапогом хёвдинг Гудбранд да так неловко, что тяжелые ножны варяжского меча ударили по коленке. Неприлично выругался, потер ушибленное место.- Сейчас закуски принесут, Юрий Константинович, поговорим. Никак не могу привыкнуть к этому железу.
  В низкую дверь, обитую медью, ввалился нечёсаный детина в лосином кожухе и бельмом вместо правого зрачка. В единственном видящем, заточенном как хазарская стрела глазу: и почтение, и испуг, и некая насмешка. Что прикажет хозяин, то во взгляде и застынет. Под кожанкой - зеленая безворотая рубаха с короткими рукавами, утянутая толстой веревочной скрепой. Синие штаны из крупнотканного сукна заправлены в высокие шерстяные носки. На ногах лапти. За поясом кривой тесак в полруки, разорванное пополам левое ухо с золотой серьгой. Словно волки грызли. То ли воин, то ли разбойник с большой дороги. Раздул широкие ноздри, почесал бороду в хлебных крошках:
  -Чего тебе, хёвдинг?
  -Вели собрать повечерять, не видишь гость у меня?
  -То-то что вижу, а как он сюда попал не пойму. Стража ни у ворот, ни у терема не видала. На князя новгородского Вадима Храброго похож.
  -Похож, значит, он и есть.
  -Князь грозился ваших русинов с Ильменя прогнать. Зачем же принимаешь, когда у тебя старейшины племен сидят, чтобы Рюрику челобитную писать?
  -Не твоего ума дело, ключник. Дотошный. Сказано, товарищ мой и хватит.
  -Гость что кость,- проворчал Гридя. - Наше место в щели. Эй, столовые!
  
  В светлицу, увешанную щитами, луками, волчьими головами, бесшумно, лебедушками вплыли девки в белых холщовых рубахах до пят, с завязанными на узел недлинными косами. Свекольные щеки, зеленые брови, черненные сажей губы и зубы. Проворно поставили на стол высокие миски с кусками мяса, каши, серебряные и глиняные кувшины, тарелки с лепешками, овощами, черным греческим виноградом. Не поднимая скромных очей ни на хёвдинга, ни на его гостя, укутанного топчанным покрывалом, наполнили медом два пузатых кубка, тихо удалились.
  
  Все это время Гридя, скрестя руки, внимательно наблюдал за столовыми служками, прикрикивал. Гудбранд, конечно, заметил, что тиун изредка косит бельмом на его гостя. Когда прислужницы вышли, Гридя вновь почесал жеваную бороду:
  -Все ли так, хёвдинг?
  -Пока свободен. Да, подбери-ка для князя Вадима приличную одёжу из моих запасов. Сапоги, порты, рубаху. И плащ византийский с золотой заколкой не забудь. Чтоб все прилично. Поободрался Храбрый в дороге. Еле от половцев отбился.
  -Половцев?- недоуменно вскинул желтые брови Гридя.
  -Ну, или от хазар, печенегов, не помню. Какая разница?
  -Ходоки из Киева сказывали, звезда на западе лохматая взошла. Седмицу горела аки факел. Не к добру. Князь Ментей хазар разогнал, но вона опять безобразничают.
  -Ну что, Ментей,- развел руками Гудбранд,- значит, не всех разогнал. Иди, не до тебя, позову, когда понадобишься.
  
  Однако Гридя не спешил уходить. Взял лепешку, переломил пополам в огромных лапах.
  -И нас так степняки да немцы порвут. И словен новгородских, и кривичей, и полян, и мери, и весь. Прав был посадник Гостомысл, надобно немедля кланяться твоему конунгу Рюрику. Без вас, русинов, пропадем. Когда станете грамоту сочинять? Старейшины волнуются.
  -Сказал же завтра,- поморщился хёвдинг.- Или лучше через неделю. Обмозговать все надо. Рюрик-то он знаешь какой? К каждой букве придирается.
  -Диких готов и урманцев побили, теперь хазары под боком волчьей стаей объявились,- заныл Гридя.
  -Пошел с глаз долой. Надоел.
  -Слушаюсь, боярин.
  
  Когда Гридя с почтением закрыл за собой дверь, хозяин усадил гостя в деревянное кресло с звериными мордами на подлокотниках, подал кубок с вином, устроился напротив:
  -Не любят тебя на южном Ильмене, князь Вадим. Чего, в самом деле, на Рюрика и русинов взъелся? Чем мы тебе не угодили? А, Юрий Константинович? Ха-ха. Третий день тут, а голова кругом. Они принимают меня за хёвдинга, королевского полководца Гудбранда Хардштайна. Со скандинавского - меч богов, крепкий, как камень. А Рюрик, между прочим, Людбранд,- народный меч. Его папашу Бьорна, вроде как из Дании в свое время за какие-то грехи прогнали. Он сначала с челядью на островах осел, потом в Скандинавию перебрался. Вот сижу и трясусь. Вдруг настоящий Гудбранд объявится. Где он, бог его знает. Еще раз представлюсь - Александр Данилович Гринвич, врач-уролог из Москвы. Проверил на практике свою теорию внедрения обитателей Большого виртуального пространства в биологических существ, в частности людей. В историческом контексте, так сказать. Сначала оказался офицером Русской армии барона Врангеля, участвовал в спасении от большевиков его родственницы Варвары Ильиничны Крутицкой. Да та история плохо закончилась. Любопытно, что тогда я ощущал себя именно штабс-ротмистром Грановским, жил его жизнью. А попав сюда, в 9 век, остался самим собой. Эти словене и кривичи думают, что я имею сильное влияние на своего короля. Нагрянули намедни, как снег на голову. Челами били, подарков надарили. Мы, говорят, письмо Рюрику слезное отпишем, а ты уж передай конунгу. Без его власти пропадем. Хотим исполнить волю Гостомысла, позвать Рюрика на новгородский стол. Особенно усердствовал старейшина мерей Белогор. Бородой тряс, всех тараканов своей мочалкой с пола смел. Сапоги мне целовал. Академики веками спорят кто такие руси, а я за три дня выяснил. Ну, приблизительно. Руси или русины- это сборная солянка из датских и скандинавских саксов, свеев, ютов и фризов, балтийских славян ободритов, угров, финнов и новгородских словен.
  -Что-то читал,- кивнул Юра,- про западных славян с острова Руян на Балтике. Теперь называется Рюген и принадлежит Германии.
  -Наверное,- откусил чрезмерный кусок баранины Гринвич и еле его проглотил. Запил малиновым медом,- я в подробности пока не вдавался.
  
  В узкие оконца, затянутые бычьими пузырями, забарабанил дождь. В комнате потемнело. Юра достал из портфеля зажигалку, запалил две пузатые сальные свечи. От одной из них прикурил.
  -Ты бы их, воевода, оконные стекла что ли научил делать,- блаженно откинулся он в кресле, положил ноги на край стола. - Я вообще не понимаю, как здесь оказался. Делал репортаж об одном сумасшедшем изобретателе машины времени. Этот чудо-профессор мои протоны в прошлое отправил, а они потерялись, не пойми где. В результате чуть на дыбе в застенках Ивана III не сгинул, потом с новгородской Марфой-посадницей познакомился. Доложу я вам, огонь-баба. Выяснил, где библиотека Ивана Великого спрятана, а теперь вот стал двойником князя Храброго, видимо, у изобретателя опять что-то перемкнуло. Кто такой этот Вадим? Знал бы, заранее в интернете посмотрел.
  
  Сбросив с плеч покрывало, Липатов залпом осушил кружку с квасом, заглянул на дно:
  -Вкусный. Травки какие-то ароматные добавляют. Но в 'Повести временных лет' черным по белому сказано: ' ...и пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы'. А вы говорите, старейшины к вам вчера заявились. Здесь моря, насколько понимаю, нет.
  
  Гринвич расстегнул пояс, опустил на пол тяжелый меч.
  -Как они таскают такую тяжесть? Кушайте виноград, Юрий Константинович, говорят, из садов константинопольского царя Михаила. Моря нет, зато есть озеро. 'Повесть', насколько помню, впервые обнаружил в Кёнигсберге чернокнижник и масон Яков Брюс и передал Татищеву. Что он там напереводил в угоду Петру Великому одному богу известно.
  -Но сочинение монаха Нестора существует в трех вариантах - Ипатьевская летопись, Лаврентьевская, Радзивиловская и шести списках,- возразил Юра, с удовольствием демонстрируя эрудицию журналиста.- Если бы Брюс или Татищев что-нибудь нахимичили, были бы серьезные расхождения, а их нет. Ну разве что по поводу Рюрика - 'и срубиша город Ладогу, и срубиша Новгород'.
  -Согласен,- кивнул Александр Данилович.- В любом случае, то что я вам рассказал вовсе не противоречит Нестору. Сейчас сами убедитесь.
  
  Постучал кулаком по стене. Через секунду в дверь просунул картофельный нос тиун-ключник Гридя. Юра еле успел спрятать под стол сигарету, отмахнул рукой дым.
  -Чаго тебе, хёвдинг? А что за вонища-то такая, уж не горим ли?
  -Князь колдует, Святовита задабривает.
  -Чаго?
  -Ничаго. Ты лучше скажи, друг Гридя, я варяг- русь?
  -Кто же, ежели не варяг,- заморгал бельмом тиун.
  -А Рюрик?
  -Конунг Сокол...? Не пойму, хёвдинг, вина что ли мало? Велю девкам подбавить.
  -Вина достаточно. А как ты называешь славный Ильмень, озером или морем?
  Почесав разорванное ухо, тиун осклабился:
  -Как все. В тиши- озером, в гневе- морем.
  -Где теперь Рюрик?
  -Ты ж его ближний клеврет, хёвдинг, тебе и ведать где он. Али в Хольмгард Русе, али на Ладоге, а то и за Варяжским морем у братьёв сидит, очередные козни супротив урманцев да немцев замышляет.
  -Не любишь ты Рюрика.
  -А чего его любить, не супружница. Душит нашего брата, как хазарский аркан. И тебе, русю, служу скрепя сердце, токмо по великой надобности. Когда старейшин звать?
  -Опять ты за свое! Ступай. Да, баньку растопи, мы с князем попаримся. Наряд ему туда принесешь.
  -Все уже готово, хёвдинг. Девки затомились.
  
  В бане, топившейся по-черному через отдельный вход, их раздевали такие же краснощекие служанки, но в рубахах до пупа. Собственно, Юру и раздевать-то особенно не надо было, он пришел в парную в одной накидке, свою одежду и портфель оставил под лавкой в светлице. Липатов стеснялся, а врач-уролог воспринимал обхаживание девиц, как должное. За пару дней успел освоиться. Однако пока было не до тесного контакта с дамами, одним движением руки хёвдинг Гудбранд прогнал их прочь.
  -Ну, понял, Юрий Константинович, о чем писал, вернее, будет писать в 1113 году монах Нестор в своей 'Повести'? Но меня сейчас другое волнует. В путешествие я отправился с четырьмя товарищами. Вернее, знакомыми по астрономическому клубу 'Желтый карлик'. Перед этим на глаза нам попалась книга Карамзина 'История государства российского'. Открыли наугад. 862 год, призвание Рюрика. И вот я здесь, а куда они подевались, ума не приложу.
  -Может, как вы раньше, полностью погрузились в чужие образы и не знают кто они на самом деле, - предположил Юра.
  -Тогда почему я остался самим собой? Ладно. И что нам со старейшинами делать? Говорю 'нам', потому как хотите вы или нет, но выкручиваться теперь вместе придется.
  -Пусть пишут челобитную, жалко что ли?- пожал плечами Юра, который все более настойчиво думал о крутобедрых банщицах в рубахах до пупа. Не каждый день такое увидишь, к тому же бесплатно.- Не нам с вами летопись веков переиначивать.
  -Вот велю старейшин разогнать или на кол посадить, ха-ха...не отправят они грамоту Рюрику и история пойдет совершенно по другому пути. По лучшему.
  -Вы думаете, Александр Данилович? Не уверен.
  -Ну, посудите сами. Варяги- руси создали мощное русское государство от Новгорода до Киева. Почти 250 лет насаждали свой агрессивный, воинственный менталитет разным племенам. За четверть тысячелетия словене, северяне, кривичи, вятичи, древляне, поляне потеряли свою идентичность. А когда варяжских дух из них выветрился, стали ни тем, ни сем, ни рыбой, ни мясом. Перегрызлись между собой и не смогли противостоять монгольскому нашествию. Русь хоть и не погибла, но откатилась в своем развитии на сотни лет назад.
  -Без варягов и Руси бы не было вовсе. И потом название красивое- Русь,- закусывал Юра стерлядкой крепкий грушевый мед. -Шведы с немцами еще ладно, не беда. А вот не напишут старейшины письмо и в ближайшее время местные народы подомнут под себя кочевники. Вон, звезда у них какая-то на западе взошла, комета Галлея, наверное. И будет от Черного до Балтийского морей сплошной степной каганат. Этого хотите? Так что не будем играть с историей, она нам не простит.
  -Тоже верно, - почесал Гринвич непричесанную макушку, с которой тут же свалилась пара вшей. Раздавил, выругался. -В волосах целый зоопарк, надо в следующий раз шампунь от блох что ли прихватить.
  -Думаете, мы когда-нибудь отсюда выберемся? Не представляю как это удастся сделать. Здесь мне что-то не особо, вот 15 век дело другое. Не прочь бы я вновь обнять Марфу-посадницу. Вы даже не догадываетесь, что это за женщина. При одной мысли о ней в эротическую дрожь бросает.
  -Придется обойтись, Юрий Константинович, марфозаменителями. Эй, Гридя,- щелкнул Александр Данилович пальцами,- давай сюда своих толстозадых нимфоманок!
  
  Пьяная вакханалия в бане закончилась печально. Девки побросали в печень мохнатую коноплю, отчего хёвдинг и князь совсем одурели. Еле державшийся на ногах Гринвич - Гудбранд приказал своему форингу Дагейду, выстроить у ворот крепости Бьёрн дружину. Дагейд накинул на голое тело полководца свой плащ, дунул в какую-то свистульку. Через считанное мгновение на тесной площади выросло довольно приличное войско с копьями, топорами, мечами, кожаными и железными щитами. Почти все щиты были с изображением устремленного к земле сокола - рюрика. Разномастные воины, среди которых были и светловолосые викинги, и каштановые словене, и смуглые хазары, сверлили главнокомандующего преданными взглядами.
  
  Врач-уролог, наступая на полы плаща, прошелся вдоль строя, закинул концы на шею, обнажив колени и все, что имелось выше. Рядом, в девичьей рубахе до пупа, еле держал равновесие Юра Липатов. Бедра он обмотал цветастым рушником.
  -Мо-олодцы!- неожиданно крикнул Гринвич и от напряжения чуть не завалился на спину. Его вовремя поддержал форинг.- Смотрите у меня, сукины дети, чтобы утром ни в одном глазу! Завтра будем брать Рюрика. Я ему покажу, прохвосту, как славянские земли коноплей засевать!
  В окнах расписного терема на краю площади горели десятки испуганных глаз старейшин племен.
  Силы оставили хёвдинга. Тиун Гридя велел дворовым парням отнести хозяина в дом. Юра доплелся до крыльца сам, обнял ключника, поцеловал в бельмо, ухватил за бороду:
  -Будешь воровать, одноглазый, я тебя в кипятке сварю. Понял?
  -Понял, князь Вадим, как не понять. Пойдем.
  Бережно подхватил Храброго подмышки, повел по высокой лестнице, уложил в светлице на топчане напротив низкого, но широкого ложа хёвдинга. Тот засопел, дернул ногой:
  -Так и быть, тиун, зови завтра стариков письмо писать. Сам продиктую. Принтер не забудь заправить, размножим текст, по городам и весям разошлем.
  -Слушаюсь, хёвдинг. А принтер это кто?
  -Тётка бородатая,- заржал Липатов.- А что, Александр Данилович, у барона Врангеля также весело было?
  -Не помню, ничего не помню,- бормотал из последних сил Гринвич.- Хотя...Кажется, еще веселее. Ноябрь 20-го, жуткая стужа, обледенелый корпус парохода 'Глория'....руки к бортам примерзают...А за кармой Россия. Прощай, Россия...
  
  Сильный ветер, задувший с южной стороны Босфора, по берегам которого уже проявлялись огоньки Константинополя, сорвал с головы штабс-ротмистра фуражку. Грановский и не подумал за ней бежать. Он пристально вглядывался в тьму, слегка разбавленную рассветом, и думал о том, что готовит ему чужая земля. Чужая...А могла быть уже наша, снова наша, православная, если бы не нерешительность царя и не обман союзников.
  В мае 1916-го Николай Николаевич Юденич, взяв Трапезунд, разгромил войско Керим-паши, дорога на Царьград была открыта. Союзные дипломаты уже признали право России на Константинополь...И они же убедили Александру Федоровну подождать. Дождались. И этот страшный пожар на линкоре 'Императрица Мария', без которого высадка десанта на турецкий берег стала невозможной. А в январе 20- го... Бедный Николай Николаевич, честный человек. Поняв, что больше не способен противостоять большевикам, вернул союзникам не потраченные на войну с красными 227 тысяч фунтов стерлингов. А сам почти без копейки уехал на чужбину. Рига, Стокгольм, Лондон. Говорят, французское правительство помогло ему перебраться в Ниццу и купить дом в Сен-Лоран-дю-Вар. Надо бы навестить. Встречались ведь в Петрограде во время мятежа генерала Корнилова. Входили в штаб заговорщиков против Временного правительства. Сколько было возможностей арестовать Керенского, этого мозгляка, пустившего под откос революционные завоевания России! И тогда медлили, чего-то ждали. Эх...
  
  В борт парохода 'Глория' ударила сильная волна. Другая набежала спереди, поставила небольшое судно на дыбы. И опять все стихло. Лишь шум работающих машин и тяжелый запах угольного дыма из короткой трубы. И чье-то дыхание за плечом. Грановский понял чье. Только она, находясь рядом, могла вызывать в нем и возбуждение, и радость, и отчаяние одновременно. Достал синий портсигар в серебряных листьях, с кнопкой из желтого камня, закурил папиросу 'Дукатъ', не оборачиваясь, спросил:
  -Не спится, Варвара Ильинична?
  -Что собираетесь делать в Константинополе, Александр Данилович?- спросила в свою очередь баронесса, подойдя к борту и слегка перегнувшись, взглянула на пенную волну.- Словно мыльная пена в мраморной купальне. Вы ведь догадались, что я не племянница барона Врангеля?
  -На какой же вопрос отвечать?- затянулся папиросой штабс-ротмистр.
  -Можете и вовсе промолчать, мне все равно. Я была служанкой Варвары Ильиничны. Она в шутку называла меня фрейлиной. Баронесса погибла во время прорыва полковника Свиридова из окружения. В повозку попал снаряд. Внутри мы были вдвоем. Взрывом меня отбросило в сторону, но совершенно не задело, я только на время оглохла. Вадим Николаевич, видимо, подумал, что мы обе погибли. Да он и не мог прийти на помощь. Красная конница отсекла нас от отряда. Так я попала в руки комбрига Засулевича. Он нашел документы баронессы и решил, что я- это она. Кстати, мы были очень похожи с Варварой. Засулевичу льстило, что у него оказалась племянница генерала Врангеля. Это следовало из сопроводительного письма барона Крутицкого. А я и не отрицала, иначе комиссар просто бы меня застрелил или отдал солдатам. Впрочем, может, и нет, он потерял от меня голову.
  -И вы променяли влюбленного в вас героя-комбрига,- усмехнулся штабс-ротмистр,- на ординарца-мародера.
  -Бог с вами, Александр Данилович. Если бы тогда в пещере я поступила иначе и не забрала револьвер у Янберга, он бы всех нас убил.
  -Вы вели себя слишком решительно и отважно для изнеженной баронессы. Меня это удивило. А потом пригляделся к вашим рукам. Извините, но они не очень аристократичны.
  Дама сняла белую перчатку, посмотрела на свои пальцы. На одном из них был выпуклый шрам.
  -Я Екатерина Волгина, дочь помещика Павла Павловича Волгина из Орловской губернии. С детства любила играть с крестьянскими мальчишками, лазала по деревьям, дралась на деревянных мечах. Это отметина от тех дней. А еще помогала дворовым девушкам по хозяйству, нравилось делать что-то своими руками. Отец был не богат, но имел хорошие связи. Устроил в Смольный институт благородных девиц, где я и познакомилась с Варварой Ильиничной Крутицкой. Она забрала меня к себе во Львов, где я стала ее служанкой и подругой. В 19-м году почти все ее семейство уехало в Финляндию, а Варвара слегла от испанки. Я, разумеется, осталась с ней. Когда стало ясно, что Львов вскоре окажется под Петлюрой или большевиками, ее отец отправил нас в Крым к барону Врангелю, ну а дальше вы знаете.
  -Каким же образом на вас оказался серебряный пояс княгини Ольги, семейная реликвия Крутицких?
  -Говорю же, мы были подругами, я часто носила ее вещи и украшения. Так было и в тот раз.
  
  Извинившись, штабс-ротмистр все же сходил за своей фуражкой, вымерил ладонью кокарду. Закурил очередную папиросу, пустую пачку спрятал в карман кителя. Офицерскую форму ему выдал капитан 'Глории'. Она была немного велика. А большевистский наряд- потертую кожанку и картуз со звездой, в которых Грановский путешествовал по тылам красных, капитан выбросил за борт.
  -С драгоценностью общенационального значения вы рискнули пойти через линию фронта. Хорошо, что комиссары не догадались о ее реальной стоимости.
  -Что теперь говорить, Александр Данилович, ничего уже нет- ни сокровищ, ни комиссаров. Одни мы с вами остались. До сих пор не понимаю, как уцелели.
  -Запал у гранаты отсырел. Она взорвалась не через четыре секунды, как положено, а через семь. Хватило времени схватить вас в охапку и отскочить за валун. Остальным не повезло. В Константинополе же первым делом предстану перед Главнокомандующим, моя судьба в его руках. Капитан говорит, что крейсер 'Генерал Корнилов' стоит у Золотого Рога. Там временный штаб Русской армии.
  -Неужели вы думаете, что борьба будет продолжена?
  -Я в этом не сомневаюсь. Барон Врангель не распустит ни армию, ни флот. Кутузов оставил Москву, а потом дошел до Парижа. Меня больше интересует как вы, госпожа Волгина, объясните генералу свое появление в качестве баронессы. Или предпочтете пуститься в бегство, вернее вплавь, когда подойдем к бухте?
  -Вот еще,- фыркнула Екатерина Павловна,- я честно сопровождала Варвару Крутицкую в Крым, а то что она погибла не моя вина. Надеюсь, Петр Николаевич не оставит меня в беде. А вот вам придется покраснеть- служанку приняли за баронессу. Я конечно, не военная, но у большевиков огромная сила, они не отдадут Россию. Кутузов оставил Москву, но сохранил войско. А где теперь наше войско? Ау!
  
  Екатерина Павловна приложила ладони к капризному ротику и крикнула 'ау' так громко, что над мачтой заволновались, сопровождавшие судно с момента входа в Босфор, чайки. Берег приближался, светлело. На палубу вышел капитан 'Глории', протянул Грановскому бинокль:
  -Константинопольская бухта.
  
  В бинокль с двадцатикратным увеличением штабс-ротмистр увидел на рейде огромное количество больших и малых кораблей. Многие были с российскими трехцветными и Андреевскими флагами. Ближе к берегу стояли суда с французскими, английскими, американскими морскими стягами. Только из труб союзников курился дым, русские корабли казались безжизненными. Однако вскоре Грановский разглядел, что их палубы забиты людьми. Одни лежали, другие сидели, но никто не ходил, видимо, для этого не было места.
  Выглянуло солнце, за холмом показался плоский серебряный купол Софийского собора, окруженный остроконечными минаретами.
  -Здравствуй, Новый Рим,- вздохнула Екатерина Павловна. -Вы знаете, что для украшения собора Святой Софии император Юстиниан приказал доставить восемь порфировых колон из римского храма Солнца и восемь колон зеленого мрамора из Эфеса?
  -Я занимался собором Святой Софии-Премудрости Божией, в частности руническими надписями на парапетах. Считается, что их нацарапали варяжские гвардейцы Византийского императора Константина, но, по-моему, руны появились гораздо раньше. И принадлежат они варягам-русям, нашим с вами предкам.
  -Вы историк?- округлила глаза Волгина.
  -Погоны надел во время войны. До 14-го года был студентом Московского университета. Так и не доучился, так что историком меня назвать трудно. Моим профилем должна была стать дополовецкая Русь. Конкретно- призвание варягов и создание ими русского государства.
  -А что,- приблизила свое красивое курносое личико Екатерина Павловна к щеке штабс-ротмистра,- руси действительно были норманнами и 'Повесть временных лет' не подделка?
  
  Но Грановский ответить не успел, к борту 'Глории', сбавившей ход, приблизились утлые лодки турецких торгашей. Они поднимали руки с кувшинами, хлебными лепешками, кричали неприятными голосами: 'Экмек! Кардаш!'
  -Чего им надо?- спросил Грановский у капитана.
  -Еду предлагают, говорят, готовы принимать русские деньги.
  Капитан поднял рупор, грозно закричал, чтобы убирались прочь, употребив непечатное выражение.
  -Простите, сударыня,- слегка поклонился он 'баронессе', но иначе они не понимают. Помощник уже связался по радио со штабом, Их высокопревосходительство господин Главнокомандующий на борту яхты 'Лукулл', ожидают вашего прибытия. Зарегистрируемся у французских оккупационных властей и войдем в Золотой Рог.
  
  На самом малом ходу прошли сквозь шеренгу торговых и буксировочных шхун и все же чуть не столкнулись с маленьких колесным пароходиком 'Веха', который начал неожиданно маневрировать. Капитаны со своих мостиков лишь приветливо помахали друг другу руками, обменялись гудками.
  Такого количества кораблей в одном месте Грановский еще не видел. Что-то нереальное. Картина достойная кисти художника-сюрреалиста. И над всем этим немыслимым нагромождением мачт и труб - атмосфера трагедии и отчаяния. Лица на русских палубах помяты, стерты, ни одной улыбки, только усталость и сосредоточенность. Ноев ковчег на тысяче судах. Казалось, на Босфор переместилась вся Россия. А там, в Крыму, скрипят от злости зубами кровожадные людоеды, упустившие свою добычу.
  
  За мысом, в компании крейсера 'Вальдек Руссо', покачивалась на волнах низкобортная яхта 'Лукулл'. Две косых мачты придавали ей целеустремленный вид, но при ближайшем рассмотрении становилась понятно, что яхта слишком стара для каких-либо подвигов. На 'Лукулле' квартировал Главнокомандующий.
  
  -Варвара!- бросил карандаш на карту Крыма барон Врангель, широко раскрыв объятия. Стремительно вышел из-за стола и вдруг застыл на месте.- Екатерина?! А где госпожа баронесса?
  Екатерина Павловна сделала реверанс, подняла на генерала извиняющийся взгляд. Но ее опередил штабс-ротмистр Грановский. Еще раз щелкнул каблуками, приложил руку к фуражке:
  -Позвольте мне доложить, Ваше высокопревосходительство.
  -Я вас не спрашивал, господин Грановский!- гневно схватился генерал за рукоять черного кортика. Но тут же остыл.- Извините, штабс-ротмистр. Не всегда удается сдерживать нервы в такой обстановке. Граф де Мартель немедленно требует в залог весь наш флот- и военный и торговый. Как будто мы нечестные люди и куда-нибудь сбежим! Только на таких условиях они готовы нам способствовать. Если бы не американские продовольственные пайки, беженцы уже поумирали бы от голода и холода. Извините еще раз, слушаю вас.
  Рассказ Александра Даниловича был краток и лаконичен. Он, разумеется, опустил историю с комбригом Засулевичем и его ординарцем Янбергом, не желая представлять Волгину в негативном свете. Умолчал и о драгоценностях, упомянув лишь поясницу княгини Ольги, которая пропала во время случайного обвала в пещере.
  Барон вернулся к столу, оперся руками об ореховое дерево. Закачал головой:
  -Какое несчастье! Бедная Варвара Ильинична! Семью героя полковника Свиридова возьму под личную опеку. Бедная Варвара, бедная Россия! Изнасиловали, погубили. Но мы еще освободим святую Русь.
  -Каким образом?- вырвалось у Грановского.
  Солнечный отблеск от приоткрытого иллюминатора упал на Георгиевский крест под газырями. Он будто раскалился. Барон дернул высокой шеей:
  -Британия и Америка потребовали, чтобы мы сдали оружие. Что ж, законно, Россия предала Антанту, вышла из войны и не может рассчитывать на уважение. Но это красная Россия, а не истинная Россия! На вчерашнем заседании я убедил союзников в необходимости сохранения Русской армии с ее порядком и дисциплиной. Меня горячо поддержали адмиралы де Бон и Дюмениль, за что я им очень благодарен. Договорились, что корпус генерала Кутепова разместится в Галлиполии, донцы в Чаталджу, а кубанцы генерала Фостикова разобьют лагеря на острове Лемнос. В моих стремлениях меня поддержали представители Городского и Земского союзов. Вот их письмо.
  Генерал протянул штабс-ротмистру лист бумаги. Грановский понял, что сейчас барону важна любая моральная поддержка, даже низшего чина. А потому выразил благодарность за доверие кивком головы, поднес бумагу к глазам. Со зрением у него давно было не все в порядке. 'Собравшиеся в Константинополе...приветствуют Вас и в Вашем лице доблестную Русскую армию, до конца продолжавшую неравную борьбу...считаем борьбу с большевизмом продолжающейся и видя в Вас, как и прежде, главу Русского Правительства и преемственного носителя законной власти'.
  -И так думают все солдаты и офицеры Русской армии. Мы окрепнем и ударим по Совроссии.
  Через два года вы окажетесь в Сремски- Карловици, а потом будете работать простым инженером в Брюсселе, подумал Грановский и мысленно прикусил язык. Какой Брюссель, при чем здесь Королевство сербов и хорватов?
  -Впрочем,- продолжил барон,- каждый теперь вправе распоряжаться самостоятельно своей судьбой. Можете прямо сейчас подать рапорт об отставке. Французы вербуют наемников в иностранные легионы, предлагают неплохие деньги, кроме того, желающих отправляют в Бразилию. Там обещают земельные наделы и подъемные от правительства. Решайте, господин штабс-ротмистр.
  -Я считаю своим долгом продолжить борьбу за освобождение родины, Ваше высокопревосходительство,- щелкнул каблуками и стал во фрунт Грановский.
  -Не сомневался, что вы так ответите, Александр Данилович. Хотел бы предложить вам службу при моем штабе, поступите в распоряжение генерала Шатилова.
  -Слушаюсь!
  -А вам, мадемуазель...или уже мадам?
  -Мадемуазель,- слегка покраснела Екатерина Павловна.
  -Вам, госпожа Волгина, я предлагаю первым транспортом отправиться в Ниццу. Могу дать рекомендацию к Николаю Николаевичу Юденичу, он живет в предместье. Но и здесь, как понимаете, нужны люди: в госпиталях, в консульском суде.
  -Предпочла бы оставаться там, где нужна России, Ваше высокопревосходительство,- гордо вскинула голову Волгина. - Я верю вам, Петр Николаевич и считаю, что вы станете для нашей измученной страны новым Рюриком.
  -Что ж, друзья,- впервые улыбнулся барон,- искренне рад вашему выбору. Иначе и быть не могло. Отдохните несколько дней, распоряжусь, чтобы вам нашли места в посольской гостинице. Ну, а потом за дело, время не ждет, с каждой секундой увеличиваются потоки крови на нашей несчастной родине. Еще раз благодарю вас, господин штабс-ротмистр, за честное выполнение офицерского долга. Распоряжусь представить вас к награде. А от себя лично хотел бы отметить вот этим подарком.
  Генерал-лейтенант вынул из ящика полированного стола маленький пистолет.
  -Карманная модель бельгийца Джона Браунинга, калибр 6,35. Однажды это оружие спасло мне жизнь. Пусть теперь послужит вам.
  Барон кивнул, давая понять, что аудиенция окончена.
  
  Утром штабс-ротмистр вышел в город. Константинополь уже в ранний час гудел, как улей. Торговцы, военные разных государств, инвалиды, нищие. Все были озабочены своими делами и, казалось, не обращали друг на друга внимания.
  Почистив сапоги у шустрого турчонка, пытавшегося говорить с ним по-русски, Грановский медленно побрел в сторону Софийского собора, который теперь назывался мечеть Айя-София. Несмотря на то, что барон дал ему два дня отдыха, Грановский получил приказ прибыть к новому месту службы ровно в полдень. Штаб Шатилова располагался на крейсере 'Генерал Корнилов'.
  Возле собора сидели два Георгиевских кавалера без обеих ног. Уже с утра были нетрезвы, пили из горлышка шотландское виски, закусывали, полученными в качестве подаяния, лепешками.
  -Помолиться пришли, господин офицер?- обратился к нему один из инвалидов.- Хлебните британской гуманитарной помощи. Поздно грехи замаливать или что-то просить у Всевышнего, отвернулся он от нас. Прогневили тем, что своими руками разрушили Россию. Сатану до души допустили. Теперь только пустота и обман. Впрочем, все рушится, ничего нет вечного. Был святыней православия,- указал инвалид бутылкой на собор, - а стал басурманской молельней и ничего с этим не поделаешь. Так и мы, были людьми, да все вышли. Беги отсюда, ротмистр, пока ноги целы.
  -Куда?- невольно спросил Александр Данилович.
  -Еще не понял? В Россию. Только там можно искупить грехи, на плахе.
  Грановский нащупал в кармане золотой рубль, выданный ему на несколько суток, положил в фуражку инвалида, пошел к собору.
  Турки, толпившиеся у входа, без ненависти глядели на русского офицера, некоторые даже кланялись, словно и не было с ними недавно кровопролитных боев.
  Видимо, считают нас товарищами по несчастью, проигравшими войну, подумал Грановский.
  Внутри византийского храма долго рассматривал мозаики Богородицы в аспиде, архангела Гавриила, Иоанна Златоуста. Вглядывался в высокий купол, словно подвешенный к небесам золотой цепью. По крайней мере так считали византийцы. Как всегда в соборе захотелось на все плюнуть, уйти в монахи.
  
  В Святой Софии недоучившийся историк Грановский никогда не был, но в свое время тщательно изучил её внутреннее строение по картинкам и схемам. Прошел мимо Императорских врат, поднялся на кафедру южной галереи. Весь мраморный парапет был испещрен старинными надписями. Царапали то ли ножами, то ли наконечниками стрел.
  А вот и длинные столбцы знаков у колонны, которые интересовали Грановского. Скандинавские руны, утверждал университетский профессор Ларсон, швед по происхождению. Скандинавские ли?- задавался вопросом Александр. Похожими знаками испещрены развалины храма Святовита на немецком острове Рюген, где когда-то жили западные словене. Они называли себя ругами или русами. Были очень хорошими мореходами и воинами. То есть такими же викингами, как и соседи-скандинавы. Их культуры во многом переплелись. Возможно, Рюрик Людбранд родился на Рюгене в племени ободритов, а потом по каким-то причинам перебрался с семейством и дружиной на южный берег озера Ильмень, где уже находилась варяжская слобода на Русе. Его варяга- руса, сына своей дочери Умилы и посоветовал позвать на княжение перед смертью новгородский посадник Гостомысл. Во всяком случае, так гласила одна из легенд, которой придерживался Ларсон.
  
  Что таят в себе эти надписи? Наверняка что-то важное. И когда их сделали, в 13 веке, как утверждает профессор, или гораздо раньше, сразу после призвания варягов? Если так, о чем это может говорить? О том, что руси были связаны родственными узами с Византией. Недаром в Турции есть город Бурса, с греческого- Прусса. Может, отсюда пошло название- русь?
  
  С кафедры Грановский увидел, как в собор влетел запыхавшийся штабной порученец Протасов, помахал ему рукой. Когда Александр Данилович спустился, подпоручик схватил его за рукав шинели:
  -Где еще можно найти русского офицера, который первый день в Константинополе! Или в кабаке или в соборе Святой Софии. Вас незамедлительно требуют к себе начальник контрразведки полковник Кружилин. Срочное дело.
  -А правда, что Рюрик был сыном средней дочери Гостомысла?- не отрывал взгляда от варяжских рун Грановский.
  -Что? Не время шутить, господин штабс-ротмистр. Юрий Константинович не любят ждать.
  
  Контрразведка штаба армии располагалась во флигеле российского консульского отдела. В прокуренном насквозь помещении за печатной машинкой сидел полковник Кружилин и, жуя папиросу, сосредоточенно тыкал пальцем по клавишам. Увидев порученца Протасова, недовольно поморщился:
  -Откройте же, наконец, форточку, подпоручик, дышать нечем.
  Протасов бросился к окну, а Кружилин указал штабс-ротмистру на антикварный стул:
  -Присаживайтесь, Александр Данилович. Сигарету?- протянул он пачку ' Кемэл'.-
  -Спасибо, у меня свои,- оправил воротник капитанской шинели Грановский и полез в карман за портсигаром, но не найдя его, вздохнул.- Видимо, в гостинице забыл.
  -Неужели?!-почему-то обрадовался полковник.- И я в последнее время стал жутко рассеянным. Воздух чужбины отрицательно воздействует на русского человека, расслабляет. А это для начальника контрразведки совершенно недопустимо. Вы согласны? Закурите все же американскую штучку, отменный табак.
  Но пачку больше не протянул, отхлебнул из стакана черного чаю, прищурился:
  -Когда вы в последний раз видели Екатерину Волгину?
  -Екатерину Павловну?- удивился Грановский.- Вчера вечером, в восьмом часу, когда вернулся из штаба. Застал ее в посольском кафе. Она сказалась уставшей и поднялась к себе.
  -А вы приходили к ней позже в нумер?
  -Нет.
  -А утром?
  -Со вчерашнего дня я не видел мадемуазель Волгиной. Почему вы задаете подобные вопросы, господин полковник?
  -Потому, господин штабс-ротмистр... впрочем, на вас теперь форма армейского штабс-капитана. Ну да, зачем нам тут кавалерия! Но уж позвольте обращаться к вам, по старому табелю. Так вот, штабс-ротмистр, я интересуюсь вашим вчерашним досугом не потому что томлюсь от скуки, а потому что это дело мне поручил сам Главнокомандующий.
  -Да какое же дело, черт возьми?- не сдержался Александр Данилович.
  -Мадемуазель Волгина убита.
  -Что?!
  -Да-с, так что извольте отвечать на вопросы. Какие у вас были отношения с Екатериной Павловной?
  -Если вы имеете в виду личные, то никаких. Да и вообще, я узнал, что она Волгина только на 'Глории'. Как ее убили?
  -Видимо, выстрелом из пистолета. В нумере все перевернуто, повсюду перья от разорванной подушки, думаю, стреляли через нее, чтобы заглушить звук выстрела. На простыне кровати кровавый след, который тянется к окну. Само окно тоже в пятнах крови. Предполагаю, тело спустили вниз и унесли, чтобы спрятать.
  -Так его не нашли?
  -Нет.
  -Странно,- без спросу взял сигарету Грановский, но так и не прикурил.- Зачем же прятать тело и при этом оставлять в номере очевидные следы преступления?
  
  Полковник подошел к окну, полностью открыл форточку, с сопением втянул хищным носом морской воздух.
  -Никогда не думал, что окажусь на длительном курорте. Вот ведь судьба, а? И я говорю, что странно. Особенно то, что в нумере госпожи Волгиной найдена интересная вещица.
  Из ящика стола полковник вынул синий портсигар с серебряными листьями, положил его на французскую газету.
  -Не ваш ли?
  -Мой. Но я не понимаю...
  -Но это еще не все. В том же нумере,- делал упор на букву 'у' в слове нумер Кружилин,- жандармами обнаружена гильза от пистолета Браунинг, калибром 6,35. Кажется, такую игрушечку вчера вам подарил за ваши несказанные заслуги господин барон? Пистолетик при вас или тоже забыли? По глазам вижу, что при вас. Позвольте полюбопытствовать.
  Расстегнув шинель, Грановский вынул из внутреннего кармана маленький, почти дамский Браунинг. Посмотрел на него, как будто видел впервые.
  Полковник взял оружие двумя пальцами, поднес к носу.
  -Для военного человека нет ничего приятнее запаха пороха. Из него недавно стреляли,- протянул он пистолет подпоручику Протасову.- А, я не ошиблась?
  -Стреляли, точно,- подтвердил порученец.
  -Выньте-ка, голубчик, обойму.
  Однако не стал ждать, когда Протасов выполнит команду, забрал у него Браунинг, надавил на кнопку. В руке тут же оказалась маленькая обойма, из которой он принялся сыпать на стол патроны.
  -Как видите, пять боеприпасов, а где же шестой? А, господин штабс-ротмистр? Поймите, мне это дело как кость в горле, не контрразведке заниматься бытовыми преступлениями. Но приказ Главнокомандующего, ничего не поделаешь. Давайте побыстрее закончим, Александр Данилович. Ну, повздорили с барышней и сгоряча пристрелили, с кем не бывает. Дамы такой народ, кого хочешь доведут. Может, она забеременела от вас? Я же все понимаю- война, эмиграция, а тут нежелательные дети, самому бы выжить. Так как, господин Грановский, признаете свою вину?
  -Мне не в чем сознаваться. К тому же, как я понимаю, тело не нашли. Нет тела, нет преступления. Я слушал юридический курс в университете.
  -Так-то оно так,- развел руками Кружилин.- И не в наших интересах раздувать скандал. Но все улики против вас, а мы не имеем права забывать о чести и справедливости даже на чужбине. Иначе быстро превратимся в скотов. Многие уже, к сожалению, таковыми стали. Донцы на острове Лемнос чуть было не поддались красной пропаганде и не устроили бунт. Да, там голые скалы, ветра, мало пищи и воды, но русский человек должен всегда оставаться человеком. Мы все выдержим,- сжал кулаки и стиснул зубы полковник,- мы же варяги, викинги! Хм... С примесью монгольской крови. Впрочем, я увлекся. По существующим здесь правилам, незначительные преступления рассматривает Русский конституционный суд, а тяжкие должны передаваться оккупационным властям. Но, думаю, вас не обрадуют турецкие казематы. К тому же я верю вам, штабс-ротмистр. Поэтому считаю достаточным назначить вам домашний арест. До выяснения обстоятельств дела.
  Полковник вновь подошел к окну, согнал со стекла сонную муху. Долго смотрел на скопище кораблей в бухте. Вдруг спросил:
  -Вы верите, Александр Данилович, что мы вернемся в Россию победителями?
  -Нет,- вырвалось у Грановского, но он не пожалел о сказанном, так как со всей очевидностью уже понял, что сказал правду.
  Перекладывающий в шкафу бумаги подпоручик Протасов замер, ожидая резкой реакции Кружилина, но тот даже не повернул головы.
  -Тогда для чего все это?- только через полминуты подал голос начальник контрразведки.- Боже, как тяжело наблюдать затянувшуюся агонию России. Свою собственную агонию, штабс-ротмистр. Неужели это конец? А так хочется взять кисть и ясным зимним днем еще написать какой-нибудь среднерусский пейзаж. Я раньше рисовал неплохие картины. Однажды даже похвалила императрица Александра Федоровна.
  -Еще напишите, -застегнул на все пуговицы шинель Грановский и сам удивился исходящим откуда-то из глубины мозга мыслям.- Через три года откроется ваша художественная выставка в Белграде, и вы получите международную премию.
  -Да?!-резко повернулся на каблуках Кружилин.- Любопытно. Вы пророк? Что же станет с Русской армией, нашим Главнокомандующим?
  
  Мысли Грановского приобретали невероятную плотность и готовы были в любую секунду разорвать изнутри череп. И вдруг стали клокастыми, разрозненными, как дым костра на сильном ветру. Убийство Троцкого каким-то Меркадером, первый человек в космосе... Каком космосе, господи? Крушение Союза, Ельцин, Кравчук... Нет! Яхта 'Лукулл' протаранена итальянским пассажирским пароходом 'Адриа'. Неудавшееся покушение на Петра Николаевича. Предупредите барона Врангеля!
  
  Казалось, облили холодной водой. Резко вынырнул из сна. Перед глазами неприятная, угодливая физиономия Гриди.
  -Кого предупредить?- тронул он за плечо хёвдинга Гудбранда.
  -Что? Ты кто? А-а...
  -Король Сокол гонца прислал, требует тебя к себе в Русу.
  -Сокол? Кто такой?
  -Сейчас кадку с мятной водой принесут, башку прополощи. Какой наряд подавать рыцарский, али походный новгородский?
  -Какой хочешь.
  -Гонец сказывал немедля.
  Гринвич потряс свалявшейся головой. Зрение стало более четким. Во рту словно завелась плесень. Соседняя лавка была пуста, шелковое китайское покрывало валялось на полу.
  -А где Юра? То есть, князь Вадим?
  -Ты ж его сам в ночи в Русу отправил.
  -Зачем?
  -Ну, страсть Чернобогова. Это все морозка на березовых грибах, велю Фёкле пятки на углях поджарить.
  -Что за морозка?
  -Да как же, хёвдинг, дворовая Фёкла эту гадость ворожит. Мед в леднике вымораживает и крепкое вино на проказных грибах настаивает. От всех хворей говорит, а оно вона как. Ты вчера ночью морозку и пил. После того как старейшинам письмо Рюрику продиктовал.
  -Я?!
  -Кто же еще. Не я ведь.
  -Да, видно, морозку кушал,- тяжело сглотнул вязкую слюну Александр Данилович.- А что я диктовал, не помнишь?
  -Как не помнить, ты сочинял, а жрец-чудь Халевес руны на свитке выводил. Он только умеет. 'Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами'. Выборный староста кривичей Лиховид тебе возразил, мол, не надо писать, что порядка нет, мол, порядок-то есть да разумного правителя и защиты от диких не имеем. А ты, хёвдинг, сказал, что сам знаешь чего нужно писать и ударил его в ухо. Да так, что у того шелом с башки под стол отлетел и помялся.
  -Во дела! А дальше?
  -Что дальше... Старцы поругались меж собой как обычно, пальцы к челобитной в крови петуха приложили и в Новгород со страху запросились. Напугал ты их. Пришлось отправить всех вместе с торговым обозом на твоей византийской повозке. А князь Вадим Храбрый к тебе пристал- давай, говорит, я немедля письмо королю Рорику доставлю, а то он вроде как с рассветом к братьям за море собирается. Он, говорит, теперь в Хольмгард Русе на Ильмене. Ты и согласился. А теперь вона светлейший конунг к себе требует, значит, не уехал к братьям.
  -И чего ему надо?
  -Откуда же мне вестимо. Может, по поводу письма и зовет. Зачем ты грамоту лютому ненавистнику русинов доверил? Мало ли чего князь Вадим королю на словах наплел. Как бы беды не вышло, хёвдинг.
  -Ну ты, того, много на себя берешь, ключник!- прикрикнул на тиуна Гринвич.- Кому надо, тому и доверил. Неси амуницию.
  -Дружину всю собирать, али токмо летучий отряд?
  -А велика ли у меня дружина?
  -Нет, я сегодня же Фёклу в печь на лопате засуну. Пять десятков варягов- русей конных и пеших, сороковна наемных словен - новгородцев, ляхов, угров и хазар, десяток норманнских рыцарей. Кстати, немцы деньги за липец и сержень требуют. Иначе, говорят, уйдем к датскому королю и ославим русинов на весь свет. Остальные- ближнее войско, летучий отряд. Душ тридцать.
  -Личная охрана, значит. Понятно. Летучих бойцов хватит, скажи, чтобы за воротами ждали, соберусь, выйду.
  
  Как только Гридя удалился, стриженные под горшок мальчики втащили в светлицу деревянную кадку с зеленой водой. Девки принесли умывальные кувшины и расшитые петухами широкие полотенца, хотели помочь, но Гринвич их прогнал. Сунул в мятную кадку голову, под водой задумался- какой черт дернул Юру Липатова мчаться с письмом к Рюрику, в историю войти что ли захотел? Так ведь сам говорил, что не имеем права летопись переиначивать. Вот ведь стервец! И откуда дорогу знает? Здесь, поди, дичь кругом непроходимая. Хотя, у него тоже есть клевреты, не заблудится.
  
  Вынырнул, почувствовал себя лучше. И все же голова была где-то в стороне, сознание липким. Выпить что ли? Уже потянулся к кувшину, но передумал- не известно как Рюрик на утреннее похмелье отреагирует, отрубит голову и всех делов. До Хольмгард Русы должно быть недалеко, потерплю.
  
  Похлебал холодных щей с гусятиной, запил клюквенным квасом. Вошел горбатый карлик с пучком дымящейся травы. Не успел Гринвич увернуться, сунул ему под нос. Собрался дать пинка, чтобы не смел своевольничать с хозяином, но вдруг полегчало совсем, окончательно. Более того, стало необычайно легко и весело. Это же конопля! Ну да, вчера в бане девки в печь кидали. Ну древние руси, словене, кривичи, чуди и весь... наркоманом с вами станешь.
  
  Гридя принес одежду не один. За ним два мужика тащили на вытянутых руках меч с золотой рукояткой в красных ножнах, синие атласные порты и коричневые сапоги сафьяновой кожи. Сложили на резную лавку, поклонились. Ключник помог надеть такую же синюю, как и порты, рубаху до колен, подпоясал кожаным ремнем с золотой отделкой, на котором висел широкий, в золоченых же ножнах кинжал. Тонкой работы кольчуга, хоть и была нелегкой, но движений не сковывала. На плечи Гридя накинул алый плащ с серебряной оторочкой, застегнул под подбородком золотую застежку в виде оскаленной головы волка. На крыльце форинг Дагейд подал перчатки, круглый щит с соколом, красное копье с узким длинным наконечником. Под острием болтался желтый тряпичный семилистник. К Александру Даниловичу подвели каурого жеребца с расчесанной гривой и хвостом. На челке- золотая тесьма. Конь нетерпеливо жевал атласные удила, переступал копытами.
  Попал, подумал Гринвич. Как на коня-то залезать? свалюсь, засмеют до смерти. А я все же хёвдинг, главный воевода короля Рюрика. Или Рорика, как они его называют.
  Но неожиданно для себя ловко вскочил в седло, встал на стременах, натянул поводья. Форинг поправил попону, сам запрыгнул на коня, повесил щит на выступ в седле. Александр Данилович последовал его примеру.
  
  За воротами хёвдинга двукратным 'ура!' встретил летучий отряд. Крепкие воины, среди которых особо выделялись норманнские рыцари в цельных латах, вскинули в приветствии пики, топоры, затрясли кривыми луками и штандартами с трезубом. Когда-то Александр Данилович читал, что трезубец- родовой знак Рюриковичей..
  Гудбранд помахал им рукой, а Гринвич подумал- с такими славными ребятами не страшно по доисторическим местам путешествовать.
  Некоторое время форинг ехал рядом, потом, смущаясь, произнес:
  -Надо бы немцам за два месяца заплатить. Если б не они, не прогнали бы в последний раз диких. Остальные готовы ждать. Поговори с Рориком, пусть хоть несколько тысяч датских шиллингов выделит. В конце концов его же войско, хоть и на твоем кормлении.
  -Ладно,- отмахнулся Гринвич, а про себя подумал- и здесь задержки с зарплатой, прям таки национальная болезнь.
  
  Оказалось, крепость Бьёрн находилась в месте слияния двух небольших речушек- Чернец и Витка. До Хольмгард Русы было, как сказал Дагейд, всего два солнечных пальца езды. Пальцами руси измеряли ход светила по небосводу. Ехали по живописным, совершенно нетронутым местам-холмам, низинам, опушкам сосновых лесов, руслам высохших рек, берегам быстрых речушек. Вдоль дороги кое-где попадались высокие деревянные столбы с глиняными кувшинами в крестовинах, явно насыпные курганы. Захоронения славян и викингов, догадался Гринвич. Над полями парили соколы, напоминая о короле Рюрике - Соколе. Однако Александр Данилович не волновался и даже не думал, о чем с ним будет говорить.
  
  Если крепость Гудбранда Хардштайна была почти вся из дерева, Хольмгард Руса предстал во всем своем каменном величии. Высокие белые стены были похожи на те, что Гринвич видел на изображениях древнего Великого Новгорода. Разве что церковных куполов за стенами не было. Над зубцами, похожими на кремлевские, возвышались покатые крыши домов с петухами и драконами. По обоим берегам реки Порусья, протекавшей перед мощными воротами и образовывавшей естественный ров, громоздились друг на друге ремесленные и торговые посады. В них варили, жарили, ковали. Стоял запах гари, пресной еды, гниющего мусора. Его сбрасывали прямо в речной ров.
  Не успел летучий отряд приблизиться к подъемному мосту, его тут же опустили. Видно поджидали, наблюдая с пяти пузатых дозорных башен. Внутри Руса напоминала что-то среднее между старорусским и норманнским городом. Мощеные ровным камнем улицы и разностильные дома. То приземистые, как пробивающиеся из почвы грибы, то устремленные ввысь конусы с железными флюгерами в виде трубачей, лучников и волков с ощеренными пастями. На шпиле дворца Рюрика, который по современным меркам, был не таким уж большим, парил начищенный до блеска ветром и солнцем медный сокол.
  
  К резиденции короля отряд не пропустили, повернули в сторону длинных казарм сразу за воротами. Дальше Гудбранда сопровождали лишь форинг Дагейд и два тяжелых немецких рыцаря. Но в замок с тремя высокими каменными лестницами и странной, угловатой архитектурой их тоже не пустили. Пригласили одного хёвдинга.
  Внутри Гринвич не отметил для себя ничего интересного- такие же щиты, мечи, головы зверей на стенах, как у него в Бьёрне. Разве что красочные гобелены с изображением охоты, битв и казней.
  Зал конунга располагался за высокими красными дверями с золотыми многоугольными звездами. Их открыли перед Гринвичем два рослых воина в тяжелой экипировке. В знак приветствия ударили по каменному полу древками копий. Подняли вверх свободные руки со сжатыми кулаками.
  
  В овальном зале, крашенном в темно-синие тона, горело множество сальных свечей, хотя на улице вовсю светило солнце. Но оно слабо пробивалось сквозь узкие окна-бойницы в разноцветных стеклах. В углу трещал камин. Посредине- длинный стол с серебряной, медной, золотой посудой. В вазах- яблоки, апельсины, черный виноград. На возвышении, под куполом замка- высокий резной трон. На его сиденье была накинута дорогая парча. В углу, у окон в одной куче и маленькие деревянные идолы, и крест с распятым Иисусом.
  Странно, христианство вроде первой приняла княгиня Ольга.
  Король Рюрик появился из боковой двери. Быстрым шагом. Один, без свиты. Был он высок, с русыми волосами до плеч, заплетенными сзади в две косички, аккуратно стриженой бородой и пышными усами до ее краев. Ровный норманнский нос, внимательные, совершенно не хищные, глубокие, чистые и синие как скандинавские фьорды глаза. Резкие, но выверенные движения. Бордовый камзол с тремя золотыми застежками под синей накидкой с узким меховым воротником. Это был далеко не старик, коего ожидал увидеть Гринвич. Хотя по его прикидкам королю должно было уже перевалить за 50. Нестор что ли даты перепутал или в самом деле 'Повесть временных лет' подделка?
  Александр Данилович вдруг растерялся, не зная как приветствовать конунга. Что нужно делать-приседать, кланяться? Но король сам подошел к нему, приобнял за плечи, коснулся его щеки своей щекой, отступил.
  -Приветствую, друг мой,- приложил руку к сердцу Рюрик.
  Гринвич собирался последовать его примеру, но глаза короля вдруг вспыхнули порохом:
  -Но друг ли ты мне, или только притворяешься таковым?
  -Не понимаю,- еле разлепил губы Гудбранд, которые сразу стали непослушными и сухими.
  -Я не привык доверять доносам, но тот, что прислали мне сегодня, похож на правду. У тебя гостили старейшины словен, кривичей, мерей, чудь и весь. Ответь, для чего ты их приглашал?
  -Они сами приехали. Просили помочь грамоту составить, а потом тебе, конунг, ее передать.
  -Что за грамоту?
  -Слезную, историческую. Изгнали, мол, варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, но не было правды, встал род на род и стали воевать друг с другом,- начал неожиданно для себя цитировать выдержку из 'Повести' Гринвич.- Короче, нижайшая просьба к тебе, король, чтобы объединил их, взял под свое крыло и создал единое государство под названием Русь.
  -Русь?- ухмыльнулся Рюрик.- Что же, лучше названия не придумаешь. Я, конечно, слышал, что племена собираются мне кланяться. Здорово их опять асы и свеи потрепали. И я не против сесть в Новгороде, с условием, что братья мои Трувор и Синеус тоже получат по наделу. Казна, как ты знаешь, пуста, датский король Сигмунд больше не помогает, готы и братьев набегами измотали, стонут. Нужно собраться в один кулак, навсегда отогнать диких викингов и степных людишек, проложить путь в Византию, к императору Михаилу. А лучше и вовсе на Царьград щит русинов прибить. Все так. Но новгородский боярин Вадим Храбрый доносит, что ты хочешь поссорить меня с племенами на веки вечные.
  -Вадим Храбрый? Юра?! Он что, с ума сошел!- чуть не задохнулся Гринвич.- Я же его с письмом старейшин к тебе послал. Вернее, он сам вызвался отвезти грамоту.
  
  Король три раза хлопнул в ладоши и слуга внес на серебряном блюде свиток с синей бечевой.
  -Возьми и прочти,- сел на трон Рюрик, отвернувшись в сторону.
  Развернув свиток из тонкой желтой кожи, Гринвич увидел запись какими-то знаками или рунами, кто их разберет- крестики, палочки, стрелочки. Что за ерунда? Откуда Юра Липатов знает письменность древних германцев? Конечно, мог кому-то продиктовать. Но зачем? Ничего не понимаю.
  -Я конунг, того, очки дома забыл. То есть...
  Нервно вскочив с места, Рюрик схватил грамоту.
  -Вот... 'Хочет рассорить тебя не только со словенскими племенами, но и с народами северными, от Иафета, а также представить в черне пред немцами: свеями, урманами, асами, ютландцами и англами. С этой целью удумал хёвдинг Гудбранд Хардштайн умертвить старейшин племен, позвавших тебя на великое княжение. Оставить на месте злодейства мечи или стрелы русинов, дабы подумали на тебя. Новгородцы ударят в колокол, сожгут твои города и волости, а тебя, славный конунг, закопают живым в землю или бросят в клетку к медведям. Так что пытай хёвдинга Гудбранда ужасными пытками, а лучше сразу отруби ему голову да пошли ее в Новгород. С великим почтением, князь Вадим Храбрый'. Я, правда, не понял, что это за народы от Иафета, но это неважно. Ну, что скажешь?
  -Чушь какая-то,- выдохнул Александр Данилович, а сам подумал- да уж, с Ифетом Юра перегнул палку, увлекся красным словцом. Иафет ведь библейский персонаж, один из сыновей Ноя. В ' Повести' он упоминается, как один из родоначальников народов, но составлена-то она в 12 веке.
  -Если ты честен, хёвдинг, отвечай, где грамота старейшин.
  -Я же говорю, Юрка... то есть князь Храбрый выпросил письмо и уехал ночью к тебе в Русу. Разве не приезжал?
  -Сам не появлялся, гонца прислал. Вообще-то, новгородцы - смерды неблагодарные. Мы, викинги, много веков назад их град поставили, Слава назывался, а потом ушли, оставив дикарям - словенам. А их потомки меня в землю собираются закапывать. Ничего, сяду на стол новгородский, кишки-то им повыпускаю. И сейчас бы подмял да сил маловато. По взаимному согласию стать их королем теперь, конечно, лучше. А ты опротив меня кознодейство задумал.
  -Да, что ты, конунг!- взмолился Гринвич.- И в мыслях не было. Зачем мне историю менять, да я и не вправе. Кто я такой, простой врач... то есть, этот, твой клеврет.
  -То-то что клеврет, а яму мне копаешь.
  -Ну кому ты поверил, журналисту, они все такие, языком метут, что флагом на демонстрации машут. У нас их все презирают.
  -Заговариваться ты начал, боярин. Не в твою пользу. Кто боится, тот и врет.
  
  Красные парадные двери приоткрылись и с гордо поднятой головой, важной поступью в зал вошел витязь в начищенных до блеска доспехах. За его поясом торчало разноцветное павлинье перо. Поклонился, прижал руку к сердцу.
  Это что еще за гусь без стука вламывается?- насторожился Александр Данилович, предчувствуя недоброе.
  Воин еще раз поклонился.
  -Беда, мой конунг. Сообщение от князя Вадима. На пути из Бьёрна в Новгород убиты пятеро старейшин племен, в том числе и новгородский боярин Далебор. Один из них, кривич Лиховид, перед смертью успел рассказать, что на них напали наши руси. В Новгороде вот-вот ударят в колокол, войско соберут. Со словенами наверняка выступят дружины весь, мери, чудь и кривичей, пришедшие со старейшинами. Что прикажешь? Запаливаем осадные костры или первыми с Ильменя на драккарах ударим? Пока Волхов цепями не закрыли.
  
  Рюрик в гневе отбросил атласную парчу, которая отлетела к столу и накрыла вазы с византийскими фруктами. Отер рукой усы и бороду, сжал рукоять широкого кинжала. Еле раскрывая рот, зловеще произнес:
  -Ну спасибо тебе, хёвдинг Гудбранд. Ты ответишь за свой обман.
  
  
  Штабс-ротмистр Грановский вошел в номер Волгиной в сопровождении подпоручика Протасова. Перед тем как покинуть кабинет начальника контрразведки, он попросил полковника Кружилина дать возможность осмотреть место преступления.
  -Для чего вам?- устало удивился полковник.- Да и не положено подозреваемому. С другой стороны вы правы, тело не найдено, поэтому с уверенностью говорить об убийстве преждевременно. Что ж, полюбопытствуйте, может, чего вспомните. Или найдете аргументы в свою пользу.
  Пожалуй, впервые за годы службы Александр Данилович сказал неправду высшему офицеру. На то была причина. Он видел Екатерину Павловну после того как расстался с ней в кафе. В половине второго ночи Волгина постучала к нему в номер и сказала, что у нее сильно болит голова, поинтересовалась, нет ли аспирина. Таблеток у Грановского не было и он вызвался сходить за ними в посольский лазарет. Когда вернулся, прихватив в буфете бутылку коньяка, Волгиной в номере не оказалось. Подошел осторожно к ее двери, прислушался. Тихо. Вероятно, не дождалась и легла спать. А не сказал об этом Кружилину только потому, что не желал, чтобы на Екатерину легла тень подозрения в неприличном поведении. Чувствовал, что испытывает к ней расположение.
  В номере действительно было все перевернуто. На простыне и матрасе- кровавая полоса. Подушка, разодранная в клочья, валялась у окна. Осторожно ступая по перьям, Грановский поднял почти пустую наволочку. С одной стороны - обгоревшее отверстие. Похоже на пулевое. Понюхал. Запах пороха еще не выветрился. Стреляли явно через подушку. На подоконнике тоже кровь. Открыл окно, выглянул. Прямо под ним- крыша посольской пристройки, в которой располагался пункт приема раненных и инвалидов.
  -Не пойму что вы хотите тут найти, господин Грановский,- дымил папиросой на шатающемся стуле подпоручик Протасов.- А-а, понимаю, хотите восстановить честь мундира. Только кому она теперь нужна?
  -Мне,- резко ответил Александр Данилович.- Офицерскую честь не отделяю от общечеловеческой, а она всегда в цене. Вот посмотрите, стреляли через центр подушки, а она была немаленькой. Пуля калибром 6,35 от Браунинга, пройдя через нее, вряд ли нанесла бы смертельное ранение человеку.
  -Хотите провести следственный эксперимент?- хмыкнул Протасов.
  -В этом нет необходимости. Выходного отверстия не видно, сзади наволочка просто порвана. И в том месте нет крови.
  -Но и пули внутри нет.
  -Вы присутствовали здесь утром?
  -Да.
  -Окно открывается вовнутрь. Ночью шел сильный снег. Если бы его распахивали, чтобы вытащить тело, в номере под подоконником было бы сыро.
  Протасов встал со стула, подергал ручку окна, посмотрел себе под ноги.
  -Я не видел лужи и теперь сухо как в пустыне. Высохнуть бы не успело.
  Грановский опустился на четвереньки, стал исследовать карандашом щели в полу. Выбрался из-под кровати с зажатой в руках гильзой от Браунинга, протянул подпоручику:
  -Вероятно, у вас зрение хорошее, посмотрите, если вас не затруднит, маркировку на торце.
  -SBP-07,-прочел Протасов.
  -07-это год выпуска боеприпаса -1907. Нужно сравнить с патронами в моем пистолете, позвоните Кружилину.
  -Ага, я уйду, а вы сбежите.
  -И кровь,- задумался Грановский,- не обратив внимания на обидную реплику поручика.- Кровь бледно-розовая, как от царапины. Пуля...И никаких следов на пристройке.
  Отодвинул с грохотом шкаф, чуть не отдавив порученцу ноги. Тот едва успел отскочить в сторону.
  -Я лучше пойду, позвоню,- сказал испуганно Протасов.
  Пуля, почти не помятая, нашлась под задней ножкой шкафа. Грановский внимательно рассматривал ее у окна, когда вернулся поручик.
  -У ваших патронов другая маркировка,- разочарованно кривил он рот.- И пулю нашли? Что все это значит?
  -Вот и я об этом думаю,- опустился на край кровати Александр Данилович.- Явная инсценировка убийства с целью меня подставить. Режиссировала и играла главную роль сама госпожа Волгина. Неумелый в таких делах дамский почерк. Но для чего?
  -Женская логика непостижима,- с видом знатока ответил Протасов.-Думаю, теперь полковник Кружилин снимет с вас подозрения, дело не будет передано в Русский консульский суд.
  
  Через два часа Грановский уже находился в штабе Главнокомандующего. В проливе поднялось волнение и яхта 'Лукулл' заметно покачивалась, находясь даже в защищенной от ветров бухте. Барон Врангель поймал собиравшийся слететь со стола стакан с карандашами. Предложил штабс-ротмистру присесть.
  -Ах какое несчастье,- начал генерал в свойственной ему сентиментальной манере.- Какое несчастье! Сначала баронесса Крутицкая, теперь ее служанка мадемуазель Волгина. Война никого не щадит.
  Видимо, Кружилин еще не сообщил барону о моих находках в гостинице, понял Грановский, лишь сообщил, что подозрения с меня сняты.
  -Вы знаете мифологию острова Лемнос?- вдруг переменил тему генерал.- Бог огня Гефест родился уродцем и мать Гера сбросила его на этот остров с Олимпа. Местные жители синтийцы спасли Гефеста. В благодарность он научил их кузнечному делу. Нас, патриотов России, тоже сбросили с Олимпа, надеюсь временно. Антанта помогает нам в меру своих сил, но отблагодарить нам ее нечем. Кроме как продемонстрировать свою организованность и преданность борьбе с большевиками. Сейчас на Лемносе 18 тысяч кубанских казаков. 5 тысяч офицеров и солдат лейб-гвардии Донского корпуса. Выборы нового атамана превратились в вакханалию, с подстрекательством к неповиновению центральному командованию. Это при том, что на острове существует Кубанская Рада. В ближайшее время, вместе с генерал-губернатором Лемноса господином Бруссо, я собираюсь посетить войска на острове... Но мадемуазель Волгина,- вдруг опять переменил тему Петр Николаевич,- ее загадочная гибель не идут у меня из головы. Почему? Для чего?
  Снова что-то накатило на Грановского. Собирался сдержать язык, но не смог:
  -Думаю, на вас готовится покушение, Ваше высокопревосходительство.
  -В этом нет никаких сомнений,- вдруг вырос как из-под земли начальник контрразведки полковник Кружилин. Жилы на его красной шее натянулись как струны на гитаре.- По-другому и быть не может. Красные пришли к власти благодаря террору, будут продолжать его повсюду до тех пор, пока сами от него же и не погибнут. А что вы говорили, штабс-ротмистр, про мое художественное будущее?- прищурился он.
  -Я?!- искренне удился Александр Данилович.- Не знаю, что будет со мной завтра, а уж про ваше будущее мне и подавно неизвестно.
  -Странно,- впился взглядом в Грановского контрразведчик.- Я тоже не вещун, но знаю, что на Лемносе нам придется арестовать полковника Винникова. Да, Петр Николаевич, именно он смущает умы солдат и офицеров. Пишет доносы на своих товарищей французским властям и призывает казаков возвращаться в Совроссию. Даже генерал Бруссо говорит, что ему стыдно за поведение русского офицера. А по поводу готовящегося покушения на Их высокопревосходительство мы еще с вами поговорим, штабс-ротмистр. Можете быть свободны.
  Грановского удивило, что в присутствии Главнокомандующего ему разрешает быть свободным полковник, но барон только кивнул.
  
  Несколько месяцев не происходило ничего значительного. Вся служба Грановского вылилась в доставку 'секретных' донесений в штабы союзников, бессмысленной переписи личного состава Русской армии в Галлиполии и других военных лагерях. В январе съездил со штабом Главнокомандующего на Лемнос. Казаки встречали генерала криками 'ура!'. Полковника Винникова не арестовали, Врангель вызвал его к себе и в присутствии штабных на него накричал. Грановский впервые видел барона в таком гневе. А в марте резко изменил отношение к Русской армии сам Бруссо. Официально заявил, что Франция прекращает финансовую поддержку русских беженцев. Более того, издал приказ, в котором говорилось, что Французское правительство не намерено допускать новых действий Врангеля против советской власти. Французские офицеры агитировали русских возвращаться на родину или ехать в Бразилию. Ежедневно в сторону Крыма стали отходить транспорты, подавая на прощание истошные гудки. С их палуб смотрели в никуда смертельно уставшие от безысходности и страха глаза. Грановский получал неплохой паек и даже немного денег, которых хватало на скромные развлечения в барах и карточных клубах. Свободного времени становилось все больше, которое он проводил в великолепной Константинопольской библиотеке. Здесь перечитывал статьи о древней Руси историков Карамзина, своего однофамильца Грановского, Погодина, Соловьева. Пытался найти пропущенные им ранее ссылки на исторические источники, которые могли бы оказаться в библиотеке.
  В переписи Никоновской летописи натолкнулся на имя новгородского князя Вадима Храброго, убитого Рюриком. Существовал ли на самом деле князь Вадим? Соловьев утверждает что это мифический образ, потому как во время восстания словен против русей в 864 году Новгорода еще не было, а значит не могло быть и этого новгородского князя. В 'Повести временных лет' по Лаврентьевскому своду говорится, что Рюрик сел в Новгороде в 862 году. А в Ипатьевской летописи 'Повесть' утверждает будто бы Рюрик ' срубиша город Ладогу и сиде старейший в Ладозе Рюрик...и пришед к Ильмерю и сруби город над Волховым, и прозваша и Новгород и сиде ту княжа и раздавая мужем своим волости и городы рубити...' Но нигде ни слова о Вадиме Храбром.
  И чем вообще он меня зацепил, этот князь Вадим?- удивлялся сам себе Грановский. Может потому, что новый порученец начальника контрразведки схож именем и фамилией? Подпоручика Протасова уже не было, он вроде бы завербовался во французский африканский легион и, как поговаривали, уже успел погибнуть в столкновении с какими-то каннибалами. Его замещал кавалер ордена Святого Георгия подполковник Вадим Владиславович Храбров, пепельный блондин с неприятным, вечно недовольным и помятым лицом. Из его взгляда не пропадала насмешка и он всем говорил 'ты'. Как ни странно, к Грановскому относился с уважением. На 'вы' не называл, но и не тыкал. Обходился без местоимений.
  
  В конце марта штабс-ротмистра срочно вызвали в контрразведку. Сидя в приемной на краю тумбочки подполковник Храбров чистил бархоткой свой крест с Георгием Победоносцем на белом коне. Что-то напевал, дымил папиросой. Рядом шипело чудо техники- американский электрический чайник.
  -Не угодно ли чайку?- кивнул он на стаканы с кусками желтого сахара.-Господин полковник пока заняты, велел подождать.
  -Скажите, Вадим Владиславович, а откуда вы родом?- отказавшись от чая, спросил Грановский.
  -А откуда нам быть?- деланно удивился Храбров.- Из Великого Новгорода. Род ведем от князя Вадима Храброго. Коль вы историк, наверняка приходилось читать о нём.
  -Храбрый, а вы Храбров.
  -Подумаешь!- выплюнул в форточку окурок подполковник.- Естественная трансформация фамилии за многие века.
  -Раз гордитесь фамилией, значит дошли какие-то придания?
  -А то! Пращур готовил восстание и покушение на великого князя Рюрика, который за пару лет выпил всю кровь из народов, которые его позвали править. Но мятежника предал близкий друг. Храброго поймали, пытали огнем, а потом Рюрик лично вонзил кинжал ему в сердце. Словом, был революционером,- вздохнул подполковник,- как и мы. И плохо закончил.
  -Историк Соловьев утверждает, что никакого князя Храброго не существовало, что он легенда, потому как не вписывается в летописную хронологию событий.
  -Не знаю что там понаписал ваш Соловьев, не читал-с, но мне доподлинно известно, что Екатерина Великая упоминала князя Вадима в своих литературных произведениях. Она была женщина очень умная, с самим Вальтером переписывалась и просто так ничего не делала. А трагедия господина Княжнина 'Вадим Новгородский', которую запретила цензура из-за якобы пропаганды политических свобод? Нет, правильно мы все же сбросили царей. Плохо, что их сволочи- большевики расстреляли. А Пушкин, собиравшийся писать о новгородском князе целую драму?
  -От чего же не написал?- подлил масла в разгорающийся огонь Грановский.- Может, понял, что на мифах история России держаться не имеет права?
  И Храбров вспыхнул, забыв, что не употребляет по отношению к штабс-ротмистру личных местоимений.
  -А мне плевать, сударь, отчего Пушкин не сочинил трагедию, мне достаточно того, что вы выразили сомнение в подлинности моей княжеского рода. И оскорбили тем самых моих выдающихся предков. Готов предложить вам встречу сегодня же ночью на пустыре за бухтой, выбор оружия за вами.
  
  Грановский только ухмыльнулся. Дуэли среди русских офицеров становились обыденностью. Неопределенность положения разъедала нервы, словно ржа. Ссориться с адъютантом в планы Александра Даниловича не входило, собрался извиниться, но дверь кабинета отворилась.
  -Опять вы, подполковник, провоцируете посетителей на скандалы,- устало покачал головой начальник контрразведки Кружилин.- Ну сколько вас просить, Вадим Всеволодович, оставить ваши фронтовые замашки. А-а, Александр Данилович! Рад видеть, давно не встречались, проходите. Вадим Всеволодович, голубчик, не надо чаю, приготовьте, пожалуйста, кофе.
  -Чаю им не надо,- проворчал Храбров себе под нос, отвернувшись в сторону.- То одна им блажь, то другая. Князя на побегушках держат. Зачем готовить, свистну бакшишам, принесут. - И уже громким голосом,- Слушаюсь!
  
  Полковник стоял у окна, смотрел на улицу. Мимо стен бывшей посольской пекарни, где разместилась контрразведка, проходили строем отряды греков, французов, британцев. Дымя копотью, подавая нетерпеливые сигналы, по неровной мостовой пробирались автомобили, в которых сидели важные американские военные чины. Русские, гражданские и военные, жались по краям дороги, ходили будто тени. На неширокой площади возле кебаб-забегаловки просили милостыню, торговали одеждой, наградами, поделками. В инвалида на костылях, пробегавший чумазый мальчуган в драных шароварах, бросил апельсиновой кожурой. Попал в лицо. Тот ничем не ответил. Полковник видел, что инвалид затряс подбородком, видимо, заплакал.
  -Вы в детстве играли в шпионов?- задал Кружилин неожиданный для Грановского вопрос и сам же ответил.- Наверняка играли. Какой бы пароль придумали для связи с секретным агентом? Вы же продолжаете изучать древнюю историю, заверните что-нибудь этакое.
  Штабс-ротмистр закурил папиросу, тоже посмотрел в окно. Перехватил взгляд подполковника.
  -Печальная картина, не правда ли?- постучал тот по стеклу желтым от никотина ногтем.- Армии практически нет, а контрразведка есть. Смешно. Так что насчет пароля?
  Спрашивать, для чего нужен пароль Александр Данилович не стал.
  -Вы никогда не интересовались историей великого князя Рюрика?
  -Я?!-искренне удивился Кружилин.- Как-то не до Рюрика, поверьте, было, особенно в последнее время.
  -Это вопрос пароля.
  -Да? Хм. А что, неплохо. А отзыв?
  -Я не придерживаюсь норманнской теории.
  -Замечательно!- обрадовался контрразведчик.- Вы просто прирожденный шпион. А потому вам сам бог велел завтра же отправиться в Крым, в Севастополь. Ваша кандидатура согласована с Их высокопревосходительством, он о вас очень высокого мнения, никак не забудет, как вы спасали корпус полковника Свиридова и его родственницу Варвару Крутицкую.
  -Это насмешка, господин полковник?- дернул шеей Грановский.
  -Ни в коем случае. Хотя, зная некоторые подробности вашего приключения, у меня есть несколько вопросов. Но задавать не буду. Не время. Так вот к делу. Из надежных источников нам стало известно, что ВЧК Совроссии готовит покушение на Петра Николаевича Врангеля. В Крымревкоме Севастополя есть наш человек. Бывший красный командир Ашер Адамович Глиффер. Он у нас на крепком крючке. Глиффер должен передать вам фамилии и адреса агентов ВЧК в Турции, готовящих теракт. Нам больше некого послать в Крым. А у вас историческое образование.
  -Думаете, меня оно спасет от концентрационного лагеря большевиков?
  -Мы дадим вам подлинные документы на имя унтер-офицера Ремизова, который до войны служил учителем истории в Орловской губернии. Красным сейчас нужны учителя, объявили войну безграмотности. Надеюсь, вас сразу не расстреляют. Ну, а уж если Землячка поставит к стенке, по крайней мере, умрете с чувством выполненного долга. Шучу. Обратно в Турцию вернетесь на аэроплане. Глиффер укажет место, где он находится. Вам, кажется, не привыкать пользоваться сим видом воздушного транспорта.
  -Но я не пилот,- возразил Грановский.
  -Будет вам летчик, если и его большевики еще не отправили на тот свет. Опять шучу. Хотя смешного мало, риск чрезвычайный, шансы на успех минимальны. Большевики превратили Севастополь в сплошной концлагерь, расстреляли и утопили в баржах больше 20 000 тысяч наших солдат и офицеров, не успевших на пароходы. Заставляют регистрироваться, а потом убивают. Вам решать. Хочу лишь сказать, Александр Данилович, что от вас будет зависеть спасение Главнокомандующего. Не зная о гнездах большевиков в Турции и их планах, мы обязательно пропустим удар. А без Петра Николаевича Врангеля можно будет окончательно поставить крест на сопротивлении и надежде вернуться в Россию. Завтра в Крым уходит пароход 'Тверь', его снарядили для желающих возвратиться на родину французы. Галлам лишь бы от нас избавиться. Была бы возможность, как большевики утопили в море. Но мы обязаны держаться до последнего. Это наш офицерский и человеческий долг.
  -Могли бы не произносить столь высокопарных слов, господин полковник, я согласен.
  -Надеялся на вас и не ошибся. Кстати, вы больше не видели мадемуазель Волгину?
  -Она жива?!
  -Не знаю,- пожал плечами Кружилин.- Это я так спросил, на всякий случай. Деньги и документы получите в канцелярии. Ой!- ударил себя по лбу полковник,- чуть не забыл. При случае загляните в пещерку, в которой вас чуть не завалило. Может, отыщется реликвия Крутицких, ну тот поясок с малахитовой змеиной головкой. Все же национальное достояние, от самой княгини Ольги. Это вы хорошо придумали с Рюриком. Удачи вам, штабс-ротмистр.
  
  Выйдя из кабинета, Грановский застал подполковника Храброго за игрой в шахматы с самим собой. Он прищелкивал пальцами, во рту дымилась английская сигара.
  -Позвольте принести вам свои извинения, господин подполковник,-кашлянул штабс-ротмистр.- Ни в коем разе не хотел вас обидеть. Я видите ли последний месяц провел в Константинопольской библиотеке и как это ни странно пытался отыскать в источниках что либо связанное с...вашим пращуром.
  Храбрый так резко отодвинул от себя доску, что с нее полетели фигурки. Но он заулыбался, широко, по-детски. Куда-то исчезла вся неприятность с его лица.
  -Извинения приняты, Александр Данилович. Не хотите ли коньячку? Контрабандный из Армении.
  -Благодарю. В продолжение разговора. А не приходилось ли вам слышать, скажем, от родственников, каким образом был схвачен князь Вадим Храбрый?
  -Вам повезло, господин историк,- протянул рюмку коньяка подполковник.- Бабка мне рассказывала, что после того, как старейшины племен обратились к Рюрику с известной просьбой, их подло убили. Улики были против русей. Опасаясь, что новгородцы захотят отомстить, Рюрик решил перебраться из своего городишка на Ильмене, в Старую Ладогу, где имел хороший гарнизон. На этом и строился расчет Вадима Храброго. Он решил устроить королю засаду. Но предатель выдал план князя и его поймали. А уж кто был этим Иудой, неизвестно. Если бы Рюрик тогда погиб, согласитесь, история пошла бы по другому пути.
  -По какому же?
  -Уверен, что по правильному и нам бы не пришлось уносить ноги от большевиков.
  -Не пойму взаимосвязи.
  -Любая нация благополучно развивается только обособленно. Что вышло из объединения племен да еще с викингами? Монстр, кентавр. А потом нашу кровь изрядно разбавили монголы. В результате московские царственные потомки Рюриковичей задушили Новгородскую республику, последний оплот европейской цивилизации на Руси. Ну а дальше пошло и поехало. Феодально-крепостнический строй практически до февральской революции. Но и ее мы не смогли использовать себе во благо. И теперь Россией опять правят варяги. Большевиков нельзя считать русскими, поскольку исповедуют марксистско-жидовскую идеологию.
  -Интересная теория. Крепостное право, насколько я помню, отменили в середине прошлого века,- осторожно заметил Грановский.
  -Крепостное право нельзя отменить в душе!- опять распалился кавалер Святого Георгия.- Раба нужно задушить в самом себе. И вот эти рабы, поддержавшие красных варягов, скоро умоются собственной кровью.
  -Кто же спасет Россию, мы?
  Подполковник разлил остатки армянского коньяка, раскурил погасшую сигару.
  -С нас толку, как от дохлой собаки. Если мы каким-то чудом прогоним красных, будет еще хуже.
  -Да?!
  -Мы выпали из естественного хода истории и теперь все наши действия будут идти во вред естественному процессу развития. Мы отработанный материал и больше природе не интересны. Россия сама сбросит с себя красный наряд, однако это произойдет очень нескоро.
  В дверях кабинета показалось недовольное лицо начальника контрразведки.
  -Я же просил вас, Вадим Всеволодович, держать свои умозаключения при себе. А вы, господин Грановский, поторопитесь, пароход 'Тверь' отходит в Ялту в шесть утра, вам нужно хорошенько выспаться. В ваших руках судьба России, спасите нашего Рюрика. Мы вам верим.
  
  Гудбранд-Гринвич очнулся от тяжелой капли, упавшей на лоб. Вода скапливалась на древке шипящего факела, срывалась вниз. 'Спасите Рюрика'. Славно. Как же его спасешь, когда новгородцы наверняка уже войско собрали. Успеет ли Рюрик первым ударить и что из этого выйдет? Юра Липатов совсем рехнулся. Зачем нужно было убивать старейшин? Заигрался парень. Стер грань между компьютерной игрой и реальностью. Или не он писал письмо Рюрику? Но кто? Лексика послания современная, похожая на стеб.
  В каменный подвал с железной клеткой, в которой сидел хёвдинг, вошел высокий дружинник в красной накидке поверх чешуйчатой кольчуги. С его мятого шлема с широким наносником свисал белый пушистый хвост, вероятно песца. Короткая бородка вровень с усами, как у Рюрика, тяжелые мешки под глазами. Пьет без меры, или фосфорно-кальциевый обмен нарушен, камни в почках, отметил врач-уролог. Кто такой?
  Воин взмахнул рукой. Из темноты тут же вырос тюремщик, отворил клетку. Гринвич поднялся на ноги, отряхнул камзол от белой пыли. Дружинник уставился на него с таким удивлением, будто Гудбранд был голым.
  -Не пойму я тебя, хёвдинг. Король велел тебе жилы рвать, да я уговорил повременить,- сказал витязь.
  -Спасибо,- хмыкнул Александр Данилович.- Отчего же такая любезность?
  -Сердце подсказывает, что ты невиновен. Сколько мы вместе с немцами и степняками бились, ты ни разу не подвел.
  Да? Хорошо бы еще знать как тебя звать, коллега.
  -Слушай, как тебя...
  -Вроде не били. Лбом что ли об камень ударился? Тридцать пять зим и лет уж Аскольдом величают.
  -Во как. А Дир где?- невольно вырвалось у Гринвича.
  Мешки под глазами Аскольда несколько разгладились.
  -Верно об камень. Второе лето в Киеве отсиживается после похода на Царьград, бока ему римляне так намяли, до сих пор лечится. Пишет, Ментей совсем никчемный князь, хазарам дань платит по серебренной монете и по белке от дыма. Нужно его убирать, местные бояре поддержат. Я уж собрался идти к Диру на подмогу, да ты со старейшинами учудил. Задумку-то свою открой. Сам что ли хочешь отцом словенам, кривичам да поморам стать, в Новгороде королем сесть? Имя у тебя в племенах славное. Почему бы и нет.
  На это Гринвич не нашелся что ответить, а Аскольд прищурил глаза, заговорил шепотом:
  -Можешь на меня рассчитывать, мне Рюрик тоже, будто кость в горле. Сядет в Новгороде, братьёв и родственников по городам рассует, а нас ближайших бояр по боку. Давно нищими живем. Случай самый подходящий. Шепну твоему форингу Дагейду, что коварство свершилась, смерть тебе угрожает, поднимет летучий отряд, да моих полсотни ратников. Вместе придавим русинский гарнизон как муху на столе. Рюрика в ивовую клетку и в Новгород на посмеяние. Все припомнят ему новгородцы: и дань непомерную, и самоуправство земельное . Тебя на сборище крикнем, никуда не денутся, отдадут стол, раз сами русинов захотели. Первым делом датского короля Сигмунда побьем, казну заберем, асов и свеев приструним. Киев у полян и древлян отнимем, пусть к ляхам бегут, а там и до римлян дело дойдет. Это Дир, дурак, императора Михаила осилить не смог, огненных труб его испугался. Хазар да булгар, да херсонесских греков подговорим, обложат Царьград со всех сторон, а мы в Босфор на драккарах и наборных ладьях войдем. Через лето Михаил сам золотую богиню Нику вынесет, кланяться в ноги будет. И станешь ты, Гудбранд Хардштайн, правителем огромного королевства- от Варяжского моря до моря Скифского. И будет оно Русское, а Царьград наречем Гудбранд Великий. А?
  
  Голова у Гринвича поплыла. Стать первым правителем Руси -предложение заманчивое. Может, плюнуть, в самом деле, на щепетильность? Кто его знает, вернусь ли еще в 21 век, а так императором буду, в летописи войду. Кстати, сам их и напишу. Сострою козью морду Юрию Константиновичу. Или он все же ни при чем? Но куда тогда делся и кто поубивал старейшин? Или...
  -Мне нужно подумать над твоим предложением, Аскольд,- как можно вежливее произнес Гринвич.
  -Не прогадай, боярин,- кивнул дружинник, поправив под подбородком застежку алой накидки.- Вода из кувшина вытекает быстрее, чем из реки.
  
  Аскольд хлопнул в ладоши и два кривоногих карлика внесли в подвал маленький стол с лепешками, виноградом и вином. Поставили у стены, посеменили прочь, почесывая обвислые зады.
  За ними, приложив руку к сердцу, вышел и Аскольд. Клетку больше не запирали.
  К вину Гринвич не притронулся, серьезные решения принимаются на трезвую голову. А что если рискнуть? Никогда бы не подумал, что от меня будет зависеть судьба России. Но уж больно подозрительные мешки под глазами у этого Аскольда, приличные люди с такими не ходят. Провокатор? Не исключено. Кто же на самом деле Юра Липатов?
  Подошел к выходу, пнул сапогом изъеденную жуками дубовую дверь. Отворилась моментально, будто тюремщик ждал, что хёвдинг его позовет.
  -Передай конунгу, что у меня к нему срочный разговор. Да не медли!
  -Слушаюсь, боярин.
  Ушел, тщательно закрыв дверь, гремя тяжелыми ключами.
  Теперь можно и выпить. Вино вряд ли отравлено, стал бы Аскольд перед ним тогда распинаться, вздернул бы на дыбе и на ремни порезал. Юра все рассчитал. Крепость Хольмгард Руса защищена слабо, войско малочисленно. Узнав об убийстве старейшин, Рюрик непременно помчится спасаться на Ладогу, в свое Городище. По дороге его и подкараулит князь Вадим.
  
  Кувшин уже был наполовину пуст, когда дверные засовы вновь заскрежетали, и в подвал вошел тот самый надменный воин, который докладывал Рюрику о гибели старейшин. Пера за поясом у него уже не было. Торчал еще один кинжал. Позже Гринвич узнал, что это князь Свинельд из Готланда, родственник Аскольда.
  -Что вы желаете сообщить моему королю?
  -Он пока и мой владыка и хочу, чтобы оставался им всегда. Буду говорить только с ним. Конунга позови, холоп! Ну!
  От неожиданности дружинник попятился, споткнулся о ступеньку, сел на широкие ножны меча, ойкнул.
  
  Переступив через клеврета, в темницу вошел сам Рюрик. Недовольно покрутил носом:
  -Надеялся, с тебя уже шкуру содрали, а ты здоров и весел, как после кубка византийского напитка. Хорошее вино?
  -Аскольд предатель.
  -Знаю,- устало вздохнул король,- я к тебе его подослал.
  -Зачем?
  -Осмелел вопросы конунгу задавать. Что у тебя еще?
  -Не езди на Ладогу и не спускай боевые драккары в Ильмень.
  -Удивил. Слушаю.
  -Думаю, старейшины живы. Это хорошо продуманная провокация. Поедешь за войском в Городище, попадешь в засаду. Развяжешь войну, спалят все твои русские волости и города. В Новгороде дружины пяти племен, не одолеть.
  -Кто же готовит капкан?
  -Догадайся с трех раз, конунг.
  -С кем разговариваешь! Вадим Храбрый?
  -Никаких сомнений.
  -Что предлагаешь?
  -Отправить в Новгород лазутчика, узнать о старейшинах, ситуации.
  -Уже в пути.
  -Немедленно выдвинуть на Ладогу дружину во главе с Рюриком. Твоим двойником.
  -Продолжай.
  -А засадный отряд пустить рядом, незаметно. Когда на тебя нападут, он тут же прижмет заговорщиков. Привезешь князя Вадима в Новгород в кандалах, как вора. Объявишь на вече, что готов стать покровителем племен, королем земель русских. От Варяжского моря до Скифского.
  -С хазарами пока не совладать. С римлянами тоже.
  -Всему свое время. Главное пообещать.
  -А если старейшины убиты?
  -Тогда Храброму вообще не отвертеться.
  -Русь, говоришь? Ты королем и станешь. Аскольду отказал, мне не посмеешь. В мои одежды нарядишься, на белого коня Ньёрда сядешь, на Ладогу пойдешь. Поймаешь Вадима, город на Руси пожалую.
  -Поймаю, конунг, во что бы то ни стало, на веревке приведу.
  
  Сборы проходили стремительно. На арабского скакуна Гринвичу садиться не пришлось. Хёвдинга быстро переодели в королевские одежды и доспехи, нацепили кожаный варяжский шлем с кольчужным забралом, тайно посадили с заднего крыльца в крытую колесницу. Из-за почти плотно задернутых шторок Гринвич видел, что Ньёрда в дорогой попоне держал за поводья князь Свинельд. Он что-то объяснял, видимо, своему воеводе, взмахнул рукой. Повозка дернулась, отряд, развернув знамена с изображением сокола и тризуба, двинулся вперед. Ньёрда привязали сзади к повозке.
  
  Во время переодевания обсудили с королем и с незнакомыми Гринвичу тиунами план действий. Условились- о маскараде не должен знать никто- ни королевские люди, ни воины Гудбранда. До Ладоги на драккарах по Волхову день пути. Идти на них через Ильмень долго, это должны понимать и заговорщики, поэтому дружина пересядет на лодки в устье реки Робейки, где стоит небольшой варяжский флот. Если Вадим Храбрый действительно решится на нападение, оно произойдет именно там, во время посадки, когда войско меньше всего готово к бою. 'Рюрика' будет сопровождать только личная дружина во главе с князем Свинельдом. Летучий отряд Гудбранда, укрепленный королевскими дружинниками, спрячется в лесу, на правому берегу Волхова, сигналом 'на помощь' станет синяя дымная стрела. Если во время посадки на драккары ничего не произойдет, придется плыть в Рюриково Городище на свой страх и риск. Засадное войско двинется по дороге в отдалении, и успеет ли прийти во время на подмогу, неизвестно.
  - Скорее всего князь Вадим сам не будет рисковать, подошлет отмороженных киллеров,- высказал предположение Гринвич,- которые из кустов пустят меткие стрелы.
  -Кого подошлет?- вскинул брови Рюрик, но времени для выяснений не было, к тому же смысл сказанного понял.- Князь Храбрый не таков, ему кровь врага на своих руках увидеть нужно. Мы с ним Париж брали, знаю. Никак не могу поверить, что он замыслил подлое.
  
  Перед воротами Хольмгард Русы в повозку заглянул форинг Дагейд, протянул большой рог с железной цепочкой:
  -Если что дуди, хёвдинг. Может так случиться, что и сигнальную стрелу лучники выпустить не успеют.
  А я в трубу дунуть успею?- хотел спросить Гринвич, но промолчал.
  -И еще. Если засады до Ладоги не случится, король велел тебя умертвить.
  -Что?! Для чего же?
  -Тогда ему будет ясно, что оклеветав князя Вадима, ты хочешь столкнуть лбами русей и новгородских словен.
  -Не я же прислал Рюрику письмо об убийстве старейшин!
  -Король сомневается, говорит, может, и ты. А подписался Вадимом.
  -Но для чего мне?
  -Не бойся, боярин, в обиду не дадим, если прикажешь и Рюрику голову свернем. Не велика теперь птица. Тебя племенам во властители предложим. Король и боится, что ты, полководец, вместо него на стол Новгородский сядешь.
  -Ополоумели все! Историю менять нельзя.
  -Все можно, если безбожно,- ухмыльнулся Дагейд.- Род у тебя, знатный, не хуже Рюрикова. Словом, верные клевреты готовы отдать за тебя жизнь.
  'Ну, времена, ну нравы!- воскликнул, не удержавшись, Гринвич, когда штора повозки задернулась.- А, может, действительно первым властителем Руси стать? Пошли они все к черту, надоели со своими интригами'.
  
  Вскоре Гринвич ощутил все прелести древней колесницы. Внутри она была убрана мехами и дорогими парчами, но тряслась из-за отсутствия рессор на колдобинах так, что уже через полчаса дал о себе знать остеохондроз. За тем, что происходило снаружи, он мог наблюдать через небольшую брешь спереди, в которой маячила крепкая спина возничего, одетого в римские доспехи. Правда, на шлеме не было ирокеза и состоял он наполовину из кожи. Сзади на шею воина спадала крупная плетеная кольчуга.
  Сижу, как кенар в клетке, грустил Гринвич, если меня не видно, зачем нужно было переодеваться?
  Сразу за крепостным рвом свернули в сторону Ильменя, стали двигаться вдоль быстрых и медленных речушек, впадающих в озеро. Где перебирались вброд, где по раскачивающимся мостикам. Справа от повозки неотступно следовал князь Свинельд. В его осанке было столько важности, будто он действительно сопровождал короля. Стало душно, к тому же тесное пространство возка заполнилось комарьем. Гудбранд полностью откинул переднюю занавеску. Князь на него покосился, но ничего не сказал.
  Слева открылась озерная гладь, над которой ослепительно горело солнце, с противоположной стороны показались многочисленные насыпные курганы с плоскими макушками. Некоторые были свежими, еще не заросшие травой. Возле курганов виднелись широкие темные следы костровищ, обломки драккар и ладей. Столбов с кувшинами не наблюдалось. Повсюду деревянные древнескандинавские идолы с выпученными глазами. В центре- самый большой, вырезанный, вероятно, из дуба, верховный бог Один. Чисто варяжский погост, понял Александр Данилович. Вскоре дорога сделалась более или менее ровной и он даже задремал.
  
  И вдруг удар в кожаную обшивку возка, еще один, запах горящей сосновой смолы. Открыл глаза и обомлел. Прямо над правым плечом торчали и горели наконечники стрел. Еще одна стрела пробила кожу за неудобным сиденьем и капая огнем, подпалила покрывало. Сзади дернулся или встал на дыбы, привязанный к возку королевский Ньёрд, чуть не перевернул его. Ржание, крики, свит. Бросив поводья, издав звериный крик, куда-то убежал возничий. Началось? Так еще не доехали до реки. А, дьявол!
  
  Спрыгнув на землю, хёвдинг в первые секунды ничего не мог понять. Кругом рубились и падали дружинники, кто свой, кто чужой разобрать было невозможно. У холма заметил князя Свинельда, на которого наседали трое здоровенных мужиков с дубинами и топорами. Один из них ухватил его коня за узду, пытался притянуть к земле. Растерянность быстро прошла. Гринвич поймал отвязавшегося Ньёрда, вскочил в седло, ударил каблуками по крупу.
  Ну, где этот Вадим Храбрый? Сейчас я ему голову-то снесу. Помчался на помощь Свинельду. Князя уже свалили на землю, рубили топорами. Тот дико кричал, но погибать не собирался, наотмашь отбивался мечом. Выхватив свой клинок, Гудбранд плашмя ударил одного мужика по голове, другого подмял крупом, будто все понимающий Ньёрд. Третьего пронзил в шею, вскочивший на ноги князь. В знак благодарности приложил руку к сердцу.
  Завидев 'короля', на него накинулась целая свора. Дружинники создали вокруг Гудбранда кольцо, но оно на глазах рассыпалось, силы были явно неравные. Почему не приходит на помощь Дагейд с летучим отрядом?! Но думать над ответом уже не пришлось, почти все воины 'конунга' оказались на земле, оставшихся в живых, в том числе и князя Свинельда усадили на четвереньки, прижали пиками и топорами.
  
  Из толпы разномастных и разношерстных в прямом смысле победителей не спеша выехал витязь, вытирая прямо о круп коня окровавленный кривой меч. Снял плоский шлем с забралом, отбросил в сторону, заулыбался. Юра! Князь Вадим!
  А собственно кого еще я мог увидеть?- скрипнул зубами Гринвич, разглядывая надменного Липатова сквозь крупную кольчугу на глазах.
  -Открой личико, Гюльчатай,- заржал он во все горло. Засмеялись и его сподвижники, пооткрывав рты с гнилыми зубами.- Приветствую тебя, король,- театрально поклонился Юрий Константинович.
  Желая произвести ошеломляющий эффект, Гринвич сорвал с себя шлем с кольчугой, ухмыльнулся- мол, не ожидал, вражина?
  Однако Храбрый ничуть не удивился:
  -Нервы у меня прочные, а сердце еще крепче, инфаркта не будет, Александр Данилович. Комедия окончена. Неужели думаете, я не знал о вашем сногсшибательном плане? Полная глупость, скажу откровенно. Подставной конунг Рюрик и засадный отряд. И где он? Ждали нас у бухты, а мы тут как тут, за кладбищем и вашему Дагейду добираться до нас полдня. Если, конечно, сигнал получит, но такового он не дождется. Ну ладно, это пустяки, пока есть время, давайте поговорим. Я не случайно назвал вас, Александр Данилович, королем. У меня к вам деловое предложение. Вы станете первым великим князем новгородским и всея Руси. А Рюрика побоку.
  У-у,- застонал про себя Гринвич,- и этот туда же. А Липатов продолжил:
  -Спросите для чего мне это нужно? Отвечу. Я всегда был против норманнской теории. Ну, вот такой я славянофил, патриот и ничего не могу с собой поделать. Считаю, что варяг Рюрик сыграл крайне негативную роль в истории России, а потому нужно пустить ее по другому, славянскому пути. Рюриковичи внесли еще больше раздробленности на славянские земли, чем она была до них. В 13 веке убили татарских послов Субэдея, а когда пришло время платить за свое преступление, разбежались по своим норам, отдав страну на разграбление и поругание. Итак- 250 лет кабалы варяжской и почти 350 татаро-монгольской. Оно это вам надо? Мне нет. Я хочу видеть Россию в 21 веке, а название мы менять не будем, могучей и процветающей, авангардом европейской цивилизации. В конце концов почему не попробовать исправить ошибку наших предков, раз есть такая возможность?
  -Вы же сами говорили, господин Липатов, что историю менять нельзя, мы не имеем на это права.
  -От слов своих не отказываюсь, да я думал именно так, а потом поразмыслил...все ведь в мире относительно- и время и пространство и история. Мы, как выяснилось, живем не в четырех, а в гораздо большем количестве измерений, а значит, в летописи Вселенной записано бесчисленное множество вариантов поворотов событий. Одно другого не исключает. Могло быть так, а могло быть эдак. От перемены вектора движения Вселенная не пострадает, а мы удовлетворим свое любопытство. Интересно ведь, Александр Данилович! Именно его величество интерес правит миром. К тому же я предлагаю вам стать королем, а не падшим извращенцем мужеского пола, коих тут, как я успел заметить, пруд пруди. И еще, чуть не забыл. Из летописей следует, что Храбрый поднимет восстание против Рюрика и король его убьет, а мне не хочется погибать даже в виртуальном мире.
  Воины князя Вадима мало что понимали из разговора, но смиренно и почтительно смотрели на своего господина.
  -Почему же именно на меня пал ваш щедрый выбор?- как можно язвительнее спросил Гринвич.- Предложите себя на русский престол.
  -Охотно отвечу. Я выяснил родословную хёвдинга Гудбранда Хардштайна. Ваша бабка была из племени ободритов, западных славян с острова Руян, кстати, нянькой Умилы, матери Рюрика. Славянские корни не ахти какие и все же лучше, нежели у датского варяга. Вы пользуетесь огромным уважением у новгородских словен, кривичей и финских народов. Хотят варяга на царство, получат. Не переубеждать же их.
  -А Рюрик Людбранд?
  -Ну что, Рюрик,- развел руками Юра.- Он теперь ненужная пешка на нашей шахматной доске.
  -На вашей.
  -Думаю, о нем уже Аскольд позаботился.
  -Это как понимать?
  -Личной охраны короля в Хольмгард Русе почти не осталось, с вами отправил, теперь, как можете видеть, она червячков с земли собирает. Ваша летучая гвардия не пойми где блуждает, мы ей засаду у бухты устроим. Хотя, если договоритесь со своими клевретами, трогать не буду, мне лишняя кровь не нужна. Так что бери Рюрика голыми руками- не хочу, что и поручено сделать Аскольду.
  -Купили?
  -Все-то у вас просто и незатейливо, как три советские копейки, господин Гринвич. Зачем покупать человека, когда он сам готов пойти тебе навстречу? Аскольд мечтает сесть великим князем в Киеве, а Рюрик не видит его в этом качестве, говорит, что безродному готладцу, а Аскольд с острова Готланд из незнатной семьи, ворота в Царьград доверять нельзя. Вот и результат. Никогда нельзя ограничивать людей в их желаниях, иначе они обязательно воткнут вам нож в спину.
  -Мой форинг Дагейд тоже предлагал мне стать королем Новгородским.
  -Ну вот! Это же прекрасно! У вас такая поддержка, а вы ломаетесь. Словом, выбирайте- или царство русское, или...А что это там за рожок такой занятный?
  
  Князь указал пальцем на призывной рог, валявшийся под колесом королевской повозки. Ближайший воин- хазар с длинным луком и полным колчаном за спиной, поднял его, почтительно преподнес.
  -Интересная игрушка,- покрутил рог перед глазами Юра-Вадим,- охотничий, наверное. Ну что ж, я славно сегодня поохотился.
  Увлажнив языком губы, Липатов припал ими к костяному мундштуку, выдохнул все содержимое легких.
  Над полем и курганами викингов прокатился низкий, пробирающий до костей звук.
  -Странно,- заглянул в раструб князь,- какого же зверя можно привлечь подобной мелодией?
  -Скоро узнаете,- подмигнул ему Гринвич.
  -Да ну?! Ты что же меня, хёвдинг, совсем за дурака держишь? А то я не догадываюсь, что сейчас твои засадные холопы набегут. Пошутил я, не плутают они на болотах, там, за холмами, разведчики мои за ними зорко следили. Я бы на твоем месте Дагейда сразу повесил. Ну разве можно так далеко отпускать заманный отряд? Даже нападения не услышали, рог дурацкий тебе подсунули. Эх, дикари одним словом.
  Князь Вадим свистнул и его воины сразу разбились на две группы. Одна выстроилась римской черепахой, прикрывшись с боков и сверху щитами, другая, у ближайшего кургана- тупоконечным клином, свиньей, чтобы ударить с фланга.
  -Как тебе мои орлы?- восхищался Юра, гарцуя на кауром в яблоках жеребце.- Нет, все же есть неоспоримая прелесть в этих дремучих веках, живешь полной жизнью и раскрываешь все свои генетические таланты. Чего ты, Александр Данилович, загрустил? Не надо. Сейчас мы с тобой на тот небольшой холмик поднимемся, чтобы твои людишки нас разу заметили. А то натворят дел, потом не исправишь.
  
  Княжеские клевреты подхватили Гудбранда под руки, повели к холму, грубо опустили на колени, пригнули голову. Юра спешился, спокойно подошел к Гринвичу, снял кожаные в железных шипах краги, голыми руками вынул широкий зазубренный меч, занес его над головой хёвдинга.
  Так и держал, пока в дорожной пыли не показались варяжские всадники с пиками наперерез, ухватившиеся за стремена их коней хазары с короткими топорами и луками, славяне в легких доспехах и тяжелые немцы в страшных рогатых шлемах. Впереди когорты русей несся форинг Дагейд, размахивая датской саблей. Из-за спин авангардных дружинников посыпались огненные стрелы, обрушились шипящим ливнем на 'черепаху', подпалили вокруг траву. С противоположной стороны, перебравшись через неширокую реку, бежала королевская пехота с длинными пиками, на ходу готовясь осыпать врагов дротиками.
  Увидев на холме Гудбранда Хардштайна, с занесенным над ним мечом, Дагейд придержал коня, поднял руку. Всадники остановились, подняв еще большую пыль. Но лучники не видя команды, продолжали пускать стрелы. Еще один огненный ливень 'черепаха' бы не выдержала.
  Тогда князь Вадим издал такой гортанный вопль, что задрожали деревья. Гринвич даже оглох на некоторое время. Во дает, Юрий Константинович!
  Дагейд еще раз поднял руку, медленно направился к холму, где на коленях стоял Гудбранд. Приблизившись, объехал Храброго и хёвдинга вокруг, натянул поводья так, что жеребец от боли заржал.
  -Привет, служивый!- весело крикнул Юра.- Как самочувствие, не болеешь? И я на здоровье не жалуюсь, спасибо, а вот твоему предводителю оно может больше не понадобиться. Представляешь, предлагаю ему стать новгородским королем, а он отказывается. Говорит, лучше отруби мне голову. Что ж, вольному воля.
  Тронув слегка шпорами круп коня, Дагейд вновь объехал верхушку холма, молча, что-то прикидывая в уме.
  
  Над полем, в стороне реки в небе парил сокол. Форинг подозвал королевского дружинника, взял у него лук, вложил стрелу. Почти не целясь выстрелил. Пробитый насквозь сокол упал невдалеке. Кривоногий хазар поднял его за крыло, осклабился- 'хорошо!'
  -Что ты хочешь этим сказать, боярин?- спросил князь Вадим, не убирая меча, руки его затекли, он держал на весу тяжелый клинок из последних сил.
  -Опусти оружие,- посоветовал форинг.- То что я хотел сказать, сказал.
  -Рорик - сокол мертв? Знаю, и ты не хочешь его видеть на великокняжеском столе. Мы с тобой мыслим одинаково. Тогда повлияй на своего господина. Убеди, что нет у него другого выхода, нежели взять власть над племенами. Только не пойму, а ты-то за что на Рюрика зол?
  -Он убил моего брата Рольфа на охоте, говорит случайно. Но я не верю, Рольф хотел уйти на службу к датскому королю, Рюрик посчитал его предателем. Убьет и меня, если понадобится.
  -На то он и конунг, чтобы распоряжаться по своему усмотрению жизнями поданных,- возразил Юра.- Врешь, не в том причина. Видимо, надоело в вечных форингах ходить, тоже в хёвдинги метишь, а родом не вышел. От Рюрика тебе ничего не светит, а Гудбранд Хардштайн к тебе благоволит. Почувствовал слабину конунга и решил сделать ставку на своего военачальника. Что ж, не осуждаю. Без расчета живут или дураки, или святые. Ну так что, рубить голову Гудбранду или миром решим проблему, вместе будем? С соколом ты попал в самую точку, с Рюриком уже покончено.
  Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, прошептал Гринвич. Скорее бы уж все это закончилось, как же стыдно стоять под мечом с опущенной головой. Ничего, рассчитаемся, Юрий Константинович.
  -Пусть сам хёвдинг решит свою судьбу,- после продолжительного молчания произнес Дагейд. - Но считаю, как доблестный воин и рыцарь чести Гудбранд Хардштайн должен думать не о себе, а о славе великих русей, готовых создать новую Византию. Поставим третий Рим, а четвертому не бывать.
  -Золотые слова, форинг, я, правда, где-то их уже слышал. Не важно, быть тебе главнокомандующим! Так что, Александр Данилович, с нами пойдешь в Новгород или в одном из курганов к покойничкам присоседишься?
  -Старейшины племен живы?
  -Разумеется, на кой ляд мне нужно, чтобы дикие славяне и финны в ярости все города русей посжигали? Инфраструктуру долго восстанавливать, а я о государстве думаю. С письмецом-то не плохо получилось, а? Мы еще и летопись свою напишем, от имени какого-нибудь монаха Фомы и будут там значиться два основателя Руси- ты да я. Ладно, и Дагейда вставим, хороший мужик. Не слышу ответа.
  
  За рекой собирались тучи, клубились, наваливались друг на друга. Блеснула молния, ударила неподалеку, судя по резкому, раскатистому треску, в воду. Христиане-немцы перекрестились, язычники обхватили головы руками, запричитали.
  
  -Ладно, сепаратисты,- вздохнул Гринвич.- Будь, по-вашему, стану я королем новгородским и правителем русского государства от Варяжского моря до Скифского.
  
  Дорога до Новгорода много времени не заняла, не больше двух часов. Обогнули с востока Ильмень, перебрались через многочисленные ручьи и речушки, вышли на прямой, как стрела путь, в конце которого показались стены из глиняного кирпича. Кое-где крашеные известью, но в основном желтые, облезлые. Было видно, что и высокие стены, и многочисленные остроконечные башни, не отличавшиеся разнообразием, ставились уже давно. Руками умелыми, старательными. Возможно еще первыми викингами. Квадратная парадная башня была несколько больше других, ворота открыты и никакой стражи.
  По неширокому мосту, через водяной ров в Новгород въезжали торговые повозки с бочками, сеном, всевозможной рухлядью. За главной стеной начинались ремесленные и гостевые посады, в которых и растворялись торговые люди.
  Сторожевое новгородское войско располагалось перед вторыми стенами, тоже окруженные водяным рвом. Дружину князя Вадима дальше не пропустили, с остатками королевских мечников и лучников отвели к реке Волхов, разрешили запалить костры. Храбрый отобрал с десяток дружинников. Они дальше сопровождали его, Гудбранда, Дагейда, оставшегося в живых Свинельда и еще нескольких знатных ратников со слугами.
  Въехали в часть города со странным названием Загородский конец. Располагался он уже за третьими стенами. На небольшой по современным меркам площади стоял прямоугольный терем с тяжелой, покатой крышей, боковины которой доставали чуть ли не до земли. Резные венцы с завитушками спереди перекрещивались и напоминали кокошник.
  Дом, как из сказки про Берендея, отметил Гринвич, похлопывая королевского Ньёрда по шее. Чуть в стороне-капище с деревянными и каменными идолами, огороженное плетеным забором, обложенное валунами. За ним на двух высоких столбах висел гигантский медный, начищенный до блеска колокол. У идолов были такие смешные физиономии, что Гринвич даже рассмеялся, за что получил невежливое замечание от Юры.
  -Слава Святовиду и Перуну, добрались,- как можно громче произнес Липатов.
  В избе его словно услышали, на крыльце с тяжелыми колоннами тут же появились мужики в длинных холщовых рубахах, с посохами и оберегами на шеях. Старейшин племен Александр Данилович сразу узнал. Вон тот рябой, кажется, кривич Лиховид. Он от меня, по словам Гриди, в ухо получил. Живы, не соврал Юра.
  
  Двор почти моментально наполнился челядью, воинами в доспехах и какими-то неопрятными бородатыми личностями, которые жутко косились на хёвдинга. Подходили, прикладывали к голове Ньёрда руки, потом перемещали на свой лоб, бормотали. Некоторые терлись щеками о сапоги Гудбранда.
  -Чего-то они?
  -Переносят на себя силу и величие королевского коня,- подсказал князь Свинельд. Его раненная рука была перевязана тряпками, сквозь них кровоточила.- И славу великого полководца. Дикие, одним словом.
  -Откуда они знают, что конь королевский?
  -Кто же не видел белого Ньёрда конунга Рюрика Людбранда? Теперь на нем ты.
  Длинный худой старик в белом одеянии потряс расчесанной как в парикмахерской, клинообразной бородой, взмахнул посохом:
  -С чем пожаловали, витязи? Легка ли была дорога, берегли ли вас в пути боги? 'Верховный жрец новгородского Небесного капища Богумил,-шепнул Свинельд.- Слуга самого Перуна. Слезайте с коней, кланяться будем'.
  Славяне пали ниц, викинги-руси поклонились, хазары только сощурили глаза. Гринвич тоже собирался плюхнуться на колени, но князь Вадим его удержал за край накидки.
  После почестей Юра Липатов гордо выпрямился, приложил руку к груди, громогласно произнес:
  -Уважаемые старейшины великих племен, жрецы Перуна, Сварога, Дажбога и Даны, а также богов от Иафета, граждане свободного Новгорода! Король Рюрик умер. Я привез вам другого короля! Вот он- Гудбранд Хардштайн.
  
  -Закурить нет, господин хороший?- тронул за плечо задремавшего Грановского высокий солдат с глубоким, как окоп шрамом на скуле.
  Штабс-ротмистр, а по документам в кармане унтер-офицер 116 -го Пехотного Ровненского полка Алексей Прохорович Ремизов, достал из-за пазухи расшитый кисет, протянул солдату.
  Несмотря на шум мотора, от которого дрожала палуба 'Твери', умудрился даже не задремать, а уснуть. Приснится же такое- боярин Вадим Храбрый предлагает его новгородским словенам в качестве великого князя вместо Рюрика. 'Жрецы Перуна, Сварога, Дажбога и Даны....' Нет, все же полезно отдохнуть от библиотеки. Если отдых, конечно, не станет вечным. Грохнут коммунисты прямо на пристани. И больше не будет сниться всякая чепуха.
  -Говорят, коммуньки теперя не злобствуют по поводу нашего беглого брата. Тем, кто из солдат даже подъемные на первое время дают, а кто из села- тому надел земельный и корову,- рассуждал солдат, сладко затягиваясь турецким табаком, которым щедро набил свернутую газету.
  -И еще теплую бабу в придачу,- саркастически заметил сидящий рядом пожилой казак в протертой чуть ли не до дыр шинели.- Держи карман шире. Дай бог, сразу не утопят.
  -Ну, а с офицерьем уж как выйдет,- не обратил внимания на казака солдат.- Кого на черные работы, других в прислугу, а тех кто поумнее к самому Троцкому определяют. Поняли большевики, что без бывших никуда.
  -Они же новую жизнь строят,- опять встрял казак.- Зачем им бывшие?
  -А вот когда построят, может, и расстреляют.
  -Э-эх,- только и ответил казак, поднял воротник шинели, прислонился к ходящей ходуном трубе, изрыгавшей черный дым.
  Остальные возвращенцы: солдаты, юнкера и гражданские сидели молча, погруженные в свои мысли. Кто-то задумчиво жевал британские галеты, выданные в качестве сухого пайка, другие запивали из фляг черствые турецкие лепешки. Но почти все что-то жевали или курили. От нервов, понимал Александр Данилович. Атмосфера на 'Твери' была тягостной, хотя и попадались иногда говорливые оптимисты типа этого солдата.
  В последнее время союзники, в тайне от барона Врангеля, склоняли беженцев возвращаться на родину. Мол, большевики уже не такие кровожадные, как были раньше. Причин было несколько- надоело бесплатно кормить Русскую армию, к тому же она разлагалась на глазах. Воровство, разбой, убийства среди военных да и гражданских стали обычным делом. Англичане предоставляли для возвращения даже свои суда, иногда действовали обманом- говорили, что пароход идет в Бразилию, а он брал курс на Крым. Многие, узнав об этом, выпрыгивали за борт. Но на 'Твери' находились исключительно добровольцы, те кто отчаялся найти счастье на чужбине.
  -Где сражался, товарищ?- свертывал очередную самокрутку солдат.-Извини, не знаю как называть. В Совроссию плывем, значит, теперь товарищ. А я под Могилевом первого Георгия получил, второго под Львовом. Еще бы навоевал, но видишь что вышло? Как думаешь, за Георгия большевики будут доплачивать, все же за родину кровь проливал?
  -В глотку тебе твого Георгия засунут и дадут морской водицей запить,- подал голос казак.
  -А зачем тогда возвращаешься, когда не веришь?- насупился солдат.
  -Это собаке без разницы, где подыхать, а у человеку могила рядом с предками должна быть.
  -Чего же драпал?
  -Тебя не спросил, конопатого.
  
  На этом разговор на палубе, над которой нервно носились чайки, закончился. Спать больше не хотелось, самое время подумать. Конечно, плыть до Севастополя нельзя. Глупо надеяться на гостеприимство большевиков даже по отношению к простому унтер-офицеру, из рабочих, образованному, учителю истории села Плющево Орловской губернии, как сказано в бумагах. Они предусмотрительно спрятаны в латексный мешочек, чтобы не размокли в воде.
  По словам турецкой команды, которой командовал русский капитан, тоже решивший совершить свой последний рейс в Россию, к берегу 'Тверь' подойдет рано утром возле Фороса. Это как раз подходит. Спрятаться в холмах, в виноградниках обсохнуть и на месте сориентироваться. Вряд ли повсюду красные патрули, уже немало времени прошло со взятия Крыма. А там окольными тропами, через Малахов курган до Севастополя. По прямой верст тридцать. Дальше как бог даст. Но в город соваться сразу нельзя. Нужно снять комнатенку в каком-нибудь поселке. Без документов новых властей можно рассчитывать только на удачу и свое чутье.
  
  Ночью заштормило. Детей переместили в тесный, набитый под завязку трюм, остальные умывались солеными брызгами на палубе, прячась за бортами, мачтами, выступами. Рядом, у трубы сидел священник. То, что он служитель культа можно было догадаться только по кресту на старой немецкой шинели да редкой седой бороденке. Поп молился, целовал медный крест. Потом вдруг повернулся к Грановскому:
  -В бога веруете?
  -Что?- не понял Александр Данилович.
  -А я вот не верую.
  -Как же так?- удивился Грановский.- Священник, а не верите?
  -В того бога что раньше нет. Мы всегда считали, что бог-это любовь. А где она теперь любовь, кругом одна ненависть. Теперь бог-милосердие, ему молиться надо.
  -А разве не совместимы эти два понятия?
  -Нет!- закричал поп.- Ни в коем разе. Я не могу любить большевиков, так же как и они меня. И только милосердие может примирить нас, спасти мир. Они теперь боги, они создатели,- поднялся священник и грозно поднял руку с крестом,- и нет равной им силы ни на земле, ни на небе! Я преклоняюсь перед красными нелюдями и молю о пощаде.
  Странный священник собирался опуститься на колени, но не успел. Одна волна высоко подняла пароход, накренила, другая ударила в борт. Все кто был на палубе, в том числе и Грановский, покатились к левому краю, цепляясь за все что можно. Не устоявший на ногах поп, ударился головой о грот-мачту, попятился, перевалился через перекладины и ухнул в море. Никто этого и не заметил, кроме Грановского.
  -Человек за бортом!- закричал он. Однако под воем ветра он сам себя едва услышал. На рубке висел спасательный круг, но отодрать его от стены не смог. Дорога каждая секунда, не бросать же человека, даже сошедшего с ума.
  Корабль выпрямился, появилась пауза между порывами ветра.
  'Земля!'-раздалось сразу несколько голосов. Штабс-ротмистр взглянул в сторону носа. В предрассветных сумерках на горизонте действительно просматривались контуры суши. Тем лучше. Скинул шинель, мысленно проверив, нет ли в карманах ничего нужного, фуражку, прыгнул в море.
  Только в воде понял, что совершил ошибку, не снял ботинки. Были они тяжелыми, тянули ко дну.
  Теперь их заметили с корабля, бросили несколько спасательных кругов и маленький пробковый плотик. Судно быстро сносило в сторону. Вынырнув во второй раз, так и не найдя несчастного, Грановский уже не увидел парохода. Но поисков не прекратил. И вдруг совсем недалеко- еле слышный возглас: 'помогите!' И потом крепкие руки ухватили штабс-ротмистра за шею.
  -Слава милосердному богу, спасителю человечества.
  -Возьмитесь за плечо, иначе вместе потонем, и бог не поможет.
  -Я верую, значит, живу.
  -Потом пофилософствуем, батюшка. Наберите в грудь побольше воздуха и не выдыхайте как можно дольше, сейчас плотик поймаем, легче станет.
  Волны были хоть и большие, но не крутые. Удалось найти не только плот, но и два круга. Плот был рассчитан на одного человека, поэтому подложив под животы круги, схватились за его веревки, и дружно работая ногами, направились в сторону земли.
  
  К скалистому берегу подплыли, когда солнце висело в зените. Как только под ногами появилась земля, поп ожил, слез с шеи, побрел низко пригнувшись к валунам, отирая лицо пенной водой. Повалился навзничь на гальку, застонал:
  -Слава Святой Магдалине и Великому Антонию, спаслись.
  -Чудно, батюшка,- упал рядом Грановский.- Православный священник, а прославляете католических святых.
  -Какая разница для умного человека?
  -Да? Интересно. Может вы и не поп вовсе?
  -Нет смысла что-то скрывать от человека, который вытащил тебя из бездны. Никакой я не священник. Аркадий Лермонтович Пряжкин, парикмахер. Служителем божьим был мой отец- архидьякон Лермонт Пряжкин. Дальние предки, вроде, из шотландцев, отсюда такое странное имя. Царство небесное папеньке. Как ни старался пустить меня по своим стопам, ничего у него не получилось. Поселился я отдельно, в Ялте, открыл цирюльню. И преуспел в своем деле. Потому часто вспоминаю Марию Магдалину - покровительницу парикмахеров и раскаявшихся проституток. Не смейтесь. Все мы грешны. Святой Антоний говорил: 'Не попадет в рай тот, кого не искушали. Отними искушение- и никто не обретет спасения'. Вот так. А когда началась война... Словом, стал капелланом.
  -Как же вам позволили?
  -Молитвы и обряды с детства знаю. К тому времени родич помер, забрал его церковные документы, переправил год рождения. Да и кто во время войны долго разбираться будет. Так в Ровненском полку и обретался.
  -Ровненском?- насторожился штабс-ротмистр. Только этого еще не хватало. Если был там капелланом, должен меня знать. Ненужный свидетель. Выдаст еще ненароком. Но Пряжкин развеял опасения:
  - Всего несколько месяцев. Надоело. Сбежал в тыл. А потом...Эх...где только не носило...Я, признаться, даже Зимний с большевиками брал.
  -Да вы что!- искренне удивился Александр Данилович.- Ну и как?
  -Чепуха. Много шума и пыли.
  -Вы что же с винтовкой на женский батальон бежали?
  -Ну...-замялся парикмахер.- Как вам сказать. Если честно, я во дворец уже ночью попал, после штурма. Матросы и солдатня все пьяные. Обыватели с черного хода проникать начали, поживу искать. Ну а я чем хуже? Брали все что под руку попадалось. Много взять не успел, так по мелочи, опять стрельба началась, я и сбежал. Пары кулончиков и сережек хватило, чтобы в Турции с голоду не подохнуть. А когда деньги кончились, опять в капелланы подался, на остров Лемнос взяли, пропади он пропадом. Дьявольское место, прости господи. Не выдержал, на родину потянуло.
  -А что вы на корабле о милосердии и красных нелюдях кричали?
  Пряжкин снял мокрую тяжелую шинель, попытался выжать, но поняв бессмысленность занятия, просто расстелил на валуне, разогретом солнцем. Снял стоптанные сапоги, вылил воду. Портянки добавил к шинели. Делал все обстоятельно, аккуратно. На вопрос так и не ответил. Приложил к бровям руку козырьком.
  -Мы где-то под Ливадией, вон , кажется, крыша дворца, за мысом слева- Ласточкино гнездо. Там в горах в поселке Гаспра дом моей хорошей знакомой. Не знаю жива ли. Нужно добраться. Или у вас другие планы?
  Других планов у Грановского, разумеется, не было. Все равно бы с борта 'Твери' нырять пришлось, а так все сложилось как нельзя лучше, незаметно. Этот берег Крыма ему был незнаком. Ливадия? До Севастополя отсюда верст сто, не меньше. Ладно, потом подумаю как добираться. А этот Аркадий Лермонтович занятный тип, видно, отменный пройдоха.
  В гору поднимались по еле заметной обваливающейся под ногами тропе, цепляясь за кустарники и стволы хвойных деревьев. Впереди двигался парикмахер, помогая себе палкой. Когда уже почти выбились из сил, выбрались на плоскую неширокую дорожку.
  -Царская тропа,- констатировал Пряжкин.- По ней семейство Николая I променады устраивало. А теперь мы, грешные. Да не отставайте, плохо ели что ли?
  И откуда, цирюльник, у тебя только силы взялись?- мысленно ворчал Грановский, еле успевая за Пряжкиным. Он с фронта не испытывал подобных физических нагрузок.
  Аллея была живописной и благоухающей. Версты через две сделали привал, на всякий случай, спрятавшись под тропой в зарослях можжевельника. Парикмахер нарвал спелой дикой алычи, каких-то грибов. Ягоды Грановский взял, от грибов отказался.
  -Напрасно,- запихивал желтые шляпки в рот Пряжкин,- в грибах главная сила, потому как они реликты.
  В кустах досушивали одежду. Александр Данилович не смог удержаться от вопроса:
  -Что же вас, Пряжкин, с вашим поповским происхождением в Совроссию потянуло? С такими большевики, говорят, не церемонятся. Или вы и в самом деле рассчитываете на их милосердие?
  -Хм,- выплюнул кусок гриба Аркадий Лермонтович.- Про милосердие это я с похмелья кричал. Дождешься от них его, ага. Насмотрелся на их брата большевика в Петрограде. Жидовское коварство, русская лапотная дикость и пьяный угар в одном флаконе.
  -Тем не менее, Русскую армию разбили.
  -Потому и разбили, теперь друг друга жрать начнут, если уже не начали. Мне скрывать нечего. Приехал за ценностями родича моего архидьякона Лермонта. Бог ему за долгую службу немного, но кое-чего послал. В подвальчике под Симферополем спрятаны. Врангель так быстро сбежал из Крыма, что я даже не успел навестить отчий дом. Не оставаться же было? А без денег на чужбине сами знаете. И вообще я решил уехать в Австралию.
  -Странный вы все же человек, Аркадий Лермонтович, неужели думаете, что большевики вас выпустят за границу да еще с золотом? Сюда-то попали, а выбраться, предполагаю, будет невозможно.
  -Но вы- то не собираетесь оставаться здесь навечно, вот и я с вами.
  Грановский даже подавился алычой, закашлялся:
  -С чего вы взяли?
  -Вы уже наверняка поняли, что я человек ушлый, даже можно сказать физиогномический. У всех на пароходе лица были потерянные, отрешенные, а у вас целеустремленное. Нет, думаю, офицер точно неспроста к коммунистам едет. Дельце у него есть.
  - Я бывший унтер-офицер.
  -Посмотритесь на себя еще раз в зеркало. У вас интеллигентность на лбу отпечатана.
  -Университет закончил, историю в школе преподавал, сам из рабочей семьи,- оправдывался обескураженный Грановский.
  -Эх, юноша,- заложил руки за голову и сощурился на пробивающееся сквозь ветви солнце, Пряжкин.- Константинополь-городок маленький. Я вас видел возле посольства, а потом как вы выходили из контрразведки. Британские командировочные, как и все получал. Вот и вся моя физиогномика, ха-ха. Хотя и этой науки не чужд. Не смущайтесь, не собираюсь выведывать ваши тайны. Доберемся до Ласточкиного гнезда, осмотримся, а там видно будет. Но можете смело рассчитывать на Пряжкина. Признаться, не только деньги потянули меня на родину, а скука. Понимаете? Хочется полноценной жизни, приключений, пройтись по острию ножа.
  -Ехали бы в Бразилию, Уругвай.
  -А-а, тоска смертная. Жизнь тогда чего-нибудь стоит, когда она на грани.
  Парикмахер достал из кармана широкий медный крест, потер о штанину, подышал на распятие, повесил на шею.
  -Я видел все ловушки, врагом расставленные на земле и сказал со вздохом: 'Кто сможет их обойти?' Тогда я услышал голос, сказавший: 'смиренный'. Не бойтесь, это не очередной приступ умопомрачения, просто еще одна цитата от Антония.
  -Ну уж на смиренного вы не похожи,- прихлопнул на щеке букашку Грановский, а сам подумал- врет или правду говорит о жажде приключений? Скользкий тип, но отчего-то вызывает доверие. Компаньон, конечно, не помешает. С другой стороны, вдвоем добираться до Севастополя сложнее, непременно обратят внимание.
  -Смирение-понятие относительное. Не тот смирен, кто в нужде богу денно и нощно молится, а кто постигает бога через свои слабости и пороки. Во как! Это я неплохо сказал.
  -Святому Антонию до вас далеко,- усмехнулся Александр Данилович.
  -Так что вас к комиссарам привело?- забыв, что не собирается выведывать тайны штабс-ротмистра, на голубом глазу спросил парикмахер-философ.
  Тот ничего не ответил. Встал, отряхнулся, махнул рукой вперед.
  На повороте, над бухтой, откуда уже можно было увидеть острые шпили готического замка барона Штейнгеля, встретили бабку с мешком. Увидев попа, она перекрестилась, сделала поклон.
  -А что женщина, -как можно величественнее спросил фальшивый священник,- какая теперь власть в поселке?
  И тут же получил незаметный тычок от Грановского- ну какая теперь может быть здесь власть!
  -Хотел спросить,- закашлялся Пряжкин,- много ли тут комиссаров?
  -Тьма тьмущая,- зашамкала почти беззубым ртом бабка, подтягивая узлы на платке.- Денно и нощно пьянствуют на берегу мадеру и 'Черного доктора', бутылки повсюду разбрасывают, со скал вниз головой ныряют. А еще голые ходят и бабы, и мужики. Тьфу. Однажды 'Ласточкино гнездо' с похмелья подпалили и сами там угорели.
  -А не знаешь ли вдову Стенькину, она в доме под горой жила?
  -Клавдию что ли? Так ее почитай уже с 19-го года не видно. Хата пустует. В ней угоревшие и жили. Тоже голые ходили, в чем мать родила и в замке куролесили. По картинам и вазам стреляли.
  -Так-так. Мы тут с товарищем, то есть с послушником в Бахчисарайский Успенский монастырь идем, притомились, не могли бы в том доме заночевать?
  Старушка подозрительно покосилась на Грановского, который и отдаленно не напоминал послушника.
  -А мне чего? Хата не моя, ночуйте, коли не боитесь. Благослови, отец мой.
  Пряжкин осенил бабку крестом, дал его поцеловать. Подтолкнул локтем штабс-ротмистра:
  -Нам сегодня везет, как никогда! В подвальчике Стенькиной полно портвейна и черного кагора. А что? Не все же морскую воду хлебать?
  
  В поселок пробрались, когда стемнело. С пляжа возле причала и из замка, стоящего на сорокаметровой скале, доносились веселые мужские и дамские визги. Как будто и не было страшной войны в Крыму еще совсем недавно.
  Под светом полной Луны кое-как спустились с Царской тропы, вышли на небольшую площадку, заросшую сорняком и диким виноградом. Забор вокруг дома оказался поваленным в нескольких местах, так что калиткой пользоваться не пришлось. Дверь была подперта поленом. Прислушались. Внутри тихо. Откинули бревно, дернули за ручку. С трухлявого крыльца посыпалась пыль.
  Три окна довольно просторного жилища выходили к морю, в комнатах было вполне светло. Пряжкин, со знанием дела, вынул из-за печки огниво, взял огарок со стола, открыл люк погреба в сенях. Вскоре внизу вспыхнул огонек. Стал подавать Грановскому бутыли с вином, банки с солеными огурцами и помидорами, маринованными сливами.
  Пили кагор, закусывали вдовушкиными припасами.
  -Так что вас сюда привело, Александр Данилович? Только не надо говорить, что приехали проведать мать-старушку или навестить детей от третьего брака. Не поверю.
  После довольно продолжительного молчания Грановский, все же ответил:
  -Мне нужно попасть в Севастополь, встретиться с одним человеком.
  -Понимаю. Хотя не очень. Что вы мнетесь, судьба не случайно свела нас вместе. Она вообще ничего так просто не делает. Я для вас опасен, потому что могу выдать. Меня надо устранить, или сделать своим соратником. На убийство безоружного человека, я так думаю, вы не способны, так что выход один.
  -Отчего же решили, что не способен вас убить?
  -Потому что вы меня спасли. Проявили акт высшего милосердия. Совершили, можно сказать, духовный подвиг. И теперь все зачеркнуть? В бога, предполагаю, не веруете, слишком образованы, но в высшую справедливость наверняка. Вообще, по глазам вижу, приехали с добрыми намерениями. Например, спасти кого-нибудь. Кого?
  -Рюрика,- вдруг вырвалось у Грановского.
  Даже в полутьме штабс-ротмистр увидел, как у Пряжкина округлились глаза:
  -Позвольте все же получить уточнение,- выпил он вина и хрустнул огурцом.
  Грановский немного захмелел, раскрепостился. В конце концов Пряжкин прав- выхода всего два.
  -Видите ли,- начал Александр Данилович,- я скорее агностик, чем атеист. Признаю высший разум, но не в том виде, в каком представляет его церковь. Так же как и вы считаю, что милосердие и справедливость должны торжествовать на белом свете. А потому нужно биться за них до последнего, когда даже нет надежды.
  -Надежда всегда есть,- перебил парикмахер,- даже у висельника с петлей на шее, она-то нас часто и подводит под монастырь.
  -Скорее всего, дело Русской армии, разлагающейся от безделья в Турции, проиграно. Но, почему-то верю-есть шанс. В свое время наши славянские и финские племена призвали на княжение Рюрика. А до этого несколько раз прогоняли. Именно Рюрик создал великую Русь. Считаю, что таковым Рюриком сегодня является Петр Николаевич Врангель. Ему грозит опасность. Большевики готовят против него теракт. Но кто его замышляет и когда он произойдет неизвестно. В Севастополе, в Крымревкоме есть наш человек, который знает о красных резидентах в Турции. С ним мне нужно встретиться, забрать сведения и вернуться с ними в Константинополь.
  -Спасти Рюрика, значит,- потряс залитой вином бородой Пряжкин.-Задача великая, но пустая. Врангель уже не на что не способен, не сегодня- завтра сбежит куда-нибудь в Сербию. Большевизм в России- это огненный Люцифер, его теперь оружием не победишь. Он сдохнет сам, от старости. И никто не принесет к его постели лекарства. А перед этим пожрет всех тех, кто завоевал ему величие. Но сдохнет не скоро, лет через сто или двести. Человек в Севастополе, говорите? Отчего же он не нашел другой способ передать информацию? Теперь корабли из Совроссии и Грузии регулярно на Босфор приплывают. Странно. Возможно ловушка. С другой стороны, вы не такая важная птица, чтобы на вас ставили силки, не барон же Врангель. А что, занятное приключение может получиться. Готов способствовать. Но только с одним условием- необходимо будет потом добраться до села Уютное под Симферополем, забрать папины побрякушки. Теперь вопрос - как попасть в Севастополь. Не пешком же идти. И в таком виде не годится. Ладно, утро вечера мудренее.
  Легли на полу на своих шинелях, закрыв на всякий случай дверной засов.
  Грановский проснулся от осторожного стука в дверь.
  -Батюшка, эта я соседка Клавдии, покушать принесла,- раздалось сквозь щели.
  Штабс-ротмистр отскочил за дверь, схватив на всякий случай кочергу, Пряжкин в одних исподних, открыл. На крыльце действительно стояла вчерашняя бабка.
  -Чего тебе, женщина?- стрелял глазами в разные стороны парикмахер.
  -Сальце тут, рыбка сушеная. Когда еще до монастыря доберетесь. И не знаю стоит ли вам туда идти. Красные многих священников в округе перевешали.
  -С нами бог, не тронут,- проворчал Пряжкин.- Да ты зайди, чего на пороге-то.
  Когда старушка вошла и села за стол, Пряжкин предложил ей вина. Бабка со смехом отказалась, представилась Лизаветой.
  -Скажи, Лизавета, комиссары сюда пьянствовать из Ялты, поди, приплывают?
  -Откуда не весть. И из Мисхора, и из Алушты, нравится им тут под замком безобразничать.
  -А на чем?
  -Не на бревнах же, ха-ха. Рыбаки на шаландах возят, а иногда на катерах военных приезжают. Дымят, жуть.
  -И где катера оставляют, в Гаспре?
  -Какой! Там и причала нет. Как до войны развалился, так и нет. Здесь прямо швартуются, у Аврориной скалы, под дворцом. Одежу на корыте оставляют и голышом в воду.
  -Часто?
  -Что?
  -Приплывают.
  -По выходным всегда, случается и среди седмицы. Сегодня утром уплыли, значит, в пятницу вечером жди, опять орать будут.
  -А военных, ну людей с оружием их много сопровождает?
  -Для чего им охрана? Врангеля прогнали, теперь они тут бояре. Ни черта, прости господи, не боятся. Револьверы на боку видела, а так чтоб с пулеметами кто, нет.
  -Угу. Ну спасибо, Лизавета, за хлеб, за сало. Молиться нам пора. Ты уж не говори никому про нас.
  -Благослови, отец.
  Не найдя под рукой креста, Пряжкин осенил бабку вилкой, дал приложиться к ладони.
  Все это время Грановский молчал, внимательно слушая беседу. Он, разумеется, сразу понял, куда клонит Пряжкин. Завладеть шаландой и отправиться на ней в Севастополь.
  Не успела дверь за Лизаветой захлопнуться, ушлый парикмахер подтвердил его мысли:
  -Мы не только кораблик уведем, но еще и одежду комиссарскую добудем. И документики поимеем. Пока в Севастополь сообщат, мы уже дельце свое провернем.
  Перед натиском Пряжкина Грановский почувствовал себя бессильным. Даже пожалел, что с ним связался. Когда один- надеешься только на себя, а двое- уже смятение в мозгах. Но парикмахер, конечно, прав, по-другому преодолеть сто с лишним верст будет сложно. Но как усыпить бдительность комиссаров? И здесь уже взял инициативу в свои руки штабс-ротмистр.
  К вечеру пятницы Аркадий Лермонтович был гладок лицом как пасхальное яйцо. Остатки его клочковатой бороды плавали в тазике с белой пеной. Побрился начисто и Грановский. Бабка Лизавета, которой объяснили, что смена облика батюшки необходима для конспирации, утром в пятницу принесла немецкую бритву и какую-то пенящуюся траву, которая вполне заменила мыло.
  
  А днем в бухте Ласточкиного гнезда, недалеко от причала, Грановский и Пряжкин разлеглись на широких вышитых полотенцах. Были они почти голые. Их бедра прикрывали лишь ситцевые тряпочки, тоже выданные Лизаветой. Одежду с документами сложили за валуном.
  Первая шаланда подошла около шести вечера. Из нее высыпали уже пьяненькие мужики в кожаных галифе, куртках и девицы в революционных косынках и с зонтиками. Рыбаки тащили за ними ящики шампанского, вина, корзины с закусками. Компания из двенадцати человек покосилась на двух голых мужиков, но приставать не стала, расположилась неподалеку.
  Грановский паузы выдерживать и не думал, взял бутыль с портвейном, неверной походкой направился к комиссарам.
  -Товарищи!- поднял он руку со стаканом.- Предлагаю выпить за победу мировой революции!
  'Ура',-ответила как-то неуверенно одна из барышень. Мужчины же прищурились:
  -А вы кто такой будете?
  -Вячеслав Янберг. Бывший адъютант красного командира 8 бригады 13 конной армии Засулевича.
  -Еврей?- спросил один из комиссаров.
  -Да, ну!- подскочил с гальки другой.- Даниила Пантелеймоновича?
  -Так точно!
  -Мы с ним под Херсоном Махно гоняли, пока батька на нашу сторону не переметнулся.
  Это конец, подумал Александр Данилович, если знал Засулевича, значит, встречался с проходимцем Янбергом. Непростительная ошибка, не всегда нужно действовать наотмашь.
  Однако на лице комиссара не было ехидства и сомнения. Он подбежал на кривых кавалерийских ножках к Грановскому, похлопал его по плечу:
  -Говорят, погиб Засулевич.
  -Да, скончался в страшных муках, от белогвардейской пули. Вместе с ним до последнего патрона отстреливался.
  -Как же не уберег командира, адъютант?- оторвался от девицы высокий белобрысый мужчина, похожий на латыша.- Сбежал?
  -Сказали же тебе, Лацис, до последнего патрона отстреливался,- вступился за 'Янберга' кривоногий.
  -А как тогда спасся?- не унимался Лацис.
  -Вызвал огонь артиллерии на себя. Красной ракетой. Товарищ Фрунзе лично орден Красного знамени вручил.
  -Где же это произошло?
  -В доломитовых пещерах под Алуштой. Юнкеров там добивали.
  -Знаю! Слышал!- неожиданно пришел на помощь еще один большевик.- Юнкера как черти держались, а потом неожиданно в атаку пошли, разрезав наших пополам. Да...значит, вот как герой погиб. А ведь ходили слухи, что он к Врангелю на самолете сбежал.
  -Если бы он сбежал, меня бы здесь с вами не было,- выдал фразу Грановский, на которую ни у кого из комиссаров не нашлось что возразить.- Прошу любить и жаловать,- указал штабс-ротмистр на Аркадия Пряжкина.- Капеллан. То есть бывший капеллан Ровненского полка, сознательно перешедший на сторону Октябрьской революции. Принимал участие в уничтожении корпуса полковника Свиридова, контужен, поэтому немного не в себе. Тоже награжден товарищем Фрунзе за Перекопскую операцию.
  -Ну сколько можно о войне!- взбунтовались дамы.- Давайте лучше вино пить и фрукты есть! Ты, Лацис, обещал со скалы прыгнуть.
  -А я от своих слов никогда и не отказываюсь!
  
  И понеслось. В какой-то момент штабс-ротмистр Грановский начал забывать зачем все это затеял. Но Пряжкин ситуацию контролировал, как закаленный в битвах с зеленым змием боец. Когда понял, что момент настал, забрался на парусно-паровую шаланду со странным названием 'Брома', крикнул во все горло:
  -Товарищи! Все в море, в Севастополь, выпьем шампанского на Графской пристани, где дали последнего пинка черному барону! Девок, девок не забудьте!
  В какой-то момент Аркадию Лермонтовичу показалось, что на горе, над бухтой он увидел бабку Лизавету. Она стояла хмурая и шевелила губами: 'От вас, батюшка, уж никак не ожидала'. Говорила или нет, кто ее знает, но Пряжкин ответил: 'Прости, матушка. Все мы грешные, но гибель не в грехе, а в непокаянии'. 'Бог, простит',-ответила старушка и сплюнула. Слюна, кажется, попала в глаз. А может это была морская вода.
  На борт шаланды пьяные комиссары потащили полуобнаженных девиц. Те визжали, дрыгали ногами, разбрызгивая из бутылок шампанское.
  'В Севастополь!'-орали все.
  Капитан посудины, он же пожилой рыбак с прилипшей к волосам чешуей по фамилии Свойский, растопырил руки, занервничал:
  -Граждане, керосину до Севастополя не хватит!
  -Еще что-нибудь скажешь про керосин, расстреляю,- пригрозил Пряжкин и капитан успокоился.
  Кораблик забился под завязку, потому как на него залезли еще и красные начальники, приехавшие на машинах в Ласточкино гнездо из Ялты.
  Пили вино и чачу, закусывали шашлыком, пели неприличные песни, целовались, в одной из бухт под Форосом искупались в море. Тут же появились дельфины, которых пытался оседлать Пряжкин. Для всех он стал своим парнем. В том числе и для подозрительного Лациса. Латыш даже представил его заместителю Ялтинского ГЧК Степану Ивановичу Эрдгелю - круглому во всех отношениях человечку с пытливыми зелеными глазами и рыжими усиками под тяжелым ноздреватым носом. На шее Грановского повисли сразу две девицы и он им не сопротивлялся. Впервые за многие годы почувствовал себя свободным и счастливым. Может, и в самом деле большевики рай на земле собираются построить? А я им палки в колеса вставляю. Вон та рыжеволосая, что прыгает на коленях Пряжкина, очень напоминает Екатерину Павловну. Волгина...Куда же ты делась, что задумала?
  
  Сегодня ночью она ему снилась. В образе...В каком же образе? Да, супруги конунга Рюрика Ефанды. Куда-то вела за руку и говорила : 'Рюрик не вечен. Возьмешь меня в жены, хёвдинг, сядешь вместо него в Новгороде, без лукавства'. И умопомрачительный поцелуй. А он назвал ее Екатериной. Ефанда засмеялась, вновь поцеловала. 'Иди на Царьград, прибей щит во славу Руси к его воротам',- были ее последние слова.
  Глубокой ночью, когда почти уже все спали, поднялось волнение. Пряжкин больше не медлил. Как и было обговорено, тихо пробрался на корму, сгреб всю комиссарскую одежду вместе с оружием, выбросил за борт. Грановский стоял за его спиной. К нему подошел юный помощник капитана Сёма. Все его называли Сёмгой.
  -Я всё видел, зачем вы это сделали?
  Один револьвер парикмахер все же спрятал в палубный ящик, на всякий случай и теперь, как ему показалось, он настал. Но Грановский остановил Пряжкина, обнял юнгу за плечи:
  -Игра продолжается. Вот будет весело, когда проснутся, а одежды нет. Все же почти голые!
  -Не держите меня за идиота,- высвободился Сёма. -Вы что-то задумали, но я вас не выдам. Вообще, сразу заметил, что вы не такие пьяные, как эти комиссары.
  
  Перед рассветом прошли Балаклаву, Казачью и Камышовую бухты, впереди показался Севастополь. Народ начал просыпаться и задавать одинаковые вопросы: 'Где мы? Куда плывем?' Когда узнавали, что под Севастополем, хватались за головы, стонали: 'Пить надо определенно меньше'.
  -А где наша одежда?!- размахивая чужими полосатыми трусами до колен, вопросил Пряжкин.- У меня там документы, а у Янберга секретное предписание в Севастопольский ревком.
  Ему, разумеется, подыграл Грановский, который изобразил крайнее отчаяние. Сёма незаметно показал ему большой палец, подмигнул. На корабле началась паника. Кричали, что расстреляют капитана Свойского, а посудину затопят. На что тот резонно отвечал: когда поднялся шторм, он-де пытался разбудить комиссаров, но те даже глаз не приоткрыли, вот кожанки с документами и смыло. Сам же он спасти амуницию не мог- держал штурвал, юнга убирал парус. 'Так что сами, товарищи, и расхлебывайте, а я тут ни при чем'.
  
  На этом прения закончились, стали думать что делать. Столько ответственных революционных начальников и все голые, да еще с такими же девицами.
  Как и рассчитывал Грановский, инициативу взял в свои руки заместитель Ялтинского ГЧК Эрдгель. Когда бросили якорь у дальнего городского пирса, велел капитану шаланды раздеваться. Облачился в его одежду.
  -В карманах были все документы,- ныл Пряжкин.
  -А куда направлялись, товарищи?- задал, наконец, трезвый вопрос Степан Иванович.
  -В Крымревком, с личным донесением от товарища Троцкого,- кусал губы Грановский.
  Эрдгель расплылся, как блин:
  -Ах, вот почему вы затащили нас в Севастополь, хулиганы!
  Имя наркома по военным и морским делам, председателя Реввоенсовета РСФСР подействовало на него магически.
  -Нам нужно к товарищу Глифферу Ашеру Адамовичу.
  -Глифферу?- округлил глаза чекист и Александр Данилович испугался, что допустил промашку. Вдруг агента разоблачили? Нет, плохой из меня шпион.
  -Это же мой приятель,- задергал короткими ножками Эрдгель, с которых театральными кулисами свисали штаны капитана.- Очень ответственный работник, беспощадный к врагам революции. Недаром повышают по службе. Только позавчера получил должность первого заместителя председателя Крымревкома и почетного члена партийной комиссии Севастопольского ГЧК. Значит, от самого наркома. Очень рад, так сказать, знакомству. Неплохо вчера повеселились, ха-ха. Жаль, документы пропали. Ну что же делать, стихия пока не подвластна и нам, большевикам. Ха-ха.
  -У нас мало времени, нарком не любит долго ждать,- сурово оборвал чекиста Пряжкин, плотно войдя в роль спецкурьера Троцкого.
  Эрдгель понимающе кивнул, слетел с палубы на пирс, чуть ли ни бегом направился в город. Продажных девиц прогнали с шаланды в чем были, тех что оставили, оказались служащими различных учреждений. Они сидели пригорюнившись, уткнув лица в колени. То ли мучилась похмельем, то ли было стыдно за свое поведение перед посыльными самого Льва Давыдовича Троцкого.
  Обернулся Эрдгель довольно быстро. Красноармейцы принесли в мешках кое-какую одежду. Комиссарам достались мятые костюмы, а вот Грановскому и Пряжкину предложили не только новые кожанки и мягкие сапожки, но и тонкое нательное белье. Явно английского производства.
  К пирсу подвели коней, на которых Александр Данилович и Аркадий Лермонтович лихо вскочили. Грановский даже сделал пару кавалерийских маршей, за что получил одобрительные свисты чумазых мальчишек, удивших с причала рыбу.
  
  Штабс-ротмистр не узнавал любимый город. Вроде все на месте, но словно из него выбили душу. Дома разбиты или заколочены, кругом мусор. И запах. Пахло то ли потом, то ли прокисшим пивом. И неимоверная тяжесть неба. А главное, люди: в основном инвалиды, нищие ободранцы, расхристанные солдаты. Ни одного доброго, открытого лица. Хуже чем в Турции. Нет, не построят коммунисты рая на земле,- горько вздохнул Грановский.- Если только для избранных, для комиссаров.
  Екатерининская улица у Трамвайного спуска была перегорожена колючей проволокой. За ней на мостовой валялись шинели, стоптанные ботинки, мятая железная посуда.
  -Убрать не успели,- пояснил Эрдгель.- Здесь находился концентрационный лагерь особого отдела 51-й армии. Держали почти 6000 врангелевцев и прочих белых сволочей, что не успели удрать из Крыма. Весь город загадили, свиньи. Половину, конечно, расстреляли, других в Херсонесский монастырь отправили, там теперь их временное пристанище. Ничего, скоро всех бывших к архангелам отправим. Добрая у нас все же власть по отношению к врагам. Вы так и передайте товарищу Троцкому. Будь моя воля, я бы всех беляков сразу в землю закапывал, зачем патроны тратить. Вы согласны со мной, товарищи?
  До Крымревкома, располагавшегося в бывшем дворянском собрании у гостиницы Кист, их довел лично Эрдгель. Перед дверями кабинета первого заместителя председателя крепко пожал руки, сказал, что раз оказался в Севастополе, решит кое-какие личные вопросы.
  -А вечером милости просим в ресторан Парадиз. Теперь он называется 'Красный мельник'.
  В просторном кабинете с желтыми занавесками, за ореховым столом, уставленным телефонами и заваленным бумагами, сидел человек в английском френче без погон. Он что-то говорил в трубку, прикрывая ее ладонью. Увидев посетителей, тут же положил на рычаг, поднялся, пригладил волосы:
  -Прошу. Ашер Глиффер в вашем распоряжении. Чем могу, товарищи?
  -Садитесь, гражданин,- махнул рукой Пряжкин и нагло свалился в широкое кожаное кресло.- Устал я с непривычки.
  А Грановский так и застыл на месте. Несмотря на пышные усы и квадратную бородку зампредседателя, он сразу его узнал.
  Глиффер был ни кем иным, как бывшим комбригом 13-й конной армии Даниилом Пантелеймоновичем Засулевичем.
  
  Ночи на Ильмене стояли светлые. И все же запалили факелы и костры почти по всему Новгороду, разумеется, и возле Небесного капища. Шутка ли вече по такому важному случаю- представление гражданам и гостям пяти племен первого званого правителя от варягов-викингов, русина, короля нового великого княжества, равному которому никогда не было и не будет на земле. Рюрик мертв? Ну и ладно. Гудбранд Хардштайн не менее знатного рода, тоже из немецких земель. А главное- корни имеет славянские. Что для новгородских словен любо.
  Хёвдинга вместе с витязем Свинельдом и форингом Дагейдом проводили в высокий терем князя Вадима. Сам князь увел под руку пару старейшин, горячо им что-то объясняя. Никто кандидатуре Гудбранда не противился, но возникал законный вопрос- а точно ли мертв Рюрик? Вестей из Русы нет, может, Аскольд и не умертвил его вовсе? Нагрянет еще с мечом наперевес. На что Храбрый отвечал, что песенка Рюрика все одно спета, потому как его войско давно не получало датских шиллингов и готово перейти на сторону любого, кто хорошо заплатит.
  -Руси, они такие,- уговаривал Юра Липатов.- За копейку змею оближут. Скинемся племенами и возьмем к себе на службу. А Хольмгард Русу и Ладожское Городище.
  -Лучше нам отдайте,- возразил старейшина мерей Кальт.
  -Отчего же вам?!-вскинулся тут же представитель чудей Халевес.
  -Потому как наши боги морские сильнее ваших ветродуев!
  -Как бы ни так! Без ветра и ураганов ваше море было бы просто смрадной лужей.
  -Не спорьте, отцы,- вмешался Юра, разводя в стороны готовых подраться дедов.- Не хотите палить, не надо. У нас демократия. Как решит народ на общем собрании, так и будет.
  По обговоренной заранее процедуре, старейшины должны были единогласно дать добро на речь кандидата в великие князья. В данном случае Гудбранду Хардштайну. Пусть объяснит на сборище как собирается защищать новое царство от диких викингов, прочих немцев и обнаглевших хазар, грабящих караваны на пути в Киев и Царьград. Кого в города княжить посадит- своих родственников или новгородских, псковских и смоленских воевод? Будет ли подчиняться вече? Как собирается стол передавать- сыну или старшему в роду. Словом, огласит свою программу. Словом, старейшины удалятся на совещание и вынесут вердикт. Коль согласятся 'дать сему мужу слово изречь', будет говорить . После выступления , народ на площади должен еще обязательно крикнуть -любо!
  -А нельзя ли упростить процедуру?- морщился Липатов- Храбрый.- Зачем бюрократическую канитель разводить? И так ведь результат известен. Раз и в дамки.
  Но не отвечали на эти пылкие реплики старейшины, давая понять, что будет так, как решили.
  Представители племен долго себя ждать не заставили. Пошептавшись на капище, вышли к толпе: 'Быть по сему. Пусть говорит Гудбранд!'
  Эту весть сообщили Хардштайну, когда он спокойно доедал гуся. Воевода Свинельд поклонился без пяти минут королю, отвел в сторону.
  -Быть конунгом страны, которую ты окрестил Русью, конечно, лучше, чем клевретом Рюрика. И все же. Не промахнись.
  -Постараюсь, князь, -ухмыльнулся Гринвич.
  
  На Болотной площади Новгорода, а называлась она к удивлению Александра Даниловича именно так, собралось огромное количество народа. И словене, и финны, и сарматы, и скандинавы, и степняки. Многие были с оружием. Отряды племен расположились у второго кольца стен. На воротах- витязи с пиками, немецкие рыцари с длинными мечами. Гудбранда Хардштайна в дорогих княжеских одеждах возвели на деревянный помост, где стоял высокий трон. Если народ крикнет после его речи 'любо', новоиспеченный король должен прилюдно сесть на него.
  Возле помоста о чем-то шептались сотники хёвдинга Воята и Зареслав, чуть поодаль находилась вся его гвардия. На холме заняли почетные места старейшины, боярин Свинельд, форинг Дагейд, князь Вадим Храбрый. На лице князя сияла улыбка минотавра. Перед мероприятием он шепнул Гринвичу: ' Мы вывернем историю наизнанку. Русь станет центром мира. Первым делом наладим производство пороха и динамита, я составы знаю. Несложно'.
  'Слово!- закричал народ.- Скажи свое слово, боярин!'
  Гудбранд вышел на край помоста, вытянул вперед правую руку. Жест получился похожим на нацистское приветствие. Откашлялся. Предвкушающий народ загудел и тут же затих. Сам себе удивляясь, Александр Данилович заговорил хорошо поставленным ораторским голосом:
  -Граждане свободного Новгорода, славяне-кривичи, северяне и вятичи, а также сыны племен от морской волны и ветра: мери, чудь и весь! С вами говорю я Гудбранд Хардштайн, хёвдинг датского конунга, короля земель Русы и Ладоги Рюрика Людбранда!
  -Бывшего короля,- закричали сбоку, захохотали. Гринвич не видел кто, возможно и Юра.
  Повисла тишина. Неслышно было даже дыхания толпы, только треск костров и шипение факелов, да кое- где собачий лай. Гринвич тяжело сглотнул, поправил норманнский меч на бедре, ослабил застежку атласной накидки.
  -Хочу задать вам вопрос: можно ли повернуть Волхов вспять?
  -Не-ет!
  -Также нельзя повернуть назад историю. То что написано на небе ничем и никогда не вытравишь. Но даже если бы и была такая возможность, вопрос- для чего? Для удовлетворения собственных амбиций? Богов не обманешь, они хотят видеть вашим правителем не меня, а славного Рюрика Ютландского! Именно он создаст мощное государство от Балтийского моря до Скифского, защитит вас от врагов. И будет та страна отныне и вовеки называться Русь. И Царьград станет её духовным отцом.
  Подумал и добавил несколько переиначенные слова митрополита Зосимы в предисловии к своему труду 'Изложение Пасхалии':
  -Новгород-третий Рим, а четвертому не бывать.
  
  Народ заволновался, боковым зрением Гринвич заметил, как Липатов схватился за рукоять меча, подался вперед.
  'Рюрик же мертв',-зароптали передние ряды.
  Старейшины загомонили, засуетились на холме, размахивая посохами и седыми гривами.
  -Конунг Рюрик Ютландский жив,- спокойно ответил Гудбранд.- Но его хотели уничтожить. Вот он,- стрелой протянул руку хёвдинг в сторону Юры.- Князь Вадим. Но сначала он опорочил меня в глазах Рюрика тем, что якобы я убил вас, господа старейшины племен, по дороге из Бьёрна в Новгород. Для чего? Для того, чтобы столкнуть лбами варягов- русей с новгородскими и другими народами. Вы бы, честные словене, мери и весь, не простили измены, собрали войско, а король, загнанный в угол, вынужден был бы ударить первым. Зная, что Рюрик непременно помчится на Ладогу в свое Городище за главным варяжским войском, Храбрый устроил на Ильмене засаду. Каково же было удивление вора, когда из царского возка появился я, Гудбранд Хардштайн, в королевских одеждах, а из-за холмов выскочил засадный отряд. Пришлось стать лицедеем. Так злодей был полностью изобличен, а Рюрик спасен.
  -Это неправда!- крикнул князь Вадим.- Мне было известно, что в повозке подставная утка.
  -Слышали, граждане великого Новгорода?! Князь признался. Да, он знал, что в возке я. Под угрозой смерти пытался заставить меня предать конунга, обманным путем стать вашим великим князем. А боярина Аскольда подговорил тайно убить Рюрика в Хольмгард Русе. Но Липатов...то есть Вадим Храбрый ошибся, Аскольд честный человек и на измену не способен.
  
  Произнося эти слова, Гринвич, разумеется, не знал, что на самом деле происходит в Русе и жив ли Рюрик, но решил идти ва-банк.
  Если даже меня сейчас убьют, думал Александр Данилович, так погибну за правое дело.
  Ряды новгородских витязей заволновались, народ на площади пришел в смятение. Старейшины сбежали с холма.
  -Это чудовищная ложь!- закричал князь Вадим, взмахнул обнаженным мечом.
  Его дружина, стоявшая по периметру площади, выставила вперед копья, взяв в круг отряд хёвдинга. Ворота стен закрылись.
  Сейчас начнется мясорубка, вздохнул Гринвич и чем закончится известно - силы явно не равны.
  Новгородцы разоружили князя Свинельда, попытались проделать тоже самое и с форингом Дагейдом. Но тот только улыбался и как мог отстранял клепаной перчаткой наседавших на него клевретов Вадима Храброго.
  С ума со страху сошел,- решил Александр Данилович.
  По-прежнему улыбающийся форинг пробился сквозь шумящую толпу к помосту, взбежал по ступенькам, встал рядом с Гудбрандом, поднял руку.
  -Граждане, послушайте что я скажу, убить нас вы всегда успеете.
  'Взбесившихся медведей на поводке не водят, сразу кончать!' 'Пусть говорит, жалко что ли? Гадину раздавить- плевое дело'. 'Хёвдинг, собака, на наше доверие наплевал. На кол посадить!' 'Князя Вадима давно знаю, не способен на кознодейства'.
  -Так вот, други славянские и остзейские, -спокойно продолжал форинг Дагейд.- Многотысячное войско Рюрика с Ладоги подходит к Новгороду. Осталось полдня пути, к утру будет здесь. Кроме того, из гардов и крепостей русинов тоже выдвинулись харды. Бьёрнская гвардия Хардштайна на драккарах и ладьях пересекает Ильмень.
  -Врет!- крикнул князь Вадим.- Дагейд вас разводит, как грудных младенцев. Не слушайте его! Откуда здесь быть русям из Ладоги? На голубиную почту варяги не полагаются, а гонец еще туда бы не доехал.
  -Ну, если бы рассчитывали на авось, выжидали, то, конечно, не успели. Но я сразу дал команду тиуну Гриде готовить к выходу войско, после того как хёвдинга спешно вызвали к королю. Предчувствие. А уж когда узнал о письме с обвинениями Гудбранда, понял, что дело точно добром не кончится. Оповестил Гридю, велел своим людям мчаться в Ладогу и от имени короля передать приказ идти хардам к Новгороду.
  - И кто бы их послушал?
  -У меня имелся чистый папирусный лист с руной и печатью конунга.
  -Обманул короля! Шельмовщик!
  -Ты и вовсе собирался его убить, князь. А конунг, думаю, меня простит. Он порой медленно принимает решения, здесь же все нужно было делать быстро. Итак, Новгород, скоро будет окружен. Если хотите своей гибели, запаливайте осадные костры. Но с кем будете биться, с теми, кого собирались призвать на княжение? Вам же Гудбранд Хардштайн доходчиво объяснил, что только Рюрик создаст мощное процветающее государство, которое станет третьим Римом, а четвертому не бывать. Что вам еще надо? Да, и советую связать князя Вадима, пока не сбежал. Вор должен сидеть в тюрьме. Потом можно и вздернуть.
  От этой известной каждому россиянину фразы Гринвич вздрогнул- что? Совпадение или... Впрочем, сейчас неважно. Блефует Дагейд или говорит правду? Если не врет, почему меня не предупредил? Нет, ну какие же негодяи эти журналисты. Вслух же произнес, чтобы позлить Липатова:
  -Поделом вору и мука. Виселица слишком гуманна для проходимца, лучше свинца расплавленного в глотку залить.
  -Это уж как совет старейшин решит,- развел руками форинг Дагейд.
  
  Но князь Вадим сдаваться не собирался, хотя на него зло смотрели почти все, даже некоторые его дружинники. Убедить в чем-то древних людей, сущий пустяк,- подумал Гринвич,- кто берет верх глоткой и обещаниями, тот и прав. Впрочем, в 21 веке то же самое.
  Часть дружины Вадима Храброго сомкнулась вокруг него, другая стояла без движений в полной растерянности. Отряд Гудбранда, получив неожиданную моральную поддержку, взял инициативу в свои руки, стал оттеснять новгородцев к воротам. Только непонятно зачем, пробиться через закрытые створы все равно бы не удалось. К тому же на стены высыпали многочисленные лучники и арбалетчики. Один из них выстрелил. Князь Красемир в последнюю секунду оттолкнул хёвдинга. Тяжелый болт с треском пробив кованный лат, вошел ему в плечо.
  Князь Вадим рассмеялся:
  -Все, друзья, хоть вы и красноречивы, но ваша песенка спета. Не знаю подойдет ли сюда войско варяжских русей, а вас до зари я вместе с лошадьми в землю закопаю. Повторю незабвенный подвиг княгини Ольги. Правда она древлян в ладье зарыла, но уж не обессудьте, лодок жаль, и так не хватает. Дурак ты, Гринвич, полное ничтожество. А глупость, как писал классик, самое дорогое на свете, потому что за нее дороже всего приходится платить. Вот и расплатишься по полной программе. Тебе империю предлагали, а ты выбрал сырую яму с червями. Что ж, вольному воля.
  -Кто такая княгиня Ольга?- удивленно вскинул брови Дагейд, пытавшийся вынуть из Красемира железный болт. Но ничего не получалось- наконечник стрелы, видимо, был зазубренный.
  Князь стонал и ругался, ему дали вина, унесли.
  -Ольга?- осклабился Юра.- Ах, ну да, вы же в школе её еще не проходили. Дочь Вещего Олега, жена Киевского князя Игоря, сына Рюрика. Первая приняла христианство, а потом жестоко отомстила древлянам за убийство своего супруга. Или наоборот, не помню.
  -У Рюрика есть сын Игорь?
  -Пока нет. И, думаю, уже не будет. Так же как и Ольга не станет княгиней. Закрой рот, форинг, тебе этого все равно не понять. Короче, складывайте оружие, снимайте амуницию и шагом марш в подвал. Строем. Я сегодня добрый, велю даже вам вина подать, а уж в землю-то закопаю утром. Так что отдохните как следует, соберитесь с силами и духом. А опохмелитесь уже с Дажбогом и Одиным или кто там вас встретит за горизонтом событий с распростертыми объятиями.
  
  На площади поднялись суета и гвалт. Простой люд нет бы разбежаться, наоборот принимал активное участие в противостоянии. Одни заняли сторону отряда Гудбранда, другие кучковались у дружины новгородской. Толком и разобрать было невозможно кто- кого сдерживает, если бы лучники не перевешивали чашу весов в сторону князя Вадима. Но до массового кровопролития дело пока не доходило. И тут с ближайшей башни раздался крик:
  -Королевские гости! Сам Рюрик Ютландский впереди!
  'Рорик!', 'Рюрик!', 'Рёрик!'- на все лады восторженно заревела новгородская и пришлая публика, словно и не собиралась минуту назад провозгласить великим князем Гудбранда Хардштайна.
  Внутренние ворота отворились, народ повалил к главным, где уже опускался подъемный мост. Туда же засеменили старейшины, подпихивая друг друга клюками. Гринвич обернулся, поискал глазами Липатова, но не нашел, как сквозь землю провалился. Тоже что ль встречать Рюрика побежал? Вряд ли.
  
  Король въехал в Новгород по-королевски: впереди десятка немецких рыцарей закованных с ног до головы в латы, с полосатыми пиками наперевес. За ними фризы и даны с копьями. Пара лохматых степных жеребцов тащила на телеге разъяренного тигра в клетке. Хищник в ярости рвал железные прутья, демонстрируя огромные желтые клыки. Следом, в византийских и скандинавских одеяниях, с королевским орденом на груди и соколом на плече, важно ехал сам Рюрик Ютландский. Свита из воинов личной охраны и придворных бояр так же была в пышных царьградских, датских и шведских нарядах. Особенно выделялся Аскольд в черных перьях на плечах и цельной шкурой песца вокруг шеи.
  Сразу было видно, что конунг пожаловал с серьезными намерениями.
  Загородский конец Новгорода не вмещал всех желающих лицезреть Рюрика. Сквозь толпу еле пробились старейшины племен, поклонились конунгу.
  Приветствуют уже как хозяина, отметил про себя Гринвич, которого форинг Дагейд с сотником Воятой и дружинниками провели к главным воротам вдоль Гончарной стены.
  Повисла гробовая тишина. Тигр кинулся на мальчишку в длинной грязной холщовке, пытавшегося подразнить его палкой.
  Томить людей Рюрик не стал. Как только звериный рык стих, громогласно, чеканя каждое слово, сказал:
  -Я, Рюрик Ютландский, сын Людбранда Великого, правитель Фрисландии, Вирингена, Рустрингена, обладатель земель Ладожских и Ильменских, готов стать вашим повелителем!
  'Любо! Слава новгородскому королю Рюрику!'-закричала толпа, бросая вверх шапки и все что было в руках.
  Жрец новгородского небесного капища Богумил вышел вперед, еще раз низко поклонился:
  -Стань нашим владыкой, русин. Тебе доверяем наши земли и сердца. Отныне и до времен, отведенных миру великими Сварогом, Перуном и Дажбогом, твоими повелителями Одиным, Вили и Ве, быть тебе здесь их наместником. Храни мудростью и силой города и страны в дар тебе принесенные и помни об ответственности за них перед потомками. Приумножай славу и величие нового царства и имя твое будет всегда равным среди богов Асгарда. Пусть черная бездна Гинунгагал превратится в чистый и живительный родник Хвергельмир. Я все сказал.
  Как у них тут все переплетено, отметил Гринвич. Во всяком случае, словене хорошо знают культуру викингов. А князь Красемир герой, если бы не он, непонятно в каком параллельном мире уже бы я находился. Отчего по ночам барон Врангель снится?
  
  Затем что-то лепетали другие старейшины племен, но толпе было достаточно того, что она услышала от Богумила, а потому начала шуметь и слов стариков было толком не разобрать. Да в этом и не нуждался Александр Данилович, он искренне радовался, что коварный план Юры Липатова провалился и история пошла тем путем, по которому и должна была пойти.
  Рюрик Людбранд спешился, важно прошествовал через ремесленные и торговые ряды в центр города к Небесному капищу, опустился на приготовленный королевский трон. Толпа снова радостно закричала. Хёвдинг Гудбранд поймал взгляд конунга. Тот одобрительно ему кивнул.
  -Да здравствует родоначальник первой княжеской и царской династии на Руси великий Рюрик!- пафосно закричал он от чистого сердца. Народ ответил многоголосым 'Любо!' и 'Слава!'
  В ночное небо полетели огненные стрелы. Одна из них попала в конек терема и отскочила прямо в лоб Гудбранду.
  
  Резкий цитрусовый запах, словно перед носом выжали испанский лимон, ударил в ноздри. Гринвич чихнул, очнулся. Сдернул с лица хирургическую маску, тянувшуюся от кислородной подушки. Глубоко несколько раз вдохнул. Отчего же цитрус? Видимо на подоконнике Павловский лимон, купленный в Ашане за 2,5 тысячи, наконец-то зацвел. Два года стоял. Надо же. Да здравствует родоначальник первой царской династии на Руси... Прошу, Ашер Глиффер в вашем распоряжении...бывший комбриг 13 конной армии...Черт, в голове все перепуталось. Глиффер, Гридя, Дагейд, Пряжкин, князь Храбрый...да, основательно надышался триметилбутанпропиленом и закусил смесью нейролептиков.
  С иглы шприца, лежавшего на краю тумбочки, свисала желтая капля. Встал с кушетки, пригладил волосы, показавшиеся пластмассовыми. Вадим Храбрый... Кто такой?
  Подошел к подоконнику. Лимон действительно распустился, издавая горьковатый запах. Машинально полил из пластиковой бутылки, остатки воды вылил себе в рот. Тошнота немного прошла. То ли раннее утро, то ли вечер, не поймешь. Опустился за письменный стол, обхватил голову руками. Комиссары, князья... В прошлый раз легче отходил. Нет, меня же Скалодуб из виртала вытащил с помощью врачей. Точно. Теперь сам вышел, значит, новая формула нейротропа оказалась более удачной. Только в голове путаница. Кто же этот князь Вадим? Стоп. Рюрик Ютландский в Новгороде. Князь хотел, чтобы я вместо него первым правителем Руси стал! А Глиффер здесь при чем? Неужели был сразу в двух измерениях? Нобелевская премия или психушка. Надо выпить. А где ноутбук?
  Зажег свет, но компьютера нигде не увидел- ни на столе, ни в кресле, ни на диване. Открыл дверь в гостиную и обомлел. На кровати, широко раскинув руки, с маской на лице лежал...ну да, уфолог-любитель Даниил Пантелеймонович Закамский. Рядом, на кушетке стоял включенный ноутбук.
  Какого черта здесь делает Закамский? Хм. Ах, ну да, перед 'прыжком' ко мне пришли члены клуба 'Желтый карлик': мадам Крупицина, студент Янсон, чиновник Роскосмоса Щеткин и этот уфолог. Уцепились как клещи.
  Взглянул на монитор и вновь изумился. На экране висела страница Википедии с князем Вадимом Храбрым. Ну и что пишут? 'Мифический предводитель новгородцев, восставших в 864 году против князя Рюрика'. Ничего себе мифический! 'Был убит Рюриком...'
  Память с неимоверной силой начала возвращаться в мозг. Это напоминало падение в лайнере с большой высоты...Еще немного и произойдет катастрофическое столкновение.
  Почти бегом направился в кухню, где в холодильнике находилась бутылка водки. Но и здесь ждало потрясение. В 12 метровой кухне стояли три раскладушки, на которых возлежали три тела, тоже в хирургических масках. А один гражданин, прямо в ботинках, но без маски храпел на кушетке возле холодильника. Под ним валялся кожаный портфель. Вертеп какой-то. Неужели всех желающих в виртал отправил? Вероятно. А кто этот блондин?
  Прежде чем будить, достал водку, зубами открутил крышку, сделал большой глоток, потом еще. Тронул парня за плечо. Тот сразу открыл глаза:
  -Эксперимент закончился, вернулись? А как остальные?
  -Ты кто?
  -Понимаю. Юрий Липатов, журналист.
  -Юрий Константинович?
  -Да, но мы, вроде, не успели толком познакомиться. Меня к вам уфолог Закамский привел.
  -Да? Отчего же вы тогда не в параллельном пространстве?
  -Решил для начала посмотреть и если нужно оказать медицинскую помощь. Слышал, после первого 'прыжка' вас в больнице откачивали. Но я не из праздного любопытства. Тоже путешественник. Снимал однажды репортаж об одном изобретателе машины времени, так он меня во времена Ивана III отправил.
  -Знаю, вы познакомились с Марфой Посадницей и страстно в нее влюбились.
  -Точно. Откуда вам известно?
  -Вы мне сами об этом рассказали. В 9 веке. Во время встречи в моей крепости Бьёрн.
  -Я?!
  -Разумеется. Вы устроили на Рюрика засаду по пути в Ладожское Городище и предложили мне вместо него стать первым великим князем Руси. Изменить историю.
  -Чепуха какая-то. Может вам поспать немного?
  -Вы были новгородским князем Вадимом Храбрым.
  -Но вы же видите, что я никуда не...что я не путешествовал вместе с вами, а просто мирно спал на кухне.
  -Да, странно,- задумался врач-уролог.- Погодите. А вы Закамскому о себе рассказывали?
  -Конечно. Мы с ним познакомились давно, я у него много раз интервью брал. А тут позвонил он сам и предложил интересную тему. Дал ваш адрес. Я задержался на работе, приехал, дверь входная нараспашку и все здесь уже под масками. Ну, решил дождаться.
  -Понятно.
  -Что?
  -Все. Только непонятно почему этот аферист Закамский в личине князя Вадима, чья физиономия висит в ноутбуке, себя за вас выдал. А-а, ну да, решил похимичить с историей и если что, все свалить на вас. Хитро.
  -И чем там все закончилось?
  Гринвич пожал плечами:
  -Не имею представления. Последнее что помню, стрела мне огненная в лоб попала. Надо возвращаться, спасать.
  -Даниила Пантелеймоновича?
  -Рюрика спасать! Натворит дел уфолог, не обрадуемся.
  -Может, просто вернуть его сюда, в нашу реальность?
  -А если заразит своими бешеными частицами настоящего князя Вадима? Впрочем, реальный, судя по информации в интернете, был не лучше. В 864-м году поднимет восстание, попытается убить Рюрика. Но, во-первых, неизвестно когда именно, во-вторых кто войдет в его шайку: князь Красемир, сотник Воята, Аскольд или может форинг Дагейд? Осиное гнездо нужно сжечь заранее. Насколько я понял, уфолог ни перед чем не остановится.
  -Если сегодняшний мир существует,- возразил Юра,- как же можно повлиять на него в прошлом? Поиграет Завадский в историческую компьютерную игру, убьет там пару персонажей и вернется. Здесь-то все равно ничего не изменится.
  -В нашем измерении изменить мир нельзя. В параллельном запросто. Каждый раз, просыпаясь утром, мы словно рождаемся заново. Всегда в своем виртуальном пространстве, потому что другого не существует. Однако если оно появится, неизвестно какой мир окажется доминирующим. Проснемся, если вообще проснемся, в иной реальности и даже не поймем, что мы совсем не те, что были всегда.
  
  На телефоне журналиста заиграла веселая мелодия, но он не ответил.
  -Буду собираться,- зачем-то пошарил по карманам Гринвич и вдруг понял, что хмель ударил в голову. И от этой мысли похолодел:
  -Боже, что же я наделал!
  -Что случилось?
  -Водки выпил, теперь препараты не будут действовать как надо, а то и вовсе окажутся смертельными. А нельзя терять ни минуты.
  -Я готов,- поднял сумку с пола Юра.
  -К чему?
  -Отправиться в 9 век вместо вас. Сами же говорите, нельзя терять времени.
  -Ерунда. Как вы сможете?
  -Вы то смогли! Не считайте себя исключительным. Когда протрезвеете, присоединитесь. Давайте, рассказывайте все подробно и на чем действие прервалось.
  -К призванию в Новгород Рюрика еще одна история приплелась, пока не пойму взаимосвязи.
  И вдруг ударил себя по лбу:
  -Ну конечно! Барона Врангеля некоторые считали новым Рюриком, на него в Турции готовилось покушение. Слушайте и запоминайте.
  
  Что-то упругое и тяжелое толкнуло Юру в бок.
  -Да подвинься же, князь, чуть с ложа не свалилась. Плечо-то не болит?
  Открыв глаза, Липатов увидел перед собой дородную голую бабу со сливовыми сосками по обе стороны широкой груди, меж которых лежала объемная коса. Щеки неестественно нарумянены, губы и зубы вымазаны черной краской. Вместо бровей коричневые полоски. Глаза большие, зеленые как у лягушки. В ушах каскадные серебряные серьги почти до плеч. Ужас.
  Приподнявшись на локтях, почувствовал сильную боль в ключице и правой руке. Вся верхняя часть туловища до подбородка была замотана тряпками, от которых несло едким бальзамом. Хриплым со сна голосом спросил:
  -Ты кто?
  -Привет тебе от Перуна!- всплеснула руками тетя.- До сих пор в себя не пришел. Говорила, нужно было за датским лекарем Бури в Красный холм послать, нет- сами вылечим. Вылечили. Да еще Воята с Гридей, когда из Новгорода со стрелой привезли, в тебя бочку медовухи влили. Конечно, разум потеряешь. Лучше али нет? Щеки-то вон порозовели, а то как Нифльхейм был. Хорошо хоть болт не отравленным оказался, так заноза. И вообще, прекращай бражничать с этими двумя бездельниками, хорошего не наберешься. Сойдись лучше ближе с русином Гудбрандом, ты ведь ему жизнь спас. Не напрасно же на стрелу прыгал. Он теперь в фаворе. Самому Рюрику трон уступил, а мог ведь сам стать великим князем новгородским. Дурак. Но умен.
  -Гудбрандом? А я тогда кто?
  -Опохмелиться не дам и не проси. Девкам косы поотрубаю, если узнаю, что поднесли. Хватит уже вино да мед кушать, пора за ум браться. Кто он. Кем и вчера был.
  -А вчера?
  -Не печаль меня, князь Красемир, заплачу. Или я для тебя уже не главная жена? Развел гарем, а денег нету.
  -Значит, князь...
  -Князь- что обгорелый вязь. Одно название. Говорю тебе, сойдись с хёвдингом Гудбрандом. Вы же раньше вместе на готов и свеев ходили. Правда, говорят, он несколько дней не в себе, стрела его на сборище тоже ударила, только по голове. Вот и навести, узнай как себя чувствует, не надо ли чего. Меда поднеси, конопли, угрей вяленых, этого добра у нас, слава Перуну, пока хватает. Понятно, что не нуждается, да дорого внимание. И от меня поклон, княгини Брониславы, передашь,- вдруг лукаво подмигнула баба.
  -Бронислава. А чего в угле-то вся?
  На это княгиня ничего не ответила, только вздохнула. Поднялась с постели во весь свой немалый рост, хлопнула трижды в ладоши:
  -Ауда, красавица, так и быть, принеси князю меда, да не шибко хмельного, ему еще сегодня в путь собираться.
  Красавицей оказалась тощая, словно жердь деваха с раскосыми глазами, крючковатыми, но ловкими руками. Вместе с медом принесла целого запеченного судака, моментально отделила от шкуры и костей, разложила по двум мискам, полила уксусом.
  А Липатов лихорадочно соображал- значит, я не Гудбранд Хардштайн, а какой-то разорившийся князек Красемир, закрывший своим телом хёвдинга от стрелы. Хорошо хоть в нужное время и место попал. А так занесло бы опять к черту на рога и шатался бы не пойми где, как проклятый. Впрочем, в прошлый раз повезло. Марфа-посадница...не то что эта Бронислава. И сейчас, вроде бы, все складывается как надо. Есть повод навестить Гудбранда, который третий день не в себе. Ну да, после попавшей в лоб стрелы. Только кто он- настоящий хёвдинг Хардштайн или Гринвич? Сколько я тут отлеживался с этой толстомясой? Вадим Храбрый, он же уфолог Закамский... Где его искать? Ладно, сначала встретимся с Гудбрандом.
  -Не надо вина,- окрепшим и повелительным голосом сказал Красемир.- Подавайте умываться и одеваться. В Бьёрн пора.
  Бронислава даже присела от удивления. Надо же такая моментальная перемена!
  -Ты, это,- кивнул он жене,- прикройся что ли, ходишь как Даная по Парижу.
  На это Бронислава лишь захлопала глазами. А князь размотал тряпки, взглянул на рану. Она была небольшой, аккуратно зашитой тонкими жилами. Опробовал руку- двигается и боль в плече почти утихла. Натянул первые попавшиеся под руку штаны, пройдя через просторные сени, вышел на крыльцо. Оно оказалась довольно высоким, невольно схватился за перила. Да, явно не крепость-посад не посад, поселок- не поселок, скорее большой двор, обнесенный высоким частоколом с узкими воротами. С десяток домиков, куреней, амбаров, сараев. Справа- кузница, деревянные идолы вкруг и мужики возле водоколесной мельницы, молотящие цепями овес или рожь.
  Было свежо и солнечно, день только разгорался.
  Пару раз зевнув и потянувшись до хруста в суставах, вернулся обратно в терем. Девки уже принесли кувшины с водой, медный хазарский тазик, тряпку с глиной. Умылся сам, надраив мятной глиной зубы до приятной боли в деснах. Вот тебе и доисторическая зубная паста, а говорили, что древние славяне немытыми ходили, как бомжи. Только вот девицы уродуют себя до неприличия местной косметикой, от Брониславы в обморок упасть можно.
  Надеть кафтан, плотные порты и сапоги со смешными загнутыми как у клоуна мысами, помогал слуга Вал- молчаливый, чему-то все время улыбающийся парень с огромными кулачищами. Он же помог влезть в тонкую, замотанную проволокой и запаянную во многих местах кольчугу. Прицепил короткий меч, кинжал, подал шлем без наносника.
  Вошла Бронислава, слава Перуну, одетая. Белая до пят рубаха в цветах, серебристая накидка. В волосах, уже прибранных в полупучек- высокий костяной гребень. В затылок вплетена прозрачная белая ткань, закрывавшая сзади шею и спадавшая на спину чуть ли не до пояса. Серьги уже другие, из дерева, еще длиннее прежних.
  -Сейчас людишки в телегу подарки для Гудбранда сложат, коня намоют, Тимка позовет. Народу с собой много не бери, так, мол, по-приятельски заглянул, проведать.
  -Говорила, уже,- оборвал супругу Красемир. Надо же показать кто в доме хозяин.- Если хёвдинг не в уме, о чем с ним говорить?
  -А тем лучше. Посиди с ним, выпей. Да немного, знаю тебя! Пусть все видят, что вы с хёвдингом старые приятели. Прозреет, за все благодарен будет: и за спасение, и за внимание. Тогда и попросишь, чтоб о тебе Рюрику слово замолвил. Так, мол, и так, если бы не князь Красемир, гнил бы в сырой земле и не разоблачили бы подлого предателя Вадима Храброго. Слышала, конунг войско с Аскольдом в Киев посылает, князя Ментея со стола хочет прогнать, так ты воеводой напросись. Чего тут-то без дела сидеть!
  Услышав про князя Вадима, Юра Липатов напрягся:
  -А где теперь Храбрый?
  -Кто ж его знает! Рюрик велел изловить и в ивой клетке в Ильмене утопить. Да разве сыщешь. Может к ляхам подался или к хазарам. Знаю одно- не успокоится, пока не убьет Рюрика и злейшего своего недруга Гудбранда. Если сам, конечно, прежде не сгинет. Ну, а коль вновь подружишься с хёвдингом и ты станешь его врагом. Ничего не поделаешь, выбор всегда опасен.
  -Вот бы кого поймать,- мечтательно произнес князь,- тогда и рекомендация Гудбранда не понадобится. А что если...?
  -Чего надумал?
  -Ничего, так просто.
  С Брониславой прощаться по супружески желания не было, подошел и крепко поцеловал в лоб. Жена от неожиданности ойкнула, потом рассмеялась.
  
  Сославшись на то, что очень болит плечо, на коня садиться не стал, велел заложить свейскую двуколку, которую приглядел в соседнем сарае. Вожжи взял дюжий витязь Глядко, похожий на картинного богатыря, а Юра пристроился рядом. Так и поехали в окружении десяти легких всадников.
  С возничим тоже не церемонился, задавал вопросы, какие интересовали, черт с ним что подумает: далеко ли до Бьёрна, откуда родом Рюрик, где теперь живет, сколько стоит хлеб и мясо, нет ли голода, кто такие руси.
  Витязь Глядко отвечал на все медленно, но членораздельно, ничуть не удивляясь странности князя. Только к концу пути выяснилось, что Глядко недавно сбежал из шведского плена, где его держали на гребных драккарах, а потому решил, что князь проверяет годится ли он в услужение. О русях Глядко сказал коротко:
  -Те, что живут за морем, самые отъявленные головорезы и разбойники, их все боятся. Здешние- тоже не промах. Теперь, слава Перуну, все мы будем русями и я этому очень рад. Вообще, балтийцев не люблю по понятной причине, но русины- совсем другое дело, это сила.
  -А как ты относишься к князю Храброму? Он собирается убить Рюрика и прогнать русей.
  -Мало ли среди князей дураков? Ой, прости, князь...
  -Ничего.
  -Что хорошего новгородские, псковские, смоленские, ростовские князья и бояре для своих земель сделали? Грызлись только веками между собой, да брагу пили. От свеев, немцев и степных продыху не было. Позвали русей, все наладилось. Нет, якобы данью за помощь чрезмерной обложили. Прогнали. Опять сумятица началось. Теперь хватило ума сделать князя Рюрика верховным правителем. А кто против? Кто порядка и спокойствия не хочет. Князь Вадим всегда бешеным был. Надо изловить и повесить. А лучше хазарам в рабство продать.
  -Как изловить? Где он теперь никто не знает.
  -Очень просто,- хлестнул лошадь Глядко длинным кнутом.- Нужно пустить слух, что конунг внезапно заболел смертельною болезнью, и дни его сочтены. Тут же князь Вадим объявится. Рюрик еще не успел раздать славянские города и земли своим родственникам и боярам, так что Храбрый не упустит случая, чтобы вновь замутить воду.
  -А что, это идея! Молодец, Глядко, премию тебе выпишу.
  
  Воята, Гридя и Далебор обнимали князя Красемира, как родственника. Липатов даже в какой-то момент усомнился в их ориентации. Форинг Дагейд выстроил дружину вдоль стен Бьёрна, велел салютовать копями и кричать 'ура!' в честь спасителя хёвдинга Гудбранда Хардштайна. Затем повели в светлицу, где стол ломился от всевозможных яств, будто знали, что Красемир сегодня приедет. Правда позже выяснилось, что ждали-то Рюрика Ютландского, пожелавшего навестить своего 'ближнего боярина и друга', но конунг внезапно захворал.
  -Что?- изумился Юра.- И сильно?
  -Кто же его знает,- пожал плечами Гридя,- может и сильно. Помрет, вот смеху-то будет.
  -И за что ты русей так не любишь?- осклабился порчеными зубами витязь Воята.
  -А ты любишь. Ага, как смерд двойную подать.
  -Да- к, я об этом не кричу на каждом шагу, а ты свои слова повсюду разбрасываешь. Смотри, сварят тебя в кипятке.
  -Опять нам, варягам, кости перемываете?- подошел Дагейд.
  -Чем захворал Рюрик?- в лоб спросил Юра Липатов.
  -Жар сильный, должно быть на Ильмене продуло.
  -А Гудбранд где?
  -В тереме сидит, медовуху пьет и твердит одно и то же: ничего не помню.
  -Отведите к нему.
  -Никого не принимает.
  -Своего спасителя примет. Ну!- нахмурил брови князь Красемир.
  
  Хёвдинг пребывал один в чердачной темной комнате с узкими оконцами. Пред ним стояли кувшины и стеклянные штофы с вином. Завернутый в медвежью шкуру он раскачивался на лавке и что-то мычал. Притворив за собой плотно дверь, Юра подошел к Гудбранду, тронул его за плечо:
  -Привет, дружище, я Липатов в образе князя Красемира.
  Тяжело подняв налитые глаза, хёвдинг сглотнул:
  -Кто?
  Гринвич это или настоящий Хардштайн?
  -Я закрыл тебя от стрелы.
  -Мне говорили, благодарю.
  -И это все?
  -Что же тебе еще?
  -Ты помнишь, как Вадим Храбрый искушал тебя стать великим князем Новгородским?
  -Нет,- опустил голову хёвдинг и чуть не заплакал.- Ничего от последней седмицы не помню. Видать смерть близко.
  -Да ладно паниковать-то. У тебя еще много дел впереди. Значит, ты не помнишь, что это я тебя уговорил отказаться от предложения Вадима и сохранить верность Рюрику?
  -Нет.
  -Тем лучше. Собирайся.
  -Куда?
  -Как куда, к Рюрику Ютландскому, в Русу. Он болен, надо помочь, а я знатный лекарь.
  
  Вольные слуги и кабальные холопы всплеснули руками, когда на крыльце в звериной шкуре с голыми ногами показался хёвдинг. Гридя так вообще рот разинул. Седмицу с места сдвинуть не могли, ночную вазу под стол ставили, а тут пожалуйте.
  Распоряжался князь Красемир. Велел подать хёвдингу лучшие одежды и парадное оружие, намыть коней. На вопрос Дагейда- куда собрались? Юра указал пальцем на север:
  -Рюрика лечить. А Гудбранд чувствует себя уже гораздо лучше. Ваша же задача такая: скачите в Новгород, отправьте гонцов в гарды и поселки, пустите слух о смертельной болезни Рюрика.
  -Зачем?
  -Так надо. И еще, какой там, я забыл, на Волхове маленький поселок есть, ну где руси обычно пересаживаются на драккары по пути на Ладогу?
  -Дальняя Луга.
  -Вот. Кричите на каждом перекрестке, в Дальней Луге находится скандинавский кудесник-лекарь, который приехал лечить Рюрика. И только он, мол, способен вернуть его к жизни.
  -Зачем?
  -Тебе, форинг Дагейд, разумеется, отвечу. Будем князя Вадима на живца ловить. Он наверняка захочет убить лекаря.
  -Ежели он приехал, отчего ему уже в Русе у Рюрика не сидеть? Не клюнет на такое Вадим.
  -Мол, по знахарской традиции зелье нужно готовить недалеко от больного, но не рядом с ним, чтобы злого Чернобога заранее не привадить. Чем, собственно, и занимается теперь лекарь...Йокель в Луге.
  -Йокель? Шлем жеребца?
  -Да? Надо же, занятное имечко в голову пришло. Значит Йокель. В Дальнюю Лугу отправь человек десять слабовооруженных русей, лучше норманнов, будут изображать охрану знахаря. Потом я подтянусь. Я буду этим Йоклем. Понял?
  -Ладно, князь, сделаю. Может выгорит твоя задумка.
  -Только этим...Вояте и Гриде не говори. Не любят они русинов.
  -Кто ж нас любит? А когда надо в ножки падают.
  -Да, ничего за много веков не изменилось.
  -Чего?
  -Это я так, по-стариковски. Теперь займемся приготовлением аспирина. У ручья за крепостью я видел две шикарные плакучие ивы. Вели, Дагейд, людишкам нарезать коры с них. Да брать не внешнюю грубую кору, а внутреннюю, в розовых прожилках. Пусть завернут соскобы в тонкую тряпицу и варят минут двадцать.
  -Сколько?
  -Э-э...ну пока вода не станет красно-коричневой. Во! Пусть слуги хлопают не торопясь в ладоши тысячу раз и еще половину, тогда эликсир будет готов.
  -Ты князь, сам что ли знахарем стал?
  -Припомнил кое-что, бабка в детстве рассказывала. Слейте отвар в бутыль и запечатайте.
  К вечеру собрались в дорогу. Расстаравшиеся холопы наварили столько 'аспирина', что им можно было напоить весь гарнизон Бьёрна. Юра попробовал его на вкус, остался доволен. Гудбранд по-прежнему ни с кем не разговаривал, пока его о чем-нибудь не спрашивал Липатов.
  На лошадей Юра с Хардштайном садиться, разумеется, не стали, им приготовили просторную бричку, которую охранял в дороге форинг Дагейд и десяток немецких рыцарей. Дружину с собой не взяли. Разбойники и лихие людишки отчего-то сразу попрятались после того, как Рюрик согласился стать великим князем. Коронация должна была состояться в Новгороде через неделю.
  Всю дорогу хёвдинг Гудбранд молчал, уставившись в одну точку, а Юра его и не трогал. Главное, чтобы сказал Рюрику про него все что нужно. Впрочем, конунг знает, что князь Красемир спас его ближнего боярина от смерти, это уже хорошо.
  Переезжая через одну из многочисленных речушек, колесо брички соскользнуло с мостика и она начала заваливаться. Охрана не успела удержать ее и повозка соскользнула в воду. Неприятность оказалось пустяковой, но слегка искупаться пришлось. Юра от души выругался. Так как внутренность возка насквозь промокла, ничего не оставалось делать как забраться на коня. Посадили на жеребца и хёвдинга. Липатов делал вид, что неуклюж и неловок от раненого плеча. И очень удивился, когда ощутил себя в седле вполне комфортно. Тем не менее, держался за гриву жеребца двумя руками.
  -Да не хватай, князь Красемир, коня за волосья так истово, всю красоту оборвешь,- вдруг со смехом заговорил хёвдинг Гудбранд, ехавший рядом на коричневом жеребце.- И что там за бутыли в возке, самогона что ли Рюрику наварил?
  От удивления Юра чуть не свалился с каурого коня.
  -Я вас не понял, Хардштайн.
  -Значит, не ошибся,- полной грудью вздохнул Гудбранд.- Во-первых, на 'вы' здесь никто никого не называет. Во-вторых, князья, даже раненные на лошадях ездить не боятся, ну, а в-третьих, ругаетесь вы, Юрий Константинович, нецензурно как в московском университете, а не в приличном доисторическом обществе.
  Липатов схватился за поводья, остановил коня:
  -Александр Данилович?
  -Он самый. Боялся, что не в того персонажа вселюсь, повезло. А вы, значит, князь Красемир, мой спаситель. Ну, давайте, рассказывайте, что тут без меня произошло и для чего мы в Русу едем. Я в себя, то есть в Гудбранда Хардштайна пришел, когда повозка в речку свалилась, головой ударился.
  Выслушав рассказ Юры, Гринвич долго жевал губами, наконец произнес:
  -Что ж, задумка со скандинавским лекарем неплохая, но нужно чтобы и я продолжал оставаться неадекватным, это дополнительно простимулирует Закамского- Храброго выползти из норы, где он спрятался. Поэтому первая скрипка будет принадлежать вам, Юрий Константинович. Я пока не понял кто Дагейд- один из наших 'игроков' или настоящий форинг. Впрочем, сейчас это не важно. А с аспирином вы неплохо придумали, главное, не отравите Рюрика, он нам еще живым нужен. Ха-ха. Все, умолкаю, форинг с охраной приближается, я по-прежнему где-то в облаках.
  
  Рюрик Ютландский принимал Гудбранда и Красемира в своей малой спальне. Лежал князь в песцовом полушубке и волчьей шапке-треухе. Лицо было красным, на лбу испарина. Рядом вертелись слуги с примочками и дымными травами. В комнате от них нечем было дышать.
  За воротами их встретил Аскольд, развел руками, сострил печальную гримасу:
  -Видимо, придется перенести коронацию. И вообще не знаю, что дальше будет. Думаю, вам пока следует расположиться в малом замке, конунг отдыхает.
  Юра приобнял Аскольда, как старого приятеля, шепнул в ухо:
  -Вот для того чтобы не переносить коронацию, веди нас к королю немедленно. К тому же у ближнего боярина Хардштайна к нему срочное дело?- указал он на Гудбранда, рвавшего желтые цветочки у бани.
  -Совсем плох?- загрустил еще больше Аскольд.
  -Терпимо. Но не очень. Тоже может помереть. Веди к Рюрику.
  Тяжело приподняв руку над китайским шелковым одеялом, конунг пригласил Гудбранда и Красемира подойти поближе.
  -Видимо, Чернобог не хочет моей власти над Новгородом,- сказал он хриплым голосом. А ты кто? Кажется, я тебе где-то видел.
  -Это мой друг князь Красемир,- представил Юру Гринвич.- Он спас мне жизнь, но не только. Именно князь разоблачил подлые замыслы Вадима Храброго, а теперь имеет хитрый план его поимки.
  Липатов кивнул, приложил руку к сердцу, но больше церемоний разводить не стал, подошел к постели, сжал запястье конунга пальцами. Рюрик хотел одернуть руку, но Юра держал его словно клещами:
  -Не вырывайся, конунг, лечить тебя буду. Пульс ослаблен, где-то 55 ударов в минуту. Хоть ты и врач, Александр Данилович, но и кое-что могу. В армии в санчасти полгода санитаром служил. И вообще у меня талант к знахарству.
  Рюрик моргал глазами, не понимая, о чем говорит князь Красемир.
  -Лекарь из Ладоги приезжал, два раза кровь пускал, -сказал он.
  -Дайте-ка кружку или стакан,- попросил слуг Юра, но сам взял серебряный кубок со стола, вытряхнул из него остатки вина. Разгреб меха, приложил сосуд к груди, велел дышать, потом задержать дыхание. Постучал по ребрам, заставил покашлять, заглянул в горло, оттянул веки.
  Врач-уролог, разумеется, тоже не остался в стороне. Спросил, болит ли в пояснице, какого цвета моча, обследовал язык.
  После этого лекари удалились на совещание в соседнюю комнату, где на столе были вино и фрукты. Сжевав по яблоку и выпив по глотку черного вина, пришли к выводу- обычная, но сильная простуда, давшая осложнение на почки.
  -Антибиотики, конечно, нужны,- сказал Гринвич.- Но попробуем обойтись брусничными и березовыми листьями, заваренными с сосновой хвоей.
  -Не торопись с травками, уролог, напрасно я что ли аспирин варил? Будем спасать Рюрика радикальным способом, многократно проверенным на себе.
  -При пиелонефрите аспирин противопоказан,- возразил Гринвич.
  -Много ты понимаешь!
  Юра велел принести из повозки бутыль с ивовым аспирином, нагреть два литра некрепкого пива. Как ни странно, Рюрик не сопротивлялся лечению. Сначала Липатов влил в него целый кубок красно-бурой ацетил- салициловой жидкости, а через минуту заставил выпить сразу несколько кубков теплого пива. Приказал слугам укрыть конунга двумя медвежьими шубами и не тревожить до утра.
  За всей процедурой с ужасом наблюдал Аскольд, но предусмотрительно не вмешивался. Если Рюрик уйдет к богам, он здесь ни при чем.
  
  Всю ночь Юра и Александр Данилович бражничали в соседней каморке, прислушиваясь к шумам в малой спальне. Конунг сначала постанывал, потом мирно засопел. Вдруг Гринвич подавился рейнским:
  -Черт побери! И как я мог упустить. Задумка с лекарем из Скандинавии-чепуха.
  -Объяснитесь.
  -Всё же на поверхности. Закамский кто? Уфолог. Ну! И на что он клюнет? Конечно же на НЛО. На разбившийся неопознанный летающий объект. В наше время сведения о них гроша ломанного не стоят, а вот в древности- другое дело. Поняли?
  -Подождите...
  -Наконец-то дошло. Лекаря Йокеля, разумеется, уже не отменишь, слух пущен, ну и ничего, одно другому не помешает. Кашу маслом не испортишь.
  -Точно!- воскликнул Юра Липатов.-И как мне самому-то в голову не пришло. Респект, Александр Данилович.
  
  На рассвете конунг Рюрик встал свежим и бодрым. Липатов был очень доволен произведенным лечебным эффектом, а врач-уролог все же посоветовал попить будущему великому князю еще и брусничного листа. При этом сам выпил кружку Юриного аспирина.
  Однако у русей- викингов было принято употреблять вино уже с утра, поэтому долго похмельем мучиться Гринвичу не пришлось.
  План поимки Вадима Храброго обсуждали уже в тронном зале с горячими и холодными закусками, двадцатилетним медом и византийским зеленым вином. Во главе стола восседал довольный Рюрик в синем галльском плаще. На довольно большом расстоянии от него, метрах в четырех, по левую руку позволено было занять места Гудбранду Хардштайну, князю Красемиру и боярину Аскольду. По правую- князю Свинельду, форингу Дагейду, витязю Вояте и даже тиуну хёвдинга Гриде, не любившему русинов.
  -Великий король, господа князья, бояре и знатные воеводы,- начал речь с позволения конунга Гудбранд. Мы тут подумали с князем Красемиром- наживки с заморским лекарем для поимки вора Вадима Храброго может оказаться недостаточно.
  -Что же вы, други, предлагаете?- щелкнул суставами пальцев огромных кулачищ Воята.
  -Лекарь Йокель пусть остановится, как и было раньше задумано в Дальней Луге. Но теперь нужно обязательно распространить повсюду слух, что рядом с тем селом упала с неба и разбилась железная бескрылая птица. Обязательно в форме тарелки. И что якобы возле ее обломков лежат маленькие мертвые зеленые человечки.
  -Что за фантазии, хёвдинг?- сдвинул брови Рюрик.
  -Дослушайте до конца,- одернул короля Красемир. Все вдавили головы в плечи, но конунг вроде бы и не заметил дерзости. Махнул рукой -продолжай.
  -Вырыть глубокую яму, а на дно набросать всякого железного хлама. Вокруг поставить оцепление из дружинников, чтобы любопытный народ не мог подойти близко и разглядеть что там на самом деле. Останется только зорко наблюдать со стороны, а когда появится князь Вадим, а он обязательно там появится, подхватить его под белы рученьки.
  -Сомнительно,- подал голос Гридя.- Насколько я знаю, твой бывший друг, хёвдинг, жуть как боится небесных напастей. От гнева Перуного в подвал прячется. С чего бы ему на битую железную птицу прибегать смотреть?
  Хм, задумался Гринвич, но ему на помощь пришел Юра.
  -Три года назад,- начал сочинять на ходу Липатов,- когда князь Храбрый еще пребывал в своем уме, мы с ним охотились на оленей. И встретился нам в лесу кудесник, который вызвался предсказать князю судьбу. Так вот он ему сказал- станешь ты повелителем земли великой и моря безбрежного, когда прикоснешься к мертвой птице железной, упавшей с неба.
  -Так и сказал?- не мог не съязвить ушлый тиун Гридя.
  -В точности!
  Остальные, в том числе и конунг Рюрик в сказку охотно поверили. Он поднялся во весь немалый рост, оправил рукой всклоченную после болезни бороду, топнул ногой:
  -Так тому и быть! Слушайте хёвдинга Гудбранда и князя Красемира, как меня. Поймаете до коронации Вадима, каждому по городу пожалую. Теперь у меня их будет много. Брату своему Синеусу Белоозеро подарю, Трувору Изборск. Остальное клевретам своим верным раздам, чтобы не было нигде мне измены.
  
  В ту же ночь тайно, опушками лесов в Дальнюю Лугу были отправлены телеги, покрытые еловым лапником и шкурами. За ними двигалась смешанная легкая дружина с копьями, алебардами и луками. Гудбранд и Красемир перед тем как залезть в повозку, наказали вознице не сильно трясти на поворотах. Тот только заржал, упруго хлестнув по спинам лошадей.
  Александр Данилович, утомленный приготовлениями, в частности поисками ржавого хлама по всей округе, зарылся в ароматное сено, с удовольствием закрыл глаза. Однако перед тем как заснуть, с досады хрустнул суставами пальцев на скрещенных руках. 'Дьявол, забыл посмотреть в интернете место, год и день покушения на Петра Николаевича Врангеля'.
  
  -Глиффер, слетим с дороги, пристрелю,- погрозил револьвером капеллан Пряжкин и красный Ситроен, доставшийся большевикам от Антанты, резко сбавил ход. Грановский ударился о железный упор кожаной крыши, сбросил дрему. Что такое, на ходу сплю, вроде и выпили в ресторане Парадиз немного. Опять снилась доисторическая чепуха. Он, хёвдинг Гудбранд, вместе с князем Красемиром, тиуном Гридей и холопами собирал какие-то старые железки: ржавые доспехи, рваные кольчуги, сломанные мечи, заготовленные на переплавку, грузил их на подводы. Аудиенция у Рюрика. 'Князь Вадим Храбрый обязательно клюнет на летающую тарелку'. Да, забавно.
  Где это мы? Ах, да, едем по дороге на Евпаторию в Качу. Именно там в бывшем хуторе Александро- Михайловка живет инструктор Севастопольской школы военных летчиков Захар Полупьянов. Подходящая фамилия для летчика, ничего не скажешь. По словам Глиффера- Засулевича, он тайно держит в подземном ангаре биплан, на котором и можно переправиться в Турцию.
  Поднял выроненный во сне наган. Ему подмигнул улыбающийся Аркадий Лермонтович Пряжкин, явно довольный приключениями. Бывший святой отец Русской армии изредка тыкал стволом сидящего на переднем пассажирском сиденье Ситроена заместителя начальника Ялтинского ЧК . Степан Иванович Эрдгель то испуганно вжимался в кресло, то похохатывал от щекотки. 'Ну не надо же так издеваться. Ха-ха'. Баранку же французского автомобиля 1909 года выпуска сосредоточенно крутил первый зам руководителя Севастопольского Крымревкома Ашер Глиффер. Интересная произошла встреча с ним в кабинете, достойная пера романиста. Грановский вспомнил все в деталях.
  
  Итак, как только вошли в кабинет, он сразу узнал бывшего комбрига 13 армии Засулевича, несмотря на бородку и английский френч. Кстати, подсознательно в первую очередь удивило, что большевик был в английской военной форме, правда, без знаков различия. Видимо, у коммунистов такая мода, носить одежду побежденных врагов.
  
  -Вот так встреча!- обомлел Грановский.- Я уж думал, славный комбриг Красной Армии Даниил Пантелеймонович Засулевич погиб смертью храбрых в алуштинской доломитовой пещере. А он в новом образе возглавляет Крымревком. И он же тайный агент контрразведки барона Врангеля. Надеюсь, пароль вам не нужен?
  Зампредседателя революционного комитета попятился, опустился на стул:
  -Тише, прошу вас тише,- вытер он платком моментально взмокший лоб.
  -Неужели это тот самый комбриг, который бежал с вами через линию фронта с награбленными драгоценностями да еще с дамой сердца?- присвистнул Пряжкин. Взял со стола лист бумаги, вытер измазанный грязью мысок сапога. Скомкал, бросил в урну, но не попал.
  -Тише, товарищи...то есть господа,- состроил плаксивую физиономию Засулевич.- Я тоже думал, что вы, Александр Данилович, на небесах. А помогаю чем могу Русской армии в изгнании по убеждениям. Прозрел, так сказать, раскаялся, решил искупить вину за содеянные перед богом и отчеством грехи.
  -Заканчивай лапшу на уши вешать,- подошел к окну Пряжкин, взял в руки кактус в белом горшке, понюхал.- Говори лучше, оборотень, куда бриллианты подевал, а то не посмотрю что агент, засуну тебе этот цветок, сам знаешь куда.
  -С одним условием- возьмете меня с собой.
  -Что, надоела Совроссия?- хмыкнул Аркадий Лермонтович.- Признаться и мне она уже осточертела, не успел приехать. Кругом разврат, грязь и паскудство.
  -Я ни при чем, истинный бог,- молитвенно сложил руки Глиффер.
  -Эх, видели бы вас ваши бывшие бойцы,- вздохнул Грановский.- В кого вы превратились, комбриг? В жалкое существо, в предателя. Ладно, некогда нотации читать. Давайте фамилии и адреса агентов ВЧК в Турции.
  -А возьмете в Константинополь?
  -С сапфирами да изумрудами почему бы и нет!- подошел к зампреду Пряжкин, дернул за бороду.- Настоящая? Как же вы не боитесь, что вас узнают? Вон, штабс-ротмистр сразу раскусил.
  Засулевич поморщился, но стерпел необходительное обращение.
  -На всех поровну поделим. Часть, правда, в провале сгинула. Но кое-что уцелело.
  -Пропил поди, смотри у меня!
  -Драгоценности пойдут на содержание Русской армии,- сказал штабс-ротмистр.
  -Согласен! Только заберите меня отсюда, не могу больше.
  -Зачем же ты, скотина, с красными Россию уничтожал?
  -Слеп и одурманен был.
  -Понятно. Поэтому ты не передал сведения в нашу контрразведку через каких-нибудь завербованных иностранных моряков, наверняка таких у вас полно, решил дождаться приезда связных и упасть им на хвост.
  -Вы, право, меня смущаете.
  -Выкладывай адреса агентов, внимательно послушаю врешь или нет,-взял инициативу в свои руки бывший капеллан,- я в Анатолии каждый закоулок изучил.
  -Как можно, записывайте.
  -Да говори же, не тяни.
  -Гольцен Адина Яковлевна, русская. Город Бурса. Улица Хизар, скобяная лавка, от центра за мечетью Шебле, напротив кладбища Эмирсултан. Пароль: 'У меня проходился бухарский чайник, нельзя ли запаять?' Отзыв: 'Зайдите через неделю, вернется брат из Трапезунда, посмотрит'. Астра Ингольд, австрийка. Измир, район Гюнеш, за мечетью Асмалы Месджид, пекарня 'Бёкерай'. Пароль: 'Люблю французские круассаны, сколько стоит дюжина?' Ответ: ' Французской выпечкой не занимаюсь, рекомендую творожный штолен'. Их координатор, тоже дама, агент Разведупра РККА была переправлена в Турцию заранее, с отступающей Белой армией Врангеля. Кто она и где осела мне неизвестно.
  -Обожаю творожные пироги,- облизнулся Пряжкин.- Когда должно произойти покушение?
  -Не знаю. Мне только известно, что две эти дамы держат связь с итальянскими коммунистами. Что-то заваривается в Риме. А уж во что выльется... Поверьте, мне было очень сложно установить их истинные фамилии.
  -Как же удалось?
  -Московское ЧК переправляло в прошлом году агентш через Севастополь, ну я порылся в столе нашего председателя Бела Куна. Этот чертов венгр и устроил в Севастополе Голгофу. Вместе со своей подругой Розалией Залкинд по кличке Землячка.
  Грановский подошел к фарфоровому бюсту Льва Троцкого, погладил по голове. Перевернул. Снизу был прилеплен инвентарный номер. Советская бюрократическая машина уже набрала обороты. Насколько ее хватит?
  -Бурса,- произнес он задумчиво. -А знаете ли вы, что это название произошло от греческого - Прусса? Оно не имеет никакого отношения к Пруссии. А связано с русями, нашими древними предками варягами, которые служили царьградским императорам и основали этот город. Позже византийские цари стали приглашать для личной охраны уже наших, славянских русей. Интересный факт- в 971 году князя Святослава, выдвинувшегося из Фракии к Царьграду, разбило войско императора Цимисхия, которым командовали новгородские воеводы. Да... Но вот что написали варяжские дружинники на мраморных парапетах Софийского собора, неизвестно.
  -Любопытно было бы узнать, чего они там накарябали,- рассеяно кивнул Аркадий Лермонтович, явно думая совершенно о другом.
  Засулевич же не знал как реагировать на историческое отступление штабс-ротмистра. Тер платком лоб и шею, от которых уже шел пар.
  -Где сокровища держишь?- взял быка за рога парикмахер.
  -В сейфе председателя Бела Куна, на третьем этаже. В опечатанном саквояже. Все ответственные работники Крымревкома хранят у него особо ценные вещи.
  -Жулики вы все. Надеюсь, венгр не знает.
  -Как можно,- захлопал глазками тайный агент.- Я даже...
  -Обождите,- перебил его Грановский.- Вы сказали, что у инструктора Полупьянова есть самолет. Но все мы в него явно не поместимся, если это не Илья Муромец.
  -В Каче уже действуют школа летчиков, наверняка есть и другие машины. Полупьянов что-нибудь придумает. Главное через посты пробраться.
  -Вы же зампредседателя ревкома.
  -Этого мало. Для передвижения по Крыму необходимо специальное разрешение за подписью Куна. А как я ему объясню кто вы и зачем нам в Качу? Или предписание от ГЧК.
  -Эрдгель!- поднял палец Пряжкин.- Слава Святому Антонию и тебе царица Тамара! Вот кто нам поможет. Автомобиль у тебя, Глиффер, есть?
  -Прикреплен с водителем, красный Ситроен 19-го года выпуска,- не без гордости ответил бывший комбриг.
  -Вечером в ресторан Парадиз с Эрдгелем поедем, там накачаем его и в Качу.
  -Вы уверены насчет вечера?- помял подбородок Александр Данилович.- Не исключено, мы увидим чекиста гораздо раньше. Одежда наша с документами на пляже Ласточкиного гнезда осталась. Непростительная оплошность. У вас, Даниил Пантелеймнович, простите Ашер Адамович, связь в городе хорошо работает?
  -Конечно, можно телефонировать хоть в Петроград. И телеграф имеется.
  -Это-то и плохо. Эрдгель не так прост как кажется, наверняка уже позвонил в Ласточкино гнездо.
  -Что вы хотите сказать?- не понял Пряжкин. И вдруг догадался. -Точно! Это бабка Лизавета меня с толку сбила, появилась на горе аки царица Тамара. Хотел ведь облачение в море утопить. Так...
  -Скажите, Глиффер, по телеграмме можно безошибочно установить адрес отправителя?
  -Хм. Обычно пишут откуда и от кого.
  -Наверняка у каждого города и организации есть зашифрованный код.
  -Мне это неизвестно.
  -Срочно вызовите телеграфиста. Немедленно!
  Засулевич отбросил в сторону платок, будто он загорелся, выбежал в коридор. Оттуда донесся его нервный, срывающийся на визг голос. Через минуту вбежал обратно:
  - Весёлкин пошел продпаек получать и уже два часа его никто не видел.
  -Где телеграфный аппарат?- сдвинул брови Пряжкин.
  -На втором этаже, под лестницей.
  -Ведите.
  Телеграфист спал на стульях. Рядом на газете лежала открытая пачка немецких галет, кусок кровяной колбасы и ополовиненная бутылка вина. Вдоль стены- множество аппаратов: от примитивного Морзе с ключом, до телеграфного стола Жано Бодо с клавиатурой. В углу ютился сломанный антиквариат- акустический передатчик с широкой граммофонной трубой и электрохимический агрегат Бена с медным диском и заводной рукояткой.
  Парикмахер стащил Весёлкина за шиворот с импровизированного ложа, встряхнул:
  -Включай свою факсимильную технику, грешник.
  Сказал и спрятал глаза. Грановского же что-то кольнуло в мозг. Факсимильную? Никогда не слышал. Или все же слышал? Передача изображений...Нет, точно не помню.
  -Дело особой важности и секретности,- сказал штабс-ротмистр после некоторой паузы.- Кому-нибудь проговоритесь, будете расстреляны.
  У телеграфиста Весёлкина, похожего одеждой и лицом на исключенного за пьянство студента, подкосились ноги. Но цепкая рука Пряжкина крепко удержала его за шиворот.
  Когда аппарат натужно загудел, а телеграфист положил трясущиеся пальцы на клавиатуру, Александр Данилович принялся диктовать:
  -Срочно, секретно! Председателю Севастопольского ГЧК...
  -Дарину Израилю Яковлевичу,- подсказал Глиффер.
  -Лично,- кивнул штабс-ротмистр.- В Севастополе с особым поручением от товарища Троцкого находятся два сотрудника особого отдела Московского ЧК. Полномочия не ограничены. Имеют конспиративные документы на имя бывшего унтер-офицера Ремизова и капеллана Ровненского полка Пряжкина. Обеспечить всем необходимым для работы и доступ в Школу летного состава Качи. Председатель ВЧК Дзержинский.
  Засулевич- Глиффер сглотнул так, что треснуло за ушами. Подобной безудержной наглости он от 'гостей' не ожидал. Серьезные люди, шутить не будут.
  Не успели вернуться в кабинет и прикоснуться к крепкому чаю, заваренному адъютантом зампреда, в дверь ввалился с взведенным револьвером сам товарищ Эрдгель. За ним влетели тот самый недоверчивый комиссар Лацис с баркаса и пятеро вооруженных красноармейцев.
  Глиффер вжался в кресло, а Грановский и Пряжкин сделали вид, что ни чуть не удивлены. Аркадий Лермонтович постучал серебряной ложечкой по краю стакана, вынул чаинку:
  -Слава Святой Мадонне, успели.
  -Попались, голубчики,- попытался оттянуть и так уже взведенный боёк нагана Ялтинский чекист.- Не ожидали. Думали мы тут лопоухие дилетанты.
  -Мне их рожи сразу не понравились,- сказал Лацис,- особенно вон того длинного, что якобы комбрига до последнего патрона защищал.
  Бывший красный командир еще глубже втянул раздавшиеся в последнее время бока в кресло.
  -Документики ваши на пляже нашли. Унтер-офицер Ремизов и капеллан Пряжкин, славно. Оба служили в армии барона Врангеля. Но это было бы пустяком, мало ли еще в Крыму недобитков бродит? Но вы целенаправленно пробирались к первому заместителю председателя Крымревкома товарищу Глифферу. А это уже не пустяки. А, Глиффер Ашер Адамович? Ведь не пустяки? Вы, значит, одна шайка-лейка. Хотя извиняюсь, шайка для вас слишком мелко. Шпионская сеть, не меньше. Наверняка прибыли с особым поручением из Константинополя. Цели, задачи? Молчите? Ничего, отвезу вас с разрешения товарища Дарина к себе в Ялту, у меня заговорите, будьте уверены.
  -Так ты ж не даешь рта раскрыть, Эрдгель,- спокойно отхлебнул густого чаю Пряжкин.- Верещишь, аки сорока.- И вдруг вскочил, опрокинув стакан. -Как стоишь, нехристь, перед личными порученцами товарища Троцкого?! Смирно!
  От неожиданности чекист чуть не выронил наган, он повис у него на пальце. Невольно выпрямил спину, вытянул шею. Лацис подался вперед, но парикмахер пригвоздил его железным взглядом:
  -А тебя, Отто Карлович, на Коктебельских рудниках сгною. Совсем обезумели?! Нюх потеряли, я вам сопатки-то поправлю. Сеть они раскрыли. Это же чистой воды контрреволюция. Против кого идете, против партии?!
  -Спокойно, товарищи,- не глядя на присутствующих, заговорил Грановский.- Эмоции- враги разума. Будьте так любезны, товарищ Эрдгель, протелефонируйте в Севастопольское ЧК, узнайте не поступало ли начальнику Чрезвычайной комиссии по поводу нас каких-либо указаний.
  -Каких указаний!- пришел в себя Степан Иванович.- Только что от него, вместе и обсуждали борьбу с врангелевскими диверсантами. И тут вспомнил про вас. Дай, думаю, проверю, позвоню коллегам в Мисхор, пусть обыщут пляж в Ласточкином гнезде, одежда-то там ваша осталась. Как в воду глядел. Ловко вы уговорили в Севастополь вас отвезти. Без советских документов, минуя все посты и кордоны, спокойно добрались куда надо. Браво! В учебники по искусству шпионажа нужно поместить.
  -Ты звони, юродивый, а то получишь такую епитимью, на том свете вспоминать будешь,- почесал красную кожу под сбритой бородой Пряжкин. -Были бы лазутчиками, утопили вас пьяных в море, а документы забрали. На кой бы нам оставлять свидетелей? А ты вон живой и ересь несусветную несешь.
  На это у Ялтинского чекиста не нашлось что ответить. Он помялся, покрутил шеей, подошел к столу с телефонами, надавил на рычаг:
  -Алле, Севастопольское ГЧК, товарища Дарина. Жду... Израиль Яковлевич, я по поводу врангелевских шпионов Пряжкина и Ремизова. Пока не понял кто из них кто... Что? Что?! Так, слушаю, так...а? Слушаю, товарищ Израиль Яковлевич, то есть.., да все сделаю.
  Из трубки слышался отборный мат, среди которого все же можно было разобрать фразу: 'Ты что же, скотина, хочешь меня под революционный трибунал подвести? Люди от самого председателя Реввоенсовета! На одном суку висеть будем, так и знай!'
  Эрдгель положил трубку и все же выронил наган, на стол. Его подхватил Пряжкин, засунул чекисту в кожаный карман:
  -Не хорошо оружием разбрасываться, еще кругом очень много врагов. Что тебе сообщил Израиль Яковлевич?
  -Извините, товарищи,- промямлил чекист,- ошибка вышла. Я искуплю, только не рассказывайте товарищу наркому.
  -Посмотрим на твое поведение,- смягчился цирюльник. -Бери конвой, пошли.
  -Куда?
  -К товарищу Белу Куну. Я тебе разве еще не говорил, что он враг народа?
  -Нет.
  -Есть неопровержимые доказательства его причастности к английской разведке. Темные вы тут. Одно из наших секретных поручений- арестовать этого Бела Морисовича и доставить на самолете в Москву.
  Грановский не верил своих глазам и ушам. Вот ведь понесло Пряжкина, словно на вороных. И откуда он знает отчество Куна? Странная осведомленность для армейского попа. Прихватить с собой в Турцию прославившегося на весь мир венгерского садиста, конечно, хорошо, но не таким же экспромтом! Что из этого выйдет? И не осадишь парикмахера на глазах у большевиков.
  Состроил недовольную гримасу, но Пряжкин из-за спины показал большой палец- мол все будет как надо.
  От души отлегло, когда услышал от Глиффера, что Кун сейчас в отъезде, проверяет ревком Симферополя. Значит, время есть, но немного. Три-четыре часа и выяснится по поводу липовой телеграммы. Кабинет Куна в любом случае посетить нужно. Хоть медикаментов нормальных на бриллианты для посольского госпиталя в Константинополе купить. Они, конечно, награблены красными бандитами у народа, но не вернешь же их обратно. А с Глиффером- Засулевичем потом разберемся.
  В коридоре Эрдгель бежал за Пряжкиным как собачка.
  -За что же конкретно товарища Куна арестовывать?
  -Венгерскую Советскую республику Антанте сдал. За 133 дня рабоче-крестьянскую власть профукал.
  -Надо же, а с виду не скажешь.
  -Глядя на тебя, Эрдгель, тоже сразу не скажешь, что ты свинья.
  -Ну, уж вы так сразу, я же для дела революции стараюсь. О себе не думаю.
  -А ты подумай. И может узришь свою дальнейшую судьбу.
  -Кто же её может разглядеть?
  -Хочешь, предскажу? Ждет тебя дальняя дорога и множество неожиданных встреч. Подробности узнаешь в Каче.
  -В Каче?
  -Тебе же сказали по телефону: обеспечить доступ в Школу летного состава. Вот и обеспечивай.
  Красноармейцам и Лацису велели ждать внизу.
  В приемной начальника Крымревкома Эрдгель собрался задержать секретаршу Куна, как пособницу наймита империалистов, но вмешался Грановский. Сказал, что так можно вспугнуть остальных врагов народа, окопавшихся в революционном комитете. Барышню отпустили и она, сшибая со столов папки, понеслась к лестнице.
  
  Глиффер открывал сейф долго. Никак не мог вспомнить последние две цифры кода. Но Пряжкин что-то шепнул ему на ухо и он тут же вспомнил. На нижней полке швейцарского металлического ящика действительно находился пузатый кожаный саквояж с лакированными ручками. Капеллан взвесил его на руках, удовлетворенно хмыкнул.
  -Что там, позвольте полюбопытствовать? -ткнул пальцем в коричневую кожу Ялтинский чекист.
  -Секретная переписка руководства Крымревкома с Совнаркомом,-небрежно бросил Грановский, невольно поддавшись на стиль поведения Пряжкина.- Будет доставлена в столицу для исторического архива.
  -Именно так,- подтвердил Глиффер.
  -Часть поступит в особый отдел Московского ЧК,- добавил Пряжкин.- Много нехороших дел вы натворили тут в Крыму, товарищи. Будем с вами разбираться.
  -Пожалуйста, передайте товарищу Троцкому, что я от всего сердца, так сказать, поддерживаю линию партии на подавление враждебных элементов.
  -Правильно мыслишь, Эрдгель. Кстати, Лев Давидович высказал по этому поводу очень мудрую мысль, опубликованную в газете 'Известия' 30 октября 1917 года: 'Мы никого не казнили и не собираемся этого делать, но есть моменты, когда ярость народа трудно контролировать'.
  -Лучше не скажешь,- поддакнул Степан Иванович и расплылся в подобострастной улыбке.
  А у Грановского отвисла челюсть- вот так поп, золотой лоб. Кто этот Пряжкин на самом деле?
  -Очень мало времени, товарищи,- разнервничался Глиффер.- Вас, нас...вас ждут в Каче.
  -И правда!- всплеснул руками Аркадий Лермонтович.- Заговорил ты нас, Эрдгель, а нам действительно пора в летную школу. Хотел проведать родительский дом, да видно на этот раз не судьба. Дел полно,- потряс он саквояж, в котором что-то звякнуло.
  -А как же обед в 'Красном мельнике'?- деланно расстроился чекист.
  -Возьмем сухим пайком. Да, и вина крымского не забудь. Только черного.
  -Белого вина не бывает,- угодливо кивнул Эрдгель,- так говорят грузины, а они знают толк в Бахусовых забавах. Хе-хе.
  
  И тут в дверях показался запыхавшийся телеграфист Весёлкин. В руках он держал потрепанную папку с желтыми страницами.
  -На силу вас нашел, уф. В телеграмме, которую вы продиктовали мне в Севастопольское ЧК, ну по поводу двух сотрудников особого отдела из Москвы, я неправильно поставил выходные данные. Секретные шифры Московского ЧК изменились на прошлой неделе. Получается, что мы отправили сообщение из Чокпрода при Наркомпроде Юга России. Вот,- раскрыл телеграфист папку,- взгляните сами.
  -Некогда,- поморщился Пряжкин.- Черт тебя принес, юноша. Пил бы дальше и все было бы в порядке.
  -Что это значит?!-побагровел чекист Эрдгель, отступил на шаг, полез в кобуру.
  -Спокойно, Степан Иванович,- перехватил его руку парикмахер.- Если хочешь, чтобы предсказание твоей судьбы сбылось, веди себя прилично. Не дергайся, заблудшая душа. Или навечно займешь место в этом сейфе вместо саквояжа. Впрочем, вдвоем вам будет там тесно. Ты, мальчик, полезай в шкафчик и до ночи нос оттуда не высовывай. Снаружи повешу гранату, дернешься, тут же познакомишься со святыми апостолами. Понял? Ну, давай.
  Напуганный телеграфист тут же забрался в огромный ящик, сам затворил за собой дверцу с круглой ручкой.
  -Где машина, Глиффер?
  -У входа.
  -Водить умеешь?
  -Приходилось.
  -Твое счастье, комбриг, а то, извини, пришлось бы пожертвовать тайным агентом барона Врангеля. Нам лишняя обуза ни к чему. Шучу. Шофера отошлешь, например, за папиросами.
  -Что?!-раскрыл рот Эрдгель.- Агент Врангеля?!
  -Пошли,- подтолкнул в бок чекиста капеллан, спрятав в карман галифе револьвер.- Тоже самое относится и к тебе. Одно необдуманное движение и ты покойник. Возьму грех на душу, потом буду замаливать.
  
  Лацис курил папиросу на лавочке. Красноармейцы сидели на корточках напротив входа в Крымревком, сложив винтовки крест накрест у стены. При виде начальства поднялись. Пряжкин, находившийся за спиной Степана Ивановича, прошептал: 'Смотри у меня, опричник. Стрелков отпусти. Лациса отправь, скажем, в твой любимый 'Красный мельник', пусть там столик закажет'.
  
  Пожилой, усатый шофер Сеня недовольно вышел из машины, уступив место Глифферу. Как и многие персональные водители вел себя с начальником несколько развязно. 'Ты, Ашер Адамович, не забывай на поворотах баранку поворачивать. Ха-ха. И в гудок гудеть при виде гусей'. Лацис резко изменился. Стал вежливым и почтительным. 'Когда в ресторане будете, часа через два? Позвольте закуску и аперитив Курдамир заказать на свое усмотрение'.
  -Позволяю,- тяжело вздохнул Эрдгель, с кряхтением залезая на переднее сиденье красного Ситроена.
  -Молодец,- похвалил его Пряжкин, усаживаясь сзади.
  Грановский расположился за комбригом, пытавшимся завести мотор. Француз чихал, дергался, но не запускался. Только после того, как шофер Сеня долил в радиатор воды, несколько раз стукнул каблуком по почти лысым шинам и крутанул ручкой под капотом, автомобиль монотонно заурчал.
  -Пока, латышский стрелок!- помахал рукой капеллан.- Не напейся в ресторане раньше времени, не то опять куда-нибудь уплывешь. А винить, как всегда будешь русских. Знаем мы вас!
  К Каче подъехали, когда солнце уже плавилось в морской воде. Миновали изрытые древними скифами известковые холмы, вырулили к руслу реки Кача, вдоль которой тянулись двухэтажные корпуса авиационной школы. Во главе шеренги зданий находилась конусообразная диспетчерская вышка с штыревой антенной. Над крышами летного комплекса взмыли два биплана, выполнили пару простеньких фигур, начали сходиться. Показалось, что они вот-вот столкнутся. Но нет, в последние секунды лихо разошлись в разные стороны и вновь скрылись за домами, видимо пошли на посадку. Темнело довольно быстро.
  КПП охранялось, будто на полуострове все еще продолжалась война. Три пулемета Максима, один из них на тачанке, спаренный, явно для поражения воздушных целей. Вдоль забора ходили патрули черноморцев и красноармейцев. Глиффера сразу узнали, его документы проверили формально, с остальных вообще ничего не потребовали.
  'Нужно отметиться в штабе Школы,- сказал Ашер Адамович,- потом будем искать Полупьянова. Он живет в поселке'.
  -Может, отпустите, товарищи?- подал голос Эрдгель.- Зачем я вам?
  -Для солидности,- ответил Пряжкин.- Сиди тихо, а то не узнаешь чем тебя судьба обрадует.
  Вдоль взлетного поля, среди ангаров хаотично стояли французские самолеты: Блерио, Фарманны. С двух Антуанетт были сняты крылья. Возле них суетились механики. У ангара со стороны моря от компрессора надували большую розовую колбасу. Ее удерживали веревками мужики в синих трусах. Другие привязывали канаты к люльке с мотором. На оживающем управляемом аэростате можно было прочитать надпись: 'Парижская коммуна'.
  -Завтра, 28 мая здесь будет авиационный праздник в честь первой пролетарской революции.
  -Но день Парижской коммуны отмечается, кажется 18 марта,- проявил знание темы Аркадий Лермонтович, чем опять же очень удивил Грановского.
  -Первое правительство рабочего класса просуществовало 72 дня,- подал голос Эрдгель. С 18 марта по 28 мая. Завтра день памяти.
  -Хорошо устроились, каждый день у вас праздники, как в церкви.
  В штабе с ликованием набросились на Глиффера:
  -Как хорошо, что вы приехали. А товарищ Бела Кун будет? А Землячка?
  -Все будут,- пообещал за Ашера Адамовича парикмахер.
  -Замечательно! Вы и откроете праздник торжественной речью. Сейчас надувают аэростат 'Сокол-2. Парижская коммуна'. Он будет держаться на тросах, с него и скажите речь.
  -У нас другие планы. Нам надо в Москву. Где инструктор Полупьянов?
  -Где-то здесь был,- разочарованно отступились штабные.
  
  Полупьянова нашли в бывшей домовой церкви св. Архистратига Михаила, переоборудованной под комнату коммунистического просвещения. Был он не совсем трезв и играл в шашки с каким-то механиком. Кое-как запихнули в Ситроен пятым пассажиром, поехали к нему домой. Полупьянов развел руками:
  -Самолет у меня в подземном хранилище, конечно, имеется. Но Моран-Парасаль способен взять на борт только одного пассажира, а вас вон сколько. К тому же он сломан.
  -Можно ведь угнать другой,- предложил Пряжкин.- Самолетов здесь, как грибов после дождя.
  -Да, авиация имеется, только летчиков мало. Или вы тоже пилоты? Одним самолетом буду управлять я, а остальными? Тяжелый Илья Муромец разобран на запчасти.
  -Значит, не полетите?- обрадовался Эрдгель.
  Пряжкин ткнул его револьвером в бок, чтобы не забывался.
  -Кто стремится в небо, тот полетит обязательно,- процитировал Циолковского летчик.
  -Да уж, сердце как птица в небо стремится. Что предлагаете?
  -Дирижабль видели? Раньше 'Рюрик' назывался. Переименовали в 'Сокол-2'. Имеет два двигателя Клеман- Байар каждый мощностью 118 лошадиных сил. Скорость 65км/час при попутном ветре, может находиться в воздухе 20 часов. Что вас не устраивает? Завтра вечером будем уже на Босфоре. До него по прямой около 300 морских миль.
  -Но как вы его захватите?- засуетился Эрдгель.- Там же наверняка будет усиленная охрана.
  -Что значит 'вы'? Мы тебя не бросим, не волнуйся,- успокоил Пряжкин.- Будете оба: и ты Глиффер и ты Эрдгель, завтра выступать с аэростата. Вас же товарищи просили, вот и не отлынивайте. На месте разберемся.
  
  Торжественное мероприятие началось в 8 утра. По взлетной полосе, как по плацу прошли строем красногвардейцы, черноморцы, за ними военлеты в кожаных шлемах и очках. Возле зданий собралась многочисленная толпа зевак со всего Крыма. Колонны военных остановились напротив дирижабля Рюрика-Сокола, в гондоле которого была создана импровизированная трибуна. Приподнятая над землей кабина представляла собой днище большого моноплана с двумя моторами и баком для горючего, рычагами и колесом управления, пулеметом Максима в хвосте. Аэростат был хорошо накачан водородом и удерживался десятью толстыми веревками, привязанными к деревянным сваям. Оркестр урезал марш 'Прощание Славянки', написанный штаб- трубачом Агапкиным в 1912 году, впечатленным событиями Первой Балканской войны.
  Cлово предоставили уважаемому первому заместителю председателя Крымревкома Ашеру Адамовичу Глифферу, нервно топтавшемуся в окружении представителя Ялтинского ГЧК и двух ответственных товарищей из Москвы. Инструктор Полупьянов копался в моторе.
  Засулевич, вероятно, от страха потерял дар речи. Он только кашлял и сморкался. Повисла неловкая тишина.
  -Говори же что-нибудь, комбриг,- зашептал Пряжкин.- Не молчи, как кефаль на привозе. На тебя люди смотрят.
  Бывший капеллан грубо отстранил Даниила Пантелеймоновича, встал к рупору, привязанному к распоре кабины.
  -Товарищи!- поднял он руку.- Думаю, нам всем многое есть что сказать друг другу в этот знаменательный день. Была коммуна и нет. Все приходит и уходит, только оскомина на зубах остается. А все от неверия и лукавства, от стяжательства и невоздержанности, от гордыни и нечистых помыслов. Помните, что только раскаяние спасет мир и только оно обеспечит всем народам жизнь долгую и счастливую и, не побоюсь этого слова, вечную. А засим- счастливо оставаться. Включай моторы, Полупьянов.
  Внешне невозмутимо, краснея в душе от дурацкой речи парикмахера, штабс-ротмистр Грановский спустился из гондолы на землю, перерезал мачете канты, оставив лишь один. Его он обрубил, когда инструктор запустил моторы дирижабля. Толпа товарищей в кожаных куртках на летном поле молча все это созерцала, ничего не понимая в происходящем.
  Когда 'Сокол-2' стал стремительно набирать высоту, толпа закричала 'Ура!', а Эрдгель наконец не выдержал:
  -Спасите! Меня похитили шпионы Врангеля! Помогите!
  -Перестань орать, в ушах итак звенит,- поморщился Пряжкин и выложил револьвер из кармана на пол гондолы.- Тебя все равно уже никто не услышит. Боже, а красота-то какая! Красиво и страшно! Вот парадокс мира. Красота всегда опасна. Признайся, Эрдгель, ты ведь рад, что полетел с нами. Чего тебе делать в Совдепии? Тебя все равно расстреляют за то, что проморгал лазутчиков. А теперь перед тобой весь мир. Я же говорил, судьба готовит тебе дальнюю дорогу и массу неожиданных впечатлений.
  -Помогите, - еле выдохнул Степан Иванович.- А что я буду делать в вашей загранице? Конечно, я давно понял, что советская Россия не мой идеал, но я имел там положение, уважение и светлую перспективу.
  -Красные пауки уже начали пожирать друг друга. Ты тоже вскоре оказался бы в чьем-нибудь желудке. А мы сдадим тебя в контрразведку, может, не расстреляют,- успокоил Пряжкин. - Не хочешь справедливого суда, прыгай в пучину.
  Дирижабль попутным ветром относило в открытое море, поднимая при этом все выше. А внизу совсем уже маленькие человечки все еще стояли в полном недоумении, задрав головы. Грановский наблюдал за ними в бинокль, позаимствованный у Полупьянова. Вдруг он заметил мчащийся над обрывом в Качу автомобиль. Протянул бинокль Глифферу:
  -Посмотрите, это не ваш Бела Кун?
  -Он, садист венгерский. Давай Полупьянов, нажимай на все железки, видно не с хорошей для нас вестью он несется. Собьют, как пить дать!
  -Что я могу?- приподнял очки инструктор.- Двигатели у дирижаблей, в отличии от самолетов, предназначены в основном для придания направления. Молитесь богу ветра Стрибогу.
  Видно было, что на аэродроме началась суета, летчики побежали к бипланам и монопланам.
  -Сейчас перехватывать будут,- потер руки Пряжкин и уселся за пулемет Максима. В коробе для инструментов и патронов, нашелся 8 миллиметровый ручной пулемет Шоша с двумя обоймами на 20 патронов. Не густо, но все же. Пулемет взял Глиффер, передернул затвор, обмотал своей комиссарской кожанкой, чтобы не обжечь о ствол руки.
  Грановский удивленно вскинул брови:
  - Не верю своим глазам. Неужели в своих стрелять будете?
  -А кто в лесу свой- волк или медведь? Только бы солнце в глаза не слепило. От берега уже на приличном расстоянии, из винтовок нас не достать.
  Вскоре действительно начали посвистывать пули на излете. Одна ударила в гондолу, не причинив обшивке никакого вреда. А с земли поднялись три самолета, начали быстро приближаться.
  Полупьянов выхватил у Грановского оптику:
  -Два биплана Фарман MF-7 и один Блерио XI. У летчиков маузеры и возможно ручные пулеметы Шоша. Плохо дело. Скоро догонят. У Фармана скорость в полтора раза выше нашей.
  Однако случилось чудо. Красные военлеты, решившие для эффекта выполнить пару виражей у дирижабля, зацепились крыльями. Фанерные этажерки вмиг развалились и посыпались в воду. Тритий самолет, после длинной очереди из Шоша, повернул назад.
  -Хорошо стреляете, комбриг,- похлопал по плечу Засулевича зампредседателя ЧК.
  -Смотрю, быстро освоились, Эрдгель,- парировал тот.
  
  Через несколько часов поднялся сильный, почти ураганный ветер, понес бывшего 'Рюрика' навстречу черным, висящим над краем моря тучам. Чтобы защититься от сильного воздушного потока все присели в гондоле на корточки, укрывшись за фанерной обшивкой.
  -Неужели вы и в самом деле, Александр Данилович, настроены отдать драгоценности на общественные, так сказать, нужды?- пододвинул к себе пухлый саквояж Глиффер, про который на время все забыли.- Мы рисковали жизнями, а денежки получат те, кто грел в это время зады га турецком берегу. Несправедливо. Давайте разделим поровну, уедем все вместе в Париж. Или в Америку, откроем совместное дело.
  -Вот, значит, как заговорил,- сплюнул за борт сквозь фанерные щели парикмахер.- На судьбу России уже начхать. Я говорил, что он оборотень, не верили. А с агентами, которых ты сдал, что будем делать?
  -Товарищи, ну какие агенты, кому они теперь нужны?! Голову на отсечение даю- ни Русскую армию, ни вашего Врангеля, которого вы считаете новым Рюриком в изгнании, уже ничто не спасет. Самое время подумать о себе. Я знаю большевистскую систему изнутри и Степан Иванович не даст соврать. Да она, во многом порочна и ее фундамент зиждется на крови и насилии, но Совроссия необычайно прочна. Свалить ее в ближайшее время никому не удастся. В общем, я предложил, не хотите- не надо, дело ваше. Мне и одному не обременительно камушки до Парижа донести.
  Бывший комбриг 13 армии поднял пулемет Шоша, передернул затвор:
  -Не дергайся, Пряжкин, не успеешь и пальцем пошевелить. Навык имею. Народу положил столько, сколько у тебя грязи под ногтями. Штабс-ротмистр знает.
  -Верю,- поднял руки Аркадий Лермонтович.- Ты бы сразу нас всех перестрелял, если бы знал как управлять этой резиновой сарделькой.
  -Правильно, пилота оставлю, а вас в расход,- обрадовался идее Ашер Адамович.
  -Позвольте хоть глазком взглянуть на то, из-за чего смерть принимать придется,- опустился на колени чекист Эрдгель.
  И вдруг неожиданно выпрямился, стукнул лбом в челюсть Глифферу. Тот откинулся на перекладины гондолы, нажал на курок Шоша. Нервная очередь перебила несколько стоек, соединяющих водородную камеру с кабиной, от чего та завалилась на бок. Пули оторвали с корпуса руль высоты, продырявили оболочку дирижабля, из которого начал вырываться газ. Аппарат не имел твердого каркаса, надпись на обшивке ' Парижская коммуна' стала оплывать, будто была сделана из сливочного масла.
  Дирижабль 'Сокол-2' закружило, замотало в штормовом ветре. От соприкосновения водорода с двигателями газ вспыхнул, воспламенил оболочку.
  Гондолу оторвало. В ней остались инструктор Полупьянов и чекист Эрдгель. На трубчатых креплениях горящего дирижабля умудрились повиснуть Грановский, Пряжкин и Засулевич.
  Даниил Пантелеймонович до последнего не выпускал саквояж из рук. От резкого движения замок сумки расстегнулся и вниз полетели вовсе не драгоценности, а гладкие морские камушки и пивные металлические пробки, коими она была набита.
  -Будь ты проклят, Бела Кун! Чтоб ты подавился моими алмазами!- закричал первый заместитель председателя Крымревкома и тайный агент контрразведки Врангеля.
  Голос Глиффера смолк только после того, как его, капеллана Пряжкина и штабс-ротмистра Грановского накрыло огромной волной.
  
  Сад за дворцом конунга в Ладожском Городище был наполнен ароматом поспевающий яблок. Ефанда сорвала краснобокий плод, свисавший почти до земли, чуть надкусила, протянула Гудбранду.
  Александр Данилович смотрел на супругу великого князя Рюрика и не мог налюбоваться её красотой. А, говорят, норвежки страшны как болотные ведьмы. Ну уж точно не про нее. Милое, мягкое выражение лица московской красавицы с правильными западноевропейскими чертами. Собирательный, виртуальный образ всех когда-то любимых им женщин. Да, именно она порой приходила к нему во снах, заставляя сердце радоваться и безумно любить, но пропадала с пробуждением, оставляя и сладковатый привкус, и горечь разочарования. Теперь он видел и ощущал ее воочию. А еще Ефанда ассоциировалась с какой-то вполне конкретной дамой... Кажется, Волгиной. Да, Екатериной. Но кто она эта Волгина?
  Принял яблоко, слегка поклонился:
  -Спасибо, королевна.
  -Я теперь просто княгиня, жена великого Новгородского князя, -улыбнулась Ефанда. Травинкой она согнала шмеля, севшего на косой ворот расшитой снежными узорами шелковой рубахи. Вокруг её бедер была обмотана клетчатая понева, подхваченная тонким серебряным поясом с малахитовыми змейками в качестве застежек. На голове -золоченый обруч с большой каплей янтаря. И золотые, пышные как спелая рожь, волосы ниже плеч.
  По глазам Ефанды было видно- ей понравилось, что Хардштайн продолжает величать ее королевной, как дочь великого норвежского короля Лосося.
  
  Снегурочка, подумал Гудбранд, только та плохо закончила. И эта судьбу испытывает. Явно глаз на меня положила, Рюрик узнает, обоих крысам скормит. Даром что за заслуги в князья пожаловал. И все же хороша, голову можно потерять.
  -Вижу, князь, ты полностью оправился от беспамятства.
  -Седмицу был не в себе, королевна. Стрела огненная разума лишила, потом прояснилось, слава Перуну.
  Вовремя я в образ Хардштайна вернулся, -подумал врач-уролог. И очень кстати Юра Липатов стал князем Красемиром. Хорошо придумал с НЛО. Одному с Закамским было бы нелегко справиться.
  -А ежели оправился от хвори, почему тогда отказался от Изборска?
  -Рюрик обещал город своему младшему брату Трувору. Зачем же я буду перебегать ему дорогу и наживать сильного врага?
  -Сильного? И Трувор и Синеус славны только на охоте и с наложницами. Городами править не их удел. Не боишься, что отказом от милости оскорбил конунга? Короли умеют прощать даже измены, но неблагодарность никогда.
  -Я не отверг светлейшую милость. Попросил Рюрика о более для себя важном.
  -Уж не меня ли потребовал в жены? Ха-ха! Даже и не мечтай. Рюрик не уступит, я для него главнее всех свейских и славянских богов. Если только силой возьмешь. А что? Воин ты видный, с врагами умеешь расправляться. До сих пор не пойму, как тебе удалось поймать князя Вадима Храброго на какую-то якобы упавшую летающую тарелку.
  Да уж, князь Вадим, он же уфолог Закамский, черт бы его побрал. Ловушка с разбившимся летающим кораблем пришельцев под Дальней Лугой сработала быстро и надежно. В глубокой выкопанной ямине запалили бревна, вымазанные смолой, сверху накидали мокрой травы. Дымина случилась на всю округу. По краям ямы разбросали мятое железо, по периметру выставили оцепление из дружинников, которые никого к ней не пропускали. А желающих уже на второй день набежало немало. И дети, и немощные старики со старухами, и жрецы с кривыми палками и выпученными глазами. Все пытались разглядеть, что там такое. 'Дракон ошестиголовый и осемилапый на землю упал'. 'Перун крылатую колесницу Чернобога с неба молнией сшиб'. Поднимались на холмы, забирались на деревья. Но ямину вырыли в таком месте, что заглянуть в ее дно можно было только подойдя к краю. За любопытствующими зорко следили со всех сторон люди князя Красемира, форинга Дагейда, тиуна Гриди.
  Сам Юра Липатов несколько дней не смыкал глаз. И все же высмотрел злодея. Не в простолюдина вырядился князь Вадим, не в жреца, а в обычного воина-руся из оцепления. Увидел его ночью, на краю ямины. Подал незаметный сигнал слугам, те тут же растолкали спящего в лесном шалаше Гудбранда.
  -Привет, Даниил Пантелеймонович,- тронул за плечо уфолога Закамского Юра.- Привычка- вторая натура, в каком бы обличье она не находилась.
  Тот отскочил, разинул рот, чуть не свалился в яму. Его вовремя подхватили под руки люди Гудбранда. Подошел и сам хёвдинг:
  -Вас бы под суд, Закамский, за попытку извратить историю русской цивилизации. Да жаль таких законов в современном мире пока не существует. Будете отвечать по кодексу древних скандинавов, Рюрик устроит вам веселый прием.
  -Не понимаю,- потряс крашеной для конспирации бородой князь Храбрый,- при чем здесь Закамский? Хм.- Вдруг сорвался.- За что под суд, я же хотел как лучше! Не надо к Рюрику, он меня повесит!
  -Слишком незамысловатую участь себе определили,- помял ухо князь Красемир.- Повесит. Набьет кишки мышами через задний проход и за ноги подвесит. Или в чулан со змеями бросит. Любимая забава датских и свейских королей. Пока выбирайте, а мы уж конунга попросим, чтобы выполнил вашу просьбу. Все же из одной эпохи.
  -Не посмеете,- дернулся в руках витязя Дагейда уфолог.- Сами же рассуждаете о запрете вмешательства в историю. Если отдадите Рюрику, он меня убьет, история потечет по иному руслу. Это нарушение галактических норм! Преступление!
  -В 864 году, после неудачного восстания, князю Вадиму все равно крышка,- возразил Липатов.- Так что не сильно мы и нахулиганим. Годом раньше, годом позже. Подумаешь. Зато избавим параллельное пространство от наглого и беспринципного пирата в вашем лице.
  Позже, вспоминая этот разговор, Гринвич отметил, что Дагейд даже не поморщился от казалось бы непонятных ему слов. А тогда он махнул рукой и люди форинга волоком потащили Закамского- Храброго к приготовленной ивовой клетке, в которой и отправили вора в Хольмгард Русу.
  
  Коронация Рюрика в великие князья проходила в новом Новгородском Городище, где у истока Волхова из Ильменя за несколько недель выстроили целый королевский комплекс. Городище нарекли Рюриковым. Здесь были и дворец, и дома для ближних бояр, избы для челяди, военные палаты с казармами, и, конечно, капище со славянскими и скандинавскими богами.
  На пятый день месяца вересеня торжества переместились на Ладогу, в колонию варягов-русей, образованную задолго до появления здесь предков Рюрика.
  В разных концах просторного зала приемов, на высоких тронах восседали великий князь Рюрик и его молодая жена Ефанда, норвежская королевна, дочь готского ярла Кетиля Лосося. Первая супруга конунга умерла весной, оступившись на пороге храма богини Живы, что дало повод недоброжелателям русинов говорить о их неуместности на Новгородской земле.
  Перед владыкой нового царства по очереди плясали, пели, показывали сцены скоморохи и лицедеи всех племен, ставших в одночасье русями. Атмосфера праздника была грандиозной. В нее погрузились все: славяне, финны, хазары, готландцы, галлы, и немцы, служившие у Рюрика.
  Даже Гринвич и Липатов размылись во времени и пространстве, но голов все же окончательно не потеряли, ждали встречи с Рюриком. Вернее, беседы с глазу на глаз. Нужно было обсудить судьбу Закамского. Нельзя же допустить, чтобы его и в самом деле казнили. Как ни крути, уфолог прав, дать ему погибнуть- тоже нарушение вселенских и человеческих норм.
  
  Прямо в тронном зале начались парные бои. Причем не только на кулаках, но и на дубинах и тупых мечах. Бились по-варяжски дико и по-славянски беспощадно, до жуткой крови и потери сознания. Причем противника выбирали себе сами, а отказаться тому было невозможно. Дагейда вызвал коренастый степняк с длинным тройным канчуком. Форинг защищался только щитом и победил. Свинельда призвал на круг крутоголовый, совершенно лысый галл, который сделал из князя котлету и в восторге долго стучал себя в грудь. Гудбранда, как ближайшего клеврета великого правителя, обходили стороной, а в князя Красемира, как клещ вцепился викинг с серьгой в ухе и плоским, словно у гуся носом. Липатов пытался было сопротивляться, но поднялся такой недовольный гвалт, что он вынужден был согласиться. Юре сунули в руки тупой короткий меч, его противник схватил рогатину, с какими ходят на медведей. Ожидая выпада спереди, Липатов выставил меч вперед, а неожиданный удар получил сбоку. Так и не понял что произошло, в глазах погасло, рухнул, словно подкошенный. К нему бросился Гринвич, расстегнул застежку на накидке, велел стянуть тонкую кольчугу, побил по щекам. Гридя и Дагейд принесли морозку, влили в горло из глиняного кувшина. Князь закашлялся, открыл глаза:
  -Где я? Ничего не помню.
  -В Ладожском Городище, на торжествах по случаю избрания конунга Рюрика великим Новгородским князем,- прищурил глаза Гринвич.
  -Ты жив, хёвдинг?
  -Благодаря тебе, закрыл своей грудью от стрелы.
  -Я? Не помню. Где моя жена Бронислава? Позовите Брониславу!
  
  Понятно, вздохнул Александр Данилович, передо мной настоящий князь Красемир, а Липатов отправился после удара по голове в 21 век. Значит, сильный физический шок приводит в чувство галлюцинирующий гиппокамп, возвращает в реальность. Прекращается действие триметилбутанпропилена и нейролептиков. В общем, логично, как сам раньше не догадался. Теперь опять один. Освободить князя Вадима и спасти Рюрика. Несовместимое с несовместимым. Зачем тогда ловил Храброго? Чтобы конунгу угодить, ответил сам себе. Что ж, верно.
  Сразу после того как унесли вновь потерявшего сознание Красемира, князю Гудбранду, занимавшему за круглым столом почетное место у деревянного идола с длинной физиономией, передали от Рюрика кубок византийского вина. Выпил до дна, взглянул на повелителя. Тот кивнул, указал пальцем на дверь.
  Во внутренние покои великого князя Хардштайна проводил карлик с головой чуть ли не больше туловища.
  Король сидел за круглым малахитовым столиком, ел соленую рыбу, с которой капал рассол, запивал горьким ячменным медом. Указал на стул с узкой высокой спинкой. Гудбранд еле на нем уместился.
  Вытерев о соломенную тряпку руки, Рюрик пододвинул тарелку с рыбой Гудбранду:
  -Не могу без того, чтобы не съесть за день полдюжины селедок. Ютландская привычка. Да, трудно будет стать больше славянином, чем немцем. Но что поделаешь, коль хочешь славно управлять народом, должен стать таким как он. Позвал еще раз поблагодарить тебя, князь.
  -Ни к чему,- зарделся Гудбранд, цепляя сельдь деревянной двузубой вилкой,- я о стране думал.
  -Вот и еще раз подумай. Византийский император Михаил жалок и ничтожен, погряз в беспутствах, даром что Аморейской династии. Знал я его отца Фиофила, крепкий был правитель. Теперь Царьград фактически в руках брата матери императора регента Варды. Тот еще тип. Против него строит козни набравший силу Василий Макидонянин. Словом, в Византии разброд и шатание. Самое время прибрать ее к рукам. Сам же говорил, империя наша должна простираться от северного моря до южного. Год назад боярин Дир с новгородцами и русями на Царьград ходил, да пожгли его греческим огнем , аки куренка, сейчас в Киеве лечится. Поди, слышал.
  -Мне Аскольд рассказывал,- кивнул князь Гудбранд.
  -Нам без Царьграда никак нельзя. Возьмем его, такой же великой империей станем. А то и выше. Торговые пути откроем и в Рим , и в Александрию, и в Индию, куда хочешь. Но наскоком Царьград не одолеешь. Нужно воспользоваться ситуацией, подружиться с Василием Макидоняниным, скинуть Михаила, а потом устранить и Ваську. Для этого поблизости нужно иметь доброе войско. И Киев подходит для этого лучше всего. Полянский князь Ментей дряхл, словно старый мухомор. Наследники все его погибли с битвах с булгарами, другие пропали, согласившись пойти на Царьград с Диром. Помрет не сегодня- завтра и на Днепре свара начнется. И здесь нельзя упустить случая.
  -Так Киевом правит Ментей?- с любопытством воззрился на Рюрика Гринвич.- Любопытно. В летописях про него ничего нет. А князь Кий-то на самом деле существовал?
  -Кто ж его знает?- пожал плечами Рюрик.- Вроде как обычным перевозчиком через Днепр был, потом выбился в князья. Но правда это или сказка не знаю. Да зачем тебе? Слушай дальше. Император Михаил просит прислать ему отряд наших варягов-русей для личной охраны. Видно боится регента Варду и Макидонянина. В городке Бурса викинги- русины уже пару веков сидят, но он им почему-то не доверят. Что ж, уважим императора, отправим ему дружину в пару сотен клинков. Возглавит её Аскольд и займется в Царьграде кознями против Михаила. Он на эти дела мастак. А на тебя, князь, я возлагаю главную задачу -соберешь хорошее войско из варягов, новгородцев, мерей, кривичей, немцев и пойдешь на Киев. Возьмешь город, а Ментея утопишь в Днепре. Если поляне вздумают сопротивляться, отправишь их вслед за князем. Как тебе мое предложение?
  Селедка в горло уже не лезла. Стать первым великим князем Киевской Руси? Еще лучше, перспективы одна светлее другой. Термин Киевская Русь в 19 веке придумал историк Соловьев. Занятно, если уже в 9 веке ввести его в обиход. Нет уж, пусть будет так, как написано в 'Повести временных лет'.
  -Очень признателен тебе, великий князь,- ответил с почтением Гудбранд, хотя его жирные селедочные руки не вязались со столь церемонным обращением. -Но если ты считаешь мои заслуги перед тобой выдающимися, позволь просить тебя переменить замысел- отправь меня в Царьград, а Аскольда в Киев. Пусть правит себе вместе с Диром, пока вещий Олег их не прогонит.
  -Кто?
  -А...ну пока ты другого князя не пришлешь.
  -Отчего же не желаешь стать Киевским правителем? Впрочем, если уж ты не захотел править Русью, как ты называешь мою новую страну, то зачем тебе какой-то городишко на Днепре. Понимаю. Что ж, бери свою дружину и отправляйся в Византию, не задерживаю. Драккарами и ладьями обеспечу.
  -Благодарю, великий князь. Еще одна просьба. Отпусти Вадима Храброго.
  -Что?!-подскочил Рюрик, опрокинув на пол селедку и кувшины с вином.
  -Не гневайся, выслушай,- тоже поднялся Гудбранд.- Князь Храбрый пользуется уважением и популярностью среди новгородцев. Убьешь его, восстановишь против себя немало народу. Зачем начинать княжение с противостояния? Лучше продемонстрируй свое великодушие, тем самым унизишь самого князя.
  -Хм,- задумался Рюрик. -А что, дело говоришь. Но он же не уймется, продолжит против меня козни.
  -Думаю, еще и заговор организует.
  -Вот видишь!
  -Создашь специальную службу безопасности с сетью тайных агентов . И попадется в нее не только Вадим Храбрый, но и его приспешники. Одним ударом уничтожишь всех внутренних врагов.
  Произносил Гринвич эти слова и сам себе удивлялся- для чего же я предлагаю Новгородскому князю создать репрессивную машину типа НКВД- КГБ? Впрочем, наверняка сам догадается, русский же.
  Слуги принесли другого вина, быстро прибрали с пола.
  -Еще пожелания есть?- спросил великий князь, принимаясь за очередную рыбину.- Только не проси у меня Ефанду, не отдам. Что краской-то залился, думаешь, не знаю, что беседы с ней всякие ведешь, а она от тебя млеет?
  -Великий князь, Ваше высочество...
  -Да ладно, не тушуйся, не рожавшие бабы все одинаковые. Но повторяю, не отдам, самому нравится.
  Оправившись от смущения, Александр Данилович хотел было тоже приняться за рыбу, но при одной мысли подступила тошнота.
  
  Начало смеркаться. Ефанда вдруг взяла его за руку, прижалась к плечу.
  Только бы этого никто не увидел! И не отпихнешь ведь великую княгиню.
  А она подняла на Гудбранда синие и пронзительные, как звезды в небе глаза, горячо зашептала:
  -Не отвергай меня! Рюрик не вечен, заберут его боги, твоя буду!
  Хотел сказать- да ты что, Ефанда, опомнись! Но вместо этого обхватил ее за шею, припал к сочным, будто спелые сливы губам.
  
  Ночью Гудбранд в сопровождении форинга Дагейда спустился в подвал, где держали князя Вадима. Темно было, словно в склепе. Едва отыскали в свете прихваченных факелов стражника, спавшего в куче тряпья, пнули ногой:
  -Отворяй!
  -Не велено.
  -Не видишь кто перед тобой?
  -Все одно. Только с разрешения конунга.
  -Великого князя, голова твоя садовая,- поправил Дагейд и подбросил большим пальцем монету. Она тут же исчезла в лапах нечесаного стражника, по всей видимости, меря. Именно им доверяли охранять казематы.
  Тут же заскрежетал замок на ржавой решетке.
  Князь сидел на корточках в дальнем углу темницы. Поднял ладонь к глазам, встал.
  -Кого я вижу!- ехидно произнес он.- Что, вешать пришли?
  Гудбранд движением руки велел оставить их наедине. Когда шаги стражника и Дагейда стихли, произнес:
  -Хватит играть в исторический шутер, Закамский. Пора возвращаться в реальность.
  -Хм,- озадачился пленник.- Вы, я так понимаю, врач-уролог Гринвич, по манерам и упрямству видно. Только где, по-вашему, Александр Данилович, настоящая реальность, а где параллельная? Я, например, уже заблудился.
  -Там где можно по-настоящему вас убить. Не думайте, что только в 21 веке. И я это сделаю, если вы не одумаетесь.
  -Во как! Не ожидал такой решительности от простого уролога, браво. А куда тело из квартиры на Полянке денете? Ночью в ковер и за город? Смешно. Только почему вы решили, что я Закамский?
  -Что?
  - Сколько было нас человек, отправившихся в путешествие? Правильно, пятеро. И еще этот тупица журналист Липатов, которого я привел к вам на квартиру. Не знаю, успел ли он надышаться вашей отравой.
  -Щёткин?! Нестор Самулович?!
  -Наконец-то. Здравствуйте, приятно еще раз познакомиться.
  -Но вы же культурный, образованный человек, зачем вам понадобилось устраивать всю эту вакханалию?
  -Скучно, Александр Данилович. Вообще всё - и там и здесь, как я успел заметить, происходит от скуки. Обычная компьютерная игра, почему не развлечься от души? Ведь это все равно не изменит реальный мир.
  -Я в этом не уверен.
  -А если не уверены, чего лезете?
  -Журналист Липатов вернулся в будущее, надеюсь, он догадается вас разбудить. А настоящего князя Вадима, Рюрик по моей просьбе отпускает.
  -Вам, значит, можно ковыряться в истории, извиняюсь, палочкой, а мне нельзя.
  -Не догадается,- раздалось за дверью.
  В подвал твердой поступью вошел форинг Дагейд.
  -Раз уж вечер знакомств открыт, позвольте представиться- Щёткин Нестор Самуилович, сотрудник Роскосмоса.
  -Еще один,- хмыкнул князь Вадим.
  -Не понимаю,- сделал шаг вперед Гринвич.
  -Нахожусь в образе вашего воеводы. А это скорее всего студент Янсон. Правильно излагаю?
  -Но откуда ему знать о Липатове,- потер лоб врач,- по словам Юрия Константиновича, когда он пришел в квартиру, все уже спали.
  -Кроме меня и этого фрукта. В последнее мгновение я успел заметить, что Янсон косит уже мутным глазом на журналиста. Вывод прост.
  -Догадался, звездный чиновник,- скрежетнул зубами Слава.- Впрочем, это ничего не меняет. Липатов сейчас приведет в чувство Закамского, а не меня.
  -Кем же тогда является уфолог?
  -Может, его в этом временном отрезке вообще нет,- предположил Щёткин. -В последнее время во сне я часто попадаю в годы Гражданской войны. С каким-то штабс-ротмистром, в образе неунывающего капеллана Ровненского полка, выполняю секретное задание контрразведки барона Врангеля. Мы встретились с тайным агентом в Севастополе по фамилии Глиффер. Вот этот бывший красный комбриг очень смахивает на уфолога Закамского. А Слава похож на зампредседателя Ялтинского ЧК Эрдгеля.
  -Не знаю такого,- отвернулся Янсон.
  А Гринвич захлопал глазами:
  -Боже, так вот в чем разгадка и моих обрывочных снов. Кажется, я тот самый штабс-ротмистр.
  -Мы сразу в двух мирах, товарищи!- воскликнул Нестор Самулович.
  -Да тихо вы,- оборвал Янсон.-Не ровен час еще сюда кто-нибудь заявится. Послушают и всех на костре изжарят. Мне-то что теперь делать?
  -Ты Эрдгель?
  -Я, я! Успокойтесь.
  -Нужно всем немедленно возвращаться в реальность,- предложил Щёткин.
  -Но я не могу оставить нерешенной главную задачу!- чуть ли не закричал Гринвич.- Как мне спасти обоих Рюриков? Барона Врангеля называли Рюриком тех дней, для этого меня и отправили в Севастополь. Руны в соборе Святой Софии...
  -Руны? Вы бредите. Бог с ними, с князьями и баронами, сами разберутся,- опять сел на корточки Слава.- Не наигрались еще, Гринвич, а на меня баллоны катите. Признаться, мне уже надоело это путешествие. Все что надо, я уже узнал. Главное- кто такой Рюрик. Можно диссертацию защищать, чем, собственно, и займусь по возвращении.
  -Да? И кто же он?- прищурился Александр Данилович.
  -Бывший князёк провинции Хедебю из рода Скьёльдунгов, племянник датского короля Харальда Клака с полуострова Ютландия. По происхождению то ли кимвр, то ли гаруд, то ли славянский ободрид, сам толком не знает. Там все народы давно перемешались. Словом, из датских викингов. Говорили, что он сын дочери Гостомысла Умилы, но это неправда. Умила умерла еще до его рождения. Когда галлы выперли Харальда из Ютландии, вместе с Рюриком, семейством и дружиной кочевал по балтийским островам- Рюген, Готланд, Виринген. Затем перебрались на восток скандинавского полуострова. Рюрик нанялся к бриттам, брал вместе с ними Гамбург. Вернулся в Скандинавию, где его соплеменники промышляли, в основном, морскими разбоями и грабежами. Как и положено викингам. Всех на уши поставили. Финны их окрестили руотси- гребцы. Отсюда и русь. Впрочем, скандинавы и шведы сами себя рутсами называли. Еще руси оказывали разным племенам платные услуги по защите от других разбойников, занимались по-нашему крышеванием. Однажды их позвали новгородские словене, которых сильно донимали шведы и асы, то есть норвежцы. Шустрые русины обосновались на Ладоге, где уже была небольшая колония варягов. Плату они быстро превратили в дань, народ возмутился и их с позором прогнали. Но вскоре снова пригласили. А куда деваться? Воины-то хорошие. И теперь уже Рюрик поставил город на Ильмене и назвал его Хольмгард Руса, на реке Поруса. Восстановил прежнее поселение на Ладоге, которое в гневе сожгли словене, и назвал Ладожское Городище. Вот так, если вкратце.
  Неожиданно Слава Янсон и Нестор Самулович схватились за головы, застонали. Выпавший из рук форинга факел попал на атласную плащ-накидку Гудбранда, которая моментально вспыхнула. Попытался сбить пламя, но только размазал горящую смолу.
  -Воды!- закричал Гринвич.
  Вбежал стражник, в ужасе запричитал, метнулся к кадке с водой, выплеснул на князя. Подвал наполнился едким дымом и гарью. Первым пришел в себя Дагейд:
  -Что здесь происходит, где мы, почему в темнице? Князь Вадим, разве ты не в Новгороде со старейшинами племен и от чего рожа в синяках?
  В свою очередь Вадим Храбрый с удивлением осмотрел на свои руки и ноги, перевел взгляд на висевший с потолка пыточный крюк, потом на Гудбранда:
  -Вот, значит, как ты гостей встречаешь, хёвдинг, не забуду.
  Александр Данилович стер с лица протухшую воду, высморкался:
  -С возвращением, господа князья и воеводы. Теперь вы снова те, кто есть на самом деле.
  А про себя подумал: видимо, Юра Липатов привел в чувство всех находящихся в квартире на Пятницкой. Кроме меня. Теперь уж я точно один. Никто не помешает решить задачу. Можно, конечно, стукнуться лбом об стену, слетать в будущее, посмотреть ответ в интернете. Но нет гарантии, что снова вернешься куда надо, во-вторых так неинтересно. Игру надо довести до конца. С великим князем Рюриком, вроде, все понятно. Угроза со стороны Славы Янсона ликвидирована. Реальный князь Вадим поднимет восстание в 864 году и будет убит Рюриком. Но вот новый Рюрик, барон Врангель...Когда произойдет на него покушение? Уверен, разгадка в Византии, в древних рунах. Вперед, в Царьград! Но сначала нужно хорошо выспаться.
  
  Район Гюнеш за мечетью Асмалы Месджид в Измире был доверху завален мусором и первой осенней листвой. Над кучами неторопливо кружили сытые чайки. Ветер разносил по округе острый запах кебаба и голос мулы с желтого минарета. Грановский поднял воротник потертой шинели без погон, отбросил мыском сапога кожуру дыни, с которой поднялся рой зеленых мух. Трудно было представить, что среди этой помойки может находиться европейская пекарня 'Бёкерай'.
  Начальник контрразведки Львовский, тучный лысый мужчина с бабьим лицом, в помощники Грановскому определил только одного своего агента . 'Сотрудники разбежались,- развел он руками.- Так что довольствуйтесь тем, кто есть в наличии'.
  Довольствоваться пришлось высоким, молчаливым при всех обстоятельствах, агентом Феликсом, который удивительным образом был похож на большевика Дзержинского, чьи портреты часто печатали газеты союзников.
  Прежний руководитель специальной службы Русской армии полковник Кружилин, как выяснилось, случайно сломал ногу, запил, а потом и вовсе пропал. Причем вместе со своим штатом агентов, филеров и топтунов. То ли подался в Бразилию, то ли в Сербию. Возглавить контрразведку согласился подполковник Львовский Иван Ефремович, прозябающий в Учебном дивизионе кавалерийских юнкеров в Галлиполии и давно мечтающий тоже сбежать куда глаза глядят. Он приходился каким-то родственником генералу Алексееву, потому был представлен барону Врангелю и, не смея отказаться, принял назначение.
  Секретную службу из посольской пристройки выселили еще в марте, теперь там располагалась благотворительная столовая для русских беженцев. Продукты поставлял американский Красный крест. С каждым днем очередь за дармовой похлебкой из маиса и жилистого мяса становилась все длиннее.
  Место контрразведке определили на теплоходе 'Фортуна', пришвартованном на задворках Константинопольского порта. Русская же эскадра, которую французы считали своей собственностью, еще в начале года была выведена к берегам Африки, в Бизерту.
  -Ай, ай, ай,- скакал как мячик подполковник Львовский по четырехместной каюте, где находился его кабинет.- Какие удивительные вещи вы рассказываете. На большевистском дирижабле и в Турцию! Вас чуть не сбили красные военлеты, а вы упали от урагана прямо на палубу американского сухогруза 'Сфинкс', шедшего в Константинополь. Ай-ай!
  -Обшивка аппарата зацепилась за мачту судна, повезло,- закурил папиросу Грановский.
  -И я говорю, что повезло, как в сказке. Вот, извольте, пепельница из кокосового ореха, стряхиваешь пепел и ощущаешь себя в джунглях. Кому расскажешь, не поверят. А я вот верю. Как же не верить? Наша служба и строится в первую очередь на доверии, а потом уже на сомнении. На одних сомнениях кашу не сваришь. Обшивка, значит, зацепилась за мачту и вы упали на палубу с большой высоты. Так. И при этом не получили ни одной царапины.
  -Пара синяков на руке и спине.
  -Ай, ай! Беда! А куда же делись ваши сотоварищи?
  -Я уже объяснял, подполковник. Агент Глиффер, он же бывший комбриг 13 армии Засулевич вместе со мной и капелланом зацепился за крепление дирижабля, а сотрудник Ялтинского ЧК Эрдгель, которого взяли для прикрытия и как полезного для контрразведки языка, находился в гондоле. Мне их судьба неизвестна. Сопровождавшего меня Аркадия Лермонтовича Пряжкина матросы вынули из моря недалеко от борта 'Сфинкса'.
  -Тоже по счастливой случайности и тоже целого, как хрустальная рюмка в серванте.
  -Не знаю, я синяков у капеллана не рассматривал. С виду был цел, только память потерял.
  -Ай-ай! Совсем?
  -Помнит только как садился на пароход 'Тверь' до Севастополя.
  -Что же ему в Совроссии понадобилось?
  -Говорил, грехи едет замаливать.
  -И вы взяли и посвятили его в секреты тайной операции.
  -Он случайно за борт упал, волной смыло. Я его спас, вместе до берега добрались. Ну, а потом он выразил желание меня сопровождать.
  -Слишком много у вас случайностей, не находите?
  -Чего вы от меня добиваетесь, господин подполковник?!-не выдержал Александр Данилович. -Второй раз беседуем и вы задаете одни и те же вопросы.
  -Правды!- подскочил Львовский к иллюминатору и отогнал рукой парящую за ним назойливую чайку.- Правды добиваюсь, истины, как хотите.
  -Я выполнил задание, привез адреса агентов большевиков в Бурсе и Измире, которые готовят покушение на Петра Николаевича Врангеля.
  -Вы уверены?
  -В чем?
  -В том, что эти агенты не подставные, что Засулевич-Глиффер не провел вас вокруг пальца? Мы их возьмем, а настоящие террористы потрут руки- ага, врангелевцы пошли по ложному следу и теперь мы можем делать все что нам заблагорассудится.
  -Ну, этого я уж не знаю,- устало вздохнул Грановский.- Теперь разбирайтесь сами.
  -Сами?- округли глаза подполковник, будто его укусил скорпион.- С кем прикажете разбираться? Дали мне трех помощников, да и те карточные шулеры. Невозможно с ними садится в вист, в два счета обчищают до нижнего белья. А что касается прямых обязанностей -полные профаны. Нет уж, голубчик, вы привезли сведения об агентах, вам и карты в руки. Продолжайте начатое дело. Кстати, а чем закончилось то дело, в котором вы фигурировали в качестве подозреваемого по убийству гражданки Волгиной Екатерины Павловны? Полковник Кружилин так куда-то торопился, что не доложил подробностей.
  Грановский, не ожидавший столь быстрой смены темы, подавился табачным дымом. Однако отвечать на неприятный вопрос ему не пришлось. В каюту без стука вошел посыльный барона Врангеля капитан Тюленин.
  -Опять телефонная связь не работает. Пришлось цу фусс, как говорят немцы, хорошо знал, где искать. Штабс-ротмистра Грановского немедленно требуют на совет к Его высокопревосходительству.
  
  На корме яхты 'Лукулл' под широким брезентовым зонтом пили чай командиры Кубанского корпуса генерал Фостиков, Донского корпуса Абрамов, казачий атаман Колдунов и еще трое неизвестных Александру Даниловичу высших офицеров. Алексей Максимович Колдунов расправил черные шелковые усы, предложил Грановскому присесть:
  -Не на параде, штабс-ротмистр. Не те времена-с. Пригласили вас послушать, как вы у большевиков в гостях побывали.
  Маячившему за спиной подполковнику Львовскому места на нашлось. Он переминался с ноги на ногу, иногда прислонялся плечом к косой корабельной трубе, но тут же выпрямлялся. Ему не давали команды 'вольно'. Этот Колдунов мягко стелет, а чуть что сразу в зубы, известно.
  -Скажите, ротмистр,- долил себе в китайскую чашечку ароматного кофе Михаил Архипович Фостиков,- а правда говорят, что большевики уже людей есть начали?
  -Не видел, господин генерал-лейтенант,- ответил Грановский, чувствуя себя ужасно неловко.
  -Что же вы видели? Как вы вообще попали в Севастополь?- огладил рыжую аккуратно подстриженную бородку и такие же усы Федор Федорович Абрамов.- Доходят слухи, что красные превратили город в один большой концентрационный лагерь, а всех возвращающихся из Турции, топят с камнями на шее прямо в порту.
  Кофе Грановскому никто не предлагал, но сидеть, как истукан перед вальяжными генералами было невыносимо. К тому же сами сказали, что не на параде. Пододвинул к себе пустую чашку, налил из плошки сливок, из фарфорового чайничка кофе. Генералы несколько удивились, но ничего не сказали. А Грановский выложил им все: об упавшем за борт капеллане Пряжкине, путешествии на шаланде из Ласточкиного гнезда в Севастополь с пьяными комиссарами, неожиданной встрече с комбригом 13 армии, полете на дирижабле и даже о драгоценностях, которых в саквояже Засулевича не оказалось. Видимо, рассказ получился веселым, потому что генералы расхохотались от души.
  -Что за смех, господа?- появился на палубе Петр Николаевич Врангель, держа палец на пуговице белого как сахар кителя.- Ну вам-то можно, Михаил Архипович, вы свои дела сдали и отправляетесь в Сербское королевство.
  -Я же не дезертирую, Ваше высокопревосходительство, -покраснел генерал Фостиков,- буду служить родине в новом качестве, так сказать, помогать обустраивать в Сербии семьи офицеров.
  -А-а, Александр Данилович,- стремительно направился барон к Грановскому. Тот встал, поклонился.- Мне уже доложили о ваших подвигах. Будете представлены к ордену Николая Чудотворца. И денежное вознаграждение постараемся выделить. Не зря, я так понимаю, съездили в Совроссию. Выявлена большевистская агентурная сеть в Турции.
  -Нам известны адреса двух агентов в Бурсе и Измире,- угодливо подсказал Львовский.
  -Однако нам неизвестны их планы, Ваше высокопревосходительство,- сделал шаг в сторону Грановский, пропуская барона к столику.- На вас готовится покушение, но каким образом и когда оно должно произойти, мы пока не знаем.
  -Так узнайте же, черт возьми,- достал из кармана галифе золотой портсигар генерал Фостиков и гневно постучал по нему папиросой.
  -Людей мало,- пожаловался контрразведчик.
  -Возьмите к себе Александра Даниловича,- предложил Врангель. -Если, конечно, согласится. Он теперь опытней всех ваших сотрудников. Такое путешествие из Константинополя в Севастополь и обратно предпринял, что герои Жюль Верна бы позавидовали.
  -Поддерживаю,- подал голос генерал Абрамов.- А почему...э-э, офицер все еще ротмистр?
  -Да, странно,- почесал за ухом ногтем мизинца Донской атаман Колдунов.
  -Это легко исправить, господа,- налил себе черного кофе Главнокомандующий.
  -Думаю, можно сразу надворного советника по гражданскому табелю дать.
  -Или коллежского,- предложил Абрамов.
  -Нет, коллежского уж чересчур. Войсковой старшина- в самый раз.
  Да, плохи дела в армии, мысленно вздохнул Грановский, раз званиями разбрасываются как фантиками. Сидят при бароне, курят без разрешения, в глазах никакого почтения. Это, похоже, на финал драмы. Однако долг свой выполнить нужно до конца, предотвратить покушение на Петра Николаевича. Как бы то ни было, он заслуживает всемерного уважения.
  -Я согласен служить в контрразведке, Ваше сиятельство,- козырнул Александр Данилович.- И прошу разрешения приступить к делу немедленно.
  -Что ж, коллежский советник, приступайте. Да, господа, данной мне властью присваиваю нашему герою сразу звание полковника,- горячо пожал руку Грановскому Главком,- рад что могу положиться на преданного сына отечества. Будете возглавлять антишпионский отдел контрразведки Русской армии. Подчиняться лично мне. Подберите себе людей.
  
  Сойдя на набережную Галата, подполковник Львовский опять принялся скакать:
  -Поздравляю, Александр Данилович, никак не ожидал.
  -И я,- честно признался Грановский.
  -Будем, значит, работать вместе.
  -Нет, по отдельности. Вы же слышали, отныне я подчиняюсь только Главнокомандующему. Теперь давайте по существу. После первого моего допроса...
  -Беседы,- поправил Иван Ефремович.
  -Вы наверняка посылали своих людей в Измир и Бурсу. Обнаружили тех двух дам -Гольцен и Ингольд?
  -Да. С Гольцен никаких проблем. Купила скобяную лавку летом, сидит там безвылазно. К ней регулярно приезжает брат из Трапезунда. Кто он пока не выяснили, но наверное, связной. А с австрийкой Астрой Ингольд в Измире что-то странное. Пекарню 'Бёкерай' она приобрела тоже летом. Потом пропала и вместо нее появилась другая дама, которая стала всем говорить, что она ее родная сестра и тоже Астра Ингольд. Мол, родители так захотели пошутить, назвали сестер одинаково. Ну, оккупационным властям наплевать, главное, чтобы торговцы исправно налоги платили. А туркам тем более. Пока все.
  -Опишите обеих женщин.
  -Адина Гольцен, русская, небольшого роста, плотного сложения, пампуша как сказал агент. Шатенка, глаза карие, нос прямой, с горбинкой, подбородок...
  -А австрийка?
  -Та стройная, не менее шести с половиной футов ростом.
  -Рыжая?
  -Точно, как огонь.
  -Кажется, я знаю кто эта дама. Передайте мне на время своих сыщиков, Львовский.
  -Но я....
  -У меня нет времени заниматься кадровыми вопросами , нужно спасать Рюрика.
  
  За мечетью Асмалы Месджид наконец-то уловил аромат свежеиспеченного сдобного хлеба. Пекарня явно работала. Сердце билось, словно его принудительно сжимали руками. В горле появился не проглатываемый комок. Неужели в самом деле Астра Ингольд- Екатерина Волгина? И хотел и не хотел в это верить. Екатерина давно заполнила его душу неким собирательным образом всех когда-либо любимых им женщин. Она была единственной иллюзорной радостью и надеждой. Поэтому, если Волгина и есть агент Разведывательного управления Красной армии, все эти романтические мечты рушатся к чертовой матери. Но тогда есть шанс предотвратить покушение на барона Врангеля. Чего хотелось больше, Грановский в данный момент не знал.
  Он сел за хлипкий столик у табачной лавки, заказал кофе. Отсюда, с холма, хорошо был виден вход в магазин-пекарню 'Бёкерай'. Отправить в магазин агента Феликса, похожего на чекиста Дзержинского, с паролем не рискнул. Расколят в два счета. Нужно действовать самому. По крайней мере, я недавно из Севастополя, общался с Глиффером. Помощник пусть со стороны наблюдает, страхует для порядка.
  Допивал третью чашку, когда из пекарни, навстречу привезшему муку торговцу, вышла женщина в цветастом, как у цыганки платье. Светлые волосы перетянуты кожаным обручем, в них белый цветок. Кажется, Волгина. Что ж, побеседуем- выясним для чего Екатерина Павловна разыграла спектакль с собственным убийством в гостинице и почему пыталась перевести стрелки на меня.
  Грановский кивнул агенту, который внимательно наблюдал за ним от угла мечети, потушил папиросу, пошел к магазину, возле которого рос лимон в кадке. Налитые плоды готовы были полопаться от спелости, хотя было только начало октября.
  Заросшего пятидневной щетиной, в грязной, оборванной шинели с поднятым воротником и темных очках, Александра Даниловича не узнал бы наверное даже капеллан Пряжкин, видавший его во многих образах.
  Веселый был человек, жаль памяти лишился.
  Что-то похожее происходит со мной после сна, думал новоиспеченный контрразведчик. Ночью явно снится что-то большое, последовательное, а утром одни осколки из 9 века. Форинг Дагейд, Вадим Храбрый, князь Красемир, Гудбранд Хардштайн. Кстати, все они тоже постоянно теряют память. Странно.
  
  На пороге пекарни споткнулся. От падения спасло лимонное дерево, за ствол которого пришлось машинально ухватиться рукой. Пузатые плоды, сбитые с веток, покатились в сточную канаву, один лимон отлетел в тщательно намытое стекло витрины с надписью 'Бёкерай'.
  -Вас ист лос?- выглянула наружу хозяйка магазина-пекарни.
  Теперь уж точно никаких сомнений. Это Екатерина Павловна Волгина.
  Посмотрела на него, застыла с изумлением и одновременно восторженным взглядом.
  Не было необходимости произносить дурацкий пароль.
  -Я знала, что вы найдете меня, штабс-ротмистр, -еле слышно произнесла она.
  Грановский снял очки, положил в карман.
  -Полковник. Повышен за особые заслуги. Я скучал по вас, госпожа Волгина. Или все же Ингольд?
  -Поздравляю. И я скучала, очень. Однако, думаю, вы пришли не в любви мне объясняться.
  -Почему вы так жестоко обошлись со мной, подставив с мнимым убийством?
  -Просто решила спасти.
  -Вот как!
  -Да. В штабе командующего, где вы часто присутствовали, должна была произойти диверсия. Когда именно я не знала, её готовили товарищи из Греции. В подробности не посвящали. Я подумала, что временная изоляция станет для вас спасением. Поэтому и пошла на столь дерзкий шаг. К тому же мне нужно было исчезнуть так, чтобы меня не искали. Кстати, как вы меня нашли? Впрочем, я задаю наивный вопрос.
  -Отчего же, любимая,- с чувством произнес последнее слово полковник и сам не понял, издевается или говорит искренне. Скорее всего, и то и другое. Ему хотелось задушить Волгину в собственных объятиях. Чертова революция, живых людей делает мертвецами. Искал её всю жизнь, а нашел в лице врага.- В Севастопольском ревкоме находился наш человек. Он дал явки агентов, переправленных летом в Турцию. Вы как координатор террористической сети, совершили ошибку, поселившись по одному из этих адресов. Доверять никому нельзя.
  -Я не координатор. Руководит подпольем Елена Голубева, псевдоним Ферарри. Кадровая разведчица, была сестрой милосердия у Деникина. Она завербовала меня еще в Львове. Исход войны тогда был уже понятен. Я должна была попасть в Константинополь с баронессой Крутицкой и оставить записку о своем местонахождении в третьей арке акведука Валента. Под нижним желтым камнем, вынимающимся из кладки. Но, как вам известно, баронесса погибла, а я оказалась у комбрига Засулевича.
  -Он знал о том, что вы агент разведывательного управления?
  -Нет, конечно. Приходилось терпеть его ухаживания. А тут очень удачно подвернулись вы со своей спасательной миссией. Мне не пришлось ничего оставлять в акведуке. Помните, в бухте Золотого Рога мы чуть не столкнулись с пароходом? Так вот на его палубе находилась Ферарри, она меня увидела и потом разыскала в консульской гостинице. Сейчас Елена в Италии, я получаю от нее инструкции, которые сводятся к одному- ждать сигнала.
  -И вы, агент Разведупра Рабоче-крестьянской Красной армии, так просто и искренне мне во всем сознаетесь.
  -Я же вас люблю.
  -Оставьте лирику, Ингольд,- разозлился Грановский. Он не мог простить этой удивительно красивой и дорогой сердцу женщине крушения его мечты.- Вы просто поняли, что попались в железный капкан и испугались.
  -Да, я знаю как умеют пытать в ваших белогвардейских застенках и не хочу изображать из себя Жанну Дарк
  -Правда? Я, например, ни разу не видел, как у нас пытают. Надо посмотреть, все же назначен начальником отдела контрразведки по борьбе со шпионажем.
  -К тому же Ферарри обещала денег, а их до сих пор нет. Обидно. Сама зарабатываю на плюшках. Кстати, хотите творожный штолен?
  Проверяет на всякий случай, понял полковник. Ухмыльнувшись, ответил:
  -Предпочитаю французские круассаны. Покупаю сразу дюжинами.
  -Все правильно, - присела Волгина у витрины с картонными кренделями и пирожными.- Я вас люблю, Грановский.
  А может плюнуть на всё? Ну кто в концов концов мне барон Врангель, родственник? Он не сегодня- завтра убежит в Королевство сербов, потом в Брюссель, а в апреле 28 года скоропостижно умрет от туберкулеза. Да? Откуда мне это известно? Черт, опять ломает. И что делать с Екатериной, забрать в контрразведку? А если не пойдет добровольно, позовет французских жандармов или турецкий патруль? Что я им скажу и кто я вообще для них такой? Обычный русский эмигрант на птичьих правах. Как и все русские, в том числе и Главнокомандующий. Командующий кем и чем? Этими глупыми самодовольными генералами из штаба? А любовь- единственная отдушина в жизни, главная опора на скользкой дороге между краями бездны.
  -Что задумало ЧК, какого сигнала вы ждете?- тем не менее спросил полковник.
  -Врангель большевистской России уже не опасен, для Коминтерна его ликвидация дело чести.
  -Терроризм не может иметь чести.
  Екатерина Павловна пропустила замечание мимо ушей. Продолжила:
  -Устранить его следует так, чтобы не подумали на Москву. Ленин с Троцким хотят выглядеть в глазах мира либералами даже по отношению к бывшим врагам. Несчастный случай, непреднамеренная катастрофа -вот выход. Всем известно, что барон живет на яхте 'Лукулл' у европейского берега Босфора. Там хранит свой личный архив, армейскую казну и награбленные драгоценности.
  -Простите, но вы сами видели, что это именно красные комиссары пытались вывозить награбленные золото и бриллианты.
  -Не перебивайте, все были хороши,- капризно дернула плечами и вскинула со лба огненные волосы Волгина.
  Вдруг Грановский понял, что она не такая уж идеальная, какой ему казалась. И вовсе не проста.
  -Самое подходящее место для возмездия- яхта. Взорвать? Рискованно, не надежно. Идея в голову Феррари пришла тогда же на корабле, когда мы чуть не столкнулись. Таран 'Лукулла' большим судном, например, пассажирским пароходом. Внезапный и вроде бы случайный. Сейчас Елена находится в Италии, готовит это мероприятие.
  -Значит, таран. Это уже что-то,- помял напрасно отпущенную растительность на лице Александр Данилович.- Какова же ваша предстоящая задача?
  -В силу того, что Петр Николаевич хорошо меня знает, я должна буду уговорить его в день 'Х' находиться на 'Лукулле'.
  -Каким образом уговорить, кто вы ему?
  -Не знаю, Ферарри обещала все продумать и прислать инструкции. Любопытно, что она пишет их стихами, поэтесса.
  -Когда хотя бы приблизительно это должно произойти?
  -В октябре, больше мне ничего не известно.
  В магазине потянуло гарью, Екатерина вскочила со стула, всплеснула руками:
  -Тирольские пироги горят!
  Не успел полковник и моргнуть, как Волгина скрылась в пекарне, в которую из магазина вела узкая дверь.
  В 'Бёкерай' зашли два прилично одетых господина, по виду французы. Спросили госпожу Ингольд.
  -Закрыто!- рявкнул на них Александр Данилович. Бесцеремонно выпроводил на улицу, перевернул табличку на двери стороной 'Geschlossen'.
  -Вы мне так всех постоянных клиентов распугаете,- появилась из пекарни, вытирая о фартук руки, Волгина.- С детства люблю печь пироги. Не хотите штруделя?
  -Куда делась агент РККА Астра Ингольд, переправленная летом из Севастополя? Какова задача Адины Гольцен в Бурсе?
  -Вы и так уже много знаете, Александр Данилович- горько ухмыльнулась Екатерина.- А ведь я, признаюсь, строила на вас планы. Очень хотела, чтобы не уехали часом в Бразилию. Ну, а после мероприятия я бы объявилась и крепко вас поцеловала. И была бы у нас с вами счастливая пара. Но вы взяли и все испортили. Зачем, скажите на милость, вы залезли в эту историю? Ах, спасти Врангеля! А барон заслужил этого? Ведь это он, как последний трус сбежал из Крыма, когда там еще находились его войска. Бросил тысячи солдат и офицеров на растерзание врагу. Это он согласился передать Франции русскую эскадру, якобы в счет содержания беженцев, а сам набил тем самым свои карманы. Оглянитесь вокруг- русские люди прозябают в нищете и пьянстве, гибнут в грязи и забвении, а он кушает на яхте кофий из золотых чашек, разглагольствуя о будущей виктории над большевиками. Врангель миф, пустое место, обман, а вы рискуете за него головой. Скучно? Так идите к нам. Мы боремся за торжество справедливости во всем мире.
  -С помощью террора.
  -Чтобы вылечить тело, иногда требуется хирургическая операция.
  -Для ее успешного проведения надо быть опытным врачом, а не кровожадным дилетантом. Видел я ваших хирургов в Севастополе.
  -Что ж,- вздохнула Волгина.- Я и не рассчитывала на согласие. Жаль, Александр Данилович, мне очень жаль. Вы не оставляете мне выбора. Прекрасно понимаю, что по всей округе ваши люди, мне не уйти, однако не имею права поступить иначе. Я вас люблю. Прощайте.
  Из-под клетчатого фартука Волгиной появился маленький пистолет.
  Браунинг, как у меня, успел подумать Грановский и тут же раздался выстрел. Только прогремел он не спереди, а с боку, из двери ведущей в пекарню. Пуля, расщепив сосновую доску, попала в шею Екатерины. Она схватилась за горло, выронила браунинг, осела на пол, заливая его пульсирующей кровью.
  Из пекарни выглянул улыбающийся агент Феликс, дунул в ствол самозарядного американского кольта:
  -Еще бы секунду и вам конец. Свечку сегодня за мое здравие в консульской часовне поставьте, а лучше поднесите полтора штофа виски.
  
  Казалось, глаза Волгиной были еще живы и говорили: я люблю тебя.
  -Вы что же наделали?- присел возле убитой Грановский. Ощущение непоправимой трагедии наполнило организм разъедающим ядом. Трагедии личной и общественной. Исчез дорогой сердцу образ лучшей на земле женщины, убит агент, с помощью которого можно было сорвать заговор.
  -Иначе дамочка отправила бы вас на небеса в конверте без штемпеля,-потрогал мыском ботинка руку застреленной женщины Феликс.- Не велика потеря, она все равно бы ничего толком не рассказала, я эту породу с первого взгляда раскалываю. Суфражистки-идеалистки, Софьи Перовские, мать родную на Голгофу ради идеи отправят. Теперь нужно срочно разобраться с агентшей в Бурсе, узнает что произошло здесь- все пойдет насмарку.
  В дверь пекарни настойчиво застучали. Оба контрразведчика припали к стене, приготовили оружие.
  -Наверное, опять те двое французов. И чего ходят?- бубнил под нос Феликс.
  -Тсс.
  Дверь несколько раз дернулась, потом снизу просунулся свернутый вчетверо лист бумаги.
  Когда снаружи стихло, Грановский развернул лист. Сбоку совал жирный нос в бумагу агент Феликс.
  -Поставка в октябре: 10 фунтов изюму-19 франков,- читал он в слух. - 5 фунтов корицы- 21 франк.
  Далее следовал список других продуктов: муки, сахара, соли, пищевой соды, апельсинового джема, но ни веса, ни цены не указывалось. Подпись разобрать было невозможно, но первая буква 'а'читалась определенно.
  -Неужели Адина Яковлевна Гольцен из Бурсы?- упорно всматривался почти в каллиграфический почерк полковник шпионского отдела.
  -Нужно догнать французов,- метнулся к двери Феликс.
  -Ваше лицо запомнят, начнут разыскивать.
  -Плевать. Вы здесь пока приберите что ли,- хмыкнул он.- Встреча в порту у пассажирского причала.
  
  Грановский всматривался в мертвое лицо Волгиной и с удивлением осознавал, что печаль по любимой женщине куда-то испарилась. Будто растаял образ из сновидения и все. Ни грусти, ни радости, лишь неопределенный привкус во рту. Да, нужно прибрать за собой.
  В подполе нашел бутыль с керосином, обильно полил стены магазина и тело Екатерины Павловны. Прощай, любимая.
  Чиркнул шведской спичкой, подпалили газету, бросил факелок в керосиновую лужицу.
  Выбрался из 'Бёкерай' с черного входа, скрылся на узеньких улочках между обшарпанных домов. С холма возле кладбища видел, как дым валящий из пекарни, становится все гуще. А вскоре из дверей вырвалось и пламя. Люди вокруг закричали, забегали.
  
  Феликс подошел к Грановскому, когда тот наблюдал за посадкой пассажиров на корабль, отправляющийся в Афины. Думал, что рано или поздно тоже придется куда-нибудь навсегда уехать, например на Крит. Родина Зевса и Минотавра вполне подходит для переосмысления прожитой жизни. Все мы в той или иной степени минотавры.
  -Господа прибыли сегодня из Бурсы,- доложил Феликс.- Никаких сомнений- весточка от мадам Гольцен. Думаю, шифровка. Изюма и корицы что ли в Измире нет? Мужчины, скорее всего, не в теме. Один, как я узнал художник, ищет необычные восточные пейзажи, другой просто его друг. Ну да, модна теперь у европейцев- тесная мужская дружба. Гольцен следует немедленно устранить, узнают что случилось в Измире, поменяют явки, залягут на дно и мы их уже никогда не вычислим.
  -Если Адина Яковлевна шлет указания в Измир, значит, сама осведомлена куда лучше. Стоит ли ее ликвидировать?
  -Непременно, Александр Данилович, мы попали в неординарную ситуацию и действовать нужно также. Звено цепочки порвалось, она уже не представляет для нас ценности. Похищение или допрос Гольцен ничего не дадут, говорю же, знаю эту публику.
  -И что мы будем в результате иметь?- почесал лоб полковник под отросшими волосами. - Два мертвых агента Разведупра РККА и ничего конкретного по готовящемуся теракту.
  -Почему же? Ингольд рассказала вполне достаточно. Видимо, хотела поиздеваться над вами. Вас, наверное, связывали какие-то чувства. Извините, что так вышло, долг превыше всего. Осталась малость- дата и время покушения. Ответ на сложный вопрос как всегда на поверхности. Думайте. А контакт с Гольцен, конечно, наладить попытаемся.
  
  Но контакта не получилось. И устранять Гольцен не пришлось, она устранилась сама, причем вместе с Феликсом. Он зашел в скобяную лавку, произнес пароль: 'У меня прохудился бухарский чайник, нельзя ли запаять?'
  Грановский так и не узнал, чем выдал себя Феликс. Возможно, чересчур бегающими глазами или выпирающим из-под полы пальто рукоятью пистолета. Или Адина получила из Измира срочную телеграмму. Где та третья дама, что до Волгиной жила в пекарне? Неизвестно. Так или иначе, Адина Яковлевна пригласила его в подсобку и всадила в горло нож. По самую рукоять, повернув два раза. Сама же выбралась из лавки через чердак, побежала по доске между крышами, да сорвалась. И высота была невелика, но упала Гольцен на вилы, торчащие из проезжающей мимо повозки.
  
  Грановский с ужасом думал, что будут говорить о его деятельности в качестве начальника по борьбе со шпионажем подполковник Львовский и генералы из окружения барона Врангеля. А уж как смотреть в глаза самому барону? Профукал двух агентов большевиков и угробил собственного сотрудника. Поди, оправдайся.
  
  По возвращении в Константинополь ноги сами понесли в собор Святой Софии. Поднялся на балюстраду, поводил подушечками пальцев по тайным руническим знакам древних германцев на парапете. Сегодня ночью он уже был здесь, видел эти знаки. Сон был ужасным, со змием из скандинавской мифологии Ёрмунгандом, проглотившим собственный хвост, но как никогда ярким и точным в деталях. Феху, Кано, Перт, Гебо, Маназ..., имущество, факел, память, дар, человек, хотя никогда даже не имел представления о значении рун. Алфавит из трех эттиров, в каждом по 8 букв. Запись у колонны. 'Змей совершит нападение на Рюрика'. Но когда? На какого Рюрика, на того или этого? Кажется, сам вывел и дату. Да, снял шлем с красными перьями, поправил ножны варяжского меча на поясе, вечно бьющие по коленке и нацарапал кинжалом: 'В октябрьские иды, за 16 лун до календы'.
  Поди ж ты разбери- ночной это бред или что-то значащее. Иды, календы... Вспомнить бы какие дни обозначали ими римляне.
  
  В штабе контрразведки Львовского не оказалось, помощник сообщил, что подполковник приболел. Обернувшись и понизив голос, добавил: запоем. Связаться с 'Лукуллом' не удалось. Сначала никто не подходил к аппарату, потом линия и вовсе прервалась. Такое случалось. Телефонный провод был проложен по дну и нередко замыкал. Только к вечеру удалось соединиться с дежурным мичманом Сапуновым. Тот сказал, что Главнокомандующий вместе с семейством изволят отдыхать на берегу Анатолии в резиденции посла Великобритании, когда будет не известно.
  
  Целые сутки Грановский спал не раздеваясь у себя в кабинете. Проснулся в пятницу утром, попросил кофе. Приставленный к нему адъютантом подпоручик Неволин принес не только кофе, но и французские круассаны, и холодные немецкие колбаски. От круассанов полковник чуть не подавился, вспомнив о произошедшем в Измире. Прислушался. Нет, сердце не меняло своего ритма при воспоминании о Екатерине Павловне. На вопрос где агент Феликс, коротко ответил: погиб. Неволин выронил кофейник, обрызгав свои отутюженные галифе, сел в кадку с пальмой.
  -Как же так?
  -День выдался неудачный.
  -А-а. Он был мне должен 30 франков.
  -Сочувствую. Бумага у нас в контрразведке имеется?
  Грановский не собирался писать подробного рапорта, но раз барона нет, почему бы не изложить все на бумаге и не осмыслить еще раз все самому? Когда пишешь, мысли приводятся в порядок.
  Над чистым листом сидел полчаса, не зная с чего начать. Вывел две строчки, скомкал, выбросил в корзину. Вынул из нагрудного кармана счет от Гольцен. 'Поставка в октябре: 10 фунтов изюму-19 франков, 5 фунтов корицы- 21 франк'.
  Вошел подпоручик.
  -Еле отмыл,- потряс он штаниной синих галифе.- Французы в очередной раз цветные календари подкинули. Давайте поделим поровну. Вам какой- амурный или с видами Парижа?
  -У-у?
  -Тот который с дамами, признаюсь, мне больше по душе.
  -Что у вас в голове, Неволин? Хотя...календарь говорите? Вспомнил! В Древнем Риме в дни календ заемщики обязаны были выплачивать долги. Календа- первый день месяца. За 16 лун до календы- применительно к октябрю- число 15. Ну конечно! Иды- это день в середине месяца.
  -С вами все в порядке, господин полковник?
  В мозгах что-то соединялось в единое целое, но настолько тяжело и болезненно, что сводило зубы.
  -Будут спрашивать, появлюсь вечером.
  -Кому спрашивать? Все отдыхают, вместо того чтобы делом заниматься,- потер Неволин пальцем темное пятно на коленке.
  Выбежав на рыночную площадь, Александр Данилович вскочил в извозчика, велел мчаться к акведуку Валента.
  До старой части Константинополя было не так уж далеко, но не хотелось в очередной раз пробираться мимо назойливых торговцев и попрошаек. К тому же в последнее время местные стали очень недружелюбно относились к русским офицерам в форме. Причины всех своих бед они видели именно в русских. Мол, союзники кормят их даром, а могли бы помогать несчастным туркам. О том, что Османская империя воевала в составе Центральных держав, уже никто не вспоминал.
  С холма двухъярусный километровый акведук императора Валенты предстал во всем своем изяществе. Пятнадцать веков прошло, а камню хоть бы что, думал Грановский. Он читал, что этот самый камень для строительства брали из разрушенных армией Валенты стен Халкидона. Якобы в стене нашли плиту, на которой было написано, что император умрет после окончания возведения нового акведука. Так или иначе, Валента погиб от готов в 378 году, в день запуска водопроводной системы.
  Извозчика отпустил у развалин царьградского храма апостола Андрея. Зачем сюда приехал и что пытался найти Грановский, толком не знал. Но догадывался- здесь подсказка.
  Третья арка с какой стороны? Пошел направо. Под пролетами акведука валялись ржавое железо и мусор. Принялся разгребать, но желтого камня так и не нашел. Через лужи и ручьи пришлось пробираться на другую сторону. Но и там нужного камня не обнаружил. Волгина пошутила? Опять представил ее образ и вновь ничего в душе не дрогнуло. А говорила так искренне. Может на втором ярусе? Вряд ли, как бы туда барышня залезла.
  Вернулся к восточному краю. Потер мыском сапога нижнюю кладку. И о чудо! Под грязью и копотью обнаружился желтый камень. Вынулся легко. Внутри- кожаный футляр от очков. Раскрыл. Свернутая трубочкой записка. Всего несколько слов: 'Сопоставьте цифры в счете'. И это все? Кто писал, Волгина? Но она же мертва. Гольцен? И та на небесах. Написала заранее и заложила? Наверняка Екатерина и сама знала, что ей нужно сопоставить. Чушь. И кому это предназначено?
  И сам же ответил на вопрос- тебе. Для этого ты сюда и приехал.
  Вынул счет, повернулся к солнцу. Поставка в октябре: 10 фунтов изюму и 5 фунтов корицы. В октябрьские иды. 19 и 21 франк. 'За 16 лун до календы'. 15 октября! Точно! 1921. Покушение на барона Врангеля состоится 15 октября 1921 года. Пассажирский пароход из Италии!
  Схватился за голову так, что фуражка упала в коричневую лужу. Только встряхнул и не вычистив, надел обратно. Из-за стены разваленного храма выглянуло знакомое женское лицо, улыбнулось. Астра Ингольд?! Не может быть. Побежал к руинам, но там никого не оказалось. Нервы. Не мудрено. А какое сегодня число?
  Этот вопрос он первым делом задал по телефону подпоручику Неволину, бесцеремонно ворвавшись в ближайшую жандармерию оккупационных войск. Пока подпоручик в трубке думал, дежурный французский офицер, ухмыльнувшись, указал карандашом на висевший над его головой календарь. 15 октября 1921 года, пятница, день памяти Св. Терезы Иисусовой, девы и учителя церкви.
  Грановский заморгал глазами, забыв поблагодарить француза.
  -Немедленно свяжитесь с портом!- закричал полковник в трубку.- Узнайте, когда и какой итальянский пассажирский пароход приходит сегодня в Константинополь из Батуми.
  -Хорошо,- спокойно ответил Неволин.- Только что телефонировали с 'Лукулла', мичман Сапунов просил вам передать, что Их высокопревосходительство возвращаются на яхту через час и готовы сразу дать вам аудиенцию.
  Офицер на этот раз постучал карандашом по столу:
  -Простите, я понимаю по-русски. Но лучше, если вы перейдете на французский.
  -Не проблема,- ответил полковник на языке галлов.
  -Моя жена сегодня приплывает из грузинского Батума на итальянском транспорте 'Адриа'. Была там с Красным крестом. У большевиков полная разруха, дети пухнут с голоду. Пароход идет до Силиври. Должен прибыть в 18.00.
  -Значит, Босфорский пролив минует около пяти,- закусил губу Грановский.
  -Где-то в половине пятого.
  -Неволин! Не надо звонить в порт, срочно телефонируйте на 'Лукулл', пусть вся команда не мешкая покидает яхту. Ни в коем случае нельзя позволить Петру Николаевичу на нее подняться!
  -Что за новости, полковник?- грубо ответил подпоручик.- Кто меня послушает?
  -'Адриа' наверняка попытается протаранить 'Лукулл'.
  -Откуда у вас такие сведения?
  -Вы болван, Неволин, делайте что вам приказывают или я вас застрелю.
  -Опять грозятся,- вздохнул подпоручик.
  -Берите людей и езжайте в Галату, к причалам.
  -Зачем?
  -А, черт!- бросил в сердцах трубку Грановский и коршуном навис над союзником.- Нужен транспорт, дело экстренной важности!
  Однако машина жандармерии оказалась сломана. Извозчика найти не удалось. Обычно они поджидали состоятельных клиентов в центре Константинополя или у ресторанов, а не в таких задворках.
  Ничего не оставалось делать, как отправиться в порт Галата на своих двоих. Бегом.
  Перепрыгивал через канавы, кучи мусора и лавки, опрокидывая на землю штабеля лепешек и чашки с восточными приправами, будто за ним гнался дикий зверь. Он и сам был похож на зверя, от которого в ужасе шарахались сонные торгаши. В узком переулке налетел на молодую турчанку с полным ведром, которая перед тем как упасть, успела укусить его за плечо.
  С улицы Истикляль, наконец, свернул к порту. Яхта 'Лукулл', бывшая 'Колхида', украшенная от кормы до передней мачты разноцветными флажками, стояла на краю Галаты. Она мирно покачивалась на волнах, привязанная к двенадцати плавающим бочкам.
  
  Барон Врангель вышел из автомобиля, подал руку жене Ольге Михайловне. Его адъютант Протасов, спрыгнув с Ситроена, выгнулся назад, разминая уставшую спину. Широко развел руки, затем сделал резкий выпад вперед, атакуя предполагаемого противника. Поручик занимался модным теперь среди русских эмигрантов английским боксом. Подойдя к воде, Ольга смочила лицо, ступила на борт шлюпки. И тут на даму налетел полковник Грановский. Да так неловко и грузно, что вместе с ней упал в воду, поранив о сваи и себя и баронессу.
  -Что вы себе позволяете, Александр Данилович?!-схватился за кинжал генерал, когда Грановский поднялся. Его супруга вместо того, чтобы возмущаться, смеялась.
  -Не до веселья, сударыня,- сказал полковник, снимая с головы обрывок морской травы.- Прошу вас всех оставаться на берегу.
  -Вы в своем уме, Грановский?- отстранил рукой контрразведчика Протасов.- Немедленно извинитесь и дайте пройти. Не знаю, Петр Николаевич, зачем вы возвысили этого болвана.
  -Не забывайся, Николаша,- сверкнула глазами Ольга.- Не тебе обсуждать решения Главнокомандующего.
  -Я и не обсуждаю, но полковник явно сошел с ума. Да дайте же пройти барону на шлюпку!
  -Чем же вызвана ваша столь дерзкая выходка?- нарочито задрала подбородок баронесса. Её глаза продолжали улыбаться.
  -По моим сведениям, Ольга Михайловна, сегодня должен произойти теракт в отношении господина барона. Итальянский пароход протаранит яхту 'Лукулл'.
  -Что за бред!- дернулся всем корпусом Протасов.
  Петр Николаевич скорым шагом обошел автомобиль, приблизился почти вплотную к Грановскому:
  -А по моим сведениям, Александр Данилович, вы преднамеренно уничтожили двух конспиративных агентов большевиков в Измире и Бурсе, для того чтобы обрубить нити, ведущие к главному штабу заговорщиков. Кроме того, убили опытного сыщика Феликса, устранив тем самым ненужного свидетеля.
  Глаза Врангеля горели, как перед решительной кавалерийской атакой. Таким Грановский его еще никогда не видел.
  -Откуда, Ваше сиятельство, вам об этом известно?- изумился он.
  -Получил соответствующее донесение. Не думайте, что наши секретные службы находятся в полном упадке. Воспользовались моим доверием. О, время, о нравы, о бедная Россия!
  -Ну причем тут Россия?!-вспылил полковник.- Вам угрожает реальная опасность. С минуты на минуту в пролив войдет 'Адриа'.
  -Да что с ним разговаривать,- поморщился адъютант.- Связать и в кутузку.
  -Следуйте за мной, Александр Данилович,- махнул барон носовым платком матросам у шлюпки, чтобы те помогли супруги занять в ней место.- Прежде чем арестовывать, хотел бы вас все же выслушать.
  -Нет!- отскочил в сторону Грановский.- Никто не сдвинется с места. Я не прощу себе, если не смогу вас спасти.
  В руках Александра Даниловича появился браунинг, подаренный бароном.
  Ольга Михайловна вскрикнула, схватилась за полные щеки, Протасов отступил на шаг назад, Врангель выпрямился еще сильнее, надменно наклонил голову:
  -Вот значит как вы решили поступить. Что ж, стреляйте, но помните, Россию вместе со мной не погубить.
  
  Возле причала, подняв пыль столбом, затормозил американский минигрузовик. Из кузова выпрыгнули несколько солдат и два офицера. Из кабины выкатился подпоручик Неволин.
  -Успели? Честь имею, Ваше высокопревосходительство, нас вызвал полковник Грановский. А что здесь происходит?
  -Ваш начальник лишился рассудка, сначала не пускал нас на яхту, теперь просто решил перестрелять, как куропаток,- зло произнес Протасов. - Извольте отдать оружие, полковник, и даю вам слово, что не сразу утоплю вас в Черном море. Ну что рты-то пораскрывали, гвардейцы,- обратился он к прибывшим военным,- хлопушки его испугались? Да, заржавели без дела русские солдаты. Хватайте предателя!
  Со стороны пролива послышался пронзительный гудок парохода, потом еще. В воду будто сбросили что-то тяжелое. И снова надрывный, отчаянный сигнал быстро приближающегося судна. Грановский обернулся. На него тут же навались адъютант и два офицера.
  И в этот момент раздался ужасный грохот. Яхта 'Лукулл', стоявшая в тридцати метрах от берега, раскололась пополам. Кормовая мачта и косая труба, разлетелись в разные стороны. Между двумя половинами корпуса, словно нос мифического зверя, выросла и начала стремительно приближаться к суше передняя часть огромного парохода.
  Крутящийся штурвал с погибающей яхты, просвистел над головой Ольги Михайловны, угодил в спины военным, повисших на Грановском. Последнее что он видел- нос 'Лукулла' с обрывками цветных флагов, уходящий под воду и трехпалубный пароход, врезающийся в соседний пирс.
  
  Темнота стала проясняться. В молочном тумане Александр Данилович увидел склоненные над ним лица Петра Николаевича и Ольги Михайловны. Врангель держал его за кисть.
  -Слава богу, очнулись, голубчик. Мы вам так благодарны. Простите, что посмел усомниться в вашей порядочности и преданности России. Кто бы мог подумать, что негодяи осмелятся на такое. Погиб мичман Сапунов, назначу его семье пожизненную пенсию, а на итальянское пароходство подам в суд. На 'Лукулле' ведь находилась казна Русской армии.
  -Погоди, Петя, про казну,- осуждающе покосилась Ольга Михайловна на супруга.- До нее ли теперь Александру Даниловичу. Скоро прибудут лучшие врачи из Лондона и поставят вас на ноги. Их сиятельство уже распорядились. Я тоже хочу искренне поблагодарить вас.
  Она наклонилась, поцеловала Грановского в лоб.
  Какое сладкое прикосновение! Туман в глазах сгустился, опять возник тот единый, страстно любимый образ женщины. 'Екатерина, я люблю тебя. Я люблю тебя Ефанда',-прошептал он.
  -Бредит,- сказала Ольга Михайловна.- Как мы часто несправедливы к живым и еще более несправедливы к мертвым, приписывая им те качества, которыми они не обладали.
  -Оставим философию, дорогая,- приобнял за плечо баронессу генерал.-Александру Даниловичу нужен покой. Пойдем.
  Грановский разлепил потрескавшиеся губы:
  -Очень рад, что вы живы. Я выполнил свою миссию, спас Рюрика.
  -Вам нельзя волноваться, голубчик. Доктор Джонс, говорят , кудесник, Гиппократ наших дней. О, как несправедлива судьба к русским людям, о, бедная Россия!
  Сделав неимоверное усилие над собой, Грановский приподнял голову:
  -Не надо докторов. Мое путешествие закончено. Теперь знаю, кто сделал надпись в соборе Святой Софии. Я сам. Прощайте, Ваше высокопревосходительство, прощайте, баронесса.
  
  Войско Аскольд готовил несколько месяцев. В пять тысячных дружин набрал в основном новгородцев, кривичей и северян, мечтавших осесть в теплых краях на Днепре. Воеводами же были назначены исключительно руси. В войско напросились многие знатные люди из окружения Рюрика, уставшие в последнее время от его капризов. Знатники забрали с собой не только личные дружины, но и своих датских, свейских, готландских и немецких наемников, которыми укрепили славянские отряды. К серпеню войско Аскольда насчитывало почти семь тысяч человек. О возвращении ратников обратно на север речи даже не шло. Все знали, что идут завоевывать для Руси Киев, окраинные степи, заселенные полудикими полянами, древлянами, булгарами и галлами.
  Как только Дир, все еще лечащийся у Киевского князя, прислал весточку о том, что 'теперь самое время', в Ильмень по Волхову из Ладоги начали сходиться ладьи, драккары, струги. И вообще все, что могло держаться на воде. В гребцы определили пленных хазар и вольных финнов. 'Самое время' означало, что степняки Хазарского каганата, давно проявлявшие активность в низовьях Днепра, вот- вот подойдут к Киеву. Кроме того, как сообщал Дир, на город положили глаз булгары, желавшие создать в нем форпост для очередной войны с Византией. В общем, тоже самое, что и задумал Рюрик. Киевский же князь 'пьет вино и ведет себя непристойно знатному мужу'. Якобы со спасительной, дружественной миссией и выдвигалось войско русославян и варягов на Киев. На самом деле расчет был прост- отогнать степняков, показать кулак булгарам и на правах освободителей-победителей, прибрать Киев к рукам. Местная знать, указывал Дир, особо сопротивляться не будет.
  Итак, в первых числах вересеня, то есть сентября, сотни лодок вошли из Ильменя в реку Ловать. Затем посудины волоком перетащили в Торопу, впадающую в Северную Двину. И только с озера Каспля, перебрались в Днепр, изобиловавший в тех местах порогами. Здесь-то впервые и столкнулись с хазарами. Их разведывательный отряд показался на холме возле одного из порогов. Выпустил по русинам тучу огненных стрел и тут же растворился в степи. Пробовали догнать, да какое там! Одной из стрел убило дружинника из личного отряда князя Гудбранда.
  Почти весь путь Аскольд держался рядом с ним. Однажды заговорил:
  -Зачем тебе ехать в Царьград и быть на побегушках у императора Михаила или его мамаши? Осядем в Киеве, подкопим силенок, а по весне ударим по Византии. Это Дир погорел от греческого огня, мы поступим умнее: морем не пойдем. Возьмем в союзники булгар и хазар. Обложим Царьград с Босфорской равнины- через год сами ключи вынесут.
  -Рюрик мне поставил другую задачу, -уклончиво ответил князь.
  -Кто такой теперь для нас Рюрик! Мы сами отныне вольные птицы и сами себе великие князья. Вдвоем в Киеве править будем. А Рюрик долго в Новгороде не высидит, его или опять прогонят или вовсе убьют. Вадима Храброго-то отпустил, он, поди, уже где-нибудь в Пскове ножи на него точит. Слышал, ты за князя слово перед Рюриком замолвил. Хитер. Не пойму лишь, для чего ты сам от новгородского стола отказался.
  -Потому и отказался, что хитер,- решил поменять тактику беседы Александр Гринвич. Упертого Аскольда все равно не переубедишь. Нужно мыслить его категориями.- Византия- крепкий орешек. Можно просидеть бестолку под ее стенами хоть сто лет. То, что Михаил слаб, еще ни о чем не говорит. Нужно подорвать Царьград изнутри. Внедриться в окружение императора и хитростью спровоцировать внутренний конфликт. А уж потом можно будет брать Царьград голыми руками. В этом и состоит наш с Рюриком план.
  -Вот как!- озадачился Аскольд.- Любо. Что ж, езжай со своей гвардией к римлянам, как управишься с кознодейством, дашь знать. Ну, а я пока в Киеве погуляю.
  -Погоди, а что ты собираешься делать с Диром?
  -Ничего. Его византийцы так огнем пожгли, что он до сих пор не в себе и похож, сказывают, на ходячего мертвеца. Князя Киевского- в Днепр, ближних его туда же, людишек полянских и всякий сброд в тех окраинах обитающий, степнякам или ляхам продам. На кой они мне? Говорят, ни работать , ни воевать не умеют. Только обманывать.
  -Да, историю не переделаешь,- вздохнул Гудбранд.
  -Что?
  -Говорю, быть тебе великим князем Киевским, пока Олег не придет.
  -Какой еще Олег?
  -Вещий, соплеменник Рюрика.
  -Подожди, воевода что ли его сухорукий, по прозвищу Стрела?
  -Стрела?
  -Ну, Одд Орвар. Ему готы плечо перерубили, поэтому рука высохла, как стрела. Он сейчас на варяжских островах, за тамошними замками Рюрика следит. Тиун, ключник обычный, как твой Гридя. И как он возле Киева окажется?
  -Не знаю, но готовься.
  -Загадками говоришь, князь. Что ж, пусть приходит, посмотрим кто кого.
  Поняв, что переборщил с откровениями по поводу Олега, о котором когда-то читал, врач-уролог замолчал.
  -Нет, ты мне объясни, как тиун Олег станет воеводой?- не унимался Аскольд.
  Но тут опять объявились хазары. На этот раз не просто обстреляли стрелами, а совершили набег, на передовой отряд. Сеча выдалась серьезной. Гудбранд в ней не участвовал, зато Аскольд повеселился на славу. Гонял степняков до заката, а вернувшись с трофеями и отрубленной головой на копье, сказал князю:
  -Вот так и с сухоруким будет. Я стану великим князем Киева и только детям своим передам стол.
  В Киеве 'дружественное' войско принимали с великими почестями. Князем оказался горбатый дед с желтыми, будто крашеными хной волосами до пояса, крючковатым носом и короткими как у карлика ногами. Одет был в простое холщовое рубище и высокие лапти. Прямо старичок лесовичок, отметил про себя Гринвич. Был великий князь уже во хмелю, а во время застолья и вовсе окосел. Начал петь гортанные песни на каком-то непонятном языке и вдруг уснул в блюде с жареным лебедем. Дир тоже не очень понравился Гринвичу. Действительно болезненный, ужасно худой тип с постоянно бегающими глазами. Они у него горели то ли от болезни, то ли от безумия. Говорил много и нечленораздельно. Обнял Гудбранда, долго держал голову на его груди, потом отпихнул:
  -Не верь ему,- посоветовал он Аскольду.- Говорит то, что думает, но думает не то, что говорит.
  -Это как?- озадачился Аскольд.
  Дир на это лишь громко икнул, высморкался себе под ноги и скрылся в пристройке княжеского терема.
  Долго гостевать Гудбранд в Киеве не стал. Через пару дней, когда его византийский отряд неплохо отдохнул, велел грузиться на драккары. К императору Михаилу отправил гонца. Киевский князь на утро протрезвел и рассказал много интересного про порядки, царящие в Византии и о ситуации в самом Царьграде. Михаил III получил прозвище Пьяница. Управление полностью находится в руках брата императрицы Варды. Он низложил патриарха Игнатия и поставил на его место своего родственника Фотия, что вызвало гнев римского папы Николая I. Рим грозится пойти войной. Веру свою христианскую называют православной, а многобожцев - грязными язычниками. Насильно никого не крестят, но лукаво уговаривают.
  -И тебя, князь, совращать станут,- заключил свою речь Киевский правитель.- Только ты не поддавайся, их идол на кресте палестинцем был, а им доверия нет никакого. За долгую жизнь немало их брата повидал. Вокруг пальца обведут, ахнуть не успеешь. Дайте-ка вина.
  Вот ведь древний антисемит, ухмыльнулся Гринвич. С языка чуть не слетело: я давно крещенный, но вовремя сдержался. Вместо Гудбранда ответил Аскольд:
  -Нашего Рюрика римляне однажды уговорили. Но ему ихний палестинский бог быстро надоел. До сих пор деревянные распятия с человеческий рост в подвалах Ладожского Городища валяются. Архиереи прозвали Рюрика Язвой христианства. Но у тебя другая задача, князь, так что не слушай деда.
  Гринвич вспомнил крест в покоях Рюрика. Да, странное у русей отношение к религии. В генах все перемешано, оттого и в голове.
  В ночь перед отъездом в Царьград Александр Данилович во сне мучился вопросом, как спасти Рюрика. Нет, не Ютландского, а барона Врангеля, которого эмигранты называли новым Рюриком. Вот он в форме белогвардейского офицера в Измире. Вспышка. Словно солнце взорвалось. Потом старая Бурса. Никогда в тех городах не был, но точно знал, что они так называются. И в Бурсе, но менее яркая. Собор Святой Софии. Он стоит у парапета на балконе, рассматривает древние рунические надписи. И никак их не может разобрать.
  Проснулся в холодном поту. Вдруг со всей очевидностью осознал, что путешествует по двум временам- Рюрика и Гражданской войны. Что ж, надо помочь своему двойнику в Константинополе.
  В его отряде был философ-толмач по имени Агафон, знавший не только руны, но и греческую и болгарскую азбуки. Взяли, разумеется, как переводчика, хотя издавна варяги объяснялись с византийцами на латыне. Только теперь Александр Данилович заметил, что даже не задумывается на каком языке говорит- на старославянском или смеси славянского со скандинавским? Говорит-то говорит, а писать не умеет. Видимо, и реальный Гудбранд был невеждой.
  Весь путь до Черного моря он заставлял Агафона учить себя германским рунам. И как ни странно, схватывал все налету. Через неделю уже разбирался, что означают хагалаз, иса, эйвас, беркана, манназ, отила и даже пустая руна вирд. Каждый знак не только нес свой смысл, но и обозначал одну из букв латинского алфавита.
  Море выдалось спокойным, а ветер попутным. Довольно быстро на семи больших драккарах миновали земли фракийцев и болгар.
  Перед Золотыми воротами Царьграда он умел уже не только понимать руны, но и складывать из них предложения. Что же волнует меня, полковника контрразведки в 20 веке? Ах, да- день месяц и год покушения на барона Врангеля.
  Новый Рим поразил Гринвича своим размахом и величием. Высоченные стены и прямоугольные защитные башни на них были выкрашены в бело-розовые цвета, словно кистью старательного художника -ни одного лишнего штриха или подтека. Перед стенами- глубокие рвы, заполненные лазурной водой. Через них к городу вели мраморные, без единого изъяна мостики. Над стенами возвышался серебряный купол собора Святой Софии.
  Отряд Гудбранда из двухсот варяжских воинов - русинов впустили через Золотые ворота, которые обычно открывались только для императора или его приближенных. Ворота вовсе не были золотыми. Состояли они из трех мраморных арок с резными колоннами. Центральная арка была в два раза выше остальных.
  
  Помпезную, поистине византийскую встречу устроили на рыночной площади Августеон, рядом с храмом, построенным Константином I. Расстелили огромную алую дорожку, по которой провели всех приглашенных воинов. В конце ее, у собора, их приветствовали император Михаил, его мать Феодора и фактический правитель Константинополя Варда, которого представили как кесаря.
  
  Приехали по приглашению Михаила, а он держался в стороне. Обнимал варягов, восхищался их внешним мужеством и обещал всякие блага именно Варда. Он же командовал парадом греческих легионеров. Перед русями, оглушительно топая ногами, прошли десять колонн по две сотни человек в каждой. Затем протащили по площади стенобитные орудия, окованные железом, гигантские арбалеты и, как объяснили Гудбранду, сифоны-устройства для метания греческого огня. Правители махали легионерам кипарисовыми ветвями, а те в свою очередь издавали утробные звуки и что-то кричали, цепко держа над головами штандарты и гербы Нового Рима.
  Вот это встреча!- удивлялся Гринвич. И вдруг понял, что это не ему Варда демонстрирует силу Царьграда, а Рюрику. Наверняка уже знает, что Киев захвачен русями для будущей войны с Византией.
  -Никогда враг не сможет прибить щит на Золотые ворота Царьграда!-неожиданно провозгласил Михаил.
  Варда кивнул ему в знак одобрения. Император заулыбался, помахал легионерам и варягам снятым с головы лавровым венком и исчез.
  Да, ухмыльнулся Гринвич, придется поломать голову над их подковерными делишками.
  Двухсот варягов было явно недостаточно, чтобы обеспечить охрану всего Царьграда. А именно это, а не только личная безопасность императора Михаила, вошло в обязанности приглашенных русей. Поэтому в распоряжение Гудбранда были переданы лучшие римские легионеры и болгарские наемники. Жалование варягам положили отменное- каждому по тысячи золотых солидов в месяц. Лично князю Гудбранду- пятнадцать. За такие деньги можно было купить замок в Пелопоннесе, южном византийском владении, а за год и весь Пелопонесс.
  
  Вскоре Гринвич изучил все закоулки Царьграда и, конечно, Софийский собор. Мраморные парапеты на балконе были испещрены рунами. Их сделали прежние охранники византийских правителей. Ничего особенного: 'Завтра в поход на скифов'. 'Цены на вино поднялись после нападения болгар'. 'В календу девятого года умер от горячки витязь Эдаким' и т.д.
  Внутри собор был почти таким же, каким видел храм полковник Грановский в 20 веке. В последнее время Александр Данилович не блуждал во сне в его образе. Гринвич догадывался почему. Нет дальнейшего развития событий, руны не дают ответа на главный вопрос, интересующий офицера контрразведки. Но он точно знает, что разгадка кроется здесь, в рунах на перилах, которые должен начертить я. Что ж, как только представится случай, сразу сделаю себе подарок.
  От этой мысли, улыбнулся. Нет ничего забавнее, чем позлить самого себя. Нет, Грановский, так просто на блюдечке я тебе ответ не преподнесу. Поломаешь голову, разгадаешь загадку, тогда с чувством выполненного долга сможешь вернуться домой.
  Вообще-то, пора и Гудбранду возвращаться на Полянку, что-то поднадоели эти доисторические приключения.
  
  В конце месяца объявился человек от Аскольда. Торговец пушниной и рубленым серебром. Подошел на рыночной площади, когда Гудбранд проверял караулы на соседних башнях. Рассказал, что Киевский князь Ментей внезапно умер, теперь городом единолично правит Аскольд. Поляне приняли его власть без сопротивления. Дир назначен соправителем, но очень хвор и слаб, а потому ничего не решает. Аскольд требует от тебя, князь, регулярных донесений о твоих тайных действиях в Царьграде. Передавать их будешь через меня.
  -Требует, значит,- хмыкнул Гудбранд.- Растут люди. А больше ему ничего не надо?
  -Не говорил.
  -Возомнил себя Рюриком Киевской Руси.
  -Великий князь Новгородский ранен отравленной стрелой.
  -Что? Чего же ты сразу не сказал, олух?
  -Думал, знаешь.
  -Откуда?! У меня тут нет сотовой связи. Кем, когда?
  -Сказывают, дело рук Вадима Храброго, на охоте из засады подкараулил.
  -Неужели опять студент Янсон объявился?
  -Не понимаю.
  -Тебе и незачем.
  -В октябрьскую иду случилось.
  -В иду? 15 числа, значит? Так, теперь ясно, что я должен написать в соборе Святой Софии. Что за яд?
  -Кто ж его знает, - пожал плечами связной, -может, Рюрик уже и вовсе помер.
  -Да, почта у вас тут плохо работает.
  -Царьградский старец Феоклист варит средства от всех ядов. Но денег больших просит. Если бы кто купил, можно было бы в Новгород со стременным отправить.
  -Я заплачу, где его найти?
  -Феоклист хоронится. Боится священников и мытарей, налоги платить не желает. Живет на окраине, у эвкалиптовой рощи, на Медном ручье, синий дом с двумя окнами на восток. Скажешь от инока Николая. Да ночью к нему иди. А я тебя завтра здесь же ждать буду.
  -На кой ты мне сдался? Без тебя в Новгород противоядие отправлю.
  -А донесение для Аскольда?
  -Знаешь что, передай своему Аскольду, чтобы он шел куда подальше. А то я его сам туда отправлю и забудет история его имя навсегда. Понятно? Иди.
  -А деньги?
  -Какие?
  -Ну, за весть о Рюрике.
  -Да, заслужил.
  
  Снадобье сразу от всех ядов? Ты мне-то, опытному врачу, только сказки не рассказывай, дружок.
  Гудбранд свистнул одного из своих гвардейцев, указал на торговца:
  -Видишь того прохиндея? Вышвырни вместе с его барахлом за ворота и больше никогда в Царьград не пускай.
  Торгаша, имя которого Гринвич так и не узнал, уволокли прочь за шиворот. Он даже не сопротивлялся. Только смешно перебирал ногами и что-то лопотал.
  Проверив охрану на водоотводной башне, Александр Данилович отправился в Софийский собор, поднялся на второй этаж. Кажется, эта надпись у колоны больше всего волнует его двойника. Ладно, поиграем с самим собой. Покушение на Рюрика произошло 15 октября. На дворе 862 год. Как бы зашифровать позаковырестее? С другой стороны- я же себя знаю, слишком сложную задачку без интернета не решу. Так что особо мудрить не стоит.
  
  Итак, достал Гудбранд кинжал с серебряной рукояткой в виде головы льва, подаренный на днях щедрым Вардой, что будем царапать? Ага, рейдо, уруз, снова рейдо... 'Змей совершит нападение на Рюрика'. 'В октябрьские иды, за 16 лун до календы'. Достаточно. Можно догадаться, если чуть напрячься. Мазохизмом вреден для здоровья. Пусть теперь полковник Грановский спасает барона Врангеля на основании якобы древней записи, перекликающейся с его современностью.
  Только все дело в том, что Рюрик Ютландский наверняка жив и здоров, а этот торгаш явно темнил. Никакого старца Феоклиста не существуют, кто-то хочет меня просто убить. Странный расчет, ведь я могу с собой взять гвардейцев. Неужто в синем доме целое войско? Навряд ли. Янсон? Но как ему удалось опять попасть в 9 век, ведь на Полянке закончились все необходимые для путешествия препараты?
  
  Дождавшись восхода полной Луны, отправился на окраину Царьграда. Хоть и прекрасен был город, но мрачных захолустьев и в нем хватало. Одним из таких гетто являлся район на Медном ручье. Синий дом долго искать не пришлось, он находился сразу за заброшенной кузницей.
  
  В правом окне горел огонек.
  Вошел. Тишина. Открыл внутреннюю дверь. За столом, спиной ко входу сидел сгорбленный человек в черном монашеском одеянии.
  -Ты что ли Феоклист?- с вызовом спросил Гринвич.
  -Ну я,-ответил человек и повернулся. Под глубоким монашеским капюшоном горели синие глаза.
  -Личико-то открой, старец.
  -А тебе не все равно, кто будет тебя убивать?
  -Интересно все же взглянуть перед смертью на посланника судьбы.
  -Вот именно, судьбы,- повысил голос человек.- А ты постоянно пытаешься ее обмануть.
  -Куда мне играть с неподвластной простому смертному силой. С диффузным пиелонефритом-то так просто не разберешься.
  -Не только дела у тебя мерзкие, но и слова поганые, непонятные. Откуда ты такой взялся, Гудбранд Хардштайн?
  Человек сдернул капюшон и оказался, разумеется, не старцем. Ну, конечно, князь Вадим Храбрый собственной персоной. Студент Слава Янсон или настоящий?
  Неожиданно гнев Вадима поостыл. Он опустился на скамью, тяжело вздохнул:
  -Долгое время я пребывал в беспамятстве. Когда пришел в себя, мне рассказали все что было между мной и тобой. Это правда?
  -Не знаю кто и что тебе рассказал. Но раз ты здесь, придумали немного.
  Кто же это, черт возьми?- мучился в сомнениях Гринвич. Ладно, буду говорить как с путешественником, а там посмотрим. А Вадим продолжал:
  -Ты затуманил мой разум, ты посланник Чернобога. Так? Ответь.
  -Хочешь знать правду?
  -Да.
  -Что ж, князь, пожалуй ты прав. В какой-то мере я посланник Великой тьмы. Все эти путешествия по параллельным мирам вносят лишь смуту в историю. Для нас, пришлых, это игра, для вас, реальных людей- жизнь. Но я старался ничего не менять в твоей эпохе, поэтому и отпустил на все четыре стороны. Кстати, должен тебе признаться, я и сам не знаю, реальный ли я человек там, где живу.
  -Понять твои речи сложно. Но я уяснил главное- ты осознал свою ошибку и больше ее никогда не повторишь,- скинул Вадим черный балахон и оказался в дорогой княжеской одежде. -Давай выпьем за примирение.
  Из шкафа появился кувшин и два золотых кубка. Вадим наполнил их до краев черным, тягучим вином.
  -Скажи, товарищ Чернобога,- протянул Храбрый один из кубков Гринвичу,- я одержу победу над Рюриком?
  -Нет.
  -Русь станет второй Византией?
  -Да, но не сразу. Пройдет через горнило страшных испытаний. В какой-то момент именно византийские традиции начнут тянуть ее на дно.
  -А дальше?
  -Будущее не написано ни в одной книге. Его никто не знает, потому что его еще нет.
  -Врешь, ты знаешь.
  -Что, например?
  -То, что я сейчас отравлю тебя этим самым вином и ты отправишься к своему Чернобогу. Так ведь?
  -Да. Умирать всегда страшно, даже если знаешь, что останешься жив.
  -Ты в этом уверен?
  -В чем?
  -Что останешься жив?
  -Нет.
  -Правильно. Я тебя убью раз и навсегда, окончательно и бесповоротно, разрублю на куски и скормлю собакам, и ты уже не воскреснешь никогда и нигде.
  -Ах, вот в чем дело! А я думал ты настоящий. Хоть бы интернет перед прыжком почитал, тогда бы не задавал дурацких вопросов. И все же кто ты? Интеллект у студента Янсона явно выше.
  -Тебе не все ли равно?
  -Интересно все же.
  -Разговор по кругу.
  -Ладно, незачем время терять!
  Гринвич аккуратно поднес кубок к губам, припал к вязкой, ароматной жидкости, с наслаждением выпил все до капли. Так же поступил мнимый князь Вадим.
  -Начнем?- спросил он.
  -Непременно,- ответил Гудбранд.- С превеликим удовольствием.
  Оба князя хлопнули в ладоши, свистнули.
  
  В окна и дверь полезли люди. Гудбранд схлестнулся на мечах с Храбрым. Но через минуту их затолкали, оттеснили друг от друга и понять в темноте кто с кем дерется, стало совершенно невозможно.
  
  В Царьграде, на ноябрьскую календу, разгорелась настоящая битва...
  
  -Это же уголовное преступление!- расхаживала по квартире на Полянке руководительница клуба любителей астрономии 'Желтый карлик' госпожа Крупицина.- Нет, ну надо же, устроить несанкционированную бойню в древнем Царьграде! Уму непостижимо!
  В комнате висела настоящая дымовая завеса, причем курила только Вера Игнатьевна. Она поджигала одну папиросу за другой, напускала неимоверное количество ядовитого синего дыма, и тут же тушила в пепельнице из кокосового ореха. За круглым полированным столом с треснутой хрустальной вазой сидели уфолог Даниил Пантелеймонович Закамский, студент Слава Янсон, представитель Роскосмоса Нестор Самулович Щёткин, журналист Юра Липатов. Космический чиновник нервно барабанил ногой под столом, корреспондент что-то записывал в блокнот, а специалист по НЛО глядел в потолок ясным взглядом, будто слова Крупициной предназначались кому угодно, только не ему. Янсон грыз нечистые ногти.
  У двери на диване с полотенцем на голове лежал хозяин квартиры врач-уролог Александр Данилович Гринвич. Напротив него, скрипел на раскладушке и тихо охал еще- кто.
  -Ну ладно, уфолог, с него спрос небольшой, в голове одни битые тарелки,- продолжала обвинительную речь Вера Игнатьевна.- Но вы- то, Гринвич, образованный человек, врач можно сказать, и такое устроили.
  -Прошу без оскорблений!- сразу снял с потолка взгляд Закамский и взвился, словно гусеница на иголке.- Я, может, и позволил себе лишнего в образе князя Вадима Храброго, но вовремя остановился.
  -Ага,- оторвался от ногтей студент,- если бы вам не дали как следует по лбу, еще неизвестно чем бы все закончилось. Чуть всю историю отечества не испоганили. А главное, всё пытались свалить на телевизионщика, а потом на меня. Вот кого судить надо!
  -Вину признаю,- похлопал по столу сухой пятерней уфолог, - но я не устраивал в Царьграде светопреставления. Как некоторые. Вы абсолютно правы, Вера Игнатьевна, подсудное дело. Надо же было до такого додуматься! Я всегда говорил, что уролог прохвост. Чего молчите, Гринвич? Оправдывайтесь.
  Все посмотрели на врача, но он только тяжело вздохнул и поправил полотенце на лбу.
  -Потасовка в Царьграде, конечно, ужасна,- нарисовал чертика в блокноте Липатов,- но если бы вы, Даниил Пантелеймонович, не вели себя столь отвратительно, ничего бы не было. Вы вообще хотели Рюрика Ютландского убить. Понимаю, вам еврею, Россия как кость в горле.
  -Прошу не касаться национального вопроса! А то мы тоже можем покопаться в вашей родословной, не обрадуетесь. Это же вы своего приятеля Ножкина на чужую квартиру привели. Вот он и наколбасил.
  Вера Игнатьевна подошла к раскладушке, где под верблюжьим одеялом пыхтел 'приятель'. Пепел с папиросы упал ему в ноги.
  -Кто он такой вообще?
  -Вместе учились,- нехотя ответил Юра.- Встретил его случайно, рассказал об эксперименте как коллеге. Он вцепился словно клещ, я, говорит, статью как раз пишу о путешествиях по пространству и времени через черные дыры и мне эта тема очень интересна. Захотел посмотреть, как вы тут все под триметилбутанпропиленом отдыхаете. Ну и привел. Я же не знал, что он в ноутбук залезет, подробности о составе препаратов и инструкцию по их применению прочтет. Вернулся, а он уже где-то путешествует.
  -Да, Александр Данилович, опять ваша оплошность,- подошла уже к Гринвичу руководительница клуба.- Нужно компьютер на замок запирать. Так вы всю страну чёрт знает куда отправите. А почему этот ваш коллега именно в образ князя Вадима забрался? И вообще, чего добивался, решив убить Гудбранда Хардштайна в Царьграде?
  -Нет, вы у него лучше спросите, как он умудрился туда войско притащить,- взвизгнул любитель неопознанных летающих тарелок.
  -Ну уж, прям и войско,- подал голос коллега Ножкин.- Нельзя ли открыть форточку, голова сильно болит.
  -Нечего чужими секретами пользоваться.
  -Да ладно вам, нравственники,- поморщился Ножкин.
  Он слез с раскладушки. Не надевая тапочек, которые стояли рядом, пошлепал босыми ногами к окну, попытался распахнуть фрамугу, но она не поддалась. Без спросу взял со стола папиросу, размял в пальцах.
  -Когда я услышал о ваших, господа, похождениях в 9 веке, решил что пора вас всех выводить на чистую воду. И в первую очередь врача-уролога. Он отказался стать великим Новгородским князем, что меня сильно насторожило. Наверняка, думаю, у него есть более страшная задумка. Пустит еще всю историю родины под откос.
  -Патриот, значит. А судя по прыщам на носу, либерал,- вставил Закамский.
  -Да, либерал. И к тому же сотрудник Следственного комитета.
  'Как?!'- воскликнули все в один голос, в том числе и Липатов.
  -Да-с, сыщик. Ну, а как сыщику не побывать на месте преступления? Войско? Отвечу. Дело в том, что настоящий князь Вадим, как я понял, всю дорогу следил за Гудбрандом. Ему рассказали, что произошло, пока он якобы был в беспамятстве и решил отомстить Хардштайну. Несмотря на то, что хёвдинг его освободил. Люди никогда не забывают добра. После того как византийский отряд ушел в Царьград, Храбрый встретился в Киеве с Аскольдом.
  -И он его принял?- удивился Янсон.
  -Конечно. Аскольд всегда был на стороне мятежного Вадима.
  -Ну уж это вы хватили,- залилась краской Крупицина и опять прикурила.
  После некоторой задумчивости, Ножкин продолжил:
  -Словом, я сказал Аскольду, что отказавшись от Новгорода, Гудбранд решил сыграть по крупному. Его руками убрал старого Киевского князя Ментея, а теперь науськает императора Михаила захватить, пока не поздно, Киев. Став полноправным кесарем северных византийских территорий, Гудбранд соберет войско и двинется на Новгород. Учитывая слабость русей и славян, взять его не составит труда. А потом с помощью интриг, устроит переворот в Царьграде и станет императором гигантской страны. Я предложил Аскольду собрать отряд из отчаянных головорезов и под видом торговцев отправить в Царьград, чтобы ночью расправиться с Гудбрандом. И он сразу согласился.
  -И совсем не сразу,- подала голос Крупицина.
  Все замолчали, перевил взгляды на даму.
  -Ох!- зашевелился на кровати Гринвич.
  Откинул полотенце, встал, разминая суставы на ногах и руках.
  -С вами не соскучишься,- сказал он.- Веселая подобралась компания. Вы, Вера Игнатьевна, я так полагаю, присутствовали в образе Аскольда.
  'Как?!'- раздалось в очередной раз.
  Крупицина поводила мощной грудью, взяла папиросу, положила в карман.
  -Разве самую малость,- созналась она.- А что, всем можно, а мне нельзя?
  Гринвич подошел к бюро, вынул бутылку армянского коньяка. Отхлебнул прямо из горлышка.
  -Этиловый спирт- лучший антидот. Рекомендую. Ну, а остальные, позвольте спросить, чем занимались во времена призвания варягов, а? Вот вы, господин Щёткин. Все сидите и молчите.
  -Что говорить?- нехотя раскрыл рот чиновник.- Я вел себя культурно. Очень морозка мне их понравилась.
  -Да, хорошее пойло,- поддакнул студент.- Не то что варяжский бьёр. Так кем были-то?
  -Без меня вам, Александр Данилович, пришлось бы туго. Позвольте представиться, ваш форинг Дагейд.
  -Я догадывался,- кивнул врач.- Хотя порой думал, что возможно и князь Свинельд. Теперь осталось выяснить по поводу нетрудовой деятельности господина студента. То что вы присутствовали со мной в годы Гражданской войны в лице капеллана Пряжкина, я понял. Кстати, замечательно исполнили роль, браво. И спасибо за помощь. Жаль, что погибли на дирижабле.
  -Увы!- грустно покачал головой недоучившийся студент.- Такова жизнь независимо от времен.
  -Вы оба были и в 20 веке?- удивился Щёткин.
  -Да, произошло какое-то замыкание в пространстве-времени. Я выполнял сразу две миссии, спасал обоих Рюриков. А Пряжкин, то есть господин Янсон мне помогал. Еще раз благодарю.
  -Ну, раз вы остались довольны мной, не побоюсь сознаться и в главном. Угадайте-ка с трех раз!
  -Теряюсь, молодой человек, в догадках,- ревниво передернула плечами Крупицина. Ей явно не нравилось, что никто не отозвался положительно о ее Аскольде.
  -Какие вы все же все несообразительные, виобры,- встал со стула Щёткин и тоже отхлебнул из бутылки.- Мне сразу показался несколько странным Рюрик Ютландский.
  -Рюрик?!- подскочил Липатов.- Ну, надо же!
  Сотрудник Следственного комитета даже присвистнул:
  -Я, правда, там не общался с Рюриком, но если это так...
  -Каюсь,- театрально поклонился Янсон.
  -Ну! Видели?!- закричал, будто резаный уфолог Закамский.- А вы на меня баллоны катили. Я чувствовал, я знал, что Рюрик- то ненастоящий, потому и хотел, чтобы вы, Александр Данилович, временно заняли место царя... то есть великого князя. Ах, проходимец Янсон. Недаром вас все время из института выгоняют. Это же надо- Рюриком себя возомнил!
  -Был, конунгом Ютландским, сознаюсь,- обежал вокруг стола пожилой студент.- А вы знаете, что настоящий Рюрик вовсе не желал становиться Новгородским князем?
  -Как так?
  -А вот так. Старейшины к нему на прием просились еще за полгода до того, как письмо у тебя, Гудбранд, слезное написали. 'Земля наша велика и обильна...' Ха-ха. Так он их послал куда подальше. А Аскольду... настоящему Аскольду велел дедов близко на порог не пускать. Мол, словене, кривичи, мери и весь наворотили дел, а ему расхлебывай. К тому же немцы, шведы и датчане не хотели этого союза, им было удобно грабить разрозненные племена и грозились пойти на Рюрика войной, если он согласится. Так что если бы не я, не было бы и Руси.
  -Нет, ну посмотрите на эту наглую физиономию!- опять взвился уфолог.- Жаль, что я тебя, студент, тогда не замочил.
  -Успокойтесь,- господа!- махнул рукой подобревший от коньяка Гринвич.- У меня еще выпивка есть. -Вера Игнатьевна, в холодильнике должны были оставаться яйца.
  
  Через полчаса на ореховом столе стояла большая дымящаяся сковородка с яичницей. Вокруг нее рюмки и бутылки с водкой и вином. Употреблять их начали гораздо раньше, нежели приготовились яйца с подкисшими помидорами. На водку основательно налегал сыщик Ножкин.
  -Нет, вы мне скажите,- пытался он обнять Гринвича.- Если бы я вас не остановил в Царьграде, чем бы вы там занимались? Думаю, я прав, ик, утопили бы Аскольда, то есть Веру Игнатьевну в Днепре, а потом повесили бы Славу Янсона. Я вас насквозь вижу. А они ж такие милые люди! Неужели мы все виобры? Бог ты мой!
  - Жаль, что мы так и не выяснили, кем были на самом деле Рюрик и его руси. Обманывали сами себя как дураки,- вздохнул студент.- Диссертация из-под носа улетела.
  -А я предлагаю выпить за Александра Даниловича,- поднял рюмку Щёткин.- Он спас Петра Николаевича Врангеля.
  -Песенка черного барона была давно спета,- сказала бывшая секретарь парткома ткацкой фабрики Крупицина.- Спас бы его Гринвич- не спас, для истории это уже не имело никакого значения. Главное, что теория Александра Даниловича оказалась верной. Мы- виртуальные образы из Большого дома галактики, чему я очень рада. Странно, почему я не оказалась в 20-х годах. Уж я бы там!
  -Не сомневаюсь,- улыбнулся Александр Данилович.- Возможно, кто-то еще кроме нас с Янсоном был, только не помнит. Методика не отработана.
  -Получается, бога нет?- уставился в пустую рюмку сыщик.
  -Почему же,- удивленно вскинул брови Гринвич.- Есть, только не такой, как представляют его религии. Предполагаю, существует Информационно-интерактивная система управления Земли. Если сокращенно- ИИСУЗ, которая следит за всем и все уравновешивает.
  -Отсюда имя Иисус?- потянулся за яичницей Янсон, но вдруг понял, что в руке нет вилки.
  -Вряд ли, Иисус-это сокращенная форма от Егошуа, что в переводе с еврейского- 'Яхве есть спасение', проще говоря- Спаситель. Так что скорее совпадение, но очень значимое. Вот проверить эту теорию на практике я и хочу в следующий раз.
  -Каким образом, слетаете к вашему богу в гости?
  -Для виобра нет ничего невозможного.
  
  Черная дыра наваливалась на корабль гигантским марианским спрутом. Квантовые рукава-щупальца шевелились все энергичнее, как бы приглашая очередную жертву вглубь своего гравитационного чрева. С виду- вовсе не воронка, а жадная горловина пылесоса, в обрамлении фотонных протуберанцев-останков недавно сожранной звезды. Или еще чего-то.
  -Точка невозврата пройдена. Приближаемся к горизонту событий,- сообщил экипажу командир.- Излучение Хокинга увеличивается. Скоро попадем в сингулярность. Приготовьтесь, господа. Молитесь ИИСУЗу, чтобы нас не разорвали приливные силы.
  -Туннель открыт, но куплен ли билет в оба конца, неизвестно, -с сарказмом, но вовсе не обреченно заметила бортовой врач, увлеченно обрабатывая пилкой итак чрезмерно ухоженные ногти.
  Профессор астрономического института МГУ Арнольд Иванович Черепахин подошел к интерактивному иллюминатору кругового обзора, указал дешевой шариковой ручкой на яркую точку в черной кляксе:
  -Уже тысячу раз объяснял вам, господа, свою гипотезу. Ближе к точке сингулярности, под действием сверхвысокой гравитации, наша скорость превысит скорость световую. Формула Эйнштейна Е=МС2 перестанет работать, мы опередим время окружающего пространства и сразу попадем в будущее, а значит останемся целы.
  -Вот именно что гипотезу, профессор,- сделал глоток ананасового сока борт- инженер, водрузив ноги на журнальный столик. -А в действительности, возможно, потомки будут собирать наши нейтроны и протоны по всей вселенной.
  -Размечтались,- хмыкнул штурман и по совместительству повар.- Кому мы нужны, кроме самих себя? Меня больше волнует, где мы окажемся за этим, не к ночи будь сказано, горизонтом событий. Вдруг Большой дом- лишь красивая фантазия, а на самом деле за черной дырой сплошная пустота и полное безобразие.
  На это никто ничего не сказал, даже академик Черепахин.
  
  Позади виртуального звездолета, созданного воображением путешественников, гасли звезды галактики Млечный путь. Возможно, навсегда.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"