Полковник Струсь замолчал. Вдруг рассмеялся, приложив кулак ко рту. Он всегда так делал, так как, когда он смеялся, брызги обильно летели из его рта, что не доставляло удовольствия окружающим. Однажды гетман Жолкевский посоветовал ему, прежде чем хохотать, запихивать себе в Paść тряпку. На это Струсь рассмеялся пуще прежнего и сказал, что лучше будет прикрывать рот рукой.
Отсмеявшись, полковник продолжил:
-У Ходкевича в Кремле была привычка спать в царских покоях Ивана Грозного. Там же он держал всё свое добро, в том числе награбленное. Привычка оказалась дурной. Его покои охраняли венгерские наемники, но к лету 1612 из-за голода, службу они несли спустя рукава. Мне не составило труда проникнуть в царскую опочивальню, так как изможденные голом наемники почти все время спали, и найти сундук под царской кроватью. Надо сказать, опочивальня была аскетичной, а кровать узкой, словно девичьей. Сундук был заперт на ключ, но ушки замка оказались непрочными. Я просто поддел их кинжалом. И не ошибся. Внутри оказалась рукопись Начального Свода, все пять листов на пергамене. Я вложил в сундук копию, что сделали мне монахи, а подлинник забрал. Копию же Ходкевича увез вместе с римскими фолиантами Зборовский. Я же спрятал оригинал в подвале церкви Архангела Михаила.
Черновил потряс головой:
-Я совсем запутался, кто какие копии сделал, и кто чего увез.
-Да-а, - протянул Жмыхов. - А говорите мы варвары. Вы, ляхи, хуже, чем пауки, пожирающие друг друга в кувшине. Ну, надо же, а еще гетманы. Ладно, что станем делать дальше?
- Зимой, по моим сведениям, будет заключен мир между Россией и Речью Посполитой, - сказал полковник. - Меня собираются обменять на какого-то важного московского боярина, которого увез в Речь Гонсевский. Я вернусь в Польшу. Думаю, поедите и вы со мной.
"Что?!" - воскликнули в один голос Жмыхов и Черновил.
-Вы взяли в моем схроне немало золота и украшений, но здесь вам ими не воспользоваться, вас сразу поймают и казнят, как воров и казнокрадов, - ответил Струсь. - В Польше же вы сможете купить себе поместья, титулы, набрать хороших слуг. Поверьте, там совсем другая жизнь. Но это при условии, что половина моя.
Черновил ухмыльнулся:
-Не много ли? Оклады и царскую посуду мы отдали монахам, чтобы они вернули их в Москву. Остальное...
-Остальное мы поделим на троих, никто никогда об этом не узнает,- сказал полковник. - Ну, по рукам, как у вас говорят?
Снова в путь
Профессор Комаровский закурил предложенную олигархом гаванскую сигару. Он пустил несколько больших колец, одно из которых по-мальчишески проткнул пальцем.
- Далее Войцех Коваль, он же Нечаев скупо описывает события. После подписания Деулинского перемирия, Николая Струся обменяли на патриарха Филарета Никитича, отца царя Михаила Федоровича. Жмыхов и Черновил приняли предложение полковника перебраться вместе с ним в Речь Посполитая.
По словам поляка, обмен состоялся на реке Поляновка, где рядом, в крестьянской доме, как и было условлено, Па-холка ждали бывший послушник и Федор Савельевич, завещавший свое поместье двоюродному брату Захару. Струсь сдержал свое слово: о том что они разделили на троих золото, никто не узнал. Следы помещика Жмыхова теряются где-то под Гданьском, а Черновил осел в Кракове, где купил большой дом.
-А что еще известно об этом Войцехе Ковале? - спросил Капустин.
-Больше ничего. Но между ним и вашим смотрителем Варшавского исторического музея, в прошлом сотрудником Краковской библиотеки Войцехом Ковалем, просматривается прямая связь.
-Умершим смотрителем, - подчеркнул помощник олигарха. - Однако простым совпадением это назвать трудно.
Все замолчали, переваривая вместе с изысканными блюдами события давно минувших дней.
Наконец Струсевский, бросил накрахмаленную до хруста салфетку в пустую тарелку:
-Ну что ж, едем в Краков. Надеюсь, пан Комаровский вы с нами.
-Я...,- попытался возразить поляк.
-Вы получите больше, нежели теперь. Деньги на вашу банковскую карту уже переведены.
Комаровский открыл телефон. На его щеках появился розовый румянец.
-О-о, господин Струсевский...Я согласен, когда едем?
Поляк быстро подставил свой фужер. Его рука подрагивала от радости. Все же имя этим русским: rozrzutność i samozadowolenie - самодовольство и расточительность, но они умеют жить на широкую ногу и порой делать жизнь лучше окружающим.
Раскаяние
Директор Краковской библиотеки пан Анджей Завадский принял таблетку, запил её кофе.
-Желудок. - Он развел руками. - Врачи настоятельно рекомендуют принимать лекарства строго по часам.
Завадскому было лет шестьдесят. Частично он помнил русский язык, перемежал русскими словами свою речь, но в основном говорил по-польски; переводил его профессор Комаровский. Друзья историка свели русских с директором.
-Я помню архивариуса Войцеха Коваля, - перешел, наконец, к делу пан Завадский. - Говорите, он умер? Как жаль. Старательный был сотрудник, знающий историю. А еще очень одинокий. Он, знаете ли, тоже страдал желудком...
Олигарх Струсевский не выдержал, несколько бесцеремонно перебил:
-Вам известно, что Коваль нашел в вашей библиотеке часть рукописи Начального свода, который лег в основу "Повести временных лет" монаха Нестора?
-Начального свода? - переспросил Завадский. - Не может быть. Начальный свод, насколько мне известно, а я изучал русскую древнюю историю, лишь гипотеза некоторых ученых.
-Не только нашел, - сказал Капустин, - но и продал его одному русскому олигарху за баснословные деньги.
Директор вытер испарину со лба, допил кофе. Повторил: "Не может быть".
-Еще как может. - Владислав встал, сам налил себе кофе из кофейника. - Тот олигарх я. И я заплатил ему столько долларов, что на них можно было открыть еще одну Краковскую библиотеку. Вот.
На стол директора легли фотографии рукописи Свода, которую ему передал Коваль.
-Еще как "потрясающе". - Олигарх перегнулся через стол директора, его лицо приблизилось к носу Завадского. Тот в страхе отпрянул. Он много слышал о "русской мафии" и очень её боялся. - Но есть одно маленькое "но" - рукопись оказалась поздней подделкой. Ее проверили профессор Капустин, и знакомые эксперты - криминалисты из Следственного комитета. И не говорите свое любимое "не может быть".
-Мне очень жаль, - выдавил директор. - Но я...
- А мне-то как жаль, выброшенных на ветер денег. - Олигарх неожиданно схватил директора за галстук, намотал его на кулак. - Коваль не мог провернуть такую аферу без помощи и прямого участия высокого начальника.
-Не мог, - закивал Завадский. Его лицо приобрело свекольный цвет.
- Правильно. И этот начальник - директор библиотеки, то есть вы, пан Анджей. Отпираться бесполезно. У меня есть запись признания Войцеха Коваля, которое он сделал перед смертью моему помощнику господину Макарову.
Это был чистой воды блеф, который пришел в голову Владиславу экспромтом. Идя на встречу с директором никто не знал, кто он и как себя поведет. Но с первых же минут знакомства, опытный глаз успешного бизнесмена распознал в Завадском тюфяка, а с такими он знал, как управляться.
Помощник олигарха Макаров значительно кивнул, подтверждая слова шефа.
-Или вы рассказываете все на чистоту, или же я вызываю полицию, - не отпуская галстука, прошипел олигарх. - Представляю, какой будет вселенский скандал, когда общественность узнает, что директор всемирно известной Краковской библиотеки - жулик и проходимец. А это уже, извините, удар по престижу Польши. Остаток дней вы проведете в кандалах. Чуете?
-Чую. Не надо.
-Что "не надо"? Покайся, неблазник, легче будет.
-Ладно. Я все расскажу.
По словам директора, идея сделать копию с найденной рукописи Начального свода пришла именно Ковалю. Как-то осенним вечером он пришел в кабинет Завадского и положил рукопись на его стол. "Что это?" - спросил директор. "Это наше с вами состояние",- ответил Коваль и пояснил, что за эти несколько листов Начального свода, считавшегося утерянными, русские заплатят бешеные деньги. "Откуда у русских бешеные деньги? - усомнился Завадский. - У них сейчас кризис". "Это у государства кризис, а их олигархи как жирели, так и жиреют". " В библиотечной описи рукопись значится?" "Нет, я проверил. Она была среди страниц римского фолианта, которого, похоже, не открывали много веков. Случайно нашел на дальних стеллажах, в верхнем ряду. Пыль стирал полчаса. Неприлично так хранить исторические книги". "Поучи еще. Где же ты найдешь русского олигарха?". "Мой племянник Вислав занимается совместным рыбным бизнесом с неким русским предпринимателем Владиславом Струсевским. Тот привозит с Камчатки красную икру и...словом, денег у него невпроворот. К тому же, вероятно, от безделья интересуется историей. Наплету ему, что нашел в архиве дневник гетмана Александра Гонсевского, в котором он описал "сидение в Кремле" с жутким голодом и про то, как ему достались ценные книги Софьи Палеолог. В них-то и обнаружилась, совершенно случайно, уникальная рукопись". "Хм. Что же, мы так русским и отдадим уникальный документ?" "Нет, конечно, я сделаю такую копию, что комар носа не подточит, как говорят русские".
-И Войцех сделал копию и даже ее состарил, - закончил директор.- Да отпустите же, наконец. Я правду сказал.
Струсевский разжал кулак, отпихнул директора, отчего тот несколько раз крутанулся на вращающемся кресле.
-Вы, ляхи, как были проходимцами, таковыми и остались. Только махинация ваша не удалась. Вы сделали копию на свином пергаменте, а тогда писали на коже ягнят. К тому же экспертиза установила, что были использованы современные чернила, а тогда "рисовали" черничными да брусничными. Эх вы, историки-аферисты, даже не удосужились соблюсти достоверность. Ладно. Про деньги не спрашиваю, сам дурак. А где же оригинал Начального свода, его что, Коваль забрал?
-Ну да, отдал бы я уникальный документ какому-то архивариусу. Он спрятан здесь, в надежном месте и ждет своего часа.
-Какого часа? - удивился Владислав.
-Часть награбленных немцами исторических ценностей в Польше, попало в СССР. Некоторые вещи были возвращены, другие все еще остаются в России. Так просто русские их отдавать не хотят, но вот равноценный обмен их может заинтересовать. Польза будет обеим сторонам.
-То есть, вы печетесь о благе Польши. И что, об этом знают ваши власти?
-Нет. Это только мои идеи.
-Ну да, идея всучить России очередную подделку.
Директор снял галстук, боясь, что русский опять за него ухватит и теперь точно задушит.
-Вставайте, безвозмездный хранитель фолиантов. - Владислав затушил сигару в пепельнице на столе Завадского, кивнул на дверь. - Ведите нас в закрома, мамаша, как говорил персонаж бессмертного произведения.
Пока спускались в архивный фонд, директор хорошо поставленным голосом экскурсовода, рассказывал, что в библиотеке собрано более 6,5 миллионом экземпляров книг, здесь хранится самая старая запись текста Богородицы, Кодекс Бальтазара Бехема...
-Не отвлекайтесь, - перебил директора Владислав. - Нас интересует только одна вещь, остальное можете засунуть себе... в карман.
-Кстати, - подал голос русский историк. - Насколько нам известно, рукопись Свода была вывезена из Москвы в книгах бабки царя Ивана Грозного - Полибиевы истории или комедии Аристофана.
Директор пожал плечами:
-Такие подробности мне не известны. Некоторые книги из библиотеки московского царя у нас действительно хранились, но они пропали после немецкой оккупации. Вывезены ли они в Германию или были сожжены, мне опять же неизвестно.
В большом подвале, где по стенам стояли высокие стеллажи с книгами, в дальнем углу находился внушительных размеров сейф. Завадский несколько раз повернул по часовой стрелке круглую, похожую на штурвал, ручку, затем вернул ее на два оборота назад. Открылась внешняя дверца. За ней находилась панель с кнопками. Директор прикрыл ее ладонью - этот жест, видимо был отработан им годами, чтобы кто-нибудь не подсмотрел набираемый код.
-Ну же, - поторопил Завадского олигарх. - Что толку от того, что древняя рукопись пылится в этом ящике, уж лучше вы будете хранить там доллары, что я вам дам. Если она, конечно, окажется оригиналом.
Профессор Капустин поправил очки с мощной диоптрией, давая понять, что он готов к экспертизе.
Со вздохом директор нажал семь цифр. В чреве ящика что-то щелкнула, основная дверца открылась.
Внутри сейфа было пусто.
Ловушка
-Ну и где же рукопись? - Владислав заглянул в сейф, пошарил там рукой.
Директор глубоко вздохнул, покрутил головой, словно она у него болела. В шее хрустнули суставы. Теперь он начал разминать пальцы рук.
-Надо бы заняться спортом при моей сидячей работе, да всё некогда,- сказал Завадский. - Приходится контактировать с такими чудаками, как вы.
-Что? - удивился олигарх, вдруг осмелевшему директору.
Тот спокойно, даже несколько ехидно улыбался.
-Знаете в чём ваша, русских, главная проблема? Вы очень доверчивы. Не верите друг другу, как впрочем и мы, поляки, но верите, в отличие от нас, иностранцам. Мы вообще никому не верим. Видимо, сказывается ваше вековое поклонение перед Западом, ощущение своей неполноценности что ль, уж извините.
-Где Начальный свод?! - перебил тираду директора Макаров.
-Наивные, доверчивые люди, мне жаль вас. - Завадский щелкнул пальцами и из-за стеллажей вышли пятеро человек в черных костюмах. У четверых были помповые ружья, у одного самого рослого, белого как лунь парня, на сгибе левого локтя, лежал короткий израильский пистолет-пулемет Uzi.
-Что это значит? - Капустин машинально отступил назад, уперся в открытый сейф.
-Позвольте представить, Джон Саймс, - Директор указал на белобрысого парня. - Американец, служил в спецподразделении в Афганистане. Сначала стреляет, потом думает, ха-ха. Так что не советую его обижать. Джон, рукопись у тебя? - спросил Завадский американца по-английски. Тот кивнул. - Вот и славно. У меня в столе есть маленькая кнопочка. Нажав ее, я не только предупреждаю охрану о грозящей мне опасности, но и включаю с ней громкую связь. Джон прекрасно слышал наш с вами, господа русские, разговор и принял необходимые меры. Ну, а теперь, дорогие гости....Позвольте провести вам небольшую экскурсию. По древним подземельям. Уверен, вам будет очень интересно.
Подталкиваемые оружием, "русские гости", пошли за директором. Он не закрывал рта, вдохновлено рассказывал, что Государственная Краковская библиотека при Ягеллонском университете, имеет множество подземных ходов, ведущих к костелу Святой Анны, монастырю Франциска Ассизского и к Висле.
-Времена раньше были неспокойные, - говорил директор. - То один враг нападет, то другой. Больше всего неприятностей было, конечно, от вас, русских. В подземельях приходилось прятать исторические ценности и прятаться самим.
-А с немцами у вас всегда была страстная любовь, - ухмыльнулся Макаров. - Они вас, поляков, чуть всех до одного через трубу крематория в небо не отправили. Мы русские, вас, можно сказать, из печи вытащили.
-Не спорю. Но если взвесить все плюсы и минусы...Осторожно, здесь крутая лестница.
Спустились по почти вертикальной винтовой каменной лестнице в подвал, где горела тусклая лампочка. За круглой аркой из серого известняка зияла черная пустота.
-Этот подземный ход к Висле был прорыт в 1257 при Болеславе V Стыдливом, после того как Краков сожгли монголы. Через два года степняки снова разорили город, а вот подземный ход, через который многим жителям Кракова удалось спастись, остался нетронутым. Это поистине уникальное подземное сооружение, с множеством хитростей. Не знающий их человек ни за что не пройдет его до конца.
Подземный ход был узким и довольно низким, порой приходилось пробираться присев. Но за монастырем Франциска Ассизского, как пояснил директор их местоположение, ход стал расширяться. Превратился чуть ли ни в подземную улицу, по которой могли проехать навстречу друг другу два автомобиля. Яркие, мощные фонари вооруженной охраны, выхватывали вдоль стен ржавые цепи, на которых висели крюки, трухлявые деревянные оглобли и косяки непонятно куда ведущих дверей, обломки столов, стульев и прочий хлам.
-Экскурсанты платят за посещение подземного хода 50 долларов, а вам бесплатно, ха-ха, - веселился директор. - Эту часть хода копали старательные монахи, поэтому она такая широкая. Общая же его длина более километра. Но вы не переживайте, до конца мы не пойдем, скоро будем на месте.
Через некоторое время остановились в небольшой пещерке, что находилась в боковом углублении хода. На боковых стенах были видны какие-то надписи, в центре пещерки, высоко, так что руками не достать, висела католическая икона Девы Марии.
-Ну, вот и пришли, - сказал директор. - Поглядите на Деву Марию. Эта работа самого Франсиско де Сурборана. Ближе подойдите, не стесняйтесь.
-Мне надоела эта экскурсия, - сказал Струсевский, предчувствуя неладное. - Хватит, выведите нас, черт возьми, на свет божий. Убедили, обойдемся без рукописи Начального свода.
-Мы столько узнали друг о друге и вот так просто расстаться? Это было бы невежливо с моей стороны по отношению к гостям.
Первым, из профессионального интереса к иконе подошел профессор Капустин. За ним последовали Струсевский и Макаров.
- На первый взгляд, подлинник, - заключил Капустин.- Великолепно. Какие краски! Но как она могла сохраниться в такой сырости?
-Пришлось покрыть икону специальным составом, не делающим ее менее ценной, - пояснил директор библиотеки. - Очень рад, профессор, что вы по достоинству оценили кисть Сурборана. Ну, нам пора, не смеем вас больше утомлять своим присутствием.... Да, не надейтесь, искать вас здесь никто не будет, экскурсии сюда будут закрыты на полгода. Реставрация, ха-ха. Ну а когда найдут...Что ж, сообщим прессе, что дикие туристы из России, каким-то образом проникли в подземный ход и попали в древнюю ловушку. Увы, пан Комаровский, вы вынуждены будете разделить участь со своими русскими друзьями.
Завадский кивнул белобрысому Джону, тот подпихнул Бронислава к "русским друзьям", и в тот же миг сверху упали мощные решетки, закрыв пещеру с обеих сторон. "Русские гости" оказались в клетке.
-Plemię psie, пёсье племя, - выругался Комаровский, не проронивший до этого ни слова.
Амброзия
Телефоны, как ни странно, у пленников не отобрали. Хотя, в подземелье пользоваться ими они всё равно не могли. Но свет, драгоценный свет, который излучали гаджеты, был теперь бесценен.
Как только голоса и шаги изуверов, так окрестил поляков Капустин, стихли, Макаров тут же направил луч телефона на противоположную стену. На ее углу был железный рычаг.
-Я видел, как белобрысый его нажал и клетка опустилась, - сказал он.
-И что? - Олигарх сел на корточки, обхватил голову руками.- Если у тебя, Костя, длинные руки, дотянись до него и нажми. Или пролезь как угорь сквозь прутья. Не рассчитывал я сдохнуть в крысиной норе.
-Не все еще потеряно, - сказал профессор Капустин.
-Вы что, профессор, с испугу с ума сошли, решили устроить стриптиз?
Капустин не обиделся, велел всем снять ремни. У Комаровского оказались еще и подтяжки. Связав их в одну ленту, профессор сделал на ее конце петлю. Получилось что-то вроде лассо. Поперечные прутья клетка имела только снизу и вверху, так что бросать лассо было удобно. Однако все усилия пленников были напрасными: петля никак не хотела набрасываться на рычаг. Тогда Макаров предложил привязать для веса к краю петли ботинок.
-Ботинок не эстетично, - поморщился олигарх. Но за идею хвалю.
Он снял часы на массивном браслете, приладил к "аппендиксу" петли и что было силы, швырнул на рычаг. Часы ударились о стену, раскололись, с них посыпались стекло, детальки. Однако петля, под тяжестью платины и золота, несколько раз обвила рычаг. Он находился на высоте около полутора метров и чтобы нажать его, Владислав упал на каменный пол, дернул "ленту" на себя.
Рычаг скрипнул, поддался, но опустился лишь наполовину. Клетка начала подниматься, застыла на высоте 30 сантиметров.
-Ну что встали? - Олигарх ногой подпихнул худого профессора Комаровского. - Вперед!
Пан Бронислав, скинул пиджак, змейкой проскользнул под прутьями клетки. Подошел к рычагу, обернулся.
-Ну что, русские друзья, рад был знакомству.
С этими словами он опустил рычаг вниз. Клетка вновь упала на каменный пол.
-Ты что делаешь, лях? - Возмущению Струсевского не было предела.
-Это месть поляка за то, что вы не приняли на московский престол польского короля Сигизмунда, а потом вместе с пруссаками и австрияками развалили великую Речь Посполитая.
-Опомнись, Бронислав! - крикнул Капустин. - Речь распалась из-за внутренних религиозных противоречий, а так же из-за шляхетской демократии, вернее, вседозволенности. Вы сами ее развалили, раздел Речи был лишь следствием. Ты сам прекрасно это знаешь.
Вдруг Комаровский рассмеялся, поднял рычаг, клетка полностью открылась.
-Люблю злые шутки, - сказал он.
Владислав схватил поляка за грудки:
-Вот почему Речь Посполитая распалась. Из-за вашего идиотизма.
-Простите, господин Струсевский и вы господа. Я лишь хотел напомнить, почему мы, поляки, в большинстве не любим русских. Страдаем, так сказать, фантомными болями. Да, мы сами виноваты, что про... великую империю, а виним вас.
-Нашел время шутки шутить. Еще раз так пошутишь...- Струсевский оттолкнул поляка.
-В самом деле, Бронислав, твой юмор оказался неудачным,- сказал Капустин.
Макаров же демонстративно сплюнул поляку под ноги.
-Ну, еще раз прошу простить меня. - Комаровский молитвенно сложил руки на груди. - Нам скорее нужно уходить. Кстати, Речь Посполитая в переводе на русский "общее дело". У нас с вами общее дело и ссориться теперь неуместно.
Двинулись вперед, в сторону Вилы. Однако выход к реке был закрыт массивной железной дверью с внутренним замком. Открыть ее не представлялось возможным.
-Не возвращаться же назад, в библиотеку, там вооруженные охранники. - Профессор Капустин попытался поймать на телефон сигнал. Бесполезно. - Должен же быть еще где-нибудь выход их этого дьявольского лабиринта.
Комаровский поднял указательный палец вверх:
-Монастырь!
-Что монастырь? - Олигарх направил свет айфона на лицо поляка. - Вы хотите сказать, что...
-Конечно. Раз монахи Франциска Ассизского вырыли часть этого подземного хода, значит, в монастыре должен быть вход.
-Логично, - кивнул Владислав.
Там где подземный ход вновь начал сужаться, действительно оказалось боковое ответвление. Через 200 метров оно закончилось деревянной дверью. Замок на ней, к счастью оказался навесным. С ним Макаров справился довольно легко - просто вырвал его из двери вместе с петлями. Но дверь не открылась.
-Вероятно, с наружи еще замок. - Струсевский попробовал подтолкнуть дверь плечом. - А-а, нам уже терять нечего. Он словно заправский каратист ударил дверь ногой.
К всеобщему удивлению, она сорвалась с петель и рухнула плашмя. Они оказались...в длинном погребе, где в два ряда стояли большие винные бочки с краниками. Рядом с некоторыми из них лежали деревянные колотушки.
-Это мы хорошо попали, - сказал Макаров, прилаживая дверь к проему. - А что, хорошее место, чтобы передохнуть.
-Надо немедленно идти в полицию! - крикнул Комаровский.
-Разумно. - Струсевский подошел к ближайшей бочке, постучал по ней костяшкой среднего пальца. - Полная. Только тогда, дорогой пан Бронислав, нам придется рассказать полицейским, зачем мы пожаловали в Польшу. А, значит, оригинал Начального свода будет для меня потерян навсегда. А вы никогда не получите своих денег.
-Что же делать? - Это уже спросил Капустин, который изучал соседнюю винную бочку, пытаясь вставить палец в краник.
-Нет ничего лучше монастырского вина. - Струсевский постучал теперь по бочке кулаком. - Как сказал Константин, нужно передохнуть. И я с ним полностью согласен.
Устроились в довольно уютном закутке винного погреба, где стоял небольшой столик, с несколькими глиняными кружками, широкой миской и кувшином. В нем оказалось красное вино.
Владислав разлил по кружкам.
-Амброзия, - заключил он. - Напиток богов.
Вскоре от пережитого, усталости и вина все мирно спали.
Снова в клетке
-Jak się tu dostałeś, co tu robisz?
Первым очнулся Бронислав Комаровский, услышав родную речь. И похолодел: неужели поймали? Но увидев перед собой монаха с кувшином, облегченно выдохнул.
-Мы историки, из Варшавы, - ответил он. - Исследуем древний подземный ход на предмет его сохранности...для науки.
-А зачем дверь сломали?
У входа в подземелье валялась дверь. Видно, когда все сладко и глубоко спали от монастырской амброзии, она свалилась.
Монах приподнял кувшин:
-Никто не может вкушать божественный напиток без благословения нашего аббата, преподобного отца Казимира.
-Чего он лопочет? - спросил польского профессора проснувшийся Струсевский.
-Говорит, что вино мы пили без разрешения местного аббата.
-Пусть не парится и передает своему аббату привет.
Владислав вынул из кармана пару сотенных купюр, сунул монаху в руку. Тот отскочил, словно увидел змею, что-то бормоча, заторопился прочь.
-А доллары-то не бросил, - сказал Струсевский. - Сейчас братию с вилами приведет. Надо уматывать.
-Куда, снова в подземелье? - Профессор Капустин заглянул в кувшин на столе. - Уж лучше пойдем к монахам, не думаю, что за литр вина они сожгут нас на костре.
-Ну да, за литр. Вы, профессор, бегали с кувшинчиком к ближайшей бочке как заводной, она, поди уже пуста, - расхохотался Владислав.- С аббатом Казимиром мы еще успеем познакомиться, а пока...нам действительно нужно вернуться в подземелье.
"Зачем?" - спросили оба профессора. Макаров сразу уловил мысль шефа, кивнул.
-Кто-то из охраны, наверняка придет проверить, как мы себя ощущаем в клетке. Много людей пан Завадский не пришлет, ведь опасаться некого.
-И что? - не понял Комаровский.
Теперь дошло и до Капустина:
-Мы охрану...того... и вынудим рассказать, куда директор перепрятал Начальный Свод. И как нам попасть в этот его тайник. У него их, похоже, много.
-Блестяще, Федор Михайлович, - похвалил профессора олигарх. - Вопрос в том, как лучше изловить охранников.
Макаров в это время взвешивал в руке деревянную кувалду для выбивания пробок из бочек.
-По затылку и точка, - сказал помощник шефа.
-Это не эстетично, Константин, - поморщился Струсевский. - Я придумал кое-что получше. Но кувалду возьми. Вперед.
Перед тем как снова двинуться вглубь подземного хода, вернули дверь на место. Чтобы не упала, приперли валявшейся тачкой с цементом и камнями. Фонарь был включен только у Владислава.
Когда подошли к ловушке, он сказал, что всем нужно "войти в клетку", а Макарову опустить решетку и спрятаться за углом.
-Я больше не хочу в клетку, - застонал поляк.
-Так надо. - Олигарх взял Бронислава за плечо. - Если охрана издалека увидит пустую клеть, сразу бросится обратно поднимать тревогу. А нам они нужны живыми. Шучу, убивать мы никого не собираемся, а вот без "языка", как говорили на войне, не обойтись. Понятно?
-Понятно.
-Ну и хорошо. Теперь ждем.
Тяжелая железная решетка с грохотом упала на гранитные камни. Доисторическая клетка-ловушка вновь обрела в своем доисторическом чреве узников.
Ждать пришлось не больше получаса, как из поворота подземного хода блеснул луч фонаря. Свет приближался быстро, за ним не было видно кто это идет. И только когда владелец фонаря приблизился, все распознали белобрысого Джона. Видно, американский ветеран-афганец решил лично посмотреть, как мучаются в клетке пленники.
-Ну как, вам нравятся у нас в гостях? - спросил он по-английски, но все его поняли, так как хорошо владели языком Шекспира.
-Замечательно, ответил Струсевский. - Мы очень благодарны вам за оказанную возможность глубоко прочувствовать древнюю эпоху.
-Не стоит благодарности. Я вот вам водички принес, чтобы не так уж мучительно было подыхать.
Белобрысый бросил в клетку полутора литровую бутылку воды.
-Премного благодарны. - Олигарх взял бутылку, потряс. - Отравлена поди.
-А вам не всё равно? Конец у вас один.
-Конец-то у всех один, только размеры разные. Есть одна проблема.
-Какая еще проблема? Выбросьте все мирское из головы, вам теперь о вечном думать надо.
-Товарищ наш исчез.
-Как исчез, кто?
Джон пальцем пересчитал находящихся в клетке: было четверо, теперь трое.
-Куда же он делся?
-Взял и сквозь прутья прошел. Я всегда говорил, что Макаров дьявол, а мне никто не верил.
-Какой еще дьявол?
-С деревянной кувалдой, какой винные бочки открывают. И всегда неслышно подкрадывается сзади.
Американец резко обернулся и так же резко получил той самой винной кувалдой по белобрысой голове.
Автомат Uzi выпал из рук Джона, прозвучал выстрел. Пуля срикошетила о прут клетки, впилась в ногу Макарова. Он, державшийся за рычаг обеими руками, невольно повис на нем. Под его весом рычаг ударился о нижний край паза, сломался. Видно, со временем здорово проржавел. Клетка слегка приподнялась, затем опять рухнула на пол. Из ноги помощника олигарха обильно текла кровь.
-Клетку открой! - закричал ему шеф.
Оставив рану, которую Макаров, задрав штанину, сжимал руками, он попытался приподнять обломок рычага. Но за оставшийся штырь трудно было ухватиться.
-А автомат не поможет? - неожиданно предложил профессор Капустин.
- Не лезьте, Федор Михайлович!- раздраженно крикнул Струсевский.
Однако Макаров оценил слова Капустина. Он схватил Uzi, вынул обойму, оказавшуюся полной. Патроны вынул в карман, а саму обойму вогнал в рычаг, прихлопнув кулаком, начал медленно его поднимать. И удлиненный таким образом рычаг послушался, пополз вверх, а с ним стала подниматься и клетка.
Выскочили из ловушки, как только отлепившиеся от пола прутья это позволили. Олигарх обнял Капустина:
-Федор Михайлович, ваша голова бесценна, берегите ее.
-И вы свою берегите, она золотая.
После обмена любезностями, Владислав оторвал от края рубахи Джона полосу, перебинтовал рану помощника. Ее уже успел осмотреть польский ученый, который назвал ранение царапиной. Правда, пуля задела подкожную вену, от этого много крови.
Привели в чувство американца. Струсевский сунул ему под нос автомат:
-Выбирай: остаться в клетке, или ответить на все мои вопросы.
-Answer the questions, - ответил тот сразу. Видно, Афганистан приучил американца в целях сохранения жизни, принимать решения незамедлительно.