Аннотация: Снежная страна, опасности в пути. Но, ведь, должен же кто-то разносить почту
Здание почты было старым и медленно разрушалось, но все еще вполне функционировало, о чем свидетельствовала группа людей у входа и очереди у касс. Они толпились, переговаривались, толкались, спрашивали, отвечали, писали, ожидали. Гомон, шум - почти музыка, потому что эти звуки были так хорошо подобраны, так соответствовали друг другу, словно их написал неведомый и гениальный композитор. Мне же нужен был только черный ход, бездонный своей темнотой и ослепляющий, как только откроешь двери. Мишур, высокая, темнокожая женщина, куталась в вязаную шаль, настолько цветастую, что глаза начинали слезиться. Тонны одежды делали её еще крупнее, но все же этот климат не для нее. Она покосилась на меня и тут же скрылась где-то внутри, где мне бывать не приходилось, да и не разрешено это. Её помощник, Толи, был тут же, в этой комнатенке особых посылок. Сидя за своим столом, он сказал мне адрес и ткнул пальцем в направлении настенной карты, огромной и настолько детализированной, что все маркеры обозначений едва вмещались и уживались друг с другом. Я достала свою собственную карту, исписанную своими личными обозначениями, и сравнивала маршруты. Мой предполагал, что на месте я буду уже к сегодняшнему вечеру. По официальному же, что только к вечеру. Конечно, мой и опасней, но все же меньшее количество времени было куда привлекательней. Мишур вернулась обратно, неся посылку в руках, которая в итоге едва влезла в мою рабочую наплечную сумку. Женщина, которая была почти под два метра ростом, к тому же и ширококостной, приложила к моему лбу амулет и сделала свободной рукой несколько пассов с величайшей осторожностью и внимательностью. Я лишь молча кивнула и вышла. Началась работа.
За городскими воротами, не считая песочной дорожной полосы, было белым бело до такой степени, что слепило глаза, а в голове возникала мысль о конце мира. Ведь тьма это хоть что-то, а здесь не было практически ничего. Стражники проводили меня взглядами, поворачивая головы, так как глаза их скрывали защитные очки, закрывающие часть обзора. Надев свои собственные, я проверила обувь, протянула наушники через шарф, чтобы защитить слух от звуков вечной зимы. Осталось накинуть капюшон, еще больше заслоняя боковой обзор, но это было куда лучше неудобных шапок, которые должны были носить все. Но я не хотела и не носила, грозя самой себе заболеть и в лучшем случае отделаться глухотой.
В начале пути можно еще идти расстегнутым, так как из-за движения кровь все больше и больше разгоняется, но не желательно, так как холодный ветер очень и очень подлый. Нередко из-за этого легкопростужаемые люди подхватывали ужасные, нередко смертельные болезни. Мне же было откровенно наплевать, главное свобода движений, главное двигаться. Дышать в шарфе, что закрывал половину лица, было очень и очень неудобно, а снять уже нельзя, так как все от носа и до подбородка уже запотело, станет лишь хуже, холоднее, а обветренные губы с щеками будут лишь мельчайшим злом.
Уже минут через двадцать я свернула с дороги, направляясь к снежным холмам, виднеющимся вдалеке, по которым было боязно ходить обычным людям. Хоть на снегоступах, хоть на лыжах. Про санки же можно и промолчать. А мне все равно, я иду по снегу к своей цели, неся в одной наплечной сумке посылку. В другой - свой инвентарь. В ушах играет музыка, напоминающая о жизни, а снег кажется зеленым из-за стеклышек очков. Незабываемое, к слову, зрелище, словно идешь не по снегу, а по травяному полю. И портит ощущение лишь чахлые деревца. В остальном же все словно в книжках о лете в теплых странах, где феи порхают с цветка на цветок, домовята помогают людям в быту, а по ночам за пропитанием выходят вампиры.
Мне всегда было интересно, почему же они не живут в нашей стране, среди идеальных условий, где из двадцати четырех часов солнце правит лишь с семи до четырех, в зависимости от времени года. Здесь много снега, куда можно закопаться для укрытия и жертву в итоге врядли смогут найти. Люди вооружены лишь против хищников и защищены амулетами против духов. И все же вампиров здесь нет. Оборотни попадаются не очень часто. Гномов, эльфов, кентавров, сатиров и прочих не сыскать ни в одном уголке нашей заснеженной страны. Только снег да духи.
И путешественники, рабочие вроде меня, что ходят по этому снегу, выполняя свою работу во благо людей и себя самого. Легкая смертельная работенка, ничего такого. Просто хорошо. Просто хорошо, когда ты можешь выбирать.
Но все же работа почтальона опаснее других, когда у самого почтальона мысли направлены в сторону "сделать быстрее, получить деньги, вернуться домой, пойти за новым заданием". Почему? Да хотя бы потому, что такой почтальон и жизнь может отдать, лишь бы с посылкой ничего не случилось. Просто желательно прийти не позже назначенного срока, так как заказчик неустойку платит как раз за то, что посылку принесли раньше. Так сказать, очень приятный бонус.
Небо потемнело, начался снегопад. Снежинки падали большие и пушистые. Если словить одну такую на темную перчатку или варежку, то можно увидеть все мельчайшие детали её узора, который умельцы-мастера нередко переносят на свои товары, начиная с одежды и заканчивая мебелью. Красиво, холодно и величественно. Те немногие путешественники, что все же забредают в наши края, обязательно покупают одну-другую вещичку, иногда больше. Но прожить на одном украшении практически невозможно, поэтому всегда есть мастера и охотники, импорт и экспорт и основа жизни жителей этой страны - домашнее хозяйство, забота о котором является поистине величайшим искусством.
Я остановилась у подножья холма и посмотрела вверх. Высоко, ничего не скажешь. Вверх идти всегда долго и тяжело, но зато съезжать потом будет легко и даже весело. Хорошо, мне не нужны снегоступы. Идти сложно особенно тогда, когда груз так и норовит потянуть вниз, заставляя упасть, утонуть в снегу. Просто утонуть, захлебываясь холодом и хорошо, если твое тело потом найдут.
Да, нередко в снежных степях можно найти темные пятна окоченевших до смерти путешественников, что не справились с этой стихией и отдали свои жизни не то богу, не то демону. Все зависело от последних перед смертью мыслей.
Скрипя зубами, я все же добралась до вершины и встала там, осматривая окрестности и грея замерзшие пальцы в карманах плаща. Исчезновение варежек обнаружилось слишком поздно, а учитывая то, что перед выходом из дома они все еще были в сумке, значит, это работа воришек. Мры! Похоже, на полученные деньги нужно будет купить новые, потому что в беспальцевых перчатках работать удобно, но все же куда холоднее во время таких путешествий.
Пока я шевелила в карманах пальцами, передо мной простиралось огромное поле, зеленое, но все же холодное. Если же снять очки, то оно и ослепить может, что и случается с некоторыми, которые потом до конца жизни рассказывают о красотах снега и не могут выйти из дома без поводыря. Я фыркнула и начала копаться в наплечной сумке, потому что коврик в очередной раз угодил на самое дно. Тонкий и легкий, он мог переливаться из одного сосуда в другой не хуже воды, а расстеленный на снегу не соскользнул вниз лишь потому, что был придавлен моей ногой. Пока он замерзал, я просто разглядывала вырисованный уже в мозгу узор. Когда-то багровый выцветший глаз в центре был раскосым, с синим белком, от которого росли не то ресницы, не то длинные тонкие ручки черного цвета, каждая из которых держала по одному предмету. Четырнадцать ручек-ресничек, четырнадцать предметов.
Отсчитав необходимое время, я села на коврик, расставив ноги и упираясь ими в снег, чтобы не поехать раньше времени, посмотрела на солнце. Мой путь длился уже три с половиной часа. Значит, осталось еще около восьми с половиной. Голос в ушах пропел как раз о бесконечном времени. Да, иногда оно действительно может показаться бесконечным.
Глубоко вдохнув морозный воздух, я взялась за передний край ковра, оттолкнулась ногами и помчалась на коврике, словно на санках, вниз. Встречный ветер сбил капюшон на спину, концы шарфа наверняка развеваются позади, словно руки или обрезанные крылья. Когда-то это было весело и каждый такой спуск тревожил сердце, заставляя его биться чаще в сладком предвкушении забавы, когда ветер сильнее щиплет лицо, а снежинки летят навстречу и норовят залепить собой очки. Но в какой-то момент это стало обыденностью, служебной обязанностью, не более. Никакой детской радости. Лишь более быстрое прохождение сложного пути.
Внизу я не стала тормозить, позволив коврику по инерции тащить меня дальше, сколько сможет, благо набранной скорости хватало на приличное расстояние. Когда он остановился, я встала и нашла в сумке маленькую бутылочку, из которой тут же плеснула на коврик. Повалил пар, а мое средство передвижения несколько съежилось и стало таким же тонким, каким и было, пока не заледенело. Сложив покажу в сумку, я продолжила свой путь.
Почтальонам нашей страны сложно делать работу не только из-за трудного снежного пути, но так же из-за разбойников, которые не прочь поживится уже хоть чем-то, лишь бы оно было. А еще звери и мутанты, среди которых еще не самыми страшными считаются оборотни и морозные феи. От тех хоть какие-то шансы убежать есть. Оборотня спугнут серебро и огонь, а морозную фею можно отогнать сладостями или заставить застыть, если нажать на точку, что находится на животе.
Часа через четыре мне попались жертвы снегов. Мужчина и женщина сидели обнявшись. Она прижималась к его груди, а он уперся подбородком ей в макушку. Такие умиротворенные и холодные. Даже красивые. И это точно не работа разбойников, потому что вся одежда и украшения были на месте. Влюбленные, которые решили сбежать? Или сумасбродная парочка, решившая попутешествовать в одиночку? Я подошла ближе и ощупала их карманы, в которых нашлась пара золотых монет. Не хило так. Решив не мелочится, я так же сняла с девушки кулон, в виде головы лисы и глазками-изумрудами, цепочка которого терялась в складках платка. Так же мне досталось кольцо мужчины, которое оторвалось вместе с пальцем. Больше ничего ценного, а жаль. Палец полетел подальше в снег, а кулон, кольцо и деньги в мой собственный карман
Если встретите вот такие ледяные статуи, то прочтите над ними коротенькую молитву за упокоение души и отправляйтесь дальше. Особенно, если уже можно снять очи из-за наступившей темноты и белизна снега стала намного-намного мягче.
Дом, в который мне нужно было принести посылку, стоял недалеко от центра, которым служил крытый колодец с погнувшимся ведром. Оно как раз стояло рядом. Дом был двухэтажным, покрашенным в серый цвет, с коричневой крышей. По два окна на этаж, как и положено по закону. Рядом находились конюшня и псарня, в последней, наверняка, обитали ездовые волки. Зажиточный дом, очень зажиточный.
Дверной молоток был стилизирован в виде оленьей головы, висящей на собственных белых рогах. Открыла дверь хозяйка дома, если судить по одежде, большим бусам и рту, который привык говорить команды и приказания, к тому же глубокие складочки делали его похожим на рыбью пасть.
- Да? - недовольно спросила она, осматривая мою одежду, задержав взгляд на боковых разрезах плаща, что шли от колена и до бедра. Наверняка думала, где это я умудрилась изодрать столь ценную из-за дорогого и теплого меха вещь. Хотя разрезы были сделаны специально и даже имели змейки для удобства.
- Вам посылка, - прохрипела я, стягивая шарф с лица, и щеки тут же защипало от холода. Наушники потерялись в кармане минут на шесть-семь раньше.
Под все таким же недовольным взглядом я достала посылку, бланк и ручку, протянув все это женщине. Она поставила закорючку в указанном месте и без труда, одной рукой взяла посылку. А у меня на плече наверняка уже появился синяк, несмотря на толстые слои одежды.
- Сколько? - спросила хозяйка дома, наверняка мысленно уже подсчитывая неустойку.
- Семнадцать стрелковых и три рабых, - я подсчитала куда раньше, а тон мой был не менее мрачный.
Пересчитав деньги уже по пятому разу, я спрятала их во внутренний кармашек и отстранилась от холодного колодца. Ночевать не пустили даже с собаками и волками, а идти обратно ночью этой дорогой самоубийство даже для меня. На обычном, длинном, безопасном, пути был небольшой поселок, в котором и предполагалось делать привал при хорошем раскладе. Ну да ладно. Это лишь одна из издержек моей профессии. Почему-то уже заранее имеешь примерное представление о людях, накормят они тебя или нет, дадут ли ночлег. Чаще всего приходится залазить куда-нибудь на склад, словно воришка, и ночевать там. Лишь бы не на улице. К счастью в этот раз одни люди из многих опрошенных откликнулись, накормили меня и уложили спать на кровати их сына, который тоже был почтальоном и жил сейчас в столице.
Во взгляде Мишур при виде меня промелькнуло облегчение, ведь она знала, какие пути я обычно выбираю, и волновалась, хоть скрывала это. Толи же просто протянул руку и потребовал пятнадцать стрелковых, которые я ему отдала без возражений. Все равно есть еще два стрелковых с мелочью и золото, найденное у замерзшей пары. Варежки есть на что купить.
Меня отправили до полудня следующего дня домой, а уже на выходе Толи сказал, что снова видит у меня за спиной призрачные крылья. Я только усмехнулась и пошла домой. Это уже далеко не его дело.