"... и я целую твои волосы, цвета весеннего солнца, и мир вокруг прекрасен, потому, что в нем есть ты..."
- Я люблю тебя!
"...Вы слушаете радиостанцию Солнечный берег, оставайтесь с нами на волне..."
Что это?... Только что... ее запах, руки на моих плечах, ее голос... или послышалось... "Я люблю тебя!" ... это она, она...
Этого не может быть. Она умерла.
"... Температура воздуха за окнами нашей студии +23. Сегодня яркий солнечный день..."
Окнами? Солнечный? Плотно задернутые шторы. Темнота. Тишина. Телефон отключен. Никто не звонит. Хорошо. Не могу говорить. Ни с кем, особенно об этом... даже с собой.
"... и я целую твои глаза, цвета осенней листвы, и каждый миг я удивляюсь этому чуду - тебе..."
Зачем, зачем они все снова и снова крутят эту песню. Именно эту песню, которая больше всего напоминает о ней. Надо встать, надо выключить, надо чтобы она замолчала...
Тишина...
Шлепанье босых ног по полу, диван проседает, как будто кто-то уселся рядом, не просто уселся, а плюхнулся, как это любила делать она, приходя с работы.
Кто здесь? Кто может быть здесь?...
Еле слышное ерзанье по дивану. Не видно ничего, я сам убрал все возможные источники света, я сам захотел остаться здесь, что бы не видеть, не слышать, не вспоминать. И теперь я боюсь, боюсь пошевелиться... чтобы ненароком не привлечь внимание?.. Чье? Ведь здесь никого не может быть.
Снова шевеление на диване, звук шлепающих ног, льющейся воды в кухне. И снова страх. Чего я боюсь? Того, что она здесь, мертвая? Или того, что ее здесь нет?
Когда тебя окружает темнота, становится легче. Нельзя понять в какой момент ты спишь, а в какой бодрствуешь. Всегда одно и то же. Покой. Если не думать, если не вспоминать... Только это чертово радио время от времени включается и гоняет одну и туже песню. Или я слышу только ее? И шаги, и другие звуки присутствия "ее" в доме? Я просто схожу с ума?
"... и когда я смотрю на тебя - на твое лицо, губы, глаза, я понимаю - это больше чем ты или я, это - одна судьба..."
Что?!
Звук открываемой двери. Потом голос радостный, беззаботный:
- Родной! Я уже дома!
Ее голос, ее шаги и руки... теплые руки.
- За целый день я ужасно соскучилась по тебе! Не могла дождаться, когда же вернусь!
Она обнимает меня, кладет голову на мое плечо... Это... ведь ее же нет. В живых больше нет.
- В этой комнате тебя почти невозможно найти. Но я-то знаю, где ты можешь скрываться!
Мне не видно ее лица, но, похоже, что она довольно улыбается.
- Ты совсем обленился! Что у нас со светом? И почему ты все время молчишь? Ты на что-то обиделся? Ты не рад, что я здесь?
Я?.. Рад?.. Здесь?..
Она отстраняется, и что-то теплое уходит из меня, что-то внутри начинает болеть.
- Ты просто зануда! - голос дрожит, а губы, должно быть, обиженно кривятся.
Я решаюсь.
- Да.
- Что? - и снова слышаться озорные нотки.
- Да, я зануда.
- Саашка! - она обнимает меня в порыве детского восторга. - Саашка! Ты не зануда! Ты мой самый родной, Сашка! И главное, ты не злишься на меня!
Злиться?! Как я могу злиться на нее.
- Знаешь, а пошли гулять!
- Нет.
- Почему?
- Просто не хочу.
Как объяснить, что гулять с ней нельзя? Что это просто невозможно?
- Может, включим свет?
- Нет.
- Ты чего-то боишься? Чего?
Что все это сон? Мираж больного разума? Что она исчезнет?
- Я хочу остаться здесь. Мне здесь хорошо.
- Тогда просто посидим.
Мы сидим бесконечно долгое время, она прижимается ко мне, и я впервые обнимаю ее сам.
Потом она поднимается.
- Ну я пойду спать! А то завтра рано вставать. И ты тоже ложись. Спокойной ночи!
- Спокойной.
Я снова один, лежу и смотрю перед собой, и не понятно то ли я уже заснул, то ли только, что проснулся.
Хлопанье двери. Затем, секунды, часы, вечность - достаточно, чтобы понять, что ничего нет и не было, что я просто схожу с ума, и чем быстрее сойду, тем лучше. Хорошо, когда можно не думать ни о чем, когда голова пуста и в душе нет надежды, когда нет надежды - нечего терять.
- Я дома!
Она дома...
- Где ты была?
- На работе, солнышко! Я же работаю!! А! - она, должно быть, закатывает глаза, как делала это всегда. - Работа - это, несомненно, хорошо. Но как на ней порой утомляешься!
- Тебе не надо ходить на работу.
Ведь ей теперь не надо ходить на работу, она может быть с ним. Всегда. С ним.
- Почему?
Почему... как объяснить ей, что она попала в аварию и теперь ей уже никуда не надо.
- Я хочу, чтобы ты была со мной.
- Но я и так с тобой, - она смеется легко и беззаботно, потом вздыхает. - Работа это часть нашей жизни, всего лишь часть, но она нужна. Ты очень спокойный в последнее время, почти безразличный. Что-то случилось?
Случилось... да.
- Нет, наверно просто устал.
Она снова смеется.
- Тогда отдыхай! Не буду тебе мешать. Спокойной ночи!
Останься!...
Она уходит, оставляя вместо себя отголосок смеха и ожидание момента, когда она вернется вновь.
"... я вижу твою улыбку, слышу твой смех, любуюсь солнечными зайчиками на твоих щеках, и жизнь моя наполнена светом, потому что моя жизнь - это ты..."
Я почти перестал, слышать эту песню, только иногда. Потому, что она вернулась в мою жизнь. Пусть всего несколько часов в течение дня, но она была со мной.
- Сашка! Может все-таки сделаешь свет! Я уже, забыла как ты выглядишь!
- Сделать свет?
Свет?
- Даааа. Не лентяйничай, а то состаримся так и не увидев друг друга. Можно сказать, что я по тебе даже соскучилась!
А она не исчезнет, если будет свет? Как призраки переносят свет? Она будет со мной?
- Давай - давай, вставай! - она начинает тянуть меня за руку, стаскивая с дивана. - Все бока, поди, себе отлежал. Вот увалень-то! Отсутствие освещения меня угнетает, скоро начнет портиться характер, а у тебя он уже совсем испортился.
Я неохотно поднимаюсь. Какая она сейчас при свете? Какая она? Вдруг понимаю, что не могу вспомнить лица, только голос, который всегда со мной.
- Сашка! Ты - монстр, настоящий монстр. Зациклился в своей комнатушке, ничего не видишь, и не понимаешь. Как застрявшее бревно!
Бревно - это уже слишком.
- Хорошо, Алиса! Будет тебе свет! Только отвяжись от меня.
- Ой, - сначала, удивление, а потом восторженный вопль. - Сашка!
Она бросается мне на шею, и снова роняет меня на диван.
- Саша, Саша, Сашечка!
Приятно, но я ворчливо спрашиваю:
- Чего?
- Ты же впервые за последнее время назвал меня по имени!
И в самом деле... А-ли-са... Алиса. Улыбаюсь.
- Ладно, давай буду чинить свет. А то ты ж меня в конец замучаешь.
- Неее, я буду сидеть тихонечко и совсем не буду мешать.
Не будет она... как же...
Наконец-то готово. Тусклая лампочка время от времени мигает, но светит. Для моих глаз даже это слишком ярко. Удивленно оглядываюсь, как же я давно ничего не видел. На диване, свернувшись в калачик, лежит Алиса, маленькая, беззащитная. Смотрю на нее, на ее светлые мягкие волосы, тонкие руки, бледную кожу, темные, удивительно серьезные глаза... Она, Алиса, мое маленькое приведение. Сажусь рядом.
- Ты выглядишь уставшей, надо бросать работать, - я хитро улыбаюсь.
- Разбежался, дарагой! - она издевательски коверкает слова, всегда она так, затем продолжает. - Это все из-за освещения.
- Ну терпи, какое никакое, но есть!
Провожу ладонью по ее щеке.
- Ты ни капельки не изменилась, - говорю я уже серьезно.
Алиса лишь смеется в ответ.
- И почему это я должна была измениться? - голос веселый беспечный.
Как тут скажешь... что тут скажешь... Я решаюсь, но в последний момент говорю совсем не то.
- Я думал, останутся следы, шрамы ... после того случая... - слова звучат неуверенно, голос мелко дрожит. Противно.
- После какого такого случая? - она удивленно округляет глаза, и ставит меня в полный тупик.
Как... как ей сказать: "Прости, родная, но ты умерла"... И слова приходят сами собой, нелепые, глупые - полуправда.
- После аварии. И тебе не надо больше ходить на работу, после аварии. Не надо! Не ходи.
Ее глаза на какое-то время становятся холодными, беспощадными.
- Авария, говоришь, - голос серьезный спокойный, как будто и не ее вовсе голос. - Ну авария так авария. Ты отдыхай, я тоже пойду спать. А то мне рано вставать!
Раньше было проще засыпать, легче дожидаться ее возвращения. Но если я выключу свет, то не захочу включать его снова. Тогда как же я увижу ее?
Расстроенная Алиса. Почти чужая. Зачем этот вчерашний разговор?! Зачем было напоминать ей?! Такие странные глаза... Не хочет она знать, так не хочет, пусть будет как прежде, как будто ничего не случилось. Лишь бы она была...
- Я дома!
- Алиска!
Я вскакиваю, бегу к ней, обнимаю.
- Ты прости меня, - голос неожиданно срывается, - прости за вчерашнее, ты только не уходи, не исчезай больше...
- Саша, ты чего, ты чего, родненький! - она удивленно смотрит на меня и почти, что плачет. - Я же здесь, я же с тобой!
Затем встает на цыпочки и целует меня в висок. И меня бросает в жар...
[вжик]
"... и я целую твои волосы, цвета весеннего солнца, и мир вокруг прекрасен, потому, что в нем есть ты..."
Она целуется с другим у входа, он обнимает ее, он гладит ее волосы, цвета весеннего солнца. Он рядом с ней. И она совсем не стесняется меня.
[вжик]
"... и я целую твои глаза, цвета осенней листвы, и каждый миг я удивляюсь этому чуду - тебе..."
- Сашка, ты чего?! - она смеется легко, задорно. Подходит ко мне. Целует меня в висок. Как всегда. И меня бросает в жар.
[вжик]
"... и когда я смотрю на тебя - на твое лицо, губы, глаза, я понимаю - это больше чем ты или я, это - одна судьба..."
Когда жар спадает, я обнаруживаю, что судорожно сжимаю ее шею. В голове все крутятся, крутятся слова этой дурацкой песни... "больше чем ты или я"... "одна судьба"... Ее тонкие руки безвольно висят. И я все никак не могу разжать свои пальцы.
[вжик]
"... я вижу твою улыбку, слышу твой смех, любуюсь солнечными зайчиками на твоих щеках, и жизнь моя наполнена светом, потому что моя жизнь - это ты..."
Задыхаюсь.
- САШКА!
Сашка, все правильно, правильно, картинки ложатся на свои места. Вот почему Сашка, родненький, чуть капризное дарагой и никогда любимый, вот почему спим всегда раздельно, вот почему обнимается так по...
- Братик! - захлебывается, ревет.
Не реви. Все хорошо. Все вспомнилось. Все правильно - братик. Старший брат и защитник. Только вот почему...
- Я ... убил тебя! - и становится очень страшно. - Я убил тебя?!
- Нет, Саша, Сашечка, нет. Ты не убил.
- Почему... почему я сделал это?!
- Не знаю, Сашечка, но все хорошо. Правда хорошо. Ты успокойся, родненький, тебе нельзя больше вот так. Мы же вместе...
Почему, почему, почему, поче...
- Нам надо расстаться на какое-то время. Мне главное знать - ты простила меня?
- Конечно, как же иначе, ведь ты и я...
Слишком долго были вместе, что бы начать забывать.
-... Только я не понимаю...
- Неважно, маленькая, главное, что я не причинил тебе вреда, что бы с тобой все было хорошо. Ведь будет?
Хлюпая носом, кивает.
- Ведь мы же все равно с тобой вместе, всегда.
- Конечно.
Когда все понимаешь, когда принимаешь решение, когда осознаешь свою вину, становится легко. И уже не нужны ни темнота, ни тишина, чтобы прятаться в них от самого себя.
Теперь можно отрыть шторы, распахнуть окно и впустить свет.
* * *
- Теть Надя, как она себя чувствует? - Сергей кивает, на лежащую на диване Алису, та плачет во сне.
- Да все также, приходит с работы, отключается, ничего не видит, не слышит, не замечает, а утром опять на работу. Она все никак не может пережить смерть Саши.
Сергей, с тревогой следящий за Алисой, при последних словах холоднеет и говорит резко, зло:
- Ага, как же. А пережить то, что родной брат пытался ее убить, ей легко? Если бы я не пришел, не нашел их тогда... он ведь так и не разжал рук.
Женщина нервно дергается, эта тема ей неприятна.
- От чего Саша все-таки умер?
- Врачи сказали, что сердце не выдержало.
Сергей хмыкает.
- Не удивительно. Оно и не должно было выдержать.
Потом они сидят молча, не смотря друг на друга.
Алиса неожиданно судорожно вздрагивает и открывает глаза. Удивленно оглядывается вокруг.
- Сережа! Тетя Надя! С ним все хорошо.
- О чем ты, девочка? - женщина, озабоченно смотрит на нее.
- Я про Сашку. У него все в порядке. Теперь все хорошо! - и она радостно смеется.
".... мир вокруг прекрасен, потому, что в нем есть ты..."