Полле Эрвин Гельмутович : другие произведения.

Мама

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.91*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мама есть мама...

Мама

  
   Давно я собирался создать некий письменный памятник маме, сложная, уязвимая для сына задача. Нельзя из эмоционального, прошедшего тяжелейшую трудовую и личную жизнь человека, рисовать икону. С другой стороны, я помню негативное отношение мамы к семейной хронике из-за нескольких фраз, касающихся её и не понравившихся. И всё-таки, время уходит, автор тоже не вечен. Попробую.
   Мама - Эльза Корнеевна Полле, в девичестве Вельк, родилась 28 июня 1916 г. в Запорожской области в одной из крупных зажиточных деревень немецкой колонии. Я мало слышал о прадедах, однажды младшая сестра бабушки по матери тётя Агата показывала дореволюционную открытку с изображением огромного красивого родительского дома. Прадед, бабушкин отец, имея 4-х сыновей и 4-х дочерей, продал дом, чтобы дать возможность детям выучиться. Большинство учились на медицинском факультете Дерптского (Тарту) университета. Бабушка - единственная из 8 детей не получила престижного образования, закончила 6 классов реального училища + полгода обучалась кулинарии. Бабушка вышла замуж в 21 год в 1913 г. и, в течение 10 лет, родила 5 дочерей. Мама появилась второй в смутное время 1-й мировой войны. С началом коллективизации у семьи отобрали последнюю корову и бабушка начала работать в колхозе дояркой. Дед, Корней Вельк, в колхозные времена работал секретарём сельсовета, в 1937 г. арестован, дальнейшая судьба неизвестна. В мои школьные годы о деде дома вспоминали мало, страх слишком давил на психику взрослых. Уже позже, после смерти бабушки, кто-то рассказывал, что в 1945 г. видел деда. Проверить невозможно, документация "утеряна". Любопытная информация о деде Корнее появилась после встречи пяти сестёр в Папенбурге в сентябре 1993 г. Старшая сестра Вельда, приехавшая из Канады, объяснила, что шумный эмоциональный (правильней сказать, крикливый) характер сестёр идёт от отца Корнея, известного деревенского щёголя, мама их Елизавета была на удивление спокойная.
 
Сентябрь 1993 г. Папенбург. Встреча через 53 года. []

Сентябрь 1993 г. Папенбург. Встреча через 53 года.

Справа налево: мама, тёти Муся, Вельда, Лиза, Марта.

   После окончания второй ступени сельской школы мама попыталась учиться в пединституте на отделении подготовки учителей химии (!), но 1932 - 33 гг. - на Украине страшный голод. Мама бросила институт, вернулась в колхоз на полевые работы. Однажды прямо на поле её завербовали учиться в молочанский медицинский техникум, единственный, где преподавание велось на немецком языке. Окончив техникум, мама в числе 5% лучших выпускников поступила на немецкое отделение одесского медицинского института. Вспоминаю фотографии из техникума, мама - волейболистка, типичная картинка времени. Внешность, причёска не отличаются от показываемых в кино или по ТВ документальных кадров 30-х радостных и счастливых спортсменок. Нечто похожее мы наблюдаем сейчас, скажем, в Северной Корее, где все одинаково одеты, одинаково двигаются, одинаково счастливы. До чего же страшен тоталитарный режим, надеюсь, наши дети, внуки никогда лично не почувствуют его "прелести".
   В мединститут мама пришла из техникума с верным ухажёром Гельмутом Полле, через пару лет, в 1937 г., они поженились. В отличие от папы, занятого "по уши" общественной работой, мама больше увлекалась спортом. К волейболу добавились шахматы, где у мамы среди студенток почти не было конкуренции. В детстве я нередко с мамой играл, чаще с переменным успехом, последнюю партию сыграли где-то в мои студенческие годы. Набираю строки и думаю: а мои-то дети не умеют в шахматы играть, да и не стремятся научиться. Что это? Наследственная деградация или смена ориентиров молодёжи? Сразу не скажешь.
   В 1938 г. родился сын Эрвин, любимец студенческой группы. Деталей не знаю, неловко было маму расспрашивать, но Эрвин умер, не прожив года. Трагедия для молодых родителей. Действительно, два нищих студента, замотанных трудной учёбой в мединституте, без помощи родителей - далеко не лучший вариант семьи с грудным ребёнком в студенческом общежитии. По окончании учёбы весной 1940 г. родители снова задумались о продолжении рода. Вот я и появился на свет 11.03.41 г. в железнодорожной больнице по месту распределения мамы и папы, на станции Уштобе.
   Пытаюсь вспомнить маму в разные периоды своей жизни, просмотрел имеющиеся у меня фотографии (маминых фото давних времён почти нет, увезены в Германию). И всё-таки.
   Необходимое пояснение для молодого читателя: в 30-е, 40-е, 50-е фотографирование становилось событием, к нему специально готовились, одевались, выдержка при съёмке достигала десятка секунд и больше. Как следствие, неестественная статичность фотографируемых, разглядеть истинное лицо не так просто. Вместе с тем, мама оказалась достаточно фотогеничной натурой. Не случайно её вместе с папой снимали в массовках на киностудии Одессы. Для студентов участие в киносъёмках по ночам - приличный заработок.
   Характерное фото военных времён. 1944 год. Молодая, красивая, крупная мама, рядом на стуле стою я. Упитанный, щёки лопаются, вид чрезвычайно серьёзный, кулачки сжаты: "чтобы всех немцев скорей убить!" О моих детских настроениях мама много раз со смехом рассказывала.
   В Челябинске-40 мама на фото выглядит некоей гранд-дамой. Отличная по тем временам одежда из импортных (США, Китай) тканей, косы уложены на голове красивой короной. Маме чуть-чуть за 30, прекрасный женский возраст. Здесь 18.01.49 г. родилась Вельда. О предстоящих родах не знал, сам ничего не понимал, никто не подсказал. Более того, постфактум мне что-то говорили типа "мама купила девочку". По-моему, сейчас первоклассники более развиты, впрочем, могу и ошибиться, слишком по-разному воспитываются дети.
  

Уштобе. Война. []

Уштобе. Война.

Челябинск-40. Новый 1947 год. []

Челябинск-40. Новый 1947 год.

   Колыма. Мама всё ещё с косами, донашивает платья из китайского шёлка, приобретённые раньше в богатом "атомграде". Кстати косы у мамы были густые, до пояса. Не могу вспомнить и представить, как она одевалась в повседневной жизни, всё-таки на Джелгале родители держали на кухне свиней и кур. Папин вид в телогрейке, мало отличающейся от основной одежды заключённых, хорошо представляю, мамин нет.
   1955 год, Талды-Курган. Мама приезжает из Кисловодска (впервые использовала курортную путёвку) с короткой стрижкой (косы остались в прошлом), в шляпке с подкрашенным синим цветом пером. Для захолустного Талды-Кургана головной убор мамы показался настолько необычным, что одноклассники спрашивали, из нашей ли курицы перо на шляпке.
   В конце 50-х (Текели, опять Талды-Курган) мама выглядит энергичной, весёлой. Характерное фото - гуляющие хирурги во дворе нашего дома.
   С лета 1958 г. я бывал дома кратковременными наездами, мама всегда радовалась моему приезду. После смерти бабушки (26.04.62 г.), последовавших тяжёлых болезней, я уже не помню маму, весело и открыто смеющейся. Каждый мой приезд мама использовала, как возможность излить душу по поводу собственного болезненного состояния, папиных болезней, неприятностей в семье Вельды. Я слушал, сочувствовал, что-то говорил успокаивающее, но стремился скорей уехать, больше двух недель я уже в Талды-Кургане психологически не выдерживал.
   В 80-е - 90-е мама постепенно усыхала, уменьшилась ростом, прихрамывала на больную правую ногу, становилась беспокойнее. В Папенбурге сделаны сотни фотографий, лицо мамы отражает тяжело прожитую жизнь и борьбу с надвигающимся переходом в вечность, даже на юбилейных фото в честь 80-летия мамы и бриллиантовой свадьбы. Впрочем, мама и в молодости не была такой весёлой, как сёстры-близнецы тётя Муся и тётя Марта. На фото пяти сестёр 1993 г., встретившихся вместе через 53 года, стоящем передо мной на книжном стеллаже, мама выглядит наиболее серьёзной и болезненной, даже не пытается улыбнуться.
   О профессии. Мама - врач от Бога, и это не красивая фраза. На примерах таких врачей как мама надо учить молодых эскулапов главному: врач для больного, а не больной для врача (принцип, к сожалению, становится всё более распространённым).
   Профессионально встать на ноги маме помогли, как ни странно, условия военного времени, большинство опытных медиков на фронте и в госпиталях, мужчины-немцы брошены в концлагеря под названием "трудармия", в том числе и папа, немки должны "пахать" без права перемещения. Мама приобрела колоссальную практику лечения больных разного профиля. Через год после окончания института самостоятельно делала сложные операции, что невозможно в мирное время. Сильные руки мамы (не помог ли студенческий волейбол?) позволяли справляться с тяжёлыми травматическими больными.
   Времена были голодные, помню, мама рассказывала, как она любила вызовы к больным в корейские колхозы (корейцев в армию не брали, заставляли выращивать для армии рис, овощи), оттуда иногда возвращалась с продуктами: ребёнка, т.е. меня, надо было кормить.
   К приезду за нами папы в 1946 г. мама профессионально состоялась и могла самостоятельно работать в разных областях медицины, многое умела делать лучше папы. Однако, как администратор, мама явно уступала папе. Совместная жизнь родителей прошла с разделением функций: на работе командир папа, дома - мама. Нередко дома происходили скандалы, связанные с производственными проблемами. Были кратковременные исключения, когда оба занимали равноценные должности, скажем в Талды-Кургане, папа - областной хирург, мама - областной акушер-гинеколог.
   Последние десятилетия мама работала заведующим травматологическим отделением областной больницы. В подчинении среди врачей только мужчины, уж очень тяжёлая работа. Опять вспоминаю сильные руки матери и умение работать столярно-слесарным инструментом (молоток, ножовка, долото... только в специальном исполнении). Помню также мнение папы, что мама хорошо "вытягивает" ожоговых больных - это не каждому дано, надо любить больного и сочувствовать его страданиям. Тяжёлые ожоги лечат месяцами, годами. Вспоминаю обожжённую шестилетнюю девочку-казашку с далёкого отгона, мама лечила её несколько лет, подняла на ноги, из дома носила ей что-нибудь вкусное. А девочка за время лечения бойко научилась говорить по-русски (при поступлении не знала ни одного слова) и стала любимицей больничного этажа.
   В жизни немало приходилось встречаться с медициной (см. "Пациент"). Здесь я вынужден повторить: у мамы ласковые руки, уколы она ставила так квалифицированно, как ни одна медсестра, из числа коловших меня на протяжении десятилетий. А когда папа колол, возникали мысли о мяснике (личный опыт, констатация факта, не стараюсь обидеть папу, да и не царское дело уколы ставить).
   Сколько помню, мама была уважаемым больными и коллегами врачом. По праздникам в доме появлялись коробки с конфетами или флаконы духов от благодарных пациентов. Мне неизвестен ни один случай денежных подарков (время было другое, да и воспитание не позволяло маме брать с больных мзду). С некоторыми выздоровевшими пациентами мама переписывалась десятки (!) лет, даже переехав в Германию.
   Мама не обделена официальными наградами, грамотами, нагрудными знаками Казахстана и СССР, начиная с "Отличника здравоохранения Казахстана", неоднократно участвовала во Всесоюзных съездах хирургов и травматологов, её фото красовались на областной Доске почёта. Кто-то может усмехнуться, но это признание профессиональной деятельности высочайшего уровня.
   Когда мама ушла на пенсию "мужики" отделения регулярно навещали "свою маму", консультировались, выпивали (сколько нервов в своё время потрачено на исключение пьянства травматологов на работе), мама с радостью расставляла закуску.
   Мама не была идеальной в человеческих взаимоотношениях, предпочитала чёрно-белые характеристики людей, временами весьма эмоциональна. Иной раз удивляла убеждённость мамы в собственной правоте даже в откровенно спорных ситуациях. На работе личностные "недочёты" мамы с лихвой перекрывались профессионализмом, ей прощалось многое, что обычному человеку не спускается. При осложнениях мама: "Гельмут! Помоги же мне!" Отец поворчит, но всегда выручает.
   Если среди больных подавляющее количество относилось к маме с величайшим уважением, то среди сотрудников встречались недоброжелатели. Чаще это просто завидующие квалификации врача высшей категории и одновременно независимости и открытости при высказывании и отстаивании собственной точки зрения.
   Много усилий мама прилагала к созданию безупречного порядка в отделении, контингент больных в значительной мере состоял из жителей дальних аулов, да и часть врачей отделения - казахи. Для них чистота - понятие умозрительное, просто не понимают, о чём идёт речь. Для чистоплотной мамы наведение и поддержание порядка временами требовало больше энергии, чем работа в операционной. Мама с уважением относилась к тяжёлому физическому труду в травматологическом отделении среднего и низшего медперсонала (медсестёр и санитарок), казашек и евреек среди них не было. Характерный штрих: как только мама передала заведование одному из "мужиков" и перешла на работу в поликлинику, из отделения ушли все санитарки, чистоплотные немки.
   Мама очень любила свою маму Елизавету Дитриховну Вельк (урождённую Ремпель), ому, как её называли внуки. Бабушка прожила в составе нашей семьи более 14 лет, родители выписали её через руководство МВД в Москве из Котласа в Челябинск-40 в 1947 г., оказала маме огромную помощь, взяв на себя полностью заботу о приготовлении пищи и ещё много домашних дел. Ома сняла проблему надзора за мной, когда родители на работе, одно время меня, шестилетнего, закрывали одного в комнате барака на целый день. Бабушка, в отличие от дочерей, была малоразговорчивой, не шумной женщиной, никогда не вмешивалась в редкие семейные конфликты мамы с папой.
   Ома перед замужеством была красивой девушкой, фото сей факт подтверждают, кто-то из влиятельных в семье в начале 20-го века людей называл Лизхен самой красивой (по-моему, старший брат). Бабушка любила упоминать приятные моменты своей молодости, когда в нашем доме собирались гости. Маму почему-то раздражали воспоминания омы, дескать, Вы всё время хотите подчеркнуть, что я некрасивая. Чушь какая! Скорей всего корни раздражительности мамы уходят в 20-е - 30-е, когда на людях появились удивительно красивые близняшки тётя Марта и тётя Муся. Мама также не любила, когда бабушка хвалила папу за красивый голос, вспоминала, как хорошо Гельмут в молодости пел. Странно слышать, естественно, по-немецки: "Вы, мама, хотите подчеркнуть, что у меня нет голоса". Мне непонятно, скорей всего проявлялись элементы ревности, "ноги которой выросли" в далёкой молодости.
  

Вторая половина 50-х. Ома с дочерьми, мама вторая слева. []

Вторая половина 50-х. Ома с дочерьми, мама вторая слева.

   Насколько я знаю, папа не был бабником в привычном понимании этого слова, однако ревность мамы иной раз не проходила мимо детского сознания, хотя интимные отношения родители старались прятать от детских глаз и ушей. Неоднократно мама рассказывала о "некоей рыжей", которую она "отшила" в 1946 г. Ни разу не слышал реакцию папы на мамины "воспоминания". Помню, с каким негодованием мама осуждала интимные контакты хирургов с медсёстрами. Скорей всего это были профилактические женские меры: моё, значит моё! Возможно, жёсткая эмоциональная позиция мамы в отношении жаждущих медичек удержала семейную ситуацию под контролем. Великолепное торжество - бриллиантовая свадьба мамы с папой - явное свидетельство победы разума над сиюминутными эмоциями.
   После ухода бабушки в 70-летнем возрасте заботы о приготовлении пищи легли на маму, готовила она сытно и вкусно, но бабушкиных высот в кулинарии не достигла. Всё-таки у мамы не было за спиной дореволюционного кулинарного училища в Бердянске, да и очень занята она была на основной работе.
   Рассказывая о маме, нельзя обойти вниманием семейный клан, центром которого являлись мама и бабушка. Ещё в начале 40-х к маме в Уштобе переехала тётя Муся (Мария) с дочкой Вельдой, моей ровесницей, трагически погибшей в сентябре 1942 г. К маме же тётя Муся приехала в Челябинск-40 рожать первенца второй семьи - Витю Ремезова, появившегося в праздничный день 1 мая 1947 г.
   В 50-е в Уштобе по очереди переехали тётя Марта и тётя Лиза (Луиза) с семьями. На общем клановом фоне семья тёти Лизы жила потрясающе бедно, объёмы регулярной материальной и финансовой помощи моих родителей невозможно оценить по прошествии 4-5 десятилетий, но я помню благодарность тёти Лизы и дяди Отто тех далёких времён. Постепенно они встали на ноги, построили отличный (по меркам Уштобе) дом, подняли детей и, к выходу на пенсию, по достатку мало отличались от моих родителей. Тётя Лиза - младшая из сестёр, по мнению папы "самая вредная", я этого не замечал.
   После того, как в 1958 г. родители окончательно поселились в Талды-Кургане, сёстры по очереди тоже переехали. Сначала тётя Марта, затем тётя Муся, в конце 80-х и тётя Лиза. Сёстры часто собирались вместе или попарно, предпочитая субботний или воскресный обед в родительском доме. Родственники и близкие знакомые знали контрольный срок начала обеда - 13 часов, не опаздывали, мама второй раз обед не ставила. Забавно, сёстры с мужьями приезжали утром из Уштобе в Талды-Курган, бродили по магазинам и базару, а к 12.30 появлялись по очереди в нашем доме без предупреждения. Разве можно представить подобное в Германии, где без приглашения не приходят в гости даже близкие родственники, воспитанные в СССР?
   Папе иной раз надоедали сестринские посиделки, мог ходить по двору и ворчать: "опять что-то из мамы тянут". Хочу подчеркнуть, ни папа, ни мама не были жадными. Воспитательные эмоции на тему необходимости экономить в маминой речи присутствовали, но только разговоры. На самом деле мама не жалела денег на еду, на сестёр, тем более, на детей и внуков. Кто просил, всегда получал финансовую и материальную поддержку, но вот просить-то все умеют по-разному. И сёстры, и дети, и внуки!
   В конце 80-х - начале 90-х сёстры перебрались в германское захолустье, городок Папенбург в Нижней Саксонии. В масштабах Германии Папенбург - некий эквивалент провинциального советского Талды-Кургана (моё наблюдение). Изменилась очерёдность переселения. Первой уехала дочь тёти Муси Ирина с мужем. Она "потянула за ниточку" и в Германии оказалась её мать, затем с некоторым интервалом во времени тётя Марта, тётя Лиза. Последними переезжали мои родители вместе с семьёй Вельды.
   Центр притяжения в Папенбурге - всё тот же "родительский дом", квартира в доме службы социальной защиты, однако здесь уже мама временами выглядела "бедным родственником". Да, она старшая из сестёр в Папенбурге, к ней прислушиваются, но младшие сестры по разным причинам материально лучше обеспечены и свою независимость при случае демонстрируют. Конкретный пример. Мне было стыдно за унижение мамы, когда она попыталась в августе 1994 г. занять у сестёр деньги на покупку для меня машины под свою пенсию, выплату которой (~ 1800 ДМ в месяц) задерживали уже около двух лет, в связи с выборочной проверкой немецкими пенсионными властями. Отказали все! А надо было всего 8-10 тысяч ДМ. Вспоминая через 8 лет эту историю, не могу найти разумного объяснения, кроме одного: доброта наказуема! Жаль, осознаём мы житейскую реальность, противоречащую общечеловеческим библейским заповедям, когда "поезд давно ушёл". Обидно за маму, попытавшуюся вопреки папиному "сёстры денег не дадут", решить возникшую проблему: сделать сыну подарок.
   Я плохо представляю маму в роли воспитателя детей, не могу вычленить из маминого поведения эту функцию. Думаю, воспитывающим элементом была сама жизнь мамы. Изнурительная работа в больнице, работа в доме, короткий отдых. Отношение мамы (и папы!) к профессиональным обязанностям являлось образцом, благодаря которому я и Вельда с раннего детства мечтали стать врачами.
   Маму отличала мгновенная реакция на недомогания детей (семейным доктором, да и лекарем многочисленных родственников была именно мама, папа подключался в случаях, требующих организаторских усилий). Скажем, длительное лечение радикулита на 3-м курсе проводилось под патронажем мамы, а на консультацию к научным светилам в Алма-Ату меня возил папа.
   Отдельным "пунктиком" мамы была чистоплотность, всем дома доставалось, мама постоянно дёргала папу, не то, что детей. Казалось бы, обычные приёмы гигиены: мыть руки перед едой и после туалета, каждому в семье иметь индивидуальные полотенца для лица, еженедельно проводить смену постельного белья, ежедневно надевать чистую одежду, но за всем этим стоит тяжёлый физически и психически домашний труд. Постирать и погладить бельё в 40-е - 60-е - неприятная регулярная неизбежность для чистоплотного человека (специальных машин практически не было, основные инструменты - стиральная доска и 20-литровый бак для выварки белья). Да ещё проблема с водой, мне много приходилось таскать в "прачечный день" воды из колодца или колонки. С другой стороны, заставить папу или меня надеть свежую рубашку не всегда удавалось без повышенных эмоций. Главное здесь достоинство мамы - систематичность и неукоснительность заведённого порядка, хотя иной раз чистоплотность стоила маме "больших нервов". Правильно оценивается всё это через много лет, в своих семьях не смог даже приблизиться к установленному мамой в родительском доме порядку (не надо думать, что я своих жён хочу представить грязнулями, ни в коем случае).
   Из раннего возраста (~ 3-4 года) мама и тётя Муся до последних дней вспоминали мой конфуз: "Мама! Я обкакался!" И горькие слёзы. Сам я сей факт не помню, упоминаю в качестве иллюстрации к предыдущим рассуждениям.
   Одно из наказаний раннего детства по инициативе мамы - стояние на коленях в углу (то морковку в супе не ел, то рыбий жир отказывался пить). Других физических воздействий не помню, мама меня никогда даже не шлёпала.
   Запомнил обиду, нанесённую мамой. Школа, 9-й класс. Воскресенье, утро. Родители, собираясь на базар, обнаружили пропажу денег, не знаю сколько. Мама почему-то решила, что деньги украл я. Обвинение настолько нелепое, что я "с психу" ушёл из дома и целый день (уроков в школе не было) ходил по дорогам (30-тысячный город Текели растянут на 23 км по одному из ущелий Джунгарского Алатау). Случайно меня увидел проезжавший на "скорой помощи" папа, позвал домой, я отмахнулся. Пришёл поздно вечером, никаких разговоров в моём присутствии о пропавших деньгах больше не было.
   Мама при жизни успела понянчить 6 внуков и трёх из четырёх правнуков. Первая внучка - Эльвира появилась в феврале 1964 г. Через два с половиной года родился Игорь. Эля уже ходила в школу, когда начала рожать детей Вельда. Последовательно увидели свет Олег и Нелли. В январе 1986 г. родился Эдик, а через десять месяцев мама - прабабушка, появился Алёша Фёдоров (сын Эльвиры).
   Мне всегда казалось, внукам мама уделяла больше внимания, чем детям. Скорей всего это распространённое заблуждение относительно бабушек. Просто опыт воспитания собственных детей отражается на внуках, причём бабушки и дедушки пытаются дать внукам то, что не додали собственным детям. В первую очередь, это открытая демонстрация любви к внукам, проявления любви к детям родители "в интересах воспитания" часто пытаются скрывать, как только дети начинают что-то понимать. Мама - типичный представитель "семейства бабушек".
   Помню, когда я с женой и детьми приезжал летом в отпуск, мама любила по воскресеньям "шикнуть". Она собирала нас всех, вместе с папой, и вела в городской парк. Дети до упада катались на каруселях, развлекались на других аттракционах, ели вдоволь мороженное или какие-нибудь сладости. Мама щедро тратит деньги на шашлыки, кумыс и ещё Бог знает на что. В августе мы попадали на праздник цветов, в Талды-Кургане - зрелище, вызывающее массу положительных эмоций. Житель Томска, Сибири, не бывавший на праздниках цветов в южных городах, представить не может, как это красиво выглядит. Детишкам, папе цветы быстро надоедали, но мама экскурсию доводила до конца, хотя в последние годы уставала. Юлия успела захватить несколько воскресных походов в городской парк под руководством омы.
   В начале 70-х мы столкнулись с ситуацией, вызывавшей негативную реакцию как Нины, так впоследствии и Нади. Дети Вельды ревностно относились к появлению в Талды-Кургане на период отпуска старших Эльвиры и Игоря, т.к. считали себя абсолютными "хозяевами" омы и деда. Временами дети играли вместе, иногда раздавался дикий крик. Олег, позже Нелли, ещё позже Эдик умудрялись потихоньку сделать кому-то из старших пакость, а потом громко (очень громко!) орать, что их обижают. Мама делала выговор только в адрес Эльвиры и Игоря типа "Олегу же нельзя кричать, он закатывается!" А тот ещё громче. Жёны тяжело переносили конфликты детей, но в спор с мамой не вступали, доставалось мне. Однажды я не выдержал, увидев 12-летнюю Эльвиру и 10-летнего Игоря плачущими от обиды. Получился громкий неприятный скандал в присутствии посторонних, мама плакала, отец молчал, но в принципе ничего не изменилось. Когда мы приезжали к родителям с Надей и Юлией, то Надя, не привлекая внимания, сама старалась ставить Эдика на место, хотя и не всегда получалось. Олег и Нелли считали себя большими по отношению к Юлии и уже не вредничали.
   Мама столько сил вложила в воспитание внуков, особенно после перехода на пенсию, что появление в доме маленького правнучка Алёши вытянуло в 1987 г. из неё "последние соки", о чём мама жаловалась мне в письмах. Одно из них я частично процитировал в семейной хронике, чем вызвал недовольство мамы. Но маме было действительно тяжело, однако ни Вельда с маленьким Эдиком, ни Эльвира с 10-месячным Алёшей не хотели понять простую вещь: любовь к внукам и правнукам, желание помочь - одно, а физические возможности омы - другое. И когда мама пишет, что легче пойти на кладбище, чем что-то сказать Вельде и Эльвире, становится страшно. Я не жалею, что напечатал часть письма мамы, хочу надеяться, цитата заставит задуматься молодых читателей: силы любой матери, бабушки не беспредельны, даже если она не отказывается помогать растить внуков и правнуков.
  
[]
   В родительском доме существовало приблизительное разделение труда. Мама: дом внутри, кухня; папа: сарай, печка, куры-кролики-свиньи, сад-огород. Это не означало, что папа мог самостоятельно делать всё, что хотел в своей сфере. Подчинённая папе на работе, дома мама - полная хозяйка. Даже запланировав перекладывание в сарае дров с места на место, папа старался получить предварительное добро мамы, иначе начинались вечные вопросы: "А зачем?", "А почему сюда?" и т.п. Сам факт предварительного согласования маму устраивал, обычно она не мешала папе выполнять задуманное.
   Последние лет пятнадцать жизни в Талды-Кургане родители много времени проводили на даче, оформленной на Вельду. Дача (слишком громко сказано, но мама именно так говорила) - лёгкий домик, где можно спрятаться от солнца, редкого дождя и пообедать. И четыре сотки земли. В Томске такие участки называют мичуринскими. Дача расположена на берегу Каратала, в районе Красного камня (~ 10 км от дома), одного из мест отдыха горожан. Поясню, летом воды Каратала на 99% разбираются на полив, в районе Красного камня существовала проточная яма двухметровой глубины, где одновременно могли плескаться десятки людей.
   На мой взгляд, главное достоинство дачи: в жару можно покупаться, а затем в домике отдохнуть. Но для мамы с папой дача превратилась в тяжёлый труд с низким КПД. Есть электричество, работает собственный насос-скважина, однако воду надо сначала в бочках нагреть, слишком холодная для полива выращиваемых овощей. А без полива под знойным южным солнцем не вырастут даже сорняки. Интенсивный полив лейкой в преклонном возрасте - занятие не из лёгких. Да ещё и тяжёлая дорога пешком с полными сумками от дома до автобуса, затем от автобуса до дачи и назад. Мама гордилась дачей, чуть не в первый день появления в Талды-Кургане призывала поехать. А я до сих пор удивляюсь, зачем им эта дача, когда собственный дом и являлся настоящей дачей. Не помню, чтобы на даче кто-нибудь ночевал, по крайней мере, когда я находился в Талды-Кургане.
   Лет 5 родители вели дебаты с Вельдой и между собой о необходимости переехать в Германию, возражал папа. В 1992 г. мне представилась возможность двухнедельной командировки в Берлин. Оттуда я умудрился на субботу-воскресенье съездить через всю страну в гости к переехавшим родственникам. Посмотрел, как живут, поговорил и пришёл к однозначному выводу: родителям в Германии будет лучше. Жизнь показала, не ошибся. Летом 1992 г., я довёл своё мнение до родителей. Думаю, начни высказывать отрицательное мнение, отменить отъезд было бы невозможно. Однако, моё позитивное мнение маме было приятно, папу пришлось уговаривать и успокаивать. В Германии родители появились во второй половине сентября 1992 г.
   На момент написания настоящего эссе я шесть раз посещал Германию, в том числе 3 раза мог общаться с мамой. В августе 1994 г. мы с Надей и Юлией впервые приехали в гости к родителям в Папенбург. Мама, такая беспокойная, встречала нас около дома. Обнимая её, вдруг ощутил: какая она маленькая и лёгкая, в молодости была крупнее папы, сейчас наоборот. Внешние изменения родителей особенно бросаются в глаза при редких (вынужденно редких) встречах.
   В июне 1996 г. я один (с финансами становилось всё трудней) приехал на мамин 80-летний юбилей, привёз красивую, на мой взгляд, оригинальную картину одного из томских художников с изображением букета роз. Мама с удовольствием принимала приветствия от пастора, бургомистра. В юбилей мама помолодела лицом и повеселела, на банкет в китайском ресторанчике собрались сёстры и многочисленные племянники с супругами, человек 30, не меньше.
   Омрачил этот приезд в Германию эпизод, связанный с моим вызовом. Уже года полтора назад родители получили на меня официальный отказ, но не показали мотивировку. Когда я прочитал написанную откровенную белиберду, возмутился, почему мне раньше текст не прислали, чтобы можно было подготовить резкий ответ немецким властям по существу и попытаться переломить ситуацию. Мама: "Кем бы ты стал в Папенбурге работать? Дворником?" Я: "А кто Вам сказал, что я собираюсь жить в Папенбурге?" Поясню, мне нужно было получить гражданство Германии, для того, чтобы работать в России в совместном российско-германском предприятии, с которым предварительная договорённость была достигнута во время командировки в Берлин (родителям о моих планах не было известно). В ответ на мою эмоциональную реакцию мама расплакалась, папа ушёл на балкон курить, плевок германских бюрократов "достал меня до печёнок". Хорошо понял, энергия мамы на исходе, бороться за мой вызов некому.
   На следующий год, в июле 1997 г. мы с Надей и Юлией, одолжив деньги на поездку, прилетели в Папенбург на великое торжество: бриллиантовую свадьбу родителей. По дороге вспоминал серебряную и золотую свадьбы. Серебряную в 1962 г. практически не праздновали по настоянию мамы, в связи с недавней смертью бабушки, дома в беседке за столом собрался узкий круг. Золотая свадьба праздновалась в ресторане родственниками, сослуживцами, друзьями (думаю, более сотни человек) шумно, отличный тамада, хирург из Уштобе, поддерживал тонус мероприятия. Мама выглядела уставшей, но весёлой и хлопотливой, беспокоилась, чтобы я не перепил (а ведь со мной рядом Надя сидела). Мама гордилась своими детьми, заметно было, как приятно ей слышать тосты мой и тост Вельды.
   Бриллиантовая свадьба отмечалась в том же китайском ресторанчике, что и 80-летие мамы, только родственников поменьше. Папа за столом держался бодро, мама выглядела уставшей. Кто бы мог подумать, что жить маме осталось чуть больше 9-ти месяцев, в последний раз я смог лично пообщаться с мамой, выслушать её жалобы на болезни, послушать сплетни про родственников. В споры с мамой я не вступал, хотя есть у нас с мамой в характере общее: стремление отстаивать собственную точку зрения, будучи уверенным в правоте. Мы общались по телефону, мама писала большие письма, но разве всё это сравнимо с возможностью посидеть рядом.

31.07.1997 г. Папенбург. Бриллиантовая свадьба. Родители с детьми. []

31.07.1997 г. Папенбург. Бриллиантовая свадьба. Родители с детьми.

   Мама провожала нас в Ганновер (300 км), ждала пока мы пройдём таможню аэропорта, обижалась на уговоры остаться дома под предлогом, что ей будет тяжело. Я десятки, скорее сотни раз, включая поездки в пионерские лагеря, интернат, на учёбу, после отпуска, командировок и т.д., посчитать невозможно, уезжал из родительского дома, всегда мама старалась меня проводить.
   Ещё несколько штрихов в картину личной памяти о маме.
   Мне 7 лет, просыпаюсь, горит свет, т.е. ещё вечер (я - жаворонок и рано ложусь спать). Стоит мама, совершенно голая - запомнил на всю жизнь. Может быть, мылась в тазу, деталей не помню. Ни ванны, ни водопровода в бараке не было. Во многих русских семьях мальчишки с матерями даже в общую баню ходят, но у нас так не принято.
   В Челябинске-40 и на Колыме мама в свободное время вышивала, причём разными способами: гладью, крестом, набивкой (больше названий не знаю). На стенках, на подушках, на кушетках, на столах, везде мамино рукоделие. А бабушка только вязала. Выйдя на пенсию, мама тоже начала активно вязать носочки и варежки для внуков.
   Мама имела сложности с чувством юмора, не любила и не понимала анекдоты, за исключением чисто медицинских "баек". Когда мама смеялась вместе со всеми, заметно было, что не всегда улавливала суть анекдота.
   Воспоминание из жизни в Талды-Кургане. Мама - сова, любила смотреть телевизионные программы, на удивление, даже политику, когда папа, типичный жаворонок уже спал, дети и внуки успокоились. В Германии мама смотрела несколько сериалов ежедневно, беспокоилась, чтобы успеть к очередному фильму, всегда громко звала папу, который телевизор не очень жалует.
   Временами у мамы проявлялась подозрительность, я на себе сознательно испытал один раз (описано выше), а вот в отношении непрямых родственников такие факты бросались в глаза. Скажем, мама настороженно относилась к дяде Павлу (мужу тёти Муси) или Жене Шипицину (мужу Вельды). Есть ещё примеры, не буду упоминать здравствующих людей. Скорей всего, это свидетельство возрастных изменений психики мамы, хотя можно спорить и считать влиянием жизненного опыта.
   В последние два десятка лет мама обижалась, когда я старался помочь ей и пытался отобрать у неё сумку, считала себя достаточно сильной. Примерно так, как папа, до сих пор отказывающийся ходить с тросточкой (дескать, произойдёт некий внутренний психологический переворот, свидетельствующий о физической немощи).
   К уходу на пенсию, трудовой стаж превышал 40 лет, мама выработалась физически, от былой силы в руках и крепкой фигуры остались воспоминания. Систематическая работа на полторы, две ставки отпечаток наложила. Работа мамы на износ, перегрузка организма в военные годы, в Челябинске-40, на Колыме, в Текели, в Талды-Кургане начали давать о себе знать лет за 15 до выхода на пенсию. Организм расшатывался. Я не помню со школьных лет всех маминых "болячек", хорошо помню, маме нельзя было есть жирное из-за болей в печени. А ведь в нашем доме много лет держали свиней и умели делать вкусные свиные деликатесы. Мама любила хорошо поесть, систематически "нарушала режим", потом мучилась.
   В начале 1966 г. получил в Барнауле сообщение, мама ложится в республиканский экспериментальный онкологический институт на операцию, рак матки. Маме 49 лет. Успел добраться до Алма-Аты как раз к операции. Перед глазами: вестибюль института, мы сидим с папой вдвоём, наблюдаем за перемещением главного хирурга института. Казах. Фамилию не помню. Вот он прошёл в сторону операционной, часа через два прошёл обратно. Папа вытирает слёзы, готов к худшему. Я, по-видимому, внутренне не осмыслил серьёзность ситуации, хотя на словах понимал возможность летального исхода. Когда нас с папой впустили в палату (по блату, а как же иначе) мама только очнулась от наркоза, удивилась моему присутствию и слабо-слабо улыбнулась.
   Все женщины из большой палаты умерли вскоре после операции, мама прожила более 32 лет. Много факторов повлияло на положительный результат. Формально, эффект дала послеоперационная химиотерапия с радиоактивным облучением. Однако облучение потребовало переливания огромного количества крови, которая не каждому доступна в больших количествах. Но мама десятки лет была активным штатным донором, сколько крови переливала напрямую пациентам, лежащим на операционном столе. Добро, дававшееся мамой людям, обернулось добром к ней самой. С другой стороны, мама имела генетически сильный организм, что хорошо видно на примере всех сестёр, прошедших труднейшую жизнь, но начавших по очереди уходить из жизни в 82 года. Ещё фактор: рядом папа-врач и больница, изменения в организме находятся под пристальным контролем. И, наконец, Бог помог! Хотя мама выросла атеистом и даже не хотела, чтобы я заходил в католический костёл и лютеранскую кирху в Папенбурге.
   Беда не ходит одна, через год у мамы прошли две полостные операции, связанные с жёлчным пузырём и заворотом кишок. Деталей не знаю, расспрашивать маму не стал, чтобы не нагнетать дополнительно отрицательные эмоции. Тем более, выявилась ещё беда: боли в правой ноге, постоянно холодеющей. Папа считал, что болезнь ноги (не буду путаться в медицинских терминах) вызвана химиотерапией после онкологической операции и конец мамы очень близок. Напомню время - конец 60-х.
   К счастью, а может быть благодаря медицинской профилактике, прогноз не оправдался. Впереди три десятилетия жизни, но физически мама начала сдавать, о мужской силе в руках травматолога можно было только вспоминать. Маме пришлось покинуть практическую травматологию, перейти на поликлинический приём больных и консультирование, богатейший опыт мамы ещё полтора десятка лет использовался при лечении тяжелых больных.
   Мама умерла 16 мая 1998 г. от осложнений, возникших после удаления повреждённой раком (саркомой) почки. Уход из жизни, похороны мамы описаны в эссе "Смерть". Папа с большим недоверием (чем раздражает Вельду) отнёсся к заключению местных врачей об истинной причине смерти мамы, считает, что обслуживающий персонал просто "прозевал" послеоперационного больного. Действительно, в день смерти у мамы дважды были посетители, она явно шла на поправку, всех узнавала, начала говорить. Сердце остановилось в 23.06, когда реаниматора в палате не было, якобы, он отсутствовал 10 минут. Свидетелей нет, сколько отсутствовал реаниматор, на ночь глядя, только Бог знает. Возможный медицинский промах исправить невозможно.
   -----------
   Продолжительная насыщенная массой приятных и неприятных событий жизнь мамы достойна более обстоятельного описания, чем краткое эссе. Боюсь, этим некому заняться. Постепенно уходят из жизни либо расползаются по земному шару тысячи и тысячи вылеченных больных, друзья, коллеги, теряются документы и фотографии. Наконец, ушло время советского трудового героизма не за деньги, а за право оказать помощь людям. Ярчайший представитель своего времени, бескомпромиссный идеалист - МАМА.
  

Томск, 18.01.2002 г. - 11.03.2002 г.

  
   P.S. Окончил эссе ровно через 61 год после того, как мама произвела меня на свет. Спасибо, мама! Буду считать, что сегодня Вы поздравили меня с днём рождения.
  
  
  
  
   13
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 7.91*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"