Полякова Неонила Владимировна : другие произведения.

Без пяти минут сорок (Записки на полях "Книги жизни")

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 3.76*16  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ненавижу сериалы и "мыльные оперы". Вроде как один из видов современного искусства, но уважения к ним не испытываю. Если человек посмотрел несколько серий, уже начинает ожидать продолжения. Нет новых серий - да здравствует ломка! Однако проблема в том, что моя жизнь превратилась в "мыльный сериал" с элементами трагикомедии, детектива, драмы, театра абсурда и прочей ахинеи, которыми маскультура пичкает зрителя. Коллеги-журналисты уверяют: "Карма!". Знакомая ясновидящая объясняет: это мне за то, что игнорирую "мыльные оперы". А я решила сделать себе подарок на сорокалетие - собрать воедино странности, которые подкидывала Судьба.
  
  Глава 1. Ненужный ребенок
  
  Взрослые любят придумывать о себе добрые сказки. Люди, рядом с которыми я росла, - не исключение. Ложь меня окружала с рождения. Вряд ли когда удастся разобраться в ней на все 100%. Да и надо ли? Если верить документам: я родилась 1976 году в русской семье. Мама забеременела, и отец был вынужден жениться. Через пять лет она умерла, он завел новую семью, развелся, потом у него началась нескончаемая череда гражданских жен.
  Странно, что брак отца с матерью не был зарегистрирован по месту прописки или проживания кого-либо из супругов. Свидетельство было выдано в заброшенном казачьем хуторе, о котором сегодня мало кто помнит. На дворе стоял 1975 год, когда сотрудники ЗАГСа за такую вольность с документами могли поплатиться сроком.
  Женщины, числящейся по документам моей матерью, не помню, хотя на момент ее смерти мне было более 4 лет. Хранящиеся у ее родителей фотографии демонстрировали постоянно, но они не вызывали никаких эмоций. На похороны я допущена не была, о смерти матери, по общему уговору, взрослые мне не сообщали. Но при этом помню день похорон. Одна из родственниц утром угостила кофе с мороженым. После нескольких глотков я уснула.
  На память не жалуюсь. В 4 года наизусть знала "Конька-Горбунка" Ершова и сказки Пушкина. Заучивала их практически с первого раза. Именно это и натолкнуло проанализировать, почему многие события детства воспроизвести в памяти не могла. Например: почему не вспоминала своего пребывания в детском санатории? Родственники рассказывали: мать меня отвезла туда и оставила на месяц, но забрала через три дня. В шифоньере дома, где я жила, долгое время хранился мешок из розового, похожего на клеенку материала. На нем синими чернилами были выведены печатными буквами мои фамилия, имя, возраст. Позже узнала: подобных мешков тогда в свободной продаже не было. Государство ими снабжало детские дома, интернаты. Более того: санатория в том месте, куда вроде бы отвозили меня, никогда не существовало. Став взрослой, я тщательно изучила карту местности, потратив массу времени на общение со старожилами.
  Меня всегда запугивали детским домом. Не будешь, мол, слушаться, отдадим туда. Окружающие не ладили между собой. Они соревновались друг с другом в одной большой игре: показать, как хорошо относятся к сиротке. Причина? Только ли в том, что родители числящегося по документам папаши относились к партэлите? С чиновниками выгодно дружить. И меня рассматривали как удобный мостик для реализации интересов взрослых.
  В детстве многим из нас внушали: надо быть добрыми, правдивыми, отзывчивыми. Почему только те, кто это проповедовал, не обладали данными качествами? Помню, как впервые услышала от кого-то из игравших на улице детей фразу: "Добренькая - значит: дура!". У меня легко было выманить понравившуюся игрушку, фломастеры, безделушку. Я не жадничала. Это воспринималось как глупость и отсутствие бережливости. "Ты куклу не бережешь, значит: меня не любишь!", "Фломастеры потеряла, потому что ворона", "Колечко дала подружке поносить? Полная идиотка!" - такие фразы часто слышала в свой адрес.
  С колечком, и впрямь, получилась забавная история. В детском саду воспитанникам, которые хорошо вели себя, вручали на один вечер - чтобы похвастаться перед родителями - простенькое колечко со стекляшкой. Чтобы "драгоценность" заслужить, надо было полностью съесть свою порцию на завтрак, обед, полдник и ужин, попросить добавки, получить отличные оценки на занятиях, не шалить на прогулке, спать в тихий час. Перечисленное было настоящим подвигом, но ради колечка я совершила его. Вечером похвасталась достижением девочке, живущей на противоположной стороне улицы. Она попросила померить, и... колечка я больше не увидела. Мама подружки сказала: мы потеряли его в песочнице. Материна бабка решила, что подружка его украла. Колечко новое купили, отнесли воспитателю, а осадок, как говорится, остался.
  Среди дедов, бабок и прочих родственников считалось нормой на их внутрисемейных "корпоративах" при мне громко обсуждать, какая я мерзкая и что еще успела натворить. К числу гадких поступков относились: нежелание спать днем, отказ читать букварь, слишком громкий смех, плач и прочее. Мои попытки возразить и сказать "Не могу!" приводили к наказаниям. Чаще всего меня ставили в угол, в том числе и на колени. А если пыталась объяснить взрослым, что мне плохо, получала ремня.
  Каким шоком оказалось, что материны дед с бабкой, вечно ставящие себя в пример, обманывают! Дедов родственник пообещал и не выполнил какую-то работу. Когда заказчик появлялся на улице, ему дружно говорили: родственник тут не живет. Я плакала в ужасе, что они врали, а вечером получала ремня со словами: "Молчи, дура, так надо!".
  Малышей часто мучают страхи. Я боялась лука, уколов, таблеток, земляных червяков. Первый у меня ассоциировался с наказанием. Именно с него, как потом объяснила аллерголог, начался список продуктов, которые до сих пор не переношу на дух. Лекарствами меня пичкали при малейшем чихе, в первую очередь - антибиотиками, что гробило и без того слабый организм. Как попали в эту компанию земляные червяки - не знаю.
  В перечне фобий присутствовали: темнота, сигнал мотоцикла, открытый огонь, ступеньки. Первая фобия вполне закономерна для всех детей. Вторая - стала результатом увиденной аварии. Младший бабкин племянник очень потешался над моим страхом. Ему доставляло огромное удовольствие сигналить и вызвать у меня рев. Фобия открытого огня появилась позже - тоже благодаря взрослым. Эти кретины увидели, как горит дом на соседней улице и пошли поглазеть, прихватив меня с собой. В подростковом возрасте я избавилась от страха. Он сменился уважением к огненной стихии.
  Фобия ступенек - сложная. Ее оказалась труднее преодолеть, потому что настоящие причины появления страха скрывали. Взрослые рассказывали: я упала с лестницы. Надо мной смеялись, когда говорила, что боюсь спускаться по ступенькам и просила воспитателей взять на ручки. Все детство страдала от болей в ногах и нарушенной координации. Попытки бегать, прыгать наравне со сверстниками заканчивались падениями, разбитыми коленками, синяками, шишками. Такое состояние материны родители объясняли тем, что врачи сделали неправильный укол и после него я 2 года не ходила. Грязи, электрофорез приносили временное облегчение, но на ненастье суставы ломило так, что захлебывалась плачем.
  Когда стала взрослой, попросила хорошего знакомого - хирурга, отслужившего в военном госпитале, - разобраться, в чем же дело. И тут в истории моего "счастливого" детства появились новые странности. Голеностопная часть обеих ног оказалась... травмирована. Старый врач, рассматривая результаты рентгена, был в шоке. Такие травмы он видел у... детей войны - тех, кто чудом выжил в раздавленных танками землянках. Никаких операций, по словам родственников, кроме удаления аденоид и гланд, я не переносила. Но откуда тогда взялись передавленные ноги и ниточка шрама, разделяющая живот надвое?
  Мои руки ниже плеч тоже подверглись детальному обследованию. Вердикт: небольшие вмятинки - это не следы прививок, а памятка другой процедуры. В конце 70-х годов в южных областях России мошенники лечили детей "новомодным методом". К телу прикладывали железные трубочки, в них помещали лечебные травы, которые поджигали. Можете представить, что испытали пациенты во время процедуры?! Ритуал "знахари" проводили в темной комнате, куда никого посторонних, в том числе родственников детей, не пускали. Сволочи - одно слово!
  Дальше я еле сдерживалась, чтобы не перейти на мат. Врач подтвердил расшифровку анализов крови и тканей, выполненных в крутой частной лаборатории. В моем организме нашли остаточные следы воздействия нескольких органических и минеральных ядов, депрессантов, препаратов, снижающих мышечную активность, вызывающих головокружение и нарушение координации. Я кроме анальгина и спазгана - в крайнем случае, ничего из лекарств не употребляю. Откуда взялось все это?! Если верить экспертам, таким "меню" меня пичкали годы...
  
  
  
  Глава 2. Количество вопросов не уменьшается
  
  Странное и страшное детство помогло осознавать, какие великолепные актеры окружающие. Для кого она играли свой бред? Например: одна родственница матери просила называть ее прилюдно "крестной", хоть таковой не была. Она мне, пятилетнему ребенку, за это подарила германскую куклу. Такая игрушка в советское время считалась роскошью. Годы спустя "крестная" приехала с просьбой прописать ее вместе с детьми в расчете, что бабка по материнской линии скоро умрет и дом останется им.
  Родители матери тесно общались со своими двоюродными, троюродными родственниками. Последним отдавали вещи, игрушки, предназначавшиеся для меня продукты. У бабки по материнской линии в областном центре жил племянник - отец трех детей. В тотальную эпоху дефицита его семье шла широкомасштабная помощь. Я не знаю, кто именно присылал мне вышитые китайские платья, рижские колготки, германскую обувь, шубки и прочие вещи, которые невозможно было купить в магазинах, но все они оседали у бабкиного племянника. Он со своей женой и детьми приезжал строго по графику - 1 мая и 7 ноября - затариваться. Годы спустя, когда я просила помочь (надо было продержаться месяц в областном центре, где для меня нашлась работа), его жена опустила глаза, а бабкин племяш солидно ответил: "Нищеброды не нужны".
  Не менее интересными оказались другие родственники, осевшие в средней полосе России. Оказывается: после смерти матери на место мачехи претендовала бабкина племянница. Может, я и ханжа, но не считаю нормальным, когда мать умершей подкладывает под бывшего зятя внучку своей родной сестры.
  По поводу "неутешного вдовца" тоже немало вопросов. В семьях бабок и дедов по обеим линиям считалось нормальным фотографировать покойников. Такое явление широко практиковалось в викторианской Англии, но никак не в СССР. В советское время фотограф на похоронах частного лица - ни политика, ни культурного или общественного деятеля - мог вызвать массу вопросов со стороны КГБ и других блюдущих спокойствие граждан структур. Вот и представьте семейные фотоальбомы, где хранились фото умерших - в профиль и анфас, коллективные снимки на фоне гробов с покойниками! Но вернемся к "папочке". "Безутешный вдовец" вместо того чтобы скорбеть у гроба жены, усиленно фотографировал ее в оном. Делал он фото во время похорон и после них, когда на могиле был установлен памятник...
  Женщина, числящаяся по документам моей матерью, по официальной версии умерла от сепсиса. Вроде бы после купания в речке у нее появился прыщ на лице и началось заражение. В больнице, расположенной в крупном шахтерском городе, не было антибиотиков?! Помощь врачи оказать не смогли, и пациентка умерла. В суд на докторов ее родители подавать не стали. Бабка говорила, врачи посмеялись: "Привезли барыню с прыщиком", - и спокойно ушли пьянствовать на выходные. Был, по ее словам, большой церковный праздник - Спас. Но, опять же: на дворе стоял 1980 год - расцвет атеизма. Помешанные на религии врачи в то время - нонсенс.
  В начале 80-х годов прошлого века о кладбищенском вандализме в СССР никто еще не слыхал, даже если его факты и расследовала втихаря милиция. Родители поставили на могиле дочери гранитный памятник, где на металле, покрытом эмалью, было сделано изображение покойницы. Фото постоянно сбивали - не спасал ни клей, ни болты. Высаженные возле могилы березы ломали, а стелу неоднократно пытались разбить. Сильно повредить гранит не удалось, но края памятника и буквы пострадали. Кому это было надо?
  В детстве родители отца часто забирали к себе - в элитный, по советским меркам, частный дом и демонстрировали окружающим, что гощу у них. Однажды случайно подслушала скандал бабки с дедом по материнской линии. Он орал, что она отпустила к родственникам: "Поступят с ней как с твоей дочерью! Он же легавый! Уберет отпечатки - и нет вопросов!".
  Именно в тот вечер узнала: дед по материнской линии сидел. Мотал срок где-то на Севере. Потом вернулся в шахтерский город, женился на женщине старше его и постарался остепениться. Дед происходил, равно как и сваты, из раскулаченного казачьего рода, бабка - из обедневших украинских купцов. Он рано осиротел, стал беспризорником, пошел работать на завод, воевал. Она до Второй мировой войны получила педагогическое образование, но на фронт не пошла.
  Советских учителей призывали в ряды Красной Армии первыми. Соседка бабки была любовницей военкома, который посоветовал забыть о повестке и пересидеть немецкую оккупацию. В школе шахтерского города после войны такой учительнице места не было. Всплыви эта история - лесоповала не миновать. По блату вчерашнюю учительницу устроили в женскую парикмахерскую, где она быстро обросла нужными связями.
   Интересно другое: в городском отделе образования я не нашла информации, в какой именно школе и как долго работала бабка. Для предоставления ее данных в собес сотрудница архива выдала бумажку с примерными, записанными со слов данными.
  Не меньше вопросов вызвало наличие у "доброй родственницы" диплома пединститута. Полностью безграмотной ее сложно было назвать, но учительскими замашками она не обладала. "Бабушка у тебя благородная", - говорили школьные учителя. А я им желала оказаться в моей шкуре. Бабка на людях играла убитую горем мать, посвятившую жизнь единственной внучке, но в стенах дома это был совсем другой человек...
  Окружающим было просто удобно ничего не замечать. Только два человека, жившие по соседству, годы спустя решились честно сказать мне: бабка и ее родственники - не те, за кого себя выдают. Оба соседа отсчитывали последние дни, терять им было нечего. Они и признались: видели эту семейку в ростовской банде, специализирующейся на детях.
  Бабка приучала меня бояться ее. Постепенно страх перешел в ненависть и понимание: было что-то в старой женщине такое, отчего хотелось биться в истерике. Хорошо помню случай, когда "благодетельница" взяла в руки нож, приставила к моему животу. "Вот сейчас тебя зарежу", - с улыбкой сказала она. В дверь кто-то постучал, и бабка быстро добавила: "А я пошутила". После этого случая мне, пятилетнему ребенку, год снились кошмары.
  Постепенно стала внимательнее присматриваться к бабкиному поведению и обнаружила: та регулярно обыскивает мои вещи. Когда я пошла в школу, она ежедневно проверяла портфель, одежду, рабочий стол. Завести личный дневник и записывать что-то, как это делали многие ровесницы, я не решилась.
  Рано поняла: никому не могу рассказать о людях, с которыми живу. Во-первых: мне бы не поверили. Во-вторых: посчитали бы сумасшедшей. В-третьих: это было опасно, а инстинкт самосохранения у меня все же развит.
  
  
  
  Глава 3. Будь как все?
  
  Мое детство - сплошная череда ограничений. Первое из них касалось общения со сверстниками. Между ними и мной взрослые быстро возвели стену. С детьми неначальства запрещали играть, потому что они... могли плохо повлиять. Дети парэлиты не тянулись ко мне. В проблему постоянно подливала огонь материна бабка. Она рассказывала родителям моих друзей, что ее внучка со странностями. "Беспокоясь о моральном облике", заставила посещать престижную музыкальную, а не художественную школу. Рисовала я хорошо, но рядом с "художкой" находилась "вечорка" (вечерняя школа), чьи ученики, по мнению бабки, были недопустимым соседством.
  Эта женщина ненавидела любые мои попытки проявить себя. Аналогичным образом вели другие родственники. Первые свои стихи я сочинила до школы и однажды похвасталась опусом перед знакомой. Та, движимая лучшими побуждениями, сообщила взрослым, и меня наказали.
  Единственным любимым праздником был Новый год, так как День рождения каждый раз превращался в коллективную попойку и бесконечные рассказы о моих "провинностях". Мечтала я о костюмах Снегурочки, Красной Шапочки, Лисички. Но вместо них получала наряд Снежинки. Бабка в ответ на мои просьбы повторяла: "Надо быть такой, как все".
  Как все? Сверстники в детском саду и школе наряжались в разные костюмы. Никого родители не заставляли одевать уродский наряд снежинки, от которого дико чесалась кожа! У одной из одноклассниц, помню, был потрясающий наряд Зимы. Ей мама эту красоту пошила из тюля, украсив мишурой. Платье получилось замечательным, но это не помешало бабке во всеуслышание объявить: "Оно из занавесок и предназначено для нищебродов"...
   Родственникам нравилось прилюдно унижать меня, указывая на существующие и вымышленные недостатки. Особенно они балдели, когда сравнивали загнанного в угол звереныша со своими детьми - самыми умными, красивыми, добрыми. Думаете: дед с бабкой за меня заступались? Они только разводили руками и повторяли слова, какой я трудный и неблагодарный ребенок.
  Не менее интересно вели себя учителя. В начальных и средних классах у меня проблем со сверстниками не было, но переход от подросткового возраста к юности - изменил все. Я училась в школе, которая превратилась в гимназию. Основной контингент заведения - дети из привилегированных семей. Кто к таковым не относился, подвергались насмешкам, избиению, издевательству со стороны сверстников. В гимназии были учителя, в своем садизме не отстававшие от малолеток. Взрослые законов не нарушали, а поступали проще: стравливали учеников. Были, конечно, и адекватные педагоги, но они предпочитали в существующую практику не вмешиваться.
  Любое родительское собрание превращалось в сведение счетов между взрослыми и детьми. Когда бабка у классной руководительницы спросила, как у меня успехи в учебе, та прилюдно дала оценку: "Поганая овца портит все стадо!". Если бы эти слова были сказаны в адрес другого ребенка, учительница завтра не работала. А так - все посмеялись и получили заряд бодрости, ведь обгадили не их детей.
  К категории поганых овец меня относили с детства. Любые маленькие победы, будь то участие в концерте, конкурсе или олимпиаде, подвергались критике. Неудачи становились предметом длительного обсуждения и насмешек. Годы спустя понимаю: людям, среди которых росла, не нужна была успешная я. Видя мои слезы, они расцветали и получали ни с чем не сравнимое удовольствие.
  Купленные бабкой платья, кофты, верхняя одежда, обувь способны были превратить в чудовище даже королеву красоты. Деньги в семье водились приличные, но они уходили непонятно куда. В подростковом возрасте, юности я донашивала вещи родительницы, рассчитанные абсолютно на другую фигуру. Это вызывало дополнительные порции насмешек, чьей главной отправной точкой были очки.
  Они, как и мой астигматизм, стали излюбленным предметом обсуждения. Высокая, худая, одетая в мешковатые вещи абсолютно неподходящих расцветок. Что я могла противопоставить тем, у кого были нормальные родители и уважение сверстников? Чтобы как-то спасти положение, пыталась научиться шить и вязать. Но эти навыки практически не помогали - вещей, из которых могло получиться что-то путное, было мало.
  Выпускной бал - долгожданное событие юности - я бойкотировала. Нечего было одеть на красивый праздник. Гордость не позволяла сидеть за столом, в чью организацию не смогла внести взнос. Годы спустя понимаю: поступила правильно. Уважение к себе - дороже несбывшейся сказки!
  
  
  
  Глава 4. Вот и приплыли...
  
  К женщине, числящейся по документам моей родительницей, иногда испытываю сочувствие. Ее отец спился, мать - жила только своей ненавистью. Понимаю, что чувствовала их дочь. Она всеми силами пыталась вырваться из порочного круга.
  На первый взгляд ей это удалось: она вышла замуж за сына начальника. Окружающие усиленно умалчивали о судьбе его предыдущей супруги. Дед с бабкой рассказывали, что моя мама была доброй, красивой, отзывчивой, училась в институте на отлично и была примером во всем. Не думаю, что женщина, чью семью она разрушила, была того же мнения. Да и все, кроме красоты, в характеристике могло быть сплошным враньем, ведь умершим часто приписывают свойства, которыми они не обладали.
  Одевалась родительница, если верить фотографиям, в дорогие вещи, тщательно следила за собой. Наряди пенек - и он покажется красавицей. Невесткой большого начальника быть почетно, это гарантирует отличное трудоустройство, связи, знакомства, массу нужных друзей. Но куда подевались эти связи, когда 25-летняя женщина умирала в больнице?
  Свекровь уверяла: она везла лекарство невестке на теплоходе аж из Москвы. Но знакомый врач, который рискнул однажды намекнуть о событиях тех дней, признался: "Ее бы не оставили в живых...".
  ...Советское время проходило под диктатурой всеобщего атеизма, но детей тайно крестили даже те, кто состоял в коммунистической партии. До 10 лет я считалась некрещеной. Чем это объяснить? Дети родственников были все, без исключения, крещены еще во младенчестве. Как просветила потом одна из теток, существует поверье: за смерть некрещеного ребенка не надо отвечать перед Богом. Я в детстве много болела, росла слабой, вот взрослые и решили: не крестить, чтобы, если умру, греха не было.
  С обрядом крещения, который провели, когда мне исполнилось 10 лет, тоже связано дерьмо. Формально ритуал выполняли в храме, но задействованные в нем люди принадлежали к тоталитарной секте. С некоторыми материалами о ее деятельности удалось ознакомиться позже - в годы моей журналистской работы. Этого было достаточно, чтобы понять, почему бабка не носила нательный крестик и сбрасывала его с себя перед смертью.
  ...С детства мне отводилась роль мусорной корзины. Чтобы приучить к униженному состоянию, был запущен довольно простой эффективный механизм перекладывания чужих грехов. Он действовал, в большинстве случаев, безотказно. Например: одной из теток сообщали: я рассказываю всем, что ее дочь алкашка и проститутка. Девочка, действительно, перебарщивала с алкоголем и часто меняла кавалеров. Об этом знал весь квартал, кроме меня, сутками просиживавшей в библиотеке. Однако такого сигнала оказалось достаточным, чтобы тетка начала мне мстить.
  Примечательно: такой же механизм использовали редактор газеты, директор образовательного учреждения и многие другие люди, с кем довелось работать. Доходило в этих историях до маразма. Например: женщине, которая помогла выжить в те годы, когда на журналистскую зарплату можно было питаться не более недели, клали в туалет (он у нее находился на улице) целые "петиции", как опасно принимать в доме убийцу. В записках обвиняли меня во всем: от терроризма - до виртуозного пользования ядами. "Петиции" были написаны корявым почерком, в них содержалась куча орфографических и пунктуационных ошибок. Моя знакомая оказалась адекватным человеком и сразу поняла: это банальная травля. Увы, подобного не могу сказать о многих людях.
  Так, одной моей однокласснице было сказано, что я еврейка. Этого оказалось достаточно, чтобы она перестала общаться со мной. Другой знакомой донесли, что претендую на ее рабочее место. И она не побрезговала стучать о каждом моем шаге начальству, выискивая сплошные недочеты в работе.
  Человеческой подлостью меня не удивишь. Я глубоко благодарна всем, кто обливал грязью, предавал, пытался убрать из жизни. Именно эти люди показали, каким не должен быть настоящий человек. Единственное: хочу пожелать всем, кто знал, в какой меня держат семье: чтобы ваши потомки попали в этот же ад.
  
  
  
  Глава 5. Развенчивая мифы
  
  Кем были люди, у кого я росла? Почему их боялись окружающие? После смерти бабки только два человека решились сказать, что я не из этой семьи? Не нужно рассказывать сказки за всесильные органы надзора, которые видели в СССР все! Где были органы опеки и попечительства, милиция, прокуратура, школа? Если отец не занимался воспитанием ребенка, несовершеннолетнего отправляли в детдом или оформляли опекунство? Бабка стала опекуном, когда мне исполнилось 15 лет. Причина - банальная: ее заставили оформить документы, на основании которых живу у нее.
  Мне в это же время перепало две путевки на море, в том числе на зимнюю смену во всероссийский детский лагерь "Орленок", поездка на Кремлевскую елку. Пособие как опекаемой 2 года не выплачивали, но потом вспомнили. Впрочем, на этом "золотой дождь" и окончился. А я, посмотрев на кусочек совсем другой жизни, вернулась в домашнюю тюрьму.
  ...Любой, кто отличался от материной бабки и ее родни взглядами, поведением, тут же становился для них врагом ?1. Но к представителям разных национальностей они относились лояльно, пока в России не начали продавать книги Климова. Именно с их появлением в семьях бабкиных племянников расцвела юдофобия, чьи последствия я испытала на себе. Проанализировав мой внешний вид, родственники решили: я еврейка, следовательно - не имею права находиться в доме.
  Собственно говоря, это была не первая ситуация, когда меня принимали за еврейку. На Дону живет немало тех, кто о своих неказачьих корнях предпочитают молчать. Указанная в моем российском паспорте фамилия распространена у казаков. Она часто встречается и у потомков тех, кто перебрался на Юг России из Запорожья и Речи Посполитой. Именно в этих областях жили изгнанные из Австрии еврейские семьи, через несколько поколений считавшиеся уже чисто казачьими.
  Для меня не имеет значения, какой я национальности. На вопрос о моем происхождении, бабка всегда с презрением отвечала: "переродок овчарки". Себя эта женщина считала чистокровной русской и обижалась, если ее принимали за еврейку.
  Общение с семитами, антисемитами, юдофобами, фашистами, националистами, патриотами всех мастей, которые встречались на протяжении моей журналистской карьеры, привело к тому, что я начала презирать фанатиков. Бог создал людей по своему образу и подобию. Ни в одной святой книге не сказано, что он сотворил нас принадлежащими к какой-либо политической партии, религиозной группе или вере. Мы сами разделили себя на "чистых" и тех, кого превращают в козлов отпущения...
  Долгие годы я увлекалась собиранием казачьего фольклора. В том, что народные сказки, легенды, былички обрели вторую жизнь, есть и моя скромная лепта. На Дону меня воспринимали как казачьего журналиста, но это не защитило от травли, повод для которой - само мое появление на свет.
  
  
  
  Глава 6. Право на подлость
  
  В своей жизни встречала массу людей, оправдывающих свою мерзость религией и высокими национальными идеями. На заре журналистской карьеры делала материал о задержании убийцы, которая перед преступлениями исповедовалась и получала благословение. Она верила в собственную непогрешимость и убирала "ненужных людей" с помощью медикаментов, считая, что вершит божий суд.
  Я родилась в Год Дракона. Люди, появившиеся в это время, вызывают у фанатиков неадекватную реакцию. Почему? Дело в старых пророчествах, гласящих: в Междуречье родится Зверь и покорит все страны мира. Междуречье - это где-то на Ближнем Востоке, но территорию, указанную в пророчестве, чаще толкуют как Двуречье или Двухречье. А это уже не только Месопотамия, Двухречье есть в разных областях России и Украины. Фанатикам, похоже, конкретных географических пунктов мало, и они начали толковать Междуречье как город в пойме рек. Территория исполнения пророчества расширилась, как и количество психов, считающих: детей-Драконов надо уничтожать в колыбели.
  Никогда бы не поверила в это, но однажды оказалась невольным свидетелем разговора двух "окрыленных верой". Поначалу посчитала: ролевики облюбовали сквер возле храма и разрабатывают сценарий. Присмотрелась: двое прилично одетых мужика обсуждают, что надо знакомиться с прихожанами в храме, уточнять годы рождения детей и при обнаружении драконов принимать меры. "Антихристы не имеют права жить!", - повторяли друг другу собеседники.
  И припомнилась проскользнувшая в одной и желтых газет сенсация, которую многие посчитали плодом журналисткой фантазии. В статье сообщалось, что в 80-е годы в закрытом режиме рассматривалось дело врача, вводившего младенцам препарат, после которого те умирали. Расстреляли или признали подсудимого невменяемым - не знаю. Интересно другое: все убитые им дети были 1976 года рождения.
  Если тщательно покопаться в официальных архивах, можно найти информацию, что, действительно, тот год отличался в СССР высоким уровнем младенческой смертности. По официальной версии: дети гибли от сепсиса. Но родители умерших до сих пор уверены: истинную причину от них скрыли.
  Врач на суде уверял, что выполняет задание бога, явившегося во сне. На первый взгляд диалог у храма и преступления маньяка относятся исключительно к сфере психиатрии, если бы не одно "но": сколько подобных им воображают себя бичом божьим.
  
  
  
  Глава 7. О ханжестве и лицемерии
  
  Сколько раз ошибалась в людях именно потому, что предпочитала видеть в них лучшее, а не то, какими они являются на самом деле! Относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе. С одной стороны: это дельный совет. А с другой: если человек изначально настроен положительно к окружающим, он не увидит, когда с ним поступают подло.
  Пережитое оставило на душе немало шрамов, но оно научило называть вещи своими именами. Я постигла простую житейскую истину: если человек протягивает руку помощи, велика вероятность, что именно он постарается тебя утопить.
  Нехватка материнского тепла и внимания была одной из причин, что к женщинам старшего возраста когда-то относилась с особым уважением. Я уехала из шахтерского города, где выросла, именно потому, что в нем не было мне места. На любой работе с первого дня начинались звонки руководству с рассказами про меня "любимую". Долго такую психологическую атаку не выдерживал никто, начальство начинало искать недочеты в работе и выставлять даже успешные мои начинания в невыгодном свете.
  Устроилась в районную газету и поначалу считала: мне повезло. Редактор отнеслась нормально, подсказывала, как лучше работать с материалами, интересовалась моей жизнью, рассказывала, как сама поднималась с нуля. Ее дочери был нужен поручитель на квартирный кредит, и я не отказала в помощи, понимая, как трудно без своего жилья. Но, как только моя жизнь начала налаживаться, отношение ко мне изменилось.
  Первых тревожных звоночков не замечала - была загружена работой и не хотела верить в худшее. Впрочем, жизнь довольно быстро вправила мозги на место.
  Начинать с нуля тяжело. Я проходила этот путь неоднократно и, вопреки всему, старалась по-доброму относиться к окружающим, что воспринималось как глупость и слабость.
  В первые годы работы в редакции был шанс получить высшее журналистское образование, оплатив сравнительно небольшую сумму - университет предоставлял муниципальным изданиям скидку. Деньги, которые уплачивали редакции за сотрудников, неплохо компенсировались: надо было после получения диплома проработать в газете несколько лет. Оплатить учебу в вузе я не могла. На работу поступила сравнительно недавно, знакомств - ноль, как и возможностей занять нужную сумму. Образовательный кредит не светил. Узнав, что рассчитываю варианты, как оплатить образование, редактор с ответственным секретарем посмеялись.
  ...Как я обрадовалась, узнав, что газета будет выдавать годовые беспроцентные кредиты своим работникам! Тогда очень мечтала о покупке ноутбука. Диктофон и простенький фотоаппарат (цифровую "мыльницу") к тому времени уже приобрела, потратив на них две зарплаты. Но заявление на кредит мне вернули не зарегистрировав. "Это большая сумма, да и наличка в кассе закончилась", - ответила редактор. А через несколько месяцев - в марте - ответственный секретарь попросила написать заявление на кредит. Зачем?
  Одному сотруднику газеты могли выдать кредит раз в год. У близкой подруги начальницы, жившей в элитном районе, был юбилей семейной жизни. Ей около тысячи долларов не хватало на оплату... ресторана. Редактор сказала, что наличка появилась и мне выдадут деньги, которые я должна передать нуждающейся сотруднице. А та их уж, по возможности, вернет. От подобного предложения "кредита на выгодных условиях" я, естественно, отказалась.
  
  
  
  Глава 8. "Проклят всякий, надеющийся на людей..."
  
  За годы работы в районной газете не заработала ни квартиры, ни машины. Комнаты в общежитии и социального жилья для меня не нашлось. Когда попросила ходатайствовать об участке земли или жилье социального найма через районный женсовет, начальница сказала, что делать этого не будет. Но я не жалею ни о чем. Взяток не брала и жила свои трудом. Мне нравилось учиться новому, обожала работать над зарисовками о людях, которые делают мир лучше. Вела и криминальную хронику. Мне есть чем гордиться, потому что не замарала рук в политических дрязгах и заказных материалах, чьей целью является потопление неугодных.
  А за моей спиной в это время происходило то, что можно охарактеризовать как организованную травлю. Обратиться к врачу и получить больничный было проблемой. Начальство начинало звонить в районную больницу и рассказывать, что я симулирую. Мою персональную выставку фоторабот в библиотеке попытались сорвать под предлогом, что с редакцией мероприятие не согласовано. Когда начальница поняла, что номер не пройдет - на церемонию открытия ожидали гостя из областной администрации - быстренько перестроилась и начала рассказывать, как помогает мне пробиться в творческой среде.
  В районе усиленно распространялись слухи о моей баснословной зарплате. Чем чаще люди повторяют ложь, тем больше в нее верят. В результате мне стали открыто говорить, что получаю в такие деньги, за которые можно давно было купить апартаменты. Когда поступила в вуз, с меня сняли половину годовой премии, так как в работе срочно нашли недостатки. Высшей точкой пилотажа стало предложение сделать для праздничного выпуска газеты статью о своем творческом становлении и о счастье, которое испытываю от работы в редакции. Я отказалась, получив в ответ от возмущенной начальницы: " И чего тебе не хватает?! Мы же тебя всем обеспечили!".
  Знакомые считают меня оптимисткой, потому что, даже в самое тяжелое время, старалась не опускать рук. В ответ на каждый шаг получала удары от людей, которые всем рассказывали, как мне сочувствуют. Их бесило, что я училась работать в огороде, не стыдилась своих коротких ногтей, мозолей на руках, что покупала вещи в секонд-хендах, сток-магазинах и выглядела в них модно - словно только сошла с подиума.
  Приближенные к редактору сотрудники норовили лишний раз нахамить, подчеркнув свое привилегированное положение. Мои творческие успехи воспринимались как личное оскорбление. Долгое время не могла понять почему, пока одна из дамочек на корпоративе, хлебнув лишнего, не призналась: "Ты же еврейка, а здесь все казачки!".
  ...Юдофобия - странная вещь. Женщина, ставшая моей настоящей крестной и прошедшая со мной обряд крещения, тоже неоднократно сталкивалась с ее проявлениями. Родом крестная с севера, откуда уходила ее раскулаченная семья к югу - в надежде выжить. Часть детей погибла, а те, кто уцелели в годы войны, осели в казачьем краю. Крестная почти 40 лет проработала в образовании, в коммунистической партии не состояла, но была секретарем сельсовета. Она могла без этой должности легко обойтись, прожить спокойно, но мама ей завещала поддерживать местных вдов, потому что сама в 39 лет осталась без мужа и в голодные годы поднимала детей.
  На мой взгляд: крестная слишком любила работу, что не давало ей возможности рассмотреть, что за люди рядом. В разгаре бандитских 90-х ей открыто заявили: "Наша теперь власть. А тебя расстреляем на майдане как еврейку". Неужели история повторяется? В годы войны ее родных немцы чуть не убили как евреев, но, проверив документы, оставили в покое, объявив, что младшую дочь заберут в Германию. А брата - застрелил полицай. Мальчишка пытался помочь приговоренным к расстрелу евреям - вывести подальше от оврага их детей и спрятать - за что с ним свели счеты.
  Заразиться юдофобией легко, но всегда считала: эпидемии подвержены необразованные люди, неудачники, те, в ком сильны комплексы неполноценности. Если бы не прочувствовала на своей шкуре, вряд ли поняла, что любой человек, стремящийся получить образование, не пьянствующий в подворотне, не отдающий свое здоровье в притонах, уже автоматически причисляется к евреям.
  Обстановка в редакции продолжала ухудшаться. Гонорары не доплачивали, объясняя низким качеством материалов, за которые я получала награды на конкурсах, и финансовым кризисом. Как выяснилось позже: ни одна из моих региональных грамот и дипломов в трудовую книжку внесена не была.
  Несколько раз пытались отправить в командировку на Украину - сопровождать юнкоров. В то время в Донецке и Донбассе было уже неспокойно. Хотя СМИ ничего не сообщали, кое-что я знала от луганских коллег. Редакция не планировала бронировать гостиницу. Предполагалось: буду ночевать у абсолютно не знакомых мне людей, с которыми договорилась редактор! Когда сказала, что никуда не поеду и ответственность за несовершеннолетних брать не буду, начальница ответила: "Слушать твои фантазии не желаю!". Примечательно другое: коллега-журналистка вызвалась поехать вместо меня. Она умела общаться с детьми, была неплохим организатором. Однако в командировку ее не пустили, аргументируя, что на Украину должна была поехать именно я. Зачем?
  
  
  
  Глава 9. От сумы и от тюрьмы
  
  Иногда кажется: самые интересные события выпали именно на начало журналистской карьеры. В то время судьба свела с девушкой-инвалидом, которая предсказала многие произошедшие в моей жизни вещи. Ясновидящая не могла ходить, но она не теряла оптимизма. Зарабатывала на жизнь, как могла, содержала брата и престарелых родителей.
  Первое, что в ней поразило - глаза. Огромные, серые, смотрящие мимо человека. Религия негативно относится к разного рода гадалкам, но, попади такой человек в монастырь, ее объявили бы прозорливицей. Мы долго говорили о самых разных вещах, о вере, религиях, отношении к Богу. А потом собеседница в качестве подарка рассказала, что меня ждет.
  - Почему тебя называют проводником, а не ясновидящей или контактером? - спросила я. - Это потому, что ты предсказываешь будущее всем, кто уезжает из города?
  - Не знаю, - ответила она. - У меня дар, плачу за него здоровьем. Каждому посетителю отдаю частицу себя - иначе не подняться.
  - Подняться - выздороветь?
  - Нет - подняться на Небо.
  - А есть люди, кому нельзя говорить будущее?
  - Есть. В том числе я сама, - грустно улыбнулась. - Только пытаюсь смотреть в него, голова болит. Меня туда не пускают. Часто приходят те, кто ищут пропавших людей. Одним могу говорить, другим - нет. Вот посмотри: мужчина во дворе. Он третий раз приходит, просит предсказать, что жена вернется. Я говорю: постарайся создать новую семью. Не слушает. Если не поймет, произойдет страшное. А что? Я не вижу.
  Далее она перешла на мою характеристику (я ее пропущу, обо ничего нового о себе не узнала).
  - Какое-то время будешь жить в городе, который уже не город, - продолжила рассказчица. - Поработаешь журналистом. Напишешь в газете о ясновидящей - ей век дан долгий за то, что сын спасет от людей. Поймешь, когда увидишь его в полиции. Смешные они с матерью. Думают, что армяне, а на самом деле - ассирийцы.
  - Мне не дает покоя, почему родственники ко мне так относятся? - с чего-то решилась я на откровенность.
  - А ты не ихняя, - получила в ответ. - Они не дадут тебе спокойно жить и будут наказаны. Ты не веришь, но дядька заберет твое жилье и передаст его вместе со своей болезнью дочери. Приедет на праздник сестра его жены, будет просить навестить, ты откажешься, а вечером вспомнишь мои слова.
  Не вдаваясь в подробности, скажу: поселилась я в разжалованной из города казачьей станице. Среди моих публикаций была статья о ясновидящей. Ее сын служил в местном отделении полиции! С человеком, отобравшим у меня через бандитов дом, произошло предсказанное. Что дядька умирает, узнала от сестры его жены на фольклорном фестивале.
  - Разное будет, но путь найдешь. Тебя постараются посадить в тюрьму, - огорошила ясновидящая. - У трех таких благодетелей будешь на новом месте работать. Не сразу поймешь, кто они. Как от второй уйдешь, через год тайное станет явным, а вскоре - даже неверующие скажут: "Господь их наказал". Да и других Его кара не минует.
   - Каких других? - задала вопрос.
  - Другие - те, кто скажут, как тебя надо посадить. Одна из других тоже будет рядом - она третья, а еще одна - поодаль. А преследуют тебя за наследство.
  - Что???
  Они взяли его часть и обещали о тебе позаботиться. Выдаст их та, что будет божьим судом за правду, о них прилюдно сказанную, грозить. Божий суд - палка о двух концах. Когда человек его призывает, должен и сам быть готов ответ за все дать. О Боге и о детях они хорошо говорят, да только руки у них в крови. Блудницы - одно слово.
  - Наследство, как я понимаю, иносказание? - спрашиваю, даже не надеясь на внятный ответ.
  - В свое время узнаешь. Вспомни, как у твоей коллеги получилось.
  М-да, у знакомой журналистки, действительно, вышла занятная история... Понесло ее в Бутан. Есть такое королевство где-то в Гималаях. Она изучала православную иконопись и буддистскую живопись. В одном из монастырей подходит к ней настоятель и говорит на дзонг-ке: "Почему многодетная женщина забралась в Гнездо Тигрицы?". Ему с помощью переводчика ответили, что он ошибся - у коллеги нет детей. А тот в ответ благословил: "Шлю молитвы трем твоим сыновьям и четырем дочерям".
  Не скажу, что женщина сильно обрадовалась, но к сведению приняла, потому что считала: в Тибете остались настоящие маги. Ей было 37 лет, за плечами - два брака и развода, на плечах - забота о матери и вечно влипающем в сомнительные истории братце. Ровно через год после поездки она вышла замуж за предпринимателя из Монголии, родила четырех детей и стала приемной матерью для его трех дочерей - от первого брака. Поначалу родня бизнесмена шибко возмущалась против иностранки и обратилась к шаману. Тот приехал, посмотрел, взял дары и... благословил новобрачных. Духи, сказал, мол, так решили...
  - Взяли чужое. Им не привыкать, - дважды повторила собеседница. - Предложат тебе комнаты с видом на тюрьму и скажут: "Предай людей, у кого живешь. Тебе немного до диплома осталось, обворуй их". Хорошие подруги, одно слово. Многих в тюрьму и на виселицу отправили, но Божья кара их не минует.
  Ясновидящая загадками рассказывала о событиях, которым предстоит произойти. Прошли годы, и часть ее слов стала понятна...
   ...В редакции уже было невыносимо оставаться. Масло в огонь подливали "щедрые" предложения начальства. Мне пытались навязать темы, которые можно по праву назвать репортажем с петлей на шее: о земельной коррупции в районе, о возмутительном строительстве элитного дома на месте разрушенного кинотеатра, о махинациях городских чиновников. Я реалистка и понимаю: подобные статьи уместны в региональных газетах, у которых есть "крыша" - юридическая, властная, финансовая, но никак не в издании, чей учредитель - местная администрация. Потому очень обрадовалась, когда знакомая предложила поработать у нее методистом - благо, среднее педагогическое образование у меня было и уже пара курсов института за плечами.
  Когда она звала на работу, обещала: даст возможность вести основы журналистики у детей, будет ходатайствовать о предоставлении мне социального жилья и о переводе на экстернат в вузе, где по совместительству курировала заочников. От меня требовалась: раскрутка учебного заведения в СМИ, информационная поддержка мероприятий, разработка планов и программ. Но, как только появились первые результаты - публикации на русскоязычных ресурсах в сети и разработанные программы, дамочка переменилась. Она не была в ладах с прошлой моей работодательницей, но оказались они: два сапога - пара.
  И все опять началось с банального натравливания коллектива. Начальнице отдела было сказано: "Она претендует на твое место". Другой сотруднице, страдающей ожирением, - что отзываюсь нелестно о ее фигуре. Третьей - занимаю рабочее место, где могла работать ее дочь. Если хоть раз трудились в коллективе, где есть дамы климактерического возраста, поймете, во что это вылилось.
  Мне "случайно" испоганили полушубок, вторую обувь и еще кое-что из личных вещей. Хорошо, что вовремя сообразила одевать на работу старую одежду, которую не так жалко было выбрасывать. Ситуацию усугубляло, что муж начальницы работал в том же коллективе и явно не соображал, что треплет языком. Его грубые шутки воспринимались дамами неоднозначно, они во всех его действиях искали скрытый подтекст. Наверное, это была разновидность женской озабоченности? Я не сексолог, потому точный диагноз дамам климактерического возраста поставить не могу.
  Дочка начальницы тоже оказалась кадром. Зарплаты бухгалтера ей было мало, потому на рабочем месте приторговывала китайскими шмотками. Она, не скрывая, рассчитывала: всю свою зарплату (либо большую ее часть) буду оставлять ей за тряпки. Наивная! Одна фраза, с которой она предложила свой товар - шедевр словесности. "Ты, - говорит, - страшная, но я тебя одену как человека. У меня все дешево, и тебе уступлю". Сделала я на эти слова морду кирпичом. Еле сдержалась, чтоб не заржать. Скажи мне такое Моника Беллучи или Софи Лорен, могла бы понять. Честно признаюсь: до их эталона не дотягиваю. Но когда это говорит безвкусно одетая вчерашняя официантка...
  
  
  
  Глава 10. Как меня приглашали за решетку?
  
  Шутки шутками, но членам нового коллектива тоже доставляло особое удовольствие подчеркивать, что у меня не в порядке с внешностью. Интересно, они внимательно на себя смотрели? Если учесть, сколько времени уделяли обсуждению моих недостатков, нет. Ходила и говорила я не так, носила не те очки, слишком строго следила за своим весом, в посиделках в курилке, по ошибке именуемой учебным классом, не участвовала. Последний пункт особенно их бесил, я же запускала дурочку, списывая все на занятость, потому что прекрасно понимала: все сказанное на посиделках тут же пойдет гулять по району.
   Необходимым для полноценной деятельности на новом месте не обеспечили. Ноутбук носила на работу свой и вскоре поняла: даже старенького компа и доступа в интернет не будет. Хамство новых коллег старалась сводить к шутке, демонстративно тупила, наблюдая как они раздуваются от удовольствия, сказав очередную гадость. Есть золотое правило: хочешь разобраться в ситуации - притворись слепо-глухо-немым. И узнаешь много интересного!
  В "дружном педагогическом коллективе" нужно было продержаться немного, но я старательно вникала в работу. О журналистике не забывала, тем более, что в моей жизни появились интересные творческие проекты. Однако приближался час, когда нужно было ходатайствовать о переводе на экстернат, и тут новая начальница показала зубки.
  Это была картинка с выставки! "Благодетельница" поставила на меня пустые глаза, как это часто делала редактор, и сказала: "Ты неправильно поняла. Я ничего не обещала". Тут же изобразила звонок к какой-то "Марь-Ивановне", а та по телефону сообщила: "Экстерната на отделении менеджмента нет". Скандала с моей стороны не последовало, хотя местная казачка за такой номер приложила бы головой об стол. Но я подумала: может муж у шефа запил, и она расстроена? Решила подождать немного. Вдруг утрясется?
  Утряслось... Через несколько месяцев "благодетельница" обратилась с душевным разговором, начав песню с того, как жалко меня до слез и она готова помочь... советом. Оказывается: на двор моей крестной, расположенный в рекреационной зоне, есть уже покупатель. Мне предложили уговорить женщину, приютившую меня в станице, продать нажитое подворье, а по сути дела - обворовать ее семью. "Опачки! - подумала я. - Так за этим меня на работу приглашали? Редактор, кстати, год назад советовала сделать тоже самое. А не один ли у вас, девочки, на двоих покупатель?".
  Журналистка закалка - великая вещь. Я выслушала, поблагодарила, сказав, что подумаю. До сих пор удивляюсь: как не стошнило от омерзения? Чтобы быстрее уговорить крестную, мне предлагали: снять в городе квартиру и вывезти женщину туда под предлогом, что могу обеспечить ей райскую жизнь. А домовладелица там, глядишь, и все бумаги, как надо, подписала бы... Не думаю, что была первой в этом конвейере. Скольким же вот так давали работу в "приличных учреждениях", а потом предлагали сделки с совестью?
  Через месяц разговор повторился. "Спасительница" предложила еще один вариант - работу сторожем. Прошлая сотрудница увольнялась, и ей не могли найти замену. Меня "умилила" трогательная забота. Решеток на окнах учебного заведения не было, количество и состояние компьютеров указывало: здесь может быть недостача. Я вежливо поблагодарила и отказалась, сославшись на то, что никак не могу находиться ночами в городе - огород в станице сторожить надо. Овощи алкоголики украдут. Как же мы с крестной купорку на зиму заготавливать будем?
  Знаете, что мне в ответ? О, мне предложили новый план. Ты, мол, брось крестную и перебирайся в город. Не хватает зарплаты на съем квартиры - не беда. Поживи пока в учебном заведении, как твоя однокурсница, что работает бухгалтером в детском саду. Посмотри какая она молодец! Кредит на трехкомнатную квартиру оформила, машину купила, обучение до последнего курса оплатила. А почему? Потому что слушает умных людей. Мы тебе дадим ставки сторожа и уборщицы. А чтобы не нуждалась, возьми сейчас срочно кредит - без проблем поможем его организовать в банке. "Благодетельница" чирикала довольно долго, а я прокручивала в уме разговор годичной давности с редактором...
  ...Из здания местной администрации газету выселили в построенную еще в советское время общагу. В части крыла, что арендовала редакция, раньше была то ли баня, то ли прачечная. На этом же "пятачке" жила семья, оказавшаяся не в восторге от соседства с журналистами. Вначале эти люди не захотели обустраивать отдельный вход, но потом пришли к мысли: надо отделяться. В арендуемой части здания находилась маленькая комнатушка - душевая. Мне, как не имеющей собственного жилья, предложили занять ее. На окнах редакции не было решеток, но компьютеры в помещении - были, касса - тоже. Я вежливо отказалась, а редактор не унималась и два месяца подсылала ко мне то секретаршу, то главного бухгалтера с просьбой: еще раз подумать.
  Аргументы, что приводила она, были убойными: "Вот появится у тебя квартира, и личная жизнь наладится". Не, понимаю: дурочку, при необходимости, и я умею запустить, но до такого пилотажа мне далеко. Личная жизнь в квартире около 8 квадратных метров, свободный доступ в которую с 8.00 до 17.00 часов с понедельника по пятницу - ведь именно в таком режиме работала редакция. "Благодетельница" что-то лепетала о неограниченном доступе в коридор учреждения, где есть туалет. Вау! Аттракцион неслыханной щедрости! Начальница объясняла, что сигнализация установлена и вневедомственная охрана рядом. Кому? Мне - человеку, съевшему собаку на криминальной хронике. Когда в соседнем доме обчистили ювелирный магазин, охрана доехать не успела.
  Есть в этих двух историях про жилье с видом на тюрьму два интересных момента. Когда редактор поняла, что бесплатный сторож из меня не получится, заказала решетки для бухгалтерии и еще какую-то охранную ерунду. В учебном заведении после моего категорического отказа начали устанавливать какую-то сигнализацию. Через пару месяцев там началась тотальная ревизия материальных ценностей. Удивительные, однако, совпадения...
  
  
  
  Глава 11. О "компромате" и о золоте в грязи
  
  Доказать, что человек - урод, много ума не надо. Большинство людей предпочитают быть в послушном вожакам стаде. Так удобнее. Сказали лежать - лежат, скомандовали сидеть - сидят, если скомандовали веревку с мылом приготовить - они с радостью кинутся выполнять приказ. Испытываю ли я злобу к тем, кто по знаку "фас" обливал меня грязью, предавал, угрожал жизни и здоровью? Нет, потому что на моем месте однажды окажутся они. Пережитое исцелило от веры в людей. Последней каплей эликсира стал разговор в одной из не к ночи поминаемых контор.
  Передо мной разложили фото с вещдоками: паспортами, дипломами, трудовой книжкой. С фотографий смотрела женщина, похожая на меня. Даже не надо было называть ее имя - новости смотрю регулярно. На руках этой твари кровь моих коллег-журналистов.
  Я задала только один-единственный вопрос: "Кто?".
  М-да... Лучше бы не спрашивала. На мои документы оказался целый перечень претендентов. Первый раз попытались выкрасть диплом колледжа и паспорт, когда я работала в маленькой школе, расположенной в шахтерском городе. Затем история повторилась в филиале одного из крупнейших на Юге России университетов, когда уже работала журналистом. В обоих случаях, чтобы вернуть документы, пришлось обращаться в силовые структуры. Но, расскажи кому, что паспорта и дипломы нагло воруют в педагогических коллективах, кто поверит? В третий раз мне бы уже никакие структуры не помогли. Пародонте, но меня записали в расход. После журналистов следующей жертвой "двойника" должен был стать известный политик, чье убийство повесили бы на меня.
  Никакого диплома вуза я, разумеется, никогда бы не получила, ведь он уже был вместе с документами, удостоверяющими личность, у другого человека. Оставалось только избавиться от надоедливого журналиста - и вопрос решен. Но вот я почему-то оказалась не той дурочкой, что усиленно рекламировали! За вонючие материалы, после которых резко уменьшается поголовье журналистов, не бралась. Свою личную жизнь, друзей, связи не светила. Попытки внедрить в мой ближний круг пару задушевных подруг и нового бойфренда, которые бы поссорили с семьей крестной, провалились с треском.
  Чтобы как-то исправить ситуацию, "благодетели" бросили силы на усиленное обливание грязью. Наивные! Мне плевать, что обо мне говорят, а к тем, кто любит перемалывать чужие косточки, испытываю только омерзение. Я радуюсь, когда человек от меня отворачивается потому, что ему кто-то где-то что-то сказал. Мне с чистоплюями не по пути.
  Любой региональный журналист - заметная личность на той территории, где работает. Стремление "благодетелей" выставить меня проституткой, наркоманкой, алкоголичкой, привело к тому, что в районе уже каждая собака осведомлена о ведущейся травле. Строения на подворье крестной пять лет подряд обливали краской и водоэмульсионкой. В первый раз это сделали в тот год, когда я работала над аудиокнигой. Думали вышибить из седла? Рассчитывали: крестная выгонит из дома, столкнувшись с тем, что постоянно обгаживают ее годами нажитое имущество. В казачьей станице знают поименно всех, кто это выполнял. Я рада, что женщина увидела истинное лицо тех, чьих детей она поднимала, готовила к школе, кому ставила звуки, когда логопеды оказывались бессильны. Посвятила себя служению людям? Теперь получи за все благодарность!
  Мой отказ трудиться в двух организациях не прошел незамеченным. В редакции вначале врали, что я еще работаю у них, потом - что переехала в областной центр и потерялась. Педагоги тоже рассказывали подобное, но в распускаемых ими сплетнях была другая изюминка, рассчитанная на моралистов: меня подавали как разрушительницу чужих семей.
  Вау! Я бы и не обратила внимания на бабий климактерический треп, не прими сплетницы меры по получению "компрометирующих снимков". На областной выставке у стенда они пытались меня сфотографировать в обнимку с мужем хорошей знакомой, которая предварительно рассказала друзьям-подругам о моей крайней распущенности. В районе, где процветает ханжество, такого фото было бы вполне достаточно, чтобы от меня отвернулись немногие люди, чье уважение играло роль защитного барьера. Одного только "девочки" не учли: я фотографируюсь с известными людьми - актерами, политиками, поэтами, музыкантами. Амбиции, знаете ли... И мне абсолютно не комильфо позировать в обнимку с трутнем-алкоголиком, живущим за счет престарелой жены.
  Разговор, в ходе которого предъявили фото "двойника", стал еще одним подтверждением: слухи обо мне распускали целенаправленно, и одной людской глупостью это не объяснишь. Сплетни использовали как почву, чтобы повесить чужие грехи и заодно ограничить круг общения. Вы будете поддерживать контакты с человеком, о ком говорят, что он мастерски владеет ядами? Вы станете дружить с женщиной, которая уведет в вас мужа и оставит детей без отца? Вы впустите в дом наркозависимую воровку? Для подтверждения любых домыслов нужны хоть какие-то факты. В маленьком, повязанном кумовством районе, их легко организовать...
  Когда работала в редакции, у одной из нештатных сотрудниц умер сын. Но, по странному стечению обстоятельств, из всех журналистов на похороны - по требованию начальницы - должна была пойти именно я. Зачем? Мать умершего, не стесняясь, поливала меня грязью, оскорбляла в присутствии коллег. Я знала: ее сын торгует наркотиками, и не скорбела, что он загнулся. Но моего присутствия требовали на похоронах, взывая к долгу, чести и другим эфемерным качествам. Какой же был шок редактора, когда я во всеуслышание объявила: "На похороны торговцев дурью не хожу". А через пару дней по своим каналам я получила информацию, что после похорон в моей сумочке должны были обнаружить геру.
  Трюк с отравительницей и вовсе оказался классическим. С сообщением, что ей стало плохо после выпитого у крестной чая, прибежала казачка, долгие годы дружившая с ней. Мы проверили чай, воду, конфеты - все в норме, но бабенка уверяла: именно из-за нашего напитка у нее схватили почки. Во избежание повторного инцидента больше мы ее в гости не приглашаем.
  Думаете, на этом "доброжелатели" успокоились? Через какое-то время под двор привезли и бросили пьяного полуголого мужика - из местных, при этом тщательно засняв на телефон во всех ракурсах "пострадавшего". На улице было плюс 40 градусов в тени, соседи - "вымерли", те, кто проходил мимо (в том числе сотрудница местной администрации), сделали вид, что ничего не видят в упор. "Жертва отравительницы", оказывается, утром на почте получил пенсию, нажрался, как свинья, в гостях у известного историка и где-то оставил практически все деньги. Творческий человек не стал светиться и доставлять алкоголика домой. Он поступил проще: нанял людей, те оттащили гостя к дому крестной. И еще маленькая ремарка: на этом "пострадавшем" оказалось кредитов, как на Бобике блох, которые он не возражал погасить за мой счет.
  
  
  
  Глава 12. "Мне отмщение..."
  
  Много лет назад на севере (в Вологодской губернии) две женщины решили поменяться новорожденными, так как муж одной из них мечтал о сыне, а у другой - требовал, чтоб жена родила дочь. Дети росли в хороших семьях, но пришел момент, когда Господь напомнил взрослым об их преступлении. "Тетя, какие у тебя хорошие легкие руки, - сказала девочка своей родной матери. - Не то, что у моей мамы. У нее они тяжелые, как камень". Женщина разревелась, бросилась к подруге. Та тоже рыдала в доме, ведь практически одновременно "сын" ей сказал: "Мама, ты хорошая, добрая, но я тебя все равно не люблю". Преступницы покаялись перед мужьями, вернули на место детей, а когда те подросли, поженили их.
  У этой истории счастливый финал, превратившей ее в притчу. Но жизнь - не сказка, где можно придумать слащавый хэппи-энд и вмиг воплотить его в реальность.
  Торговля детьми существовала всегда. Не важно, какими целями прикрываются все, кто задействованы в ней, это нелюди - преступники перед Богом и людьми. Пока осела в той семье, где выросла, меня передавали из рук в руки. Люди, у кого находилась до этого, еще живы. Я вспомнила все, потому смотрю на них с презрением и гадливостью, ибо большего они не заслуживают.
  Усыновленных детей не оставляют в покое и в тех семьях, где к "приемышам" относятся хорошо. Скольких девчонок, мальчишек повели потом банды, притоны, "добрые дяди и тети", обещающие райскую жизнь, если будет выполнено "одно небольшое, но ответственное поручение"! Детей и сегодня незаконно забирают от родителей, чтобы использовать как туалетную бумагу. Свое ведь родное потомство жалко...
  Задействованные в торговле детьми прикрываются научными званиями, наградами, должностями. Но шила в мешке не утаишь. Оставляю этих нелюдей на Божий Суд, потому что не верю ни в какие законы. И еще: у истории со Змиевской балкой и раскулаченными казачьими семьями есть один важный общий момент. В квартирах убитых евреев, равно как и в куренях, оставшихся от расказаченных семей, поселились новые люди. Одни прекрасно знают, в чьем обитают жилье, многие до сих пор радуются удачному приобретению, доставшемуся от предков, ищут в чужих стенах и погребах клады. Другие - предпочитают не обращать внимания, что живут не в своем месте. Но никто из них не скажет: "Кровавое жилье принесло нам счастье!".
  
Оценка: 3.76*16  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"