Аннотация: Если в аэропорту поселился кот - это не просто так.
Таких аэропортов разбросано по земле великое множество - не сияющих огнями бесконечных полос и бликами стекла, а затерянных где-то в лесах и степях и почти позабытых, потому что для современных огромных лайнеров там попросту не хватит места. Взлетное поле, едва отличимое от поля обычного - во всяком случае, коров там обычно больше, чем самолетов. Маленькое здание аэровокзала и вездесущие сонные собаки. Хотя в этом аэропорту собак не было. Был кот, всего один, зато давно ставший местной достопримечательностью. Слишком он отличался от обычных приблудных котов - тощих, драных, невнятной серо-полосатой расцветки. Это был крупный упитанный котяра с роскошным белым мехом, на морде и лапах переходившим в темные отметины, и небесно-голубыми глазами. Жил он в здании аэропорта, питался тем, что удавалось добыть, как все такие коты, но выглядел всегда так, как будто только что явился с выставки. А еще он часто терся около экипажей, собирающихся на вылет или уходящих на отдых. В какой-то момент кот стал местной хорошей приметой, обещающей, что в пути не встретится гроз и прочих неприятностей. А сколько он жил в аэропорту - никто уже и не помнил. Пришел однажды да так и остался.
Самолет еще летел, но Васильев все отчетливее понимал: это конец. Слишком долго он боролся с этим грозовым фронтом, пытаясь обойти его или прорваться над ним. Поворачивать назад уже поздно. На запасной не уйти - топлива не хватит. Хоть бы он чуть раньше понял, что гроза слишком сильна! Хоть бы кто-то из экипажа одернул - мол, капитан, не то делаешь, убьемся. Но они поверили опытному пилоту - раз сам Васильев говорит, что прорвется, кто будет спорить? Нет, сдаваться он не собирался - пока самолет в воздухе, он будет тянуть его до последнего. Но надеяться оставалось разве что на чудо.
Над полузаброшенным аэропортом бушевала гроза. Раскаты грома слились в один, молнии били, как обезумевший стробоскоп. Белый кот, дремавший на пустой стойке регистрации, вдруг проснулся, спрыгнул и пошел к выходу на поле. "Эй, ты куда, тебя ж смоет!" - окликнул его полусонный охранник. Кот мурлыкнул с интонацией "отстань", распушил хвост и вышел под ливень. Охранник махнул рукой и заснул снова. Он уже не увидел, что струи дождя не касаются роскошной шерсти. А увидел бы - решил, что это просто такой сон. Тем более когда кот, выждав одному ему известный момент, мощным прыжком взмыл в воздух.
"Вот и все", - со странным спокойствием подумал Васильев. В салоне, наверное, все спят - они ничего не заметят. Впрочем, и он сам ничего не заметит - говорят, все происходит мгновенно. Вот сейчас гроза подхватит самолет и швырнет о землю... но лайнер мягко повис в воздухе. За стеклом кабины Васильев увидел огромного кота, ослепительно-белого, не считая темной маски - точь-в-точь налитое дождем кучевое облако. А в ярко-голубых глазах словно застыл отблеск молний. Почудилось даже, что сквозь гул двигателей, из последних сил еще тянувших самолет, слышится мурлыканье. "Я уже умер, - решил Васильев. - Ну что ж, всегда любил кошек - во всяком случае, больше, чем разных там апостолов". И закрыл глаза.
Огромный облачный кот мягко обнял лапами лайнер за мгновение до того, как двигатели остановились. Недовольно дернул ухом, отгоняя слишком навязчивую тучу. И бережно, как любимую игрушку, понес самолет вниз. Гроза все усиливалась, и тогда кот свернулся клубком вокруг лайнера, защищая его. Аккуратно лег на летное поле и стал уменьшаться, пока не превратился снова в обычного пушистого кота. Довольно мяукнул и побежал досыпать на стойку регистрации.
Когда лайнер, пропавший с радаров, нашелся невредимым в крошечном аэропорту, где он ни по каким законам физики не мог бы приземлиться, в провинциальный городок сбежались журналисты. Все расхваливали летное мастерство Васильева, сумевшего посадить обреченный, казалось бы, самолет. Васильев смущенно улыбался и отмалчивался. Пресса решила, что гениальный пилот еще и необычайно скромен. Да и вообще о чудесах расспрашивать не принято. Васильев кивал в ответ на благодарности и гладил белого кота, отчаянно линявшего на его китель. Коту было можно - только они с Васильевым знали правду. Но кот обещал никому не говорить.