- Так по ним поезда ходят! Это ведь железная дорога, там, у них...
До Валерки, наконец, дошло - он вывалился из мешка и, как был, в трусах, полез из вертолета.
Ночь была темная и холодная - по небу плыли нескончаемые ленты растрепанных, раздерганных облаков и в разрывах между ними светили звезды. В безжизненном этом свете блестели четыре стальные нитки, уходящие на запад.
Валерка присел на корточки, приложил ухо к ближайшему рельсу. И ничего не услышал - значит, поезд если и был, то достаточно далеко. Разведчик перебежал на другой путь и вот тут... рельс слегка подрагивал.
- Подъем!!! - заорал Плавчий. Он в три прыжка одолел расстояние до вертолета и вскарабкался внутрь.
- Подъем, черти полосатые! - снова крикнул он, выдирая из кобуры пистолет и, высунув руку наружу, выпустил в воздух пол-обоймы.
В вертолетах зажегся свет, полуодетые разведчики полезли наружу. Кто-то включил прожектор, и острый луч забегал по болоту.
Через десять минут работали все - носились как угорелые, таская в вертолеты, оборудование, продовольствие, палатки.
- Крупное что - под откос! - командовал Плавчий. - Не в болото, а привалить к насыпи. Потом заберем.
Один вертолет был загружен под завязку и крутил винт, ожидая команды на взлет. Во втором, загруженным наполовину, должны были разместиться еще и помощники разведчиков со своим старшим.
Разведчики сгрудились у крана: два крепления треноги были сняты, а одно никак не хотело отворачиваться.
Спиридонов приложил ухо к рельсу западного пути - тот гудел и сильно дрожал.
- Поезд идет! - крикнул Мишка. - Надо сматываться!
- Первый вертолет - взлет! - скомандовал Плавчий в микрофон. - Отлетайте подальше и никаких огней! Помощники - живо во второй и тоже взлетайте.
- Может, бросим так, кран этот чертов, - предложил кто-то из разведчиков. - Состав все равно его не заденет. А проедет, вернемся и снимем.
- А если встречный? - возразили ему. - Или маневровый? Хорошо, если сорвет и отбросит, а если сам с рельс сойдет?
- Беремся все! - скомандовал Плавчий. - Разворачиваем на этом креплении и сбрасываем вниз. Пусть так висит. Авось, стойка не отломится.
Едва успели спихнуть кран вниз, взобраться в вертолет и взлететь, как с запада, из пустоты, появился свет прожектора, нарастающий грохот колес, скрежет, вздохи паровоза и сам он, в клочьях белого дыма и пара из форсунок, потащил за собой вереницу пустых вагонов.
Состав заполнил путь весь, до последнего вагона. Секунду или две ничего не происходило. И вот уже погас луч прожектора, и половина паровоза исчезла, нырнув в ночь, но вагоны все так же катились и конечно не по инерции.
- Первый раз такое вижу, - сказал Спиридонов. - Не в кино - наяву.
Исчез последний вагон, и наступила тишина.
- В лагерь летим? - спросил кто-то. - Ничего интересного уже не будет.
- Подождем, - ответил Плавчий.
Минут пятнадцать ничего не происходило, как неожиданно с востока на участок слияния времен вылез новый состав, ведомый сцепленными паровозами. Вагоны перемежались платформами с техникой в чехлах.
- Пушки и "катюши", наверное, - тихо сказал кто-то. - На войну везут.
- А у моста их фашист поджидает - "синий луч", - пробормотал другой. - За три тысячи километров до фронта - смерть с неба.
- Не каркай! - заорали ребята. - Они не виноваты, что не в бою...
Паровозы уже канули в темноту, утаскивая туда же вагоны и платформы, а им на смену, возникали все новые и новые...
- Метров пятьсот кусок чужого времени, - сказал кто-то. - Не так много.
- Это на поверхности, - возразил чей-то рассудительный голос. - А в высоту сколько? А в ширину?
Воинский эшелон исчез, и вертолет повернул в сторону лагеря.
В спальне было темно: плотные шторы на окнах не пропускали в комнату ни свет, ни звук. Екатерина специально выбрала такую ткань, чтобы с улицы не было видно ничего такого, что могло бы ее скомпрометировать. Ее имиджу женщины строгой, не подверженной соблазнам был бы нанесен непоправимый ущерб. Никто не должен был знать, что под маской спокойной, умеренной во всем женщины, таилась страстная и любвеобильная натура.
Она проснулась от неудобного положения, попыталась лечь на спину, но странно, тело... словно не слушалось - не могла она ни пошевелить пальцами, ни повернуть голову. Катерина застонала и, преодолевая судорогу, сковавшую рот, прошептала:
- Ви... та... лий... ты... где?
На удивление, муж откликнулся почти сразу.
- Лежу на кровати, - ответил он негромко, без запинки. - Боюсь с нее улететь.
Катерина почувствовала, что теперь и она может, как и муж - говорить легко и свободно.
- Ну что ты, в самом деле! Я была раздражена и сказала лишнее - поверь, я бы никогда не смогла...
- Кто тебя знает! Лежу там, где указано.
- У тебя нет впечатления, что между нами кто-то лежит? Кто-то третий?
- Нет, - ответил Виталий. - Но... может, котенок забрался?
- Кажется, кто-то крупнее котенка - дышит мне в шею.
- Одна из лаек? - предположил муж. - Лада?
- Ужас! - прошептала жена. - Я не могу пошевелиться. Встань и прогони ее!
Он что-то пробормотал.
- Что же ты? Она меня загрызет!
- Собаками занимаются дед и Наташа. Я тоже помогаю - вывожу гулять, кормлю. Ты же к лайкам равнодушна. Абсолютно. Вероятно, в силу возраста. Пытаешься еще обращать на себя внимание особей мужского пола. Поэтому занимаешься исключительно собой. Не поздновато?
Катерина скрежетнула зубами.
- Так за что лайкам тебя любить? - продолжал муж. - Так, терпят. И вот теперь бедная собачка озябла и залезла погреться - ко мне залезла. Пусть. И ты войди в ее положение, иначе она поведет себя, как животное - пустит клыки в ход. Кстати - это был бы выход из нашего трудного семейного положения.
- Какого еще положения? - спросила жена и услышала его смех.
- Не будет тебе легкого пути, Вит - не надейся. Буду лежать тихо, пока она сама не уйдет. И только потом встану. За предательство - получишь!
Муж снова засмеялся.
Дразнит меня, заводит - я же вижу, подумала она. Отлично знает, что я не терплю намеков на возраст. Для привлекательной женщины это самое больное место: в семьях, где мир да лад, муж деликатно обходит эту тему. А у нас - борьба за лидерство и, получается, любые аргументы идут в ход.
Ребята сидели в вертолетах, переговаривались.
- Считаю, нужно один вертолет поблизости от прорыва чужого времени держать, - предложил Котов. - Наблюдать за границами - не расширяется ли зона, не перемещается ли куда-либо.
Плавчий согласился.
- Вот ты и займись, - сказал он. - Только учти, Лёша, что если на земле будете, и внезапно рельсы под вами появятся, а на них состав, то...
- Понял. Будем летать туда-сюда. Пока аккумуляторы не "сдохнут" - и что потом?
- Придется газогенераторную установку запускать. Летать на заправку - нет смысла. Далеко и долго. За это время многое здесь может измениться.
Едва вертолет приблизился к месту наблюдения, с востока выкатилась мотодрезина - двухосная платформа с кабиной и мотором, обнесенная стальными листами, с пулеметом на турели. Дрезина затормозила у места, где висел кран - несколько людей с фонарями спустились на насыпь.
- Нечего им там разглядывать, - пробурчал Котов. - Любопытство сгубило кошку. Кто у нас самый меткий? Надо дать очередь, но так, чтобы никого не задеть.
Могучий Тарасюк встал на колено, прицелился из ручного пулемета и всадил очередь по металлическому ограждению. От грохота и лязга, любопытных как ветром сдуло - они живо забрались на платформу, и она убралась в сторону города.
Котов доложил Плавчему.
Решили, что дрезина ушла за помощью, и поэтому нужно срочно убирать все, что осталось.
На помощь прилетел вертолет с разведчиками и помощниками.
Едва погрузили все, взлетели, как с запада, со станции, прибыл маневровый паровоз, который тянул одну и толкал перед собой другую платформу. На платформах, обложенных мешками с песком, были устроены бойницы, у которых застыли пулеметчики и автоматчики. Смотровая группа спустилась на землю и тщательно осмотрела все вокруг, ничего не обнаружила и погрузилась на платформы.
Некоторое время ничего не происходило - видимо бойцы совещались, затем паровоз двинулся на восток.
Наташа проснулась. Давно ей не было так хорошо, так спокойно, как сейчас. Столько ночей одна, с мыслями о муже и его сестре.
Теперь они в доме, под присмотром врачей, но, в сущности, ничего не изменилось - все тот же странный сон без конца и тающая надежда на пробуждение хоть кого-либо...
Сегодня привиделся Саша. Он спал, завернувшись с головой в простыню на их постели, а она - то ли пришла откуда-то, то ли уже была в спальне...
Наташа вздохнула.
Но были другие видения - непонятные и от того - страшные. Сердце тогда замирало в груди и руки коченели.
Однажды она увидела, будто комната словно разломилась пополам - одна ее половина улетела вниз, на бездонную глубину и кровать оказалась на самом краю. Пошевелишься, повернешься неловко, и соскользнешь вниз. Воображение рисовало острые скалы внизу и между ними - ледяную воду.
Она открывала глаза - оцепеневшая от ужаса и ощущения конца, хваталась руками за спинку кровати и за матрас и свешивала одну ногу вниз, проверяя, действительно ли там пропасть. И как только нога касалась пола - виденье пропадало, и она осознавала, что находится в спальне, на кровати. Закрывала глаза и все начиналось заново.
Пару раз она дотягивалась до тумбочки и включала лампу и окончательно проснувшись, понимала, что это был сон во сне.
Не раз и ни два такое виделось - что-то это должно было означать, и нужно было сказать мужу о странных виденьях или уж не говорить...
Ната повернулась на правый бок, и вдруг увидела, что на сашином месте кто-то лежит. Спиной к ней и так же, как и она - под простыней.
Холодея от мысли, что это все-таки виденье во сне и предвещает оно нечто страшное, она отодвинулась на край постели, выскользнула из-под простыни и встала на пол.
Она точно помнила, что заснула в своей комнате в доме Морозовых - одна, потому что муж был в палате, под присмотром врачей.
А проснулась... незнакомая комната с плотно занавешенным окном, кровать, шкаф и кто посторонний еа постели.
Как слепая, она ощупала спинку кровати, одежду на стуле.
Зажечь лампу, чтобы точно понять, что все это сон? А вдруг тот, на постели, настоящий и проснется?
Натыкаясь на мебель и стены, девушка добралась до двери, открыла. Путь был свободен, но прежде... Ната приблизилась к кровати и откинула край простыни: человек, похожий на Александра лежал, засунув руки под подушку.
Похож, очень похож, но как же быть с тем Морозовым, который теперь под присмотром врачей?
Ната выглянула - впереди, на полу ярко светилось оранжевое пятно.
Не помня себя, она добралась до палаты и остановилась на пороге.
Больничная кушетка была пуста: смятое покрывало, разбросанные подушки. Брат и сестра исчезли.
Перед пультом сидел человек в белом халате. Немолодой уже мужчина с усталым лицом спал, навалившись грудью на край столешницы. Из полуоткрытого рта ниткой тянулась слюна.
Только тогда, кажется, Наталья пришла в себя. Это дом Морозовых, но за ночь в нем многое изменилось.
Лола нашлась в спальне матери - между родителями. Ната поцеловала ее в щечку.
Кто-то должен был устроить это неожиданное пробуждение Морозовых и незаметное перемещение их по разным комнатам. Кто, как не противный Сашка, хитрец и выдумщик?
У двери в свою спальню Ната увидела Найду: глаза закрыты, нос сухой и уши не сторожкие. Околдовали тебя, как и всех нас, вот ты и проспала хозяина, подумала она.
В комнате она забралась под простыню. Погоди, Сашка, проснемся, будет тебе от меня на орехи...
Она прижалась к его спине и сразу уснула.
В дверь спальни осторожно постучали. Никто не откликнулся. В дверь стукнули уже кулаком.
Дверь приоткрылась и в щель просунулась голова Плавчего.
- Морозов! - позвал он. - Сашка. Срочное дело!
- М-м-м...
- Степанова, - сказал Валерка. - Халат накинь и выйди! Мне с Морозовым надо переговорить.
Наташа приподнялась.
- Чего это... куда это?
- Выйди, я сказал!
Девушка нашарила халат, стянула на себя и поднялась, кутаясь.
- Саша еще болен, в себя не пришел - врываешься... что ты себе позволяешь?!
Плавчий проскользнул в спальню и опустился на колени перед Александром.
- Морозов! - позвал он. - Бой идет в лагере!
- М-м-м... с кем?
- С фашистами, чтобы ты знал! Две группы диверсантов - сорок два человека.
Морозов поморщился и спросил, не открывая глаз:
- Из Кенигсберга, что ли?
- Другие - настоящие! Абвер...
Морозов со стоном отодрал спину от постели и сел, не открывая глаз.
- Наших сколько? - спросил он.
- Без тебя, меня, Вельяминова и группы Валова - четырнадцать человек разведчиков. Да еще помощники.
Морозов с трудом разлепил веки, увидел Наталью, замершую у двери, и махнул ей - уходи!
Как только дверь за девушкой закрылась, он приказал:
- С самого начала и подробно!
И тут выяснилось, что бой на путях рядом с лагерем идет не между "морозовцами" и диверсантами, а между отрядом СМЕРШа и фашистами, а разведчики видят всю картину сверху, из вертолетов.
- Пятнадцать особистов! - возбужденно проговорил Плавчий. - А тех - сорок два. Исход боя тебе не ясен?
Морозов вздохнул.
- Что ты предлагаешь?
- Вмешаться! - с азартом предложил Плавчий. - Разгромить фашистов!
Александр закряхтел, свесил ноги на пол и поднялся.
- Мне, что ли, по старой памяти... - пробормотал он.
- Куда - тебе?! - воскликнул Плавчий, поднимаясь. - На ногах еле стоишь. Я приму командование.
Морозов медленно поднес ему кулак к носу.
- Кто в отряде командир?
Плавчий смешался.
- Командование он примет - распустились!..
Он требовательно протянул руку, и Валерка вложил в ладонь визифон.
- Славка? - спросил капитан. - Морозов на связи. Пусть ставят на твой вертолет второй пулемет. Как в Кенигсберге, помнишь? Пилотом сможешь? Если нет, кого-нибудь толкового... и второго пулеметчика. Из разведчиков или помощников, понял? Катапульта чтобы была и куча щебня.
Петров что-то ответил.
- Кто первым номером? Кто, кто - я!
За дверью заверещала Степанова.
Сокольский первым... ну, почти первым узнал о пробуждении Морозова и поспешил к начальнику базы.
Воленко стоял возле карты округа и рассматривал контуры укрепленного района. СПУР приблизился к объекту "Звезда" на расстояние "брошенного камня из пращи" и это сильно беспокоило полковника.
Весть о Морозове он воспринял спокойно.
- Как выглядит гранд-капитан? - спросил он, задергивая шторки и выключая лампу. - Львов знает?
- Вашего адъютанта я видел мельком, - ответил Сокольский, усаживаясь на диван. - У него свои источники и они информируют вовремя. Физиономия майора вялая, сонная, а сам собран, я бы выразился - "отмобилизован".
- Будет сообщать? - Воленко открыл дверцу шкафа, достал освежающие салфетки.
Сокольский пожал плечами.
- Как все прошло с Морозовым? Штатно? Или были отклонения? Морозов, знаете ли, всегда отличался выдумкой в разных обстоятельствах. Что, просто открыл глаза?
- Да, открыл, - подтвердил полковник оперативной разведки. - Только не на больничной койке, а на кровати, в спальне жены.
- Он их не жалует, товарищ полковник. Не нужно было их монтировать - я предупреждал. Ничего они не покажут.
- А девочка?
- "Обнаружилась" в спальне матери. Там еще сонное царство - все спят.
- Так, а капитан?
- Десять минут назад срочно прибыл Плавчий, поговорили и вот уже Морозов собирается в дальнюю дорогу.
- Куда еще?
- Информации нет.
Воленко задумчиво прошелся по кабинету.
- Львов знает? - спросил он.
- Не думаю, - ответил Сокольский. - Что-то экстренное. Наш агент сообщает, что Морозов возбужден и... заинтригован.
- То есть для всех, кроме Плавчего, это полная неожиданность?
- Именно, товарищ полковник!
- Проснулся и сразу в бой? Интересный малый, этот Морозов - всегда в гуще событий.
Морозов в полевой форме вышел в коридор и сразу же попал в плотное кольцо врачей. Он встретился глазами с профессором и сказал:
- Вы ждете объяснения чудесного пробуждения меня и сестры? Оно будет, но не сейчас и не сегодня. Завтра или послезавтра. Мы прилетим с сестричкой в Центр Здоровья в полное ваше распоряжение. А пока, извините - служба!
Врачи расступились, пропуская Степанову.
Александр принял из рук Наташи сумку с завтраками для Найды, пакет с пирожками и термос с чаем.
- Конфеты там есть? А то лайка мне не простит...
Ната кивнула.
Он накинул ремень сумки на плечо, обнял Наташу за плечи и повел к лифту.
- Жена военного всегда в тревоге, - сказал капитан поникшей Степановой, - сборы, учения, неожиданные марш-броски.
Наташа еле сдерживала слезы.
- Милый мой ребенок! - он поцеловал жену в макушку. - Вернусь с победой и букетом лесных цветов.
Они зашли в кабину лифта и обнялись, лайка вбежала следом и села у ног хозяина.
Кабина пошла вниз.
Светило солнце, на небе не было ни облачка.
За оградой волновалось людское море: родные разведчиков, их братья и сестры, эпроновцы в полном составе, экологи Грушевской, школьные друзья и еще много незнакомых мальчишек и девчонок.
Морозов обнял жену, поцеловал и шепнул: "Жди меня и я вернусь, только очень жди" и помахал деду, высунувшемуся в окно.
Калитка распахнулась, и образовался живой коридор, по которому он пошел, придерживая за ошейник собаку.
- Все в порядке, друзья! - сказал он знакомым и незнакомым. - Чувствую себя хорошо, сестричка тоже в порядке! Спасибо, что пришли! Рад, очень рад! Обязательно приду в ЭПРОН, Илья! Появлюсь в Клубе Юных, Ольга! Спасибо, что пришли, спасибо!!
Плавчий с трудом поспевал за ним.
Какие-то девчонки загородили дорогу.
- Извините, служба! - ответил Морозов. - Первым делом вертолеты, ну а девушки, а девушки - потом...
Они прошли на стоянку винтокрылых машин к скоростному геликоптеру. Морозов открыл люк и, запустив собаку, залез сам. Следом забрался Плавчий.
Валерка сел в кресло пилота и вставил ключ в замок. Винт геликоптера начал свой разбег...
В комнате было уже заметно светлее - солнце светило в полную силу. Морозова пошевелилась.
Собака, конечно, не ушла - так лежала между людьми, и слышалось ее тяжелое дыхание. Первой мыслью было уйти из комнаты, не оглядываясь, но любопытство победило - она приподнялась, ожидая увидеть собачью голову на подушке, но увидела... Лолку в больничной пижамке, разметавшуюся на подушке. И еще был муж.
Катя взяла ручку дочери в ладони и прижала к губам.
- Мама, - прошептала девочка.
Катерина слезла с постели.
- Кто? Что? - испугался Виталий. - Собака?
- Сам ты собака! Гляди...
Виталий приподнялся.
- Лолка здесь, - прошептал он, - значит и Саша у себя...
- К любовнику - ясно, но ведь не вовремя, согласись! Могла бы и отложить...
- Тебе... к девкам - можно, - сказала она, надевая платье, - а мне - по своим делам - нельзя?
- Дочка маму будет звать, а той и след простыл. Зов плоти сильнее родительских чувств?
- Ты побудешь, - ответила она, присаживаясь за туалетный столик и включая лампу, - и за маму, и за папу.
- Если так и дальше пойдет, я детей забираю и выставляю тебя вон. Мне дети важнее, чем... постельные упражнения с кем-либо. А у тебя последние денечки, старость не за горами?
С пылающим лицом Екатерина поспешила на выход.
Елена Георгиевна со скучающим лицом листала старые журналы мод. Последние дни в салоне было мало посетителей, и вторая мастер пока оставалась дома.
Морозова появилась на пороге, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы.
- Если вы по поводу пеньюара, то дело это поправимо, - сказала мастер. - Не так быстро, но сделаю.
- Нет-нет, - ответила Екатерина, усаживаясь в кресло. - Я хотела поговорить совсем о другом. В Информатории... попалась на глаза статья об искусственной коже - альтернативе омолаживающей косметики. Кажется, она проверяется на добровольцах.
- Разработана довольно давно, - подтвердила мастер, - только там много "но"...
- Расскажите...
- Аллергические реакции на компоненты - это самое простое. Бывали случаи врастания, симбиоза, - сказала мастер и, видя, как Катерина бледнеет, добавила - самые первые опыты на животных и, сожалению, на добровольцах.
Она прошла к рабочему столу и вывела изображение на экран.
- Лицо мы не трогаем - это первое условие. Верхняя граница "маскировки" - рабочее название искусственной кожи - проходит по скулам, подбородку, сзади - под волосами. У женщин увядает, прежде всего, кожа шеи, рук, обвисает грудь, зад. "Маскировка", где нужно - утягивает, поддерживает, скрывает. Ступни, например - подошва - натуральная кожа, верх - искусственная. Кожа в интимных местах - натуральная.
Екатерина покраснела.
- Получить искусственную кожу на уровне натуральной вряд ли когда будет достижимо, - сказала мастер. - Кажется, она и тонкая, и прочная, и тянется там, где нужно, но неожиданно лопается на сгибах. Внешне выглядит это непривлекательно: словно вы обгорели на солнце и кожа шелушится - в одном месте, в другом - то есть вы в постели должны быть очень осторожны и если случится такое - разрывы в разных местах, любовника, думаю, сложно будет удержать. Возникнут подозрения - что, да как... вы ведь не станете рассказывать...
Катерина закусила губу.
- Сразу скажу - "маскировка" для тех женщин, которые живут не по любви.
Морозова покраснела.
- Что, есть разница?
- Конечно. В любви важно духовное и телесное единение, забота друг о друге, радость общения. В нашем с вами возрасте случается всякое, в первую очередь - у мужчин: переволнуется он или недостаточно возбужден. Любовнице не нужно в норму его приводить - уйдет, да еще и обругает.
Мастер села напротив Морозовой.
- Любящая жена успокоит, отвлечет, даст себя потрогать - ну, понимаете, где и все восстанавливается - у него.
Она помолчала.
- Замуж-то когда выходили, помните, что мать вам и парню вашему говорила: " быть вместе в здравии и болезни" - Елена Георгиевна подняла палец - великий смысл, на самом-то деле. В семье, где любовь, муж никогда не скажет " ну и толстая ты, разжирела как..." ну и так далее. Потому что старятся и меняются вместе и умный муж пошутит - "растолстели мы с тобой, но ты мне такая еще больше нравишься!"
Катерина нахмурилась.
- Попробуйте так, как задумали, - сказала мастерица, - я вам помогу. Вдруг в вашем муже проснется сострадание - "он ее за муки полюбил", а сострадание - преддверие любви.
- К моему мужу это не относится, - с ожесточением ответила Морозова. - Что наметила - сделаю, и потом уже буду решать, как быть дальше.
- То есть вы согласны участвовать в апробации искусственной кожи? Я специально спрашиваю, потому что тогда этот салон будет переоборудован в исследовательский центр.
- Согласна, - не колеблясь, ответила Екатерина.
Геликоптер кружил над местом боя.
- Вторая группа в тыл заходит! - Морозов показывал себе под ноги. - Вовремя ты меня разбудил.
- Что будем делать? - спросил Плавчий.
- Если мой вертолет готов - Славка согласен и второй номер умелый - попробуем обстановку изменить вмешательством третьей силы.