... Все внимание врачей было направлено на девочку. Ее поступок был странен, нелогичен, но не казался капризом. Было видно, что она понимала, что это место совсем не для игр, что брат не реагировал ни на ее прикосновения, ни на оклики вовсе не потому, что не хотел - он болен, и в этом было все дело.
Было видно, как она, поворачивая голову вправо и влево, смотрит на прозрачную стену, с укрепленными на ней приборами, проходящих мимо бокса людей. Так продолжалось недолго - навалившаяся дремота заставила смежить веки и она задремала.
Врачи посчитали это естественной реакцией - постель, близость родного человека, отсутствие раздражителей. Ее не трогали, ждали пробуждения, но когда она впала в транс - очень похожий на нынешнее состояние брата - поверхностное дыхание, разреженный пульс и температура тела ниже нормального - медики забили тревогу.
Был проведен комплекс мер медикаментозного характера, но привести в чувство девочку не удалось. В блоке для тяжелобольных царило смятение - вместо одного больного с неизвестным диагнозом, пациентов стало двое. Лишь профессор оставался спокоен.
Консилиумы следовали один за другим, но решение не приходило. Надо было что-то делать, но что?
Дед, Валентин Николаевич, предложил перевезти Александра и Лолу к Морозовым, в поселок и наблюдать их там - "в доме, где родные стены помогают". Сейчас врачи обсуждали предложение и решали, как быть.
Было не холодно, но зябко от обилия влаги в воздухе. Знакомых и друзей Морозова, стоявших во дворе под зонтиками, расположили в срочно смонтированном убежище. От его выхода к подъезду вел прозрачный мягкий рукав в рост человека.
Небо рыдает, подумал вдруг Плавчий, отрываясь от созерцания дождевых струй.
- Неизвестность эта угнетает, как не знаю что, - пробормотал он, поворачиваясь к ребятам. - Хоть бы уже решили что-нибудь. Леха, сходи на разведку.
Котов поправил портупею, надел берет и козырнул.
- Есть, на разведку! - ответил он.
Пройдя по рукаву до крыльца здания, он расстегнул молнию на мембране, пролез через щель и даже не обернулся посмотреть, как она сама собой застегивается.
Внутрь войти он не решился - недалеко от выхода стояли начальники: полковники Сокольский, Воленко и майор Львов.
Майор, кажется, был почти равнодушен к происходящему, но Сокольский наблюдая за ним, краем глаза видел, как тот незаметно осматривался вокруг, запоминая обстановку, внимательно оглядывал всех проходящих, ловил обрывки разговоров.
Его специально пригласили в Центр - на этом настоял Воленко - надеясь, что полученная информация подтолкнет шпиона к активным действиям.
Матери Морозова и его жен нигде не было видно, хотя было известно, что совсем недавно рядом с мужем неотлучно дежурила Наталья Степанова.
Отец Морозова неотступно следовал за профессором, присутствовал на консилиумах и слушал все, что говорили врачи.
- Если вашего сына и дочь в дом, то где поместимся мы? - спросил профессор, потирая шею. - И вот еще что - кроме кровати с больными, в помещении должна разместиться аппаратура, дежурный врач и при всем этом там должна быть достаточный объем для проведения, как антисептики, так и лечебных процедур. Есть у вас такая комната?
- Я не в курсе, - ответил Морозов, извлекая визифон. - Отец мой этим занимался.
Профессор отобрал у него визифон, выключил и вернул обратно.
- Сейчас любое необдуманное действие может привести к перелому и как следствие - негативному исходу, - пояснил он. - Мы выключили здесь всю аппаратуру связи, лишние электроприборы и часть освещения.
Морозов кивнул.
В глубине плохо освещенного зала, находился тот самый бокс для тяжелобольных. Около входа, в халате нараспашку, неподвижно стоял отец Морозова.
Котов все-таки решился - миновал раздвижные двери и остановился. Воленко о чем-то негромко беседовал с адъютантом и его не видел, Сокольский хмуро взглянул и отвернулся. Разведчик козырнул и прошел прямо к Виталию Валентиновичу.
- Здравствуйте! - приложил он пальцы к виску, - Разведчик Алексей Котов. Я могу чем-нибудь помочь?
- Да чем ты можешь... - ответил тот напряженным голосом. - Заминка у них вышла - не знают, где и как устроить медицинский персонал.
- На Оранжевой? - уточнил Котов.
Отец кивнул.
- Есть место - рядом с вашим домом.
- Ну-ка, пойдем, - отец взял его за рукав, - сам все расскажешь.
В полутемной ординаторской сидели несколько врачей.
- Рядом с домом капитана - штаб нашего отряда, - без предисловия начал Котов. - Двухэтажный с несколькими комнатами, большой холл. Человек пятнадцать можно разместить - на раскладных кроватях и гамаках. От крыльца нужно протянуть прозрачный рукав прямо к входу в дом Морозова. А на улице легко встанут два-три медицинских вертолета.
Медики зашумели, задвигались. Один из них поднялся и сказал:
- Где же вы раньше-то были? Мы тут время зря теряем.
Аппаратами и медикаментами срочно загрузили два вертолета, и они тут же отбыли в поселок "Вишневый сад". Следом полетели на своих геликоптерах разведчики, "эпроновцы" и экологи Клуба Юных.
К одному из входов в Центр была подогнана большая крытая платформа на воздушной подушке. На нее вкатили медицинскую кровать с больными, рядом разместилась бригада врачей экстренной помощи, профессор и отец Морозова. Котов хотел попроситься тоже, но потом передумал и пошел на стоянку воздушного такси.
На подлете к поселку он увидел яркий свет на Оранжевой улице, фигурки людей перебегавших с места на место, два вертолета с красными крестами на земле.
Такси опустилось на стоянку в начале улицы, и Алексей поспешно выпрыгнул наружу.
С первого взгляда на неразбериху ему стало ясно, что налицо плохая организация работ как у дома Морозовых, так и у штаба.
Он решительно подошел к одному из мужчин, который наблюдал за рабочими, монтирующими навес, отобрал у него овальную коробочку мегафона, отрегулировал громкость и сказал:
- Внимание! Всем слушать меня! - мощный голос перекрыл все остальные звуки.
- Навес над крыльцом для приема платформы будут монтировать рабочие Центра и шесть помощников разведчиков. Дополнительные лестницы и инструменты имеются в штабе, комната двадцать шесть. От разведчиков ответственный Галкин. За работу!
Под ногами вертелись мальчишки, какие-то парни и девушки в разноцветных плащах переговаривались, стоя у забора дома Морозовых.
- Всех посторонних прошу немедленно перейти на противоположную сторону улицы! - загремел голос распорядителя. - Не мешайте проводить разгрузку!
Посторонних как ветром сдуло.
Котов поднялся на крыльцо штаба, откинул капюшон и расстегнул плащ. Внутри уже были люди, в холле - горой - были навалены походные койки.
- В комнату номер 14 и 15 войдут две кровати, - громко сказал он трем врачам в зеленых куртках и шапочках, - в 17-ю и 18-ю - по одной. Быстро взяли по паре штук и туда, двери не заперты.
По лестнице спустился Плавчий с раскладной лестницей на плече.
- Ну, ты, Леха, даешь! Откуда что берется?!
Котов, не отвечая, открыл ему дверь, пропустил и вышел следом.
Он командовал разгрузкой вертолетов, помогал втаскивать оборудование в штаб и дом Морозовых, лично поднялся на второй этаж и, не обращая внимания на Валентина Николаевича, обследовал не только комнату, где должны были разместиться больные, но и гостевую, где должен был поселиться профессор.
- Мебель для гостевой комнаты можно взять у меня, - сообщил он деду, - я тут совсем рядом, наискосок от вашего дома. Профессора нужно разместить со всеми удобствами. Когда такой большой врач устроен, больным тоже станет легче.
Валентин Николаевич взирал на него с изумлением.
- Я пришлю людей, здесь все приберут и принесут мебель.
К моменту прибытия больных практически все было готово.
Платформа вошла под навес, развернулась на месте и встала около крыльца. От кузова до входа в дом смонтировали пандус, по которому медицинскую кровать закатили в гостиную. Там уже был установлен подъемник, который поднял кровать на высоту площадки между лестницами. Установили второй пандус, еще один подъемник - уже на площадке. Перила около лестницы на второй этаж были убраны и вход в комнату Снежаны открыт.
Перемещение кровати с больными и необходимой аппаратуры заняло час. Двухстворчатые двери закрылись за врачами и профессором.
Котов проверил, как устроили главного медика, сбегал в штаб - как там и только после этого пошел домой.
На завтра предстоял нелегкий день: люди должны были работать слаженно, не хуже, чем в самом Центре здоровья, а для этого медиков нужно было устроить с каким-никаким комфортом, предоставить горячее питание, обеспечить отдых. Вот этим-то он и планировал заняться.
Наташа осталась ночевать в доме, как и дед, Валентин Николаевич. Виталий полетел во временное пристанище на окраине города, к жене.
На шум его шагов выбежали собаки и принялись ластиться к хозяину.
- Вот еще и собаки, - раздраженно сказала Екатерина, выходя из спальни. - На Оранжевой им и места нет. В питомник их пока отдать, что ли?
Виталий посмотрел на лаек и сказал:
- Придется. Саша болен и Лолка - тоже.
- Есть будешь?
Но он с возгласом:
- Сейчас будем кушать, собачки мои дорогие! - побежал на кухню.
- Собачник, - недовольно сказала она и ушла к себе.
Виталий пришел, когда она уже лежала.
- Устала, - сказала она, не скрывая раздражение. - Эти насмешливые взгляды, ухмылки врачей - я этого не заслужила!
Она подложила под голову вторую полушку.
- Все твоя дочь - унизила мать прилюдно, а ты хоть бы что! Твое потакание... позволяешь ей все, что захочется.
- Если из-за Лолки Саша поднимется...
- Ах, вот оно что! Значит, можно замолчать эту гадость? Я не позволю! Раз простишь, второй и это станет нормой.
Муж разделся и юркнул под одеяло.
- Руки у тебя ледяные - брр! - отодвинься! Думала - согреешь меня, а ты сам, как ледышка.
- Сейчас главное - здоровье детей, - пробормотал он, ворочаясь.
- Да-да, помню, все лучшее - детям, а взрослые обойдутся - чертов закон!
- Что ты такое говоришь? Это ведь наши дети.
- Это твои... дети, Виталий! - перебила она. - Я их только родила. От нелюбимого, презираемого мною человека.
- Что?
- Есть мужчины, я их называю порядочными - ничего себе такого не позволяют. Но есть другие - вроде тебя, только прикидывающиеся порядочными, обманщики и лгуны.
- Я так понимаю, старший лейтенант, что вы доставили мне отчет или, по крайней мере, хотите предварить его устным докладом?
- Так точно! - разведчик вскочил.
- Сидите, пожалуйста. Точность строевых команд будете демонстрировать на плацу. Самую суть - что в итоге?
- Разрозненные сведения, товарищ полковник, - ответил Плавчий. - Я рассчитываю соединить их в единое целое, чтобы картина была видна во всех деталях.
Воленко покивал.
- Значит, отчета пока нет, - подытожил он. - Зачем же вы тогда явились?
- С просьбой, товарищ полковник, - Плавчий снова вскочил. - Прошу разрешить мне и старшему лейтенанту Вельяминову, в сопровождении трех помощников разведчиков, убыть в расположение мусорщиков для обмена опытом.
Воленко вскинул глаза.
- К мусорщикам? - переспросил он. - Для обмена опытом? Любопытно.
- А как же наши секреты? - подал голос Сокольский. - Наша специфика, весьма своеобразна.
Плавчий повернулся к нему и ответил:
- Обмен опытом в пределах разумного, товарищ полковник. Приемы работы, ориентировка на местности, способы поиска объектов утилизации. Я предполагаю, что мусорщики могут сталкиваться с объектами как раз по нашему профилю - сами того не подозревая.
Сокольский пригладил баки и не ответил.
- Любопытная идея, - задумчиво повторил Воленко. - Мне и в голову не приходило... хорошо, я даю разрешение. Только список тем при общении необходимо согласовать со мной или вот, с Виктором Анатольевичем.
- Слушаюсь, товарищ полковник!
- Ну, что же, можете быть свободны.
Плавчий козырнул и вышел.
- Что скажете, Виктор Анатольевич? Какова идея? Плавчий и Вельяминов во главе группы. Знакомый тандем, не правда ли?
- Идея Морозова, Семен Игнатьевич, - Сокольский прошелся по кабинету. - Хитрый лис и повадки у него звериные. Казалось бы - в отключке, лежит под присмотром врачей. И вдруг - бац! - предложение. Явно придуманное заранее. Нам расслабляться нельзя, товарищ полковник. На минуту одних оставить нельзя: отвернулся, а мальчишки уже что-то сообразили - какой-то неожиданный ход. Что им - по-настоящему - там понадобилось?
- Сами займетесь? - спросил Воленко.
- Могли бы и не спрашивать, товарищ полковник! Я с "морозовцев" и их командира глаз не спускаю со времени нашего знакомства.
Валентин Николаевич убрал визифон в карман. Звоню, звоню, а никто не отвечает, подумал он. Что-то не то там происходит. Ладно, подожду, Виталий должен сам звонить.
Он выглянул в окно. Около ограды прохаживался давешний парень, разведчик. Валентин Николаевич приоткрыл створку окна и позвал:
- Парень! Эй, ты, зайди...
Котов зашел в дом и неторопливо, с достоинством, поднялся на второй этаж.
- Пойдем ко мне, - предложил дед. - Чайку выпьешь, обогреешься. Что на улице в холод и дождь стоять - надо под крышу.
Он провел разведчика к себе в комнату.
- Плащ на вешалку и давай садись к столу.
На столе стоял заварочный чайник под куклой и электрический кипятильник. Еще там было какое-то варенье в вазочке, конфеты на столе и невскрытая пачка печенья.
- Так, по-стариковски, по-походному и живу.
Котов озирался. Он в первый раз был в жилище старшего Морозова и не представлял, чем он занимается.
- Ой, сколько книг! - воскликнул он. - Бумажные, какие-то. О чем они?
- Видел я, как ты вчера командовал, - сказал дед, наливая ему чай. - Так лихо! И ведь слушались все.
Котов засмеялся.
Дед налил и себе и сказал:
- Видишь, какая беда приключилась. Саша заболел, а вот теперь и Лолке нашей такое же передалось - что за наказание!
Он вздохнул.
- Понравился ты мне, парень! Деловитостью, скромностью. Видно, что и по характеру не взрывной, как некоторые, и рассудителен не по годам.
Алексей прихлебывал чай из чашки и изредка поглядывал на деда.
- Звать тебя, кажется, Алешей?
Котов кивнул.
- Такое тут дело, Алеша, что требует человека, которому тайну можно доверить.
Разведчик опустил чашку.
- Да ты пей, пей... и слушай.
Дед распечатал печенье, достал одну штуку и сунул в чашку.
- Делом мы занимались, вдвоем с сыном. Очень непростое дело. Почти до конца дошли... ну, или почти до конца и нужно одну штуку открыть.
Валентин Николаевич вынул размякшее печенье и стал жевать.
- Нужно открыть, а она - заминирована.
Котов захлопал глазами.
- Заминирована? - переспросил он. - Кем?
Дед замялся.
- Хороший вопрос - "кем", - наконец ответил он. - Были такие... умельцы. Но дело не в этом. Можно ли штуку эту разминировать и сделать это тайно, без огласки?
Разведчик глянул на деда.
- Тайно? - проговорил он. - Но почему?
- Потому, что дело это касается напрямую начальника вашего, капитана Морозова. Того, который лежит сейчас, ни жив, ни мертв.
Котов понурился.
- Я должен сам устройство это посмотреть, - твердо ответил он. - Если все, как вы говорите и касается Александра... все, что в моих силах...
- Дело это секретное - повторяю. Будешь знать ты и сапер. Кроме нас, конечно.
- Согласен, - ответил он. - Слово офицера.
Дед поднялся, отряхнул с себя крошки и сказал:
- Тогда одеваемся и идем на улицу.
Виталий сидел на диване, у его ног лежали собаки. Только что каждой из них досталось по конфете, и они ожидали, что, может быть, перепадет что-нибудь еще.
Жена села напротив, в глубокое кресло.
- Все-таки, нам нужно разойтись, Катя, - сказал он, поглаживая Найду. - Так будет лучше. Мы будем вместе - для виду, а на самом деле...
- Я - против! - заявила она. - Ты мой муж и всегда будешь рядом. Нравится это тебе или не нравится - будешь.
- А вот кончилось мое рабство, Катерина! И я этому рад. Пытался подъехать к тебе и с того, и с другого боку - бестолку. Или не понимаешь, или не хочешь понимать. Сколько раз говорил себе: это ради семьи, сына и дочери... все, хватит! Не могу и не хочу!
Собаки вскочили и залаяли - на Екатерину.
- Вот... даже они чувствуют фальшь твоих слов. Мы - разные люди и давай разойдемся.
Она поднялась.
- Я не позволю разрушать семью! Только попытайся и пойду везде - в твой институт, к твоим сотрудникам, и заявлю, что ты - плохой отец и никудышный муж.
- Да-да, сразу в институт и непременно к ним... и выяснится, что они ни сном, ни духом, а у Виталия Валентиновича появилась отрада на стороне.
- Пойдемте, собачки, - Виталий поднялся. - Вам этот театр ни к чему. Фальшивые слезы и настоящие сопли, заламывание рук и вопли. Слова выучены заранее, движения отрепетированы, роль будет играться с надрывом. Театр, только домашний. Вам будет неинтересно - плохая игра.
Он открыл дверь.
- Пока погуляйте, скоро я вас выпущу на улицу.
Лайки убежали.
- Животные, а все понимают. В отличие от тебя. Сегодня будем спать раздельно, а завтра...
- Если ты уйдешь, я что-нибудь с собой сделаю, и тебя обвинят.
- Вот и хорошо, - ответил муж, - ты только сделай. - Пусть обвинят, пусть даже приговорят - все едино. Стану жить, как хочу. Встречаться с той, что нравится, воспитывать детей - как считаю нужным. А ты... была Катя, да и вся вышла!
Он закрыл за собой дверь.
- Анатолий Федорович! - услышал он голос жены. - Приезжайте. Тут такое!..
Валентин Николаевич провел Котова через двор к ангару.
- Пришлось вот поставить - от посторонних, - сказал он, возясь с запором. - Мальчишек предупредил, чтобы сюда не лазили.
Он расстегнул молнию.
- Заходи, свет включится автоматически.
Котов зашел внутрь и остановился.
- А это что там - под потолком? - спросил он, поднимая голову.
- Дирижабль, - ответил дед. - Поддерживает крышу, и вообще... используем его лебедку и прожектора. - Вот самое главное, - и он похлопал по корпусу цилиндра, укрытого белой тканью.
- А что здесь?
Дед пошел вдоль корпуса аппарата, стаскивая ткань.
- Видел что-нибудь подобное?
Он взобрался по лесенке, нащупал замки и открыл кабину.
- Вот, смотри. Мы больше ничего здесь не трогали.
Котов залез с другой стороны и заглянул внутрь. Он внимательно осмотрел внутренности аппарата, скафандр летчика, зачерпнул воды, понюхал ее, лизнул.
- Вы еще что-то хотели мне показать?
Валентин Николаевич провел его в дальний угол ангара, к сейфу, включил механизм подъема камеры, в который стоял "термос".
- Специально такой сейф взяли, чтобы максимально обезопасить людей в случае взрыва. Погляди то, что мы нашли, только, пожалуйста, осторожнее! Ни в коем случае никаких кнопок не нажимать!
Разведчик кивнул.
Дед распахнул дверцу сейфа.
Алексей вытащил "термос", повертел в руках, взвесил и сказал:
- Легкий и на мину совсем не похож.
Он сунул "термос" обратно в сейф и сказал:
- Так что же вы от меня хотите?
- Разминировать и извлечь то, что там спрятано.
- Ну, допустим, что я вам поверил. Кто подтвердит, что все это нашел Морозов? Вы не сказали, где он это нашел?
- В болоте.
Котов потер шею.
- Непонятная штука с кнопками и манекен по пояс в воде - что я должен думать?
- Что это летательный аппарат с летчиком и поднят из болота капитаном Морозовым. Отец ему помогал.
Котов хмыкнул.
- Отец, это Виталий Валентинович, так?
- Да.
- Так он свидетельствовать не может - извините, не разведчик. А капитан...
Дед покачал головой.
- Похвалил я тебя за находчивость, Алексей, и, похоже, зря. Ты бы хоть несколько снимков сделал штуки этой, да саперу знакомому показал. Что он скажет?
- Да, действительно! - Котов извлек визифон и сделал снимки.
- Помню, что нужно хранить в тайне эту находку. Сегодня же слетаю в лагерь и покажу, если не заинтересуется, значит все это ерунда.
Анатолий Федорович Иванов, врач общей практики, сухощавый мужчина лет шестидесяти, стремительно вошел в дом.
- Мчался, как на пожар! - заявил он, стаскивая плащ и шляпу и отдавая Екатерине. - Что-то у вас приключилось? Рассказывайте скорей!
Виталий поморщился.
- Никакого пожара нет, - устало сказал он. - Я предложил жене разойтись.
- Почему? - спросил врач, ища, куда бы сесть.
Екатерина указала на диван.
- Неужели все так плохо?
- Это еще мягко сказано - "плохо". Хуже некуда. Супруга заела. Я расскажу.
- Только не ври, - предупредила жена. - Сейчас я организую столик, Анатолий Федорович, и напою вас отличным чаем с вишневым ликером.
Она вышла.
Врач скорчил рожу, что означало "чего не поделили"?
Виталий махнул рукой.
Дверь распахнулась - жена вкатила сервировочный столик с чашками, вазочками, сахарницей и бутылкой темного стекла.
- Сыро и холодно на улице, - сказала она, подавая врачу освежительную салфетку. - Вот чай, пряники, конфеты, пирожные. Если хотите чего-нибудь серьезного, то есть бараний бок с яблоками.
Анатолий Федорович плотоядно потер руки и сказал:
- Бараний бок - это "тяжелая артиллерия" для желудка и печени. В другой раз - непременно. А пока выпью чаю... я вас слушаю.
- Была одна история, - начал Виталий. - Перед нашей женитьбой. Встречался я с двумя девчонками: с одной бывало и до постели доходило, вторая все жеманилась - близко не подпускает, но и не уходит. И тут Катерина... я девиц в сторону и к ней. Недотрога была, а самый кайф, такую раскрутить хоть и до постели. Намеки делаю, а она вдруг и говорит, что давай поженимся, тогда тебе все и будет.
Виталий принял от жены чашку с чаем и продолжил:
- Черт меня дернул похвастаться, что девиц было пятеро... у нас в компании даже если никого и не было, все равно говорили - пять штук.
Виталий сделал глоток.
- Повинился, и она меня простила - мол, ошибки молодости. Поженились и стали жить-поживать, как через год она мне заявила, что поскольку она меня "подобрала", вроде был пес бездомный, чтобы был ей по гроб жизни благодарен. Я только пальцем у виска покрутил - дура, что с нее взять.
- Сам идиот, - отозвалась жена.
- Ну, Сашку родила. Пока нянчилась, все было тихо, потом опять... обман этот вскрылся, что не пять девиц было, а одна... все равно обманщик, лгун, подлый человек. А поскольку пес бездомный да безродный, надо было еще и ногой толкнуть - помни, мол, доброту.
Он залпом допил остывший чай и поставил чашку на подоконник.
- По поводу и без повода - выговор: красоту и молодость тебе подарила, а сколько было поклонников! Врет, кроме меня - ни одного. Если бы не я, кому она такая была нужна.