Началось это в маленьком городишке, каких на земле русской изобилие.
Погода не имеет никакого значения. Важно только то, что Таня бежала со всех ног в универмаг, держа под мышкой большой конверт с кучей листов, вдоль и поперёк исчирканных цифрами.
Влетев в стеклянную дверь огромного магазина, Таня остановилась и посмотрела в разные стороны. Наконец, соображалка взяла верх, дыхание восстановилось, и девушка зашагала (направила стопы) в кондитерский отдел.
- Мам, мне двадцатку... Иду к Димке, диски забыл купить.
Добралось до уха со стороны.
- Здравствуй, Татьяна.
Она оглянулась. Это с ней поздоровалась сама хозяйка магазина, где работала её мама и куда она несла конверт с расчётами.
- Здравствуйте, Альбина Андреевна.
Женщина дружелюбно улыбнулась ей, как милой маленькой давней знакомой.
- Ты ещё не знакома с моим сыном?
Таня внимательно посмотрела на молодого человека, сразу подметив небрежность его движений, голоса и иголочку снисхождения в глазах.
- Вот мой Евгений. Приехал на каникулы к родителям, не забыл.
- Мам... - на мать был брошен недовольный взгляд.
- А что, у вас так поздно каникулы? - удивилась совершенно искренне.
- Что поделаешь... - ответил Евгений, немного сердито поглядывая на новую знакомую.
- Это Танюша, дочь моего лучшего продавца. Как мама, выздоравливает? - Альбина Андреевна заметила сыновние взгляды.
- Завтра выйдет, а расчёты сегодня нужны, так я принесла... До свидания.
Мать и сын молчали. Мать с улыбкой наблюдала Женино замешательство, потом он принял скучающий вид, хотя и проводил девушку глазами, пока та не исчезла.
- Таня - правильная девочка. Тебе, кажется, такие не нравятся.
- Правильная - значит, глупая?
Мать покачала головой.
- Да ты её уже в штыки принял, что я волнуюсь?
- А ты волнуешься?.. - усмехнулся на прощанье сын.
Таня почти спрыгивала со ступенек, так легко было от чувства выполненного долга, от белого снега, от ясного неба, да и от чего только не радуется сердце, если оно радуется!
- Привет ещё раз.
Сын Альбины Андреевны вырос перед ней так неожиданно, как вишнёвое дерево на голове у мюнхаузеновского оленя. Таня, щурясь на солнце, ждала объяснения его перед ней стояния.
- Нам, вроде, по пути. Можно просто пройтись с тобой?
Так они и пошли рядом, до самого её дома. Говорили всякий вздор, вернее, говорил его он, а она, естественно, тем же отвечала. Впрочем, выяснилось, что Женя учится в Москве на модном юридическом, Таня - в выпускном классе, и тоже мечтает о Москве...
Женя - как Тане показалось - странно вёл разговор. Он был очень похож на её одноклассников, современных парней, которые ходят в "качалку" и очень уверены в себе и своих талантах, обожают обсуждать свои компьютеры и т.д. и т.п.
- Мы завтра не встретимся?
Его самоуверенность была ей не по душе, а этот последний вопрос и вовсе - еле удержал девушку на грани негодования. Они остановились.
- Я учусь... У меня нет каникул. Извини.
Женя нахмурился. Даже зубы сжал. Ему никогда не отказывали.
- До свидания.
Не ответив, нахмурился ещё больше.
Вечер провёл как обычно, правда, удивив мать своей мрачностью.
"И что же это со мной, интересно знать?" - саркастически размышлял парень. Когда он был недоволен собой, то всегда над собой издевался. "И с кем это мы встретились? С чудом света? Да другие, чтоб попасть ко мне в дом, чтоб урвать часть мирка, где я живу... Или эти милые развязные девочки-москвички из баров и кафешек?.. Это моя жизнь, и я никогда ей не изменял. А это что за чудо? Глаза вострые, прямые, как палки! Ну, что с такой взять?".
Женя с досадой перекинул подушку на другую сторону.
- Женя, завтракать будешь? - мамин стук в дверь.
Он вздрогнул и сел на кровати. Что-то прогудел в ответ. А вчера что-то случилось. Нехорошее. Хотя, может, и хорошее, но такой жуткий осадок внутри.
За окном снег. Солнце прямо в глаза лупит. Женя сощурился. Со-щу-рил-ся... Вспомнил.
Он ждал её на школьном дворе. Таня неохотно пошла навстречу.
Он помнил, что её мечта - путешествовать, и в душе потёр руки: попутешествовал он на своём веку всласть. А потом ещё оказалось, что рассказчик он первоклассный. И давай заливать, что называется.
Её "вострые" глаза сияли любопытством, но Женю поражала её сдержанность. Ему приходило на ум, что, поскольку нормальная девчонка так вести себя не может, общаясь с красивым, умным парнем, как он, то Таня, скорее всего, притворяется. Правильной притворяется. Это у неё имидж такой.
За ужином сын был совершенно рассеян.
- Жень. Женя!
Он не сразу откликнулся. Глупо заулыбался. Покашлял для вида.
- Тебе звонила Алина. Я сказала, что ты ей сам перезвонишь.
Сын почернел вдруг. Но не от того, что ему сказали. Он не услышал слов.
- Что случилось? Поссорился с кем-нибудь?
Рассеянности как не бывало. Махнул рукой: мол, неважно. Бросил есть и заперся в комнате.
На самом деле он был самым счастливым человеком. Он ей нравится! Нравится... Как она слушала его бредовые истории! "Правильная девочка слушала неправильного мальчика". Конечно, она не такая, как все. А зачем ей быть как все?
Только дрожь своя Жене не нравилась. Всякая мысль о ней, а тем более встреча заставляла не по-нормальному холодеть, горячеть и трепетать. Он думал о Ней всюду: на улице, дома, в качалке, во время еды, в душе, во сне... Думал до изнеможения.
Была ли это любовь? Женя терпеть не мог этого слова, в суть которого не верил абсолютно.
Сегодня Альбина Андреевна была дома. Муж, как всегда, с утра до ночи сидел в своём офисе, принимал людей, подписывал или отправлял вон договоры... А сын чуть свет сбежал куда-то.
День был будний, серый. Солнце спряталось за тяжёлый занавес плотного кремового неба.
Приоткрыла шторку. Вот новости! Женя ведёт к дому свою новую знакомую. Что же, он ухаживает за ней? Похоже. Таня поражённо обводит глазами их двухэтажный дом, прекрасную ограду, огромный гараж... Недоверчиво, даже презрительно говорит что-то Жене. Он изумлён. Она непоколебима. В этот дом она не войдёт. Протест сверкнул в его глазах таким диким пламенем, что был видим даже издалека. Так, девушка извиняется. Её лицо мягчает. Сын смотрит ей вслед растерянно (точь-в-точь вчерашние глаза за ужином), сердито и... страстно.
Мать так испугалась вот этого третьего в нём, что отпрянула от окна и схватилась за телефонную трубку. Да кому же звонить? В службу спасения? В больницу? В милицию?..
Когда он успел влюбиться? А она? Она же ничего серьёзного к нему не испытывает, неужели Женя не видит? Может, симпатия и есть. Да разве её от рождения требовательному мальчику этого может быть достаточно? Разве его гордости и самолюбию хватит обычной дружбы?.. Их отношения обречены. Сердце матери сжалось: она вдруг в одно мгновение ясно увидела, что будет с её сыном завтра, послезавтра или через неделю - в общем, когда он поймёт... И сердце сжалось ещё больнее.
Отец отдыхал у телевизора, мать вытирала со стола. Поздним вечером Женя ворвался в дом, и атмосфера тут же разогрелась...
- С кем ты меня познакомила?! Знала, что девка с придурью в башке!..
Сыновний рык беспомощно опустил на стул и осёкся дверным хлопком. Муж увидел в кухне плачущую жену, требовательно заколотил в комнату. Женя не отвечал.
Семья легла спать в разладе и горе.
Альбина Андреевна застыла. Дверь была распахнута. А за дверью, на полу, стояла дорожная сумка. Вокруг неё кружился Женя и укладывал вещи.
- Сынок... Ведь ещё неделя впереди.
- Мам, не останавливай... - нервно бросил ей.
- Ты уже купил билет? Тебя там ждёт кто-то?..
И пошёл тон самоутешения и саможаления.
- Там могли бы и подождать... Ты на Новый год не приезжал, мы скучали...
- Ну, что ты режешь, что режешь?! - с отчаянием взмолился Женя. - Если останусь хоть на час, убью же, понимаешь?! Или мне, или никому, понимаешь? Не держи!
Её руки вдруг стали заботливо помогать. Побежала к холодильнику. К хлебнице: вчера пирожки получились, что называется, рта не оторвать.
Что было с ним ночью? Спал ли он? И когда теперь начнёт спать? Что он пережил?.. Что с ним будет?
Самое главное: он страдает?..
Страдает, страдает! Сын, единственный, любимый, лучший в мире, страдает...
Когда сумка была собрана, а Женя совершенно готов к немедленному отбытию, мать не выдержала.
- Сынок, это я виновата, я...
Он с нежностью, кажется, посмотрел на неё.
- В чём ты виновата? Что я, такой, встретил её, такую? Так я тысячу перевстречал, а ни об одной дольше жалкого часа не думал...
- Ты отцу-то позвони вечером, я его как-нибудь успокою...
Вот и уехал. Единственный и несчастливый.
Родители Тани были людьми советской закалки, честными, строго нравственными. Особенно мать. Эта женщина держала всю семью в хозяйском кулаке, что, впрочем, не от злостности её происходило, а от широкой натуры. На работе она заведовала порядком, и больший спрос шёл всегда именно в её отделе, кондитерском.
Неудивительно, что дочь выросла такой, какой её мало хотели принимать окружающие, однако, дружелюбие её спасало.
Упорство в учёбе, в конце концов, привело девушку к её мечте - Москве. В столице жили её единственные родственники - родной мамин брат с семьёй. Конечно, стеснять их своим у них проживанием все пять лет Таня не могла, и поэтому разместилась в общежитии.
Дядю и двоюродных брата с сестрой Таня не видела лет двенадцать. Они обещали помогать ей материально, хотя для Москвы не считались зажиточными людьми. Обыкновенная семья из четырёх человек со средним достатком. Как и Танина семья.
Московские красоты ждали её вместе с соседками по комнате - двумя довольно весёлыми девчонками, очень хорошими, как сразу показалось Тане, но бывшими совершенными занудами в излюбленной теме всех их разговоров: о парнях. Они обсуждали их постоянно, дело не в дело, и, даже готовя семинары, не могли удержаться, чтоб не разложить по косточкам мальчишку, прошедшего только что по улице.
Таня порой едва сдерживала смех. Впрочем, девчонки мало трогали её, поражённые невнимательностью соседки к противоположному полу, что так неестественно в её возрасте! Про себя обе считали Таню больной и подхихикивали над ней время от времени.
Таня замедлила шаг. Вот так встреча. Как же поступить?
- Привет, - она дружески склонила голову набок, по привычке сощурив глаза, словно вечно светило солнце.
- А, здорово, здорово, - тем же тоном в ответ, будто ничего никогда с ними и не происходило.
Женя стоял у ограды института и кого-то с нетерпением высматривал.
- Так ты учишься здесь?
Лишний вопрос, конечно. Он кивнул.
- И ты теперь, выходит, тоже?
Таня радостно улыбнулась.
- Ну да.
- Серёга, ты прямо как девушка, вечно опаздываешь.
Хлопнуло рукопожатие.
- Познакомься с моей землячкой. Татьяна-первокурсница.
Вместо ожидаемой приветливой улыбки Женю поразила серьёзность, с какой девушка пожимала протянутую Сергеем руку...
- Ай-яй-яй, Сергей Васильевич. Нельзя девушек до полуобморока доводить.
Друг отшучивался, говоря, что уже и лицо-то её забыл.
В буфете стоял невообразимый гвалт. Как любят говорить студенты, за булочками выстроилась очередь "в три вилюшки".
Знакомое радостное придыхание впереди. Женя зорко обвёл народную массу. Нигде нет. Показалось. До прилавка оставалось добрых десять минут. Сергей болтал с бывшей подругой, стоявшей позади.
Прямо перед его глазами девушка корчила невообразимые гримасы, передавая выражения чьих-то лиц. Другая девушка отвечала охотным смехом, сообщая и свои, не менее весёлые, впечатления. И вот первая заметила, наконец, что они не одни.
Молодой человек с любопытством слушал их беседу. Вторая оглянулась. Женя замер от неожиданности. "Правильно говорится: лицом к лицу лица не увидать"...
- И вы тут? - она.
Сергей повернулся, и тут Женины глаза превратились в круглые стеклянные шары: до того поразительна была сцена. Его приятель вдруг кинулся обнимать смущённую Таню с ласковым возгласом "Милая сестрёнка!"...
- Это же моя двоюродная сестра! Я тебе забыл сказать. Я и сам не знал до вчерашнего вечера.
Женино воодушевление после буфета Сергей никак не мог себе втолковать.
- Откуда ты её знаешь? Вы дружили?
Приятель сдержанно, но по порядку рассказал все события, кроме чувств, которые были или есть.
- Не ожидал от тебя таких страстей, - легковесно так ответствовал друг. - Разве отношения с девчонкой стоят таких нервов?
- Может, и не стоят...
Женя нечаянно задумался, чего раньше при друзьях себе не позволял.
- Завтра Таньку веду к Поклонной. Махнёшь с нами?
Друг кивнул.
Так они и ходили вдвоём-втроём по всем достопримечательностям. Сергей распрекрасно справлялся с ролью старшего и двоюродного брата.
- Знаешь, Женька, по секрету тебе скажу. Что она о тебе думает. Только секрет не из приятных, сразу предупреждаю.
Женя не смотрел на него и ждал.
- Она думает, что ты - "нечестный мальчик".
- Приятно слышать.
Переваривая это сообщение, друг повернул разговор к Сергеевым знакомствам и ночным похождениям. Сергей сам относился к ним несерьёзно, даже не гордился ими. Это было развлечением, и только. Побегом от скуки жизни, наверное.
- А у меня тоже премерзкая тайна есть на твой счёт, Серёга. Поэтому я лучше покрепче сомкну зубы.
- Хорошенькое дело - я ему душу нараспашку, а он свинячится.
- Я всё думал: слепой или притворяется...
После некоторого молчания решился Женя. Сергей напрягся.
- Она с самого начала смотрит на тебя не так.
- Кто? Танька?
Сергей едва сдержал улыбку. Женя хмуро отвернулся.
- Не вижу ничего смешного. Тут плакать надо. Когда на двоюродного смотрят не как на двоюродного. Смейся теперь!
"1 ноября. Она одна. Никого больше нет. Зачем я сказал ему?.. Это называется ревность. Месть это называется. За то, что никогда она не назовёт меня в своих мыслях даже хорошим. А раз так, надо забыть. Избегать. А Серёге я правду сказал...".
Гуляли в (Александровском саду). Молчали. Таня удивлённо, смешливо поглядывала на брата.
- Иногда люди похожи на красные воздушные шарики. Ходят надутые, а сами уж и не помнят, кто же это их...надул!
Сергей резко остановился и посмотрел прямо в глаза.
- Это правда, что ты относишься ко мне не как к двоюродному брату?
Она побледнела и выпрямилась под стать его тону.
- Что значит "не как"? Я отношусь к тебе как к своему родственнику.
Улыбнулась.
- Самому лучшему брату. Ты это хотел услышать?
Сергей облегчённо выдохнул.
- Прости, все бывают глупыми. Как еловые пеньки.
Она засмеялась. Их веселье продолжалось до вечера и закончилось ужином в кругу дядиВасиной семьи.
"7 ноября. Она последние дни жутко весёлая. Особенно при нас с Серёгой. А в буфете, я видел раз, мрачнее мрачной тучи. Наверное, учёба вдохновляет. Серёга со мной чуть не на кулачки собрался. Мол, чуть не поссорил я его с "сестрёнкой" своей ревностью. И почему мне кажется, что он жуткий притворщик? Был рад без памяти, когда Она его "разубедила". Сегодня опять пойдёт кутить. Вместе со мной. Он - от лёгкой жизни. Я - от тяжёлой. Вот парадокс! Увижу ли я когда-нибудь серединку жизни?".
- Прогульщикам - виват!
Таня оторвалась от окна, из которого мокрым куском поздней осени выглядывал институтский пейзаж - маленький облетевший сквер.
- Сегодня выезжаем в свет. Ещё не забыла про спектакль? Новая режиссура, то да сё...
- Ой, Женя... Женя, ты не мог бы передать Серёже, что я не смогу?..
Парень умолк и неодобрительно осмотрел её с головы до пят.
- А купленный билет?
Она спохватилась и вздохнула.
- Позавчера голова разболелась. Ещё раньше - репетиция к Новому году, которую, кажется, готовит совсем не ваш курс... А билеты дорогие, кстати сказать.
- Хорошо, я приду.
Снова живая и счастливая. Сама беззаботная юность. Женя был со своей девушкой (вчерашней знакомой). А после спектакля он пригласил всю компанию к себе на квартиру, которую снимал здесь. Таня беспрекословно согласилась. Конечно, это было мало на неё похоже. Вскоре пришло ещё шесть человек. Целая вечеринка. Обошлись кофе-чаем с кучей сладостей.
Таня первая вызвалась мыть посуду. Остальные девчонки с восторгом поддержали её желание, убежав танцевать.
Женя еле оторвал её от довольно затянувшегося мытья, подобрав веские слова: "Нечестный мальчик приглашает нечестную девочку".
- А Серёжка уже танцует?
- Да ему не только танцевать, ему уже жениться пора!..
Женя протянул ей руку. Она взяла её, снова уверенная и весёлая.
"14 ноября. Сергей Васильич корчил нам с Таней рожи, жутко насмехаясь. Она смеялась до упаду. Этот тип-притворщик наблюдал за нами весь танец, преспокойно посиживая на диване. А дамы томились в уголке, ожидая его внимания. Конечно, они и моего внимания ждали тоже. Оба мы с ним удалые молодц?ы, стройные красавц?ы, - где другим тягаться с нами!
Я понял одну прегадкую вещь. Ей никогда не быть моей. Никогда, пока есть Он. А он - лучший друг. "Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты". Я - его друг. Значит, я тоже - как он. Значит, что-то в нас похожее. А она не будет моей. Даже если его не будет.
Да это маразм! Он - её брат, брат!
Она танцевала со мной, потому что поняла, что я знаю. Для отвода глаз. И веселье её - тоже. Для отвода. И всё, всё, даже я - для отвода!!!
Хочу ненавидеть её. А строила из себя нравственную мамзель. Вот оно, её настоящее личико!
Танец - необыкновенная выдумка человека. Ты на пять минут завладеваешь чужим вниманием. Почему же я не радуюсь? Она всё-таки отдала мне свои пять минут. А ему - ни мгновения.
Она одна, одна, и я опять думаю о ней, и опять злюсь неизвестно на кого. Хочу кому-то мстить. А кому? И за что?
Если это любовь, то самая противная и двусмысленная!
Любовь часто переходит в ненависть. Поскорее бы...".
"16 ноября. Дошёл, называется. Начал выслеживать. Слежка увенчалась успехом. Теперь знаю, почему она молчит, как партизан, и избегает дружеских встреч (и с ним, и со мной).
Выходит такое худое, бледное создание, никого не видит вокруг. Синий шёлковый платочек, длинная юбка. Она и юбка - это для меня открытие.
Оказывается, она - верующая.
Всё в ней не так, как в других. Как во мне. Или...в других, в общем. Я не могу жить без мысли о ней. Я никому её не отдам.
Любовь - не счастье. Любовь - несчастье...
С каких пор она верующая? Сомневаюсь, что раньше она увлекалась этим делом. Грехи отмаливает? Братца своего?
Опять я злой. Злой! А как иначе?! Она оттолкнула меня тогда, в феврале, когда я поцеловал её без разрешения... А сама теперь готова ему на шею кинуться! Всё воздаётся, это точно! Ну и пусть. Она же заслужила...".
Таня снова шла к церкви. Женя видел, как она нерешительно стоит перед дверьми храма. Вместо того, чтоб войти, принялась ходить мимо церковных аллей, таких пустых и чёрных теперь. Остановилась как раз напротив Жениного наблюдательного пункта. Толстое дерево загораживало его.
Тихо села на холодную скамью. Внезапное рыдание, горькое до ужаса, поразило его. В парне кипело противоречие: сейчас он ненавидел друга, ненавидел, быть может, её, но ему самому было так больно...
Синий платочек сполз на плечи, несчастно свесившись. Женя не заметил, как Таня оказалась на земле; она сидела на голой, ледяной земле, уткнувшись в деревяшки скамьи...
Высокая фигура в чёрном подошла к плачущей. Священник. Стал что-то говорить. Уверенно, но с состраданием, строго, - его ладонь покоилась на Таниной голове, словно вливая так те же слова. Говорил он довольно долго, ласково утирая беспрестанные слёзы. Сначала девушка не успокаивалась, потом с надеждой подняла голову и внимала его речи...
Наконец, лицо её засияло. Она с улыбкой благодарила священника. Кивала, соглашалась. Он велел ей идти. Вся её фигура излучала теперь милую тишину.
Женя встретился с ним взглядом. Только сейчас от дуновения ветра почувствовал, что глаза у него влажные... Тот, в чёрной рясе, казалось, прочёл до дна его душу.
Женя рванулся прочь, чуть не сбив с ног Таню. Она ничуть не удивилась ему. Просто сказала "привет" и заспешила на остановку.
А Он до ночи скитался по людным-безлюдным улицам, полный раздумий, пока не довёл себя до изнеможения.
А завтра должна была исполниться давняя Танина мечта: побывать на настоящем скрипичном концерте.
Денёк был самый подходящий, солнечный и совсем не ноябрьский.
Переминаясь с ноги на ногу, Сергей и его двоюродная сестра ждали Женьку.
- А он говорит - я девушка!..
И решили пройтись.
Сергей мог говорить с ней о чём угодно.
- Представляешь, на что уж Женька ветрогон, он умудряется удивляться, до чего я непостоянный. А мне что? Зачем мне быть тем, кем не надо? Ну, согласись, что твой брат красивый молодой человек с головой на широких плечах... Я же создан для сплошных мимолётных увлечений!
Она с улыбкой слушала его. А что и как потом произошло - так и не поняла.
- Серёженька, я люблю тебя больше жизни! Ты - самый лучший! Ты - самый замечательный!
Таня, счастливая и испуганная, на мгновенье обняла его, прижала к сердцу так, что он весьма чётко услышал неровный бойкий стук.
"Прости меня...", - шепнула она напоследок, раскрасневшись. И, не оглядываясь, уходила, всё скорей и скорей.
Первое, что увидел опоздавший Женя, - каменное лицо приятеля. На вопрос, где Таня, тот небрежно ответил, что, кажется, заболела.
С Серёгой что-то случилось. Лезть в душу Женя не пожелал.
Она опять стояла у того же окна с невесёлым видом. Поздоровалась первая, изумив этим.
- Ну, как ты думаешь? - беззаботно начал Женя. - Опять жду твоего братца. Кстати, он что-то говорил насчёт того, что ты к ним давно не заглядывала. Наверное, сейчас объявит.
- Ты меня прости... За февраль.
Он остолбенел.
- Я раньше не могла понять... А теперь хоть сама бы так же сделала.
Она отвернулась. Всхлипы выдали её.
- Мне ничего, ничего не помогает...
- Надо радоваться... Это не каждому даётся. А ты плачешь.
- Что даётся? Что?! - вскрикнула она. - Тогда влюбись в свою маму, или мой папа - в меня!
- Он идёт, - тихо предупредил Женя, выбрав наиболее бесстрастный тон.
Таня исчезла.
"25 ноября. Я опять в калоше. А что мне было ей говорить? Я хотел успокоить, может, обнять. Но разве я смею?!".
"26 ноября. Дождался. Сам не рад. Вчера Серёга попросил подождать. Я спрашиваю: "Кого?", он: "Я тебя прошу - подождём. Кого-кого - Таньку. Хочу, так сказать, силой завести её в гости. Мать возмущается. Говорит, что я Таньку обидел". А теперь я жалею, что не ушёл. Потому что что будет дальше: голова пухнет!..
Она выходит из института. Видит нас. А Серёга зачем-то выход загородил: вроде, нечаянно. Я ещё подумал: у них там что-то произошло.
Как всегда, притворилась жутко весёлой. Он ей, значит, и заявляет - о гостях. А сам побелел, как снеговик. Вдруг она смотрит на меня. "Женя, а ты своему другу разве не сказал, что мы с тобой собирались...". Тут, наверное, и со мной что-то случилось. Я и слов не мог найти от такого заявления, смотрю на неё и хлопаю глазами. Потом - на Серёгу.
"Значит, я здесь лишний?" - а он невинно улыбается, как чистый чурбан! Извинился так вежливо... и ушёл!
Не могу больше писать. Подлость какая-то...
P.S. Начал делать ей выговор. Мол, за кого она меня принимает. Много резкостей она от меня приняла вчера. Выслушала. И кто я теперь перед лучшим другом, и кто она теперь перед нами обоими... Молчала, слушала. "Ну и не общайтесь со мной. И без вас проживу".
Если честно, думал, разлюблю её после этих слов.
Но это была не она.
Я её не идеализирую. Просто вижу новый образ. Её новую маску".
Женя устраивал предновогоднюю вечеринку. Кроме прежних сладостей, на столе красовались вина, салаты и прочее, что полагается для серьёзного веселья современной молодёжи.
Хозяин кутежа едва услышал сквозь плотный воздух танцующих в полутьме фигур звонок в дверь.
- Привет, Женя.
- Что, за Серёгой? - съязвил.
- А он здесь?
- Да, отмечаем вот. На полную катушку. Как видишь, и мы без тебя прожи...ваем.
В прихожую вышел Сергей. С девушкой. Оба улыбались до ушей. За ними - ещё одна пара.
- Мы - подышать, хозяин, - шутили.
- Если ты не занят, можно чаю?
Милый, тихий голос и потирание красных от мороза ладоней.