Математический анализ в нашем потоке стал преподавать новый преподаватель - Александр Анисимович Костюк. Впечатление от его внешности было самое неприятное: лицо напоминало печёное яблоко жёлто-коричневого цвета. Был он средненького росточка, худющий, одет был во всё военное только без погон, сапоги его казались большего размера, чем это представлялось, глядя на его невзрачную фигуру. Он обладал скрипучим неприятным голосом, глаза его были мутно-голубые, во рту просматривались желтоватые, нездоровые, редкие зубы.Походка его была расслабленная и раздёрганная. Костюк никогда не улыбался, движения его были замедленные, настроение от его присутствия делалось тоскливо-угнетённое.
Костюка не взлюбили сразу 160 человек нашего первокурсного потока нашего механического факультета. Он читал нам лекции и, на моё несчастие, практические занятия в нашей группе. Лекции его были противеые, мало понятные и сугубо по-костюковски специфические.
Каждый преподаватель в институте обладал своими индивидуальными особенностями, за которые его и любили студенты, и не любили, и восхищались, и издевались, и анекдоты рассказывали, и небылицы сочиняли.
Другой преподаватель математики Баландин Евгений Николаевич ( БЕН ), который читал нам лекции по матанлизу до появления Костюка, был громогласный, резкий в движениях, весёлый человек. Он писал на доске уравнения огромными буквами и цифрами и произносил слово "игрек" с ударением на последний слог. Мы с удовольствием ходили на его лекции и с наслаждением внимали ему.
Доцент Кислик Дмитрий Афонасьевич был знаменит тем, что разрешал на экзаменах пользоваться не только шпаргалками, но и конспектами и даже учебниками.Он считал, что, если студент способен толково изложить и проанализировать то, что есть в учебнике, то ему можно ставить и "четыре" и "пять".
Молодой очкарик аспирант Чубарь Володя напропалую ухаживал за нашими девчёнками и даже приходил к нам на танцы. Девчёнки над ним издевались, а ребята от этого веселились.
Преподаватель по технологии металлов Комиссаров был парторгом института и, однажды напившись, лежал в парке под скамейкой, матерился и кричал, что все его боятся и даже начальник института Михаил Михайлович Панфилов боится.
Ассистент Сиротинский, ведя занятия в электротехнической лаборотории, сидел за столом и раскачивался на стуле. Стул соскользнул на кафельном полу, и Сиротинский оказался под столом. Всем было очень весело.
Зам. начальника института Задонский Владимир Викентьевич подрался с Васей Шевцовым прямо в аудитории. Вася был борец вольного стиля, имел второй спортивный разряд, но Задонский его по-настоящему отлупил и выгнал в корридор. А Вася Шевцов потом ещё и извинялся.
Старушка Аглая Сергеевна Лернет краснела, когда студенты преподносили ей цветы и ставила зачёты по иностранному языку всем подряд, не спрашивая по предмету.
Химию вёл Глейм Арон Гершевич, весельчак и балагур, его лекции пролетали незаметно, весело и радостно. Он считал, что знаменитейшими химиками в мире были Ломоносов и он, Глейм Арон Гершевич.
Дед Петушин по бухгалтерии и профессор Соловьёв по физике были знамениты тем, что во время Гражданской Войны молодой красноармеец Сашка Петушин взял в плен молодлго поручика Женьку Соловьёва. Теперь они вместе шли по аллее в институт, показывая друг другу и расхваливая свои костыли.
Были, конечно , и скучные люди среди преподавателей, но они и знамениты были тем, что были скучные.
А Костюк был просто противный.
Может быть он и не для всех был такой противный, но для меня даже очень.
Всё бы ничего, но я ничего на лекциях Костюка не понимал, смысла излагаемого материала не улавливал, решать задачи не мог, ничего у меня не получалось.
Я знал, что придёт время, и надо будет сдавать экзамен, надо что-то знать, решать задачи надо будет обязательно, но ничего такого я не мог.
Мне стало ужасно страшно, противно и тоскливо. Чем ближе была сессия, тем тоскливее я себя ощущал. Что-то надо было делать.
Я уже практиковал решение задач по начертательной геометрии на лекциях по марксизму-ленинизму и на других занятиях, а то и просто дома, когда на занятия идти было неохота. Получалось неплохо - я набил глаза и пространственное воображение и любые задачи решал быстро и уверенно.
Теперь надо было таким же порядком заниматься математикой. Я взял в библиотеке толстенный учебник под редакцией профессора Лузина и стал заниматься со всей ответственностью и самоотдачей. Разобрался, что такое дифференциал, проштудировал все монипуляции с ними, которые предлагал знаменитый профессор, решал примеры из задачника того же Лузина и начинал чувствовать себя уже более-менее уверенно. Однажды вот за таким занятием меня застал Костюк, когда я вместо того, чтобы слушать его, штудировал Лузина.
- А Вы, Поличенко (мою фамилию Костюк знал, т.к. вёл практику в нашей группе), поедете в январе в Ленинград сдавать экзамен профессору Лузину. Мне с Вами разговаривать будет не о чем.
После этого я перестал ходить и на лекции Костюка и на практику.
Но однажды я пришёл-таки на его лекцию (видимо за компанию с ребятами), досидел до перерыва и побежал в буфет. Я сметану и сейчас не ем, и тогда не ел, а вот в этот раз, как на грех, взял полстакана сметаны с булочкой и, поскольку перемена кончалась, помчался обратно в аудиторию. Костюк уже вошёл. Я проскользнул за его спиной и быстро устроился на передней парте, т.к. прбираться дальше не было времени.
Костюк стал продолжать свою лекцию, а я, ничего не записывая (у меня и тетрадки с собой не было), занялся своей сметаной. Кусок булочки я затолкал чайной ложечкой в стакан , обвалял его хорошенько в сметане и стал его оттуда выковыривать. Никак не вытаскивалось. Я очень старался. Вдруг этот обсметаненный кусок пулей вылетел из стакана и, описав пораболическую дугу, шмякнулся в доску прямо возле головы преподавателя Костюка Александра Анисимовича. Сметана брызнула в его лицо, хлеб упал на пол, а по доске побежали ручейки сметаны.
Костюк обернулся. Я, ошарашенный такой неожиданностью, продолжал держать в одной руке стакан, а во второй ложку.
Не помню, что уж там Костюк произнёс, но смысл его речи был такой, что такой тупица как я, пускай не надеется сдать математический анализ ни в Ростове ни в Ленинграде, что я гожусь только на соревнования по метанию сметаны.
Тем не менее я продолжал изучать математический анализ по Лузину, и уже задачи из типового задачника я решал вполне прилично. На лекции и на практику к Костюку я совсем не ходил.
Наступила сессия.
Я сдал на "отлично" начертательную геометрию, получил "четвёрку" у БЭНа по аналитической геометрии, сдал немецкий язык и пришёл сдавать Костюку математический анализ.
Я отвечал вполне прилично. Решил два примера, застрял на третьем, потом и его решил и никак не мог разобраться с четвёртым, который мне Александр Анисимович дал в виде дополнительного. Четвёртый пример я не решил.
-Я бы мог поставить Вам, Поличенко, "тройку", Вы, на моё удивление, всё-таки что-то решаете, но мне хочется встретиться с Вами ещё. Поэтому вот сюда в ведомость я ставлю "неуд", в зачётку ничего не ставлю и буду тешить себя предстоящей радостью встречи с Вами после каникул.
На этом мой экзамен завершился, и я поехал на каникулы домой без стипендии.
Переэкзаменовку я сдал, но во втором семестре на математику уже никогда не ходил и в Лузина уже не заглядывал.
Мы с Толей Протченко решили бросить этот железнодорожный институт и поступить в военное училище.
Пошли в военкомат.
-Вы члены Коммунистической партии? - спросили нас в военкомате.
-Нет. А что?
-Если бы вы были-бы членами, то уже завтра мы бы отправили вас в Одессу в высшее политическое военно-морское училище.
Это было бы для нас уже слишком.
-Нет мы хотим что-нибудь попроще, вроде артиллерийского или училища связи.
-Ладно в мае поедете в Горьковское радиотехническое училище, а сейчас - отдыхайте.
Мы с Толей Протченко начали отдыхать.
Утром ребята быстро вставали, умывались, на ходу закусывали, чем бог послал,и, забрав тетрадки, бежали на азанятия. Там они слушали лекции по марксизму - ленинизму (ОМЛ), по обработке металлов резанием (ОМР), опять по начерталке и по математике. Дома ребята готовили рефераты по ОМЛ, решали эпюры по начерталке и много чертили по черчению. Кроме того Костюк давал огромные домашние задания по математике.Появилось новое слово "интеграл". Я и близко не представлял, что это такое, но само слово было звучное, и я однажды подержал в руках лист бумаги, на котором с обеих сторон змеились интегральные задачи - всего 40 штук.Потом ребята сообщили мне, что Костюк, узнав о моём желании покинуть институт, выразил по этому поводу своё сожаление и просил передать мне привет. Костюковские задания были персональные. Это же надо - для каждого оболтуса-студента в одном задании написать 40 разных интегралов! Их же надо было ещё выдумать! Они были не из задачника. Это приблизительно полторы тысячи примеров в одном задании на всю группу, а заданий было уже два и ожидалось ещё одно! Воистину, Костюк был достоин уважения за свою математическую страсть.
Хоть я и не ходил ни на какие занятия, все необходимые для зачётов задания на моё имя были получены. Надо было начертить три листа чертежей (один из них в туши), надо было сдать два реферата по ОМЛ,или выступить на семинаре дважды, по ОМР надо было выточить на токарном станке зачётную деталь, по начерталке надо было решить десятка два эпюров (это было бы для меня не сложно, я решал эпюры всему курсу, девчёнки даже угощали меня за это чем-нибудь домашним). А вот по математике надо было решить 120 примеров-интегралов. Это был кошмар!
Хорошо, что всё это меня нисколько не касалось, так как в мае я поеду в Горький в военное училище.
Итак, все учились, а мы с Толей Протченко лежали на кроватях.
Так мы пролежали часть февраля, март, апрель, начался май.... Чем ближе подступала дата отъезда, 20 мая, тем неспокойнее делалось у меня на душе. Хуже всего было то, что я выпал из общения со своими друзьями - соседями по комнате, которые относились ко мне , как к отрезанному, не нужному элементу. Ко мне не обращались, меня даже в столовую за компанию не звали, без меня ходили в кино и "прошвырнуться" в город по Ростовскому Бродвею - улице Энгельса. Мне сделалось одиноко и обидно. Толя Протченко, мне кажется, не испытывал такого дискомфорта, он куда-то уходил, откуда-то поздно приходил. Мы с ним тоже не общались, каждый ожидал 20 мая по-своему.
Приблизительно 10-го утром я вскочил, сделал свою обычную физзарядку, сбегал умыться и взялся чертить. Доска есть, ватман кнопками приколол, рейсшина есть, все остальные принадлежности имеются. В чём дело?
Начал чертить.
Устав чертить, пошёл в механический цех, взял у мастера чертёж зачётной детали, настроил станок, подобрал резцы и приступил...
После токарной работы - снова чертить. Чертил почти всю ночь. Один лист был готов.
Лёг, поспал полтора часа. Утром пошёл и сдал первый лист.
Сел писать реферат по ОМЛ. Тема известна, источник есть. Почему не писать?!
Устал писать - пошёл точить деталь. Кончил точить. Поел в буфете.Начал чертить второй лист.
Я начертил всё, что надо по черчению, отчитался по ОМЛ, закончил и сдал деталь по ОМР, рассчитался по начертательной геометрии. Я и не заметил, как наступило и прошло 20 мая, не увидел, как и куда исчез из комнаты Протченко.
Осталась математика.
Чтобы получить зачёт по матиматике, необходимо было сдать 3 задания по 40 интегралов, всего 120. Я и одного-то интеграла взять не мог, я вообще не представлял, что это за математическое действие!
Итак, на днях я должен был сдавать зачёт.
Я обратился к Лёньке Люблинскому, нашему математику, шахматисту, лентяю и ужасному флегматику.
-Лёнька, реши мне мои задания!
-Ладно, решу.
-Когда решишь?
-Да вот уже скоро...
Лёнька лежал на кровати, пуская кольца дыма изо рта в потолок.. Он осваиаивал особую технику пускания колец: надо было медленно выдохнуть большое кольцо, а потом резким выдохом выдохнуть очень маленькое, которое должно пройти внутри большого и первым достичь потолка.
-Лёнька, ну давай, садись и решай мои интегралы. Ведь это же вопрос жизни и смерти.
-Ты же в Горький едешь!
-Да не еду я! Вон Протченко уже уехал, а я может в институте останусь. Вот только математика...
-Ну, тогда ладно, давай твои задания.
Я с готовностью сунул ему мои 3 листа. Лёнька небрежно бросил листы на свою тумбочку. Позы своей он не изменил, дымовые кольца снова устремились к потолку.
-Лёнька..!
-Да отстань ты! Потом!
Больше я не настаивал. Что ж, придётся придумывать себе академический отпуск и остаться на второй год на первом курсе.
Завтра был последний день зачётов но математике, мои задания так и валялись у Лёньки на тумбочке, а сам он резался в очко в соседней комнате. Он и в очко всегда выигрывал.
-Лёнька..!
-Ладно, сделаю, иди...
Я пошёл в свою комнату и лёг спать.
Утром я не увидел своих листов на тумбочке у Лёньки. Лёнька спал, укрывшись одеялом с головой и выставив из-под одеяла свои мощные мускулистые ноги.
-Лёнька..!!!
-Возьми в своей тумбочке.
Я вынул из тумбочки толстенькую тетрадку, от корки до корки исписанную решёнными интегралами.
Лёнька был гений, он обыграв всех в очко, взялся за мои задания, к утру всё решил и лёг спать.
Было 8 часов утра. Я сел заучивать все решения. Видимо, сказывалась экстремальность ситуации - я немедленно запоминал последовательность действий. Через 2 десятка примеров, которые я зазубрил, я уже по самому условию примера мог ПРЕДПОЛАГЛТЬ последовательность действия, а через 50 зазубренных примеров, я уже был способен решить все остальные. С 8 до 12 я зубрил мои интегралы.
Сходил - -пообедал.
Стал снова зубрить. Но дело уже шло почти само собой. Свои интегралы я уже мог бы даже решать.
В 4 часа дня я пришёл сдавать зачёт по математике.
-А это ещё кто такой? - воззрился на меня Костюк своими болотно-водянистыми глазами. Зачёт что ли сдавать пришли?
-Да, вот, пришёл...
-И надеетесь сдать?
-Надеюсь...
-Ну, ну...
Я вошёл, когда освободилось место у доски, это Костюк вызвал меня персонально. За партами сидело несколько студентов.
-Задание при Вас? Всё решили?
-Решил.Пожалуйста.
-Я и не сомневался, что Вы способный студент. Сейчас мы в этом убедимся, проверим. Запишите-ка. И Костюк продиктовал мне интеграл из моего последнего задания.
Я, как говорится, "одной левой" - по памяти - написал решение.
-Готово ? Ладно. А вот этот ? - Костюк снова продиктовал, а я снова - "одной левой".
Костюковская челюсть отвисла. Все его представления о своём любимом предмете рушились: какой-то студентишко, лодырь и неумеха, ни грамма не посетивший занятия, сейчас лихо решал сложнейшие примеры.
Костюк прошамкал третий пример из моего задания.
-Готово!
- Феноменально! - взвыл Костюк. Я готов Вас расцеловать, Поличенко, только вряд ли это доставит Вам удовольствие. Меерсон! Вот как надо заниматься, вот как надо владеть математикой. Вот Вы, Меерсон, строите мне глазки и вздыхаете возле меня, а сами сидите уже битый час и не можете ничего решить. Продиктуйтесвой пример товарищу Поличенко и посмотрите, как он с ним расправится! Учитесь!
Мальва Меерсон пролепетала мне свой пример, я записал незнакомую последовательность знаков и цифр и оболдело уставился на них.
Костюк стал заниматься с другими студентами.
Пример я решить, конечно, не мог. Положение было не критическое, а катострофическое. И тут я увидел Лёньку. Он, выспавшись, пришёл "болеть" за меня и сейчас заглядывал в аудиторию через стеклянную дверь. Я ткнул пальцем в доску, на которой был нацарапан злосчастный пример.
Лёнька пригнулся, пригляделся, прищурился, записал пример на бумажку, немного над ним поколдовал, вырвал бемажку из блокнота и помахал ею по воздуху.
Теперь предстояло эту бумажку передать мне.
За это рискованное дело взялся Эдик Столярчук.
Прихрамывающей походкой Эдик робко вошёл в аудиторию, склонился к Костюку и, подсовывая одной рукой ему свою зачётку, второй рукой со спасительной бумажкой помахивал сзади, на подобие телячьего хвостика. Я схватил бумажку!
- Я ведь посетил все практические занятия, я сдал Вам, Александр Анисимович. Все задания, я вправе расчитывать на автоматический зачёт, - бормотал Эдик.
- Вы, Столярчук, нахал. Я от Вас этого не ожидал. Идите, я Вас вызову.
Эдик похромал к двери.
- Ну, что у Вас? - повернулся Костюк ко мне. Готово? Вы молодец, Поличенко! Я с удовольствием ставлю Вам зачёт. Я буду докладывать о Вас в деканате, как о феноменальном явлении среди первокурсников всех факультетов.
Выйдя из аудитории, я попал в железобетонные объятия Лёньки, который был по-настоящему, по-человечески рад за меня.