Рита Зауэр появилась в нашем институте, в нашей группе, когда мы прозанимались весь сентябрь на втором курсе. Её появления мы почти не заметили ,т.к. она вела себя совсем незаметно: входила в аудиторию последней , садилась где-нибудь скраю,уходила из аудитории первой и после занятий нигде больше не попадалась на глаза: ни в общежитии, ,ни в столовой, ни в буфете, ни на танцах. Мы даже розглядеть её толком не успевали.
Но потом обнаружилось, что математикой она владеет прекрасно, что чертит хорошо и чертежи сдаёт во-время, что в лабороториях у неё вопросов почти не возникало, даже на токарном станке она работала быстро и уверенно.
Однажды я её всё-таки неплохо розглядел. Я зашёл к нашим девчатам, и Рита была там. Она очень увлечённо и свободно обсуждала вместе со всеми какую-то девичью покупку, быстро болтала и смеялась. Но сразу бросалось в глаза, что Рита значительно старше нас,как оказалось потом, на семь лет. Если нам в это время было по 19-20 лет, то ей было 26. Она была небольшого роста, видимо, надо считать, среднего,широкоплечая с сильными полными руками, которые заканчивались маленькими сухонькими ладошками. Ногти на пальцах были обрезаны начисто. Пышная грудь и мощный таз вместе с бёдрами входили в контраст с относительно тонкой талией. Размер ступни был ну не более, чем тридцать пятый. Лицо было самое что нинаесть заурядное,чуточку отдутловатое, слишком бледное и какое-то болезненное. Но глаза уже привлекали какой-то особенностью, они были серостального цвета, и в них всё время что-то было: то заинтересованность , то озорство, то предупреждение, то жёсткий отпор. Она была рыжеватая блондинка, но причёски не было никакой-только бесформенные кудряшки от рядовой завивки. Рита носила очки без оправы, и этим ещё больше выделялась из наших рядов. Но, повторяю, с девчатами в комнате она общалась на-равных.
Постепенно выяснилось, что в общежитии она не живёт, а живёт во флигеле для институтского обслуживающего персонала. Флигель этот был обыкновенный барак с корридором посередине, по обе стороны которого располагались комнаты, в которых жили уборщицы, вахтёры, прачки, сторожа. В одной из комнат жила Рита Зауэр. Сначала мы удивились, потом забыли про это.
Как-то раз я, опоздав на лекцию, забежал в аудиторию и пристроился скраю на первой парте. Для этого мне пришлось немного потеснить Риту, которая уже расположилась со своими конспектами на своём обычном месте. Искоса взглядывая на неё, я заметил,что лекцию она слушала очень внимательно, записывала аккуратным круглым крупным почерком, эскизы наносила под линеечку и разными цветами.И как это можно было успевать!? Я и писал-то быстро, через пень-колоду и ничего не успевал,а тут....под линейку. Её толстая тетрадь была полностью исписана конспектами, и она заметила, что у меня в тоненькой тетрадочке записаны только несколько лекций , т.е. далеко не все. Рита предложила мне взять у неё конспекты и восполнить для себя недостающие лекции. Я в ответ пробормотал, что мне и этого хватит.
Иногда я видел её в общении со старшекурсниками и с молодыми преподавателями. Каждый раз было видно, что ведёт она себя с видимым достоинством и очень независимо. Однажды, глубокой осенью, почти зимой, я увидел Риту на нашем институтском стадионе. Она в лёгкой шубке, в меховых сапожках, в вязаной шапочке, засунув руки в рукава, сидела на трибуне с нашим тренером Юрием Николаевичем Решетниковым. Они о чём-то разговаривали.
Я тренировался по плану, и мы с ребятами пробегали по заснеженной дорожке стадиона в повторном беге круг за кругом. По некоторым жестам я определил, что разговор Риты с Юрием Николаевичем шёл о нас , о тех, которые раз за разом пробегали мимо них. Я закончил тренировку и подошёл к ним, чтобы , как обычно ,доложить тренеру о самочувствии, узнать о его впечатлении от нашего бега. Во время нашего разговора Рита смотрела на меня сквозь свои белесые очки, и в её серостальных глазах виднелась весёлая заинтересованность.
Рита встала , попрощалась и ушла.
-Что ей надо? Чего она приходила?- спросил я.
-На тебя посмотреть. - сказал Юрий Николаевич, смеясь .
- А что на меня смотреть?- я воспринял слова Юрия Николаевича как неудачную шутку.
- Ей виднее. Спрашивала о тебе, причём со знанием дела, видно, что спорт ей знаком. Занятная дама. На учёте она у нас-добавил он.
Жена Юрия Николаевича работала в институтской поликлинике и знала обо всех всё. Про меня она знала, что я абсолютно здоров, а про Риту она знала, что Рита больна туберкулёзом.
Юрий николаевич россказал мне про неё. Три года назад Рита закончила горный факультет Новочеркасского политехнического института и была направлена на работу в Коркино Челябинской области, в угольную промышленность. Она работала на Коркинском разрезе сначала маркшейдером, а потом горным мастером. Угольные пласты горели и горели уже давно, уже полгода. Остановить гопрение не удавалось . Добытый уголь обрабатывался водой, и люди дышали дымом вперемежку с ядовитыми парами. Многие покидали производство с тяжёлыми отравлениями. Настало время и Риты: она слегла, и вскоре был определён диагноз- туберкулёз. В 24 года она с туберкулёзом возвратилась в свой Таганрог, где сначала лежала в стационаре, затем лечилась в санаториях и на курортах. И ещё целый год Рита жила дома и лечилась в амбулаторных
условиях.
В течение последнего года она училась заочно в Московском институте иностранных языков- немецкий и английский.
И вот недавно, в этом году, врачи определили её здоровье как удовлетворительное, и её приняли в наш институт на второй курс. Она не жила в студенческом общежитии и вообще мало общалась с людьми, чтобы ограничить контакты, чтобы своё заболевание не распространять на других.
Всё это мне россказал Юрий Николаевич и попросил особенно-то языком не болтать.
Но, как это чаще всего бывает, о болезни Риты уже многие знали, сведения из поликлиники просочились.
Наше рядовое студенчество восприняло известие о болезни Риты как " ничего страшного" и вообще определило её-" молодец ". А потом её все полюбили, девки бегали за ней, как цыплята за квочкой , а ребята называли её " свой парень Аденауэр". И действительно, если Рита почему-то не приходила в институт ( это было исключительно редко ) , все в группе чувствовали себя неуверенно, могли раздражаться, испытывали желание " смыться " , день был какой-то неполноценный.
Она спокойно сидела на первой парте, посверкивая своими очками, движения её были плавные и точные, разговаривала немного, голос её был чуть глуховатый , низкий.
Рита по-прежнему общалась со всеми ровно, не выделяя никого из окружающих. Как-то раз я увидел её, рлзговаривающей с заместителем декана нашего факультета Цихановичем. Это был молодой кондидат наук, и мы его заглаза называли просто Лёва. Рита разговаривала с ним, не выказывая никакого сверхуважения или подобостастия. Затем я увидел её через стеклянную дверь в лаборотории механизмов и машин. В соответствии с учебным планом нам в этом семестре в этой лаборотории нечего было делать, а Рита возилась возле какого-то стенда, что-то там ей было нужно.
Потом я видел её возле институтского гаража, она о чём-то энергично говорила с каким-то то ли шофёром , то ли механиком.
Во всём этом чувствовалось , что она не совсем наша . На вечеринках в общежитии её не было , на танцы она не приходила , в кино не ходила. Она была как медаль, которой радуются, что она есть, но надевают редко.
Однажды, как- то ни с того ни с сего , войдя в аудиторию и направляясь к своему месту, Рита мимоходом взъерошила рукой волосы на моей голове, а когда села за парту, подмигнула мне абсолютно по- свойски.
Я радикально нуждался в стипендии, поэтому во имя её должен был заниматься активно и учился вобщем-то хорошо. Тем не менее, я считал в порядке вещей иметь некоторые " хвосты" по лабороторным, по заданиям , по проектам. Добропорядочным студентом на факультете я не считался, зато считался первоклассным спортсменом, но об этом все вспоминали только тогда, когда надо было защищать факультетскую или институтскую честь. Даже, когда я вошёл в сборную команду города, наши ребята отнеслись к этому исключительно прохладно: заботы города никому не были интересны. Идя как-то вечером по корридору общежития, я встретил Риту которая несла чертёжную доску с приколотым листом ватмана и рейсшину.
- А я к тебе- сказала она.- Ты же завалился, как гнилой пень, это неприлично и стыдно. Я начерчу тебе этот лист и давай- что бы в понедельник всё сдал. Чертить буду у тебя, надомной работой не занимаюсь. Сегодня-завтра я лист закончу, а ты давай быстро гони остальное.
Я основательно обалдел, но возражать не посмел-Рита была слишком котегорична. Парни в моей комнате восприняли вторжение Риты спокойно. Она действительно за два вечера выполнила сложнейший чертёжный лист, и в понедельник я уже " хвостистом " не был
Этот эпизод был для меня скорее неприятным, чем приятным. Я почувствовал к Рите скорее враждебность, чем благодарность. Своим поступком она поставил меня в ложное положение, я не был самим собой. Я должен был теперь все свои учебные дела делать во-время, хорошо и аккуратно. Всё надо было доводить до логического конца. Это было не по мне. Я был не я.
Надо отдать Рите должное: она поняла моё состояние и как-то невзначай шепнула мне:- Перестань дуться.
Внешне наши с Ритой отношения не изменились никак, но я почувствовал, что, чем больше она становилась средоточием переживаний, желаний и стремлений большинства из нашей группы, я от нашей группы отдалялся. Если я всегда был рядовым членом нашего простенького коллектива, где для меня все были хороши и я для всех тоже был понятен и хорош, то теперь, когда Риту все полюбили, я вдруг всех сразу невзлюбил. Я не мог себе признаться, что это была обыкновенная собственническая ревность. Мне стало грустно , и Риту я невзлюбил как виновницу моей " нелюбови" к остальным ребятам.
Как со временем притупдяется страсть , ослабевает любовь, так исчезает и нелюбовь, освобождая место для других чуств, которым из-за их неопределённости и названия-то придумать нельзя. Я успокоился, снова всех полюбил, а Рита стала для меня тем, кем уже давно была для всех- хорошим товарищем.
Если я и мои ближайшие товарищи знали, что у меня к Рите отношения нет никакого, то все остальные прочие имели на этот счёт определённое мнение. Да и как не быть другого мнения, если Рита иной раз открытым текстом выкидывала какой-нибудь номер!
Например, она взяла и появилась на мой день рожения с коньяком и тортом, Мы в нашей комнате всегда отмечали те дни рождения, которые приходились на учебный год, втом числе и мой. Но никогда никого, кроме своих не бывало. И ведь узнала откуда-то, и никто её не звал! Посидела недолго, даже свой торт не плпробовала и ушла.
А в другой раз ещё страшней!! Сдав экзамен по металловедению и уходя из аудитории, она сказала экзаменатору профессору Кислику: -Владимир Афонасьевич, видите у Вас в ведомости значится Евзович Семён? Так вот очень Вас прошу быть к нему внимательнее. Дело в том, что он заикается, а, когда волнуется , то очень сильно . А волнуется он всегда. Он даже сказать иной раз не может ничего Уж не знаю , как он там готов к экзамену, не ручаюсь за его знания, но очень Вас прошу быть к Евзовичу внимательнее.
От такой просьбы профессор Кислик слегка обалдел и пообещал быть к Евзовичу внимательнее и учесть, что у того есть объективные причины на экзамене ничего не говорить.
Когда я вошёл в аудиторию , положил на стол зачётную книжку и взял билет, профессор, посмотрев в зачетную книжку, в ведомость, на меня, снова в ведомость,спросил:
- Вы Евзович?
- Я - подтвердил я.
- Положите билет. Вот Вам лист бумаги и карандаш. Охарактерезуйте мне состояние сплава вот в этой точке- и ткнул пальцем в диаграммку железо-углерод. Удивившись , я быстро написал наименование состояния металла, темперотуру и процент содержания углерода. Кислик поставил мне " пять", и я ушёл.
Эта выходка Риты прогремела по всему нашему курсу. Кто-то даже спрашивал меня:
- Ты что ли правда заикаешсы?
Да, я действительно заикался, когда волновался и нервничал, но об этом знали только в нашей группе, да и то внимания особого не обпращалм и тут же забывали. Короче- номерным заикой я не числился. А теперь стало общеизвестно , что я заика и что Рита меня опекает.
За те три года, что мы учились вместе, мы с Ритой пересекались-то - по пальцам перечесть можно.
Как-то мы с ней поднимали на спор стул за переднюю ножку, Никто не выспорил: мы оба подняли стул. Вернее, высполрил я, так как Рита сомневалась, что я стул за переднюю ножку подниму.
Потом я однажды заорал на неё, когда она предлагала мне деньги в долг. Я часто бывал без денег и иногда съедал за день только два пирожка с ливером на большой перемене. Но я считал, что об этом никому неизвестно и что это никого не касается. Но Рита как-то определила этот момент и, вызвав меня вечером из комнаты, предложила деньги в долг, который я ей могу вернуть после института, когда буду заробатывать. И я на неё заорал, как конюх на лошадь. Рита не вздрогнула и не отпрянула, её очки полыхнули на меня холодным беловатым пламенем. Губы её скривились:
-Вот это новость! Ты так можешь? Она вздохнула, повернулсь и ушла.
Пожалуй, хоть и не часто, на всё-таки иногда, я видел возле неё Землянского Виктора, нашего факультетского футболиста. То он брал для неё польто в раздевалке, то они болтали о чём-то в корридоре, то я видел их , идущих вместе от флигеля, где Рита жила, к нашему общежитию. Землянский был на курс старше нас и имел репутацию туповатого футболиста. Когда во время игры мяч летел чорт-те куда, покидая пределы футбольного поля, болельщики говорили: " Ну, это Землянвкий" , или " Ну, это прямо как Землянский"
А однажды мне пришлось пересечся с ними обоими. Рита уже иногда приходила по вечерам на какие-нибудь развлечения . приходила всегда с нашими девчатами. Нет, не на танцы, а в кино, на концерты , на какие- нибудь общеинститутские сборища.
В этот раз был вечер смотра художественной самодеятельности нашего факультета. Я с ребятами дежурил внизу в вестибюле с красной повязкой на правом рукаве. Концерт уже начался, как вдруг я увидел сбегающую по лестнице Риту. Она держала в руках собственное пальто ( почему-то не сдала его в раздевалку), а заней бежал Землянский. Он догнал её и вцепился в пальто, Рита с силой выдернула пальто из его рук и быстро пошла к выходу.
-Сука жидовская! Зараза!!- заорал ей вслед Землянский. Рита остановилась и сделала быстрый шаг к нему, но я оказался проворнее. Бокс, которым я занимался три года в школе и один год в институте, был очень свеж в моих плечах и кулаках, а функции дежурного обязывали... От левого хука Землянский не упал на пол, а грохнулся и сразу же вскочил, не понимая, что этим он провоцирует меня на второй удар.Второй удар был более основательный по точности и по силе- спава в челюсть около подбородка. Запрокинув голову , Землянский полетел к стене, ударился о неё головой и спиной , сполз вниз и лёг вдоль стены, поджав слегка ноги. Рита быстро подошла к нему, наклонившись, потрогала за подбородок и произнесла: - И это всё? Так быстро? Ребята, давайте перенесём его на диванчик, и надо позвонить, он нуждается в помощи. В медицинской. Мы с парнями перенесли Землянского и усадили в кресло, а Рита бегом побежала к телефону . Через минуту она вернулась. -Сейчас приедут - сообщила Рита.
Я пошёл проводить Риту, она не возражала. Шли молча, говорить было не о чем. Возле своего крыльца Рита подала мне руку в тонкой перчатке, которую она натягивала. , пока мы шли. Рука была маленькая и сильная.
- До свидания, защитник женской чести! Иди , дежурь дальше! Иди, иди!- подтолкнула она меня в грудь. Дерёшся-то ты хорошо - и она легко поднялась по деревянным ступенькам, жалобно скрипнувшим под её грузным телом.
Хлопнула дверь. Я пошёл обратно, а по дороге подумал: если бы не я, Рита сама надавала бы этому Землянскому по первое число.
Мы учились уже на четвёртом курсе Я исправно получал стипендию, мне немного присылала мама, я не бедствовал. На деньги, которые я заработал на практике ( я работал в кузнице вагонного депо), я сшил себе широченный серый пиджак, купил серые брюки "дудочкой", серую рубаху и жёлто-коричневый галстук, на котором был изображён американский доллар. Туфли на "манной каше" у меня были. Теперь,
Набриолинив волосы , я выглядел , как заправский "стиляга" и стал вхож в разные компании, которые учиться не хотели принципиально, тех, кто учился прилично, презирали,по утрам пили шампанское , танцевали "квадратно-гнездовым" и делали аборты, не задумываясь, откуда что берётся. Вож-то вхож, но не нравились мне эти комании, да и я там не очень-то воспринимался. Видимо, "стильной" одежды было недостаточно.
Начиналась весна, делалось тепло. Я много тренировался и, не будучи специалистом на длинные дистанции, успешно участвовал в традиционном пробеге Ростов-Батайск-Ростов. Я прибежал восемнадцатым из 150 стартовавших.
До летней сессии было ещё далеко, настроение было всё время хорошее.
Однажды в субботу после занятий, когда я валялся на кровати, предвкушая, как сейчас все наши соберутся, и мы что-нибудь этакое предпримем, в комнату бурей ворвался Митя Соцкий: - Там Рита внизу в машине! За тобой послала. Я подошёл к окну и выглянул осторожно-внизу, перед парадным входом , рядом с нашей клумбой стояла "Победа" с открытым верхом , в ней за рулём сидела Рита и сверкала очками на наше окно.
Рита снова демонстрировала своё ко мне отношение. Мне не было это неприятно. Я сел в машину рядом с ней , Рита объехала вокруг клумбы и выехала на главную институтскую аллею.
Наш институт располагался на окраине Ростова в так называемом Рабочем городке. Мы быстро выехали за город, добрались до Новочеркасского шоссе и помчались в сторону Новочеркасска.
Первой заговорила Рита. Она стала россказывать, что её папа-генерал, который сейчас служит в ГДР, прислал деньги на покупку этой машины, но она, Рита, вместе с каким-то Герой всю машину переделали: что-то просверлили, что-то наоборот заклепали, ,что-то расточили,применили дополнительную термообработку , увеличили, уменьшили, и теперь её "Победа" всё равно, как немецкий "Оппель", лезет на любую гору, не снижая скорости.
-Правдо бензина стала жрать бесподобно много, но я часто не езжу. Я помалкивал, так как тема была для меня незнакома и неинтересна, я сидел и размышлял, зачем это Рита везёт меня в Новочеркасск.
Вдруг машина затормозила, съехала на обочину и остановилась. Рита повернулась ко мне всем телом.
- У меня к тебе просьба- сказала она - большая просьба. Я нуждаюсь в помощи, причём именно в твоей. Я сейчас почти здорова, но вот уже третий год я здорова именно почти. Я уже не кашляю , уже нормально переношу уличную жару, я даже на пляже иногда бываю. Но мне нужна помощь.
Рита стала смотреть куда-то вдоль шоссе, и мне показалось, что голос её дрогнул.
- Врачи говорят- продолжала она-, что беременность очень положительно влияет на излечение туберкулёзных женщин.
Она так и сказала: "туберкулёзных женщин".
Мне не нужны Сахаровы, Русановы и Надибаидзе. Мне нужен ты.
Я знал, что от Риты можно много чего ожидать, но сейчас я растерялся. Я даже не понял , причём тут я, если ей надо забеременеть. Как я могу помочь? Потом до меня дошло.
- А Землянский? - ошеломлённо спросил я.
- Землянский? Хэ! Да ты ему всё отбил - и душу, и тело , и мозги. В больнице он потом лежал, ходила я к нему. Да и нет его теперь в институте, перевёлся он в Гомель, в такой же институт , как наш, филиал Московского.
Всё-то она знала.
- Ну, что ты молчишь?
- Я с тобой согласен.
- А с собой ты согласен?
Ну, как я мог сказать "нет" ! Я кивнул головой утвердительно.
- Ну, всё! Поехали!
Новочеркасск небольшой город знаменитый тем, что был столиецей донского казачества и белого движения в период Гражданской войны. Кроме того в Новочеркасске был самый лучший в России политехнический институт. Институт располагался в центре города, на главной городской площади, мощёной брусчаткой. Здесь же,на этой площади, пристроилась маленькая гостиница, и к этой гостинице подъехала Рита.
-Ты посиди, я сейчас,- сказала она, выходя из машины. Она вошла в гостиницу и через минуту вышла.
- Выходи. Подожди меня здесь. Она села в машину и быстро скрылась за углом. Минут через пять она появилась пешком уже с другой стороны, подошла, взяла меня под руку своей сильной рукой и повела в гостиницу. В фойе никого не было, мы прошли по корридору и вошли в какую-то дверью Это был двухместный номер. На дворе светило солнце, а здесь было сумрачно и прохладно. Рита сняла туфли и прямо в одежде
забралась под покрывало. Даже очки не сняла.
-Иди ко мне, не бойся. Только ты разденься сначала. Я уже знал, что перед этим положено раздеваться, но тут я немножко замешкался. Рита нетерпеливо заворочалась и досадливо кашлянула. Когда я наконец лёг рядом с ней, я ощутил,какое унеё сильное твёрдое и горячее тело.
-Поцелуй меня - попросила Рита. Я как-то приспособился и осторожненько чмокнул её в щёку. И тут она обняла меня за шею и поцеловала! Поцелуй был мягкий, нежный и сильный. Уши мои похолодели, по голове поползли мурашки, наверное, волосы встали дыбом, что-то кольнуло в позвоночник. Я весь исчез , испарился, меня не стало....
Когда я встал, Рита продолжала лежать со взбитой до горла юбкой, но уже без очков. Она лежала немного на боку, слегка поджав ноги с сильными икрами. Я стоял и бесстыдно любовался её телом.
- Не смотри! Отвернись! Помощничек....
Я оделся , Рита заправила кровать.
- Я тут немного приготовила тебе поесть. Будешь? Вина выпей.
Мы с ней стали есть. Я выпил вина, Рита тоже выпила полный стакан.
- Ничего ! Обойдётся!-констатировала она.
Она поставила машину в институтский гараж, я пошёл к себе, а она тоже, видимо, пошла к себе во флигель.
Ночью я не спал. Со мной это не то, что редко бывало- никогда не бывало. Спал я всегда , и днём, и ночью, как по заказу. А тут я не спал! И спать мне не хотелось, и я не хотел засыпать. Я даже не думал ни о чём. Как я перестал существовать там ,в гостинице, так и сейчас меня не было. Хлопцы мои посапывали и посвистывали носами , а я не спал.
Вдруг роздался тихий стук в дверь. " Да неуж-то Рита?!"- подумалось мне с ужасом ,радостью и надеждой. -" С неё станется!" Я встал, подошёл к двери и повернул ключ. Да! Это была Рита! В каком-то сверхдомашнем халатике, в шлёпанцах она стояла за дверью в корридоре. Я вышел, прикрыв за собой дверь, шагнул к ней и обнял. Я целовал её так, как не целовал никого ни до , ни после. Но Рита была всё-таки Рита- она легонько высвободилась: - Божечки ж ты мой! Да ты прямо как, настоящий!! Ну , ладно, ладно! Потом.... Спустись в костелянскую.- быстро проговорила она и быстро ушла.
Костелянская представляла собой большое полуподвальное помещение в левом крыле общежития. Здесь стирали и сушили постельное бельё, здесь нам его выдавали чистое взамен сдаваемого использованного, здесь отмечали обходные. Хозяйкой костелянской была костелянша Зина. Здесь, в этой костелянской, мы с Ритой закончили эту ночь.
- Я сниму у Зины комнату для нас с тобой. Всё не на глазах у этой любопытной публики. Мы пролежали в постели почти весь день и росстались, только когда зверски захотели есть.
А для "любопытной публики" вроде бы ничего и не случилось. Мы по-прежнему приходили на занятия , садились в разных местах, я добросовестно выполнял учебные дела, и "хвостов" уменя не было. Только тренировки я почти забросил: все вечера и ночи я был с Ритой у Зины. "Любопытная публика" оставляла дверь нашей комнаты не запертой, что бы я вошёл незаметно, а утром меня не будили, тихонько посмеиваясь, уходили на занятия. Я приходил на занятия на второй час, или вообще на другой урок. Рита оставалась сама собой во всех проявлениях, только немного похудела, и у неё появились тёмные круги под глазами, чио делало её неожиданно красивой.
Но где-то в середине апреля она исчезла, пропала, даже в институт не ходила. Меня охватила тоска такая чёрная- будто палкой по голове ударило. Но я не лишился ни аппетита ни сна. Ко мне подошёл наш тренер Юрий николаевич: - Надо тренироваться, Сеня , а Рита приедет, она у матери. Я сразу успокоился, видимо, потому, что был уверен в том , что Рита наверняка знает, что ей надо и ,что нам с ней надо.
Во всех прикидках я показал хороший бег, ребята острили, что я бегу здорово, так как здопорово похудел.
В эстафете , которая проводилась ежегодно по улицам города второго мая, мне снова дали мой постоянный этап, четыреста восемьдесят метров. Я пробежал его с блеском, а ,когда отдыхивался, увидел на тротуаре Риту- она была в каком-то по-летнему легком платье и в симпатичной причёске. В одной руке она держала сумку и загораживалась ею от солнца, а другой махала мне. Я подошёл.
- Ну, ты давал!- приветствовала она меня. Ну, ты зверь! Ну, ты олень! Отдохнул, что ли?
В институт мы с Ритой поехали в её машине. На заднем сидении расположилась "любопытная публика"- Митька, Лёнька и Иван Подстрешный, которые ежегодно "болели" за меня второго мая.
Вечером мы встретились у Зины. Был приготовлен скромненький стол с водкой и жареной картошкой. Рита не пила, а мне налили полный стакан. Я выпил. Зина всхлипнула горестно: - Ну, как воду! Надо же! Ты, Сеня, кушай, картошка с салом. Худой-то какой, как бык после пахоты.
Я ел-ел,а потом посмотрел на Риту и обомлел: она смотрела на меня с нежностью, ласково и с какой-то болью. Поймав мой взгляд, она сделалась просто весёлой.
- Нам с тобой сегодня ничего нельзя- шепнула Рита.
- Почему?- удивился я.
- Ты пьян.
-А утром можно?
-Утром можно. Иди ложись.
Наступила пора зачётов потом началась летняя сессия. Мы с Ритой встречались нечасто, всё там же , у Зины- надо было готовиться к экзаменам. Сдали последний экзамен. Я всё поздавал нормально.
Вечером я пришёл к Зине, Риты не было. Зина всё вздыхала, а потом заплакала.
- Ведь шесть недель уже.- проговорила она сквозь всхлипывания.
-Что шесть недель?-спросил я. -Чего ты плачешь? Какие шесть недель?
- Рите шесть недель, ребёночку твоему шесть недель!
Может быть мне тоже полагалось заплакать, или ещё как-то отреагировать. Но я никак не отреагировал, и вообще ничего такого не прочувствовал. Я конечно, всё время знал и помнил, именно почему и зачем Рита затеяла нашу близость, и сейчас осмыслил только одно: дело сделано , нашим с Ритой отношениям конец.
Пришла Рита. Взглянув на зарёванную Зину и на одеревяневшего меня, она сразу стала слишком взрослой , почти старой, подошла ко мне, по-матерински погладила по плечу.
- Да, Сеня, всё правильно- уже шесть недель, бвстро же я прихватила. Спасибо тебе. Не сердись. Приходи где-нибуль через час ко мне. Дело есть.
Через час я, какой-то пустой и ненужный вошёл в её комнату. В комнате .была ещё одна женщина, точная копия Риты: рост, фигура , причёска, очки, цвет лица, выражение серостальных глаз. Только была она чуточку постарше. Рита была в своём домашнем халатике и в шлёпанцах.
- Познакомься, Сеня, это моя мама.- сказала Рита.
- Ритина мама- сказала женщина, подавая руку. Рука была, как у Риты- жёсткая и сильная.
- Семён Евзович - отрекомендовался я.
- Какой большой! И молоденький! Семён Евзович? Вы еврей? Мы с Ритой тоже.
Рита смотрела в окно, на её лице блуждала полуулыбка, а во всей её позе было ожидание. Она ждала, когда я уйду.
- Так вот, Сеня ,- продолжала Ритина мама . - Действительно у Риты шесть недель, мы были у обоих врачей, здоровье её прекрасное, всё теперь будет только лучше и лучше. Рита возьмёт академический отпуск. Роды будут где-то в феврале, пусть будет рыбка, а то мы все очень уж сильные. Мы сообщили папе,он зовёт нас к себе, в ГДР. Рожать будем там.
Рита продолжала смотреть в окно в той же позе ожидания, только полуулыбка с лица исчезла.
-Дайте я Вас поцелую . У, какой высокий! Будет время и настроение, приезжайте к нам в Таганрог. Рита даст адрес. Будем рады.
Я шагнул к Рите, она слегка отпрянула и останавливающим жестом вытянула руку вперёд. Я повернулся и вышел из комнаты.