Я шёл с работы по степи, заросшей бурьяном с беспорядочно разбросанными там и там постройками: то будка какая-то стоит, а недалеко от неё заборчик ветхий, который ничего не загоражиавет, то ни с того ни с сего обычную полевую дорогу перегораживает сломанный шлагбаум, то вдруг посреди бурьяна высятся футбольные ворота и даже обрывки футбольной сетки болтаются.
Не я один шёл с работы - впереди и сзади в одиночку и группами тащились люди. Иногда нас обгоняла какая-нибудь машина, в кузове которой сидели пропылённые счастливчики, кому повезло немножко подъехать. И подругим дорогам тоже шли люди в грязных промасленных комбинезонах, обтирающие ветошью чёрные руки. Все направлялись в Соколовку, где вместе с десятком домиков раскинулся палаточный город с улицами и даже с площадью. А шли все с рудника, со станции Предотвальная, со второго поста, шли путейцы, слесаря, сварщики, машинисты локомотивов, составители и кондуктора - короче - железнодорожники. Шли рабочие, мастера и начальники.
Соколовско-Сарбайский горнообогатительный комбинат только-только начинал функционировать, уже дали первый состав руды, но города, который в последствии назвали Рудный и в помине не было. Были только палатки. И несколько домиков.
Я уже вошёл в улицу, мне до палаток было ещё метров 200, и шёл я как раз мимо вот этих самых домиков.
В одном из дворов происходило что-то из ряда вон выходящее: мужчина бил женщину. И не просто бил, а лупил и избивал. Она лежала на земле, а он измывался над ней ногами, тащил куда-то за волосы, бросал и снова начинал пинать. Я открыл рот и вытаращил глаза на эту картину. Женщина молча пыталась прикрыть руками лицо и живот, она скорчилась и только вздрагивала под сыпавшимися на неё ударами. Уже не я один смотрел на это безобразие, рядом со мной уже стояло около десятка таких же ротозеев.
- Да что ж вы все смотрите, что ж не поможете-то!? - раздался чеё-то несмелый возглас.
Никто ничего не ответил и никто не шевельнулся помогать.
А мужик между тем устал, прекратил пинать и стал шарить по карманам , достал папиросы спички и , повернувшись к публике спиной, пошёл в дом. Он взобрался на 2-3 ступеньки крыльца, остановился и стал прикуривать. Руки его тряслись, голова тряслась, папироса выпала изо рта ,он достал вторую и вторую тоже никак не мог прикурить.
В это время женщина зашевелились, перевернулась лицом вниз, встала на четвереньки и поднялась на ноги. Она была в крови и в пыли. Взглянула на мужа и направилась к поленнице дров. Взяла берёзовое полено и,согнувшись, приблизилась к крыльцу, размахнулась и хлёстко ударила ммужика по затылку. Мужик выронил спички и рухнул лицом вниз на ступеньки крыльца. Женщина отбросила в сторону полено и пошла в дом. Со скрипом открылась и закрылась дверь.
А мы пршли дальше.
2
Ре бята подарали мне на день рождения часы. Часы были не карманные, а ручные, большие толстые с крупными цифрами на циферблате на тоненьком невзрачном ремешке. Марка часов была "Старт". Видимо недорогие часы. Тогда мы дорогое от дешёвого отличить не все могли.Часы и часы. Они исправно шли, время показывали. А мне было уже 24 года, пора бы и иметь собственные часы, в институте уже почти у всез часы были, а я уже почти год проработал, а всё был без часов. Ребята нашей общежитейской комнаты этот пробел заполнили.
Часы мне служили долго. Я носил их, как и положено, на левой руке, но на внутренней стороне руки - как у Лёшки Чураева, нашего цехового бухгалтера - мне так удобно было: не выворачивать руку, когда время посмотреть надо.
Долго я их носил, даже надоели они мне. Я уже не носил их на руке, а носил в пистончике, гденосят карманные часы. Часы были в карманчике, а ремешок торчал наружу - очень удобно. Потянул за ремешок и пожалуйста.... А однажды на субботнике, когда мы грузили металлолом на железнодорожную платформу, я тащил кусок железа, прижав его к животу, бросил железо на платформу, а ремешок зацепился за железо, и часы улетели вместе с ним в металлолом. Я усмехнулся - "ну туда вам и дорога!", а потом жалко стало, и я их розыскал среди металлолома и снова положил в карман.
Прошло много времени прошло много лет я уже давно носил другие часы, а потом ещё другие, а потом ещё.... И все часы были какие-то ущербные: то не шли, то я их "махал не глядя" где-нибудь на рыбалке, то забывал в туалете купейного вагона, когда в командировку ехал. И каждый раз я вспоминал первые свои часы "Старт", к которым относился с нежностью. Эти часы иногда пропадали с глаз долой, а потом вдруг снова появлялись. Но я тут не при чём - это жена куда-то их заталкивала, а потом находила. И вот уже достатосно долго мои старые часы "Старт" лежали на пианино возле синей вазы, из которой торчали бумажные цветы. Лежали и лежали, никому они не мешали, а были нашей принадлежностью более значительной, чем это пианино. Когда в доме производилась уборка, и везде вытиралась пыль, вытирали пыль и с пианино - часы отодвигали вытирали под ними и двигали на место. Так всё и продолжалось. Часы даже иногда заводили - видимо тогда, когда вытирали пыль. И вот часы пропали. Исчезли!
Если когда-то эти часы мне надоели, и я без особого сожаления их заменил на другие, то теперь мне было жалко. Я недолго поискал, поручил поискать жене , ничего не нашли и решили, что сами как-нибуди найдутся.
Жили мы тогда в городе Рудном в Казахстане и работали на комбинате, который добывал лучшую в СССР руду. Да и в мире лучшей руды не было. Я работал в некотором роде начальником в железнодорожном хозяйстве комбината. По молодости занимался спортом, участвовал в областных и республиканских соревнованиях, потом увлёкся рыбвлкой и немножко самогонкой. На этой основе появились друзья-товарищи, с которыми приятно было переночевать на берегу у костра, похлебать ухи с лавровым листом и чёрным перцем после двух-трёх увесистых доз. А утром продрогшие от росы мы допивали то, что осталось от ужина, запивали холодной ухой и .... начинался клёв! Эх и здорово же было тогда!!
Мы дружили и между рыбалками: праздновали вместе все советские праздники, ходили друг к другк на дни рождения да и вообще общались, были в курсе всех проблем друг друга и радостей. Моя жена , например, постоянно шила себе платья у Жанны, жены Кеши Балобана, которая было неплохая портниха и шила нам за дёшево. А я с Кешей постоянно играл в шахматы, всегда проигрывал, но мне это не было обидно, как после проигрыша кому-нибудь другому, например, своему брату Жене. Кеша гнал отменную самогонку. Не то ,чтобы у нас не было денег на водку или там ещё на какое-то зелье - просто самогонка была покрепче и пахла домом, а не магазином. Конечно Кешкина самогонка была крепковата для меня, а Кеша хотел бы иметь ещё кркпче, но потом мы устроились: он делал весь объём очень крепкий, а мне отдельно наливал поллитровую баночку послабее. Так мы и жили: то да сё, и жизнь продолжалась.
Однажды зимой (а мы и на зимние рыбалки ездили) после рыбалки мы пришли к нам домой разделить рыбу, которую мы обычно кидали в общую кучу. Моя жена нас покормила чем-то, по стопарю налили, и Кеша засобирался домой - жили они недалеко.
- Который же сейчас час? - проговорил Кеша и вынул из кармана ватных брюк часы. О-о-го! Это были мои часы "Старт", которые мне лет 10 назад подарили на день рождения ребята из нашей комнаты, которые долго мне служили и которые я всё время терял и находил, которые были членом нашего дома! Кеша держал мои часы в своей широкой мягкой ладони и заглядывал: сколько же там времени уже настукало? Я смотрел на эти часы, а Кешка, оторвав от часов взгляд, воззрился на меня. Глаза Кешки полезли на лоб! Это была ревизорская немая сцена. Мы оба молчали. Кеша первый пришёл в себя, он сунул часы мне в руки, вышел в корридор, схватил свой рюкзак и вышел.
Через неделю я позвонил ему, и мы снова сыграли пару партий в шахматы.