Аннотация: Детектив. Продолжение приключений русского журналиста Полесова во Франции.
Глава 1
Удушающий воздух, наполняющий Париж, почти всегда пахнет плесенью. И, поверьте мне, человеку прожившему во Франции почти десять лет, ощущение это весьма удручающее. За что, скажите мне, туристы так любят башню Эйфеля, даже не утрудив себя изучением истории ее сотворения? Почему они видят только лишь романтику Дюма и Голон, не пытаясь проникнуть глубже? Хотя, на то они и туристы, наверное. Ведь, покупая шлюху на Пигаль, я тоже не буду вдаваться в подробности ее падения! Из всего сказанного, следует вывод о том, что Париж - это одна старая, хотя и умелая, популярная шлюха... К чему я клоню? А к тому, что история с привидением из Фонтенбло стала достоянием общественности уже через неделю после случившейся там резни. И не без помощи Алана, разумеется. Конечно, он рассказал обо всем своему лучшему другу по страшному секрету! А тот - по такому же секрету - своей коллеге. А та... Одним словом, проснулся я однажды уже популярным. Точнее - не проснулся, а прочитал отзыв в "Пресс-ревью" о "храбром русском писателе, который разгадал тайну призрака"...
Приятно, слов нет! Однако, популярность у журналиста - штука очень специфическая. Вместе с ростом гонораров, она увеличивает ответственность перед читателем, а потому вовсе не удивительно то, что мосье Антуан, редактор издания, для которого я пишу, вызвал меня на ковер сразу после публикации рассказа:
- Вы делаете успехи, Полесов! Однако любой успех требует поддержания имиджа. Раз уж вы избрали для себя имидж детектива от журналистики, предлагаю вам новый сюжет...
Романтизм, коим окутали Париж мои коллеги по перу очень иллюзорен. Это понимает каждый, проживший хотя бы год во Франции. Ярко освещенные, уютные улочки зачастую таят в себе опасность для людей увлекающихся, а уж тем паче - увлеченных. Образ Парижа, который видят туристы, читающие о нем в рекламных проспектах, крайне отличается от реальности. И убеждаются в этом все, рискнувшие выйти на Набережную Сены вечером. Истинно злачные места, где можно встретить и клошаров, воров - словом, весь тот контингент, который отнюдь не является романтически настроенным... Однако, очень многие люди (в особенности, это характерно для молодых поэтов!) продолжают жить в Париже, дышать плесенью, покрывающей стены домов и верить в то, что Франция - это колыбель чувств, эмоций и переживаний! Скорее всего, именно таким человеком и был первый, покончивший с собой на той неделе, Иоаким Торве. Покончил - да и покончил! Коронеры бы просто вписали его имя в акт свидетельства о суициде, родственники предали бы тело земле - на том бы все и закончилось... Однако, спустя сутки, с ярко выраженной демаркационной полосой на шее, без следов наркотического или другого опьянения, а также - следов принуждения, свел счеты с жизнью студиозус Морис Моруа. А еще через три дня таким же образом ушел из жизни Андрис Чеппа... Иоаким ушел в мир иной вечером августовского четверга, в конце прошлой недели, а на вечер нынешней пятницы количество самоубийц составляло шесть человек. Казалось бы, скажет отнюдь не увлеченный тривиальным сюжетом читатель, в мире каждые сорок секунд кто-то совершает самоубийство! Чему удивляться-то? В том-то и дело, дорогие мои критики - всех самоубийц, по словам мосье Андре, объединяла таинственная сеть схожести. Каждый из них прожил в Париже меньше месяца, каждый жил в районе, граничащем с известным на весь мир погостом Пер Лашез и каждый за день до смерти посещал кабаре "Диманш"...
- Одним словом, Эл, я хочу, чтобы ты осветил эти загадочные, не побоюсь этого термина, смерти в следующем номере. Сам понимаешь - в дела жандармерии лезть не стоит, ибо кесарю кесарево, а публицисту - сенсации.
Вечер пятницы можно было бы смело назвать испорченным, если бы не приглашение от очаровательной Феллисьенты - журналистки, пишущей для сайта vizitgreece.gr, такой же гречанки, как из меня - француз, в "Оперу" на ужин.
Вернувшись в прескверном настроении, домой, я выпил пару бокалов Шантре, после чего, даже не удосужившись побриться, вызвал такси до искомого ресторана.
Феллис была просто обольстительна, встретив меня в черном вечернем платье, чей рисунок, изображавший туманность Андромеды стразами, отлично гармонировал со звездчатыми серьгами, так модными в этом сезоне.
- Эл, ты неисправим! - укоризненно улыбнулась она, - Хотя бы сегодня ты мог одеть костюм?
- Милая Феллис, для полного комильфо данного заведения, мне, также, следовало бы удалить весь пирсинг и подстричься. Однако, на подобные жертвы я не готов идти даже ради твоих прекрасных глаз!
- Вот я и говорю, что ты не исправим! - с легким вздохом молвила Феллис, беря меня под локоть и провожая в зал...
Когда был подан кофе, я осмелился отойти от приличествующих случаю, однако - абсолютно пустых тем, к вопросу более животрепещущему.
- Феллис, скажи мне, как коллеге, если бы ты решила покончить с собой, какой билет ты предпочла бы приобрести на тот свет?
Феллис подавилась американо и вытаращила на меня глаза:
- Отличный вопрос для создающего впечатление оптимиста и перспективного литератора!
- Фел, для меня это очень важный вопрос! Прекрати язвить...
- Ну, если серьезный... Вероятнее всего, я предпочла бы цианиды. А вообще, я бы, наверное, пошла в "Крейзи хорс", купила три максимальные дозы ЛСД. После я бы отправилась в Катакомбы, и, оторвавшись от экскурсовода, ввела бы себе весь этот яд в вену... Отличное самоубийство! Магнефик!
- Мечтательница. Лучше скажи мне, старушка, что бы вынудило тебя прыгнуть с крыши?
- Это я-то старушка? Скотина вы, месье! А вообще... по-моему, это очень не комильфо способ. Мозг, размазанный по асфальту - веский довод к подтверждению факта смерти, но как же внешние рамки эстетики? На самом деле, это чисто мужской способ подписания себе окончательного приговора! Только такие бездушные скоты, как русские могут НАСТОЛЬКО не заботиться о своей внешности...
Стоит ли продолжать историю о том, что после "Оперы" мы поехали ко мне? Позвольте мне, как человеку воспитанному, удержаться от подробностей, которые и так всем ясны...
Встретив утро чашкой кофе, я, захватив блокнот и ручку, отправился в мой любимый парк. Арли - единственное место, где круглый год можно получать удовольствие от чистого и незамутненного цивилизацией лика Парижа. Сосны, собранные по всему миру, создают незабываемое ощущение чистоты и покоя для любого, кто прогуляется хотя бы полчаса по аллеям Арли. Место, свободное от эмоций - как называет Арли мой товарищ по молчанию в парке, Эжен. Мы регулярно гуляем по тихим, усыпанным хвоей дорожкам вдвоем - друг навстречу другу. И он, и я - кормим белок, коих здесь очень много, и изредка улыбаемся проходящим мимо мамочкам с колясками. И он, и я - мы солидарны в том, что нет ничего красивее молодой мамы... Но, я отвлекся! В это утро меня тянуло именно в Арли, а я привык подчиняться зову интуиции. Наверное, только чистый воздух, пение птиц и бусинки блестящих глаз белок могут по-настоящему пробудить интеллект от забытья. Я гулял по мощеным аллеям, размышляя о том потоке информации, которую успел получить в архивах. Суицид - крайняя мера, к которой будет прибегать человек. Наверное, нужно обладать совершенно безвыходным положением, чтобы прибегнуть к уходу из жизни... Внезапное озарение настигло меня в момент размышления о возможных причинах суицида для отдельно взятой личности! Я вытащил из сумки селлфон и набрал номер Ансельм Фонтенж, очаровательной женщины и комиссара южной жандармерии одновременно:
- Анси? Вас беспокоит Эл Полесофф. У меня есть определенные догадки по поводу цепочки самоубийств в вашем районе.
- Александр, вы опять со своими дурацкими инсинуациями? - вопросил сонный голос мадемуазель Фонтенж.
- Анси, на этот раз это не просто догадки. Мы можем встретиться?
- Вы дома? - уже теплее молвила суровая девушка, чей голос до этого напоминал концентрированный сжиженный азот.
- Нет, я в Арли. Но могу приехать к вам.
- Ну уж нет! Мне только не хватало субботнего адюльтера с очаровашкой-писателем! Встретимся через час в любимом вами "Le Yamshik". Удобно?
Удобно ли мне было ехать через половину Парижа, чтобы встретиться с милой, голубоглазой француженкой, чей жених - хозяин преуспевающего ресторана не является помехой для регулярных аперитивов в моем обществе? Ха!
Анси встретила меня в чудесно отливающем на солнечном свету аметистовом платье.
- Перно? - спросил я, присаживаясь за столик на веранде
- Нет, мерси, Эл. А вот от кофе не откажусь.
- Анси, вы слишком предсказуемы. И это не умаляет столь милого обаяния, так нехарактерного для комиссара полиции! - улыбаясь, брякнул я, - Гарсон, два каффи-лате и порцию бехеровки, амон!
- Ну и для чего ты вытащил меня, мон ами? - уточнила Анси, закуривая свой любимый Голуаз, который я не переношу ни на вид, ни на запах.
- Милочка, что вы можете сказать мне о волне суицида, которая прошла по вашему району среди молодых людей?
- Ты ведешь себя, по меньшей мере, некорректно к даме. Тебе, дорогой мой, стоит привыкнуть к тому, что, приглашая девушку на кофе, не стоит сразу говорить с ней о работе.
- А если я помогу тебе найти причину, вызвавшую эту волну? - закинул удочку я.
- Даже если так. И, тем не менее, каковы твои соображения?
- Начну издалека. Знает ли мадемуазель русский анекдот о способе размножения Йети?
- Нет...
- Так вот, Йети, обычно, размножаются спорами. Они спускаются с гор, ловят голубоглазую девушку и говорят что-то вроде: "Спорим, сейчас мы будем размножаться?"...
- Это намек? - подняла бровь Анси
- Нет. Это предложение. Я предлагаю тебе пари - если я за семь дней начиная с понедельника, раскрываю тайну этих самоубийств, ты обеспечиваешь мне пожизненный допуск к серверу библиотеки Парижа...
- А если нет? Или твои догадки окажутся очередной раз просто догадками? - хищно улыбнулась Анси
- Тогда я исполняю любое твое пожелание. Вплоть до реализации твоей фантазии.
- Отпуске на Ривьере? Договорились!
Глава 2
Проходя через узкие улочки района Пенерабль, я постоянно задумавюсь о скорбях, преследующих наше бытие. То ли собор Парижской Богоматери оказывает такое влияние на мои мысли, то ли просто полумрак - неизвестно. Возможно, и то и другое... И, тем не менее, я вновь и вновь прохожу вдоль Пари Онексьон, размышляя о жизни. Все чаще - о своей. Знаете, я, на самом деле, очень люблю жизнь! Несмотря на то, что я покинул исконную родину много лет назад, я люблю Россию. Да и Украину, где прожил целых пять лет обожаю... Странно, но все же - Мюнхен я тоже люблю, и, поверьте, не только за пиво... Амстердам, Иокогама, Велтенбридж, Лондон, Эдинбург - ни один из этих городов я не могу не назвать родным, несмотря на то, что я их очень люблю! Неужели я и есть мистический гражданин Мира?
Крохотные идеалы, которыми я, человек, который даже отказался от родного имени в угоду изящного французского, дорожу - они неописуемы словами. Но в эмоциональном плане их можно смело именовать дворянской Честью. Может быть (а может и удачное оправдание тому) ради той самой чести я и ввязался в эту историю, из которой ложь торчала подобно кускам ватина из драного одеяла...
Так, размышляя на тему объединения всех самоубийц в одно глобальное событие, я определил два места, куда мне нужно попасть в первую очередь.
Первым делом, я отправился на улицу Свободы, где в двухэтажном доме снимал квартиру Морис Моруа, студент, изучающий социологию в Университете.
Прочную дверь открыла передо мной седая дама, чьи волосы были густо украшены бигуди. Эдакая классическая старушка-рантье со специфически поджатыми губами, выражающими извечное презрение, свойственное старости, к праздношатающимся буржуа.
- Да. - каркающий голос так не понравившейся мне старушенции еще более усилил неприятие.
- Мне нужен мосье Моруа. Меня зовут Севил Ист, я взыскатель из банка "Монтинари". Где он?
Надо сказать, данная легенда, отработанная до доли секунды и отточенная до блеска ланцета, всегда производит неизгладимое впечатление на пожилых людей, для которых законопослушность и четкость выплат - жизненное кредо. Вот и сейчас, сурово изрезанное морщинами лицо мадам Котревель, как-то вмиг потеплело, и она жестом пригласила меня войти в дом.
За чашкой бледного чая, предложенного мне на удивительно уютной кухне, обставленной в австрийском стиле, седая дама поведала мне следующее:
- Господин Ист, как человек, который ни разу не превысил свои расходы до необходимости прибегать к услугам кредитования, я осуждаю Мориса. Но, тем не менее, как мать, я не могу не осудить банк, который довел своим давлением юношу до петли!
- Простите, мадам Котревель, но мы сегодня впервые решили напомнить мосье Моруа о его долге... А насчет его, простите, самоубийства, я впервые услышал только что от вас. Расскажите, как это произошло? Я понимаю, для вас это был сильный удар, но отчетность - строгая штука...
- Я понимаю вас, господин Ист. Накануне вечером, если я не ошибаюсь, ему позвонил его брат. Он должен был приехать к нему из России. Они не виделись с детства! Для того чтобы встретиться, они условились о столике в каком-то кафе. Морис бежал на встречу просто окрыленный! А вечером вернулся вдвоем с какой-то девушкой, но на мои вопросы о встрече с братом только сердито отмахнулся! Таким я его еще не видела...
- А когда он... покончил с собой?
- Я забеспокоилась, когда Морис не вышел к завтраку - в тот день у него была важная сессия с куратором. После обеда его двери оставались закрытыми, и я начала стучать. Тишина стояла просто гробовая. У меня есть запасная пара ключей, и я, отворив двери сама, увидела его...
- Благодарю вас от всего сердца! Только последний вопрос: когда мосье Моруа покинула его гостья?
Старушка нахмурилась, будто вспоминая подробности:
- Она не выходила от него! Боже... - вдруг прошептала она
- Простите, как это возможно?
- Очень просто. Ключи от выходной двери есть только у меня. В вопросах безопасности, естественно...
- Дубликат?
- Невозможно! - отрезала мадам Котревель - Мосье Моруа был исключительно порядочным человеком!
Когда тяжелая дубовая дверь захлопнулась за моей спиной, я, выждав около десяти минут, вернулся в палисад, окружающий дом. История становилась все более загадочной. Осмотр сада не дал ничего кроме замечания того, что таинственная гостья, вероятнее всего, покинула дом мадам Котревель через окно на втором этаже, а далее - по винограднику. Однако же, это должна быть очень спортивная барышня, поскольку, согласно описания старушенции, одета она была в длинное черное платье... Брат из России, говорите? Ну-ну...
Парадокс - самые светлые мысли обычно приходят в темное время суток, и наоборот. Почему? Кто его знает... Именно с этими мыслями, которым сложно дать окраску, я и вышел в поток яркого света, что рассеивался прожекторами на крыше кабаре по площадке перед заведением. Не люблю подобные места! Жалкая попытка объединить в себе слухи о куртуазных нравах парижанок вместе с претензией на респектабельность. К счастью обывателей, доложу я вам, владельцам подобных кабаре это не удается практически никогда. Вследствие же извечного ослиного упорства франков, кабаре, кафе-шантан и просто бордели растут в Париже, Марселе, Ницце, Монте Карло и прочих жемчужинах Франции с такой скоростью, что иногда кажется, что прорастают они на трупах своих собратьев, подобно грибам-паразитам.
Я вошел в полумрак заведения, заплатив требуемые пятьдесят монет ("сегодня шоу-программа, месье!") и первое, что бросилось мне в глаза, это ярко-красный прожектор, который вырывал из темноты телеса некой перезревшей дамы, которая с завидной устремленностью стаскивала с себя одежду. Вполне возможно, что данное проявление героизма (нужно быть отчаянно-смелым, чтобы показывать ЭТО добровольно) и было заявленной за входную стоимость шоу-программой. Не имея намерения любоваться одиночными и групповыми сеансами демонстрации уродств женских тел, я двинулся напрямую к барной стойке, за которой стоял рослый француз, по всей видимости, исполняющий функции вышибалы.
- Привет, дружище. Абсент?
- Отличный выбор, месье. Ксента? Ван Гог?
- Ван Гог, с вашего позволения.
Зеленая жидкость, которую ценители именуют Феей, закипела в крови, а я продолжил с отстраненным видом:
- Обычно здесь не так тихо, не так ли? - я вальяжно помахал перед носом бармена толстым портмоне.
Удочка оказалась верной, а наживка - вкусной:
- Еще бы! Сейчас сюда съезжаются все авантюристы Парижа и окрестностей. Увидеть Баньши - цель многих. Жаль, что все те, кто встречался с нею, уже не могут поделиться своими впечатлениями... Но такая версия русской рулетки стала весьма популярной!
- Почему это?
- Они умирают, месье... Неужели вы не слышали о самоубийствах?
- Нет. Я всего пару дней в Париже.
- О-о-о, тогда я с удовольствием перескажу вам эту новую легенду... Еще порцию?
Ход вполне оправданный, поскольку за время рассказа прощелыга определенно надеялся выудить из меня максимум денежных знаков, да и немаленькие чаевые получить шанс увеличивался. И, тем не менее, я согласился послушать его историю, сделавшей средней руки кабак легендарным...
- Баньши, как утверждают сказки, - это вестники смерти. Плачем своим они предрекают гибель живым существам. Непонятно было только одно - является ли Баньши только пророком. Непонятно до момента, когда в двери "Диманш" вошел бледный молодой человек, одетый в кожаный пиджак поверх ярко-красной рубашки - примечательнейший стиль! Он пил только "Револьт"* и, казалось, кого-то ждал. Не знаю, кого именно, но в тот момент, когда к нему подошла очаровательная мадемуазель, одетая в черное бархатное платье, он забыл о своем ожидании! Да он расцвел, словно нарцисс!
Через три дня он пришел ко мне, заказал - как обычно - "Револьт" и сказал:
- Мне очень жаль, что я растратил свою жизнь даром! Иоаким Торве - вот как зовут самого непутевого человека, которого выпили целиком и полностью...
- Кто выпил? - удивившись подобному горячечному бреду, спросил я.
Он посмотрел на меня своими водянисто-голубыми глазами и сказал, чуть усмехнувшись:
- Ведьма. Баньши.
Потом, из газет я узнал, что этот самый таинственный Торве сбросился с крыши той самой ночью. Он пришел на вечеринку, проводившуюся каким-то готическим клубом на крыше заброшенной новостройки, много пил со всеми, а потом один из его товарищей обнаружил его тело на земле... С тех пор загадочная незнакомка уже много раз появлялась у нас. Каждый раз она выбирает одного кавалера и уходит с ним. Что случается потом, я думаю, ясно и покойнику... Точнее, только покойнику и известно! - хохотнул француз над шуткой, на которую способен только бармен.
- А есть ли у нее какие-то яркие отличительные приметы?
- А вот сейчас, месье, вы сами все и увидите. Вон она!
К дансингу подходила редкой красоты черноволосая девушка, одетая в длинное вечернее платье с открытой спиной. На ее шее зловеще поблескивал красный рубин, оправленный в металл. Ведьма, погубившая уже много молодых душ. Она казалась сотканной из льда - настолько холодным был ее взгляд, который она остановила на молодом, но уже пострадавшим от чумы ожирения буржуа...
Тишину, которая накрыла дансинг, классики литературы, наверное, назвали бы звенящей... Быстрым шагом я покинул стены заведения, в котором бездушная Судьба только что отметила смертным приговором еще одного несчастного. Вопрос, который оказался не прозвучавшим вслух, но очень животрепещущим - Судьба ли это? Но, поверите ли вы мне, я не хотел прояснять его лично, задавая вопросы.
Глава 3
Есть ли в мире люди, которым вы не доверяете, согласно определнным внешним признакам? Я, вот, к примеру, абсолютно не доверяю людям с белесой поволокой глаз. Знаете, есть такой тип, у которого глаза кажутся водянисто-прозрачными? Именно такими глазами обладал респектабельный парень, что смотрел на меня с фотографии в журнале "Максим", датированного апрелем прошлого года. Вроде бы все на месте - брендовая рубашка с белым, кружевным жабо, кожаный плащ с огромным количеством ремешков, замочков и цепочек, высокие combat boots*, вероятнее всего - Стилзовские**. Классическая иллюстрация к статье, посвященной готике старой школы. Я отпил добрый глоток белого рома и обратился к Феллис, глядящей с неодобрением на мою дурной тон - пить с утра в будний день:
- Феллис, где ты откопала этот шедевр?
- После того, как ты обратился ко мне за поиском готических и окологотических тусовок Парижа, я вспомнила о моей университетской подруге, Эдит, которая катастрофически увлекается мрачной сценой. Мы встретились с нею у "Ке Гран Тюа"*** и она поведала мне историю о их последней вечеринке, которая закончилась тотальной проверкой всех ее участников в жандармерии из-за самоубийства. Этот парень, Юрий, звезда промоушен Российской готической культуры, приехал в Париж для встречи с представителями какой-то там группы. Ну, в его честь наши и закатали грандиозную пати... Что ты ухмыляешься, Эл?
- Юрий, говоришь? А если я скажу тебе, что этот человек уже три месяца живет в Париже под именем Иоакима Торве?
- Тот самый? - ахнула Феллисьента
- Тот самый, - мрачно подтвердил я, - И мне необходимо встретиться с этой твоей подругой...Эдит, кажется?
- Если обещаешь мне не давать повода для ревности, я смогу устроить вашу встречу завтра после обеда, - не упустила возможности пококетничать Феллис
- Ну что ты! Мои чувства к тебе самые искренние, о таких не мог помыслить даже Мопассан! Перезвонишь мне сама?
Я заплатил по счету и покинул стены кофейни. Погода определенно начала портиться - ветер швырял в глаза пыль с мостовой и я определенно пожалел, что не одел рубашку, ограничившись ти-шоткой. Тем более, что в моих планах было посещение набережной Сены, где будет, уверен, еще холоднее. Однако, времени, которое я мог бы посвятить поездке домой, было катастрофически мало, и я, наплевав на непогоду, двинулся в сторону стоянки такси.
- До Жерминаль, будьте добры, - я выбрал пожилого таксиста, обладателя черного, максимально респектабельного мерседеса
- Набережная или Рю? - предупредительно уточнил он, заводя мотор
Франция! Наверное, единственное место в мире, где существуют площадь Марси, улица Марси, набережная Марси и метро Марси - при чем, все в разных концах столицы!
- Набережная Жерминаль
Не успели мы преодолеть первую пробку на Орфевр, когда таксист не выдержал тягости молчания и спросил:
- Что месье думает о всех этих россказнях о Баньши?
Черт...Город-шлюха, город-сплетник. Я уже давно стал твердым приверженцем версии Рабле о том, что самоназвание "парижане" происходит от франкского прилагательного "паррезьен" - сиречь - языкатые. Иногда мне кажется, что в этой колыбели революций нет нужды в желтой прессе, ибо каждый житель Парижа является ходячим переносчиком сплетен!
- О, я не верю в эти сказки! - бросил я, все еще пытаясь углубиться в чтение "Ситуасьон"
- Но как же так, месье? Неужели, русская мафия?
Нехотя, я отложил таблоид:
- Месье пора бы запомнить, что вся русская мафия сейчас уютно расположилась на Брайтон-бич, в Нью-Йорке. Париж не интересен русским со времен казаков.
Однако, я лукавил. Уже, хотя бы по причине того, что сейчас я направлялся домой к самому что ни на есть русскому мафиози... Тем не менее, мое категорическое замечание, по видимому, обидело компетентность водителя, который замолчал ровно до того момента, когда автомобиль остановился у памятника Луи.
Расплатившись, я нарочито прогулочным шагом двинулся в сторону залива, только лишь с тем, чтобы не демонстрировать истинную цель моего пути.
В доме господина Куренина я желанный гость с тех самых пор, когда я, наступив ему на ногу в клубе "Молинари", вместо извинений обложил его матом. По-русски. Ну, и конечно же, после того, как по моей протекции его дочь поступила в колледж изобразительных искусств...
- Алексашка! - бычий рев Сергея Валентиновича способен внести панику в любое сердце, - Наконец-то! Явился! А я уж думал, что ты забыл старика! Наташка! Гля, хто приехал! Подсуети там Жака, пусть водочки организует!
- Я тоже рад вас видеть, Сергей Валентиныч! - от души, искренне приветствовал его я
- Давай, заходи, писака! Щас сбрызнем это дело!
- Я к вам, если честно, по делу...
- Так за водочкой да под стейк из семгочки и обсудим! Дорогой, для тебя...
- Сергей Валентинович, дело очень конфиденциальное...и серьезное. Давайте выпьем потом. Как там говорил ваш любимый дон Корлеоне в фильме? Сперва дела, потом дружба?
И без того суровое лицо Куренина помрачнело. Видимо, он уже понял, что Эл Полесофф не приходит по пустякам.
- Ну, ходим до кабинету, раз такая пьянка! - пробормотал он, указывая мне уже дорогу...
Спустя час моего монолога, еще более посуровевший Куренин сказал:
- Так ты думаешь, что все это банальный театр?
- Не более чем, Сергей Валентинович...
- Элька, я ж не резидент разведки! Все, что смогу сделать, так это - пару звонков на родину!
- Сергей Валентиныч, миленький, так я ж больше и не прошу! - от радости я чуть не подпрыгнул, - Это все, что мне нужно! Буквально немного информации - только лишь!
Морщины на усталом лице пожилого бутлегера разгладились, а ясные голубые глаза посветлели:
- Ну, ходимо, обмоем встречу-то! Эх, сынок, говорил я тебе - женись на Наталке...Щас бы не морочил деду голову!
- Ой, морочил бы, Сергей Валентиныч! Еще и хлеще бы морочил! - смеясь ответствовал я
- Ой, горюшко с этой молодежью! - схватился за голову Куренин, - Ну, ходим, ходим уже!
Наутро я понял что означает термин "зализывать раны"... Проснувшись в шесть утра с пересохшей глоткой и языком, который, подобно мелкозернистому рашпилю, царапал небо, я припав к графину с водой, долго и жадно глотал холодную, чуть сладковатую воду... Черт! Пить с соотечественниками - это мировое зло! С трудом встав с кровати, я побрел в ванную. Одним из жестких условий, поставленных мне вчера Феллисьентой, была идеальная чистота подбородка. И, поверьте мне, случай должен быть исключителен, чтобы ради него я обнажил столь дорогую мне часть тела! Окончив пытку, я приоткрыл окно, наблюдая процесс покрытия Парижа выхлопными газами. Знаете, на самом деле, это презабавнейшее зрелище! Туман, который поднимается от Сены сначала сгущается у самой земли, потом, робко, начинает расправлять крылья, поднимаясь к фонарям, уже давно погашенным по случаю лета. А затем в ткань, созданную великой Морганой, влетает первый автомобиль... Он, подобно насильнику с задворок Парижа, жестоко и цинично врывается в тело тумана, разрывает в клочья голубую дымку, уничтожает фантастические иллюзии, питаемые им... Красиво и жестко, черт побери!
Который год уже, я наблюдаю туман по утрам и ровно столько же времени мечтаю о том, что с завтрашнего дня брошу курить и начну делать гимнастику... И каждое утро (кроме выходных, естественно!) я кошусь на покрывающийся пылью учебник "Йога для начинающих", добываю из пачки "синюю" сигарету и погружаюсь во внутренний туман, порождаемый приемом никотина на голодный желудок...
Легкий шансон в исполнении Дави Монтьерры моим телефоном вырвал меня из сладкой медитации.
- Эл Полесофф на проводе
- Здорово, Алексашка! Как сам?
- Спасибо, Сергей Валентинович...плохо!
- Алкоголик! Гы! Короче, Гарри накопал кое-какую информацию по твоему вопросу. Сегодня вечером ты идешь с моей дочей в один дом...Там планируется что-то вроде бала. За тобой заедет мой шофер в 8. Шоб был готов! Так чо, похмеляйся давай...
- Я вам безмерно благодарен...
- Вот женишься на Натке, тогда и поговорим! - еще раз хохотнул Куренин и дал отбой.
День обещал быть насыщенным. Чрезмерно. А до срока окончания пари оставалось всего два дня...
Глава 4
Выходя из Лувра, где мне устроила встречу с университетской подругой Эдит Лианнес, я снова бросил укоризненный взгляд на шедевр идиотизма - стеклянную пирамиду, закрывавшую фасад старинного памятника архитектуры практически наполовину. Вот странно - уже четвертый день пошел с момента разговора в редакции, а я только и занимаюсь тем, что критикую все, что меня раздражает в городе любви - Париже, и гоняюсь за привидениями! Хотя, при той ситуации, которая складывается вокруг меня, ничего другого, наверное, и не остается... Девушка, на информацию от которой я рассчитывал как на два туза в прикупе, оказалась практически бессмысленной. Все, что я смог выяснить, так это то, что в честь гостя из Москвы было решено устроить вечеринку на крыше заброшенной многоэтажки, причем, место предложил он сам. Его встретили в среду утром у здания аэропорта, и проводили в дешевый отель на Пелят, после чего погрузились в подготовку пати. На самой вечеринке, уже изрядно поддатый гость каким-то образом умудрился вывалиться за ограждения, упав на бетонную подушку, сплошь усыпанную кирпичной крошкой. Естественно - насмерть. Еще более логично, что тусовка, включая диджеев, разбежалась с места преступления - очевидно готы баловались наркотиками, или же в их среде был большой процент несовершеннолетних. Хотя - возможна комбинация первого и второго. Сама Эдит прийти на вечеринку не смогла, а потому свидетелей по сути нет. Оставалась одна единственная надежда - найти реальных участников роковой пати. И на это у меня оставалось не более шестнадцати часов, из которых как минимум три я буду вынужден провести в расшаркиваниях на званом вечере в одном из гламурных коктейль-холлов. Правда, Куренин обещал дать еще кое-какую информацию... Пребывая в этих мыслях, я отправился в аэропорт, чтобы заказать пару билетов на Ривьеру.
- Добрый день, мадемуазель. Два билета в первый класс на субботу, пожалуйста. Назначение - любой курорт Ривьеры.
- К сожалению, месье, - улыбнулась мне шаблонным сервисным оскалом кассир, - в субботу рейсов на Ривьеру нет. Воскресенье, утро?
- Да, пожалуйста.
Чувство дежаву не оставляло мен на протяжении всего разговора. Наверное, потому что три недели тому, я летал в Москву, писать репортаж для "Форбс"... Тогда мне девушка так же улыбаясь сказала: "к сожалению месье, рейсов от Москвы во вторник нет. Четверг, полдень? И вдруг меня осенило!
- Скажите, мадемуазель, рейс Москва-Париж во вторник восстановлен?
- Сожалею, месье. - покачала головой девушка, сверившись с компьютером. - Только полдень четверга...
- Простите, я жду своего...брата. Он должен прилететь из Российской Федерации утром в среду! Неужели это невозможно? Может, пересадка?
- Нет, месье...К сожалению, это невозможно. Возможно, он прибудет поездом?
Однако, я ее уже не слушал. Отойдя в сторону зала ожидания, я торопливо достал селлфон и набрал номер Эдит...
- Простите великодушно, мадам Лианнес, вас беспокоит Эл Полесофф. Мы встречались сегодня с вами в Лувре. Позвольте уточнить одну единственную деталь...
Вечером к моему дому подъехал красный "Ягуар", в котором, помимо седоволосого водителя восседала Наталья Куренина, дочь спиртного магната.
- Ах, какая дивная погода, мсье...или можно просто Эл?
- Наташа, просто Эл. И можно по-русски. - я улыбнулся, чтобы хоть немного разрядить нервозность ситуации, - я слишком устал от французского...
"Тем более - столь ужасного" - добавил я про себя и спросил:
- Куда мы едем?
- Мы едем в гости к моей подруге, у которой сегодня соберется весь цвет Парижа! Мадемуазель де Лонж - настоящая графиня, кстати, собирает сегодня благотворительный вечер в пользу обездоленных детей Франции...
- Обожаю благотворительность, - пробурчал я, как бы не обратив внимания на идиотскую формулировку "собирает вечер"
- Скажите, а почему papan именует вас "Алексашкой"?
- Это он играет в Петра Великого, - не менее дружелюбно, чем перед этим, ответствовал я, потрясаясь глупости данного экземпляра. Вот уж действительно, на детях умных людей природа отдыхает...
- В кого?
На счастье, мой селл проиграл ретро-микс на Шарля Азнавура, и я с радостью отвлекся на разговор с несуществующим собеседником на тему курса акций "Мулен Руж". Для непосвященных поясняю - в ожидании подобного разговора, я своевременно завел будильник. И, хвала Моторолле, он меня не подвел!
Сценарий подобных вечеринок мне знаком очень хорошо - постоянное расшаркивание, легкие коктейли, сбор пожертвований. Сам не раз организовывал подобные! Вот и эта не стала исключением... Я скучал в углу, презентовав общество мадемуазель Натали какому-то полноватому буржуа из так называемых "интересных кавалеров", слушал музыку - ненавистный мне джаз, и разглядывал "комильфо" представителей высшего общества. Постепенно мне становилось понятно, что данный жест Куренина относился к категории "извините, не получилось". Ну, не вышло найти что-нибудь интересное...Так позволь, мальчик мой, я хоть выведу тебя в свет! Ах, не стоит благодарности!
Информация, которую я смог найти в сети интернет нуждалась в проверке, а я просаживал драгоценные минуты, выслушивая всякие "Как вы прекрасны!", "подобное платье, но только кремовых оттенков пошло бы вам гораздо больше", "этот Поль - такая милашка" и "знаете, дети России, пострадавшие от Бесланской трагедии, нуждаются в помощи не менее..." Простите? Я обратил свой взгляд в угол, где стояли те, кто торжественно именуется в подобном обществе меценатами, и понял, что за сюрприз приготовил мне Куренин... Там, среди толстощеких, лощеных кошельков с руками стоял молодой человек, обладающий светлыми до прозрачности глазами. Покойный Иоаким Торве...
Он пил шампанское, что-то рассказывал меценатам, а трое из последних уже успели подписать чеки. Пристрившись неподалеку, я принялся наблюдать за их беседой, абсолютно, кстати, бессмысленной. Хотя искусству обения с толстосумами, мне стоило бы у него поучиться...Он безбожно льстил им, расшаркивался с их женами, говорил комплименты и рассказывал анекдоты... Однако, около десяти вечера, его телефон проиграл короткий рингтон. Извинившись, Иоаким отошел в сторону. Я чудесно слышал его разговор - диалог проходил безбоязненно по причине того, что велся на русском... Постояв еще немного с господами-кошельками, он вновь извинился и, накинув пальто, покинул вечеринку. Вполне логичным было то, что я двинулся следом за ним. Отойдя два квартала, я окликнул его:
- Мосье, погодите!
Он остановился и недовольно окинул меня взглядом:
- Вы, простите, кто?
- Мы не представлены друг другу. Меня зовут Севил Ист. Я слышал ваш монолог о детях, погибших в Беслане, но я не успел внести свою часть пожертвований. Расскажите мне немного больше о вашем проекте!
- Меня зовут Игорь Савин, я из России и действительно планирую организовать помощь детям, пострадавшим от терроризма. Но сейчас, к сожалению, я не располагаю достаточным временем, чтобы посвятить его вам...
- Я провожу вас, мосье Савин, если на то будет ваше милостивое соизволение..
Неужели можно быть настолько глупым, чтобы отказаться от еще одного чека?
Мы, практически молча, прошли в сторону перекрестка Жерналь и Эрман, когда мой знакомец свернул в арку, соединяющую бюджетные дома и прошел напрямую к подъезду.
- Месье пройдет со мной? Мне кажется, за бокалом вина подписание чека пройдет гораздо успешнее.
- С удовольствием. Кстати, какая сумма вас может сейчас заинтересовать?
- Месье Ист, видимо шутит. Какие могут быть торги в вопросах благотворительности?
- О, простите! Вечная американская привычка переводить все разговоры на торг... Но, месье Игорь, не сочтите меня нахалом, но мои партнеры определенно потребуют каких-либо гарантий того, что наши деньги пойдут именно на благотворительность, а не, к примеру, на закупку оружия.
- Я готов продемонстрировать вам...серьезность наших намерений. - криво усмехнулся Игорь-Юрий-Иоаким, - пройдем ко мне и обсудим все детали.
- О, с удовольствием, месье Игорь! Сразу чувствуется деловой человек! Только, с вашего позволения, я сделаю один звонок моим коллегам. Согласую сумму!
Я сделал два шага в сторону, в тень огромного платана, где, достав из кармана селлфон, набрал знакомый номер.
Войдя в полуосвещенную квартиру-студию, я окинул взглядом интерьер и первое же, что заметил на столике у кровати - это прекрасной работы рубин, оправленный в металл. Я находился в логове Баньши - сомнений быть не могло!
- Ну что, журналист, поговорим откровенно? - голос хозяина. Он стоял в дверном проеме, перекрывая любой подход к выходу. - Что ты хочешь получить за молчание?
Я судорожно напряг память, пытаясь вспомнить, что делали в подобной ситуации шпионы и герои из классики, затем вальяжно сел в кресло:
- Для начала, Юрий, я хочу, чтобы вы перестали мне тыкать. Присаживайтесь! Побеседуем...
- Ну что ж.. - красивое лицо фальшивого добродетеля исказила очередная кривая усмешка. Очевидно, не подозревая о том, что за мной стоит достаточно серьезная сила, он сел на стул венской работы прямо напротив меня.
- О чем вы хотите говорить?
- Например, о том, какие ошибки вы допустили, Юрий. Спору нет - ваш криминальный талант достоин уважения! Вы отлично инсценировали собственную смерть в Москве, упав с крыши. Естественно, умирать вы и не собирались, учитывая кредит от трех банков! Достаточно было собрать десяток свидетелей, которые разбежались сразу же, как только увидели ваше тело - кому нужны проблемы? - чтобы те подтвердили вашу гибель...
- Продолжайте...
- Далее вы, практически без проблем устранили троих человек, которые оставались рядом с телом до тех пор, пока не приехала "амбьюланс". Что там было? Скинхеды? Националисты? Да неважно... Главное, что все те люди, что могли опознать вас и подтвердить факт того, что человек, упавший с двенадцатого этажа остался практически целым.
- Десятого... - хмуро буркнул Юрий
- Что, простите?
- С десятого этажа, осел! - сорвался на крик аферист
- Неважно! - я чувствовал себя на вершине, - Уехать во Францию проблем не составляло - билет вы купили заранее, да и новость о вашем самоубийстве прошла только через два дня по прилету в Париж. Здесь вы решили немного сменить тактику, войдя в сговор с некой Мадлен Фолан, вашей давней подругой и человеком через которого вы проводили деньги. Потом вы опять-таки упали с крыши, но теперь не рисковали с банальными убийствами свидетелей. Все-таки, легкая мистификация гораздо интереснее! Так появилась Баньши. Не правда ли, бармены самый трепливый народ? Они разносят слухи похлеще торговок на Рынке! Мадлен не составило труда очаровать вашего брата, а вместе с ним - еще десяток мужчин, чьим состоянием вы без труда завладели при помощи... Вы пользовались пентоналом? Без сомнения - только с помощью этой дряни можно убедить человека покончить с собой. Очень удачная идея! Наркотик правды очень быстро уходит из организма, а сознание он раскрывает очень удачно. Для любого психовоздействия... Ваша страсть к театрализмам вас погубила, месье Юрий...
Окончить свой монолог я не успел. Меня оборвал голос, исходящий из проема, ведущего в соседнюю комнату:
- А тебя, Александр, погубила глупость! Сиди спокойно и не делай резких движений.
В лицо мне смотрел ствол "Стечкина", направленный хладнокровной рукой хорошо знакомого мне человека, и я знал, что рука эта гарантированно не дрогнет. Потому что был уверен, и сомнений быть не могло - Сергей Валентинович Куренин убивать умеет...
- Такой перспективный молодой человек, а записался в филеры... - покачал головой Куренин, присаживаясь на стул, услужливо освобожденный Юрием, - неужели ты думал, что мелкая сошка, вроде моего племянника, способна на подобную аферу? Ох, вовремя ты пришел ко мне в гости, дружочек...
Вороненый ствол, что пронизывал фантомным холодом низ моей груди, даже и не думал дрожать. Он крайне внятно сообщал мне, что вряд ли я выйду из этой комнаты живым.
- Глупыш, - продолжал Куренин, - ну что тебе не писалось? Захотел почувствовать себя детективом? Решил сделать сенсацию? Дурак!
Он резко вскочил со стула и ударил меня свободной, левой рукой в скулу.
- Ты, придурок, хоть понимаешь, на чьем пути ты стал?
Я потер горящую щеку, и брякнул:
- Нет!
- Тебе, тупица, нужно было с самого начала не влезать в это дело! Понятно?
- Практически все, Сергей Валентинович. Кроме одного - где вы брали пентонал в таких количествах? Это же безумно дорого!
- Ой, не смеши! - отмахнулся Куренин - Деньги могут все. Даже покупать "правду" напрямую у полиции.
- Так-таки, русская мафия, дядя Сережа? - спросил я с максимальной фамильярностью, какая позволена смертнику.
- Какая, в жопу, мафия! Просто хороший бизнес. Еще пара стран, и мы сможем эту самую мафию купить, перепродать и снова купить! Юра, приготовь мне бокал виски. От ожидания у меня в горле пересохло!
- Ваш племянник привел меня сюда по вашему указанию?
- Господи, Алексашка, неужели ты и правда думал, что злоумышленник привел бы тебя в свою берлогу добровольно? - Куренин жестоко расхохотался. Очевидно, приходило время "светить карты", как любил выражаться мой партнер по преферансу...
- А теперь послушайте меня, Сергей Валентинович.
- Ну-ну... После того, как ты позорно прокололся, поверив в жадность, мне даже слушать тебя стыдно!
- А зря вы так думаете, господин Куренин. Равно, как и Юрий зря думал, что я имитирую телефонный звонок партнерам по бизнесу. Я действительно звонил...
- Ты был готов пожертвовать деньги??? - лицо Куренина удивленнно вытянулось - Господи, да ты еще глупее, чем я думал! Ты действительно звонил своему менеджеру??
- Я и правда, глупее, Сергей Валентинович. Только звонил я не менеджеру.
- А кому же? Ну-ка, удиви меня!
- Я звонил Ансельм Фонтенж, комиссару полиции. Той самой Ансельм, благодаря оперативной работе которой, сейчас на вашем лбу красуется очаровательное красное пятнышко... Так что, я просил бы вас не делать резких движений и положить пистолет на пол. Из чистого уважения к вам, я обещаю сказать полиции, что вы не угрожали мне оружием, а добровольно сдали своего премуа.