Тёплый, солнечный день апреля-месяца в небольшом южном городке. Воскресный день на православную пасху. На городском рынке полно народа. Пасха пасхой, а кушать хочется всем. Всякий люд собрался здесь. Кричат, торгуются, бегают в поисках более дешёвого товара.
Раздался колокольный звон, призывающий православных в храм, на службу. Никто из людей на рынке не замедлил своего бега, и не перекрестил лба, хотя у многих болтались на груди кресты, видные в проёмах распахнутой, ввиду тёплого дня, одежды. А многие вообще носили кресты поверх одежды, желая подчеркнуть свою особую набожность.
А некоторые, особо набожные индивидуумы, носили поверх одежды огромные, как у попов, кресты. Но, как я успел заметить, по жизни ходили грязной поступью. Ну, да Бог им судья.
И, всё же, один человек, стоявший рядом со мной в стороне от общего течения народа, с бейджиком работника рынка на левой стороне груди, не остался безучастным к доносившемуся колокольному звону. Он повернул голову в сторону храма, позолоченные купола которого были видны с рыночной площади, и размашисто перекрестился.
Понятно, что я не смог удержаться и заговорил с ним.
- В Бога верите? - спросил я у этого человека, которому едва ли минуло сорок лет.
- Верю, - просто ответил он и посмотрел на меня с интересом.
- И верите в то, что на пасху сходит в неба благодатный огонь? - продолжал я свой допрос.
- Да, конечно, в Иерусалиме, в храме гроба Господня, - уверенно заявил он.
"Признаться, не каждый день встретишь столь упёртого фанатика", - подумал я и продолжал спрашивать:
- А кто вы по профессии?
- Бывший военный, офицер, а сейчас работаю на рынке контролёром, временно, пока не определюсь с жильём.
Потом разговор у нас перескочил на кроликов, которых он собирался разводить, чтобы не стоять здесь с бейджиком и не следить за порядком. Я не стал спрашивать о размере его зарплаты, ибо это было бы некорректно с моей стороны, но и так было понятно, что она не высока, по сравнению с бывшей офицерской.
Вскоре он куда-то ушёл по своим делам, а моё внимание привлёк человек, расположившийся почти рядом. Кавказской внешности, с ниточкой тщательно подбритых усов, он положил у своих ног футляр музыкального инструмента, из которого извлёк небольшую трубку, что-то вроде кларнета. Я не знаток, поэтому затрудняюсь сказать точно, что это было. Он приложил один конец к губам и заиграл популярную в те времена мелодию.
И вот что интересно, проходящие мимо люди буквально начали осыпать его денежным дождём, бросая деньги в раскрытый футляр. Когда он проиграл песню один раз, деньги заполняли половину ёмкости. Человек наклонился и сгрёб бумажки, рассовывая их по карманам, чтобы не бросались в глаза. Затем поднёс инструмент к губам и заиграл ещё раз ту же мелодию. Денежный дождь повторился.
Я был в смущении. Стою с утра, торгую лекарственными травами, которые у меня отменного качества, и всего продал один пучок, на червонец. А рядом червонцы сыпятся ни за что.
- А вы знаете, что за мелодию он играет, - раздался рядом знакомый голос. Поворачиваю голову, вижу моего собеседника, контролёра рынка.
- Затрудняюсь сказать, но что-то очень знакомое, - ответил я.
- Это популярная в нашей стране песня, ключевые слова которой - я душу дьяволу отдам за ночь с тобой.
Мне стало жутковато, я поёжился и придвинулся ближе к верующему, как бы ища у него защиты. Кроме нас двоих, кругом мельтешил народ в поисках дьявола, чтобы отдать ему душу. И это всё происходит на пасху, в святое воскресенье.
Увы, куда ты катишься, "святая Русь"? - Ужели прямиком в ад!