У нее была великолепная попка. И вообще - девушка вы-глядела настоящей балериной и мне это нравилось. Взгляд как охватил ее стройную фигуру, так и не отпускал. Она вынырну-ла из соседнего здания, я даже знал, откуда - в девятиэтажном доме имелась пристройка - большой зал с широкими окнами и одной стеной закрытой зеркалами на всю высоту. Совсем как в балетном классе, но его назначение было несколько иным - там размещался клуб атлетической гимнастики "Атлант". Года три назад на наружной стене еще красовался огромный нарисо-ванный атлет, потом его убрали. Но, как и раньше три раза в неделю с шести до восьми вечера, по вторникам, четвергам и субботам за широкими окнами мелькали силуэты занимаю-щихся спортсменов.
Сегодня был четверг.
Молоденькая культуристка неторопливо плыла вдоль но-вого дома в сторону автобусной остановки и со стороны каза-лось, что к нам на землю на один вечерок отпустили небесного ангелочка. Девушка гордо несла точеную головку, плечики бы-ли развернуты, она совсем не сутулилась и я этому удивился. Ее осанка представлялась идеальной - в эпоху засилья сидячих профессий такое увидишь редко. Спортивные ноги обтягивали черные колготки, а на левом плече висела легкая дамская су-мочка с небольшой застежкой из желтого металла.
Я шел метрах в пяти позади, а глаза отдыхали на строй-ной фигурке. Что касается пропорций, то молодое создание вы-глядело настоящим совершенством и к тому же весьма сексу-альным. Мужчины меня поймут.
Солнце уже завалилось за горизонт, но ночь еще не на-ступила - был тот промежуток времени, когда тьма борется со светом, отвоевывая свою территорию медленно, но неотврати-мо. Тем временем город наполнялся искусственным светом - включились лампы вдоль дороги, во всю заиграли неоновые вывески на магазинах, а из квартир ближайшего здания на тро-туар упал первый свет.
Вот тогда я это и заметил. Мой взгляд в очередной раз оценивающе пробежался сверху вниз и замер на великолепных икрах, а так же...
Тени не было!!!
Не знаю как я на это обратил внимание, ведь в тот мо-мент смотрел не туда и даже об этом не думал.
НО ТЕНИ НЕ БЫЛО!!!
Свет свободно струился сквозь неплотные занавески квартиры первого этажа. Он заполнял вечерний воздух, прохо-дил через тренированное тело (тело?) девушки и мягко ложил-ся на то место, куда и должен падать в отсутствии прохожих. Происходящее выглядело настолько нелепым, что даже заме-тив подобную дикость , пришлось потратить секунды три, чтобы осознать и еще пару, чтобы удивиться. Только после этого забегали буксовавшие мысли. Но даже тогда, еще не ве-ря, я посмотрел себе под ноги - моя тень была. Не очень темная в вечерних сумерках, но она уже двигалась вместе со мной по тротуару.
Туда...
Вслед за...
Тогда у меня не нашлось слов, чтобы подумать - за кем.
Кто она?
Точнее, ЧТО ЭТО ТАКОЕ?
Наверное, в тот момент на моем лице появилось не самое умное выражение. Правда, надеюсь, что рот как у деревенского дурачка я не открывал. Хотя подобное было бы весьма прости-тельным.
Темные спортивные туфельки с плоской подошвой без каблука медленно удалялись в сторону перекрестка совершен-но не производя шума. Она ступала мягко, как большая кошка, вышедшая на охоту...
- Может это бесплотный дух?- что еще я мог подумать в тот момент?
- Или ее тень устала на тренировке и осталась отдыхать в спортивном зале?
Ничего более умного в голову не приходило. Я просто продолжал двигаться, напоминая механическую куклу у кото-рой еще не кончился завод или не иссякло питание и которая не предполагает когда и где это произойдет.
Мы дошли до угла длинного кирпичного дома, в котором жители еще считали себя новоселами, а я так и не пришел к ка-ким-либо выводам. Из глубины сознания, как со дна огромного озера, всплыли дряблые останки каких-то псевдознаний - "Че-ловек-невидимка" Герберта Уэллса (это явно не подходило); "Властелин мира" - это уже из немного наивного романа Алек-сандра Беляева - в нем перед героями появлялись видения, вну-шенные гипнотической установкой (все это сказки, но я украд-кой оглянулся назад - там было пусто, только какая-то женщи-на с девочкой лет десяти неторопливо двигалась в нашу сторо-ну).
Но может надо мной висит НЛО и я рассматриваю голо-графическую картинку инопланетян? Последняя мысль заста-вила взглянуть на небо - в вечерней синеве проклевывались первые звездочки, вдоль проспекта начинала подсвечивать ущербная луна, по форме похожая на ломоть спелого арбуза.
И это все, что я увидел.
А следующей мыслью была мысль про вампиров,- Жен-щина-Вамп,- так их, кажется называют. Последние сведения не имели никакого отношения ни к книгам из моего детства, ни к популярным статейкам из бульварной прессы, типа: "Визит зе-леных человечков в город N. День первый.". Это все современ-ные видеофильмы.
Я зацепился за мысль о видеофильмах, вампирах, филь-мах ужасов... и неожиданно на голову вывалилось из Булгако-ва:
- ... но над спинкою на полу не было теневой головы Ва-ренухи, равно как под ножками не было ног администратора.
ТОЛЬКО ЭТОГО НЕ ХВАТАЛО!
Я на секунду замер. Но стройное создание из плоти и кро-ви (я на это надеялся) казалось реальным и также реально на-правлялось по своим делам... и рожек я не заметил. Она ушла вперед, теперь нас разделяло метров двадцать - целая пропасть и, по правде говоря, мне захотелось ее увеличить еще больше.
Но, черт побери, одновременно ситуация была и архиин-тересной. Возможно, данное чувство от самого дъявола, кото-рый не забыл вложить его в душу человека, когда Бог лепил свое создание.
Возле одной из витрин девчонка притормозила, что-то там посмотрела, беззаботно отвернулась, кокетливо поправила темные волосы и двинулась дальше. Мне же следовало свер-нуть налево и отправиться на автостоянку к своему жигуленку. Он ждал меня с самого утра, более того, он ждал меня лишних два часа, на которые я задержался на работе и... я решил, что лишних десять минут машина потерпит.
Но каким надо быть осторожным!
Когда она на секундочку замерла у большого витринного окна, купаясь в потоках белого света, тени не было как и рань-ше. Теперь я это видел совершенно четко. Ничего не менялось! В этом было что-то ужасное. Причем, меньше всего проблема тени волновала молодую девушку.
Открылась дверь магазина и на тротуар вышла пожилая супружеская пара - они не обратили внимание ни на девушку, ни на отсутствие тени. В этом была вся суть проблемы. Никому не было и не будет дела, пока его не ткнешь носом в асфальт под ногами. Меня же погубило любопытство и... у нее, дейст-вительно, была классная фигура, и походка тоже классная. Да-же если она ведьма. Во внешнем восприятии это ничего не ме-няло.
Я миновал ту же витрину. Отражение в стекле казалось тусклым, не таким как в зеркале при подобном освещении, но мои растерянные глаза выделялись и там. Ко всему прочему, я нахохлился, напоминая взъерошенную курицу - моя мама все-гда говорила, что по этой позе можно легко определить мое душевное состояние.
Тем временем, девушка без тени приблизилась к регули-руемому перекрестку и остановилась. Светофор уже переклю-чился на желтый, мигнул и перекрыл движение красным све-том. За ее спиной стали скапливаться люди.
У девчонки оказалось простое лицо юного человека. Можно сказать, оно было даже симпатичным, от него веяло молодостью и свежестью. Ее легкая матерчатая куртка с ворот-ничком-стоечкой была застегнута под самое горлышко. И даже теперь, украдкой разглядывая неподвижную девичью фигуру, я ощущал гибкость, кошачью грацию и собранность, что дается от рождения или тренировками с раннего детства, и то не каж-дому. Почему-то это было очень приятным.
Светофор снова замигал красным, потом желтым и раз-решил переход дороги. Народ двинулся к автобусной останов-ке, что была на той стороне перед огромным пустырем, сплошь покрытым травами и низкорослым кустарником. Я двинулся следом. Просто посмотрю как она садится в автобус и... и тогда решу, что делать дальше.
Слишком все необычно.
Спеша проскочить перекресток на скорости пролетел тя-желый синий форд, не обращая ни на кого внимание. Мы сту-пили на дорогу. В этом была своя интрига, я вел себя как разо-блачитель шпионов из своих детский игр - легкое движение, как бы случайное до предела неуклюжее касание (если что - простите мэм)... и я почувствовал! Не знаю чего я ожидал от этого, но мой локоть и моя кисть коснулись настоящей живой плоти. По крайней мере, она была осязаема, ее можно было по-трогать, и с нею можно было столкнуться.
Что это могло значить?
Я не знал.
Как и не знал, что еще можно было сделать с ее телом... или душой.
Поговорить можно? Нет, нет. Она мне не нужна, я только интересовался, куда пропала обыкновенная человеческая тень.
Остановка оказалась мечтой грабителя - практически она не освещалась, я видел лишь силуэт девушки в сгустившихся сумерках. Силуэт был, а вот тени отсутствовали даже у нор-мальных людей, толкавшихся в ожидании автобусов.
О Н А Н Е П А Х Л А !
Только теперь, с самых задворков мозга, выплыла запо-здалая мысль. Когда я стоял совсем-совсем рядом у пешеход-ного перехода, и вот теперь, в нескольких метрах за спиной, не ощущалось никакого запаха.
Не знаю, что за ароматы должны исходить от такой кра-сотки - запах послетренировочного пота, если там у них отсут-ствуют душевые (в чем я сомневался); женской косметики, слегка осязаемой, может совсем воздушной, но реально суще-ствующей или просто одеждой - курткой, кожей дамской су-мочки.
Подошло несколько автобусов. Остановка пустела, но она не торопилась.
Может девушка такой родилась?
Маршруты оказались не ее. Последний автобус тронулся с остановки, бросив на нас свет из салона. Свет упал мне под ноги, пройдя через девчонку, но я не сказал бы, что тело стало прозрачным.
Она пошевелилась, я оторвал глаза от асфальта и мы встретились глазами. Меня прожигали насквозь. В голове про-неслись кошмарные мысли:
- Сейчас что-то произойдет - она отправит меня в пре-исподню или подойдет и прямо при всех перекусит яремную вену (это где-то возле шеи) и напьется досыта, или, наобо-рот, впустит в меня свою поганую кровь, как случилось в ка-ком-то романе Стивена Кинга.
- Я сделаю вид, что ею не интересуюсь.
Почему-то я снова уставился в то место на асфальте, где должна быть тень.
(Боже, что я делаю?)
Я рывком вернул взгляд на прежнее место... Она смотрела туда же на асфальт... и понимающе подняла голову.
Я все же что-то почувствовал, и с моей стороны было ин-стинктивное защитное движение.
Рука?
Нога?
Не знаю. Большая злая оса ужалила под самое ухо, свет уходящего автобуса мгновенно исчез, а в затылке разорвалось мегатонная бомба.
* * *
Боже мой, моя голова!
Кусочки серого вещества оказались рассеяны по всему черному полю, застилая мне круговой обзор и мешая смотреть. А рядом мычали - Ммм -ммм- ммм ,- тяжело, нудно и против-но. Мне не нравилось. Звук вгрызался в черепную коробку, стараясь отколоть еще парочку небольших кусочков для черно-го поля.
Потом я открыл глаза и звуки тут же прекратились, так как исходили из моих уст.
Я видел закат, теперь наблюдал восход, ночь же провали-лась в неизвестность. Я ее просто пропустил, сам того не заме-тив. В затылке плескался жидкий свинец, а в шею воткнули большой тупой гвоздь и он застрял в основании черепной ко-робки, успев пустить свои отростки внутрь головы.
И еще я замерз.
Стать на четвереньки оказалось проблемой, но я справил-ся. Не сразу, но в конце концов все получилось.
Эта засранка с кастрированной тенью хотела меня убить и у нее почти получилось.
Пропавшая тень уже не интересовала. Появились более серьезные проблемы - например, как встать на ноги. А также состояние головы и шеи. Да и с землей случились неприятные изменения - она превратилась в огромный магнит и тот притя-нул мое тело к себе, как обычную пылинку из железа. Земля стала моим полноправным хозяином. Под руками похрустыва-ла сухая трава и даже стоя на четвереньках, я умудрялся ка-чаться как хорошо подгулявший матрос.
Или я оказался на палубе корабля во время шторма?
Но нет, где-то рядом была остановка. До меня доносился характерный шум (отходящего? подъезжающего?) автобуса.
Может того же?
Голова соображала очень плохо. Она стала напоминать большую картонную коробку со стеклянной посудой, случайно упавшую с пятого этажа. Любая мысль отражалась дребезжа-щим позвякиванием, и пыталась выбраться наружу прямо через кости черепа.
Внутри головы поселился колючий ежик.
И бронзовый колокол, треснутый и покрытый от старости зеленым мхом.
И мне было очень плохо! А внутренности вели себя про-сто отвратительно. Желудок дернулся несколько раз и меня вырвало. Правда, ничего путного не получилось - я только за-путался в своих слюнях.
Она действительно пыталась меня убить!
Я помнил жестко сжатые в острую линеечку губы и блес-нувшие белки глаз, как у бешенной собаки перед последним боем.
Здорово она врезала!
Может в том клубе учат карате, а не атлетизму? Я вдруг снова превратился в организм с единственной функцией - очи-стительной.
Но, Господи! Если бы это помогло снять боль в голове!
Прошло никак не меньше половины Вечности, пока поя-вилась способность встать на ноги. Рядом зеленела крытая ос-тановка. Она не потрудилась как следует замаскировать бес-сознательное тело и только ночное время не позволило кому-нибудь наткнуться на меня. Я сдвинул рукав и вместо "Элек-троники-5" обнаружил раздавленное месиво в обрамлении ме-таллического корпуса. Половина покореженных внутренностей высыпалась, а остатки походили на распотрошенное существо. Той даме можно вписать в счет и их. Конечно, если она прини-мает претензии.
По инерции, я пошарил по карманам и понял, что часы - не единственное неприятное открытие. Кошелька на месте не было, вместе с ним пропала большая связка ключей. Без по-следних я не только не мог воспользоваться своим автомоби-лем, но и попасть в квартиру. К счастью, меня никто не ждал в ней.
Два года назад я уже посеял огромную как у ключника, связку ключей и многие из них пришлось в спешном порядке восстанавливать заново. Связок сразу стало две - одна моя лич-ная, а вторая чисто рабочая. Как-то незаметно они слились в одну и разрослись до больших размеров. Она постоянно расто-пыривала карманы, иногда превращаясь в четки.
Со стороны я напоминал пьяного, но тем не менее вер-нулся назад и внимательно осмотрел место своего ночлега. Да, можно было не беспокоиться - вещи исчезли. Я еще немного пошатался на том месте, пытаясь сообразить который час пока-зали бы мои часы, если б уцелели. Судя по освещенности - шесть. Тогда услышанный автобус один из самых первых. Еще три часа и начнется мой рабочий день, но в контору мне нужно сейчас. После той памятной потери связки пришлось долго вы-саживать дверь квартиры и теперь в верхнем ящике рабочего стола лежали дубликаты самых важных ключей. Все важные, кроме автомобильных. Их дубли находились в квартире.
Моложавая женщина в светлом пальто осуждающе всмот-релась в меня возле магазинчика, где та ведьма вчера (!!!) при-хорашивалась. Но это уже не трогало, мне было все равно. Я доковылял до входных дверей своей конторы и немного посто-ял возле ступенек. Свежий ветерок теребил волосы на чугунной голове. Легче не становилось.
По ее милости я мог получить сотрясение мозга.
Мне и раньше приходилось попадать в большие передел-ки - бил я, били и меня. Очень давно, еще лет в шестнадцать-семнадцать я успешно противостоял сразу троим уличным бой-цам. Победителем я не стал, но и те не выиграли. Я знал толк в этих делах. Но чтобы вот так... с одного удара (фактически я его не заметил) какая-то дамочка смогла отправить меня на це-лую ночь в нокаут! Я даже не слышал о подобном. Меня вдруг прошиб пот, когда представил реакцию своих знакомых - они будут смеяться до конца своей жизни и за спиной показывать на меня пальцем своим детям и внукам.
Прошла пара минут. И еще раз пара. И я сделал несколько шагов по каменной лестнице наверх и толкнул тяжелую дверь. Она оказалась не запертой. В этот ранний час она действитель-но была открыта, как если бы ожидала меня со вчерашнего ве-чера. На пороге я наконец-то оглянулся назад и посмотрел под ноги. Тень лежала на своем обычном месте. В утреннем свете нечеткие отпечатки распластались по серому бетону, своим присутствием внушая, что не все так плохо, как могло пока-заться.
В вестибюле дежурил ночной сторож. Я его знал, но все равно понадобилось несколько минут, чтобы уговорить впус-тить меня в контору, но даже сторожа порой смягчаются. Когда за спиной сомкнулись двери лифта, часы в вестибюле показы-вали 6:24.
Лифт дернулся и сонно пополз вверх, а мои глаза уткну-лись в инструкцию возле панели управления. Так часто бывает - взгляд сам упирается во что-то подобающее моменту. В мел-ком тексте выделялись большие буквы - "ЭТО ОПАСНО". Мне следовало знать про "ЭТО" еще вчера вечером.
Ведьма понимала, что не дает тени. И еще она была кате-горически против, чтобы подобные интересные вещи расска-зывали другим (по настоящему - "ЭТО ОПАСНО"). Насколько я представляю анатомию человека, прямо под ухом находится смертельная точка, и носок туфелька почти попал в цель. Те-перь я чувствовал опухшую шею, как если бы по ней прошлись бревном. И вообще, надо быть снайпером, чтобы с одного раза уложить человека ударом ноги по шее.
Кабина замедлила ход, где-то заскрипело, я подумал о схожести наших состояний - я тоже поскрипывал, меня пока-чивало, ход был не таким уж и быстрым, и так же не тороп-люсь, как и лифт при открытии своих дверей.
Первым делом пришлось забраться в шкафчик, достать электрический чайник, сходить в туалет, набрать там воды и поставить его кипятиться. Только после этого я плюнул на ус-ловности и вытащил из Натальиного стола небольшое круглое зеркальце. Но оно мало что дало - я видел какие-то части лица, то низ подбородка, то один глаз, а второй не вмещался, то кон-чик носа вырастал до размером пирамиды Хеопса, закрывая весь обзор. Лишь правую сторону шеи не удалось рассмотреть.
Она ударила меня слева!
Похоже, именно по этой причине удар проскочил незаме-ченным. Ведь даже очень резкий замах как-то воспринимается, но когда его не ждешь... и когда перед тобой сопливая девчон-ка, хотя и без тени... и когда она левша...
Количество переросло в качество, которое меня свалило как быка на скотобойне.
Ладно, чайник пока не важен, пусть закипает, а мне необ-ходимо привести одежду и лицо в порядок - вот что главное. Хотя бы хорошенько осмотреться - я еще помнил взгляд оди-нокой женщины, разбирающей глазами мое тело на отдельные части. И ничего сексуального в нем не было.
Я немного подумал, захватил полотенце и пошел к лифту. Мне необходимо было спуститься на второй этаж, где в муж-ском туалете висит огромное, в человеческий рост, зеркало.
Лифт так и не проснулся, он все также дрожа и покрях-тывая спустил меня вниз.
По всей правой стороне шеи разлился большой припух-ший синяк, среди красноты четко выделялась темная область, куда попала спортивная туфелька. Я сделал примочку из поло-тенца и занялся одеждой. Серая куртка имела грязные пятна на спине - результат ночлега под открытым небом. Я скрутился в штопор, чтобы суметь все рассмотреть, не сообразив просто сбросить куртку, потом потянулся в сторону раковин и в таком положении осмотрел грязные брюки и туфли.
Я только увидел себя целиком, как снова попал в исто-рию.
Я развернулся к зеркалу всем корпусом, полностью вы-прямился и протянул вперед руки.
Я ПРОТЯНУЛ ВПЕРЕД СВОИ РУКИ!
И это "Я" было там, в зеркале, в царстве отражений. Но сам то я так и не пошевелился и оставался повернут спиной к зеркалу. А теперь и подавно меня сковал столбняк. Восприятие изменилось, время превратилось в медленно ползущую черепа-ху (по мне?), движение (там!?) стали замедленными и неот-вратимыми, две знакомые руки приблизились... вцепились в куртку... две огромные хватательные пиявки рванули меня за отвороты одежды... ТУДА!!!
Помешал умывальник, о который я ударился, а резкая боль в боку и спине вернули на землю. Я дергался, упирался в белый фарфор раковины и визжал как поросенок.
У НЕГО была цепкость!
У НЕГО была еще ТА ЦЕПКОСТЬ!
Куртка сползла с тела и накрыла голову, но я видел пере-кошенное от напряжения и ярости лицо.
Мое лицо!
Оно жило своей жизнью!
И оно тащило меня к себе!
...И это не было сном.
Но кошмар все же лучше, чем подобная явь. Даже в са-мом страшном кошмаре когда-нибудь можно проснуться, хотя бы от собственного крика.
Мне стыдно даже думать, но в какой-то момент присутст-вие духа покинуло меня, я потерял лицо, тело билось в судоро-гах животного страха. И я немного обмочился.
Раздался резкий звук разрываемой ткани, я полетел на кафельный пол. Затылок с размаху въехал в белоснежную плитку, на время пропало зрение. Но это длилось не очень дол-го...
На той стороне рука отражения легла на левый край ши-рокого зеркала и оно неторопливо шагнуло ко мне.
Теперь в помещение был слышен лишь шум моего дыха-ния и звук его шагов.
Из оцепенения меня вырвал не страх, и даже не это, до боли знакомое лицо с двухдневной щетиной, а тень. Точнее ее отсутствие.
"Я" шагнуло от стены на залитое светом трех ламп про-странство, а под ногами оставалось девственно чисто.
Этот тоже не имел тени!
И он... шагнул ко мне!
- Как мне хочется проснуться, - подумал я, - пусть бы все оказалось сплошной выдумкой, или обычным плохим сном, - но тем не менее ноги к животу я поджал и прикрыл пах.
Еще шаг и "Я" нагнулось!
Ноги выстрелили, превысив по силе Царь-Пушку. Во всплеске силы сказалась вся ярость, растерянность и леденя-щий душу страх, балансирующий на грани безнадежности или безумия. И еще там проявились две вещи - память о девчонке, что хотела меня убить. Ее рот, ее равнодушные до жестокости глаза, ее безразличие к моей жизни. И второе - "мое" лицо на-против, с таким же бездушием фиксирующее все мои движе-ния. Лично я никогда прежде не замечал подобного выражения у себя в зеркале, да и окружающие не говорили про это. Все впечатления автоматически сложились в удар и тот получился.
Ноги попали в область грудной клетки и если бы за спи-ной ожившего отражения оказалось его зеркало, оно бы летело до самого конца на той стороне и лопнуло от удара как пере-спелый арбуз. И только брызги усыпали бы окружающее про-странство.
Но зеркала не было, "Я" отлетело в сторону раковин и в узком пространстве туалета загрохотало как при горном обва-ле. Тело сбило несколько стоек, сорвало два умывальника. Они упали вместе со "мной". Изображение даже вскрикнуло, как настоящий человек. Из сорванных кранов хлестануло водой. Она ударила в пол, разбившись на миллион водяных капелек, всплывающих по воздуху. Одна из струй, как в фонтане, взле-тела под самый потолок. В туалете образовалась быстро расту-щая лужа. В этот утренний час напор в трубах был самым мощ-ным за сутки и струи гудели как сопла реактивных двигателей.
Я судорожно вскочил на ноги, сжав руки в кулаки - изо-бражение барахталось на фарфоровых осколках, тщетно силясь подняться. Оно гремело кусками раковин как костями.
И еще оно ругалось:
- Ты ударил меня, сволочь! Понимаешь, ты ударил меня! - там в углу лежала кошмарная тварь, абсолютно похожая на ме-ня, внешне совсем как я, а внутри... Внутри это и было той тва-рью. Она поднималась, отвратительно ругаясь и грозя:
- Я кастрирую тебя сейчас! Ты посмел ударить меня! Я сделаю это, - тварь-изображение совершенно не маскирова-лась, она была открытой и прозрачной, как только что вымытое оконное стекло. Все чувства выползли на лицо, исказив черты до неузнаваемости.
Это был не я!
Но ОНА хотела меня!
Я это сразу понял - она хотела меня, как умирающий от жажды странник хочет пить, и как сексуальный маньяк желает свою жертву.
И ОНА ХОТЕЛА МЕНЯ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС!
Мы стояли как в бане, окруженные горячим паром. Зер-кало запотело, но сквозь белесую пелену угадывалась наша комната, бьющая в воздух струя, ярко просвечивали лампы на потолке, а меня не было. Помещение казалось совершенно пус-тым - там не было нас двоих.
- Иди сюда, сволочь! - тварь еще не успокоилась, ее руки призывно поманили к себе, - Ну иди же сюда, - а ноги сдвину-ли такое знакомое тело к выходу и... пути отступления оказа-лись отрезанными. Для этого ей пришлось пересечь несколько тугих струй. Тварь топала, мокро хлюпая по воде и не обращая внимание на хлеставший кипяток, а взглядом ела меня.
Сердце бухало как в бочке, вода и пот заливали глаза, а голова раскалывалась от боли. Отчаянно хотелось не верить в то, что видел, в проклятый сон наяву, в химеру, вставшую на пути.
Она ухмыльнулась!
(Боже, неужели и у меня такая же похабная ухмылка!)
Она ухмылялась кровожадно и победно. А потом выста-вила перед собой полусогнутую левую руку, а второй ударила по локтевому сгибу. И снова ухмыльнулась:
- Ах ты, мокрая курица, - я почти обиделся, - сама получи, - и ответил тем же жестом, но правой рукой. А ругаться так же грязно, как и та тварь, мне не хотелось.
- Ты - это я и ты не имеешь права на отдельную жизнь, - мой голос звенел от напряжения, - Уходи назад, - возглас под-нялся над ревом воды. Я был похож на мальчишку, заклинаю-щего свои детские страхи спрятаться под кровать.
- Сейчас я тебя сделаю, - он просто проревел не своим го-лосом, перекрывая все и вся. Я не стал дожидаться продолже-ния. Я метнулся в угол к осколкам раковины, туда, где только что беспомощно барахталась тварь. Большой, острый как кин-жал, кусок фарфора удобно уместился в руках, я даже не по-чувствовал острых граней. С яростным криком смертельно раннего льва, тварь (это не мог быть я!) бросилась в мою сто-рону.
Кошмарная мысль еще успела молнией проскочить через воспаленный мозг, эхом ударив изнутри так, что я чуть не вы-пустил свое оружие на ноги...
(А вдруг тварь живуча как сказочный Кащей Бессмерт-ный и прежде чем вступать в бой, мне необходимо найти ту иголку в яйце, в котором спрятана ее мерзкая жизнь. Вдруг осколок раковины ударит, не причинив вреда и, мое же изо-бражение поглотит меня в одно мгновение. Господи, помоги мне здесь и сейчас!)
...и метнул острый кусок в летящую морду - со всей силы и с небольшим разворотом так, что самого потянуло в огром-ную лужу на полу.
Белый, мраморного цвета, осколок не подвел - он вошел прямо в лицо, издав громкий хруст. Удар оказался такой силы, что существо мгновенно опрокинулось навзничь и с шумным всплеском распласталось на плитке. Оно по инерции пролете-ло-проехало-проплыло ногами вперед и чуть не сбило меня. Туча брызг разлетелась во все стороны. Теплая жидкость дос-тала до головы.
Я схватил еще один кусок, а точнее целую половину фа-янсовой конструкции, с гиком вздернул ее над головой. В че-репе разорвалась очередная шутиха, а огненные мошки прон-зили мозг до самого основания. И с размаху, с чувством про-клятого облегчения, что ставлю точку в этом диком деле, и со-вершенно безжалостно опустил камень "себе" на голову.
Отражение треснуло с противным звуком взрыва воздуш-ного шарика, треска упавшего серванта и визга испорченной бор-машины. В стороны метнулось что-то черное и потекло по окружающим стенам. Липкое и противное попало на щеку. В водяных испарениях комната дрожала, наполняясь туманом, мешая объективно оценить происходящее. И все же я понял - дрожал не только воздух, дрожала и черная субстанция, покры-ваясь паровой рубашкой. Черное нечто истаивало. Разбитое те-ло вдруг стало призрачным, совсем призрачным и исчезло, ос-тавив после себя лишь одни воспоминания. Вода тут же сомк-нулась на освободившемся месте, и волна достигла моих ног.
И это существо тоже хотело меня убить.
Вода стремительно прибывала. Скоро она зальет все по-мещение, переберется через порог и выберется на свободу. Но прежде чем что-либо предпринимать, мне следовало сделать одно очень важное дело. Еще оставались цельные куски фар-фора и я их использовал, вложив душу, надежду, гнев и отчая-ние.
Сначала зеркало только треснуло, от угла к углу протяну-лась густая сеть морщин. Комната на той стороне попала в паутину и уже никогда из нее не выбралась. Со второго удара на пол полетел добрый десяток осколков. Хрустальный звон давал удовлетворение и то, что оставалось на кафельной плит-ке теперь было только серебристыми клиньями толстого стекла и не чем иным.
Потом я потратил несколько минут, чтобы отыскать и пе-рекрыть вентили.
ВСЕ!
И обессилено вывалился в коридор, оставляя за собой лу-жицы. Но закрыть плотно дверь я не забыл! Только вместе со щелчком замка пришло относительное успокоение.
Вода еще стекала, а коричневые туфли противно чавкали, отмечая каждый шаг. В царстве тишины, которая бывает толь-ко перед началом рабочего дня, пока город еще не проснулся по настоящему, я двигался со странными звуками, напоминая столетнюю улитку. Влажное причмокивание возвращалось на-зад измененное до неузнаваемости эхом, пугая меня самого.
МНЕ БЫЛО СТРАШНО!
Вот теперь мне было СТРАШНО ПО НАСТОЯЩЕМУ! Пришла разрядка. Она барабанила изнутри в черепную коробку и норовила дать под коленки. Мокрая одежда противно при-липла к телу, разделившемуся на две половинки. Первая из них лунатической походкой цепляясь руками за стены двигалась к выходу, а вторая летела в бездонную пропасть - в паху образо-валась тянущая вязкая пустота, а ягодицы сковал ледяной пан-цирь. Всю жизнь я не переносил качели именно из-за подобно-го состояния, и всякий раз не был уверен, что когда-нибудь по-паду на землю.
Куда попаду сейчас - было под еще большим вопросом. Теперь в голове царил настоящий кавардак - от мыслей оста-лись одни обрывки из фраз, сценок, звуков и кусков эмоций. А над всем царствовали какие-то шумы, более всего похожие на шум сорванных кранов или стенания неисправного унитаза.
Я медленно миновал приемную директора, пустовавшую в этот ранний час. Удалился на несколько метров от обитой ко-ричневым дерматином двери и облокотился на стенку. Тут я замер секунд на десять. Позади остались мокрые следы гигант-ской лягушки, закрытая дверь в туалетную комнату ( я три раза мысленно перекрестился) и тишина пустого здания.
Химер больше не было!
Они пропали вместе с разбитыми зеркалами. Даже изо-бражение вернулось на прежнее место - при выходе мой про-филь мелькнул на нескольких уцелевших осколках. Сейчас я уже не был уверен в этом, поэтому тут же мысленно себя по-правил - вернулась только часть изображения. Хорошо это или плохо я не знал.
Лифт открылся сразу же - он ждал меня здесь все это вре-мя как верный пес... или как яма-ловушка. Запоздалая мысль ударила в самое темечко:
- Зеркала!!!
и тут же отпустила - в кабине зеркал никогда не было. Я это вспомнил. Теперь перед мной открылась пустая панель с восемью круглыми дырочками. Я восславил экономию и по-ехал на свой этаж.
Чайник энергично пыхтел белым паром, не громко посви-стывая сквозь шум кипящей воды. Мне даже стало легче - я попал в привычную обстановку... но на столе лежало круглое зеркальце... и я не знал, что делать. Не разум руководил мною, а обычный инстинкт - чайник с кипятком тут же оказался в ле-вой руке, а потом с оглядкой и осторожностью, как мину, гото-вую взорваться в любую секунду, пододвинул маленькое круг-лое озерцо, отражающее... Кого? Меня?
Я заглянул и чуть не выплеснул весь кипяток...
Руки дрожали и пытались опередить мысли. Я увидел се-бя с расстояния в вытянутую руку и... все было нормально, как раньше, как полчаса назад, в ту часть утра, между которой уже прошел серьезный водораздел.
Мне нужно к кому-нибудь обратиться. Мне нужен собе-седник, мне нужен товарищ. Возможно мне нужен психолог или психиатр. Скоро здесь начнется настоящий тара-рам. Будет не легче, чем в туалете перед зеркалами.
И еще я чувствовал злость и печаль - это существо научи-ло меня убивать. Кем бы оно не было, оно научило меня уби-вать, и это оказалось просто и легко. Я ведь даже почувствовал настоящее удовлетворение. Хотя я убивал не кого-то - я убивал частичку себя и в себе. Меня лишили целомудрия и я не мог быть благодарным за это.
- Мы еще разберемся с тобой, кто ты есть на самом деле, - я разозлился только теперь. - Мы еще разберемся, сволочь.
Я скинул всю одежду с себя - совсем как в детстве. Наго-та не смущала - о том, что зайдет кто-нибудь из коллег - ранних пташечек, не думалось. Скинул и отжал в ближайшую урну, решив прибрать лужи на полу попозже, когда все закончится.
Оказывается, одеваться в мокрое гораздо неприятнее, чем сбрасывать белье - оно холодило, приставало к гусиной коже, и было просто мерзким, а куртка еще и оказалась с надорванным левым рукавом. Но той Химере досталось побольше.
А потом я сел и уставился на телефон.
Ну вот и снова встал извечный русский вопрос - Что де-лать?
Куда звонить? В милицию, психиатрическую лечебницу, госбезопасность, друзьям или отцу в Смоленск? Как рассказать про королеву стройных фигур и про себя... и... мне пришла в голову одна мысль. Это надо проверить. Во имя моей веры в свою нормальность.
В шкафу висел чей-то летний плащ - по-моему он при-надлежал Володе Пахадне. В данную минуту мне он был гораз-до нужнее. Я сбросил куртку, одел плащ, осмотрел шкаф, по-том второй, на полках которого валялись разбухшие папки с древними запыленными инструкциями и наконец отыскал длинный металлический прут, которым пользовались, чтобы поправлять штору и ушел, не закрыв кабинет. Все равно я дол-жен сюда вернуться. По крайней мере я на это сильно рассчи-тывал.
Дедок на вахте додремывал, а на первом этаже уже рабо-тали уборщицы и я порадовался, что их не было видно ни на втором, ни на четвертом этажах.
Моя цель высилась в ста метрах от конторы - путь лежал прямо в спортивный зал. Утренний воздух холодил через влаж-ную одежду.
Вчерашняя красотка вышла оттуда!
У подъезда висела вывеска. На ней золотистыми буквами на черном фоне красовалось:
"Общежитие N 3 объединения Химволокно"
- Я лишь осторожненько посмотрю, что там в зале и сразу назад, - я старался успокоить самого себя, но это не очень-то получалось. Сердце работало на повышенных оборотах. - Я гляну откуда вышла культуристка и вернусь, - рука нащупала холодную металлическую ручку и потянула на себя дверь. За ней оказалась еще одна. Открыл и ее. Вахта в здании отсутст-вовала, темно-синие, почти грязные казенные стены тянулись по бокам, окружая продолговатый коридор со ступеньками в центре и упирались в лестницу и лифт, сразу же расходясь в стороны.
- Тут нет никого, мне пока везет, - подумалось с облегче-нием, - и пока чертовщиной не пахнет, и серой не воняет, Это тоже важно.
Когда рука коснулась металлической ручки, пальцы дро-жали от пробирающегося под одежду холодка, от напряженных нервов или от того и другого вместе. Металлический прут я держал как шпагу вдоль ноги, стараясь его не афишировать.
Куда я иду и что хочу найти?
Полного ответа не было. Произошедшее еще не успело уложиться ни в голове, ни в сердце - произошло событие на-столько невероятное, сказочное, без права существования в ре-альной жизни, что теперь в мозгах кроме обломков прежних представлений, колючих и может быть совершенно бесполез-ных, ничего не было. Но самое страшное - теперь пропали вся-кие критерии истинности происходящего.
Я не думал, что стал сумасшедшим, просто вдруг стал хо-рошо себе представлять каково быть в их шкуре. Пока это было моим внутренним состоянием - окружающее об этом не знали. Но хуже всего было думать, что с ума сошел окружающий мир. Это уже серьезно. Полная картина так и не складывалась - ми-роздание слишком велико и фундаментально. Мы пришли в этот мир и также уйдем, а он, тем не менее, останется.
Нет, не складывалось - несмотря на жужжащие мысли и желание понять.
Ступая по коридору и поднимаясь по боковой лестнице, выводящей на площадку к буфету, почте и спортивному залу, я шептал как слова молитвы:
- Сейчас мы разберемся. Сейчас все станет ясным. Сей-час... Сейчас... Сейчас... Господи, не дай мне пропасть. И дай мне проснуться.
Буфет работал с 10 часов, о чем свидетельствовала таб-личка и огромный замок на двери. Почта - с 8 часов и тоже бы-ла закрыта. Я не торопился, шел медленно, неся голову с за-севшей в ней болью, как заполненный до краев сосуд и судо-рожно сжимал блестящий, никелированный прут. Где-то возле выхода послышались голоса - гулко, не таясь, несколько раз стукнули входные двери. Люди уходили в день.
Вывеска "Спортивный клуб "АТЛАНТ"" затормозила мое продвижение.
- Он должен быть закрыт, - подумал я и потянул дверь на себя. Она со скрипом открылась.
- Не заперто, - это был факт без комментариев.
Взору открылся узкий коридорчик. В нем было бы темно если бы не полдюжины рваных отверстий, через которые про-никал свет из спортивного зала. Рассеянные лучи с трудом вы-хватывали непонятные полосы на полу, что протянулись от изуродованных дверей в сторону раздевалок.
Не придя к каким-либо выводам, я осторожно шагнул внутрь, а в сознании отпечаталось - "клуб открыт".
Через минуту я уже знал, что клуб не просто открыт - он открыт полностью. Все двери выходящие в коридорчик были не заперты - их просто прикрыли, но не закрывали на ключ. А внутри... Я... Я с трудом сдержал позывы к рвоте. Возможно во мне жило ожидание чего-то подобного, но все же...
По левую руку шла раздевалка, теперь уже без разницы - мужская или женская. Тем кто там находился разделение на два пола было глубоко безразлично.
Они все были мертвы!
И не просто мертвы!
О н и б ы л и у ж а с а ю щ е м е р т в ы !
Молодые тела стащили в одно место и бросили вповалку. Некоторые еще были в майках и в спортивных трусах. Глаза случайно выхватили из общей массы стройные девичьи ноги, обтянутые серым трико с потеками застывшей крови. Недале-ко от входа лежал крепкий парень с развитыми до безобразия грудными мышцами и круглой черной гантелью, наполовину вошедшую под ребра. И над всем стоял удушливый запах ско-тобойни.
Я заставил себя шагнуть в помещение и сразу ступил в сторону, стараясь не наследить.
Все нужно сделать до конца.
Глаза поневоле натыкались на разбитые головы, размоло-ченные чудовищной силой торсы и искали ее. Я нашел свою королеву у зарешеченного окна - девушка разбросала руки в попытке обнять весь земной шар, темная юбка задралась, об-нажив белые трусики. И только шея неестественно завернулась на бок так, что головка оказалась лежащей на плече.
Я подумал, что когда ЭТО случилось, она собиралась до-мой.
Я чуть не развернулся к выходу, чтобы уйти прочь. Я уже почти сделал это, но наконец-то в полной мере пробудились инстинкты, меня спасло чисто животное чувство опасности - за спиной что-то было, может просто предполагаемое, но в крова-вой атмосфере любой знобящий ветерок был чувствителен и ошпаривал кипятком крайне ранимую плоть.
Я замер - позади что-то было и я подозревал ЧТО! Мел-кий бес противно нашептывал:
- Посмотри! Ну посмотри же! Как ты можешь вытерпеть? Опасность встречают грудью, а не задницей. Ну, давай же!
Ну!
Оглянись!
Будь мужчиной!
Я до скрипа сжал зубы и не спеша двинулся в сторону выхода напоминая речного рака. В ушах стоял звон от непере-даваемой тишины, только мое дыхание чуть-чуть вибрировало в вонючем воздухе. Несколько раз я поскальзывался на крови, не полностью засохшей под коркой.
Господи, как мне хочется вылететь пулей наружу, вы-плескивая по дороге остатки желудочного сока.
Снова зачавкала обувь. Несмотря на боязнь поскольз-нуться я смотрел только на оконную решетку.
Как неосмотрительно я вошел сюда!
Сейчас будет проверка капкана. Прут звякнул о стекло - стекло на двери! Но она же деревянная?!
И с полным размахом, со злостью, с остервенением и с облегчением я врезал металлическим прутом по невидимому зеркалу, а потом стал двигать им как бильярдным кием. Стекло звенело, трескаясь и разлетаясь на кусочки, разнося тревогу по всему зданию.
Я не знал что происходит, но вдруг всеми фибрами души уверился в необходимости увидеть свое отражение. Только по-сле этого оно полезет наружу, как это произошло в туалетной комнате.
Еще несколько резких ударов наотмашь в полную силу и зеркала не стало.
В зал я не пошел. На этот раз меня так просто не зама-нишь в ловушку. Я только постоял на самом пороге. Все было понятно. Следы вели не в зал, а из него. Вчера вечером там произошла бойня - в центре зала стоял спортивный конь, зали-тый кровью. Между растопыренными ногами снаряда валялся огромный мужской кроссовок, еще вчера имевший белый цвет. У входа в зал бросили грязную изорванную тряпку, бывшую когда-то майкой. И по всему помещению тянулись к выходу кровавые полосы.
Я специально расположился таким образом, чтобы со-вершенно не видеть зеркал, тянувшихся на десятки метров вдоль одной из стен.
Увиденного оказалось достаточно, чтобы воображение дорисовало вчерашнее происшествие. Вчера во время трени-ровки что-то случилось.. Я как наяву видел подтянутые фигуры с упорством выполняющие упражнения. Вот кто-то застыл на тренажере, накачивая тугой бицепс, периодически удовлетво-ренно поглядывая в свое отражение; вот девушка качает пресс - лечь-встать, лечь-встать, потолок-зеркало, потолок-зеркало; а вот спортсмен между подходами идет вдоль зеркальной стены, восстанавливая дыхание. Одновременно он рассматривает изъ-яны и достоинства тренированной фигуры - плоский рельеф-ный пресс, грудь атлета, ширину плеч.
И тут происходит ЭТО. Не понятно как и почему, но ЭТО происходит.
Несинхронное движение по ту сторону зеркал. Еще одно. Никакого промежуточного перехода, никаких внешних сим-птомов, никакой ряби на зеркальной поверхности. Просто "спортсмены" с той стороны бросают свои снаряды, а некото-рые захватив гантели, как "ударный инструмент" , перешаги-вают в клуб "Атлант" и число их на некоторое время удваива-ется.
Зал же работает. Зал не сразу замечает и тем более зал не сразу понимает. Они еще увлечены собою - до первых безжало-стных ударов. Но и тогда первым чувством является растерян-ность. Все равно еще непонятно. Особенно тем, кто перед этим успел отвернуться.
Кто кого бьет?
За что?
Почему?
Откуда эти близнецы?
Наступает шок. Изображение дошло до мозга, но оказа-лось отброшенным, как не имеющее смысла - сработал предо-хранительный фильтр. Они еще думали, что подобного с ними не может случиться - с такими крепкими бравыми ребятами. Их стальные мышцы готовы были снести любую преграду. Они привыкли к уважению. Да и как ударить себя! Себя же!
А они ничем не пахнут, они просто отражения, все их усердие в зеркалах - одна видимость.
Хруст, звон, крики боли, визг девчонок...
Я отступил и тихо прикрыл поврежденную дверь.
* * *
Она так и не восприняла произошедшее. Ей все еще ка-залось, что это бред, что кто-то над ней насмехается. Недовер-чивый взгляд превратился в блестящий кареглазый щит, за ко-торым можно удобно спрятаться, завернувшись в мечты и на-дежды как в спасительный кокон. Девчонка в курточке просто не поверила в то что видела - так было проще всего.
- Закройте шторы, - сказала молодая официантка в зеле-ном фирменном платье. На левом карманчике полоска картон-ки, запаянная в полиэтилен, гласила что девушку зовут Аня Кузнецова. - Мне это уже надоело, - она обращалась к мужчине лет пятидесяти с сединой в висках, выглянувшим в данный момент на улицу в окно, - они нас заметят. - Мужчина промол-чал. Если молчание выражало несогласие с девушкой, то я был полностью солидарен с ним.
Где-то в центре города, отдаленно и дробно застучало.
- Калашников бьет, сволочи, - мужчина у окна ни к кому не обращался.
- Закрой шторы, - официантка взвизгнула. - Они нас заме-тят, - и неожиданно разрыдалась. Ее никто не поддержал.
Мы находились на втором этаже ресторана гостиницы, двадцать лет назад считавшейся самой комфортабельной в го-роде. В зале стояло, сидело и ходило двенадцать человек, но лишь одна Аня оказалась работником этого заведения. Все ее бывшие коллеги теперь лежали в освобожденной кладовой на первом этаже и еще одну девчонку с кухни разместили в каби-нете директрисы на мягком диванчике. У раненной было с полдюжины рваных ран на голове, проникающее ранение в брюшной полости и перелом правой ноги. Спокойная постель и небольшая перевязка - это все, что мы могли сделать для нее в наших условиях. Вот и весь персонал ресторана.
Меня занесло сюда совершенно случайно - меня и мою юную спутницу.
- Посмотрите, она возвращается, - возле дальнего окна нервно вскрикнул молодой парень, похожий на студента. - Они снова везут их.