Аннотация: Что-то из серии, наши там, а ихние здесь. Взгрустнулось, вот и написал. Черновик. Добавлена глава 9-я часть 1-я От 14. 12. 2011.
Ведун
Аннотация
Что-то из серии, наши там, а ихние здесь. Взгрустнулось, вот и написал. Вторую часть главы наверное выложу завтра.
Глава 1
Жизнь Мишани, безоблачная и счастливая, как и у большинства сверстников, резко поменялась, когда ему исполнилось десять лет. Через неделю после его дня рождения, отец поехал с другом на рыбалку и утонул. Мать и так не слишком здоровая, со дня похорон совсем разболелась. Жили они в деревне, когда - то бывшей центральной усадьбой довольно успешного колхоза. Сейчас она была полупустой, работы не было, денег тоже, и люди бежали куда - то в более благополучные места. Им с матерью переезжать было не куда, да никто их и не ждал.
Мишане пришлось впрячься и делать всю работу, которую выполнял когда - то отец. Он пахал, сажал картошку, овощи, ходил за скотиной, косил и сушил сено, да мало ли работы у крестьянина летом. Выручал трактор, прихватизированный отцом после распада колхоза. Маленький, двадцатипятисильный "Владимирец", безотказно таскал плуг, косилку, тележку и другие орудия земледелия.
В свободное время, особенно зимой, Мишаня пропадал в кузне у дяди Феди, да скорее даже дедушки. Крепкий, семидесятилетний мужичёк был еще в силе и помнил те времена, когда кроме кузницы в колхозах никаких мастерских не было. У него отец, дед, прадед, все начинали, а потом и заканчивали свою жизнь у наковальни, передавая все знания и умения своим потомкам. Старый кузнец тоже многому мог научить, вот только кроме Мишани никто этим не интересовался.
Учеником он был прилежным, все ловил с лета. Освоил токарный станок, фрезерный. Успел дед их из мастерских в своё время перевезти к себе. Но больше всего любил стоять у наковальни. Его завораживало то, как бесформенный кусок железа под молотом превращался в топор, нож, лемех или еще что - то. Дядя Федя умел многое и торопился передать свои знания единственному ученику.
Мишка к четырнадцати годам вырос под два метра, но был мосласт, костляв и косолап, в деревне его за это звали Михал Потапычем. К шестнадцати, незаметно для самого себя, оброс мышцами, обзавелся щетиной на лице и, как сказал старый кузнец, заматерел. Прорезался мощный бас, учительница пения говорила: - малиновый. Дядя Федя же сказал, что это не голос, а пароходный гудок.
В семнадцать, как раз за три месяца до окончания школы, умерла мать. Остался Мишаня один и, поплакав, стал с остервенением готовиться к экзаменам. Их он сдал нормально: в аттестате стояли большинство четверки, разбавленные двумя пятерками по биологии и немецкому языку. Эти предметы давались ему легко, можно сказать играючи.
Старушка немка, преподавательница иностранного языка, переехавшая в Россию из Казахстана, вообще была от него без ума и говорила с Мишаней только на родном auf Deutsch. Советовала поступать в иняз, но подумав немного, грустно говорила - не получиться, денег у тебя столько нет.
Одно дело было сделано, теперь надо было думать: куда пойти учиться. Обещал матери продолжить учебу, а свое слово он привык держать. Дядя Федя посоветовал ехать в город Троицк. Там раньше было ФЗУ, потом переименованное просто в училище, где готовили слесарей, токарей и кузнецов. Даже дал адрес своего приятеля, жившего и работавшего там.
Продал Мишаня скотину, хотя буренку было жалко до слез, отогнал трактор дяде Феде в подарок, заколотил дом, упаковал в старый чемодан нехитрые свои вещички и на следующий день собрался уезжать. Вечером, неожиданно много ребят и девчонок пришли его провожать в дальний путь. Оказывается, он был даже очень не безразличен прекрасной половине человечества, да и парни его уважали.
Маленько выпили, поговорили за жизнь, девчонки обцеловали всего, измазав помадой, а утром дядя Федя, ухмыляясь, посадил его в машину своего сына. Тот работал дальнобойщиком и ехал как раз в Троицк, по пути завернув, проведать отца. До городка докатили быстро, где - то часика за четыре одолели двести с лишним километров. Подъехали прямо к дому друга старого кузнеца. Тот оказался дома и, прочитав письмо переданное ему Мишаней, расстроено покачал головой.
- Нет у нас теперь училища, вообще ничего нет. Все развалили, разворовали, - и горестно вздохнул, - Во всем городе одно место есть, где еще учат чему - то и то за деньги, это фельдшерско-акушерское училище при больнице, по новому колледж.
Мишаня приуныл, повздыхал, куда - то ехать еще, финансы не позволяют и решил поступать туда. Денег на первый год обучения достаточно, но ведь можно еще и работу поискать, наверное. О чем и сказал дяде Андрею, другу деревенского кузнеца. Тот покачал головой и сказал Мишане, что насчет трудоустройства в городе тоже проблемы, а вот если поступит учиться, может жить у него. Дом большой, места много, живут они одни с бабкой, а с ним веселей будет.
На следующий день он сходил в колледж и подал документы на поступление. Дама, принимавшая их, очень долго и удивленно его разглядывала, но все - таки оформила и сказала, что экзамены в августе. Походил по городку, поинтересовался насчет работы. Нигде он был не нужен. На столбе увидел объявление, о том, что в больницу требуются санитары, подумал, и пошел устраиваться. Приняли сразу, только в канцелярии кадровичка, она же секретарша и еще многое другое, тоскливо сказала:
- Ведь сбежишь через день.
Мишаня в ответ прогудел:
- Не сбегу.
Так он стал санитаром, одним из семи на всю больницу. До экзаменов было еще далеко, руки по работе скучали и он со всем усердием принялся осваивать новую "специальность". Правда, через неделю пришла мысль уволиться, но вспомнил данное обещание кадровичке и остался.
Больница была трехэтажная и один из них, второй, достался Мишане. Месяц он не покидал этажа, даже ночевал там. Грязи во всех углах накопилось много и ее надо было выгребать. Здесь лежали почему - то одни пожилые и совсем старые люди. Некоторые из них совсем не могли двигаться. За всеми надо было следить, помочь, да что там перечислять.
Ухода за беспомощными людьми было много. Мишаня обмывал, подмывал их, подставлял и убирал утки, носил на руках старичков и старушек в ванную помыть, в общем, все делал. К концу первого его рабочего месяца, вдруг многие божьи одуванчики, подопечные Мишани, повеселели, а некоторые даже, на удивление всем врачам, начали ходить. В это же время его вызвали к главврачу. Яков Абрамыч, так звали главного, не успел Мишаня переступить порог его кабинета, задал вопрос: не хочет ли он выучиться на фельдшера? Мишаня пробасил:
- Так я вроде подал документы туда. Только вот с оплатой на будущий год не знаю как выйдет.
Главный врач побарабанил пальцами по столу и сказал, как отрезал:
- Ты принят. Обучение будет бесплатным, на экзамены можешь не ходить. Все, иди.
С этого дня у Мишами началась другая жизнь. То его на месяц переводили в хирургию, потом так же в терапию, урологию, роддом, гинекологию, неврологию, в общем, во все отделения. Везде пожилые врачи, учившиеся еще во времена другие и знающие свое дело, старались передать ему свои знания и умения, то есть совмещали теорию с практикой. Как это организовал старый еврей, Яков Абрамыч, Мишане было неизвестно. В армию его тоже не взяли, главврач сказал, что делать там таким больным людям нечего и сразу нашёл у Мишани кучу "болезней". Военком долго матерился, но от службы в "доблестных вооружённых силах" его освободил.
На третий год обучения он уже делал операции на желудке, кесарил, удалял опухоли, аппендициты и многое другое. Женщины со своими болезнями старались попасть к нему, когда Мишане приходилось вести прием. В урологии мужики готовы были на него молиться, многим он вернул их, когда то утраченную, силу, да и с другими болячками справлялся. За все время, как он с благословления старого еврея стал активно помогать выздоравливать больным, не было ни одного осложнения или неудачной операции.
Когда сдал экзамены и получил диплом, собрались те, кто его учил, в кабинете главного врача. Яков Абрамыч плеснул всем разбавленного спирта и произнес короткую речь:
- Коллеги, выпьем за нашего ученика, которым мы по праву очень гордимся. Всё - таки не зря прожита наша жизнь, вряд ли кто еще может похвастаться таким воспитанником. Ну, вздрогнули!
Когда все разошлись, старый еврей покопался в столе и вытащил небольшой сверток.
- Здесь, Миша, деньги для тебя, - и увидев, что его ученик готов что - то возразить, сказал, - Так надо. Ты ведь сейчас живешь при больнице? Когда закончим разговор, соберешь вещи, возьмешь деньги и уедешь, куда я скажу. Тебе надо учиться дальше, но не в институте, больше знаний, чем сейчас у тебя есть, ты там не получишь.
- Миша, ведь было очень много комиссий из-за тебя. Как так, ученику фельдшерских курсов доверяют делать сложные операции, да и многое другое позволяют? Приезжали даже из Москвы, лощенные, гонористые, но увидев, как ты работаешь и познакомившись с первичными диагнозами и последующими после лечения тех больных, которых ты вел, уезжали тихие и задумчивые. Уже справлялись о тебе недавно из столицы.
Мишка почесал затылок и спросил:
- А почему я никого не видел?
- Мы старались не допускать их к тебе, да и не замечал ты никого, кроме своих больных, ну разве ещё по ночам сестричек, - и старый еврей хихикнул. - Попадешь в столицу, у тебя будут деньги и известность, но знаний не прибавиться. Придется тебе лечить всю жизнь мигрень у жен местных бонз. Ты лекарь от Бога и надо жить по Божьему завету: помогать ближним, а не зажравшимся свиньям.
Достал листок и черкнул на нем несколько слов.
- Вот тебе адрес, куда надо ехать. В деревне Горбатовка живет бабушка Лиза. Найдешь, ее там все знают, передашь письмо и скажешь, что приехал от меня. Но вот подойдёшь ли ты ей в ученики - не могу сказать. Если примет, то это будет великое счастье для тебя. Она может и знает столько, что нашим академикам от медицины и не снилось.
Достал из ящика стола что - то похожее на большой кожаный бумажник и подвинул тоже Мишане.
- Это малый хирургический набор, сделанный по моему заказу. Здесь самый необходимый для хирурга инструмент: нитки, иголки, несколько скальпелей и кое - что другое. Носи его всегда с собой, может и пригодиться, чтобы кому - нибудь жизнь спасти. Теперь уходи, а то заплачу. Внизу тебя ждет мой племянник на машине. Довезет до трассы, а там на попутных. Никому не говори куда едешь. Соври, что в свою деревню, проведать знакомых.
Мишаня обнял старого еврея, взял деньги, набор инструментов с письмом, и, чтобы Абрамыч не видел его слез, не оглядываясь, вышел. На трассе остановил дальнобойщика и за ночь они докатили до места, указанного в адресе. Еще двадцать три километра лесной дороги пешком он осилил часов за пять. К обеду был в Горбатовке. Спросил у колодца про бабушку Лизу, женщины на него испуганно зыркнули и указали на большой ухоженный дом. Постучался, никто не ответил, но дверь была не заперта и Мишаня открыл ее.
В горнице пахнуло затхлым воздухом, испражнениями и старостью. Как в родной больнице на этаже у старичков. Огляделся, увидел ещё вход куда-то, закрытый плотными шторами, раздвинул их и очутился в небольшой комнате, видимо служившей хозяйке спальней. В ней, на кровати, лежала высохшая старушка. Грудь у нее редко, но вздымалась. Вроде жива, но едва ли долго протянет, если не помочь. Мишаня вздохнул и занялся привычной работой. За два часа он успел протопить баньку, перенес на руках туда бабушку и вымыл ее до скрипа. Сменил на кровати матрац, белье, напоил старушку, уложил на чистую постель, и занялся наведением чистоты.
Закончив с этим, проверил бабульку. Ещё попоил и занялся приготовлением куриного бульона. Кухня на удивление была современная. Большой холодильник, в котором он нашел курицу, стиральная машина, холодная, горячая вода и неплохой кухонный гарнитур. Туалет и душ тоже были в наличии. Бабушка Лиза, видимо любила уют и комфорт. Бульон был готов и, остудив его, пошел кормить старушку. Та уже пришла в себя и смотрела на новоиспечённого фельдшера с дипломом, отнюдь не больными старческими глазами. Выпила стакан его варева и удовлетворённо прикрыла глаза, Мишаня присел рядом с кроватью и стал просто смотреть на это высохшее, покрытое пергаментной кожей, личико. Бабушка минут через пять уснула, а он пошел заниматься делами.
На второй день, развешивая постиранное бельё, услышал из-за забора начальственный голос:
- Кто такой? Что здесь делаешь? Покажи документы!
Мишаня оглянулся, за забором, над штакетником, возвышался милиционер и он задал ему встречный вопрос.
- Вот скажи мне мент, в этой деревне кто нибудь с совестью дружит? Ведь всех бабушка наверное здесь лечила и многим помогала? А вы не могли прийти, когда она заболела, и подать ей стакан воды. Нехорошо это.
Участковый, а это, как потом оказалось, был он, не обратив на такое вольное обращение к себе никакого внимания яростно зашипел.
- Да как ты можешь такое говорить! У нас, благодаря Бабушке Лизе, никто и никогда в деревне не болел. Нет алкоголиков и наркоманов, дети рождаются всегда здоровыми. Почти все жители доживают до ста лет, а старики пользуют своих баб до самой смерти. Да мы для неё, да... Потом сдулся и тихо сказал: - Не мог никто к дому подойти, такой ужас всех охватывал, жуть. Я пытался несколько раз, но даже к забору на двадцать метров не удалось приблизиться. Когда ты появился и вошёл в дверь, всё спало. Бабы наблюдали как ты носил Бабушку Лизу в баню и назад, свет ночью в окнах видели, а вот сегодня послали меня узнать как она. Жива?
- Жива, ответил Мишаня, - но ещё болеет.
- Всё же, кем ты ей доводишься? Скажи, всей деревне интересно. Ведь никто до тебя к ней пройти не смог. Тут появляется какой-то бугай и спокойно заходит в терем, это она так его называет. Все охренели и сгорают от любопытства.
-Пра-пра-правнук я ей. Решил схохмить Мишаня. Но мент не удивился, а сказал что вполне это возможно, так как бабуля живёт в этих местах уже более трёхсот лет и убежал сообщать радостную новость деревенским.
На третий день к вечеру бабулька заговорила.
- Как тебя звать?
- Мишаней кличут.
- Дверь в другую половину видел?
- Да, открывал, но не заходил.
- Молодец, сейчас в нее можешь войти. Там на столе стоит темная бутылочка, принеси ее мне.
Мишаня поднялся и пошел в другую половину дома. В ней висели пучки трав, на полках стояли какие - то банки, коробки, а в углу была оборудована настоящая лаборатория. Пахло здесь лесом, полем и еще чем - то приятным. Нужное старушке, нашлось быстро и он вернулся в спальню. Бабулька велела налить в стакан воды и капнуть в него из пузырька пять капель настойки, что он и сделал, потом помог ей это выпить. Ту передернуло, минут пять она полежала, и уже окрепшим голосом требовательно спросила:
- Вот скажи мне, стервец ты эдакий, почему честным людям отойти в иной мир мешаешь?
Мишаня от такого вопроса офигел и, не подумавши, пробасил:
- Тут такое дело, я учиться приехал, а ты на тот свет собралась. Непорядок.
Бабушка хихикнула и спросила:
- Кто же тебе про меня рассказал?
- Да Яков Абрамыч сюда послал, - и подал ей письмо от старого еврея.
Старушка прочитала его, опять развеселилась, подумала минут пять и приказала Мишане:
- Выкладывай всё, как жил до этого дня.
Ничего не скрывая он рассказал, что помнил о себе. Бабулька оживилась, глазки у нее заблестели, как у молодой. Несколько раз хмыкнула и сообщила:
- Буду я тебя учить, грех такой редкий дар упускать, мне этого Богиня не простила бы, - подумав, добавила - поэтому и умереть не позволила.
Без какой - либо связи с предыдущим разговором, заявила:
- Вот жид пархатый, удружил - таки мне, - и опять перескочила на другое, - дней через пять я окрепну немного и начну делать из тебя ведающего, а короче Ведуна. Что это такое и с чем его едят, скоро поймёшь. Времени у нас мало. Все тебе передать не смогу, но базу для знаний ты получишь хорошую, а там самому придется мозгами шевелить. Если лениться не будешь, далеко пойдёшь. Да, еще скажи мне:- как ты сюда вошёл?
Мишаня удивился и ответил:
- Ногами, дверь то не заперта была.
Бабушка Лиза удовлетворенно кивнула головой и отправила его готовить ужин. Через пять дней она уже шустро передвигалась по дому и помогала Мишане на кухне, а на шестой началось обучение. С этого дня у него не было свободной минуты. Он изучал свойства разных трав, корешков, минералов и еще много чего бабушка вкладывала ему в голову. Учила делать настойки, эликсиры, мази и его поила некоторыми из них. По словам старушки: - для укрепления тела, памяти и духа. Смешивала в одной посуде множество ингредиентов и приказывала по запаху, вкусу и виду сказать, что там находиться и дать определение всем составляющим.
Многое узнал, многому научился он у бабушки Лизы. Где - то через месяц после начала их занятий, бабушка стала вставлять в разговор хохляцкие слова и фразы, а потом и вовсе они разговаривали только на Украинском, как казалось Мишане, языке. Спросил, нафига ему хохляцкий язык? Бабулька рассмеялась и ответила, что это не Украинский, а зачем - потом поймешь.
Он заучивал множество заговоров, наговоров и заклинаний на каком - то тарабарском наречии. Память у него была хорошая и все в голове укладывалось на нужные полочки. Через год уже принимал больных телесно и скорбных духом. Бабушка почти не вмешивалась, лишь иногда советовала как и что лучше сделать. Через два года учения Мишаня уже не удивлялся тому, что рядом живет и другой народец.
Это существа были магические или полу. Он познакомился с домовым Исаем, а когда удавалось вырваться на рыбалку, общался с мавками, русалками, да и леший с водяным к нему выходили. В это же время бабушка начала учить его создавать амулеты для защиты, поддержания здоровья и других целей. Время летело быстро. Через два с половиной года пребывания Мишани в доме бабушки Лизы, та открыла ему свою главную тайну.
- Миша, я скоро помру, а ты после моих похорон должен уйти в другой мир. Таких как мы ищут и обращают в рабство. Правителям, денежным мешкам, нужно здоровье и долголетие, а ты его сможешь дать. Я пришла когда - то из той реальности, в которую предлагаю тебе уйти. Они одинаковы: растения, флора, фауна - все совпадает, даже география похожа. Реки и моря располагаются так же, что и здесь на карте, но развитие в моём мире идёт по другим законам. Сейчас объяснять тебе бесполезно, все равно забудешь при переходе.
В сарае, под ларем есть люк, стоит его открыть и прыгнуть в этот лаз, как сразу окажешься там. Эта дверь, окно, нора, лаз в другой мир - называй его как хочешь. Память о многом из твоей жизни ты потеряешь, да и не нужно все это там. Язык, на котором общаются в том мире, ты знаешь, мы сейчас с тобой говорим на нём. Ещё знания и умения - все, чему когда-то учился останутся при тебе. В общем, начнешь жизнь с чистого листа. Врата за тобой сразу схлопнуться и никто в них больше пройти не сможет. Одноразовые они, готовила для себя, да вот, не пригодились, слишком многое меня здесь держит. Пока я жива, нас с тобой не найдут, да и побояться со мной связываться. А вот одному тебе с охотниками не совладать. Десять дней после моей смерти двери будут активированы, потом закроются. Миша, дай мне слово, что уйдешь в мой мир.
Он подумал и продугел:
- Обещаю.
Бабушка Лиза довольно сощурилась и, достав из кармашка простое медное колечко в виде змейки, кусающей себя за хвост, приказала:
- Одень!
Мишаня послушался, кольцо оделось свободно, а потом плотно обхватило безымянный палец на левой руке.
- Ну, все, тебе оно очень там сгодиться, а теперь займемся учебой.
Где - то через месяц бабушка Лиза велела протопить баньку, вымылась и, придя домой сказала:
- Миша, я сегодня помру. Иди, погуляй часика два, а потом придешь и меня похоронишь сегодня же. Не правильно выразилась, кремируешь, как сейчас говорят. Видел штабелёк бревешек в огороде? Вот на него меня положишь и подожжешь. Да не переживай ты, смерти нет. Будет у меня возрождение, даже может в твоих детях. А теперь иди.
На душе у Мишани стало муторно и тоскливо, что - то говорить бабуле он не стал, а просто вышел на улицу. Через два часа зайдя в дом с надеждой, что может все обошлось, но нет, бабушка лежала на кровати с умиротворенным лицом и не дышала. Он посидел рядом с ней часик, поплакал, взял ее на руки, понес в огород и уложил на бревнышки. Достал зажигалку и поднес пламя к штабелю. Он разгорелся сразу и уже через тридцать секунд пылал ярким белым пламенем. За пять минут все прогорело, откуда - то поднявшийся вихрь подхватил пепел и унес его ввысь. Мишаня постоял немного рядом с пятном выжженной травы и поплелся в дом. Там его уже ждал домовой Исай с плохой вестью.
- Хозяин, - сказал он, - скоро за тобой приедут охотники. Надо успеть до этого времени собраться и уйти, а куда ты знаешь. Пойдем, уже все приготовлено - переоденешься и в путь.
Мишаня прошел в горницу, там на столе лежал большой заплечный мешок, кожаная куртка, сапоги, холщовые портки, такая же рубашка, войлочная шапка. Широкий ремень, большой нож в ножнах и в его рост, посох, окованный железом. Он переоделся, перегрузил из кармана снятой одежды все вещи в мешок, повесил на пояс нож и присел на дорожку. Домовой примостился напротив, вздохнул и вытер слезу.
- Пора, хозяин, эти уже близко. Они ждали долго, когда бабушка помрет. Боялись ее, а теперь осмелели. Надеются тебя захватить. Я тоже перейду в другой дом, а этот сгорит, как только уйдешь.
Мишаня вздохнул, прислушался к себе - ничего в этом мире его не держало. Поднялся и уверенным шагом двинулся к вратам в новый мир. Отодвинув ларь и открыв люк, он без раздумий прыгнул, как ему показалось, в колодец. Не колеблясь и не боясь. Бабушка Лиза не могла его обмануть, раз сказала, что ему там будет лучше - значит, так оно и есть.
Глава 2
Переход произошел просто: только на дворе была ночь, а здесь на небе солнышко показывает, что скоро будет полдень, но Мишаня этого не заметил. Вернее забыл моментально, что где-то есть ещё один мир. А это солнце над головой, лес вокруг, кусты, да всё стало для него единственной и незыблемой реальностью. Голова кружилась, во рту было сухо.
- Где же я напился вчера так, и с кем, интересно? Такой сушняк бывает только после хорошей пьянки. И как сюда смог попасть? - крутилось в голове. Между деревьев виднелся проселок и он, пошатываясь, поплелся туда. Не успел выйти на дорогу, как получил по башке чем - то тяжелым. Этот удар даже пошел на пользу, в голове маленько прояснилось. На рефлексах развернулся и увидел трех мужиков, удивленно на него таращившихся: такой удар мог бы быка свалить, а этот бугай стоит. Двое были с кинжалами на поясах, а один, средний, с огромной дубиной, примеривался, как бы еще раз его приголубить.
- Нафиг, нафиг, - подумал Мишаня и ткнул посохом среднего под ребра. Другим концом крайнему в висок, а третьему подбил ноги. Все улеглись рядком: двое были не жильцы, он это сразу понял, у одного была пробита голова, а у второго - разорвана печень. Третий пытался встать, ухватившись за тонкую осинку.
- Это будет непорядок, - решил Мишаня и легонько тюкнул его по затылку, а потом связал руки и ноги, висевшей у мужичка на поясе веревкой. Сел на обочину дороги и стал вспоминать кто же он такой? Затылок побаливал, в голове была каша и кроме своего имени он ничего пока из неё выудить не смог: - Зовут меня Мишаня и вроде еще Михал Потапычем кликали, - контузия, после удара по башке и следствие её, частичная амнезия, всплыло воспоминание, но дальше все застопорилось.
Так он сидел с полчаса, ковыряясь в своих мозгах, как вдруг раздался скрип колес и фырканье лошадей. Из-за поворота показался обоз и несколько конных. Мишаню это не заинтересовало, было более важное дело, надо память в порядок привести и он опять попытался что - то вспомнить. Тут раздался голос, уверенный, видимо привыкший приказывать:
- Кто такой?
Ну и получил ответ:
- Прохожий, человек Божий. Езжайте своей дорогой, не мешайте думать.
Кто - то заржал и снова спросил:
- Попутчики что - ли рядом с тобой отдыхают?
- Козлы это. Вот он, - и Мишаня указал на того первого, что он завалил, - шарахнул меня дубиной по башке и все из нее выбил. Теперь вспоминаю: кто я, откуда и куда иду.
Тут уже ржали человек десять, а к ним подбегали еще людишки, переспрашивали и подхватывали ржач. Посмеялись, и тот первый опять спросил:
- А как зовут тебя, помнишь?
- Помню, Мишаней мамка назвала, а еще Михал Потапычем величали.
- Какие - то ремесленные или другие знания в голове остались?
Мишаня немного пришел в себя и осмотрел любопытного. Это был здоровенный мужик в годах, усатый с бритой головой и шрамом во всю морду. Одет был в такие же портки как на нем, рубаху по вороту вышитую узорами и кафтан с галунами. Мужичок ему понравился и он, покопавшись в голове, вдруг вспомнил:
- Ага, знаю, что могу ковать, лечить, пахать, косить, коров доить, бить морды и девок трахать. Только вот кто я такой из головы этот вышиб, - и он опять кивнул на жмурика, - наверное в его дубине все храниться.
Опять все засмеялись, у нескольких нашлись знакомые, которые после падения или удара память потеряли, но потом все вспомнили. Успокоили Мишаню, что и у него в голове все на место встанет. Мужик со шрамом на морде представился:
- Меня зовут дядька Иван, а этих....., - и он перечислил десятка полтора имен.
Мишаня запомнил только его, остальные в одно ухо влетели, в другое вылетели. Наконец от него отстали и занялись осмотром троицы, что валялась рядом с ним, а он стал ощупывать свою голову. Шишка на ней была знатная, но не кровила, видимо малахай смягчил удар. Народ рядом загомонил, заругался, кому - то отвесили пяток знатных оплеух. Дядька Иван опять прервал Мишанины копания в своей голове и сообщил ему:
- Знаешь, кого ты сумел пленить и упокоить? - потом поправился, - забыл, что ничего не помнишь. Так вот - это разбойники: атаман их, по прозвищу Рыкун и двое его ближайших помощников. Князь, к которому мы сейчас сопровождаем обоз, обещал награду за голову этих говнюков - десять золотых за атамана и по пять за подручных. Ну а все, что на них и так принадлежит тебе, как добыча, взятая в бою. Где - то их кони должны быть, я послал своих поискать, а пока пойдем, пообедаем. Там кашевары что то сготовили.
Мишаня согласно кивнул головой, подхватил свой мешок и двинулся за дядькой. Покормили хорошо, какой - то кашей с мясом, были еще свежие огурцы с помидорами и хороший ржаной хлеб. Наевшись и запив все это пивом, Мишка привалился к колесу телеги и расслабился. Решил больше не мучиться, стараясь вспомнить свое прошлое. Может память сама восстановится, как мужики говорят. Ну а если нет, так и фиг с ней, возможно так и лучше будет. Вдруг услышал, в соседней повозке как будто щенок скулит, жалобно так, с подвываниями. Спросил дядьку Ивана кто это там?
- Дочка моя, Васена, вся чирьями покрылась, вот везу к лекарю, у Князя, говорят, живет один.
Всплыло в голове какое - то знание про эти болячки и Мишаня, вздохнув, поднялся и с командовал:
- Идем, посмотрим, что там у нее.
- Так ты, правда, лечить можешь? - спросил дядька.
- Могу Иван, могу, людей, скотину, леших, домовых и еще многих.
Тот взбодрился и чуть не рысью бросился к большой крытой повозке. Открыл сзади полог и махнул рукой, приглашая новоявленного лекаря забраться в нее. Под тентом было душно, темновато. На большом матрасе, видимо набитым соломой, на животе, лежала девчонка, лет шестнадцати и поскуливала. Рядом с ней сидела здоровенная бабища, тоже вся в слезах.
- Где у нее болячки, Иван?
- Да по всем плечам, есть на шее, на заднице, ляжках, - ответил тот, - и каждый день новые появляются.
- Так, раздевайте ее, а я схожу за своим мешком.
Тут заорала баба:
- Как раздевайте, зачем?
- Лечить будет, - попытался успокоить ее дядька.
- Кто? Этот? Да с такой мордой только на большой дороге честных людей грабить. Не дам мою кровиночку ему грязными лапами щупать.
Мишаня офигел от такой реакции и маленько помолчав, спросил:
- Дядька, у нее что, хвост есть? - и кивнул на девчонку.
Тот от него даже отшатнулся и быстро затараторил:
- Что ты, что ты! Боги с тобой, чай не ведьма, нормальная девочка.
Баба тоже открыла пасть и что - то хотела проорать, но Мишаня ее опередил и рявкнул:
- Если у нее нет хвоста, так что я там могу увидеть, что у других баб не видел? Быстро снимай с нее все, а потом бегом за теплой водой, да еще чистые тряпки прихвати и пустой горшок.
Та побледнела и стала освобождать девчонку от одежды, а Мишаня поплелся за своим мешком. Что - то ему подсказывало, найдется там все для лечения. И действительно, много чего в мешке было. Когда вернулся, прихватив с собой баночку с мазью, пузырек, кружку, фляжку, больная была раздета и, видимо, очень смущалась. Покраснело у нее не только лицо, шея, но даже плечи.
Успокоил девочку и осмотрел: фурункулез, всплыло в голове. На шее, чуть пониже затылка виднелся один огромный чирей. Карбункул, вспомнилось опять. Дальше, на плечах, на ягодицах и на бедрах еще дозревали десятка два фурункулов. Плеснул из фляжки немного настойки в кружку, добавил несколько капель эликсира из пузырька и дал выпить это болящей. Через несколько минут она заснула и спокойно засопела. Открыл баночку и, нашептывая наговоры, намазал мазью из нее все чирьи.
Вернулась баба с тряпками, водой и горшком. Разорвал принесенную холстину на куски и начал удалять эту гадость из тела Васены. Накладывал на фурункул тряпочки, шептал наговор, вся дрянь из него выскакивала сама, когда появлялась чистая кровь, он бросал этот комок с гноем в пустой горшок. Потом промывал болячку водой, с добавленным в неё эликсиром, опять обильно покрывал образовавшуюся рану мазью и все начиналось по-новому. И так двадцать два раза. Закончил где - то через час, вылез из повозки и, отдав горшок с дрянью бабе, велел его закопать, а потом помочиться на это место.
- Зачем? - удивленно спросила она.
- Чтобы еще какая - нибудь гадость у Васены не вылезла, а еще лучше будет, если по большому сходишь и про себя усмехнулся: может это её задержит надолго.
Она очумело мотнула головой и, прихватив лопату, убежала в кусты.
- Всё, дядька. Будет здорова твоя дочка, пусть спит до утра, а завтра может вставать и ходить. Через недельку пусть пропарится в баньке, а потом сполоснётся водичкой с добавленным в неё эликсиром, его я ей дам.
Мужики оживленно зашумели, о чем - то поговорили и попросили Мишаню осмотреть еще парня, который вчера сломал руку. Он проверил его, удовлетворенно покивал головой, все сделали правильно. Потом больные пошли косяком: у кого радикулит, у другого желудок, у старшего в обозе паховую грыжу пришлось заговаривать, а дядьке Ивану - геморрой.
Всем Миша помог, но к вечеру вымотался ужасно и уснул в повозке, где вел прием больных. Проснулся утром от шума и гама. Обоз уже готов был двигаться дальше, ждали только, когда он проснется. Мишаня сбегал в кустики, умылся, плотно поел и довольный началом нового дня, снова полез в повозку, где ночевал. Остановил его дядька Иван и повел к месту, где толкались возбужденные людишки.
- Нашли мы вчера коняшек этих разбойников, пойдем, оценишь свои трофеи.
Как оказалось, они были не малые: три коня под седлом и столько же заводных, переметные сумки с них. Три кольчуги, разложенные на траве, столько же мечей и несколько кинжалов в дорогих ножнах, осыпанных камешками. Еще какое - то барахло было свалено в кучу, а отдельно от всего этого добра на попоне лежало несколько кошелей.
- Вот принимай, все здесь, - сказал дядька Иван, - кони хорошие, седла, сбруя, тоже. Оружие ихние и кольчужки выше всяких похвал. Хорошо что лихие были не в броньке, а иначе так просто ты хрен бы их уложил. Это тряпки, -указав на кучу барахла, - разберешься потом, что к чему, а вот в кошелях деньги, большинство золото, сто восемьдесят три монетки одна к одной, еще сто четырнадцать серебряных и девяносто медных.
Мишаня почесал затылок и спросил:
- А много это или мало?
Все заржали, дядька, просмеявшись, высказался:
- В лекарском деле о как разбираешься, ничего из твоей головы не вылетело. Все знания там остались, а насчет монет, неужели ничего не помнишь?
Мишаня задумался ненадолго, а потом покачал головой:
- Все выбил этот козел. Да наверное и не так важно это.
Дядька с ним согласился сразу. И объяснил насчет количества монет и их ценности.
- Для меня, хотя я и не бедный человек, это очень много, а вот Князю такой суммы маловато. На эти деньги можно купить хороший дом, жить, ни о чём не заботясь много лет или закупить товаров, парочку лодей и стать купцом. Можно еще что то сказать, но ты, наверное, уже все понял.
- Не хрена пока не понял, - сообщил народу Мишаня, - вот подумаю и постепенно разберусь.
Все опять заржали и стали наперебой давать советы: купить дом, жениться, завести два десятка наложниц или все пропить. Мишане вдруг пришла в голову мысль, а чего эти козлы так много денег с собой таскали, легче где - то спрятать, а потом брать понемногу.
Опять все загомонили, а один высказал предположение, что перебирались разбойнички на другое место жительства. Здесь очень много гадостей они наделали, за ихними головами уже вовсю идет охота, вот и бегут. Все дружно поддержали это предположение и опять началось обсуждение, куда можно пристроить такую суму. Дядька Иван цыкнул на мужиков и осведомился, что он думает делать с бронькой и оружием?
- Если их продать, то еще монет шестьдесят можно выручить, но я бы оставил себе, многое может в жизни случиться, может и пригодятся.
- Какая тебе всех больше по нраву? - спросил Ивана Мишаня.
Тот не на секунду не задумываясь указал на среднюю и лежащий на ней меч.
- Вот и забирай, дарю я ее тебе.
Дядька хотел что - то возразить, но он остановил его.
- Всё, я свои решения не меняю и помоги, пожалуйста, это куда - нибудь пристроить. Сам не могу, опять в сон клонит, видимо вчера много сил выложил - надо восстановиться, - и, повернувшись, пошел к телеге досыпать.
Проснулся Мишаня от шума и гама. Повозки стояли во дворе какого - то большого дома, лошадок не видно было, видно распрягли. Солнце уже клонилось к закату, возле сновал народ: кто - то спорил, кто - то ругался, а рядом сидела Васена и водила ему по носу колоском, он не удержался и чихнул. Та засмеялась, соскочила с телеги на землю и, мотнув подолом, убежала.
- Вот коза, ожила и уже шкодничает, - раздался рядом голос дядьки Ивана, - все ты Миша проспал, сдали мы обоз и твоих жмуриков. Э - нет, атаман - то живой был. Получил я награду, причитающуюся за них, даже Князь Игорь вышел посмотреть. Рассказали мы всё про тебя, а ты дрых в это время без задних ног. Не велел он будить, а как проснешься, просил прийти к нему в терем. Жена у него недужит. Давай пообедаем и пойдем к нему, нельзя таких людей заставлять ждать, могут и обидеться.
- Сначала скажи, где мы, а потом грузи меня разной фигней, - пробасил Мишаня.
- Ах да, - спохватился дядька, - мы в Княжеском городе Киржаче, на постоялом дворе, комнаты я снял пока на три дня, а там видно будет. Работу свою выполнили - обоз Князю привели в целости и сохранности. Отдохнем, прикупим кое - что и отправимся домой.
А ты, Миша, куда направишься? Может с нами в Вашенскую? - с надеждой спросил Иван. - Ведь пока память не вернулась надо где-то тебе жить, а понравится, может и останешься. Здесь люди под Князем ходят, а мы свободные, порубежники, никому не кланяемся, сами с усами. - Конечно с вами, - ответил Мишаня, - я тоже люблю свободу и сгибать голову не перед кем не хочу.
Дядька повеселел и бодро порысил к двери, за которой был, видимо, уже накрыт стол. Покормили их хорошо и немного отдохнув, собрались и пошли в Княжеский терем. Иван взял с собой еще пятерых, в кольчугах и с саблями на боку. Мишаня спросил, зачем они нужны и одни дойдут. На что тот ответил:
- Не можно тебе теперь без охраны ходить, стукнет еще кто - нибудь дубиной по голове и забудешь, что к нам решил ехать, - помолчав, добавил, - людишки здесь разные живут, есть и лихие. Друзья, у упокоенных тобою разбойничков, в городе тоже наверное имеются.
Выйдя за ворота постоялого двора, Мишаня огляделся. Улица, по которой они шли была прямая и широкая. Дома, в большинстве своем деревянные с высокими крышами, резными крылечками и наличниками. Встречались и кирпичные, но они как - то не смотрелись среди своих веселых соседей.
- Пожары здесь часто бывают? - спросил Мишаня у дядьки.
Тот удивленно на него посмотрел, но, видимо, вспомнив, что у парня с головой не все ладно, объяснил ему, что в городе есть специальная служба колдунов, которые наносят противоогневые руны на дома, ну а если вдруг где и загорится что, в большинстве случаев по вине малышни, то они все быстро тушат. За все время, что стоит город ни одного пожара не было. Немного подумал и добавил:
- У нас в Вашенской тоже.
Так за разговорами подошли к Княжескому терему. Таких строений Мишаня еще не видел, а может забыл: трехэтажный, со множеством башенок, крытых переходов к пристройкам, все, где только можно покрыто резьбой. Вычурные окна с такими же наличниками и ставнями. Большим, как сказал дядька, красным крыльцом, все это придавало ему сказочный вид.
Терем был окружен высоким тыном с башнями по углам и у ворот. Там их уже поджидали. Пожилой дружинник, встретивший их, даже не стал спрашивать, кто и к кому идут, просто пригласил следовать за собой и повел к красному крыльцу. Десяток стражи от ворот тоже последовало за ними. Поднялись по деревянным ступеням к большим дверям и он, открыв их, сказал:
- Заходите, Князь ждет вас.
В большой палате, видимо предназначенной для приемов, на возвышении стояло кресло, в нем сидел молодой мужик, наверное, ровесник Мишани. Плотный, одетый в яркий кафтан, поблескивавший золотом и камешками, шелковые красные штаны и желтые сапожки. Лицо обрамляло русая бородка, высокий лоб, прямой нос, ярко голубые глаза, не очень длинные волнистые волосы, под цвет бороды.
Все это что - то напоминало, но как не старался Мишаня, так и не вспомнил. По бокам стояли еще двое, видимо бояре, всплыло в голове: один плюгавенький с хитрой крысиной мордочкой, другой - прямая противоположность ему, высокий, здоровый, румяный и пузатый. Одеты были так же ярко. Золота и разных висюлек на них тоже хватало. Князь, наверное, тот кто сидит, решил Мишаня и обратился к нему.
- Здрав будь, Игорь, ты звал я пришел.
Крысомордый вдруг заверещал:
- Как смеешь ты, холоп, к Светлому Князю так обращаться? На кол захотел?
А толстопузый весело заржал. Мишаня с интересом посмотрел на орущего и брызжущего слюной плюгавого и прошептал вдруг всплывший в голове, заговор на закрытие уст. Фонтан грязи, изливавшийся из приближенного к Князю, резко прервался и раздавалось только мычание. Крысомордый выпучил глаза и пытался еще что - то проорать, но ничего не получалось.
- Ну вот, стало потише, - сказал Мишаня, и опять обратился к Игорю, - Так что за нужда у тебя, Княже, во мне появилась, поведай?
Тот не обращая внимания на мычащего боярина, проговорил:
- Жена у меня болеет вот уже месяц с лишним, многие пытались ее лечить. Даже из далёкой Венации нанял я лекаря, но она по прежнему угасает, как свечка. Помоги колдун. Ничего я за это тебе не пожалею, все, что попросишь, отдам.
- Лекарь я Игорь, лекарь, а не колдун. Ну и ведаю еще кое - что. Что время тянуть, давай пойдем, посмотрим на твою голубку, все, что можно - сделаю.
Поднялись на второй этаж, потянуло откуда - то легким запахом дурмана. Мишаня поводил носом и подошел к одной двери. Вопросительно посмотрел на Князя. Тот утвердительно кивнул головой, и, открыв ее, сказал:
- Здесь лежит моя любушка.
Большая спальня была пропитана наркотическим запахом, который он учуял еще за дверью. Окна были закрыты плотными шторами и в полутьме какой - то человек копошился возле кровати. Чихнув от вони Мишаня скорым шагом направился к окнам, по пути, разглядев, чем занимается, как он уже понял, лекарь.
Тот, поставив большую медную сковородку на жаровню с углями, сыпал на нее какие - то травки. Мишаня расшторил и распахнул окна, правда, это получилось не сразу, они почему - то открывались внутрь. Потом догадался, чтобы ставни закрывать было удобно. Человек у жаровни в это время чуть ли не кричал, обращаясь к Князю.
- Зачем вы привели сюда этого мужлана? И позволили ему что - то делать, не посоветовавшись со мной? У Княгини опять разболятся глаза от яркого света, а дым от трав, благотворно на нее действующий, вытянет в окна и все мои труды пойдут насмарку.
Игорь побелел, ноздри у него задергались, но пока молчал.
- Не переживай, Князь, - поспешил его успокоить Мишаня, - все с твоей женушкой будет нормально. Сейчас во всем разберемся, а потом поможем ей, - и, подхватив жаровню вместе со сковородкой, выкинул в окно.
Лекарь что - то еще верещал, но он его не слушал. Подойдя к столику, на котором стояло несколько пузырьков с настойками, по очереди открыл их, понюхал и даже лизнул пробки. Два его заинтересовали.
- Как и поскольку ты давал эти эликсиры Княгине? - спросил он у лекаря.
Тот гордо отвернул в сторону свою морду и молчал. Но тут вмешался Князь и отдал приказ:
- Отвечай!
Тот неохотно проговорил:
- По одной капле с пищей раз в день.
Мишаня хмыкнул, ухватил лекаря за шкирку и прогудел:
- Что и требовалось доказать. Свяжи ему руки, - попросил пожилого дружинника, сопровождавшего их, что тот и сделал с большим удовольствием. - А теперь давайте ему вольем эти две настоечки ему в рот.
Лекарь еще не пришел в себя после такого резкого поворота в своей судьбе. Только что он был уважаемым и почитаемым человеком, а сейчас связан как вор. Резко замотал головой и заорал:
- Нет, не надо!
- Почему же ты ими поил Княгиню, мразь?
- В больших количествах - это яд, а в малых, хорошее лекарство, если ты разбираешься в этом, то должен знать.
- Конечно, разбираюсь, если тебе давать по капле, ты загнешься в мученьях через полгода, а сразу влить - то недели через три.
Лекарь побледнел и прошептал:
- Лучше убейте сразу, - и с горечью добавил, - откуда ты взялся на мою голову, все так хорошо начиналось.
-Хотел бы я сам это знать. А вот как ты здесь оказался, сейчас спросим у Князя, - и требовательно посмотрел на того.
Игорь, тоже ошеломленный, превращением лекаря в убийцу, начал вводить Мишаню в курс дела: Княгиня заболела месяца полтора назад, сначала было простое недомогание, а потом слегла. Приглашали знахарей, те разводили руками и уходили, ничего не сделав. Где - то в тоже время или на месяц раньше, в городе появился этот целитель, так он себя называл. Обращались к нему многие и отзывы о нем были хорошие, только брал дорого за лечение.
Позвали его, осмотрев больную, он сказал, что болезнь редкая и лечить нужно долго, с полгода. Запросил по двадцать золотых в месяц и плату потребовал вперед. Деньги для Князя были ничто, главное здоровье любимой и он согласился. Недели четыре назад целитель начал заниматься здоровьем его жены. Княгине вроде стало легче, она сказала Игорю, что ей сейчас очень хорошо, только вставать сил у неё нет.
Недавно лекарь сообщил, что нужны какие - то редкие травы и минералы, которые привозят с далекого юга, для приготовления лекарства. Запросил для этого сто пятьдесят золотых. Послезавтра собирался за ними ехать в город Торопец, где скоро будет ярмарка, на которую съедутся купцы со всех сторон света.
Мишаня хмыкнул и прогудел:
- Не увидел бы ты его более и Княгиню схоронил в скорости. Зачем и кому это надо - сам у него узнаешь, а я сейчас займусь здоровьем твоей жены. Выпроводи всех отсюда, сам можешь остаться. Этого, - кивнул на лекаря, - стерегите. Может он какой - нибудь фокус выкинуть, да не выпускайте никого за пределы тына, пособники-то у него наверное здесь имеются. Разговорить его просто - пообещайте в него влить оба пузырька с настойками - все расскажет.
Все вышли, остался только Игорь.
Бегло осмотрев Ольгу, так звали Княгиню, успокоил Игоря:
- Встанет твоя ненаглядная через несколько дней,
Глава 3
- Эликсир этот, что целитель Княгине давал, еще не успел сильно ей повредить. Его, кстати, используют как лекарство от редких болезней, но если только по отдельности, а вот вместе эти две настойки превращаются в сильнейший медленно действующий яд. Человек, принимающий его, умирает в страшных муках. А через сколько времени зависит от дозировки и продолжительности употребления. Ольга уже почувствовала действие и у нее начались боли. Этот хмырь, чтобы приглушить их, стал жечь здесь дурман. Вот она и говорила, что ей хорошо, но когда бы он прекратил окуривать ее этой травкой и дал смертельную дозу эликсиров, ее мучения усилились многократно.
Только зачем ему это нужно? Никак это не пойму. Ведь он Княжну излечил от первого отравления. Что? Разве не говорил я этого? Ну, извиняй, Княже. Сначала кто - то ей подмешивал в пищу слабый отвар бледной поганки. Целитель это сразу просек и за несколько дней избавил Княжну от последствий. А потом сам стал травить Ольгу. Не понимаю я этого. Но думаю, ты разберешься во всем, а сейчас пусть позовут девок, надо выбрать парочку сиделок, да перенести Княжну в другую спальню, провоняло здесь все дурманом.
Князь не громко окликнул:
- Эй, кто там, зайдите сюда.
Дверь моментально открылась и появился тот же пожилой дружинник, что встречал их у ворот. Видимо, доверяет ему Игорь очень, подумалось Мишане. Вошедший сначала доложил Князю об исполнении, якобы, его приказа.
- Лекарь сидит в подвале, за тын никого не выпускают, хотя Боярин Щука и рвется за ворота. Правда объяснить, зачем уйти хочет, не может, только мычит. Еще одну служанку, с кухни, там же задержали на всякий случай. Она носила Ольге обеды в спальню и до этого прислуживала ей за столом.
Князь удовлетворенно кивнул головой и отдал приказ насчет девок. Дружинник, Игорь назвал его Федотом, поклонился и умчался, как молодой, исполнять приказ.
- Сейчас я дам Княгине выпить эликсир. Он укрепит ее и выведет всю отраву в течение суток из организма. Пусть сиделки постоянно находятся с ней. Ольга будет часто просить пить и так же часто ходить по малой нужде. Это нормально, просто вся дрянь из нее выйдет вместе с мочой. Оставлю тебе еще пузырек с эликсиром, будешь поить Княгиню три раза в день простой водой с добавлением одной - двух капель этого лекарства на стакан. Не доверяй никому, только из своих рук давай Ольге. Перед отъездом я навещу вас и еще раз осмотрю Княгиню, но, думаю, будет все нормально.
Появился Федот и доложил, что девок сейчас соберут и приведут сюда. Князь не обратил на это внимания, а начал допрашивать Мишаню:
- Почему сам не останешься и не доведешь лечение до конца?
- Что мне здесь делать, все я вам объяснил, а смотреть на спесивые морды бояр - не хочу.
- А если я прикажу тебя задержать?
Мишаня посмотрел на Игоря, как на не разумного ребенка и ответил:
- Меня можно только попросить, Князь, но это ты уже сделал, а я ответил. Если хочешь нанести мне обиду - приказывай.
Игорь начал закипать, губы побелели, ноздри расширились и в это время дружинник что - то прошептал ему на ухо. Князь неверяще посмотрел на Мишаню и даже сбледнул с лица. Моментально успокоился и уже с уважением обратился к нему.
- Как мне тебя величать?
- Зови меня Михал Потапычем.
- А что это обозначает?
- Да медведей так называют, а где, убей, не помню.
Федот со значением посмотрел на Игоря, у того тоже в глазах появилось почтение. - С чего бы это, - подумалось Мишане.
- Прости меня, Михал Потапыч, извелся я весь, глядя на Ольгу, вот и говорю иногда не подумавши.
- Да чего там, - прогудел Мишаня, - понимаю я. Все с твоей женушкой будет нормально - обещаю. Вот тебе эликсир, про который я говорил, - и достал из сумки пузырек. - Княгиню я сам напою, - и налив из фляжки в серебряный стаканчик золотистой жидкости, поднес его к губам Ольги.
Та покорно выпила все. И обессилено опустила голову на подушки. Тут забежал табун девок, поклонились Князю и уставились на Мишаню. Он выбирал нянек недолго. Внимательно осмотрев всех, ткнул пальцем в двух.
- Вот эта и эта. Пусть неотлучно находятся с Ольгой.
Игорь согласно кивнул головой и приказал перенести Княгиню в другую спальню. Дождались, когда все будет исполнено, проверили и спустились вниз. Дядька Иван уже измаялся, дожидаясь, видимо, в голову ему лезли не очень хорошие мысли. Увидев лекаря с Князем, облегченно вздохнул. Мишаня прогудел:
- Ну, бывай Игорь, пойдем мы, а сам не печалься, все будет хорошо. Навещу вас дня через три, да, дай приказ Федоту выпустить нас.
Князь опять молча кивнул, а пожилой дружинник пошел провожать их до ворот. По дороге спросил:
- А как с Боярином Щукой? Целитель не отпирался и сразу указал на него, но тот только мычит.
- Да, наверно, уже заговорил, наговор был слабый, на два - три часа всего он замолчал.
Федот удовлетворенно хмыкнул и выпустил их за тын. Когда вышли за ворота, дядька Иван облегченно вздохнул и проговорил.:
- Не чаял я выбраться из терема без боя, как увидел, что связанного целителя в подвал потащили. Ну, думаю, все сейчас и тебя так же поведут.
Мишаня хохотнул и успокоил Ивана:
- Все нормально, Княжна скоро будет здорова, так зачем Князю на меня гневаться.
Рассказал попутчикам, кем оказался целитель и почему его потащили в подвал. Пока они гостили в Княжеских палатах, наступили сумерки и на улице зажглись редкие масляные фонари. За разговорами дошли до постоялого двора, плотно поужинали и разошлись по комнатам спать. Лекарю, дядьке и Васёне с нянькой достались отдельные, а остальные разместились в общей.
Ночь прошла спокойно, утром позавтракав, Иван с Васёной и еще несколько человек собрались на базар за покупками. Мишаня напросился с ними. Проснувшись рано утром, он от нечего делать, провел ревизию у себя в мешке. Нашел много чего интересного, кроме эликсиров, настоек и мазей.
Например, добротный кожаный кошель с десятком золотых и полусотней серебряных монет. Сменного белья три пары, два полотенца, три куска мыла и опасную бритву в футляре с помазком, также ремень, на котором ее можно править. Вот запасных порток и рубашек не было. Их то и решил Мишаня приобрести, ну и еще кое - что посмотреть.
Дядька хотел бежать за деньгами, которые ему Мишаня доверил на хранение, но тот его остановил и показал свой кошель. Иван, заглянув в него, уважительно покачал головой и сказал, что лекарь, видимо, не бедствовал. Да и было бы очень странно, если с таким даром человек жил в нищете. Приставил к нему пятерку телохранителей, как Мишаня и не отбрыкивался. Главным среди них был низкорослый, кривоногий, узкоглазый с носом пуговкой, хузарин Макарка. Так представил его Иван, какое у него настоящее имя никто не знает, а он молчит.