- Подвезти, милок?
Ладимир на Бабу-Ягу покосился, скривился, крючковатый нос с бородавкой углядев, да и думает - все равно быстрее, чем избой на курьих ногах, не добраться.
- До дворца мне, - сказал
- Час, милок. Один часок для бабки не пожалеешь?
- Половину даю.
- Час, милок, - Яга выпрямилась, даже с человеком чем-то схожа стала. - За полчаса сам добирайся.
- Ладно, бабуля! Час так час, - Ладимир продолжил на Ягу глядеть. Видел он, что и не бабка это, а чудище рогатое и безобразное, из самой преисподней прибывшее. И что не избушка на курьих ногах у неё, а кусок плоти, гадкими пузырями покрывшийся. Но не хотят люди такое страшилище видеть, сами на себя отворот насылают, да видят уже не чудище, но и не человека.
Срубить бы башку карге старой, да нельзя. Раньше они детей ловили, суп из них варили, все годы будущие ребятишек пожирали. А нынче вон как устроились - возят за часы жизни людей, и не нужен им уже ни суп, ни детишки.
Залез Ладимир в избу на курьих лапках, а те глаза, что правду видели, прикрыл. Чтоб гадко не было. Уселся за стол деревянный да в окошко уставился.
- Вези, изба, коль жизнь дорога! - закричала Яга. - К князю Мстиславу вези!
Затрясся дремучий лес за окном, запрыгал зайцем. Внутри избы же спокойно было. Как-никак, а это уже мир мертвых, а не живых.
Лес вокруг темный был - дальше носа ничего не углядеть. Где-то среди густых истуканов-деревьев ночные птицы кричали да пела свою песню полуночница.
- Помогите! Помогите! - крик слышался. То болотник честной люд в свою трясину заманивал. Ночь - самое время всякой нечисти из нор своих вылезать и людям проказы строить. Вот и случилось что-то с князем Мстиславом, раз он Ладимиру весть послал. Ни разу тот в Мстиславовом княжестве не был, но слава впереди него шла. От пошехских гор и до реки Вязьки знали, что волхв Ладимир и змея морского утихомирит, и кикимору изведет, и усыню утекать заставит.
Под утро, только заря, прибыли они в Златоград - славный город, большой. Сперва маленькие ухоженные хижины показались да люди, что с утра на работу вышли. Потом дома повыше стали, улицы широкие, посреди города мост, а под ним речка течет, и лебеди по ней плавают. Везде чисто - залюбуешься, будто и не было здесь, как везде, пьяниц, воришек да жуликов. Ладимир и припомнить не мог, где еще такую чистоту да красоту видел.
Мстислав князем хорошим слыл, справедливым, но жестоким. За кражу руку рубить постановил, за брехню - язык, за мужеложство иль раздел ложа с чужой женой - орган детородный, а за убийство - голову. Боялся его народ, но и благодарил, что тот улицы от всякой гадости очистил.
На горе его дворец стоял - огромный, что аж из-за града видно. Весь как будто золотой и камнями ценными покрыт. Блестел так, что аж глаза слепил. А над башней синий флаг с грифоном, гербом Мстиславовым, развевался.
- Приехали. Плати, - бабка на Ладимира глазами лупатыми уставилась, руку костлявую протянула и ко лбу волхва прикоснулась.
Почуял тот, как жизнь с него по крохе уходит. Все внутри сжало, голова болеть начала.
- Хватит, бабка! - отпрыгнул он.
- Баба Яга лишнего не возьмет. Все как договорено, - процедила та.
Вздохнул Ладимир, кивнул бабке да из избушки на курьих ногах вышел.
Снаружи все иначе было - будто кто прошел да мир перекрасил. Солнце ярко сияло, птицы певчие песни затягивали, по веткам деревьев прыгали. Сами деревья яркие были - листья большие, зеленые, насыщенные. Даже каменная дорога под ногами блестящей показалась. Сразу видно, что здесь человеческий мир, а там, в избе, потусторонний.
Впереди ворота высились - высокие, покрытые златом, а рядом с ними два стража в доспехах. Один явно на рогах был - шатался, будто его вот-вот ветер сдует. Подошел Ладимир ближе да позвал:
- Эй, там, мне к князю Мстиславу надо.
- К Мстиславу? Так Мстислав никого не пускать велел, - отозвался тот, что пьяный был.
- Как это никого не пускать велел? Вот у меня письмо от него есть. Написано - прибыть срочно, - Ладимир протянул стражнику свернутый листок, но тот лишь головой помотал.
- Сказали никого не пускать - и не пущу. Будь ты хоть королем этого... Как его? Вестфолка.
Второй страж как каменный истукан стоял, даже не смотрел в сторону Ладимира. А тому это не понравилось. Как так - князь грамоту послал, а пропускать не желают? Стало быть, ошибка какая случилась.
- Вы Ладимир? - спросила женщина, что рядом проходила. Высокая она была, а лицо и тело боги весть зачем под накидкой прятала.
Посмотрел Ладимир взглядом другим, магическим, который мог через одеянье лицо узреть. Глянул он и охнул. Девицу, что перед ним стояла, он первый раз видел, но сразу узнал. По всему миру она красотой своей славилась. Всяк, от мужика деревенского и до короля Вестфолкского, хотел на неё хоть глазком посмотреть.
Княжна Екатерина то была, Мстислава дочка. Только что делала она здесь, да еще и в этой накидке - лишь богам одним известно.
- Идемте, - Екатерина пошла по улице, и Ладимир за ней последовал.
- Что происходит? - спросил он.
- Это я вам то письмо с батенькиной печатью послала. Нездоровится батеньке, - ответила Екатерина. - Ой как нездоровится! Боится он.
- Кого может сам князь бояться? - спросил Ладимир, удивившись.
- Тварь страшная во дворце завелась, - Екатерина шептала. - На днях повара раскромсала, перед тем - слугу, а до того в сарай забралась и всех курей передушила. А недавно ко мне принц Эльхорский свататься приезжал. А тварь напала на него и на куски порвала. Их король теперь нас в его смерти обвиняет, поход готовит. Не уйти от войны, если только зверя не найдем.
- Видел её кто?
- Никто не видел. следы только да злодеянья им сотворенные.
- А если самая обычная зверюга в дворец прорвалась? Медведь какой?
- Не медвежьи то следы были, - Екатерина ответила. - Человечьи! Да и любой зверь убивает из голода, а этот жесток. Кромсает, чтоб кромсать. Никакого смысла в его деяньях нет.
Ладимир подумал, что то и человек мог быть. Может, прознал кто о визите принца Эльхорского да решил войну устроить. А может, сам тамошний король отпрыска своего в жертву принес, чтобы против Мстислава других правителей настроить. Родерик Эльхорский хитростью, подлостью и готовностью пойти на любые жертвы славился. Но посмотреть нужно. И дух мог быть аль черт какой.
- Куда идем? - спросил Ладомир, а сам Екатериной налюбоваться не мог. Красна девица - коса толстая, а сама тонкая, как стебелек. Кожа белая, сразу видно - не простолюдинка. Рад был бы волхв с Екатериной на сеновал отправиться, но кто же ему позволит, мужику обычному?
- Тут недалеко проход во дворец есть потаенный. Никто об этом ходе не знает. Батенька на случай нападения сделал. По нему тебя в замок проведу, - княжна молвила и подвела его к домику каменному, аккуратному. Во дворе наковальня и дубильня стояли, кувалды лежали, значит, кузнец тут жил.
Постучалась Екатерина, дверь перед ней мужик открыл - измазан весь, с черной бородой по пояс. Ничего не сказал, только рукой войти пригласил. Внутри домика убранство и уют царили, хоть бабы, похоже, здесь отродясь не было.
Мужик, который кузнецом здешним был, легко, как пылинку, большой шкаф передвинул да проход обнажил. Тот темным выглядел, но вдалеке что-то заревом мерцало, будто завлекало.
Поблагодарила Екатерина кузнеца, а тот лишь кивнул в ответ. А затем ступила она во тьму, и Ладимир за ней последовал. Проход ветхий был, весь паутиной заросший, сыростью вонял, но взгляд истинный, волшебный все как днем видел. Тут прямо, дальше поворот, а тут ступенька.
Вышли они в небольшую каморку, темную, с лишь одним окошком на потолке. Только пара кресел здесь стояли, стол со сломанной ножкой и сундук с ошметками ветхими.
- Переодевайся, - Екатерина на стул с расшитой одеждой слуги указала. - И в глаза никому не смотри, чтоб не опознали.
Не ко вкусу Ладимира были расшитые дублеты, к другой одежде он привык - простой, удобной. Но что делать? Слуги Мстиславовы узнают - из дворца вмиг выдворят.
Дублет тесный был, явно на человека меньшего пошит. Выглядел Ладимир в нем как паяц. Да и морда мужицкая на лицо служаки княжеского не походила.
- Смотри сюда, - Екатерина молвила, платок шелковый, духами пахнущий на Ладомирову голову накинула да про себя что-то шепнула, как пропела. - Теперь не узнают, пока ничего не молвишь.
Волхв и не знал, что княжна в колдовстве разбирается. Дивным это было - раньше магию за версту чуял, а тут не смог.
- Ты давно чародейством занимаешься? - спросил Ладимир, неладное почуяв.
- Несколько годков как, - ответила княжна.
А ведь колдуны да колдуньи своему ремеслу с самого детства учатся. Задумался Ладимир да молвил:
- Ну веди к своему батюшке.
Вышли они из каморки в дворцовые палаты. Пол под ногами блестел, как вода в озере. Над головой абажуры висели - огромные, если упадет такой - и мокрого места от человека не оставит. На высоченных окнах, витражами разрисованных, шторы висели алые, как кровь. Только что-то неладное здесь творилось, да и сам дворец выглядел диковинным. Как будто не наяву это было, а во сне.
Понял Ладимир, чем это место ему не нравилось. Не было запахов. Не пахли ни деревья, по углам палат стоявшие, ни цветы, на столах высящиеся, ничего. И вправду как во сне, а все вокруг - как марево. Значит, действительно проклятье. Знаки преисподней. Но с Екатериной мыслями своими он пока что не делился. Сперва все проверить надо да с Мстиславом повидаться. Если это проклятие - всяко нужно искать того, кто его сотворил.
Подошла Екатерина к покоям Мстиславовым, стражнику уйти указала и в дверь постучала.
- Оставьте меня! - прокричал из-за дверей князь.
- Это я, дочь твоя, - ответила Екатерина и на Ладимира поглядела. - Совсем не тот стал, что раньше. Не радуется, балов не устраивает, все не так ему да не так. Подменили будто.
- Оставьте!
- Поговорить нужно! - еще сильнее княжна в дверь постучала, а с той стороны тяжелое дыхание и шаги послышались.
Открыл Мстислав дверь да на дочь уставился. Совсем не похож он был на того князя, что на портретах рисовали да на монетах чеканили. Весь в поту, взгляд испуганный, будто на призрак глядел, пальцы трясутся, как у пьянчуги. Камзол на нем старый был, князю неподобающий, а борода нечесаная почти до пуза доставала.
- Просил не трогать! - рявкнул Мстислав и тут же на Ладимира уставился. - А это что ты за смерда привела?
- Это Ладимир, - принялась Екатерина глаголить. - Который у барона Ковалевского злыдня извел и змея с восточного леса победил. Поможет он нам, батенька.
Про змея преувеличили малек, Ладимир подумал. Там два десятка людей его бить помогали. Но то змей был, а тут проклятие какое-то, может, кикимора завелась.
- Не нравится мне Ладимир твой, - Мстислав волхва взглядом смерил, вздохнул и что-то про себя пробормотал.
- Вы, Мстислав, никогда с духом нечистым договоров не заключали? С чертом, кощеем иль кикиморой?
- Еще чего! - отступил князь. - Никогда с таким дел не имел и иметь не хочу! Духи - они ничего доброго не сделают. Только беду навести могут. Чего захочу - сам, без нечисти и отродья всякого добьюсь.
Про князя Мстислава раньше ведь никто нигде не слыхал, Ладимир подумал. Всеволод Ясный на этих землях правил. А потом переворот - сгинул Всеволод, а Мстислав себя князем объявил, этот замок построил да пару соседских владений для себя отбил.
Может, и вправду договор с нечистой силой заключил? Та помогла ему, а теперь назад свое взять желает. В княжеских покоях Ладимир не видел ни портрета отца Мстиславового, ни деда, будто их и не было никогда. А сильная нечисть могла память княжескую забрать, но он все равно чувствует, вот и нездоровится ему.
- Не нужна мне помощь твоя, Ладимир. Уходи туда, откуда пришел, - промолвил князь и дверь в покои свои закрыл.
Вздохнула Екатерина, слезу пустила.
- Он на самого себя не похож. Всегда самоуверенный был, себя лучше других видел, а тут как случилось что...
- Может, и случилось, - Ладимир ответил. - Ты-то помнишь, что до того, как Мстислав князем стал, было?
Призадумалась Екатерина.
- Плохо помню. Очень плохо. Как во сне, а не наяву все было.
Значит, Ладимир подумал, Мстислав договор с пеклом заключил. И если князь сам не выйдет да долг нечистому не отдаст - тот его не покинет. Все беды насылать будет.
Но противостоять этому можно. Если договор найти, заклинание над ним прочесть да ритуал провести - позабудет нечистый о сделке да в преисподнюю свою уберется. Только где же его искать, если и сам князь о нем позабыл?
Но с нечестивым договоры кровью подписывались, а значит, имея кровь Мстиславову или даже дочери его, Екатерины, можно этот договор отыскать.
- Страшно мне, - Екатерина молвила. - Нечистый ведь ко мне прийти может. И что тогда?
- Не быть этому, - Ладимир ответил, хоть уверен не был. На все пойдут черти, только бы свое назад взять. Будут и дочери Мстиславовой грозить, и имению его, пока тот не придет и не отдаст что должен. А плата у нечистых - не серебро и не злато, а душа человеческая.
Расплакалась Екатерина, хоть и негоже княжне перед первым встречным чувства свои показывать.
- Зачем ему было чертей звать?
- Как у всех людей. Богатства да власти хочется, - Ладимир ответил. - В преисподней знают о слабостях наших и против нас их оборачивают.
- Зачем им это?
- Природа их такая. Зло ты не поймешь, да и никто понять не способен.
***
На город вечер опускался. Медленно-медленно, как ждал чего иль лиха боялся. Одна за другой в небе зори ясные загорались, будто в царствии небесном кто-то свечи зажигал. Ночь ясная обещала быть. Вот и хозяйка пришла - большая, круглая луна медленно из-за леса выползла да пошла по небу хозяйство свое оглядывать.
А Ладимир только свой ритуал проводить начал. Крови немного, что Екатерина ему дала, в воде растворил, помешал, какой-то травы добавил, порошка, слова дивные прошептал - готово зелье.
Наклонился Ладимир над чашей, запах вдохнул да почуял, где договор с нечистой силой хранится. Вышел он из чулана, куда его княжна привела, и пошел по широким ступенькам вниз.
Слышал он, как слуги по углам разговаривали, не могли понять, что с князем их не так. Видел, что даже пес, которого Мстислав из-за моря привез, невеселый был, лежал в углу на коврике, скулил как раненый.
Спустился Ладимир по ступеням каменным еще глубже - в подвал. Сыро тут было - стало быть, река рядом текла. По земле крысы сновали - бежали они, как будто беду предчувствуя.
Привело волхва чувство волшебное к небольшой дверце. За ней чулан был - старый, ветхий, сырой, давно уже сюда человечья нога не ступала. В паутине все, в пыли, и магия какая-то чувствуется. Значит, и вправду колдовство здесь творилось. Глянул Ладимир - в углу портрет висит. На нем баба - страшная, как жаба. Толстая да в бородавках вся. Не знал волхв, кто это, да принялся дальше искать. Открыл он сундук, что в углу стоял, внутрь посмотрел и скрученный листок бумаги там отыскал. Развернул он листок - но тот пустой был, лишь кровью измазан.
Понял Ладимир - что-то не то здесь творится. Пошел к выходу, а к нему уже Екатерина входит да черта под руку ведет, как суженого, а тот ржет, да так, что стены трясутся.
Посох волхв достал, на черта наставил да понял все.
Глянул он еще раз на портрет, опосля - на княжну и сходство увидел. Не Мстислав договор с нечистым заключил. Не Мстислав, а дочь его, Екатерина.
Она обычной простолюдинкой была. Страшной, с бородавкой на носу. Ни один мужик, даже простолюдин, с такой ложе разделить не захочет. А нечисть - она чует подобное, вот и явилась. Слишком многого захотела Екатерина - и красоту неземную, и чтоб батенька князем стал, а она княжной, и женихов заморских, и чарами владеть.
Но нечисть ничего просто так не дарует. Пора расплачиваться пришла - в преисподнюю отправляться.
- Ты решила мной откупиться, - Ладимир молвил, мечом в черта тыча.
- Они тебя там не любят и с радостью вместо меня заберут, - Екатерина ответила, а из стены еще один черт появился - лысый, рогатый, страшный.
- Они нечисть! Все равно обманут и с собой заберут, - говорил Ладимир, отступая, а со стен один за другим черти появлялись. Скалились они, красными зеницами зыркали да хвостами трясли.
- Тогда я им еще чего-то сделаю!
Чертей все больше становилось. Из стен вылезали они, с потолка, с пола. Понял Ладимир, что слишком много их. Не справится он. Магия здесь сильна была, раз столько нечисти сразу прийти в этот мир смогли.
- Будь ты проклята! Чтоб ни небеса, ни преисподняя тебя не приняли, Екатерина! - закричал он.
Закричал и понял, что злые слова сказал. Теперь уже чертям ничего помешать не могло. Зашипели они, хвосты вверх подняли и черной стеной на Ладимира пошли.
- Будь проклята! Будь проклята, Екатерина и весь род твой! - раздавался шепот уже не из этого мира, а с преисподней.
|