Солнце лениво огибало зеленые налившиеся листья, совсем еще молодые. В парке было непривычно много народа, несмотря на рабочий день и на ранний час. Но ее было видно сразу, всю в белом, сияющую, как наступившая весна. Она сидела на одной из скамеек, скрываясь за кустом сирени, что не очень-то спасало от восхищенных взглядов. Она была одна, но казалось, что, погружаясь в свои мысли, она находила своих молчаливых спутников. Поэтому никто не решался прервать ее одинокое созерцание нового дня, новой весны и, казалось, новой жизни.
Но тут появился он. Ниоткуда, будто упал с неба, он смотрел на нее и был будто внутри нее, проникал в ее мысли. Она не отрываясь продолжала смотреть в пространство, как будто окружающий мир был лишь пародией на ее вселенную и не заслуживал внимания.
-Привет, - робко произнес он, не желая нарушать ее идиллию, - я тебя искал, ты знаешь?
-Знаю, - спокойно ответила она, продолжая изучать окружающий ее мир и не смотря в его сторону.
-Может, поговорим? - продолжал он терроризировать этот хрупкий мирок, который рушился вместе с каждым его словом.
Тут она подняла на него взгляд и посмотрела на него так, будто только что заметила. В ее глазах читался упрек.
-Пойдем, прогуляемся, я не хочу сидеть - просто сказала она, встала и пошла, не интересуясь, последовал ли он за ней или нет. Конечно, ее уверенность вполне была обоснованна и незамедлительно подтвердилась.
- Почему так случилось? - как будто себе сказал он, нагоняя ее.
-Случилось что? - сделал вид, что не поняла вопроса она.
-Мы же, ну ты понимаешь... Почему перестало существовать "мы"? И почему ты просто пропала, ничего не объяснив? Я же искал тебя, а ты убегала, как будто я твой убийца...
-Ты применяешь это ведь как метафору, верно? А то у меня чувство, что в твоей иронии есть доля истины.
-Вновь смеешься... Впрочем, ладно, я заслужил. Я получил это вместе с договором о продаже свое души такой бессердечной женщине, как ты. Сатана позавидовал бы твоим методам, дорогая, - он слегка поклонился ей.
-Паяц, - тихо сказала она, улыбаясь.
-Отнюдь, - продолжил он самобичевание, но в его глазах читалось настоящее отчаяние.
-Послушай, - сказала наконец серьезно, - если хочешь, я могу объяснись свое поведение, но легче разве станет? Если ты узнаешь причины, но не сможешь ничего изменить? Ты будешь держать нити в руках, но марионетка к ним уже не привязана.
Он вздохнул. И, пока она не видела, украдкой смахнул... Да, слезу. И такое в наше время еще бывает.
Прошло несколько минут, прежде чем она заговорила.
- Не мне тебе объяснять, что это жестокий мир. И не я сказала "мы любим тех, кто нас не любит", но я не могу с собой ничего поделать. Если бы было средство полюбить тебя снова, я бы им воспользовалась, - тихо начала она, но при этом боясь встретиться с ним взглядом. - Поверь, я хочу того же, что и ты - любить и быть любимой. Но разве честно, что ты будешь счастлив, а я нет? Мне кажется, что если где-то там и есть Бог, - она посмотрела наверх, - то он садист.
-Ты права, помогает мало, - ответил он через некоторое время.
-Так просто.. Да что же говорить! Знаешь, мне ведь тоже нелегко. Я знаю, что значит, когда ты не нужен любимому человеку... Но что же я могу? Хотя, впрочем, лет через пять найди меня, я к тому времени буду знать точно, что любовь - это лишь искусство, и не более.
-Значит... Значит, я больше никогда тебя не увижу?
-Ну, я не могу быть уверенной, что мы не столкнемся где-нибудь, но намеренно... Нет.
-Знаешь, это ведь самое страшное слово в моей жизни, которое я когда-либо слышал...
Внезапно маленькая девочка, появившись ниоткуда, побежала в их сторону. Ее прекрасные каштановые кудряшки развевались, улыбка поселилась на лице, и ее маленькие ножки уверенно двигались к ним. Она вытянула ручки, будто хотела объять мир и принести в него покой. И когда она почти добежала до них два голубя - белоснежный и сизый - сорвались с места и бросились в разные стороны. Один полетел к вечно мрачному, даже в такое прекрасное солнечное утро Нотр дам де Париж, второй улетел в сторону Монмартра.