Аннотация: Может, кто-то хочет купить у меня совесть? Никому не нужна? Отдам дешево, почти даром...Сейчас без совести никак. Ни у кого ее уже не осталось, так что это очень редкая вещь....Тем более такая, как моя.
Пролог. Америка - великая страна...Распространенное мнение, но, по-моему, искаженное. Так говорят те, кто боится эту страну. Так говорят те, кто мечтает о ней. Так говорят те, кто живет в ней...
Но всего двести лет назад Америка была своего рода отстойником. Мусоросборником.
Туда ехали за последней надеждой все, кто был несчастен в так называемом старом мире. Туда ехали все преступники, бедняки, все неудачники и потерянные люди. Там собирались все те, кого называют сомнительными людьми. Людьми без прошлого.
Сев на корабль до Америки они обрубили концы.
И эти люди, эти низы общества, смогла построить одну из самых влиятельных на сегодняшнее время держав. Те, кого так не уважали в старом мире. Те, кого презирали. Сейчас перед ними открываются все двери.
Только в такой стране мог родится человек...или почти человек, которому посвящен сей рассказ...
Может, кто-то хочет купить у меня совесть? Никому не нужна? Отдам дешево, почти даром...Сейчас без совести никак. Ни у кого ее уже не осталось, так что это очень редкая вещь.
Вы можете хвалится ею перед своими знакомыми, щеголять с ней на различных благотворительных вечерах...
ВЫ будете редким индивидом, который сохранил ее...
Совесть - это редкий дар, который настолько не свойственен современному человеку, как образованность крестьянину какого-нибудь пятнадцатого века.
Совести можно, как и драгоценному камню, сделать огранку из лицемерия, тем самым понизив ее ценность, но сохранив при этом ее уникальность. Не правда ли, более искусного и противоречивого украшения не сыскать?
Но тогда "почему?" спросите вы. Почему же я, Эдвард Велленштайн, хочу продать свою совесть, причем по таким выгодным условиям?
Почему бы мне самому не стать тем уникальным человеком, который спрятал ее до лучших времен и, наконец, отрыл свое сокровище?
Потому что она запачкалась в крови...
Я даже еще почти человек. Во всяком случае, в толпе вы не отличите от других. Я не выделяюсь. Думаете, зря показывают по телевизору всевозможные программы и художественные фильмы про маньяков, убийц, преступников?
Для вас - развлечение, для меня - образовательные программы. ВЫ сами дали мне в руки заряженный пистолей и сказали: "Стреляй!".
Вы не понимаете. Вы думаете, что убийцы и маньяки руководствуются такими принципами как "вся прелесть жизни в том, что бы отнимать ее у других". Поиграть в Господа Бога. Почувствовать абсолютную власть.
Возможно. Для других людей с неустойчивой психикой и ножом в руках. Таких людей действительно нужно бояться. Они неуправляемы. Они не знают, что делают. Они хаотично блуждают по темнеющему городу в поисках жертвы. В поисках крови. Просто животные. В отличие от меня.
Я всю жизнь был странным. Я не любил все, что должен любить ребенок. Я не любил солнечный свет, играть с другими детьми, сладкое. Я ненавидел смех. Я не любил разговаривать. Я был настолько замкнут и закрыт, что ни один детский психолог не смог мне помочь.
Даже мои родители смирились с тем, что я навсегда останусь тем, чем был тогда. И они правы. Я остался таким каким был. А их уже нет...
А дело было в видениях. Сколько я помню себя, столько я помню и эти видения. Они возникали тогда, когда я чувствовал рядом с собой насилие. Правда, тогда я чувствовал их слабый отголосок. Но это были уже они. Когда я видел боль, причиненную моим отцом моей маме я сам чувствовал ее. Когда папа бил мою маму синяки и ссадины проявлялись и на моем теле. Но уже через несколько минут они исчезали, в отличи от маминых.
Но самое интересное было не само появление ниоткуда этих повреждений, а то, что я слышал и видел уже после их появления.
Это было чудо. Самое настоящее. Я слышал трубы архангелов. Это были пока только звуки в моей голове, но благодаря им я уже знал, что будет со мной после моего земного существования. Я уже в три года знал, ЧТО УМРУ.
Один человек сказал "Детство заканчивается, когда ты понимаешь, что умрешь".
У меня не было детства.
У меня не было семьи.
У меня ничего не было... Кроме этих голосов.
И этого было достаточно, что бы бывать в раю, находясь на земле.
Я хотел постоянно слышать эти небесные звуки, ангельскую музыку.
Мы жили в неблагополучном квартале, так что как только мне исполнилось семь лет и меня отдали в школу, предоставив мне тем самым небольшую свободу в передвижении, я стал пропадать в самых темных и непопулярных местах нашего района. Я был там, где собираются самые отъявленные хулиганы и наркоманы. Я был там, где сексуальные маньяки поджидали своих жертв. У тех супермаркетов, которые постоянно подвергаются налетам. У квартир скупщиков оружия. Я чувствовал места, расположенные к насилию и летел к ним со всех ног.
В школе я почти не появлялся. Меня никто не знал. Я был всего лишь тенью. Скучным, пресным, серым. Никем. Тем более, моя внешность помогала мне, как маскировка. Я не был ни слишком тощим, ни слишком толстым. Обычным.
Черты лица никак не выделяли меня из толпы. Обычные черты лица.
Одежду я донашивал за знакомыми моих родителей, у которых дети давно выросли, потому что с деньгами в нашей семье были только проблемы. Так что это была самая обычная, слегка потрепанная одежда.
Я был обычным снаружи. Но полностью отличался от всех внутри.
Я жил там, где зло чувствовалось в воздухе. Этот головокружительный коктейль питал меня в течение нескольких лет. Пока меня не вынудили придумать одну забавную штуку.
Хотя родители не любили друг друга, они пытались любить меня. Поэтому, когда жалобы на мои прогулы стали настолько частыми, что грозили моим вылетом из школы, родители занялись мной.
Они провожали меня до школы и встречали из нее, тем самым, пытаясь контролировать мое местонахождение. Я был отрезан от своих радостей. Я хотел умереть, что бы вновь услышать мою музыку.
Но это было для меня слишком пошлым. Слишком неправдоподобным. Слишком человечным.
И я придумал забавную игру.
Дети очень часто бывают жестоки. Необоснованно жестоки. Дети из плохих и хороших семей. Дети банкира и уличной проститутки. Дети из полных и неполных семей.
И я помогал им выплеснуть из себя всю ту злость, которую они уже впитали в современном мире, а некоторые впитали ее еще с молоком матери.
Среди последних в нашем классе был прекрасный индивид. Его звали Томас, но дети просто называли его Зверь. Он заставлял их так себя называть.
Томас в свои одиннадцать лет был настолько высок и широк в плечах, что некоторые принимали его за 15-ти летнего мальчика. У него были вечно взлохмаченные черные волосы. Лицо его было непроницаемо, а в вечно прищуренных глазах читалась ненависть. Ни к кому конкретно. Ко всем.
Он носил джинсы, все затертые и в дырках, прожженных сигаретами, и вечную футболку, потерявшую свой цвет несколько лет назад. Он жил с отцом, который постоянно пил. Деньги Томас зарабатывал, подрабатывая курьером, но в основном, отбирая их у младшеклассников.
Именно он стал моей лабораторной крысой.
Мне ничего не стоило стать его помощником, или, как их еще называют, шестеркой. Просто однажды я подошел к нему и сказал, что Девид, смуглый мальчуган небольшого роста, обзывает Томаса. Что он поливает его грязью. А все остальные дети смеются.
После этого мне только оставалось вприпрыжку бежать за разъяренным Зверем, который вышел на поиски добычи. Девида он нашел быстро. На свою беду, Девид действительно пародировал Томаса. За что и получил здоровенный фингал под глазом.
А я оставался, как всегда, на расстоянии нескольких шагов от выясняющих отношения и слышал свою музыку. Свою прелестную музыку неба.
Когда Зверь отошел от пострадавшего он подошел и грубо толкнул меня. Это побудило меня открыть глаза и выйти из полузабытья, в котором я каждый раз оказывался, благодаря насилию.
" Теперь ты будешь моим курьером" сказал Зверь, улыбаясь. Этой улыбки боялись многие, так как в силу своей неуправляемой жестокости, улыбка у этого человека могла быть только дьявольская.
Я согласился. Я, Эдвард, незаметный, неузнаваемый, всеми покинутый и брошенный, стал кому-то нужен.
В тот момент во мне плясал мой личный маленький бес.
С тех пор я докладывал Томасу о новых оскорблениях и посягательствах на его репутацию. Я говорил как о реальных недовольствах, так и о выдуманных. Но получали и те, и те одинаково.
А я слушал свою музыку ангелов.
Правда, кроме провоцирования драк на мне были и другие, малоприятные обязанности. Я должен был передавать всевозможные записки друзьям Томаса из старших классов. В этих записках содержалась информация о месте и времени проведения сбора нашей школьной банды.
Самая настоящая школьная мафия.
Так же мне приходилось бегать за всевозможными покупками для моего "босса". Я выполнял работу в "низшем сословии", то есть я отбирал деньги для Томаса у детей, младше меня. Ссылаясь на физические увечья, которые может причинить им Зверь.
Так прошло еще пять лет.
Я сильно вырос, окреп, но остался все тем же серым, среднестатистическим человечком. Я не был ни слабаком, но и не был сильно накаченным. Я был ОБЫЧНЫМ. Но при этом меня знали. Обо мне говорили. Я был "в банде" и это давало мне определенный привилегии.
Ко мне никто никогда не подходил просто так. Только по делу. По делу нашей банды.
Кроме меня были и другие "помощники". У каждого уважающего себя члена банды были свои шестерки. Но я выделялся на их фоне тем, что был никем. Они пытались быть более значимыми, что бы продвинутся по "служебной лестнице". Сделать карьеру. Стать теми, на кого они работали.
А мне это было не нужно. Мне нужно было только насилие.
Мы собирались раз в неделю на заброшенной стройке. Туда были заблаговременно перенесены проеденные молью диваны и стол, вокруг которого собирались главы клуба. Такие как я ютились на одном диване, специально выделенным для нас, то есть на самом плохом и еле стоящим на своих хрупких ножках. Но я обычно оставался в стороне, там, где было наиболее темно. Рядом с бочкой, в которой тлел огонь. Не знаю, почему, но руки у меня всегда замерзали, даже в жаркие летние ночи.
И вот однажды, на очередном собрании, Томас начал разговор о необходимости пополнить ряды банды новыми членами. После непродолжительных дебатов, но совсем неинформативных (Ну, типа...не знаю. А что? Можно!) были выдвинуты некоторые кандидатуры. В том числе и моя. Я, как всегда, стоял молча у бочки и смотрел, как оживились и защебетали шестерки. В их глазах был азарт и в эту минуту они готовы были, наверное, даже убить, лишь бы их приняли в банду.
Я не испытывал радость по поводу моего назначения, потому что тогда бы я терял свою незаметность. Я был бы у всех на виду. Хотя... Меня все чаще стало интересовать - что было бы, если бы не кто-то совершал акты насилия рядом со мной, а я сам нанес урон человеку? Может, тогда бы я еще лучше расслышал музыку или даже что-то больше...
Я вновь очнулся от своих грез, когда услышал свое имя.
Я поднял глаза.
Все, кто находился на этом собрании смотрели на меня, точнее в мою сторону, так как меня было в полумраке разглядеть очень тяжело. Кто-то смотрел одобрительно, кто-то с нескрываемой ненавистью (конечно же, проигравшие кандидаты). Все ждали моей реакции.
И я вышел в круг света. Прошел из своего угла к столу, овеваемый полнейшим молчанием. Только несколько десятков глаз, который следили за каждым моим движением, чувствовал я всем существом.
-Ну что ж, - сказал я спокойным, тихим голосом, - я благодарен членам нашей банды за избрание моей кандидатуры. Надеюсь, я оправдаю ваши ожидания.
Члены клуба переглянулись, одобрительно покивали друг другу и назначили Томаса моим временным инструктором. На этом закончилась церемониал, после которого мы все вместе пошли пить пиво.
В первые дни моего нового чина Томас появлялся ниоткуда, давал советы и так же незаметно исчезал. Но я и без его поддержки прекрасно знал, что я должен делать. Как и всегда я делала не то, что хотел, а то, что должен.
Я быстро нашел себе помощника, который с удовольствием согласился выполнять все мои поручения. И в первый же день мой помощник идеально справился со своей работой. Уже через три часа после его назначения я знал, что после окончания уроков меня ждут за школой мои бывшие коллеги по ремеслу, а именно невыбранные кандидаты.
Ну что ж, кто предупрежден, тот вооружен.
Тем более, наверняка им неизвестно, что я занимался несколькими видами борьбы, однако несмотря на это я решил не очень полагаться на свои усилия. Я вышел из школы, ощущая под курткой часть железной арматуры, которую раздобыл для меня опять-таки мой помощник.
Я знал все самые заброшенный пустыри в округе еще с детства, так что не составило труда определить, где же состоится драка. Это дало мне еще немного дополнительного времени против моих недругов.
Когда я вышел прямо на них они немного опешили. Человек пять смотрели на меня еще не понимая, как именно я так быстро оказался в зоне их досягаемости. Причем то, что я знал про их план мести заставило их остановится еще на несколько секунд. Как раз на то время, которого хватило мне посмотреть им каждому в глаза, а потом просто направится на них. Без страха. Спокойно. Как истинный член нашей банды.
Больше всего трусливый человек, запланировавший месть и собравший силу, превосходящую силы противника, хочет напугать врага. Увидеть страх в глазах недруга.
Этого они не дождутся.
Они побежали на меня всем скопом, не особенно задумываясь над стратегией. Задачей таких поединков является опрокидывание противника на землю и последовательное забивание его ногами. Про уличные драки я знаю все.
Первый, достигший своей цели получил со всей силы ногой по лицу и откатился, скуля как щенок.
Я потерял время и подпустил к себе троих. Один из них вмазал мне по лицу, но я устоял и ответил ударом арматуры по его голове. Парень моментально осел.
Еще двоих я ударил с обеих рук сразу, потом один из них получил от меня под дых, а второй своей головой познакомился с моей коленкой.
Оставшийся из этих псов просто смотрел на то, как я по-детски раскидываю его дружков. Он боялся ко мне подойти. Когда я закончил и посмотрел в его глаза он перепугался так, что чуть не наделал в штаны и пустился со всех ног.
Но я запомнил только одно. Я запомнил что тогда, когда я раздавал удары своим противникам, я сам ощущал всю полноту боли, которую испытали они. Я чувствовал, как удар от берца проехался по физиономии первого. Только теперь я пощупал свое лицо и обнаружил, что там действительно сильный след от удара ногой.
Я посмотрел вниз и увидел второго. Он не скулил, не двигался, как остальные. Он даже не дышал. Из его головы текла темная кровь. Парень был мертв.
Вот только тут я заметил кровотечение из своей головы, такое же, как у парня, валявшегося у моих ног. И тут я увидел...
Их лица светились. Она были не просто красивы, они были идеальны. Их тонкие черты были словно размазаны, мягкой вуалью окружало их сияние. На них были просторные балахоны. Их светлые волосы чуть заметно колыхал ветер. Теплый ветер.
Я видел это все в круге света, в котором оказался. Я чувствовал, что это и есть земля обетованная, но не мог это даже про себя произнести, потому что меня опять окружала музыка. Но теперь я видел, кто поет эти светлые гимны...
Эта музыка была сладкой, как мед, плавной и ленивой, как река в долине и переливалась всеми цветами радуги. Ее, казалось, можно было даже пощупать, ощутить всем существом. Она была божественна.
Ни один наркотик, который я пробовал в свои 16 лет, не сравнился бы с тем, что я видел. Наверное, именно поэтому я не стал наркоманом...
Моя нирвана длилась, казалось, всего несколько минут, как меня разбудил отвратительный голос: "Слава Богу, он очнулся! Мисс Велленштайн, прошу Вас! Можете немного побыть с ним!"
Ко мне подбежала моя мама, вытирая слезы.
-Мальчик мой, ну как же тебя угораздило, - причитала она.
-Мама, со мной все в порядке, - сказал я чистейшую правду, хотя понимал, что вся голова обмотана бинтами, - что случилось? Как я попал в больницу?
-Это было ужасно, - сказала мама, - тебя нашли, как и других мальчишек на пустыре. Какой-то мальчик позвонил в скорую. Ты был без сознания несколько часов. Ну, хорошо что ты, наконец, пришел в себя. Я уж боялась.
-А остальные?
Мама посмотрела на меня слегка неуверенно. Она сказала, что все хорошо, кроме... Один из моих друзей, как она выразилась, получил смертельный удар по голове. Его нашли уже мертвым.
Так я совершил свое первое убийство.
Поздно ночью в больничном отделении я решил, что мне здесь не место. Я подошел к зеркалу и начал разматывать повязку с голове. Справился я быстро и совершенно не был удивлен отсутствию каких-либо ран на моей голове. Так и не было следов на лице, от ботинка. Так было всегда, еще с детства. Первое правило жизни: никогда ничему не удивляться, а принимать, как должное.
Все же я не совсем человек.
Я нашел на стуле свою одежду, новую, которую принесла мама, быстро оделся и решил вылезти в окно. Но я был на третьем этаже и это немного усложняло мое начинание.
Как бы банален не был план по связыванию простыней, но и здесь он сработал на "отлично".
Уже через десять минут я двигался в неизвестном направлении прочь от больницы.
Мне некуда было идти. То, что парни не проболтались о драке - это неумелое упущение, которое допустили копы. Пока просто с детьми они не работали ввиду их плохого состояния. Но, когда парни придут в себя они обязательно скажут одно имя. Мое имя.
А в мои планы никак не входило нахождение в местах, не столь отдаленных.
Поэтому мне пришлось выбрать единственно верный путь в этой ситуации. Несомненно, путь сложный, но действенный.
Побег.
Я прекрасно понимал, что если власть захочет, они найдут меня везде. Так что речь шла не о простом времяпрепровождении в соседних городишках, а о другом государстве.
У меня не было при себе никаких документов, моя личность осталась дома. И мне пришлось идти к тем, за кем я наблюдал все свое детство. К самым темным личностям. Благо ночь - это их время, так что я могу застать их в самом прекрасном расположении духа, который явно будет способствовать моим интересам.
Ноги сами вели меня к одному из не самых знаменитых, но, несомненно, самых "непогрешимых" в своей репутации притонов. Здесь было все - наркотики, продажные женщины, даже игровые автоматы и, конечно, реки алкоголя.
Но меня интересовало не это. Я знал, что всем этим заведением управляет один человек, для которого все эти наслаждения - мелкие деньги. Он занимался наемными убийствами и крупными ограблениями. Значит снова надо начать все с начала.
Я вошел в полутемную залу, в которой свет мягко рассеивался сквозь облака дыма. За автоматами я заметил трех человек. Их лица были идентичными, с ничего вокруг себя не видящими глазами и на автомате опускаемой рукой на ручке автомата. Они сами были такими же светящимися ящиками для сбора денег.
В другом углу я увидел столик, весь покрывшийся жиром и с лужицами алкоголя. За столом сидели два мужика, почти приличного вида, в кожаных куртках и джинсах и поглощали алкоголь. Один из них подозвал официантку, что-то шепнул ей на ухо. Девушка поняла его и без вопросов пошла по лестнице, расположенной в глубине помещения, наверх. Мужчина встал и пошел за ней. Оставшийся человек продолжал пить как ни в чем не бывало.
Тут сзади меня ввалилось еще три человека, по виду и одежде которых можно было определить, что они - наркоманы со стажем.
Одежда была грязная, обвисшая, но сохранившая нереальные кислотные оттенки. Один из них носил на голове дреды, у второго просто был длинный хвост, а третий был пострижен под ежика. У всех до одного были ужасные круги под глазами, сами же глаза обесцветились, кожа на лице стала бледной и, казалось, хрупкой. Все, как под копирку.
Они обошла меня и направились так же вглубь зала, что бы попасть на второй этаж. Наркодиллеры и сутенеры обитали именно там.
Все пороки человечества на 148 квадратных метрах!
Я так же пошел на второй этаж, но меня никогда не интересовали плотские наслаждения, такие как секс, наркотики, игра, алкоголь. Мне нужны были мои голоса и я шел за ними.
Я поднялся по старой и изрядно скрипящей лестнице и повернул налево. Передо мной открылся полутемный грязный коридор с множеством дверей. Но мне нужна была та, что располагалась в самом конце коридора. К ней я и направился.
Я ни разу не был в этом здании, но прекрасно знал, где должен обитать главарь банды.
Передо мной была потертая, но все же относительно прошлых, хорошая дубовая дверь. Я постучался и, не став дожидаться ответа, вошел.
Передо мной открылся небольшой кабинет, с тремя красными креслами у стены справа и большим столом слева. Со стен спускались куски обоев, пол был забарахлен бумагами и окурками. Комната освещалась благодаря неоновой вывеске, чей свет проступал через грязное окно посередине комнаты, да небольшим светильником за спиной сидящего за столом человека.
Всего же в комнате находилось три человека. Наверняка главарь и его охрана. Охрана видела на креслах, а главарь, соответственно за столом. Сидящие в креслах люди представляли собой сильно накаченных людей, в простых рубашках и джинсах, но было видно, что эти вещи не из дешевых. Их шеф был на первый взгляд ничем не примечательным человеком, но от него как будто исходила неведомая сила. Длинный черные волосы доходили ему до плеч. Слегка продолговатое лицо, не очень красивое, но и не безобразное: серые большие глаза, греческий профиль. Одет он был в черный пиджак на черню рубашку и в джинсы.
На столе лежали два больших пакета, перевязанных изолентой со всех сторон.
Человек, сидящий за столом был недоволен. И сильно.
Но когда я вошел он даже замолчал, хотя было видно, что до этого он срывал свою злость на охране.
-Парень, - закричал он через мгновенье, - ты что, охренел?! Как ты смеешь входить ко мне?! Ты кто вообще?
-У меня к вам дело, сэр, - сказал я самым спокойным тоном, - и вы мне можете помочь.
-Какого лысого я должен тебе?! Я никому ничего не должен! - совсем уже вышел из себя человек за столом.
-Я вижу, у вас проблемы? - ответил я так же спокойно, как и раньше, - давайте я сделаю так. Что бы они решились, а вы поможете мне?
Главарь уставился на меня, как будто к нему ворвались в кабинет, по меньшей мере, пара батальонов с автоматами наперевес.
-У вас, я вижу, неприятности? - продолжал я, - так давайте поможем друг другу.
-Хочешь сказать, что можешь за три дня доставить эти пакеты в Англию? - спросил главарь с издевкой.
В моих глазах отразилась радость.
-Конечно, сэр, - слегка язвительно ответил я, - это будет честью для меня.
ТЫ шутишь, ответил он. ТЫ даже не знаешь, что в этих пакетах. Тебя могут убить за них.
Я ответил, что я отвезу пакеты, только с определенными условиями.
-Очень интересно послушать, - сказал босс.
Лесть - это ключ ко всем дверям. Лицемерие - пригласительный на любое мероприятие. Их сочетание позволяет править теми, кто правит миром...
Я не достоин вашего внимания, так как я являюсь всего лишь мелкой сошкой в игре гигантов, сказал я.
Но я помогу вам. Я отвезу в Англию эти пакеты, даже если это будет стоить мне жизни. Я считаю, что жизнь, отданная вашему делу, не зря прожита. Я был бы счастлив работать на вас.
Человек за столом на глазах становился мягче, как будто ему говорили о его миллионном состоянии или смерти одного из его многочисленных конкурентов. Мое словесное оружие делало своё дело.
Так что же ты хочешь, спросил он у меня, уже более заинтересованно.
Я сказал, что мне нужен паспорт, так как свой я потерял, мне нужны деньги, на еду и не более и мне нужны билеты.
Он сказал, что это все и так прилагается в комплекте с двумя пакетами. Не хочу ли я чего нибудь еще, постарался узнать он.
Нет, мне ничего больше не нужно.
Глаза человека за стулом осветились почт благоговейным светом, он просиял, как будто такой удачи не бывало в его жизни. Рыбка была в сетях.
-Я согласен дать тебе эту работу, - сказал главарь, - ты даже получишь больше, намного больше, чем хочешь. Сегодня надо будет уже ехать.
Я сказал, что чем раньше смогу исполнить его поручение, тем лучше.
Один из охранников поднялся и прошел в другую комнату, дверь которой была замаскированная по облупленную стену помещения.
Через минуту он вернулся и дал мне сначала мои новые документы, потом стопку денег и билет на пароход до Лондона. Так же я получил телефон. Главарь уже потерял интерес ко мне и, закуривая сигарету, начал набирать номер на своем сотовом. Тот охранник, что дал мне все мое личное имущество сказал, что на этот телефон будут звонить, что бы узнать, где я и что со мной.
Перед тем, как уйти я получил небольшой рюкзак, куда были сложены те два счастливых для меня пакета и наставления, что мне делать дальше.
-И если вздумаешь обмануть меня, то даже грешники в аду тебе не позавидуют, понял?
Это последние слова, которые я услышал от теперь уже своего шефа.
Я хотел сразу же приступить к заданию. Чем раньше я уеду из страны, тем лучше.
Как только дверь захлопнулась у меня за спиной, я забыл и этого человека, который нанял меня, и его охранников. Я опять слабым отголоском услышал мою музыку и побежал в поисках нее, однако вскоре я как будто в стену врезался - так резко я затормозил.
Звуки вели меня за дверь, рядом с которой я оказался. До лестницы оставалась пара шагов, моя личная свобода была у меня за спиной, в рюкзаке, но я не мог противится ангелам.
Я прижался к замочной скважине и всем своим существом обратился к сцене, которая развертывалась у меня перед глазами.
Я стал свидетелем, несомненно, очень любопытной для моего еще пока незрелого разума. Я знал насилие, нанесенное в качестве уплаты долга, в качестве угрозы, просто ради смеха...Но я никогда еще не видел насилия ради удовольствия.
Я увидел обнаженную женщину, которая сидела на краю кровати. Ее волосы опускались на ее узкие плечи. Она улыбалась, но улыбка показалась мне звериной. Она скалилась. В руках у нее была плетка. У ее ног сидел, почти даже лежал мужчина. Он целовал ее ноги. Он боготворил ее. Он изредка поднимал глаза, что бы увидеть свой идол. Идол порочности.
Когда же он в очередной раз захотел узреть глаза своей богини женщина медленно занесла руку с плеткой, как будто растягивая удовольствие, и со всей силы, разрезая воздух, хлестнула мужчину по лицу. Но он, казалось, был счастлив. Он взвыл и еще с большим исступлением стал целовать ноги проститутки. А она смеялась и осыпала его спину ударами своей кожаной плети.
Тут неожиданно меня отбросил на несколько шагов мощный удар в бок. Я упал и увидел грозного мужика, в глазах которого читалось намерение, по крайней мере, убить меня.
-Что ты тут делал, грязный извращенец? - заорал он на весь коридор.
Видимо это был сутенер и мое чутье подсказало в этот раз уйти с поля боя как можно скорее, ибо самыми извращенными в насилии является как раз это сословие низших каст людей.
Я резко поднялся и побежал к лестнице, при этом сбив не ожидавшего такой прыти сутенера.
Когда я бежал по лестнице в спину мне раздавались его гневные выкрики и приказы, но я бежал так, как рвется на свободу сбежавший преступник.
Я преодолел зал на первом этаже за несколько секунд и выбежал на улицу.
После душного помещения меня окатила волна свежести, так что я чуть не задохнулся от влажного воздуха. Мокрые и злые, люди не замечали меня, пробегали из тьмы во тьму, иногда попадаясь в сети фонарного света.
Я был почти счастлив. Мне оставалось всего лишь попрощаться с этим городом и забыть, что я тут существовал. Правда, ни в одном, ни в другом из этих пунктов я не нуждался.
Мой пароход, мой путь свободы, отходит через час. Время на то, что бы просто добраться до дока. Ну что ж, придется отложить долгие и приторно-лживые прощания с детством, с юностью и другими периодами моей жизни, которые прошли мимо меня, даже не задев.
Я успешно сел на судно. Они даже не стали долго проверять мои вещи, благо пакеты я спрятал в потайной карман моего рюкзака. Хотя бы об этом они позаботились.
Оказавшись в толпе ошалелых от предстоящего путешествия туристов я стал ощущать свою отчужденность от этого мира еще четче. Поэтому пока одни стояли на палубе и ждали, когда же любимые лица потеряются в прибрежном тумане, оставшись на суше, я пошел в направлении своего временного жилища.
Пройдя по полупустым коридорам я направился в сектор С - для не самых богатых и привилегированных лиц, и остановился возле однокомнатной каютой, в которой м намеревался провести большую часть времени своего путешествия. Открыв дверь я зашел в небольшую, но очень уютную комнату. Люстра мягко освещала кровать, стол и стул, а так же маленькую тумбочку, стоящую в угла, рядом с дверью. Каюта была сделана в стандартном полуморском стиле, напоминая, что я нахожусь на корабле, но картина были подобрана очень неподходящим для этой обстановки образом - репродукция "Ангел Порочности" малоизвестного художника Жана Дельвиля. Это меня слегка шокировало, но в принципе их вкус меня вполне устраивал.
Бросив рюкзак на стул я упал на ковать и, закопавшись головой в подушки, решил дать немного отдыха своему телу. Громкий свисток ознаменовал начало нашего плавания. Пароход плавно покачивался на волнах, что вводило меня в почти гипнотические состояние. Я закрыл глаза и попытался вновь представить себе моих ангелов. Но резкий стук в дверь оборвал все мои планы помечтать.
-"Сэр, простите за беспокойство, я просто хочу убедиться в том, что вы заняли именно свою комнату" - раздался приятный голос за дверью.
Мне жутко не хотелось вставать, хотя любовью к комфорту я был обделен. Но голос девушки за дверью был настолько знаком, он так притягивал меня, что почти неосознанно я подошел и открыл дверь.
Первое, что я увидел - это ее почти синие глаза. Они очень большие, настолько, что я мог я не замечал остальных черт ее лица. Наивно распахнутые, они даже не нуждались в косметике, хотя девушка их выделила дешевыми тенями, которые неприятно скомкались на веках.
-Ваш билет, сэр, - снова повторила она и я понял, что это она.... Она одна из них, она тот ангел, к которым я так тянусь, чьи голоса дурманят мой рассудок.
-Да, конечно - сказал я, не совсем понимаю, чего же она хочет. Я протянул ей бумажку, которая была моим правом пребывания в данной каюте. Она посмотрела на меня с недоверием, не веря, что этот билет действительно мой. Посмотрев еще раз на билет она протянула его мне и сильно смутилась, когда случайно докаснулась до моей руки.
Потом она развернулась и направилась к соседней каюте. Я не мог заставить закрыть дверь, не мог прекратить смотреть на неё. Это было так странно - среди насилия и цинизма, среди наркобаронов, убийц и прочей швали встретить настоящего ангела...
Я закрыл дверь и медленно сполз на пол. Билет выпал из рук и упал рядом со мной. Я слышал ее голос за дверью, я мысленно видел, как она удаляется все дальше и дальше...
Я не мог понять, как она оказалась здесь, не смог осознать, почему же она спустилась в мир, где ее изуродует действительность, зачем она покинула небо...
Наверное она приняла меня за тех многих похотливых уродов, которые велись на ее фигуру, которые могла без зазрения совести похлопать ее по заднице или за дешевые подарки и лживые комплименты, отпечатанные на одной фабрике, затащить в постель, что б наутро разбить в миллионный раз ее бедное, доверчивое сердце... не знаю. Не понимаю. Не хочу понимать...
Я дополз до кровати, повалился на нее и попытался сделать то, что еще никогда не делал - провалиться в сон с головой...
Когда я проснулся было уже темно. Часы своим электронным оком мигали мне цифрами, которые давно перевалили за три часа ночи. Самое время для пробуждения монстра.
Я тихо вышел из своей каюты и решил подняться на палубу. Наверняка в такое позднее время там есть только одинокие люди, которых мучает бессонница. И наверняка они стоят в тихих, уединенных местах палубы, любуясь звездами...
Я давно стал замечать, что бессонницей страдают люди с тяжелой судьбой, люди, чьи души представляют кладовую, полную грехов, люди, которым не дают уснуть их преступления.
Так что совершая то, что хотелось мне, я совершал это во благо человечества.
Действительно как только поднялся наверх, к необъятному морю и такому же необъятному небу, я увидел далекий отголосок человека. Он стаял на самом носу корабля. Ветер трепал его длинные волосы, но он не замечал этого, даже когда они падали ему на глаза. Он как будто хотел что-то увидеть первым, пока все спят, самым первым увидеть землю, к которой стремиться этот корабль.
Я подошел совсем незаметно. Этот мужчина был где-то 25-30 лет от роду, понять в наше время почти невозможно - так велики возможности пластиковых хирургов и косметологов. Он мог быть кем угодно - от порядочного семьянина до наркомана-сутенера, который просто скрывается от закона Соединенных Штатов.
Сегодня мне хочется чего-то нового,- сказал я вслух.
Мужчина резко обернулся, но так и не успел увидеть моего лица. Я с быстротой молнии поднял его за ноги и вытолкнул за борт, прямо в воду, к бешено рассекающему море носу корабля. Буквально через секунду я почувствовал в голове нарастающее пение которое вновь погружало меня в нирвану. Кровь начала сочиться из меня, я чувствовал вкус соленой воды и вместе с тем незабываемое ощущение, что твое тело разорвало на несколько огромных кусков стальным носом корабля, оторвало левую ногу и разорвало брюшную полость винтами сзади корабля. Я погружался в небеса с головой, испытывая адскую боль и получая от нее райское наслаждение.
Все вокруг было столь ярким что было бы больно смотреть, если бы это все происходило на Земле, но я был не здесь. В пространстве. На небе. В раю.
Тут из сгустка света, которое плавали вокруг меня, оторвалась небольшая часть и начала приближаться ко мне. И по мере этого приближения все четче вырисовывался контур ее божественного тела. Я даже мог к ней прикоснуться, но почему-то руки не слушали меня. Она ласково посмотрела мне в глаза, и я понял, что это бессловесное обещание вечного покоя и блаженства.
Будь со мной всегда, сказал я ей одним своим взглядом, будь со мной...
Она меня поняла. Она кивнула и ее светлые волосы рассыпались золотой волной по ее небесно-красивому лицу.
Но внезапно она резко развернулась и закричала голоском, похожим на звон колокольчиков, тонким, но не неприятным: "Кто-нибудь! Человеку плохо! Джон, быстрее!"
Я открыл глаза и увидел, что нахожусь на палубе. Ветер больно колет мое израненное тело, я чувствую, что одежда прилипла ко мне из-за крови и пота. Но боли я, как всегда, почти не ощущал. Только жуткая слабость...
Но в одно мгновение пришло осознание того, что мой ангел не ушел, ее голос я слышал до сих пор. Она звала на помощь, ей нужна моя помощь... Я попытался встать, но чьи-то руки сдержали меня. Слабые, женские руки держали меня далеко не с женской настойчивостью. Я резко опустил голову и понял, что лежу не на палубе, а на коленях девушки. Подняв свой взгляд на своего предполагаемого спасителя я чуть вновь не ушел в забытье. Это была она! Мой ангел!
Джон!- кричала она, и ее голос тонул в темно-синем небе.
Я в порядке, сказал я. Меня надо только отвести в мою каюту и все будет хорошо.
Сэр, вы изранены, вы должны показаться доктору, сказала она мне успокаивающим голосом, как будто объясняла ребенку.
У меня редкая болезнь, сказал я, у меня такое бывает, если я сильно волнуюсь. Прошу, отведите меня в каюту, все пройдет само собой. Человек...человек упал с носа корабля и наверняка погиб...может это было самоубийство...я не успел...
Я услышал жуткий топот и увидел даже не человека, а человекообразную обезьяну. От него несло портвейном, но на вид они был трезв.
-Лили, что произошло? - спросил он ее, а потом обратился ко мне - парень, ты как?
Он тоже предложил отвести меня к врачу, но Лили твердо заявила, что все будет в порядке, меня просто надо отвести в каюту. Узнав у меня номер моего временно морского обиталища мужчина подхватил меня, как пушинку, придерживая одной рукой за пояс, а другую мою руку перекинул себе на плечо и потащил в указанном направлении.
Я с каждым мгновением все тише и тише слышал голос моего ангела, она была очень взволнованна. Видимо новость о "самоубийце" будет распущена по кораблю в одночасье. Но мне было все равно. Сейчас мне нужен отдых...
Я проснулся уже ближе к вечеру. Я был одет во все чистое. Минуту я лежал не двигаясь, но вдруг вспомнив о своем грузе вскочил и начал судорожно вспоминать, куда именно я спрятал наркотики. Рюкзак лежал на стуле, как и вчера и моя контрабанда так и не была замечена.
Я успокоился и лег на кровать. Теперь мне уже было нечего опасаться.
Мое плаванье приближалось к концу. Оставшееся время я провел без происшествий, не считая удушения одной пожилой дамы в ее же каюте. Но это так и осталось нераскрытой, ужасной тайной. По-моему, команда корабля даже рада, ибо я создал им определенного рода известность, и поэтому все же прекратило расследование, хотя нет ничего проще - найти преступника в замкнутом пространстве.
Мой ангел посещала мою каюту каждый день. Я с ума сходил от ее запаха, от ее голоса, вида... Она не выходила у меня из головы днями и ночами. Когда она приходила, то приносила с собой либо обед, считая мое состояние неудовлетворительным, либо просто свое существование. Хотя у нее было много работы, не проходило и дня, что бы я не услышал голос ангела. Наверное, именно поэтому я не видел смысла в массовых убийствах. Мое небо было при мне.
Однажды она пришла уже поздно, после полуночи. У меня горел ночник, я лежал без сна и разглядывал репродукции. Дверь отворилась и, даже не видя ее, я понял, что случилось что-то плохое.
Она зашла и без сил упала на стул, который стоял теперь рядом с кроватью.
-Лили,- спросил я ее, - что случилось?
Она молчала. По ее щеке стекали слезы, оставляя отвратительную, черную дорожку.
Лили, повторил я, поглаживая ее по плечу.
Она посмотрела на меня. "Меня уволят, если я откажусь спать с капитаном".
Одно твое слово, и он уже не капитан, сказал я.
Она посмотрела на меня как на сумасшедшего. Она не верила, что я могу решить такую сложную проблему ее жизни.
Эдвард, сказала она, не стоит. Да и как ты это сделаешь? Неужели у тебя есть связи?
Я кивнул. И в то же мгновение на лице Лили проступила та божественная радость, что превращала ее в прекрасного ангела. "Эдвард", шептала она, наклоняясь ко мне. "Эдвард", шептала она, когда я раздевал ее. "Эдвард", шептала она, когда наши тела сплелись в диком танце любви...
Когда я кончил, она упала безвольно на соседнюю подушку и прижалась ко мне, будто веря, что я могу защитить ее от этого ужасного мира, от мрака и зла.
Она уснула мгновенно.
Я оделся и пошел наверх. Где находиться каюта капитана знали все, даже те, кто не выходит наружу из своих. В такое позднее время никого не было в коридорах и освещение было слегка приглушено. Я знал, что завтра прибуду в Лондон. Завтра с утра. Это единственное, что было в данную секунду в моей голове.
Я распахнул дверь в рабочий кабинет капитана этого судна. Они стоял спиной ко мне, разглядывая старую карту. Видно было, что карта очень древняя, в ней еще были помечены первые мореплавания Колумба и не отмечены некоторые широко известные земли.
Я увидел в углу канат, так угодливо подошедший мне в данной ситуации. Видимо он лежал тут из тех же соображений, что и другие вещи, вроде старинной карты - ради создания интерьера. Но я нашел ему совсем другое применение. Я подкрался сзади, как вор, ворующий чужие души. Старик даже не сопротивлялся, когда удавка Линча затянулась на его шее. Он молча принял от меня этот вечный подарок...А я принял от него всю грязь, которая скопилась в его душе, и отпустил все его грехи...
Веревку я преднамеренно перебросил через странную и неуместную железную перекладину посередине комнаты так, что бы это было похоже на самоубийство.
Мы задыхались вдвоем, но шли в разные места. Но единственно, что смогло омрачить начинавшуюся эйфорию, это странная тень, которая промелькнула в кабинет и в которую я из последних сил запустил лежавший на столе перочинный нож. Из моего горла незамедлительно пошла кровь...
Утро я встретил под крики и беготню. Меня поднял представитель властей. Кто-то отнес меня в мой номер. Полицай смотрел на меня с недоверием, но повязка на шее действовала доверительно на него. Наверное, у него был сын моих годов. А может, он просто был измотан странной ночью.
Ты видел что-нибудь? - спросил он, как будто уже зачитывал мне мои права...
Я сказал, что мне очень плохо, но на его вопросы постараюсь ответить, ведь это очень необходимо для расследования.
Давить на слабые места самовлюбленных людей - одно удовольствие.
Я сказал, что просто в последнюю ночь решил еще раз насладиться ночным небом и пошел на палубу. Но когда проходил мимо кабинета капитана, то заметил, что дверь приоткрыта. Из мальчишеского любопытства я заглянул во внутрь, и увидел человека, который копался в бумагах капитана. Но когда перевел взгляд правее, то увидел...увидел...
Я сыграл роль на удивление неплохо. Мой страх перед повешенным был настолько натурален, что полицай просто вызвал врача, напоследок сказав, что это дело будет обязательно раскрыто. Он сожалеет, что я в столь юном возрасте увидел такое. Он сказал, что бы я не переживал, что все будет хорошо.
Когда я уже полностью одетый и со всеми вещами выходил из каюты под надзором местного врача, я услышал слова каких-то рабочих "не ожидал от нее. Такая молодая...А какая задница у нее была! И сама потом еще на себя руки наложила, представляешь? В горло нож воткнула... Сумасшедшая. Эх, Лили".
Слова поразили меня в самое сознание. Я продолжал идти, но делал это на автомате. Доктор это воспринял как слабость и продолжал меня подталкивать к выходу.
Я не мог осознать, что ее больше нет. Моего ангела, единственное создание на земле, которая смогла привлечь мое внимание... Лили. Я убил, уничтожил, стер с лица земли ангела!
Молодой человек, осторожнее, - предупредил доктор, но не успел и договорить, как мы попали в полосу ослепительных вспышек фотокамер. Новости распространялись со скоростью света, а может быть и свет уже отстает от скорости передачи людских сплетен.
Я ничего не понимал, что кричали мне в самые уши эти репортерские тени. Я не видел и на сантиметр перед собой, потому что мы попали в плотное кольцо окружения. Я ничего не чувствовал, кроме жуткой пустоты внутри.
Кто-то тряс меня, пытаясь вызвать хоть какую-нибудь реакцию. Но было поздно. Я вновь потерял всю чувствительность...
Как только мы спустились с трапа корабля меня подхватили медики и уволокли в свою белую машину. Мне было настолько все равно, что если бы меня подвели к окну и слегка подтолкнули б, то я не стал бы сопротивляться. Равносильность всех действий в мире в моем случае приравнивалась к нулю.
Через некоторое время я оказался в Лондонском госпитале. Меня вновь окружили люди. Безвыходность ситуации, невозможность вновь стать серым и незаметным заметно влияло на мою психику. И кому понравиться изо дня постоянно быть в эпицентре людского урагана? Все носятся вокруг тебя, как будто ты не такой же человек, а какая-то реликвия, с которой надо обращаться крайне осторожно.
За этот день я получил внимания больше, чем за всю свою жизнь.
Меня, наконец, отвели в палату и занялись осмотром предполагаемого ранения. Но, когда мой лечащий врач снял бинты с шеи, то минуту стоял молча и в его глазах читалось явное непонимание. Он наверняка думал, что кто-то просто глупо подшутил над ним.
Он взял холодной рукой с длинными, почти белыми пальцами за мой подбородок и задрал мне голову вверх до предела. Потом с явной неодобрением повертел мою голову то в одну сторону, то в другую, в надежде найти, наверное, хотя бы царапинку, но не обнаруживал ничего. В такие моменты думаешь, что врача намного больше бы устроили кровоточащая рана в два пальца толщиной, чем полностью здоровое тело, даже без малейших признаков повреждения.
Молодой человек, - обратился он ко мне, - не будете ли вы так добры посидеть здесь немного, пока я не проконсультируюсь со своими коллегами? Вот и отлично, -. завершил он, самостоятельно ответив на свой вопрос.
Он удалился и я понял, что более подходящего времени для побега может и не представиться тем более кроме неприятным вопросов, которыми они смогут и наверняка забросают меня, так еще у полиции появятся веские подозрения на мой счет.
Быстро схватив рюкзак, который не отпускал даже в самые тяжелые моменты этого путешествия, я открыл дверь и увидел в конце коридора белый халат, который явно удалялся от моей палаты. Я отворил дверь до конца и побежал в противоположном направлении, в надежде не наткнуться на кого-нибудь, кто присутствовал при моем поступлении в этот дом для переходников. Они все, кто лежит в этих палатах, находятся уже не в нашем мире, но и не в том, в потустороннем. Так что эти помещения, содержащие людей на краю, на границе между мирами и являются в моем представлением определенного рода чистилищем. Кто-то решает, когда же тебе стоит дать пропуск в рай, а кто-то дает время побыть еще немного в нашем милом земном аду.
Я пробежал коридор до конца и увидел то, что искал - запасной выход. Из любой ситуации можно найти выход, но есть более театральный, для героев, а есть выход, предназначенный для обычных смертных, для тех, кто стремиться остаться незамеченным в любой ситуации. Это выход для таких, как я.