С самого утра шел дождь, и это было плохо. Во-первых, из-за серой хмари за окном непонятно было, сколько сейчас времени и когда придут родители.
Родителей то, что бродило по коридору, боялось. Во всяком случае, не хотело показываться им на глаза; Женька слышала, как оно, влажно шлепая, убегало прочь, когда в замке проворачивался ключ. Она не знала, где оно прячется, пока родители дома.
Сидеть на полу было холодно, и это во-вторых. Женька могла бы взять с дивана плед и мобильник со стола заодно, посмотреть, сколько времени, но для этого ей пришлось бы встать. Оно могло услышать.
Оно и так то и дело толкало дверь ее комнаты; проверяло, не отошла ли она в сторону. Не получится ли у него зайти.
На прошлой неделе Женька попросила папу поставить защелку на дверь. Или спросила, можно она сама поставит или пацанов из класса попросит. Борька Кизоркин не отказался бы, точно. "Женька, ты что, сдурела, дверь портить? - спросил папа. - В том году только поставили, щас буду в нее вкручивать шурупы для защелки твоей". Так что ей оставалось только сидеть возле двери и упираться в нее спиной, пятками прижавшись к дивану. Если что, Женька могла здорово так растопыриться, когда она поругалась с мамой, она так уперлась, и мама тоже не смогла зайти.
Оно, наверное, было слабее.
Женька глядела на тугие струи дождя, бьющие по стеклу, и прикидывала: уже четыре часа? Или еще три?
Оно никогда не выползало раньше двух. Женька как раз успевала прийти из школы (или вообще не приходила, если уроков было слишком много, и тогда сидела во дворе до самого прихода родителей), поесть и сесть здесь, на полу, спиной к двери.
Она и раньше так иногда сидела; потому-то оно и не смогло зайти, когда появилось впервые. Женька тогда пришла домой поздно, в третьем часу. Бросила кроссовки у двери в коридоре, шагнула в свою и плюхнулась на пол, разбирая сумку: устала, они на футболе носились два последних урока. Тогда-то она и услышала быстрые шлепающие шаги, словно кто-то из кухни спешил к ней. Женька так и замерла с учебником истории в руках, прислушиваясь. Мамы точно еще дома не могло быть.
Шаги замерли у ее двери. Кто-то стоял с той стороны, не говоря ни слова, и Женьку пробил холодный пот. Мама так делать не стала бы. Она даже окликать ее не стала, незачем было. Дверь легонько толкнули, она чуть подалась и уперлась в Женькино плечо. Та, прежде чем сообразила, что происходит, привалилась к ней всем весом, уперлась пяткой в диван - и снова почувствовала толчок, уже посильнее.
Кто-то хотел к ней войти, все так же молча. Молчала и Женька, почти не дыша. Рядом валялся мобильник, но она даже не подумала сразу кому-то позвонить, только упиралась лопатками в дверь, стискивая "Историю".
Потом она, конечно, позвонила, но оно успело спрятаться, когда папа примчался домой. И с тех пор выползало почти каждый день.
В спину дуло, ее ломило от неподвижности. Щель под дверью была небольшая, но все равно Женька замерзла, если бы она заранее подумала, что сегодня будет так холодно, взяла бы плед. Она подвинула к себе читалку, лежащую на ковре. Главное было не увлечься слишком, не отодвинуться от двери.
Женька дочитывала главу, когда услышала, как в замке поворачивается ключ. Было вроде бы еще рано, но она ведь могла и увлечься...
Она прислушалась.
Прошлепали по полу удаляющиеся шаги, потом заскрипела входная дверь. Щелкнул выключатель в коридоре.
- Жень! - крикнула мама. - Ты дома?
Женька, вскочив на ноги, распахнула дверь.
- Да, ма...
В полутемном коридоре было пусто и тихо; входная дверь заперта. Она замерла на пороге, чувствуя, как по рукам и ногам бегут мурашки, сделала шаг назад.
Оно вышло из тени под электрическим счетчиком, и Женька пронзительно завизжала.