Плохотнюк Дмитрий Владимирович : другие произведения.

Принцип Сталина

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жутковатая история о том, как после катаклизма восстонавливали Преисподнюю.

Дмитрий Плохотнюк

Принцип Сталина

"Нет человека - нет проблемы".

Иосиф Джугашвили (Сталин)

"Сомнение и Ревность, эти не в меру ретивые прислужницы Любви, суть в то же время неизбежный плод Воображения".

Алистер Кроули

"Беладонна: в Италии - красивая женщина, в Англии - смертельный яд. Поразительный пример глубинного сходства двух языков".

Амброс Бирс "Словарь Сатаны"

   Пандемониум! Столица величайшего из царств, лежащего по другую сторону нашего понимания жизни и смерти. Город-ядро империи, способной смести вселенную, если дать ей возможность. В красное небо, по которому движутся пять совершенно одинаковых светил, вонзились шпили небоскрёбов. Они не похожи на башни из стекла и стали, которые во множестве заполнили мегаполисы "нашей стороны жизни", в них нет напускного лоска архитекторов-поточников и холода отрешённости от копошащейся массы у подножья. Посетивший Пандемониум увидит настоящие произведения искусства! Дома выполнены из цельного куска монолита, вырезаны проклятыми душами из Долины Отчаяния, фасады украшены героическими сценами и ликами демонов. Неусыпной стражей глядят горгульи и прочие химеры. За окнами темно, но ты буквально кожей ощущаешь тайную жизнь, отличную от твоей. На соединяющих улицы мостиках можно заметить существ. "Человек?" - вопрошает сердце. И, приблизившись, ты убеждаешься в своей правоте: перед тобой человек, будь то раб или прислужник местного аристократа. Низших демонов, скопления ненависти и полнейшего мрака, так далеко не пускают, им определены другие зоны расселения. Здесь отведено место лишь ужаснейшим из людей, падшим ангелам и высшим правителям.
   Не забыты и военные предприятия, в беспорядке дымящие среди жилых кварталов. С конвейеров сходят тысячи танков каждый час, штампуются миллиарды мечей и бессчетное количество пуль для нужд вновь прибывших. Развлекаясь, бывшие тираны и жестокие полководцы выезжают к Долинам Отчаяния на охоту, чтобы отправить в небытие наислабейших - проредить стадо, так сказать. Кое-кто захватывает в бредущем потоке женщин и наделяет их подобием плоти, ибо похоть и жажда убивать - единственные радости для них. Часты конфликты, когда происходят "дуэли" с участием миллиардов солдат. Что ж, масштабы здесь отличаются от наших, но каждое кровопролитие, как и у нас, приносит богатый урожай.
   Оценивая очередную битву, учёные Огненной Ямы разрабатывают новые и модернизируют старые орудия убийства. Из-под их пера выходят чертежи танков и формулы удушливых газов, которые затем доставляются Игрокам и распространяются. В результате сражения на Земле становятся ожесточённее, и тем больше душ срывается после них в бездну. Это называют извечным круговоротом.
   В центре города можно увидеть былую цитадель дьявольского могущества - знаменитый дворец Сатанхольм, построенный в незапамятные времена. Размерами своими он превосходит Австралию и немногим меньше Китая, при этом по населённости ему не было равных в любом фантастическом мире. Майордомы, дворецкие, конюхи чёрных коней, стражи, садовники, зодчие и каменщики, слуги, рабы и наложницы суетились в залах. Строители неустанно возводили корпуса, художники немедленно покрывали стены росписью. В тронном зале собирался свет адского общества, чтобы наполнить бесконечность философскими беседами, и Хозяин взирал на них с трона...
   Так было раньше, пока не погибло Чистилище, пока оно не рухнуло, подобно небесам, прямо на могучий Сатанхольм. Дворец разрушился, ознаменовав окончание спокойного периода существования Ада. Погибли многие демоны, другие в страхе рассеялись по обширному царству, и вслед за свитой и Сатана покинул архаичные палаты. Древняя твердыня принадлежала теперь одиночеству и низшим существам, родившимся из расколотых камней Дороги Ветров или Старого Чистилища. Эти твари подчинялись Хозяину и даже исполняли его волю, но не были слугами в прямом смысле слова, скорее всего они, оценивали соседство с демонами как симбиоз. Словно рыбы-прилипалы, существа сии хватали ошмётки трапезы, порой рвали на части забредших грешников. Не редки были случаи нападения на самих демонов, вторгшихся в заброшенный дворец. Но это происходило всё реже и реже, ибо Сатанхольм переставал быть символом былой власти по мере разрушения самой столицы и демоны редко забредали сюда.
   У Правителя просто не осталось времени на социальную и культурную жизнь своего оплота, так как всё внимание он сосредоточил на обороне южных рубежей. Долгие века разные людишки, возомнившие себя богами, терзали Бездну, пытаясь урвать от неё кусочек силы. До времени заслоны и ловушки позволяли их сдерживать и уничтожать, бросая в лапы вечно голодающего пса Диса (он же Цербер), дремлющего в подвалах под разрушенным Сатанхольмом. Но с недавних пор нападения стали наглыми и при этом дьявольски (простите за каламбур) слаженными. Одиночкам и целым группам удалось разрушить Барунтельд, Хитонлех, крепость Андромон и не менее мощную монолитную башню Ханташель, где некогда Бог и Дьявол заключили пакт о взаимном ненападении. Более того, три месяца назад (по человеческим меркам, конечно, ведь в Аду времени нет) некий наглец стёр в порошок Эмертру, где самоубийцы подвергались вечному страданию. Посланные на закрытие бреши между мирами орды были самым жестоким образом изничтожены, а на месте разрушенного города до сих пор продолжалась свистопляска, вызванная молодым божком.
   Да, вы не ослышались, на Яму нападали настоящие боги. Неопытные, до безумия храбрые божества, возглавляемые Амбросом Харландом. Он был человеком когда-то, пока... что-то не заставило его открыть глаза и создать организацию под аббревиатурой БОЛ, означающей простоё и ёмкое понятие: "Боги От Людей". Участники её ставили себя выше всех сил, реальных и вымышленных, и сражались за неведомые идеалы.
   Для противостояния им и возводилась могучая стена с башней на месте снесённых укреплений. По замыслу сонма архитекторов, сей изыск одним видом своим (как-никак две тысячи метров в высоту и пятьдесят в ширину) должен был отпугивать незваных гостей. К тому же установленные в ней артиллерийские батареи могли бить на сотни километров и разносить в клочья тех, кто вовремя не повернул назад. На вершине отводилось место крылатым демонам, в стене разместились казармы для воинов пеших и верховых. Всего на охрану этой твердыни согнали с Равнин миллиона полтора низших демонов, плюс проклятые души.
   С каждым мгновением бесконечности башня росла. Когда верхние уровни были ещё увиты строительными лесами, на нижних активно шла отделочная работа. В камне запечатлевались фигуры грозных воинов, опирающиеся на мечи и алебарды, крылатые демоны приносили из неведомых далей отливавшие тьмой стёкла и кости всех возможных форм и размеров, закрепляли их на фронтонах. Верные крылатые твари, похожие на драконов, поднимали к бойницам тяжёлые пушки. И вот уже виден с вершины исполинский хребет Белиала, укрывший от глаз столицы сопредельное княжество, в отдалении можно заметить Серный Океан, который многие называли Озером.
   Хозяин наблюдал за работой со стороны. Для него установили кресло, достойное чести называться троном, под балдахином из человеческой кожи. Чёрные розы распространяли аромат, словно впитавший трагедии человечества за двадцатый век. Для Дьявола и собравшихся рядом с ним высших демонов это был сладостный запах. Наиболее жадно его впитывал Мамона, демон бледный и толстый, похожий на пирамидку из жировых складок со щекастой головкой на рыхлых плечах и слепыми свинячьими глазками.
   - Ах, - в возбуждении прошептал он. - В этом воздухе разлиты страдания сотен блудниц, убитых клиентами, тысяч молодых людей, погубленных экстазом!
   - Нет, - оспорил другой демон. - Это вопль, долетающий с полей сражений, хруст костей под ударами прикладов и треск огня, пожирающего мирные города!
   - Вы просто смешны в своём споре, - улыбнулся Хозяин. - Молчите, просто наслаждайтесь...
   Речь правителя была прервана оглушительным треском - это под весом каменного блока разлетелась секция строительных лесов. Стальные канаты смогли задержать разрушение лишь на мгновение, пока сами не порвались. Будто плеть, трос хлестнул по крыльям носильщика-дракона, перерубив их, и тварь понеслась к земле вместе с пушкой. От удара адская машина взорвалась, окутав основание башни едким и густым дымом, постройка качнулась, треснула и в невероятно короткие сроки рухнула, давя рабочих и разбрасывая обломки.
   - Кто? - коротко спросил Сатана, когда над развалинами так и не достроенной крепости немного рассеялась. - Какой урод спроектировал этот карточный домик?
   - Господин... - замямлили демоны. - Это не мы. Пощадите, господин...
   - Приведите его сюда для наказания! - продолжал настаивать Хозяин. - Он будет жестоко наказан за ошибку. Это просто недопустимо: Пандемониум в руинах, артефакты, средоточия нашей силы, в руках людей, а мы угробили столько времени на башню, которая обратилась в прах ещё до окончания строительства. Вы хоть понимаете, что мрази из организации БОЛ поспешает воспользоваться нашей слабостью? Они нападут прямо на столицу!
   Демоны в ужасе сжались до размеров спичечных коробков.
   - Где архитектор, спроектировавший башню!
   Обречённую свиту спасла демоница, спустившаяся из пылевой круговерти на крыльях летучей мыши. Это была Лилит, обнажённая, длинноволосая и угрожающе прекрасная.
   - Не суди их, супруг мой, - сказала она, и от слов этих Хозяин сразу успокоился. - Архитектор, которого ты так хочешь отправить в забвение, уже исчез - погиб под собственным творением. Его помощников не в чем винить, они жили давно и привыкли возводить соборы и дома в пару этажей. Ты же потребовал у них возвести невероятную башню, которую и земля вынести не может.
   - Расчеты были точны, - сказал Хозяин. - Они уверяли, что конструкция выдержит вес батарей.
   - Супруг мой, - Лилит стала гладить Сатану по голове. - Лишь одному из твоих слуг хватило знания для подобного труда. Ты ведь знаешь, о ком я говорю?
   - Абигор предатель! - выпалил Хозяин. - Много воды утекло с тех пор, как он построил Сатанхольм! Теперь он создаёт очень много проблем, учения его разлагают устои Ямы!
   - Тем не менее, - настояла Лилит, - он лучший из твоих полководцев и, будь уверен, самый честный из них, к тому же архитектор. Позволь мне попросить его о помощи.
   Сатана поднялся, плавно протянул руку и сомкнул пальцы на шее Лилит. Выражение лица демоницы осталось непроницаемым, хотя малейшее движение падшего ангела могло оторвать ей голову.
   - Ты полностью уверена в его верности? - с расстановкой произнёс Хозяин.
   - Да, Абигор исполнит волю своего друга и господина, - ответила Лилит, но Дьявол поправил:
   - Господина и друга, - отпустил супругу. - Ладно, выбирать всё равно особо не приходится. Хотите Абигора? Будет вам Абигор. Но одна ты не пойдёшь.
   Хозяин щёлкнул пальцами, и из толпы свиты выступил воин в полном латном доспехе и шлеме, похожем на голову носорога. Огромный рог был сделан из чистого серебра и достигал полуметровой длины. У пояса аристократа висели одноручный меч с гардой и церемониальная палица, спину покрывал плащ со знаками покорности.
   - Маркиз Восков будет сопровождать тебя, - Лилит поклонилась супругу. - Ступайте же, и пусть Абигор создаст шедевр, достойный моего величия!
   На ладонях аристократа появился огненный шар, который начал разрастаться, пока не принял образ крылатой лошади, созданной из пламени, лишь упряжь отливала чернотой на оранжевом теле. Маркиз запрыгнул в седло и, пришпорив скакуна, взмыл в небо, Лилит расправила крылья и устремилась следом.
   Долго летели они крылом к крылу, конный и пеший, оставляя тысячи километров позади. Светила кружились за тучами в хаотичном круговороте, делая окружающий мир то бордовым, то розовым или вдруг обрушивая его в пучину черноты и серости. Так продолжалось, пока из дымки не показалось Серное Озеро.
   Место это старое, как сама Яма и в чём-то прекрасное, ибо создано волей Дьявола, а странной природой этого мира. Ядовито-жёлтая гладь не шелохнётся, но она скрывает бурную жизнь здешней фауны. По берегам теснятся военные предприятия и пыточные комплексы, которые не используются многие тысячелетия - после строительства столицы и прочих городов их бросили как анахронизмы. Рос здесь жёсткий кустарник горчичного цвета и убогая трава. У самого берега вода подмёрзла тонкой корочкой, которая была чрезвычайно взрывоопасной из-за содержания серы.
   Далее, километрах в пятистах, вырывался на поверхность Вороний остров - скалистая твердь посреди мутной жижи. Пики и кряжи окружали его с трёх сторон, сходясь наподобие купола, лишь с четвёртой стороны рукава кряжей выступали далеко в Озеро, образуя бухту, похожую на семечко с узким концом в центре острова. Эту сужение занимала Библиотека. Она была вырублена в скале и только выходящие наружу каменные причалы и развалившиеся террасы выдавали входы. В своё время, когда людей было мало и не составляло труда отслеживать их грехи, именно из Библиотеки направлялись действия сборщиков душ. Когда же мир затрещал от переполнившего его народа Адамова, демоны-администраторы перебраться в человеческие тела, чтобы вести наблюдение непосредственно.
   Однако Библиотека продолжала существовать, Книги Жизни, фиксирующие поступки каждого существа, продолжали писаться и демоны-бунтари, подобные полководцу Абигору, часто наведывались сюда за знаниями. Сейчас же на верхнюю террасу спустились Лилит и Восков, "слуги верные", так что разного рода отщепенцы и несогласные постарались укрыться в книгохранилищах.
   Выбравшись из седла, маркиз стащил с головы тяжёлый шлем, встряхнул волосами. Он уже не походил на непробиваемую машину смерти - человек, обычный, к тому же грешник, ставший слугой Бездны. Посмертное существование здесь преобразило его: черты лица заострились, в них появилась какая-то странная красота, чуждая христианству, волосы стали непроглядно чёрными, но по вискам их рассекало серебро седины.
   - И почему они выбирают это место... - покачал головой маркиз Восков.
   Лилит как раз успела сложить крылья и сейчас расправляла плечи.
   - Это хранилище мудрости.
   - Скорее похоже на свалку, - скривился маркиз.
   Он не заметил, как демоница оказалась в считанных сантиметрах от него и буквально вонзила огненный поцелуй в его губы. Ощущение было обжигающим, нереальным, желанным.
   - Если ОН узнает, - прошептал Восков в промежуток между поцелуями, - у Диса будет двойная порция.
   - Не узнает, - успокоила Лилит.
   Вдруг из мрачных глубин Библиотеки долетел рокот, сложившийся в слова:
   - Нельзя ли потише? Я пытаюсь читать!
   Восков немедленно обнажил меч - воронёная сталь отливала тьмой глубочайших ущелий.
   - Кто посмел возвысить голос на верных слуг Хозяина?! - проревел молодой маркиз и собирался броситься в Библиотеку, круша и давя, но Лилит остановила его:
   - Успокойся, возлюбленный мой, это Абигор, величайший воин, даже Сатана не решается сразиться с ним.
   По грубо обработанному скальному коридору спутники добрались до хранилища. Здесь всё заполняли книги, разные тома и издания: руководства по фехтованию, стратегии, рецепты снадобий и ритуалы вызова духов, философские трактаты разных эпох, работы инквизиторов. Многие стеллажи были свалены, а вырванные страницы гримуаров покрывали пол грязным ковром. В дальней стене имелась комнатка, из которой пробивался свет, Лилит увлекла спутника туда.
   В этом достаточно маленьком помещении пять метров на четыре, где обе стены занимали каскады книжных полок, за столом восседал Абигор, великий воин и полководец. Он был как-то не по адски красив: обычное лицо мужчины лет тридцати, худое, тщательно ухоженные усы и бородка в виде тройного клина, греческий нос, зелёные глаза и густые волосы, заплетенные в хвост на затылке. Одет демон был неподобающим образом: серый плащ на подкладке, стоячий воротник, в который были вшиты стальные пластины для защиты шеи, на ногах обычные хлопчатобумажные штаны и походные ботинки. Эти самые ботинки вместе с ногами Абигор забросил на стол, сам же откинулся на спинку кресла и погрузился в изучение очередной Книги Жизни. Украшенный длинным ногтем палец полководца медленно скользил по строкам, словно хотел зацепиться за важное слово.
   Лилит кашлянула, но Абигор только поднял на неё глаза, хмыкнул и вновь погрузил в чтение.
   - Как смеешь ты пренебрегать госпожой! - вспылил маркиз и с угрожающим видом направился к столу, демоница хотела остановить его, крикнув:
   - Не смей! - но было поздно.
   Восков обрушил клинок на голову Абигора, который, продолжая держать книгу левой рукой, выхватил из-под плаща обоюдоострую саблю с прямым лезвием и изящно отвёл удар. Маркиза неудача не остановила, он атаковал снова и снова, но его противник, отразив два выпада, хитрым приёмом подцепил меч за гарду и отбросил его к противоположной стене. Теперь острие сабли упёрлось Воскову в грудь.
   - Убить это барана? - лениво поинтересовался Абигор.
   - Нет, - покачала головой Лилит. - Пожалуйста, пощади его. Он молод и горяч.
   - Что тут скажешь - человек, - холодно усмехнулся Абигор и вернул оружие в ножны. - Тебе следует больше практиковаться с оружием, парень, иначе тебя даже зубочисткой прибьют.
   Что до маркиза, то он стоял ни, ни мёртв и тяжело дышал. Лишь сейчас Абигор отложил книгу, спустил ноги со стола и обратился к гостям:
   - Вы ведь пришли не на пирог с чаем. Нет таких демонов в Пандемониуме, которые забираются в провинцию просто так.
   - Ты прав, Абигор, - кивнула Лилит. - Я действительно хочу просить у тебя помощи...
   - Постой, ты или Лютик просит? - спросил Абигор.
   Эти слова заставили Воскова вздрогнуть и сбросить оковы страха.
   - Лютик? - изумился он. - Кто это такой?
   - Люцифер, - ответила Лилит. - Так Абигор называет нашего господина.
   - Да как он... - начал распаляться маркиз и кинулся искать выброшенное оружие, но полководец поймал его за шиворот, повернул к себе и произнёс:
   - Мне кажется, что ты всё-таки хочешь получить пару дырок в корпус. Я буду называть Лютика, как мне заблагорассудится, а ты, будь добр, встань в сторонке и не лезь.
   На этот раз маркиз здраво оценил соотношения сил и предпочёл отступить, тогда Абигор обратился к демонице:
   - Итак, госпожа, чем я могу быть полезен столице и лично вам. Надеюсь, это не очередное затопление долины или снос двух городов разврата. За подобное я больше не берусь, потому что евреи отказывают мне в авторстве, причём с завидной регулярностью.
   - Моя просьба другого рода, Абигор, - начала Лилит. - Видишь ли, столица в упадке, ей срочно нужен приток сил, здания, укрепления. Мой муж стал перестраивать крепостную стену на южном рубеже, но потерпел неудачу. Он знает, что ты лучший архитектор, хотя отказывается это признать.
   - Постой, ты просишь меня восстановить город, который я так ненавижу? - вечная насмешка Абигора сменилась неприкрытой злобой.
   - Но это же ты построил Сатанхольм! - напомнила демоница.
   - Давно, Лилит! Тогда человеческий мир был другим, мы были другими и сохраняли частичку ангельскую в изувеченных телах. Сейчас, спустя тысячелетия общения со смертными, после стольких попыток развратить адамитов, мы сами стали хуже последних грешников. Ад больше не наше царство - это тюрьма, Лилит. И негоже заключённым расписывать стены своего каземата и делать их толще.
   - Поэтому, вас и изгнали из Пандемониума, - пробурчал маркиз.
   - Поэтому, я не так развращён, как вся остальная звездобратия, - ответил на это Абигор. - Раньше мы знали цель нашей борьбы: изначально это была любовь Отца нашего, потом, когда он отринул нас, мы хотели ввергнуть человечество в хаос и кровопролитие, чтобы опорочить смертных перед Господом. Сейчас мы сражаемся во имя больших смертей, а наградой в таком конфликте является прах.
   - Не слушай юнца, друг мой, - успокоила Лилит. - Сделай это ради меня. Пандемониум беззащитен и недалёк тот час, когда очередной рыцарь в сверкающих доспехах вознамериться пробраться туда, чтобы "покарать зло". Мы просто не сможем защититься, южные укрепления пали.
   - Мои стены! - воскликнул Абигор. - Сколько в них труда было вложено, сколько экспериментов!
   - Только ты можешь воскресить их в былом великолепии и кроме тебя некому восстановить Сатанхольм, защитить меня и всех, кого считал друзьями.
   Абигор вздохнул.
   - Значит, это действительно твоя просьба. Хозяин обязательно использовал какую-нибудь из своих пафосных речей.
   - Так ты согласен? - с надеждой спросила Лилит.
   - Да, но мне нужен карт-бланш. Честно говоря, я ждал подобной просьбы и имел время подготовиться, смотри...
   Абигор вернулся к столу, взял книгу, которую до этого просматривал, и протянул её демонице. Лилит хватило всего пяти минут, чтобы найти нужные строчки в хрониках чужой жизни и недовольно скривиться. На смену отвращению пришёл страх.
   - Я не уверена, что Хозяин согласиться. Это нарушит его партию, а он очень не любит проигрывать. К тому же эта девушка...
   - Женщина, Лилит, женщина, - поправил Абигор. - В этом слове больше зрелости и сексуальности, чем в этом глупом выражении "девушка". Никто ведь не называет дерево кустиком, а львицу котёнком? Вот и нечего особу женского пола, вышедшую из детского возраста называть девушкой.
   - В любом случае, - покачала головой Лилит. - Господин уже избрал её в свои наложницы и Хортан идёт по следу.
   - Хортан? - зашёлся в хохоте Абигор. - Единственный житель Содома, сохранивший тело и обретший бессмертие? Ужасно неприятный тип, скажу я тебе, он и при жизни оставался отъявленным содомитом и уродом, и с годами не особо изменился. Таких развращённых слуг следует вырезать.
   - Это ради плана или твоего учения? - поинтересовалась Лилит.
   - Ни всё так просто, Лилит. Пойми, эта женщина нам нужна и нужна живой, а не в качестве обнажённой бледной тени на коленях Лютика.
   - Хорошо, - после недолгого раздумья согласилась Лилит. - Я тебе верю и сделаю всё возможное, чтобы Лют... то есть господин не вмешивался. Но поторопись, он не любит ждать.
   - Я знаю, - усмехнулся Абигор и обратился к всё мрачневшему маркизу. - Не возражаете, юный друг, если я позаимствую вашего скакуна? Нет? Как замечательно! Обещаю вернуть его вскорости и в наилучшем виде. И, кстати, продолжайте тренироваться, может тогда вы и сможете сравниться со мной хотя бы в искусстве владения мечом.
   Распрощавшись с гостями, Абигор проследовал на террасу. Огненный скакун покорно позволил демону-воину оседлать себя, когда же его пришпорили, он разбежался, прыгнул в Серный Океан, расправил крылья и, нарисовав несколько пылающих колец над Вороньим Островом, исчез среди туч. Когда Лилит и Восков вышли к пропасти, среди красно-серого покрова виднелась пылающая точка, как от хвоста жар-птицы.
  
   Нечто невидимое шло через деревню и убивало. Ни заборы, ни стены бревенчатых избушек оказались не в состоянии сдержать абсолютную силу. С треском ломались доски под сокрушительными ударами, следом раздавались крики агонии и ужаса. Собаки рвались на цепях и заходились лаем, в котором страх мешался с обречённой храбростью, но безжалостный нападающий просто разрывал животных пополам, с людьми поступал во стократ хуже: отсекал руки, вырывал сердца, ломал кости. По нему стреляли - с разных концов деревни раздавались хлопки охотничьих ружей - но убийца был неумолим в своей кровавой жатве.
   Виталий Смирнов, бывший агроном мёртвого колхоза, смотрел из окна магазина на то, как улочки заливаются кровью, и пытался оценить шансы выжить. По здравому размышлению исход ночи был понятен - каждому суждено погибнуть. Но мысль, лихо замешанная на любопытстве, отказывалась покинуть мозг: "Что же это, чёрт возьми, явилось из леса и учинило резню? Какая мать могла породить такого ужасного ребёнка?"
   Мимо магазина пролетело измочаленное тело. Оно упало в тени, а рядом с ним растекалась лужа крови. Тварь подходила ближе, и жалкое сельпо перестало быть хоть сколько-нибудь надёжным убежищем, поэтому Смирнов перескочил прилавок, бегом спустился в подсобку и покинул магазин через служебную дверь. В нос ударил, вместо декабрьского мороза, сладковатый запах, похожий на "аромат" скотобоен.
   Мужчину парализовало, но за спиной раздались рёв и грохот - это тварь разносила кирпичную стену в поисках новых жертв. Эта какофония исполнила роль пинка, и Виталий припустил по улицам, спотыкаясь о трупы людей и животных. Дом его находился на дальней стороне деревни, у подножия холма, на котором стояла церковь. "Если эта тварь - чудовище, то она не решится подойти к святыне!" - там думал Смирнов, хотя в глубине души знал, что увидит только руины.
   Но дом стоял, целый, тёмный, лишь смятая будка и оторванная голова свиньи говорили о визите страшного гостя. Виталий ввалился в избу и немедленно закрыл дверь на засов, немного подумал и блокировал её обеденным столом, поспешил закрыть все ставни. Правда, это выглядело также бессмысленно, как пытаться спрятаться от пожара. Ладно, может хоть не почует. Смирнов чиркнул спичкой и осмотрелся, больше всего он боялся найти... Нет, они живы! Жена и восемнадцатилетняя дочь сидели на полу и дрожали.
   - Кто... кто... кто это? - всё повторяла жена.
   - Не знаю, - Виталий обнял своих родных и зарыдал, догоревшая спичка обожгла ему кончики пальцев. - Только молчите, он должен скоро уйти.
   И тут изба затряслась, сильные руки дёргали крышу, но так, чтобы не оторвать её. Монстру нужен был эффект страха. Он также выбил все окна, провёл когтями по стенам, да так, что брёвна выгнулись внутрь. Вся семья Смирновых заходилась в крике.
   - Чего ты хочешь?! Что тебе нужно от нас?!
   Грохот прекратился и в рухнувшей на головы тишине пророкотал голос:
   - У вас есть время до следующей полночи. Найдите девственницу и приведите её в лес, там найдёте алтарь на лысой поляне. После уходите и не возвращайтесь. Сделаете так - будете жить. В ином случае смерть покажется вам слаще воды в садах Эдема!
   Последняя фраза была произнесена так сокрушительно громко, что дом несколько усел и потрескался.
   - Вы поняли меня?! - громогласно повторило чудовище.
   - Д-д-да, - выдавил из себя Смирнов.
   Тварь оставила избу в покое и зашагала прочь. Бум-бум-бум - словно сваи заколачивали, эхо шагов проникало в каждую частичку тела. Но слова жены, проскальзывавшие сквозь рыдания, резали, будто ржавый нож горло:
   - Он имел в виду нашу дочь! Ему нужна наша Оксана!
   Супруга оказалась права, ведь, как выяснилось утром, нападавший перебил почти всех молодых девушек и женщин. Дом же Смирновых он практически не повредил (если сравнивать с теми постройками, которые разметало по всей деревне), что наводило многих на странные подозрения. Раздавались вопли: "Это его дочь призвала демона, и теперь он требует её себе в жёны! Отдадим её! Защитимся!" Дело усложняло отсутствие связи с райцентром, а как известно изолированные людские сообщества могут действовать чертовски неадекватно. В случае с деревушкой, утопленной в крови, лишившийся ста сорока человек из двухсот проживавших в ней, дошло до языческого жертвоприношения. Виталий и его жена считали себя не вправе сопротивляться людям, потерявшим многих близких людей за одну ночь, а в глубине души они тоже считали её виноватой. Действительно странно, единственная уцелевшая девственница, да и внешность, поступки её многих наводили на мысли о колдовстве: длинные светлые волосы, зелёные глаза, привычка говорить невпопад и часто угадывать грядущие события. Всё это неспроста - так посчитали уцелевшие счастливчики.
   Оксана даже не сопротивлялась, когда её связывали по рукам и ногам, одновременно избивая. Её тащили в лес по промёрзшей земле, а она не сопротивлялась.
   Среди деревьев словно ураган прошёлся: вековые стволы валялись, как расстеленные солдаты, земля была выворочена и всюду виднелись следы огромных ног. По ним можно было чётко проследить, как тварь продвигалась к деревне, а затем возвращалась в логово. Она оставляла эти метки намеренно! Следуя по ним, жители деревни вышли к норе, уходившей вертикально вниз так, что дна не было видно. Рядом лежала голая поляна без единой травинки, в центре которой возвышался камень невероятно правильной формы. Это и был алтарь.
   Солнце уже садилось, поэтому жителям пришлось торопиться. Оксану привязали к алтарю, вставили в рот кляп и оставили, лишь отец шепнул на прощанье: "Будь сильной, дочка, и прости нас". Час проходил за часом, и жертва перестала осознавать, в реальном ли мире она находится или же это наваждение. А если реальность, но не была ли тогда сном жизнь до этого момента? Жизнь, со всеми её радостями и горестями, детской любовью и обидами? Чего стоила такая жизнь, если она могла сломаться, подобно травинке.
   Становилось всё холоднее, но камень каким-то образом согревал Оксану. Лес шумел под порывами зимнего ветра, и каждый скрип пугал и впечатлял одновременно. Животные молчали, их и без того было мало, а жестокий гость прогнал прочь оставшихся. Это было одиночество в чистом виде - камень, холод, скрип и ветер, верёвки обречённости, кляп. В такой ситуации людям разрешено хоронить веру, надежду и любовь раньше себя.
   Звёзды высыпали на небо, им не мешал свет городов, и они сверкали, выставляя себя напоказ, плыли, повинуясь движению Вселенной. Оксана выискивала знакомые созвездия: Большая Медведица, Малая Медведица, Орион, а вот и Полярная Звезда, спасительница путников. Далёкие светила превращались в единственных друзей, пришедших к смертному одру девушки. Потом выползла луна, огромная и гордая, растолкала соседок и заняла место в первом ряду. Постановке суждено было скоро начаться.
   И вот наступила полночь... По-немецки пунктуально в глубине норы раздались шорохи, они приближались, становясь всё громче, пока не затихли на поверхности. Теперь на поляне слышалось тяжёлое дыхание. Шаги... Вразвалочку, не спеша. Действительно, зачем торопиться? Вот твоя жертва, беспомощная и невинная. Монстр подошёл к алтарю, и от вида сего богомерзкого воздания Оксана едва не лишилась рассудка.
   Он был высок, порядка трёх с половиной метров ростом, и широк в плечах, руки, как и всё тело сплетённые из полос гниющей плоти, волочились по земле, отовсюду торчали изломанные кости. Единственной более-менее человеческой "деталью" было лицо, торчащее между плеч из гнойных волн, но и его изувечила усмешка.
   - Здравствуй, красавица, - прохрипело существо. - Не бойся за свою невинность, девушки мне безразличны.
   Ручища зависла над грудью Оксаны, из узлов, имевшихся на месте кистей, выдвинулись костяные ножи с неровными краями.
   - А вот мой господин давно хотел заполучить девственницу, - произнесено это было с издёвкой. - Там, куда ты отправишься, всё вечно. Хозяин сможет насладиться твоей невинностью бессчетное число раз.
   Костяные ножи закрутились, приближаясь к плоти.
   - Для этого мне нужно только удалить твоё сердце и поместить в тайное место, иначе ты, как и остальные, попадёшь в Чистилище и придётся долго ждать, чтобы вытащить тебя оттуда. А Хозяин не любит ждать!
   До соприкосновения с плотью оставалось меньше сантиметра, когда дрогнула земля. Лысая поляна вдруг взорвалась в огненной вспышке, волна повалила часть деревьев, другие подожгла, и из самого эпицентра выпорхнул пылающий конь. Дважды он взмахнул крыльями в воздухе и опустился в двадцати метрах от алтаря, в центре разгоравшегося лесного пожара. Абигор выбрался из седла и стоял с самым добродушным выражением физиономии.
   - Кто посмел вмешаться в дело, нужное Хозяину?! - взревел монстр.
   - И я рад тебя видеть, Хортан, - сказал на это Абигор. - В последний раз мы встречались, кажется, в Содоме, когда я с друзьями испортил вам вечеринку.
   - Абигор! - проревел Хортан, бессмертный содомит. - Какого ангела отступнику нужно здесь? Только не говори, что тебя послал господин - не поверю!
   - Будто бы я собирался врать, - сказал демон. - Просто мне нужна молодая особа, которой ты собираешься вырвать сердце. От неё многое зависит, знаешь ли...
   - Знаю, она станет наложницей Хозяина! - проревело чудовище.
   - Больше, глупенький Хортан, гораздо больше. Хочешь верь, хочешь нет, но от неё зависит безопасность Преисподней. Отдай её мне, и тебя вознаградит госпожа Лилит.
   - Ну уж нет, хитрый демон, - запротестовал Хортан. - Мне награда уже обещана. Или ты рассчитываешь обмануть меня, чтобы выслужиться?
   - Знал, - пожал плечами Абигор, медленно вынимая из ножен саблю, - знал я, что миром мы не разойдемся. Что ж, придётся поговорить силой оружия.
   Монстра перекосило от улыбки.
   - Ты серьёзно, демон? Вызываешь меня на бой? - Абигор однозначно кивнул, чем вызвал у Хортана настоящий экстатический взрыв. - О, как же долго я ждал случая поквитаться с тобой! Случилось наконец! Готовься к боли, Абигор!
   Оттолкнувшись от алтаря на манер гориллы, Хортан подскочил вплотную к демону. Просвистела лапища с вращающимися лезвиями, но была отсечена саблей, гниющая плоть мгновенно образовала новую конечность, похожую на кувалду. Абигор отскочил от сокрушительного выпада, увернулся от второй руки, раздвоившейся клешней, зашёл противнику за спину и рубанул вдоль позвоночника. Содомит развернулся, а демон оказался уже сбоку от него и лихим ударом по плечевому суставу отсёк руку, ещё одну и ещё, но четвёртая успела отрасти.
   - Ты не сможешь одолеть меня! - заревел Хортан. - С Божьего попущения я стал бессмертным!
   Хортан буйволом полетел на Абигора, отращивая на груди острый рог, но демон вновь оказался проворней: подпрыгнул, развернул саблю клинком вниз и пробил бессмертного насквозь.
   - А я начертал на клинке последние строки всех Книг Жизни, - прошептал Абигор на ухо Хортану, - и твоя история закончиться здесь.
   Бессмертный хотел захохотать и сбросить с плеч оппонента, но потерпел неудачу - письмена на сабле вспыхнули и обожгли гниющее тело. Ноги Хортана сгнили и растворились в считанные секунды, за ними последовали живот, грудь, руки. В последнюю очередь исчезла голова, продолжавшая жутко верещать. Абигор отсалютовал ей:
   - Увидимся внизу, уважаемый.
   Когда же следы Хортана растворились в земле, Абигор поспешил развязать Оксану.
   - Не бойтесь меня, - уверил демон. - Я не желаю вам зла, наоборот - смерть ваша должна была случиться по Божьему попущению. Мне нужна ваша помощь, Оксана, вознаграждение, как говорят люди, гарантировано.
   - Вы не убьёте меня, - рассудила девушка. - И домой мне возвращаться тоже не следует. Я согласна на всё.
   Пока пылающий крылатый конь нёс их по ночному небу на запад, демон излагал условия "частной" сделки. Никаких договоров - всё держалось на честном слове сторон. Девушка слушала и кивала: "Да, поняла, да, согласна, сделаю". Награда была высока, но и сил требовалось затратить уйму, ведь Абигор рассчитывал победить хитростью того... того... Скажем так, того, с кем сам Хозяин побоялся иметь дело. Оксана поняла, что ей предстоит войти в пасть зверя, гораздо более страшного, чем Хортан и выжить, дабы отблагодарить демона за спасение.
   Когда пространный рассказ Абигора закончился, на востоке занималась слабая заря. Лошадь опустилась на поле, вдалеке мерцали огни большого города, по шоссе неслись машины.
   - Вопросы будут? - поинтересовался ещё раз Абигор. - Ибо, если вы ошибётесь, что-нибудь сделаете не так, провал будет стоить вам души.
   - Я всё поняла, - сказала Оксана. - Можете не волноваться за меня.
   - Рад слышать, - улыбнулся демон насколько мог нежно. - Тогда ступайте к дороге и делайте так, как я вам сказал. Помните, я всегда рядом и готов прийти на помощь.
   Девушка зашаталась, артистично изображая усталость, посмотрела на спасителя, мол "Хорошо играю?". Получив одобрительный кивок, разорвала в нескольких местах юбку и свитер, обнажила грудь, вымазала и без того грязную одежду землёй вкупе с мокрым снегом. В качестве последнего штриха расплакалась - женщины это умеют, в смысле начинать плакать по желанию. В таком виде Оксана Смирнова побрела в сторону шоссе.
  
   Симон Райтберг, профессиональный тридцатипятилетний архитектор, известный оригинальными проектами музеев искусств, возвращался с Московского международного конгресса, когда дальний свет фар его "Мерседеса" осветил хрупкую фигуру у обочины.
   "Проститутка-подорожник", - подумал Симон и проехал мимо, но сразу загрузился. Работать? Здесь? Сейчас? Одной? Это было как минимум странно, скорее невозможно, поэтому архитектор сдал назад, чтобы ещё раз рассмотреть одинокую девушку.
   Он увидел, как от огней пролетающих машин серебрились волосы, по ногам и рукам пролегли грязные полосы. Сей внешний вид и врождённое мягкосердечие не позволили Симону уехать.
   - Вам помочь? - спросил он, опустив тонированное стекло.
   - Увезите меня, - дрожащим голосом попросила девушка и махнула рукой в темноту полей. - Я сбежала из рабства, ничего не помню. Мне очень страшно...
   На последних словах Оксана убедительно расплакалась. Райтберг выскочил из машины, накинул на плечи девушки свой фирменный пиджак с меховой подкладкой и распахнул заднюю дверцу.
   - Садитесь, и я отвезу вас в Питер, обратитесь в милицию.
   - Только не это, - взмолилась Оксана. - Там всё схвачено, меня сразу вернут к ужасным людям! Я хочу домой!
   - Где вы живёте?
   - Не помню, всё перемешалось после укола.
   - Ладно, - решился Симон. - Переночуете у меня, завтра посмотрим.
   Райтберг съехал с обочины и влился в жиденький автомобильный поток. Девушка завернулась в пиджак и спокойно задремала на заднем сиденье, а час спустя "Мерседес" уже катился по ночным улицам Санкт-Петербурга.
   Архитектор жил в современном жилом комплексе, одном из тех, что чудом цепляются за набережную Невы. Здание составляло двадцать этажей в высоту, тянулось вдоль всей улицы и имело классический, только гораздо большего объёма, двор-колодец с парковкой. Охранник провёл фонариком по машине и открыл шлагбаум, Симон вежливо поздоровался, въехал в спокойную гавань двора и припарковался на персональном месте.
   - Проснитесь, мы приехали.
   Оксана протёрла глаза, слёзы и грязь размазались по прекрасному лицу. Она улыбалась, и на фоне белого кожаного кресла, под нежной подсветкой салона, была самым прекрасным созданием. Симон уже успел отвыкнуть от таких девушек, естественных, открытых в своих чувствах, хотя бы боли своей не скрывающих. Прежние мысли выгнать "оборванку" окончательно исчезли. Райтберг практически на руках дотащил Оксану до квартиры на четвёртом этаже.
   Жилище архитектора было похоже на стерильную лабораторию: белые стены пяти комнат и кухни, искусственные розы в белых в вазах на одинаковых тумбах, в строгом порядке висят картины современных художников. Все детали правильно вписываются в интерьер, сливаясь с ним и обретая невидимость. Сразу нельзя было рассмотреть плазменную панель, лишь при подходе почти вплотную она словно выползала из белоснежных стен. Тоже происходило с остальными предметами, отчего у гостя архитектора появлялось ощущение нереальности и бесконечности окружающего пространства.
   Симон отыскал Оксане махровый халат и отправил её в ванную, шикарную, обложенную кафелем. Сам приготовил яичницу и заварил кофе. Девушка поглощала эту бесхитростную еду с жадностью, откусывала внушительные куски хлеба, пила горячий кофе так жадно, что обжигала язык, и всё посматривала на расположившегося рядом архитектора. Он спокойно курил, изучая финансовую газету. После ужина постелил девушке в гостиной и, пожелав ей спокойной ночи, отправился в спальню.
   Как назло не спалось, в голову постоянно лезли тяжёлые мысли, Райтберг ворочался, закутываясь в одеяло, но не мог успокоиться. В полночь раздался телефонный звонок, знакомый голос с грузинским акцентом вновь предупреждал о проблемах: "Проценты капают, брат, не заставляй меня сомневаться в твоей честности". От такого всякое желание отдыхать умерло, и Симон позвонил одному старому другу. Долгое время никто не подходил, но вот гудки сменились размеренным басом.
   - Алло, я вас слушаю.
   - Вениамин, это Симон, - представился архитектор.
   - О, друг мой, - обрадовались на другом конце линии. - Давно не виделись и не слышались! Слушаю тебя.
   - Да я просто позвонил, - соврал Райтберг.
   - Брось, меня не проведёшь, - сказал Вениамин. - Тебе наверняка есть, что сказать.
   - Ты прав, - согласился Симон. - Но это не телефонный разговор, нужно встретиться. Время найдёшь?
   - Завтра, я думаю, - ответил Вениамин и сразу поправился. - То есть сегодня, если по вашему времени. Сейчас я в Неаполе, прилечу часов в семь утра, так что около десяти жду тебя в парке. Как говорится, на нашем месте.
   - Спасибо, - сказал Симон.
   - Брось благодарить пока, ведь я не знаю за что. Ладно, до скорого.
   Разговор со старым другом и наставником успокоил Симона, так что он смог заснуть.
   Проснулся в половине девятого от лучей солнца, многократно усиленных белыми стенами. Быстро оделся, перекусил салатом и бутербродами, после чего заглянул к Оксане, у которой ещё не успел даже имя узнать. Она ещё спала, дыхание её было размеренным. Оставив ей записку ("Еда в холодильнике, буду вечером"), Симон помчался в парк.
   Аллеи утонули в сугробах, подобно айсбергам или рифам торчали из снега лавочки, фонари. Ветви деревьев согнулись к дорожкам и покрылись хрупким искрящимся инеем, они образовали настоящий тоннель снежной королевы. Зимой парк был прекрасен, в этот сезон он по-настоящему нравился Симону, ибо полностью соответствовал его понятиям о красоте. Жаль, что сегодня не было времени любоваться ледяными картинами природы. Хорошо ещё, что ветер прекратился, лишь морозец терзал лицо и руки, забирался под тёплый пиджак.
   Вениамин появился как всегда загадочно. На нём был вечный плащ, жилетка с выставленными напоказ золотыми часами, на шее висел медальон в виде красной пентаграммы. В таком виде он очень походил на шарлатана из какого-нибудь тайного общества нео-розенкрейцеров, с одной разницей - он действительно был колдуном, известным магическим покровителем Петербурга.
   Стояла первая неделя декабря, оживлённый, наполненный движением и дыханием жизни парк, спал. Сахарная пудра снега покрывала дорожки, скрывая до весны грязь и окурки. Покой сада камней, осквернённый невысказанной просьбой. Симон нервно покуривал, а Вениамин сложил пальцы домиком и с улыбкой аскета ждал слов. Наконец, архитектор тихо сказал:
   - Окажи мне услугу, друг.
   Вениамин не нашёл нужным повернуться, чтобы вынести вердикт:
   - Ты связался с Бахой. Симон-Симон, почему не хочешь слушать умных советов? Я предупреждал, что его аура фонит почище Припяти.
   - Прости, - вздохнул архитектор. - Мы находились на грани банкротства. Встал выбор: увольнять сотрудников или искать деньги, так как мои амбициозные проекты не окупались. Я выбрал меньшее из зол, во всяком случае, мне так казалось.
   - Да-да, - с лёгким разочарованием произнёс колдун. - И ты решил плюнуть на мои предупреждения.
   - Но где бы я взял столько денег, как не у грузин?! У этих "воров в законе" всегда хватало наличности, да и условия были неплохи: двадцать процентов годовых - не больше. Я выплачиваю долг исправно, а Гогвидзе и его братия требуют долю в бизнесе! Они заявляют: "Или выплачивай остатки немедленно, либо возьми да положь контрольный пакет". А мне на сбор всей суммы понадобится месяца три...
   - Так что у тебя снова выбор: стать нищим или мёртвым, - голос колдуна был полон сарказма.
   - Не смешно, - обиделся Симон.
   - А я разве смеюсь? Но почему ты обратился ко мне, ведь у тебя влиятельные друзья в Москве и далее с остановками?
   - Трудно сказать, Вениамин, - пожал плечами Райтберг. - Просто мы давно знакомы...
   - Говоришь, как "голубок" у памятника Пушкину, - засмеялся Вениамин. - Поступил ты правильно, ведь у Гогвидзе хватает должников везде вплоть до правительства и МВД, от них помощи не дождаться. Есть у него также союзники иного рода, но подробностей этого тебе лучше не знать.
   - Так ты убьёшь его? - перебил Симон.
   - Убить? Ну, если тебе на самом деле нужно именно это, то быть посему. Только помни, его смерть может дорого тебе стоить.
   - В каком смысле? - опешил Райтберг.
   - Скоро узнаешь, а сегодня Баха умрёт, - так сказал Вениамин, после чего вскочил и растворился среди аллей парка.
   Архитектор ещё час просидел на лавочке, наблюдая за танцем снежинок и тем, как тончает иней, потом прогулялся по парку. На берегу замороженного пруда обнаружилось работавшее кафе, где Симон заказал кофе с ромом и провёл время до 14:00. После обеда поехал в офис архитектурной конторы, чтобы разобраться с документами. Сотрудники улыбались, здоровались, так что Райтбергу приходилось также напускать на себя счастливый вид. Работа с бумагами отвлекла от раздумий: столбцы цифр, приходно-расходные списки, утверждённые и отклонённые проекты строительства новых объектов в Москве, Петербурге, Ростове-на-Дону - от этого мозг просто входил в тупой режим и орудовал, как дровосек топором.
   В конторе Симон пробыл до семи часов, и когда вышел на улицу, стояла темнота. Зажигались огни витрин, вырвавшаяся из-под опеки родителей молодёжь толпилось у клубов, а сами родители устало тащились домой. Сразу нахлынули нехорошие мысли: "Сегодня должно свершиться важное событие. Боже, если Вениамину не удастся покончить с этим грузином, меня распнут на кресте и подожгут для верности. Страшно... Так медленно тянется время и вместе с тем неумолимо бежит. Секунда за секундой, и каждое мгновение наполнено страхом". Ему хотелось наполнить чем-то вечер, возможно последний - кто знает, всегда следует готовиться к худшему. Пойти в клуб и снять малолеточку? А что, вариант: чёрный "мерин", деньги, "Ролекс". Но нет, нет, слишком по-детски. Напиться до бессознательного состояния? Звучит лучше, только...
   Вдруг Симона как током ударило - у него же девушка в квартире осталась! Чёрт, да она как пить дать обворовала его или... учитывая её состояние, она могла натворить любых бед. Размышления прекратились. Райтберг погнал домой. По лестнице он взлетал, словно что-то уже произошло и повлияло лично на него. Открыл дверь, заглянул в прихожую и сразу понял, что некоторые вещи действительно изменились.
   Во-первых, играла музыка, которой Симон не держал. Конечно, у него были диски с мелодиями для релаксации, но наполнявший квартиру перезвон, похожий на дыхание самой жизни, был незнаком. Лёгкие и одновременно плотные звуки заползали в самую душу и рвали её на части. Во-вторых, иные краски нарушили стерильную белизну - это по стенам, полу и потолку пролегли разноцветные полосы, искусственные розы сменились настоящими, ярко-красными. В-третьих, свет, не электрический живой, проникавший из гостиной.
   Удивлённый, Симон прошёл в комнату, даже туфли забыл снять, и узрел такую картину: стол в гостиной покрывала красочная скатерть, на ней стояли вазы с фруктами, бутылка дорогого вина, два хрустальных фужера, различные яства, свечи в канделябрах повсюду лежали цветы, аромат их просто сшибал с ног, как опаздывающий курьерский поезд. За столом сидела Оксана. В вечернем платье, на правой руке золотой браслет, на шее ожерелье, движения девушки плавные, наполнены величием, достойным матери-прародительницы. Куда же подевалась жалкая оборванка, потерявшая память? И откуда тогда взялась прекрасная светловолосая богиня? Одним словом, архитектор замер с открытым ртом.
   - Что же вы стоите? - спросила Оксана. - Проходите, я столько всего приготовила, специально для вас.
   Симон дошёл до дивана на негнущихся ногах - так входят к зубному или к отцу, когда вдребезги разбивают машину о пост ДПС. Всё ещё не придя в себя, Райтберг задал глупый вопрос:
   - Откуда вы это взяли? Цветы, краски, музыка? У меня найти не могли.
   Девушка пожала плечами.
   - Разве это имеет значение? Когда приходит счастье, вы всегда интересуетесь, откуда оно и чего будет вам стоить? Не можете просто наслаждаться, да?
   - Нет, просто... - Симон протёр глаза - уж не наважденье ли. - Просто... что всё это значит?
   - Я решила отблагодарить вас - только и всего, - ответила Оксана. - Друзья помогли мне организовать этот ужин. Вам не нравится?
   - Друзья? - переспросил архитектор. - Вы же сказали, что ничего не помните!
   - Попробуйте салат из кальмаров, очень хорошо получился, - девушка обезоруживающе улыбнулась. - Кстати, меня зовут Оксана.
   - Симон, - представился архитектор.
   - Рада познакомиться с вами, Симон. А теперь ешьте, вы ведь сегодня на ногах, да и не выспались толком с дороги.
   В голове царил кавардак. Примерно то же испытывали жители Южной Америки, увидев испанских лошадей. Но Симон умел подстраиваться под ситуацию, иначе он просто не удержался бы в бизнесе, поэтому взял вилку, отправил в рот первую порцию кальмаров (действительно, чертовски хороши!), улыбнулся.
   - Давайте выпьем за знакомство, - предложила Оксана.
   Бокалы столкнулись с тихим звоном, доказывавшим отличное качество хрусталя. Вино показалось Симону сладостным нектаром, дурманящим разум и одновременно сносящим запоры с дверей, удерживающих чувства. Вместе с музыкой и запахом цветов, это состояние захватило его, как поток увлекает щепку, и понесло по опасной стремнине. Архитектор сам не понял, когда же он протянул руку, чтобы увлечь Оксану к себе, как поцеловал её. Потом они повалились на диван. В отблесках свечей внешность девушки была воистину божественной, а все созданные архитектурные шедевры казались склеенной пылью, прахом дорог, принявшим определённую форму. Симон больше не мог сопротивляться и отдался во власть прекрасного наваждения.
  
   На Васильевском острове во двор завернул кортеж: шикарный бронированный "Лексус" и два джипа "Форд" в сопровождении. Остановились они напротив изрядно побитого временем подъезда. Двор был старым и мрачным, его покрывали замёрзшие лужи, обсыпавшаяся штукатурка, окна четырёх домов, образовывавших квадрат питерского колодца, были темны. В таком месте и граф Дракула мог почувствовать себя неуютно. Однако, первое впечатление может быть обманчивым: этот дом стоил дороже виллы где-нибудь в Альпах и полностью принадлежал Бахе Гогвидзе, криминальному авторитету и лидеру грузинской диаспоры в Петербурге. Он проживал в многокомнатной квартире на третьем этаже, остальные помещения, не менее шикарные, отводились охране и ворам-В-законе, которые раз в год собирались в городе для решения финансовых вопросов. Квартиры были полны золота, дорого фарфора, к антиквариату относились даже унитазы и пепельницы, в каждом углу располагались картины известных мастеров прошлого и настоящего. Фасада же остался прежним, представляя эдакую "рашн готику".
   Из машин и дома высыпали бравые охранники в костюмчиках, белых накрахмаленных рубашках и галстуках за двести баксов. Каждый был вооружён австрийским пистолетом-пулемётом. Охранники осмотрели каждый угол двора, проверили колодезные люки и пробежали подъезды сверху донизу. На это ушло порядка сорока минут, потом старший вернулся и доложил: "Всё чисто, можете выходить". Из "Лексуса" появился Баха - двухметровый грузин с прямо-таки боярской бородой, в сером плаще и кавказской папахе. Глаза матерого тюремного волка прожекторами прошлись по окнам. Взгляд этот был холоден, он таил невиданную внутреннюю силу, заставлявшую подчиняться. Мне некого бояться в этом мире, охрана только показывает высокий статус - таков был смысл этого взгляда.
   Они стали подниматься, два человека впереди, двое замыкают, на каждой лестничной площадки тройка бойцов. Все действия продуманны и отточены, Бахе нечего бояться, ибо он правит этим миром.
  
   Догорали свечи, оставляя сгустки воска на скатерти, однако света хватало. Оксана лежала перед Симоном обнажённая и делала вид, что спит. Архитектор провёл рукой по её щеке, подбородку, груди, ощущая кончиками пальцев тепло тела. Он задержал руку на животе девушки и просто смотрел не моргая.
   - Что ты так смотришь? - приоткрыв глаза, спросила девушка.
   - Любуюсь тобой, - честно ответил Симон. - В этом освещении ты просто великолепна. Куда там до тебя античным статуям. Они холодны, а в тебе кипит жизнь. Это волшебно, нереально, словно я переступил какую-то черту, из-за которой нет возврата.
   - Думаешь, это судьба? - поинтересовалась девушка.
   - Это любовь! - уверенно ответил Симон.
  
   Дверь квартиры, внешнее покрытие из красного дерева, ниже настоящая танковая броня. Теперь Бахе ничего не грозило, охрана малость расслабилась. И тут из тёмного угла, где вроде было невозможно спрятаться, выступил мужчина в маске и кожаной куртке. Сопровождающие среагировали слишком поздно: восемь глухих хлопков раздалось в тишине подъезда, и восемь тел в дорогих костюмах упали, походя на замужних индийских женщин, так как пули пробили всем лбы. Гогвидзе развернулся, намереваясь вонзить грозный взор в нападавшего, и очередная пуля пробила ему грудь.
   Авторитет свалился на спину, уронил с головы папаху. Оказалось, что этот повелитель криминала был плешив. При виде собственной крови, гордость уступила страху и напускному гневу.
   - Ты хоть знаешь, на кого напал?! - вопросил Баха, а сам потянулся к рации, намереваясь позвать охранников с улицы. - Тебе же после долго не прожить! Беги хоть на Северный Полюс, на Марс, тебя отыщут и будут убивать так долго, как только позволит фантазия!
   Пуля вошла в переносицу и вышла у основания черепа. Гогвидзе замертво повалился на трупы охранников, а с нижних и верхних этажей уже неслись те, кому посчастливилось выжить - Баха всё же успел подать сигнал. Но киллер совершил невероятное: прыгнул в окно, упал на крышу склада, вскочил и побежал прочь. Вслед ему гремели автоматные очереди, "Форды" вырвались из двора и отправились в объезд. Всё оказалось тщетно - убийца растворился в питерских дворах, похожих на мышеловки.
   Оказавшись на безопасном расстоянии от места бойни, Вениамин, а это был именно он, выбросил в мусорный контейнер маску и пистолет. Как колдун ни старался отвести удар, его всё же зацепили - пуля прошла через грудную клетку, едва разминувшись с лёгкими. Несколькими манипуляциями колдун залечил рану. Он понял: король погиб и скоро за трон начнётся война, ему же, как хранителю города и другу этого дурака архитектора следовало быть начеку.
   И колдун не ошибся: тело криминального авторитета ещё не остыло, а в город съезжались обвешанные золотом и покрытые зоновскими наколками преступники. Большинство составляли грузины, извечно высокомерные и жестокие по отношению к быкам-славянам, буквально заглядывающим в рот господину. Такие обычно живут на широкую ногу, гордо величают себя "ворами", но пускают сопли, когда милицейская дубинка ломает нос. Сопровождала их молодёжь - наглецы, которым подарили высокий ранг в бандитской иерархии. Нашлось место цыганам, никогда не работающим, но всегда обеспеченным. Обрядившись в дорогие костюмы и сверкая перстнями, они разъезжали по Петербургу, а русские склонялись и шептали: "Это авторитет, уважаемый человек". Хотя многие из них, в смысле неработающих нацменьшинств, тюрьму и по телевизору не видели.
   Вслед за людьми прибыли венки размером со стадион, миллионы букетов. Машины заполняли весь путь от церкви, где проходило прощание с покойным, до кладбища. Элитарный гроб из красного дерева, с платиновыми ручками и петлями, стальной обшивкой, компьютером, опустили в могилу. Сверху легли гранитные плиты, встал на место памятник, изображавший Гогвидзе в молодости, сидящего за столом, где скорбящие могли также расположиться и поболтать с покойным, выпить, закусить. Розы засыпали надгробие, венки заполнили дорожки и составили высоченную гору. Собравшиеся плакали, прощаясь.
   А вечером началась война. Первой жертвой её пал некий Михаил Кахишвили: в его номер ворвались вооружённые молодчики и изрешетили гостя из солнечной Грузии. Гильзы ещё падали на пол, когда на Невском проспекте "девятка" блокировала "БМВ" цыганского барона. Даже пуленепробиваемые стёкла не смогли уберечь от прямого гранатомётного попадания. И так по всем углам и закоулкам Питера. Местные резали приезжих, гости отплачивали той же монетой, взрывая казино и забегаловки. Неделю шли жестокие бои, пока бандиты выбирали лидера, но он был убит почти сразу, и кровопролитие продолжилось - не видно ему конца было.
   За этими событиями мало кто вспоминал о должниках, таких как Симон Райтберг, важнее было всадить пулю в затылок оппоненту. Архитектор же воспрянул духом при поддержке своей подруги и раскрутил бизнес на полные обороты. Свежие идеи появлялись каждый день, каждую ночь и в соответствии с ними множились и росли в размерах строительные шедевры. Подобного мир ещё не видел, ибо новые дома ломали представления об эволюции архитектуры и культуры, они словно существовали на совершенно другом уровне, столь странными были очертания. Неудивительно, что заказы валом валили на контору.
   Через полгода Симон открыл три офиса в разных районах Петербурга, потом выкупил под офисы московскую новостройку, которую сам же спроектировал, а ещё через шесть месяцев представительства появились в Риге, Таллинне и Хельсинки. По данному поводу состоялась корпоративная вечеринка. Собрались на неё, помимо бизнесменов, видные политики, писатели, светские прожигатели жизни. Для них выступали известнейшие музыкальные коллективы со всего света. Играла музыка, в аккомпанемент ей дребезжал бесчувственный смех. Здесь, при стечении народа, Симон собирался сделать важное признание.
   В волнении он выскочил к служебному входу покурить и нос к носу столкнулся с Вениамином.
   - Дружище! - обрадовался изрядно уже захмелевший Симон. - Ты чего стоишь на морозе? Пошли, выпьем.
   В зале колдун постоянно оглядывался, словно ожидал увидеть кого-то, архитектор постоянно тараторил. Вдруг Вениамин застыл и кивнул в сторону маленькой группки, державшейся обособленно от остальных гостей. Там были мужчины и женщины, одетые в старомодную чёрную одежду. Среди них сразу выделялся длинноволосый мужчина с явно армейской выправкой.
   - Ты их знаешь? - спросил колдун.
   - Это друзья моей невесты, - ответил Симон. - Вон тот, с косичкой как у Стивена Сигала, её дядя.
   - Какой невесты? - не понял Вениамин.
   - Оксаны! Ой, блин, ты ведь её не знаешь. Ладно, скоро познакомитесь.
   В кульминационный момент вечера, когда известная поп-группа отыграла последнюю песню, Симон выскочил на сцену.
   - Попрошу минуту внимания, - обратился он к залу. - Мне нужно сообщить важную новость. Осветители, пожалуйста, переведите прожектор на красавицу в первом ряду. Нет же, на другую... Так.
   Свет сосредоточился на Оксане, которая сделала вид, что смущена таким вниманием к своей персоне.
   - Оксана, мы знакомы почти год, и за это время я многое узнал о тебе, как и ты обо мне. Ты помогла мне во всех невзгодах и наполнила красками мою стерильную жизнь. И теперь я хочу спросить тебя... Ты станешь моей женой?
   Глубокий вдох пронёсся по залу, все замерли, задержав дыхание.
   - Да, - тихо ответил Оксана.
   И гости выплеснули эмоции в поздравления и аплодисменты. Друзья Симону хлопали его по плечу, подруги Оксаны, появившиеся за последний год, обнимали её. А так называемый "дядя" держался в стороне, и у Вениамина не получалось пробраться к ним, чтобы заглянуть в глаза. Симона также не получалось выцепить - человеческий поток носил его от бара к танцполу и обратно. Потом "чёрные люди" вовсе пропали, секунду назад колдун ощущал их присутствие, и вдруг раз - будто и не было их. Так что когда праздник наконец закончился, Вениамину было не до разговоров. Он лишь махнул на прощанье Симону и вернулся домой. Чутьё подсказывало ему, что происходило нечто, требующее раздумий. Возможно, это родственники Гогвидзе вышли на след заказчика убийства, либо Райтберг нарвался на аферистов, возможно в дело вмешалась некая оккультная секта. Одним словом, было над чем поразмышлять.
   Расследование затянулось до самой свадьбы, состоявшийся через месяц, сразу после празднования Старого-Нового года, и закончилось впустую. Криминальная война поутихла, а архитектурную контору не трогали - колдун постарался. Торжество прошло с размахом, как говорится, "при фейерверке и белых каретах", длилось больше недели. Затем молодожёны отправились в путешествие по Европе, а Вениамин забросил дела и мрачные мысли, чтобы просто валяться и плевать в потолок на загородной вилле. Сны его были спокойны как никогда.
   Лишь в начале февраля к колдуну пришло видение, похожее на запоздавшее напоминание о злодеянии. Вениамин развалился в кресле и смотрел, как снег методично заваливает ведущую к лесу дорожку. В руках была бутылка виски, мороз рисовал узоры на окне - обстановка отлично подходила для медитации. В какой-то момент Вениамин заснул и узрел такую картину: виденный им неоднократно "дядя" сидел за столиком на могиле Гогвидзе и шептал слова на неведомом языке, но не монотонно, как заклинание, а будто ведя диалог с кем-то. Человек неожиданно замолчал, дожидаясь ответа, губы железного Бахи зашевелились в лаконичной угрозе: "Я проснусь". От такого недвусмысленного предупреждения колдун сам подлетел на диване и замахнулся бутылкой. Но в комнате было пусто и темно, а над ночным лесом спокойно горели звёзды.
   Потом из Неаполя, сотню лет назад являвшегося Меккой разного рода оккультистов и сектантов, пришла бандероль. В ней было письмо от Симона и куча зарисовок. "Посмотри на рисунки, друг, - писал архитектор. - Разве они не поразительны? Эти контуры, крыши и портики? Разве не фантастичны статуи на фронтонах? А эти тона! Чёрно-красно-оранжевые, словно в печь заглядываешь. Воистину, климат Италии и общество молодой супруги влияют на меня благотворно - столько новых идей появилось!" Обилие восклицательных и вопросительных знаков говорило о сильном волнении, поэтому колдун решил основательно изучить рисунки, сплошь изображавшие мрачны храмы.
   Это была не готика, однозначно, по сравнению с циклопическими громадами, которые родились в сознании Симона, костёлы и базилики казались садами чудес. Запечатлённые на бумаги постройки же пугали одним своим видом, в их облике угадывались знакомые моменты, но колдун не мог понять, какие именно. Сны продолжали мучить, и сюжет их особе не менялся: ночь, кладбище, скамья и мужчина, беседующий со статуей. Одно отличие: каждый раз "железный Баха" проявлял большую активность. Через месяц он начал вертеть головой и общаться с помощью жестов, мимика лица сделалась совсем как у живого человека.
   В канун нового 2001-го года телевизионный эфир взорвался репортажами о кровопролитной войне в Южной Америке. Там, если верить официальным источникам, восстала беднота, в Колумбии поддержанная армией. Объектив выхватывал суровые картины гражданского конфликта: разбитые дороги, уничтоженные в военных целях плотины, трупы на улицах деревень и городков, разжиревшие бродячие псы. К январю бунтовщики осадили Боготу, в которой проживало более семи миллионов человек, и начались жестокие бои в пригородах.
   Боль и жестокость изливались с экрана, и в этих волнах Вениамин неожиданно понял, откуда ему знакома архитектура из снов Симона. Очень похожие вещи ему показывал Учитель, бывший покровитель города. Всё те же шпили, словно застывшие страдания, суровые контуры, созданные для устрашения величием. Это был страх воплощённый, творения потустороннего мира. От этой догадки колдун содрогнулся и поспешил написать другу старомодное письмо: "Буду в Неаполе в субботу, встреть меня на станции, один". Такой способ оберегал информацию от "ментальных перехватов", как это часто бывает в компьютерных сетях.
   Колдун засобирался в Италию, достал нужные книги, защитные амулеты. Он почти не спал, а когда состояние склоняло к отдыху, вновь видел кладбище: чёрный человек больше не появлялся там, зато Баха вставал из-за стола и пытался уйти, глаза его смотрели в самую душу.
   В означенный день, не выспавшийся Вениамин сидел напротив Симона за столиком открытого кафе. В дымке над морем проступали очертания острова Капри, по холмам рассыпались домишки старого Неаполя. Звучала музыка в исполнении местного оркестра. Симон был счастлив и трещал без умолку: "Какая Оксана прекрасная, добрая, светлая. Я люблю её! Как же раньше жил без неё?" Колдун, у которого и так взрывался мозг от усталости, обхватил голову и попросил:
   - Друг, пожалуйста, помолчи хоть минуту. Я лишь спросил, всё ли у вас нормально?
   - О, да! - глаза Симона засверкали, но он быстро взял себя в руки и заговорил спокойно. - Мы гуляем целыми днями, вечером посещаем знакомых Оксаночки на Вилла Грацца, а ночи...
   - Подожди, - Вениамин встряхнул головой. - Ты сказал, Вилла Грацца? Вилла Грацца, дом четыре?
   - Как ты узнал? - изумился Симон. - Дом четыре, такой старый особняк в два этажа, и люди в нём живут замечательные - антиквары и знатоки мифологии, к тому же они по достоинству оценили мой неожиданный талант рисовальщика.
   - Эти твои знакомые, - сказал Вениамин. - ЧЁРНЫЕ КОЛДУНЫ! Точнее, некроманты.
   - Ты серьёзно? - спросил Райтберг.
   - Более чем. Я следил за ними последние три года, потому так часто и ездил в Италию. Это сущие мрази, которых часто ловили на воровстве трупов из моргов.
   - Нет, ты ошибаешься, - покачал головой архитектор. - Я же сказал, что это образованные люди, к тому же хорошие знакомые моей жены. Единственный колдун, которого я знаю - это ты.
   - А ты не подумал, откуда у твоей Оксаны, бедной сиротки под опекой дяди, появились друзья в Неаполе? Ваше знакомство произошло неслучайно, Симон, ты угодил в медленно стягивающуюся петлю. Я же оказался рядом.
   - Так отойди, - отрешённо посоветовал Симон.
   - Нельзя, ибо мне приходиться платить за свои силы, пропуская любые встряски мира через себя. Грядёт нечто серьёзное, и оно может разорвать меня, если выберется на свободу. Для меня осталось два пути - победить или умереть, третьего не дано.
   - Ты говоришь загадочные вещи, - сразу же сказал архитектор. - Поживи с нами, отдохни, иначе увлечение оккультными науками сделает тебя ненормальным. Пойдём, я наконец познакомлю тебя с Оксаной.
   Колдун посмотрел на друга грустно-грустно, вздохнул и ушёл, чтобы вечером улететь домой. Он не добился полного успеха своим визитом, но совершил главное: пробил покрывало любви иглой подозрения.
   По возвращении в Питер чета Райтбергов купила загородный особняк, бывший некогда дворянской усадьбой. Окружал его одичавший парк, полный сухих яблонь, однако при должном уходе место могло вновь заиграть всеми красками. Семейная жизнь входила в спокойное русло без потрясений: днём Симон находился в конторе и на объектах строительства, Оксана пока занималась благоустройством дома. Хлопоты позволили временно забыть рассказ колдуна.
   Но вот наступила осень, начали идти нудные многодневные дожди, превратившие Неву в полноводную реку, почти как при наводнении двухтысячного года. Движение на дорогах практически замерло, работы на стройке в связи с этим пришлось заморозить. Однажды, вернувшись гораздо раньше обычного, Симон застал супругу за обрядом. Стол был застелен чёрной скатертью, горели ароматические свечи с мускусным запахом, Оксана раскачивалась на стуле и бормотала заклинание. "Вениамин был прав, - подумал архитектор. - Моя жена не так проста, как кажется". Он сел рядом и терпеливо ждал, когда же Оксана открыла глаза, спросил:
   - И что это такое? - жена опустила глаза. - Ответь мне, Оксана, чем ты сейчас занималась? Молчишь... Боже, как я сразу не понял? Ведь это было странно, словно в "мыльной опере": встреча на ночной дороге, где я выступил в роли рыцаря на чёрной иномарке, любовь, которую ты подарила мне тогда, когда я в ней очень нуждался. Так не бывает на самом деле. А родственники, появившиеся будто по волшебству... Эх, неужели это было подстроено?
   - Да, - наконец ответила Оксана. - Прости меня ...
   - Молчи, - попросил Симон. - Я никогда никого не любил, и тут появляешься ты, чтобы заманить меня в ловушку, как проклятый удав кролика. Почему, Оксана, что я тебе сделал плохого? Кто ты вообще?
   - Ты не поймёшь, Симон, и не поверишь. Подожди, скоро случится то, ради чего мы встретились.
   - Что же это? - вопросил архитектор. - Для чего такого важного я вам понадобился?
   - Скоро, дорогой, очень скоро увидишь, - таким был ответ. - Но ты волен отступить, всего лишь отошли меня прочь - таким был бы совет твоего друга, Вениамина. Ну?
   Закрыв глаза ладонями и стараясь сдерживать слёзы, Симон прошептал:
   - Да если бы мне грозила самая страшная казнь и ты была бы моим палачом - НИКОГДА! Отпустить тебя - равно умереть. Боже, зачем ты дал женщинам такую власть? Мы ведь можем сотворить невозможное, чтобы только стать их добровольными рабами! За что нам это?
   С этого дня Симон, переложив финансовые заботы на заместителей, целыми днями сидел дома. Проекты отправлял с курьерами. От восхода до заката супруги придавались страсти, а ночь посвящалась обрядам. В наркотическом дыму архитектор видел чужедальние миры, разрушенные города, и жена шептала на ухо, прося восстановить их. В начале апреля она сказала: "Твои таланты скоро проверят". Той же ночью в центре Петербурга сгорел православный храм, и представители епархии обратились в контору Райтберга с заказом.
   Архитектор увлечённо взялся за дело и понял, что из-под его карандаша выходит удивительный шедевр. Тем успешнее и быстрее велись работы. Леса оплетали обугленные стены, строители-молдаване, снизу похожие на шустрых паучков, лазали всюду, смывали копоть и соскабливали лики святых. Белые, синие и золотые цвета оформления сменились красными. В окна-бойницы были установлены витражные стёкла с достаточно реалистичным изображением распятия Христа, купола покрылись тёмной краской и даже кресты смотрелись как-то не канонически, ибо их посеребрили, а не позолотили. Внутреннее убранство не менее изменилось: всё помещение покрывала могучая роспись, именовавшаяся "Суд Праведный". Она изображала Петербург, стёртый в прах бомбёжкой, вдоль каналов лежали осколки, вывороченные разводные мосты валялись в Неве, которая и так была запружена мёртвыми телами. На месте бывшего здания Адмиралтейства возвышался трон Сатаны. Ангелы и демоны разрывали людей посреди огненных вспышек. Иконы скорее походили на изображения демонов, даже обычного вида алтарь покрывали руны. Пришедшие на проверку священники были столь поражены еретизмом постройки, что немедленно развернулись, исчезли и больше не заикались о церкви. Для них она перестала существовать.
   Проповедник сюда нашёлся - монах расстрига, сторонник церковной анархии и по совместительству один из "друзей" Оксаны. Сначала чёрную церковь посещали немногие прихожане, большей частью молодёжь, да и то из интереса. Но к середине лета народ валил сюда валом, а другие храмы пустовали. Город переполнялся людьми в чёрной одежде, уверенными, что действительность полна грязь и лишь огонь может очистить грешников. Попытки властей сдержать такие настроения не увенчались успехом - каждая суровая мера против чёрного культа вызывала очередную вспышку интереса, так что вскоре представительства странной церкви появились в других городах.
   К сентябрю обстановка сорвалась с цепи, когда взбудораженные речами проповедника люди принялись разносить город. Были разграблены и сожжены соборы, мечети, синагоги, в них появились хулительные надписи и хвалебные тексты в честь некоего Всемудрого. В Петербург были введены внутренние войска, но фанатики подняли мосты, укрепили возможные переправы - одним словом, превратили центр своего культа в крепость. Всего шаг оставался до восстаний в других городах, где начались аресты сторонников чёрной церкви.
   Среди этих ужасных событий чувствительную натуру Вениамина рвало на части. Не сумев вовремя убраться прочь, он оказался в самом центре эмоционального водоворота и теперь катался от боли по полу квартиры. На улицах продолжался бунт, и со звоном весенней капели разлетались окна и витрины. Молодчики в чёрной одежде разъезжали на машинах и мотоциклах, горланили песни в пьяном угаре или наркотическом - не важно. И с неизбежностью приближалась ночь. "Живое умрёт - мёртвое оживёт", - с ухмылкой сказала статуя Бахи и зашагала с кладбища.
   - Чёртова статуя, мать его, командора! Я достану тебя! - заорал Вениамин и скинул оковы боли.
   Разум работал холодно, каждое движение мира пропускалась не на эмоциональном, а логическом уровне. Колдун изготовился к схватке.
   В дверь позвонили, но Вениамин сразу ощутил поток ненависти от гостя, а потому пробрался на кухню, обзавёлся ножом и расположился у входа в квартиру. Неизвестные продолжали звонить и барабанить ногами, после чего просто вынесли дверь с петель. Их оказалось четверо - все в костюмчиках и с автоматами, галстуки идеально завязаны, волосы уложены гелем.
   - Где этот драный киллер? - вопросил один из них, явно с кавказским акцентом.
   Нож вошёл ему в шею, лезвие повернулось и вырвалось, расширяя рану. Кавказец повалился мёртвый, а Вениамин подхватил его автомат и короткой очередью срезал оставшихся убийц. Последнего, правда, постарался ранить, хоть и смертельно.
   - Кто вы такие, черти? - спросил колдун у неудавшегося убийцы, который пытался уползти на лестничную клетку. - На кого работаете?
   - На Гиоргадзе, - прохрипел убийца. - Ты расправился с вором в законе, а такое не остаётся безнаказанным...
   - Проклятье, откуда вы узнали?! - Вениамин готов был провалиться сквозь землю.
   - Был звонок от бывшего данника, - убийца окончательно выбился из сил, голос его становился всё глуше. - Он представился Симоном, архитектором, и признался, что заказал тебе Баху. К нему уже едет сам Гиоргадзе, да и ты не уйдёшь с острова.
   Колдун пробежал к окнам, выходившим во двор. Действительно, выезды были перекрыты и ломтевидные ребята в костюмах заполняли всё пространство, как цветы в клумбе. Оставался единственный путь, очень опасный: спуститься по водосточной трубе на раздираемые бунтом улицы. Так Вениамин и поступил, благодаря своим способностям влившись в беснующуюся толпу.
  
   Рядом с разводным мостом сосредоточились подразделения 201-ой мотострелковой дивизии, вызванные в поддержку внутренним войскам, когда ситуация в городе стала буквально не поддающейся описанию. Это были ветераны Чечни и Югославии, все до одного контрактники, для которых защита родины и её интересов была работой. Ротой, которой было приказано форсировать Неву и укрепиться на мятежной территории, командовал капитан Дмитрий Дегтярев, дважды Герой России, выведший некогда из осаждённого боевиками Грозного остатки своего батальона. Тогда он был старшиной, но спустя годы вновь сражался на улицах российского города.
   Сейчас Дегтярёв обозревал противоположный берег Невы в бинокль и то, что он видел, спокойствия не внушало. Окна домов заложены кирпичом и иногда можно заметить мелькнувший луч фонарика. Набережная укреплена разбитыми легковушками и грузовиками. Фанатики захватили ВСЕ отделения милиции, получили сотни единиц стрелкового оружия - сунься в воду, и тебя превратят в решето. А от амфибий и БМП току нет, ведь набережная высока. Требовался кардинальный подход, который вскоре удалось найти на соседней стройке. Под вопли рабочих-гастарбайтеров солдаты прицепили к артиллерийским тягачам башенный кран, длина стрелы которого вполне соответствовала ширине реки у моста.
  
   Симон проснулся в одиночестве, вместо супруги на подушке лежал листок бумаги, пахнущей землёй. В нём было написано: "Оксана, я пришёл к Вам. Подарите мне свою Любовь, которая позволила мне покинуть могилу". Ниже следовала подпись: Баха Гогвидзе.
   - Что за шуточки! - возмутился архитектор. - Оксана, любимая, где ты?
   Зов разлетелся по особняку эхом и затих на чердаке. Лунный свет играл на простынях, звёзды глядели холодно и отрешённо. Симону стало страшно. Неужели он потерял её? Ту, ради которой готов пожертвовать душой. Ну нет, так не пойдёт, к тому же Баха ведь мёртв!
   Архитектор обыскал дом сверху донизу, проверил шкафы, чуланы. Нашёл открытую дверь заднего входа, но вся одежда Оксаны осталась нетронутой, значит, она покинула дом обнажённой. Пусть было начало осени, но ветер с Финского залива приносился холодный, порой пронизывающий до костей. Симон накинул первую попавшуюся куртку и фонарик, после чего кинулся в ночь.
   На дальней стороне парка, у озера, он заметил следы босых ног на влажной земле и последовал по ним прямо к водоёму. Спокойна гладь серебрилась, и на фоне лунной дорожки чётко прорисовывались две фигуры - мужская и женская. Высокий молодой грузин с густой шевелюрой привлёк к себе Оксану и жарко целовал её в губы, шею, грудь. Потом любовники повалились на траву и скрылись из поля зрения Симона. Архитектор выронил фонарик, сначала пополз, а затем побежал, не разбирая дороги. Лишь чудом он оказался у особняка. Скорчившись на полу в прихожей, он пытался успокоить мысли: "Как же это? Как? Это ведь мертвец - Баха, черти б его взяли! Баха и Оксана - за что мне такое наказание? И мне некого звать на помощь, ведь моя предала меня, а я отдал на заклание друга!" Но тут он вспомнил слова, часто произносимые супругой: "Верь мне". Он верил, даже сейчас.
   Райтберг умылся, побрился, надел лучший костюм и расположился в столовой. Часы на стене отбивали одиннадцать ударов.
  
   Тротиловые шашки разнесли основание крана, лишённая опоры конструкция из стальных балок застонала, накренилась к набережной и свалилась с диким грохотом, образовав подобие моста, выгнувшегося посередине. Машины на другом берегу подпрыгнули, и сейчас же укрывшиеся за ними последователи чёрной церкви открыли шквальный огонь. Вооружены они были в основном короткоствольными АКС-74У, так что пули долетали до середины Невы и тонули, либо рикошетили от стрелы крана.
   Капитан уже затянул под подбородком ремешки шлема и взвёл затвор, ведь именно ему предстояло повести людей и выбить бунтовщиков, засевших от переправы.
   - По огневым точкам и скоплениям сил противника, - Дегтярёв поднял руку, стволы танков и бронемашин повернулись. - Огонь!
   За отмашкой последовали рёв и грохот, когда тройка Т-90, бронетранспортёры и соединения гранатомётчиков разнесли фасады домов по обе стороны от разводного моста - наспех возведённые укрепления оказались не в силах выдержать такой удар. Снайперы и пулемётчики яростно обстреливали первую линию, прошедшую вдоль решётки набережной. Дегтярёв вскочил на стрелу и как заправский акробат промчался на другую сторону. Над головой свистели пули, но капитан вёл своих людей против фанатиков. На последних метрах он уже мог разглядеть своих врагов: чёрные платки и нечто похожее на монашеские рясы служило им униформой. Парой коротких очередей Дмитрий перебил оборонявшихся и спрыгнул на, скажем так, вражескую территорию, чтобы вонзить штык в грудь последнего фанатика.
   Переправа была захвачена, рядом с сожжёнными автомобилями лежало тридцать четыре тела, как мужчин, так и женщин, трупы свешивались и из окон домов. Разбившись на пары, солдаты обыскали помещения, но сил противника не обнаружили. Тогда наконец был опущен мост и мотострелки вместе с внутренними войсками вступили на мятежный остров. В авангарде двигалась тяжёлая техника, через дома и дворы пробивала себе путь пехота, машины малой и средней бронированости играли роль мобильного резерва. Координировалось продвижение с воздуха, благодаря подоспевшим вертолётам.
  
   Людей становилось всё больше, и в какой-то момент Вениамин понял, что начинает задыхаться. Он был не в состоянии шевелить руками, настолько его стиснули. С трудом удавалось отводить взгляды, благо большинству было наплевать на вооружённого человека и без помощи магии. Но самое мерзкое заключалось в том, что колдун совершенно потерял ориентацию - толпы скрывали от него дома.
   Вдруг, человеческая масса пришла в движение и оттеснила Вениамина к краю улицы. В отдалении слышалась глухая стрельба и рвались снаряды, и недавно радостные от собственной безнаказанности, а теперь до смерти перепуганные горожане старались уйти как можно дальше.
   "Военные пошли на штурм, - злорадно подумал колдун. - Отлично, лучшего и ожидать было нельзя!" Он оглянулся и расплылся в улыбке, ибо увидел чёрную церковь - то есть место, ставшее катализатором этого дьявольского бунта. Возле чёрно-красного здания горели костры, тихо звенел колокол, а изнутри слышались совсем не православные песнопения. Чутьё подсказывало, что здесь таились ответы на все вопросы.
   А тут ещё это! С десяток "Фордов", разбрасывая людей, вылетели к чёрной церкви, бандиты выскочили из машин и открыли жесточайший автоматный огонь, кося всех встречных и поперечных. Под свист пуль над головой Вениамин заскочил в храм и захлопнул створки, рядом валялся железный засов. Отлично! Колдун немедленно задвинул его и с удовольствием вслушался в тупую дробь свинца о кованые двери.
   В помещении монотонные молитвы звучали оглушительно. Неудивительно, ведь мольбу Хозяину возносили сотни человек. Молодые люди в хитонах стояли ровными рядами и держали книжки в кожаном переплёте, у алтаря стоял проповедник с безумным взором, рядом "дядя" Оксаны. Нарисованный Дьявол нагло ухмылялся со стены.
   - Обходи! - донеслось с улицы. - Нужно перекрыть все выходы из церкви и выкурить ублюдка, пока не появились солдаты!
   Колдун шёл по проходу между рядов людей (лица у всех молодые, неподвижные, только губы шевелятся, произнося богохульные молитвы), держа под прицелом алтарь. Бывший монах гаденько улыбался, Вениамин не выдержал и пустил ему пулю в лоб. Проповедник упал на колени, да так и остался стоять.
   - Тебе всегда удавался этот выстрел, - подшутил "дядя".
   - Да, жаль тебя не удастся им уложить, - колдун остановился в пяти метрах от алтаря. - Полководец Абигор, я узнал тебя.
   - Что ж, дружок, ты узнал меня...
   - Зачем вам Симон? - оборвал демона колдун, обвёл рукой церковь. - На черта вам понадобилась эта кровавая баня?
   - Нам нужен архитектор, чтобы возродить былое величие городов ада, - честно ответил Абигор. - И материал для строительства, а, как ты понимаешь, в мире духовном в основе всего духовное и лежит.
   - Все эти смерти, бойня, - покачал головой колдун и вдруг засмеялся. - Лишь способ заготовить доски для стройплощадки... Какие же вы мерзавцы! А каким боком здесь замешан Баха, позволь узнать?
   - Симон должен сам присоединиться к нам, вынудить его может лишь боль утраты, - улыбка демона стала шире. - И пока ты достаёшь меня своими вопросами, друг твой шагает к смерти.
   В стену собора угодил танковый снаряд, часть купола обвалилась, передавив фанатиков.
   - Поторопись, - посоветовал Абигор. - Скоро ты услышишь небывалое ранее крещендо.
   Тем временем войска смяли окопавшихся за бульдозерами сектантов и вышли на площадь у церкви. В зареве поднимавшихся повсюду в городе пожаров чёрно-красный купол выглядел столь устрашающе, что Дегтярёв предпочёл разнести цитадель анархистов из орудий. Вся мощь дивизии обрушилась на храм. Стены его были, конечно, толсты, но недостаточно прочны для противостояния многочисленным ударам. Они треснули, обвалились, потом разлетелся на обломки купол и вот наступил пик - купола обвалились в центр, увлекая верхнюю часть стены, которая раздавила нижнюю. Колдун всеми силами отбрасывал сыпавшиеся на голову обломки, и в итоге оказался в правильной воронке, окружённой битыми камнями.
   - Надо покончить с Бахой, пока он не добрался до Симона! - вслух прокричал он, пробрался через руины, рискуя натолкнуться на солдат, и припустил по пылающим улицам в сторону кладбища.
   Преследователи не отставали, и за пеленой дыма слышалось их тяжёлое дыхание, визг шин чёрных "Фордов" и гневные вопли. Грузинов вела по следу колдуна настоящая адская сила, но теперь в дело вмешались посторонние - это должно было дать чуточку времени.
   Но когда Вениамин подбегал к нужной могиле, в воротах за его спиной появились многочисленные люди с оружием.
   - Он где-то здесь! Ищите! - распоряжался старший.
   Колдун понял, что придётся дать бой, в котором огнестрельное оружие значит не больше, чем охотничий нож в морском сражении. Бросив автомат в свежевырытую яму, он закрыл глаза, сосредоточился. Каждая частичка тела превратилась во вселенную со своими законами, и в то же время мироздание сжалось до размеров детского мячика. Здесь Вениамин мог повелевать всем. А франтоватые охранники окружали его, дым пыль и искры пожаров кружились над их головами.
   - Чего это с ним? - усмехнулся кто-то. - В штаны небось наложила, гадалочка наша!
   Убийцы заржали табуном лошадей, выпустили на волю низменные эмоции и тем самым открыли себя для удара.
   - Я обиды не прощаю, - сурово сказал Вениамин и открыл глаза.
   Вместо белка и зрачка из глазниц накатывалась всепоглощающая тьма, которая окутала колдуна, сделав его невидимым. Тень распалась на полоски мрака, расползшиеся по надгробиям. Затрещали очереди, брызнула крошка разбитых камней.
   - Куда он делся!!!
   Кусок ограды, похожий на конструкцию из копий, сорвался и разрезал босса убийц, такой же кусок перебил ноги ещё двоим. Навершие камня обратилось в пику и пробило голову очередному стрелку, на другого упала гранитная плита с эпитафией, немыслимым образом взмывшая в воздух. Уцелевшие помчались к воротам, но кладбищенские деревья вспыхнули и повались на дорожки, отрезая путь, под пылающими ветвями погибло ещё четверо.
   - Покажись! Покажись, трус!
   Тёмные ленты заползли в оружие, начали рваться патроны, отрывая руки, перемалывая кости и заставляя остальных убийц выкидывать автоматы. И тут в мгновение ока взорвались все надгробия. Брызнувшие отовсюду осколки обратили "счастливчиков", переживших прочие атаки, в измочаленную мясную массу. Колдун стоял на прежнем месте, и кровь омывала подошвы его туфлей.
   В любом случае, он опоздал, ведь у могилы Гогвидзе сиротливо стояли пустые лавочки - статуя исчезла, будто её не было вовсе.
   - Ах ты мерзкий Командор! - чертыхался Вениамин, выворачивая гранитную плиты и разрывая землю руками.
   Потом догадался отыскать лопату и заработал значительно быстрее, пока не добрался до гроба, достойного императоров и фараонов. Осталось чуть-чуть: сбросить крышку и вонзить лопату в сердце мертвеца. Это ведь первый закон некромантии - единство тела и души, уничтожишь одно, исчезнет и второе. Но на мягких покрывалах не было трупа, а днище гроба зияла широкая дыра. Баху утащили в нору, оставив только противный запах разложения.
   Враг скрыл свою ахиллесову пяту и сейчас, вне всякого сомнения, прогрызался в направлении особняка. Непрекращающиеся бои и водные преграды были ему нипочем. Выход у колдуна оставался единственный, изрядно попахивающий безумством, хотя ведь на то он и был русским человеком, чтобы рисковать, благо и нора оказалась весьма широкой. Протиснув в неё сначала плечи, затем остальное, Вениамин двинулся за Бахой. Подземное путешествие обещало быть долгим и опасным.
  
   За окнами столовой раздавалось пение, чистое и звенящее. Любимая песня Оксаны... В сопрано девичьего голоса временами вторгался суровый бас, отчего казалось, что это не люди поют, а ручей спорит с океаном. Симон вслушивался и вскоре понял, что подпевает срывающимся на писк голосом, и по щекам его текут слёзы. Нет, это ожидание становилось просто невыносимым! Архитектор закурил и подошёл к окну. Рядом с яблонями Оксана танцевала с Бахой. Заметив Симона, девушка помахала ему - "Иди к нам" - и в танце скрылась за деревьями.
  
   Фанатики пытались закрыть улицу фурами. В российскую пехоту летели камни и бутылки с зажигательной смесью, с чердаков трещали охотничьи ружья. В каску солдата угодила пуля, сбив молодого парня с ног, но капитан Дегтярёв подхватил его и утащил в укрытие.
   - Сенчук, братишка, ты живой?
   - Да, кэп, - тряся головой, ответил солдат. - Только мозг как в миксере побывал.
   Рядом в очередной раз громыхнула танковое орудие, подняв клубы пыли. Перегородивший дорогу рефрижератор отбросило на другие грузовики, следующий снаряд врезался в кабину, и над баррикадой поднялось облачко пламени.
   - Останься здесь, - приказал Дегтярёв Сенчуку. - Нам нужно раздавить остатки бунтовщиков.
   Капитан присоединился к укрывшимся за танком солдатам. Тяжеленная машина, попирая искорёженные фуры, двинулась дальше по улице. Фанатики откатывались, как пыль перед метлой.
  
   Подземный ход сужался, Вениамин как проклятый работал локтями и плечами, но это удавалось всё хуже. Не хватало воздуха, а пропахшая водой земля цеплялась за волосы и одежду. Час за часом, вперёд и вперёд в слепой надежде узреть свет в конце тоннеля.
  
   Выбив ворота "УРАЛом", бандиты ворвались в имение Райтбергов. Это не шайка - армия, больше ста пятидесяти человек, включая накаченных "быков" и франтоватых охранников в сшитых на заказ костюмах, есть здесь и сотрудники милиции, прокуроры, хватает криминальных авторитетов. Ведь это кровная месть ужасного Гиоргадзе за погибшего властелина, месть, жестокостью своей призванная войти в историю зверств.
   Бандиты вошли в дом, на кухню. Симон сразу получил болезненный удар в нос и согнулся, на позвоночник ему обрушилась бейсбольная бита. Началось долгое избиение, в результате которого архитектору переломали все рёбра и пальцы на руках. Когда же экзекуция на время закончилась, над Симоном склонился сам Гиоргадзе.
   - Сущай, твой жён где? - спросил грузин.
   - Зачем она вам? - захлёбываясь кровью, вопросил Райтберг.
   - А ти думал, так легко кончишь с Бахой? - ухмылка авторитета доброго не предвещала. - Щас такая будет страх, молить о смэрти начнёшь. Да мы вас друг в друга зашьем и поджарим, ещё кореша твоего подтащат.
   - Пошёл к дьяволу! - Симон плюнул в лицо бандита, за что поплатился сломанной челюстью.
   От озера донеслось пение. Гиоргадзе насторожился и сразу расплылся в гаденькой улыбке.
   - Вот и она, пэвиц твой. Пойдём ребята! - и авторитет добавил пару крепких грузинских ругательств.
   Симона выволокли из дома и потащили к месту, откуда долетал голос Оксаны, то есть к старому пирсу на озере. Но девушка была там не одна - её держал за руку бронзовотелый Баха Гогвидзе. Про архитектора сразу забыли. Взору устремились к ожившей статуе, на которой луна играла всеми оттенками зелёного и белого, глаза мертвеца походили на щели в раскалённой печи.
   - Брат, зачем ты трогаешь моих друзей? - на чистом русском спросил Баха.
   - Бират, - повторил за ним Гиоргадзе, - ты ведь...
   - Мёртв? Это преувеличение. Как видишь, я полон сил и моложе собственных детей. Моложе тебя, занявшего мой трон.
   - Теперь он мой! - по-бунтарски высказался Гиоргадзе. - Тебя же нет, не существует - мёртвые не воскресают!
   - Если только они - ни второе пришествие Господа нашего! - пророкотал Баха.
   У всех отвисли челюсти, а оружие попадало из рук.
   - Деньги мне не нужны! - продолжал вещать бронзовый идол, сбежавший с собственной могилы. - Оставьте себе никчёмные бумажки, если не смыслите жизни без них. Иначе, можете избавиться и пойти за мной, к свету.
   Баха указал на луну.
   - Докажи, что ты Бог, - просипел Гиоргадзе, - и я пойду за тобой, бират...
   Держа Оксану за руку, Баха подошёл к краю пирса, шагнул на водную гладь и... пошёл. Как Иисус он брёл по лунной дорожке, а рядом шагала легконогая девушка, сколь невинная, столь и страстная.
   - Господин, это и вправду ты! - воскликнул Гиоргадзе и, будто зачарованный, побрёл к озеру.
   Сразу же ушёл под воду до колена, ещё пару шагов - по пояс, и вот уже скрылась голова. Остальные бандиты продолжали брести за удалявшей по лунной дорожке парой, как крысы на музыку флейтиста из Гамельна. Тонули, один за другим - момент смерти зависел от роста и способности плавать. Сто пятьдесят человек камнем пошли на дно, берег устилал покров из брошенного оружия.
   - Оксана, подожди меня! - крикнул Симон.
   Девушка обернулась на зов мужа и послала воздушный поцелуй, который изрядно ободрил архитектора. Он добрался до пирса и шагнул в холодную воду, два бредущих тела на фоне диска луны были отличными маяками.
  
   Вениамин увидел звёзды, воздух, отдающий листвой, щедро наполнил лёгкие, заставив тело повысить обороты. Грязный и измождённый, как столетняя лошадь, колдун выполз из норы на макушку холма. В десятке метров проходила асфальтированная дорога, левее возвышался особняк Райтбергов. Многочисленные машины уперлись лучами фар в окружавшую участок стену. "Опоздал! - понял колдун. - Они уже здесь!" Неизвестно откуда взялись силы: Вениамин поднялся, потрусил к воротам, благо приходилось спускаться, ноги сами несли тело.
   Транспорт бандитов стоял брошенным: двери распахнуты, несколько приёмников поют про "Чёрные глаза", даже двигатели работают - и никаких часовых. Парадная дверь особняка была выбита, как и несколько окон, в перевёрнутой вверх дном кухне осталось пятно крови. От чёрного хода уводили за яблоневую рощу следы. Опять же - пусто.
   Только на берегу озера колдун столкнулся, а точнее споткнулся о следы человеческой активности. Это оружие беспорядочно валялось в пожухлой по осенней поре траве. В центре озера барахтался и орал человек. "Оксана, не бросай меня! Не уходи с ним!" - даже с такого расстояния можно было узнать Симона. Колдун огляделся, но кроме тонущего друга никого не увидел.
   По счастью в кустах отыскалась лодка. Держа сие рваное корыто на плаву с помощью магии, Вениамин нагнал архитектора и вытащил его из воды. Пришлось дать по шее, ибо архитектор порывался продолжить путешествие к смерти. Он всё показывал на луну и слёзно втолковывал:
   - Там же! Там, посмотри, Вениамин! Она бредёт по воде, как по суше!
   - Никого там нет, - устало втолковывал колдун, но архитектор всё не унимался:
   - Приглядись внимательней!
   Едва лодка коснулась берега, как её наполнила вода. Вениамин совершенно вымотался, ему стало вдруг глубоко плевать на Симона, Оксану, Абигора и весь его амбициозный план по затаскиванию душ в бездну. Следовало соблюдать осторожность, ведь Райтберг был ключевой деталью этих демонических планов, но колдуну было ПЛЕВАТЬ. Он слез на землю и сразу упал в траву. Симон примостился рядом.
   - Что произошло с людьми Гиоргадзе? - лежа лицом в землю, спросил Вениамин.
   - Пришли Баха с Оксаной и увели их в свет, - ответил Симон и добавил обиженно. - А ты меня не пустил! Ты не видел этого - он же шёл по воде, словно Христос! Он и есть Христос!
   Колдун перевернулся на спину, чтобы ещё раз поглядеть на озеро. Луна всё также играла мёртвыми красками на поверхности. Оглушала ночная тишина. Вдруг стали появляться тёмные кочки, поглощавшие свет, и было их множество. Сто пятьдесят... Скорее с изумлением, чем с отвращением Вениамин понял, что видит всплывших утопленников.
   - Свет, говоришь? - усмехнулся он. - Да, интересно. Что-то сегодня мир чертовски быстро шагает в пропасть...
   Симон ушёл, вскоре зарокотал автомобильный двигатель, и звук смолк в отдалении, а у колдуна не было ни сил, ни желания его остановить. Веки отяжелели, наступил сон, в котором бронзовый Баха шагал по небу рука об руку с Оксаной, а души погибших этой ночью брели вереницей за ними. Баха указал на лес внизу и сказал: "Туда".
  
   Уцелевших фанатиков прижали к краю острова и предложили простой выбор: сдаться или умереть. За спинами кованая решётка набережной и снайперы внутренних войск на другом берегу, спереди и на флангах ощетинившийся Калашниковыми строй капитана Дегтярёва. Очухавшийся Сенчук догнал своих и разыскал командира, который обращался к сектантам через мегафон.
   - ... или мы будем вынуждены открыть огонь на поражение, - спокойно закончил Дмитрий долгую усмирительную речь.
   - Сдаются, товарищ капитан? - поинтересовался Сенчук.
   - Тебе же сказали не рыпаться, - Дегтярёв лишь покачал головой. - Что до этих "чернышей", то я от них и слова не добился пока. Если так дальше продолжиться, фиг знает чего с ними делать. Не стрелять же, в самом деле?
   - Пожарных подсуетим, - предложил обычно молчаливый старшина Темников. - Водой быстро разгоним.
   Фанатики стояли недвижно, как чёрные столбы, их похожие на платья одеяния доходили до самой земли. Ни с того, ни с сего последователи чёрной церкви запели гимн, протяжный, тоскливый и неразборчивый. Звуки его действовали одурманивающе. И вдруг песнь взлетела почти до крика, а девушка-сектантка бросила под ноги солдат сумку.
   Прежде чем Дегтярёв успел сориентироваться, прогремел взрыв, и сразу же затрещали автоматные очереди. В течение двадцати секунд фанатики были перебиты, оказавшуюся за их спина чугунную решетку пули вырвали и отбросили в реку. Ощущалась вонь свежей крови и пороха. Трое солдат расстались с жизнью, семеро были ранены.
   Дегтярёв стащил шлем с головы, его примеру последовали остальные. Стрельба в городе закончилась, только слышался треск огня, да протяжно выли сирены аварийных служб. На востоке сквозь ядовитую пелену пробивались лучи рассвета - ночь подошла к концу.
   День оказался не менее напряжённым. Да, выстрелы стихли, да, бравые питерские брандмейстеры потушили огонь, да, военные наладили доставку питьевой воды и недалёк был тот час, когда должен был заработать водопровод. Медики оказывали помощь пострадавшим, сотрудники ФСБ и контрразведки выявляли пособников чёрной церкви - система снова работала. Но счёт жертв множился. Их свозили с мест, где "черныши", как их обозвал Дегтярёв, пытались сдержать войска подавления, доставали из сгоревших домов, находили в канализации. Из-под развалин собора вытащили свыше двух тысяч трупов, причём всем погибшим было от шестнадцати до двадцати пяти лет. В больницах скончались пациенты, одно родильное отделение просто стало массовым захоронением умерших от голода детей. Многие сторонники сектантов покончили с собой в квартирах, оставив записки типа: "Мы боремся с системой во имя справедливости".
   К вечеру удалось определить примерное число потерь: тридцать пять тысяч гражданских, триста сотрудников МВД, порядка девяноста солдат-срочников из ВВ и столько же контрактников из МС. Количество раненых было пропорционально больше. Во вновь работающих больницах не хватало мест, и приходилось организовывать госпиталя в парках и на площадях, переоборудовать для медицинских целей магазины, библиотеки, учебные заведения, а также церкви, мечети, синагоги. Серьёзно недоставало донорской крови и медикаментов, правительство даже официально обратилось к западным державам, которые немедленно отправили самолёты. Помогли Китай, Индия, организация "Врачи без границ" прислала новейший аэромобильный госпиталь и внушительный штат сотрудников.
   Ночь пала, простите за пошлое сравнение, как покрывало. Морги переполнены, и тысячи трупов лежат прямо на тротуарах. Хорошо ещё, что не лето, и вонь ни так ощущается. Страна смотрит последние новости из Петербурга. Дегтярёв выставляет караул и ложится спать...
   А утром к нему врывается врач, норвежец, и, выпучив глаза, начинает что-то втолковывать. Капитан пытается заставить медика замолчать, а с улицы слышны такие вопли, что страшно становится. Поэтому Дмитрий просто потеснил иностранца и покинул палатку. Но пятачку парка, отведённому под лагерь, носились все - солдаты, врачи и даже московское начальство. Заглядывали под опавшую листву, открывали колодезные люки.
   - Старшина, чего случилось за время моего сна? - спросил Дегтярёв у примостившегося на ящике для медикаментов Темникова.
   - Не знаю, товарищ капитан, несут околесицу.
   Норвежец схватил капитана за рукав и потащил к месту, где проводилось опознание погибших. Дмитрий издалека увидел шеренгу пластиковых мешков и хотел вырваться, но вдруг сообразил: мешки же пусты, лежат ровные, как салфетки в пачке. Ему действительно показали пустые мешки, где ещё вечером лежали жертвы бунта. Сейчас о них напоминали только пятнышки свернувшейся крови.
   То же самое произошло с закрытыми морозильниками и охраняемыми моргами - мертвецы испарились, словно их не существовало в помине. Это пытались объяснить кражей, халатностью - бесполезно, ведьм не могли под самым носом у армии скоммуниздить три с половиной десятка мертвецов. Оставалось признать чудо и засадить лучшие умы на его объяснение, а военных послать на поиски пропажи. А вдруг обойдётся - так думали власти, видя неутихающее желание народа получить ответы.
   После полудня распространился странный слух: "Это великое воскрешение. Жертвы богомерзких сил возвращены к жизни Господом нашим Иисусом Христом и пребывают в земном доме его. Есть люди, которые знают о местонахождении этого места". К пущему удивлению церковники поддержали этот бред, назвав его "свидетельством Второго Пришествия". В городах европейской части России прошли крестные ходы, которые покинули населённые пункты и устремились на восток. Впереди несли главные иконы местных церквей и мощи святых, над лесами и полями разносились хвалебные гимны. Людей было так много, что движение на крупных автострадах полностью встало.
   К вечеру в Петербурге остались военные и атеисты, да и те уходили вслед за верующими из любопытства.
   - Странно, - размышлял в сумерках Дмитрий. - Как всё может быстро измениться. Былые атеисты, отличники "боевой и политической", нацепили кресты на грудь, выучили молитвы и почесали в неведомую даль. Интересно, они рассчитывают обмануть бога, если он конечно есть, как обманывали начальство? Глупо с их стороны. И до чего же мы хотим поверить в чудо... Человечество, мне тебя жаль.
   Петербург был пуст, жилые дом и злачные места были во власти тьмы. Возможно, где-то среди теней прятались демоны, выбиравшие места для телесной жизни? Кто знает?.. Люди поверили в начало новой эры и шли в объятия Бахи, убитого и воскресшего.
  
   Осень. Парк. Всё та же аллея со скамьями и выполненными под старину фонарями. Листопад как с цепи сорвался, усеивая землю жёлто-красным покровом, гладь пруда почти не видна под листьями. Низко нависли тучи, их суровый вид предвещает невиданное для сентября событие - первый снег. Город молчит и смотрит на улицы открытыми окнами.
   - Где же ты, любимая? - спросил у тишины Симон. - Я гнал машину всю ночь, но смог нагнать лунный свет, с которым ты ушла. Любимая, пожалуйста, возвращайся.
   На ветку сел голубь, оценивающе посмотрел на архитектора и улетел, важно прохаживалось по листве вороньё, выискивая остатки людской трапезы. Симону уже хотелось, чтобы всё это закончилось, плохо или хорошо. Но тут в конце аллеи показался человек. Симон сперва принял его за Вениамина, но быстро понял свою ошибку. Это был "дядя" Оксаны.
   - Здравствуйте, - интеллигентно поклонился Абигор.
   - Где моя жена? - Симон поднял на демона пылающий взор. - Где Оксана?!
   - В безопасности, - ответил Абигор. - С ней рядом Спаситель и множество хороших людей. Ей только жаль, что тебя нет рядом.
   - Что? Где она? - оживился архитектор.
   - Всего пару часов езды, - ответил демон и протянул руку. - Пошли со мной, тебе суждено стать центром великих событий.
  
   Штаб 201-ой дивизии перенесли в глубину парка, так решили "большие шишки". Они говорили: "Это на случай нападения, чтобы войска имели хоть какие-то естественные укрепления". Кто и на кого должен был нападать - неизвестно. Весь Петербург к концу недели, последовавшей за страшным побоищем, едва насчитывал тысячу человек населения, а от воинского контингента осталась лишь рота Дегтярёва при трёх танках. Солдаты ощущали себя пленниками необитаемого острова, окруженного океаном фанатичной веры. Но эти люди прошли через столько кровавых дождей, что веры в них не осталось ни на грамм - они просто выполняли работу. Сейчас же ситуация была десятикратно сложнее, чем можно ожидать: московское начальство само поверило в реальность происходящего и устремилось под мигалками вслед всеобщему крестному ходу. Армию бросили в мёртвом городе.
   Что до капитана, то в ранний час он сидел в командирской палатке и пытался читать книжку, найденную в кармане убитого фанатика. Учение, отправившее человека на смерть, вызывало у офицера одну зевоту. Очистительный огонь, великие сражения - бред страшный, но другого чтива всё равно не имелось в наличии.
   Мешковину драл ветер, листья без стука влетали в палатку и кружились под ногами - спокойствие, словно ты умер. Но тут послышались шаги со стороны постов, и через минуту старшина Темников провёл в помещение какого-то бомжа. Мужчина вряд ли провёл на улице больше недели, держался с достоинством. Одет он был в рваную рубашку и брюки неопределённого цвета, лицо заросло жёсткой щетиной, а в волосах затерялись газетные обрывки.
   - Разрешите доложить, товарищ капитан, - отсалютовал старшина. - Взяли это "тело" у второго поста. Представляться не хочет, проваливать тоже не собирается.
   - И чего ему надо? - словно не замечая бездомного, спросил Дмитрий.
   - Поговорить со старшим, - ответил Темников. - А раз это вы, то я решил...
   - Идите, старшина, - кивнул капитан и обратился к немытому гостю. - Присаживайтесь, уважаемый. Кофе вам налить или, может, хотите сигарету?
   - Не откажусь от вашего предложения, - степенно ответил бездомный. - Я уже много дней питаюсь отбросами.
   - Так кто вы? - спросил Дегтярёв, когда мужчина затянулся сигаретой и отхлебнул дешёвого кофе из жестяной кружки.
   - Моё имя Вениамин, но в газетах меня часто называли магистром Вениамом.
   - Консультант "звёзд", придворная гадалка, - удивился капитан. - Какого чёрта вы остались в городе, когда ваши клиенты понеслись на свет звезды Вифлеемской? Что, новый Иисус оставил вас без работы?
   - Да... Иисус... - задумчиво сказал Вениамин и надолго погрузился в молчание, потом поинтересовался. - Скажите, капитан, вы вообще верите в Бога?
   - Почему вы спрашиваете? - спокойно осведомился Дегтярёв.
   - Просто у вас крестика на шее нет. Вы крещёный?
   - Да, крещёный, - ответил капитан. - А крестик... лежит где-то дома, наверное. Что до моей веры в бога... даже не знаю. Людям свойственно надеяться, что после хреновой жизни наступит счастье небесное. Но я видел такое... Если христианский Бог или любые другие боги существуют, то они просто тираны, наслаждающиеся нашими мучениями. К ним я точно не собираюсь взывать с молитвой.
   - Значит вы, дорогой мой капитан, и в Дьявола не верите, в абсолютное зло?
   - Наш разговор напоминает классический булгаковский спор, - заметил Дмитрий. - Вам, кстати, Вениамин, досталась роль Воланда. Но я скажу так, зло абсолютное есть и имя ему Человек. Дьявол - тупая отмазка от греха. Почему вы совершили изнасилование - бес попутал, зачем убили собственного ребёнка - голоса приказали. Простите, но только живущий в мире фантазий человек увидит здесь происки сил потусторонних.
   - А если я скажу, что за событиями последних дней стоят силы тьмы? - спросил колдун.
   - Тогда я отвечу, простите, но психушки временно закрыты. Подождите до конца этого религиозного кризиса...
   - Я не шучу, капитан, вы называете их фанатиками, я - слугами Сатаны. Смысла это не меняет: они соберут людей в одном месте и устроят такое, чего вам и не снилось, возможно, массовое самоубийства или жертвоприношение.
   - Кто?
   - Чёрная церковь! - повысил голос Вениамин. - Эта организация объединила сотни тысяч людей в России. Представьте, если недавние события повторятся в общегосударственном масштабе! Разве вы не обязаны вмешаться, это ли ни долг любого войска?
   - Если бы я знал, где их искать, с радостью, - честно ответил Дегтярёв.
   - Я знаю, капитан, можете считать меня шарлатаном или придворной гадалкой, но я видел это место столь же хорошо, как вижу теперь вас. Капитан остановить это безумие.
   - Причём здесь мои люди? Обратитесь в синод или к вашим московским друзьям.
   - Не могу, - вздохнул колдун. - Они верят, а в нашем случае это непозволительная слабость. Вы наделены скептическим складом ума, и это просто идеально.
   - Да, но у меня есть приказ...
   - Удерживать брошенный город? Капитан, если промедлим, вся страна превратится в царство мёртвых, защищать будет некого. Всё решают считанные часы, так что решайтесь скорей.
   И капитан Дегтярёв выбрал бой против того, во что сам не верил.
   Брать с собой тяжёлую технику представлялось делом неразумным, поэтому командир, оставив взвод для охраны танков и полевого лагеря, отбыл с двумя взводами в колонне из четырёх грузовиков "УРАЛ". Дмитрий и Вениамин, успевший помыться в питьевой воде, ехали на УАЗе. Питер провожал их стуком подъездных дверей и неработающими светофорами. Мосты были опущены, но судоходство на Неве прекратилось и это не создавало проблем.
   За городом повалил снег, боязливый и влажный, таявший от соприкосновения с землёй. Солдаты в грузовиках поднимали воротники кителей, ибо зимнюю форму ещё не выдали. В кабине УАЗа на полную мощность работала печка, а дворники скидывали воду с лобового стекла.
   Движения на дорогах практически не было, изредка попадались легковушки и транзитные автобусы, но мере приближения к цели участились встречи с паломниками. Толпы людей бодро брели по разделительным полосам, вознося молитвы вернувшемуся Спасителю. Матери несли на руках детей, дети помогали идти старикам, за спинами мужчин колыхались огромные баулы - запасы пищи и воды на скорый Конец Света. Кроме христиан встречались поклонники чёрной церкви из разных городов, облачённые в хитоны, с факелами в руках и золотыми медальонами на груди. Сигналами клаксонов их было не испугать, так что колонне приходилось обгонять шествия по обочинам.
   Добравшись до густых лесов Карелии, машины повернули на восток и съехали с автострады на лесные тропы. Как сказал колдун, здесь было спокойнее. Всю ночь они неслись по колдобинам, сквозь темноту и усиливающийся ежеминутно снегопад, а утром оказались у подножия исполинского холма, склоны и вершина которого горели от множества костров. Над макушкой огонь образовал подобие короны. Место, где остановились военные, несколько возвышалось над раскинувшимся дальше лесом и позволяло разглядеть густые колонны марширующих к холму людей.
   - Такому упорству можно восхититься, - сказал Дегтярёв, наблюдая происходящее в бинокль. - Уважаемый колдун, вынужден признать вашу правоту.
   - Не надо лить елей мне на голову, капитан, - сказал Вениамин. - Это место из числа тех, что веками зовут к себе людей. Здесь суждено родиться единой религии мира... или умереть навеки.
   Капитан с подозрением поглядел на проводника, но предпочёл только пожать плечами и отдать распоряжения:
   - Так, первое отделение второго взвода уходит на западный склон вместе с Темниковым. Ребята, вы будете нашей разведкой, постарайтесь дойти до вершины.
   - Применение силы? - спросил старшина.
   - Допустимо, но только в рамках разумного. Оцените намерения сектантов, их состав, вооружение, в открытое боестолкновение не вступайте. Остальные, и вы, Вениамин, вы их числе, возвращаются в машины готовятся рвануть по той дороге на южном склоне, сметая сопротивление.
   Пятнадцать человек со старшиной Темниковым во главе скрылись в лесу, а машины на минимальных оборотах двигателей покатились дальше.
  
   Вершина являла собой голую, как подмышка фотомодели, поляну пятисот метров в диаметре. Многие века назад здесь жили волхвы, приносившие человеческие жертвы, от тех времён сохранились каменные столбы правильной формы и дурманящая трава, использовавшаяся в обрядах. Сейчас здесь яблоку некуда было упасть от множества машин, костров и, естественно, людей. Десятки тысяч человек с факелами в руках собрались у входа в пещеру, будто пробившую макушку холма, и ждали очереди на аудиенцию. Там, глубоко в земных недрах, в каверне расположился храм.
   Естественный скальный выступ образовал подобие сцены, на ней стояли: Симон, по левую руку от него Оксана, по правую Абигор. Спаситель, ставший под воздействием веры из бронзового золотым, возвышался в самой толпе. Люди падали ниц при виде золотого блеска его тело, сотни рук тянулись, чтобы только коснутся этого юноши, способного воскрешать.
   - Смотри внимательно, - шептал демон. - Что предстало твоим глазам?
   - Люди, узревшие Спасителя, - честно ответил Симон.
   - Внимательней, отбрось образы, внушённые религией.
   И он увидел их. Мёртвые люди стояли вдоль стен пещеры, те самые воскрешённые, загадочно исчезнувшие из моргов Петербурга. Взрослые и дети, они держались гордо, не по-человечески, и глаза их были черны. В стороне души этих людей маршировали к щели в полу, из которой струился огненный свет, и срывались в далёкую бездну.
   - Посмотри, каждая душа дарует тебе неоценимый материал. Вся их жизнь, полная страданий и надежд, вольётся в твои творения.
   В сознании Симона действительно рождались невероятные по силе образы: души человеческие сливались в раствор, рождавший гениальные архитектурные шедевры. Это был лучший во вселенной строительный материал, кирпичи и раствор Создателя. Райтберг не мог побороть искушения поработать с ним.
   - Я хочу строить дома из прожитых жизней! - выпалил он. - Что для этого нужно?
   - Лишь это, - обнажённая Оксана протянула старый пистолет. - Давай, любимый, всего одно мгновение страха ради дела, достойного Господа.
   - А эти люди, воскрешённые, - заинтересовался Симон, - как же они могут жить?
   - Демоны, мои друзья занимают их место, - ответил Абигор. - Трудно почувствовать разницу, ведь у них остаётся память умерших. С ними чёрная церковь разрастётся, и ты не будешь знать недостатка в слугах и материале, а мы в количестве последователей. Мы уже контролируем многих благодаря одной твоей работе, смотри. Дети мои...
   Золотой Баха повторил вслед за Абигором:
   - Дети мои...
   - ... я хочу, - продолжал демон, и статуя повторяла его слова:
   - ...хочу, чтобы вы предались любви!
   Верные слуги принялись срывать друг с друга одежду и голые закружились в едином клубке тел. Священники, монахи включились в оргию с продажными женщинами, да и мужчинами.
   - Мамоне понравится! - засмеялся Абигор.
   Страсть захлестнула пещеру. Многие падали в изнеможении, и душа покидала их тело, падала в огонь, а её место занимала чернота, выползавшая из углов. Подходившие люди бросали факелы и подключались к оргии, так что вскоре земная твердь задрожала от стонов.
  
   На камне сидел охранник чёрной церкви и отрешённым взглядом сверлил горизонт. У ног сектанта валялась снайперская винтовка. Вдруг из кустов вылетела тень, охранник не успел вскочить, как получил лезвие ножа в висок, сразу обмяк и покатился по склону. Старшина Темников вытер о рукав нож и махнул подчинённым, приказывая продвигаться.
   Отделение добралось до вершины и осторожно, от машины к машине, прокралось к точке, откуда открывался вид на вход в пещеру.
   - Товарищ капитан, докладываю, - сообщил старшина по рации. - Большое количество гражданских лиц снаружи, сорок человек с огнестрельным оружием, укреплённый пункт у пещеры. Там, похоже, крупнокалиберный пулемёт и РПГ.
   - Мы уже в пути, ребята, - долетел с другого конца линии голос Дегтярёва. - Как только заслышите нас, начинайте наводить шорох.
   Грузовики с отечественным джипом во главе взлетали по дороге, разбрасывая неосторожных людей, отчаянно сигналили. Когда колонна показалась на вершине, снайперы из отделения Темникова уничтожили сектантов на укреплённом посту, а остальные солдаты принялись палить в воздух. Грузовики круто развернулись, встав борт к борту, из кузова стали прыгать бойцы. Совершенно обескураженные сектанты бросились кто куда - либо в пещеру, либо под пули пехотинцев. Что до паломников, то они просто хлынули во все стороны от вершины, как лава от жерла вулкана.
   - Первое отделение первого взвода за мной, первое отделение второго взвода за мной! Остальные наводят порядок на вершине и склонах!
   Солдаты ворвались в пещеры. Завязался бой. Пули звенели о камни, бились в плоть. Катались по скальному полу гранаты. Тем временем на поверхности пехота отлавливала разбежавшихся почитателей золотой статуи, часто решая проблему усмирения с помощью прикладов и увесистых сапог. Вениамин разбивал ящики топором, взламывал багажники и раскапывал подозрительные холмики у капища. Он знал, что тело Гогвидзе должно было находиться на поверхности.
   Когда от рокота подземной битвы стала вздрагивать земля, он нашёл под деревом истлевшее тело со знакомой боярской бородой. Кожа мертвеца ссохлась, пожелтела, глаза ввалились в череп, но это был он - Баха. Вениамин обратил ладонь к мертвецу и прошептал:
   - Настало время сгореть.
   Мгновенно его окружили воскресшие люди с первобытной тьмой вместо глаз.
   - Мы не позволим сбросить нас обратно в Яму! - ревели эти демонические души, их становилось больше с каждой секундой.
   Десятки и сотни рук стали рвать колдуна, но бросил всю без остатка жизненную силу в последнюю атаку. Огненный шторм пролетел от вершины к основанию, разрывая в клочья деревья, хоть и щадя людей. Минуту спустя на землю посыпался пепел, а там, где стоял Вениамин, осталась гигантская чёрная воронка, окружённая многими тысячами почерневших тел воскрешённых. В тот же миг треснула золотая статуя, и солдаты добрались до храма.
   Выстроившись цепью, они двинулись к сцене, щедро раздавая удары.
   - Спаситель, покарай слуг адовых! - молили люди статуя, но та вновь стала тупым куском металла.
   Абигор понял, что план его провалился, поэтому выхватил саблю и бросился на солдат, рассчитывая выиграть время на завершение обряда. Своей первой жертвой он избрал Дегтярёва, который лишился в бою шлема и выглядел оттого беззащитно. Просвистел клинок, но встретил воздух. Не успел Абигор удивиться промаху, как штык вонзился ему в бок.
   - Давай же, дорогой, - продолжала упрашивать Оксана.
   Симон приставил оружие к виску, взвёл курок. Закрыл глаза.
   - Если это, чего ты хочешь, любимая...
   Пистолетный выстрел сотряс подземное капище. Вместе с архитектором он убил прочие звуки, остановилось и движение. Сектанты и солдаты смотрели на сцену так, словно труп Симона отличался от других, в беспорядке лежащих на полу. Один Абигор довольно ухмылялся. Он захохотал и провалился под землю, унося обломок армейского штык-ножа в теле и горечь первой проигранной дуэли.
   Оксана рыдала над телом мужа.
   - Зачем ты это сделал, дорогой, зачем?! Как я буду жить без тебя!
   Люди смотрели по сторонам, как только что прозревшие котята, и вот уже по пещерам раскатывается вопль ужаса: "Это же не Спаситель! Лишь статуя с могилы!! Мы пошли за Золотым Тельцом!!!" С этим криком триумфальная история возвышения чёрной церкви и закончилась.
   Минули часы, пока на поляну не начали садиться вертолёты МЧС. Винты подняли в небеса тучи густого пепла, так что бодрые спасатели в синих комбинезонах сразу оказались вымазанными серой грязью. Закипел работа по оказанию первой помощи. Тяжелораненых немедленно отправляли на вертолётах, к остальным спешили по просёлочным дорогам кареты "скорой помощи".
   Дегтярёв распластался в сторонке, прислонившись к чёрному трупу дерева, и спокойно курил. Мысль о человеке с саблей не оставляла его: "Подумать только, взял и провалился сквозь землю! Буквально провалился - без следа! Ничего, подарочек между рёбер у него остался, пусть наслаждается".
   Происходящее на холме стало для него интересным спектаклем, тайный смысл которого был не до конца понятен. Он увидел Оксану Райтберг в обществе рядового Сенчука. Солдат накинул на плечи девушки плед, шутил, успокаивал, только Оксана не подходила на роль страдалицы. Её глаза светились ровно, как вывески ресторанов в полночь, и было видно, что ухаживания галантного Сенчука для неё глубоко фиолетовы.
   Из пепла вынырнул Темников с маленьким холодильником в руке, протянул пиво.
   - Смотрите, чего отыскалось в тачке одного мажора, - сказал старшина.
   - Тёмное пиво от Темникова, - глупо скаламбурил Дегтярёв, чуть кивнул на парочку. - Обрати внимание, как Сенчук старается, прямо из кожи вон лезет.
   - Да, после войн всегда повышается рождаемость, - пошутил старшина. - И она успокоится, и хлопцу нашему радость будет - сколько уже по командировкам мотается.
   Капитан сделал внушительный глоток пива, от голода и перенапряжения алкоголь сразу ударил в голову.
   - Не похожа она на жертву. К ней переходит состояние мужа, строительная контора с офисами в других городах, это не говоря об ажиотаже в прессе, который вся эта хрень вызовет. Она станет величайшей звездой, хоть в президенты баллотируйся.
   - Вам это не нравится, товарищ капитан?
   - Плевать мне, старшина, просто... Чутьё никогда меня не обманывало, вот и сейчас точно могу сказать, что дело с ней нечисто.
   Оксана вдруг обняла рядового Сенчука и горько заплакала, когда же её успокоили, она невинно улыбнулась Дегтярёву. Капитан ответил холодным оскалом и фразой:
   - Женщины - опасная штука. Сапёр ошибается однажды, а с дамами: хоть прав, хоть неправ - всё равно найдёшь неприятности.
   От пещеры донеслись взволнованные голоса, капитан и старшина поспешили туда. Но оказалось, что это расколотую статую Бахи выволокли на верёвках. Лжеспаситель глядел в низкое небо. Темников пнул ногой статую, отчего она треснула ещё больше, Дегтярёв же философски изрёк:
   - Бронза, лишь тупая безжизненная бронза.
  
   Пандемониум! Столица величайшего из царств, лежащего по другую сторону нашего понимания жизни и смерти. Вновь засиявшая жемчужина в короне Хозяина Огненной Ямы. Три кольца высоких стен, соединённых крытыми террасами, окружили столицу, на равном расстоянии друг от друга высились ощетинившиеся орудиями башни. На внутренних участках стен выступали площадки для драконов. Всюду высились новые храмы, статуи и промышленные объекты, выполненные в стиле, способном вызвать зависть у ангела небесного. Какой же красотой сияют старые особняки и высотки с мостами, окна домов сияют - в аду кипит жизнь. Сатанхольм очищен от мусора и оплетён строительными лесами, Хозяин вернулся в изначальную цитадель.
   - Ты хорошо поработал, Абигор, - сказал Сатана. - Твой архитектор работает великолепно и возводит сооружения быстрее меня в былые годы. Проси любую награду!
   - Позвольте мне вернуться... - смиренно начал Абигор.
   - Куда? В столицу? Конечно, возвращайся, я буду рад вернуть тебе легионы!
   - Нет, господин, я хочу вернуться в библиотеку Вороньего острова...
   - Как? Да? Неужели? - смутился Хозяин. - После стольких трудов просто взять и уйти? Странно, но, если хочешь, иди.
   В главном холле Сатанхольма Абигора нагнала крылатая Лилит:
   - Ты ведь мог получить всё, даже меня! - налетела она, в прямом и переносном смысле, на демона.
   - Простите, госпожа, но эта миссия позволила мне уяснить страшную истину: женщины хитры и опасны. Вы использовали меня, отправив в мир людей за архитектором, я использовал молодую женщину, чтобы затащить в Ад человека. Вы - воистину абсолютное оружие.
   Перед уходом из города Абигор забежал к Симону. Тому было не до разговоров, он чертил, высчитывал, подбирал материал и раздавал приказы низшим демоном. Одно имя срывалось с его губ: "Оксана".
   С балкона за демоном наблюдали Лилит и маркиз Восков:
   - Как он посмел так разговаривать с вами? - лютовал маркиз. - Я вызову его на дуэль!
   - Успокойся, любимый, - демоница погладила Воскова по щеке. - Человек оставил обломок оружия в теле Абигора, и этот маленький кусочек стали мучает его. Абигор уже не так силён, но по-прежнему заносчив и опасен. Ты ведь защитишь меня, маркиз?
   - Я готов на забвение ради вас, госпожа! - выпалил Восков, за что был награждён поцелуем.
   А крылатая лошадь уносила Абигора к пустынному Вороньему острову, затерявшемуся в холодном Серном Океане, который многие называли Озером.
  

Конец

30 декабря 2008г.

Последний рассказ уходящего года.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Принцип Сталина
  
  
  
  
   33
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"