Плахотник Иван Андреевич : другие произведения.

Кипящий Котел

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Глава 1

  Кипящий котел.
  
  1.Башня над пропастью.
  
  Я скажу вот что: никогда вы не видели настоящей красоты. Красота привычного мира слишком предсказуема, чтобы рождать в сердце восхищение. Пейзажи скучны, люди тоже скучны и примитивны, музыка однообразна. Вас нельзя винить, ведь, мне все это тоже казалось красивым. До того, как я увидел призрачный город. Он не на Земле, он гораздо дальше. И это правильно - будь он на Земле, он был бы таким же скучным. Раньше я думал, например, что мой дом прекрасен, я любовался им, вдохновлялся жизнью вокруг. Мое творчество было пропитано умиротворением, моя музыка была тем, что все вкладывали в это понятие. Это была хорошая музыка, но она ничего не рождала, то есть по большому счету не имела ценности. Как и мой мир кстати.
  Подумать только! Мне хватило всего доли секунды, чтобы понять, что такое истинная красота, чтобы ощутить ее, окунуться в глубины моего разума и увидеть там нечто такое, что заставляет сердце трепетать в немом ужасе. Вот страх по-настоящему красив, особенно страх, пронизывающий все существо - этакая красота, вызывающая неподдельные эмоции. Искусство без страха чересчур условно, я это понимал и до города. Закат, например - с городом его даже не сравнить. Стоит мне восстановить в голове образ призрачного города, как внутри что-то пробуждается. Может, чакры как-то связаны с этим? Именно тогда я чувствую себя по-настоящему живым, цельным и самодостаточным. Целый город!
  Впервые я увидел его во сне. Сам сон мне плохо запомнился, кажется, он был кошмарным и наполненным множеством неприятных вещей. Беспорядочные, разорванные образы сменялись один за другим, в голове играла какая-то громоздкая музыка. А затем все неожиданно замолкло, все исчезло, глупые цвета рассеялись, и я увидел бескрайнюю темноту. И где-то далеко в ней вырисовывались прозрачные, бестелесные шпили города с яркими огнями. Не знаю, как долго продолжалось это видение; когда я проснулся на следующий день, я был весь в поту. И в голове постоянно вертелся этот странный образ. Тогда он еще не завладел мной, но уже порядком въелся в память. Весь тот день я был нервным; помню, что было тяжело сосредоточиться на работе. Хотя тогда я еще не сильно обращал на это внимание.
  Мой город всегда со мной. Он находится под сердцем, а иногда еще вокруг мозга, и я думаю, нечто подобное есть в каждом. Это действительно страшно, поверьте. В тот момент, когда я обнаружил на самом дне своего разума беспроглядную пропасть, мне стало страшно. Из этого следовало, что в один день я могу упасть в нее. Что это означает, я не знаю, но звучит вполне обоснованно. Как говорил учитель, сила логики не умаляет силы игры слов. Я просто представлял, как в один прекрасный момент замыкаюсь в себе без возможности вернуться обратно.
  Город часто навещал меня во снах. По началу, вдали виднелись только его башни, но затем меня притягивало к нему все сильнее. Я стал замечать толпы прозрачных людей; они стояли посреди улиц, замерев на площадях и мостах, перекинутых через провалы. Сияющие глаза людей были направлены на меня, они терпеливо ждали, когда я займу место среди них. Этот город и площадь, полная людей, были символами планомерного исхода моей жизни, все прямые шли через него. Над людьми возвышалась огромная башня, мой путеводный страж, а на ее вершине за мной наблюдала крылатая тварь с такими же сияющими глазами. Она тоже ждала, когда я окажусь под тенью ее крыльев. Они все недвижимо стояли и ждали, а я медленно подплывал к ним, каждый раз все ближе. Каждый раз возвращаться назад было все тяжелее.
  Да, я хранил этот город, но он не принадлежал мне. Он был чем-то вечным. После того, как мое тело истлело, он остался, он все еще здесь. А я в нем. Среди этих прозрачных фигур сейчас, возможно, тоже смотрю на кого-то, неспешно плывущего к нам. И тень ящера с вершины башни прячет меня от солнца. И в голове у меня отсутствие мыслей, а в руках - скрипка, мое проклятие. Она свела меня в могилу при жизни, она продолжает преследовать меня после смерти. Ее вид мне отвратителен, я не могу спокойно держать ее в руках, но все же почему-то делаю это.
  Тени обступают сцену. Окружают меня, подкрадываются со спины. Я взмахиваю смычком и провожу им по струнам. Это не та музыка, которую я играл когда-то. Здесь все по-другому. Всего несколько нот, и тени отступают, оставляют меня на некоторое время. В зале очень грязно, хотя я давно привык. С потолка свисают нити паутины, пол в пыли. Работать в такой обстановке тяжело, но я работаю. Ведь я - житель призрачного города, на меня возложены обязанности. Здесь свои законы, свои правила, свои надзиратели. Моя задача - играть на скрипке для моего тюремщика, и я буду это делать. Большего от меня не требуется, и меня это устраивает.
  Кто бы мог подумать, что однажды я окажусь там, куда попадают изгои общества. Я говорю не о подземном мире, хотя может это он и есть, просто хорошо замаскированный. Когда город впервые явился ко мне во сне, я и подумать не мог, к чему это приведет. Я не был готов к подобным испытаниям. У меня была своя жизнь, может и не слишком яркая, но я любил ее, как и всякий, конечно же. Не то чтобы я был очень счастлив, скажем, не счастливее кого-то другого, но в целом я был доволен. Я был хорошим человеком, как мне кажется, и очень неплохим скрипачом. Говоря простым языком, я пока не выделялся, но усердно готовился к этому, готовился к партии соло. Со мной была моя Люси, которая всегда поддерживала меня, за что я ей очень благодарен. И даже стоя сейчас в тени, я все еще благодарю ее, хотя едва ли имею на это право. Тогда все было отлично. Но призрачная башня, зависшая в пустоте с ящером на вершине, врезалась в мой мозг. Она звала меня, и я был не в силах противиться ее зову.
  После того, как город впервые посетил меня, его образ на некоторое время выветрился из головы, превратившись просто в интересный сон. Я был поглощен своей жизнью, музыкой, Люсьеной. Все это действовало весьма отрезвляюще, если можно так выразиться, времени погружаться в собственные мысли совсем не оставалось. Те дни были довольно непростые, я по двенадцать часов неотрывно занимался на скрипке. Тяжело описать то напряжение; Вивальди, Паганини и Моцарт стали для меня именами нарицательными, а глаза порой сами собой скашивались на невидимые ноты в полуметре от меня. Репетиционная студия практически заменила мне дом, разве что я не оставался там ночевать. То были непростые дни, но они мне хорошо запомнились какой-то внутренней беззаботностью. Я четко понимал, что мне нужно, и шел к этому. И Люси помогала мне, как могла. Да, она прекрасно понимала, какую нагрузку я испытывал. Кстати, это было очень мудро с ее стороны мириться с моими капризами, которые иногда овладевали мной. Но об этом позже, прошлое уже никуда не денется.
  Все творческие люди знакомы с неприятным ощущением собственной бездарности. Если человек не проходил через это, он только любитель, не более. Примерно в тот период у меня как раз происходило что-то вроде творческого кризиса. Обычно это чувство навещает меня, равномерно чередуясь с чувством восхищения собственным талантом. Но тогда отчаяние заполонило собой все мое жилое пространство, даже дурацкую уборную. Конечно, это было просто объяснить. Меня ждало выступление в городской капелле. Название конкурса стерлось из головы - ненужные воспоминания мне теперь ни к чему. Конкурс был престижным и очень важным. Настолько важным, что я отказался от своего места в оркестре, надеясь продвинуть сольную карьеру. Другого я не хотел. Волнение было колоссальным, поэтому нет ничего удивительного в том, что я подвергал свою игру жесткой критике. Мелодия... она порой казалась не мелодией, а чем-то отрывистым, ненастоящим. На определенном этапе мое восприятие попросту дало трещину. Я пробовал себя даже в роли композитора, но ничего дельного не создал, все-таки новичку в этой сфере безумно сложно. Неизвестно, сколько бы продлилась эта странная неопределенность, но город вновь посетил меня.
  Бог мой... Можно сколь угодно долго описывать темноту, в которой он витал. Эта темнота дарила небывалый покой. Но вместе с тем пугала. Город парил в ней, покачиваясь, словно на ветру. Его огни притягивали. И эта огромная башня и два огромных глаза, наблюдающие за мной. Они остались в моей памяти навечно.
  Проснувшись той ночью, я некоторое время недвижимо лежал на кровати, выпученными глазами глядя в потолок. Сердце бешено билось в груди. Я не мог поверить в то, что видел. Вид этого города... он был невероятен. Он зародил во мне что-то новое, простой, но очень отчетливый образ. Все еще находясь под впечатлением, я поднялся с кровати и отправился в ванную. Умывшись холодной водой и кое-как почистив зубы, я скинул пижаму, надел футболку со свободными штанами. Затем привычными движениями настроил скрипку. Минутное дело, но где-то через четверть часа я обнаружил, что так и не закончил его. Город не вылезал из головы, и стоило замереть всего на пару секунд, как он тут же вставал перед глазами и неумолимо начинал плыть прямо на меня. И не могу не признаться - мне это нравилось. Город дарил странный покой; я прекращал думать о предстоящем конкурсе, как о трудности, я смотрел на него совсем по-другому. Так, как нужно было с самого начала, то есть рационально.
  Простая истина заключалась в том, что помимо меня в капелле будут выступать лучшие скрипачи со всего мира. То есть не со всего мира, проклятье, я даже не знал, кто именно там будет, но был знаком по крайней мере с несколькими, весьма солидными людьми. До этого мне казалось, что единственный выход - переиграть их всех, но теперь для меня стало очевидным, что надеяться на это попросту глупо. Я отличный скрипач, но я не лучший. Это просто как дважды два. Более того, никто не лучший. Тот, кто победит, сделает это случайно, потому что другие допустили нелепую ошибку или просто не впечатлили судей. Как одержать победу - вот вопрос, который раньше вгонял меня в тупик. Я блуждал в лабиринте долгое время, но теперь, похоже, обнаружил единственно верный выход.
  Поразить всех. Выделиться. Поделиться с ними моим городом. Такая идея пришла мне в голову, и она сразу же там прижилась. Да, я проделал титаническую работу, но порой не остается иного выхода, кроме как с честью прервать ее, и начать все заново, с чистого листа. День сразу показался мне другим, солнце за окном, моя квартира, я сам. Я осознал, что в этот самый момент во мне происходит какой-то сдвиг, и это придало мне сил. Единственное, чего я боялся, что это волнение, это осознание вещей такими, какие они есть, исчезнет без следа и вновь сменится однообразием мысли. Я буду помнить о себе в данный момент, но этот я уже покажется мне странным, а его действия - слишком амбициозными.
  Я долго сидел со скрипкой в руках на неубранной кровати, рассуждал о чем-то, черт знает о чем. Из забвения меня вывел телефонный звонок в соседней комнате. Я медленно поднялся и, положив скрипку на кровать, направился к телефону. Это была Люсьен.
  -Привет, милый.
  -Привет.
  -У меня вчера было много дел. Я до последнего надеялась, что успею приехать к тебе, но работы было невпроворот, и я осталась у Лили. Прости, что оставила тебя одного.
  -Мне было очень одиноко, - проговорил я. - Я спал один в холодной как лед постели. Незавидная участь, должен признаться. И в голову лезли всякие мысли.
  -Какие мысли?
  -Странные.
  -Ладно. - Я почувствовал, как она непонимающе улыбается. - Ну уж прости. Больше постараюсь так не делать.
  -Хорошо, - ответил я, почесывая в затылке. - Ты сегодня приедешь?
  -Да, думаю, да.
  -Ладно. Это здорово.
  -Здорово? - Она рассмеялась.
  -Да. - Я ухмыльнулся. - Здорово, я очень рад. Передай привет Лили от меня. И скажи ей... хотя ладно, обойдемся без колкостей.
  -О, это очень мудро с твоей стороны. Пока, любимый.
  -Пока.
  Люсьен, Люсьен. Любовь всей моей жизни. Как знать, может, ей было бы приятно, узнай она, что я пронес ее образ через тьму забвения в этот безумный город. Может она улыбнулась бы, узнав, что ее фигура также стоит посреди прозрачных призраков со светящимися глазами. Вот только...
  Я закончил ненадолго играть на скрипке и в полном безмолвии положил ее на край сцены. Пройдя пару шагов, я щелчком пальца зажег свечу и не без трепета в душе оглядел полутораметровую тряпичную куклу. Ее зовут Люси. Я сделал ей весьма выразительные глаза, слегка подкрасив их красными чернилами. И нельзя не признать - ей придают некоторый шарм два старых гвоздя, которые я прикрепил ей вместо зубов. Люси встречает меня в этом заброшенном зале каждый день, и с ней мне гораздо приятнее играть для надзирателя.
  Многих наверняка интересует вопрос, как можно попасть из приевшегося обыденного мира в мир хаоса, в Город Безумцев, не подчиняющийся никаким законам логики. Это место что-то вроде загробного мира. Так что попадают сюда вполне естественным путем, но только те, кто при жизни уже видел город. Заглядывал хотя бы мельком, чтобы лишний раз окунуться в водоворот эмоций, ощутить полет мысли, нареченный безумием. Многие даже не замечают, что живя своей непримечательной жизнью, они уже здесь. Делая шаги в этом мире, они делают те же шаги вокруг огромной башни с допотопной ящерицей на вершине. И ничто уже не сможет вернуть их назад. Лично я постепенно привык, в конце концов, это такой же город, пусть и немного экстраординарный. Здесь тоже живут люди, люди, не похожие друг на друга только на первый взгляд; они тут все одинаковые, по сути. На самом деле мир безумия не так уж и сильно отличается от обычного мира. Уж не знаю, по чьей вине.
  Здесь тоже все закручено на работе, на бесхитростном труде. В центре города выстроена огромная мануфактура, по размеру сопоставимая, пожалуй, с небольшим населенным пунктом. В ней множество помещений, в каждом из которых кипит работа. Безумцы не знают отдыха. Правда, мы, как и обычные люди, после своего рабочего дня уходим в свои лачуги и забываемся во сне. Но это лишь формальность, чтобы ощущать близость с прежним миром. Мы не нуждаемся в пище или во сне - всего лишь очередные воспоминания. Мы стали подобными теням, ползущим по этому залу. Ничто более не волнует нас, в частности собственное существование. Но я отвлекаюсь. Я всего лишь скромный слуга, и у меня весьма простая задача.
  Снова поднявшись на сцену, я взял скрипку и медленно провел смычком по струнам.
  Дни и ночи я проводил за написанием собственной композиции. Город слишком сильно проник в мою голову, он полностью перестроил мое музыкальное восприятие, и мне оставалось надеяться, что судьи оценят новый подход. Я изменился. И все мои знакомые это замечали и, конечно же, списывали на счет предстоящего выступления. Хотя, кто знает, возможно, оно и повлияло так сильно на меня.
  В день, когда несравненный каприс был завершен, я долго сидел перед окном, никак не решаясь попробовать полностью его проиграть. В душе было какое-то нервозное волнение, и я никуда не мог от него деться. В голове настойчиво билась мысль, что я создал откровенную чертовщину, и сам этого не замечаю. Ужасное чувство. Сзади ко мне молча подошла Люси и, положив руки на мои плечи, стала легонько массировать их.
  -Что-то ты заработался сегодня, - тихо сказала она. - Может, пойдем поедим?
  -Нет. Не сейчас, я занят.
  -Все еще? - удивленно спросила она. - Тони, знай меру.
  Она настойчиво потянула меня за руку.
  -Сходи поешь, хоть голова прояснится. Давай...
  Я молча отстранился от нее и склонился над нотами. Люси некоторое время изумленно смотрела на меня, затем пожала плечами и ушла. С того дня она постепенно переставала понимать меня. Я пытался объяснить, какую усталость чувствую, какая внутренняя борьба ведется в моей голове каждую минуту. Но она не могла понять, как бы сильно ни старалась. Чем меньше времени оставалось до выступления, тем меньше мы с ней общались. Пару раз мы даже ссорились, чего раньше никогда не случалось. Я утешал себя тем, что как только вся эта круговерть окончится, наши ссоры останутся в прошлом. В принципе, так и вышло. Даже теперь, когда вокруг только тени, и не слышно ничего кроме мерного стука, доносящегося из глубин мануфактуры, я все еще сожалею. Я искренне скучаю по тем дням, скучаю по Люси. Но мое сожаление никого не волнует. Мне самому уже тошно от него.
  В тот день погода не задалась с самого утра. Такси довезло меня и Люси до городской капеллы. Мы вышли и оказались в толпе людей в черных плащах и с зонтами наготове - на небе было очень облачно. Она взяла меня за руку и негромко сказала:
  -Не волнуйся так. Все хорошо. Я знаю, ты выступишь лучше всех.
  -Откуда ты можешь это знать?
  -Знаю и все.
  Я не мог удержаться от саркастичной гримасы. Капельдинер в красной униформе показал Люси, где вход в зал, а меня отвел в гримерную с другими участниками. В ней мне встретились знакомые лица: некоторых я видел по телевизору, с некоторыми были совместные концерты. Участников было очень много, и было бы просто ужасно опозориться перед ними всеми, перед всем миром. Но я старался не думать об этом, а сосредоточиться на предстоящем выступлении. Пока остальные собирались с мыслями, я досадливо водил рукой по небритым щекам и пялился на себя в зеркало. У меня были тонкие, аккуратные усы, едва заметные на далеком расстоянии, но вместе с щетиной они смотрелись ужасно. И долгое время я не мог свыкнуться с мыслью, что забыл привести себя в порядок. Люси конечно же знала, но почему-то сочла нужным не тревожить меня.
  Но наибольший страх мне внушили судьи, сидящие перед сценой. Всего их было трое, и мне показался странным тот факт, что я нигде не видел их раньше. Я спросил у одного знакомого, кто они, но тот лишь покачал головой в недоумении. Достаточно было просто взглянуть на этих троих, чтобы понять: это необычные судьи. Судьи, повидавшие на своем веку множество побед и множество позорных поражений. Их невозможно удивить, они цепляются к каждой мелочи, подмечают ее. Это не люди, а машины. Со сцены казалось, что они даже выглядят одинаково: одно и то же морщинистое лицо, одни и те же бритые волосы, один и тот же серый костюм. Приглядевшись, правда, можно было понять, что и лица, и костюмы немногим различаются, но все равно такое сходство было пугающе поразительным. Один за другим участники выходили на сцену, и вкладывали всю свою жизнь в эти несколько минут. Судьи же равнодушно наблюдали за их стараниями. Изредка скрипачи допускали ошибки, едва заметные искушенному слушателю. Как только это происходило, морщины на лицах судей углублялись, и что-то подсказывало мне, что шансов у выступающего уже нет.
  Большинство исполняло сонаты Моцарта или собственного сочинения, некоторые сыграли Вивальди. Я с замиранием сердца сидел в небольшой гримерной, наслаждаясь прекрасной игрой. Переиграть столько мастеров разом у меня бы не было шансов. Я повторял себе это так часто, как мог, но затем неожиданно понял, что быть одним из лучших - это тоже неплохо, это достойно уважения. Я мог бы добиться этого, не ввязываясь ни в какие авантюры, не сочиняя сумасбродного каприса, которую сможет воспринимать только какой-нибудь умалишенный. Эта простая истина открылась внезапно, и мне вдруг стало невыносимо страшно.
  -Сосредоточься, - прошептал я себе. - Не волнуйся за каприс. Просто играй.
  Ведущий объявил чье-то имя. Человек, сидящий неподалеку, поднялся и, подхватив скрипку, направился к выходу.
  -Удачи! - проговорил кто-то.
  -Удачи!
  -Удачи тебе!
  -Удачи, - рассеянно пробормотал я, оглядывая свою скрипку. Кто-то легонько тронул меня за плечо. Я обернулся и увидел знакомое лицо, только никак не смог вспомнить, где встречал его раньше.
  -Тони, ты играешь свою композицию?
  -Да, вроде того.
  -Ты, кажется, говорил, что будешь играть Вивальди.
  "Что ты бередишь мои порезы" - мрачно подумал я. Только сейчас до меня дошло, что на предварительном слушании я играл Вивальди, и самовольная замена в программе могла крайне не понравиться организаторам.
  -Мне показалось, что собственное произведение даст мне больше шансов.
  -Написать его за такое короткое время... Хорошая работа!
  -И никакого риска. Это отличная вещь.
  -Что ж, удачи тебе.
  -Удачи, Тони.
  -Удачи!
  -Удачи.
  С некоторым испугом я понял, что ведущий произнес мое имя. Боже, предыдущий же выходил пару секунд назад! Или же нет?
  В комнату вошел прошлый участник, весь потный и покрасневший, но с сияющим от восторга лицом. Я медленно, словно во сне, проплыл мимо него и вышел на сцену. Грянул оглушающий гром аплодисментов, мне даже захотелось зажать уши от шума. Людей было очень много, просто невероятно много, и все они неотрывно смотрели на меня. И камеры, камеры тоже были, скрюченные одноглазые жирафы, развешанные по всем углам. Где-то здесь сидела Люси, но искать ее глазами было бы бесполезно. Я встал на край сцены. Здесь меня уже ждали мои судьи, мои Минос, Радамант и Эак, они приготовились вынести приговор. Аплодисменты, наконец, смолкли, и когда этот шум исчез, мне показалось, что я оглох. Это никакое не преувеличение, я был уверен в этом! Конечно же я испугался. Я не знал, как играть на скрипке глухим, я далеко не Бетховен, тем более, специализируюсь по большей части на струнных инструментах. Не знаю, почему так, все-таки в детстве отец учил меня играть на пианино. Что-то потом повернулось в моей судьбе видимо. Или я сам повернул, уж не знаю, это как посмотреть. Иногда ее действительно приходится поворачивать самому, проявлять инициативу. По-разному в жизни бывает.
  Вот сейчас, например, мне, будучи глухим, придется играть на скрипке. Очень ответственное дело, к которому нужно ответственно подойти. Я медленно выдохнул, поднимая смычок, и к своему изумлению услышал этот выдох. Это было настоящим облегчением, но радоваться времени не оставалось. Выступление началось.
  Я медленно провел смычком по струнам, выводя ровный, чистейший звук. Это было началом моего великолепного каприса. А затем я начал играть. Играть, что называется, как в последний раз. Смычок неустанно скользил по струнам. Глядя на него, а не в зал, я был абсолютно спокоен. "Продолжай, Тони, - подбодрил я себя. - Все хорошо". Все действительно шло хорошо, я исполнял каприс совершенно, ни единой ошибки в нотах. Идеально. Так, как должно быть. Медленно, словно боясь нарушить это хрупкое равновесие, я перевел взгляд со смычка на зал. Лица людей ничего не могли мне сказать, они были скрыты тенью. Но вот лица судей... даже не знаю, как описать мои чувства, когда я взглянул на них. Что я увидел? Отвращение, ярость, накрытые паутиной глубоких морщин, которые прорезались будто до самых костей. Что бы вы чувствовали, если б люди, от которых зависела ваша судьба, вот так вот морщились при виде вашего лучшего творения? Ничего я полагаю. Ну разве что... вы бы вяло улыбнулись. Вот и я вяло улыбнулся, но как-то чересчур вяло; улыбка напоминала складку на холщовом мешке. Она мне понравилась, я улыбнулся еще раз. Затем понял, что ужасно хочу есть. Я решил побыстрее доиграть и сбегать в закусочную через дорогу, немного перекусить. Все-таки тяжелый был день. Да, очень тяжелый.
  Каприс окончился. Я криво поклонился и повернулся к выходу. Послышались скудные неуверенные аплодисменты. Наверное, со стороны мое выступление очень напоминало клоунаду, но меня это больше не волновало. Мне еще папа говорил, что я стальной человек, я могу пережить все, что угодно, и остаться таким же веселым и непринужденным. Главное, не падать духом!
  В комнате меня встретили изумленные взгляды моих коллег. Я улыбнулся им, слегка взмахнув смычком.
  -Удачи, кто там следующий. Удачи, удачи, удачи.
  Я вышел за дверь и быстрым шагом направился к выходу из капеллы. В голове в это время бренчал мой каприс, ускоренный в несколько раз. Я старался ступать ногами в такт ему, но это было непросто, приходилось постоянно ускоряться. Быстрее, быстрее, вот я уже перехожу на бег. На улице уже потихоньку накрапывал дождь, все ходили с зонтами. Люси нигде не было видно, наверное, она досматривала представление. У меня было немного времени сходить в закусочную. Подойдя к обочине дороги, я огляделся в поисках безопасного перехода, но нигде его не заметил. Закусочная была всего в десяти шагах от меня, а есть хотелось нестерпимо. Движение было оживленным, машины ехали на большой скорости, и долгое время не появлялось возможности перебежать. Наконец, выбрав момент, я дошел до середины дороги, боязливо прижимая к себе скрипку со смычком, и уже собрался идти дальше, как вдруг прямо перед моим носом пронесся серый мерседес, чуть не отправив на тот свет.
  -Твою мать, с ума сошел, что ли?! - крикнул я и торопливо перебежал дорогу. Переведя дух, я вошел в закусочную, стряхнул капли воды с одежды и без лишнего промедления направился к прилавку. Меня тут же встретила молодая женщина в клетчатой жилетке - поначалу ее лицо зажглось отрепетированной приветственной улыбкой, но в следующую секунду я ощутил странную натянутость в ее выражении.
  -Я очень хочу есть, - пояснил я. Не знаю, как выглядел со стороны в тот момент, но ее явно не тянуло на разговор со мной.
  -У нас широкий выбор... - неуверенно пробормотала она.
  Я улыбнулся, так как во рту невольно потекли слюнки.
  -Сэндвича будет достаточно. Самый большой.
  Продавщица тоже облегченно улыбнулась и кивнула. Через пару минут она принесла мне огромный сэндвич, завернутый в белую салфетку. Все это время я не сходил с места в ожидании, одной рукой я держал скрипку со смычком, другой потирал щеки. Наверное, люди вокруг глазели на меня, я не помню уже.
  -Приятного аппетита, - пожелала продавщица, вручая мне здоровенную булку, напичканную овощами с майонезом. За свою жизнь мне довелось их съесть штук пять, не больше. Подумать только, как сильно я запирался в своем мире: столько всего прошло мимо! Я решил, что лучше поем его у входа в капеллу, на случай если Люси выйдет пораньше. Выйдя из закусочной я, героически прикрывая телом свой обед и скрипку, перебежал через дорогу, снова чуть не попав под колеса. Проклятые автомобилисты хотели моей крови. Пальцы сжимали податливый хлеб стальной хваткой, причем я нес его так, чтобы ничего ненароком не вывалилось. Голод крутил мной как хотел, но зато какое удовольствие я испытал, когда, с предвкушением оглядел свой аппетитный сэндвич. Есть его было неудобно, так как помимо него я держал в руках скрипку и зажатый меж пальцев смычок.
  -Где футляр? - спросил я у сэндвича. Прокрутив в памяти последние события, я понял, что оставил его в комнате для выступающих. Такого со мной никогда не было - забота об инструменте прежде всего. Придется вернуться и забрать его. А возвращаться совсем не хотелось, снова эти недоуменные взгляды, мы такие ранимые, зачем ты нас пугаешь? Я послал их всех и твердо решил сначала основательно перекусить.
  -Тони?
  Люси все-таки отыскала меня и теперь смотрела, как на какого-нибудь преступника.
  -Ох. Я решил немного поесть, пока ты досматриваешь. Очень проголодался.
  -Решил перекусить?
  -Да... нет, я сказал поесть, вообще-то. Знаешь, сто лет не ел сэндвичей. Подумать только, - с ухмылкой добавил я, откусывая немного.
  -А где футляр?
  -Он... я забыл его... сейчас...
  Я попытался переложить смычок в другую руку, потому что пальцы уже устали, и в этот момент сэндвич выскользнул из моих рук и упал на мокрый асфальт. Булки развалились, открыв взгляду листья салата, пару ломтиков ветчины, огурцы, приправленные майонезом.
  -Твою мать! - выкрикнул я с необычайной злостью. Люси испуганно отступила. Я помотал головой и взял себя в руки.
  -Смотри, что ты наделала...
  Я вздохнул и озабоченно склонился над этим сэндвичем, словно полицейский над трупом.
  -Тони... - Люси едва сдерживала свои эмоции. - Какого черта ты вытворяешь?
  -Я? Вытворяю?! - измученно спросил я, выпрямляясь.
  -Твое выступление. Ты хотел посмеяться? Над кем?
  -Я не хотел ни над кем смеяться, - огрызнулся я. - Если не понимаешь, то лучше уж молчи. Я захотел поесть, что здесь такого? Это так странно, а? Как по мне, ничего странного.
  Я вдруг вспомнил обо всех этих бессмысленных часах репетиций, и кулаки непроизвольно сжались в гневе.
  -Боже, как же это было непросто. Все время, каждый момент я истязал себя. Смотри, я даже побриться забыл!
  В доказательство своих слов я продемонстрировал ей щетину.
  -Этот твой фарс на выступлении... а потом ты идешь в закусочную, как ни в чем не бывало! Тони, по-твоему это смешно?! После всех мучений просто взять и наплевать на всех?! Зачем ты так со мной?
  -Ого, я тебя задел? Подумай для начала, каково мне сейчас, хорошо? Ты не видела их лиц, ты не знаешь, о чем говоришь. Да, и называть мое выступление фарсом никто тебе права не давал... по-моему ты поторопилась с выводами, милая.
  Она замотала головой и отступила назад.
  -Тони, ты чего? Я перестаю понимать тебя.
  -Да, я знаю. Знаю, что ты не понимаешь. - Меня вдруг охватила тоска, захотелось обнять ее и забыть о глупом конкурсе. Захотелось играть в городском оркестре. - Этого никак не объяснить. Это выше нас с тобой. И здесь нет твоей вины, Люси! Я просто... - Я судорожно вздохнул. - Люси, по-моему, часть меня стремилась к независимости, и отсюда все эти недоговорки. Такого больше не будет.
  -Часть тебя?! Это что... как же это? Твое выступление...
  -Хватит повторять, отличное выступление! - вскричал я. Кто-то у входа в капеллу показал на меня пальцем, и это почему-то добавило мне смелости. - Прости, не сдержался. Люси... Люси, Люси, я очень люблю тебя. А если и ты любишь меня, то просто поехали домой, или, если тебе тяжело, поезжай к своим друзьям, просто не надо этого взгляда!
  -Что?
  -Убери этот взгляд, высунь его из себя как-нибудь, милая! Да не смотри ты на меня так!
  -Я бросила работу, чтобы помочь тебе, - тихо шептала она. - Я стольким пожертвовала, а ты... Тони, что с тобой, я, наверное, сошла с ума.
  -Никто не сошел с ума, просто уйди. Нам обоим нужно переждать!
  -Что вообще происходит, Тони посмотри на себя, что ты говоришь! То, что ты творил на сцене, ненормально! Все это поняли, кроме тебя...
  В голове вдруг что-то пронеслось с умопомрачительной скоростью.
  -Мой каприс, - не своим голосом прохрипел я. Одной рукой я швырнул в нее смычок, хотя бросок вышел неудачным, и он просто долбанулся об асфальт. А затем я гневно сверкнул глазами, взмахнул второй рукой и ударил Люси по лицу скрипкой. Не очень сильно. Честно. Должно быть, в последний момент капля благоразумия все-таки позволила мне удержаться от тяжких последствий. Она отстранилась, изумленно глядя то на меня, то на кровь на ее руках, капающую со щеки. Я видел, что она силится что-то сказать, но не находит слов. Она не понимала, как такое могло случиться. И я тоже не понимал. Не понимал, как у меня вообще поднялась рука на нее, на ту, которую я любил больше всего.
  -Прости... - выдавил я. Скрипка выпала из рук. Я развернулся и побежал прочь оттуда, обратно к спасительной закусочной с сэндвичами. Каприс заиграл с бешеной скоростью, и я все еще старался бежать в такт, быстро переставляя свои ноги. Я даже не особо удивился, когда на огромной скорости в меня врезался серый мерседес, отбросив на заливаемый дождем асфальт.
  -Странные были деньки, - задумчиво проговорил я, прекращая играть. Прошлое осталось прошлым. Моя смерть, моя любовь и все прочие чувства теперь забыты. Со мной осталось только это настоящее. И еще вина. Как же забавно, все ушло, а вина осталась. И этот город, эта мануфактура и зал заступили на смену.
  Подозрительная тишина в мануфактуре настораживала. Тени начали окружать меня, цепляться друг за друга, выстраиваясь в странные фигуры.
  -Смерть, - послышался шепот у меня из-за спины.
  -Смерть... - тихий голос где-то под сценой.
  -Смерть, - за шкафом, стоящим у кирпичной стены справа.
  Я спустился со сцены и, положив скрипку со смычком в футляр, приблизился к выходу. Дверь в длинный темный коридор беззвучно открылась сама собой.
  -Смерть, - едва слышно донеслось из него. Пару секунд я вглядывался в темноту, надеясь выхватить из нее что-то, или боясь... но были видны лишь очертания стен.
  -Надо бы пойти проверить, - неуверенно проговорил я, переминаясь с ноги на ногу. Затем шагнул вперед, закрыв дверь за собой. Беспроглядная тьма.
  
  2.Джордж и точки зрения.
  
  -Джордж! - негромко позвал надзиратель. Джордж отвлекся от своих мыслей и медленно повернулся к нему, ожидая поручений.
  -Помоги мне идти, - сказал надзиратель Холлис, кашляя и содрогаясь всем телом. Джордж кивнул и подставил надзирателю плечо. Таким нелепым образом они поплелись по тускло освещенному коридору мануфактуры. Подобных было в ней бесчисленное множество, словно туннели червя в огромном яблоке.
  -Я не знаю, где ваш кабинет, - проговорил Джордж, переводя дух.
  -Коридор приведет к нему.
  Джордж медленно выдохнул. Его лоб покрылся испариной, а дыхания не хватало. Собственный живот, выбивающийся из штанов, мешал ему идти.
  -Ты о чем-то думал, верно?
  -Нет, надзиратель, - ответил Джордж.
  -Да ладно тебе. Расскажи, поделись, со мной.
  Они дошли до поворота и неожиданно столкнулись с высоким, статным человеком с длинными волосами и козлиной бородкой. То ли он специально поджидал их за углом, то ли оказался здесь по воле случая, но как бы там ни было, он явно порадовался испугу Джорджа.
  -Надзиратель, - проговорил человек с легким поклоном. - Простите, что не встретил вас у мануфактуры.
  -Ничего, друг мой, Генри довел меня до вестибюля. А здесь, как видишь, Джордж помогает немного. Везде по чуть-чуть, как я люблю выражаться. Ну что, может, сменишь его?
  Человек решительно отстранил Джорджа, подхватил руку Холлиса и зашагал вперед. Приглядевшись к нему повнимательнее, Джордж узнал его. Это был помощник надзирателя, вечно следующий за ним по пятам и продвигающий сумасбродные реформы, из-за которых многие безумцы его возненавидели. Человека звали Оскар, такое вот звучное имя дали, пожалуй, самому противному безумцу на свете.
  -Спасибо за помощь, Джордж, - проговорил Оскар, странным образом выделяя его имя. - Вы свободны.
  -Зачем так грубо? - изумился надзиратель и громко закашлял. Оскар терпеливо подождал, пока кашель пройдет, чтобы Холлис продолжил свою мысль.
  -Джордж... - Холлис еще раз прокашлялся и произнес:
  -Не покидайте нас. Мне очень приятно ваше общество.
  Джордж улыбнулся.
  -Я вас не покину, - ответил он.
  -Тогда продолжим. Продолжим наш путь, а? Скорее, Оскар, чем быстрее мы дойдем до моего кабинета, тем лучше.
  Вместе они побрели по пустынному коридору. Джордж шел чуть позади, чтобы не задевать их своим животом в тесном пространстве. Он чувствовал себя неуютно наедине с такими важными людьми, но все же был рад, что надзиратель позволил ему остаться.
  -Вы так и не сказали, о чем задумались, - напомнил Холлис. Джордж промолчал, не зная, что ответить. Надзиратель будто понял это каким-то внутренним чутьем. В его жизни было не так уж много игр и интересных загадок, поэтому он всегда решал их с большим удовольствием.
  -Мы с тобой не так уж много общались, - проговорил надзиратель Холлис, неожиданно переходя на ты. - Но я знаю, что вся твоя жизнь сопровождалась насмешками. Даже ее последние мгновения.
  -Вы что-то знаете обо мне?
  -Да, так положено. Ты работаешь под моей опекой, а я, само собой, интересуюсь своими работниками.
  -Это не слишком-то логично, - произнес Джордж. - У вас очень много дел, почему вас я интересую?
  -Как раз-таки все логично, - возразил Холлис. - Меня интересует производительность, верно? А производительность напрямую зависит от моих служащих, тебя в частности. Тебя что-то волнует, это может сказаться на всем механизме. Нет, мне правда интересно, над тобой смеялись до самого конца?
  -Вы имеете в виду мою смерть, - догадался Джордж с широкой улыбкой.
  Тесная комнатка с занавешенными окнами, пропахшая потом и отбросами. Повсюду раскиданы вещи и объедки. По центру - продавленный зеленый диван с пятнами соуса и горчицы. На нем развалился Джордж, задрав грязную майку кверху. На столе рядом лежали пончики в глубоком блюдце. Он протягивал запачканные жиром руки и по одному отправлял пончики в рот. Ему было очень плохо. Невероятно плохо от всей той еды, смешавшейся в его необъятном животе, но он все равно продолжал есть. Он даже не помнил, когда начал, вполне возможно, что продолжалось это несколько дней. Входная дверь была открыта, в квартиру заглядывало несколько соседских мальчишек, глупо улыбающихся при виде толстяка. Они звали своих друзей, показывали пальцем на Джорджа и несдержанно хохотали при виде его пуза. Джордж заметил их и тоже рассмеялся. Глядя на них, он засунул себе в рот еще один пончик и комично проглотил его. Оборванцы рассмеялись, тыкая в него пальцем. Это было странно для него, очень неприятно, и в то же время Джордж ощущал некую необходимость в своих действиях. Он слабо улыбнулся и закинул себе в рот еще один пончик. В следующую секунду Джордж к собственному удивлению обнаружил, что не может дышать. Он попытался прокашляться, но горло свело в судороге, как от жесткой удавки. Джордж оттолкнулся от дивана и опрокинулся на пол, словно беспомощный жук, перевернутый на спину. Дети угорали от смеха. Джордж тоже усмехнулся своему нелепому положению и, поперхнувшись в последний раз, обмяк.
  -До ужаса нелепо, - с отвращением пробормотал Оскар. Джордж молча кивнул, широко улыбаясь.
  -Веселить людей до последнего, да, Джордж? - спросил Холлис. - Мне кажется, у тебя неспроста такие устои.
  Джордж бесстрастно пожал плечами.
  -В школе над тобой тоже смеялись? - спросил Оскар.
  Естественно. Эта вся его жизнь - жизнь смеха. Над ним смеялись повсюду, и он не был против, даже наоборот. Он кривлялся, шутил и гримасничал. Более того, он прекрасно понимал, что смеялись не над его шутками, а над ним самим.
  -Люди достойны того, чтобы смеяться, - сказал Джордж. - Почему бы не повеселить их лишний раз? Не продлить им жизнь? Я обожаю смешить и смеяться сам. Симбиоз, и им, и мне - выгода.
  -Вот только ты явно в дураках остался, - добавил Оскар.
  -Тебе эта идея пришла в определенный момент, не так ли? - спросил Холлис. Джордж улыбнулся, но на его лбу пролегла едва заметная морщинка.
  -Я бы не хотел об этом говорить. Пусть во мне останется какая-нибудь тайна. И вообще, я думал, вы знаете все о тех, кто живет в Городе Безумцев.
  -Ни в коем случае. Кто-то здесь наверняка знает, но не я. Я всего лишь человек, я не могу упомнить так много.
  -Вы очень старый человек, - сказал Джордж.
  -Да, это так, хотя поверь, я выгляжу гораздо моложе, чем есть на самом деле. И это не лучшим образом сказывается на моей памяти.
  Джордж нахмурился, что-то прикидывая в уме.
  -Вы ведь не умирали, верно? - спросил он. - Вы все еще живой. И стареете.
  -Да, вроде того. Это очень запутанно.
  -Расскажите мне, - попросил Джордж. - Как вы стали надзирателем?
  -Давай так, Джордж. Я расскажу тебе это, а ты в обмен расскажешь, что же такого приключилось с тобой. Ладно?
  -Я...
  -Но предупреждаю, моя история не то чтобы очень трогательная и захватывающая. Возможно, ты пожалеешь о том, что согласился.
  Джордж нахмурился и рассеянно махнул рукой.
  -Расскажите мне, - попросил он. - Оно того стоит. Я буду единственным, кто знает секрет про вас, да?
  -Еще я, - добавил Оскар. - И мне не придется даже тужиться для этого, толстяк.
  -Нет нужды в оскорблениях, - пробормотал Холлис. - Оскар, давай чуть помедленнее. Мне тяжело дышать.
  Оскар кивнул и замедлил шаг.
  -Дело в том, - начал надзиратель. - Что в том мире я заслужил себе необычную репутацию. В детстве я был довольно впечатлительным юнцом, помнится. Как-то раз... кхм...
  Он прокашлялся.
  -В общем, попалась мне как-то раз в руки небольшая мышь. Мне было лет восемь, наверное. Я долго-долго смотрел на нее, в ее черные глаза и думал, что могу убить ее в любой момент. Что ее жизнь вся в моих руках, и мне решать, жить ей или нет.
  -Вы убили ее? - спросил Оскар.
  -Да... Придавил камнем. Это следует списать на мою детскую непосредственность. На самом деле в тот день я извлек для себя очень важный урок. Мир очень большой, мы в нем даже не мыши, а скорее муравьи, букашки. В любой момент на нас может обрушиться сапог и раздавить к чертям все наши планы и надежды.
  -Ах, кажется, подобное я уже слышал, - кивнул Оскар, почесывая свою бородку.
  -Да, я уже рассказывал ее, наверняка, - согласился Холлис. - Не помню кому. Многое исчезает из памяти. Но тот урок я запомнил на всю жизнь.
  -И что из этого следует? - спросил Оскар.
  -Из этого следует, что все наши старания не стоят и гроша, если в любой момент они могут быть втоптанными в землю. Все, кроме одних. Я понял, что в мире есть только одно дело, достойное нашей безысходной участи. Я захотел стать мышью, которая смогла бы увернуться от камня. Которая бы не попалась в руки к мальчику, потому что слишком умна для этого. Я много читал, очень много. Старые книги и рукописи, или просто любую литературу. Везде я искал способы избежать смерти, учился выживанию. Не описать, что именно я делал. Я просто знал, где нужно искать. Моя жизнь превратилась в партизанскую войну со смертью, и, как она ни старалась, она не могла поймать меня.
  -Смерть пыталась вас убить? - спросил Джордж с любопытством.
  -Да. Пожар в моем доме. Грузовик, чуть не сбивший меня лет в семьдесят. Смерть знала, что ей брошен вызов, и она с готовностью приняла его. Был даже наемный убийца. Естественно, его нанял какой-то человек, но все же, на самом деле он был лишь ее орудием. В итоге я все-таки одолел ее, отразил все ее нападки. Одержал победу над смертью. Я понял это, когда она сдалась. Мне было... девяносто или сто. Не помню точно. Последние двадцать лет моей жизни проплыли очень быстро. И все текло своим мерным чередом, пока мне не пришло письмо от нее.
  -Письмо от смерти? - изумился Оскар.
  -Именно. Оно было пустым, но я все равно знал, что это от нее. Слова не были нужны, все было ясно и без них. Она признавала свое поражение. И намеревалась прийти ко мне. Понимаете? Она сдалась. Я стал той мышью, что обхитрила всех вокруг. Не передать всего того, что я испытал. На протяжении всего того дня я недвижимо сидел на кровати и ждал ее. Я не знал, что мне делать, как ее встречать. Наверное, стоило... не знаю, подготовить какой-то прием, просто чаю налить хотя бы. Чай для смерти, вот это история была бы. Но я не решился на такой откровенный фарс. Боялся, что она сочтет это за неуважение. В итоге я просто сидел и ждал, накрывшись одеялом, словно маленький ребенок.
  -Она пришла? - спросил Джордж.
  -Конечно. Я же получил письмо, вы не слушали? Я понял, что в соседней комнате открывается дверь, совсем медленно. Стало ясно, что это она.
  -И что потом? - тихо спросил Джордж. Холлис пожал плечами.
  -Потом я стал надзирателем Города Безумцев. Бессменным надзирателем.
  -Как? Что смерть сказала вам?
  -Ничего. Я просто услышал, как открывается дверь, не более. Мне этого было достаточно, чтобы все понять.
  Холлис снова закашлялся, содрогаясь телом. Джордж задумчиво опустил голову.
  -Ну что, толстяк, - пробормотал Оскар. - Может, теперь ты поделишься?
  -Конечно, я же обещал. Но позвольте предупредить, возможно, вы тоже огорчитесь. Это не очень интересная история, просто она очень... нехорошая. В мире много таких нехороших историй, которые лучше не рассказывать лишний раз.
  -Давай, - поторопил его Оскар.
  
  Джордж хорошо помнил тот день. Он еще был совсем маленьким, всего пять лет. Ходил с вечно надутым, обиженным лицом и ужасно негодовал, если что-то шло не так, как ему хотелось. Был жаркий летний день, и дома сидеть не было никакого желания. Поэтому он поскорее переоделся в свои шорты, футболку с Микки Маусом и отправился к маме, чтобы спросить у нее разрешения.
  -Ма-а-ам, - протянул Джордж, оглядываясь по сторонам. - Можно я пойду, погуляю?
  Мама выглянула из гостиной и бегло осмотрела внешний вид сына.
  -Джордж, сначала пообедай. Сейчас, подожди.
  Она ушла на кухню, а Джордж постоял некоторое время на месте и помчался за ней. На кухне шумел телевизор, стоящий на холодильнике. Джордж стал на стул и начал методично переключать каналы, но, не обнаружив ничего интересного, вернул все обратно. Мама в это время зачерпнула черпаком из кастрюли немного каши и положила на любимую тарелку Джорджа с рисунками мультяшных героев.
  -Ма-а-ам...
  -Немного, - наставительно произнесла мама, ставя тарелку на стол. - Ешь, набирайся сил.
  Джордж вздохнул и стал медленно черпать ложкой кашу. Он не любил кашу, особенно вязкую, облипающую тарелку, поэтому больше, чем на две ложки подряд Джорджа не хватало. Съев немного, он останавливался и задумчиво оглядывался по сторонам, болтая ногами. Мама улыбнулась и, подойдя к нему, отставила тарелку чуть в сторону.
  -Так и быть, иди, - со вздохом протянула она. Джордж весело улыбнулся и побежал в прихожую. Там он надел свои зеленые сандалии и стал терпеливо ожидать у двери. Мама подошла к нему и нахлобучила ему на голову кепку с торчащими из нее мышиными ушами.
  -Не снимай, - наказала он. Джордж кивнул и нетерпеливо подергал ручку двери. Мама придержала его за плечи и достала ключ.
  -С кем хочешь встретиться? С Томом, да?
  -Мне не нравится эта шапка, - объявил Джордж.
  -Ну извините, сегодня ехать в магазин вы отказались, мистер. Так что, с Томом прогуляйтесь?
  -Том уехал, - ответил Джордж. - Не страшно, мне и одному хорошо.
  -Познакомься с кем-нибудь на площадке. Там всегда много детей гуляет. Дети замечательные, честное слово.
  -Может, познакомлюсь.
  -Ладно, - ответила мама, поглаживая его по голове. - Давай, иди. Пока, Джордж!
  -Пока.
  Выйдя из дома, Джордж сразу же направился к площадке, как и советовала мама. Вокруг росло множество кустов; по ним сновали ребята, играя в прятки. Джордж нырнул в заросли одного из них и достал оттуда ветку. Взмахнув ею пару раз, он пошел дальше, с интересом глядя на проходящих мимо людей.
  На площадке было полно детей, скатывающихся с горок, качающихся на качелях и просто бегающих по кругу - ему тут же захотелось к ним присоединиться. Джордж выкинул палку и перелез через низкий заборчик с непонятными узорами. Вокруг медленно ходили женщины и наблюдали за своими детьми. Одни общались друг с другом; кто-то читал книгу или просто прохаживался с коляской. Джордж протопал мимо курящего мужчины в черной куртке (предварительно зажав нос, чтобы дым не попал в легкие) и подошел к горке, у которой уже столпилась целая очередь. Он терпеливо встал в самый конец, так как прекрасно понимал, что нет нужды торопиться. Сзади к нему подошел высокий мальчуган в грязных штанах.
  -Мальчик, ты чего пришел? - спросил он у Джорджа.
  -Я хочу покататься, - ответил Джордж.
  -Тут очень много людей. Приходи в другой раз.
  -Все хотят покататься.
  -Уходи. Мы пришли первый раз, уйдем и больше кататься не сможем. А ты потом возвращайся и развлекайся, сколько влезет.
  Джордж насупился, но в целом все казалось честным. Он молча отошел к забору и упер руки в бока. Дети продолжали со смехом скатываться и снова вставать в конец очереди. Он вдруг подумал, что их было не так уж и много, всего семеро ребят.
  -Могли бы и пустить, - пробурчал он. Мужчина, стоящий рядом, видимо услышал это. Он выкинул сигарету и подошел поближе к Джорджу.
  -Ты, я вижу, поумнее их всех, - ненавязчиво заметил он. Джордж удивленно поглядел на него. Ему не нравилось, что этот мужчина курил, и поэтому у него сразу сложилось плохое впечатление о нем.
  -Ты здесь с мамой или папой?
  -Нет... - Джордж развел руками. - Если б здесь был папа, он бы их всех разогнал и оставил бы горку одному мне.
  -Да, твой папа, наверное, очень сильный. Пойдем со мной, парень.
  Джордж слегка оторопел от такой неожиданности. Но с другой стороны никто и никогда не называл его так по-братски: парень. Это понравилось ему, и Джордж с готовностью последовал за странным человеком. Они ушли с площадки и направились к густым зарослям, мимо которых Джордж недавно проходил. Мужчина слегка подтолкнул его чуть вперед, в ближайшие кусты.
  -Вот так... Сюда, ага. Молодцом.
  Он говорил будничным, немного задорным голосом, но Джорджа это почему-то волновало. Пройдя немного вглубь кустарника, они наткнулись на мальчика, видимо прятавшегося от своих друзей.
  -Привет партизанам, - поздоровался мужчина все тем же тоном. - Приятель, спрячься в другое место. Пожалуйста.
  Мальчик послушно кивнул и в следующую секунду убежал. Оставшись наедине с этим мужчиной, Джордж уже не на шутку испугался. Он побрел было в сторону, но мужчина ласково придержал его рукой.
  -Тихо, тихо. Вот так. Постой немного.
  Мужчина наклонился чуть вперед, так, что Джордж мог чувствовать исходящий от него запах никотина. Его передернуло. Сразу вспомнились слова матери о том, что сигареты образуют в легких смолу. Человек наклонился еще ближе и слегка коснулся ноги Джорджа, немного ее поглаживая. Джордж вздрогнул. Рука поднялась чуть выше, продолжая поглаживать его кожу.
  -Ты молодец, - пробормотал мужчина, аккуратно стягивая с него штаны. - Твой папа бы гордился тобой.
  В этот момент Джордж заплакал, хотя и сам толком не знал почему. Просто ему вдруг стало очень грустно, и он, не сдержавшись, тихо заплакал. Штаны упали, запутавшись в ногах. Он шагнул вперед, но споткнулся и рухнул на землю, пачкая голые ноги в грязи. Кепка с мышиными ушами слетела с его головы.
  -Ну что ты, - тихо произнес мужчина, неотрывно глядя на него. - Перестань плакать.
  Его большая рука опустилась на голову Джорджа. Он начал медленно ее гладить, укладывая растрепанные волосы. Затем он поднял с земли кепку с ушками и водрузил ее обратно, заботливо поправляя козырек.
  -Любишь Микки Мауса? - тихо спросил мужчина. Джордж, не переставая плакать, кивнул. Мужчина аккуратно взял Джорджа за бедра и поднял с четверенек.
  -Представь, что я Микки Маус. И я доверяю тебе важный секрет. Ты ведь никому не расскажешь о нем? О нашем маленьком секрете?
  Джордж нервно помотал головой, хотя у него не пропадало ощущение, что его хотят жестоко обмануть. "А как же Минни?" - с недоверием подумал он. Мужчина улыбнулся, его рука снова коснулась голой ноги мальчика.
  -Вот и славно, - прошептал он, слегка закусывая губу.
  
  Джордж вернулся домой через пару часов. Мать очень рассердилась, увидев его запачканную землей одежду. Она раздражено сняла ее и запихнула в стиральную машину, а самого Джорджа отправила спать. Но она не заметила перемены в нем самом, списав это на усталость Джорджа. Его лицо переменилось. Отныне с него не слезала глупая улыбка, пустая, совершенно неестественная, как будто у плохо нарисованного мультяшного персонажа. Позднее она поймет, что что-то в тот день произошло, но это будет уже очень не скоро.
  -С тех пор ты стал чем-то вроде клоуна, да? - спросил Оскар. - Думаешь, так будет проще все пережить?
  -Какое вам дело до меня, мистер? - спросил Джордж, почесывая свой живот. - Я живу так, как хочу, это мое право.
  -Джордж, - произнес Холлис. - Мне стоит извиниться. Я не знал, что за груз лежит на твоей душе.
  -Хотите, я расскажу вам ее заново? Тогда вы поймете, что мне все равно.
  Холлис кашлянул и через пару секунд сплюнул на каменный пол кровь.
  -Нет нужды, Джордж, - произнес он. - Просто позволь заметить, что тебе может и все равно. Но другой ты, который сидит под всей этой толщей жира, содрогается каждый раз, когда ты вспоминаешь это. Неужели тебе настолько наплевать на его чувства?
  -Мне не наплевать, - поспешно ответил Джордж. - Но я же не чувствую, как он содрогается. Откуда мне знать?
  Оскар тихо посмеялся.
  -Бесполезно, господин надзиратель, - с усмешкой произнес он. - Клоун останется клоуном. Как бы вы не хотели вернуть его к разуму.
  -Я думаю, все не так просто здесь, - ответил Холлис, крепче цепляясь за шею Оскара. - Просто Джордж... не хочет нам посодействовать... кхм. Я устал.
  Они остановились посреди тоннеля. Холлис прислонился к стене, а Оскар наклонился вперед, разминая спину. Джордж тоже послушно стал на месте, ожидая, пока они продолжат путь.
  -К чему это, Джордж? - пробормотал Холлис. - Дай нам знать, что ты еще способен на страдания, дай знать, что ты где-то здесь. Ты пытаешься скрыть боль, но я прекрасно чувствую ее в тебе, она пульсирует очень сильно.
  Холлис огляделся по сторонам выпученными глазами.
  -Бум, - пробормотал он, взмахивая рукой. - Бум.
  -Это должно быть шестеренки в главном зале, - заметил Оскар.
  -Нет. Я не об этом. Скажи нам Джордж. На самом деле, что ты испытываешь к этому человеку?
  Джордж помедлил некоторое время, колеблясь с ответом. Ему не хотелось огорчать старика, говорить ему, что на самом деле внутри него ничего нет. С другой стороны врать ему не было особого смысла.
  -Подумай, - произнес Холлис, вглядываясь в толстяка. - Ты был маленьким ребенком. Ты мог бы вырасти великим человеком. Но вместо этого всю свою жизнь ты просто ожидал, когда попадешь сюда.
  "В этот паршивый город" - внезапно промелькнуло у него в голове. Внутри у Джорджа что-то перевернулось. "Умеете вы найти нужные слова!" - захотелось ему сказать, но не получилось. Он почувствовал чье-то присутствие, кто-то вдруг вырвался наружу, и это было так резко, так сильно, что Джордж не успел ничего предпринять. Он все еще видел лица Оскара и Холлиса, видел, как их глаза расширились от удивления. Джордж осознал, что ошибался на свой счет. Внутри него крылось нечто страшное, и он не мог это контролировать. В считанные мгновения оно завладело им, слова сами стали срываться с губ, но произносил их не он, а сотня других Джорджей, полупрозрачных и мерцающих, с пылающими от ненависти глазами.
  -Только одно желание.
  -Имеет смысл.
  -Хочу видеть его.
  -Смотреть ему глаза.
  -Наблюдать за его страданиями.
  -За болью.
  -Пусть почувствует.
  -То же самое.
  -В тысячу раз страшнее.
  -Он будет молить.
  -А я - улыбаться.
  -Он еще узнает.
  -Что сотворил.
  -Со мной...
  -И со мной...
  -Со мной тоже...
  Джордж попытался хоть как-то напомнить о себе, он повернул голову в сторону, но это движение утонуло в тысяче других лиц, неотрывно смотрящих вперед. Другие Джорджи закончили говорить, они исчезли так же неожиданно, как появились. Джордж с облегчением огляделся по сторонам, и, убедившись, что в коридоре нет никого, кроме него, Оскара и надзирателя, тяжело вздохнул.
  -Что это было? - изумленно спросил Оскар. - Как... как такое чудовище попало в мануфактуру? Его нужно выгнать отсюда! Он неконтролируем.
  -Оставьте это, Оскар, - проговорил Холлис, взмахивая рукой. - А вы, Джордж... вам стоит уделить больше внимания тому, что есть внутри вас.
  Джордж широко улыбнулся и согласно закивал.
  -Так и убить кого-нибудь можно! - воскликнул он. Холлис нахмурился и кивнул.
  
  Казалось, прошла вечность, прежде чем они достигли главного зала мануфактуры. Двери были открыты, Оскар втащил Холлиса внутрь, в необычайный грохот стучащих друг о друга шестеренок, зависших над полом. Это место было сердцем Города Безумцев; здесь надзиратель вершил его судьбу, рассуждая под скрежет металла о таких вещах, которые другие могут только вообразить. Джордж чувствовал себя здесь некомфортно. Зал был невероятно огромным, в нем можно было бы уместить тысячи людей. Столько пространства! Джорджу было гораздо уютнее в узких коридорах, хотя он и сам не знал почему. Почесав живот, он остановился в нерешительности, не зная, куда идти.
  -Невольно потеряешь дыхание, да, Джордж? - спросил Холлис.
  -Да, сэр. Мне это знакомо.
  Вместе они пошли через зал, и Джордж поминутно поднимал голову наверх, с ужасом глядя на грохочущий механизм. Ощущение, что он рухнет ему прямо на голову, упорно не покидало толстяка. Оскар, видя его страх, не мог сдержать усмешки.
  -Хватит, дурак. Это уже не смешно. Этот металл висит здесь уже тысячелетия, он не упадет тебе на башку. Просто не смотри наверх. Ясно?
  -Ясно... это почти как в разных фильмах, да? Там похожие советы.
  -Да, наверное. Я кино в жизни не смотрел, так что не обижайся, если останешься непонятым.
  Постепенно они добрались до широкого деревянного стола, украшенного резьбой. Он стоял в самом центре, и Джордж не понимал, как можно сосредоточиться за ним, если со всех сторон столько места, а над головой вращаются десятитонные шестеренки.
  На столе надзирателя ждал серебряный поднос с двумя бокалами.
  -Смотри, Оскар, - пробормотал Холлис, с облегчением усаживаясь. - Сегодня раньше, чем обычно. Очень вовремя. Как я могу не любить своих подчиненных за такую заботу?
  Он кашлянул и дрожащей рукой придвинул поднос ближе к себе. Оскар уселся напротив. Джордж не знал, куда встать, и поэтому остался у заместителя за спиной. Оскар тут же зачесал назад свои волосы и, развернувшись, вперил в Джорджа ястребиный взгляд.
  -Спасибо за помощь, толстяк, - с насмешкой произнес он. - Можешь идти работать, дальше мы сами.
  -Чем ты занимаешься, Джордж? - спросил Холлис, беря бокал.
  -Я продаю воздушные шарики в холле, - Джордж дружелюбно улыбнулся.
  -Мило, - кивнул Оскар, отворачиваясь.
  -Тебе нравится твоя работа? - спросил надзиратель.
  -Да, очень. Это очень добрая профессия. Даже если напрячься, не получается придумать ничего плохого про нее.
  Холлис на секунду отвел взгляд от него и обратился к Оскару:
  -Ты взял красное вино?
  -Да... у вас другое?
  -Белое. Сегодня я не хочу белого...
  -Всегда интересно угадывать какой шарик выберет покупатель, - продолжил Джордж, наблюдая, как они меняются бокалами. - Я заметил, дети почти всегда выбирают либо красные, либо синие. А вы какой шарик бы выбрали?
  Холлис поднял глаза.
  -Что?
  -А вы, какой бы шарик вы выбрали?
  -Я...
  Надзиратель нахмурился и сделал глоток из стакана.
  -Что еще раз? - переспросил он с виноватым лицом.
  -Ну, цвета радуги, какой бы шарик вы выбрали...
  -Я...
  Холлис прочистил горло и, выразительно посмотрев на Джорджа, неожиданно встал на ноги.
  -Я бы...
  Он сделал шаг вперед, его дрожащая рука коснулась плеча толстяка. Затем он подался в сторону и к полной неожиданности Джорджа обнял его.
  -Что за... - пробормотал Оскар, вскакивая со стула. Джордж удивленно отступил назад, и Холлис, потеряв опору, как-то плавно, словно перышко на ветру, упал на землю лицом кверху. На его губах блестели капли красного вина. Оскар подбежал к нему и пощупал пульс.
  -Он не дышит, - изрек он. Джордж побледнел от ужаса.
  -Я... я убил его...
  -Да не ты, идиот. Это все вино. Черт!
  Оскар подошел к бокалу и осторожно понюхал его.
  -Вроде обычное вино.
  Он гневно сплюнул и повернулся к Джорджу.
  -Чего стоишь?! Беги за помощью! Позови хоть кого-нибудь! Черт бы тебя побрал, толстяк!
  Джордж нахмурился и поспешил прочь из этого ужасного зала. Слишком большого, чтобы можно было спрятаться. Все произошло так быстро. Он даже не осознал произошедшего. Понял только одно: надо скорее бежать оттуда. Куда-нибудь, где темно и тесно. В туннели. Вбежав в спасительный коридор, он повертелся по сторонам, но везде была сплошная темень. Он ничего не понимал, просто бежал, на ходу подтягивая свои штаны.
  -А-а-а! - закричал он, хотя не хотел кричать. И вышло ненатурально, можно было даже не пытаться. Он побежал тем же путем, что и пришел, но почему-то оказался в совсем другом месте.
  На очередном повороте Джордж столкнулся с кем-то, хотя там никого не должно было быть, и все почему-то вдруг стало абсолютно не так по своей прихоти. Толстяк в испуге замахал руками и завопил:
  -Уйди! Уйди!
  Его рука ухватилась за одежду неизвестного, и он рванул ее на себя.
  -Проклятье, Джордж. Ты порвал мой пиджак.
  Джордж остановился и выставил вперед руку, медленно ощупывая лицо замершего человека. Его толстые пальцы, сперва, ткнулись в острый нос и жидкие усики под ним, но затем резко опустились и нашарили скрипку в его руках.
  -Тони? - с облегчением прошептал он. - Кажется, я убил человека.
  
  3.История о безмерной печали.
  
  Я потрепал Джорджа по плечу, сказал ему, что ничего страшного не случилось, что природа все-таки взяла свое. На самом деле я боялся не меньше его. Именно боялся, потому что смерть в Городе Безумцев - это страшное явление, гораздо страшнее, нежели в обычном мире, потому что здесь второго шанса уже не дается. Или дается, но никто этого все равно не знает.
  Смерть надзирателя ужасна вдвойне. Единственное, что я знал наверняка на тот момент - городу грозили перемены. И еще я знал, что очень хотел найти убийцу надзирателя. Холлис был для меня святыней, да он для всех безумцев был святыней, родным отцом. Я хотел взглянуть в глаза тому, кто осмелился убить собственного отца. И еще я хотел отомстить. Странное чувство, никогда доселе не испытывал его.
  -Пойдем на свежий воздух, - предложил я всхлипывающему Джорджу. - Тебе нужно успокоиться.
  -Я не могу, Тони! - вскричал Джордж. - Да как же это?! Я не понимаю, как так вышло?!
  Он опять зарыдал. Я устало вздохнул и потянул его за собой - Джорджу пришлось перебирать своими ногами, но плакать он не перестал. Вскоре мы выбрались из коридора в темный холл со множеством колонн, здесь Джордж обычно встречал меня, когда я приходил на работу.
  -Присядем здесь, - взмолился он, подтягивая штаны.
  -Дальше! - рявкнул я, толчком открывая высокие двери мануфактуры. Свет тут же напомнил о себе. Яркий свет солнца, ослепляющий после теней моего зала. Я зажмурился и на ощупь вытащил Джорджа за порог здания. Когда глаза понемногу привыкли, я сумел разглядеть выложенную камнями площадь, по которой небольшими группками прогуливались безумцы. Судя по всему, не все еще знали о случившемся.
  -Тони... мне очень плохо.
  -Боже!
  Мы с Джорджем сошли с каменных ступеней, и я усадил его на белую скамью, прислоненную к скульптуре какого-то человека на постаменте.
  -Дыши глубже, - сказал я ему, настороженно глядя на безумцев вдали от нас. - Ты можешь объяснить мне, как именно умер надзиратель?
  -Я не знаю! Он обнял меня и упал. Оскар сказал, что это вино...
  -Вино?
  -Да. Они с Оскаром поменялись бокалами.
  Я нахмурился.
  -Там был Оскар? Ничего непонятно.
  -Я думаю, это одна из тех загадок, над которыми стоит подумать, - решил Джордж. Я кивнул. В полном молчании я начал размышлять над его словами, стараясь не отвлекаться ни на что.
  -Все проще, чем кажется, - произнес холодный голос за нашими спинами.
  Это сказал не Джордж, хотя я и не понял этого. Негромкий голос прозвучал откуда-то сверху, голоса такие часто принадлежат вестникам судьбы. Мы подняли головы и узрели человека, которого сначала приняли за статую. Статуя оказалась хмурым дворником в своем неизменном черном пальто с серым подолом и метлой в руках, Генри. Он мой сосед по квартире, но мы с ним нечасто видимся, так как он почти всегда остается на ночную смену. Но даже если и видимся, он не очень любит говорить с кем бы то ни было. Молчун. Странный парень даже для такого странного города, ведь здесь молчат очень немногие.
  -Что ты здесь делаешь, Генри?
  Генри втянул носом воздух и провел взглядом по площади.
  -Тут небезопасно. И поэтому я решил воспользоваться маскировкой.
  Он хмуро оглядел нас и спросил:
  -Холлис мертв, вы говорите?
  Джордж кивнул. Генри тоже кивнул в подтверждение своим мыслям.
  -Я знал это. Даже не знаю, как объяснить. Все утро происходит что-то невообразимое.
  -Что невообразимое, Генри? - спросил я. Он не ответил, снова замер и стал вглядываться вдаль.
  -Ты знаешь, кто приносил им вино? - спросил я. Генри слегка качнул головой.
  -Похоже, убийца пришел в мануфактуру раньше меня. Скорее всего, он не работает здесь, я знаю почти всех в мануфактуре - сюда отбирают только безобидных людей. Но он явно знал здешний распорядок, раз сумел прийти раньше всех да еще и незамеченным пробрался в кабинет Холлиса. Держу пари, это один из тех парней, кого не так давно уволил Оскар или не допустил к нам. Обозлился на судьбу, или что-нибудь вроде этого. Хм...
  Что ж, для меня это звучало разумно, но все равно я не мог в это поверить. Все, кто работал в мануфактуре, хорошо знали, что Холлис никогда никому бы не причинил зла. Он заботился о каждом без исключений. За этой расправой должно стоять нечто большее, нежели просто увольнение, если руководствоваться здравым смыслом.
  -О чем думаешь? - спросил Джордж, наконец-то успокоившись. Генри не ответил, лишь беззвучно зашевелил губами, будто пытаясь выговорить какое-то слово.
  -Заминка? - Джордж лукаво улыбнулся.
  -Идиот. Бутылка. Поищите ее. Спросите у Оскара. Бутылка - это след.
  -Хорошо, но... Генри... - я помедлил. - Ты говорил о каких-то странностях. Что ты имел в виду?
  Генри внимательно посмотрел на меня с высокого постамента и произнес:
  -Не уверен, что это стоит говорить. Но я расскажу. Неохота держать в себе.
  
  Генри помнит себя дворником всю свою жизнь. И смерть тоже. Дни в Городе Безумцев для него тянутся невероятно медленно, гораздо медленнее, чем для других. Джордж настолько заперся в себе, что время попросту не касается его разума; для Тони оно тоже имеет мало значения, ведь для него самое важное - играть на скрипке, то есть творить музыку. А у Генри ничего этого нет, и он очень остро чувствует каждую секунду, пробегающую мимо. Но нужно внести небольшую поправку. Жизнь была для него гораздо тяжелее из-за этого ожидания. Но здесь он получил неожиданную помощь.
  Каждый день Генри приходит подметать главную площадь перед величественным зданием мануфактуры. Площадь огромна, так что работы ему хватает. В первые дни было тяжело ко всему привыкнуть и примириться со своим исходом. Он скучал по своей жизни, даже несмотря на то, что большого счастья она ему не принесла. Город пугал его. Странные люди, странные обычаи, странные вещи. Он невероятно удивился, когда впервые увидел в небе огромный мыльный пузырь. Тогда он еще не знал, что все безумцы используют их для полета, и ужасно испугался. Он боялся и многих других вещей, но все же каждый день заступал на свою смену, а после отправлялся на пузыре в свой парящий в воздухе дом, хотя дом этот пугал еще больше. Каждый следующий день тянулся дольше предыдущего, и он даже не представлял, как будет находиться здесь вечность. За вечность может свести с ума все что угодно.
  Каждый день он одевал свое пальто, края которого затвердели от въевшейся пыли. Затем он брал свою метлу, о которую уже бесчисленное количество раз стер свои руки. И вот, слегка сгорбившись, он принимался за работу, мерно взмахивая метелкой и сгребая мусор в кучи. Взмах, еще один, и пыль поднимается вверх небольшим облаком. Шаг в сторону, и все начинается сначала. Вот она жизнь.
  По началу Генри не обращал внимания на каменные шпили мануфактуры, в том числе и самую высокую ее башню. Но постоянно ему казалось, что за его сгорбленной спиной наблюдают чьи-то холодные глаза. Кто-то неотрывно буравит его крохотную фигуру, и ощущение было настолько сильным, что Генри не мог от него скрыться. Только когда дворник возвращался домой, он, наконец, чувствовал себя в безопасности. Потом он, конечно, догадался в чем дело. Как-то раз, задрав голову, чтобы проследить полет очередного мыльного пузыря, он встретился с этим взглядом, причем непонятно как. Их разделяла по меньшей мере сотня метров, но все же дворник видел эти глаза воочию, будто прямо перед собой. Два огромных немигающих глаза...
  Это был птеродактиль, с любопытством наблюдающий за ним с самой высокой башни мануфактуры. Птеродактиль, обреченный на такую же незавидную участь. Запертый в стеклянном шаре с непонятной разметкой, он был неотъемлемой частью единственных часов Города Безумцев. Солнце часто ярко отражалось от шара, и поэтому ящера можно было заметить только в определенные периоды времени.
  Город Безумцев не признавал стрелок. У него были свои принципы. Вместо этого он пользовался птеродактилем, медленно вращающимся в шаре, невзирая ни на какие законы гравитации. Безумцы, проходящие мимо мануфактуры, мельком глядели в сторону шара и отмечали про себя, в каком положении находится ящер. Это и было мерой времени, стадия поворота птеродактиля. И больше ничего. Ни секунд, ни минут, ни часов... только стадии. И Генри был несказанно рад этому.
  С тех пор, как он узнал об этих часах, время больше не дробилось для него на бесчисленные частицы, каждая из которых доставляла ему неописуемые мучения. Когда в сутках всего лишь восемь стадий, время протекает не так болезненно, нежели двадцать четыре часа или, еще хуже - несколько сотен минут. Просто восемь стадий. Не так уж и тяжело. Сколько минут в стадии Генри не знал, да и никто не знал, пожалуй, ведь время в Городе Безумцев течет совсем иначе, нежели в обычном мире. Но одно Генри знал наверняка: стиснув зубы, он сумеет пережить день, в котором всего лишь восемь стадий.
  Еще с первых дней он отметил несколько необычных вещей. Во-первых, солнце здесь было очень ярким, причем постоянно. Погода менялась крайне редко, хотя это было скорее хорошо, потому что Генри не очень любил перемены. Также он приметил тот факт, что в городе не хватало некоторых привычных ему вещей. На первый взгляд все было идентичным, но все-таки определенные детали напрочь отсутствовали. Часы здесь не ходили. Многие пытались завести их, но ни одна попытка не увенчалась успехом. Помимо этого за все время проживания здесь Генри не видел ни одного зеркала. Конечно, он видел свое отражение в воде или в окнах домов, но оно было слишком нечетким. Отсутствие зеркал было просто убийственным, Генри не покидало ощущение, что с его лицом что-то не так, потому что многие безумцы смотрят на него с опаской. Иногда, возвращаясь домой, он тратил весь вечер на ощупывание собственного лица, в то время, как его сожитель заливался скрипкой. Более того, порой, ненадолго прерываясь в уборке площади, он подмечал, что занимается своей однообразной работой круглый год, в то время как при его жизни зима вносила некоторое разнообразие в его деятельность. Но здесь не было зимы. Только пыль на голом асфальте. Хотя все это мелочи, по большому счету.
  В данный момент Генри был вынужден абстрагироваться от особенностей города. Он сосредоточился на прошедшем дне, пытаясь вспомнить тех, кто входил внутрь мануфактуры. Ну и не только это.
  -Должен вам кое-что рассказать, - пробормотал Генри, слезая с постамента. - Я начну с начала, если вы не возражаете. Так я точно ничего не упущу. Это важно, просто послушайте. Помню, что когда проснулся сегодня в своей постели, то сразу на меня повеяло чем-то странным. В животе что-то ворочалось... ладно, я просто перечислю все по очереди. Я встал со своей кровати, убрал все одеяла в шкаф, все четыре. Меня всегда бесило, когда они были разбросаны по комнате, я тебе об этом даже говорил, Тони. Тебе все равно, дело твое. Не хочешь жить сообща, можно и по разные стороны.
  -О чем ты?
  -Не важно. Так вот, на цыпочках, я вышел в общую комнату, боялся тебя разбудить. Было очень рано, и за окном стояла сплошная темень. Я позавтракал и затем решил отправляться на работу. Я оделся в свое пальто, взял метлу и вышел на улицу, а потом... Ты знаешь, я боюсь высоты. И поэтому каждый полет на работу оборачивается для меня испытанием. Так что, как правило, если у меня с утра как-то не хорошо на душе, я подхожу к парапету вокруг дома и некоторое время тупо гляжу вниз. На все эти дома далеко внизу. Я очень завидую тем безумцам, что живут на земле рядом с мануфактурой. Никаких проблем с транспортом, с погодой. Казалось бы, если дом парит в воздухе, то это круто, да? Так вот ни хрена не круто, я сколько уже ни просил, никто не хочет меня переселять. Слишком много неудобств. В общем, я стоял, стоял, собирался с духом и думал, что остальным почему-то все равно, на воздухе они или нет, это же весело вроде как. Такие мысли помогают. А потом я поймал попутку. В пузыре было тесно, но это даже хорошо. Из-за толкотни сквозь мыльные стенки я не видел далекой земли, так что страх был не таким сильным. Меня высадили в квартале отсюда. Я немного прогулялся до площади, и уже здесь принялся за работу. Но знаете, как-то сразу не заладилось сегодня. Птеродактиль избегал моего взгляда, вот ведь глупое животное. Никогда у него такого не было, но именно сегодня почему-то...
  Он пожал плечами.
  -Что еще? Я вам скажу. Я видел что-то. Нет, не думаю, что это был убийца надзирателя, хотя кто его знает. Стою я где-то в центре площади и подметаю. Краем уха слушаю разговор других безумцев. И тут чувствую какое-то дуновение. Странно даже, я вдруг явственно понял, что у меня за спиной кто-то стоит. Вроде как предчувствие. У меня бывало нечто похожее с птеродактилем, но не так сильно. А тут прям горло прихватит, и я уж не знаю, куда деться, знаю только, что оглядываться ни в коем случае нельзя. Дуновение усилилось, я опустил голову и... и увидел, что по земле катятся черепа.
  Он помедлил, проверяя нашу реакцию. Джордж послушно молчал, а я решил, что ослышался.
  -Черепа?
  -Да! Человеческие черепа! Я так испугался! Я стал срочно отметать их в сторону, чтобы не видеть этих костей, но ветер был слишком сильным! Он точно озверел!
  Генри схватился за голову и сокрушенно покачал ею. Я похлопал его по спине, хотя даже не понимал, о чем он говорит.
  -Успокойся, Генри. Выброси все из головы. Давайте найдем эту бутылку, а? Ты правильно предлагаешь. Так мы сумеем отыскать убийцу.
  Генри рассеянно кивнул.
  -В толк не возьму, что я видел тогда. Мне показалось, что я вот-вот умру. Может один из безумцев так подшутил надо мной?
  -Забудь, - попросил я.
  -Забыть не сложно, - хихикнул Джордж.
  Вместе мы вернулись под темные своды мануфактуры. В вестибюле царило странное затишье, не характерное для этого места. Я увидел группу людей прямо в углу: они плакали, приложив руки к груди. Тихо плакали об общем горе, и мне стало понятно, что вести уже разлетелись. Но больше я не слышал ничего, разве что мерный стук механизма в глубине здания. Где-то сбоку раздались резкие шаги, дверь справа распахнулась, и уши тут же пронзил недовольный голос Оскара:
  -На ваши отговорки я клал! - крикнул он, потрясая кулаком. - Мануфактура должна работать! Шестеренки еще вращаются - повторяйте за ними! О Холлисе нужно позаботиться! Проклятие! Великий надзиратель, на кого ты оставил нас!
  Он театрально взмахнул рукой и шмыгнул своим птичьим носом. Взгляд Оскара метнулся к людям в углу, и он выдохнул, с трудом сдерживая ярость.
  -Господин заместитель, - пробормотал кто-то.
  -Ненадолго.
  -Прикажете известить безумцев? Не все еще в курсе.
  -Извести. И принеси мне в кабинет бутылку виски... стой.
  Оскар остановил безумца взмахом руки и добавил:
  -Приведи сюда дегустатора. И расскажи ему в первую очередь.
  Оскар набрал в грудь воздуха и повернулся к нам. Первые секунды он будто даже не узнавал никого из нас троих, но его взгляд быстро прояснился.
  -Так-так. Толстяк пришел с друзьями. Чего вам надо, неудачники? Пришли плакать? Вам очень плохо, да? Это я и сам знаю, бесхребетные тряпки. Меня просто тошнит от вас всех.
  Я решился заговорить с ним, но его дурацкое имя внезапно вылетело у меня из головы.
  -Заместитель, - деликатно начал я. - Кто мог совершить убийство? Мы в замешательстве.
  -Я не в замешательстве, - встрял Генри. - Все ясно, как день, а замешательство свое засуньте в задницу. Просто кое-кто тут переходит уже все рамки...
  Дворник встретился взглядом с разгневанным Оскаром и замолк.
  -Отсчет пошел, - тихо добавил он и отошел в сторону.
  -Ох, да замолкни, что ты там бормочешь. Все время бродишь по углам и бормочешь что-то, сколько можно? Пользы от тебя ноль. - Оскар тыкнул в Джорджа пальцем. - А ты просто свинья. Жирный, ты отлично олицетворяешь всех этих людей. Помнишь, ты как-то доказывал мне, что все изменятся к лучшему, что-то про общество, что тебя полюбят... короче, все вокруг меня превращаются в таких же Джорджей, ты как в воду глядел. Это какой-то бред! Все поголовно вдруг лишились рук и ног и стали требовать свои слюнявчики. Вы вообще соображаете? Это же смешно! И гадко! Чтоб вы все знали, Холлис был о вас лучшего мнения.
  -Мы знаем, - согласился я. - Он действительно был о нас хорошего мнения, о всех нас без исключения. Поэтому убийца должен быть пойман, он же убийца!
  -Так. Вы мыслите верно. Вот только мне сейчас вообще не до него. И не до вас! Мне нужна моя полиция, мне нужен Чино и больше здравомыслящих... безумцев, так что катитесь! Оставьте меня!
  -Оскар, Оскар! - воскликнул Джордж. Оскар нахмурился и удивленно посмотрел на него.
  -Мы сами найдем убийцу, Оскар! - объявил Джордж, почему-то в этот момент очень напоминая попугая.
  -Хм... это было бы неплохо. Мое мнение - вы не справитесь. Заметили, я вас даже не оскорбил, просто сказал, что вы не справитесь, вы же недоразвитые животные. Идите и ищите, не мешайтесь у меня под ногами. И без вас хлопот полно.
  -Нам нужна бутылка из-под отравленного вина, - проговорил Генри. - Без нее нам не напасть на след.
  -Бутылка... - пробормотал Оскар, почесывая в затылке. - Вы что, собаки, что ли? Какой след? Ладно, бутылка... ну либо прислуга уже скинула ее на свалку, либо она валяется где-нибудь. Может, стоит на столе все еще, мой бог, как же все боятся этого чертового стола! Нет, ну это нормально, мой администратор напустил в штаны, когда я заставил его забрать поднос! Послушайте, идите, куда угодно. Мануфактура не маленькая, вы наверняка замечали. Делаете, что заблагорассудится, наделяю вас неограниченными полномочиями! Вперед, вперед, мои псы!
  Он развернулся и отправился дальше отдавать распоряжения. Я не сдержал облегченного вздоха. Как только Оскар отдалился, даже стены приобрели более приятный оттенок.
  -Бутылка, - напомнил дворник. - Отыщем ее - все станет понятно.
  Он повел нас по Тоннелю Авантюристов мимо тесных помещений, заставленных пыльными ящиками. Бутылка обнаружилась довольно скоро, хотя я и представить себе не мог, как она там оказалась. Она лежала надтреснутая на каменном полу, а рядом темнело крупное пятно. Джордж наклонился и поднес ее поближе к лицу, силясь разглядеть надпись на обертке.
  -Ну чего? - спросил я.
  -Это не то вино, - ответил Джордж, выбрасывая бутылку за плечо. Она с грохотом ударилась о стену и разбилась вдребезги.
  -Ты что творишь?! - воскликнул Генри.
  -Все в порядке, - пробормотал Джордж. - Холлиса отравили красным вином. А это белое. Ясно?
  -Ты все равно поспешил, - возразил я. - Кроме этой бутылки мы больше ничего и не найдем, мануфактура гигантская!
  -Кому ты объясняешь! - Генри сплюнул в лужу вина и, сгорбившись, поплелся дальше.
  Коридор постепенно становился все темнее, и вскоре мы шли почти наощупь, слегка касаясь руками каменных стен. Наши шаги гулким эхом отдавались по туннелю, заглушая и без того едва различимый стук шестеренок. В какой-то момент Генри споткнулся и упал на пол, громко ругаясь. Он резко выпрямился, оттряхнул свое пальто и раздраженно потопал вперед.
  -Чего ты такой злой, хмурый и угрюмый? - спросил Джордж. - Либо молчишь постоянно, либо ругаешься. Как это так?
  -Джордж, не доставай человека, - сказал я.
  -Да ничего, Тони. Хочешь знать, да? Жизнь у меня была не слишком веселой, знаешь ли.
  -Сочувствую. Тебе, наверное, действительно тогда было очень тяжело, - согласился Джордж. - Не знаю, как бы я жил, если б не смех и веселье. Эти верные друзья сопутствовали мне всегда! Я сейчас загнул, не так уж мне было весело. Но я сам хозяин своего настроя! Я знаю, что подкрутить, а что подправить.
  -Твоя тупость не дает тебе потонуть, - отозвался Генри в темноте. - И жировая пленка - все это отличные изоляторы. Будь я на твоем месте, я бы тоже радовался жизни.
  -Ты не радуешься? - спросил Джордж. - Ты не радуешься потому, что...
  -Что?
  -Я спрашиваю, что мешает радоваться.
  -Джордж, твои вопросы изводят голову, - пожаловался я. - Хватит мучить людей.
  -Если ему так интересно, - пробурчал Генри. - Какая разница? Изливать душу надо хоть иногда.
  Он шмыгнул носом и, замедлив шаг, добавил:
  -За сегодня столько всего накопилось. Эти дурацкие черепа, я вообще не понял, кому понадобились черепа. Не к добру все это.
  -Расскажи, Генри, - попросил Джордж, выпячивая губу.
  -Это тебе не сказка на ночь, дурья башка! Неужели не понимаешь? Раз уж взялся слушать, так слушай с уважением. Это тяжело для тебя?
  -Я слушаю с уважением! Я за сегодня выслушал надзирателя, и он выслушал меня, и никаких жалоб не поступало! Еще я слушал шестеренки! Впрочем нет, это совсем не то.
  -Ладно, хватит говорить. Сейчас... Черт, не знаю, как начать. Я не очень хороший оратор, хоть и люблю стоять на постаментах, возвышаться над площадью. Хм... в общем, в итоге все мы оказались здесь, верно? В этом городе. И мы можем сделать определенные выводы. Давайте не будем брать тех людей, что избежали этой участи, это место принадлежит безумцам, и мы говорим именно о безумцах. Так вот. Оказавшись здесь, я немало думал о своей жизни. И единственное, что я явственно понял - все здесь закручено на страхах. А у каждого из нас есть свои заветные страхи, так? Так уж меня воспитали в детстве, что еще в раннем возрасте я имел четкие представления о том, что хорошо, что не очень хорошо. Моя мать была мудрой женщиной, серьезно, я никого мудрее на свете и не знаю. Она считала, что принципы надо вкладывать в человека сразу, не медля, и это очень правильно, если задуматься. Тогда жизнь для него сразу станет простой и понятной. Я уважаю свою мать и люблю ее всем сердцем, но, к сожалению, все вышло совсем не так, как она себе представляла. Я не собираюсь рассказывать вам свою биографию, расскажу только самое важное. Как страх завладел мной, и в итоге я оказался здесь. Это очень печальная история, в смысле не печальная, но мне сложно ее рассказывать.
  Думаю, нужно начать с моего переезда. Я был юнцом тогда еще, лет тринадцать или четырнадцать. Очень впечатлительным был. Отец от нас ушел совсем недавно, но я уже помнил его довольно смутно, в основном те моменты, как он, держа меня на коленях, рассказывал о своей работе на флоте. Иногда листал передо мной альбом с черно-белыми фотографиями. Я очень гордился своим папой, потому что далеко не каждый мог похвастаться тем, что его отец работает на флоте. В детстве я пообещал себе, что в будущем обязательно стану моряком. Этого не случилось, как бы там ни было. Отец ушел, и мы с матерью остались одни. Я не слишком любил ее, потому что тогда был очень своевольным и упрямым, не понимал, сколько она отдает мне, не получая ничего взамен. Так что, поначалу мне было очень тяжело, я плакал почти каждую ночь, и вообще вспоминаю о тех днях с содроганием. Как-то раз... как-то раз я сидел в своей комнате и читал что-то, не помню уже что. Без особого интереса, просто чтобы занять себя. И мама позвала меня из соседней комнаты. Я медленно встал с кровати, отложил книгу и пошел к ней. По вечерам она любила сидеть на своем старом кресле-качалке. Иногда она вязала в нем что-нибудь, но в основном просто сидела, накрывшись шерстяной шалью, и смотрела в окно. Когда я подошел к ней, она задумчиво просматривала какие-то бумаги, немного покачиваясь на этом кресле. Я встал рядом и стал ожидать, пока она обратит на меня внимание. Она слегка подняла голову, внимательно посмотрела на меня.
  -Генри, я тут подумала, - сказала она, хмуря лоб. - Наверное, нам придется переехать.
  -Куда переехать? - не понял я.
  -Куда-нибудь в другое место. Я не могу одна содержать такой большой дом. Ты уже взрослый мальчик, и думаю, все поймешь без лишних ссор и слез. Мы переедем в другой город, где-нибудь недалеко отсюда, чтобы не слишком сильно затрудняться с путешествием.
  -А как же мои друзья?! - негодующе воскликнул я.
  -Ты можешь писать им письма по праздникам, мы будем их навещать где-нибудь раз в год...
  -Раз в год?! Да какого хрена?! Я никуда не поеду!
  Моя мама сразу побледнела и сжала губы. Она не терпела ругательств, особенно у нас дома.
  -Значит так, Генри, - медленно произнесла она. - Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, но, поверь, мне тоже непросто. И мы сможем с честью пережить эти трудности, только если будем поддерживать друг друга всеми силами. И поверь, ты очень поможешь мне, если сейчас просто пойдешь и соберешь свои вещи. Ты поедешь в любом случае, но можешь просто сделать мне приятно, выполнив мои указания без лишних сцен. Тебе все понятно, Генри?
  Я на некоторое время замялся, пытаясь справиться с бурей эмоций, одолевавшей меня. Но они были слишком сильны и затмевали здравый смысл.
  -Я никуда не поеду, - решительно произнес я, выходя из комнаты. Это был глупый поступок, о котором я до сих пор очень жалею. Но прошлого не вернешь, к тому же мама вскоре забыла о нем, как мне кажется. Несмотря на мое отчаянное сопротивление, мы все-таки переехали в другой город, и я навсегда распрощался со своими прежними друзьями.
  На самом деле это было не так уж плохо. Мы въехали в небольшую квартиру рядом с моей новой школой, я быстро познакомился с соседними ребятами. Когда мама уходила по делам, я, бывало, приходил к ним в гости, и мы болтали о чем-нибудь или вместе смотрели телевизор. У нас его не было, так что мне это было жутко интересно. Самым близким другом для меня был Джей. Он был первым, кого я встретил в незнакомом городе, так что Джей чувствовал на себе некую ответственность - он должен был познакомить меня со всеми достопримечательностями. Время от времени мы с ним прогуливались по закоулкам, и он рассказывал мне почти про всех людей, которых мы встречали. Будь то какая-нибудь ворчливая старуха или мужчина, работающий в прачечной. Он знал очень многих, хоть большинство и понаслышке. В итоге в течение первой недели я знал почти всех, кто жил рядом со мной. Но Джей оставил кое-кого напоследок, легенду, если можно так выразиться. В день, когда я увидел его, нас было четверо: я с Джеем, сын школьного учителя - Эндрю Томас, а также Лики. Лики - это прозвище, не знаю, что оно означает. Все началось с того, что Джей позвонил мне в дверь. Мама тогда ушла на работу, в местную церковь, хотя я могу ошибаться. В общем, я знал, что впереди у меня был целый день. Я открыл Джею и впустил его вместе с Эндрю и Лики. С Эндрю мы познакомились уже давно, но Лики я видел в первый раз. По сравнению с аккуратно одетыми Эндрю и Джеем этот парень выглядел как бездомный. На нем были дырявые шорты и темная одноцветная футболка, вся в пятнах. Еще у него была серая бейсболка, но он почти никогда не надевал ее, а все время теребил в руках. А если и надевал, то обязательно козырьком назад.
  -Лики знает, где можно найти одного чудака, - сказал мне Джей. - Ты просто обязан его увидеть.
  -Что за чудак? - спросил я.
  -Генри, не слушай их, - пробормотал Эндрю, мотая головой. - Лучше не надо к нему ходить. Пойдемте лучше в кафе, возьмем по мороженному.
  -Эндрю, к черту твое мороженное, - отозвался Лики. - Не слушай его, друг, он вечно накладывает в штаны. Клянусь богом, что бы мы не предложили, он обязательно дает заднюю, как будто назло. Идем с нами, я обещаю, ты не пожалеешь.
  -Так что за чудак? - повторил я, стараясь, чтобы в голосе звучало любопытство, хотя мне уже становилось тревожно.
  -Я слышал, примерно полгода назад он забрал к себе в колодец соседского мальчишку, - шепотом произнес Эндрю. - И это не сказки. Кажется, его звали Стэн или что-то вроде того. Что скажешь на это, а?
  -Скажу, что я уже сыт по горло, - ответил Лики. - Не хочешь - не ходи с нами. Беги домой, учи уроки. Плевать.
  Эндрю насупился.
  -Эндрю, Стэн переехал, - сказал Джей. - Ты действительно зря наводишь страх на нас.
  -Да, его родители объяснили это переездом. Но никто не знал, как оно на самом деле! Он даже ни с кем не попрощался, разве не странно, а?
  -Эндрю, не волнуйся так, - попросил я. - Пойдем с нами, будет весело.
  -Зря ты его уговариваешь, - помотал головой Лики. - Этого парня вытащить куда-нибудь - все равно, что тащить за веревку трусливого бегемота. Уходи! Уходи к папаше, если боишься, не мозоль мои глаза!
  -Замолкни! - возмутился Эндрю. - Мой отец всяко поумнее тебя!
  -Да? С чего это?
  -С того, что он предупреждал, что ты странный. И знаешь, я уже начинаю ему верить.
  -Парни, хватит, - одернул их Джей. - Хватит попросту сотрясать воздух.
  -Тогда пусть Эндрю сваливает! Какого черта?
  -Нет, я пойду с вами, - решил Эндрю. - Посмотрим, как вы сами будете держаться рядом с ним.
  Этот Лики мне сразу не понравился. Он часто смеялся над Эндрю и смеялся так, что и нам с Джеем тоже было смешно. Хоть мы и не хотели обидеть Эндрю, но все равно смеялись. Отчасти боялись, наверное, что если перестанем, то Лики будет смеяться над нами. А этого никто не любит. Мне хватило всего лишь часа, чтобы понять, что от Лики добра ждать не стоит, но и лучше не перечить ему. Мы ненадолго остались у меня дома, просто чтобы поболтать о всякой всячине. Я проводил приятелей на кухню, налил всем воды - на улице было жарко, так что они не отказались. Я уже с облегчением подумал, что ни к какому чудаку мы не пойдем, но потом увидел, как Лики трогает мамину вазу, которая была ей очень дорога. Сказать ему все напрямую я не смог, мне казалось, что он начнет подкалывать меня.
  -Эй, - позвал я Лики. Тот отставил вазу и удивленно посмотрел на меня.
  -Может, все-таки сходим к этому чудаку? Мне неохота весь день дома сидеть.
  -Да, и впрямь, - кивнул Джей. - Что-то мы застоялись. Пойдемте, я планировал вернуться до обеда.
  -Ладно, как хотите, - ответил Лики, пожимая плечами. Он подбежал к кухонному столу, залпом выдул стакан воды и, потрепав меня по плечу, ушел к двери. Почему-то мне очень запомнился этот момент.
  Лики сказал нам, что этот человек часто ошивается рядом с заброшенной школой примерно в километре от моего дома. До этого я никогда там не бывал, там все заросло высокой травой и кустарником. Да и вообще, я слышал это излюбленное место бездомных и еще кого похуже. Неудивительно, что Эндрю отказывался с нами идти.
  -А что в нем не так? - спросил я. - Почему его все так боятся?
  -Спроси у мокрых штанов, - с усмешкой ответил Лики.
  -Мне-то откуда знать? - раздраженно проговорил Эндрю.
  -Ладно, если говорить по правде, то он просто чокнутый, - серьезно сказал Лики. - Он говорил, что видел крокодила в канализации. То есть мне мой папаша рассказывал, что ему об этом рассказывал его приятель полицейский. Вроде как этот псих напугал своими криками одну старуху, которая по выходным убирается в школе. Она вызвала полицию, а те допросили психа. Ну, он и сказал, что видел крокодила.
  -Крокодила? - не понял я.
  -Да, здоровенного такого и зеленого. Мол, он съел его племянника.
  -Это жутко.
  -Да, только крокодила естественно не нашли, - ответил Лики. - Ну и про племянника никто не знает. Вывод: он просто псих.
  -И что здесь такого? - спросил Эндрю.
  -Ты что, издеваешься, мать твою?! Настоящий псих! Много у тебя таких рядом с домом, а?
  Лики повернулся к Джею.
  -Нет, серьезно, пусть отваливает. А то завтра он не сможет нормально разговаривать, только кудахтать, как безмозглая курица!
  Джей рассмеялся. Я тоже не смог сдержать улыбки. Эндрю лишь хмуро помотал головой.
  -Эндрю Томас, я тебя со всей ответственностью предупреждаю, - начал Джей. - Либо ты идешь с нами без лишних вопросов, либо отваливай.
  -Да все, все. Я понял.
  Эндрю опять надулся и весь следующий час почти не разговаривал с нами. Это все было довольно забавно, по крайней мере, по началу. Нас ждало неплохое приключение.
  Я выкатил свой старый велосипед во двор. Он смотрелся довольно жалко по сравнению с огромным велосипедом Джея или новехоньким горным Эндрю. Но все равно, мне он очень нравился. У Лики не было велосипеда, и он сел за спину Джею. Сперва, мы переехали дорогу, а затем направились прямиком вдоль нее. Людей было не очень много, поэтому мы дали себе волю и как следует разогнались. Затем следовал поворот, внутрь арки, на которой красовался плакат с улыбающейся семьей и надписью: "Подумайте об уюте". Именно после этой надписи следовал пустырь, в центре которого стояла весьма неприветливая школа. Она была простой прямоугольной формы и стояла на некотором возвышении, а ее обветшалые стены зеленоватого оттенка очень хорошо сочетались с кустарниками и деревьями, заполонившими все вокруг. Небо над ней тоже было странным: облака плыли не группами, а строго по одному, будто маленькие островки в океане. Мы спрятали велосипеды в кустах и дальше пошли пешком по узкой, едва протоптанной тропке.
  -Где будем его искать? - спросил Джей.
  -Выйдем к школе, там посмотрим, - решил Лики. - На самом деле, он скорее всего устроился где-нибудь в кустах, он же долбанный бомж. Но все равно к школе надо выйти.
  Тропинка вдруг начала подниматься вверх. Шедший первым Лики раздвинул перед собой ветки кустов, и мы увидели что-то вроде бетонного блока высотой в полметра.
  -Забирайтесь, - сказал Лики, поднимаясь на него. Из блока выходили две металлические трубы, шириной в половину локтя каждая. Они устремлялись вперед, точно мост над землей, и терялись где-то в деревьях. Под ними были свалены кучи дурно пахнущего мусора.
  -По трубам? - опасливо спросил Эндрю.
  -Нет, Ваша Светлость, - воскликнул Лики. - Можете спрыгнуть вниз и пойти по святой благоухающей земле.
  -Ну ладно, хватит, - оборвал его Джей и встал на трубу. Мы прошли чуть вперед и, перейдя кучу мусора, спрыгнули обратно на землю. Оттуда уже была видна асфальтная дорога, ведущая к дверям школы. Вся она была испещрена трещинами, словно высушенный пирог. Помню, меня поразило в тот момент, в какое запустение пришло то место. Но что с того с другой стороны? Думаю, в каждом городе полно таких же пустырей. Особенно в небольших городках вроде моего. Сперва, оказавшись на ступенях той школы, мы не заметили абсолютно ничего. Разве что слышали едва заметное пение птиц.
  -Да нет тут никого, - вздохнул Эндрю. - Давайте возвращаться к велосипедам.
  -Да, возможно его тут нет, - кивнул Лики. - А возможно он спит где-нибудь в кустах всего в метре от нас. Уйти, не убедившись? Друзья мои, опомнитесь. Он же реально чокнутый, понимаете? Черт бы вас побрал, это не какие-нибудь ребяческие выдумки. Здесь ошивается безумец! И знаете...
  Он замолк на полуслове, и его взгляд резко метнулся к дереву, за нашими спинами. Там стоял человек. Очень высокий, в метра два ростом, наверное. В протершихся клетчатых штанах и в плотно застегнутой серой куртке, несмотря на ужасную жару. В руке он сжимал горло бутылки с острыми краями. И испуганно смотрел на нас. С самым настоящим ужасом. Я подумал, что он наверняка слышал все то, что Лики про него тут наговорил.
  -О Господи, он убьет нас, - прошептал Эндрю. Человек позеленел, будто бы и сам пришел в ужас от этих слов.
  -Я... - пробормотал он хриплым голосом. Но Эндрю, Джей и Лики при звуке его голоса дружно развернулись и помчались в кусты. Я побежал за ними, так как очень не хотел оставаться с этим человеком наедине. Но все же он не показался мне опасным или тем более сумасшедшим. Скорее... даже не знаю. Он был немного похож на меня. На меня будущего.
  -Скорее, парни! - воскликнул Эндрю, продираясь сквозь кусты и залезая на трубы. Он помог забраться Джею, а Джей протянул руку Лики.
  -Валим отсюда! - крикнул Лики. - И не оборачивайтесь, он вонзит стекло вам в глаза! Это вам уже не детский фильмец!
  Я залез на трубу последним и аккуратно, чтобы не упасть, встал на обе ноги. Затем торопливо пошагал по ним, стараясь не смотреть вниз, на кучи отвратительного мусора. Но... внезапно я услышал что-то. Какой-то хруст и шорох снизу, причем до жути отчетливый. Я остановился в нерешительности.
  -Эй, вы слышали это?! - крикнул я. Но ребята уже скрылись в зарослях, до меня донеслись только их неразборчивые голоса. Я обернулся назад, но безумца не было видно - он и не думал гнаться за нами. Тогда я аккуратно нагнулся вперед и посмотрел себе под ноги. Ничего не было видно, но звук повторился. Я был уверен, что там что-то есть. И... хм, в общем я попытался нагнуться еще дальше и в этот момент потерял равновесие. Я упал на голову и перекувыркнулся прямо в порванный пакет с отвратительными объедками. Мне повезло, что я не огляделся по сторонам, потому что меня бы непременно вырвало. Но как только я сосредоточил взгляд, он тут же наткнулся на что-то зеленое, глядящее на меня из кустов. Рядом лежал труп собаки, у которой не хватало пары ног, но большего на тот момент мой взгляд охватить не мог. Единственное, о чем я подумал тогда, что он, наверное, не очень голоден, раз собака все еще лежала перед ним.
  -Кто, Генри? - изумленно спросил Джордж. - Кто там был?
  -Крокодил, - пояснил Генри.
  -И что? Это он съел тебя?
  -Ну, как видишь, я умер зрелым мужчиной. Нет, он не набросился на меня, просто заурчал как-то... непонятно. Я аккуратно поднялся и ушел оттуда.
  Джордж потер свои пухлые щеки.
  -Так откуда там был крокодил?
  -В том-то все и дело. Я позже приходил туда со своей матерью. Соврал ей что-то безобидное, и мы пошли туда. Крокодила там уже не было. И никаких следов собаки.
  -Он тебе привиделся, - догадался я.
  Генри пожал плечами.
  -С того дня я все меньше и меньше общался со своими друзьями, старался забыть о них. Я очень боялся, что они могли догадаться об этом крокодиле. И тогда меня бы ожидала такая же судьба, как и того человека.
  -Но ты же не сумасшедший, - Джордж огорченно покачал головой. - Все теперь понятно. Ты испугался и с тех пор такой замкнутый. Подумаешь! Нужно смотреть вперед! А не бояться одного привидевшегося крокодила. Ты же был ребенком, в конце концов!
  Генри усмехнулся и покачал головой.
  -Я видел его и потом. Один раз в автобусе поздно вечером мы с мамой возвращались домой. И я готов поклясться, что видел его на обочине дороги. Еще? Еще в бассейне. Знаете, такое упражнение? Ныряешь на самый низ, полностью выпуская воздух из легких. И сидишь там. Я и сидел, крепко сжав зубы. Грудь уже начала содрогаться, и я поднял голову и взмахнул руками, чтобы подниматься. И снова увидел его. Он изгибался под самой поверхностью воды, словно змея. Он стал гораздо тоньше, но это был он, я уверен. Когда я поднялся, он снова исчез. Не слишком-то хорошо я себя потом чувствовал, купаясь в одном бассейне с крокодилом. Ну и еще раз я его видел в метро.
  -В тоннеле через окно, - промолвил я.
  -Ммм, не совсем. Он вошел в вагон следом за чернокожим парнем, распевающим псалмы. И тоже мотал головой из стороны в сторону, словно просил милостыню. Я опустил голову, парень наверняка воспринял это на свой счет, но я старался вообще никуда не глядеть, а когда поднял, его не было.
  -И больше ты его не видел? - спросил я.
  -Видел конечно. Перед самой смертью. И... о господи.
  Генри схватился за голову.
  -Что?! - воскликнул Джордж, испуганно вертя головой. - Он здесь?! Перед тобой, да?
  -Да нет, идиот. Я... я вспомнил свою смерть.
  Он медленно выдохнул, будто собираясь с мыслями.
  -Это... это была самая дебильная смерть на всей планете.
  -Расскажи, - кивнул Джордж. - Тебе станет легче.
  -Неправда. Хотя ладно, мне все равно по большому счету. Я уже сказал вам, что стал замыкаться ото всех еще давно. И в итоге на закате своих лет у меня не было друзей, а знакомых можно было пересчитать по пальцам. Единственная, кто по-прежнему что-то значила для меня - моя мать. Но я твердо решил для себя, что буду жить отдельно, чтобы не сильно утруждать ее. Потому что она не могла не думать обо мне, когда я рядом. Я видел это слишком хорошо. Знаете... чем старше я становился, тем больше находил в ее заботе что-то утомляющее. И дело, как ни странно, не в том, что из мальчика я превратился в мужчину. То есть не только в этом. Такое ощущение, что с возрастом она становилась более мягкой. Но при этом порой и могла дать мне хороший подзатыльник. Признаюсь, мне это быстро надоело, но все же могу честно сказать: уходя от нее, я заботился прежде всего о ней самой. Как я уже сказал, у меня не было друзей, не было жены или кучи родственников. Но к счастью, уже к тому времени я привык полагаться только на себя. Сколько лет я так жил, не смотря по сторонам и почти ни с кем не разговаривая? Не знаю, лет двадцать, может двадцать пять. Единственным моим развлечением была игра в карты в одном баре рядом с моим домом. Да и то я старался не злоупотреблять этим. Матери я звонил примерно раз в два месяца, справлялся о ее самочувствии. Она жила с братом. Тяжело вспомнить, где именно. Дядя у меня был тот еще старичок, я его совсем не любил. Он меня тоже, был очень строгим и старомодным, много ворчал.
  -Почти как ты, - сказал Джордж, ухмыляясь.
  -Да, - раздраженно кивнул Генри, желчно сощурившись. - Наверное, поэтому и невзлюбили друг друга. Так вот... Я всю жизнь работал дворником, сколько себя помню. Хотя, нет, конечно, нет, были и другие работы. Посыльный, уборщик, продавец. Но это пока я был молодым. А когда на лице постепенно проступили морщины, я вдруг понял, что мое будущее исчезло. Испарилось. Естественно, я знал, на что иду, когда сознательно замкнулся в себе. Но все равно, уж слишком быстро это произошло. И вот уже потом я был только дворником и никем другим. В этом было что-то притягательное для меня. Подобная работа сводит на нет необходимость в окружающем мире, и меня это вполне устраивало...
  -Так как ты умер? - поторопил я его.
  Генри раскрыл рот, замер и рассмеялся, покачивая головой.
  -Ну хорошо - пробормотал он, потирая лоб.
  
  Генри вошел в просторную приемную биржи труда и огляделся. Предстояло отстоять немалую очередь, чтобы подать заявку - люди выстроились длинной вереницей до самых входных дверей, однако большинство предпочитало коротать время на лавках, расставленных вдоль окон. Генри приоделся к этому дню. На нем был его единственный пиджак бежевого цвета, слегка поношенный, но все же весьма респектабельный. А также светлая рубашка с полосками, подаренная матерью на его прошлый день рождения. Генри пригладил волосы на лбу и встал следом за пожилой женщиной с черной сумкой на плече.
  -Простите, мадам, - учтиво произнес Генри, наклоняясь поближе к ней. Она медленно развернулась, с трудом перебирая маленькими ножками, и вопросительно уставилась на него.
  -Что... - протянула она. - Что-о?
  Обычно испытывавший раздражение, когда люди включают глухонемых, Генри нисколько не смутился в этот раз, так как был научен глубокому уважению к пожилым женщинам.
  -Могу я занять место за вами? - спросил он. - Мне хотелось бы выйти подышать воздухом.
  Женщина кивнула.
  -Ах, занять... Но боюсь, за мной уже занял тот молодой человек.
  Она указала пальцем на мужчину в элегантном костюме, усевшемся на скамье и громко разговаривающего по телефону.
  "И что такой франт забыл здесь!" - негодующе подумал Генри.
  -Что ж, тогда я, наверное, постою здесь, - ответил он женщине. Та снова кивнула и развернулась обратно. Человек продолжал разговаривать, и его голос резко выделялся среди общего гула. Он казался Генри командным, он так и представлял, как этот мужчина в доспехах сидит верхом на коне и, вытаскивая меч, отдает приказ к атаке. А воины недоумевают: зачем так громко? Мы хорошо слышим, тупой увалень. Конечно, было что-то забавное в том, как он раскинулся на этой скамье, выставив вперед ноги, из-за чего немного задрались штаны, открыв взгляду смятые носки и полоски волосатой кожи.
  -Я знаю! Я же говорю, что знаю! Слушай меня... нет, погоди, слушай!
  "Постой и послушай, как журчит ручей; здесь можно даже услышать поющих птиц" - вспомнилось Генри. Строчка всплыла неожиданно, кажется, такую песню часто пела его мать. В любом случае, мужчина сильно фальшивил. Генри не любил общественные места, не любил такие офисы, где почти никогда не проветривают. И еще не любил наряжаться в свой костюм, потому что в нем было ужасно жарко. Впрочем, очередь продвигалась довольно быстро, он тешил себя тем, что скоро закончит со всеми делами здесь и вернется домой. Наверное, сумеет выкроить для себя время и порисовать пару часов. Да, было бы неплохо. Генри любил рисовать, но заставить себя приняться за работу было очень нелегко. Однако если он начнет, то еще сложнее ему будет потом остановиться. Всего у него было около шестидесяти рисунков на тот момент, причем очень неплохих. Мать даже продавала некоторые его работы через своих знакомых, но получал Генри за них немного. Что он рисовал? В данный момент его сильно заинтересовал вид из его окна. Это трудно было назвать хорошим пейзажем, но ночью открывавшийся вид не мог не радовать глаз.
  Как-то раз за карточным столом во время очередной игры в покер его знакомый Джереми Гоин, которого втихаря в округе называли дубиной, спросил его:
  -А что именно ты пишешь?
  Генри недолюбливал его. Не то чтобы это была личная неприязнь, просто Генри очень не любил тугодумов. А свое прозвище Джереми получил далеко непросто так. Часто его видели шатающимся по улицам, настолько пьяным, что парень не мог связать и двух слов. Но и в трезвом состоянии он не сильно выигрывал в интеллектуальном плане, хоть и был молчаливым, что уже прибавляло ему пару плюсов во всех смыслах.
  -Я пишу то, что вижу, - пробормотал Генри. - Терпеть не могу художников, которые рисуют какую-то непонятную дребедень и называют ее шедевром. Я люблю рисовать простые вещи. Если увидел что-то красивое - нарисовал. И пока вроде неплохо получается.
  С этими словами он вскрыл карту на середине слова и проиграл почти всю месячную зарплату.
  -У-ух!- воскликнул Джереми, улыбаясь. - Что ж, брат, в крайнем случае, ты всегда сумеешь продать пару своих картин!
  -Дубина, - пробурчал Генри себе под нос, нахмуривая лоб.
  Что же касается направлений - больше всего Генри любил рисовать пейзажи, хоть и встречал их не так много в течение своего проживания в одинокой квартире через дорогу от бара. Из портретов у него было только два рисунка матери, но он их никому не показывал. Считал это глубоко личным и, пожалуй, не показал бы эти рисунке своей маме даже под страшными пытками.
  Пока что все шло так, как он и надеялся. Очередь закончилась примерно за пятнадцать минут. Мужчина с телефоном ушел, не дождавшись, чему Генри был только рад. Пожилая женщина перед ним сперва о чем-то некоторое время расспрашивала женщину за стойкой, затем отдала ей какую-то бумагу и направилась к выходу. Подошла очередь Генри.
  -Вакансия дворника, - сказал он и прочистил горло. - Мне нужна вакансия.
  За окном на него смотрела девушка лет двадцати пяти в серой водолазке, небольших очках и волосами, забранными в одну большую кучу, подобные которой Генри не редко встречал во время утреннего обхода прилегающего двора.
  -Паспорт, справку и трудовую книжку, - отчеканила девушка и заглянула в монитор перед собой. Генри сунул в окошко свой паспорт, затем передал бумаги, которые захватил с собой из дома. Девушка какое-то время перепечатывала данные из паспорта, затем посмотрела на остальные документы.
  -Трудовая книжка, - повторила она.
  -Что?
  -Нужна трудовая книжка. Потрудитесь достать.
  -Все на столе, - пробормотал он.
  -Нет, здесь ваша страховка. Вы принесли страховой лист. В следующий раз возьмите трудовую книжку.
  -Я живу довольно далеко отсюда, - пояснил Генри, чувствуя, что уже не сумеет сегодня порисовать. - Как по-вашему, я должен был знать, что мне понадобится трудовая книжка? Когда я звонил, никто мне про трудовую книжку не говорил. У вас есть мой паспорт, и я есть в вашей базе данных, что еще вам нужно?
  -Какую базу данных вы имеете в виду?
  Генри закатил глаза, так как не выносил, когда приходится пояснять каждое слово.
  -Я заходил к вам. Кажется в прошлом году, точно не уверен. И наверняка тогда предоставлял свою трудовую книжку!
  -Ну так надо было взять ее в этот раз. Но вы почему-то не взяли и теперь злитесь на меня.
  -Откуда я мог знать, что вы не удосужились сохранить меня... мои данные в вашей базе!
  -Так, знаете что!
  Девушка явно не привыкла к такому напору и тоже начинала чувствовать раздражение.
  -Вы могли все прочесть на нашем сайте и, между прочим, вон там стоит табличка, на которой рекомендовано сперва посетить сайт перед тем, как отстаивать очередь.
  -У меня нет компьютера, что я теперь по десять раз теперь должен бегать сюда?!
  -Ну значит позвоните по указанному номеру.
  -Я звонил! Черт, вы оглохли?!
  -Сам не оглохни от своего ора, - холодно произнесла она. - Не задерживайте очередь, без трудовой книжки вам тут делать нечего.
  Генри действительно чувствовал на себе недовольные взгляды людей, но он решил довести дело до конца.
  -Тогда будьте добры, скажите мне сразу все, что я должен принести.
  Девушка медленно выдохнула и продолжила уже в пониженных тонах:
  -С вашей стороны обязательно должна быть предоставлена вся информация о ваших доходах как на текущий момент, так и в прошлом. Это прежде всего - трудовая книжка, а также справка...
  Генри, слушающий ее с как можно более невозмутимым видом, слегка дернулся и прервал ее слова взмахом руки.
  -Извините, - буркнул он и достал свой старенький телефон.
  -Да.
  -Генри?
  -Да, да, слушаю.
  -Это Лиза, твоя кузина. Генри, я не могла дозвониться, ты в порядке?
  -Лиза, сейчас я занят. Давай позже.
  -Ты ведь слышал про самолет? Самолет разбился, Генри!
  -Я что-то слышал по телевизору, - вскользь ответил он. Девушка в окне знаками просила его отойти, но он протестующе поднял ладонь, плотно сжав губы.
  -Я звоню по поводу Вирджинии. Генри, твоя мама...
  Он напрягся, внезапно забыв о девушке напротив.
  Дальнейшие слова были странными, каждое из них цеплялось за предыдущее, создавая особую конструкцию, целый дом из предложений. Генри замер, его взгляд оторвался от действительности и упал на пол. Что-то было неправильно.
  -Ты что пьяна, какой к черту самолет. Она же с вами, она живет с вами. И она не пользуется самолетами.
  -Генри...
  Он закатил глаза, снова чувствуя волну раздражения.
  -За хрена ей лететь на самолете?! Объясни мне, будь добра! Она же всю жизнь не вылезает из своего кресла!
  Голос в трубке сделал паузу.
  -Твою мать уже опознали. Вчера. Альберт сам провожал ее на вылет, он ее и опознал. Я думала, он уже позвонил тебе.
  Сердце у Генри упало. Он сжал зубы, не зная, что сказать.
  -Как же это... - выдохнул он и вздрогнул. - Зачем она взошла на самолет.
  Голос у него был на удивление ровный, просто слегка ошарашенный, словно ему сообщили какой-нибудь удивительный, но бесполезный факт.
  -Генри, некоторые собаки могут часами ходить на задних лапах.
  -Эй! - крикнула девушка. - Забирайте свой паспорт и освободите уже очередь!
  -Генри, крепись.
  Генри сбросил звонок и, забрав в охапку все свои документы, торопливо вышел из здания биржи труда.
  
  Следующие несколько часов он провел в своей квартире, без конца перебирая бумаги на своем столе. Он никак не мог найти свою трудовую книжку. Провозившись с ней до самого полудня, он наконец затих и просто уставился в окно. Он ненавидел плакать, но в этот раз уж ничего не мог с собой поделать. А потом подумал, что если можно поплакать, то именно сейчас. Впервые в жизни он пожалел, что не принимает алкоголь. И не курит. Сейчас бы он многое отдал за то, чтобы быть зависимым от чего-нибудь. Но нет, его разум чист, а его тело свободно от всяких оков. Плакал он недолго, быстро успокоился, однако с каждой минутой ему становилось все хуже и хуже.
  Ближе к вечеру он решил позвонить дяде. Трубку не брали очень долго, но Генри знал, что у старика очень плохой слух. В конце концов, дядя все же ответил.
  -Э-э, да?
  -Дядя Берти?
  -Кто... А, Генри. Здравствуй, мальчик.
  Он помолчал немного, видимо раздумывая над словами. Генри же решил ничего не говорить.
  -Ты уж прости меня, не надо было ее отпускать. Она хотела слетать к давней подруге, очень хотела повидать ее. А самолет даже из страны улететь не успел. Не уберегли мы ее с тобой, парень.
  "Ты не уберег" - хотел сказать Генри, но все же сдержался.
  -Слушай, насчет похорон можешь не беспокоиться, я все устрою. Прилетай ко мне в четверг, хорошо? Если у тебя нет черного костюма, мы тебе что-нибудь прикупим. Что скажешь?
  -Само собой, - сухо ответил Генри. - Спасибо, что разберетесь со всем этим.
  -Ерунда. Вирджиния заботилась обо мне при жизни, теперь-то уж моя очередь вернуть долг. Мы все постараемся, да?
  -Ладно, простите, но у меня совсем немного денег на телефоне. До встречи.
  -Бывай, парень.
  Генри сбросил звонок и подумал, что было бы неплохо хоть немного перекусить.
  Весь оставшийся день он провел дома. Около трех часов подряд он пялился в потолок, а именно на свою люстру. Сперва мыслей в его голове не было вообще, они были подобны тем облакам, которые он видел над заброшенной школой. Плавали отдельно друг от друга, абсолютно несвязные, но постепенно ветер сгонял их в стаю, и в сознании начала появляться некая картина. Он видел себя. С веревкой вокруг шеи и висящего на крюке для люстры. Вот только, сколько бы он не пытался удержать этот образ, крюк постоянно обламывался и Генри падал на пол. Униженный и осмеянный. Ближе к полуночи он задремал, но сон был неспокойный. Глаза непрерывно двигались под веками, а губы дрожали. Продержавшись в таком состоянии примерно четыре часа, он резко вскочил, воскликнув:
  -Дядя Берти!
  В глазах еще стояла тревога, но потом сердце успокоилось, дыхание восстановилось. А на Генри снова навалилась тоска. На улице пока было темно, но спать ему уже совершенно не хотелось. Он подумал о том, чтобы пойти в бар рядом и напиться, но бар наверняка был закрыт. Да и пиво он терпеть не мог, пил только по праздникам да позволял себе стакан во время игры в покер, потому что так делали все. А он всегда боялся выделиться.
  Встав с кровати, он надел свое старое пальто с затвердевшими от пыли краями. Обычно Генри надевал его только на работу, но сегодня ему захотелось побыть именно в нем. Засунув руки в карманы, он вышел из дома и направился вдоль пустынной улицы. Он шел тихо, аккуратно крался, походя на шпиона из дешевого фильма. На улице дул холодный ветер, и Генри рефлекторно поднимал плечи, прикрывая горло высоким воротником. Все, чего он хотел, так это чтобы на него не обращали никакого внимания. Подняв взгляд, он увидел впереди себя группу громко смеющихся людей, ярко освещенных фонарями. Они шли вразвалку, явно не слишком трезвые. Генри без лишних раздумий свернул в ближайший переулок и пошел дальше, неосознанно ускорив шаг. Здесь было очень темно и тихо, и Генри немного успокоился. Весь следующий час он бесцельно бродил по небольшим насыпным дорожкам рядом с игровыми и детскими площадками, иногда поднимая голову наверх и сосредотачивая отрешенный взгляд на блеклых звездах. Он ощущал странную пустоту внутри. Казалось бы, пустота - его старый друг, с которым он прожил почти полжизни. Оказалось, Генри знал своих друзей не до конца, потому что то, что он чувствовал, ему абсолютно не нравилось. Будто внутри скапливается что-то вязкое и тягучее, а он не никак не мог разобраться, каким образом это болото выплеснуть наружу.
  Уже начинало светать, когда ноги принесли его в старый парк, рядом с которым красовался недавно построенный жилой район. Тут все было огорожено бетонным забором. Это означало, что парку скоро придет конец - он уже начинал зарастать сорняками, деревья засыхали, а пруд в его центре теперь походил на грязную лужу, закиданную отходами. Но это место нравилось Генри, хотя бы потому, что здесь почти не бывало людей. Все обычно пользовались объездной дорогой, чтобы добираться до центра; так что кроме детей и подростков редко кто заглядывал сюда. И конечно, Генри неспроста пришел именно в этот парк. Еще издалека он приметил толстый дуб, возвышавшийся над остальными деревцами. Дерево казалось мертвым, но его жизнь - Генри в этом ни капли не сомневался - была насыщенной. Дуб появился здесь задолго до этих домов, пруда, да и города, вероятно. Он видел много интересного, такого, чего не видел нелюдимый дворник, рисующий скучные пейзажи и на днях лишившийся матери.
  Это дерево привлекло Генри не только своим величием. Он вдруг осознал, что крепкие ветви будут надежнее крюка в потолке.
  У него не было веревки, да что там, у него не было вообще ничего. Генри боялся, но его злость была сильнее. Злость возникала из-за неспособности извлечь себя из мира. Генри думал о том, чтобы принять какое-нибудь лекарство и просто мирно уснуть, но он не знал, что нужно принять. Не знал, продадут ли ему это в аптеке. Собственная некомпетентность выводила его из себя. Генри казалось, что все в мире знают такие простые вещи, кроме него. И они смеялись бы, узнав, что бывают такие дундуки, как Генри, живущий через дорогу от бара.
  Что-то подсказывало Генри, что это дерево навязано ему судьбой. И да... подойдя чуть поближе, он увидел сначала здоровенную детскую платформу с разноцветными перекладинами и множеством лазательных лестниц. А затем и тянущуюся от перекладин веревку к ветке дерева, странным образом обвивающую ее и плавно переходящую в тарзанку на высоте пяти метров над землей. Идеально, но предстояло повозиться. Шумно выдохнув, Генри направился к платформе. Но взгляд его то и дело обращался к нависшей над землей ветви дуба, с которой свисала веревка. Это ужасно, видеть себя воочию мертвым, но он ничего не мог с этим поделать. Добравшись до одной из лестниц, Генри коснулся рукой перекладины, почувствовал кожей высохшую краску и невольно расплакался. Слезы, не сдерживаясь, полились из глаз, и Генри еще больше обозлился на себя за них. Ему вдруг стало очень жалко всех вокруг. Всех людей. Маму, чьи похороны он пропустит, дядю Берти, который, узнав о его самоубийстве, наверное, даже всплакнет в память о племяннике. И конечно же себя, неудавшегося человека во всех отношениях. Оглядываясь на свою жизнь, Генри порой недоумевал, но сейчас он чувствовал бездонную пропасть разочарования.
  -Как же так? - вопросил он, всхлипывая.
  Генри замер где-то на пару минут, уронил голову вниз и почему-то представил, как вокруг него собралась толпа людей, которая стала с молчаливым трепетом ожидать его следующего шага. Он был лордом средневековья, принимающим нелегкое решение перед своим народом. Они поддержат его в любом случае.
  Генри поглядел на ветвь, когтистой лапой нависшей над землей. Висельное дерево ждало его, но вечно ждать оно не сможет. Стечение обстоятельств не позволит ему. Генри попытается отыскать другие возможности, но они причинят ему много ненужной боли.
  Успокоив сердце и дыхание, он взял себя в руки и полез по перекладинам наверх. Эта громадина была велика даже для его роста, не говоря уже о маленьких детях. Для них она была самым настоящим кораблем. С дубовой мачтой и снастями из одной невообразимо длинной веревки. Забравшись на самый верх, он посмотрел под ноги, и его передернуло. Наверху перекладины были реже, можно было с легкостью провалиться между ними, поэтому Генри на всякий случай присел и перевел дух. Веревка, которая так его заинтересовала, была перекинута через ветку дуба, затем тянулась к платформе и проходила под перекладинами. Генри даже представил, как какой-нибудь ловкий мальчуган, обхватив ее ногами и руками, ползет под кораблем, рискуя собственной жизнью, а его в это время ищут на поверхности пираты с саблями наголо, аккуратно ступая по перекладинам. На этом веревка не оканчивалась. Затем, через всю палубу она возвращалась к ветке дерева и снова огибала его, образуя восьмерку. Ее конец был завязан двойным узлом на одной из перекладин. И все это сложное устройство действительно походило на корабль. Капитан наверняка любил хвататься за перекошенную снасть и отдавать команды, бесстрашно склонившись над морской пучиной. Рукоятка тарзанки висела в нескольких шагах от края платформы, поэтому к стволу дуба были приколочены две ступеньки, чтобы до нее можно было добраться без проблем. Придерживаясь за веревку, Генри перешагнул с одной перекладины на другую, а затем оперся ногой о ступень. Тут же схватившись за ветку, он притянул тарзанку к себе. Затем вытащил дощечку из петли и швырнул ее вниз. Расширить проем так, чтобы влезла голова, не составило труда. Все-таки веревка была не слишком толстой. Закрепив узел, он сплюнул и как следует прочистил горло. Затем аккуратно продел голову в петлю.
  -Так, Генри, - прошептал он. - Та-ак... Ге-енри.
  Он сглотнул. Нога все еще опиралась о ступеньку, и ему не хватало духу опустить ее.
  -Давай, - прошептал он и закрыл глаза. - Давай или никогда не решишься. Давай!
  Он дернулся в произвольном порыве.
  -Давай...
  Его ступня оторвалась от опоры, будто сама собой. Он повис в воздухе, нервно болтая ногами. До него довольно долго не доходило, что не так, но потом он осознал что изо всех сил держится руками за петлю, не давая ей обхватить шею.
  "Нет! Нет, нельзя трястись! Нельзя! Я могу выпасть и сломать себе что-нибудь! Нужно остановиться, замереть!"
  Но он не мог остановиться, потому что ему вдруг стало невыносимо страшно. Все должно было быть не так. Совсем не так. Он не должен был бултыхаться, как рыба на берегу. Он представлял себе все иначе. Он понял, что нужно начать сначала, но его ноги никак не доставали до ступеньки. Горло начало сдавливать, и он кое-как сумел просунуть ладонь в петлю, чтобы было полегче. Веревка соскользнула под челюсть, причиняя тем самым острую боль.
  -Что это вы там делаете?
  Генри дернул боком и немного развернулся. Внизу стояла девочка, лет шести на вид.
  -Уходи! - прохрипел Генри. - Убирайся прочь! Это не для тебя!
  В подтверждение своих слов он резко дернул второй рукой, но тут же вновь схватился ею за петлю. Девочка, наверное, не так его поняла, потому что в ту же секунду начала взбираться наверх.
  -Нет, - просипел Генри, все еще надеясь отогнать ее. Но девочка уже забралась на платформу и одарила дворника странным взглядом. В выражении ее лица смешались озабоченность и совершенно недетская решимость.
  -Я смогу вас вытащить, вы главное успокойтесь, - пролепетала она и поправила свое джинсовое платьице на лямках. Его спаситель с трудом выговаривал некоторые буквы. Глядя на то, как девочка лихорадочно шарит взглядом вокруг в поисках узла, Генри вдруг перестал ощущать страх за свою жизнь. В это мгновение время слегка растянулось, специально для него, и Генри подумал, что человек, который уходит из жизни вот так да еще и вынуждает наблюдать за этим беззащитного ребенка, мало чего стоит. Что уж там, такой человек - дерьмо, и Генри первым бы объяснил ему это. Жизнь открыла ему несколько своих истин, но почему-то сделала это в самый неподходящий момент, который только можно придумать. Генри лишь надеялся, что у него еще есть возможность все осознать для себя.
  Девочка аккуратно перешагнула через перекладину и склонилась над закрепляющим узлом.
  -Нет... упаду... - выдавил Генри, чувствуя, как силы постепенно покидают его.
  -Не бойтесь, я буду вас держать! - воскликнула она, делая голос неестественно задорным. Она хотела подбодрить его. Позднее Генри спрашивал себя, почему Вселенная послала именно это дитя, когда любое другое на его месте убежало бы прочь. Как только она справилась с узлом, то тут же обхватила конец веревки обеими ручонками. Снасти корабля натянулись и заскрипели; Генри почувствовал, как медленно начинает опускаться вниз. Однако, ноги несчастного ребенка оторвались от перекладины, и неожиданно девочка повисла в воздухе. Улицу разразил ее испуганный возглас. Ей было невмоготу держаться, но она отчаянно боялась шевельнуться. Генри понял, что если она упадет, то падать ей придется очень низко.
  -Пристегнись... пристегнись лямками, - прохрипел он. У Генри едва получалось двигать языком и при этом он продолжал опускаться, словно спецназовец с вертолета, запутавшийся в веревке. Девочка зажала веревку между колен и, затаив дыхание, одной рукой пристегнула свое платьице к веревке. Генри оставалось только надеяться, что лямки сумеют выдержать. В этот день он планировал только свою смерть. Ноги продолжали опускаться - вот он уже был на уровне платформы. У него был шанс начать это непростое дело снова, и на этот раз правильно... а то и вовсе никогда не начинать. Главное было не шевелиться, чтобы не подвергать девочку лишней опасности.
  Но внезапно кусты около пруда таинственно зашевелились. По началу Генри даже не обратил внимания, ровно до тех пор, пока не уловил в них движение чего-то огромного и зеленого. А в следующую секунду, как его мозг пронзила ужасающая догадка, он увидел крокодила, выбирающегося из зарослей. Он на удивление быстро передвигал своими короткими лапами - буквально в мгновение ока оказался прямиком под Генри и угрожающе раздвинул свои гигантские челюсти.
  Почему-то Генри был уверен, что на этот раз крокодил его так просто не отпустит. Теперь он был голоден, и явно хотел поскорее разобраться со своей добычей. А веревка между тем продолжала неумолимо опускаться, то чуть приостанавливаясь, то снова подаваясь вниз.
  "Господи, - подумал дворник с ужасом. - Это не должно быть так. Пожалуйста, не делай это так. Я всего лишь хочу тихой смерти. Но только не этого".
  -А кто это у нас так громко плачет, а? Кто это нас тут обидел? Э-эм...
  Джереми Гоин подошел к платформе, Генри даже не понадобилось оборачиваться, чтобы понять это. Джереми Гоин по прозвищу "Дубина" приближался к ним со стороны бетонного забора и, судя по пьяному говору, он был навеселе. Девочка начала тихо плакать, и первым делом Джереми увидел именно ее.
  -Ты это... ты чего это там, а? - строго спросил он, но, поняв, что она вот-вот упадет, решил обойтись без вопросов.
  -Держись там, малышка! - крикнул он и стал с кряхтением взбираться наверх. Он не заметил Генри, и уж тем более не заметил озлобленного крокодила, ждущего того на земле. Все его внимание было приковано к маленькой девочке.
  -Потерпи, потерпи еще секунду, - бормотал он, тяжело дыша. Забравшись наверх, он опустился на четвереньки. - Ты как там, нормально?
  -Да, - ответила девочка. - Но еще чуть-чуть наверх, и я окажусь на дереве! И не слезу потом обратно!
  -Не бойся, не бойся моя дорогая, - бубнил он, боком преодолевая перекладины.
  "Давай быстрее, идиот" - молил Генри. В глазах у него потемнело, и он почти не чувствовал своих рук из-за напряжения. А до крокодила оставалось всего пара метров - тот уже поднял пасть кверху, напоминая щенка, выпрашивающего еду.
  -Все в пор-рядке! - объявил Джереми Гоин, выпрямляясь. - Я прибыл миледи! Сейчас я спасу тебя, и не нужно плакать!
  Он икнул и, слегка пошатнувшись, провалился между перекладинами, и повис на протянутой под платформой веревке.
  -Дубина, - с досадой прохрипел Генри. Веревка дернулась вверх; его рука выскользнула из петли, и наступила кромешная тьма.
  
  4.Игры с огнем.
  
  Бутылка обнаружилась в кабинете надзирателя, прямо на том самом столе, где ее и оставили. Тела Холлиса уже не было; один из стульев был опрокинут.
  -Не могу поверить, все так и оставили, - недовольно пробормотал Генри. - Им нужны порядочные уборщики.
  -И официанты, - мрачно добавил я и взял бутылку в руки. Вино еще было в ней, я аккуратно понюхал горлышко, но ничего не почувствовал. Да и не ожидал этого.
  -Всегда не выносил этих штуковин, - боязливо пробормотал Генри, глядя на шестеренки над ним. - Давай быстрее, Тони, и пойдем.
  -На ней что-нибудь написано? - спросил Джордж.
  -Нет... какие-то насечки только.
  -Обычно горло обвязывают веревкой, а к ней цепляют эмблему и все-такое, - сказал Генри.
  -Горло веревкой, - хихикнул Джордж.
  -Но видимо убийцы еще не окончательно двинулись и убрали эмблему, - ответил я. - Это сужает круг поисков?
  -Ты шутишь, но шутишь зря, - пробурчал Генри. - Это не смешно вовсе.
  -Ладно, - решил я и протянул бутылку Джорджу. - Держи ее. И аккуратнее, не разлей. И не вздумай пить.
  Джордж пожал плечами и забрал бутылку.
  -Что ты надумал? - спросил Генри.
  -Я знаю только одного человека, имеющего хоть какое-то отношение к бутылкам. Местного бармена. Если есть другие предложения - я готов их выслушать.
  -Он живет наверху, - пробормотал Генри. - А мне бы не хотелось лететь туда-сюда лишний раз. Думаю, я нужнее здесь.
  -Так не пойдет Генри, - важно возразил Джордж. - Ты подал хорошую идею насчет бутылки, нужно вместе разрабатывать ее.
  -Ты здесь никому ничем не поможешь, - добавил я. - Слышал Оскара? Мы ему не нужны - что ж, отлично. Тогда найдем этого убийцу, благо, нам никто не помешает. По-моему Холлис заслужил хотя бы попытки с нашей стороны.
  -Ладно, - устало согласился Генри. - Можно и полетать. Но вам придется потерпеть, качка приводит меня в бешенство.
  Из бокового коридора вышел безумец. Увидев нас, он замер на месте, словно изумился нашему появлению, а потом быстрым шагом направился к нам через весь зал.
  -Это еще кто? - с опаской спросил я.
  -О, это Фил! - воскликнул Джордж. - Эй, Фил, привет!
  Однако по лицу человека нельзя было сказать, что он нам рад. С такого расстояния я не разглядел все сразу.
  -Убийцы! - прокричал он. - Вы - убийцы, и гореть вам за это в аду, я клянусь, боже, вы убили Холлиса, а я любил его! Мы все любили его! Боже, за что!
  Я в страхе отступил. Краем глаза я заметил, как дворник сжал кулаки. Как не странно, первое, что обращало на себя внимание - синяя жилетка поверх его рубахи. Наверное, передо мной стоял единственный человек в Городе Безумцев, у которого была жилетка.
  -Святая Мадонна, я воскресну лишь для того, чтобы плевать на ваши могилы вечно! - гневно прокричал он. Его поставленный голос заставил меня отступить, было в нем что-то мистическое.
  -Успокойся, парень, - миролюбиво произнес Генри. - Поверь, все не так, как кажется на первый взгляд, порой. И этот случай - не исключение. Успокойся, подумай, и ты поймешь, что заблуждаешься.
  Фил пару секунд стоял на месте с яростным лицом и прерывисто дышал. Его мимика была даже немного наигранна, но в тот момент я не обратил на это никакого внимания. Понял чуть потом, когда он вдруг улыбнулся, а затем и неудержимо расхохотался, согнувшись пополам. Мы с Генри облегченно переглянулись, хотя тревога не прошла полностью. Джордж тоже непонимающе улыбался, откровенно недоумевая, но он явно был не прочь повеселиться.
  -О-о-ох, - выдохнул Фил, наконец, выпрямляясь и утирая рот тыльной стороной руки.
  -Мы не убивали Холлиса, - прошептал Джордж, все так же нелепо улыбаясь.
  -Да, я знаю, - кивнул Фил. - Я решил немного подшутить над вами, ребята. У-ух, что-то у меня голова кружится.
  Он потер лоб и оглядел нас всех каким-то настораживающе задорным взглядом.
  -Вы знаете, - начал он. - Целый день вчера меня мучила хандра. Я даже не мог заставить себя улыбнуться. Такое бывает только перед началом большой беды. Зато сегодня...
  Он широко развел руками и улыбнулся.
  -Наконец, меня отпустило, друзья. И это блаженно, скажу я вам. Это как упасть на облако ваты. Я чувствую себя стаей птиц, я такой же свободный, как и они! Они рвутся к небу, с каждой секундой все сильнее, и там еще облака, но я рвусь сквозь все преграды, и росинки покрывают мои губы, мой клюв! Отпад!
  Он сверкнул глазами и даже топнул ногой по полу. Джордж рассмеялся. Генри тоскливо покачал головой.
  -Ты знаешь, что вообще произошло? - спросил я. Фил указал на меня пальцем и причмокнул губами.
  -Хороший вопрос, но его нужно задавать только себе! Именно так мы и познаем мир, все, что вокруг нас! Друзья, вы знаете, что сейчас происходит вокруг? А ты, приятель? - кивнул он в сторону Генри. - Представьте себе: событие. Событие великое. Поворотное событие, обозначившее начало новой эры. Отчасти трагическое, да, несомненно, но только представьте... Именно в этот момент мы с вами находимся на гребне волны, которая в миге от того, чтобы обрушиться на берег! Как же это сильно, и ведь редкий человек сейчас понимает, что конкретно происходит. Столько всего случится в ближайшие недели. Плотность времени будет зашкаливать, это уж точно. Я был только что в зале О"Дойла; сейчас там собралась куча народу, и они все это обсуждают! Среди них полно философов и просто умных людей, и знаете... постояв там всего четверть стадии, я вдруг будто бы озарился изнутри светом! Невероятно! Я...
  Он замолк, силясь что-то вспомнить, но слова, видимо, ускользали из его памяти.
  -Неважно, - решил он. - Пойдемте со мной, я покажу вам. Хотите?
  -Нам нужно идти, - возразил я.
  -Куда... куда же?
  -Мы хотим найти убийцу, Фил, - серьезно сказал Джордж. Фил многозначительно кивнул - его лицо выражало удивление.
  -Понятно, понятно. Я не ждал подобного от кого-либо, это похвально. И... что, куда вы пойдете?
  -Это не так важно, - ответил я. - Просто мы не хотим задерживаться.
  -Да, промедление может дорого обойтись. Тут я могу только согласиться. Тогда я тоже пойду. Нет, не в смысле с вами; я бы не хотел так рисковать, я просто вернусь в зал О"Дойла. Я чувствую, что осталось еще много недосказанности.
  Он слегка дернул головой в знак прощания и широким шагом направился обратно к коридору, из которого вышел.
  -Эй, Фил, постой! - крикнул Джордж.
  -Черт, мы можем заняться делом, а не болтать о ерунде, - проворчал Генри.
  -Чтобы быстрее дойти до зала О"Дойла, лучше всего идти прямо за мной, - крикнул Фил в ответ. - Потому что я пришел сюда кратчайшим путем; думаю, в обратную сторону ничего не изменится!
  -Я хотел спросить, ты ведь только что был очень рассерженный, - пояснил Джордж. - Так ты пошутил, да?
  -Придурок, - прошептал Генри. - Пойдем, Тони, здесь нам делать уже нечего.
  -Понравилась шутка, а? - Фил ухмыльнулся.
  -Очень неплохо, - согласился Джордж.
  -Нам не до этого, - сказал я, дергая его за рукав. - Идем уже.
  -Да подождите вы! - Джордж наставительно поднял палец. - Как он догадался, что мы не убийцы?
  -Идем, Джордж! - повторил я. - Пожалуйста, не трать наше время на каждого встречного!
  -Здесь перебывало полно народу после нас, конечно, мы не убийцы. - Дворник сердито мотнул головой, отказываясь мириться с глупостью своего напарника.
  -Это не аргумент, - не согласился Фил, возвращаясь к нам. - Я слышал, многие преступники возвращаются на место преступления. Такова их психология; они не могут этого избежать.
  -Это все россказни, - оборвал его Генри. - Бутылки поменяли, так? Значит, они убили не того. И чувствуют вину за это. А здесь уже иная психология в любом случае.
  -Думаешь, они хотели убить кого-то другого? - спросил Джордж.
  Генри устало рассмеялся.
  -Возможно. Джордж, а что если они охотились за тобой? Не припомнишь странностей сегодня?
  -Да, были странности, - пролепетал Джордж и позеленел от ужаса.
  -Теперь скажи нам, кто мог знать, что ты пойдешь в кабинет надзирателя?
  -Оскар! - воскликнул Джордж. - Оскар - убийца!
  -Не-е-ет, - протянул Фил, качая головой. - Оскар не мог убить. Он невиновен, как и вы. Я же видел убийцу - я знаю. Я тоже не убийца кстати. Да и зачем мне убивать Джорджа? Мы с ним много общаемся - он подтвердит.
  -Эй, - Джордж прищурил глаза, будто внезапная догадка поразила его. - Вообще-то ты тоже мог знать, что я буду в кабинете Холлиса.
  -Подожди, Джордж. - Я обратился к Филу. - Я не ослышался? Ты сейчас сказал, что видел убийцу, так?
  -Да, - кивнул Фил. - Я видел, как она выходила из мануфактуры. И несла в руках официантскую униформу. А потом услышал, что Холлиса отравили вином.
  -Она? - уточнил я и ухмыльнулся. - И как же она выглядела?
  -Я запомнил только, что у нее красные волосы. Не знаю, думаю, ее будет легко отыскать.
  -Не так уж и легко, - поправил его Генри. - Все-таки город большой. Но поспрашивать можно.
  -Город большой, - согласился я. - Но затеряться здесь очень тяжело. Если уж мы нападем на след, то скорее всего найдем ее. Так ведь? Посудите сами, немного ведь мест, где она могла скрыться.
  -Что ж, будем надеяться. Эй...
  Генри повернулся к Филу.
  -Чего тебе, дружище? - задорно спросил тот.
  -Ты ее раньше здесь видел? Эту девицу?
  -Нет, - Фил покачал головой. - Я здесь недавно, мои дорогие. Полгода минуло, затем солнце пустилось в пляски...
  Он замедлился и добавил, как итог:
  -Может она была здесь до меня. Оскар выгнал ее, и вот мы разминулись, всякое случается в этой жизни.
  -Или возможно, что она не одна, - добавил я.
  -Скорее всего, так и есть, - кивнул Генри. - Мануфактура постоянно меняется. Если пропустить несколько месяцев работы, то потом и задницы своей не отыщешь в этих коридорах.
  -Но все же логично полагать, что это безумец, разозлившийся на Оскара за то, что его уволили, - сказал я. - Потому что я не представляю, у кого еще могла возникнуть какая-либо неприязнь. У кого угодно тогда уж. Может, попробуем выяснить, кого уволили из мануфактуры в последние недели? Туннели обычно закрываются где-то раз в месяц, да и то их не перестраивают слишком сильно.
  -Ерунда все это, - отмахнулся Генри. - Полно времени отнимет, а толку минимум, да и Оскар едва ли расскажет нам, кого увольнял, а кого - нет. Вариант с барменом мне нравится больше.
  -Напиться? - не понял Фил.
  -Эй, дружище, - обратился к нему Генри. - Мы благодарны тебе за бесценную информацию. Можешь не беспокоиться, дальше мы разберемся сами.
  -Да, вам виднее, - кивнул Фил. - Я пойду, тогда. Удачи вам, парни. Но знаете... на вашем месте я бы не злился на этих людей. Сегодня такой день, что ни на кого нельзя злиться. Да и Холлис, пожалуй, сам бы простил этих бедолаг.
  -Да, точно, - кивнул Генри. - Мы же здесь все святые. Но с другой стороны, ты сам сказал, что это вроде как начало перемен. Знаешь ли, я никогда не любил перемены, потому что эти перемены могут принести за собой все, что угодно. Понимаешь? Вообще что угодно.
  -Перемены к лучшему, - вставил Джордж.
  -Конечно, - иронично заметил Генри.
  
  Солнце неуклонно поднималось вверх; становилось все жарче. Около полу стадии назад на улице раздался резкий гудок, объявляющий об обеденном перерыве в мануфактурном районе. В небо по мановению волшебной палочки взмыли сотни мыльных пузырей; в каждом сидело по два-три человека. Площадь перед зданием мануфактуры стремительно опустела. Гулкий стук внутри нее стал тише - будто все здание погрузилось в сон. Длинная тень от самой высокой башни мануфактуры черной дорогой выстроилась прямо по центру дверей. Где-то высоко птеродактиль издал негромкий рык. В это время со стороны площади смотреть на него было невозможно - в глазах тут же плясали радуги.
  Мыльная установка располагалась рядом со сторожкой охранника. Еще одна находилась во внутреннем дворе, и еще одна - на самой высокой башне, но ею уже давно никто не пользовался, так как всех пугало присутствие птеродактиля. Большинство людей использовало мыльную станцию неподалеку от мануфактуры, потому что здешние аппараты якобы барахлят, но лично я всецело им доверял в плане надежности. Неподалеку, на стене соседнего дома красовался огромный плакат. На нем был изображен человек с перерезанными венами, который с очень озабоченным лицом читал надпись над своей головой: "Не огорчай Бога и не обольщайся: ты будешь пахать и после смерти". Фактически, на работу в мануфактуру и в другие важные административные здания брали только усмиренных или доставленных по ошибке (только они сами себя так называли, хотя среди них действительно немало рациональных людей). Что касается антисоциальных и полностью невменяемых личностей - они либо бесцельно бродили по городу, ночуя, где придется, либо шатались в каких-нибудь заброшенных и малонаселенных районах, где, говорят, город может порадовать воображение немалым количеством презабавнейших шуток. Естественно, все эти люди представляли собой опасность, но следует заметить, что здешние жители гораздо спокойнее относились к потере имущества или же к смерти, нежели обычные люди. Само попадание сюда сказывается на психологическом восприятии - человек понимает, что смертью путь не оканчивается, но в то же время прежняя жизнь ему слишком дорога, и нынешняя кажется лишь грубой фальшивкой. Она не имеет ценности для него.
  Здесь нет законов, полиция, например, служит блеклым напоминанием о былом порядке вещей. Однако город не погружается в полнейший хаос; это все то же, до боли знакомое общество. Почему так, я не знаю. Лично я не стремлюсь создавать проблемы другим, но не все ведь такие же, как я. Люди продолжают вносить свою лепту в жизнедеятельность города, хотя для них это зачастую мучительно и, по большому счету, никто их не принуждает. Они идут на это добровольно. Разве что Оскар пытается крепко держать контроль в своих руках, но пока его влияние распространяется только на мануфактуру. Многие безумцы работают, не покладая рук. И большинство из них понимают, что их труд бесконечен и не имеет смысла. Безусловно, это - признаки безумия. Лично я не считаю себя безумцем с этой точки зрения. Парадоксы, которые я вижу вокруг себя, я переношу в музыку, а музыка всегда имела для меня смысл. Моя работа не приносит мне удовольствия, но это мое дело, и ничье другое. Что касается других безумцев, многие, кого я знаю или о ком слышал, не находят в своей деятельности ничего притягательного, они просто работают, как будто надеясь однажды внезапно осознать смысл своих стараний.
  -Джордж, ты же любишь раздавать шарики, верно? - спросил я.
  -Да, люблю.
  -Тебе нравится... эм, не знаю, людей делать счастливыми?
  -Это сложный вопрос, - признался Джордж и задумался. Генри удивленно глянул на меня.
  -Не сломай его, Тони.
  -Мне кажется, - тихо вымолвил Джордж, - что я не очень хочу, чтобы другие были счастливы.
  Он произнес это таким тоном, будто боялся нашей реакции.
  -То есть дело в тебе, - заключил я.
  -Мне нравится работать, когда остальные работают. Мы тогда действуем сплоченной командой. Я представляю, как Фил сколачивает стулья, и как ты играешь на скрипке, а я в это время раздаю шарики вместе с вами всеми. Это здорово.
  -Да, это и впрямь неплохо. - Даже дворник согласился с ним. Мне показалось, они вдвоем сходу поняли что-то, чего не понял я.
  Сторожка пустовала. Охранника я вообще видел всего пару раз, да и то, чисто случайно. Рядом был выложен небольшой ступенчатый постамент, из которого торчали резиновые трубки. А вокруг были сложены в кучу сердцевины для будущих пузырей.
  -Ох, как я это не люблю, - пробормотал Генри. - Каждый день приходится летать над городом, а ведь человек не птица. Есть же легенда об Икаре. Это про инженера или вроде того.
  -Да все ее знают, - заверил я его.
  -Да ну? Только не все считают нужным прислушиваться к ней. Любая история про полеты плохо заканчивается. Каждый день мне приходится садиться в пузырь и надеяться, что все кончится хорошо. Испытывать судьбу столько раз подряд непереносимо. Не понимаю, почему Бог наказывает меня, почему я должен летать на пузырях, если увидел крокодила. Ну в каком Евангелие это сказано? А?
  -В Евангелие от Икара? - предположил Джордж.
  -Ох, да замолкни. Ну ведь... ведь кто угодно мог увидеть этого крокодила! Но тупое животное выбрало меня. Конечно. Кого еще.
  -Да ладно тебе, Генри, - сказал я с иронией. - Ты же не из наивных людей. Зачем жаловаться на судьбу, кому от этого легче?
  -Да много ты знаешь, скрипач.
  -Все, абсолютно все, о ком я только слышал, вопрошают о своей участи, каждый с разной частотой. И я могу повторить тебе ту же песню.
  Я встал на постамент и выбрал сердцевину из кучи. Пузыри стали для меня рутиной чуть ли не с первых недель пребывания здесь, чего не скажешь о других безумцах. Некоторые так и не смогли привыкнуть, поэтому наверху до сих пор есть пустующие дома.
  -У меня все началось с того, что я начал видеть Город Безумцев во сне, - поведал я. - И естественно, что увидев его, я непременно в него попал. Но почему я его увидел? И сделал бы то, что сделал, не увидев его?
  -У-у-у, философия, - прошептал Генри и безразлично засмеялся.
  Я насупился и обиженно пожал плечами.
  Мы воткнули трубки в сердцевину. Я ощутил, как воздух наполняет податливое легкое в моих руках. Из его отверстий выплеснулась влага, а затем постепенно начал нарастать тонкий слой мыла. Джордж и Генри тоже схватились за сердцевину, и текучее мыло начало обволакивать их рукава.
  Пленка была неровной, походила на огромный кабачок, но, разрастаясь, все больше закруглялась. Когда она доросла почти до моего лица, я прикрыл глаза, чтобы их не сильно щипало. А уже через секунду пузырь сомкнулся за нашими спинами. Мы постояли еще немного, дав стенкам как следует уплотниться. Затем я потрогал влажную и упругую поверхность рукой. При желании я мог бы сделать там выбоину пальцем, но все же в надежности сомневаться не приходилось. Этот шар выдерживал даже вес Джорджа.
  -Полетели! - воскликнул толстяк. - Давай, Тони!
  Я надавил на сердцевину - струя воздуха ударила вверх; шар пошатнулся и оторвался от земли.
  -Так, ладно, слушай, - произнес Генри, тревожно наблюдая за моим управлением. - Не сталкивайся с другими, хорошо? Потому что меня точно стошнит. А здесь это зрелище просто отвратительное. Ты понял меня?
  -Расслабься, Генри, - рассеянно пробормотал я, массируя в руках сердцевину. Воздух продолжал ударять по стенкам - шар поднимался выше и немного вправо. Ветер был не очень сильным, так что качка почти не ощущалась. Вот уже я поднялся на один уровень со стеклянными часами на самой высокой башне мануфактуры; к сожалению, птеродактиль не одарил нас взглядом - он был развернут в противоположную сторону. Площадь внизу уже казалась крошечной, зато передо мной открывался чудесный вид на гигантский город, простирающийся до самого горизонта, над которым летели целые колонии из пузырей. Чуть дальше виднелись сбившиеся в кучи домики, зависшие в воздухе. Наш с Генри как раз находился среди них, но отсюда его не было видно. Я поднялся еще чуть повыше и, пропустив мимо себя несколько пузырей, аккуратно полетел прямо по ветру.
  -Не опускай голову вниз, друг! - крикнул Джордж Генри. - Это, правда, важно! Ты что, совсем меня не слушаешься?!
  -Представь себе, - отозвался Генри. - Приходится воздерживаться.
  -Смотри на меня! Или на Тони! Но не вниз, а то станет только хуже!
  -Ладно, заткнись! - оскалился дворник. - Я сам разберусь, спасибо!
  Джордж непонятливо качнул головой и отвернулся в другую сторону.
  -Нам лучше сейчас о другом подумать, - напомнил я. - Мы найдем бармена, так? Покажем ему бутылку. Скажем про красноволосую девчонку. Дальше-то что?
  -Он ответит, где ее искать, и она у нас в кармане, - ответил Генри. - Вроде так это все обычно делается.
  -Да, немного везения, и все так и случится. Но вот встретим мы ее - а дальше что? Просто так она нам не дастся.
  -Скрутим ей локти и посмотрим, что она сможет, - усмехнулся дворник. - Не задавай тупых вопросов. И обойтись предупреждением тут точно не получится, так что не рассчитывай на мирный исход.
  -Я к тому же! Пока мы думаем, что проблем не возникнет, но они возникают, это ведь проблемы! Я жду от вас полной готовности посвятить себя делу и не отступать, ни в коем случае не отступать! Вы понимаете? Перед нами стоит задача. И нам не должно быть все равно, выполним мы ее или нет. Я давно уже не ставил перед собой никаких целей, как и вы. Даже сейчас я не могу точно сказать, боюсь ли я облажаться. Необходимо перебороть апатию, иначе наша затея обречена.
  -Наша затея обречена, - язвительно повторил Генри. - Если затеи проваливаются, то из-за таких как ты. Сомневающихся и любящих потрещать языком. Мне нравился Холлис, естественно, я хочу отомстить этой твари.
  Я слушал его, не отрывая глаз от неба. Мои опасения и впрямь показались мне бессмысленными. Мы же люди в конце концов, пусть и находимся в непривычном месте. Все человеческие чувства сейчас тянули этот пузырь на встречу с убийцей. Если бы моя природа стерлась, и мне было бы плевать, я бы знал это. Генри и Джордж тоже неспроста отправились на поиски.
  -Эй. - Джордж указал пальцем наверх. - Смотрите, там капелла.
  Он говорил о гигантском кубическом монолите, зависшем среди облаков. Размером этот исполин был не меньше мануфактуры. Из-за солнца тяжело было разглядеть хоть что-то, но я знал, что стены капеллы сплошь изрисованы всяческими картинами и символами. Солнце отражалось от его идеально ровной поверхности и слепило глаза.
  -Обитель извращенных понятий, - ответил я и вернулся к управлению пузырем.
  -Вроде бы они поют раз в неделю, - тихо сказал Джордж, прильнув к мыльной стенке. - Фил говорил, что очень красиво.
  -Проклятые буржуи, - отозвался Генри. - Мы здесь все из-за них. Не знаю, что тебе рассказал этот полоумный Фил, но вот я слышал, что приходит час, и все эти крысы рассаживаются по комнатам с толстыми стенами. А потом находят своих жертв в обычном мире и начинают им нашептывать в мозг всякую чушь. И так люди сходят с ума. Говорят, почти все безумцы из капеллы ослепли, потому что не пользуются своими глазами, а только чужими. И что если бы не они - безумцев в этом городе набралось бы от силы тысяч десять. Холлис их кстати тоже недолюбливал, вот только он не хозяин городу, и поэтому ничего не мог с ними сделать.
  -А я слышал, что все это неправда, - возразил Джордж.
  -А я слушаю глупых идиотов, - ответил дворник.
  -А я... - Джордж запнулся и снова отвернулся.
  -Парни, - произнес я шутливым тоном. - Такой настрой никуда не годится. Если хотим поймать убийц, нужно действовать как одна команда.
  -Какая-то избитая фраза у тебя получилась, - сказал Джордж и пожал плечами. - Но я хочу быть в команде. Генри меня не поддерживает, он как будто недолюбливает меня.
  -Генри и впрямь тебя недолюбливает, и, по-моему, ему пора с этим завязывать, - ответил я.
  -Что, прикажешь мне ему пятки лизать? - проговорил Генри. - Посмотри на него. Он глупый и толстый, чего ты ожидаешь? Нет, серьезно, ты рассчитываешь на его помощь? От него вообще никакой пользы, зато он запросто может все испортить. Тони, хочешь выполнить свое задание - высади его. Конечно, если ты просто решил разнообразить рутину и даже не надеешься на успех, как ты говоришь, то дело твое. Но лично я хочу найти убийцу, найти и поймать.
  -И я тоже, но двоим это может быть не по силам, - возразил я. - И хватит уже б этом.
  -Он же совсем не такой, как ты или я, - настаивал на своем Генри. - И может выкинуть что угодно. Да от моей метлы и то больше пользы будет.
  -Противоположности притягиваются, - деловито заметил Джордж.
  -Точно, приятель, - Генри закивал, наморщивая лоб. - И перемены к лучшему. Да? Знаешь, лучше помалкивай.
  Бар был обустроен на парящем голом утесе, немного похожем на плывущую утку. Рядом с ним была закреплена стоянка для пузырей, а чуть в стороне виднелась привязанная к столбу и колышущаяся по ветру вывеска с огромными черными буквами: "ПИТЬ ВОДУ". Внизу, у основания утеса я заметил целые гроздья из мыльных пузырей, они ютились меж летающих валунов, и я так и не смог разобрать, чем они там занимались.
  -Видишь ли, Тони, я человек непритязательный и могу привыкнуть ко многому, - проговорил Генри. - Вот только дело не во мне.
  -Ты опять за свое? - недовольно воскликнул я. Генри проигнорировал меня.
  -Джордж, при всем уважении, ты чертовски ненадежен. То, что ты сделал с бутылкой в мануфактуре... у меня до сих пор из головы не выходит. И кто тебя знает, вторую ты тоже где-нибудь потерял.
  -Она у меня, - угрюмо ответил Джордж и аккуратно достал бутылку из внутреннего кармана куртки.
  -Да, хоть это успокаивает, - кивнул Генри. - Но суть ты понял, я думаю.
  -Я больше не буду так поступать! - воскликнул Джордж. - Пожалуйста, не оставляйте меня! Я хочу участвовать!
  -О, мой Бог, - вздохнул дворник. - Хорошо, что мы уже прилетели.
  Я аккуратно посадил шар на круглую каменную площадку, окруженную невысоким ограждением.
  -Кто-нибудь проткнет? - спросил я.
  -Сейчас. - Генри вытащил из своего пальто перочинный нож. Этот нож легким пируэтом разрушил противоестественный пузырь. Он напомнил, что некоторые вещи в новом мире остаются прежними и привычными: что подброшенные камни падают вниз, что люди ходят на ногах, а не на руках, и пузыри мгновенно лопаются, когда их протыкают. Нас окатило волной брызг; остатки пузыря небольшими ручейками стекли по желобам вниз.
  -Прямо под нами будет дождь, - объявил Джордж и напыщенно улыбнулся.
  От стоянки короткая тропа вела прямо к дверям бара. От сильного ветра на меня накатила дрожь, и я натянул воротник. На всем склоне могло уместиться от силы человек пятнадцать - скаты были очень крутыми, и почти все свободное место было занято скосившемся на бок строением. Генри поправил пальто и стряхнул влагу с рукавов. Джордж встрепенулся подобно собаке и с ожиданием уставился на нас. Я подошел к краю ограды и заглянул вниз. Куча пузырей внизу колыхалась вместе с потоками ветра. Прищурившись, я даже сумел разглядеть людей внутри.
  -Что они делают?! - крикнул я.
  -Кто?!
  -Внизу!
  У меня возникло ощущение, что люди у подножия утеса впали в транс. Генри слегка коснулся моего локтя.
  -Мы увидим это еще много раз, - сказал он мне на ухо. - Может и с тобой случится то же самое.
  -Это из-за Холлиса?
  -Думаю да. Им нужно общение. Нам оно тоже скоро понадобится, как только мы закончим все дела.
  -Да, наверное.
  Тогда я не до конца его понял. Я обратил внимание только на перемену в его голосе - непривычно было слышать его без резких ноток.
  Когда мы вошли, у меня над головой звякнул колокольчик. Хозяева различных заведений в этом городе просто обожали разные мелочи вроде колокольчиков или талисманов. Генри поскорее захлопнул дверь, чтобы не дул ветер, и мы оказались в тесной полутемной комнатке немногим больше кладовки. Почти все пространство занимала стойка и полки с бутылками за ней. Стульев было два, и один из них оказался занят стариком в строгом сером костюме и с усталым иссохшим лицом. Старик повернул к нам голову, но его взгляд не выразил и капли интереса. Его рука покоилась на старом патефоне, который он зачем-то притащил сюда. Вид у него был сонный донельзя.
  -Посетители? Гарри, там посетители?
  Старик не ответил, только отхлебнул из своей кружки. В стене отворилась небольшая дверца, а затем над стойкой показались сначала две крохотные ладошки с пухлыми пальцами, а затем и лысая голова старины Билли - местного бармена. Он поднялся на табуретку, чтобы быть вровень с нами и обвел нас оценивающим взглядом.
  -Что-то вас многовато, - изрек он. - Зачем приводить друзей? Разве неясно, что здесь все равно все не поместятся? Толстый пусть вообще убирается, если хочет, могу вынести ему пива наружу.
  Сказать по правде, я не помнил точно, видел ли я старину Билли до этого, или же мы видимся в первый раз. В Городе Безумцев такое бывает сплошь и рядом: из-за долгого проживания память в конце концов начинает подводить. Людям зачастую больше не о чем общаться, кроме как о других людях, которых они встречали, и все их комментарии отслаиваются в голове и формируют образ. Порой его не отличить от воспоминания, тем более старина Билли - далеко небезызвестная личность в мануфактуре, и о нем много говорят. Я примерно знал, какая у него внешность и, естественно, о его проблемах с ростом. Даже слышал о забавной истории, как он пьяный уселся в мыльный пузырь и врезался в стеклянный шар с птеродактилем. С ним еще был кто-то, не помню кто - один из его постоянных клиентов.
  -Старина Билли, - прошептал Джордж с трепетом, с каким обращаются к духовному просветителю.
  -Старина Билли, мы пришли к тебе по делу, - сказал я. Билли усмехнулся.
  -Когда мне говорят о делах, я только умиляюсь. Умиляюсь в первую очередь вам, дорогие горожане.
  -Старина Билли...
  -Дело в этом городе имеет совершенно иное значение, - продолжил Билли. - Жду не дождусь узнать, какое у вас видение. Гарри знает, что дела я избираю осторожно. Верно, Гарри?
  Билли с ухмылкой шлепнул старика по лысой макушке. Тот поперхнулся и отсел на соседний стул.
  -Ладно, если серьезно, меня никакие дела не интересуют, - ответил Билли, пожимая плечами. - Я вас сразу предупреждаю. Если вы хотите утопить свое горе - это одно. Берите бутылку и летите вон туда, - он указал пальцем вниз, - к остальным горемыкам. Те парни в пузырях здесь уже несколько стадий, и им вообще не надоедает.
  -Слушай, бармен, - вежливо прервал его Генри. - Мы хотели кое-что спросить, думаем, ты можешь нам подсказать.
  Бармен надул щеки, внезапно став очень похожим на хомяка. Сходство было чрезвычайно сильным - я с трудом подавил желание протереть глаза. Затем Билли выпустил изо рта воздух и произнес:
  -Что-то серьезное?
  -В такой день все серьезно.
  -Это ты хорошо сказал. Это правильно. Так, ну ладно, что у вас?
  Я повернулся к Джорджу.
  -Джордж, давай.
  -Что? Бутылку?
  -Да! Бутылку.
  Джордж кивнул и аккуратно вынул бутылку красного вина из внутреннего кармана. На секунду она выскользнула из его пальцев, и пара капель пролилась на дощатый пол, но Джордж успел перехватить ее.
  -Фух. - С выпученными глазами он отдал бутылку Билли.
  -И что это у нас? - Бармен подозрительно прищурился.
  -Билли, этим вином отравили Холлиса, - объяснил я. - И мы надеялись, что ты поможешь...
  -Что... мать моя. - Билли провернул бутылку в ладони и принюхался к горлышку. - Так значит, его отравили? Вот дурья моя башка, мне казалось, ему вспороли живот. Вы точно уверены?
  -Нет сомнений, - подтвердил я.
  -Мы из мануфактуры, - вставил Генри. - Толстяк и вовсе видел его последние мгновения.
  -Боже, это... Боже! Вы думаете, я вычислю убийцу? Господи, да это невероятно. Я даже и не подумал об убийце, как о человеке. Узнать, кто он такой - это самое что ни на есть знание, подобным здесь мало кто может похвастаться. Это как узнать, как появился мир. Смерть надзирателя - это же глубинный процесс мира, он не для моих больных мозгов!
  Билли возбужденно сжал бутылку.
  -Так... ладно. Вы хотите поймать его? Так получается?
  -Да, еще как, - кивнул я.
  -Старина Билли, просто посмотри на нее и скажи, что думаешь, - нетерпеливо произнес Генри.
  Билли пожал плечами.
  -А что я могу сказать? На ней почти нет ничего. Чего вы хотите?
  -Но вокруг горла обвязана веревка.
  -Я вас умоляю...
  Билли еще раз пригляделся к бутылке, затем отставил ее в сторону.
  -Все, что я могу предложить, это слетать на здешний виноградник. Он в стадии пути, это неподалеку от Мусорного парка. Я не знаю больше ни одного места, где изготавливают вино, но вполне возможно, что таковые существуют. Но... - Билли хмыкнул. - Найти изготовителей, пожалуй, не будет сложно, но совсем другое дело найти убийцу.
  -Об убийце не беспокойся, ее дни сочтены, - вымолвил Генри.
  -Святой Боже, это сделала женщина?! - воскликнул Билли. Старик рядом заерзал, скребя по столу.
  -Что ты орешь, - прохрипел он.
  -Прости, Гарри, - полушепотом ответил Билли и, не глядя, похлопал того по макушке. - Скажите... скажите мне, что вы знаете.
  -Один наш знакомый видел ее, - сказал я. - Может, ты знаешь? У нее красные волосы.
  -Что, прям красные? - уточнил Билли. - Или рыжеватые? С отливом?
  -Красные, бармен, именно так он и сказал! - рявкнул дворник. - Знакомо?!
  -Салонов красоты здесь нет, - ответил Билли, разводя руками. - Вариантов немного, думаю я слышал об этой стерве. Ее зовут Севилла, парни, запомните.
  -Рыжая Севилла, так ее зовут, - буркнул старик рядом. Билли не обратил на него внимания.
  -Вроде как... слушайте, я точно не знаю, ко мне она не заходила. Но бывают дни, когда я хожу на виноградник, и порой вижу ее там. Она работает сборщицей. Не знаю, что сказать, я обращал внимание на нее только из-за волос, но она обычно прячет их под платком. Вообще она довольно молчаливая, постоянно одна. Большего не скажу.
  -Она все еще работает там? - спросил я. Билли пожал плечами.
  -Работу в городе сменить тяжеловато, разве что она свалила оттуда. Теперь-то, когда ее разыскивает весь город, возможно так и есть.
  -Ты - бухло, - проворчал старик. - Ни черта не знаешь о ней и говоришь какую-то ересь.
  -А ты что, знаешь больше? - спросил Генри.
  -Еще как. Она здесь довольно давно, так-то. И виноградник появился дней двести назад, до этого она работала в шахте. Вместе со мной и другими.
  -Женщина в шахте, - усмехнулся я. - Что-то не верится.
  Старик внимательно поглядел на меня своими помутненными глазами.
  -Но так и было, - ответил он тоном, не терпящим возражений. - Ты прав, бухло, она не слишком разговорчива. Но зря ты назвал ее стервой, она - хорошая девушка.
  -Она убила надзирателя, сумасшедший старик! - воскликнул Билли. Тот лишь замотал головой.
  -Не знаю, что там и где случилось, на это мне плевать. Скажу вам сразу, вы трое, если собрались ловить ее, приготовьтесь к худшему. Как бы она сама вас на завтрак не съела.
  -Можешь поконкретнее, старик, - попросил Генри.
  -Я расскажу вам! Севилла очень молчалива, поверьте мне. Но когда поработаешь в шахте некоторое время - непременно захочется общения с другим человеком. Слово за слово, она рассказала нам о своей жизни. Но, признаюсь честно, узнав ее историю, я невольно стал ее побаиваться.
  -Что она рассказала тебе?
  Старик поднял вверх палец, призывая нас к молчанию.
  -Память подводит меня. Но точно скажу вам, она говорила о заснеженном городе и о пожаре, который унес ее дом и всю ее семью. И ее в том числе. Пожар погубил их всех, а бедняжке было всего семь лет.
  -Так она умерла в семь лет? - спросил я. - Значит, ей и здесь семь?
  Старик покачал головой.
  -Не все так просто. Она умерла, но никуда не делась. Она стала чем-то вроде привидения, но она ходила, разговаривала с другими, ела, как и другие.
  -Что... что за вздор ты тут несешь, - пробормотал Генри. - Расскажи что-нибудь ценное, а не чушь про привидений.
  -Поверь мне, парень, - настаивал старик. - Это был не случайный пожар - ее дом подожгли. А она осталась, чтобы отомстить. Как она говорила, в тот день она спрятала пламя внутри себя. Она сильно обожглась, но выжила и сохранила этот огонь. Да, она стала не такой, как все, но зато у нее появился шанс на месть. Первое время она пыталась просто свыкнуться со своим существованием, но затем она стала просто одержима местью, и не могла больше думать ни о чем, кроме мести. Она искала убийцу своей семьи двадцать лет. Можете себе представить? И нашла. В том же городе, так же зимой, она нашла его дом. И она дождалась вечера, когда в доме собралась вся его семья. А потом она вошла внутрь, прямо в тот момент, когда они ужинали. Она посмотрела на него, на его жену, на его двоих детей и, не сказав ни единого слова, взорвалась, подобно бомбе. Выпустила весь свой огонь, который сожрал тот дом до самого пепла. Через несколько часов он погас, оставив лишь обугленные скелеты. Она исполнила месть и попала сюда. Но огонь...
  Старик покачал головой.
  -Огонь все еще с ней. Она не даст вам схватить себя.
  Джордж засмеялся.
  -Огонь! Как это, огонь с ней? Его нельзя положить в сумку! Ха-ха!
  Он помотал головой и вышел наружу. Старик нахмурился.
  -Не слушайте его. - Я махнул рукой. - Вы можете еще что-нибудь рассказать? Например, как нам найти ее?
  Но старик явно уже не желал общаться - он покачал головой и склонился над своей кружкой. Рука его зачем-то коснулась патефона.
  -Спасибо, что поделились, - неуверенно сказал я.
  -Вы может, что-нибудь закажете? - спросил Билли. - Простите, если Гарри вас чем-то обидел, но это не повод отказываться от отдыха.
  -Нет, нет, - отмахнулся я. - Я не пью. Спасибо, бармен, до встречи.
  -Что ж, тогда удачи вам! Найдите ее! И заставьте ответить за содеянное!
  -Боже милостивый, хватит орать, - повторил старик.
  
  Найти виноградник не составило труда; он расположился на обширном холме неподалеку от Мусорного парка. С высоты он походил на россыпь зеленого гороха или что-то вроде того, а чуть в стороне голубым пятном выделялось небольшое озерцо. Дальше снова продолжался город, которому, казалось, не было конца. Мой наметанный глаз сразу отыскал подходящее место для посадки. Я встроился в цепочку пузырей и вместе с ними направился к озеру. Мы приземлились неподалеку от дома с водяным колесом. Генри облегченно выдохнул и, вытащив нож, проткнул поверхность пузыря.
  -Снова на земле. Как и должно быть.
  Великое солнце слепило своей белизной, но, к счастью воздух здесь оказался довольно сухим, и было не слишком жарко.
  -Ладно, - протянул я, оглядываясь. - Мы на месте, поэтому советую внимательно смотреть по сторонам и все примечать. И не привлекать к себе лишнего внимания. И, Джордж, я говорю это в принципе одному тебе. Ты понимаешь, что очень важно сейчас сделать все правильно?
  -Что правильно? - не понял Джордж. Я вздохнул.
  -Просто скажи, что тебе непонятно.
  -Что мы будем делать?
  -Искать Севиллу, - пояснил я. - Внимательно смотри по сторонам и ищи женщину с красными волосами. Или женщину в кепке или платке.
  -Да, без проблем, - кивнул Джордж и прищурился, вглядываясь вдаль. Один из безумцев, что приземлился рядом с нами, бросил на нас подозрительный взгляд. Я сделал вид, что не заметил его.
  -Пройдемся по виноградникам, - негромко добавил я. - Посмотрим, что да как.
  -Эй вы, троица. Вы кто такие?
  Мы повернулись на голос подозрительного безумца. Он вглядывался в нас, чуть сощурившись и слегка шевеля пальцами; мне было очень не по себе от его вида.
  -Что, ты это нам? - спросил Генри.
  -Я вас тут не видел раньше, - сказал безумец, закатывая рукава и дергая подбородком. - Чего вам надо?
  -Мы ищем Рыжую Севиллу, - ответил я. - Поможешь нам?
  -Рыжую? Рыжая, наверное, работает на винограднике. Я сам из гостиницы на озере. Точно не скажу вам. Но видел ее пару раз; она ходила сюда за водой. Это было давно.
  -Да, спасибо, - пробормотал я. Безумец кивнул и размеренным шагом направился к берегу. Мы с Генри и Джорджем направились в противоположную сторону. По каменным ступеням мы поднялись на возвышенность, и нашим взглядам открылись стройные ряды виноградников, меж которых сновали сгорбленные рабочие в позеленевшей от травяного сока одежде. Дорожки вдоль виноградников сильно заросли, видно сборщики не слишком за ними ухаживали. Мы выбрали проторенную тропу и по ней пошли вперед, то и дело всматриваясь в лица встречных. Один раз Джордж, воспользовавшись моментом, положил в рот зеленую виноградину, но тут же сморщился и сплюнул ее.
  -Что? - спросил я.
  -Он какой-то безвкусный, - недоуменно произнес тот. - Ужасно.
  Нам понадобилось чуть меньше стадии, чтобы пересечь виноградник. В конце концов, мы уперлись в стену из кустарников и деревьев, за которыми уже виднелся стальной забор Мусорного парка. Мы повернули обратно, но на этот раз взяли чуть правее. Это также не дало никакого результата. Все рабочие, которых мы встречали, были одинаково угрюмые, грязные и укутанные в пропитанную землей одежду, чтобы не выгорать на солнце. Найти здесь кого-то представлялось невозможным.
  -Простите, мне нужно передохнуть, - сказал Джордж и уселся на землю, вытянув ноги.
  -Проклятие, - выругался Генри, потягивая спину. - Плохая была идея переться в эту глухомань. Найти здесь кого-то - все равно, что выковыривать занозу из задницы.
  -Мы еще толком ничего не осмотрели, - пробормотал я. Взгляд мой ненароком наткнулся на человека, отчитывающего двух рабочих с лопатами наперевес.
  -Мне перевалило за сорок пять, мои кости уже не те, что раньше, и я не могу целый день шататься по этой глухомани.
  -Постой-ка здесь, - примирительно произнес я и позвал того безумца:
  -Эй! Эй, вы, пожалуйста, вы должны нам помочь!
  Человек, увидев меня, сказал что-то двоим рабочим и торопливым шагом направился ко мне.
  -Вы что-то хотели? - бегло поинтересовался он.
  -Слушайте, - сказал я. - Мы ищем женщину. Рыжую Севиллу. Вы знаете ее?
  -Ну, допустим, - кивнул мужчина.
  -Отлично! Это просто замечательно, ох, как я рад! Нам только нужно ей кое-что передать. Не могли бы вы сказать, где она? Сделайте мне одолжение, вы так поможете!
  -Ее пока нет. Обычно она приходит на два дня, а потом два дня перерыва. Завтра ее тоже не будет кстати. А что вам нужно от нее?
  -Мы из мануфактуры, - пояснил я. - Я, он и он; у нас для Севиллы срочное сообщение.
  -Ладно, как только увижу ее, сразу направлю к вам. Только, прошу, не ходите здесь, у нас работа кипит.
  -Да, да. Спасибо вам огромное.
  Я не без содрогания пожал его шершавую руку и еще раз поблагодарил. Безумный начальник кивнул, явно довольный, что сумел помочь.
  -Я все передам, просто не мешайтесь... - повторил он.
  Я был окрылен. То, что представлялось довольно сложным, оказалось весьма простым. А предвкушение выполненной задачи наполняло мое тело небывалой легкостью.
  -Готово! - объявил я Генри и Джорджу. - Она сама придет к нам в руки! Это же восхитительно, вы только подумайте!
  -Мне нужен отдых, - ответил дворник. - Парень что-то говорил про гостиницу.
  -Да, можно пойти переждать там. Вот это да! Преступник сам идет к следователю, и это не в книге, это в реальной жизни!
  -Как же, в реальной.
  -Я голоден, - встрял Джордж. Я пропустил его слова мимо ушей, только отметил про себя, что он, должно быть, сказал их просто так, не задумываясь.
  Мы заселились в небольшую комнатушку под лестницей. Она единственная сдавалась бесплатно, за остальные приходилось платить, причем, в качестве платы кроме вина здесь почти ничего не принимали. В комнате было только две кровати у противоположных стен, небольшое оконце и прибитая полка. В углах разрослась плесень из-за постоянной сырости. Как только мы вошли внутрь, Джордж тут же рухнул на ближайшую кровать, отчего та протяжно заскрипела.
  -И пришел толстяк, - сварливо пробормотал дворник.
  -Я где-то слышал такую фразу, - вяло отозвался Джордж. - Правда, тяжело вспомнить, где именно. Она крылатая, стало быть.
  -Как насчет душа, господа? - спросил я, укладывая свой плащ в угол.
  -Душа из-под чертового водяного кольца? - усмехнулся дворник. - Слишком затруднительно для моей задницы.
  -А потом перекусить безвкусным виноградом, - устало добавил Джордж и перевернулся на живот.
  -От вас воняет, - серьезно сказал я. - От вас обоих.
  Мне захотелось как-то объяснить, показать им, что эта вонь ужасна, но в голову не приходило ни одного способа.
  -Заботьтесь о своем теле и коже. Боже, стоит просто взглянуть на ваши руки. Джордж, они лоснятся от пота! И ты, Генри! Признаться, мне не было особого дела, когда я виделся с тобой всего пару раз за день. Но мы останемся на ночь!
  -Мы с тобой живем вместе, - напомнил Генри. - Ты обкурился, что ли?
  -Да, но в этот раз мы в одной комнате. А это не то же самое.
  -Ох, мне все равно. И кстати, если кто-то еще чего-то не догнал, - Генри демонстративно уселся на кровать, - Тони спит на полу.
  -Неужели?
  Дворник пожал плечами.
  -Ну, или толстяк. Решайте сами.
  -Тони, поспи на полу, пожалуйста, - промычал Джордж. - Я такой громоздкий, что мне самому очень тяжело уступить тебе постель.
  -Ладно, я посплю на полу. Только при условии, если вы как следует отмоетесь. Или, по крайней мере, отмоете свои руки, чтобы я мог здороваться с вами, не боясь умереть от чумы.
  -Чума, - пробормотал Генри, откидываясь на кровать. - А ты забавный.
  Я постоял немного, прислушиваясь к их размеренному дыханию, затем вышел за дверь. Быстрым шагом пересек обеденный зал и вошел в туалет. Там никого не было; из голой стены торчало три металлических раковины, чуть дальше были расположены кабинки с лакированными дверями. Здесь плесень покрывала почти все темные места, а дерево под ногами буквально набухло от воды.
  Я сполоснул руки и воспользовался куском серого мыла, хорошенько отчищая пальцы от грязи. Без зеркал было непривычно, но все лучше, чем ходить свиньей. Закончив, я вытер ладони об одежду и внимательно их осмотрел. Пощелкал пальцами и представил, как бы сейчас зажимал скрипичные струны. Раньше у меня всегда были мозоли на левой руке, но с тех пор, как я здесь, пальцы всегда в целости и сохранности. Порой мне не хватает моих мозолей. Да и зеркал тоже.
  Я ненадолго задержался в туалете, ожидая, пока руки окончательно обсохнут. Затем вернулся в обеденный зал.
  Там было темновато, людей сидело совсем немного: пара одиноких безумцев, бармен за стойкой и подозрительный мужчина, который расспрашивал нас после приземления. Сейчас он протирал свободные столы и не обращал на меня внимания. Из комнаты под лестницей до моих ушей донесся обиженный возглас Джорджа и тихое ворчание Генри. Я помотал головой и уселся за первое попавшееся место. Подозрительный мужчина тут же оказался рядом и потрепал по плечу.
  -Ну что, нашли пропавшую особу? - спросил он и приветливо улыбнулся.
  -Нет, пока. Не беспокойтесь, мой друг, проблема почти решена.
  -Понятно. Закажешь что-нибудь выпить?
  -У меня нет при себе вина...
  Мужчина расхохотался.
  -Это шутка такая. Не унывай так, найдется твоя подружка.
  Подозрительный безумец вытер нос и отправился на второй этаж по лестнице, гулко стуча ногами по ступеням. Я забеспокоился за Генри и Джорджа в этот момент, наверняка в них полетела масса щепок и пыли. Только я подумал об этом, как дверь из комнаты раскрылась, и в зал вышел Джордж, в спешке заправляя свою майку в широкие штаны. Генри презрительно сквернословил ему вслед. Толстяк злостно захлопнул за собой дверь и подсел ко мне.
  -Знаешь, Тони, если ты очень хочешь, я могу уступить тебе кровать на ночь, - сказал он. - Мне не тяжело на самом деле. Только одно твое слово, и кровать твоя. Ты ведь мой друг. Ради друзей я на многое готов.
  -Помыть руки? - вполголоса напомнил я.
  -Это мелочь! Можешь дать мне что-нибудь потруднее, я все равно выполню.
  -А что же Генри?
  -Генри тоже мне друг, - кивнул толстяк с озабоченным выражением лица. - Но мне кажется, он не ценит моей дружбы.
  -Ладно, если действительно так, - пробормотал я. - То я все же прошу тебя пойти и как следует помыть руки. И лицо тоже можешь прополоскать.
  -Дались тебе эти руки, - обиженно ответил Джордж.
  -Слушай, Джордж я уже устал от тебя, - сказал я, морщась. - Прости, но это так.
  Джордж надул щеки.
  -Как же, устал. Вижу, что устал, но я-то стараюсь! И вот никак не пойму, что вам вечно не так! Мне начинает казаться, что вы задеваете меня просто потому, что я - это я! А если бы Генри вел себя точно так же, ты бы и слова ему не сказал!
  -Хорошо, попробую тебе объяснить. Просто...
  Я с шумом выдохнул и положил руки на стол.
  -Когда мы были в мануфактуре, всем было все равно, насколько тяжело твое умственное заболевание. Понимаешь? То, в чем мы участвуем, уже не игрушки и не повседневная работа. Мало того, что это опасное дело; оно может повлечь за собой серьезные последствия. Это дело касается всего города, а не только нас троих.
  -Я и без тебя знаю, что это важно, - отмахнулся Джордж. - Не беспокойся за меня, я справлюсь.
  -А мы с Генри не справимся, понимаешь? Мы ничего не понимаем в том, что затеяли. Я к тому, что нам сейчас очень нужна помощь и поддержка со стороны. А ты пока наоборот являешься обузой, тянешь нас назад.
  Джордж приторно ухмыльнулся и кивнул.
  -Знаешь что? Пошел к черту! Зачем было обманывать меня и брать с собой? Сказали бы сразу, чтобы я остался в мануфактуре и не совался никуда, чтобы никого не тянуть назад.
  -Джордж, никто тебя не обманывал, - успокоил его я. - И все нормально, если посмотреть, ты действительно - часть команды. Просто постарайся воспринимать наше дело не как веселое времяпрепровождение, а как серьезную и важную миссию.
  -Серьезную и важную, - повторил Джордж и слегка нахмурился. - Я постараюсь.
  -Вот и славно.
  Джордж посидел так недолго, красуясь своим кислым лицом, точно ему хотелось в туалет. Но потом в одно мгновение его физиономия расплылась в глупой улыбке, и он немного привстал из-за стола.
  -Эй, смотри, это же Джерри! Эй, Джерри! Соратник! Это я, Джордж!
  Я понятия не имел, кто такой Джерри; сперва, подумал, что он имеет в виду подозрительного безумца. Но обернувшись, я увидел весьма странную личность - человека со столбом пепельных волос на голове. Несмотря на странную прическу в целом он производил впечатление образованного человека. Заметив Джорджа, он слегка поколебался, но все же подошел к нам и сел рядом.
  -Привет, - сказал, добродушно кивая. - Вот уж не думал, что встречу тут знакомых.
  Кроме волос в нем почти не было ничего примечательного. Красавцем его не назовешь, скорее у него были даже отталкивающие черты. Даже одежда была на нем какой-то невзрачной; взгляду было совершенно не за что зацепиться, кроме этих чертовых волос. Но это было не очень прилично пялиться на них, поэтому я старался вообще не поднимать взгляда.
  -Ты Пони, да? - спросил он, протягивая мне руку.
  -Тони, - поправил я и поперхнулся от смеха. Руки у Джерри были чистыми. Уже неплохо.
  -Прошу прощения. Кажется, мы виделись всего раз, а у меня не слишком хорошая память.
  -Постой... - пробормотал я. - Не уверен, что видел тебя. Такую прическу я бы запомнил, но, кажется, кто-то говорил о тебе. Ты работаешь курьером, да?
  -Не совсем.
  -Джерри из капеллы, - сказал Джордж. - Он обещал сводить меня как-нибудь туда.
  -Не то чтобы из капеллы, я выполняю их поручения.
  -Какие такие поручения? - не понял я и понизил голос. - Что-то секретное?
  -Все гораздо прозаичнее, к сожалению. Порой тем, кто там всем заправляет, нужны конкретные сведения; я отправляюсь на место и все выясняю. Вроде того.
  -И что, нравится работа? - спросил я. Джерри поразмыслил немного, затем кивнул.
  -Да, пожалуй, да. Приятно ощущать себя... ну знаешь, полезным. Хотя я и не знаю толком, зачем певцам лезть в дела всех подряд.
  Джордж побарабанил пальцами по столу и осторожно спросил:
  -Джерри, ты сводишь меня в капеллу?
  Джерри неопределенно мотнул головой и рассеянно ответил:
  -Как-нибудь позже, Джордж. Ближайшее время им будет не до посетителей.
  Джордж внезапно очень погрустнел, и, встав из-за стола, объявил, что отправляется спать.
  -Да что не так с ним, - устало пробормотал я, когда он закрыл за собой дверь.
  -У меня в офисе полно таких, - сказал Джерри, махая рукой. - Пялятся в окна весь день, или говорят как трехлетние. Повторяют всякую ерунду. Мы их нагружаем какой-нибудь незатейливой работой, просто, чтобы не сильно маячили.
  -С Джорджем иначе, - сказал я. - Хотелось бы, чтоб он приносил пользу... хотя неважно.
  -Я никогда не находил общего языка с детьми. Тем более, что Джордж вовсе не ребенок, это осложняет дело. На самом деле характер у него непростой, мне показалось, что присутствуют признаки раздвоения личности. Хорошего такого, глубокого раздвоения.
  -Да, точно.
  Я все еще не горел желанием поднять взгляд, но Джерри, судя по всему, в открытую изучал меня.
  -У вас что, в мануфактуре сегодня выходной? - спросил он. - Оскар выдворил вас, пока не найдется убийца?
  -Вроде того, - ответил я. - До сих пор с трудом верится, что Холлиса убили. Господи Боже, всего несколько стадий назад. Теперь может произойти все, что угодно, да?
  -Увидим скоро.
  -Как бы много я отдал, чтобы посмотреть в глаза его убийце. Узнать, что он чувствует. Раскаивается ли? Или же упивается тем, что сделал. Кем себя ощущает? Он хотел себе громкой славы или все же сожалеет? Вот уж действительно тайна.
  -По пути сюда я слышал тысячи подобных разговоров, - сказал Джерри. - И если ты называешь это тайной, то другие чувствуют острейшую необходимость ее развеять самостоятельно. Вообще интересно получается. Люди вдруг в какой-то момент осознали, что их надсмотрщика больше нет. Если представить, что Город Безумцев - это психбольница, то нас будто бы лишили врача. Естественно, паника, ужас, недоумение, что тоже не маловажно. И они отрываются от рутины, чтобы встретиться друг с другом, найти поддержку, хоть как-то расслабить голову от нахлынувшего или же вызволить накопившееся в душе. Великий уравнитель в действии.
  Джерри усмехнулся собственным словам и продолжил:
  -Пока я стоял в пробке прямо над мусорным парком я только и слышал, что убийца выпустил кишки Холлису, что по чьей-то ошибке социопат попал в мануфактуру. Кто-то обвинял его, кто-то защищал. В основном обвиняли, конечно. Говорили даже, что это все подстроил Оскар, и что теперь он приберет власть к рукам. И какой-то парень в пиджаке с коричневыми заплатками на локтях сказал даже, что грядет век пальцерубиловки. Вот какое слово он подобрал в честь Оскара. Смелое утверждение, на самом деле, надеюсь, он этим ограничится.
  -В этом нет ничего удивительного, - ответил я. - Во всем этом, я имею в виду.
  -Нет, конечно, нет.
  Джерри пригладил столб своих волос, но они к моему изумлению, остались на месте.
  -Как долго ты работаешь в мануфактуре, Тони? - спросил он.
  -Долго. Я уже давно здесь.
  -А я вот пока не очень, - сказал Джерри. Оно и было видно. Я сразу приметил в нем некую двойственность: он был очень умным человеком, но, как и многих людей, недавно прибывших в город, его наверняка обуревали разнообразные стремления и необъятное количество философских размышлений. Это было понятно по тому, как он говорил, да и по его внешнему виду вообще: в нем не было этой усталости, которая так присуща безумцам; город пока только забавлял его воображение. Возможно, этому поспособствовала неплохая работа. Но я не сомневался, скоро из его глаз исчезнет этот огонек любопытства.
  -Но работая на капеллу, я побывал во многих закоулках города, - продолжил Джерри. - Проблема безумцев в том, что каждый из них заперт в собственном мирке. Они не видят картины целиком.
  Ты видишь? - спросил я.
  -Скажем так, слушая все эти бесконечные разговоры об убийце, я осознаю, что почти никто не знает того, что знаю я. Почти никто из них не бывал в западных районах города, где, считай, никого нет, кроме насильников и сумасшедших зверей. Но я там был и видел, что за чертовщина там творится. Я был в полицейском участке и поэтому хорошо отдаю себе отчет, чего можно ожидать от мясников, которым поручена охрана города. Некоторые из них по слухам - каннибалы, понимаешь, Тони? Я был в капелле и прекрасно осознаю, почему никого не пускают в боковые корпуса. Порой у меня возникает ощущение, что можно смело верить всем слухам, что ходят о них. Этот городок вовсе не гостеприимен, как иногда некоторым кажется. Однако является приютом для всех безумных мира сего. Естественно, возникает закономерный вопрос: что же удерживает его на краю пропасти? Ответ очень простой - это был наш вселюбимейший Великий Надзиратель. Он любил нас, а мы за это любили его. Мы - его любимцы, цепные псы, ласковые при хозяине. Появляясь здесь, безумец сразу понимал, кому в городе, единственному во всем мире, есть до него дело. Теперь Надзиратель мертв. И все вокруг говорят о его убийце, но на их месте я бы беспокоился совсем не о нем. Единственная нить, удерживающая нас, оборвалась. Сейчас мы в свободном падении, правда, никто пока этого не понимает. Еще пара дней протечет нормально, но затем все отчетливо поймут, что их жизнь сильно переменилась. И вот тогда-то нас ждет самое страшное.
  -Что страшное?
  -Я не знаю. Хаос, наверное. Да все, что угодно. Конечно, есть еще Оскар. А у Оскара есть власть. Но, боюсь, его убьют первым в грядущей буре. Видишь ли, в полицейском участке ходит множество разговоров о заместителе Надзирателя. Они действительно ненавидят его. Буквально в открытую! Не знаю, в курсе ли этого Оскар, как бы там ни было, сейчас он в очень большой опасности. Когда полицейские спустятся на землю, они просто не позволят ему сохранить власть.
  -Я слышал об их начальнике, - проговорил я.
  -Все слышали о нем. Многим он представляется этаким самураем на защите правопорядка. Но уверяю тебя, с ним все несколько сложнее.
  Слова моего нового знакомого меня смутили. Конечно, я не из тех людей, кто постоянно боится за свое будущее. Однако, нельзя было отрицать фактов. Во многом Джерри был прав, со смертью Холлиса мы остались одни в этом городе. И некому было позаботиться о сохранности былых порядков. Что-то подсказывало мне, что я больше никогда не вернусь к повседневной жизни, что город ждут необратимые перемены. И как только я понял это, мне стало страшно и очень неуютно на своем стуле. Гостинцу вдруг немного покачнуло; стекла задребезжали под силой внезапно нахлынувшего ветра.
  -Джерри, - произнес я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо. - Что будет? Как ты думаешь, что сделает Оскар, чтобы выправить ситуацию?
  Джерри поднял брови и, криво улыбнувшись, пожал плечами.
  -Просто поразительно, как заключенные могут любить своего тюремщика порой, - добавил он в завершение. После этой фразы мне стало очевидно, что наши взгляды различаются слишком сильно.
  
  Джордж и Генри уже спали, уткнувшись лицами в подушки. За окном было темно, понемногу накрапывал дождь. Пара рабочих с виноградника спускалась с холма, о чем-то болтая. Я задернул штору и уселся на пол, прямо между кроватями. Взял свое пальто и расстелил на полу. К утру оно будет ужасно грязным, не лучше, чем у сварливого дворника, но, по крайней мере, мой пиджак останется в норме. Я улегся на пол, подложив под голову руки, и уставился в низкий потолок. Дождь за окном набирал силу, весь дом скрипел и трещал от льющихся на него потоков воды. Этот скрип мешал спать, но, как назло, никак не препятствовал лишним мыслям.
  Сами собой в памяти всплывали мрачные прогнозы Джерри, несмотря на то, что я упрямо старался отогнать их. Очень хотелось уснуть, чтобы освободиться от щемящего чувства в груди. При жизни я такого не испытывал. Да и где мне, ничего глобального на мою жизнь не выпадало. Но сейчас совсем другое дело, все вокруг застыло в предвкушении больших событий. Раньше Город Безумцев нес для меня необходимое успокоение, но даже тут ничего не стоит на месте, перемены вклиниваются во всякие щели. Когда я думаю о переменах, на моем лбу выступает пот, я будто кожей чувствую чье-то горячее дыхание. Неприятное ощущение, оно сравнимо с дыханием гончих псов. Эти псы вечно таскают за собой плохие воспоминания, они только и ждут своего часа, чтобы начать терзать мой рассудок. Город Безумцев быстро засыпает и перестает защищать меня; в какой-то момент призрачная башня над пропастью исчезает, и гончие вырываются на свободу, как по команде.
  Все плохое связано с Люси, к такому интересному выводу я пришел недавно. Этот ее взгляд! Я единственный в жизни раз узнал, каково это, когда кто-то видит в тебе безумца. Для нее вдруг что-то изменилось во всем мире и во мне в первую очередь, я заставил ее взглянуть на себя под иным углом. Потом она, конечно, убедит себя, что к этому все шло. Моя замкнутость перед большим выступлением, странное поведение. Но этот взгляд, она не имела права на меня так смотреть! Сколько уже времени я здесь, а проще мне не становится благодаря моей Люси. Есть в ней что-то эгоцентричное, пусть я и не могу найти, но что-то в ней есть. Как это у нее получается так давить на меня, даже сейчас? Я превосходно ощутил это давление перед смертью, до сих пор помню свой невнятный бросок смычка и удар скрипкой. А она? Даже после удара она продолжала пялиться, еще сильнее выворачивая меня наизнанку. Может она и не задумывалась над этим, но хороший человек точно не стал бы так смотреть. Он бы просто толкнул меня под машину или ударил бы в ответ, и все бы забылось рано или поздно.
  Я нервно заворочался, наверное, слишком громко, потому что Генри перестал храпеть. Отдыхай, дружище, я и не думал...
  В детстве у меня случались различные моменты. Однажды я выходил на сцену на каком-то банкете, споткнулся о ножку стула и выронил свой смычок в чужой суп. Сейчас это и не важно, но тогда мне хотелось просто задушить себя. Тот курьез не был стечением обстоятельств, у меня заплелись ноги из-за страха. Следующую неделю я только и делал, что вспоминал это, и в моем теле все вскипало. Думаю, что будь у меня возможность, я бы отрезал кусок мозга, в котором спряталось это неприятное воспоминание, оно изрядно раздражало. Зато сейчас такого не было. Если бы мне предложили стереть память, я бы не стал. Что-то в этом есть. Об этом страшно думать, но моя боль оправдывает меня, возвышает меня над Люси и над всеми насмешниками. Также мучения Генри возвышают его над всем миром живых, да, я уверен в этом! Они и метлы его не стоят, и есть в таких мыслях что-то теплое и комфортное для усталого разума. Вот только гончим было все равно, они почему-то не считались с моими доводами. Яркие фары сквозь завесу дождя и моих внезапно нахлынувших слез, громкий гудок и темнота. Еще раз; фары, гудок; лобовое стекло стремительно приближается, и вот я уже утыкаюсь в него своим лицом. Еще раз? Нет, достаточно. Гончие утихомирились, да и мне уже не так больно. Но они вернутся. Пока их ждет угощение в загоне.
  Люси я знал давно. Мы учились с ней в старшей школе, но тогда общались совсем немного. По-настоящему мы узнали друг друга в консерватории. Для меня музыка была смыслом жизни; для нее - способом расслабиться.
  -Какой инструмент? - спросил я, хмурясь. - Что у нее был за инструмент?
  Я определенно был на ее выступлениях с оркестром, до сих пор помню, что каждый раз покупал цветы через дорогу. Но я никак не мог вспомнить, на чем она играла, даже где сидела и солировала ли. Вряд ли конечно. Но отсутствие воспоминаний меня обескуражило. Возможно Город Безумцев уже приоткрыл один глаз, и теперь гончие боязливо жмутся к стенке загона. Лестница надо мной заскрипела, послышались неторопливые шаги. Я перевернулся на живот, чтобы осыпающаяся грязь не попала в лицо. Дождь за окном усиливался. Кажется, нас ожидает гроза. Генри снова захрапел, на этот раз в полную мощь своих легких. Я протер глаза и повернулся на бок. Спать не хотелось ни капли к моему большому сожалению. Но попытаться стоило; здесь по-другому и никак. Таких счастливчиков как Генри и Джордж были единицы, наверное. В городе приходилось бороться за свой сон. Всех мучили собственные мысли.
  Мне так и не удалось вспомнить, на чем играла Люсьен. Но я вспомнил много чего другого. Например, как друзья называли ее беспроигрышной девчонкой. Прозвище было у нее довольно давно, но оно открывалось мне постепенно. Пожалуй, я был единственным, кому пришлось догадываться о его смысле.
  Мы возвращались из консерватории, и она попросила проводить ее до дома, так как уже было темно. Она жила не очень далеко; и мне это не доставляло каких-либо хлопот. Тогда я еще и не смел думать, что через четыре с лишним года она станет моей невестой. Всю дорогу мы болтали о чем-то незначительном; об учебе и о музыке. Я пару раз не слишком удачно пошутил, но она все равно улыбнулась. Я не чувствовал себя скованно рядом с ней, но постоянно меня не покидало ощущение, что нужно как-то завязать разговор, хотя этого не получалось сделать. Уже потом это ощущение исчезло; я привык к ней, к ее речи и образу мыслей. Он перестал казаться мне вычурным и местами неестественным; я принял его. Но на тот момент между нами было некое недопонимание. Сложно объяснить на словах.
  Я довел ее до двери, мы даже прошли в холл. Охранник мельком глянул на нас из будки, затем снова опустил взгляд на монитор. Я немного смутился от его взгляда. Люси вызвала лифт и с глупой ухмылкой посмотрела на меня.
  -Не бойся, он глухой и вообще редко встает со стула.
  -Хм, ладно.
  -Спасибо, что проводил. Увидимся завтра.
  -Увидимся, - отозвался я. Она уже вошла в лифт, как вдруг мне вспомнилась фраза одного моего приятеля о Люси. От него я часто слышал, что она "беспроигрышная девчонка", и он рассказал мне одну мелочь, которая потом прочно засела в моей голове.
  -Подожди секунду, - произнес я. Она подняла вопросительный взгляд.
  -Я хотел спросить... глупый вопрос, но мне просто очень интересно.
  -Что?
  -Ты делаешь ставки во время баскетбольных матчей? Мне говорили просто.
  Она пожала плечами.
  -Ну и что такого? Я их делаю не часто, да и деньги небольшие.
  -Я не об этом. Тебе нравятся Ястребы, ведь да? Я видел твою футболку.
  Люси рассмеялась и кивнула.
  -Мне ее подарили на прошлый день рождения. Не так уж они мне и нравятся, отдельные игроки скорее.
  -Правда, что ты никогда не ставишь на них?
  Она улыбнулась, явно довольная, что я спросил. Ее лакированный палец зажал кнопку лифта.
  -Не совсем так. Я ставлю на них, когда уверена в победе. А если исход неясен, то да, я ставлю на соперников.
  -Почему?
  -Ну не знаю. Либо победит моя любимая команда, либо я выиграю ставку. Удовольствие гарантировано.
  -Логично, - согласился я.
  -Мне тоже так кажется.
  Она добавила что-то об их тренере, а потом мы распрощались. На следующий день я снова проводил ее, а уже через пару недель выражение "беспроигрышная девчонка" стало для меня двусмысленным. Мои приятели потом постоянно подтрунивали надо мной, мол, раньше у меня не было девушки, потому что я все время проводил в консерватории.
  Перед учебой мы с ней часто встречались у закусочной рядом с ее домом. Пусть это и покажется бессмыслицей, но мы пользовались каждым подвернувшимся случаем, чтобы вместе позавтракать там. До сих пор помню, как мы впервые заглянули туда. На ней был ее деловой костюм, как она его называла, хотя он делал ее больше похожей на рассеянную школьницу: брюки, белая блузка и этот невыносимый галстук, который постоянно отбрасывало ветром. Но при этом он умудрялся придавать Люси шарм.
  -Серьезно? - Я вопросительно поднял брови. - Яичница? Мне казалось, ты ее терпеть не можешь.
  Люси мило ухмыльнулась и вытерла руки о салфетку.
  -Ненавижу яичницу, но это единственное, что здесь нормально готовят, - сказала она и легким движением поправила галстук.
  Тогда я мало обратил внимания на эти слова. Люси любила произвести впечатление чем-нибудь неожиданным, или просто сказать что-нибудь для красного словца. Но теперь... теперь эти слова запали мне в голову.
  -Ненавижу, - прошептал я. - Но это единственное, что здесь нормально готовят.
  Я усмехнулся и прочистил горло.
  -Единственное, что здесь нормально готовят, - повторил я. - Бог мой, надо же такое сказать.
  Внутри что-то несильно кольнуло. Я вдруг почувствовал неприязнь к Люси, к тому, что она называет беспроигрышным вариантом. Но потом поспешно отбросил все эти мысли. Они были жалки, не нужно было воспринимать их всерьез. Дождь между тем уже вовсю барабанил по крыше. Небольшие капли ручейками стекали через щели в стенах. В этой крохотной комнатке под лестницей становилось зябко. Я поднялся с пола и накинул на плечи пальто. На улице все еще изредка сновали рабочие виноградника - бедняг запрягали даже в такую ужасную погоду. Я смотрел на их сгорбленные темные силуэты на вершине холма и недоумевал, чем они могут там заниматься. И еще недоумевал, как я могу купить себе вино в баре, если у меня нет вина. Но размышления мои внезапно прервались. Сначала возникла яркая вспышка, на мгновение ослепившая меня. А затем та часть виноградника, которая виднелась из окна, вспыхнула ярко красным пламенем. В одну секунду ветвящиеся кусты оказались охвачены огнем прямо во время грозы.
  -Джордж! Генри! Вставайте, скорее!
  Я изо всех сил затряс дворника, нисколько не смущаясь его ругательств.
  -Это она! Севилла здесь! Вставайте и мигом на улицу!
  С этими словами я выскочил из комнаты и побежал через обеденный зал.
  -Эй, - пробормотал бармен из-за стойки, махая рукой. - Что там такое? Что за крики?
  Я рывком распахнул дверь и выбежал наружу, под проливной дождь. Капли громко стучали по дощатой крыше и по водяному колесу; я будто слышал стук тысячи барабанщиков, и каждый сбивал друг друга с ритма. Но даже им не удавалось погасить разбушевавшийся огонь. Дождь лил непрерывными потоками, но пламя не утихало.
  Из гостиной показались Генри и сонный Джордж.
  -Чертов огонь, - сплюнул Генри. - Так это она? Она здесь?
  -По-другому и быть не может, - ответил я. - Слушайте сюда. Она все поняла, она догадалась! Нужно найти ее!
  Дворник грубо оборвал меня.
  -Не шути с огнем! Мальчишка! Такой противник нам не по силам!
  Но мне было не до его нытья. Я не собирался сдаваться, когда нам неожиданно улыбнулась удача, и мы буквально наткнулись на убийцу.
  -Я должен хотя бы увидеть ее! - воскликнул я. - Давай за мной и побыстрее! Джордж, не отставай!
  Со всех ног я рванул к холму, прямо навстречу огню. Из верхних окон гостиницы высунулись люди и возбужденно стали указывать вперед руками. Со стороны виноградника тоже слышались командные выкрики. Рабочие пытались сообща потушить пожар, но у них не очень получалось. Между виноградниками бегали люди с полными ведрами; к озеру протянулась целая вереница. Взобравшись на холм, я побежал прямо по заросшей тропе через набухшую от дождя траву. В мгновение ока мои ботинки наполнились водой, один раз я запнулся и намочил свое пальто. Генри и Джорджу было проще идти по проторенной мною дороге.
  Мы выбрались на небольшой ухаб, подойдя настолько близко к огню, что пот начал застилать лицо. Стена виноградника превращалась в кучу пепла и сухих веток прямо на моих глазах. Огонь уходил дальше по всему ряду. Правда, благодаря дождю он распространялся не так быстро.
  За огненной стеной осталась только голая земля, покрытая углями. И там метались людские тени. Я сощурил глаза и подошел чуть поближе.
  -Не спали брови, Тони! - взволнованно крикнул Джордж. Жар действительно был нестерпимый, но оно того стоило. Я увидел ее. Сумел разглядеть ее расплывчатую фигуру. Статную и уверенно шагающую по огненной дороге с развивающимися огненными волосами и полыхающей кожей. Генри был прав, такой противник нам не по зубам.
  -Господи Боже, - пролепетал Генри. - У меня глаза от нее режет.
  Рыжая Севилла прошла вперед, оставляя за собой огненную полосу. Судя по всему, она направлялась к стоянке пузырей, что была у другого берега озера.
  -К стоянке, парни, - скомандовал я. - Мы проследим за ней, и в следующий раз уже будем готовы! Давайте, поднажмите!
  -Эй, погоди.
  Генри выставил вперед указательный палец. Я проследил его взгляд и увидел за огненной стеной еще одного человека, бегущего прямо по пылающей полосе Севиллы.
  -Я знаю этого парня! - сказал Генри. - Он работал в мануфактуре! Тони, он с ней заодно, зуб даю!
  -У него есть имя?
  -Фаррен Макфаррен. Твою мать, откуда я знаю?! Слушай меня, он раньше был часовщиком в мануфактуре; он знает ее, как свои пять пальцев, и он постоянно терся о чем-то с Холлисом. И Оскар его уволил на той неделе. Но он жить не может без своих часов, Тони, ты понимаешь?
  -Что понимаю?
  -Да то, что мы держим его за яйца! Он никуда не денется...
  Я нервно махнул рукой и оборвал его на полуслове.
  -Нам нужна Севилла, а не какая-то ее шестерка. Просто идите за мной. Я найду, как проще выйти к стоянке.
  Я огляделся по сторонам и повел их дальше вдоль огненной стены. Генри продолжал что-то втолковывать мне, но я твердо решил не сходить с намеченной цели.
  -Так и знал, что ты дашь заднюю, - бормотал я в ответ, но Генри, естественно, меня не слышал. Вскоре я нашел брешь в огненной стене. Дождь уже погасил пламя, оставив лишь груду обожженных веток. Выставив вперед плечо, я проломился через толщу пепла, а затем помог пройти Генри и Джорджу.
  -Вон полоса, - сказал Генри, указывая на линию черной земли.
  -Да, - кивнул я. - Время не ждет.
  Я стряхнул пепел с рукавов и побежал по линии, прямо между пылающих виноградников. То, о чем я думал в этот момент, в любое другое время показалось бы мне безумием. Я был уверен, что мы сумеем подобраться к Севилле, последовать за ее пузырем и окончательно выследить. Я вообще не боялся ее, только хотел найти и встретиться с ней лицом к лицу. Так много огня я не видел никогда в жизни; чем дольше я бежал, тем плотнее он обступал со всех сторон. Джордж и Генри с трудом за мной поспевали, чем только раздражали меня.
  -Черт, парни! - крикнул я. - Еще немного! Мы уже рядом с берегом! Давай, Генри, ты мне нужен!
  -Да, господи! - пробормотал Генри, отмахиваясь рукой и прерывисто дыша. - Тони, они уже ушли! Но все нормально, я знаю, где их искать! Не переживай.
  Я остановился и, что было сил, выдохнул воздух из легких. Давно уже мне не приходилось так напрягаться.
  -Генри, о чем ты?
  -Давай... давай вернемся домой. Я тебе все объясню. Сейчас уже бессмысленно куда-то бежать. И лучше возвращаться, пока мы тут не сгорели заживо.
  -Идемте к берегу, - повторил я, не считаясь ни с какими выражениями. Мы спустились с холма на поросший мелкой травой берег озера. Огненная полоса здесь обрывалась, а пламя перекинулось на сваленные неподалеку вязанки дров. Уткнувшись носом в песок, горела лодка.
  Стоянка пузырей располагалась чуть дальше у берега, и отсюда казалось, что она тоже охвачена огнем. Людей здесь не было; все были на другом берегу рядом с гостиницей или же тушили пожар на винограднике. Я направился к мыльной стоянке и, приблизившись, с удивлением увидел на ней огромный пузырь, в котором сидел мужчина. Тот бросил на нас сосредоточенный взгляд и тут же продолжил надувать пузырь.
  -Это он! - крикнул Генри. - Этот парень! Часовщик!
  Часовщик никак не отреагировал на слова дворника, возможно пузырь и треск огня полностью изолировали от него посторонние звуки.
  -Тони, он сейчас улетит! - воскликнул Джордж.
  -Никуда он не улетит, - сказал я. - Генри, дай сюда нож. Генри...
  Генри напряженно смотрел в другую сторону. Как ни странно, по его взгляду я сразу понял, что это Севилла. Она медленно спускалась с холма, переводя глаза с часовщика на нас троих и обратно. Она больше не горела, да и вообще издали ее можно было принять за обычную девушку с яркими волосами. На ней была обыкновенная рабочая одежда, немного покрытая сажей; будто бы она и не воспламенилась пару минут назад. Выделялись только высокие черные сапоги с металлическими застежками и закругленными носками.
  -Джордж, обходи ее справа, - шепнул я.
  -Что? - тихо выдавил тот.
  -Ради Бога, просто обходи и будь готов.
  Джордж, слегка пошатываясь, мелкими шажками пошел прямо на Севиллу.
  -Справа! - гневно шепнул я, но он не обратил внимания. Генри промычал что-то невразумительное и попятился назад.
  -Зачем преследуете нас?! - крикнула Севилла, ускоряя шаги. Я не на шутку испугался, потому что если бы она продолжила так идти, то буквально врезалась бы в Джорджа, но к счастью, тот додумался отойти в сторону.
  -Мы не преследуем! - поспешно ответил я, поднимая руки. - Мы потерялись...
  -Я знаю, что вы искали меня, придурок, - сказала Севилла и вперила в меня свои глаза. Я не заметил сразу, но, увидев ее вблизи, внезапно осознал, что у нее просто до ужаса белое лицо. Лицо самого настоящего призрака. Как будто из него выкачали всю кровь.
  -Спаси и сохрани, - прошептал Генри за моей спиной.
  -Тони, я готов, - пролепетал Джордж. Севилла недоуменно повернулась к нему, а в следующую секунду резко схватила его за руку. Джордж испуганно крикнул и закрыл от нее лицо свободной ладонью.
  -Смотри сюда, - сказала Севилла таким тоном, будто показывала, как выполнять дешевый фокус. Она щелкнула пальцами, и они зажглись белесым пламенем. Севилла вытянула перед собой руку плачущего Джорджа и вопросительно подняла брови.
  -Больше ты за мной не пойдешь, - произнесла она тоном, не терпящим возражений, затем грубо закатала рукав и поднесла пламя к оголенной руке Джорджа. Тот захныкал и рухнул на колени, силясь вырвать ладонь из ее железной хватки. Севилла поморщилась и склонила голову на бок. Мне в нос ударил запах жареного мяса, и от него меня передернуло. Я оцепенел от ужаса; я чувствовал себя словно перед смертельно опасным зверем, который наблюдал за каждым моим движением. Во мне что-то очнулось от этого давно забытого первобытного чувства. Глядя, как она мучает Джорджа, я прямо всей кожей ощутил обостряющийся во мне инстинкт самосохранения. Я весь собрался и застыл на месте, не смея пошевелиться. И я не мог видеть Генри, но готов был поспорить, что с ним произошло то же самое. Севилла сощурила глаза и, наконец, отпустила руку Джорджа. Пламя в ее ладони погасло. Джордж вымученно застонал и повалился на землю, содрогаясь всем телом и прижав к груди обожженную плоть.
  -Вам все понятно? - спросила она и быстрым шагом прошла мимо. Я тут же повернулся, не выпуская ее из виду. Севилла подбежала к пузырю и с разбега забралась на него, цепляясь своими черными ботинками.
  -Летим! - крикнула она часовщику, барабаня пятками по мыльной сфере. Часовщик поднял пузырь над землей и направил его по течению ветра. Последнее, что я увидел, это как Севилла по-детски свешивает с пузыря ноги в своих высоких сапогах. Наверное, чтобы зацепиться за него пряжками или что-то в этом роде. Затем пузырь исчез в завесе дождя. Мы с Генри еще некоторое время стояли так и смотрели им вслед, задрав головы, пока Джордж корчился на земле. В моей голове панически перемешались все мысли. Ясно сохранилось лишь то ощущение, когда я стоял перед смертельным зверем. Я приложил ладонь к сердцу и заставил себя успокоиться. Затем подошел к Джорджу и склонился над его извивающимся телом.
  -Джордж! Ты в норме?
  Тот не ответил. Я попытался заглянуть ему в лицо, но он будто специально зарывался головой в грязь, подобно какой-нибудь свинье.
  -Эй, эй, приятель, хватит... хватит так делать... хватит!
  Я попытался поднять его за шиворот, но он вдруг зарычал и отбросил меня ударом в грудь. Я к своему громаднейшему удивлению плюхнулся задницей в лужу, наверное, выглядя до ужаса глупо.
  -Ты что, совсем поехал?! - крикнул я. Генри с удивлением оглядел нас обоих.
  -Джордж, поднимайся, - сказал он, похлопывая его по плечу. - Нужно лететь. Давай, не будешь же ты весь день тут лежать.
  -Черт, ну что за день сегодня, - прошептал я, вставая и сердито оттряхивая пальто. Джордж наконец-то поднялся на ноги, все так же прижимая руку к груди. Его лицо опухло и почернело от налипшей грязи. На щеках свалялись комки земли.
  -Дай, посмотрю руку, - сказал Генри.
  -Отвали! - пробормотал Джордж, испуганно отстраняясь.
  -Ладно. - Генри примиряюще поднял ладони. - Хорошо, если не хочешь - не буду. Пошли, надуем пузырь. Еще максимум одна стадия, и мы будем дома. Тони, пойдем.
  Джордж смерил нас взглядом и тихо побрел к стоянке.
  -Моего терпения не хватит и на него тоже, - негромко сказал я Генри. Тот никак не отреагировал.
  Все время, пока мы, держась за сердцевину, надували пузырь, Джордж также прерывисто дышал и ни на секунду не отнимал руку от груди. Меня раздражало это сиплое дыхание, даже сам не знаю, почему. Еще больше меня раздражало его измазанное лицо, поэтому я не поднимал на него взгляд. Видел только наши ладони, испачканные в грязи, будто у каких-то садоводов. Особенно меня пугала рука Генри: помимо черных пятен на ней наглядно различалась пыль, въевшаяся в складки кожи. Это было настолько ужасно, что мне хотелось отдернуть свою руку и поскорее оставить этих двоих за спиной.
  -До чего ужасный день, - проговорил я.
  Как только пузырь был готов, Джордж тут же опустился на свое седалище, вытянув вперед ноги. Пустым взглядом он уткнулся в пол и принялся нежно поглаживать свою правую руку. Генри прислонился спиной к стенке и о чем-то задумался, а я, как и всегда, взял на себя управление. Перед глазами все было размыто из-за завесы дождя, но к счастью я неплохо ориентировался в небе. Ветер дул нам в спину, и крохотный пузырь носило по темной буре, словно щепку в океане. Пожар внизу уже потух; я бросил прощальный взгляд на виноградник, но разглядел лишь синее пятно озера. Больше выхватить из марева мне не удавалось. Пузырь превратился в какую-то мешанину из жидкого мыла и воды, а когда вспыхнула молния, то он весь озарился пугающим призрачным светом. Его неожиданно качнуло; Генри рухнул на колено и уперся рукой в пол, оставив на нем грязевой след.
  -Я поднимусь выше! - прокричал я, и удар грома вторил моим словам.
  -Зачем? - спросил Генри.
  -Дождь слишком сильный. Слушайте, через такую грозу мне попросту не пролететь! Мы поднимемся, а оттуда я сумею найти дорогу!
  -Ладно, - проворчал тот и потер виски. Дворник ответил совсем тихо, почти одними губами. Ответил так, словно по сути ему было все равно, как я там себе решил лететь. Ему, наверное, было очень странно здесь, этому земляному человеку, у которого в складках кожи скопилась пыль. Не было ни разу, чтобы он не жаловался на высоту, когда мы взлетали. Но сейчас он решил сдержать себя. Правильно, Генри, нытьем ты никому жизнь не облегчишь.
  -Пролетаем через облако, - объявил я и сжал сердцевину в своих руках. Пузырь устремился наверх, и видимость вокруг стала абсолютно нулевой. Мы оказались в густой дымке, куда не доходят даже лучи света. Я еще сильнее сжал ладонь - пузырь немного ускорился. Его пошатнуло из-за порыва ветра, затем еще раз. Джордж вскрикнул и протяжно застонал.
  Темная мгла вокруг рассеялась; увидев в просвете яркое пятно луны, я понял, что мы поднялись над грозой.
  -Джордж, хватит умирать, мы уже наверху, - пробормотал Генри, хотя его тон не слишком успокаивал. Я остановил пузырь, ожидая, пока вода стечет вниз. Видимость прояснялась, и к моему ужасу стенка пузыря стала тоньше. Я даже испугался, что он может лопнуть, но затем успокоил себя. Все-таки надувался пузырь с запасом, чтобы быть готовым к подобным неприятностям. Остановив полет, я перевел дух и собрался с мыслями. Рокот грозы остался внизу, здесь же была благословенная тишина, заволакивающая уши. Нарушал ее только Джордж своими хриплыми криками. Я выдохнул весь воздух из легких, сложив губы трубочкой. Затем шмыгнул носом и к своему удивлению обнаружил, что мой нос заложен. Я не знал, возможно ли здесь вообще простудиться и тем более не знал, чем это было чревато.
  -Мой Бог, Джордж, ты можешь заткнуться? - спросил Генри, вздергивая подбородок. Джордж проигнорировал его просьбу и огласил ночное небо протяжным возгласом.
  Я повел свой воздушный корабль к зданию капеллы, темной громадой зависшему над серым ковром. Капелла находилась выше других домов, поэтому в непогоду она всегда служила ориентиром для заблудших пузырей. Управление пузырем требовало немалой доли сосредоточенности, но в данный момент я никак не мог сконцентрироваться на своей задаче. Стоны, вырывавшиеся из груди Джорджа, просто впивались в мой мозг, затмив уже все остальные звуки. Он всерьез начинал меня беспокоить, он казался мне больным, но я не желал даже смотреть на него. Я предпочитал побыстрее добраться до дома, а там уже разобраться с его душевным состоянием.
  -Джордж, прекрати издавать этот звук, я прошу тебя! - вскипел дворник. Джордж замолчал и понурил голову.
  -Генри, спокойнее, - примирительно сказал я. - Все-таки Джорджу пришлось очень тяжело.
  -Да, прошу прощения, - кивнул Генри. - Но даже если он получил ожог, это еще не повод капать на нервы другим и делать из себя жертву.
  Джордж гневно поднял глаза. От этого взгляда меня передернуло, я понял, что проблем не избежать.
  -Делать из себя жертву?! - воскликнул он и дрожащим пухлым пальцем указал на дворника. - Никто из вас не сделал ничего, чтобы помочь мне! Ни ты, ни ты! Вы просто стояли, разинув рты, и глядели на меня! Пока она меня пытала!
  -Джордж, - сочувственно сказал Генри. - Ты прав, мы виноваты здесь. Но это был единственный выход. Если ты натыкаешься на сторожевую собаку, которая готова разорвать тебя в клочья, то лучший вариант - пятиться назад и не делать резких движений. Ты понимаешь?
  Джордж сжал губы и срывающимся голосом произнес:
  -Вы просто трусы, и я вас за это ненавижу.
  Генри медленно выдохнул, наморщив лоб.
  -Генри, - тихо сказал я и покачал головой. Тот встретился со мной взглядом и неохотно ответил:
  -Что ж, это твое право.
  Мы полетели дальше в полной тишине. Огромное здание капеллы медленно, но верно приближалось, отбрасывая лунные блики на пузырь. А над капеллой раскинулось бескрайнее звездное небо, от взгляда на которое захватывало дух. Я где-то слышал, что звезды у людей всегда ассоциируются с надеждой. Несколько секунд я повертел в голове эту мысль, не зная, согласиться с ней или нет. Город Безумцев - такое место, где слово "надежда" вообще воспринимается довольно странно.
  -Лучше бы она засунула член мне в зад, - сказал Джордж. Я пропустил его слова мимо ушей, как-то совсем абстрагировавшись от этого толстяка. Генри нахмурил брови и мотнул головой.
  -Чего? - не понял дворник.
  -Лучше бы она засунула член мне в зад, - повторил Джордж. Генри лишь снисходительно глянул на него исподлобья.
  -Лучше бы она засунула член мне в зад! - громко повторил Джордж.
  -Джордж...
  -Лучше бы она засунула член мне в зад! - крикнул он и подался вперед.
  -Джордж, хватит, - резко сказал Генри.
  -Лучше бы она засунула член мне в зад! - закричал Джордж на ночное небо. - ЛУЧШЕ БЫ ОНА ЗАСУНУЛА ЧЛЕН МНЕ В ЗАД!!! СВОЙ ЧЛЕН В МОЙ ТОЛСТЫЙ ЗАД!!!
  От его ора у меня зазвенели уши. Я вдруг понял, что он уже говорит у меня за спиной, я обернулся и увидел второго Джорджа. А рядом с ним и третьего. Пузырь угрожающе накренился из-за внезапного притока Джорджей, таких же, как он, но других, от взгляда на которых у меня все холодело внутри.
  -То, что она пережила, не дает ей право так поступать! - хором заголосили они.
  -Ни у кого нет такой власти над человеком!
  -Она не имеет права!
  -Я увижу ее, мучающейся за свои грехи!
  -Она не избежит расплаты, только не теперь!
  Джорджей теперь было безумно много, самых разных оттенков темного цвета.
  -Джордж, прекрати! - умоляюще крикнул Генри. В следующее мгновение пузырь лопнул с характерным отчетливым звуком, а вместе с ним лопнули и Джорджи. Какое-то мгновение мы все зависли в воздухе, а затем отправились в полет, прямо навстречу серому ковру внизу.
  -Что ты наделал, жирдяй! - заорал Генри где-то надо мной. - Теперь ты доволен?! Уж лучше бы она действительно вставила член тебе в зад!
  Джордж похоже его не слышал. Он то ли ушел в себя, то ли и вовсе отключился. Тучи между тем стремительно приближались, и я лишь молил Бога о том, чтобы в нас не попала молния. Я не думал ни о чем в тот момент, только о Боге и о молнии.
  -Боже, только не молния, - прошептал я. - Я не хочу так. Я хочу упасть в воду, разбиться о ее гладь. Или спастись, спастись, если можно. Но только не молния, прошу.
  Там все наэлектризовано, идиот. Падая, ты угодишь прямо в высоковольтную паутину в сердце грозы. А на что ты надеялся? Упасть на озеро, от которого ты примерно в нескольких милях?
  -Да, все будет именно так, - прохрипел я, но ветер, бьющий мне в лицо, заглушил слова. Я повернул голову, да так резко, что чуть не вывернул шею. Генри и Джордж летели в паре метров от меня, и я испугался, что мы потеряем друг друга. Вытянув в стороны руки и ноги, я погреб к ним.
  -Стойте...
  Рука наконец ухватила рубаху Джорджа, чему я был несказанно рад. Генри схватился за него с другой стороны, словно за огромный спасательный круг.
  -Тони, я слышу музыку! - крикнул Генри. - Она доносится снизу! Слышишь?!
  Он орал просто не своим голосом, и мне понадобились некоторые секунды, чтобы понять его. Мне не хотелось умирать просто так. Я чувствовал, что нужно было как-то поставить точку во всем этом. Убедившись, что Генри смотрит на меня, я сделал ему знак рукой и одними губами прошептал:
  -Держись за жизнь, друг.
  Генри помотал головой и крикнул:
  -Прислушайся! Прислушайся к музыке, долбанный скрипач, это последнее, что ты услышишь!
  Мы влетели в гигантскую тучу, и я оказался отрезанным от всего вокруг. Единственная нить с внешним миром - моя рука, цеплявшаяся за Джорджа. Я почувствовал, как влага оседает на коже; услышал грохот молнии совсем рядом и разом похолодел. Но было что-то еще. Генри был прав, сквозь рев бури я явственно различал музыку, очень знакомый, возвышенный и величественный мотив. Это был Полет Валькирии, пусть и тихий и очень неуверенный. Я сжал зубы и напрягся всем телом, намереваясь уйти из этой недожизни без страха и под самую доблестную мелодию во всем мире. Я зажмурился.
  "Пусть хоть молния" - промелькнуло у меня в голове. А затем я упал, и это было крайне болезненное падение. Челюсть клацнула так сильно, что я откусил себе язык, а легкие попросту парализовались. Я лежал на земле и захлебывался собственной кровью, но все было в принципе не так плохо. Земля казалась на удивление мягкой, а музыка теперь звучала громко и отчетливо. Я думал, будет больнее. Но нет, я уйду без мучений и с хорошим сопровождением. Правда, было немного обидно, что мой труп останется без языка, но в принципе в этом не было ничего дурного. Верно? Что могут подумать безумцы, обнаружив труп без языка, да еще и размазанный в лепешку? Правда, я не чувствовал себя размазанным в лепешку. Горло дернулось в судороге, и на какую-то долю мгновения я почувствовал во рту свой язык. Он был. Он просто адски болел, но по крайней мере он был при мне. Я испугался. Похоже, смерть будет не такой быстрой.
  -Не хочу умирать в мучениях, - прошипел я, не шевеля языком, и разлепил свои глаза. Мы с Джорджем и Генри лежали на верхушке огромного пузыря, в который, наверное, могло бы поместиться больше дюжины Джорджей. Внутри сидел старик со знакомым мне лицом, а рядом на табурете стоял его патефон, который просто с оглушительной громкостью воспроизводил Полет Валькирии. Старик, задрав голову, с интересом изучал нас, явно не зная, что и думать. Я с трудом поднял озябшую и изнывающую от боли свободную руку и, вытянув большой палец, приложил его к упругой поверхности пузыря.
  -Дом семнадцать, - прошепелявил я, изо всех сил стараясь сохранять сознание.
  
  5. Цепная реакция.
  
  Из-за внезапно нагрянувшей грозы Оскар не полетел домой. Вместо этого он остался в мануфактуре и уже довольно долго сидел у окна, смотрел на темные тучи, нависшие над городом. Он много думал о Холлисе; время от времени вставал со стула и наливал себе бокал белого вина. Постепенно его мозг окутала приятная дымка, но она мало заглушала боль и усталость. Чувства Оскара напоминали ему свежую работу акварелью, на которую брызнули водой. Он не мог в них до конца разобраться - настолько все перемешалось. Оскар должен был горевать о смерти Холлиса, но все случилось настолько внезапно, что он так и не нашел минутки, чтобы до конца осознать произошедшее. В один день он стал большим человеком. В один день он ощутил на себе ответственность за всех безумных мира сего. Холлис нередко упрекал его в чрезмерной жажде контроля, но Оскар-то все это время понимал, в чем состоят истинные причины его поступков. Это была его обязанность; его долг - держать город в узде. У него есть одна страшная тайна, которую он порой отказывается открывать даже себе. Все то время, что он был заместителем надзирателя, он боялся. Боялся того огромного мира, за который был в ответе. А сейчас, сидя перед окном и уставившись в окно, Оскар понимал, что скоро этот страх к нему вернется. Но он совладает с ним. Это его долг.
  -Господин Оскар!
  Оскар тряхнул своими волосами и лениво обернулся на улыбающегося безумца в глупой жилетке. Эта улыбка вывела Оскара из себя, так как была совершенно не к месту к этому дню, да и ко всей мануфактуре в общем, пожалуй. Все размышления и опасения тут же улетучились, Оскар снова чувствовал себя вершителем судеб. Он все же сдержался, в который раз за сегодня напоминая себе, что нервы надо беречь.
  -Ты кто? - спросил Оскар.
  -Я - Фил. Здравствуйте.
  -Привет. Мне не нужен Фил. Мне нужен мой помощник Стэн. Ты его видел?
  -Нет, - ответил Фил, пожимая плечами. Оскар кивнул, наморщивая свой крючковатый нос.
  -Так, ну а что тебе надо?
  -Все собрались в зале О"Дойла. Там сейчас очень напряженная атмосфера, людям нужны ответы на их вопросы, понимаете? Было бы очень неплохо, если бы вы согласились прийти и прояснить нам кое-что.
  -Бог мой, отвали от меня, - пробормотал Оскар, отмахиваясь рукой.
  -Я...
  -Я сказал, отвали, - беззлобно повторил Оскар и уставился в окно.
  -Я передам им, что...
  -Хотя знаешь что. - Оскар сплюнул на каменный пол и поднялся со стула. - Давай, отведи меня в зал. Почему бы и не поболтать сегодня, в завершение такого чудесного дня, а?
  -День действительно замечательный, - кивнул Фил, озаряя комнату своей улыбкой. - Позвольте, я провожу вас.
  -Да, будь добр.
  Выйдя в коридор, Оскар поежился от холода, нахлынувшего от каменных стен.
  -Можешь поискать мне одеяло или плащ?
  -Господин Оскар, сэр... я право... у нас здесь есть одеяло? Я не уверен...
  -Ну да, точно, - кивнул Оскар, выпячивая губу. - Проклятие, где Стэн, когда он мне так нужен.
  Они пошли по пустынному темному коридору, в котором каждый шаг отдавался в голове и еще долго звенел в ушах. Фил при каждом шаге шаркал, и это было невыносимо для Оскара. С его лица не сходила кислая мина, но затем он вновь подумал о своей роли защитника всех умалишенных. Он - их опора, их лидер. И должен считаться с их недостатками. Оскар неимоверным усилием воли расслабил лицо и твердо решил хотя бы сегодня идти наперекор своим слабостям.
  -Все, наверное, уже разошлись по домам, - предположил Фил. - Большинство ведь живет тут рядом.
  -Да, я в курсе.
  -А вы где живете?
  -Что? - не понял Оскар.
  -Ну... где ваш дом?
  -Я живу в центре. Долго добираться, если тебе интересно.
  -Да-а, - протянул Фил, кивая головой. - Должно быть.
  Безумец прочистил горло и робко поправил жилетку. Они прошли мимо светильника и дальше двигались в полнейшей темноте. Оскар думал, что из-за этого назойливого шарканья в его мозгу вот-вот что-нибудь нарушится, и от этой мысли он безмолвно усмехнулся.
  -Где этот чертов зал? - спросил он. Фил не ответил, только ускорил свой шаг. "Значит, пришли, наконец-то" - подумал Оскар.
  -Я знаю, у вас много насущных проблем, - проговорил Фил. - Но я прошу вас, постарайтесь принять их... нас всерьез. Нам это важно.
  Он громко кашлянул и отворил тяжелую дверь в просторную светлую залу. Из него тут же вырвались шумные голоса людей, которые все же были гораздо предпочтительнее того ужасающего шарканья. Оскару понадобилось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к свету. Он разглядел длинный стол, вдоль которого расселись безумцы, творцы, обитающие в мануфактуре. Оскару хорошо был знаком этот тип людей. Они считали своим долгом мыслить за всех, и почти все они неизменно попадали в этот славный город. А большинство из них шло именно в мануфактуру, потому что мануфактура давала им возможность продолжать творить, продолжать мыслить и продолжать заблуждаться насчет своей незаменимости для этого мира. Они были художниками, музыкантами, писателями или актерами. И все они были одинаковыми до ужаса. Оскар всегда верил в свою практичность и старался избегать встреч с такими людьми. Но сейчас уже не до отговорок. Он был готов вступить на ответственный пост. А на таком посту нужно уметь перешагивать через собственные принципы.
  -Оскар, мы безумно рады, что ты пришел к нам в этот полный скорби день! - крикнул человек во главе стола. Оскар видел его раньше, но никак не мог вспомнить его имя. Заместитель надзирателя кивнул в знак приветствия и молча прошел к свободному месту. Его соседом была полная женщина в круглых очках и матерчатой кофте в зеленый горошек. Она сидела чуть впереди и к радости Оскара даже не смотрела на него. Вместо этого она всецело была поглощена речью говоривших. Слушая, она приглаживала свои короткие волосы и причмокивала губами в такт. Оскар сидел рядом с ней и никак не мог сосредоточиться на том, что происходит вокруг. Он вдруг понял, что тот мужчина во главе стола продолжает говорить и временами даже произносит его имя, а Оскар в это время с приоткрытым ртом наблюдал за этой коровой. Только он пытался отвернуться, как она причмокивала губами, и Оскар вдруг весь начинал дрожать и прямо-таки чувствовал, как сердце начинает учащенно биться. Тогда он задался вопросом, а что если в этом городе нервные клетки все-таки восстанавливаются? У него по крайней мере... оставались шансы.
  В диалог с людьми за столом вступил Фил, так и оставшийся стоять у двери. Сколько их было здесь? Человек двадцать не меньше. Оскар снова скользнул взглядом по женщине рядом и увидел, как она кладет на стол блокнот и начинает делать записи.
  -Ну давай, корова, заведи долбанный конспект, - прошипел Оскар сквозь зубы. Морщинки на лице женщины вдруг разгладились, она ссутулилась и закрыла блокнот рукой.
  "Она услышала!" - сверкнуло у Оскара в голове, и он не смог сдержать улыбки. Проклятые философы продолжали трезвонить, особенно тот мужчина во главе. Оскар потерял к нему интерес, еще когда он сказал: "...этот полный скорби день". Трезво мыслящий человек ни под какими наркотиками бы не сказал такого. Однако постоянное упоминание Холлиса заставило его поднять взгляд.
  -Не знаю, связано ли это каким-нибудь образом, но вчера мне приснился сон, - сказал безумец во главе стола. - Я видел ветряную мельницу посреди поля. Ветер внезапно перестал дуть, и ее лопасти попросту отвалились и рухнули, подмяв по себя траву рядом. И знаете, теперешнее положение в городе очень схоже с этим сном. Необходима сила, которая смогла бы удержать это колесо в равновесии, понимаете? Просто подумайте, что ждет город в ближайшее время? Сперва будет продолжительный период хаоса, пока наконец кто-нибудь не придет к власти, хотя мы и понимаем, что понятие власти в этом городе относительно. Но давайте не будем забывать, что город находится под влиянием сил настолько древних и могущественных, что само время для них несущественно. Скорее всего, что-нибудь произойдет, каким-нибудь образом будет выбран новый надзиратель. Но будет ли высший выбор совпадать с выбором народа? Что если новый правитель приведет город к упадку? Риск слишком велик.
  -Что ты предлагаешь? - спросил Фил. Мужчина во главе стола щелкнул пальцами.
  -Хороший вопрос. Мой план - это децентрализация власти. Друзья мои только так мы сможем удержать колесо на весу. Что скажешь, Оскар? Твоя помощь была бы неоценимой в этом деле.
  Оскар понял, что обращаются к нему и, нахмурившись, поднялся со своего места. Все взгляды устремились на него. Даже корова отложила блокнот и аккуратно посмотрела на него исподлобья.
  -Еще раз... в чем помощь? - спросил Оскар. - Я не совсем понял, о чем вы тут все говорили, прошу прощения.
  Человек во главе стола кивнул.
  -Ничего страшного. Если коротко, то суть нашего плана действий такова - сообща мы навязываем власть нашего совета сперва центральным районам города, а затем и окрестностям, в том числе и пригороду.
  -Власть вашего совета? - переспросил Оскар. Безумец кивнул.
  -Всех, кого ты видишь в этой комнате, - сказал он и обвел рукою зал. Оскар ошалело опустил взор на корову. Та поспешно отвернулась.
  -Я... - протянул Оскар, глубоко вздыхая. - Я думаю...
  Он приоткрыл рот, но все-таки не выдержал и захохотал во всю мощь своих легких. Все разговоры и шепоты тут же стихли, безумцы уставились на заместителя надзирателя. Оскар согнулся пополам и, прикрыв морщинистыми ладонями лицо, кое-как сумел успокоиться.
  -Господа... друзья мои... я вас так люблю. Знаете...
  Оскар хмыкнул и покачал головой.
  -Стадию назад я переживал за будущее этого города. Мне казалось, что, взойдя на пост надзирателя, я могу только все испортить. Но теперь-то я знаю, что бояться нечего, в противном случае вы бы решили, что... ну вы понимаете.
  Оскар махнул рукой; протер глаза и добавил:
  -Короче расслабьтесь, вся власть будет у меня.
  -Оскар, ты не имеешь никаких полномочий! - вскричал безумец во главе, гневно выкидывая вперед руку, словно полководец на поле боя. Остальные недовольно загоготали, даже корова издала какой-то недовольный возглас, но поймав взгляд Оскара, замолкла и отвернулась в сторону.
  "Доверить власть этим людям... ради чего? Чтобы они продолжали размышлять? Чтобы у них появилась возможность навязывать свои размышления другим? Они не знают об ответственности, о долге".
  Они продолжали гудеть, но Оскар уже не обращал на них ни малейшего внимания. Его взгляд прошелся по присутствующим и среди них он отыскал небезынтересное лицо. Проклятые философы уже и забыли о нем, что ж, Оскар не был против. Он отошел к стене, где в тени за происходящим наблюдал человек с полуметровой прической. Тот явно был заинтересован беседой; подперев голову рукой, он переводил усталый взгляд с одного говорящего на другого. Хотя в данный момент он явно был не в лучшем состоянии, на Оскара человек сразу произвел неплохое впечатление. Увидев заместителя надзирателя, Джерри поднял взгляд и выпрямил спину.
  -Привет, - сказал Оскар, усаживаясь рядом. - Ты курьер, да?
  -Да, сэр Оскар.
  -Я знаю кое-что о тебе, - продолжил Оскар. - Ты постоянно бываешь в капелле. Послушай, Джереми, было бы неплохо, если б ты прояснил некоторые вещи.
  -Я - Джерри, - поправил его Джерри. Оскар скривил губы и кивнул.
  -Мой промах. В общем, Джерри, как бы там ни было, я должен знать, что планирует предпринимать капелла, понимаешь? У меня и так мало людей, мне еще и приходится действовать вслепую.
  -Я не работаю на капеллу, - сказал Джерри. - Задания мне дают посредники, а я там почти даже не бываю...
  -Я и не говорю, что мне нужно, чтобы ты там работал.
  -Нет, я понял, просто, чтобы и вы поняли, я там не работаю и разузнать вряд ли что-нибудь смогу...
  -Послушай, приятель...
  Оскар приложил палец к губам. Джерри замолк и выжидающе уставился на него. Оскар кивнул и произнес:
  -Еще мой папаша говорил, что если человек говорит "я понял", это значит, что ему лучше хорошенько все прояснить. Ты видишь этих крикунов? Видишь, что вообще происходит, а?
  -Не сомневайтесь, общая картина мне известна, - ответил Джерри. Оскар кивнул.
  -Я один на хрен. У меня уже были такие ситуации, и я прекрасно знаю, что в них происходит: ты будто пытаешься выкопать клад в чистом поле, и не знаешь, что оно все заминировано. Так вот, таких вот парней, которые хотят сейчас все прибрать и еще и навязать свои мысли, их целый город. И все они настроены против меня, уж я-то знаю. А знаешь, сколько у меня людей, на которых я могу положиться?
  Джерри покачал головой. Оскар поднял ладонь с оттопыренными пятью пальцами.
  -Я тоже не знаю, но он прячется где-то здесь. Видишь ли, со смертью Холлиса оборвалась та самая нить, на которой держался этот чертов город. Один несчастный бокал запустил цепную реакцию, последствия которой отзовутся очень болезненно на каждом из нас. Так вот, все знают, что капелла - та же мануфактура. Только в небе. Я не сомневаюсь, что вместе мы сможем вытащить город из кризиса. Вот только мне надо знать, где копать. Да и стоит ли копать вообще.
  Оскар потер подбородок.
  -Поспрашивай у своих посредников, скажи, что это важно. Или подключи фантазию.
  -Послушайте, Оскар...
  Джерри вздохнул и осторожно спросил:
  -Вы ведь понимаете, что вы в опасности? То есть будете в опасности, если примете пост надзирателя.
  Оскар внимательно посмотрел на Джерри и ответил:
  -Думаю, о смерти на таком посту можно только мечтать.
  
  Мне казалось, что я спал, однако каждый раскат грома отчетливо доносился до меня сквозь завесу сна. Я также чувствовал и холод, и боль во всем теле, и воду, стекающую по лицу. Музыки я больше не слышал, но знал, что она играет, потому что уши болели невыносимо. Пока я был в забытье, в моем сознании проносились разные мысли, в основном о том, что было бы неплохо, если б я все-таки умер, а не столкнулся с пузырем. В какой-то момент уши перестали болеть, я погрузился во тьму и там к своему удивлению отчетливо ощутил, как у меня стучат зубы. Проснулся я от того, что Генри сильно тряхнул меня за воротник. Я кое-как разлепил глаза и обнаружил себя лежащим на земле. Я чувствовал, что промок весь до нитки, и тело дрожало настолько сильно, что я даже не мог шевельнуться.
  -Генри, - пролепетал я. - Мы дома.
  Генри кивнул. Сам он выглядел не лучше меня - губы и кожа посиневшие, а из носа будто бы немного свисали сопли. Как ни странно, меня это нисколько не смутило.
  -Да, мы дома, - ответил он. - Поднимайся, нам нужно быстрее прогреться.
  Это блаженное слово придало мне сил.
  -Вас понял, - пробормотал я и поднялся на ноги. Правую руку тут же пронзила просто невероятная боль, как будто во все мышцы, что в ней есть, вдруг вонзили по раскаленному ножу. Я громко завопил, выпученными глазами уставившись себе в ноги.
  -Господи! - воскликнул я и рухнул на колени.
  -Вставай, Тони, это пройдет, - ответил Генри и приподнял меня за шиворот. Тут я заметил, что он прижимает к себе левую руку, также морщась от боли.
  -Она порядком затекла, но в этом нет ничего страшного, - сказал Генри. - А вот тепло нам сейчас просто необходимо. Поэтому пошевеливайся.
  Я огляделся по сторонам; в глаза тут же бросился исчезающий в ночной мгле огромный пузырь нашего спасителя. Он пролетал между соседними домами и слегка задел черепицу одного из них.
  Пузырь высадил нас на каменной площадке, парящей над северными районами города. На ней и стоял наш небольшой дом, но до него еще нужно было сделать еще примерно дюжину шагов, которые стали для меня одним из самых сложных испытаний в моей жизни. Я не чувствовал не то что пальцев, даже своих конечностей. Но зато я отлично чувствовал воду, хлюпающую в моих туфлях, впрочем как и дождь, на такой высоте донимающий во сто крат сильнее обычного. Спасибо Всевышнему, входная дверь была распахнута. Я перешагнул порог, вошел в знакомый коридор с уютным дощатым полом. Не задумываясь, я скинул верхнюю одежду прямо на пол и поспешил в свою комнату, на ходу пытаясь справиться с ботинками. Шнурки были слишком тонкими, а пальцы слишком озябшими, поэтому я сдался и просто рухнул на свою кровать. Некоторое время я оставался в таком положении, но затем все же пересилил себя и перевернулся на спину. Спрятав свои ладони под одеяло, я как следует растер их и размял свои пальцы. В коридоре показался пошатывающийся Генри, который направился дальше к себе. Из глубины дома послышался скрип и неясное бормотание.
  -Джордж, подожди, чертов увалень! - крикнул дворник и скрылся за углом. Я глубоко вздохнул и расслабил затекшие мышцы, дав им долгожданный отдых. Гроза уже утихала, я перестал слышать ее громыхания. Чтобы собраться с силами, мне понадобилось некоторое время, но все же я расшнуровал свои ботинки и поставил их под кровать. В шкафу у меня была пижама, старые штаны и пара рубах, сшитых на мануфактуре. Я надел одну из них, с удовольствием окуная свое тело в мягкое тепло; затем поменял нижнее белье и штаны. Вернулся в коридор и, подняв с пола свой плащ, повесил на крючок.
  Джордж все это время сидел у Генри в комнате и разглядывал старые газеты, сложенные на столе. Я не знал, откуда Генри их брал, да и никогда особо не интересовался. У окна одиноко горела свеча; дворник напряженно возился с ней, наверное, стирал воск со стола. На нем была такая же рубаха, что и у меня; его пальто лежало рядом на кровати. Оба не издавали ни единого звука, даже дыхания их не было слышно.
  -Нужно хорошо выспаться перед завтрашним днем, - сказал я.
  -А что ты решил? - спросил Генри.
  -Ты сказал, что знаешь, где их найти. Значит, мы найдем их и доставим Оскару.
  -Да... Знаешь, я не то чтобы против. Это будет нелегко, но я не боюсь трудностей. Единственное, чего я по-настоящему боюсь, находится в этой комнате.
  Джордж хмуро поднял глаза.
  -Да, я говорю о тебе, сын шлюхи, - кивнул дворник. - И можешь не сомневаться, больше я с тобой в один пузырь не сяду.
  -Да как ты можешь говорить так! - воскликнул Джордж, сжимая газеты в кулаке. У Генри промелькнуло что-то на лице при виде мнущихся газет, но тут же его черты снова разгладились.
  -Можешь переночевать у меня. Надеюсь, ты не опустишься до того, чтобы убить меня во время сна. Но завтра мы с тобой уже не увидимся, в противном случае пеняй на себя.
  -Я ненавижу вас всех! - крикнул Джордж, вскакивая с кровати. - Только и можете, что орать на меня или смеяться за моей спиной! Почему вы не можете просто относиться ко мне нормально?! Я такой же человек, Генри!
  -Ну да, просто переел немного, - поддакнул дворник.
  -Генри, хватит, - пробормотал я. - Мы команда, и Джордж - ее часть.
  Джордж внезапно выпучил глаза и затыкал в меня пальцем.
  -Ты - бесстыжий урод! Я ненавижу тебя, проклятый скрипач! Ты хочешь всем понравиться, а на самом деле никого за людей не принимаешь! Я ненавижу, ненавижу...
  Он замотал головой и внезапно набросился на меня, схватив за горло. Я не устоял на ногах и упал на пол. Джордж тут же рухнул на меня сверху, придавив всем своим весом. Я что было сил застучал свободной рукой по полу, молясь, чтобы этот ужас прекратился. Краем глаза я заметил выражение лица Джорджа, что-то исказилось в нем; он будто и впрямь намеревался убить меня.
  "Да что это с ним, что же это!" - с ужасом подумал я, отчетливо понимая, что могу умереть.
  Я попытался позвать Генри, но не мог даже всхлипнуть - Джордж стальной хваткой сжал мою шею.
  -А ну отвали от него! - крикнул Генри и пнул Джорджа сзади. Видимо, удар пришелся довольно удачно, потому что Джордж плаксиво скривил лицо и все-таки слез с меня. Я всхлипнул и закашлялся, тут же перекатываясь в край комнаты. Воздух наконец-то наполнил мои легкие; я отчаянно хватал его своим ртом.
  -Ты же мог меня угробить! - прохрипел я. - Да что с тобой не так, черт возьми!
  Джордж, казалось, с трудом сдерживал слезы обиды. Он прикрыл руками лицо и лишь вздрагивал.
  -Ну хватит, ты, кусок дерьма! - крикнул дворник. - Достаточно уже прикрываться своим идиотизмом! Неужели ты не понимаешь, что опасен для окружающих?
  -Замолчи, - глухо ответил Джордж. - Просто замолчи, я прошу тебя.
  -Я мог бы замолчать! Если бы ты к чертям свалил из этого дома, кусок мяса! С меня хватит, выметайся!
  Дворник подошел к Джоджу и схватил его за воротник.
  -Ты слышишь меня?! Выметайся к чертям, урод!
  Джордж издал странный сдавленный звук и ударил Генри по носу. Тот охнул и отошел назад, схватившись за лицо.
  -Извини, - огрызнулся Джордж и выскочил в коридор. Его тяжелые ступни застучали по доскам, но затем хлопнула дверь, и внезапно стало очень тихо.
  Все это время я пялился ему вслед, чувствуя неимоверное облегчение. Только убедившись, что он ушел, я, наконец, приподнялся и подошел к дворнику.
  -Ты как? - спросил я. Генри отнял руку у лица. Из носа тонкой струйкой потекла кровь.
  -Почти не болит, - ответил он. - Главное, что удалось его утихомирить.
  Генри вытер рукавом лицо и уселся на кровать.
  -Иди, запри дверь, наверное, - сказал он. - И давай спать. Этот день меня доконал.
  -Как скажешь, - кивнул я.
  Перед тем, как защелкнуть дверь на засов, я тихонько выглянул на улицу. Площадка перед домом была безлюдна. Наверное, Джордж был с другой стороны, надувал пузырь.
  "Что ж, скатертью дорога" - подумал я и закрыл дверь. Мне было очень жаль, что все закончилось именно так, но Генри был прав: находиться рядом с Джорджем становилось опасно. Вот только меня почему-то не покидало тревожное ощущение, что без него наша затея провалится. Мы решились на это втроем, мы должны и закончить это втроем.
  Я вернулся в свою комнату и присел на край кровати. Перед глазами то и дело вставал Джордж, я до сих пор не мог поверить, что боюсь его. Боюсь того самого Джорджа, без чьих шуток не проходило и дня в мануфактуре. Он хотел убить меня! И у него бы вышло это с легкостью. Всегда он казался мне неповоротливым, даже ленивым, но сегодня я убедился по крайней мере в том, что у него очень сильные руки. Эти руки могли бы просто расплющить мое горло без больших трудностей. Всего за один день Джордж из моего друга превратился во что-то страшное. И от этого у меня почему-то сдавливало горло, и на глаза наворачивались слезы. Глупое чувство, но я никуда не мог от него деться. И еще в голове постоянно звучали слова Джорджа обо мне, перед тем как наброситься на меня. Как он сказал? Я не принимаю его за человека. Он действительно так считал? Конечно же да. Тот взгляд, когда он набросился на меня. Он действительно меня ненавидел. Ненавидел за то, как я относился к нему. Человек, который в моем представлении никого бы в жизни не тронул, ненавидел именно меня.
  Я закрыл глаза и постарался понять, что на самом деле я чувствовал к Джорджу все то время, что знал его. Попытался найти хотя бы долю истины в его словах. Я вспомнил наши встречи, наши разговоры, совместные полеты на пузырях еще в те стародавние времена, когда чуть ли не вся мануфактура во время перерыва отправлялась в закусочную. С появлением Оскара закусочных стало гораздо меньше. А работы - больше.
  Неужели я и в самом деле был настолько несправедлив к нему? Было бы глупо утверждать, что я не чувствовал к нему снисхождения. Но ведь это еще не повод набрасываться на меня. Лежа в своей кровати и уставившись в потолок, я все думал и вспоминал и в итоге пришел к выводу, что это он сумасшедший. Он гораздо опаснее других и теперь сам осознал это, вот и пользуется. Пожалуй, не стоит над ним больше шутить.
  Поток мыслей продолжал роиться в моей голове, изредка в пучине из образов мелькали две черные гончие с оскаленными зубами, но я тут же выметал их прочь. Пролежав так около полстадии, я принял решение сосредоточиться на сне. Повернувшись на бок, я закрыл глаза и постарался ни о чем не думать. Уснул я очень быстро, так как день действительно был напряженный. Но сны были беспокойными.
  Проснулся я рано утром, и к моему счастью мышцы больше не изнывали от боли. Но мозг будто продолжал работать всю ночь. Как только я открыл глаза, он вернулся к тем же раздумьям и к тем же событиям, словно Джордж напал на меня не вчера, а полстадии назад. Сквозь занавешенные окна пробивались лучи Великого Солнца, освещавшие витающую в моей комнате пыль. Я скинул одеяло и вышел в коридор. Генри уже не спал. Я застал его сидящим на смятой кровати в ночной рубахе. В одной его руке была бритва, а другой он задумчиво щупал свое лицо.
  -Генри?
  Он поднял на меня взгляд и спросил:
  -С моим носом все в порядке? Он как будто искривлен.
  -Все нормально, - ответил я, особо не приглядываясь. Генри пощупал пальцами свои ноздри и опустил бритву.
  -Слушай, нам лучше поскорее вылететь, - сказал я.
  -Дай мне одну стадию прийти в себя.
  -Очень хорошо. Но потом - за дело.
  Я убрал свою постель, переоделся в парадную одежду, все еще влажную после вчерашней грозы. К счастью по утрам здесь наверху было довольно тепло. Я приводил в порядок свой галстук, когда во входную дверь постучали. Я тут же подумал, что это Джордж вернулся к нам. Зачем, я и представить себе не мог, знал лишь, что это принесет проблемы. Но за дверью оказался Хью, разносчик газет. Он жил в соседнем доме и обслуживал наш район, также носил идиотскую камуфляжную панаму и штаны на лямках. Впрочем, человеком он был неплохим, хоть и бесил немного своей недалекостью.
  -Газеты, Тони, - сказал он и помахал мне рукой. Профессия Хью не была особо востребованной, потому что официально газеты выпускались примерно раз в полгода. Бывали так же независимые издания; многие из них, к примеру, хранились у Генри. Но это считалось редкостью. Причем издания эти, пожалуй, следовало бы назвать мистическими. Люди, выпускавшие их, работали в тех районах города, куда здравомыслящие мануфактурщики предпочитали не заходить.
  -Спасибо, - ответил я, беря из его рук газету. Мельком я отметил для себя грязь под ногтями Хью и невольно вздрогнул. Почтальон заметил это и понимающе кивнул.
  -Проклятая гроза, - пробормотал Хью. - И так редко случаются, а тут выдалась, да еще какая! Город был не готов.
  -Он и не бывает готов.
  -В смысле?
  -А что пишут? - спросил я, игнорируя его вопрос.
  -Оскар отдал распоряжение для срочного тиража, так мне сказали. Все рабочие мануфактуры должны присутствовать на сегодняшних похоронах надзирателя. В срединную стадию будьте там.
  -Спасибо, - кивнул я и уже собрался закрыть дверь, но Хью затряс рукой.
  -Подожди, Тони... Я не уверен, но, кажется, какой-то умник собрался вас ограбить.
  -Чего? - не понял я.
  -Он за домом, - прошептал он. Я недоуменно воззрился на Хью, но затем передал ему газету и вышел из дома. День выдался просто великолепный. Небо было ясным, и весь город подо мной был как на ладони. С соседних домов уже начинали стартовать пузыри, ярко блестящие на солнце подобно каплям росы. Ветер на такой высоте был всегда, но сейчас он дул мягко и приветливо. Мы с Хью обошли дом, стараясь не наступать в обширные лужи. Мои туфли только высохли, и я вовсе не хотел их промочить, но Хью, похоже, делал это из каких-то других соображений. Он отвел меня к мыльной установке, где мы и увидели Джорджа, спящего на земле в тени парапета. Он раскинул руки и лежал брюхом к верху, словно здоровенная рыба, выброшенная на песок. Самое главное, увидев его, я не испытал страха. Что бы не произошло вчера, сегодня Джордж был просто Джорджем. Я это прочел сразу по его позе, по выражению лица... не знаю, по воздуху вокруг него. Все было иначе.
  -Ты знаешь его? - спросил Хью.
  -Да, - кивнул я. - Все в порядке.
  Я подошел к нему и слегка потрепал по небритой щеке.
  -Вставай, Джордж. Ты простудишься.
  Джордж разлепил глаза и сонно посмотрел на меня.
  -Привет, Тони. И тебе привет, Хью, дружище.
  -Я тебя не знаю, - ответил Хью, разводя руками. Джордж спросонья нахмурился и с пыхтением сел.
  -Не знаешь? - спросил он. - Я же Джордж. Я работаю в мануфактуре. Шары продаю. Мы же...
  -Джордж, - кивнул Хью, пораженный догадкой. - Я слышал о тебе. Да, определенно слышал. Только не помню, от кого...
  -Джордж, - сказал я, ловя его взгляд. - Ты как?
  -Плохо, что уж там, - ответил он, щурясь. - Вчера у меня было очень плохое состояние. Я хотел умереть, - добавил он, сосредоточенно кивая, будто констатировал важную политическую проблему.
  -Ты... что?!
  -Суицид это не выход, друг, - сказал Хью. - Но если вы не против, я оставлю вас. У меня есть еще дела.
  Почтальон поправил панаму и вошел в мыльную установку.
  -Не забудьте про похороны, Оскар сказал, что это обязательно! Газету я вот сюда положил, если что! Давайте, удачи вам!
  Хью обхватил ладонями сердцевину, и вокруг него быстро образовался тонкий мыльный слой.
  -Джордж, пойдем в дом, - предложил я. - Ты все нам расскажешь.
  -Пойдем, - ответил Джордж, безразлично пожимая плечами. Я помог ему подняться и оттряхнул мокрую гальку с его широкой спины. Выглядел он просто ужасно, но в его лице я уже не находил и намека на злость или тем более ненависть.
  -Что значит, что ты хотел покончить с собой? - серьезно спросил я.
  -Да ничего особого... Я помню, что очень устал, и у меня были такие мысли. Но в итоге я просто уснул. Плохой был день.
  -Да, я надеюсь, что это был всего лишь плохой день.
  Мы вошли в дом, и я запер за нами дверь. Джордж оглядел коридор и осторожно спросил у меня:
  -Вчера все было слишком плохо, да? Извини, если доставил неприятности.
  -Ты хотел убить меня. Как ты это объяснишь?
  Джордж пожал плечами.
  -У меня в голове порой случается... затмение. Все вдруг меняется местами. Что было до этого хорошим, становится плохим. И я не могу это контролировать. Как можно контролировать то, что вообще не контролируется? Я не могу управлять своими мыслями к примеру. Если кто-то скажет мне не думать о чем-то, я подумаю об этом. Но... Ух, как только речь заходит о запретных мыслях, мне в голову сразу приходят разные ужасные картины. Думать об этом настолько ужасно, что наверное из-за этого я и попал сюда! Боже, как я не люблю себя за эти ужасные мысли!
  Джордж стукнул себя по голове, затем еще раз с большим усердием.
  -Тони, эти мысли ужасны, я думаю о том, как бы сперва расчленить вас, а потом надругаться над телами! Но это не суть.
  -Не суть? - спросил я, лукаво улыбаясь.
  -Я к тому, что это происходит каждый раз, когда кто-то говорит: "Это просто ужасно думать о том-то". Но порой случается так, что это непросто мысли. Когда меня много, в моей голове все мысли сразу. Все, что когда-либо побывали в моем сознании.
  -Эй. - Генри показался из своей комнаты, одной рукой все так же сжимая бритву. Я вдруг понял, что побриться ему не удастся, потому что воды здесь нет.
  -Что ты у нас забыл, Джордж? - спросил дворник.
  -Я объяснял Тони...
  -Слушай, Генри, - встрял я. - Пойми, он нам нужен. Если есть такая возможность, лучше объединить усилия. Ты видел, на что способна Севилла. Два на два нам их не одолеть.
  Джордж замолк и легонько кивнул.
  -Да, без проблем, - ответил Генри, разводя руками. - Возвращайся, дружище, мы рады тебе как никогда! Забудем прошлые невзгоды, да? Но учти толстяк, - дворник грозно указал на него рукой, - если Тони ты убедил легко, заслужить мое доверие тебе будет непросто. Понимаешь?
  -Да, понимаю, - протянул Джордж.
  -Если снова выкинешь что-то подобное, - продолжил Генри. - Назад пути не будет. Я серьезно.
  -Да понял я! - вспыхнул Джордж. - Давайте вылетать, время не ждет!
  -Через одну стадию я буду готов, - сказал Генри и ушел в комнату, закрыв за собой дверь.
  
  Не знаю, что он делал все это время у себя, но вышел Генри посвежевшим, бодрым и при полном параде. Его черное пальто с длинным воротом освободилось из-под вечного налета пыли, теперь оно выглядело гораздо респектабельнее. В правой руке он держал ветхую метлу, которая только дополняла его образ. Туфли же были начищены до невероятного блеска, я даже упрекнул себя, что не позаботился о чистоте своих ботинок.
  -Ну что, вы готовы? - спросил он.
  -Ты так и не сказал, куда нам лететь, - напомнил я.
  -Ты шутишь. Мне казалось, это давно решенный вопрос.
  Генри поскреб подбородок и после небольшой паузы сказал:
  -Я знаю, о чем вы думаете. Вы, должно быть, боитесь того, что предстоит, да?
  -Генри...
  -Оставь этот снисходительный тон для Джорджа, скрипач. Слушайте... Просто я хочу заверить вас обоих, что то, что случилось вчера, не повторится. Мы изучили зверя, верно? Мы знаем, чего от него ожидать. Но самое главное, он не будет ожидать сопротивления, понимаете? Вчера ты сказал абсолютно правильную вещь, Тони. Не знаю, веришь ли ты в свои слова, однако добавлю: мы все часть команды. А команда своими частями не разбрасывается.
  Генри поднял брови, вопросительно глядя на нас. Мы с Джорджем согласно кивнули.
  -Что ж, - подытожил дворник. - То, что сообщником рыжей стервы оказался часовщик, нам очень поможет. Я не общался с ним лично, мы оба-то не слишком разговорчивые. Но я слышал, слышал много вещей об этом парне. Он умудрялся работать на две стороны: у него была комната в мануфактуре, где он торговал часами; а также летающая мастерская, где он их собирал и чинил. Часы и так не работали, так после увольнения он, наверное, совсем свихнулся. Насколько мне не изменяет память, мастерская парит у правого крыла капеллы. Больше ему некуда идти, это совершенно точно. Насчет Севиллы я не знаю, но скорее всего во время вчерашней грозы они предпочли поскорее добраться в безопасное место, если понимаете.
  -Севилла поняла, что ее видели в мануфактуре, - добавил я. - Не думаю, что она бы рискнула улететь домой, после того, как мы напали на ее след.
  -Хочется надеяться, - кивнул Генри. - Как бы там ни было, у нас будет только одна попытка. Они ни за что не дадутся Оскару. Уж не знаю, что он сделает с ними, но это будет хреново. И слушайте, мы действительно можем их поймать, ясно вам? Главное, сделать все быстро и безукоризненно. Вот так вот. Ну что, мы готовы?
  -Я готов, - бодро ответил Джордж.
  -Я тоже, - подтвердил я.
  -Тогда идемте надувать пузырь. Хотя я и не люблю это дело...
  
  В это время у внешних ворот капеллы столпились массы недовольных безумцев, пытающихся проломиться внутрь. Капелла издавна внушала страх всем жителям этого города, так как по ее вине они все оказались здесь. Со смертью Холлиса многое в городе в край поменялось, в том числе и отношение людей ко многим вещам. Подлетая к капелле, Джерри отказывался верить своим глазам. Он понимал, что беспорядки неизбежны, но все же не ожидал их так внезапно. Город преподнес ему неприятный сюрприз.
  Он посадил пузырь на каменном дворе прямо под величественными монолитными стенами капеллы. Люди жались к воротам из стальных прутьев, неразборчиво крича; кто-то пытался перелезть, но неизменно падал вниз на головы безумцев. Всего под стенами капеллы собралось не меньше сотни человек, и это не походило на простое недовольство. Чувствуя смятение, Джерри подошел поближе. В отдалении он заметил знакомое лицо и тут же немного успокоился. Это был местный бармен, чье имя Джерри никак не мог вспомнить. Он был совсем небольшого роста, сидел, прислонившись к парапету, и опасливо поглядывал в сторону толпы.
  -Друг, - поприветствовал его Джерри. - Не скажете, что здесь творится?
  Билли поднял на него взгляд и прищурил глаза.
  -Я тебя знаю, - сказал Билли. - Слышал о тебе многое. Джерри, так?
  -Да.
  -Здесь происходит что-то ужасное. Никогда бы не подумал, что это все-таки случится. И самое страшное, что это только верхушка айсберга. Эти немного поорут и вернутся к своим делам. А в следующий раз капелле действительно может случиться плохо.
  -Послушайте, мне нужно туда. Я там работаю.
  -Ты там не работаешь. - Билли покачал головой. - Те, кто там работают, остаются внутри навсегда. Но примерно половину стадии назад я видел за решеткой двоих-троих безумцев. Знаешь, кто они? Новенькие. Покинули бренную землю и вышли прямо из ворот капеллы. Это они закрыли внешние ворота, хотя и черт их знает, как они догадались. Лично я, когда впервые оказался здесь, целый день стоял на месте и пялился в небо. Послесмертная хандра. У них я такого не заметил.
  -Они все еще там?
  -Да, во внутреннем дворе. Заперты там.
  Джерри нервно пригладил свои волосы, но они тут же выпрямились обратно. Теперь он понял, что сегодня попасть в капеллу ему не удастся.
  
  Я не чувствовал особого волнения, когда мы подлетали к мастерской. Для меня кульминация этой погони осталась во вчерашнем дне, сейчас же я просто делал то, что необходимо. Заканчивал это глупое преследование. Пролетая мимо капеллы, я заметил кучу людей, столпившихся у ворот. Судя по всему, город уже начинал преображаться. И причем не в лучшую сторону.
  -Какие у нас идеи? - спросил я. - Мы собираемся действовать по какому-нибудь плану?
  -Никаких планов, - отрезал Генри. - Планы нам не помогут, кому угодно, но только не нам. Действуем по ситуации.
  -Что ж, ладно.
  Я вышел из колонны других пузырей и стал опускаться. Солнце пока что висело низко над городом, свет неприятно слепил глаза, отражаясь от тысяч мыльных поверхностей. Я прищурился, аккуратно направляя пузырь прямо к небольшой площадке, зависшей в воздухе. Я уже без труда мог различить четырехэтажное здание с треугольной крышей, которое и было нашей целью. Оно резко отличалось от других домов - на его фасаде красовался огромный серый циферблат. Более того, стрелки на нем ходили, правда, очень быстро, так, что они почти сливались с цифрами.
  Я опустил шар прямо на зеленый газон рядом с домом и внимательно вгляделся в него, опасаясь обнаружить в окне лицо Севиллы. Но окна были пусты и почти все занавешены. Генри проткнул пузырь ножом, и я тут же ощутил поток влаги, осевшей на кожу.
  -Смотрите, я повелитель времени, - сказал Джордж, вскидывая руку. - Замри!
  Стрелки на циферблате замедлились и остановились. Джордж захихикал, прикрывая рот ладонью.
  -Покажи время! - приказал я. Стрелки сдвинулись немного, но затем вернулись в исходное положение.
  -Идем, - протянул Генри. Мы вышли на утоптанную тропу, ведущую к крыльцу дома. Он никак не походил на мастерскую; в окнах ни единого движения, изнутри ни звука. К двери была прибита табличка "Закрыто", но сама дверь оказалась приоткрытой. Я оглянулся на Джорджа и Генри. Дворник кивнул мне, и мы вошли внутрь. Свет в приемной горел; к потолку крепилась красивая стеклянная люстра, с которой странным образом на старых проводах свисали не работавшие лампы накаливания. Освещение давали расставленные по углам канделябры. Всю противоположную стену занимали огромные шкафы с разными учетными книгами и пластиковыми номерками. Рядом стоял рабочий стол с печатной машинкой и кучей будильников. Невооруженным глазом было видно, что все эти журналы, номерки и записи были покрыты толстым слоем пыли. Генри сделал несколько тихих шагов вперед и подошел к столу.
  -Вроде бы и свет горит, но никого не слышно, - прошептал Джордж.
  -Мой Бог, посмотри, Тони, - пробормотал Генри, вороша бумаги на столе. - У него здесь рулон с чеками! И гребанная визитница!
  Генри поднес визитку к глазам и негромко прочел:
  -Квадрат восемь сорок один; ремонт часов, изготовление часов на заказ, продажа и скупка часов. Ты знал, что наше небо разделено на квадраты?
  Я покачал головой.
  -Держу пари, никто не знал, - добавил Генри, сминая визитку в руке.
  -Ладно, - оборвал его я. - Нужно осмотреть все здесь. И прошу вас, тихо.
  Где-то наверху послышался небольшой шум, как будто кто-то хлопнул дверью. Мы замерли, внимательно вслушиваясь. Я, стараясь ступать неслышно, подошел к лестнице и, встав на первую ступеньку, посмотрел вверх. В этот момент мне очень ясно представилось белое лицо Севиллы, как будто она свешивает сверху свою голову и встречается со мной взглядом. Меня передернуло, и я отвернулся.
  -Что там? - спросил Джордж. Я помедлил слегка, а затем посмотрел наверх. На лестнице никого не было. Я повернулся к Джорджу и Генри, приложил палец к губам и знаком показал идти наверх. Мы начали подниматься по лестнице, неслышно скользя руками по перилам.
  -Наступайте на торцы ступенек, - прошептал Генри. Мы поднимались все выше и выше, и на душе у меня делалось очень странное ощущение. Я будто бы и волновался, боялся встретиться лицом к лицу с Севиллой, но постепенно мною овладевало странное спокойствие и даже умиротворение. Все так, как и должно быть, вот в чем я убедился бесповоротно. Убийцы наверху, а мы здесь, крадемся по лестнице, этакие бесшумные мстители или палачи.
  То есть нет, не палачи, конечно. Вздор все это.
  Мы остановились на втором этаже, перед дверью, ведущей в безмолвный цех. Шум повторился, как будто кто-то что-то разбил, прямо за той дверью.
  -Они там, - прошептал я. - Никаких сомнений.
  Мы услышали мужской голос, сильно приглушенный; слов было не разобрать. Голос почти переходил на крик.
  -Не стоит медлить, Тони, - сказал дворник и кивнул на дверь. Я глубоко вздохнул и аккуратно повернул ручку. Затем, затаив дыхание, начал толкать ее, медленно, опасаясь выдать себя. Все тело было напряжено до предела. Голос стал доноситься яснее и напоминал он возгласы сумасшедшего.
  -Мы прокляты навеки. Ничто уже не вернет вас к жизни. Я мог бы постараться, мог бы убить еще, если придется, но сам Бог против меня. Сам Бог против...
  Дверь заело. Я собрался с духом и толкнул сильнее. Она заскреблась о пол просто с чудовищным скрипом; казалось, прошла вечность, прежде чем он прекратился, и я открыл ее. Передо мной высились огромные полки до самого потолка. Стройными рядами они заполняли весь зал и были сплошь заставлены молчавшими часами самых разных цветов и форм. Голос в глубине замолк. Я сделал шаг вперед и увидел, что в полу перед дверью слегка выгнута доска.
  -Севилла? - Голос звучал настороженно, с легкой долей испуга. Я обернулся на замерших Генри и Джорджа в полном замешательстве. Они тоже были напуганы, но в глазах Генри я заметил хоть какую-то крупицу решимости. Он кивнул и указал вперед, в коридор между полками с часами.
  -Севилла...
  Мы с Генри рванули вперед, громко стуча башмаками по дощатому полу, к маячившим впереди огромным окнам, заливаемым солнечным светом. Часовщик издал какой-то испуганный возглас; еще несколько шагов, и я увидел его, стоящего посреди кучи разбитых часов; с растрепанными волосами и испуганным лицом.
  -Как вы нашли меня?! - взвизгнул он. - Она же сказала вам не возвращаться! Она же сказала вам! Почему вы не можете просто оставить меня?!
  Он гневно сверкнул глазами и, подняв с пола часы, швырнул ими в меня. Я успел прикрыть лицо рукой; в следующее мгновение мой локоть пронзила острая боль.
  -А-а-ау! - воскликнул я, отстраняясь назад. Генри набросился на часовщика и повалил его на пол.
  -Ах ты сукин сын! - прорычал дворник, ударяя часовщика кулаком по лицу.
  -Слезь с меня... - пробормотал он.
  -Хочешь еще, урод?! - Генри ударил снова, часовщик всхлипнул.
  -Генри, хватит, - пробормотал я. Генри сплюнул в сторону и встал на ноги. Часовщик облегченно вздохнул и закрыл лицо рукой.
  -Она убьет вас всех, - сказал он. - Вам конец, чертовы уроды... Сожжет ваши души дотла.
  Генри пнул его ногой в живот, и часовщик свернулся клубком, судорожно ловя ртом воздух.
  -Надо связать его, Тони. Руки и ноги, давай.
  -Где я возьму тебе веревку? - спросил я.
  -Какого черта; ты хочешь сказать, что у нас нет веревки?
  Я пожал плечами. Генри злостно сжал зубы.
  -Ну так... какого хрена ты стоишь здесь?! Найди ее, мать твою.
  Из прохода между шкафами показался Джордж с раскрасневшимся лицом.
  -Я видел веревку внизу, - сказал он. - Могу принести.
  -Отлично, Джордж, - ответил Генри. - Давай, поторопись.
  Джордж кивнул и поспешил обратно. Генри облегченно вздохнул и сел рядом с часовщиком, положив руку на его воротник.
  -Ты знаешь, где Севилла? - спросил дворник. - Она здесь?
  -Да, - ответил часовщик. - Она здесь, и она убьет вас. Просто... не трогай меня больше.
  Часовщик убрал руку Генри с воротника и перекатился на бок. Генри видимо хотел снова ударить его, но потом передумал и тихими шагами отошел к шкафам. Я проводил его напряженным взглядом, затем отвернулся к окну, выходящему в небо. Здание почти вплотную примыкало к краю платформы, внизу был узкий зазор между ограждением и стеной, почти доверху заваленный каким-то мусором.
  Отсюда отлично было видно стену капеллы и ее внешние ворота. Сейчас там происходило черт знает что; люди толпились у входа и махали руками. Это были отголоски первых беспорядков, и у меня не было сомнений, что, чем дальше - тем хуже. Если они проломятся внутрь, они разнесут все, что найдут на своем пути.
  -Ты видел, что там? - спросил я у часовщика. - Это все из-за тебя. Из-за тебя множество безумцев погибнут.
  Часовщик ничего не ответил, только отполз немного к шкафу.
  -Зачем ты сделал это? - продолжил я. - Просто скажи, у меня в голове не укладывается.
  -Не разговаривай с ним, - отрезал Генри. Я развел руками.
  -Пусть скажет.
  -Я знал, что все так будет, - тихо ответил часовщик. - Севилла не знала, но я знал. Я всегда мог предугадывать события. Ответ все время висел у вас над головой, все ответы были там. Шестеренки в городе могут крутиться только в одном месте, в зале надзирателя. Но кроме меня никто не додумался до этого, только я. Механизмы в этом городе обладают силой, потому что сам город, как механизм. Если разобраться в тех шестеренках, можно разобраться в чем угодно.
  Я повернулся к Генри, но он внимательно наблюдал за входной дверью и, похоже, даже не слушал часовщика.
  -Ты мог читать будущее по шестеренкам? - недоверчиво спросил я. Часовщик криво усмехнулся и уселся, вытянув ноги.
  -Я видел, как одно событие повлияет на весь механизм. Нужно было лишь найти яд и толкового помощника; надзиратель и его город сделают все остальное. Ты хочешь знать, зачем я сделал то, что сделал? Мои часы снова заведутся, механизм запустится, хоть я и не знаю, как.
  -Часы молчат, - сказал я с нескрываемой иронией.
  -Я терпелив, - хмуро ответил часовщик.
  -Оно и видно, - кивнул я, отпинывая в сторону осколки стекла.
  -Ты зря смеешься надо мной. Нас ждет множество страшных вещей, предотвратить которые уже никто не в силах. И в отличие от тебя я к ним готов.
  -Ты видел все это, но не увидел нас? - спросил я.
  -Не увидел. Или не захотел увидеть. Или посчитал мелочью, чем вы и являетесь. Я готов к своему наказанию, а вот вы нет. Будете долго трепыхаться...
  -Что ты там бормочешь, - сурово пробормотал Генри.
  -Ничего! Не надо, не бей меня. Я слишком устал!
  Генри внимательно посмотрел на него. Я подумал, что дворник сейчас пнет его ногой, и уже хотел придержать его за плечо, но мое внимание отвлекло странное, почти молниеносное шипение, пронесшееся где-то в стороне. Окно за моей спиной с треском разбилось, и стекла осыпались вниз. От неожиданности я отшатнулся в сторону, но запутался в ногах и упал на стеллаж с часами. Полки угрожающе зашатались, но остались стоять на месте. Генри завернул за угол и спрятался за шкафом, напряженно глядя в щели между полками. Часовщик закряхтел и начал медленно отползать к окну. На какую-то секунду все затихло, но мгновение спустя я вновь услышал шипение огня. Сгусток красного пламени пролетел над моей головой и ударился в деревянную стену, продырявив ее почти насквозь. Снова тишина.
  Осторожным движением я взял с полки зеленый будильник поувесистее и стал медленно огибать шкаф. Со стороны входной двери я услышал шаги и шумное дыхание носом. Сжав зубы, я резко вышел в коридорный проем и, почти не глядя, швырнул часы, целясь в центр. К моему ужасу они полетели под крутым углом и ударились о пол, до боли напомнив бросок дурацкого смычка. Я вытаращил глаза сперва на них, а затем на Севиллу, выглядящую слегка удивленной. Я отметил про себя, что она вовсе не такая ужасающая, какой показалась мне ночью. Ее белое лицо, наверное, можно было даже назвать милым или что-то вроде того. Но эта мысль появилась в голове подобно искре, чтобы затем быть стертой волной страха.
  -Упрямый болван, - произнесла Севилла и швырнула в меня огненный шар. Я отскочил в сторону, одновременно разворачиваясь к ней спиной. Рядом со мной загорелся шкаф. Я спрятался за него и забился в угол, прячась от обжигающего пламени.
  -Тони - закричал Генри с другого конца зала. - Тони, ты горишь! Твой плащ!
  -Плащ... - невнятно пробормотал я и повернул голову назад. Я ничего не смог разглядеть, но вдруг с ужасом осознал, что от меня идет дым, и что кожа на пояснице ощущает неприятное покалывание. Я вжался в стену и стал тереться об нее спиной, пока жар наконец не исчез, оставив после себя только жжение на коже. Стеллажи в зале вспыхивали один за другим, а от них огонь перекидывался на стены и деревянный пол. Огненные шары со свистом рассекали воздух, дырявя стены. Я видел, как часовщик лежал на полу под окном, судорожно хватая ртом воздух. Генри же был в другом углу; прикрывая лицо своим плащом, он, сжимая в руке часы, двигался по направлению к выходу. Последовав его примеру, я закрыл воротом пальто рот и нос и поплелся за ним. Севилла стояла по центру зала, руки ее были почти по локоть в огне, а белая рубаха вся покрылась сажей и стала неузнаваемой. Часы рядом с ней взрывались одни за другими; стекла с хлопком вылетали и падали на пол. А лицо ее будто сжалось до предела, брови и скулы были напряжены, а взгляд лихорадочно блуждал от одного стеллажа к другому. Генри кинул в нее часы; я видел, что они летели прямо ей в спину, но в момент удара весь зал вдруг вспыхнул ярким светом, и я почувствовал, как горячий воздух обжигает мне лицо и тело. Несколько секунд я стоял на месте оглушенный и ослепленный, но, придя в себя, тут же выглянул из-за шкафа. Севилла все так же стояла по центру; огонь от нее подбирался все ближе и ближе сплошным кольцом. Я поискал Генри глазами и увидел его лежащим у двери без чувств. Красные светлячки лениво колыхались на его спине и правом боку, словно могли делать это вечно.
  -Мой Бог, Генри, - отчаянно прошептал я.
  -Я предупреждал, - прохрипел часовщик за моей спиной. - Она сказала вам не возвращаться.
  Я сжал зубы и опустил голову, не зная, что делать. Мысли метались; ярость во мне тут же гасилась неконтролируемой паникой. Я не хотел гореть. Я не хотел, чтобы горела моя душа, как говорил маразматик с патефоном. Глаза невольно скосились на пляшущий огонь, и я будто бы увидел в нем тени двух гончий.
  "Что будешь делать, Тони? Что будешь делать теперь?"
  Как же страшно. Но еще страшнее мне было выглядеть трусом. Я не хотел умереть так.
  Я стал поднимать сломанные часы с пола, собрал целую охапку и, не глядя, начал швырять их в коридор, один за другим все с нарастающей силой. Я дышал громко и тяжело, хотя дышать и становилось сложнее с каждым разом, а рука без устали швыряла эти часы, которые, наверное, даже не долетали до цели. Тело продолжало кидать их, быстрее и быстрее, а в голове в это время звучали сумасбродные мысли: "Очень смело, Тони, так держать. Теперь ты умрешь героем, подобно древним викингам, твой подвиг будет воспет в веках, ты очень храбр, хоть не всегда и был таким, но умрешь храбрым воином".
  Я продолжал кидать часы, и мне хотелось плакать от этих ужасных мыслей. У меня не было сил встать и посмотреть ей снова в лицо, я просто не мог этого сделать.
  -Что ты делаешь, идиот... - пробормотал часовщик, усмехаясь. Я не слушал его, просто продолжил кидать, перебираясь на коленях от одного боеприпаса к другому. Со стороны Севиллы я вдруг услышал страшный грохот и ее сдавленный крик. Я не знал, что и думать, просто перекатился в сторону и увидел, что в том месте, где только что стояла Севилла, теперь лежал огромный стеллаж. Сверху его придавил Джордж с озлобленным лицом и куском бечевки в руке.
  -Рыжая стерва! - прокричал он. - Как тебе там, а? Как ощущение?!
  Он стал прыгать по шкафу, сбрасывая с него языки пламени.
  -Надеюсь! Тебе! Приятно! Тварь! Гори в аду, сука! Да, сука, теперь я сверху, и ты уже ничего не сделаешь!
  -Джордж... - слабо прохрипел я, идя к нему. Последнее, что я заметил - странное белое свечение из-под шкафа, затем уши пронзил истошный вопль Севиллы, и глаза накрыла белая вспышка, только гораздо ярче, чем в прошлый раз, я только почувствовал, как меня гигантской волной уносит куда-то к неведомым берегам. На песчаном берегу стояли две гончие, но они будто были неживыми, скорее очень реалистичными статуями. На долю секунды промелькнуло лицо моей милой Люси, затем проклятые гончие убежали...
  
  Чем дольше Джерри глядел на толпу безумцев, тем больше убеждался, что попасть внутрь ему уже не удастся. Возможно, даже никогда. Билли все так же сидел у парапета, попивал что-то из своей фляги и глядел на происходящее, как на представление, довольно скучное, но заставляющее задуматься о своем будущем. Некоторые из безумцев очень громко кричали. Не было слов, просто дикий ор. Помимо ора очень сильно напрягал нудный говор какого-то безумца, сидящего неподалеку.
  -Если они придут... если это правда... если кто-то действительно бросит... вызов, если я увижу... то, что должен, если я встречу кого-нибудь.
  Голос этого безумца на удивление тяжело оседал в голове. На Джерри почему-то снизошло вдруг ясное осознание, что буквально через пару лет он станет таким же, как и этот умалишенный. С очень странными и непоследовательными словами, но, самое главное, умеющим запугать трезво мыслящих людей.
  -Знаешь, что говорил один мой старый друг, - пробормотал Билли. Джерри был рад отвлечься от голоса того безумца.
  -Порой бывает так, что ситуация кажется абсолютно безысходной, и решения никак не найти. Друг мой всегда говорил, что в таких случаях порой лучше просто подождать и ничего не делать, тогда все прояснится. Бездействие иногда лучше любого действия.
  -Вы играли в шахматы? - спросил Джерри.
  -Нет, парень не играл. Это должно быть скучно, развлекать себя такой маленькой доской и кучей игрушечных солдат.
  Джерри слабо кивнул и продолжил:
  -В шахматах тоже встречается такое. Когда лучшим ходом является пропуск хода. Вот только игрок обязан походить. И в этот момент чувствуешь, не знаю... чувствуешь себя беспомощной шестеренкой, понимаете? Сам же запускаешь реакцию, которая в итоге приводит к поражению. Затем пытаешься вспомнить, с чего все началось. Как вообще так случилось, что несколько ходов назад все было хорошо, а теперь ты считаешь минуты до проигрыша.
  -Ну и что? - спросил Билли. Джерри облизнул губы и добавил:
  -Зачастую выходит так, что во всем виноваты мелкие недочеты, которые накапливаются один за другим. А иногда просто понимаешь, что игрок напротив слишком расчетлив, и его механизм работает более отлаженно, чем твой.
  -Я уже много раз слышал это от всяких параноиков, - ответил Билли. - Теория заговора, мы все - марионетки и тому подобное.
  -Я бы не хотел выглядеть параноиком, - сказал Джерри. - Но согласитесь, тот, кто убил надзирателя, сделал это не просто так. У него есть какой-то план.
  -Да, точно, или нет. Ты забыл, что это Город Безумцев? Где возможно абсолютно все? Ты ведь недавно здесь, верно?
  -Не слишком давно, - согласился Джерри. Билли многозначительно поднял брови и продолжил:
  -Я пожил здесь лет с десять и за эту декаду извлек такую истину: причина и следствие в этом городе немного нарушены. Зачем пытаться как-то разобраться во всем этом, если здесь все по-другому?
  Билли огляделся по сторонам; его взгляд остановился на говорливом безумце рядом.
  -Вот он может во всем разобраться. А ты еще нет, - добавил он с ухмылкой.
  Джерри ненадолго задумался над его словами, но тут он заметил, как какой-то человек возвышается над толпой, поднимаясь на чьих-то плечах. Джерри не видел его раньше; он бы определенно запомнил камуфляжную панаму и забавные штаны с подтяжками.
  -Что делает этот идиот, - изумленно пробормотал Билли.
  -Вы знаете его?
  -Он заносит мне газеты. Милый парень, да... но слегка тупой.
  Выпрямившись, безумец слегка покачнулся и расставил руки в сторону. Человек снизу дал ему руку, чтобы ему было проще стоять.
  -Славные горожане! Искренне прошу вас забыть о раздорах в этот день! Сегодня состоится погребение Великого надзирателя, давайте должно почтим его память! Сегодня в полдень, в срединную стадию! Прошу вас, друзья, прийти...
  Безумец внезапно зашатался, как будто человека снизу сильно толкнули. Люди загалдели, самые буйные вновь заорали во всю мощь своих легких. Джерри почувствовал страх за этого парня в панаме. Необъяснимым образом он ощутил странное потепление, как будто сам воздух немного нагрелся. В следующую секунду из передних рядов толпы кто-то швырнул камень, который попал безумцу в панаме в лицо и сбил его в стоящих внизу людей. Оттуда послышался сдавленный крик, который тут же был заглушен гулом толпы.
  -Проклятые... - Билли вскочил со своего места и ринулся к воротам, но Джерри так и не узнал, что он хотел сказать, так как его слова прервал взрыв неимоверной силы за его спиной.
  Мастерская часовщика исчезла. Вместо нее был огромный шар белого света, покрывавший собой все здание. Звук был словно от волны, накатывающей на берег. Свет начал постепенно тускнеть, и Джерри увидел, что от него отделяется черная точка, летящая из окна вниз.
  -О мой Бог, это же человек! - воскликнул Джерри. - Это Джордж! И...
  Джерри замолк не в силах вымолвить не слова. Он просто смотрел, как огромная фигура его приятеля, от которой шел валом черный дым, камнем падает вниз.
  -Там пузыри, - невнятно пробормотал Билли. Джордж задел один из пузырей пролетающих мимо, и тот лопнул. Теперь в воздухе оказалось четверо людей, падающих вниз, куда-то в район мусорного парка. Другие пузыри из колонны перестроились и огромной гурьбой полетели вниз, чтобы попытаться поймать их. Еще секунда, и все они скрылись из поля зрения. Джерри перегнулся через парапет, но не смог ничего разглядеть.
  -Я уверен, они выживут, - сказал Билли. - Пузыри двигаются очень быстро.
  -Да, я знаю. Но ситуация не из простых.
  Белый свет померк, и Джерри увидел остов выгоревшего здания с пустыми окнами и почерневшими стенами.
  -Он заходил ко мне вчера. Знаешь, что все это значит? Они нашли убийцу.
  -Убийцу? - не понял Джерри.
  -Именно, они искали убийцу надзирателя. И нашли его. Они нашли Севиллу.
  -Мой Бог, да разве можно выжить после такого взрыва?! Они все сейчас должно быть мертвы!
  -Это был необычный взрыв, - ответил Билли. Лицо его нахмурилось больше обычного; он встал на ноги, выпрямился во весь свой небольшой рост и зашагал к станции пузырей. Толпа рассеялась; безумцы были напуганы огнем, и большинство последовало примеру Билли. Со своего места Джерри видел тело безумца в панаме, лежащего перед воротами. Он лежал лицом вниз, а изо рта вылилась небольшая лужа крови, из-за которой съехавшая панама сделалась алого цвета. Затем взгляд Джерри скользнул чуть дальше, и он вдруг осознал, что внешние ворота капеллы были распахнуты. Он вскочил со своего места и, пробежав мимо тела безумца, остановился у металлических дверей. Некоторые безумцы отправились туда, по каменной дороге, нависшей над небесной пропастью, между двумя гигантскими монолитными стенами. Они, может быть, разнесут пару деревянных ограждений или будок, но внутрь им никогда не проникнуть. Джерри посмотрел им вслед, затем развернулся и вновь бросил взгляд на труп безумца. Подтяжки отстегнулись и тоже вывалялись в крови, довольно неприятное зрелище. Джерри втянул носом воздух и аккуратно обогнул тело. Он хотел посмотреть на лицо этого человека, но вдруг остановился. То есть что-то остановило его, какое-то мощное предчувствие.
  Билли уже поднимался на своем пузыре, другие безумцы занимали очередь на станции; многие просто в ужасе бегали по кругу или стенали где-нибудь в углу. Но был еще один, за воротами. Его лицо выглядывало между прутьев решетки, и взгляд был полностью прикован к Джерри. Очень странный взгляд и очень странное лицо, слегка скрытое капюшоном, но все же узнаваемое. Это был надзиратель. Не такой, каким Джерри привык его видеть; помолодевший, с седой бородкой и щетиной. Джерри не мог поверить в то, что видел, но сомнений не было никаких. Он сделал несколько шагов вперед. Холлис едва заметно кивнул.
  "Похоже, нас действительно ждут перемены" - подумал Джерри и пошел навстречу надзирателю.
  
  Мое тело пригвоздило к земле. Создавалось такое ощущение, что я лежал на самом дне океана. Кое-как я разлепил глаза, затем попробовал вздохнуть и тут же зашелся в приступе кашля. Деревянные обломки свалились с моей спины, вокруг поднялась туча пыли и пепла. Я охнул и попытался подняться, но мышцы пронзило резкой болью, и я рухнул обратно.
  -Эй! - глухо крикнул я и снова закашлялся. Я попытался поднять голову; чьи-то руки схватили меня сзади и резко подняли.
  -Поднимайся, Тони.
  -Генри... Генри, ты жив!
  Я обернулся и увидел его покрытое сажей лицо. От его пальто остались лишь черные лохмотья, но сам он похоже был цел.
  -Что произошло? - спросил я.
  -Не знаю. Давай, отряхнись.
  Я провел руками по своей одежде, сбрасывая щепки и осколки стекла. Мельком увидев свои черные руки с израненными пальцами, я пришел в ужас.
  -Где они? - спросил я, оглядываясь по сторонам. Отвечать не потребовалось: часовщик лежал там же, где и раньше, только теперь без чувств. Севилла была в центре комнаты; ее руки и ноги были раскинуты в разные стороны, на теле остались только сапоги, ремень и редкие черные полоски ткани, сквозь которые выглядывала белоснежная кожа. Она была белее обычного, и эта нездоровая белизна придавала ей много сходства с трупом. Красные волосы покрылись сажей и веером раскинулись на полу.
  -Жизнь еще теплится в ней, - сказал Генри. - Но, думаю, очнется она нескоро.
  -Был взрыв, - пробормотал я и закашлялся. Генри кивнул.
  -Пожар закончился почему-то. И Джордж пропал.
  -Пропал? - не понял я. - Куда он мог пропасть?
  -Понятия не имею. Тони, слушай внимательно...
  Он задумался, будто бы забыл, что хотел сказать, но через секунду его лицо прояснилось.
  -Похороны... мы еще можем успеть. Я бы не хотел их пропустить.
  -Это еще волнует тебя, - произнес я с усмешкой.
  -Да, волнует! Я хочу отдать дань памяти единственному человеку, который вносил смысл в мое существование здесь. Он был единственным! Он же так выделялся! Он один удерживал город!
  -Но как же Джордж? - недоуменно спросил я. Генри досадливо сморщил лицо.
  -Мне... мне кажется, что он вылетел в окно.
  Я посмотрел на него как на умалишенного и подбежал к окну. В небе все было спокойно, если не считать нескольких пузырей со стороны капеллы, летящих в нашу сторону. Если Джордж вылетел из этого окна, у него не было никаких шансов выжить. Он уже должен лежать где-то под этим зданием, пугая прохожих своими останками.
  -Он мог спастись, - сказал Генри. - Пузыри могли выловить его, как в прошлый раз.
  Я скривил губы и отвернулся от окна. Вероятность была, конечно, но надеяться на нее не приходилось.
  -Что стоишь? - Генри подошел к лежащему часовщику и тронул его носком туфли. - Без тебя мне их не перетащить.
  Я слабо кивнул и, как следует, потер свои руки. Сперва часовщика, а затем полуголую Севиллу мы отнесли к стоянке пузырей во дворе дома. К тому времени, как мы оторвались от земли, перед мастерской высадилось три пузыря. Один из безумцев заметил нас и что-то крикнул, но мы его проигнорировали.
  Во время полета до мануфактуры мы не проронили ни слова. Лишь на середине пути очнулся часовщик и попросил воды, но быстро понял, что у нас ее нет. Когда мы подлетали к знакомой площади, птеродактиль огласил небо громким криком. Улица под нами была пустынна. Оскар со своими людьми улетели на место погребения еще с рассветом, остальные чуть позже. Поэтому нас встретили лишь Фил и охранник, болтающие о чем-то у сторожки. Когда пузырь опустился рядом, Фил оторвался от разговора и, отчужденно кивая в такт шагам, подошел к нам.
  -Так и должно было быть, я ни секунды не сомневался! Вы нашли их, нашли!
  Фил услужливо принес нам из мануфактуры веревку и холщовые повязки, которыми мы завязали убийцам глаза. Мы бросили их прямо посреди площади; Фил возбужденно кричал о надписях на стенах и на земле: "Я дам им название, я назову их убийцами и именно так и напишу вокруг их пыльных задниц!". Мы оставили его с ними, не прошло и четверти стадии, как пузырь снова взмыл в воздух, и мы взяли курс на место погребения надзирателя - Великую долину.
  -Я не вернусь туда больше, - сказал мне Генри, когда мы взмыли в воздух. - Я не буду служить под началом этого ублюдка.
  -И куда ты пойдешь? - спросил я.
  -Я не останусь в городе, - ответил Генри. - А большего я пока не знаю.
  Пролетая над городом, я видел внизу толпы безумцев, бесконечной вереницей устремившихся за пределы города. Вскоре за гурьбой каменных домов показались зеленые холмы, освещенные Великим солнцем. Мириады пузырей сгрудились над долиной, заслоняя почти все небо. Люди стройным рядом муравьев заполонили всю дорогу. Мы пролетели еще немного, и моему взгляду открылись гигантские каменные врата, по размерам лишь немногим уступающие самой высокой башне мануфактуры. Я видел их всего раз в жизни, уже не помню, что я забыл тогда в этой богом забытой долине. Никто не знает, кто их построил, и даже сам надзиратель до конца не понимал, как ими пользоваться. Теперь же врата откроют, и его тело уплывет за эти громоздкие двери в пустоту. Вот показалась вся долина, разлегшаяся меж зеленых холмов и сплошь заполненная безумцами. Их собрались здесь десятки тысяч, и еще множество расположилось сверху на холмах. Но здесь были не все, далеко не все. Город слишком велик.
  Я опустил пузырь на вершине холма; отсюда был неплохо видно все, что происходило внизу. Мы с Генри сели за спинами других безумцев в высокую траву и стали наблюдать за процессией. Я заметил Оскара, идущего впереди всех и несущего что-то в своих руках, прямо за ним шло около дюжины человек, поддерживающих гроб из красного дерева. Все безумцы расступались перед ними, освобождая дорогу, некоторых отталкивали силой. У каменных ступеней, ведущих к гигантским дверям, Оскар остановился и, видимо, начал что-то говорить.
  -Даже после того, как этот часовщик нам все рассказал, - пробормотал Генри. - Я все еще не могу понять, как все это произошло. Слишком много совпадений, случайностей и безумия.
  -Может Холлис тоже кое-что понимал в шестеренках, что висели над его головой, - предположил я.
  -Он видел, что его хотят убить? - недоверчиво спросил Генри.
  -Может, он хотел, чтобы его убили. Я имею в виду, ты же видел, что с ним сделала жизнь. Может он решил избавиться от нее? Генри, он поменял бокалы именно в этот день. В один день из многих лет своей должности.
  Генри некоторое время молчал, неподвижно глядя вниз, а потом негромко вымолвил:
  -Это бы успокоило меня.
  Оскар все продолжал говорить; в руках у него я наконец сумел разглядеть что-то наподобие шкатулки; он подошел к гробу, открыл ее и зачерпнул оттуда пригоршню снега. Снега, которого я не видел столько, сколько себя помню.
  -Перед тем, как открыть ворота, он осыплет снегом тело надзирателя, - прошептал Генри. - Об этом обряде ему говорил еще Холлис, когда назначил его на эту должность. Это задача каждого заместителя - позаботиться о теле своего начальника.
  Стало на удивление тихо; даже негромкий гул толпы сошел на нет, и на долину опустилось полнейшее молчание. Внезапно я ясно услышал голос Оскара, хотя он и был далеко от меня, и нас разделяли тысячи людей.
  -Откройте, - произнес он. Кто-то из его помощников зашевелился и снял крышку гроба. Оскар уже занес руку, чтобы отсыпать немного снега, но тут он замер. Замерли и все, кто сидел на холмах и прекрасно видел, что гроб был пуст. Сперва по толпе прокатился испуганный ропот, а затем один за другим самые буйные начинали беспрерывно орать. Я видел, как Оскар захлопнул шкатулку и стал кричать на своих помощников, а те стояли в недоумении, не в силах что-либо понять.
  -Да, - кивнул Генри с едва заметной улыбкой. - Это бы меня успокоило.
  
  Дворник сказал мне, что покинет город на следующий день после неудачного погребения. Уже через несколько стадий к нам домой прилетел Фил и объявил, что Оскар закрывает мануфактуру. В тот момент я твердо решил для себя, что в этом городе мне теперь тоже нечего делать.
  С наступлением сумерек я надул себе пузырь и вернулся в мануфактуру, чтобы забрать свои вещи. Ночь быстро опускалась на город, улицы опустели, можно было заметить лишь нескольких безумцев, бесцельно шатающихся около домов.
  Обещанная Филом надпись так и осталась красоваться посреди площади; что же Оскар сделал с убийцами, меня мало интересовало. В холле я встретился с Бобом, прислугой нового надзирателя. Он сидел на скамье, сложив ногу на ногу, и читал утреннюю газету, сосредоточенно пробегая глазами строчки.
  -Я только заберу свои вещи, Боб, - сказал я, входя.
  -И тебе привет. Конечно, Тони. Твой друг уходил только что.
  -Фил? - спросил я.
  -Нет, не он.
  "Конечно не он, он же только что был у меня" - подумал я и остановился, лукаво прищуривая глаза.
  -Джордж, да?
  -Толстяк, - кивнул Боб. - Он забрал все свои шарики и ушел.
  -Просил передать что-нибудь?
  -Нет, ничего.
  -Что ж, дело его, - печально ответил я, хотя на самом деле чувствовал приятное облегчение. Я прошел через темный коридор, насвистывая себе под нос Вивальди. Вскоре впереди показалась дверь родного зала, по которому, признаться, я очень скучал все эти два дня. В нем ничего не поменялось с того момента, как я, испуганный странными голосами, вышел наружу и натолкнулся на Джорджа. Все такая же пыльная сцена, скрипка со смычком лежали рядом. Кукла Люси стояла в углу, в тени, наблюдая за мной своими красными хитрыми глазками. До чего она все-таки нелепая.
  Скрипку со смычком я уложил в футляр, а дурацкую куклу взял под руку. На душе у меня было на удивление спокойно, словно безумие этого города хоть и ненадолго, но отступило. Из мануфактуры я вышел, продолжая насвистывать Вивальди. Боба в холле уже не было, только сложенная газета лежала на краю скамьи. На площади подул сильный ветер, ветер перемен, который дальше по улице, наверное, трепал флаги перемен. Мне хотелось верить, что так начнется моя новая жизнь, но мозг хорошо знал, что это всего лишь город шутит очередную шутку. На самом деле я уже давно умер.
   Где-то через стадию я был на озере, неподалеку от гостиницы, где спал позавчера. Просто решил заглянуть сюда напоследок перед тем, как покинуть город. Пожар здорово потрепал здешние виноградники, но в целом пейзаж был все так же хорош, особенно сейчас, когда здесь никого не было. Я сидел на земле, подогнув под себя ноги и крутил в руках свой футляр. Кукла валялась в десяти шагах от меня; со стороны гостиницы пришли две серые дворовые собаки и начали лениво грызть ее за ноги, а я смотрел на них, и ко мне постепенно приходило умиротворение. Ну, или мне это уже приснилось, я не уверен.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"