Прости меня.... Я хотел писать искренностью нервов, оставляя капли "черной крови" на изрезанной болью бумаге, я желал молиться Богу, наполнившему вены небом, я знал счастье, заключенное в словах, улыбках, прикосновениях...
Детство закончилось резкостью отцовских рук, выдавливающих слезы из глаз больной матери. Он был скуп на радости, искалечен многовековыми войнами душ и совсем уж по-детски обидчив.
Я искал надежду в открытых окнах, забывая смерти, прочитанные воспаленными глазами ребенка, прятался от страха в темных углах времени, жил черновиками, пропитанными дождем.
Отец учил холодом церквей правде, подаренной ему жгучей болью. Я ведь никогда не прощу этот хриплый голос, затравленный взгляд брата, зиму, оставившую меня в полном одиночестве в снежной пустыне!
Мечтал стать сном, не пуская в выдуманный мир чужие лица, просил у ветра пощады, искал в людях ложь, шел куда-то, не оглядываясь на сияние звезд, ненавидел себя за стихи, написанные дрожащей рукой...
Я знаю, что мне не найти оправдания зависти, злости, жестокости.... Но неужели я так долго бежал от себя, чтобы увидев знакомое имя в длинном списке, упасть на колени острым криком?
Я же любил его! Слышишь?
Я нашел истину, но так и не смог избавиться от детского плача! Искал его все эти бесполезные годы, чтобы отдать горькую соль, скопленную на впалых щеках, а приходиться стоять на коленях перед светом, требуя честности.
Пески, заберите меня к себе в беспамятство...
Строчки обрываются, окутывая мысли сладким туманом.
Прости...
Меня...
...
Он неразборчиво брел знакомыми кварталами, впитывая простуды чужих мыслей. Боль исчезла как-то совсем неожиданно, будто бы кто-то решил пошутить, лишив его единственного признака существования.
Когда-то ему нравилось быть отшельником, вершащим суд над Богом. Крылья дарили надежду на жизнь, лишенную чужих слез, и ребенок дышал чудом перемен.
Только мир ведь всегда был равнодушен к ангелам! Нет, вы можете отрицать этот факт сколько угодно! Но не Вам, ни даже мне не нужна незнакомая любовь, ласка или забота. Обычно же требуем мы чего-то от родных людей, обижаемся, кричим, а стоит кому-то подойти и обнять за плечи, ... так сразу прячемся в скорлупу, потому что страшно становиться привыкать к нечаянной радости.
Он впитывал сырость подвалов, пытаясь понять человечество, улыбался прохожим, ломающим его кости, считал секунды больничных палат...
Он спрятал искренность в просторной клетке, выкинул крылья, потому что они были слишком тяжелы для его ничтожества, стал молиться звездам, но они смеялись...
Душил в себе желание взлететь, чтобы однажды потерять равновесие, дотронувшись ладонями до солнца.
Запах ладана завладел его мыслями, телом, душой....
Холодный лоб коснулся мраморного пола.
-За что? Ответь мне? Почему я не могу больше видеть неба?
-Ведь ты же сам этого хотел, не так ли? - спокойно спросил голос.