Грязное стекло забрызгано незамеченным дождем, от дома отражается заходящее солнце, я имею некоторое количество ментального дерьма которое судя по всем признакам не уместится даже в цистерну или резервуар водохранилища. Люди там купаются на элеваторе в зерне и вылезают чистыми как свиньи, пшеница застрявшая во вьющихся рыжих волосах, мы танцуем как лягушки под электродами, бит синхронизирует пульсы, языком пересчитываю клавиши чужого синтезатора пока не натыкаюсь на его пальцы. Ты похож на блядюшку, конопатый, этого у тебя не отнять. Наш клавишник являет из себя дальнобойное оружие массового поражения и все мы вплетаем в волосы по светящемуся синим электроду, чтобы можно было распознать друг друга в кромешной недоготской толпе. Это напоминает побоище и нота срывается со связок, оставляя их болезненно вибрировать, когда меня сносит влево с центром из прикрученного к сцене микрофонного штатива, как стриптизерша, черт подери, а кастер моего бесноватого дружка пробивает током, потому что слюни мои - отличный проводник, и положение в котором он оказался - это не эпилептический припадок, а простая гальванизация. замолкнуть, потому что ваше электрически-восьмибитное соло на излюбленном овердрайве поет куда выразительнее чем на глазах хрипну я. Я падаю на рельсы еще на вокзалах, чего уж говорить о самих поездах. Падаю в тамбуре, когда выхожу курить, падаю с полок в купе и плацкартах, падаю со столиков, открывая окно, падаю с попутчиц, молодые люди которых непременно набьют мне ебало стоит им только проснуться, падаю в поисках титана и горячей воды, падаю в попытках поссать в содрогающемся хромированном сортире с обмотанным женскими волосами обмылком на раковине, падаю в ящики для хранения багажа, в замызганные и затертые похоронные окна, падаю в молоко у себя в бутылке и застреваю там в constant shock, который не проходит, когда несущиеся роты пассажиров в гавайских рубашках выносят меня на платформу с номером под крышей центрального вокзала большого города. город смотрит на меня, недалеко ушедши от звезд, холодно прижимая к лощеным цивилизованным тротуарам как рыжих муравьев к кафелю, так что outstressed и восприятие предательски отключается, оставляя наедине с суетой, с ревущими жерлами вагонов метро и сомнительно симпатичными людьми на эскалаторах. ступени размеренно ползают вниз и вверх. чувствуешь себя современным ублюдком, так и тянет начать проверять, не зародилась ли еще в левой руке рукоять плоского офисного кейса. в бутиках и пестрых закусочных глотку прочно стискивают челюсти навязчивых движений, там я тоскую и задыхаюсь от тесноты бессмысленных городских просторов до тех пор, пока не дойду до твоей захламленной, но чистой норы, в которой спотыкаешься о шмотки и щуришься от слепящего света на закате, потому что во все остальное время черные шторы задернуты наглухо. слишком длинные, комканые шлейфы на полу. окурки в конфетнице, темные и черные в компании привычно белых, и ванная большая, неуютное белое помещение, в котором не просидишь двух часов с расстановкой намыливаясь, хочется только заляпать красным все скользкие глянцевые поверхности и выползти в круглостольную темную кухню. у бутылок никогда не достает сил дойти до мусорного ведра самостоятельно. Здесь они не оплакивают покорников, нет, и уже к вечеру оба мы доходим до неконтролируемой нетрезвости. Сплошные вранье и иллюзии насчет пьяной агрессии - спьяну ты нежнее и терпимее, это я в последнее время несу какую-то хуйню как результат внутренних диалогов, вытеснения и неспособности отработать некоторые проекции, нежнее потому что кусаешь куда реже чем целуешь, терпимее потому что не бесишься, потому что я лезу под раздачу слишком самостоятельно и настойчиво. твои пальцы зарождают вибрато в позвоночнике, когда ведешь по хребту вниз - и вверх когда я подаюсь с четверенек назад, ловя твою кисть между воротом тельняшки и затылком, ладонь скользит в волосы, ложится на макушку, на твоем запястье останется засос я все лезу лезу с четверенек к тебе на колени, дырка на джинсах обнаруживает бедро. твои руки и живот ты горячий и жилистый как сам дьявол и моя прохлада быстро рассеивается под твоим языком на гортани, я знаю - ты тоже представляешь как влажно хлюпающе захрустит хрящ если вгрызешься как питбуль, спьяну у меня даже получается не чувствовать себя сукой не того пола, сиськи которой отсутствуют замененные на другие части wrong time / wrong place которых-в-такой-связке-быть-не-должно, ошалевшей от похоти оснащенной неправильным телом сукой, забыв можно сколько угодно льнуть и тулиться, мои колени у тебя под мышками, с ума оттого что целующий меня рот не выговаривает "р" и наши шмотки начинают меня стеснять. таким способом можно добиться временного побледнения твоей бледности в слабо-розовый. язык сухой и горячий под челюстью, на сонных артериях, под ушами, на ключицах, ты забыл обкромсать эти прекрасные волосы - есть во что зарывать пальцы. диван на котором ты сидишь начинает меня стеснять, когда выгибает спину под паркой синтетической тканью тельняшки, стаскиваемой через голову, your shirt ov satan еще горячее когда я сопротивляясь сопротивлению повторяю действие с тобой, раскаленно-сладковатый язык на нёбе, зубах, скользком сосудистом клубке под моим языком, мокро промахиваясь на щеках и подбородке, мой хуй стоит болезненно мой хуй стоит электрически мой хуй нуждается в команде огонь, слабо копчиком ощущаю твой алмазно твердый большой раскаленный стояк, орудие заполнения меня, потрошения опустошения меня орудие удушения меня и наслаждения меня которым ты рвешь побеждая все последние обороны которым можно достать до самой моей макушки когда никуда уже не деваться из страшно непоколебимой хватки твоих рук на ребрах или ногах, иногда на бедрах, иногда на щиколотках, иногда в волосах. чем ни смазывай, как ни готовь - неудаляемое несовпадение калибров, заряжаемый патрон в разнице до того больше что странным кажется каждое последующее выживание, больно так что отказывают все мышцы леденеют голосовые связки я совсем не могу совсем не могу подмахивать когда ты втрескиваешь чуть более резко влажная от накала эрекция отзывается колющим электрическим разрядом когда ты оказываешься in так что я превращаюсь в сплошную болезненную бесполезность с искрящимся верчением в голове и тебе приходится раскачивать меня самостоятельно здесь слишком глубоко слишком глубоко слишком много чтобы в легкие попадал кислород ему некуда и шаровые линзы возвратно-поступательно откатываются по напряженным реберным мышцам в рот, растворяются в температуре до горячей жидкой слюны, капают на паркет слабо скрипящий под моими коленями предплечьями лбом ритмика твоя и настойчивость низвергают меня в адовы океаны рассеянной по всем поверхностям боли никакого толку от со скрипом распахнувшихся челюстей в генерализованной судороге намертво отшибает дыхание и голос, осязание, и зрение, и слух, только in & under my skin, конец твоего болта щекотными рывками протискивается в сердечное отверстие нижней полой вены ты ебешь мое предсердие и режим питания переходит в автоматический, рычаг переключается на очередь частых лихорадочных вдохов и выдохов, прогнувшуюся спину вжаривает в твой жилистый живот и жестяное нытье в сутулом хребте когда ты тянешь за подбородок вверх, смутное потонувшее в животном завоевании желание меня поцеловать размазывается твоей слюной ожогами твоих зубов по скуле уху плечу и лопатке горячечно и отрывисто рычишь в онемевший затылок яркий свет люстры слепит меня сквозь волосы снаружи твой раскаленный хуй выпаляет всю грязь изнутри в моем позвоночнике ритмично бьется просясь наружу кобра руки слабо зудят покрываясь ссадинами о край половицы ощущение расползающееся по изнанке меня снизу вверх не похоже на нечто сенсорное это удовольствие нездорово оно слишком сногсшибательно и глобально как перерождение в зверя без мыслей и слов и я вою короткими перебежками оттого что не успеваю вдохнуть натыкаясь на твою цепкую ладонь быстро и мерно скользящую вверх-вниз по моему сверхпроводящему дулу другая твоя рука потусторонним капканом обвивается вокруг моей талии для последнего решающего рывка которым ты насаживаешь меня оконечно до предела и потемнения я не чувствую больше своего тела только ярко саднящие брызги твоей разрядки глубоко на изнанке своих скользких синтетических кишок не чувствую как кончаю потому что кончаю ежесекундно с твоего первого взгляда с твоего первого удара с твоего первого поцелуя чувствую тебя каждой волосинкой частичкой нервом и клеточкой сладко больно раздражающее восьмицветное солнце вспыхивает от виска до виска здесь везде только ты, мое тело - футляр для тебя, это может в какойто мере характеризоваться еблей или соитием но в целом имеет к сексу столько же отношения сколько езда на мотоцикле имеет к велосипедной, ободранные руки - в крови, переливчатая смесь с кровью тонкой линией на покрасневшем бедре я не вижу ничего кроме твоих сатанинских глаз дикого взгляда которым ловишь как с твоей ладони исчезает под моим языком мой же жемчужный и вязкий результат отдает еще чем-то искусственным как синтетическое молоко забавно но все не то, всенето и я не успеваю проконтролировать как вместо среднего пальца во рту оказывается твой маленький темный сосок как под моим всегда слишком мокрым языком исчезает на короткое время твой изнуряющий и сухой жар от дьявола я не хочу больше ничего только подмахивать тебе и сосать сосать чтобы подмахивать чтобы сосать чтобы застрять в агональном цикле спаривания с отбойным молотком чтобы ты наконец заебал меня до смерти ты скорострельней меня или правда без ума от моей штанги не знаю но долго добиваться следующей эрекции не приходится здесь не нужна никакая альтернатива когда я с наслаждением опускаю рот на твой крепко стоящий хуй запечатлевая на языке смешанный вкус своей крови, сливочного масла, твоей спермы, с трудом заставляя челюсти не сойтись от боли когда ты со всей дури вцепляешься зубами мне под колено, докуда дотягиваешься, в таком положении брать в рот непросто но я все равно однозначно справлюсь справлюсь с любой задачей подобного рода только чтобы слышать как ты захлебываешься и воешь и до крови кусаешь губы от моей глотки от моей ласки от моих стараний от моих страданий от того что я