Аннотация: Вторая глава моего первого произведения. Предположительно будет впоследствии переписываться, нынешняя версия: 1.1
Верить в неизвестность
Звездная система Сиртан, Гвинея, цитадель Империи
0 часов 0 минут после Преображения
Адская машина присосалась к моей руке как пиявка, вонзив свои небольшие зазубрины по краям пластины, она принесла мне немного боли, я уж понадеялся, что это все. Но не тут то было: в глазах уже потемнело, последнее, что я увидел -- это как из Душекрада вырастают длиннющие шипы. Шипов было не много, меньше десятка, но каждое из них длиной в полметра, не меньше. Вдруг они все разом втянулись обратно, и я почувствовал как они проникают в мои вены, артерии, мышцы, оплетают кости, как они захватывают мою руку, резко и безапелляционно. Будто бы тысячи пуль прошивают мою плоть, разнося ее на молекулы, я почувствовал боль каждой из этих молекул, почувствовал их смерть. Моя нервная система решила поднять против меня восстание: из-за волны сильнейшей боли в ушах начало звенеть, изображение в глазах обрело резкость, но потеряло цвета, я начал паниковать. Я попытался снять с себя Душекрад, однако, Сфера надежно зафиксировала меня: я не смог пошевелить и пальцем, лишь крик вырвался из моей глотки. Транквилизатор вновь напомнил о себе: меня бросило в холод и я начал выключаться, последнее что я услышал были слова доктора "Он уходит, а ну воскресите мне этого слабака, он мне еще нужен.". В глазах окончательно потемнело и я упал в забвение...
Я оказался в темноте, стоя на твердой поверхности, вокруг не было видно абсолютно ничего, хоть глаз выколи, Душекрада на руке не было, а в голове повернулась память и всплыла мысль, что нам в Академии, где я учился военному искусству, показывали видео о том, что видят после смерти существа. Словно порожденные этой мыслью, где-то неподалеку от меня обрели очертания ворота, высокие, резные, они были освещены невидимым источником света равномерно, но неярко. Ну, я -- мальчик неглупый, да и сопротивляться уже бесполезно, пошел к ним неторопливо, бесшумно ступая по незримой твердой ровной поверхности. Будто надеясь, что меня кто-то может спасти, надеясь, что услышу далекий глухой голос из своей реальности, я встал за несколько шагов от ворот и начал медлить. Сердце бешено выбивало только ему понятный ритм, удары эти будто доносились извне, будто это не сердце находится в моем теле, а мое тело в данный момент находится где-то внутри огромного сердца. Врата начали открываться, из их створа пролился яркий ровный белый свет, однако, он осветил лишь меня, находящегося посреди бесконечной тьмы. Достаточно забавно наблюдать, как твои ноги упираются во что-то невидимое, хотя ощущение не из приятных: кажется, будто через мгновение я отправлюсь в бесконечное падение. Бесконечная совершенная белизна за открытыми вратами не переливается, не шевелится, не пытается протянуть ко мне свои щупальца. Как и в видео, она равномерная и спокойная. Однако, было нечто, чего видео было передать не в состоянии: этот свет манит, привлекает, зазывает к себе, будто обещая вечный покой и счастье. В душу закралось ощущение тревоги, дискомфорта, свет с каждой секундой становился все более манящим, я захотел избавиться от тревоги, предаться блаженству, отдаться свету, позволить ему поглотить меня, я неуверенно сделал шаг вперед и новь встал как вкопанный. Откуда-то издалека сначала до незаметности тихий, но постепенно растущий в громкости, послышался крик. Крик был до жути реалистичный, прерывающийся на вдохи, во время которых я отчетливо слышал, как выжатые легкие существа с шумом наполняются новой порцией воздуха чтобы продолжить неистовый крик, наполненный болью и страданием. Крик становился все громче и громче, вскоре он стал невыносимым, но не от громкости, а от обреченности. Крик становился все более хриплым, каждый вдох давался существу все сложнее, я почти физически начал чувствовать жгучую боль в грудной клетке, которая, должно быть, обжигала легкие кричащего. Мое сознание куда-то унесло, я покинул свою оболочку и вдруг почувствовал, как гортань обжигает мощная боль, а руку пронзает боль просто невыносимая. Крик был мой. Я открыл глаза, и замолк: вокруг меня были тысячи фрагментов сферы, окруженных сияющим, шкварчащим и плюющимся энергией полем. За полупрозрачной розовой оболочкой пузыря виднелись искаженные напряжением, и, видимо, болью, лица. "Идентификация завершена" провозгласила голографическая надпись над левым предплечьем, изуродованным Душекрадом и следующее мгновение отправило меня в сладкое забытье спокойного глубокого сна.
"Отлично, живой" подумал я, расслабляясь.
Словно бы вторя моим мыслям Вартанус откуда-то из непреодолимого далека произнес "Отлично, он живой..." и я отключился...
Сновидений не было, будто какой-то неведомый невидимый воришка пришел и украл из моей головы все мысли, оставив лишь отголоски ноющей, пульсирующей боли. С течением времени наркотический анабиоз уступал место жгучей боли, идущей от моей левой руки вверх по нервам, что меня напрягало с одной стороны: слишком много боли обещает реальный мир, и радовало с другой: наркотики отступают. Не люблю наркотики. Сквозь проходящее забытье я стал чувствовать, что боль отнюдь не монотонная, она постоянно пульсировала, причем пульсация была уже не такой, как у Душекрада, урчавшего словно котенок. Боль пульсировала механически, не обладая даже отдаленным сходством с чем-то естественным. Давнишние лекции и семинары по Азбуке Морзе частично отложились в моей памяти и теперь я точно определил: боль хочет мне что-то сказать. Зашифровано слово, которое мы учили, но ни разу не использовали, я не уверен, но вроде бы это слово - "просыпайся".
Открыв глаза, я увидел светящийся больничный потолок, светился он неярко, как вечернее небо: уже слишком темно чтоб читать, но еще достаточно ярко чтобы различать окружающий мир. Изображение в глазах мутилось и раздваивалось, но, проморгавшись, я заставил его собраться. Надо мной висел механизм, который я однажды видел еще в Альфе, в больнице, где работал мой друг. Он работал с мертвецами. Сердце будто электрошоком ударили: оно заколотилось с бешеной скоростью, к вискам прилила кровь, а боль в левом плече на мгновение утихла. Подняв голову, я посмотрел на свою левую руку и увидел ужасную картину: клешня, нет... лапа, нет... отросток, нет... пятипалая конечность мертвенно-серого цвета, покрытая неким подобием зарождающейся чешуи, еще мягкой, но уже многопластинчатой. Неглубоко под кожей-чешуей струились небесно голубым светом нити, словно русла каких-то силовых рек, они переливались синим и белым цветами, и, судя по знакомому рисунку, ранее были моими венами. На внешнюю сторону конечности был налеплен Душекрад, а на столе под ней блестела лужа крови, из которой такие же светящиеся щупальца, видимо, высасывали кровь и использовали ее как стройматериал для чешуи, причем, щупальца шевелились, тихо-тихо гудели и издавали противные чавкающие звуки, какие обычно доносятся от монстра, поедающего человеческий труп. На поверхности Душекрада появилась голографическая поверхность, на которой возникли буквы "С перерождением!", очевидно, и искуственный пульс боли, и эти буквы -- попытка Душекрада взаимодействовать со мной. Честно говоря, я настолько растерялся, что не сразу сообразил, что нынче техника умная и сплошь и рядом понимает голос, поэтому по привычке я захотел пробормотать под нос чисто для себя "и как я тебе отвечу, чудо техники? У тебя же клавиатуры нет", однако, в горле пересохло, язык вовсе не хотел меня слушаться, а гортанью я то и дело запинался, поэтому эти слова я произнес отнюдь не с первой попытки, и даже не с третьей. Как только я договорил, тут же получил текстовый ответ на той же самой панели "говори, я тебя слышу"
- А почему я тебя не слышу? - Говорить стало заметно проще, но я все равно запинался так, будто я тут килочас без сознания лежал.
"Ты еще не дал мне имя, хочешь сделать это сейчас?"
- Не-е-е-е, - протянул я, - у меня мозг не работает, как видишь.
"Ну хотя бы какой голос мне изображать?"
- Голос приятной сексуальной девушки -- Прогресс был налицо, я уже мог произнести короткое слово ни разу не запнувшись.
- Такой пойдет? - донесся откуда-то из моей левой "конечности" возбуждающий голос молодой человеческой девицы.
- Давай немного более технический, какой обычно бывает в фильмах и играх.
- Хорошо. - сказала Душекрад уже классическим голосом рокового искусственного интеллекта, будто украденным с оборонной системы Цитадели.
- А почему ты не общаешься со мной телепатически?
- Я пока что не добралась до твоего мозга, а насиловать твою нервную систему пока не хочу, ты дерганым станешь если я буду с тобой прямо в мозг общаться. - Ее голос рождал в моем разуме ассоциацию с каким-то классическим женским именем, каким-то простым, но я никак не мог вспомнить, каким. Ну да ладно, вспомню -- сразу пойму.
- Ясно, какого хрена я здесь забыл, я что, мертвец? - избавившись от необходимости смотреть на тело Душекрада я попробовал пошевелить левой рукой. Было весьма непривычно, будто протез поставили, чувствовалось некоторое онемение, но я чувствовал, будто рука у меня дрожит, однако внешне это никак не было заметно, прям чудеса техники. Когда я поднял конечность, шуровавшие в луже крови щупальца беспомощно повисли и перестали чавкать.
- Ну, по крайней мере, на одну руку.
- А, ну да. - пробормотал я, сжимая-разжимая остропалый кулак, покрытый искрасна черной змеиной чешуей, чешуйки которой были очень похожи на чешуйки броденстахов, но немного мельче. Интересно, я весь такой? Ан нет, правая рука нормально выглядит, да и кожа лица наощупь такая же как и раньше, надеюсь, цветом тоже. - Я что, умер?
- А ты не заметил? - Ехидно парировала Душекрад.
- Я думал, это сон.
- Да фиг там, давай я тебе все с самого начала расскажу.
- Слушаю. - Я, наконец, осмелился прикоснуться к пораженной руке, чешуя и впрямь была на ощупь как у броденстахов, а повисшие щупальца -- как испачканные в крови хитиновые "волосы" вериносцев.
- Итак, когда ты меня надел и я начала идентификацию, оказалось, твой организм более уязвим для транквилизаторов, чем рассчитывал доктор, ты начал выключаться, однако, когда пошла боль, ты почему-то начал злиться, этого вот как раз никто предусмотреть не мог. Из-за твоей злобы идентификация пошла наперекосяк, а когда ты взял и загнулся под ее конец, это самое "наперекосяк" стало неотвратимо. - Душекрад выдержала паузу. - Что это дало? Это дало тебе двоякость, то есть, ты можешь силой мысли делать меня красной или синей, естественно, все эффекты меняются соответственно.
- Так это же хорошо!
- В каком-то плане. Также это за собой понесло дисфункцию ограничителя, и он вышел из строя, что значит, что со временем я полностью захвачу твое тело и разум.
- А вот это хреново, что-то мне не хочется терять себя на старости лет.
- Ага, только вот до старости ты врятли доживешь
- А, ну да... Сколько мне осталось?
- Около десятка килочасов сознательной жизни, затем мы поменяемся местами, не я буду жить в твоем теле, а ты в моем, ну и еще через пару десятков килочасов ты умрешь. - Мне никогда не нравились слова "килочас" и "мегачас", читал я где-то давным-давно, что у каждой расы времяисчисление велось на основе полного оборота их родной планеты вокруг своей оси и вокруг звезды, эти периоды у людей назывались "сутки" и "год" соответственно, но когда расы начали объединяться, чтобы не возникло никаких накладок и недопониманий, перешли на часы, десятки часов, сотни (около четырех бывших "суток"), "килочасы" (около одной десятой бывшего "года") и "мегачасы" (около ста "годов", или как тогда говорили, "лет").
- Аааа, ну фигня, у меня еще много времени.
В палату зашел Вартанус, я ожидал увидеть на его лице хоть толику удивления, но нет, не увидел ничего подобного, только лишь спокойное выражение человека, готового ко всему. Мне кажется, даже если бы я в костюме клоуна при интимном освещении свечей сидел на потолке и писал диссертацию по психологии левой ногой с закрытыми глазами, выражение его лица было бы таким же.
- Вижу, вы уже познакомились?
- Да, только он мне имени не дал. - Душекрад оказалась проворнее меня, видимо, я все еще не был способен быстро реагировать.
- Успеется, ты рассказала ему, какие проблемы у нас возникли?
- Только что дошла до момента его смерти, обсуждали плюсы и минусы.
- Ясно, стоит только лишь уточнить, что не будь у нас сильного мага -- вы бы нас разнесли на астральную пыль, а там еще и всю цитадель захватили бы. Там, на месте Сферы теперь зияет дырень и в прямом и в переносном смысле.
- Что, прям черная? - Я решил проверить свое чувство юмора, оно в Империи считается как показатель душевного здоровья существа.
- Черная-пречерная. Ты подчистую уничтожил там магический фон, а природа без него как без трусов, поэтому там образовался провал, куда ведущий -- непонятно, уфологи сейчас его исследуют. Собственно, прямо там мы и хотели тебя оставить отдыхать изначально, но, разнеся к чертям сферу вместе с фоном, ты навернулся на пол, и мы перетащили тебя сюда.
- А почему именно сюда?
- Да это такой самопальный прикол, вспомнил я чего-то про кота Шрёдингера и подумал, что в какой-то момент мы все там был Шрёдингеровскими. Кстати, вокруг тебя установлено поле, чтоб если что -- сдержать всплеск.
- Какой всплеск?
- Да кто ж тебя знает, в прошлый раз только моя предусмотрительность спасла наши жизни. Ложись, отдыхай, всего девять часов прошло с момента события, поспи еще десяток, потом пойдем на полигон, будем смотреть на что ты способен.
- Ага, пойдем. - Завершил я диалог, откидываясь обратно на подушку и кладя левую "конечность" в лужу крови, отчего маленькие чавкающие щупальца продолжили свое строительное занятие.
Заснул я быстро и проспал долго, настолько долго, что отказался вставать когда Душекрад мне просигнализировала "подъем", Вартанусу пришлось самому меня будить.
- Вставай, соня. - Донесся откуда-то издалека голос главного медика, легкое прикосновение к плечу и внезапное наступление боли, от которой я так старательно скрывался под покровом сна, выдернули меня в реальность и заставили открыть глаза. Я увидел лицо Вартануса, посмотрел на свою левую руку -- лужи крови уже не было, строительство чешуи вроде бы было завершено, чавкающих штук видно не было. Ну и славненько.
- Встаю, встаю. - Кряхтя от боли, я поднялся с кровати, пошевелил левой "конечностью", встал на ноги, сделал пару пробных приседаний и начал одеваться в то, что лежало на тумбочке рядом с моей кроватью. Результаты тестирования своего тела меня обрадовали: и физическое состояние, и координация были в норме. То ли меня чем-то полезным накачивали во время сна, то ли это Душекрад на меня так действует.
Пока я одевался, Вартанус провел небольшой брифинг на тему дальнейших планов. По его словам, в ближайшем будущем меня ждало достаточно длительное обучение, в ходе которого я научусь контролировать и применять свою новообретенную силу, а параллельно меня будут изучать и тестировать. Перспектива стать подопытной крысой меня сначала немного огорчила, но чуть погодя я сообразил, что это было очевидно с самого начала и я подписывался на это тоже. Мы вышли из палаты и прошли немеряно коридоров и проехали много этажей на лифте по цитадели, в течение всего пути на меня, а в особенности на мою руку, откровенно пялились практически все вокруг. Кто-то смотрел на меня с недоверием, кто-то -- с плохо скрываемым ужасом, некоторые -- с отвращением. В конце концов мы вышли из главных ворот Цитадели и попали во внутренний двор, вышли из него наружу и оказались на огромном поле. Я помню это поле и эту дорогу: во время полета я размышлял, глядя в окно, которое выходило как раз на эту сторону.
Мы летели с соседней планеты, где успешно ворвались в удерживаемый Альянсом Тьмы город и захватили какой-то достаточно важный объект. Я состоял в самой опасной части армии: в авангарде, наша миссия чаще всего заключалась в обманном маневре, быстром ударе и саботаже. Как и обычно, в этот раз мы получили информацию от разведчиков о расположении вражеских сил, об их возможных маршрутах движения в момент тревоги, разработали план и пошли практически на верную смерть. План заключался в обманной лавинообразной атаке со стороны, где проще всего вычленить из обороны маленький кусочек и быстро разгромить его. К тому моменту, когда противник понял, что большая часть тех сил, что он видит -- иллюзия, созданная нашими магами, наши основные силы уже были в нескольких шагах от ослабевшего вражеского тыла. С точки зрения стратегии все пошло идеально: разведка разминировала основной путь, по которому мы шли, а мы достаточно долго отвлекали на себя внимание, однако, так получилось из-за того, что противник, сам того не зная, выцеливал настоящих воинов, а не иллюзии. Если бы снайперы выцелили иллюзии раньше времени, наша хитрость была бы раскрыта, ведь мы использовали тот тип, который не разрушается при попадании снарядов. Потеряв значительную часть воинов, среди которых, благо, были только клоны, мы были вынуждены задержаться на Гвинее по пути на другую планету, где нас ждало очередное задание.
Вдалеке виднелся огороженный забором большой квадрат, к которому мы и направились. Половина квадрата была идеально ровная, рельеф же второй половины был изменяющимся -- ярким свидетельством того была дрожащая, словно вода, поверхность.
- Привет, Вер! - Крикнул издалека Вартанус когда мы подошли к сетчатому забору.
- Что-то вы долго. - Спустя несколько наших шагов Вернас оторвался от своего занятия и одним движением пульта уничтожил все цели, на которых он тренировал свои боевые навыки до нашего прихода. Мой будущий тренер повесил пульт на пояс и пожал нам руки.
- Мы пошли пешком, я подумал что мальчику надо размяться.
- Да, дело благое, ну хорошо, я принимаю вахту, можешь идти по своим делам.
- Хорошо, закончишь -- зайди, расскажи. - Варт развернулся и ушел в сторону цитадели.
- Сейчас мы тебе сделаем развлекуху, - Вернас снял с пояса пульт управления ИИ -- эдакое странного вида кольцо, в середине которого была голографическая панель управления, а на самом кольце было множество кнопок. Учитель начал создавать кучу мишеней: движущихся и стоячих, больших и маленьких, пассивных и активных, на непостоянной части поля он создал подобие разрушенного здания с окнами, выбоинами и различными непростыми препятствиями. - На самом деле, как бы тебе ни казалось, Душекрад весьма прост в использовании и ничего замудреного нет, единственное предупреждение: некоторые возможности заблокированы, точней даже не возможности а...
- Субъекты некоторых действий. - закончила за него фразу Душекрад.
- Ева. Назову тебя Евой. - Мне в голову все-таки пришло имя, с которым у меня ассоциируется ее голос. - Но что значит "заблокированы некоторые субъекты действий"?
- Видишь ли, Душекрад управляется силой мысли, причем настолько просто, что одна неосторожная живая мысль и ты уже убил союзника.
- Понятно, в общем, для начала мне придется научиться думать
- Именно, ну давай начнем занятие, развлекаться будем до заката или пока не устанешь.
Понятие "до заката" мне не очень понравилось, ибо я не знал, вечер сейчас или утро, внутренним чутьем стороны света я не обладал, поэтому висящее около горизонта солнышко мне не могло помочь. Я машинально посмотрел на запястье левой руки, где я обычно носил часы, и тут же на теле Евы возникли числа, очевидно, показывающие местное время. Я обрадовался -- дело клонилось к вечеру, а значит, даже после такого легкого пробуждения меня не собирались насиловать многочасовыми тренировками.
- Да, это действительно оказалось проще чем я думал, надеюсь, много времени обучение не займет.
- До заката всего пара часов, завтра ты отдыхаешь весь день, а с послезавтрашнего дня у тебя начинается молномасштабное обучение. Мы рассчитываем на тысячу часов, а там как попрет. Итак, твоя первая задача -- схвати хлыстом вон ту мишень, подбрось ее к себе и раздави рукой голову. Все просто -- повтори фокус с часами.
Я представил себе, как в моей левой руке появляется хлыст, выбросил вперед руку и не поверил своим глазам: действительно, из моей руки выросло длинное тонкое светящееся щупальце и на хлыстовый манер полетело вперед, захватило шею мишени и сорвало с нее голову.
- Вау. - я не смог удержать удивление, все действительно произошло так как я себе представлял, за исключением пары незначительных моментов типа траектории полета хлыста и слетевшей с плеч голограммы головы.
- Перемудрил, пробуем еще раз...
Во время тренировки я радовался как ребенок, ведь теперь моя детская мечта стала реальностью: одним легким движением мысли лопата могла превратиться в двуручный топор, зонтик -- в меч, а ручка -- в метательный кинжал. Не все, однако, мысли получались идеально: требовалось осознание параметров противника и понимание его маневренности. Наведение жала хлыста, конечно, было возможно, но на это требовалось настолько много энергии, что это уже становилось проблемой. Спустя около получаса я уже смирился с тем, что мне иногда суждено промахиваться, а когда дело дошло до уничтожения нескольких целей сразу -- пришлось учиться предугадывать маневры противника. Такими темпами отведенные мне часы пролетели как минута, я даже не заметил как солнце закатилось за горизонт и мир накрыло покрывало темноты. Луны у Гвинеи не было, поэтому ночь была темной, как в горшке смолы. За время тренировки даже Вернас заметил мой прогресс: я все точнее формулировал собственные мысли и воплощал их в жизнь, если поначалу я представлял себе даже траекторию полета каких-либо объектов, из-за чего тратил лишнюю энергию Евы на реализацию этих траекторий, то под конец я уже стал заметно меньше сил тратить на каждый прием, хотя до идеала мне было еще далеко. Лишь осознав, сколько времени прошло, я ощутил усталось, накатившую на меня волной.
- Ну чтож, на сегодня урок окончен, пошли в столовую, дрябнем по пивку, наедимся мяса и пойдем отдыхать. - Вернас выключил систему, погасил свет, положил пульт в специальную тумбу и направился ко входу в Цитадель. Этот день был для меня окончен, хоть я и бодрствовал всего ничего.
Следующий мой день был посвящен начальному медицинскому обследованию и знакомству с теми, кто будет за мной присматривать. Почти весь день я пролежал под громоздкими аппаратами неизвестного мне назначения, бегал до изнеможения, крутился на месте до расстройства вестибуляра и нехотя поддавался внушаемым мне чувствам ярости, безудержного счастья и обреченности. К слову, испытание чувствами было одним из самых неприятных: ярость, желание, любовь, жалость, похоть, наполнявшие мое тело, сменяя друг друга, были немного синтетическими, но все же достаточно реалистичными чтобы я мог в них поверить. Вартанус, сопровождавший меня весь день, чуть со смеху не покатился, когда увидел, как мое поведение изменилось, когда я мило беседовал с девушкой-психологом, а ее ассистент-телепат внушил мне безудержную страсть. Я находился почти без одежды, хотя большую площадь моей кожи покрывали кружочки различных датчиков, нас разделяла невидимая стена силового поля, поэтому под влиянием отнюдь не романтичных чувств я решил убедить девушку в желании лицезреть мои гениталии. Благо, ассистент знал меру, а видеозапись с непрерывно летающего вокруг меня маленького робота, была засекречена. В итоге, пройдя все возможные тернии, я добрался до своеобразного апофеоза дня: своего лечащего врача. Благо, этим врачом была Виктория, с ней было всегда приятно встретиться, пообщаться.
Феноменальная, все-таки, это была девушка: она была способна не спать несколько дней, идеально скрывать все эмоции и делать несколько дел одновременно. Пока она просматривала и обрабатывала всю информацию, которую ей доставили, видимо, все медики, обследовавшие меня сегодня, Виктория совершенно осознанно вела со мной разговор на отвлеченные темы и задумчиво барабанила указательными пальцами по краю стола, отстукивая известные всем мотивы. Иногда Виктория переставала барабанить по столу и, не отводя взгляда со своего монитора, начинала что-то активно черкать на лежавшем перед ней листе бумаги. Кабинет реаниматолога был построен лаконично и красиво, но одно в этой обстановке напрягало. Положение монитора ее компьютера было таково, что он находился ровно на линии взгляда ее глаз на кресло пациента, при этом монитор был прозрачен с обеих сторон, а изображение на нем было видно только с одной. В итоге получилось так, что для слежения за пациентом и информацией на мониторе ей совершенно не требовалось переводить глаза, из-за чего мне было очень некомфортно под ее пристальным неотрывным взглядом. А я был на все сто уверен, что она одновременно смотрела и в монитор, и на меня.
- Итак... - резко сказала девушка, швыряя на стол карандаш, которым за мгновение до этого что-то писала, и вытягивая над головой сцепленные в пальцах руки, - не без аномалий, но все в допустимых пределах. По крайней мере, жить будешь.
До этого я с четверть часа пытался привыкнуть к ее прожигающему взгляду, несколько раз отводя глаза, не в силах более смотреть в ее пристально-небрежные глаза, однако, осознание того, что теперь она смотрит на меня и только на меня, выбило меня из колеи и я в очередной раз отвел глаза, теперь уже покраснев. Я почувствовал как кровь приливает к лицу, однако, сумел привести себя в порядок и вновь посмотрел в глаза реаниматолога. Лишь краем глаза на долю секунды я заметил на ее лице небрежную улыбку, словно моя реакция ее совершенно не удивила и до меня это делали многие сотки существ. Затем, скорее всего, чтобы подавить улыбку, Виктория вздохнула, махом опустила руки и закончила фразу.
- Правда, недолго...
Виктория расписала в подробностях план на ближайшую сотню часов и сообщила общую схему моего обучения. Согласно плану, моя тысяча часов будет на четверть состоять из тренировок, на четверть из медицинского обследования, еще сотня часов выделялась на обучение в здешней академии, а оставшиеся четыре сотни часов выделялись на пассивное обследование, что означает лишь одно: свободное время, в том числе и сон. Мои дни пошли по расписанию: утром после завтрака я шел по протоптанному пути от моей комнаты к кабинету Виктории, где она меня уже ждала всегда безупречно обаятельная, но отстраненная и строгая. Мне все время казалось, что она прямо тут и живет, ведь я ни разу не видел, как она выходит из кабинета и закрывает его на ключ вечером. Проведя около часа в кабинете своего врача, а нахождение там мне нравилось: я просто лежал на хитром столе, облепленный добрым десятком различных датчиков, и разговаривал с Викторией, я выдвигался в обучающий центр, где проводил два, иногда три, часа, слушая лекции по интересующей меня истории, баллистике и военному делу. Признаться честно, мне в обязательное обучение записали только баллистику и военное дело, но, почуяв свою внезапно проснувшуюся любовь к истории, я стал ходить еще и на лекции по истории, по счастью, не пересекающейся с другими лекциями. Честно не понимая, почему такие захватывающие вещи не интересовали меня в детстве-юношестве, я слушал красиво сложенную, выразительную и грамотную речь здешнего историка взахлеб, жадно ловя каждое слово. А история этого мира весьма и весьма интересна.
Каждая раса имеет свою уникальную историю, в большинстве случаев начинавшуюся до тесного контакта с инопланетными цивилизациями, для людей история исчисляется приблизительно сотней миллионов часов. Дабы не размахивать большими числами и немного глубже окунуться в те времена, историк оперировал понятием "год", который на тот момент для всех людей был одинаковой длины и составлял около десятка килочасов.
Солнечная система, Земля, родная планета людей
Тысячи лет до Преображения
По различным данным, люди существовали на своей одной-единственной, родной планете, называвшейся Землей, просто и незатейливо, от четырех до десяти тысяч лет, однако, до нашего времени дошли только лишь летописи, датированные 500-м годом так называемой, "нашей эры". Что это за эра, и почему она "наша" - ученые разгадывают до сих пор, теорий много, но каждая из них фантастичнее другой. И уже существуя там, не имея толкового технического прогресса, люди уже шли по ошибочному пути: на протяжении менее чем тысячи последних лет своей жизни на Земле они истребили большую часть своих магов и уничтожили почти все библиотеки знаний о магии, что почти остановило развитие расы в эту сторону. Маги среди людей рождались и даже развивались, сбиваясь в секретные сообщества и живя в страхе. Несомненно, это ускорило техническое развитие нации, люди в рекордные сроки сумели перейти от луков и требучетов до космических кораблей. Люди -- по натуре воинственные существа и уже тогда их правители были одержимы жаждой крови, бесчисленные конфликты, вечная борьба между государствами, разрывали общество даже тогда, когда оно задумалось над тем, что возможно инопланетное вторжение. "Причины войн никогда не меняются: ресурсы, территории и власть", как комментировал историк, гордящийся своим древним именем: Михаил. В конце концов, люди начали подозревать неладное в здоровье своей планеты и стали искать возможность найти иной дом.
С каждым десятилетием методом проб и ошибок люди приближались к удачной идее способа колонизации иных планет. Люди собрали несколько огромных космических кораблей и разослали их в разные стороны на поиски пригодных для жизни или требующих минимального терраморфирования, планет, параллельно продолжая убивать свои экспедиции в попытках укротить недружелюбный климат планет своей и соседних звездных систем. Люди потеряли надежду на колонизацию, как уже потом выяснилось, буквально за пару шагов от успеха, начали строить по тем временам титанических размеров космический корабль. Структура корабля, названного ковчегом, была модульной и самовоспроизводящейся, что позволило построить на поверхности планеты всего три модуля: двигательный, навигационный и конструкторский, после чего строительство было перенесено на орбиту. Люди использовали все доступные ресурсы: жадно высасывали из своей планеты последние соки и пускали их на "внеземное" строительство.
И даже в такой ситуации разгорелась мировая война: люди начали воевать между собой за место в еще не построенном ковчеге и вместо того, чтобы бросать все силы на ускорение и расширение строительства, люди начали грызть друг другу глотки просто чтобы к окончанию строительства численность расы была достаточно мала, чтобы поместиться на ковчеге. Кто-то придумал способ, как утихомирить конфликты и распределить места в будущем новом доме человеческой расы: любой желающий мог купить билет, дающий ему право собственности на каюту в ковчеге с условием участия в поддержании жизни корабля. Вместо принесения мира и смирения, этот путь только увеличил моря проливаемой крови и превратил их в океаны: билеты были распроданы еще до того, как в условиях продажи появился пункт "один билет в одни руки", спекулянты начали накручивать цены, возникли недовольства среднего и низшего классов населения. Вскоре после начала вооруженных стычек, конфликт вырос до межгосударственного уровня, затем он получил все возможные аспекты: люди стали разделяться на все более мелкие группы, котирующиеся по вероисповеданию, национальности, цвету кожи, сексуальным предпочтениям, зажиточности, и многим другим факторам, практически, началась война всех против всех.
Единственной реально доминирующей группировкой в те времена являлась лишь одна: сектанты, считавшие, что вся человеческая раса должна пожертвовать свои жизни во славу богов, дабы переродиться после перерождения планеты и стать высшей формой жизни. Вот уж кто не обращал внимания ни на пол, ни на вероисповедание, ни на богатство. В итоге уже к половине готовности ковчега численность людской расы упала до уровня, когда все оставшиеся в живых могли поместиться на корабле. Однако, не всех агрессоров успокоил этот факт, численность расы стремительно падала. И, хотя, стремительно редеющие выжившие все же сообразили о том, что пора заканчивать убивать друг друга, ситуация не улучшилась: падение агрессивности сыграло на руку сектантам: теперь перед тем как стрелять, люди начинали говорить, а поэтому число попадающих в плен к фанатикам-суицидникам людей резко возросло. Когда на Земле начался апокалипсис, живых, способных размножаться и работать, людей, оставалось совсем немного, а людей, имеющих свободу действий -- и того меньше. Те люди, кто был недостаточно смекалист, умен и быстр, или же был пленен сектантами, остались на поверхности Земли, принимая судьбу вместе со своей планетой, и лишь немногие сумели добраться до ковчега, и, что более важно, среди этих "счастливчиков" был один сектант, решивший судьбу этой расы.
Стоит отдать человеческой расе должное, говорил Михаил, они всегда были очень предусмотрительны и избирательны: каждый из семи кораблей-разведчиков, именуемых "Вера", "Надежда", "Любовь", "Честь", "Отвага", "Судьба" и "Мудрость", был оборудован многочисленными системами, дающими возможность перемещаться быстрее света, сканировать планеты быстро и далеко, поддерживать жизнь на корабле даже при падении численности его экипажа до нуля. Каждый нес полный набор генетического материала всех видов обитателей Земли, системы его воспроизводства, а также, системы терраморфирования и защиты от агрессивной среды. Экипаж же кораблей избирался очень тщательно: в его состав входили как сильные маги, так и опытные техники, несущие банки знаний, дабы при освоении планеты не откатиться в техническом прогрессе на годы назад. Среди членов экипажа каждого корабля не было близких по крови людей, дабы свести к минимуму шанс развития губительных генетических отклонений при необходимости воспроизводства расы, а ради сведения к нулю вероятности саботажа, в экипаж брали только атеистов. Для сохранения языкового многообразия в банках данных была информация о различных языках, а команды были многонациональны. О фактическом существовании магов в то время широко известно не было, поэтому для части экипажа разведчиков встреча с ними была полной неожиданностью. Но, агитированные идеей возрождения расы, понимающие, что от их действий зависит судьба всего человеческого вида, эти люди отнеслись к магам весьма лояльно.
Разведчики держали связь простым и незамысловатым способом: каждый корабль имел намеченный и просчитанный на ближайшие сотни часов курс движения и периодически посылал сигнал к Земле и к другим кораблям, содержащий в себе расчеты курса корабля и какое-либо сообщение. Сигнал к разведчикам посылался наперед, туда, где, по расчетам, должен был находиться "абонент" в момент приема сигнала. Сигнал посылался с использованием технологии искривления пространства, поэтому двигался он быстрее скорости света, но даже для такого сигнала уже при удалении разведчиков на световые годы друг от друга, время доставки измерялось часами. Вскоре после вылета разведчиков, один из кораблей, "Любовь" перестал отвечать на сигналы в паре световых лет от Земли. Следующим, уже ближе к апокалипсису, перестал отзываться "Надежда", а с "Мудрости" был пойман сигнал бедствия, и этот разведчик тоже перестал посылать свои координаты.
Командирами разведчиков были люди разных национальностей, отбираемые из всех претендентов путем голосования уже определенных членов экипажа каждого корабля. Судьба распорядилась так, что командиром корабля "Честь" был Харон, на тот момент, министр обороны одной из сильнейших держав Земли. Когда на Земле произошел апокалипсис, боевой дух экипажа разведчика упал, не в последнюю очередь из-за того, что все планеты на их пути, намеченные как возможные для освоения, оказывались непригодным для жизни адом и на тот момент из списка в несколько десятков планет оставались всего две. Разведчики, хоть и были оборудованы системами жизнеобеспечения и на их борту экипаж мог спокойно жить и не тужить долгие столетия, до тех пор, пока состояние техники на борту невозможно будет поддерживать рабочим, несмотря на это, ни о каком развитии и речи быть не могло: даже такие обильные банки знаний были бесполезны, если рабочая площадь ограничивается только кораблем. Соответственно, после отработки последней планеты из списка, оставалось только лишь ждать, слушать радиоэфир и надеяться, что удастся уловить сигнал других разведчиков, или, хотя бы, инопланетной расы.
Вскоре после сообщения об апокалипсисе, ковчег сообщил, что уцелело всего несколько сотен людей, корабль уходит на дальнюю орбиту вокруг пылающей Земли, и то, что произошло с планетой, невозможно описать словами. "Вера" сообщил, что возвращается к ковчегу и собирается объединиться с ним, ибо свой список планет разведчик обработал и все они непригодны для освоения. Последним сигналом ковчега было сообщение, что на борту творится что-то неладное: люди пропадают и сходят с ума, выжившие настолько испуганы, что спят с оружием в обнимку и контактируют друг с другом минимально. После этого связь с ковчегом пропала, а "Вера" ушел в дальний и достаточно опасный прыжок с точкой выхода рядом с ковчегом и перестал выходить в эфир. "Судьба" на тот момент уже давно отработал свои планеты и направился в неизведанный глубокий космос на поиски новых планет. В своем предпоследнем сообщении "Судьба" послал битый код расчетного курса, из-за чего послать ему сообщение стало намного сложнее: разведчик не оказался в определенной точке в определенное время, рассчитанные по старому курсу, затем послал совсем уж неразборчивое сообщение из другой точки и замолк навеки.
После стольких неудач выжившим все-таки улыбнулась удача: сначала они поймали сигнал инопланетной расы, который, вопреки ожиданиям, получилось быстро и легко расшифровать, затем была обнаружена планета, пригодная для жизни и вскоре освоенная, а также, помимо "Чести" выжил корабль "Отвага", на тот момент отработавший свои планеты и направившийся к "Чести".
Освоение планеты оказалось весьма несложным: фауна там не очень сильно отличалась от земной, существовавшей незадолго до развития человека как вида, климат был очень похожий, а растения, хоть и заметно отличались, все же имели стандартные свойства: при срубании начинали сохнуть, а сухие -- горели. Воду планеты можно было пить, а фрукты -- есть. Используя технику для отбора съедобных растений, запасы топлива для работы техники и продвинутых инструментов для строительства, первый лагерь был установлен буквально в первый же день. Вскоре он превратился в деревню, затем в полис, а спустя столетия -- в историческое место, именуемое "высадка на Эден", где и по сей день лежит избитый стихиями и временем остов так и не использованного для строительного материала корабля "Честь" и несколько самых первых, деревянных построек. "Отвага" же первое время находился на орбите, искал заблудившихся участников высадки, изучал климат и предсказывал погодные явления. Прошла почти сотня лет до того момента, как люди заметно расплодились и деревня превратилась в огромный полис, к тому моменту уже были изучены все луны планеты, были просканированы звезда и ближайшие планеты, а "Отвага" уже не раз был отреставрирован после бомбардировки метеоритами. Харон принял решение повести "Отвагу" к Земле и местам пропажи других разведчиков. Климат благотворно влиял на организм людей, а поэтому даже те вторженцы прожили заметно дольше, чем они могли прожить на Земле, а спустя поколения увеличенная продолжительность жизни плотно въелась в генетический код людей. К тому моменту в живых оставался разве что десяток очень старых людей из состава экспедиции, поэтому в состав экипажа были набраны люди, которые лишь несколько раз воочию видели корабли.
Прилетев туда, где должна была быть Земля, экспедиция увидела изувеченный, выжженный солнечными лучами, кусок породы: планета не пережила сильнейшей метеоритной бомбардировки и превратилась в гигантский астероид отнюдь не шарообразной формы. Большой камень был окружен облаком безжизненных осколков былой планеты, расстояние до спутника заметно сократилось, а на поверхности луны еле прослеживались очертания искореженной, безжизненной груды металла, очевидно, бывшей когда-то ковчегом. Экспедиция обследовала обломки, забрала черные ящики и "Отвага" полетел дальше. Многие записи длились годами, так что развлечение себе экспедиция нашла. Записей было много и все они подробные: показания всех доступных в отсеке приборов и видео со всех доступных камер, каждая из них в отдельности -- лишь хроника, а вот все вместе они изменяли сознание, угнетали. Нет, никакого магического эффекта: просто они были очень тяжелы эмоционально, а осознание того, что перед твоими глазами не постановка и не фильм, а реальные люди, только усугубляло, хоть и люди эти были древними и давно умершими. Ходят даже легенды, что Харон -- единственное живое существо, просмотревшее все видеозаписи и проследившее судьбу каждого засветившегося на них человека, именно из-за этого, якобы, у него такой характер.
Записи черных ящиков возможно просмотреть только в некоторых музеях в специальных кинозалах совершенно бесплатно, а вот к распространению допущены лишь урезанные копии записей, прослеживающие жизни лишь нескольких человек. Михаил интересовался этой эпохой, поэтому свободная к распространению копия имелась у него на руках и он показал ее нам.
Люди того времени отличались от нынешних: менее грубые мужчины и какие-то менее очаровательные девушки, даже самый мощный из них был комплекции примерно со среднестатистического атлета. Не смотря на то, что, согласно истории, большинство людей на записях, уже могли считаться воинами, прошедшими огонь и воду, кровь и смерть, на пути к спасительному ковчегу, ни один из них не носил с собой даже кинжала, не говоря уже о мече или другом холодном оружии. Только допотопные, нелепые, и, судя по движениям их обладателей, тяжелые пистолеты с неприемлемо маленькой, для баллистического оружия нашего времени, убойной силой и такие же слабые и нелепые винтовки.
Еще почти сотню часов после прибытия последнего челнока, выжившие почти не общались между собой, каждый был занят собственным горем, думами о потерянных близких, несколько человек так и остались в этом состоянии до конца своих дней, потеряв надежду и стремление к жизни. Большинство же людей оправились от горя и начали хоть что-то делать уже в первые две сотни часов после конца света, тогда то запись и берет акцент на одном человеке, с первого взгляда неотличимом от всех остальных. Внимательный наблюдатель мог заметить, что этот человек -- отличный психолог, аккуратно и весьма успешно старающийся не выделяться из толпы, но при этом старательно сеял семена паники и сумасшествия в головы других выживших. Для меня его способности оставались загадкой до тех пор, пока Ева не сообщила мне о том, что парень -- не тот, кем пытается казаться, хоть и получается это у него отлично. Этого человека я про себя стал называть фанатиком.
Вскоре после того, как большинство оправилось от шока, фанатик разработал план первой диверсии, который ему пришлось вынашивать больше месяца (тысячи часов). Связь с разведчиками держалась через одну единственную достроенную антенну, что исходила прямо из отсека связи, сообщения принимались и отсылались по большей части с помощью автоматики, а вот составлялись и читались сообщения парой человек, строивших этот отсек и переправившихся сюда еще в начале строительства. Фанатик проделал поистине титаническую работу, втираясь к ним в доверие, но холодно рассчитывая каждый свой шаг. Каждый новый день фанатик начинал с молитвы своему богу, что было достаточно распространено на ковчеге, вот только все, кроме него, молились за спасение, а он -- за успех его дела и смерть всего человечества. Поначалу, правда, фанатик молился молча, двигая лишь губами, но по мере того, как численность "поселенцев" ковчега падала, он молился все смелее, уже перед самой смертью он бесстрашно молился вслух, почти крича.
Больше тысячи часов фанатик изучал связистов, изучал процесс отправки и приема сообщений, незаметно прощупывал эмоциональную почву обоих связистов, искал места, куда можно надавить для получения нужного результата. Для осуществления задуманного в определенный час фанатику даже не потребовалось прилагать лишних усилий: связисты сами попросили его подменить их и отослать подготовленное заранее сообщение. Фанатик изменил его и отправил разведчикам, после чего подстроил техническую неисправность, от чего большинство оборудования сгорело и радиосообщение стало невозможным. Потеря связи с другими кораблями определенно сплотила выживших, но и увеличила количество свихнувшихся и самоубийц, на что и рассчитывал фанатик. Следующим на очереди саботажа был конструкторский отсек, и фанатику пришлось действовать быстро чтобы механизмы не успели собрать новую электронику для отсека связи, что немного порушило его первоначальные планы.
Когда неисправность техники в связном отсеке была локализована и автоматы в конструкторском отсеке начали производить нужные детали, фанатик попытался что-то изменить в электронике, но его засекли и ему пришлось использовать всю доступную взрывчатку чтобы подорвать отсек. В ходе перестрелки фанатик умудрился убить одного из двух людей, заметивших его, а второго -- запереть в конструкторском отсеке и взорвать вместе со всем, что там находилось. Началась разгерметизация, но она была быстро локализована шлюзами и ковчег мог функционировать дальше. Живым верят больше, да и фанатик втерся в доверие многим обитателям корабля, поэтому ему без труда удалось убедить всех, что он направлялся в конструкторский отсек с застреленным чтобы забрать новые готовые детали, там они нашли взорванного, закладывающего взрывчатку. Фанатик, якобы, убежал сразу же чтобы сообщить остальным, а застреленный отвлек внимание взорванного, чем и задержал взрыв. Его слова не стали сверять с записями черных ящиков потому, что ни у кого не было сомнений насчет их правдивости. После уничтожения конструкторского отсека, обитатели ковчега начали бояться, что на борту корабля находится либо предатель, либо кто-то неизвестный, возможно, инопланетянин. Возможно даже не один. Еще очень долго выжившие не ходили по одному, всегда стараясь быть в поле зрения кого-нибудь другого, что было обусловлено не только естественным страхом быть убитым: многие еще и боялись, что подозрение падет на них. Фанатик выжидал, хорошо отыгрывая роль невинного: участвовал во многих попытках утащить хоть что-нибудь уцелевшее из конструкторского отсека, он постоянно собирал группы людей, чтобы никто не пропадал из поля зрения надолго, он даже выступал в роли сторонника примирения в каких бы то ни было конфликтах. Но даже в это время он не мог отказать себе в удовольствии поразглагольствовать о том, что все, что происходит -- это здравая реакция природы на деяния человечества, что жизнь на этом корабле окончена, что разведчики не вернутся, что человечество погибнет.
Все время затишья, однако, фанатик не бездействовал: он медленно, но уверенно, получал доступ к каждому шлюзу на корабле. Он взламывал двери, получал над ними контроль. И когда подавляющее большинство шлюзов были взломаны, фанатик сообщил всем, якобы он нашел носитель информации с записанными на него торжественными композициями. Он предложил поставить эти композиции на воспроизведение по внутреннему интеркому дабы обозначать наступление ночи и начало дня. Идея была воспринята на ура и в тот день утром интерком начал проигрывать приятные уху ободряющие мелодии. Однако, на этом носителе было не все так просто: в определенном месте фанатик перезаписал одну мелодию, естественно, никому об этом не сообщив. После установки музыки, фанатик, отговорившись, что он собирается в туалет, исчез из поля зрения людей, с которыми устанавливал музыкальное сопровождение, и пошел в предопределенное место, в котором его никто бы даже не подумал искать. Когда началась записанная фанатиком пафосная тирада, люди начали беспокоиться, хотя первые несколько минут его даже не искали, всем было интересно, о чем же он говорит из интеркома. Люди, находившиеся в тот момент в комнате охраны, где и были панели контроля интеркома, не стали выключать запись, и она звучала в каждом помещении корабля на почти единственном в то время интернациональном языке, который понимало большинство выживших:
"Пришло время покаяться в своих грехах, ибо грядет час расплаты. Молитесь своим богам прямо сейчас и на вас снизойдет благодать. В час исповеди я, голос небес, могу отпустить вам грехи ваши, но если мой голос оборвется раньше, чем я закончу -- вся беспощадная ярость холодной пустоты обрушится на вас прежде времени и будете гореть вы в пламени грешников веки вечные. Всю свою жизнь мы делали поступки, разрушающие наш дом, убивающие наших близких, убивающие нас. Даже место в ковчеге каждый из нас заработал кровью. Своей или чужой. Мы поплатимся за свои деяния сегодня, кара настигнет каждого. Наш дом сгорел во пламени, наше будущее утонуло во тьме, наш вид вымер, и последний штрих в деле стирания людей из этой вселенной будет начертан здесь. Следующая мелодия станет нашей погребальной песней, а затем ледяная тьма бесконечности примет нас с распростертыми объятиями, чистыми или запятнанными. Покайтесь, пока имеете такую возможность, или не будет конца боли вашей."
После этой тирады как ни в чем не бывало, заиграла какая-то торжественная композиция. Часть людей встала на колени, сложила перед грудью руки, и, закрыв глаза, начала что-то бормотать. Несколько человек метались по кораблю в тщетных поисках фанатика, остальные же в панике бросились в сторону шлюзов, около которых хранились скафандры для выхода в космос. Люди топтали друг друга, отпихивали от дверей, отстающие хватали за воротники ушедших вперед, и только одна группа из нескольких мужчин и трех девушек двигались неспеша, слаженно, отстреливая всех, кто попадался им на пути. Стрелять они умели, а по каменным лицам можно было определить, что они делают это совершенно не впервые, а мелодия, судя по всему, была гимном их государства. Дойдя до шлюза они обнаружили, что скафандров осталось на два меньше, чем их. Буквально несколько секунд поспорив, девушки полезли в костюмы, которые им помогали надевать все остальные, затем еще двое парней полезли в скафандры, спешка нарастала, поэтому у последних нескольких парней все получалось очень медленно, однако, упаковав всех в скафандры, взрослые мужчины вытянулись в рост, отдали честь, и, залитые собственными слезами и чужой кровью, выстрелили из своих пистолетов себе в виски на финальном аккорде мелодии. На одной из камер было видно, как фанатик, встав во весь рост и раскинув руки в стороны, нажал на какую-то кнопку в руке и мгновенно был высосан в космос сильнейшим порывом ветра.
Почти все двери и шлюзы корабля открылись одновременно, породив мощный поток воздуха, сбивший с ног большинство тех, кто стоял на них в этот момент. Эти кадры и были самыми ужасными из оставшихся на видео после прохождения цензуры: многие были тут же высосаны из корабля в космос, некоторые наполовину уже были одеты в скафандры, несколько человек, уже бывших в костюмах, при открытии шлюзов повредили скафандры, из-за чего их смерть стала особенно ужасной. Те, кто не был вытянут за борт сразу, боролись за свою жизнь, цепляясь за каждую выступающую деталь обшивки, но, с искореженными ужасом лицами, они в конце концов теряли хватку и тоже попадали в лапы смерти. Один человек даже умудрился удержаться, но вскоре после того, как воздух был полностью выветрен в космос, замерз и был разбит в дребезги каким-то дрейфующим, видимо, тяжелым, предметом. Неисправность или неподчинение роковому нажатию кнопки некоторых шлюзов, казалось бы, подвели фанатика и спасли жизни некоторым счастливчикам, но их смерть оказалась наиболее ужасной: им было некуда выбираться из своих помещений, еды у них не было, а воздух медленно, но верно заканчивался. Обреченность творила с людьми нечто невероятное: кто-то решил в такой момент попробовать однополое сношение, кто-то использовал первую попавшуюся красящую жидкость как средство нанесения на стены и полы посланий тем, кто найдет их, кто-то молился, кто-то сразу застрелился, кто-то вручную открыл шлюз, убив всех в помещении вместе с собой, кто-то просто лег на пол и согнулся в полу эмбриона. Те же, кто был в скафандрах, через некоторое время объединились, залезли опять в корабль, нашли систему жизнеобеспечения и начали закрывать все двери вокруг нее, шаг за шагом отдаляясь оттуда. Они где-то нашли камеры, которые после этого они выключали только когда ложились спать, большинство этих камер уцелело и было найдено экспедицией Харона.
Находя пропитание и восстанавливая термический контроль в каждом помещении, они продлевали себе жизнь. Каждый, даже малейший, успех, судя по эмоциям, был для них огромным достижением, хотя у одного из них и стали возникать мысли о том, что они лишь оттягивают неизбежное. Как ни старались все остальные, они не смогли убедить его, что они сумеют создать себе коридор жизни между отсеком жизнеобеспечения и помещениями, где выращивалась пища. Большинство растений, дававших людям пропитание, погибло, но остался склад с консервами и несколько установок, каким-то образом производящих что-то съедобное, больше похожее на какие-то белые сигарообразные палочки. В итоге, парень сам решил, что он является обузой для команды и застрелился, но даже такое происшествие не смогло убить надежду выживших на спасение. Надежда не покинула группу даже спустя несколько дней, когда две девушки сошли с ума и погибли, а последняя скончалась, получив ранение в безвоздушном пространстве и обморозив себе треть торса. Оставшиеся два парня надеялись, что их найдут, что вскоре разведчики вернутся и спасут их, хотя и они явно выказывали признаки сумасшествия: писали послания на стенах и полу на разных языках, что-то беспрерывно бормотали, кричали в никуда, просили помощи, выли, рыдали, но даже ведя себя абсолютно неадекватно, они питались, пробирались от комнаты к комнате, пытались восстановить отсек связи, собирали трупы и складывали их в помещение, которое они подписали словом "Морг" на своем языке, ставили свечки за упокой ушедших, идентифицировали их личности, записывали на стене "Морга", собирали фотографии, личные вещи погибших, в общем, чтили память о человечестве. Все же надежда их покинула и в какой-то момент они собрали некоторое количество взрывчатки, заложили в одном месте, подорвали, а затем какой-то белой краской исписали все поверхности вокруг места взрыва несколькими словами, расшифрованными позже как "могила человечества".
Далее одна из камер погасла, а вторая продолжила съемку с кромки отверстия, образованного взрывом. На записи видно, как парни крепят перед камерой лебедку, которую прицепляют ко второй камере, проверяют связь, грустно махнув рукой на прощание, опускают на лицо светоотражательные пленки, исписанные какими-то символами, и отталкиваются от обшивки корабля по направлению к изувеченной Земле. Фигуры стремительно отдаляются, через некоторое время лебедка начинает работать и от почти исчезнувших точек спустя некоторое время притягивается вторая камера, с размаху разбивающаяся об обшивку корабля.
На этой ноте видео окончилось, а Михаил поведал нам, что цензурой вырезаны речи этих людей, которые те записывали на камеры, дабы оставить от себя хоть какую-то память. Именно эти речи и оказывали сильнейшее воздействие на психику их смотрящего, а поэтому было решено на всякий случай оградить студентов и посетителей музеев от такого тяжелого видео и просто вырезать эти моменты. Ева же мне поведала, что вырезано было гораздо больше, нежели рассказал Михаил: помимо речей на видеозаписях запечатлен тот самый, отправившийся к Земле, разведчик с бортовым именем "Вера", пришедший, однако, почти годом позже, чем намечалось. То, что из себя представлял корабль и его экипаж -- и есть самое ужасное на видео. Никто до сих пор понятия не имеет, что с ним произошло, но корабль и люди преобразились в каких-то жутких тварей. Остается только догадываться, какие ужасы творились на борту "Веры".
"Отвага" посетил каждое место, где могли находиться другие разведчики, но "Любовь" так и не нашли. Недалеко от расчетной точки нахождения "Надежды" было найдено целое облако мелких обломков, будто корабль пропустили через измельчитель горной породы. Обломки "Разума" определялись сканером на поверхности ближайшего мощного газового гиганта. Ну а "Судьба", разумеется, найден нигде тоже не был. Отсылка сообщений с координатами на кораблях была автоматической, поэтому на записях черных ящиков ковчега была информация о местонахождении "Веры", но экипаж тогда уже посмотрел записи и решил, что встречаться с ними небезопасно, а поэтому "Веру" не стали искать.
Как бы ни было жаль, но дальнейшую историю человечества, а так же становление других рас я не узнал, ибо мое обучение к тому моменту подходило к концу, а давать мне отдых никто не собирался.
Сначала мне предложили черездневные тренировки дабы не давать застаиваться мышцам, но при этом не тормозить обучение, но я настоял на том, чтобы тренировки были каждодневные. Рактана, помогающая впоследствии мне в совладании с собственным разумом, Иернэс, преподававший магию и Вернас, обучающий меня боевым искусствам, сначала отнекивались, но потом все же согласились, и, по их словам, не пожалели. Тогда я еще ловил каждую минуту, мне казалось, что каждая минута отдаляет меня от цели: получить все навыки до того, как мое тело захватит Ева. Тренеры пошли мне навстречу, и лишь один из пяти дней я отдыхал физически и слушал лекции, в том числе и по истории. В другие дни я почти все светлое время суток находился в Центре Военной Подготовки, поглощая знания так интенсивно, что другим людям оставалось лишь удивляться и завидовать мне. В темное же время суток я спал, но не просто отдыхал: Ева загружала меня теми нюансами, что мы не затронули на тренировках, устраивала мне во сне имитации различных боев, экзаменовала, в общем, продолжала обучение. Я научился владеть практически всеми видами холодного оружия, брони, техники и немного магии. Но самое главное, именно то, из-за чего я сюда попал: к окончанию обучения я научился управлять собственным мозгом, что оказалось самым сложным. Держа в руке меч, винтовку, пульт управления боевым роботом или даже огненный шар, воин мог думать что угодно, ведь даже самая изощренная система распознавания мыслей всегда имеет кодовую мысль, которая должна начинать любой приказ орудию. Ева же такого слова не имела из соображений удобства и скорости, но она умела думать и сопротивляться воле носителя. Поначалу меня дрессировали как волка: причиняли боль, когда я делал что-то не то, потом, когда я научился контролировать и фильтровать свои мысли, формат тренировки немного сменился: начиная от медленного, тренеры все больше ускоряли боевые стрессовые ситуации, дабы перевести фильтр мыслей на инстинктивный уровень. План удался: как Вернас, так и Виктория, отметили мою сверхъестественную скорость мышления и просчета действий, а поэтому, когда случилось непредвиденное, меня со спокойной душой выпустили на передовую.
Звездная система Сиртан, Гвинея, цитадель Империи
507 часов 13 минут после Преображения
Однажды, по классике, в начале ночи, на всю цитадель завыли сирены, а на личные планшеты пришло сообщении о вторжении. Направленный сон тем плох, что во время него твой мозг не до конца понимает, что он спит, а поэтому если этот сон прервать: реальность и виртуальность могут смешаться, что за всю историю практики таких снов неоднократно приводило как к казусам, так и к неосознанным убийствам, вот и в этот день мой сон прервали как раз посреди усеянного трупами поля. Такое резкое перемещение из пыла боя в кровать шокировало мою нервную систему, из-за чего даже с активной помощью Евы мне потребовалось несколько минут чтобы вообще понять, что это совершенно не сон. Наконец очухавшись, я взял звонящий телефон с прикроватной тумбы, нажал кнопку ответа и поднес к уху, из-за чего мне тут же Ева сообщила, что это уже необязательно: она может транслировать сигнал с телефона прямо мне в мозг, а звук из моего рта -- прямо на телефонную линию.
- Прием? - Произнес я, вставая и направляясь в сторону душа.
- Доброе утро, Сертес, у нас для тебя есть задание. - Голос Вернаса не был заспанным и даже уставшим.
- Говори.
- Только что на нас напали, ничего серьезного, несколько разведчиков, нужно отбиться.
- Почему я должен в этом участвовать? Я же по логике вроде как секретное оружие, все дела.
- Во-первых, они все погибнут здесь так или иначе, во-вторых, считай это репетицией экзамена, в-третьих, хватит спорить, хватай свой меч, дыхательную маску, надевай Еву и дуй сюда.
- Так, дорогая, иди сюда, - сказал я чуть приглушенно, немного покряхтел в трубку, натягивая штаны и шумно дунул, - так пойдет?
- Жду через четверть часа в координации. - Закончил Вернас и прервал связь.
Координация, она же -- координационный штаб цитадели здесь -- небольшая группа помещений в самом сердце здания на этажах от +2 до -2, оттуда ведется контроль за окружающей обстановкой, управление подчиненными войсками и экономическое управление всем подвластным сектором. На месте я оказался гораздо быстрее, чем рассчитывал, на удивление ловко преодолев несколько десятков лестничных пролетов и где-то полкилометра коридоров.
- Мы ждали тебя через пятнадцать минут, а ты пришел через семь, что за хрень? - Без тени улыбки произнес Вер, пожимая мне руку.
- Я могу пойти спать.
- Да заходи, раз уж пришел,что делать.
Вер повел меня к группе существ, собравшихся вокруг большой голограммы цитадели, на которой что-то было схематически изображено.
- Итак, это хайверы. - Отчеканил твердым, непреклонным тоном один из мужчин. - Они действуют как обычно: забрасывают нас капсулами с отравой и расстреливают щиты.
- Обычно они в таких вылазках наносят ущерб гораздо больший, нежели выносят сами, но сегодня удача на нашей стороне, - произнесла единственная в группе девушка-архар, - они отрезаны от штаба, а к ним уже вылетели наши корабли, так что еще один-два часа и все их корабли погибнут.
- Они уже почти пробили брешь в защитном поле в секторах Д-3 и К-14, эвакуация проводится в нормальном режиме, роботы содействуют сотрудникам в сохранении результатов работы и ценных ресурсов. - Произнес первый мужчина. - Но путь эвакуации из К-14 пролегает через Д-3, скорей всего хайверы пробьют поле сразу в двух местах и забросят капсулы одновременно, поэтому если мы перепишем маршрут эвакуации из К-14, к моменту атаки мы не сможем всех оттуда вывести, иначе же К-14 мы освободим, но часть сотрудников в момент атаки будет находиться еще в Д-3 и тогда нам придется принять бой там. Что делаем?
- Вирус распространяется по воздуху, а К-14 находится впритык к вентиляции. - Подумав несколько секунд, начал Вернас. - Отправляем в К-14 роботов-чистильщиков, как только возможно быстро эвакуируем оттуда всех оставшихся и закрываем там воздушное сообщение, пускай они заражают своим вирусом вакуум, мне не жалко. К Д-3 подтягиваем силы, но без фанатизма, движение там не замедляем, панику не наводим, концентрируем зенитный огонь над этим сектором, при первом ударе сразу не ломимся, придется ждать, когда их снесут в космосе, иначе, если они догадаются, то запустят еще пару капсул, которые вас могут придавить.
- Приказ понял, выдвигаюсь. - Отчеканил я и направился к выходу.
- Дальнейшее сообщение на волне УК-1. - Бросил мне вдогонку Вер.
- Угу... - Я достал телефон и перевел его в режим рации на указанную волну.
Эфир сразу же оживился: различные отряды сообщали о своем местоположение, обстановке и о распознанных сотрудниках, эвакуирующихся из сектора. Отсчет времени был установлен исходя из остающегося поля и скорости его иссякания и таймер начал тикать приблизительно на четверти часа. Этого хватило мне для того, чтобы встретиться со своей группой и занять позиции. По виду ничего особого не происходило, лишь поток сотрудников уплотнился, около них появились роботы, несущие какие-то предметы, да на лицах людей отражались опаска и взволнованность. Как только поле над сектором было уничтожено, на лицах людей появился страх, а страх порождает панику, а паника, как известно -- явление стихийное и может убить больше существ, нежели все остальное. Паника начала зарождаться достаточно скоро, а когда ударила первая капсула, существа уже были готовы бежать и кричать. Никто, однако, не побежал, только лишь пустота появилась в глазах, а движения перестали быть нервными. Поток замедлился, но стал абсолютно спокойным, сотрудники двигались молча и плавно, будто тонкая струйка воды из крана. Всему виной особое магическое воздействие, которое оказывали
Не всех удалось спасти, но и пострадало достаточно немного, когда возникли сомнения насчет здоровья существ, покидающих сектор, стандартный шлюз заблокировался, остался только резервный, с камерой дезинфекции. К тому моменту мы уже были в масках, а поток сотрудников уже сильно поредел. Вскоре после блокировки основного пути по рации сообщили о разгроме космических сил противника, что обозначало только то, что больше падающих капсул с отравой не будет.
Мы выдвинулись с позиции, и первая опасность, на которую мы наткнулись -- очень скользкая и вязкая субстанция. Она покрывала все: стены, пол, потолок, она явно была живая, ибо из нее тут и там вылезали щупальца и пытались обхватить все, что до них докасалось. Регенерация у этой дряни была бешеная: я попробовал отрезать кусочек дабы получше его рассмотреть на безопасном расстоянии, но то место, откуда я отрезал кусочек, начало расти втрое быстрее обычного, а сам ошметок слизи начал расти прямо у меня в руке. Я отбросил шмоток и большое "тело" быстро поглотило его как родное.
Не смотря на все прелести такого убранства, оно было очень уязвимо к огню: буквально одного чиха огнемета хватало чтобы выжечь до золы большой участок помещения. Так мы и продвигались вглубь заражения, поливая все, до чего можем дотянуться, огнем. Дальше пошли, казалось бы, обычные неповоротливые медленные зомби, про которых было снято столько фильмов и написано столько книг, вот только эти были не совсем обычные. Зараженные существа двигались медленно только лишь на обыкновенных поверхностях,а на слизи же они становились ненормально быстрыми, а из-за их повышенной силы они были опасными в больших количествах. Благо, сектор был эвакуирован: тварей было не так много, а близко они к нам подошли только один раз, когда один из них внезапно свалился нам на головы со второго яруса помещения. Тут же налетела куча зараженных, но, спасибо заряженным элементам брони, каждый, кто до нас докасался, достаточно быстро испепелялся сильным током. В качестве обучения, ведущим группы назначили меня, а остальные остались лишь как поддержка, пригодившаяся мне всего пару раз. Потренировался же я на славу: здесь требовалось много пирокинеза для уничтожения дряни, обволакивающей все, что было вокруг нас, из-за чего казалось, что мы находимся в желудке у какой-то большой твари.
Когда же мы все благополучно вычистили, вентиляция очистила воздух в секторе от вируса, а через комнату дезинфекции в помещения начали приходить десятки существ в полной химзащите, огнеметом в руках, каким-то нагруженным рюкзаком за спиной и солдатом в дыхательной маске в качестве охранника. Спустя несколько здешних суток мне сообщили, что упустили мы достаточно мало, что сектор был дочищен как раз этими существами в химзащите, а карантин уже прошел и теперь сотрудники возвращаются на свои рабочие места. Жаль было тех, кто по каким-то причинам в момент бомбардировки оставался в атакованном секторе: они были заражены вирусом и превратились в аморфных, ничего не смыслящих, тварей, знающих лишь только жажду крови. Даже в Империи клонилки были недостаточно объемны чтобы вместить в себя всех ее жителей, поэтому эти существа были потеряны навсегда. Вернас же оценил мои действия во время операции на твердую девятку из десяти, по его словам, мне не хватало стратегического мышления, но это дело наживное, пока что моя задача -- подчиняться приказам, а не произносить их.
К стандартной схеме обучения мы вернулись сразу же, ибо ни один из секторов, нужных мне, не был задет, а вовлеченные в мое обучение Вернас, Рактана и Иернэс, не пострадали. С тренировками мышления, однако, было уже покончено: я уже не задумываясь, почти рефлекторно, контролировал свои мысли и не допускал лишнего в голову, так что к тому времени Ева уже полностью разблокировала все свои способности, даже самоубийственные. Сначала, правда, она мне этого не сообщила, из-за чего я замечательно тренировался как раньше, но когда я узнал о том, что могу делать абсолютно все, что захочу -- груз ответственности заставил меня нервничать. Я быстро справился с волнением, а Вер как бы между прочим предложил мне попробовать химический способ успокоения. Он мотивировал такое предложение, как способ усилить свои способности и избавиться от ненужных чувств, а о побочных эффектах мне волноваться было не нужно: срок мне отмерян очень небольшой, да и если я останусь верен Империи, меня обеспечат химией до конца жизни. Я отказался, но Вернас настоял на пробной тренировке. Химия дала мне еще более феноменальные возможности, хотя, казалось, феноменальней уже просто некуда. Я быстро и точно рассчитывал тактическую обстановку и планировал свои, и не только, шаги далеко наперед, предугадывал траектории, дальности и зоны поражения, я не чувствовал боли, не отвлекался ни на какие помехи. Однако, по завершении действия веществ меня так сильно замутило, что я запачкал весь пол в зале содержимым своего желудка, а потом меня пришлось откармливать еще большей дозой специальных стимуляторов чтобы я пришел в себя. В итоге, мы с Вернасом решили, что принимать наркотики -- очень плохая идея, порождающая несоразмерно высокие риски.
Во время обучения, а точнее, во время отдыха от тренировок и сна, я задался идеей выработать свой стиль в амуниции. Вернас идею одобрил и вызвал одного из стилистов, живущих в поселении около цитадели дабы тот помог мне с выбором одежды. В итоге, к концу обучения я стал выглядеть очень брутально: непробиваемый увешанный кучей металлических прибамбасов плащ без левого рукава, непробиваемые черные джинсы и такая же непробиваемая черная футболка с большим изображением дракона на ней, который умел изменять свой цвет вместе с Евой.
Я постоянно опережал программу тренировок, из-за чего мы окончили ее аж на три сотни часов раньше, чем планировалось. По завершении обучения я получил высокое воинское звание, всеобщее уважение, а в конце моего пребывания на Гвинее, в мою честь устроили небольшой праздник, в котором участвовала, ни много, ни мало, вся цитадель.
По окончанию веселья мне назначили день и время, в которое я обязан был появиться в космопорте со всеми дорогими мне вещами: талисманами, какими-то книгами и вещами, которые были у меня в качестве памяти о чем-то, ну и в боевом обмундировании. Как сказал Вернас, "возьми все, что тебе дорого и Еву, остальное мы тебе достанем. Не вздумай брать зубную щетку, пижаму и шампунь, все это у тебя будет". Я чувствовал, что это довольно значимое событие, но до последнего дня не верил, что я больше никогда не вернусь на Гвинею, которую я уже успел полюбить: ведь это была планета, на которой я еще раз родился.