Галина Николаевна задумавшись смотрела в запотевшее стекло маршрутного автобуса, который пыхтя и подпрыгивая на колдобинах вёз её с окраины города в центр, где находилась родная трёхкомнатная квартира в доме "сталинской" постройки. В квартире, которую давным-давно получил от государства её дед, занимавший видный пост во властных структурах, она родилась, выросла, отучилась в средней школе и юридическом институте, прожила с родителями до их ухода в мир иной. Выйдя замуж и прослужив в милиции в должности следователя много лет, жила в этой квартире с мужем Алексеем до его неожиданной гибели в автоаварии и после его смерти вдвоём с сыном. Она долго не могла родить, видимо, сказывалась рана - на одном из обысков подозреваемый пырнул её ножом в живот. Но под свой сороковник наконец-то стала матерью. Сынок Сашенька радовал родителей. Все годы учёбы в школе был отличником, увлекался музыкой, много читал, в дворовых компаниях не участвовал. Как и его отец по характеру был мягким, не конфликтным. Окончил технический вуз и работал в престижной фирме. Жениться не спешил, но когда ему исполнилось тридцать лет, привёл в дом невесту, которая назвалась Эллой. Избранница сына сразу же не понравилась Галине Николаевне. И яркая внешность молодицы, и манеры её поведения, и нескрываемое жлобство - всё это отталкивало бывшего следователя от сближения с кандидаткой в родственники. Попытка наставить сына на путь истинный, оказалась неудачной. Саша был без памяти влюблён в Эллу и любые замечания матери о её недостатках отметал. Пара зарегистрировала свои отношения в ЗАГСе, и стал вопрос о месте проживания новоявленной "ячейки общества". Вот тут-то Галина Николаевна и получила первый удар "под дых". Сын безапелляционно предложил ей переехать в отцовскую квартиру, которая по завещанию отошла Алексею после смерти его бабушки. Двухкомнатная "хрущёвка" в панельном доме на окраине города многие годы сдавалась в аренду, принося ощутимый вклад в семейный бюджет. Мать понимала, что любимый Сашенька не сам придумал такую комбинацию с её переселением - это работа Эллы, сумевшей превратить мужа в подкаблучника. Свекровь спорить, возражать, сопротивляться не стала. Сделала небольшой ремонт в той квартире, забрала из старого жилья свои вещи и часть посуды и начала привыкать к новому месту жительства. Отношения матери и сына охладились, они стали редко видеться, да и телефонные звонки друг другу тоже сошли до минимума. Пенсии Галине Николаевне на жизнь хватало, поэтому от помощи сына отказалась сразу. И вот неожиданно в голову ей пришла мысль заняться написанием мемуаров. Сотни расследованных лично ею, а также совместно с бывшими коллегами уголовных дел давали солидную информационную базу. С энтузиазмом она кинулась в это занятие. Новое хобби захватило полностью, даже на прогулках, в походах за продуктами в магазины, она не переставала вспоминать эпизоды уголовных дел, чтобы оформить их в своей книге. Но возраст всё же делал своё дело - память стала сдавать. Требовалась документальная и иная поддержка для ослабленных воспоминаний. И такая поддержка имелась, но находилась она в трёхкомнатной квартире в "сталинке". Там на антресоли в чемодане и картонных коробках покоились многочисленные черновики, копии обвинительных заключений, протоколов допросов, справок, выписок и прочих уже не нужных бумаг. Галина Николаевна, выйдя на пенсию, несколько раз пыталась избавиться от этой макулатуры, но так и не решилась. И вот теперь пришло время пустить ненужные бумажки в нужное дело. Потому-то и отправилась на старую квартиру.
Она знала, что сын находится в длительной командировке в каком-то городе, а Элла должна была быть на работе, да и обсуждать с нею свои проблемы не хотелось. Ключи от квартиры и домофона у Галины Николаевны имелись, поэтому спрашивать у родственников разрешения на посещение родного помещения посчитала унизительным делом. Войдя в квартиру она услышала громкую музыку, доносившуюся из спальни. Посчитав, что сноха забыла выключить телевизор, свекровь подошла к двери спальни, намереваясь отключить этот бытовой прибор из электросети. От увиденной картины она чуть не потеряла сознание. На кровати обнажёнными лежали Элла и черноволосый парень лет двадцати пяти, явно уроженец какой-то республики Кавказа. Парочка распивала алкогольные напитки и громко смеялась, обсуждая что-то. Первое, что пришло в голову Галины Николаевны, это ворваться в спальню и надавать оплеух снохе. Но тут же отбросила такую мысль. Зная изворотливость и наглость Эллы, данный поступок выглядел бы смешным. Память вдруг выхватила из прошлого эпизод в одном расследованном когда-то ею уголовном деле. По фабуле преступления женщина на своей даче застала мужа с соседкой в бане и окатила обоих горячей водой из ведра, доставив сильный дискомфорт их физическому состоянию. Вспомнив это, Галина Николаевна отправилась на кухню. Там налила в трёхлитровую кастрюлю воды, включила конфорку на газовой плите и поставила ёмкость для кипячения водички. Сев на табурет, чтобы дождаться кипятка, бывшая следователь стала взвешивать все "за" и "против" задуманной ею преступной авантюры. Когда вода вскипела, она уже твёрдо знала, что нужно делать и отступать от своего плана не собиралась. Надев на руки кухонные прихватки и взяв кастрюлю с кипящей водой, Галина Николаевна отправилась в спальню. А там Элла, склонившись над пахом парня, занималась оральным сексом. Это вызвало ещё большую ярость и гнев у свекрови и она от всей души выплеснула из кастрюли кипяток на парочку. Дикий рёв ошпаренных любовников разнёсся по дому и его окрестности. А Галина Николаевна, сжав до боли зубы и, не закрыв входную дверь квартиры на замок, вышла на улицу. Позвонив в скорую помощь и обрисовав ситуацию диспетчеру, отправилась к себе в "хрущёвку".
Дома она хладнокровно написала явку с повинной, собрала котомочку с необходимыми для ИВС и СИЗО одеждой, предметами гигиены, запасом продуктов, отдала ключ соседке для того, чтобы та присматривала за квартирой, и поехала в районное отделение полиции, обслуживающее территорию, где находилась её "сталинка". А там уже было известно о ЧП, так как из больницы, в которую доставили потерпевших, пришло сообщение.
Уголовное дело возбудили по статье об умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека. И хотя пострадал не один, а два человека, Галину Николаевну не стали арестовывать, ограничившись подпиской о невыезде. Следователь в виде исключения имеет право избрать такую меру пресечения самостоятельно, без обращения в суд. Видимо, её явка с повинной, помощь следствию и продолжительная работа в системе МВД сыграли свою роль. Следствие тянулось почти полгода, так как никак не могли определить степень вреда от ран у потерпевших. Но когда у парня, получившего ожог четвёртой степени нижней части тела, произошло инфекционное осложнение в виде сепсиса и он скончался, прокуратура настояла на аресте Галины Николаевны и изменении статьи на более тяжкую.
Суд состоялся зимой после новогодних праздников. Учитывая деликатность в происшедшем событии, рассмотрение уголовного дела происходило в закрытом судебном заседании. Подсудимая безразлично наблюдала за перебранкой между своим адвокатом и защитниками потерпевших, которые никак не могли прийти к единому мнению о состоянии аффекта у неё на аморальное поведение любовников. На все вопросы судьи, прокурора и адвокатов она отвечала честно, без утайки. Равнодушно смотрела на багровую, изуродованную шрамами физиономию Эллы и лишь напряжённо вглядывалась в присутствующих в зале лиц, пытаясь отыскать среди них сына. Но он появился лишь на оглашение приговора. На мать старался не смотреть, отворачивал голову. Галина Николаевна отметила, что на висках у её сыночка появилась седина, видимо тяжело ему было пережить предательство жены. От адвоката мать знала, что Саша развёлся с Эллой, выгнал её из жилища, но и сам в трёхкомнатной квартире не стал жить, ушёл на съёмную. Галина Николаевна уже решила продать квартиру, где она натворила дел, так как необходимо было возмещать материальный и моральный вред потерпевшим. Приговор суда её не удивил. Как юрист она и сама высчитала почти до месяца свой срок и приготовилась отбывать заслуженное наказание. Но тем не менее твёрдо решила, что написание мемуаров всё же продолжит после освобождения из мест заключения. Иначе получается, что свою жизнь она прожила зря. Уходить из этой жизни в статусе только судимой ей не хотелось.