Ни вы, живущие в фешенебельных домах и виллах, ни вы, имеющие свой собственный дом в селе, ни вы, заселившие пятиэтажки и небоскребы не знаете, что такое общежитие. Вы можете презирать тех, кто вынужден ютиться в его комнатушках и пользоваться общей кухней, вы можете смеяться над ними или жалеть их, в конце-концов вы можете их просто не замечать, как не замечают иногда муху, которая давно уже стала частью кухни, в которой поселилась. Эти "общажные" даже несколько похожи на мух, так же мечутся и пытаются устроить свою жизнь. Вам их не понять, ведь у вас уже все устроено, вам только осталось что-то докупить, что-то докопить, что-то достроить. Прислушайтесь, как это звучит: " До-до-до". Скорее до-мажор, чем до-минор. Для них же нота до недоступна, они пытаються ее услышать, но увы. Этим горемыкам судьба позволила думать более простыми словами, например купить, копить, строить. Что строить? Строить свою жизнь в огромном городе, в который они приехали за счастьем, и, найдя это счастье в том, что они смеют касаться стоптаными кроссовками благословенной земли, на которой построен этот БОЛЬШОЙ Город, они пытаються не думать о том, что они не аборигены, а всего лишь-навсего "общага".
Господи, как же вы все далеки от их бед и проблем.
У них, у "общажных", все временно. Временная прописка, временная крыша над головой, временные соседи. Постоянным является только одно: вахтеры на вахте и комендант общежития. Кроме этих двух постоянных величин, в уравнениях жизни "общаги" все остальное - величины переменные и непостоянные. Сумма оплаты за эти четыре, набитые симпатичными тараканчиками, стены меняется очень часто и, к сожалению, имеет тенденцию роста. Соседи, поселившиеся так внезапно по ту или эту сторону этих проклятых четырех стен, могут в мгновение ока отравить жизнь того "общажного", который возомнил, что не так уж все плохо, как кажется. И, наконец, в любую минуту, чаще всего ночью, в дверь комнаты может войти какой-нибудь тип и попросить жильцов предьявить документы. А если вам когда-либо вздумаеться прийти в гости к "общажному", то знайте, вахтеры постараються на всю катушку, чтобы вы просто не вошли. Для начала у вас отберут паспорт, после попросят не задерживаться в гостях более пяти минут, ну а если паспорта при себе у вас не окажется , то пеняйте на себя, садитесь в автобус и дуйте к себе домой, поскольку личность ваша не установлена.
Однако и переменным величинам можно привыкнуть, стать самому переменным и приспосабливаться к новым обстоятельствам. И откуда только силы - то беруться?
Вы всех их называете "ОБЩАГА", но скольких прекрасных людей вы не можете разглядеть, сколько счастливых и трагичных судеб вам не дано узреть.
Эличка.
Их было двое в семье: Эличка - старшая, Лялечка - младшая. Но я была знакома лишь с одной из них. Они родились в столице Советской Туркмении от брака русского летчика и армянской красавицы. Михалыч, их отец, летал в рейсы по всей огромной стране, а мать работала медсестрой. Неделю Михалыч был дома, страшно тосковал, лежал на диване, а неделю отсутствовал - летал. Мать, по-восточному вспыльчивая и горячая всегда старалась быть мягкой с девочками и мужем, но часто срывалась. В этот момент срыва она совсем по-русски материлась, даже если повод был на первый взгляд ничтожным. Например, зовет Элькина мама всех к столу. А никто не идет. Вся семья занята. Тогда, заходя к каждому в комнату, она приглашает персонально. Например: "Лялечка, доченька, кушать пора!". Вялое "сейчас!" - в ответ. Ну, а спустя еще минут пять, ровно укладываясь в то время, которое необходимо для закипания чайника на газовой плите, недолгое мамино терпение лопалось и раздавалось: "Ё.. ... мать! Вы идёте жрать или нет!". После этого, разуметься, все шли кушать, но виноватым себя никто не чувствовал и на мать никто не обижался.
Эличка с Лялечкой конечно же считали себя армянками и бесспорно считали себя русскими. Как армянки, они относили себя к особой разновидности армян - туркменские армяне.
Еще существовали на свете грузинские армяне и армянские армяне. О других армянах девочки, конечно же догадывались, но в числе их многочисленных армянских родственников были только вышеперечисленные.
Все это рассказывала мне Эличка, а по- нашему просто - Эллочка, когда я приходила к ней в гости. В гости зайти к ней было легко. Надо просто было выйти из своей комнаты 429 и пройти немного по четвертому, женскому этажу, а потом свернуть направо от лестницы. Эллочка рассказчиком была отменным, истории из её жизни невероятными и увлекательными. Оказывается, туркменские армяне - самые бедные из всех разновидностей. А самые богатые - АА (армянские армяне). Грузинские армяне - средний класс. Вот такой вот вывод сделала Эля. В доказательство о справедливости своих слов, привела пример со свадьбой маминой племянницы. Собственно, рассказала о подарках, которые получили молодожены от вышеперечисленных и неисчислимых армян. От туркменского клана - стиральную машину автомат и золотые украшения, от грузинского -автомобиль, а от армянского - ключи от квартиры. Артистично изображала моя подруга гордое лицо АА, перещеголявшего в подарках всех и держащего поднос, на котором лежали самые заветные ключики. А мне так хотелось, чтобы именно я была той невестой, которая получив такой кусок счастья, как муж, к тому же решила материальные проблемы на всю оставшуюся жизнь.
Эллочка любила зеленый чай, заваривала его светленьким - светленьким, и сама смеялась, что цвет его напоминает мочу молодого поросенка. Привычка пить такой чай - восточная, так как лучше всего утоляет он жажду. В Туркмении жара непередаваемая, нам, украинцам неведомая, полы там в квартирах каменные, холодные, и летом все спят на полу, но от жарищи и это не спасает. Не избавляет от липкого пота даже кондиционер, висящий в коридоре, хотя все-таки самое приятное, вбежав в квартиру, растянуться перед спасительным агрегатом распластавшись на камне. Ведь внизу, как известно, воздух прохладнее.
Зимы там нет совсем. Когда, очень редко, выпадает снег - жалкий и моментально тающий, маленькие туркмены лепят снежки из серой жижи, вперемешку с камешками, осколками стекла и грязью, а потом швыряют ими в друг друга и прохожих. Находиться на улице опасно. И всегда - опасно. Особенно когда навстречу - стайка туркменских парней. Они вечно компанией, в одиночку - редко. И мимо не пропустят, окружат, начнут издеваться, так что нужно, если что, - краем глаза замечать такси и сразу в машину, не допуская столкновения с мелким, злым и молодым организмом, состоящим из нескольких представителей монголоидной расы. К тому же такси - транспорт основной, в нем и только в нем передвигаться надо по городу. Например, с утра подъезжать к институту. А если приедешь на автобусе - засмеют, назовут нищей. И только после пар можно незаметно, в тайне от одногруппников заскочить в общественный транспорт.
Эля проучилась в туркменском строительном институте два года, а потом архитектурный факультет расформировали, и она приехала доучиваться в Украинскую республику. В Киев.
Я до сих пор во многие из элькиных рассказов о Туркмении - почти не верю, так все чуждо, колоритно и странно. Но ежели двигаться от обратного, то может и правдивой была Элька. Обычные поступки наших людей удивляли ее, и она повествовала мне о своих впечатлениях так ярко и красочно, что проникалась я гордостью за соотечественников. Удивляли в Киеве Эльку явления, действительно весьма заурядные для нас. Например, она любила ходить в хлебный магазин, взяв с собой 15 копеек. И покупать хлеб за 14 коп, получая одну коп. сдачи. Эта копейка для Эльки была чудом, волшебством, каким-то блаженным, неземным явлением. Как если бы сбылись заветы Ильича, и на земле установился бы коммунизм или воцарился земной настоящий рай, в который так самозабвенно верят свидетели Иеговы. Дело было, естественно, вовсе не в копейке, а в том, что её давали. Такой пустяк! Тогда как в Туркмении, по Элькиным словам, если за копеечный коробок спичек ты дашь рубль - сдачи тебе не дадут. Там не принято давать мелочь. Только бумажные деньги. И когда я на все восторги подруги пожала плечами, она достала откуда-то из недр своей памяти ярчайшее воспоминание.
Вот стоит по всей видимости приезжая русская женщина. Задыхающаяся от жары, потная и растерянная. Может кого-то ждет, а может, и вовсе заблудилась. Стоит в продуктовом магазине, как будто бы не осознавая вовсе, зачем она туда пришла. Но тут встрепенулась: её взгляд остановился на прилавке с напитками. Подошла, купила бутылку минеральной. Ждет, когда продавец даст сдачу. Но продавец уже обслуживает другого покупателя. Женщина сначала тихо и вежливо, а потом перейдя на визг, начинает требовать мелочь, которую должна была получить. Молча, со злорадно-хищной ухмылкой, туркмен берёт в ладонь все мелкие деньги из кассы и швыряет в лицо несчастной. "Подавись!" - булькает откуда-то из неподвижного рта. Звон разбившейся бутылки завершил это бульканье, а по полу растеклись минеральные слезы. Пить, ей так хотелось пить! А достались только слёзы: на выбор. Свои, солёные, текущие по щекам, и артезианские, вперемешку с битым стеклом. Хоть становись на колени и слизывай!
Вторым настоящим чудом для Эльки был снег. Как-то утром, Оля, соседка Эллочки по комнате, ругаясь и кряхтя, достала из-под кровати нечто бесформенное и парное. Это были сношенные и стоптанные буквально до дыр сапоги.
" Всего лишь один год осталось мне мучиться! Так зачем же покупать новую пару? Дома, в Африке, в Того, они мне не понадобятся!" - услышала невнятное бормотание Элька. Надо сказать, что Оля была вовсе не коренная африканка, хотя это имя встречается и у негров. Что касается данной девушки, то она являлась до некоторых пор украинкой. Оля вышла замуж за негра, уехала с ним на его родину, прожила в Африке год и вернулась из тропиков лишь только для того, чтобы закончить обучение. "Как же я его ненавижу!" - между тем продолжала ворчать Ольга. Голос её окреп настолько, что вконец разбудил Эльку. "Кого это ты там ненавидишь?" - спросила Элька, приоткрыв один глаз и усиленно зевая. "Кого, кого, да никого! Снег выпал!" - рявкнула "африканка". "Не ври! Какой снег? Еще не зима!"- так как Элька о нашем климате имела весьма смутное представление, то была свято уверена в том, что снег может выпасть исключительно зимой. Эллочка повернулась лицом к стене и попыталась вновь погрузиться в сон. Но заснуть не удавалось. За окном раздражающе шаркало. Звук не характерный до сих пор, не знакомый. Нехотя, ведь собиралась идти только на вторую пару, Элька встала и подошла к окну. А там - и вправду снег! Марцепаново сахарный, съедобным, толстым ковром. И как была, в халате, в тапках на босую ногу, Элька помчалась на улицу. Пробежала мимо шокированной вахтерши и вылетела во входную дверь. К снегу, на мороз!
Дворник равнодушно сгребал белое чудо лопатой и с удивлением смотрел на взрослую деваху, которая творила бог весть что. То запустит руки в снег по локоть, то наберет его как сахар в ладонь и осторожно слизывает. "Такая молоденькая, а уже с утра набралась". - С трогательным сочувствием думал уже давно спившийся дворник, равномерно покачивая головой, в такт рабочим движениям.
Третье диво снизошло, когда толпа молодых парней прошла мимо, не обратив на Эльку совершенно никакого внимания. Впрочем, для меня это тоже было диковиной, но абсолютно по другой причине. Элька, Эллочка была очень красива. Той красотой, которой природа одаривает всех тех, у кого в крови причудливое многокровие от интернациональных браков родителей. Черные волосы, густые, волнами. Шикарная грудь, размера этак третьего, подвижная, призрачно-маневренная и всегда тонко очерченная под одеждой. Белая, не испорченная характерным для армянских женщин обволосением, кожа. Фигура с тонкой талией и развитыми бедрами - сбитым, изящным, добротным кувшинчиком. Чертами лица Элька слегка, скорее ассоциативно, походила на эстрадного певца Филиппа Киркорова и, кстати, о нем была очередная, уже киевская байка Эльки, начинающаяся словами: "Стою я в ЦУМе, в отделе лифчиков". В этой истории с Филиппом все было довольно банально, кроме самой Эльки, первозданно чистой, и потому - бесстыжей. Выбирая себе столь нужную часть женского туалета, как бюстгальтер, Эля заметила проходящего мимо Киркорова. Казалось, кроме нее на певца никто внимания не обратил. Элька пошла за ним следом, хоть и не была киркоровской фанаткой. Вышла на улицу, и стараясь не отстать, побежала за длинноногим артистом. А он, внезапно остановившись, развернулся к ней лицом. Элька буквально врезалась Филиппу в живот. После невразумительного элькиного обьяснения, что автограф вовсе не нужен, Киркоров подарил ей контрамарку на свой концерт. В этом поступке и была вся Элька. Как бабочка - за огнем, из любопытства. Не задумываясь о причинах и следствиях, следуя непонятным порывам своей души и не затрудняя себя логическими объяснениями, зато с изрядной долей юмора.
Эллочка никогда не опасалась показаться смешной и воспринимала мир чувствами, а не разумом. Мир её не был разложен по полочкам, и не было в нем черного или белого, а только весна, с её переменчивым настроением и непредсказуемой погодой.
У меня с Элькой в то время было много общего. Например, мы обе встречались с мальчиками из института гражданской авиации. Наши мальчики не были знакомы между собой и жили в разных общежитиях, стоящих рядом. Ее парнишку звали Гоша. Он был симпатичен, высок и улыбчив. Родом, откуда-то из Самары. Однажды он пришел ко мне вечером и сказал, что ему нужна помощь, а Эльки нет дома. Помочь же ему нужно сейчас - завтра соревнования и надо рекламой обклеить его гоночный автомобиль, который он собирал долгие месяцы. Есть для рекламы все: оракал, трафареты, но не хватает пары рук, чтобы вырезать все это ножницами.
Я, как и Элька, нимало не задумываясь о последствиях, поехала с Гошей. Все методы проскакивания мимо вахтеров уже давно и безупречно отработанные, сработали и на этот раз. Главное - незаметно войти, а выйти можно уже спокойно и независимо. Всю ночь в компании четырех мальчишек вырезала буквы, складывая их в слова, а утром пошла к себе. Когда я выходила из гошкиной общаги, то заметила группку одинаково одетых парней. Они были как на одно лицо, видимо из-за обязательной лётной формы. Промелькнуло: может, вдруг? И после успокоилось: таких совпадений не бывает. Настроение было прекрасным, солнечным и чистым. А на следующий день я, прейдя к своему мальчику, от него услышала, что ошиблась комнатой и мне нужно в соседнее здание. Доказать невинность представлялось невозможным. И я, рыдая, пришла к Эльке, которая мне верила, так как сама была точно такой же наивной. Нам обеим казалось, что порядочность у нас на лбу высечена. А то, с кем и в какое время суток мы общаемся - нас не может очернить никоим образом. Ну, не сидеть же сиднем на одном месте, надев паранджу - это же так скучно! Вокруг столько интересных людей!
Эля, стараясь утешить, смешила меня рассказами о туркменских свадьбах, показывая в лицах то невесту в халате и калошах (по элькиным словам - национальный свадебный наряд), то жениха, подкладывающего за воротничок белой рубашки носовой платок (пот и пыль пачкают воротник белой рубашки быстро в невыносимую жару). То вдруг начинала изображать свекровь, ругающую молодую невестку через третье, младшее лицо, так как невесте после свадьбы запрещено разговаривать со старшими.
Конечно, мы помирились позже с моим мальчиком, хотя этот случая был первым, одним из многих. Дошли мы после до окончательного разрыва наших отношений. Его недоверие оказалось сильнее, а подозрителен всегда тот, кто сам не безгрешен.
В тот раз, не смотря на Инкину фразу, которая тоже пыталась меня успокоить: " Он не достоин тебя - что ты в нем нашла", я отыскала слова, чтобы объясниться со своим любимым.
События происходят в нашей жизни в природной последовательности. Как растут ветки на деревьях.
Эллочка поссорилась с Гошей.
Эльку трясло, в остекленевших глазах ее стояла боль и удивление умирающей от столкновения с автомобилем собаки. Кожа ее и без того белая слилась по цвету с простынею. Простыня у Эллочки была своя, не общажная, как и наволочка с пододеяльником. Стирала она ее запястьями, так как ногти мешали делать это все по-человечески, длинные, красивые ногти, предмет моей зависти. Простыня имела рисунок - небольшие пурпурные цветочки, и губы у Эльки сейчас были пурпурные, красное с синим, будто бы от холода. Морозом пропитался весь воздух подле моей подруженьки, стужей и немым отчаяньем.
Элька безмолвствовала, не отвечала на вопросы, потому невозможно было понять причину, по которой в августовский вечер из моей подруги вытекла вся её горячая энергия, коей было полно. В конце концов, мы с Иркой вызвали "скорую". После укола, сделанного эскулапами, дрожь прекратилась, но взгляд Эльки так и остался каким-то хрустальным. Я сидела возле нее, держала за холодную руку. Целую вечность. Ледниковый период. Прошли еще тысячи лет или секунд, а потом Элька заговорила. Оказалось, что Гоша сказал - у него есть другая женщина и Эльку он не любит. А Эллочка - уже не одна, все время вдвоем, в любое время суток. Киндер-сюрприз. Киндер для сюрприза. Не вышло.
Плакаты, с Володей Пресняковым, улыбались со всех стен Элькиной комнаты, нежно и ласково, как будто улыбка его действительно была предназначена ей. Гоша к Пресню ревновал. Не понимал идеальной Элькиной любви, а любовь эта оказалась шелухой, безжизненной, но необходимой. Что с того, что Элька скупала на все концерты Преснякова билеты, когда он приезжал на гастроли в Киев? Что с того, что однажды она попала в толпу фанаток и ее ударной, сильнейшей волной прибило к машине кумира, и ей было очень стыдно, она напрягала мышцы, пытаясь отодвинуться назад, а потом ее на руках оттащил милиционер. И было опять Эльке стыдно, хотя истории с Филиппом Киркоровым она не стеснялась. Никогда бы Элька не переживала из-за плакатной любви. А из-за Гоши хотела умереть. Хотя чего он стоил, этот Гоша? У его родителей - этаких пятеро. Ни прописки, ни денег, откуда-то из России, да и там - ни кола, ни двора. Любовь зла?
Сущая, не тронутая опытом страсть, вычленяет предмет любви и создает из него второй, автономный мир, целую вселенную. Ту землю, что настоящая, можно уместить в ладонь и сдуть, как одуванчик за ненадобностью. А новое и призрачное мироздание, рожденное исключительно в сознании, становится единственным значением и смыслом, питательным веществом, солнцем, почвой, водой, корнями. И это действительно катастрофа, когда мир, заменивший реальность, начинает рушиться. Болезненное, как у наркоманов, мировосприятие.
" Он не достоин тебя - что ты в нем нашла", - говорила излюбленное Инка. Для Инны все русские, украинцы, белорусы - мужчинами не были, ее привлекал только сильный пол арабской наружности, с удаленной крайней плотью, особым запахом, акцентом и мусульманским отношением к жизни, женщинам, сексу. Инке легко было произносить данную фразу.
Вошла в комнату жасминовая Олечка, соседка Эльки по комнате. Это существо считало себя первым и последним представителем четвертой, никогда не существовавшей на земле расы. Белая-белая: волосы, брови, кожа. Сдобная, кок булочка. Выйдя замуж за действительно приятного парня из Того, она, не понятно по какой причине, вознесла себя на пьедестал. На всех смотрела свысока, пренебрежительно. Негры, в представлении Олечки, были расой высшего порядка. Наравне с этим высшем стояла и Олечка, богиня, символ. Мы с ней не дружили. По причине её малопонятного расизма, потому что она не загорала, смеялась над нами и рассказывала, что муж её выводит там, в Африке, гулять исключительно под зонтиком. Олечка хотела спать и, всем своим видом, выражала полное недовольство.
Нам с Инкой пришлось уйти, тем более теперь мы были спокойны: Элька не наложит на себя руки.
Я приняла решение ехать к Гоше. Не зная заранее, что и как ему говорить, собралась провести разведку боем. Пустячную причину визита выбрала. Будто зашла к своему мальчику. Ну, его дома не оказалось. Ну. И заглянула к парню подруги, просто так. Мимоходом, по дороге, попутно так сказать.
Нужно ли кого-то мирить, быть клеем, которым склеивают разбитую чашку? Половинки, созданные друг для друга, в склеивании не нуждаются, они спаиваются на молекулярном уровне, так как подогнаны друг к другу, как детали немецких моделей.
Я любила в то время гадать. И гадала на всем: на спичках, кафельной плитке, на первом, вынырнувшем из переулка прохожем. А когда ехала в сторону института гражданской авиации, ворожила исключительно на транспорте. Если подойдет самый удобный троллейбус, двадцать седьмой, то все получится, если двадцать второй, то будет средний результат, ну а в случае семнадцатого автобуса - жди подвоха. Весь этот процесс щекотал мне нервы, всегда сбывался и доставлял удовольствие: мне практически неизменно везло с транспортом, такое свойство, и почти все время первым подходил двадцать седьмой. В тот раз, с Гошей, подфартило тоже, и я настроилась на победу, жалкую капитуляцию эллочкиной недостойно взлелеянной половинки. Права Инка-то, ох как права!
Неосведомленный Гоша о моих шпионских замашках и о великой инверсионной стратегии не подозревал. Тем более он не догадывался о моём к нему презрительном отношении. Гоша напоил меня чаем, таким же, как пила Эля. Мы с ним болтали о гоночных автомобилях, ну а потом, с изяществом и совершенно мужской непосредственностью я перевела разговор на женщин. Это отчего-то удавалось, так как к слабому полу у меня присутствовало отношение художника. Я никогда не видела в подругах соперниц - слишком высоко себя ценила. Говорила о бабах по-свойски, оценивая красоту, ум, темперамент и даже голос. Именно поэтому многие парни считали меня своей, мальчиком в юбке, и делились секретами, опытом в сексе, даже могли рассказать о своем чисто потребительском отношении к девушкам. Наивные, как они ошибались на мой счет!
Так, от конца к началу, я подошла к интересующей меня теме и, ненароком поинтересовалась отношением Гоши к Эльке, давая собеседнику раскумекать, что будь он самым жутким ловеласом и бабником, я его пойму, проникнусь. Поддержу, не выдам. Но выяснилось, что про новую женщину Гоша сказал Эльке в шутку, и никакой подружки у него нет в помине, ха-ха. Просто Гоше казалось, что горячая Элька, не испытает к нему никаких мало-мальски значительных чувств. Видимо все страсти, имеющие температуру кипения, моя подружка умело скрывала. Загадка? Если на первый взгляд. На самом деле - старый женский приём, известный если не Еве, то уж точно её дочерям. Поэтому его употребляли и все принцессы из сказок, и леди из романов. Даже Пушкин воспел данную манеру поведения, но приписал её мужчинам, видимо в его, пушкинское время, и сильный пол овладел этим бесхитростным способом завоевания сердец.
Со времен Александра Сергеевича прошло немного времени и мужчины, узнав, что: " Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей", так и не научились умело использовать это на практике. Пример моему выводу - шуточка Гоши: "уместный" и "своевременный" способ вызволить из оков Элькину ревность. Кстати, все это время он считал, что так ничего и не добился, ведь Эллочка покинула возлюбленного в спокойном состоянии духа. Казалось, что она совсем не обратила на Гошин розыгрыш внимание.
В общем выяснилось, говоря строго научным языком, что любовные реакции Гоши и Эллочки обратимы, то есть находятся в состоянии равновесия и с равными скоростями протекают в противоположных, навстречу друг другу направлениях.
И тогда я начала выкладывать шутнику факты, без комментариев и уж тем более без советов.
Когда Гоша узнал о случившемся, он сломя голову ринулся к Эле, и они уже не расставались. Из микрокосмоса, волей слияния двух миров, возникла маленькая Кристина. Не знаю, почему эта пара дала дочурке именно такое имя, явно не по причине брака Преснякова с Орбакайте, ведь Гоша ревновал к плакатам не на шутку. Скорее под влиянием коротенькой моды на имена.
Элька окончила институт одновременно с Гошей, вымывая каждый день полы, и надевая на малышку шапочку, чтобы в ушко не заполз таракан. Жили-были Эля-Гоша-Кристина сначала в "холостяцком", а потом в семейном общежитиях.
Все это было красиво и мы с Инкой наблюдали эту сопережитую нами любовь со стороны, как-то постепенно уйдя из жизни Эллочки, а потом и совсем с ней разругавшись.
Возможно, посему я так никогда и не узнала, отчего Элька с Гошкой развелись, когда Кристине исполнилось три с половиной года.
Можно только лишь строить догадки о причине распада данной семьи. Допустим, брякнуть чисто по-женски: "Красивые пары подвержены разводам". Или молвить замысловато: "Время сгорания дров в костре пропорционально интенсивности процесса горения".
Моя мудрая бабушка говорила: "Доченька, любовь - это труд, терпение и доверие". Немногие новобрачные отдадут предпочтение такому определению, совершенно отличному от страсти. Именно страсть, которая по утверждению специалистов существует непродолжительно, принимается по неопытности за истинную любовь. Трудно предположить, чтобы кого-либо из молодой публики интересовали чувства, синоним коим - терпение. Такое понимание человеческой любви приходит многим позже, но бывает - никогда.