Как здорово, что ты заглянула ко мне. Вот и славно, что по пути! Приляг, отдохни, скоро бабушка с маникюра вернётся, хоть повидаетесь. Это мы с ней человеки беспардонные, сами, обычно, к вам припираемся непрошенными, а вы люди деликатные, к нам так часто заглядываете, что уже и лица ваши забываться стали... А что глазки грустные, Анечка? Завтра же Новый год! Новые радости, новые... Подарок от нас? Обязательно. Под ёлкой найдёшь. Не ставили в этот раз? Небось, на экологии помешались... А я вот веточку на улице подобрал, поставил - мне хватит. Главное - запах, я люблю порой хвоинку оторвать и разжевать. Вкусно...
Да, время летит, я старею, ты - хорошеешь. А помнишь, когда родители ещё с нами жили, я сказки тебе на ночь рассказывал? И сейчас бы не отказалась? Да легко! Какую хочешь? Про козла Родиона, которого в лесу волки съели... Понимаю, поссорилась с другом. И чем тебе не угодил сей славный отрок? А, рассказал, что Горина - это замдекана? ишь, как выросла! - вызвала Родиона на собеседование? В десять вечера? Честный паренёк, а почему же "козёл"? Ах, ты уверена, что она его домогается... А раз не отказался, то она домогнется? Это твоя версия? Так он не козёл, внученька, он дурак... что рассказал тебе.
Родион, Родион... Молод, глуп... Знаешь, был некогда один Раскольников. Не читала? Напрасно. Фёдор Михайлович про него много душещипательного рассказал, да и Акунин почти оправдательно присочинил. Несчастный, голодный студент, который ради двадцати копеек - как, ты не знаешь, что такое копейка? - пристукнул старую, жадную и некрасивую каргу... Читала адаптированную версию, переводную американскую? Нет, дорогая, я уж лучше свою, русскую, новогоднюю, совсем сказочную, сочиню. Итак, слушай, как было дело:
Ванс эпон этайм, ой, заговорился, прости... Жил-был в городе Ёлкинске мальчик по прозвищу Скол. По паспорту - Родион Антуанович Скольников. Из родителей у него была только мама, которая дала сыну отчество студента из Французской Гвинеи, который двадцать лет назад помогал ей стругать нашего Буратину, то есть - Скола.
Мальчик удался на славу - высокий, смуглый, курчавый. И умный, как ни странно. Да, так вот в канун Нового года послали нашего героя... нет, на "нах", а в лес. В самый настоящий лес. Забыл сказать - Скол учился на четвёртом курсе лесотехнического института и подрабатывал сразу в двух местах. Сторожем на лесоскладе и лаборантом на кафедре, неважно, какой, в своём институте. Говорю же, умный мальчик, заранее место аспиранта пригревал...
Он и сторожил умно, подторговывая ночью не дорогущей доской, а дровами, всякой там неучтённой обрезью да горбылями. Понемногу - сколько их войдёт на детские саночки? - но зато каждую ночь. С этих скромных доходов и с полставки лаборанта он и содержал себя, не обременяя вот-вот сорокалетнюю маму, которая активно занималась поиском очередного мужа. Перед новым годом доход парня возрастал за счет "левых" ёлочек, которые Скол удалял с опытной плантации, проводя санитарную рубку. Это уже - как лаборант кафедры. Умный, повторю, мальчик.
Почему же его послали в лес, и кто? Слушай и не перебивай, я сам запутаюсь. Сотрудники кафедры жили дружно - так хотел декан, а попробовал бы кто его ослушаться! И все праздники отмечали коллективно, на кафедре, в актовом зале. Заранее расписывалось, кому что приготовить, потому-то столы всегда ломились от яств, да и в напитках поддерживалось разнообразие. Кроме магазинных, приветствовались самодельные - наливки, настойки, сбитни, взвары, мёды и медовухи. Вкусно!
Но я отвлёкся, а дело в том, что Скол от недосыпания оплошал - продал ёлку, которую должен был поставить на кафедре. Когда он спохватился - тридцать первое декабря перевалил за полдень. Заместитель декана Софья Горина, из категории "ягодка опять", позвонила Сколу и попеняла - пора наряжать, а нечего. Слово за слово, и наш герой был послан исправлять оплошность: "Бегом, а то не успеешь!"
Что надо для упаковки срубленной ёлки, чтобы в целости доставить её, ни веточки не сломав? Рулончик упаковочного пластика, липкую ленту и веревочку, чтобы добычу не в руках тащить, а за собой тянуть - всё это добро вошло в карманы. Снарядившись в путь-дорогу, Скол бросился к дверям, но вовремя спохватился: "Ну, не дурак ли я? С топором наперевес бежать по улице - это верный путь в кутузку". И быстро пришил две петли... Ой, внученька, не помню, в каком месте - сама прочти, как у Федора Михайловича описано.
А тут, как на грех, вернулись однокурсники. Забыл сказать - комнаты в той общаге трёхместные. И уговорили Скола отметить с ними новый год. На скорую руку накрыли поляну - зелёная настойка, белая капустка, рыжие грибочки, всё домашнее, колбаска и хлеб - много ли студентам надо? Налили, выпили, закусили. Сколу рассиживаться не с руки, он вторую дозу на ходу принял, грибком зажевал и распрощался.
Путь знакомый, лыжи смазаны, сил немеряно, да ещё настойка так его взбодрила, чуть пар из ушей не валит, сонливость как рукой сняло - за полчаса добежал он к ёлочной плантации. И задумался. Брать крепкие опытные деревца нельзя - сорвёшь научные эксперименты, а некондицию-то выбракованную он уже всю вырубил! Да и не понесёшь же на родную кафедру, не поставишь перед очами строгого декана кособокую уродину? Нужна ёлочка-красавица, пушистая, разлапистая, стройная, фигуристая!
И вспомнил тут наш герой, что на краю во-о-он того обрывистого склона, в лиственной чащобе -куда, судя по следам, кроме лося и самого Скола, никто проломиться, вроде, и не пытался? - растёт замечательная ель. Исключительно красивая и совершенная. Как Аня, аспирантка, на которую Скол давно глаз положил, да всё недосуг было объясниться - настолько работа с учёбой время отнимали. Воодушевился наш мальчик, оттолкнулся палками и полез в чащобу. Кто мог ожидать, что на самом краю обрыва снежный наддув обломится под лыжей, и Скол потеряет равновесие? Падая на бок, он ударился головой о высокий пень. На беду, тот лишь выглядел трухлявым...
**
... она обнимала Скола, нежными ручками гладила, целовала везде, где хотела, и снова отдавалась. Немного стыдливо, но страстно, совсем как в его эротических фантазиях. А потом вдруг у парня заболела голова. Он застонал, уткнулся лицом в подушку, и не заметил, как Аня ушла...
- Испей-ка!
Скол открыл глаза, испугался незнакомой обстановки, сел. Он был в постели, которая стояла в углу бревенчатой избы, рядом с печкой. На него смотрела женщина, наряженная в странный брючный костюм травяного цвета, поверх которого до полу свисала невесомо-ажурная шаль с лиственным рисунком. И протягивала кружку, где паром исходила тёмная жидкость.
- Что это?
- Сбитень. Не понимаешь русского слова? Тогда - глинтвейн. Испей, голова болеть перестанет. Ушибся ты сильно, когда ко мне провалился.
- Софья Марковна, зачем вы так нарядились? Ой, извините, я совсем голый, - спохватился Скол, набрасывая на чресла одеяло.
Женщина, один в один схожая с замдекана Гориной, расхохоталась, настояла, чтобы горячий напиток был выпит до донышка. Пока Скол отхлёбывал, действительно, вкусный отвар, она пояснила, что никакая не Софья, а местная кикимора, Мокошка. Раздела парня - да, чтобы осмотреть, не сломал ли тот чего важного, когда через потолочный пенёк в её дом упал.
Скол вернул ей кружку, схватил с пола и под одеялом натянул трусы. Попросил Мокошку отвернуться, чтобы не смущать голым телом, но так опять расхохоталась, сообщила, что после бурного секса, который у них только что состоялся - она смотрит на него с удовольствием!
- Как вам не стыдно, женщина, вы мне в матери годитесь. Какой секс?
- Редкостного качества, - похвалила парня кикимора, но пригорюнилась . - Сто лет такого не было... А что это я тебя отпускаю? Ну-ка, живо растелешайся и в койку! Требую продолжения банкета!
Скол ловко увернулся от охальницы, перепрыгнул кровать, подхватил пальто, в котором на петлях так и висел топор. Мокошка упорно бегала за ним - шалевая накидка струилась, как плащ Супермена - кричала про бабушкин подсвечник, который не оплывает, в отличие от дедушкиной свечи, и ссылалась на "Письма Сатаны" какого-то Марка Твена. Скол носился по избе, не находя двери или окон, куда бы выскочить от нимфоманки. Мокошка, натурально, знала свой дом гораздо лучше, потому и загнала-таки парня в угол.
Протягивая к нему руки и шепча страстные обещания, кикимора подступала всё ближе и ближе. Перепуганный Скол в смутной надежде попытался перекрестить её, а отчаявшись, выхватил из пальто топор и замахнулся:
- Софья Марковна, не доводите до греха!
Потолок, пол и стены избы вдруг обзавелись круглыми дырищами, через которые ворвалась толпа людей. Они окружили Мокошку, загомонили, вразнобой крича, что пришла беда. Скол спрятал топор, принялся тыкать рукой в стены, нащупывая проход. Ему повезло почти сразу - преграда исчезла, открыв вид на сугробы по склону и знакомую чащобу. Но снаружи ладонь парня отвели в сторону, и в избу вошёл суровый старик. Скол протиснулся, одной ногой наступил в девственно чистый снег, как сзади раздался крик Мокошки: "Держи его!" Могучая рука ухватила ворот пальто, дёрнула парня назад. И проход закрылся.
- Кто таков, почему держать? - задал вопросы старик.
Кикимора скромно пояснила, что беглец если не виновен, то замешан в похищении Царицы леса. Разношёрстый народ, едка не под завязку набивший избу, гневно взвыл. Множество рук вцепилось в одежду Скола. Суровый старик уставился на обомлевшего парня. Седые брови, такие же волосы, длинные, перехваченные на лбу плетёным кожаным шнурком, усы и борода, никогда не знавшие ножниц, придавали дедову лицу определённую иконописность - он выглядел древним пророком. А голос звучал молодо:
- Зачем ты украл дриаду? И куда спрятал?
Скол перепугался. А кто бы на его месте остался невозмутим? Невесть какой народ, умело творящий повседневные чудеса - возьми хоть проход сквозь стену - обвиняет в похищении их человека! Естественно, парень стал оправдываться, залопотал всякую ерунду - а попробуй объясниться, если жестикулировать невозможно. Тут любое красноречие медным тазом накрывается! Старик это понял, велел отпустить парня. И внятно объяснил, что за беда приключилась в лесу.
Оказывается, лесной, полевой и горный народ на зиму в спячку не уходит, как суслики и медведи. Сезонный отдых используется для устройства личной жизни и праздников. Насколько Скол понял, почти как у людей. Самый большой праздник - Новый год. Для ведения его избирается Царица. Много лет подряд хлопотная должность доставалась Мокошке, но в это раз ей поручили только наставничество над новой Царицей.
- Вот её-то, дриаду Аниану, сегодня похитили, - закончил объяснение старик, глава лесного народа. - Злодей срубил ёлку, в которой та спала.
- Леший, что ты церемонишься? Пытать злодея, пока не отдаст нашу Аниану, - предложила Мокошка. - Негодяй меня хотел убить, когда я его заподозрила...
- Как вам не стыдно, - возмутился Скол, - вы же знаете, я попал к вам в бессознательном состоянии!
Он готов был рассказать народу о постели, о признании кикиморы, что та беспутно изнасиловала его, но Мокошка большим пальцем показала себе за спину на аккуратно заправленную - не иначе, волшебством? - постель. Она так многозначительно изогнула бровь, став ещё сильнее похожей на замдеканшу Горину, что Скол понял - шансов доказать алиби у него нет. И смолк. Леший осмотрел топор парня - обнаружил там свежую смолу и несколько хвоинок. Попробовав их на вкус, старик изрёк:
- Да, это дерево Анианы. Народ, кто видел, как человек хотел зарубить кикимору?
Несколько малорослых лешаков, одетых в камуфляж, подняли руки. Старик негодующе топнул, наставил палец, готовясь обвинить или применить волшебство. Скол не стал ждать, завопил:
- Так нечестно, я требую расследования! Не имеете права обвинять без доказательств!
- Хорошо, вот тебе первое доказательство, - покладисто ответил Леший, - твой топор. У нас такого орудия нет и быть не может. Это орудие убийства деревьев! А ты, чтобы понял, в наших глазах не просто убийца, а серийный! Возразишь? Или ещё какие доказательства потребуешь?
Дриадская логика, совсем иная, нечеловеческая, но убедительная - поразила парня, словно удар молнии. Он растерялся, но лишь на краткий миг:
- Так я в отрубе валялся, верьте мне! Вот, шишка на лбу, это я о пенёк стукнулся. И сознание потерял. Подходи, кто хочешь, бери мой топор и злодействуй! Так и случилось. Мокошка, ну, скажи ты им, в каком я состоянии был!
Кикимора усмехнулась, снова показала пальцем на постель. Леший заметил жест:
- Что?
- Да спала я, когда этот тип в избу вломился и с топором на меня кинулся. Маньяк он, потому и серийный!
- Ёлки зелёные! - взвыл от бессилия Скол. - Дайте хоть на место преступления посмотреть! Вдруг там всё и откроется?
Леший щёлкнул пальцами. Скол ощутил лёгкую тошноту, желудок сжался, а тело стало невесомым. Ухватив его за шиворот, старик вылетел через открывшийся проём в крыше, и поволок парня в знакомую чащобу. Остальная орава летела чуть позади. Сверху лес и плантация выглядели натурально, типа, в сочной графике одиннадцатой версии "Цивилизации" Сида Мейерса. Снизившись, Леший предложил:
- Смотри. Под самый корешок. Топор твой, следы лыж - твои. Они стоят у избы Мокошки. Будешь отпираться?
- Да! Это не я рубил. Видите, стволик измочален, так долго по нему тюкали. А я бы его - с одного удара. Показать? Хорошо, не надо, так не надо... Но я требую проверить все следы, что ведут отсюда - тут к дороге целая тропа натоптана! И лыжню сравнить, для начала.
Народ быстро смотался за лыжами, а когда Скол сделал ими отпечаток рядом с одинарной лыжнёй - сомнения отпали даже у него. На искреннее изумление и протест парня, мол, он-то не помнит факта криминальной порубки, Леший заметил:
- Такое возможно. Да у людей сплошь и рядом бывает, что напьются до поросячьего визга, начудят, а утром ничего не помнят. Ты сегодня выпивал?
Скол хотел отнекнуться - что ему сто граммов той слабенькой настойки? - но старик обнюхал его, как кот, шевеля усами и высунув кончик языка от усердия.
- У-у-у... Парнишка, ты не только алкоголь, еще опиат хватанул и псилоцибином заполировал. Мудрено ли рассудок потерять, такой коктейль. Ну, всё, ты попал!
**
- Внученька, я тебя не присыпил воркотнёй? Ах, даже интересно, что дальше! Ладушки, продолжу. Наш герой, конечно, и прежде слышал термин, относящийся к грибам. Когда Леший ему "псилоцибин" напомнил, тут парнишка себя дураком обругал и даже по лбу шлёпнул. Если хрустящие на зубах галлюциногенные грибы, которые казались на вкус рыжиками, груздями ли, он опознать заранее не смог бы - то запах настойки совершенно точно отдавал коноплёй. Поэтому тупо оправдываться толку не было, а вот использовать все шансы на защиту - очень даже имело смысл! Наш умный мальчик так и сделал...
**
Скол показал пальцем на два других следа, конский и гусеничный, расходящихся на дороге в противоположные стороны, потребовал проверить оба. Леший согласился, "включил форсаж", чем едва не вытряхнул парня из пальто. Во всяком случае, ворот трещал. Зато снегокат они догнали очень быстро.
Человек, упакованный во всё заграничное, яркое, выжимал из "Бомбардье" километров восемьдесят в час. Бедром он прижимал ёлку, туго закатанную в пластик и утянутую клейкой лентой, притороченную справа, словно рыцарское копьё. Не снижая скорости, Леший чуть снизился, отщипнул несколько хвоинок, пожевал и заложил разворот на 180 градусов: "Не она!"
Бедный Скол сто раз пожалел о своём предложении. Ветер выжимал из глаз слёзы, нос и уши, даже прикрытые руками, мёрзли сильнее, чем на питерском побережье, а что творилось в рукавах - он вовсе не чувствовал. Глава лесного народа, может, и уступал мерзкому сказочному колдуну длиной бороды, но по скоростным параметра превосходил настолько, что Руслан бы и минуты не продержался. По счастью, дровеньки, которые везла лошадка, и мужичок, который срубил ёлочку под самый корешок - отъехали недалеко.
При торможении Скола развернуло силой инерции - он оказался лицом к лицу с лошадью. Та отнеслась к появлению человека перед самой мордой совершенно правильно - остановилась и попятилась. В хорошем темпе попятилась, к чему водитель или как там его - возница, возчик? - готов не был. Вывалившись через передок, тот едва не попал под задние копыта, но ловко перекатился вправо и утонул в рыхлом кювете. Под его довольно однообразные маты Леший успел отведать хвою с пушистой ёлки и отрицательно покачать головой: "Не та!" Скол застонал об огорчения.
**
- Что? Да, внученька, намучился наш Родион, намёрзся, настрадался. А уж насколько расстроился - ни в сказке сказать, ни пером описать. Плохо ему не только от выпитого, тошнота - это что! Но ты его не спеши жалеть, успеешь. Я малёхо усугублю ситуацию, а там и добро причиню...
**
После стремительного полёта и возвращения в Мокошкину избу Скол отогревался, сидя на полу. Копаясь в карманах, он с удивлением обнаружил, что рулон пластика и липкая лента - пропали, осталась только веревочка. И платок, по счастью, которым он и утёр оттаявшие сопли. Только рассиживаться парню не дали - в третьей части марлезонского балета кикимора произнесла обвинительную речь. Ого-го, какую! Темпераментом она запросто превзошла бы Цицерона и Жириновского, вместе взятых, а силой убеждения и жутью рож, которые корчила - Тетчер и нашарашевцев:
- Я уверена, что происки человека, который систематически, из года в год вырубает ёлки в это время, увенчались успехом вследствие тайной поддержки, что оказывали ему многие из лесного народа, вот, например, Кандычёнок...
- Ты чего несёшь? Какая поддержка, если я с ним не знаком, - возмутился представительный лешак, а потом догадливо предположил, - да ты охоту на ведьм решила затеять? Повод нашла, как отомстить, что мы за Аниану проголосовали, а тебя прокатили!
Поднялся шум, гам, но Мокошка всех перекричала и простёрла ладонь в сторону Скола:
- Кандычёнка я к примеру привела, а виновник у нас вот он!
Рука кикиморы оказалась так близко, что парень заметил на ней грязные следы. Так бывает, когда в свежую смолу вляпаешься, она хуже клея - всякую чешуйку, клочок мха, сухую хвоинку на себя цепляет. Скол взбодрился, крикнул, обращаясь к Лешему:
- Прошу слова!
И встал он во весь рост, поймал Мокошку за руку. Все встрепенулись, не зная, чего ожидать. А Скол простенько так попросил Лешего отведать грязноватую смолку. Смешно, конечно, наблюдать было, как величественный старец лижет ладошку кикиморы. Но никто не заржал из лесного народа - так прониклись все важностью проверки.
Долго ли, коротко, а Леший анализ завершил:
- Это как? Когда ты, Мокошка, касалась Анианова деревца?
Та бодро, на голубом глазу, заявила:
- А что я наставница её - никто и не помнит? Недавно совсем заглядывала в ёлочку, проверяла, как спит-почивает наша красавица. Само собой, за стволик бралась, вот и перепачкалась.
- Шалишь, старуха, - разоблачил лукавство Скол, которому при санитарной рубке ёлок даже перчатки не помогали, - смоляные ходы сами поверх коры не открываются. Дырка или поруб нужен! А дятел у комля ёлку долбить не станет. Леший, ты понял?
Старик разгладил белые усы, провёл ладонью по бороде, кивнул, но с таким сомнением, что парень бестактно возопил:
- Лесной народ! Позвольте объяснить? Следите за ходом мысли, я буду рассказывать в стиле Пуаро, очень понятно даже... - он едва удержался от верной, но оскорбительной добавки "для дебилов", - даже для Мокошки.
**
Да, внученька, теперь благостная часть сказки. И рассказал наш герой, что только у кикиморы был мотив извести дриаду Аниану. А как же? Та заняла место Царицы праздника, которое всегда доставалось Мокошке. Немаловажно, что кикимора имела возможность свободного доступа к ёлке, в которой обитала дриада - Мокошка же набилась к ней в наставницы! Не хватало только одного - орудия преступления. А когда наш мальчик рухнул в её избу - топор-то выпади...
Мокошка карманы Скола опустошила и мигом поняла - вот он, шанс свести счёты с дриадой, перебежавшей ей дорогу. Кикимора на его лыжах смоталась к ёлке, пользуясь тем, что дриада спит - пригнула ветки, обмотала пластиком из его рулона, скрепила липкой лентой, а потом уже срубила деревце под самый корешок. Долго тюкала, без навыка-то...
Быстро сказка сказывается, да долго дело делается. Наш герой язык едва не стёр, убалтывая лесной народ, но вот Леший поднялся со стула, сурово распорядился, чтобы избу кикиморы обыскали. Как только подполье открыли - оттуда послышался стон. Мухой слетел туда наш герой, на руках вынес ёлку, в которой стонала спеленутая в сто слоёв пластика дриада. Откуда у Скола силы взялись, он и сам не понял, только голыми руками порвал он в клочья упаковочный пластик. И вышла на свободу дриада Аниана...
**
Скол обомлел, воскликнул:
- Аня? Вот это сюрприз! Как ты сюда попала? Ты в порядке? Я так рад! Аня, мне раньше всё недосуг было сказать, но я тебя люблю...
- А я-то! - ответила ему Аниана, зарумянившись от смущения.
- Нет, не позволю! - заверещала Мокошка, бросаясь на Аниану с топором. - Почему всё ей, и молодость, и красота, и внимание мужчин!
Скол успел перехватить занесённую руку кикиморы и вырвать топор, но толчок оказался так силён, что сверзил его в подвал. В напрасной попытке сохранить равновесие, парень цапнул ёлку, хрупкая ветка обломилась, и он рухнул головой вниз...
**
Не плачь, Анечка! Утри слёзки, дослушай. Анюта! Не убился Родион, только сознание потерял...
**
Голова сильно болела. Скол чихнул от едкого запаха нашатыря, открыл глаза. Аспирантка Аня убрала вонючую ватку:
- Ты в порядке?
- А что со мной?
- Ой, неужели не помнишь? Тогда надо скорую вызывать, - плачущим голоском ответила Аня, пытаясь поднять парня с пола.
Скол с удовольствием предоставил ей такую возможность, имитируя невероятную слабость, что вот убери он сейчас руку с девичьего плеча - тут же и рухнет! А дальше как-то само получилось, что вторая рука Скола опустилась на талию Ани, а её лицо обратилось к его лицу. И осталось между губами такое мизерное расстояние, что не поцеловать её - совершить преступление. Но он решил сначала объясниться:
- Мне всё недосуг было, - издалека начал Скол, - работа, учёба, но сегодня я скажу.
- Что?
- Я люблю тебя, - и он решительно прижал девушку к себе, уверенный, что поцелуй неминуем.
Скола ждал жестокий облом. Аня отстранилась, вырвалась из объятий:
- Ты слишком сильно ударился головой о шкаф, если так раскатал губу. Горину люби, у вас это обоюдное чувство, а я объедки не подбираю!
И выбежала из лаборантской комнаты, подхватив живую еловую ветку, пушистую и разлапистую. Растерянный парень захлопнул шкаф, снова поскользнулся на какой-то жирной жидкости, наклонился, проверил пальцем - она одуряющее сильно пахла хвоей. "Экстракт, - догадался он, видя крупные и мелкие осколки пузырька посреди лужи, - я разбил и поскользнулся. Понятно, почему нашатырь! Крепко же я боднул шкаф! Не зря голова болит..."
Но тревожило Скола совсем другое - слова Ани. Равнодушия в них не было, а вот обида звучала явственно. Горина, причём здесь она? Вчера утром, на кафедре, при всех, она просила зайти к ней на пару минут, в районе десяти вечера. Пошутила стандартно, дескать, ты нужен мне, как мужчина, выключатель заменить. А дальше в памяти зиял пробел - Скол не помнил, что он делал вечером.
Потирая ушиб, где под волосами набухла шишка, парень вышел в зал. Синтетическая ёль, не очень натуральная, но зато ровная, почти идеально коническая, уже переливалась огоньками и сверкала игрушками. Три женщины в маскарадных костюмах заканчивали наряжать её.
- Родион, где хвойный экстракт? - обернулась и подошла к парню Горина.
Она выглядела точь-в-точь кикиморой Мокошкой, а травяного цвета газовая шаль-накидка струилась за ней, словно плащ Супермена. Скол обратил внимание на лицо Софьи Марковны. Рядом с Аней, совершенно ненакрашенной - слишком яркий макияж замдеканки смотрелся маской, ровной, как на манекене.
- Разбил.
- Что с тобой происходит? Вчера ко мне не пришёл, даже не позвонил, что задерживаешься, Я, как дура с вымытой шеей, до полуночи тебя ждала! Сегодня ёлку не принёс, хотя декан на синтетической не очень и настаивал! Ну, скажи, как без хвойного запаха? Новый год должен пахнуть не только мандаринами, а и ёлкой!
Аня вмешалась, прервала выговор:
- Это не страшно - аромат будет. Моей веточки хватит. Родион, пошли, ты мне нужен, как мужчина. Ветку нарезать и растолочь.
В лаборантской Скол нарезал тонкие лапки на маленькие кусочки, измельчил их в старой кофемолке, отчего густой запах елового леса заполнил воздух. Аня в костюме дриады стояла рядом и улыбалась так, что парень повторил попытку и преуспел. Они долгую минуту не отрывались друг от друга, но потом обоим не хватило дыхания.
- Значит, ты её послал. А я думала, что соблазнишься, как жиголо. Конечно, она бы тебе протекцию сделала, тут к бабке не ходи. А всё же, почему ты к ней не пришёл? Она была уверена, что уже затянула тебя в койку, даже похвасталась!
От поцелуя, что ли, но голова, наконец, перестала болеть. И Скол вспомнил всё. Почти. Кое-что воспринималось смутно, расплывчато, реальность перемежалась с чудесами. Он точно знал, что вчера отправился на дежурство в лесосклад, планируя около десяти вечера сбегать домой к Гориной - она просила починить выключатель. Поэтому попросил приятеля из общаги подменить его на дежурстве. А тот пришёл раньше, принёс еду и выпивку.
"Настойка, грибы и какой-то непонятный салат, - сообразил Скол, - так я глюк словил, отключился и никуда не пошёл! И лесной народ неспроста причудился!" Но признаваться любимой девушке, что лишь случайно не попал в постель к возрастной нимфоманке, он не стал - это было бы верхом глупости! Вместо этого Родион притянул к себе Аню, прошептал:
- Зачем мне кикимора, когда есть Царица праздника, - и надолго припал к нежным, чуточку припухшим от его поцелуев, губам прелестной дриады.
**
Ты что, задремала, внучка? Видать, умаялась не на шутку... Вот и славно, поспи до бабушки, а я пойду, запишу эту новогоднюю сказку. Не скажу, чтобы очень, но кое в чём она и самому понравилась. Посвящу я её виртуальной знакомой...