Братья Петровы : другие произведения.

Цена жизни Книга первая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Автор Николай Петров, редактор Вячеслав Петров.

   Цена жизни
   Николай Петров
   Вячеслав Петров
  
   Пролог
  
   Степан стоял на коленях перед могильным холмиком, уткнувшись в него лицом, и горестно плакал. Его большие сильные руки лежали вдоль холмика, пытаясь обнять всю его длину; его ладони сжимали кусочки земли, и всё его тело время от времени вздрагивало от вдруг возникавших беззвучных рыданий. . .
   Степан не умел плакать. Этот сильный и мужественный человек, проведший всю войну на переднем крае и тылу врага в разведвзводе, плакал всего третий раз в жизни.
   В первый раз он плакал на похоронах отца, когда ему было шесть лет. Отца покалечил медведь; отец еще был жив, когда привез его не телеге из тайги дядя Тихон, охотник - промысловик, друг отца.
   Подъехав к бараку, он сказал собравшимся здесь женщинам, чтобы они отвели Степку в барак. Тетя Нюра, их соседка в бараке, взяла Степку за руку и повела его вглубь барака. Степан не упирался, покорно пошел за тетей Нюрой, только оглянулся в сторону лежащего на телеге отца, у которого вся левая сторона лица была залита кровью. Степан не сразу понял - что случилось с отцом, и только на похоронах его, когда гроб с телом отца поставили у отрытой могилы на табуретки, и все стали с ним прощаться, к Степану подошла тетя Нюра, подвела его к гробу и сказала:
   - Степушка, простись с папкой....
   Степка видел, как прощались взрослые дяди и тети, и он также ткнулся своим носом в холодный лоб отца, и тетя Нюра отвела его от гроба.
   Степан смотрел по сторонам и искал в толпе свою маму, но ее нигде не было. И только потом он увидел ее, - мама сидела на земле у изголовья гроба, школьная истопница всё подносила к маминому носу какой-то пузырек. Потом закрыли гроб крышкой, и дядя Тихон стал забивать гвозди в крышку.
   Степка понял своим детским умишком, что он больше никогда не увидит отца, и что отец никогда не возьмет его в тайгу, что Степка больше не будет гоняться за бурундуками, - и он горько заплакал.
   А когда опускали гроб в могилу, он поднял такой рев, что все сразу обратили на него внимание. И тогда его мама, которой всё время помогала баба Дуня, подошла к Степке, обхватила Степкину голову и тихо стала приговаривать:
   - Поплачь, поплачь, Степушка...
  
   Второй раз Степан плакал на похоронах матери. Ему было тогда 12 лет, он только что закончил четвертый класс начальной школы.
   Маму убили враги советской власти в 1934 году, она была учительницей и в поселок Мышалово она приехала по комсомольской путевке в 1920 году, когда еще во всю полыхала гражданская война.
   Хоронить маму пришел весь поселок, из района приехала ее лучшая подруга Елена Григорьевна Байкова.
   Когда- то она вместе с мамой приехала в Мышалово на работу учительницей, потом перешла в район. На митинге по поводу похорон его мамы Елена Григорьевна сказала речь, которую Степан запомнил на всю жизнь.
   - Дорогие соотечественники. По нашей земле еще бродят недобитые враги Советской власти. Они понимают, что недолго им придется по нашей земле, что земля горит у них под ногами, и скоро придет то время, когда мы их похороним на задворках истории...
   Похоронили маму рядом с отцом; на могиле отца стоял деревянный крест, сверкая свежей краской, а вот на могилу мамы поставили небольшую невысокую пирамидку с красной звездой.
   И тогда Степан спросил тетю Лену, - почему так?
   - Так надо, мой мальчик, - ответила Елена Григорьевна.
  
   С тех пор прошло немало времени, закончилась и Великая отечественная война, и всю войну Степан был разведчиком, и сегодня он плакал в третий раз. Он только что похоронил жену Машу, свою боевую подругу и спутницу жизни. Он до сих пор помнит, как к ним в разведвзвод пришла Маша Пашкова, симпатичная девушка с озорной веселой улыбкой и представилась:
   - Младший сержант Пашкова. Буду у вас радисткой.
   Степан был уже старшим сержантом и временно замещал командира взвода. Когда началась война, Маша заканчивала 10 класс, а после окончания школы пошла на краткосрочные курсы радистов.
   Степан хотел подняться с колен, но какая- то сила его так притягивала к земле, а в его голове бежали мысли, обгоняя одна другую, и вся его жизнь будто уместилась в этот небольшой промежуток времени.
   Он вспомнил и первое легкое ранение Маши, и второе ее ранение, более тяжелое. И как он нес ее раненую ночью через линию фронта, и потом сам принес ее в медсанбат и утром хотел ее навестить.
   Но этой же ночью их полк получил приказ с рассветом перейти в наступление. Это было ранней весной 1944 года после снятия блокады Ленинграда. И только после окончания войны Степан разыскал Машу в одной деревушке Ленинградской области.
   Он вспомнил, как пришел к ней в дом, и как она, увидев Степана в окно, спряталась и не хотела, чтобы он увидел её покалеченную войной. У Маши было тяжелое ранение правого плеча, ампутация левой ступни и ампутация правой кисти руки. Степан узнал об этом еще в госпитале, где ей делали операции.
   Когда Степан вошел в дом Маши, а это было 9 мая 1946 года, то за столом сидели все родные Маши, а один стул стоял пустой. Степан представился, сказав, что он Степан Зуев и что он однополчанин Маши.
   Наступила пауза. Все смотрели на Степана, на его статную высокую фигуру, на его сверкающие на груди награды и молчали. И только девочка лет шести, видимо, чья-то дочка, тихо сказала:
   - А тетя Маша спряталась за печкой в маленькой комнате...
   И показала на дверь своим маленьким пальчиком. И мама Маши Дарья Сергеевна протянула руку и открыла дверь, как бы сказав:
   - Она там.
   Степан вошел в комнату. Там за кирпичной печкой сидела и тихо плакала Маша. Степан, не говоря ни слова, взял Машу на руки. Она, по- детски всхлипывая, уткнулась лицом ему в грудь, обхватив его за шею.
   Так они вдвоем и предстали перед родными.
   Степан от волнения молчал и не мог вымолвить ни слова. Он правой рукой держал Машу, как ребенка, а левой рукой гладил ее по волосам. И, наконец, он проговорил:
   - Маша - моя боевая подруга. Я помню ее красивую и веселую, и не она виновата в том, что сделала с нею война. Я еще тогда ее полюбил, да и сейчас люблю больше жизни? И впредь буду любить ее и беречь. И прошу вас, дорогие родители Маши, разрешения на наш брак, если, конечно, Маша согласна.
   Маша, сидя у Степана на руках, молчала, тихо всхлипывая, и в знак согласия с его словами только крепче обняла его за шею.
   Наступила пауза.
   - Поверьте, я никогда и ни в чем ее не обижу, - продолжал Степан.
   - Да, ладно, чего уж там, - промолвил отец, - а ты, Мария, чего молчишь?
   - Знакомьтесь. Это мой фронтовой товарищ, - проговорила Маша, освобождаясь от объятий Степана и поправляя кофту.
   Родные и близкие Маши, собравшиеся праздновать День Победы сегодня, познакомились с внезапно появившимся у них Степаном. Выпили за знакомство, разговорились. Степан произнес тост за Победу и встал, и все поднялись за столом. Потом еще пили и пели в этой шумной праздничной многоголосице ....
  
   Степан вспомнил, как через неделю после празднования Дня Победы он нес Машу до сельсовета, и после регистрации брака обратно до самого дома. Дарья Сергеевна и Иван Петрович сопровождали молодоженов. Родители взяли с собой стул на всякий случай, если Степан устанет, но стул потребовался самому Ивану Петровичу с его больными ногами.
  
   Маша родила Степану двоих детей, дочку Дашу и сына Ванечку, названных так в честь ее родителей. И вот сейчас они стоят за спиной отца и тихо плачут, а его верная подруга и жена Маша лежит в этой сырой земле.
   Все давно разошлись уже после похорон Маши, и только Степан стоял на коленях перед Машиной могилой и плакал, по детски всхлипывая. Он как бы потерял счет времени, и вся его жизнь будто бы сложилась в этот промежуток времени; он перестал ощущать и слышать всё происходящее, и медленно стал входить в то состояние, когда всё становится ему безразлично.
   Зачем теперь ему жить без Маши, всё кончено, и весь белый свет стал ему ненавистен. Степан стал входить всё глубже и глубже в состояние безысходности.
   Вдруг он почувствовал, что кто-то гладит его по волосам. Степан поднял голову и не поверил своим глазам, - перед ним стояла его Маша в военной форме со своими наградами. Пилотка со звездочкой слегка наклонилась в правую сторону, а с левой стороны торчал непокорный локон. Степан подумал, что он сходит с ума, он хотел протереть заплаканные глаза, но руки его были испачканы землей. Тогда он сильно тряхнул головой, но видение не исчезло. И снова окинув взглядом видение, Степан понял, что перед ним стоит его дочь Даша, одетая в военную форму матери. И только сейчас он понял, как же дочь похожа на свою мать. Всё то же, только нет той озорной улыбки Маши Пашковой, младшего сержанта.
   Даша поняла, как её перевоплощение подействовало на отца, и она тихо сказала:
   - Папа, пошли домой.
   - Да, да, Даша, пойдем...
   И какие-то силы внутри его заставили всё переосмыслить и вернуть его к действительности.
   Степан постарался сам встать, но у него это не получилось после длительного стояния на коленях. И тогда Даша и Ваня подняли отца, и он, обхватив их обоих и прижав к себе, смотрел то на одного, то на другого, повторяя про себя, что вот в них его жизнь продолжается. Так они втроем и пошли с кладбища, не спеша, и каждый думал по- своему, как пережить им это тяжелое невосполнимое горе.
  
  
  
   ГЛАВА 1. ПРАБАБУШКА, КРЕПОСТНАЯ ДАРЬЯ
  
   Степан Зуев помнил тяжелое время после Гражданской войны и себя маленьким лет с пяти. Они - дети часто слышали это слово война, и сами играли в войну, и понарошку убивали друг друга, не понимая порой, почему это взрослые дяди убивают друг друга по-настоящему.
   Степан рос любознательным, ему было интересно и в войну играть с мальчишками, и в тайгу ходить с отцом, - смотреть, как бегают бурундуки и дятлы стучат своими крепкими клювами о кору деревьев.
   Отец Степана Егор Зуев был лесником. Еще шла гражданская война, а Егор уже охранял лесное богатство молодой Советской страны. Кругом рыскали банды недобитых белогвардейцев, и Егор вместе с рабочими леспромхоза брали охотничьи ружья и защищали свое поселение от набегов бандитов.
   После трагической смерти Егора воспитанием Степана стал родной брат Егора Василий. Дядя Вася, как потом Степан называл его, семнадцатилетним пареньком по комсомольской путевке уехал в Кемерово на шахту. Узнав о смерти своего брата Василий вернулся в поселок Мышалово.
   Мама была учительницей младших классов начальной школы и все свободное время проводила в школе, а порой и замещала родителей тем детям, у которых родители входили в отряды самообороны.
   Приехав в Мышалово, Василий полностью взял на себя обязанности по воспитанию племянника. Он устроился в тот же леспромхоз лесником, начальство этой организации знало Василия еще подростком и сейчас доверило ему такое большое лесное хозяйство. Степану было уже семь лет и Василий стал брать его частенько в тайгу, но в отличие от его отца Егора не только показывал Степану тайгу, но и много интересного о ней рассказывал. Василий в детстве много читал и порой просиживал за книгой всю ночь. А книги он брал у купца Мышалова, у которого была большая библиотека.
   Когда Степка пошел учиться в первый класс, а учительницей его была его мама, Степан стал задавать много вопросов, на которые его мама порой не могла ответить. Она их запоминала, поднимала соответствующую литературу и потом доходчиво объясняла сыну непонятное. Кроме этого, она заметила, как благотворно влияет Василий на ее сына, и она попросила его рассказать Степану о родословной семьи Зуевых, кто они, и откуда и как попали в это глухое поселение Мышалово.
   Василий сначала возразил, что может быть еще рано беседовать с племянником на эту серьезную тему, но потом вспомнил, как он сам приставал к отцу с таким же вопросом. И когда Степан стал учиться во втором классе, Василий в школьные каникулы Степана брал его с собой в тайгу, рассказывал все о том, о чем рассказывал ему когда то его отец и дед Степана Семен Зуев.
   Василий начинал рассказывать о родословной семьи Зуевых как бы издалека, припоминая и то, как ему самому рассказывал его отец, и где-то с собственными добавлениями не искажая главной сути. Василий был грамотным м начитанным и кое что из рассказа отца не только добавлял но и обобщал своим собственным воображением, и, конечно, в пределах детского восприятия и мышления Степана.
   Вот так постепенно и не навязчиво шла их беседа, в основном, в школьные каникулы Степана.
   Корни семьи Зуевых происходят из Тамбовской губернии, села Старовойтово, названного в честь родовитого и богатого помещика, отца Ильи Андреевича Старовойтова. В 1860 году, еще при крепостном праве, у пары крепостных крестьян поместья Старовойтова родилась дочь, и назвали ее Дарьей. А в следующем году по указу царя Александра П было отменено крепостное право. И Илья Андреевич, будучи законопослушным помещиком, предоставил право выбора всем крепостным крестьянам, находящимся у него в имении в то время.
   На "вольные хлеба", как тогда говорили, ушло небольшое количество крестьян. А многие остались у помещиков, потому что податься было некуда, да и начинать свое хозяйство было не с чего. Ни кола, ни двора. Остались и родители Даши, жили как обычно, в людской, а статус имели вольнонаемных.
   У помещика Ильи Андреевича было большое хозяйство, и работы всем хватало. Старовойтов, в основном, культивировал хлеб и картофель. Большую часть урожая государство у него закупало и по заключенным обязательствам отправляло заграницу, в основном в Европу.
   Когда Даше исполнилось пять лет, внезапно умерла ее мама. Отец Даши с детства не блистал здоровьем, и окончательно подорвал его на тяжелых пахотных работах. И вслед за матерью Даши через полгода распрощался с этим миром. Даша осталась круглой сиротой.
   Илья Андреевич хотел отдать Дашу в приют, но потом раздумал, пожалел ее и решил оставить сироту у себя. У Ильи Андреевича была своя дочь Поля двумя годами старше Даши. Илья Андреевич был вдовый, мать Поли умерла вскоре после рождения дочки от какой-то неизвестной инфекции. Полю кормила грудью женщина из бывших крепостных, у которой был свой ребенок, и молока у нее хватало на двоих.
   Когда Поля подросла, ее забрала в город дальняя родственница Старовойтовых на воспитание. На лето Поля приезжала к отцу в поместье, и выглядела бледненькой, и даже где то с отставанием в росте. И Илья Андреевич решил оставить Полю у себя в поместье, а сиротку Дашу приблизить к своей семье.
   И так Даша перешла жить в помещичьи покои, и целыми днями они вместе с Полей проводили свое детство.
   К десяти годам Даша стала понимать - кто она и кто ее подружка Поля. Хотя Дашу и не заставляли что-то делать по дому, но Даша понимала, что детство кончается, пора приобщаться к какой-то работе. Она самостоятельно брала или веник или метлу и помогала прислуге убираться в доме и во дворе.
  Эти самостоятельные увлечения в работе Даши действовали благотворно и на Полю. Иногда и Поля брала метлу и помогала Даше. Илья Андреевич, порой наблюдая за девочками издалека, восхищался Дашей, и мысленно про себя рассуждал, как крестьянские дети рано постигают тяжелый крестьянский труд. Поля из худенькой и бледной девочки с каждым днем становилась и крепче здоровьем, и не такой капризной, как дети богатых родителей.
   Несмотря на то, что девочки учились в разных школах, домашние задания они выполняли вместе, и тут Даша во всем повиновалась Поле, и слушала ее будто учительницу.
   Когда Даше исполнилось 12 лет, к этому времени она закончила 4 класса церковно приходской школы. Даша и дальше хотела учиться, но Илья Андреевич сказал, что для крестьянской девочки и этого достаточно.
   А Поля осенью уехала в город учиться в гимназии. Даше стало скучно без Поли, да и неудобно стало жить в доме Ильи Андреевича, и она попросила Семена Семеновича, управляющего делами у помещика, разрешить ей жить в людской. Но Семен Семенович сказал Даше, чтобы она сама по этому вопросу обратилась к самому Илье Андреевичу.
   Даша не то, чтобы боялась Илью Андреевича, но просто напрямую к нему не обращалась. У нее все житейские вопросы решались через Полю.
   И вот однажды, когда Даша подметала двор, ей навстречу шел Илья Андреевич. Когда он подошел к Даше, она ему поклонилась, как это всегда делали все взрослые в имении и в селе Старовойтово. Даша хотела его попросить перейти жить в людскую, но не знала - как к нему обратиться: То ли по-детски назвать его дядей Ильей, или по взрослому -Ильей Андреевичем.
   И Илья Андреевич понял ее смущение, и погладив ее по головке, спросил:
   - Ну, и что там у тебя... Вижу, что-то случилось. Небось, соскучилась по Полюшке то?
   - Очень соскучилась, сказала Даша, разрешите мне перейти жить в людскую.
   Илья Андреевич пристально посмотрел на Дашу:
   - А не трудно ли тебе там будет? Ведь там все взрослые...
   - Нет, нет, не будет...- проговорила девочка.
   - Ну, хорошо, я скажу Семену Семеновичу, чтобы он для тебя подготовил комнатушку, а обедать ты всё же приходи к нам. И об этом я распоряжусь.
   Даша поклонилась и уже по взрослому сказала:
   - Спасибо вам, Илья Андреевич...
   И Даша перешла жить в людскую.
   Людской назывался большой одноэтажный дом с центральным входом. С правой стороны дома находилась общая кухня, а слева общая прачечная. Весь дом был разделен на небольшие комнаты. В каждой комнате находились дверь в коридор и окно. Все другие удобства находились на улице сразу за домом.
   Илья Андреевич был зажиточным помещиком и имел большое хозяйство. Одних лошадей у него насчитывалось около 25, это только рабочих, не считая молодняка. Из мелкой живности он содержал только птичник.
   По большим церковным праздникам Илья Андреевич разрешал всей людской ходить в церковь, которая находилась на краю села. Особенно на это шествие интересно было смотреть в Пасху. И даже люди, враждующие порой между собой, встречались на этом пути, обнимались и целовались, повторяя веками заученные слова : "Христос воскрес". Так говорили первыми те, кто помоложе. А кто был постарше отвечали : "Воистину воскрес", и принимались целоваться. Особенно этим "грешили" еще не старые "старички" с длинными жесткими усами, касаясь румяных девичьих щечек, а те издавали заливистый смех, который раздавался то тут, то там.
   А детишки школьного возраста выбирали небольшую лужайку и катали пасхальные крашеные яйца навстречу друг другу. Побеждал тот, у кого это пасхальное яйцо было крепче.
   Даша тоже играла раньше в эту игру, но когда ей исполнилось 13 лет, а выглядела она чуть старше своего возраста, она только смотрела на это уже глазами взрослого человека, стоя в сторонке и улыбаясь победителю.
   На летние каникулы в имение приехала из города и Полина. Это была совсем другая, не сельская девушка, а городская барышня. Поля ходила в городских нарядах, носила большую красивую шляпу, и когда она шла по селу, то взрослые крестьяне кланялись ей, видимо считая ее помещицей.
   Однажды в жаркий июльский день Даша пригласила Полю вместе сходить на речку искупаться.
   - Что ты , Даша, разве можно купаться в такой грязи, - ответила Поля, - Там же лошадей купают.
   - Лошадей купают в самом низу заводи, а мы пойдем выше,- возразила ей Даша.
   - Нет, нет, Даша , я не пойду. Если ты хочешь искупаться, то пойди одна... А, впрочем, я пойду с тобой, только купаться не буду.
   И Поля одела красивое городское платье, свою большую шляпу, взяла книгу, и они пошли купаться. Придя на речку, Поля уселась на берегу, а Даша, скинув платье и, оставшись в нижней рубашке, прыгнула в воду.
   Когда Даша искупавшись вышла на берег, Поля окинула ее внимательным взглядом и проговорила :
   - Даша, ты всё в рубашке купаешься?. Это же прошлый век. В будущем году я куплю тебе в городе купальник.
  
   Когда закончились летние полевые работы, Дашу перевели работать на скотный двор. Там она помогала и дояркам, и скотницам. Это были разные группы работников. Доярки занимались только тем, что было связано с молоком, то есть, после дойки молоко сливали в большие бидоны и отправляли по назначению. А в обязанность скотниц и скотников входило кормить, поить и убирать за коровами.
   Даше нравилась эта работа. Взрослые работницы делали ей послабление, не заставляли делать тяжелую работу. В ее обязанности входило кормить и поить молодняк, и убирать за ними подстилку.
   Так в труде и заботах пролетела и зима и весна. Особенно Даше нравился весенний отел коров. Даша целыми днями, а порой и вечерами пропадала на скотном дворе. Но больше всего Даша любила в это время поить молоком самых маленьких телят. Их маленькие мордашки, облитые молоком, она после кормления протирала чистой тряпочкой, а они, телята, словно малые дети, терпеливо ждали своей очереди, когда их оботрут. И телята, словно понимая, что она их кормилица, тыкались в нее своими мордочками, а Даша, тихо отстраняясь от них, приговаривала:
   - Не шалите, смотрите у меня...
   Так пролетела и весна, и Даша стала ждать приезда Поли. Узнав, что она приезжает завтра, Даша отпросилась у старшей скотницы, чтобы встретить Полю. Около дома Ильи Андреевича собралась толпа зевак, всем хотелось посмотреть на Полю.
   И вот, показалась закрытая кибитка и остановилась у подъезда дома. Дверцы открылись и оттуда вышли две девушки. Поля с приезжей девушкой прошла мимо толпы зевак, где стояла и Даша, даже не взглянув на эту толпу, держа за руку свою подругу.
   Илья Андреевич поспешил навстречу дочери. Поля обняла отца и сказала:
   - Папа, это моя подруга по гимназии Настя, Она будет у нас всё лето....
   - Хорошо, хорошо,- проговорил Илья Андреевич и, обняв обеих девушек, повел их в дом.
   Все разошлись, и только Даша еще стояла, не понимая - почему Поля так поступила, даже не взглянув в ее сторону.
   На лето Дашу перевели со скотного двора на полевые работы, так как скот , в основном, был на выпасах, и ухода за ним было меньше. Всё лето Даша так и не видела Полю, а когда пришло время провожать Полю в город, то Даша, обидевшись на нее, просто не пошла на эти проводы.
   На зиму Дашу перевели работать на конюшню в помощь конюху Захару Матвеевичу. Захар был вдовый, жена его умерла лет десять тому назад, и он жил один. Практически Захар всё время проводил на конюшне. Жил он как и все работники в людской, как наемный работник, а по сути он был крепостным. В его маленькой комнатушке всё было просто: деревянная самодельная кровать, небольшой столик и две табуретки. Еду он себе готовил, как и все, в общей кухне. Около двери на вешалке висел чистый кафтан, в котором он иногда посещал церковь. Так же жили и все обитатели людской, работая по 12 - 14 часов в сутки, а когда требовалось и больше.
   Даша сразу привязалась к этому на вид угрюмому, но доброму и работящему человеку. Она плохо помнила своего отца, и вот дядя Захар напомнил ей отца, в ее детских и далеких воспоминаниях.
   Захар всю тяжелую работу брал на себя, а Даша занималась с молодняком.
  Работая на конюшне, она заметила такую особенность лошадей, какие они умные и, как и чем отличаются они от коров. Однажды, придя чуть раньше Захара на конюшню, Даша заметила, как все лошади сразу повернули головы в сторону входа, но, увидев ее, потеряли сразу к ней интерес. И тут появился Захар, и лошади тотчас стали его приветствовать тихим ржаньем. И пока Захар шел вдоль конюшни, лошади вытягивали шеи и просили "гостинца".
  И Захар давал каждой лошади небольшой кусочек хлеба, взятый с помещичьей кухни. И они в знак благодарности слегка помахивали или кивали головами.
   Захар заходил в стойло каждой лошади, ворчливо что-то говорил и смотрел, все ли у них в порядке, не пустые ли у них кормушки. И когда Захар входил в стойло, хозяйка или хозяин этого стойла слегка отстранялись, пропуская его внутрь, и как бы извинялись, если что-то не так у них получилось...
   Даше очень нравилось то время, когда весной появлялись маленькие жеребятки, и она обнимала их за шею и приближала их головки к себе. А они своими бархатными губами щекотали ей шею и уши.
   Когда лошадей переводили на подножный корм, часть работников конюшни переводили на полевые работы. Перевели на лето и Дашу, ей этой весной исполнилось 15 лет. Свидетельство о своем рождении, ее единственный документ, который был у нее, Даша бережно хранила.
   Даше никто и никогда не отмечал дни рождения, в крестьянских семьях, особенно в бедных, это не было принято.
   Наступал сенокос, самое любимое время года для Даши. И она целыми днями сушила и сгребала сухое сено в небольшие копны, которые потом стоговали. Даша любила после трудового дня броситься в копну душистого сена и вдыхать его пьянящий аромат и лежать неподвижно, ни о чем не думая. А потом пойти на речку и броситься в её ещё не остывшие воды.. ..
   Вот и в этот трагический июньский день Даша пошла на речку искупаться. Как и обычно она пришла на свое любимое место, где густые заросли скрывали этот плес. Обещанного купальника она так и не дождалась. Сбросив платье, она прыгнула в воду и долго плавала, наслаждаясь её прохладой.
   Стало смеркаться, и Даша, выйдя из воды и немного не дойдя до своего платья, вдруг почувствовала, что кто-то сильно схватил её сзади за шею. Даша попыталась освободиться, но те же сильные руки опрокинули ее на спину. Даша попыталась позвать на помощь, но руки еще сильнее сжимали ее шею. Она почувствовала резкую боль во всем теле и потеряла сознание.
   Очнувшись, Даша почувствовала, что кто-то легонько бьет ее ладошкой по щекам. Открыв глаза, Даша увидела, что рядом с ней сидит Петр Зуев, сын старосты. Увидев, что Даша открыла глаза и застонала, Петр произнес:
   - Ну, слава Богу, - встал и быстрым шагом направился вверх по тропинке.
   Даша сразу поняла, что Петр над ней надругался, и она залилась горючими слезами. Она дождалась, когда стало совсем темно, и одев платье, медленно побрела к себе в людскую. Закрывшись в своей комнатушке, Даша всю ночь проплакала, проклиная и Петра Зуева, и свою несчастную судьбу.
   На другой день был какой то церковный праздник и Илья Андреевич разрешил людской до обеда отправиться в церковь. Даша в церковь не пошла, осталась в своей комнатке и вдруг вспомнила, как в эту "пасху", когда она была в церкви и молилась вместе со всеми, низко кланяясь, а когда она подняла голову, увидела, что на нее смотрит Петр Зуев. Она тогда не придала этому никакого значения, и после всеобщего ликования по поводу праздника, и совсем забыла об этом случае.
   Даша на свое здоровье не жаловалась и, поэтому все содеянное вчера, не отразилось на ее здоровье. На другой день вместе со всеми она вышла на работу, но это была уже другая девушка. Из веселой и жизнерадостной она превратилась в свою тень.
  
   Так пролетело лето, и Даша стала замечать, что она порой плохо себя чувствует, и с её организмом стали происходить какие-то изменения. Она поняла и ужаснулась, - она беременна.
   Однажды проплакав всю ночь, и не видя из этого выхода, она решила утопиться. Эта мысль засела в ней так глубоко, что она решила это действие не откладывать, пока не передумала. С вечера она одела чистую рубаху, подаренное Полей платье, и, дождавшись утра, пошла на сельское кладбище как бы проститься с родителями.
   Даша обошла всё кладбище, хотя и не знала, где могилы её родителей, и подошла к часовенке, находящейся в конце кладбища. Подойдя к часовне, она увидела, что дверь ее приоткрыта, и в глубине часовни был виден распятый Христос. Даша встала на колени на верхнюю ступеньку, чтобы лучше видеть распятие, и стала молиться. Она знала все молитвы и медленно их повторяла:
   -Отче наш, сущий на небесах! да святится ...
   В конце молитвы Даша попросила Господа простить её грех. Потом она хотела попросить Господа покарать Петра за его злодеяние, но тут на её плечо опустилась рука. Даша вздрогнула, сразу подумав, что вот она, Божья кара снизошла с небес, и еще ниже наклонила голову. Но рука не исчезала, и Даша повернула голову.
   Перед ней стоял Петр Зуев.
  - Ты что тут делаешь, Даша, - спросил Петр.
  - Вот, грехи и твои и свои замаливаю, - всхлипывая ответила она.
  - Какая же ты еще глупенькая. Да разве можно так над собой глумиться?
  Ведь мы с тобой живем в таком жестоком мире, где высший свет стоит на самой высокой ступени этого общества и диктует и повелевает над теми, кто стоит на нижней ступени этого общества. И не мы с тобой придумали этот мир, видимо, так и Богу угодно. Тебе, Даша, это трудно понять, но с этим надо смириться, и тут ничего не поделаешь. Я вот тоже был на могиле своей матери, уезжаю за границу на длительный срок, может быть, мы с тобой больше и не увидимся, ты прости меня, Даша за это...
   С этими словами Петр снял с себя золотой крестик на серебряной цепочке и надел его на шею Даши. Потом быстро пошел к выходу.
   Даша долго смотрела ему вслед в смятении до тех пор, пока он не скрылся из виду. Потом встала, подождала, когда высохнут слёзы, и медленно побрела к речке. Она шла таким путем, чтобы не встретить никого из знакомых. Подойдя к речке на своё место, Даша сняла с ноги ботинок и потрогала воду, как она всегда делала перед купанием. Вода была холодная, но сейчас это было для нее уже не важно. Она представила, как завтра выловят её труп, и конечно конюх Захар скажет: "Что же ты наделала, девонька..." и на его суровом лице появится неподдельная скорбь, и скупые мужские слезинки поползут вниз по его небритым щекам.
   И тогда вдруг ей пришла неожиданно в голову мысль всех обмануть, будто она утопла случайно. "А как же Господь Бог, ведь его не обманешь... Но я же попросила у Бога прощения"
   И тут Даша задумалась - как же ей поступить. Но эта мысль быстро ушла, но другая мысль, сидевшая где-то глубоко - глубоко, постоянно толкала её в эту пропасть. Повинуясь ей Даша быстро сняла платье. Оставшись в рубашке, сняла с головы косынку, сняла с шеи крестик и положила на платье. Ботинки сняла перед самой водой, и только хотела шагнуть в бездну, как внутри ее словно что-то кольнуло, и она на мгновение задумалась.
   "А он то, тот, который внутри меня, он то в чем виноват..."
   И какая -то неведомая сила оттащила её от воды. Даша долго сидела раздевшись. Потом ей стало холодно и она оделась, повязала косынку, надела на шею крестик, и перед тем, как одеть ботинки, ополоснула ноги и медленно зашагала от речки.
   Проходя мимо помещичьего дома, Даша поняла, что приехала ее детская подруга Поля, и она решила тут же пойти к ней и рассказать Полине всё, что с ней случилось в последнее время.
   Оказалось, что Поля приехала еще утром, и сейчас она встретила Дашу в роскошном домашнем халате. Но увидев заплаканную девушку, вопросительно взглянула на нее и повела Дашу в свою комнату. Там Даша плача всё ей рассказала, и Поля, не говоря ни слова, взяла ее за руку и повела к отцу. Там она бесцеремонно открыла дверь кабинета и спросила:
   - Пап, к тебе можно?
   Илья Андреевич разбирал за столом какие-то бумаги. Подняв голову и увидев двух девушек, бывших подруг, сказал:
   - Да, да, заходите...
   Тогда Даша, подойдя поближе, опустилась перед ним на колени, не зная, как начать свой рассказ. Тогда заговорила Поля. Она сказала отцу, что над Дашей надругался Петька Зуев, и вот теперь она беременна.
   - Это правда? - спросил Дашу Илья Андреевич.
   - Да, Илья Андреевич, - только и проговорила она и горько заплакала.
   - Каков подлец! Ну, я ему устрою суд чести. Так позорить своего отца. А когда это произошло? - спросил Илья Андреевич.
   - В начале июня, - ответила за Дашу Поля.
   - Ну, ладно, идите... а я завтра же схожу к старосте и расскажу ему, что натворил его блудный сын. А ты, Полюшка, распорядись, чтобы Дашу перевели на более легкую работу.
   -Хорошо, папа, я завтра все и сделаю.
   Поля взяла Дашу за руку и повела к себе в комнату. Там она рассказала Даше об окончании учебы в городе, и теперь она будет помогать отцу по хозяйству.
  
   К старосте Илья Андреевич пошел только на третий день после разговора с девушками, так как у него здесь были неотложные дела. Однако должного разговора у них не получилось. Оказалось в итоге, что Петр уехал за границу, а староста Иван Петрович с раздражением говорил о своем непутевом сыне, любителе мотаться по заграницам. Илья Андреевич подумал и не стал говорить старосте о своем деле, понимая, что это еще более расстроило бы старика. Так они поговорили о том, о сем, и Илья Андреевич ушел к себе ни с чем. Дома он сказал Поле, что не стал говорить старосте, что натворил его непутевый сын.
   Так это дела и не нашло продолжения.
  
   А весной следующего года у Даши родился чудесный мальчик. Она назвала его Семеном в честь своего отца
  
   ГЛАВА 2. СЕМЕН ЗУЕВ
  
   Целый год Поля помогала Даше, несмотря на те прошедшие отчуждения, когда они почти целый год не виделись. После рождения Семушки, как стала называть его Поля, их дружба вспыхнула с новой, еще более яркой силой. У Поли неожиданно проснулся инстинкт материнства, и всё свободное время она приходила в людскую, чтобы понянчить Семушку. Семен рос крепким, подвижным и спокойным мальчиком, но и он порой начинал капризничать, если долго не появлялась Поля. А иногда Поля забирала Семку к себе на два, на три дня, и всегда возвращала его Даше в новом костюмчике и с кульком гостинцев.
   Для Поли Семка был вроде живой куклы или игрушки. А для Даши эта была ни с чем несравнимая помощь. Но чем старше становился Семка, тем реже и реже брала его Поля. А когда Семену исполнилось 5 лет, то Поля совсем перестала общаться с Семкой. И он стал задавать маме и такие вопросы:
   - А почему к нам не приходит тетя Поля. Она меня забыла?
   Даша иногда отшучивалась, говоря, что у тети Поли появилось много других забот, а иногда и просто не знала, каке ответить на вопросы сына. И тогда она обнимала Семку, прижимала его к себе, приговаривая:
   - Вот какой ты мужичек, у меня вымахал, и разве нам с тобой вдвоем плохо?
   И Семка с пяти лет стал ходить с мамой на конюшню. С детьми своего возраста он не очень любил играть, а побывав один раз на конюшне, его все больше и больше тянуло бежать к маме на конюшню.
   Теперь конюшня стала постоянным местом работы Даши. Поля однажды спросила её:
   - Даша, как ты там на конюшне справляешься, тебе не тяжело?
   - Ничего, я привыкла. Ведь конюх Захар не дает мне делать тяжелую мужскую работу, сам убирает навоз и подносит корма к конюшне, а я только раскладываю их по кормушкам. А еще я смотрю за тем, чтобы все лошади были напоены. Ну что же здесь тяжелого?
   Конечно, Даша не стала рассказывать, что у конюшни стояла большая деревянная бочка, и рабочий водовоз целый день развозил воду то на скотный двор, то на конюшню. В бочке была деревянная затычка, и Даша , открыв ее , наполняла водой бадейку и поила лошадей. А в летнее время рабочих лошадей поили прямо из пруда, то есть распрягали и водили на пруд в короткие минуты отдыха.
   А Поля не зря спрашивала Дашу об условиях работы на конюшне. Дело в том, что она всё больше и больше стала вникать в свое большое хозяйство. Она подолгу вместе с управляющим Семеном Семеновичем обходила помещичье хозяйство, и все время что-то записывала.
   А потом и сам Семен Семенович пропал, и хозяйством стала управлять Поля.
   Семке исполнилось семь лет, и он стал, как взрослый помогать матери. И сам Семка стал понимать, что детство кончается, будто услышав, как когда то говорил Илья Андреевич о раннем постижении крестьянскими детьми тяжелого сельского труда, и надо вникать в эту взрослую жизнь.
   В обязанности Семки входило только одно - кормление молодняка.
  Он брал небольшую охапку сена или корзину со свежей травой, а порой и какую-нибудь вико-овсяную смесь, заходил в загон молодняка и раскладывал это все в большое деревянное корыто. Семка смотрел, как этот положенный им корм исчезает в этих еще небольших утробах. Это слово он слышал несколько раз от взрослых, когда они кормили коров или лошадей:
   -Ну, ненасытные утробы...
   И ему порой становилось жаль этих маленьких лошадок, почему это они едят такую невкусную пищу. И не найдя на это ответа он принимал существующее как должное.
   Конюх Захар наблюдал за Семкой, думая про себя: " Какой хороший помощник матери растет..."
   И однажды похвалив Семку за работу и назвав его внучком, Захар предложил Семке покататься верхом на маленькой лошадке.
   - А можно, дядя Захар, а я не упаду с нее? - быстро проговорил Семка.
   - А давай попробуем, - предложил Захар.
   Конечно, Семка видел, как взрослые дяди верхом ездили на лошадях, и не только шагом, но и бегом. Они зашли в загон к молодняку, и Захар позвал к себе годовалого жеребенка, назвав его Малышом. Малыш недоверчиво посмотрел на конюха, но всё же сделал шаг вперед, видимо надеясь, что конюх даст ему кусочек хлеба. Захар взял на руки Семку и посадил на спину Малыша. Малыш взбрыкнул и начал подкидывать задние ноги к верху, конюх еле удержал Семку, чтобы тот не свалился.
   - Ну, ладно, мы тебя обуздаем и подготовим к верховой езде, а сейчас пока гуляй.
   С этими словами Захар Семку с Малыша и тот успокоился.
   - Дядя Захар, а почему ты его называешь Малышом, ведь он такой же как и все остальные?
   - Видишь ли, Сема, когда этот жеребенок родился, он был самым маленьким. К тому же его мать, уже старая кобыла пала, то есть попросту, умерла. А мы все, кто работает на этой конюшне, его выхаживали. Что только мы не делали. И головы то мешками закрывали другим кобылам, имевших своих жеребят, чтобы покормить сиротку. И мордочку то ему обмазывали молоком той кобылы, которой хотели его покормить. Ведь кобылы очень умные твари и очень заботливые матери для своих жеребят. Они не любят кормить чужих деток, мол, вдруг своему не достанется.
   - И все-таки, Семка, мы, люди умнее их, лошадей, и сиротку выходили. Смотри, какой он красивый, наш Малыш, а кличка Малыш так за ним и осталась. А теперь смотри, он ничем не отличается от своих, если можно так сказать, сверстников.
   С этими словами Захар вышел из загона молодняка пошел на конюшню. А Семка побежал рассказывать маме как дядя Захар хотел покатать его на маленькой лошадке, на Малыше. А Малышу это не понравилось, и он чуть не сбросил его на землю.
   Семка рассказывал маме и видел, как мама улыбается, одобряя дружбу старого и малого и общую их любовь к лошадиному семейству. Потом уже в дверях Семка спросил маму:
   - А почему дядя Захар называет меня внуком? Он что, мой дедушка?
   - Нет, Сема, он просто тебя любит. А у дяди Захара не было своих внуков, да и теперь уже не будет. А у тебя есть дедушка, только он не знает, что ты есть и стал вот таким большим. Он хоть и родной тебе, но совсем чужой человек...
   Для Семена было трудно воспринимать эти слова своим детским умом, и он больше не стал приставать к матери с этим вопросом. А Даша боялась другого вопроса, ведь когда-нибудь Семен спросит и об отце, и она часто задумывалась над тем, что ответить сыну на этот вопрос. Но вопроса такого пока не было, и Даша думала, что на это еще не пришло время.
   Когда подошло время идти в школу, Семен стал учиться в той же церковно-приходской школе, где когда- то училась и его мама. После занятий в школе, положив тетрадки и книжки, Семен бежал на конюшню. Теперь он стал больше помогать дяде Захару, у того стали сильно болеть ноги, особенно осенью и зимой.
   Вот и сегодня он как всегда побежал на конюшню. Его любимец Малыш был уже в стойле. Увидев Семку, он слегка заржал, требуя кусочек хлеба, и Семка об этом никогда не забывал.
   Конюх Захар подолгу сидел на скамейке при входе на конюшню, и закрыв глаза, что-то про себя тихо говорил. Вот в таком состоянии и застал его Семка. Он рассказывал дяде Захару обо всех школьных делах и чему новому его там научили. И как трудно ему дается этот "закон Божий".
   Захар слушал и радовался, - вот она, молодая поросль, напоминает и ему его далекое детство и почти также всё происходит веками, и ничего не меняется. Он так же с малых лет бежал к отцу на конюшню, хотя прошло и немало времени, но он помнил отца. Тот рано ушел в мир иной.
   И Захар задумался, - ведь как бы ни была тяжела жизнь, но кто-то тебе ее дал, и ты должен ее прожить, не гневя Бога. А есть и другая жизнь - в блеске и роскоши, и ты только под старость задумываешься - почему всё это так происходит? И никто не может ответить на этот вопрос. Видимо, так устроен и весь мир, - одним одно, другим другое....
   И Захар прекращал думать, закрывая глаза и медленно погружаясь в дремоту. Семка, видя, что конюх дремлет, сам стал воображать себя конюхом. Он с деловитым видом шагал вдоль конюшни, заглядывая в кормушки лошадей, и как Захар, ворчливо объяснял нерадивой лошади, что жевать корм надо над кормушкой, а не разбрасывать возле нее. Убедившись, что кормушки у лошадей не пустые, он шел к маме в закуток, где стояли пустые ведра и бадейки.
   Потом он спросил маму, перебивая ее разговор со скотницей:
   - Мама, а ты лошадей не забыла напоить.
   - Нет, нет, сынок, напоила... а второй раз буду поить попозже...
   И когда Семке уж совсем нечего было делать, он садился рядом с конюхом, толкал его в бок и просил рассказать что-нибудь интересное.
   А конюх за всю свою долгую жизнь знал много историй и случаев, именно связанных с лошадьми, но только происходившими в его селе Старовойтово, а больше он нигде и не бывал.
   Вот так, всю свою жизнь Захар провел на этой конюшне. Он был даже постарше родителей Даши, Семкиной матери, и помнил, как они уходили в мир иной один за другим. Он потерял счет времени и своим годам, он даже был постарше и самого помещика Ильи Андреевича, помня его еще мальчишкой. В людской он также многих пережил. Там многие уходили к праотцам раньше времени тяжелого непосильного труда, будучи крепостными.
   Захар пережил несколько "поколений" лошадей, если так можно выразиться применительно к лошадям. Вот и сейчас, почувствовав легкий толчок в бок, Захар открыл глаза. Рядом сидел Семка и всем своим видом просил конюха что-нибудь рассказать. Захар так полюбил Семку, что ни в чем ему не отказывал. Он обнял мальчишку, прижал его к себе и решил рассказать ему самую удивительную историю, произошедшую с ним очень давно. Захару и самому в это не верилось, но ведь это было, и запомнилось ему на всю жизнь...
   Когда Захарке было 6-7 лет, у помещика, то есть у отца Ильи Андреевича было еще больше лошадей, наверное, более тридцати. И каждый летний вечер после трудового дня лошадей на отдых перегоняли на ночное пастбище. А до пастбища их загоняли в заводь, отходящую от речки в виде рукава. Там их поили, купали, чтобы смыть пот от тяжелого труда. Лошади сами знали дорогу, в глубоких местах переплывали, а где помельче, просто переходили по воде на другой берег в сторону мелколесья. И там их встречал пастух ночного пастбища.
   Отец Захарки тоже был конюхом. Он сопровождал табун верхом на лошади, а передав лошадей пастуху ночного пастбища, возвращался домой пешком в людскую. На этом его трудовой день заканчивался, а в конюшню приходил сторож....
   На этот раз отец решил взять с собой Захарку. Паренек уверенно сидел на лошади и нередко просил отца взять его с собой перегонять табун. Отец посадил Захарку на спокойную кобылу, и они отправились в путь.
   Возглавлял табун, как всегда жеребец Гром, прозванный так за свое громкое ржание. Он первым вошел в воду, а за ним поплыл весь табун. Кобыла, на которой сидел Захарка, держалась чуть сбоку и не плыла, а просто по воде переходила заводь. Отец ехал последним и внимательно наблюдал за табуном, все ли лошади переплывали-переходили на другой берег. Порой табун растягивался на всю заводь, занимая всё водное пространство.
   Захарка сидел на лошади, радовался и болтал босыми ногами в еще теплой, не успевшей остыть воде, доходящей ему до щиколоток. Как только кобыла, на которой он сидел, дошла до середины заводи, вдруг стала ложиться в воду. Захарка не понял, что происходит, и испугался, все еще держась за гриву лошади. Дальнейшего никто не мог предположить, лошадь стала "кататься",переворачиваясь с боку на бок. Очутившись в воде, Захарка отцепился от лошади и громко закричал, потом стал уходить под воду. Его рубашка надулась пузырем, а сам он стал барахтаться в воде. Плывший неподалеку жеребец Гром, услышав вскрик Захарки, повернул голову в его сторону, резко развернулся и подплыл к вздувшейся рубашке Захара. Он схватил ее крепкими зубами, приподнял Захарку над водой, продолжая плыть к берегу. Выйдя на берег Гром бережно опустил Захарку на землю.
   Отец Захарки всё это видел издалека, и когда он на своей лошади, переплыв заводь и вышел на другой берег, то увидел такую картину: Захарка лежал на земле, а жеребец Гром своей большой головой слегка перекатывал его сбоку на бок. А все переплывшие лошади смотрели в сторону Грома застыв на месте.
   Отец, схватив Захара за ноги, стал трясти его вниз головой, думая, что тот наглотался воды. Но в тот момент, когда Захарка свалился с лошади, у него сработал инстинкт самосохранения, и он просто закрыл рот. Отец нес Захарку до ночного пастбища, и весь табун покорно шел за ними, будто понимая, что не надо разбредаться.
   Сдав табун пастуху, отец так и понес Захарку обратно, а у самой людской Захарка неожиданно оклемался, крепко обнял отца за шею и проговорил:
   - Папа, а почему эта лошадка хотела меня утопить?...
   Отец не знал, что ответить на это Захарке. Если сказать, что у некоторых лошадей есть врожденный инстинкт ложиться в воду, но он проявляется очень редко, и об этом конюх должен бы знать, а он просто упустил это из виду. И он просто сказал Захарке, чтобы тот ничего не говорил маме.
  
   Захар помолчал, вспоминая давно прошедшее происшествие, потом произнес, потрепав Семку по волосам:
   - Вот потому, Семка, я всю свою жизнь и связал с лошадьми. А когда Гром стал совсем старым и управляющий делами помещика решил сдать его на бойню. Я слышал, как отец его отговаривал подождать немного, думая, что Гром сам падет от старости. Но отца не послушали, и Грома увезли на бойню в большой деревянной клетке. Мне тогда было лет 14-15, чуть побольше, чем тебе сейчас. И я сам видел, как Гром спотыкаясь по настилу переступал в эту клетку, стоящую на телеге, запряженную парой лошадей, а у него текли слезы. Тогда я спросил у отца:
   - Папа, разве лошади могут плакать?
   - Могут, Захарка, могут. Лошади очень умные, и Гром понял, куда его повезут....
   Я пробежал за телегой немного и поравнялся с Громом. Он повернул голову в мою сторону, вроде бы кивнул головой, будто прощаясь со мной :
  "Не печалься, каждому свое".
   И глядя на него, я тоже заплакал. А чтобы никто не видел моих слез, я быстро возвратился в конюшню. Я стал искать отца, но его нигде не было. Тогда я заглянул в бывшее стойло Грома. Отец стоял около кормушки Грома и скупые мужские слезинки текли по его лицу.
   Моя мама тогда работала в полеводстве, и осенью, разбрасывая навоз на поля, простудилась и умерла. Отец после этого даже не дожил и до лета, умер ранней весной. Вот, Семен, такова наша жизнь и какова ей цена.
  
   Семка почувствовал, как конюх откинулся на стену. Он посмотрел на Захара. Тот сидел закрыв глаза и по его колючей щеке медленно поползла вниз слеза. И он, не открывая глаз, проговорил:
   - И всё же сейчас мы стали жить лучше. После отмены крепостного права сейчас мы имеем хотя и небольшую комнатушку, где можно поставить кровать и стол, да и табуретки. А тогда мы жили все вместе, перегораживались друг от друга - кто старым одеялом, кто куском материи, а кто просто старой рогожей. Поэтому и смертность у людей, живущих в людской, была очень большая. Держись за маму, Сёма, и береги ее. У неё тоже была непростая жизнь....
   - Ну, а теперь, - сказал Захар, - пойдем, посмотрим, что там у наших лошадок.
   - Сидите, отдыхайте, дядя Захар, - остановил его Семка. Я недавно проверял, у лошадей в кормушках все есть. А через два часа, мне мама сказала, что они с тетей Глашей будут их поить, а я сейчас пойду делать уроки.
   Семка заканчивал второй год обучения. Была весна, и выйдя из школы он заторопился домой. Вдруг около него остановился экипаж. В нем сидела тетя Поля, мамина детская подруга, и рядом с ней высокий красивый дядя в военной форме.
   Семка растерялся, поздоровался с тетей Полей, слегка приседая, как учили их в школе. Тетя Поля громко засмеялась, сказав своему спутнику:
   - Это мой дружок, Семушка.
   И уже обращаясь к Семке, она сказала:
   - Садись к нам, Семушка, мы тебя подвезем...
   Кучер соскочил с козел и помог Семке забраться в экипаж. Пока они ехали, тетя Поля стала расспрашивать Семку об его успехах в школе, как ему дается "закон Божий". Смущаясь Семка сказал, что успехи у него ничего, а вот "закон Божий" дается с трудом.
   - Ну, ничего, ничего, - сказала тетя Поля, - учись и передай поклон маме от меня.
   Экипаж остановился у помещичьего дома, Семка спрыгнул с подножки, поблагодарил тетю Полю, и побежал к себе в людскую. Его мама, Даша была дома и ждала Семку из школы, чтобы покормить ребенка и потом уже пойти на работу.
   Семен рассказал маме, как его подвезла из школы тетя Поля до своего дома, что она передала поклон, была веселая, все время смеялась, а рядом с ней сидел дядя военный с большими черными усами.
   Даша подумала, что Поля, вероятно, выходит замуж. А вскоре по селу разлетелась молва о замужестве молодой помещицы Пелагеи Старовойтовой, дочери Ильи Андреевича. Даже говорили, что свадьба намечена осенью на Покров. А женихом Пелагеи стал отставной поручик Григорий Иванович Бунич.
   Всё лето Полина и Григорий объезжали большое имение состарившегося помещика Ильи Андреевича Старовойтова.
   На Покров Поля и Григорий были обвенчаны в своей же церкви села Старовойтова. В этот день Илья Андреевич объявил всей людской праздник по случаю свадьбы своей дочери.
   Около людской поставили большой стол с угощением. Медовухи было такое большое количество, что приходили жители всего села Старовойтова, собирались около стола и пили за счастье молодых, а также произносили здравицу самому Илье Андреевичу.
   Семен смотрел на это всё уже не детскими глазами и думал: - как же мало надо этому простому народу, хотя бы в этот день забыться, погрузившись в это блаженное состояние. Ведь завтра наступят снова суровые будни их тяжелого крестьянского труда.
   Семен заканчивал третий год обучения, и однажды, придя из школы, побежал на конюшню к Захару, и там он увидел Григория Бунича, о чем то беседующим с конюхом. Семка с ними поздоровался, и конюх представил Семку Григорию как лучшего своего помощника. А Григорий ответил Захару:
   - А мы уже знакомы, это лучший дружок моей жены Поли, так ведь, Сема. И Семка кивнул головой.
   Григорий поинтересовался у Захара:
   - А у вас в конюшне есть лошади, приспособленные для верховой езды?
   - Да, есть. Два молодых жеребца. Один по кличке Лорд, другой Бес. Пойдемте, я покажу их стойла.
   И Захар показал на противоположную сторону конюшни.
   Когда они подошли к жеребцам, Григорий начал их осматривать.
   - А почему этого назвали Бесом?- спросил Григорий, указывая на пританцовывающего в углу жеребца.
   - Это такой шкодливый жеребец, ваше благородие, всех жеребцов задирает, ну прямо напасть, какая то.
   И Захар рассказал, что Лорд и Бес от одной кобылы и от одного жеребца.
   - А вот, поди же ты, характеры у них разные, закончил он свой немногословный рассказ.
   - Захар Матвеевич, ну мы же с тобой договорились, называй меня просто Григорий Иванович. Ну, какой я тебе "благородие"...
   - Не буду, не буду так называть, - пробормотал Захар и пошел показывать Григорию Ивановичу седла.
   После этого разговора Григорий Иванович стал приходить раз в неделю на конюшню и обкатывать по очереди Лорда и Беса. И по старой кавалерийской привычке стал осматривать со всех сторон каждого жеребца перед тем, как его оседлать. Особое внимание он обращал на их ноги, на подковы, как они держатся на ноге. Потом потреплет гриву жеребца, пошлепает ладошкой по крутой шее, напоследок даст кусочек сахара или хлеба. И только тогда он начнет оседлывать жеребца, превращая его в сноровистого коня.
   Захар наблюдал за всеми действиями Григория, которые стали входить в его еженедельный ритуал и удивлялся. Григорий Иванович определил обязанности Захара как конюха, минимальными для его жеребцов, то есть, вывести их из стойла и конюшни и завести обратно после прокатки. Всё остальное он будет делать сам. Захар не возражал и все больше и больше проникался каким то неподдельным доверием и уважением к этому бывшему офицеру.
   Семка все чаще и чаще стал видеть их вместе, когда они долго беседовали о прошедшей жизни и чего ждать впереди. Григорий рассказывал Захару о своих родителях, что они из обедневшей дворянской знати и живут сейчас в Тамбове с его старшим братом, жандармским офицером. А он окончил кавалерийское училище и прослужил десять лет в кавалерийском полку. Видя всю бесперспективность дальнейшего продвижения по службе, Григорий подал в отставку.
   А с Полей их познакомил их бывший управляющий Семен Семенович Горуйко, который скопил небольшой капитал и открыл в Тамбове небольшое дело...
   Когда Семка заканчивал четвертый год обучения, Григорий Иванович стал учить его верховой езде, но уже в седле. Без седла Семка давно научился и сидеть и держаться на лошади, и в этом была заслуга Захара- конюха. Правда два раза он падал с лошади, но как говорил Захар, через это проходят все мальчишки.
   Особенно Семке нравилось, когда лошадь переходила на галоп, он как бы сливался с лошадью воедино. А бег лошади рысцой Семка недолюбливал, получалась какая-то тряска.
   Григорий Иванович стал обучать Семку по всем правилам верховой езды, а это оказалось не так то просто. Для учебы использовали больше Лорда. Посадив Семку в седло, Григорий Иванович заводил Лорда в загон, привязывал к его узде легкую веревку, называемую кордой, и гонял Лорда по кругу. Таким образом, Семка освоил курсы верховой езды. И вот однажды Григорий Иванович решил вместе с Семкой совершать прогулку на Лорде и на Бесе. Сначала вывели Лорда и его оседлали, и Семка, сев в седло и немного отъехав, стал ждать Григория. Григорий Иванович, взяв плетку, сам вывел Беса, а пока конюх держал Беса за узду, Григорий его седлал и внимательно смотрел, как Бес раздувает ноздри и протягивает голову в сторону Лорда, и бьет передним копытом о землю, значит сердится. Тогда Григорий Иванович встал впереди Беса внимательно и даже нахально посмотрел ему в глаза, "поиграв" перед ним плеткой. Он знал, что лошади не любят, когда им смотрят в глаза, и Бес сразу смирился. Видимо почувствовал кто перед ним, и козни Беса тут не пройдут.
   Они вернулись часа через два, довольные и тем, что покатались, и тем что подружили этих кровных "братьев".
   Когда Семка закончил полностью свое обучение в школе, он стал чаще бывать у Захара на конюшне. Дальше крестьянские дети не учились, особенно полукрепостные. И не потому, что не хотели, а просто не было возможности.
   Как то Григорий Иванович пришел на конюшню и сказал Семке:
   - Сема. Тебя хочет видеть Поля, моя жена. И если Захар Матвеевич отпустит, то эта встреча может состояться сегодня.
   При этом Григорий Иванович вопросительно и с улыбкой посмотрел на Захара.
   - Да я что, я ничего. Пусть идет, - только и проговорил Захар.
   - Скажу по секрету, продолжал Григорий Иванович, - Полюшка хочет тебе подарить какой -то подарок по случаю окончания учебы.
   До Захара только сейчас дошел смысл просьбы Григория Ивановича и той шутки, что он разыграл, и, оставшись один на один с лошадьми, рассмеялся. И внезапно слеза радости или печали скатилась с его впалой щеки.
  
   Когда Семка с Григорием Ивановичем пришли в помещичий дом, Поля встретила их с нескрываемой радостью:
   - А, это мой дружок Семушка, которого я когда то нянчила, но поправив себя, сказала:
   - Нет, это не Семушка, это настоящий маленький мужичек Сема!
   С этими словами она протянула Семке большую книгу, на обложке которой было написано - "А.С.Пушкин".
   - Ты знаешь этого поэта и писателя, Сёма, - спросила Поля.
   - Да, я знаю его, - ответил Семка, и добавил, -я даже знаю его стихотворение "Зимнее утро" и могу его рассказать без запинки.
   - Нет, не надо, я верю тебе, ты молодец, - добавила Поля, - И ещё я хочу подарить тебе рубашку.
   Поля достала из шкафа сверток, развернула его и Семен увидел красивую рубашку цвета голубого неба с белыми разводами. Поля приложила рубашку к плечам Семена и сказала:
   - Ну, ничего, через год будет как раз. А это подарок твоей маме, небольшой цветастый платок...
   Поля завернула подарки и отдала Семке сверток.
   Григорий Иванович провожая Семку, тихонько ему сказал, чтобы не услышала Поля:
   - А завтра мы с тобой будем купать и Лорда и Беса в речке. Верховым лошадям, как и рабочим, это очень необходимо...
  
   Так пролетели лето и осень. А зимой попробовали запрячь в легкие сани Лорда для прогулки Поли, - она была беременна и весной должна родить.
   Григорий Иванович всё реже и реже появлялся на конюшне. Все заботы по управлению большим хозяйством легли на его плечи.
  
   Весной Поля родила девочку и назвали ее Машей. Даша, узнав, что у Поли родилась девочка, сама напросилась быть нянькой у Поли и во всем ей помогать. Даша стала жить в помещичьем доме, а Семен полностью заменил маму на конюшне. Илья Андреевич был очень доволен, и даже как то внешне преобразился. Раньше он ходил хмурый и невеселый. А когда родилась внучка, он будто бы и моложе стал, - это же продление рода Старовойтовых.
  
   Семке исполнилось четырнадцать лет, но выглядел он немного старше. Скотники перестали называть его Семкой, а стали звать Семеном, ведь кончилось его детство и юность, и он вступил во взрослую жизнь.
   И Даша решила отметить день рождения сына, хотя это было и не принято в крестьянских семьях, но она видела, как это происходило в более зажиточных семьях. Для этого Даша отпросилась у Поли на один день, она заранее приготовила бутылочку медовухи и решила пригласить Захара Матвеевича- конюха, посидеть вечером и поздравить Семена с днем рождения. Утром она пошла в общую прачечную, чтобы постирать ту красивую Семкину рубашку и еще кое-какое белье. Она два года не стирала эту рубашку, боясь испортить цвет, а тут решила, - пусть Семен посидит за столом в чистой рубахе.
   Когда Даша стала стирать свое белье, пришла ее подруга, скотница Нюра, та тоже решила постираться. Они разговорились, и Даша сказала, что ее сыну Семке исполнилось 14 лет, и она решила отметить ему день рождения и конечно в чистой рубахе. Нюра на это тоже сказала, что её
  Дуняшке исполнилось 10 лет и хитро улыбнувшись, добавила:
   - Может быть, мы с тобой Даша, когда-нибудь и породнимся.
   - Может быть.... Пути Господни неисповедимы, - ответила Даша.
   В последнее время она стала часто вспоминать Бога.
   Постирав белье и рубашку, Даша решила сходить на речку и это всё прополоскать, чтобы Семкина рубашка пахла речной свежестью, благо речка недалеко и ледостав уже прошел.
   Нюра решила своё белье тоже прополоскать. И она сказала Даше:
   - Ну, ты иди, а я следом за тобой, вот только это достираю...
   Даша положила мокрое белье в ведро и не спеша пошла на речку. Подойдя к мосткам, Даша увидела, что большая вода еще не ушла и немного заливает мостки. Она оставила ведро на берегу, взяла Семкину рубашку, шагнула на мостки и, поскользнувшись, очутилась в воде.
   Даша испугалась, и очутившись по шею в ледяной воде, она лихорадочно стала хвататься руками за края мостков, чтобы подтянуться и выбраться из воды. Но руки ее стали неметь и скользили по набухшим доскам. От страха и в отчаянии Даша стала кричать:
   - Помогите, помогите, люди...
   Но на речке и поблизости никого не было. Даша устала и от безысходности опустила руки, решив, что это Божья кара, но за что?
   А Нюра, постирав свое белье, тоже понесла белье на речку полоскать, заранее договорившись с Дашей еще в прачечной. Но, не дойдя до речки, она увидела, что на мостках Даши нет, и сердце Нюры забилось в тревоге. Она побежала к мосткам и увидела Дашу, барахтающуюся по шею в воде. Нюра легла поперек мостков, просунула ноги между досок барьерчика, который был только с одной стороны. Опустив руки в воду, Нюра схватила Дашу за одежду и стала вытягивать ее из воды. Они обе старались из последних сил, крепко держа друг друга за одежду. Так общими усилиями Даша оказалась на берегу.
   Подруги, мокрые, но счастливые, схватив свои ведра с бельем, побежали в прачечную. Там они высушились и разошлись по своим комнатушкам.
   А вечером Даша позвала Захара Матвеевича отметить день рождения Семки. Захар пришел со своей табуреткой, а Семка надел свою красивую рубашку, которая хотя и немного, но побыла в речной воде.
   Даша налила конюху полную стопку медовухи, а Семену половинку. Но подумав , что жизнь у Семки будет неполная, долила до полной. А вот себе она налила ровно половину стопки. Потом она налила Захару еще одну, а Семка от второй стопки отказался.
   Даша убрала остаток медовухи. Они долго сидели, говорили о жизни, и о прошлой и о настоящей, и о разных случаях, произошедших с ними. И досиделись до того, что фитиль в лампе стал гаснуть. Семка пошел ночевать к дяде Захару, а Даша осталась в своей комнатушке.
   Утром Даша пошла к Поле, хотела рассказать ей о вчерашних посиделках, как отметили Семену день рождения. Но Поля, встретив её, попросила сначала помочь поварихе, а то работница по кухне заболела, и заменить ее некем. И Даша пошла помогать на кухню.
   Два дня Даша отработала вроде бы ничего не чувствуя, а на третий день к вечеру ей стало нездоровиться, и она еле передвигалась по кухне. На кухню зашла Поля и увидев Дашу в таком болезненном состоянии, спросила:
   - Даша, что с тобой ? Ты вся горишь..., - и потрогала ее лоб.
   У Даши был жар, и Поля заставила Дашу лечь в постель. На утро Даше стало еще хуже. И Поля попросила мужа зайти на конюшню и сказать Семке о болезни матери.
   Семка пришел к матери вечером, Даша лежала на кровати, а горничная Поли за ней ухаживала. Поля сказала Семену, что она попросит местного лекаря осмотреть Дашу.
   На другой день пришел лекарь со своей трубкой, похожей на детскую игрушку. Он долго слушал Дашу, приставляя трубку к своему уху. Потом он сказал Поле, что у Даши простужены дегкие, и эта болезнь серьезная и надо надеяться только нга Господа Бога.
   А Даше становилось всё хуже и хуже. Семен приходил к матери каждый день надеясь на чудо, но чуда не происходило. И в конце второй недели болезни Даши ей стало совсем плохо. Поля послала горничную в конюшню за Семеном. Тот сразу пришел, Полоя встретила его у двери комнаты, где лежала Даша. Поля открыла дверь и сказала:
   - Иди, простись с матерью. Она очень плоха...
   Семен зашел в комнату, на кровати лежала его мать с закрытыми глазами. Даша почувствовала, что пришел Семка, и не открывая глаз тихо проговорила:
   - Ты прости меня, мой сыночек, прости за то, что я так рано покидаю тебя, но так, видимо, угодно Господу. Один раз Господь спас меня и тебя от речки. Давно это было, а вот сейчас...
   Она хотела еще что-то сказать, но только пошевелила губами. Затем она открыла глаза, и Семен видел, как это ей трудно дается. А потом уже шепотом проговорила:
   - У нас в комнатушке за иконой лежит крестик, завернутый в тряпицу. Это крестик твоего отца. Он именной, там выбиты две латинские буквы. Ты никогда не спрашивал , кто твой отец и где он. Отец твой сейчас за границей, может быть ты с ним когда нибудь и увидишься.
   Она помолчала немного и прошептала:
   - А теперь поцелуй меня и иди... И будь счастлив. Ведь ты мое продолжение... и живи долго, долго... Я не хочу чтоб, ты видел, когда я буду прощаться с этим миром, чтобы вознестись на небеса...
   Семен поцеловал мать и сдерживая рыдания вышел за дверь. Крупные слезы катились по его щекам, и только сейчас Поля заметила, как Семен похож на Петра Зуева.
   Поля вспомнила, когда она впервые увидела Петра. Ей было тогда 16 лет, и их с отцом пригласил к себе староста по случаю приезда сына в село. Когда Поля и Илья Андреевич подъехали к дому старосты, то их встретил сам Петр Зуев. Он был старше Поли лет на 5-6, красивый, высокий с хорошими манерами общения, но что то в нем показалось Поле неприятно фальшивым. Она и сама не могла этого объяснить ...
   А когда Поля с отцом уезжала, то их провожал сам Иван Петрович, Петр остался с другими гостями. И тогда староста сказал Илье Андреевичу:
   - Может быть и мы с вами когда нибудь породнимся?
   - Всё может быть, - ответил Илья Андреевич, - но об этом надо прежде всего у них спросить.
   Илья Андреевич очень любил Полю, она выросла без матери, и против ее воли он никогда не согласился на этот брак.
   Поля еще тогда поняла, что оба отца говорили об их браке, Поли с Петром, и только потом она поняла, что "слава Богу" этого не случилось.
  И вот Семен - внешне весь в отца, - а характер унаследовал от Даши.
  
   Утром следующего дня Семен пришел узнать о состоянии здоровья матери. Его встретила горничная и тихим голосом сказала:
   - Твоя мама, Сема, умерла, и к ней в комнату пока нельзя заходить. С сегодняшнего дня она общается с Богом. А похороны назначены на завтра. Пелагея Ильинична об этом позаботится.
   Семен проплакал всю ночь, а утром, придя к помещичьему дому он увидел запряженного в телегу Малыша, а возницей был Захар Матвеевич. Его старческая фигура так согнулась, что казалось, что он вот-вот упрется в круп лошади. Даша всегда с почтением относилась к Захару и для нее он был вроде отца.
   Гроб с Дашей поставили на телегу, и Захар тронул Малыша и тихо поехал к церкви. Немногочисленная толпа провожающих Дашу в последний путь шла пешком до самой церкви.
   Дашу похоронили по всем христианским обычаям. Сначала отпевали в церкви, потом повезли на кладбище. Семен сидел сзади конюха у изголовья гроба. Крышка гроба стояла рядом, и Семен старался запомнить на всю жизнь эти любимые черты матери, безвременно погибшей в мир иной. Дашу похоронили недалеко от часовеньки, и это было ее последнее желание.
   О чем она думала, когда говорила Поле об этой просьбе. Может быть и Петр Зуев придя на кладбище проведать могилу своей матери, вспомнит и их последнюю встречу около часовеньки и положит маленький букетик полевых цветов на ее могилку...
   А вечером после похорон мамы Семен пригласил Захара Матвеевича, и они вдвоем помянули Дашу, допив ту бутылку медовухи, которую тогда недопитую убрала Даша.
   После смерти матери Семен полностью заменил её на конюшне. Захар еле ходил, то ноги ныли, то спина начинала болеть, и он подолгу сидел на своей скамейке. Работники конюшни понимали состояние старого конюха и старались сделать часть работы за Захара. И Семен, сделав всю работу, подсаживался к Захару и они говорили на разные темы, но в конце концов вся их беседа переключалась в итоге на лошадей. И тогда Семен просил Захара рассказать что- нибудь из лошадиной жизни, выходящее за грань обычного понимания.
   И Захар закрыв глаза, вспоминал свое далекое детство, тихо и ненавязчиво начинал свой рассказ.
   Когда Захару было лет 18-19, он тоже, как и его отец перегонял табун рабочих лошадей на ночное пастбище. И вот однажды все просмотрели и жеребую кобылу погнали вместе с табуном на ночное пастбище. Обычно таких лошадей оставляют на конюшне под присмотром скотников. А тут вышла промашка. Кобыле пришло время жеребиться, и она тихо и незаметно удалилась от табуна. Пастух тоже недосмотрел, растянулся на своей рогожке и задремал. А вот жеребец Буран, прозванный так за свой дикий нрав и непредсказуемость поведения, вроде нашего Беса, пошел за кобылой и не зря. Кобыла зашла в большой лес, туда пастухи в ночное табуны не гоняют, а пасут на мелколесье там, где гуще и сочнее трава.
   И этот момент кобыльих родов учуял голодный волк. Летом волки обычно на домашний скот не нападают, а тут, видимо, ему подвернулся такой удобный случай. И кобыла, и жеребенок, конечно, стали бы для волка легкой добычей. Но жеребец Буран все видел, и смело бросился на волка. Эту битву никто не видел, кроме ночных птиц - обитательниц этого леса.
   А утром, когда пастух погнал обратно табун в село, обнаружил исчезновение кобылы и жеребца Бурана. Сдав табун конюху, он пошел искать пропавших беглецов со своей собакой.
   -А я пошел ему помочь, - проговорил Захар. Когда мы зашли в большой лес, то увидели, что нам навстречу идет это счастливое семейство: -впереди кобыла с жеребенком, а сзади шел покусанный Буран. Он негромко ржал, поднимая вверх свою пораненную голову, "встречай, мол, победителя".
   Я пошел посмотреть место побоища, взял с собой и собаку пастуха. Подойдя к этому месту, собака насторожилась, поджав хвост между ног. А за кустом лежал мертвый матерый волк с разбитой головой. Собака взвизгнула и пустилась наутек.
   - Вот видишь, Сема, собака испугалась даже мертвого волка, а Буран не испугался, он защищал свое потомство. Я прожил большую жизнь и много слышал о нападении волков на лошадей. Обычно лошади не вступают с ними в схватку, а бегут. А волкам только это и нужно. Они хватают лошадей за мягкие части тела, нанося огромные раны, и лошади погибают.
   А вот здесь другой случай, здесь жеребец защищал своего собственного "ребенка" и его мать. Он готов был погибнуть, но не отступать.
   Вот так, Семка, я всю жизнь провел с лошадьми и не устаю им удивляться. И еще я тебе расскажу очень редкий случай, не свойственный поведению лошадей, но он был на самом деле. И об этом случае я расскажу тебе в следующий раз, а сейчас пойдем работать.
  
   Проскочил еще один год. Практически теперь Семен всю тяжелую работу делал за Захара. А вечером весь табун рабочих лошадей Семен перегонял в ночное. Он садился на Лорда, а перегнав табун, отпускал его попастись. Потом вместе с пастухом Семен садился под березку, и они разговаривали, иногда до рассвета.
   Пастух Егор Пантелеевич любил поговорить, и весь свой разговор он начинал с сообщения, что его сын Алексей осенью поедет учиться на попа. Сейчас он помогает в церкви по хозяйству и за это его бесплатно пошлют учиться на батюшку. А когда Алексей выучится, и будет иметь свой приход, вот тогда они хорошо заживут. Построят свой дом и уйдут из людской...
   Жизнь у Семена текла размеренно, но однообразно: днем на конюшне с Захаром, а вечером в ночном с Егором.
   Так прошел еще один год. Семену исполнилось 16 лет.
   Однажды придя на конюшню, Семен заметил, что Захар совсем стал плох и со своей скамейки он почти не вставал. Накормив и напоив лошадей, Семен подсел к конюху. Теперь уже Семен обнимал Захара.
   - Захар Матвеевич,- Семен впервые так его назвал ( а то всё дядя Захар, да и только),- расскажи мне еще об одном случае связанном с лошадьми, который ты мне давно обещал.
   И Захар, еле ворочая языком, но сохранивши память, начал рассказывать о давно обещанном случае с удивительным жеребцом Смирным:
   - А дело было так. Еще до управляющего Семена Семеновича, был управляющий хозяйством бывший офицер. Он не любил ходить пешком, и всё время объезжал большое хозяйство только верхом.
   И как то вечером, когда пригоняли скот с пастбища, управляющий зашел на скотный двор, а жеребца своего он не привязывал, а просто набрасывал повод на что-нибудь.
   Жеребца звали Смирный за его кроткий нрав. Около скотного двора бегал мальчишка лет 8 - 9, видимо сынишка чьей то скотницы. И когда стадо стало заходить на скотный двор, пастух скрутил свой кнут и повесил его через плечо. В этот момент бычок двухлеток налетел на мальчишку сзади и сильно ударил его еще не совсем выросшими рогами. Мальчик вскрикнул и упал, а бычок стал катать его по земле. Увидев это, Смирный разорвал повод и бросился на бычка, грудью сбив его с ног. Потом встал около лежащего на земле мальчика, опустив к нему голову.
   Пастух, увидев это, раскрутил свой кнут и стал стегать этого бычка. Потом общими усилиями скотниц загнали бычка на скотный двор. Когда управляющий вышел, ему рассказали как Смирный спас мальчика. Управляющий потрогал разорванный повод, покачал головой и потрепал Смирного гриве. Потом пошлепал ладошкой по его шее, дал Смирному кусочек сахара и, вскочив в седло, потрусил без повода, направляя коня легкими пошлепываниями ладошкой по его шее.
   А повод этот я потом сшил. Вот тебе и Смирный, и заметь Сема, все три случая, о которых я тебе рассказывал, произошли с жеребцами.
   И этих случаев было гораздо больше. Тебе же я рассказал только о трех уникальных случаях, заслуживающих внимания из-за своей исключительности.
  
   Семен, оставив Захара сидеть на скамейке, пошел вдоль конюшни, и дойдя до стойла Лорда, он долго смотрел на него и думал: а Лорд способен на такие поступки, что совершили те три жеребца из рассказов конюха?
  Семен ходил вдоль конюшни, заглядывая в стойла; кормил, подкладывая тем лошадям, у которых корм кончался.
   Потом он напоил всех лошадей, и вдруг заметил, что Захар Матвеевич сидит в одной позе. Он подошел к конюху, потрогал его за плечи и немного пошевелил, думая, что Захар заснул. Но дотронувшись до его руки, понял - Захар Матвеевич умер.
   Семен послал скотницу за Григорием Ивановичем. Тот быстро пришел, осмотрел конюха, убедился в том, что Захар умер и распорядился отнести его в мертвецкую.
   Через день Захара похоронили. Проводить его в последний путь вышла вся людская, а сопровождал Захара Матвеевича и до церкви и до кладбища сам Григорий Иванович. Когда опускали гроб в могилу, Григорий Иванович сказал:
   - Конюх Захар Матвеевич, подобно часовому, умер на своем посту. Вот на таких, как он и держится вся наша русская земля...
   И бросив горстку земли в могилу, он удалился с кладбища.
   А Семен потерял еще одного близкого ему человека. Старшим конюхом Григорий Иванович назначил, а лучше сказать, принял на должность конюха Силантия Благоева. Спустя некоторое время после этого в доверительном разговоре с Семеном, впервые назвав его так полным именем, Григорий Иванович сказал:
   - Знаешь, Семен, я помещик новой формации, хочу, чтобы все работники нашей с Полей владения были наемными. И чтобы каждый работник имел свой дом и свое небольшое хозяйство. И чтобы он был полностью независим от помещика. Нашу людскую мы потом ликвидируем. А пока ты у Силантия будешь первым помощником, как и у Захара Матвеевича.
  
   На конюшню пришел новый конюх, и Семен познакомил его с работниками конюшни, да и с лошадьми, - рассказывал об их повадках и нравах. А сам он чаще стал ходить на кладбище и посещать могилы матери и Захара Матвеевича. На их могилы Семен установил кресты. Когда он ходил по кладбищу, то с удивлением обнаружил на некоторых крестах фамилии и имена усопших, а также даты рождения и смерти. Но это встречалось только у бывших богатых. А у бедных были только одни кресты, да и те не у всех.
  Эти мысли после посещения кладбища еще долго не покидали Семена.
  
   Прошло еще три года. Наступил 1895 год. В этом году Семену надлежало идти в солдаты. Так как Семен работал у помещика Старовойтова, то урядник, ведающий набором рекрутов, прибыл к Илье Андреевичу. Однако Илья Андреевич, выслушав урядника, сказал:
   - Я отошел от управления хозяйством. Теперь этими вопросами занимается мой зять Григорий Иванович Бунич. Но он в отъезде, и в его отсутствие всеми вопросами ведает его жена, моя дочь Поля.
   На другой день Поля передала Семену, что ему необходимо придти в дом старосты, и при этом добавила :
   - Семка, тебя забирают в солдаты. Служи честно царю и отечеству. Вспоминай и нас иногда. А когда закончишь службу, возвращайся к нам в село Старовойтово. Ну, а теперь - прощай...
   И она поцеловала Семена и трижды перекрестила его.
   В доме старосты была и сельская управа. Когда Семен пришел туда, там уже сидели два паренька Семкиного возраста. И дьяк оформлял им сопроводительные документы.
   Когда дошла очередь до Семена, дьяк стал спрашивать его фамилию и отчество. У Семена не было ни фамилии, ни отчества, так как он не знал даже имени своего отца.
   - А что же тебе мать не сказала имя твоего отца? -спросил староста.
   - Мама умерла скоропостижно, - ответил Семен. Она не успела сказать имя моего отца, а вот крестик, который сейчас на мне, это подарок моего отца маме. Он именной. А фамилии у нас не было, мы же крепостные крестьяне, и отец моей мамы, то есть мой дедушка, всю жизнь был пахарем у помещика Старовойтова. А этот крестик подарил маме мой отец, когда уезжал за границу. Это были её последние слова перед кончиной, вот и всё, что я знаю.
   И Семен снял крестик с шеи и показал его старосте. Староста взглянул на крестик и сразу всё понял, - на нем стояли мелкие латинские буковки. И он убедился, что недаром еще тогда ходили слухи по селу, что Семка, Дашин сын и работник Ильи Андреевича это грех его блудного сына. И староста сказал дьяку:
   - Пиши ему в документах, что он Зуев Семен Петрович...
   Дьяк внимательно посмотрел на старосту, - не ошибка ли это?
   - Нет, не ошибка. Так и пиши, - сказал староста. А Семен таким образом приобрел и отчество и фамилию.
   После того как все формальности были исполнены староста завел Семена в свой кабинет. На столе находилась фотография семьи старосты, где были изображены сам Иван Петрович, его умершая жена и их сын, молодой человек с улыбкой на лице, Петр Зуев. Староста осторожно вынул фотографию из-под стекла и ножницами отстриг фото молодого человека, подал его Семену и сказал:
   - Береги это фото. Это твой отец.
   Староста еще раз посмотрел на фото, потом на Семена. Сходство было поразительное.
   - Сохрани это фото, может быть когда-нибудь с отцом и встретитесь. А я, выходит, твой дедушка. Вот только слишком поздно мы с тобой об этом узнали.
   А на следующий день всех будущих рекрутов урядник увез в Тамбов и передал их местному начальству. Так Семену и не пришлось попрощаться с Григорием Буничем, о чем он больше всего жалел.
  
   ГЛАВА 3. СЕМЕН ЗУЕВ - КОНВОИР ССЫЛЬНЫХ
  
   Из Тамбова будущих солдат отправили в Москву для прохождения дальнейшей службы. В Москве Семена определили в охранные войска для конвоирования арестантов в ссылку и на каторгу в Сибирь.
   Военному делу Семена учили недолго, всего три месяца: в совершенстве владеть оружием, метко стрелять, и главное, знать все инструкции и предписания, что положено, а что и не положено при этапировании арестантов. И после принятия присяги Царю и Отечеству, конвойных прикрепили к Бутырской тюрьме. Начальство конвойных стало ожидать когда будет собрана основная партия арестантов для отправки по этапу в Сибирь, как уголовников, так и политических.
   Вначале лета 1896 года Семену Зуеву впервые пришлось принять участие в этапировании арестантов в Сибирь на каторгу уголовников и на поселение политических заключенных. Начальство решило отправить большую партию арестантов в конце июня, когда еще не наступило жаркое время, которое очень пагубно действует на арестантов.
   Ранним июньским днем вокруг острога стали собираться родные и близкие арестантов. Вся подготовка к их отправке проходила внутри острога за железными воротами. Все сопроводительные документы переписывались несколько раз, чтобы не было никакой ошибки. И около ворот острога стояло несколько подвод для перевозки скудного скарба арестантов и для очень слабых. Которым было тяжело даже дойти до вокзала.
   Потом открылись ворота и из них вышли конвоиры и организовали коридор, по которому должны выйти арестанты. Потом стали выходить и они. Впереди шли уголовники колонной по четыре, гремя кандальными цепями. Сначала шли мужчины, а за ними женщины.
   За уголовниками на некотором расстоянии шли политические, и тоже впереди мужчины, а за ними и женщины. На руках у них были наручники, надетые на каждую пару арестантов, как бы сковывая их друг с другом. Толпа арестантов представляла однообразную серую массу, двигающуюся вдоль дороги.
   Затем толпу остановили, и стали еще раз проверять по спискам. Вещи арестантов погрузили на подводы, и на них же сели слабые и немощные. И потом эта колонна арестантов направилась на вокзал, чтобы по железной дороге переправиться до Нижнего Новгорода, а там уже пешком до Перми.
   Семен Зуев шел сбоку колонны уголовников, ему это место определило начальство, сказав, что это самое ответственное дело охранять уголовников и бдительно за ними смотреть. Семен никогда еще не видел столько людей в кандалах и наручниках. У него возникло двоякое чувство; с одной стороны жалость к ним, а с другой стороны - они же преступники, арестанты... Что заставило их пойти против закона, и чем они были недовольны в этой жизни.
   Семен вспомнил свое село Старовойтово, там тоже людям было тяжело, и там они работали по 12 - 14 часов и жили в людской, не роптали. И жизненный уровень был низок, и смертность была высокая. Видимо, и этим людям жилось тяжело, и им надоело терпеть такую жизнь, и они пошли против закона.
   А политические арестанты пошли еще дальше - против самого царя. И эти мысли не покидали его. И он порой не знал, как поступить в тех случаях, когда из толпы сопровождающих что-то передавали арестантам.
   В инструкции было написано " Не положено", и надо было соблюдать эту инструкцию. Ведь для этого он и поставлен, чтобы при охране арестантов соблюдать все предписания.
   Когда колонна арестантов пришла на вокзал, их стали размещать по вагонам с решетками на окнах. Весь состав был предназначен только для арестантов. Все их вещи погрузили в отдельный вагон, а сопровождающим выделили другой состав, который должен был отправиться чуть позже.
   В Нижнем Новгороде всех арестантов вывели из вагонов и построили также, как и первоначально при выводе их острога. Потом им разрешили попрощаться с немногочисленными сопровождающими, опять проверили по спискам, и колонна арестантов двинулась на Пермь. Несколько подвод везли вещи арестантов и необходимое тюремное хозяйство, предписанное судом.
   В дороге многим арестантам становилось плохо, и фельдшер, сопровождавший эту колонну, помогал, чем мог. Чаще всего больного сажали на подводу и везли несколько километров, пока ему не становилось лучше.
   Этот длинный путь лежал через Екатеринбург на Томск. Начальник колонны торопил своих подчиненных, чтобы те по возможности ускоряли движение колонны с целью прибыть к месту назначения до суровых сибирских морозов. Больше всего хлопот конвою доставляли арестанты уголовники. Они вступали в пререкания с офицерами, а те в отместку применяли к ним рукоприкладство. Порой над колонной уголовников раздавалась длительная брань, не прекращавшаяся часами.
   В отличие от уголовников ссыльные, то есть политические вели себя спокойно, помогая друг другу в этих тяжелых условиях.
   И Семен всё больше и больше задумывался над тем, что вот он молодой и крепкий мужик, выросший в сельской местности, никогда не жаловался на свое здоровье и то испытывал сейчас усталость и ломоту во всем теле после длительных переходов, а каково им, арестантам в кандалах и наручниках. Но служба есть служба, и ее надо исполнять, несмотря ни на что.
   От усталости у Семена возникало ко всему безразличие, но отдохнув немного на постоялом дворе, он опять возвращался к своим повседневным делам. Когда колонна арестантов прибыла в Томск, ее разместили в большом пересыльном пункте для дальнейшего распределения отбывания наказания, предписанного судом всем арестантам. Группу уголовников в количестве 95 человек, осужденных на каторжные работы, необходимо было доставить на шахту в Кемерово. Охрану этой группы возглавлял офицер, ему помогал унтер- офицер и пять конвойных, в числе которых был и Семен Зуев.
   В Сибири уже стояла глубокая осень, и офицер торопил группу, все время напоминая о приближающихся сибирских морозах. К декабрю группу доставили в Кемерово и сдали местному начальству, согласно сопроводительным документам. На этот раз всё обошлось благополучно. Не было ни потерь, ни побегов, никто не умер в дороге. И конвой стал возвращаться назад этой же дорогой, но только на перекладных и почтовых тройках за государственный счет. Офицер от конвойных ехал отдельно, а их группу возглавил унтер-офицер.
   В Москву конвойные возвратились ранней весной, и там они получили новое назначение.
   Семен Зуев за хорошую службу получил благодарность от начальства и стал надзирателем в Бутырской тюрьме, закончив таким образом первый год своей конвойной службы. Второй год службы Семен был надзирателем в Бутырской тюрьме, и за хорошую службу ему было присвоено звание младшего унтер-офицера. В этом году он не принимал участия в этапировании арестантов и службу проходил внутри острога.
   А вот на третьем году службы ему снова пришлось сопровождать арестантов той же дорогой в Сибирь, - и каторжан, и ссыльных.
   Начальником колонны арестантов был старший офицер. Колонна делилась на группы, и их начальниками были младшие офицеры, а помощниками у них были унтера.
   На этот раз Семену Зуеву досталась группа уголовников, - отчаянных бандитов, осужденных за убийства и приговоренных на каторгу. Всю дорогу, начиная от Бутырских ворот и до Томского пересыльного пункта, арестанты вели себя подобающим образом. Были, конечно, и стычки и ругань среди самих арестантов и с конвойными, но это все пресекалось, не выходя за рамки инструкций и предписаний.
   А вот уже в самом пересыльном пункте Томска произошло чрезвычайное происшествие. Ночью двое арестантов - уголовников подпилили свои цепные кандалы, и, убив охранника и забрав его оружие, скрылись в болоте, которое начиналось в километре от пересыльного пункта и простиралось в сторону Чулыма.
   Сам Семен Зуев в охране на посту не стоял, а проверял посты, сменял часовых через каждые четыре часа. И при очередной смене часовых Семен обнаружил убитого охранника и исчезновение его оружия.
   Семен поднял общую тревогу, собрали всех офицеров и начальника колонны. Сразу начались ночные проверки всех групп арестантов. Но все, кроме тех двоих, пустившихся в бега, находились на месте.
   Под утро, когда стало рассветать, начальник колонны вызвал к себе ответственного офицера и Семена Зуева, как его помощника по охране этих уголовников, и сказал:
   - Какой позор! Сбежали уголовники, убит охранник...Приказываю немедленно принять меры к их поимке. Живыми или мертвыми. И еще. С утра вся группа остальных уголовников отправится по назначению под надзором офицера, а вы, унтер Зуев с двумя местными охранниками продолжите их поиск. Далеко они не должны уйти.
   Начальник колонны немного помолчал, а потом спросил:
   - Всё ясно, Зуев?
   - Так точно, ваше благородие.
   - Я с местным начальством договорился. А вы, Зуев, держите контакт с местным населением. Ведь вы понимаете, что может произойти в случае неудачи...
   На этом разговор с высшим начальством был закончен.
  
   Утром Семену дали в помощь двух солдат, вооруженных ружьями, и они взяли харчей на двое суток, отправившись ловить беглецов. Они договорились идти по болоту рассредоточено, на расстоянии ста метров друг от друга в пределах видимости. В случае обнаружения беглецов в контакт с ними не вступать, а дать условный сигнал. И каждые четыре часа сходиться и обсуждать дальнейшие действия.
   Прошли первые четыре часа преследования беглецов, и преследователи собрались вместе. Они обсудили план дальнейших действий, убедились, что идут правильно, ориентируясь на сломанные беглецами веточки и ямки, по вывернутому их ногами мху, питаясь созревающей клюквой.
   Так преследователи прошли целый день, начало смеркаться, а следы беглецов не кончались, уводя их в глубь болота. Семен собрал солдат вместе и сказал им, что надо переждать ночь, а с рассветом продолжить преследование беглецов.
   Они поужинали продуктами, взятыми из трактира, и устроили ночевку на сухом месте, подложив под скатки еще слой веток. В конце сентября ночи уже становились прохладными, а костер зажигать и демаскировать себя было нельзя. Семен понимал, что беглецы могли быть неподалеку и возможно заметить погоню. Поэтому солдаты дежурили по очереди, прислушиваясь к равномерному тихому шуму редкой листвы.
   Ночь прошла спокойно, а с рассветом охранники возобновили преследование уголовников.
   И только во второй половине дня - а день стоял на редкость солнечный и теплый, - конвойные увидели вывешенное для просушки серое тюремное одеяние, видимо промокшее от поспешного и неосторожного движения. Слева от болота раздался собачий лай, вероятно, там километрах в двух находилось какое -то селение.
   Первым заметил беглецов солдат, который шел слева от Зуева. Он увидел обоих беглецов сидевших на кочках в нижнем белье, но не стал подавать условного сигнала, боясь спугнуть арестантов. Их верхняя одежда сушилась рядом на кольях. Однако, когда солдат стал двигаться к центру и неосторожно хрустнул сухой веткой, то они его заметили и быстро стали одеваться. Поняв, что он обнаружен, солдат сделал предупредительный выстрел вверх, а беглецы, быстро одевшись, стали удаляться.
   Солдат, который шел по болоту справа от Зуева и немного впереди, тоже увидел беглецов и также выстрелил из ружья. Беглецы растерялись, поняв, что попали в ловушку и окружены. К этому моменту на открытое место вышел и Семен Зуев, увидев беглецов метрах в пятидесяти от себя.
   - Руки вверх, бросай оружие, - крикнул он беглецам из-за дерева, сдавайтесь, вы окружены, сопротивляться бесполезно...
   Зная, что с 50 метров трудно попасть в цель, Зуев несколько раз прокричал арестантам условия сдачи. И тогда в его сторону прозвучал первый выстрел, пуля просвистела мимо, прошуршав в кустах.
   И тогда Семен приказал солдатам открыть огонь на поражение.
  Беглецы стали удаляться, и им вслед прозвучали два выстрела солдат, но они не достигли цели. В сторону преследователей тоже прогремели два выстрела. Семен сократил расстояние до беглецов еще на 20 метров и уже четко видел их спины.
   Вдруг очередной выстрел солдата, шедшего слева от Семена, достиг цели. Пуля угодила беглецу в спину, он упал лицом в мох и больше уже не двигался. Второй беглец с ружьем наперевес бросился на солдата, шедшего справа, но солдат, опередив его, выстрелил первым, попав ему в плечо или в руку. Беглец рухнул, зажав рану второй рукой и задергался.
   Увидев это, Семен крикнул:
   - Не стрелять.... Брать живым, - и он бросился к раненому беглецу.
   Но беглец, собрав последние силы, выстрелил, не целясь, почти в упор в сторону Семена. И тут же в сторону беглеца прогремели еще два выстрела солдат. Но за секунду до этого Семен почувствовал, как пуля беглеца обожгла его левую ногу выше колена, и он упал от сильной боли. Когда солдаты подбежали к Семену, он правой рукой зажимал рану. Потом они его перевязали, положили на сухое место и стали осматривать убитых беглецов.
   Первый арестант был убит выстрелом в спину, а второй сначала был ранен в руку, а потом был добит двумя выстрелами.
  
   Итак, операция по поимке и уничтожению не сдавшихся властям беглецов - каторжан завершилась. Семен послал одного солдата в ближайшее селение, откуда иногда раздавался собачий лай, за телегой, со вторым стал делиться своим мнением о происшедших событиях. Но боль в ноге не позволяла ему вести размеренную беседу, каждое лишнее движение вынуждало Семена кривить лицо и непроизвольно постанывать.
   Часа через два показалась повозка с запряженной в нее лошадью. Управлял ею старичок лет семидесяти с жидкой седой бородкой, а рядом сидел староста с большими черными усами, торчащими во все стороны. Староста осмотрел убитых, что-то записал в свой блокнот, поблагодарил солдат за службу, подошел к Семену и спросил:
   - Ну, как самочувствие? Чем еще могу помочь?
   - Спасибо, ничего не надо, - ответил Семен. Главное, что я исполнил свой долг и не подвел начальника колонны арестантов...
   Староста вытащил из кармана бутылку "медовухи", налил сперва Семену:
   - А вот это первым делом надо принять при ранении.
   Потом он налил солдатам, а остальное отдал вознице-старичку. И прежде, чем выпить содержимое стакана, дед долго крестился, все кого -то вспоминал, видимо, родных убиенных, а потом выпил за их грешную душу.
   Погрузив убитых беглецов на телегу с помощью солдат и пристроив Семена рядом с возницей, староста скомандовал:
   - Ну, с Богом!
   Телега медленно тронулась в Томский пересыльный пункт. Остальные
  во главе со старостой шли пешком. Тот, кто уставал, ехал некоторое время на телеге, а потом опять шел пешком. К месту назначения подъехали только к вечеру.
   Тюремный начальник осмотрел убитых, сверил их данные с документами, оставленными начальником колонны. Убитых отправили в мертвецкую, а Семена Зуева поместили в лазарет.
   Тюремный начальник поблагодарил за службу солдат, которые помогли унтер-офицеру отыскать и ликвидировать опасных преступников. Староста был знаком с тюремным начальником, поговорил с ним недолго, и отправился со своим спутником на телеге в обратный путь.
   Семену Зуеву своевременно была проведена операция, и он думал, что быстро поправится. Однако всё пошло не так, как нужно. Пуля прошла навылет и задела очень важную мышцу, после чего Семен стал хромать на левую ногу. Но мало того, при длительной ходьбе она стала еще сильно болеть.
   Семен пролежал в лазарете около двух месяцев, а его московские сослуживцы - конвойные за это время давно отправились без своего начальника в обратный путь.
  
  
   ГЛАВА 4. СЕМЕН ЗУЕВ - УПРАВЛЯЮЩИЙ.
  
   Выписавшись из лазарета, Семен пошел полицейское управление. Перед начальником управления он предстал в полной форме унтер-офицера и предъявил медицинскую справку о ранении левой ноги. Начальник попросил Семена пройти несколько раз по кабинету, убедившись в том, что ранение у Семена серьезное, подумал немного и сказал:
   - Да, Зуев, для конвойной службы ты теперь конечно не годен. Но если хочешь остаться в нашей системе, то я могу устроить тебя на хозяйственную работу.
   - Разрешите подумать, - попросил Семен.
   - Думай. У тебя есть сутки. А сейчас иди сдай оружие в местный арсенал и завтра приходи со своим решением...
   Семен сдал наган и саблю и пошел обедать в трактир. В трактире было мало народу, и он сел за свободный столик, заказал себе обед и погрузился в размышления.
   Выходило так, что в Москву ехать с таким ранением ему было не резон, оставаться здесь, в Томске на хозяйственных работах ему тоже не хотелось. К тому же от ходьбы у него разболелась нога, и Семен стал ее поглаживать. Как быть, что делать, на что решиться? - Семен, погруженный в эти мысли не заметил, что на него внимательно, как - бы оценивая его, смотрит мужчина в добротной одежде за соседним столиком. Через какое - то время он поднялся и подошел к Семену:
   - Разрешите вам составить компанию.
   - Пожалуйста, присаживайтесь...
   - Разрешите представиться. Купец второй гильдии Петр Петрович Мышалов. Занимаюсь пушниной и древесиной...
   - Унтер-офицер Семен Зуев. Кажется, бывший...
   Мышалов удивленно поднял на Семена глаза:
   - Как это?
   - Да вот так.
   И Семен вкратце рассказал о своем ранении.
   Купец заказал бутылку вина, хотя уже был "навеселе", и они разговорились. Петр Петрович Мышалов, занимавшийся пушниной и древесиной, сказал, что он был в суде и там уладил все свои дела.
  
   А дела у него были непростые. Его управляющий, занимавшийся заготовкой и сплавом древесины, продал партию строевого леса, утаив это от Мышалова. Петр Петрович подал на него в суд, однако суд принял решение выслушать в качестве свидетеля покупателя этой древесины. Через некоторое время Петр Петрович нашел этого свидетеля, и вчера они вместе были в суде.
   Теперь ожидается новый, и, видимо, последний суд, и его управляющего должны посадить в тюрьму, но вопрос возврата денег вряд ли будет решен... Управляющий мог и прокутить их к настоящему времени.
   Петр Петрович закончил свой рассказ, подливая себе и Семену по одной стопке и своим молчанием дал понять собеседнику, что и ему пришла очередь рассказать о себе.
   О том, что он был конвойным, сопровождавших уголовных арестантов на каторгу, а политических - в ссылку, Семен много не стал рассказывать. О своем ранении, которое спутало все его планы, он также не стал много говорить, а только показал простреленную левую ногу.
   Наступила пауза. Они выпили по третьей. И тогда Петр Петрович предложил Семену должность управляющего в своем имении вместо упомянутого жулика. "В любом случае, - говорил Мышалов, - посадит его суд или нет, но я его уволю".
   Это предложение купца заинтересовало Семена, но подумав немного, он стал сомневаться, - справится ли он с этой должностью. Ведь до службы он был конюхом у помещика Старовойтова, и никакой другой серьезной работы он не знал.
   И тогда Мышалов, видя сомнение Семена, сказал:
   - Знаешь, это дело не хитрое. Главное - быть честным и настойчивым. Ведь ты в звании унтер-офицера, и у тебя всё получится. А с ранением твоим тоже вопрос решаемый - будешь руководить и объезжать рабочие места верхом на лошади. Ведь в седле то ты можешь держаться, бывший конюх...
   - Конечно, могу. Я всю жизнь с лошадьми...
   На том они и порешили. На другой день они вместе пошли в полицейское управление и уладили все организационно-административные дела, Семен Зуев был комиссован из армии на основании тяжелого ранения.
   На следующий день купец Мышалов со своим новым управляющим отправились в имение. Сначала добирались на почтовых по тракту, а затем по проселочной дороге в сторону речки Чулым. К вечеру второго дня они прибыли на место.
   Петр Петрович пригласил Семена в свой купеческий дом, где их встретила экономка Анфиса и приготовила хороший ужин. Мужчины, после этого посидев немного и поговорив о предстоящих делах, пошли отдыхать.
   Утром Петр Петрович начал знакомить Семена Зуева с поселком Мышалово. Этот поселок находился в десяти верстах от волостного центра и был самостоятельной административной единицей. Кроме красивого двухэтажного купеческого дома всё Мышалово выглядело аккуратным и рациональным населенным пунктом. В центре его стояли три барака, срубленные из целых бревен.
   В одном из бараков жили охотники- промысловики, а в двух других обитали рабочие по заготовке и сплаву круглого леса. По периметру располагались дополнительные постройки, большая конюшня, прачечная и небольшая харчевня. Вход в бараки был по центру, и во всю длину каждого барака был коридор, из которого был вход в комнаты. В каждой комнате была железная или кирпичная комната; трубы от них входили в одну большую общую трубу, идущую по потолку коридора.
   Рядом с купеческим домом, по обе его стороны стояли два маленьких домика для управляющих.
   Это частное предпринимательство давало большой доход Мышалову, и он не скупился, считая, что чем лучше условия будут у рабочих, тем лучше это скажется на его прибыли.
   С начала зимы охотники- промысловики отправлялись в тайгу пить пушного зверя, а в конце зимы их шкурки отправляли в скорняжные мастерские для выделки. Промысловики были и семейные и одиночки.
   В двух других бараках жили рабочие, которые занимались заготовкой леса. По весне они вязали плоты из заготовленных бревен и сплавляли круглый лес по Чулыму, согласно договорам, в другие населенные пункты.
   Семену это сразу понравилось, и он стал постепенно вникать в суть этой работы. Жил он пока в бараке и ждал, когда тяжба между Мышаловым Петром Петровичем и управляющим по заготовке древесины закончится.
   Весной 1899 года состоялся суд над управляющим, и Петр Петрович его уволил. Управляющего посадили на 3 года, а его жена уехала из Мышалова к каким-то своим родственникам.
   Семен перебрался в дом бывшего управляющего и глубоко задумался над семейным вопросом. Петр Петрович выделил ему лошадь для верховой езды, приобрел новое седло, и Семену стало легче следить и управлять этим большим хозяйством.
   Он так увлекся работой, что практически всё время стал проводить в тайге, где производились новые лесоразработки. При этом сначала обустраивался сначала быт лесорубов, ставилось пара бытовок. В одной из них оборудовали столовую, при которой жили и готовили пищу две поварихи.
   Семен несколько раз обедал с лесорубами и слышал, как они называли Аксиньей одну из них, женщину средних лет. Вторую, молодую девушку с бойким и задиристым характером почему- то называли Васькой. И как -то оставшись с ней вдвоем, Семен спросил её, почему все рабочие называют её Васькой.
   Она засмущалась и сказала:
   - Меня зовут Василиса, а все зовут Васькой - для краткости. Я к этому привыкла и на них не обижаюсь...
   - Знаешь, Василиса, у тебя очень красивое имя. Я буду звать тебя Василисой. Может быть и другие будут так тебя называть, и перестанут звать Васькой.
   И вскоре все рабочие этой артели стали замечать, что их управляющий стал чаще появляться в столовой и общаться с Василисой. А Семен этого и не скрывал, ему нравилась эта девушка с красивыми глазами и бойким характером. Семен узнал, что Василиса живет с отцом инвалидом в бараке для лесорубов. Когда- то он тоже занимался заготовкой леса, но его случайно придавило срубленное дерево, и он стал инвалидом. Мать Василисы тоже была поварихой у лесорубов, и вот уже как три года назад умерла от непонятной болезни после укуса какого-то насекомого.
   Василиса сразу почувствовала, что управляющий стал относиться к ней с каким-то особым почтением и вниманием. И он ей нравился - высокий, красивый, серьезный, а то что хромает - это не его беда.
  
   Однажды придя в домик к поварихам Семен с ними почтительно поздоровался и замолчал, из чего Аксинья поняла, что у управляющего с Василисой должен состояться серьезный разговор: ведь судя по всему к этому всё и шло, и Аксинья незаметно вышла в сени.
   Семен никогда не имел отношений с женщинами, он не знал с чего начать и как подойти к этому серьезному вопросу. И тогда он подошел к Василисе, обнял её за плечи, осторожно приблизил её к себе и проговорил, что она ему очень нравится, и он хочет, чтобы Василиса стала его женой. И у Василисы в глазах блеснула какая- то искорка, и она спросила:
   - Вы, Семен Петрович, делаете мне предложение?
   - Да, да, самое серьезное предложение быть моей женой, - с жаром ответил Семен.
   И Василиса уткнулась лицом ему в грудь, и по её щекам покатились крупные слезинки радости. Потом Семен поднял ладонями ее голову и стал неумело целовать щеки, глаза, губы... Она также неумело стала отвечать ему ...
   Осенью они скромно и тихо сыграли свадьбу, и после этого Василиса с отцом перешла жить к Семену в его домик.
   А Семен всю зиму смотрел и осуществлял контроль за работой на делянке, где валили лес, обрубали и сжигали сучья. Потом так называемые хлысты волоком лошадьми подтаскивали ближе к реке, а там по весне готовили плоты, чтобы весной их связать и отправить по назначению.
   А в следующем году летом у Василисы с Семеном родился мальчик, и назвали его Егором. Егорка стал как бы ровесником века с запоминающейся датой рождения. Василиса уже не работала поварихой и полностью переключилась на воспитание сына, и ей в этом помогал её отец. Жалованье управляющего было достаточно приемлемым, чтобы безбедно жить и не жаловаться на жизнь. Семену нравилась такая жизнь, но и он порой задумывался, вспоминая свою жизнь в селе Старовойтово, где простому человеку было нелегко, как тяжелый каждодневный труд сокращал его жизнь. Да и здесь при тяжелом труде лесорубов к 40-45 годам работник полностью терял свое здоровье. И он понимал это, но надо было жить, кормить и себя и свою семью.
   Семен вспоминал и ту арестантскую колонну, двигавшуюся вдоль дороги серой лентой, гремя кандалами с надетыми на голову шапочками в виде блинов. И они ведь были чем - то недовольны, если пошли против царя и закона.
   Но были и другие - разодетые вельможи и богатые господа, которые проносились мимо арестантских колонн в своих экипажах, покрикивая, чтобы им уступали дорогу и брезгливо посматривая на эту серую массу людей.
   Потом он вспомнил другую группу политических арестантов, - эти не ругались, не сквернословили, вели себя тактично, вежливо обращались друг к другу. "А вот наш "брат"- конвоир, думал Семен, обращался со всеми одинаково, что с уголовниками, что с политическими. И Семен уже не раз пожалел, что ему не пришлось пообщаться с политическими заключенными, поговорить о жизни, спросить - почему они выбрали такой путь, ведь мало кто из них сможет выжить в этой сибирской глуши. Так для кого эти жертвы?
   Он вспоминал и тех двоих беглецов, им же и ликвидированных. Ведь и у них были и мать, и отец, и семьи, и дети, наверное. И им надо было сообщать, что они убиты при попытке к бегству, как положено в таких случаях. И эти мысли всё время не покидали его, и он как управляющий старался хоть как- то или чем- то, что было в его силах облегчить тяжелый труд лесорубов, и они это видели и понимали.
  
   Тем временем быстро пролетело еще два года, и в семье Семена родился второй ребенок, и тоже мальчик. И назвали его Василием. К этому времени Егорка подрос и подолгу смотрел на своего младшего брата, видимо недоумевая, откуда он взялся.
   А дети росли совершенно разные во всем и даже непохожие друг на друга. Егор был весь в отца с крупными, но красивыми чертами лица, этакий крепыш, но застенчив; Василий наоборот - с тонкими чертами лица, весь в мать, шустрый и любознательный, словом непоседа.
   Тот крестик, который подарила Семену его мать, он подарил свое жене Василисе, и она по достоинству оценила этот столь дорогой подарок. Она носила его постоянно, чуть-чуть выставляя его напоказ из кофточки.
   Однажды Семен показал фотографию своего отца Василисе.
   - А где он сейчас, - спросила жена.
   - Не знаю. Он где- то за границей. Так сказала моя мама, когда она умирала.
   Василиса долго смотрела на фото отца Семена, Семена Зуева, а потом сказала:
   - Как же вы похожи друг на друга! А ведь говорят, что это плохо.
   А потом Василиса добавила:
   - Хорошо, когда сын похож на мать, а дочь похожа на отца, - тогда они будут жить счастливо.
   - А кто это тебе сказал?
   - Да так, один старичок. Он приезжал к Мышаловым, когда я дружила с дочкой Петра Петровича. Мы с ней ровесницы, она сейчас живет в Санкт-Петербурге...
   Когда Егорке исполнилось пять лет, а Василию три, умер их дедушка Савелий, отец Василисы. Он был похоронен на местном кладбище.
   Шел 1905 год и до поселения Мышалово доходили слухи о какой-то революции, произошедшей в России. И вот однажды Семен спросил Петра Петровича:
   - А что это такое, Петр Петрович, революция?
   И Петр Петрович попробовал объяснить Семену:
   - Революция -это когда бедные люди выступают против богатых людей. Порой бедные не понимают, что богатые дают бедным всё - работу, жильё, строят школы и богадельни, организуют им религиозные праздники, вот как я своим рабочим. Но у них, у бедных есть свои вожди, и что удивительно, - они не бедные. Они настраивают бедноту против своего же класса, против богатых. Ну, ты всё понял?
   - Да, понял, - ответил Семен, а сам про себя подумал: "Ни черта я не понял...". Но больше с этим вопрос он к Мышалову не обращался.
   А однажды Семен подслушал разговор сплавщиков. Они ругали Мышалова и даже называли его кровопийцей за тот случай, что произошел ранней весной со сплавщиком Никитой Морозовым.
   Никита как старший сплавщик отправлял плоты, выводя их на большую воду. И вот два плота, сцепившись друг с другом, зацепились еще за что-то и никак не могли выплыть на большую воду. Тогда Никита прыгнул на один плот с багорчиком, пытаясь их расцепить, но видимо слишком близко подошел к краю плота, и тот отцепившись, клюнул в воду, и Никита оказался в ледяной воде между плотами. И то ли от холодной воды, то ли оттого, что оба плота его сильно сжали и повредили что-то внутри, он заболел и через две недели умер. Правда, похороны Никиты были за счет Петра Петровича, но Мышалов оштрафовал Семена как управляющего, недоглядевшего за сложной ситуацией. А вдове его Анисье, оставшейся с маленьким сыном, пришлось идти работать на конюшню, иначе она бы лишилась комнаты в бараке лесорубов.
   Сплавщики знали, что их разговор случайно был подслушан управляющим, и они боялись выводов со стороны Петра Петровича. Но Семен и не думал о том, чтобы всё услышанное передать Мышалову. Он все больше и больше видел эту несправедливость и проникался чувством жалости к этим беззащитным людям, но ничем не мог им помочь. Он вспоминал и те арестантские колонны, которые ему пришлось конвоировать на каторгу и в ссылку. И, наверное, эти арестанты не от хорошей жизни шли против царя и закона. А законы эти, которые нарушались бедными арестантами, были написаны только для богатых самими же богатыми. И за то, что он конвоировал этих несчастных, у него возникло чувство брезгливости к самому себе.
  
   Но жизнь шла своим чередом, и его старший сын Егор пошел учиться в церковно-приходную, в начальный класс. В первые же летние каникулы Семен стал брать Егорку с собой в тайгу, сажал его впереди себя в седло на Орлика, и не спеша по проторенной годами дороге приезжали на вновь отведенную под рубку делянку строительного леса. Егорке это очень нравилось, он часами наблюдал как белки бегают по веткам деревьев и не падают, или как заяц выскочит из кустов и стремглав скроется в чаще. И пока его отец разговаривает с лесорубами, он отводит от них своего Орлика, рвет ему траву. Егорке нравится, как Орлик берет своими бархатными губами сорванную им траву и в знак благодарности мотает своей головой.
   И после возвращения из тайги Егор рассказывал всё что видел в тайге своему лучшему другу Тихону по прозвищу Тишка.
   Данное ему прозвище было то ли от имени или за его покладистый характер. Егор с Тихоном подружились, как только пошли в школу, сидели вместе, потом после школы бросив тетрадки и книжки, бежали на улицу и играли в разные детские игры. У Тихона была сестренка Настя и у него была обязанность за ней следить. Настя была на два года моложе Тихона. Дело в том, что у Тихона и Насти год назад умерла мама и детей воспитывал их отец Федор Сычев, ставший впоследствии другом семьи Зуевых.
   Федор Ильич Сычев был охотником - промысловиком. Вначале зимы он уходил в тайгу бить пушного зверя иногда на две недели, а порой и на месяц вместе с другими охотниками. Зарабатывали охотники - промысловики неплохо, на жизнь хватало, а их жены занимались в основном воспитанием детей.
   И на этот раз жена Федора Маша, проводив мужа в тайгу и напутствовав его с некоторыми обрядами, была веселая, и вся обстановка не предвещала никакой беды. Но после двух недель с Машей случился приступ, и она упала и сильно ушибла голову. Дети Тихон и Настя были на улице, и когда они пришли в дом, то увидели, что их мама лежит на полу и не говорит ни слова.
   Они побежали к Василисе и сказали ей про маму. Василиса сразу поняла, что у Маши травма головы, и местный лекарь это подтвердил и сказал, что ей нужен только покой:
   - У нее видимо сотрясение мозга, а это очень опасно...
   Василиса стала ухаживать за Машей, а детей взяла в свою семью. Через три недели возвратился Федор с добычей. Маша увидев мужа прошептала что-то невнятное одними губами и ночью умерла.
   Так Федор стал вдовцом. Машу похоронили на местном кладбище в морозный солнечный день. После похорон Василисе пришлось успокаивать не только детей, но и самого Федора, - он совсем сник и без Маши не представлял себе, как жить дальше. Василиса поговорила с мужем, и они решили взять в свою семью Тихона и Настю, пока Федор не выйдет из этого жуткого состояния. И Федор это понял и с благодарностью принял их решение.
  
   Потом, когда Федор немного отошел от своего горя, он стал просить Зуевых, чтобы на время его нахождения на промыслах, дети были под присмотром Василисы, а он за это будет платить, - ведь жить то как- то надо...
   И Федор опять ушел в тайгу на всю зиму на пушной промысел. А летом Федор сам занимался воспитанием детей, и, конечно, ему помогала Василиса. Она так привязалась к Насте, что считала ее своей дочкой. И так у них получилось, что Егор и Тихон были словно братья, а Василий с Настей были как брат с сестрой.
   Через год и Василий с Настей пошли в школу, и эти две семьи настолько сдружились, что со стороны казалось, что это единая большая и крепкая семья. А главой этой большой семьи конечно же была Василиса. И каждый год в начале зимы Федор Сычев уходил на свой пушной промысел, а летом Василисе в воспитании детей.
   Так пролетело четыре года. Тихон закончил 4 класса и дальше не стал учиться. Не стал дальше учиться и Егор, он категорически отказался учиться в гимназии, хотя и Семен, и Василиса хотели этого. Но потом, после некоторого размышления они согласились с сыном.
   И оба мальчика стали помогать своим отцам. Федор стал учить Тихона охотничьему уменью, а Семен стал брать с собой Егора в тайгу не как мальчика, которому всё интересно, а учить ведению лесного хозяйства.
   Но когда Василий с Настей закончили начальное образование, то Василий сам захотел продолжить своё образование уже в гимназии, которая находилась в уездном центре Томской губернии. То же самое хотела сделать и Настя. В отличие от своих старших братьев Василий и Настя с отличием закончили начальное образование, они были усидчивы и любознательны, прочитали много книг, которые были в библиотеке у Петра Петровича Мышалова. И конечно Василий стал просить своих родителей, чтобы их вместе с Настей послали учиться в уездную гимназию. И тогда у Зуевых состоялся серьезный разговор с Федором Сычевым, и после некоторого раздумья он согласился с предложением Семена и Василисы отправить учиться в гимназию Настю и помогать материально. Втроем они уладили все организационные вопросы.
  
   Шел 1914 год. До Мышалова дошли слухи, что началась война России с немцами. В патриотическом порыве Санкт-Петербург был переименован в Петроград. Но начало войны не смогло отразиться на начале дальнейшей учебы в гимназии Василия и Насти. Этим вопросом вплотную стала заниматься Василиса. Она поехала в уездный город Бийск и уладила все проблемы, связанные с жильем и питанием будущих гимназистов. В Бийске жили дальние родственники Никиты Морозова, которого знала Василиса, вдова Никиты Аксинья написала письмо этим родственникам с просьбой оказать содействие в проживании молодых гимназистов.
   И с сентября этого года Василий и Настя стали учиться в гимназии. Семен Зуев регулярно оплачивал расходы за двоих учащихся. В первые же летние каникулы Василиса привезла детей в Мышалово. Буквально с первых дней всем бросилось в глаза как дети за полгода повзрослели, как грамотно и с элементами галантности Вася стал разговаривать со взрослыми. Он подрос и казался даже чуть старше своего возраста. Настя тоже заметно изменилась, все детские черты характера сошли на нет, появилась скромность в разговоре со старшими, серьезность и степенность в поведении, что заметно отличало её от своих сверстников.
   Семен с Василисой смотрели на них и радовались, - вот что значит образование. Ведь там в гимназии учат не только грамоте, но и культуре общения...
   Семен вспоминал и село Старовойтово, разговоры с конюхом Захаром и Григория Ивановича Бунича, и его жену Полю, свою духовную наставницу. Как она общалась со своей прислугой, и как люди в людской разговаривали между собой. И пришел к выводу, что вот если бы у всех была возможность получать образование, наверное, всё было бы по- другому.
   Летние каникулы Василий и Настя провели плодотворно, помогали своим родителям по хозяйству, много читали, часами не выходя из библиотеки Мышалова. И даже Анфиса, экономка Петра Петровича удивлялась их усидчивости, и частенько предлагала им хотя бы попить чаю, принося его на подносе в красивых чашечках.
   В начале осени пошел второй год их учебы в гимназии, и Василиса повезла их в Бийск, быстро уладив все бытовые вопросы. По возвращении домой она рассказала мужу, что в Бийске всё подорожало из-за продолжающейся второй год войны, и что народ недоволен этим. Она видела, что люди стихийно собираются в небольшие группы, оглядываясь по сторонам, и ругая власть и богачей за тяжелую жизнь.
   Семен вспомнил, как ему рассказывал про революцию 1905 года сам Петр Петрович. Тогда он ничего не понял, а сейчас Семен задумался и вспомнил конвоируемых им арестантов, особенно политических, которые выступали против царского режима, не боясь ссылки и каторги.
   Но в Мышалово всё было по- старому спокойно. Люди работали, получали зарплату, кормили свои семьи, и даже немного оставалось, чтобы отметить тот или иной праздник. Семен устроил сына Егора в бригаду сучкорубов, - пусть привыкает. Зарплата сучкоруба хоть и небольшая, но всё равно помощь для семьи.
   Федор Сычев также стал брать своего сына Тихона на пушной промысел. Теперь два друга редко стали видеться, но если уж встретятся, то не расстанутся, пока не посвятят друг друга в те ситуации и события, в которых побывали сами.
   А событий в тайге было много. Тайга - это как живая картина, хоть летом или зимой, но особенно зимой. Сколько следов оставляют звери большие и малые. И если ты стал хорошо разбираться в этих хитросплетениях, то еще интереснее становится.
   Быстро пролетел еще один год и Василий с Настей снова вернулись на летние каникулы в Мышалово. Петр Петрович знал, что дети Семена и Федора учатся в гимназии. И после окончания второго года обучения, он пригласил ребят к себе для беседы. Анфиса приготовила стол, предварительно спросив Петра Петровича:
   - Шампанское ставить или не надо?
   Мышалов на секунду задумался, а потом сказал:
   - Думаю, что не надо. Еще рано для них. Мы побеседуем и так, без шампанского.
   Когда Василий и Настя пришли в дом Мышалова, их встретила Анфиса и проводила в зал, где уже был накрыт празднично сервированный стол. Навстречу им вышел сам Петр Петрович и жестом пригласил садиться. Анфиса хотела было уйти, но и её пригласил Петр Петрович к столу.
   Для начала по русскому обычаю Анфиса налила в большие фужеры ягодного морса всем, в том числе и Петру Петровичу. Он поздравил ребят с окончанием учебного года.
   Вообще то Петр Петрович хотел узнать обстановку в Бийске, какое настроение у гимназистов, чем они занимаются после занятий. И вообще, о чем думает молодежь, люди различных сословий в это неспокойное время.
  
   Шел 1916 год и Петру Петровичу конечно же было известно больше о той обстановке в России, ему об этом часто стала писать его дочь из Санкт-Петербурга. А что могли сказать гимназисты? Да ничего. И все же ему хотелось узнать, как события последнего времени воспринимает молодое поколение...
   А Василий и Настя говорили в основном об учебе, о преподавателях, об отношениях между гимназистами. И в заключении этой беседы Настя сказала, что кроме занятий она посещает еще литературный кружок, где она декламирует стихи современных поэтов. И особенно ей нравятся два поэта - Сергей Есенин и Александр Блок. Они разные по стилю, но яркие и душевные. А Василий сказал, что ему нравятся технические науки, и он хотел бы стать инженером. Поэтому все свободное время он проводит в техническом отделе публичной библиотеки.
   Побеседовав еще немного и учтиво поблагодарив Петра Петровича за приглашение и угощение, за ту честь, что он им, ребятам оказал, гимназисты пошли домой.
   Петр Петрович так ничего и не узнал, что ему хотелось бы узнать. Когда Василий пришел домой, то его стал расспрашивать отец, о чем, мол, вы там у Мышалова говорили.
   - Да ни о чем серьезном, просто так беседовали, - отвечал Василий, - мы рассказывали об учебе, как проводим свободное время.
   Василий не рассказал Мышалову, но решил рассказать отцу про то, как он посещал тайный кружок недовольных царским режимом.
   - Кружок этот организовал один из бывших политических заключенных некто Пантелеев. А в центральной России, особенно в Санкт- Петербурге идут большие стихийные собрания и митинги, а у простого народа революционное настроение. Руководит всем этим бывший гимназист Владимир Ульянов под псевдонимом "Старик", ловко маскируясь от царской охранки.
   Помолчав немного, Василий продолжал:
   - Знаешь, папа, меня долго проверяли, спрашивали о родителях, кем работают, какое у нас социальное положение...
   Семен слушал сына молча, а в глазах его стояла та серая масса народа, которую он не так давно конвоировал, сопровождая до места назначения. Семен вспомнил и те слова, что сказал Мышалов о революции 1905 года. Тогда он ничего толком не понял, а сейчас всё больше и больше стал понимать, что творится в этом жестоком мире, и почему эти народные массы идут против этого режима.
   Семен еще хотел предупредить сына быть поосторожнее. Это очень опасно, эта дорога ведет прямо на каторгу. Но потом подумал и решить ничего не говорить. Ведь если Василий решил посещать этот нелегальный кружок, значит он сам понимает, какие могут быть последствия. Недаром Василий предупредил отца, чтобы об их разговоре никто не знал, даже самые близкие.
   В это время к ним вошла Василиса. Она посмотрела на мужа и сына и ей показалось, что они чего-то друг с другом не договорили.
   - Ну, вы, заговорщики, долго еще будете уединяться, спросила она, обращаясь больше к мужу, - а потом спросила его:
   - Ты не забыл позвать Григория Фоминых с женой Любой на 16 - летие Егорки?
   - Нет, нет, не забыл, - ответил Семен, - в эту субботу и отметим во второй половине дня. Как же нам обойтись без управляющего пушным промыслом, без Григория то.
   Первыми пришли Сычевы. Федор стал о чем-то расспрашивать Семена, Тихон пошел в комнату к Егору, а Настя стала помогать Василисе на кухне. Домик у управляющего Семена Зуева хоть и небольшой, но уютный, - две небольшие комнатки и кухонька. Зуевых это устраивало. Другие жители Мышалово жили в гораздо худших условиях.
   Потом пришли Григорий Исаевич с женой. Василиса, как настоящая хозяйка этого дома, посадила каждого по своему усмотрению. Сначала выпили за виновника торжества, потом за родителей, потом и за всех по очереди.
   Когда все были навеселе, начали дарить подарки виновнику этого праздника. Сычевы подарили Егору большую мохнатую шапку и меховые рукавички, а отец от всей семьи подарил Егору одноствольное ружье, о котором Егор давно мечтал. И только семья Фоминых ничего не подарила. Григорий с женой будто бы и не знали, что в таких случаях принято что-то дарить, и они извинились за эту неловкость. Но пошептавшись с женой Григорий встал, вышел из-за стола и сказал:
   - Подождите. Я сейчас тоже подарю Егору одну вещицу, связанную с тайгой.
   Через некоторое время Григорий возвратился и в руках у него была рогатина, с которой его отец ходил на медведя. Сам Григорий с рогатиной был в тайге только один раз, да и то неудачно. Григорий был тогда худощав, да и силой такой как у отца он не обладал. Поэтому он предпочитал огнестрельное оружие и тогда, когда был промысловиком-охотником, и сейчас, когда стал управляющим пушного промысла у Мышалова.
  
   А тот неудачный для него день он запомнил на всю жизнь. Григорий шел с рогатиной, перекладывая ее из одной руки в другую. Проходя мимо огромной ели, он услышал вверху какой- то шорох, и только он поднял голову, как на него прыгнула большая рысь. Обычно эти большие кошки на людей не нападают, но в данном случае у нее видимо было потомство. Григорий инстинктивно поднял рогатину в верх, и рысь оказалась между её рогами. Григорий отбросил её в сторону, но рысь успела своей когтистой лапой зацепить его ухо, и верхняя половина уха осталась у нее в когтях.
   Потом ухо зажило, но больше Григорий в тайгу с рогатиной не ходил. И сейчас Григорий торжественно вручил эту рогатину Егору, сказав при этом:
   - Может быть у тебя, Егор, получится лучше, ты вон каким крепким парнем растешь, скоро отца обгонишь и ростом, и силой.
   И все невольно посмотрели на Егора, на его статную фигуру, на его большие и сильные руки далеко не 16-ти летнего паренька. Егор засмущался, взял в руки рогатину, поблагодарил Григория и стал ее осматривать. Потом он передал рогатину гостям, и все по очереди стали ею любоваться, но не как оружием против медведя, а как музейной ценностью.
   А рогатина была действительно красива, будто из слоновой кости была отполирована её рабочая часть, а рукоять была шершавой...
   Григорий Исаевич Фоминых был старожилом селения Мышалово, он родился и вырос в нем. Родителей своих он плохо помнил, они рано ушли в мир иной. Сначала умерла мать, а потом и отец, - Григорию было тогда 10 лет. В памяти у него осталось это, как отец уходил в тайгу с рогатиной. Отец Григория не был профессиональным охотником, а на жизнь зарабатывал случайными заработками. По осени собирал кедровые орехи и продавал их, а иногда заваливал медведя - шатуна.
   Отец Григория обладал огромной силой, обросший весь и только черные глаза сверкали из-под мохнатых бровей. Верхняя одежда его была из медвежьей шкуры, и в ней он и сам напоминал медведя. Мать его была простой кержачкой, очень богомольной, соблюдавшая все обряды. Она по весне простудилась и умерла. Отец его с горя запил и умер в пьяном угаре через полгода после смерти жены.
   Григория на воспитание взял себе друг отца профессиональный охотник Демид. Он выучил Григория этому ремеслу. А когда Григорию исполнилось 18 лет он женил его на своей дочери Любе. Григорий с Любой стали жить отдельно, занимая комнату в бараке. Григорий стал быстро расти как профессиональный охотник, толи ему сопутствовала удача, или природный ум помогали ему в этом. Но только через некоторое время он стал лучшим охотником -профессионалом. И Петр Петрович, сам еще молодой предприниматель, назначил Григория Фоминых управляющим пушным промыслом своего хозяйства. Детей у них не было, как говорила Люба, - бог не дал.
   Потом, когда Петр Петрович построил два домика для управляющих, Григорий и Люба переселились в новый дом. Когда всё было выпито и кончились охотничьи байки за столом, а их было много и у Григория Фоминых и Федора Сычева, все стали расходиться по своим домам.
  
   Осенью, как и обычно, Василиса поехала вместе гимназистами решать все вопросы, связанные с их учебой и жильем. Сычевы - Федор с Тихоном стали готовиться к пушному промыслу, а Егор по- прежнему работал в бригаде сучкорубов, где работали старики да подростки, то есть подросшие дети лесорубов. Каждый день отправляясь на работу, Егор брал с собой подаренное ему ружье, щеголяя им перед другими сверстниками.
   У Семена всё чаще стала болеть раненая нога, и он практически руководил лесорубами, не сходя с лошади.
  
   Новый 1917 год семья Зуевых встретила в своем узком кругу. Зима в этом году была суровая, но малоснежная, и пушной промысел у Сычевых не совсем получился. Василиса переживала уже за две семьи, и ей уже казалось, что придет то время, когда две семьи станут не только близкими, но и родными.
   В марте неожиданно приехал из Бийска Василий, и Семен с Василисой очень удивились этому. Вечером, когда вся семья Зуевых была дома, Василий сказал, что в России произошла февральская буржуазная революция. Царь Николай П отрекся от престола и сейчас в стране создано Временное правительство.
   На другой день оставшись наедине с отцом Василий сказал отцу, что готовится еще одна революция, но уже пролетарская, или проще сказать - народная. А готовит ее Владимир Ульянов- Ленин, это его последний конспиративный псевдоним. Сам Ленин находится за границей, но у него много помощников и последователей, которые находятся сейчас в России...
   Василий долго беседовал с отцом, вводя его в курс политический событий, происходящих в России. Через два дня Василий уехал. Григорий Фоминых, встретив Семена на улице, спросил его:
   - А чего- то Василий приезжал раньше срока?
   - Да так, по возникшим хозяйским делам, - ответил Семен, а сам задумался: "...и зачем это нужно знать Григорию".
   Потом за работой этот короткий разговор забылся.
   Пролетела весна и лето. У Василия и Насти закончился третий год обучения в гимназии, и начался четвертый.
   До Мышалово долетела весть, что в России свершилась еще одна революция, а что это такое - никто толком не знал. В первые зимние каникулы Василий и Настя приехали в Мышалово, и Василий уже не таясь говорил всем, что в России произошла пролетарская революция, и власть перешла в руки трудового народа во главе с Лениным.
   Отдохнув немного от учебы Василий и Настя вернулись в гимназию и началась вторая половина учебного года.
   В гимназии все оставалось по- старому, будто бы ничего не произошло. Это обстоятельство всех гимназистов радовало, всем хотелось закончить цикл четырехлетнего образования и получить документы об окончании гимназии.
  
   Закончился и четвертый год учебы в гимназии, и Василий с Настей возвратились в Мышалово. Это были уже не те подростки, что уезжали четыре года тому назад в Бийск. Им уже исполнилось по 16 лет и надо было каждому определяться в дальнейшей жизни. Но время было неопределенное и неспокойное, шла Гражданская война и до Мышалово все же доходили разноречивые вести о происходящем в России.
  
   Шел 1918 год. В начале осени вернулся в Мышалово и Петр Петрович. Он уезжал в Томск по своим неотложным делам. Приехав в Мышалово Петр Петрович созвал небольшое совещание, на котором был рассмотрен всего один вопрос: как быть дальше, что ожидает его производство в дальнейшем. Петр Петрович приехал не один, с ним был офицер царской армии, его зять, приехавший из Петрограда. На это совещание Мышалов пригласил своих управляющих Семена Зуева и Григория Фоминых, бригадиров обеих бригад, священнослужителя и урядника, контролирующего общественный порядок в поселке.
   Петр Петрович начал свою речь следующими словами:
   - В России идет страшная гражданская война, брат идет на брата, и неизвестно чем и когда всё это кончится. Мой зять, приехавший из Петрограда, уже успел принять участие в этой войне. Он говорит о том, что в Петрограде власть в руках большевиков, а на окраинах России борьбу с большевиками ведут царские генералы. В центре генерал Деникин, под Петроградом генерал Юденич, на юге генерал Краснов, на Дону генерал Каледин, а у нас на востоке адмирал Колчак.
   - Я еще раз повторяю - идет кровопролитная война, и чем всё это кончится - неизвестно. Но мы должны, несмотря на это работать и не сворачивать наше производство. Мне удалось в Томске снять в банке все наши деньги. Я отдам их управляющим для выдачи рабочим обеих бригад. Для этого я и пригласил бригадиров этих бригад, батюшку и урядника как свидетелей.
   - Завтра я уезжаю и старшими за меня остаются оба управляющих, а за порядком в Мышалове будет наблюдать урядник. Кроме того, я прошу батюшку помолиться за всех нас. Если бог нас не покинет и поможет генералам разбить большевиков, то я сразу вернусь, и мы еще расширим наше производство.
   Затем Петр Петрович в присутствии всех отдал деньги управляющим и сказал:
   - Честно распределите среди рабочих и раздайте деньги как можно быстрее, - это их зарплата за последнее полугодие. Списки и ведомости, кому сколько причитается, я надеюсь вы уже подготовили.
   После этого Мышалов пригласил всех за стол, где хлопотала Анфиса, и прощальное застолье продолжалось до вечера.
   Наутро Петр Петрович вместе с зятем уехали в неизвестном направлении, но Анфисе он наказал поддерживать порядок в доме; а он вместе с зятем попробует пробиться к Колчаку.
  
   Семен Зуев объявил всем работникам своего производства, что в ближайшее воскресенье будет производиться выдача зарплаты за последнее полугодие, и чтобы это сделать вместе с Григорием Фоминых, он направился к нему в дом. Подойдя к дому Григория и постучав, Семен обнаружил его пустым. В доме, как и прежде всё было на своих местах, а вот хозяев в нем не было.
   Семен сразу понял, что Григорий вместе с Любой исчез, прихватив с собой большие деньги. Тогда Семен пошел доложить об этом уряднику, но и того не было на месте. Пропал и батюшка. Видимо эти люди знали больше, чем говорил об обстановке в округе, о приближении к границам Томска гражданской войны Петр Петрович на совещании.
   Наступило безвластие и длилось оно около месяца. И тогда Семен Зуев, взяв на себя ответственность, собрал весь народ поселка Мышалово, объяснил сложившуюся обстановку, деньги Петра Петровича пришлось делить между двумя бригадами. Кроме того, на собрании решили признать Григория Фоминых бандитом и уголовником. В том случае, если он появится в Мышалово или в окрестностях, его необходимо арестовать и судить всем населением поселка. На этом собрание закончилось, но безвластие так и осталось. Так думал и Семен Зуев, но народ поселка Мышалово признал Семена лидером, увидев, что в критический момент он не побоялся взять на себя ответственность, успокоить народ и объединить его в это тяжелое историческое время. И только к концу года у них появился уполномоченный советской власти с двумя чекистами, который объявил поселок Мышалово частью Советской России.
  
   ГЛАВА 5. СЕМЕН ЗУЕВ - ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПОССОВЕТА
  
   Уполномоченный прибыл в поселок Мышалово ровно за неделю до нового 1919 года. И в поселке твердо установилась Советская власть. Сразу после нового года все жители поселка собрались в большом двухэтажном доме Петра Петровича Мышалова. Уполномоченный Иван Ильич Пантелеев первым делом сказал:
   - Товарищи! Этот большой дом бывшего домовладельца Мышалова, Советская власть национализирует, и в нем будет находиться начальная школа, а его кабинет на первом этаже будет медицинским пунктом. Экономке Анфисе необходимо выделить комнату в бараке. Фельдшера, пока только фельдшера я пришлю вам через месяц.
   - Товарищи! Сейчас молодое Советское правительство, несмотря на то, что идет еще Гражданская война, посылает молодых специалистов по комсомольским путевкам в разные места молодой Советской страны. Комсомол - это молодая политическая организация создана по инициативе Владимира Ильича Ленина в 1918 году. Это ближайший резерв партии большевиков.
   Далее Иван Ильич предложил национализировать и бывший дом бывшего управляющего пушным промыслом Григория Фоминых для того, чтобы там смог находиться поселковый совет.
   - А председателя поселкового совета, товарищи, вы должны выбрать сами, - сказал Иван Ильич. Мне стало известно, что большим уважением у вас пользуется товарищ Зуев Семен Петрович. Вот его то я и предлагаю вам выбрать председателем вашего поселкового совета. Кто за это предложение, прошу голосовать, то есть поднять руку.
   Председателем Мышаловского поселкового совета почти единогласно был выбран Семен Петрович Зуев, а секретарем Анастасия Сычева.
   Потом Иван Ильич сказал, что необходимо создать отряд самообороны из бывших охотников профессионалов. Еще по тайге бродят разрозненные кучки недобитых белогвардейцев, колчаковцев и семеновцев. Они неожиданно нападают на небольшие деревни и поселки, мстят всем активистам Советской власти, убивают их и сжигают их дома. Поэтому отряды самообороны должны давать им отпор до прибытия частей регулярной Красной Армии.
   И первым таким командиром местного отряда самообороны народ избрал Федора Сычева.
   Затем Иван Ильич сказал, что местное производство древесины необходимо продолжать и переименовать его в советский леспромхоз. Для молодой советской страны требуется много строительного материала. А вот пушной промысел придется приостановить, потому что шло бездумное истребление пушного зверя. Пушной промысел будет со временем возобновлен, но уже строго по лицензии и под контролем государственных органов. Таким образом мы должны восстановить популяцию пушного зверя, в том числе соболя и куницы. А контролировать дальнейшее развитие лесного хозяйства будет специальный орган. В него будут входить и местные лесники, люди честные, смелые и крепкие, чтобы суметь дать отпор браконьерам, любителям поживиться за счет богатств нашей тайги. Их вы сами выберите в ближайшее время. У нас с вами ещё много нерешенных вопросов, но эти вопросы будет решать ваш совет с нашей помощью из центра. В ближайшем будущем центр пришлет грамотного специалиста на место директора леспромхоза. А пока есть смысл назначить временно исполняющего обязанности директора из числа бывших бригадиров, чем и займется товарищ Зуев.
   На этом общее собрание поселка Мышалово закончилось, и люди стали расходиться.
  
   Уполномоченный еще неделю после нового года находился в поселке, осмотрел его весь, все строения, потом пожелал всем успехов в это тяжелое время и уехал в центр. На Семена Зуева свалилась огромная ответственность за наведение и поддержание общественного порядка. Но он понимал, что надо работать и оправдывать доверие народа.
   Семен Петрович с Настей Сычевой разместились в доме бывшего управляющего Григория Фоминых. Семен занял большую комнату, подготовив ее для приема населения, а Настя обосновалась в маленькой комнатке с небольшим окошком, выходящим на главную дорогу, идущую в тайгу. Каждый день Настя записывала возникавшие вопросы в большую толстую тетрадь, а вечером они обсуждали их с председателем. Вопросов было много, как бытовых, так и производственных, требующих немедленного решения. А над домом поселкового совета развивался красный флаг, привезенный уполномоченным, - символ установленной Советской власти.
   Сразу после нового года лесорубы приступили к работе. Временным руководителем бригадой лесорубов Семен Петрович назначил Федора Сычева, не снимая с него обязанности командира отряда самообороны. Председатель предполагал, что в случае появления бандитов в окрестностях Мышалово, первыми должны их заметить наблюдатели из числа подростков и сообщить в бригаду лесорубов.
  
   Прошло полгода. Из центра была проведена телефонная связь с поселком Мышалово, и это все время помогало в работе председателя поссовета.
   Весной пришла комсомольская путевка на работу в шахту города Кемерово, и Василий Зуев, мечтавший о профессии горного инженера, решил туда поехать. Василия провожали мать и Настя. Василиса давно мечтала о том времени, когда дети вырастут, и обязательно будут вместе. Но сейчас они снова расстаются. И после некоторых напутствий сыну и поцеловав его на прощанье, она достала платок и сделав вид, будто вытирает слезы, отвернулась, тем самым дав понять детям, чтобы они простились. Василий это понял, неумело чмокнул Настю в щечку, а она обняла его за шею и горько заплакала, и слезы брызнули из ее глаз, словно что-то предчувствуя. А Вася своим платком утирал Насте слезы и гладил ее по волосам, всё время повторяя:
   - Ну что ты, что ты...
   И прижав ее к себе в последний раз, он вскочил в ожидавшую его пролетку, и возница погнал лошадей рысью. Вася стоя в пролетке махал этим же платком провожающим до тех пор, пока женщины не скрылись из виду. Потом Василиса и Настя пошли молча, думая каждая о своем и разошлись по своим делам.
   Настя пошла к себе в поселковый совет, где её встретил Семен Петрович и спросил:
   - Ну как, проводили?
   -Да, - коротко ответила Настя и пошла в свою комнату.
   Потом в поссовет пришел Федор Сычев и сказал Семену, что бригада лесорубов предлагает назначить лесником его сына Егора. Семен немного задумался и спросил, засомневавшись:
   - А не рановато ли в девятнадцать - то лет?
   Но Федор всё понял и развеял его сомнение:
   - Если народ доверяет...Ведь это самое главное.
   И действительно, Егор в свои 19 лет выглядел немного старше своего возраста. Высокий, красивый, а его черные небольшие усики придавали ему ещё более солидный вид.
   - Ну, что же, пусть будет лесником, - только и ответил председатель поссовета. Потом он позвал Настю и распорядился занести это свое решение в книгу учета работников лесного хозяйства.
   Когда Егору сказали об этом, он сначала не поверил, а когда Настя показала ему запись в книге учета и подпись самого председателя, он сразу стал серьезнее и воспринял это как должное.
   А Настя, задержав на мгновение взгляд на Егоре, подумала - вот ведь, родные братья Егор с Василием а отличаются во всем, особенно внешне. А кто не знает, никогда бы не подумал, что это родные братья.
   Егор на другой же день приступил к своим обязанностям. Отец в общих чертах ознакомил его с предстоящей работой и на что прежде всего необходимо обратить внимание.
  
   Через месяц пришло письмо от Василия, где он сообщал, что без приключений добрался до места назначения и будет работать в шахте - добывать уголь. Раньше в этой шахте работали только каторжане, но Советская власть всю работу в шахте организовала по- новому. По призыву комсомола в эту угольную отрасль пришло много молодежи. Василий сообщал, что жить он будет в общежитии, днем рубить уголь, а вечером учиться на рабфаке по ускоренной программе на инженера.
   Грамотных людей в России очень мало, это результат развития общества при царском режиме. А Советской России нужны свои молодые инженерные кадры, преданные новой власти. При царизме во многих областях народного хозяйства было много иностранных специалистов- англичан, немцев и прочих европейцев. Теперь всё будет по- другому, - писал Василий.
   Далее в письме было несколько особо выделенных строк для Насти. Поэтому, прочитав до этого места Василиса не стала читать дальше, а отдала письмо Насте. Письмо слушали все вместе, как раньше, обсуждая тот или иной вопрос в доме Зуевых.
   Последним пришел Федор. Он давал указание на ночь сторожам.
   - Ну, слава Богу, что так хорошо у Васи сложилось, - сказала Василиса, поправляя высунувшийся крестик у нее из-за ворота кофточки.
   - А Вася в это не верит, - подняв голову от письма сказала Настя.
   - Ну, это его дело, посмотрев на Семена ответила Василиса, ожидая поддержки мужа.
   Но Семен промолчал, он не стал поддерживать ни ту, ни другую сторону, он просто сказал:
   - Пойдемте лучше пить чай...
   Чай пили все вместе с вареньем из каких- то диких ягод известных только Василисе. Потом Сычевы ушли, пожелав этому дому добра и спокойствия.
   Лето шло к концу и Семену надо было готовиться к зимнему периоду. Заготавливать дрова, провести ремонт всей отопительной системы бараков, почистить оба колодца, отремонтировать забор у пруда возле конюшни, засыпать небольшие ямы на основной дороге, проверить достаточно ли заготовлено кормов для лошадей...
   А главное - это производство деловой древесины, чтобы леспромхоз не снижал темпов заготовок. Обещанного директора из центра так и не прислали, видимо пока не нашли. Не прислали и учительниц для начальной школы, которую собирались открыть в доме Мышалова. Видимо придется снова ходить в бывшую церковно-приходскую школу, находящуюся в 3-х километрах от поселка.
   Но зато прислали фельдшера, одинокого старичка с красивой профессорской бородкой и печальными добрыми глазами, и председатель разрешил ему жить временно в самом медпункте. И в помощь фельдшеру председатель определил Анфису, которая когда-то помогала личному врачу Петра Мышалова.
   Осень в этом году была теплая и дождливая, а вот зима пришла снежная и морозная. Наступивший 1920 год поселок Мышалово встречал весело и с энтузиастом.
   Сразу после нового года центр пристал нового директора леспромхоза. Правда, жить он будет пока в центре, а руководить леспромхозом будет наездами. Он привез программу восстановления лесного хозяйства на прежних вырубках.
   Семен всё чаще и чаще стал заглядывать в свою толстую тетрадь и делать отметки о выполненных и невыполненных делах. Иногда он обходил весь поселок, опираясь на клюшку и делая пометки в рабочем блокноте...
   Жизнь текла своим чередом, прошла весна без всяких осложнений и наступила летняя пора. И снова в разгар жаркого и сухого лета надо было не забывать о предстоящей зиме и исподволь к ней готовиться.
  
   ГЛАВА 6. ТРАГЕДИЯ В ПОСЕЛКЕ МЫШАЛОВО.
  
   В этот день как и обычно с раннего утра Семен шел в поселковый совет, чуть позже приходила и Настя. На календаре было 20 августа, стояли последние теплые денечки. Семен посмотрел на записку, написанную еще вечером, в которой был намечен порядок выполнения дел, запланированных на сегодня. Он позвонил в центр и напомнил руководству об обещании прислать к новому учебному году двух учительниц младших классов. Там подтвердили, что две учительницы по комсомольским путевкам прибудут в Мышалово к 1 сентября и напомнили председателю позаботиться о жилье для них.
   Семен задумался: одна то комната в бараке в запасе у него есть, а насчет второй комнаты надо подумать.
   "Ну, ничего, поживут пока в одной комнате вдвоем, а там видно будет"
   Пока Семен так думал, к нему зашла Настя со своими вопросами. Меж тем время шло к обеду. Семен редко ходил обедать домой. Чаще он брал с собой кусок хлеба, помидор с огурцом, разрезал их пополам и солил на свой вкус, благо соль всегда была у него в столе. А вместо чая днем он выпивал стакан воды из графина, стоящего у него на столе.
   Вот и сейчас он приготовился к обеду, и ждал, когда Настя уйдет обедать домой. Но вдруг Настя влетела к нему в комнату и почти закричала:
   - Семен Петрович, посмотрите, что там за всадники?
   Семен уже без палки опираясь на здоровую ногу вбежал в комнату Насти, посмотрел в окно и ужаснулся. К их дому поселкового совета скакали всадники. С одного взгляда Семен определил- их было шестеро недобитых белогвардейцев, и на одном из них Семен разглядел офицерские погоны. Моментально Семен бросился к телефону, поднял трубку, но телефон молчал, - бандиты перерезали связь с центром.
   Тогда Семен решил выпустить Настю из поссовета, и уже было открыл дверь, но бандиты были рядом у самого дома, и у него не было другого выхода как закрыть дверь и запереть её на задвижку. Если выпустить Настю, а самому остаться в доме, то ее всё равно убьют, но сначала изнасилуют, а потом убьют. Семен знал об этом, ему неоднократно об этом говорили по телефону из центра.
   Бандиты были уже на крыльце дома, они стали ломиться в дверь, но поняв, что дверь надежно закрыта и заперта они подъехали к окну большой комнаты. Офицер, а это был есаул, гарцевал перед окном, а другие крутились тут же. И вдруг Семен в одном из бандитов узнал Григория Фоминых, который находился позади остальных, видимо не хотел, чтобы его узнали. А офицер наоборот, подъехал к самому окну и крикнул в окно:
   - А ну, выходи большевистская зараза из дома! Мы сейчас покажем как надо расправляться с вашей властью.
   Он привстал на стременах и сорвал красный флаг с карниза дома. Потом переломил древко флага о луку седла и бросил флаг к ногам лошади. Вот тут то Семен не выдержал такой наглости бандита. Он вытащил из ящика стола наган, подаренный ему уполномоченным, убедился, что в барабане нагана были все патроны. Семену еще не приходилось применять оружие за полтора года председательства. Рукояткой нагана он разбил верхнее стекло окна и трижды выстрелил в офицера. Лошадь есаула испугавшись выстрелов встала на дыбы, офицер свалился с лошади, зацепившись одной ногой за стремя. Лошадь оттащила есаула метров на двадцать от окна, а остальных бандитов будто ветром сдуло. Они спрятались сзади дома и Семен услышал голос Григория Фоминых:
   - Ну, сволочь, сейчас ты у нас "запоешь" по другому...
   Вдруг Семен увидел в окно как оставшиеся всадники выскочили из-за дома, бросились к дороге и начали беспорядочно стрелять. Семен вгляделся и увидел, как какой-то всадник галопом перемахнув через изгородь и вихрем пролетев поперек дороги, скрылся в таежных зарослях. Семен даже не успел разглядеть этого человека.
   Бандиты быстро поняли, что погоня бесполезна и, сделав несколько выстрелов вдогонку ускакавшему, вернулись за дом. Степан в это время хотел выпустить из дома Настю, пока бандиты отвлеклись, но дверь не открывалась. Он понял, что дверь приперта снаружи. Степан встал в растерянности, не зная, что предпринять.
   А в это время в разбитое вверху окно потянуло гарью. В окно Степан увидел шлейф дыма, тянувшийся от дома в сторону тайги. И тогда Семену пришла мысль спрятать Настю в подпол дома. Он жил в таком же доме и знал, что в доме есть подпол. Он бросил взгляд на пол, - вдоль одной половицы была большая щель.
   Семен, не говоря ни слова, достал нож, которым резал себе овощи на обед, сунул нож в щель и поднял одну половицу, потом другую и третью. В доме становилось уже жарко. Настя стояла и смотрела на Семена в каком -то оцепенении, не понимая, чего он хочет. Когда же были подняты все три половицы Семен подошел к Насте и сказал:
   - К нам скоро придет помощь. Я видел, как какой-то всадник из наших поскакал на вырубку сообщить, что на нас напали бандиты. (Слово "наших" он произнес громко и внятно для большей убедительности). Но эта помощь может опоздать. Поэтому я прошу тебя, Настя, надень мой дождевик.
   И он снял дождевик с крючка вешалки и дал его Насте.
   - Ты ложись на земляной пол, а я закрою тебя половицами.
   - А как же вы сами, Семен Петрович?
   - А я буду защищать наш дом, - Семен посмотрел сначала на окно, потом на дверь, если бандиты к нам полезут сюда.
   Он взял со стола наган, посмотрел -в нем еще оставались патроны.
   - Давай ложись скорей дочка, - Семен впервые назвал Настю дочкой.
   И она бросилась ему на шею, и слезы брызнули из ее глаз. Семен с трудом оторвал ее руки от себя и помог ей лечь на земляной пол, всё время держа наган наготове. Потом он закрыл её половицами. Огонь проник в комнату, лизал стены и потолок. Семен последним усилием воли подполз к двери на что- то еще надеясь, но тут он услышал выстрел и подумал, что бы это значило, но вместе с выстрелом раздался грохот обвалившегося огненного потолка...
   А тем временем, когда бандиты появились в поселке, Василиса была в саду около своего дома. Она всё видела, и то как бандиты поскакали к поссовету, слышала выстрелы. Видела, как бандиты подпирали лопатой дверь и поджигали дом поссовета с задней стороны, облив его керосином, привезенным с собой. Василиса точно знала, что в доме поссовета были и Семен и Настя. Когда дом уже горел, и бандиты в спешном порядке торопиться к отходу, Василиса увидела Григория Фоминых. Он привязывал к седлу какого- то человека, положив его поперек седла.
   Григорий понимал, что неизвестный всадник уже мог доскакать до вырубки и отряд самообороны мог появиться с минуты на минуту, спутав все его планы. А планы у Григория были страшные - расстрелять всех, кто был в поссовете, поджечь поселковый совет и весь поселок Мышалово, а вместо этого приходиться спешно уходить в тайгу.
   Когда бандиты доскакали до дороги, Василиса бросилась бегом к горящему поссовету. И надо же было такому случиться, Григорий Фоминых, замыкавший цепочку бандитов, оглянулся, увидел, что к горящему дому бежит какая-то женщины и хладнокровно выстрелил ей в спину. Василиса не успела ничего сделать, она тут же упала прямо на ступеньках потеряла сознание.
   Когда бандиты скрылись в лесу, со всех бараков выскочили старики и дети с ведрами, они бежали к пруду у конюшни, черпали воду и торопились к догорающему дому, поливали шипящие головешки. Анисья Морозова прикатила на телеге еще не вылитую бочку воды для лошадей.
   Кто-то сказал, что надо сообщить в отряд самообороны, на что Анисья Морозова ответила:
   - Если с Федькой моим ничего не случилось, то он уже должен быть на вырубках и сообщить об этом несчастье...
   И через некоторое время в поселке появился отряд самообороны, с ними был и Федор Морозов. Отряд разделился пополам, охотники бросились в погоню за бандитами, а остальные стали помогать тушить то, что осталось от сгоревшего дома.
   Федору Сычеву сказали, что отряд бандитов привел в Мышалово Григорий Фоминых, которого узнала Василиса. Она очнулась и возле нее хлопотал фельдшер, который перевязал её и сделал укол. Василиса всё время показывала на тлеющие головешки, как бы порываясь вскочить и бежать туда. И люди поняли, что там под этими мокрыми тлеющими бревнами и досками должны быть Настя с Семеном. Когда растащили бревна и подняли обгоревшую дверь, люди увидели обгоревший труп Семена Зуева. Стали искать Настю, разгребли все головешки до самого обгоревшего пола, и услышали слабый стон из подполья. Быстро подняли половицы и извлекли из подполья Настю. Она находилась в полуобморочном состоянии и только издавала стоны. Настю с Василисой перенесли в медпункт, оказалось, что Настя не обгорела, а только наглоталась угарного газа. После уколов она пришла в себя.
   И Настю, и Василису тут же повезли в больницу, в центр, а Семена Зуева оставили в медпункте. Его положили на широкую скамью и накрыли белой простыней.
  
   Вечером, ближе к ночи вернулись охотники из отряда самообороны, преследовавшие бандитов. Они рассказали Федору Сычеву, что сначала было видно по следам лошадей как уходили бандиты, вплоть до поймы реки. Потом их след пропал, будто они испарились. И Федору всё стало ясно, ведь отряд белогвардейцев в Мышалово привел Григорий Фоминых. Этому бандиту видимо было известно, что в поселке есть отряд самообороны, и что есть наблюдатели, следящие не только за большой дорогой, но и за небольшими тропами, идущими из тайги. Но вот как бандит их перехитрил, известно только ему самому. И Федор пришел к выводу, что бандиты, совершив свое гнусное дело растворятся в общей массе народа, разбредутся по небольшим деревням и поселкам и хуже всего - по таежным скитам. А в тайге их много. И Григорий Фоминых, как бывший профессиональный охотник и бывший управляющий пушным промыслом, знает тайгу вдоль и поперек. Это хитрый и коварный враг. Своими мыслями Федор поделился с командиром отряда красноармейцев прибывшим на другой день в Мышалово.
   Отряд обследовал тайгу в радиусе 20 километров, но кроме убитого есаула, заваленного ветками в яме, ничего больше обнаружить не удалось. Связь с поселком Мышалово была восстановлена, и председатель ревкома попросил Федора Сычева в телефонном разговоре с ним временно исполнять обязанности председателя поссовета. Похороны первого председателя поссовета Мышалово Семена Зуева ревком взял на себя, они должны состояться на третий день после трагедии.
   Егор наутро после трагедии поехал в центр. Там на почте он послал он послал телеграмму в Кемерово Василию. Потом он пошел в больницу и встретил там Настю. Она полностью отошла от потрясения и помогала медперсоналу ухаживать за Василисой.
   Василиса была в тяжелом состоянии. Ей сделали операцию, извлекли пулю, которая оказалась японской и к тому же отравленной.
   На похороны Семена Зуева на третий день после трагедии ревком прислал своего представителя, пятерых вооруженных красноармейцев и одного музыканта с духовым инструментом, больше музыкантов в ревкоме не было. Семена Петровича Зуева хоронили в закрытом гробу накрытом красной материей. Представитель РВС открыл траурный митинг следующими словами:
   - Дорогие товарищи! Сегодня мы хороним вашего председателя. За короткое время его работы он показал себя настоящим борцом за Советскую власть и погиб защищая эту власть. И пока идет гражданская война, пока недобитые банды белогвардейцев еще ходят по нашей земле, пока они убивают и жгут дома борцов за Советскую власть, нам надо еще теснее сплотиться и сильнее давать отпор этим недобитым бандитам.
   Красноармейцы отсалютовали Семену Зуеву ружейным залпом, а музыкант на своем инструменте исполнил Интернационал. На его могилу установили временный деревянный памятник, а вверху его установили красную звезду.
   Тут же на траурном митинге выступил и Федор Сычев. Он от имени всех жителей поселка поклялся поймать этих бандитов, и при этом сказал:
   - Пусть только попробуют сунуться сюда к нам эти бандиты. Они на своей шкуре испытают весь гнев нашего народа.
   Далее Федор поблагодарил Федю Морозова за его смелый поступок. Ещё Федор Сычев предложил зачислить Федю в отряд самообороны, несмотря на его несовершеннолетие, если Анисья Морозова даст на это согласие.
  
   Когда все разошлись, Егор еще долго стоял около памятника и про себя думал и переживал, что в ту тяжелую, смертельную минуту для отца он не мог ничем ему помочь. Василий на похороны отца опоздал, долго оформлял документы, да и в дороге получилось не так как бы ему хотелось. Приехав в Мышалово Василий первым делом пошел на кладбище, потом поехал в больницу. В больнице он встретил Настю. Она всё время находилась у постели Василисы, которой с каждым днем становилось всё хуже и хуже, несмотря на то, что врачи делали всё, что было в их силах.
   У Василия было время в запасе. Руководство шахты зная об его трагедии в семье пошло ему навстречу. Поэтому все свободное время Василий проводил в больнице встречаясь с Настей в те минуты, когда Василиса засыпала после болеутоляющих уколов. А Настя вновь и вновь говорила с ним о случившейся трагедии, часто повторяясь, вспоминая вновь и вновь мельчайшие подробности. Она возмущалась цинизмом и наглостью бандита Григория Фоминых, который с женой приходил на день рождения Егора.
   - И вроде бы приличные люди, и даже рогатину подарили Егору, а вот ведь как они изменились, - говорила Настя Василию.
   - Нет, Настя, это не они изменились, это изменился государственный строй. Вот мой отец этот строй принял без колебаний. Он прошел суровую правду жизни, он видел, как жили простые люди в его селе. Потом будучи конвоиром заключенных, видел, как эти люди шли на каторгу, борясь против царского режима. Отец видел блеск и нищету того строя, и эти две формы жизни разделяла огромная пропасть.
   Василий немного помолчал, а потом как бы в раздумье произнес:
   - Но вот что порой мне непонятно. Ведь Григорий Фоминых тоже ведь не из богатых. И тоже прошел непростую жизнь, но с самого начала этой жизни он поставил себе цель любой ценой забраться на самый верх богатой жизни, и видя, что эта цель от него уплывает, он и стал мстить всем.
   Настя слушала Василия прикрыв глаза, а его слова текли как ручеек, под журчанье которого она, прислонясь к нему вспоминала события последних дней.
   А Василий, приобняв Настю, продолжал:
   - Я думаю, что у этого бандита нет идеи. Ему безразлично кого убивать лишь бы отомстить за свою несостоявшуюся богатую жизнь. А деньги, с которыми они с женой удрали из Мышалово у них или кончились, или где- то лежат мертвым капиталом. Вот от злобы на всё происходящее в этой новой жизни, Григорий стал хуже и злее загнанного зверя. Но придет час расплаты и для него, и для таких же как он бандитов, потерявших человеческий облик.
   Василий замолчал, и Настя, приоткрыв глаза, взглянула на него, подумав про себя: "Какой же он умный у меня, всё то он знает", а вслух тихо проговорила:
   - Вася, как же я тебя люблю.
   И Василий понял, о чем думает и мечтает Настя. Он обнял её, поцеловал и сказал Насте:
   - Ты помнишь тот кружок, который я нелегально посещал, когда мы с тобой еще учились в гимназии. Это время для меня не прошло бесследно...
   Он помолчал немного, а потом сказал, как бы отвечая на невысказанные мысли Насти:
   - А с тобой мы обязательно будем вместе. Вот мама поправится, ты за ней эту зиму поухаживаешь, а летом будущего года я приеду, и мы с тобой поженимся. Я тебя увезу в Кемерово, поедешь со мной?
   - Да, - проговорила тиха Настя и поцеловала Василия.
  
   Однако этим планам не суждено было сбыться. Василисе становилось все хуже и хуже и вскоре наступил кризис. Настя все время находилась рядом с больной и вечером перед своей кончиной, словно предчувствуя, Василиса попросила позвать и Василия. Когда Василий пришел в палату к матери, она попросила его немного приподнять её, чтобы ей было лучше видеть ребят и разговаривать с ними. Василий и Настя видели с каким трудом Василисе дается каждое слово:
   - Дети мои, - сказала она, - вот видите, что получилось. И Семену не помогла, и себе навредила. Видимо так написано в моей судьбе всевышним. Единственно, о чем я больше всего жалею это то, что я не увижу вашего счастья, не смогу понянчить ваших деток, моих внуков...
   Настя хотела что- то сказать, или возразить, но Василий приостановил её порыв, поднеся палец к губам. Настя так и осталась сидеть с приоткрытым ртом, а слова не то возражения, не то ободрения так и остались у нее на губах.
   А Василиса попросила Настю снять с нее крестик и надеть его на себя. Когда Настя это исполнила, Василиса сказала:
   - Береги его Настя, это фамильная ценность семьи Зуевых, корни которой остались где-то в Тамбове. А я вас с Васей благословляю...
   И Василиса трижды их перекрестила. Это были её последние слова.
  
   ГЛАВА 7. КОМУ НЕСТИ КРЕСТ ЗУЕВЫХ
  
   Похоронили Василису на местном кладбище рядом с могилой мужа. Могилу выкопали так близко, что оба гроба оказались почти рядом. Сыновья не забыли исполнить её последнюю - похоронить по христианскому обычаю с отпеванием в церкви. На могилу Василисы Тихон принес и поставил по молчаливому согласию Егора и Василия собственноручно сделанный крест. Так рядом с памятником, символизирующим советскую власть стал стоять церковный крест, символизирующий толи прежнюю власть, толи вечную жизнь после смерти. Василий, а он уже был комсомольцем, уходя с кладбища, смотрел на это сочетание церковного креста и красной звезды и думал: "Неужели вот так и только так можно примирить эти две идеологии лишь после смерти, и это обстоятельство будет мучить его всю жизнь.
   Поминки по погибшим родителям братья все же решили сделать, несмотря на это тяжелое время. Пришли все Сычевы, пригласили Анисью Морозову, с которой последнее время Василиса дружила и их частенько видели вместе. Конечно, не обошлось и без спиртного, но это было так, чисто символически. А в основном пили чай с вареньем, - любимое занятие семьи Зуевых. Говорили мало, в основном вспоминали некоторые эпизоды из жизни родителей, оборвавшейся трагически, а также коснулись планов на будущее.
   Василий с Настей уже договорились, что эту зиму Настя проведет в Мышалово, продолжая работать секретарем поссовета. А в будущем году они поженятся и уедут в Кемерово.
   Егор сказал, что раз он один остается в этом доме, то пусть сюда переедет семья Сычевых, а он переедет в комнату в бараке для лесорубов. Однако Федор Ильич не то, чтобы возразил Егору, он просто перевел обсуждение жилищного вопроса в другое русло:
   - Нашему поселковому совету необходимо в ближайшее время заняться жилищным вопросом в связи с предстоящими изменениями в жизни поселка Мышалово. Мне звонили из центра и на этой неделе приедут две учительницы младших классов. Их надо как-то устраивать на жилье. Кроме того, в эту зиму будет выдано несколько лицензий на пушной промысел, охотники зимой будут заняты своей работой. Советская власть наводит порядок во всех сферах жизни, необходимых простому народу.
  
   Когда всё было обговорено и родители Егора и Василия помянуты, все стали расходиться и в доме остались два брата. Они не виделись больше года, и у них накопилось больше вопросов, чем ответов, которые так и остались, зависнув в жизненном пространстве. А всё началось с этого фамильного крестика, подаренного Василисой Насте. Василий достал аккуратно завернутый крестик из кармана, положил его на стол и сказал:
   - Знаешь, Егор, Настя тоже не будет носить этот крестик, как и я, и ты должен понять- почему. Она этот год будет исполнять обязанности секретаря поссовета до следующих выборов А в следующем году мы поженимся, и я увезу ее в Кемерово, где Настя вступит в комсомол. Егор, ты мой брат и должен меня понять, хоть наши жизненные дороги и разные, где-то и не совпадают, но идем то мы с тобой строго в одну сторону.
   Вот ты помнишь, когда я учился в гимназии и посещал нелегальный политкружок, а руководителем его был бывший политзаключенный Пантелеев Иван Ильич, то, когда я приезжал домой и рассказывал об этом только отцу, даже тебе не говорил, - вот какая была конспирация. Этот кружок обогатил меня политически, а Иван Ильич сейчас председатель реввоенсовета- РВС, нашего волостного центра.
   Сейчас я состою в комсомоле. Это политическая организация ближайший помощник партии большевиков. В следующем году и Настя вступит в комсомол и будет работать со мной в шахте. Нет, конечно не рубить уголь, а работать учетчицей или в шахтоуправлении. У нас на шахте много девушек, но большая их половина безграмотные, и это результат жизни при прежнем строе.
   Поэтому ты, Егор, не обижайся, пусть этот крестик лежит у тебя как семейная реликвия.
  
   Егор задумался, придвинул себе крестик и сказал:
   - А почему он должен лежать. Я буду его носить. Я не комсомолец, и, наверное, в комсомол никогда не вступлю. А народ, то есть лесорубы доверили мне большое дело, и я это доверие должен оправдать.
   - Да ради ... Василий хотел сказать- ради Бога, но потом поправился и сказал - ради нашей мамы. Ради её памяти...
   И тут же Василий поймал себя на мысли, что даже среди комсомольцев в разговоре между собой часто употребляется это слово - бог. Ради Бога, с Божьей помощью, одному Богу известно, Бог в помощь...
   Вот ведь как это слово "Бог" генетически въелось в нашу жизнь. И вот я тебе еще скажу, Егор, я и сам порой не понимаю многого. Большевики во главе с Лениным опираются на учение Дарвина об эволюции человека, считая религию опиумом для народа. А церковники опираются на Библию, в которой написано, что Господь Бог сотворил существующий мир и первых людей Адама с Евой. В свою очередь Фридрих Энгельс, который вместе с Марксом написал коммунистический манифест, сказал, что труд создал человека из обезьяны эволюционным путем.
   Это слово тебе конечно незнакомо, но я скажу проще, что сама природа создала этот мир по моему разумению. Я, правда, ни Библию, ни Дарвина не читал, но об этом слышал от умных людей. Религия помогала своим властям управлять народом, наказывать и карать непослушных бунтовщиков, порой сама не понимала, что это она, власть доводила народ бунта, и народ был вынужден браться за оружие...
   - Откуда ты все это знаешь, Вася? ,- спросил его Егор.
   - Учиться тебе надо, Егор. Так говорит и Ленин. И одним из первых декретов новой жизни был декрет о ликвидации в стране безграмотности.
   - Мне, Вася, и этой грамотности хватит при моей профессии, - сказал Егор, развертывая тряпицу с крестиком, вынул его и надел себе на шею: Пусть Господь Бог оберегает меня в тайге от всех напастей.
   - Как знаешь, Егор. Давай закончим этот разговор и помянем нашу бабушку крепостную Дарью, которая дала жизнь нашему отцу, ну, и конечно, нам с тобой. Крепостную - потому что она родилась в 1860 -м году, за год до отмены крепостного права...
   На улице стало светлеть. Братья проговорили всю ночь, каждый остался при своем мнении, так и пошли спать.
  
   Наутро к ним пришла Настя и приготовила братьям нехитрый завтрак. После этого Егор пошел на охоту, взяв вместо ружья рогатину. А Настя стала собирать Василия в дорогу. Перед отъездом Василий зашел проститься к Сычевым. Федор Ильич был еще дома и собирался идти в поссовет.
   - До свиданья, дядя Федь, уезжаю снова в Кемерово, - проговорил Василий.
   - До свиданья. Не забывай нас. А то смотри, может останешься? У нас вон какие дела разворачиваются, сегодня учительницы приезжают...
   - Не могу, дядя Федь, ведь меня там ждут, и я обещал, что вернусь...
   - Ну, тогда с Богом, хорошей дороги Василий. И когда Вася, уходя, повернулся к нему спиной, Федор Ильич трижды перекрестил его перед дорогой.
   Настя, провожая Василия, всплакнула у него на груди, а потом тоже перекрестив его, побежала на работу в поссовет.
  
   Ближе к вечеру приехали две учительницы, молоденькие девушки родом из Екатеринбурга. Они и удивились, и обрадовались столь теплому приему, который им оказали в, казалось бы, глухом сибирском поселке. Особенно они были рады жилищным условиям. Ведь ради них Егор Зуев переехал в барак, предоставив в их распоряжение целый дом.
   Большую комнату по договоренности между собой заняла Байкова Елена Григорьевна, а в меньшей расположилась Никитина Татьяна Сергеевна.
  
   В начале сентября началась учеба в начальной школе. Для этого верхнюю часть Мышаловского дома перегородили пополам, образовав два класса. Учеников первого и второго класса было мало, и все они разместились во вновь полученных классах. А ученики третьего и четвертого классов по-прежнему стали ходить в церковно-приходскую школу за три километра от Мышалово.
   В конце сентября в Мышалово приехал представитель центра. Его главной задачей была организация выборов председателя поселкового совета. На общем собрании жителей поселка председателем единогласно был избран Федор Сычев, а секретарем временно до будущего года была утверждена его дочь Настя, которая должна была за этот срок подготовить себе замену.
   Представитель центра пробыл в Мышалово три дня. За это время он проверил жилищные условия охотников и лесорубов, переговорил с учительницами, убедился в том, что везде есть печное отопление, и в заключение посоветовал Федору Сычеву перевести поселковый совет из Мышаловского дома в дом, где жили Зуевы, а учительницам выделить по комнате в бараках. Для этого надо уплотнить некоторых жильцов, имеющих по две комнаты.
   По словам представителя центра, поселковый совет должен находиться в отдельном доме с красиво оформленной вывеской и красным флагом, реющим над ним символизирующим мощь и силу Советской власти. Этот процесс об освобождении дома Зуевых под поссовет прошел не только безболезненно, но и был всеми одобрен. В поселке Мышалово над домом поселкового совета вновь стал развиваться красный флаг. Учительницы стали жить в отдельных комнатах, но в разных бараках. Елена Байкова была переведена в охотничий барак, а Татьяна Никитина к лесорубам, и ее комната, так уж получилось, оказалась рядом с комнатой Егора Зуева.
   Командиром отряда самообороны члены отряда избрали Тихона Сычева.
  Все эти изменения, избрания и переводы произошли накануне 3-й годовщины Октябрьской революции, а гражданская война шла к концу и всё дальше перемещалась к Дальнему Востоку.
   Жители поселка Мышалово отмечали этот праздник с большим энтузиазмом. Директор леспромхоза выделил из бюджета своего хозяйства небольшую сумму для премирования особо отличившихся рабочих. На предпраздничном собрании он поставил перед коллективом задачу по восстановлению лесного хозяйства, отменив бесконтрольные вырубки лесных делянок.
   В поссовет было направлено несколько лицензий на отстрел пушного зверя, которые будут розданы охотникам профессионалам. При этом учитывалось увеличение прироста пушнины без ущерба для лесной фауны.
   Учительницы младших классов проводили с детьми дополнительные занятия, на которых объясняли ученикам кто такой Владимир Ильич Ленин, партия большевиков, как будет строиться в России новая жизнь.
   Лозунг "Всё лучшее детям" не просто слова, а продуманная политика Советской власти. Федор Ильич, порой присутствуя на уроках новых учительниц, сравнивал их проведение с тем, что было раньше в церковно-приходской школе. Раньше главный упор делался на изучение закона Божьего, а сейчас все шло к тому, что молодежь призывали творить, выдумывать, изобретать, овладевать научными знаниями. "Нет, господа, - думал Федор Ильич, - на Бога надейся, а сам не плошай. Надо работать по- новому и оправдывать доверие народа.
   К этому времени в работе главного лесника леспромхоза Егора Зуева и директора леспромхоза стали возникать какие-то противоречия. Директор леспромхоза старался увеличить заготовку леса любой ценой, а Егор Зуев, практически выросший в тайге, тормозил эту производственную деятельность, требуя наводить порядок на вырубках. Эти две точки зрения они в свое время высказали представителю центра.
   И вот сейчас пришло из центра решение разделить леспромхоз на две организации - на леспромхоз и лесничество. Леспромхоз будет заниматься заготовкой леса, а лесничеству необходимо принять от него подготовленную под посадку деревьев делянку после вырубки деловой древесины и заняться восстановлением леса на этом месте.
   Егор Зуев с малых лет проводивший все время в тайге давно вжился в эту толи должность, толи профессию. И сейчас тоже он целыми днями проводил в тайге, домой к себе в комнату приходил поздно вечером, а на работу уходил рано утром.
   Однажды перед самым Новым Годом Егор возвратился домой чуть раньше обычного и встретился на входе в барак со своей соседкой, учительницей Татьяной Сергеевной. Она несла какие- то книги и тетради, и Егор помог ей донести их до комнаты, и будучи скромным от природы, Егор не стал спрашивать, почему она носит такие тяжести. А Татьяна, видимо, догадалась, о чем думает Егор, передавая ей перевязанные бечевкой кипы, и проговорила, удивляясь своей смелости:
   - В школе второй день не топлены печи, нет дров. Говорят, болен завхоз, а тетради проверять надо, да и самой надо подготовиться к завтрашним занятиям...
   - Ну, это дело поправимое, я вам обещаю, что завтра дрова у вас будут.
   На том они и расстались. И каждый пошел в свою комнату.
   Рано утром Егор, придя на вырубку, попросил у бригадира лошадь с санями, сказав, что в школе кончились дрова. Лесорубы нагрузили ему полный воз, и Егор повез его к школе.
   Около школы, сняв свой полушубок, оставшись в лохматой меховой шапке, он с двуручной пилой приступил к работе. Через час дрова были готовы и первую вязанку Егор сам отнес в школу, где уже у печки хлопотала баба Дуня. На перемене вышла Таня в накинутом на плечи пальто и пригласила Егора попить чаю. Егор согласился и потом еще дважды заходил пить чай. Когда все дрова были перепилены и переколоты, он отвел лошадь на конюшню и пошел к себе в комнату.
  
   Новый 1921 год Таня и Лена решили встретить вместе. Наступили школьные каникулы, и учительницы решили это отметить. Гражданская война была где-то далеко от Мышалово, а маленькие людские радости были свойственны даже в это неспокойное и тревожное время.
   Девушки договорились Новый год встречать в Таниной комнате, и всю неделю перед Новым годом готовились к этому событию. Когда всё было готово, Лена предложила Тане:
   - А не позвать ли нам и Егора Зуева, этого благородного рыцаря. Что ты думаешь по этому поводу?
   Таня и сама думала об этом, ей нравился этот застенчивый и красивый парень, но самой сказать об этом ей казалось неудобным. Но когда об этом сказала Лена, то Таня с радостью согласилась. Егору об этом заранее не говорили, а решили его неожиданно удивить перед самой встречей Нового года.
   Таня и Лена несколько раз выходили в коридор барака, но Егора всё не было в комнате, и они стали сожалеть, что не позвали его заранее.
   Егор появился только часа за два до Нового года, этакой сказочный богатырь в своей неразлучной меховой шапке и с рогатиной. Он очень удивился, увидев около своей двери двух девушек. Учительницы вкратце объяснили Егору, что ждут его, чтобы вместе встретить Новый год. Егор хотел отказаться, но девушки так настойчиво его уговаривали, что Егор сдался, пообещав быть у них через полчаса. Он переоделся в новую рубаху, но прежде задумался- снять крестик или не снимать. Он знал, что девушки прибыли по комсомольским путевкам, значит они комсомолки. Вот и Настя отказалась носить крестик, а мама его носила. Но почему же крестик не уберег маму от бандитской пули, если он имеет какую - то силу.
   Но время его поджимало, думать было некогда, и крестик так и остался под новой рубашкой, только Егор спрятал цепочку чуть ниже обычного, застегнув рубашку на все пуговицы.
   Когда Егор вошел к девушкам в комнату, даже при тусклом свете керосиновой лампы он увидел празднично приготовленный стол. Лена взяла его за руку и посадила на приготовленное для него место. Ни о каком спиртном даже не было разговора, пили только чай с вареньем. У Егора в комнате было полбутылки медовухи, оставленной от поминок родителей, но он промолчал об этом. Все время до наступления Нового года прошло за разговорами, а после наступления началось чаепитие, шутки, демонстрация кулинарных изысков девушек. Егор понял, что главная роль принадлежит Лене, - она больше говорила и о себе, и о Тане, и настойчиво расспрашивала
  Егора о себе. А Таня, если что-то хотела спросить, то смущалась и краснела.
   Когда глаза у всех стали слипаться и чай весь выпит, Лена предложила пожелать всем спокойной ночи, вернее той части, что осталось от этой ночи и разойтись. Так и сделали. Первым ушел Егор, поблагодарив девушек за совместную встречу Нового года и за угощение.
   Егору очень понравилась Таня, миловидная и скромная и несмотря на свою застенчивость, он начал искать предлог, чтобы с ней встретиться. А их было предостаточно. Егор взял на себя обязательство приносить дрова из общего сарая и колоть их на мелкие полешки, чтобы Тане только и оставалось, что класть их в печку. Еще он вменил себе в обязанность носить воду из колодца, а если Тани не было в комнате, то Егор оставлял ведро с водой, накрытое деревянным кружком возле двери её комнаты.
   Так продолжалось всю зиму, об этом знала Лена и радовалась за свою подругу. В конце весны начались школьные каникулы.
   А в начале лета Настя получила письмо от Васи из Кемерово. В нем он сообщал ей, что из-за производственной необходимости он приехать не может. Его повысили в должности, он стал теперь начальником смены в шахте, а отпуск пока не дают. Он просит Настю приехать в Кемерово вначале августа, а он ее встретить на вокзале. Жить она будет в женском общежитии и работать вместе с ним в одной смене в шахте учетчицей.
   Получив такое письмо, Настя обговорила это решение Василия с отцом, и Федор Ильич одобрил это решение. Настя стала готовиться к поездке в Кемерово, сдала свои дела новому секретарю поссовета, и у нее остался еще целый месяц отдыха.
   Настя подружилась с новыми учительницами и посоветовала им в их каникулы заняться Мышаловской библиотекой. И Лена, и Таня на общественных началах взялись за наведение порядка в библиотеке, а Настя им помогала. Они разобрали все книги, сделали инвентаризацию, завели картотеку и стали по очереди дежурить в библиотеке и выдавать книги жителям поселка.
  
   Прошло полгода, а Егор всё никак не мог объясниться с Таней, всё откладывал на потом. Время шло, и Егор просто не знал, как это сделать и с чего начать. И вот однажды проходя мимо библиотеки, - а он точно знал, что Таня там, - и он зашел к ней.
   Таня стояла за барьерчиком и читала какую-то книгу. Егор поздоровался и обратился к ней официально:
   -Татьяна Сергеевна, вы заняты?
   - Просто Таня, - оторвав взгляд от книги, сказала она.
   - Да, но вы на работе, - несмело возразил Егор.
   - А что вы хотите, Егор Семенович, уже Таня приняла эту игру и лукаво улыбнулась.
   - Есть ли у вас в библиотеке такая книга, ну про любовь, что ли, где парень хочет объясниться девушке, а не знает, как это сделать.
   - Нет, - ответила Таня, - такой книги у нас нет. А объясниться можно очень просто и без слов. Просто надо принести и подарить ей букет цветов. И это будет понятно без всяких слов.
   Егора будто огнем обожгло: как же он сам не мог догадаться до этого. А вечером он принес Тане большой букет полевых цветов вперемежку с лесными фиалками. Таня, конечно, догадалась, что Егор обязательно принесет цветы. К этому событию она приготовилась и ждала, и когда этот ожидаемый ею букет оказался в ее руках, она поблагодарила Егора и долго любовалась цветами. Потом опустила их в кринку с водой и поставила на стол.
   - Садись Егор, сейчас будем пить чай.
   Чай у них стал не только средством общения, но и в какой- то степени своеобразным любовным напитком.
   Когда они выпили по первой чашке, Таня налила Егору вторую чашку, а потом и себе. Поставив чайник на стол, она обняла его сзади за шею и тихо сказала:
   - Егор, ну вот почему так, ты большой и сильный, но такой несмелый. А люди говорят, что весной ты медведя одолел одной рогатиной...
   - Да это был совсем отощавший медведь, только что вылезший из берлоги. Я его просто отогнал.
   Егор спиной ощущал молодое упругое тело Тани и погружался в ту сладостную истому, которая свойственна только тем влюбленным, что соблюдали нравственную и телесную чистоту встреч и ухаживаний до самой свадьбы. Он гладил и целовал её нежные руки, будто погружаясь в чудесный сон и боясь его испортить.
   Первой от этого сна как бы очнулась Таня и сказала:
   - Егор, а чай то у нас совсем остыл.
   Егор потрогал свою чашку, но хоть не ощутил тепла, тихо сказал:
   - Ну и что, попьем и холодный...
  
   После этого они стали чаще встречаться за чашкой чая, а Егор иногда вспоминал ту первую их встречу, когда Таня обнимала его за шею и наверняка ощущала серебряную цепочку с крестиком. Тогда она ничего не сказала ему по этому поводу. Егор понял, что для Тани любовь дороже всех этих условностей, и вскоре сделал ей предложение стать его женой.
   К началу нового учебного года они поженились.
  
   Свадьбу они отмечали уже вчетвером, как и встречу Нового года в Таниной комнате. А четвертым был приглашен Тихон, лучший друг Егора. Настя уже уехала в Кемерово, но уезжая она знала, что свадьба Егора и Тани будет в конце августа. Она упросила Егора, чтобы он обязательно пригласил на свадьбу и Тихона, втайне надеясь, что у брата с Леной тоже может получиться нечто подобное, как получилось у Егора с Таней.
   Письмо о том, как прошла свадьба, Василию и Насте в Кемерово Егор писал вместе с Таней, так как Егор за эти годы, что прошли после церковно-приходской школы многое успел позабыть. И слова, брошенные Василием в тот прощальный вечер, когда они поминали трагически погибших родителей, о том, что надо учиться, будут Егору вспоминаться всю оставшуюся жизнь.
  
   Начало нового учебного прошло тихо и незаметно. Теперь у Егора и Тани началась новая совместная жизнь, которая обогатила и внесла уверенность в их дальнейшую жизнь. Все старания Егора и Тани как- то сблизить Лену с Тихоном не увенчались успехом, хотя на их свадьбе они все смеялись и шутили с некоторой иронией и озорством. Однако у Лены на этот счет, видимо, были свои взгляды и свои требования, что такого желанного для Егора и Тани сближения Тихона и Лены не получилось.
  
   Настя приехала в Кемерово в начале августа, как просил её Василий. Он встретил Настю на вокзале и провёз её в пролетке через весь город на окраину к месту назначения. Настю поселили в женском общежитии, в комнату, где была еще одна девушка.
   На другой день началось оформление на работу в шахте. Оформление произошло быстро, в этом Насте помогал Василий. Когда все вопросы, связанные с зачислением, были закончены, Настя стала проходить обучение, связанное с техникой безопасности. В шахте этому мероприятию при новой власти стали уделять большое внимание, как производству с повышенной опасностью.
   В соответствии с договоренностью с отделом кадров, Настю, как грамотную девушку, определили учетчицей в шахту, причем в ту смену, где начальником был Василий Зуев. Шахта работала в 2 смены, между сменами устраивали перерыв для проветривания рабочих мест, для заправки шахтерских ламп, для подъема наверх всего нарубленного угля предыдущей сменой. Перед каждой сменой ответственный за технику безопасности проверял наличие метана в воздухе. А сменный инженер проверял крепежные стойки. В его распоряжении находилась бригада плотников, готовая по указанию инженера заменить крепеж.
   Только после проведения этих подготовительных работ начальник смены подавал команду приступить к работе.
   Работа у Насти была не тяжелая, но хлопотливая. Она всю смену находилась в помещении, куда свозился добытый шахтерами уголь. Сюда откатчики привозили уголь в вагонетках, и Настя в тетради отмечала, кто и сколько нарубил угля.
   Эти цифры складывались и умножались, а результат выдавался начальнику смены. После работы вся смена шла в душ отмывать черную пыль, которая скапливалась не только на одежде, но и проникала в поры лица и рук.
  
   Так прошел за совместной работой Василия и Насти один год. Они договорились пока не вступать в брак, и этот вопрос отложить до следующего года. Семейных общежитий не было, а быть в браке и жить по разным комнатам они и сами не хотели.
   Шел 1922 год. Закончилась Гражданская война. Молодая советская страна была в разрухе и ей требовалось много угля для индустриализации и это понимали рабочие всех отраслей народного хозяйства, в том числе и шахтеры Кемерово. Они работали с большим энтузиазмом, и особенно комсомольцы. Комсомол - молодая политическая организация, ближайший резерв партии большевиков показывали образцы трудового героизма.
   Настя тоже вступила в комсомол и отличительной чертой отличающих их от несоюзной молодежи были красные косынки у девушек, а у ребят что-то похожее на красный бант, прикрепленный к карману рубашки. Потом всё это отошло, так как подавляющее большинство шахтеров стали комсомольцами.
  
   Василий и Настя получили отпуск в конце августа и поехали к себе в Мышалово. Приехав в поселок, они узнали много нового, и первой большой радостью для Васи и Насти стало рождение племянника. Родители Егор с Таней назвали своего первенца Степаном. Таня этот учебный год решила пропустить, и вся школьная нагрузка поэтому легла на плечи Лены. Ей пришлось учить и первый и второй классы одной в две смены.
   Второй новостью стал рассказ односельчан о том, что бандит Григорий Фоминых попытался второй раз посетить Мышалово с диверсионной целью.
   Это было ранней весной. Зная о том, что лучшие охотники еще не должны были вернуться с пушного промысла бандиты направились к поселку. Но Григорий не знал того, что охотники вернулись домой в строго отведенное время по охотничьим лицензиям на отстрел пушного зверя. Ранним утром был небольшой снегопад, и наблюдатели заметили небольшой конный отряд из 5-ти всадников за километр до Мышалово. Сигнализация отряда самообороны сработала быстро и своевременно, и члены отряда устроили бандитам засаду.
   Сначала Григорий Фоминых ехал впереди своего отряда рысью, внимательно поглядывая по сторонам и держа наготове оружие. Как только они выехали из тайги на большую дорогу, и будто что-то почувствовав, Григорий сразу пропустил бандитов вперед, а сам стал замыкать этот отряд. Тут же прогремело несколько выстрелов, двое всадников тут же свалились с лошадей. Третий стал стрелять по находящимся в засаде, но так как он никого не видел, а только слышал выстрелы, откуда стреляли, то его пули прошли мимо. В ответ уже по нему снова прогремело несколько выстрелов, и третий бандит свалился на землю. А двое других развернулись и стремительно поскакали в тайгу.
   Тихон, возглавлявший бойцов в засаде, крикнул:
   - По лошадям не стрелять!..
   Тут же он организовал погоню за теми двумя, но к несчастью повалил густой снег крупными хлопьями, и их спины начали расплываться в снежной мгле. И тогда в сторону удиравших вновь прозвучали выстрелы, и четвертый всадник оказался под ногами лошади.
   А Григорию Фоминых всё же удалось удрать, видимо сама природа в этот день была на его стороне.
   На следующий день в Мышалово прибыл отряд чекистов. Они забрали тела убитых бандитов, их амуницию и оружие, а двух лошадей оставили поселку Мышалово в качестве трофея. Вот так закончилась и вторая попытка бандита Григория Фоминых мстить своим же селянам за свою неудавшуюся жизнь
  
   Егор решил отметить приезд Василия и Насти, да заодно и рождение своего сына. В одной комнате они с Татьяной устроили праздник, а в другой хозяином стал новорожденный Степан в своей маленькой самодельной кроватке, сделанной другом Егора Тихоном. Собрались все Зуевы и Сычевы, пригласили и Лену Байкову, но она отказалась от приглашения, сославшись на занятость.
   Это мероприятие, называемое семейным праздником, открыл Федор Ильич:
   - Давайте сначала почтим память трагически погибших родителей Егора и Василия два года тому назад Семена Петровича и Василисы Савельевны.
   Он помолчал немного, а потом продолжил:
   - Мы обязательно поймаем этого бандита Григория Фоминых, пусть только сунется в третий раз. Расплата будет жестокой.
   Они по русскому обычаю почтили память погибших, выпив по стопке медовухи собственного приготовления. Потом пили чай с вареньем, любимое занятие семьи Зуевых, и вспоминали то ушедшее время, и то, как любила Василиса собирать их две семьи вместе, и сколько в ней было доброты и жизненной уверенности. Василий и Настя рассказывали о жизни в Кемерово, как они работают в шахте, и какой энтузиазм не только у молодых, но и у убеленных сединой старых шахтеров.
   Мышаловский леспромхоз тоже был отмечен руководством центра, и в этом была заслуга работников этого хозяйства, где вся работа была организована по- новому. Работа лесорубов, лесничества, заметная деятельность поссовета также была отмечена у них в разговоре.
   Потом поздравили Егора и Таню с рождением сына и стали расходиться по своим делам.
   Василий и Настя пробыли в Мышалово до конца своего отпуска, а потом вернулись в Кемерово. Василий закончил 3-х годичный рабфак, а Настя только что поступила на экономическое отделение рабфака.
  
   ГЛАВА 8. ДИВЕРСИЯ. СМЕРТЬ НАСТИ.
  
   Прошел еще один год. Василий и Настя поженились, или как говорят, вступили в законный брак. Руководство шахты выделило им комнату в коммунальной квартире, и они принялись ее обустраивать. Об этом они написали в Мышалово родственникам, обещая приехать к ним на следующий год.
   Но этому не суждено было сбыться.
   Наступил 1924 год. 21 января в Кемерово пришло сообщение о смерти Владимира Ильича Ленина. Эта весть потрясла всю страну. В Кемерово был объявлен трехдневный траур. Но враги советской власти в стремлении как бы сделать еще больнее молодой советской стране совершили террористический акт в шахте, был произведен в забое взрыв.
   В конце января после траура во вторую смену, где начальником был Василий Зуев, прогремел взрыв. Погибло 3 человека, находившиеся в эпицентре взрыва, в том числе и Настя Зуева, производившая учет привезенных вагонеток. Василий в это время обходил рабочие места и был недалеко от места взрыва. Взрывной волной его контузило и засыпало угольной крошкой и пылью. Очнулся он только на больничной койке, и первые слова его были только о Насте, что с ней, где она.
   Врачи только пожимали плечами, говорили, что им ничего не известно. И только потом, когда к нему в палату пришел следователь, Василий от него узнал, что Настя погибла. И тогда Василий вместе со следователем стали вспоминать и восстанавливать в памяти всё произошедшее. Следователь сразу сказал, что взрывное устройство, то есть мину с часовым механизмом небольшой мощности принес в шахту кто-то из рабочих этой смены, спрятав ее под одеждой. Далее, когда рабочий- грузчик, нагружавший вагонетку, на время отошел по какой-то причине, злоумышленник в это время незаметно положил предмет, похожий на кусок каменного угля, который тут же был засыпан углем. Рабочий -откатчик этого не знал и погиб во время разгрузки от взрыва этой мины. Учетчица в это время приготовилась записать груз в свою тетрадь и тоже погибла. Погиб и рабочий, управлявший подъемным устройством в момент подъема груза наверх. Так как мина была небольшой мощности, то рабочие места рабочих не пострадали, только кое-где выбило ударной волной несколько стоек подпора. Идет следствие, и вся смена Василия временно была отстранена от работы. И тогда следователь задал самый тяжелый вопрос Василию:
   - Как вы думаете, кто мог это сделать. Что вы думаете по этому поводу?
   - Не знаю. Надо подумать...
   Когда следователь ушел, Василий задумался и начал мысленно в уме перебирать всю свою смену. Василий с этими людьми работал в шахте уже три года, причем два года из них рабочим, рубил уголь. Когда закончил два года рабфака, стал начальником смены. Знает всех как свои пять пальцев...
   Но кто- то же из смены враг, и он затаился. Но самое страшное, что и в дальнейшем он может совершить такое же гнусное дело, если его не разоблачить.
   И тут Василий вспомнил, что когда его смена спустилась в шахту и стала получать из заправочной шахтерские лампы, то одному рабочему -грузчику с 5-го участка дали плохо заправленную лампу. Это заметил Василий, когда обходил рабочие места. Тогда Василий пошел в заправочную, а там работали два старичка, которые между собой толи спорили, толи ругались. Подойдя к ним Василий сказал:
   - Поменяйте грузчику на 5- м участке лампу. Она у него плохо заправлена.
   - Хорошо, сейчас поменяем, - сказали они, и Василий пошел дальше.
   И вот теперь Василий не знает, кто из этих старичков ходил менять лампу на 5-й участок. Он представил себе обоих, один интеллигентного вида, вежливый, аккуратно всегда одетый, а другой грубоватый, вечно небритый. Василий иногда делал ему замечания за те "крепкие словечки", что порой слетали с его языка.
   Когда пришел следователь, то Василий всё ему рассказал, пусть думает и разбирается. Следователь всё записал, пожелал Василию скорейшего выздоровления и ушел.
   Потом пришел в палату к Василию представитель администрации шахты и сказал:
   - Похороны всех погибших назначены на пятый день после трагедии. Этот вопрос согласован со следствием, осталось два дня. Всех троих, в том числе и твою жену будут хоронить в закрытых гробах на городском кладбище.
   - Мне необходимо проститься с Настей, -проговорил Василий.
   - Этот вопрос решаемый. Я договорился с главврачем,- продолжал посетитель, - тебя завтра отпустят из больницы, чтобы проститься, пока Настя в морге. И с тобой пойдет медсестра. А после этого ты должен еще побыть в больнице для дальнейшего выздоровления...
   На другой день Василий в сопровождении медсестры пошел в морг. Настя лежала в гробу в новом платье, в которое её одели подруги, с которыми она успела подружиться за столь короткое время. Лицо ее было всё изуродовано осколками угля, но в морге сделали всё, чтобы как то это скрасить.
   Василий опустился на колени и горько заплакал. Он плакал по мужски, беззвучно, закрыв лицо платком, постоянно вытирая обильно катившиеся слезы из глаз. Одной рукой он держал платок, а другой гладил Настю по волосам, по лицу, тихо говоря ей что-то нежное, будто живой. Потом он встал с колен и негромко, но убедительно сказал:
   - Ты прости, меня, Настя, за то, что я не уберег тебя в это тяжелое время, но я клянусь тебе, что буду бороться с этими гадами всю свою жизнь. Прощай, любимая, навсегда.
   Медсестра взяла его за руку и медленно повела из морга. На другой день состоялись похороны всех троих в закрытых гробах со всеми почестями этого революционного времени. Медсестра всё время находилась рядом с Василием, потом их отвезли обратно в больницу.
   Василий пролежал в больнице дольше, чем он думал. Дело в том, что когда он лежал под грудой угольной пыли, то эта пыль попала ему в легкие, и после этого у Василия начались осложнения с дыхательной системой. После выписки из больницы врачи запретили ему работать в шахте, и Василию пришлось перейти на работу в управление шахты. Уже потом, когда Василий освоился с новой работой, его вызвали в следственный отдел при ГПУ.
   Следователь рассказал Василию, что взрывное устройство в вагонетку с углем подложил тот самый старичок интеллигентного вида во время обмена шахтерской лампы. А рабочий-грузчик этого даже и не заметил, - так искусно всё было сделано. И фамилия этого старичка не Тимофеев, а Бельский, и он один из членов той террористической организации "Месть", которая прекратила свое существование. В заключение он сказал:
   - Вот и всё, что положено Вам знать об этом деле, о взрыве в шахте. И следственный отдел выносит Вам, Василий Зуев, благодарность за оказанную помощь следствию. Еще раз приношу Вам свое соболезнование по поводу гибели Вашей жены.
   Следователь отметил повестку Василию, и он с чувством собственного удовлетворения, вышел из следственного отдела. Когда Василий отошел от этого тяжелого потрясения, он написал письмо в Мышалово отцу Насти. В нем он подробно написал о трагедии, произошедшей с Настей, со всеми её последствиями. В конце письма он написал, что приедет в Мышалово в начале августа этого года в отпуск.
   После получения такого письма у Федора Ильича произошел сердечный приступ, и его срочно положили в больницу. В больнице он пролежал две недели, и когда Федор Ильич выписался, то все сразу заметили, как он постарел и осунулся. С этого времени он стал постоянно ходить с палочкой, прихрамывая на левую ногу. Жизнь нанесла ему второй тяжелейший удар.
  
   Когда Василий приехал в Мышалово, две поредевшие семьи Зуевых и Сычевых опять собрались вместе. Василий рассказывал о последних днях Насти, о её жизненном оптимизме, о мечтах о будущем. Но вот трагедия оборвала их совместную жизненную дорогу. Василий был так подавлен этим горем, так удручен, что казалось, всё ему было безразлично в этой жизни. Но когда он увидел, как бегает Степка, стремясь почему- то своими маленькими ножками залезть обязательно в лужу, то радость жизни стала возвращаться к нему как бы вновь и вновь.
   Подошло время Василию возвращаться в Кемерово. Федор Ильич попросил его взять с собой:
   - Мне нужно обязательно побывать на могиле Насти. Я хочу взять горсть земли с её могилы и привезти её сюда в Мышалово на могилу матери.
   - Да, конечно, поедем вместе,- ответил Василий.
  
   Провожала Василия и Федора Ильича вся семья Егора. Степка сидел у отца на шее, держась своими маленькими ручонками за лохматую голову отца, а Таня шла сбоку и внимательно смотрела, чтобы Степка не свалился с такой высоты. А вот Тихона на проводах не было, его срочно вызвали в управление лесничества для назначения старшим егерем с вручением соответствующих документов.
   Прибыв в Кемерово Василий и Федор Ильич на другой день пошли на городское кладбище. Ещё ранней весной Василий прикрепил на могиле Насти памятную доску с надписью - Зуева Анастасия Федоровна, год рождения, год смерти. А ниже было написано : "Трагически погибла при взрыве в шахте"
   Они долго сидели около могилы Насти и вспоминали некоторые жизненные эпизоды. И тогда Федор Ильич, обращаясь к Василию спросил:
   -Ты веришь в судьбу, Василий?
   Василий задумчиво молчал. Тогда Федор Ильич, не дожидаясь ответа Василия, заговорил сам:
   - Ты помнишь Вася ту трагедию в Мышалово, когда бандиты заживо сожгли твоего отца? Ведь тогда могла сгореть и Настя, но что-то ее спасло... А может быть всё-таки есть на свете эта судьба- злодейка, которая играет с нами в жизни?
   - Нет, Федор Ильич, - позвольте мне вас так называть, хотя я и был вашим зятем в течение некоторого времени, по- другому - не успел привыкнуть.
   Василий помолчал немного, а потом продолжил:
   - Не что-то Настю тогда спасло, а спас её мой отец ценой собственной жизни, приняв единственно правильное решение в той сложнейшей ситуации. А я вот не сумел спасти Настю и буду судить себя за это всю свою жизнь.
   - Не казни себя, Вася. Я вот что тебе скажу: борьба без жертв не бывает, а мы, принявшие эту новую власть, тоже принимаем участие в этой борьбе. Ты послушай меня, я буду говорить по- простому. Я человек малограмотный, не кончал ни гимназий, ни рабфаков. Но я выбран народом и должен оправдывать доверие народа. Иногда я задумываюсь, - сколько погибло лучших людей того дореволюционного периода борясь с ненавистным царским режимом. И не боясь каторги они понимали, что большая их часть погибнет в этих суровых и жестоких условиях. А сейчас мы с тобой пожинаем их посевы. А борьба, Вася, всё же продолжается.
   Федор Ильич говорил медленно, тщательно подбирая слова, а Василий, слушая его вполуха, думал о своем, горестно глядя на табличку на могиле с именем его погибшей любимой Насти. Федор Ильич, также глядя перед собой, продолжал:
   - Вот насчет судьбы, - я и сам в это не верю, но мысли в голове иногда все же возникают. Меня сегодня вот что настораживает, ведь тот враг, что совершил взрыв в шахте, найден и обезврежен. Это хорошо. А сколько их, этих врагов, еще осталось в нашей стране?
   Он помолчал немного, а потом продолжил:
   -Вот смотри: во время Гражданской войны молодая Советская страна была на краю гибели, значит ей противостояла огромная почти такая же сила, а куда она делась? Эта сила поняла, что она терпит поражение и что сопротивление бесполезно, она затаилась и растворилась в общей массе народа. И теперь она ждет своего часа чтобы выстрелить в спину этому победившему народу.
   Федору Ильичу вдруг захотелось проиллюстрировать эту борьбу, как старому профессиональному охотнику:
   - Понимаешь, Вася, если это сравнить с живой природой в тайге, а ты сам знаешь, что я был профессиональным охотником, то вот что я тебе скажу - раненый зверь еще опаснее здорового. Здоровый зверь может убежать и спрятаться, а раненый сначала притворится мертвым, а потом нанесет тебе удар, если охотник оплошает, так что раненый зверь будет защищаться до конца и не важно большой это зверь или маленький. И еще - за это время, когда я стал председателем поссовета, я много повидал людей и даже в нашем небольшом поселке не все довольны Советской властью. Я просто это чувствую. А что говорить обо всей стране.... Ладно, Вася, не будем больше говорить об этом, пойдем лучше к тебе домой и помянем мою дочь и твою жену и пусть эта земля ей будет пухом.
   С этими словами Федор Ильич достал небольшой мешочек, положил в него две горсти земли с могилы Насти и аккуратно положил это в сумку.
  
   Федор Ильич пробыл у Василия в Кемерово пять дней, ознакомился с его работой, посмотрел город и потом поехал обратно к себе в Мышалово. Приехав к себе, он стал готовить поселок к суровой сибирской зиме. Необходимо проверить заготовку дров, работу отопительной системы, подготовку всего жилищного комплекса к зимнему периоду. На расширенном заседании поссовета было принято решение со следующего года начать строительство начальной школы на месте сгоревшего поссовета.
  
   Тихон как старший егерь получил лицензии на отстрел пушного зверя и стал готовить бригаду охотников. Жизнь в Мышалово шла своим чередом и даже следов бандитов в окрестностях поселка не было замечено.
  
   Прошел еще один год, и Василий, получив отпуск, приехал в Мышалово. Его племяннику Степке исполнилось три года, и Василий решил сделать ему подарок- подарить щенка сибирской лайки. Василий поговорил с Егором о подарке и отец дал добро на это, посоветовав при этом обратиться к Паше Ефимову:
   - У него ощенилась собака "Найда", принесла пять щенков.
   Василий вместе со Степкой пошли выбирать себе щенка. Паша Ефимов стал профессиональным охотником, следуя по стопам отца, как и все мальчики того времени, мечтая поскорее взять в руки ружье и отправиться в тайгу. Паша Ефимов был постарше Василия года на два- на три, но Василий один из бывших сверстников учился тогда в гимназии, и все ребята его возраста и даже постарше, относились к Васе с уважением.
   И вот бывшие товарищи после небольшого перерыва вновь встретились. Василий застал Пашу у него в сарае, где он готовил всю свою амуницию к зимнему сезону пушного промысла в соответствии с новой лицензией. Тут же с ним была и его собака, а в углу сарая на какой-то шкуре попискивали её пятеро щенят.
   Когда Василий поздоровался с Пашей, тот, не глядя сначала ответил на приветствие, а потом, когда поднял глаза, удивленно воскликнул:
   - Васька! ... Какими судьбами к нам! Ведь ты же в Кемерово живешь, а ко мне то зачем?
   - Да вот, хочу купить у тебя щенка в подарок племяннику. Как ты на это смотришь?
   - Вась, ну, о чем ты говоришь. Купить!...Да я тебе и так отдам, бери любого, хоть сучку, хоть кобелька.
   Василий держал Степку за руку, боясь, как бы он не побежал к щенкам, ведь это могло не понравиться собаке. А Паша видел, как Степке хочется подойти к собачкам, и он его спросил:
   - Ну что, Степка, хочешь погладить щеночков, - и показал на них рукой.
   Степка в знак согласия кивнул головой. Тогда Паша сказал собаке:
   - Найда, пора кормить деток. Видишь ли одного у тебя сейчас заберут.
   Собака внимательно посмотрела на хозяина и не спеша пошла к щенкам. Она улеглась на шкуру и закрыла глаза, а щенка тыкаясь в нее и отталкивая друг друга искали свой сосок. Степка подошел совсем близко, ему было так интересно, что одного он даже погладил. И тут Василий заметил, что щенки, которые были побольше и потолще, всё время отпихивали самого маленького. Он жалобно скулил, как бы жалуясь матери. Найда время от времени открывала глаза и поднимала голову, но в этот процесс кормления щенков она не вмешивалась.
   Паша заметил, как внимательно смотрел на это Василий, и стал ему объяснять, что у животных, хоть домашних, хоть диких, всё не так как у людей:
   - У нас, когда в семье много детей, мать следит, чтобы все дети были одинаково накормлены, одеты и обуты. А вот у животных этого нет, у них выживает сильнейший. Таков закон природы, естественный отбор...
   И действительно, это подтвердилось у них на глазах. Только толстые щенки наевшись стали между собой играть, тогда взялся за еду и самый маленький. Найда, видя, что остался сосать только один щенок, встала, а несмышленыш сорвался с её соска, упал на шкуру и запищал. Но Найда даже не обратила на это внимания.
   - Вот видишь, Вася, - продолжил Паша, - а у людей всё наоборот, мать пожалела бы больше всех больного и слабого. Но это мы можем исправить.
   Он сел на ступеньку, подозвал к себе собаку, положил ее рядом с собой и приговаривая, "как тебе не стыдно, Найда", взял обиженного щенка, прислонил его к теплому животу матери, тот все понял, а Паша сказал:
   - Вот, Вася, я так его и кормлю против всех законов природы.
   Степка сел рядом с Найдой и тихонько стал гладить и собаку, и щенка. А друзья детства тихо беседовали и о прошлом, и о будущем.
   - А какого щенка ты хочешь взять то, Вася?
   - А вот сейчас и спросим это у Степки. Ну,Степа, выбирай, - сказал Василий, показывая на щенков.
   - Вот этого я хочу, которого я гладил. Его давай возьмем, дядя Вася.
   - Этот же слабенький...
   - Тогда давайте так договоримся, - предложил Паша. Пусть он побудет с матерью недельку. Я его подкормлю и потом сам его принесу.
   На этом и договорились.
   Через неделю Павел принес щенка; он немного подрос и окреп, и тут уже собралась вся семья Зуевых посмотреть на этого несмышленыша. Таня взяла щенка на руки и прижав его к себе, воскликнула:
   - Какой он хороший!
   Егор стал собираться на работу, и мимоходом тоже погладил щенка. Уходя от них Павел объяснил, как, чем и как часто кормить щенка. Еще он добавил, что щенка на руки нужно брать как можно реже, лучше его погладить, пока он ползает.
   Когда все разошлись по своим делам, Василий, проводивший остаток отпуска вместе со Степкой в его комнате стал вместе с маленьким племянником готовить место для несмышленыша, определив ему его законное место. Потом возник вопрос - как назвать щенка. И вечером, когда все были в сборе, долго думали и спорили, но в конце концов решили, что раз на нем больше черного цвета, то и назвать его надо "Пират".
  
   Отпуск у Василия кончился и уезжая к себе в Кемерово, он в шутливой форме наказал Степке следить и ухаживать за несмышленышем, начавшим откликаться на кличку Пират. И не забывать с ним гулять.
   У Тани стало меньше времени оставаться для воспитания сына из-за того, что ее подругу Лену стали чаще вызывать в райцентр по вопросу строительства новой школы в Мышалово. Тане приходилось вести уроки в двух классах и в первую, и во вторую смену. Егор, как обычно, весь день пропадал в тайге, и со Степкой в это время занималась только тетя Нюра, их соседка, живущая рядом с Зуевыми.
  
   Наступила весна 1926 года, и в поселке Мышалово приступили к строительству новой школы с четырьмя классами и учительской. Школу решили делать бревенчатой на кирпичном фундаменте с согласия и одобрения районного начальства, но сроки окончания строительства еще не были определены.
   В это тяжелое для всей страны время требовалось много различных материалов и рабочей силы. Страна, как говорится, набирала обороты в развитии индустрии и нужно было всё взвесить, и правильно распределить технические и материальные возможности данного района или области. Тем не менее предполагалось открыть новую школу в Мышалово к началу 1927 учебного года.
   Вернулись из тайги все охотники промысловики, и у Тихона, старшего егеря, появилось много работы для проверки и отчета по выполненным лицензиям по отстрелу пушного зверя. В тайге немного задержался Павел Ефимов, которому пришлось отклониться от выработанного годами маршрута километров на 20-25. Там он вышел на скит, в котором, как он понял, находились враждебные советской власти элементы.
   Затаившись со своей собакой в засаде Павел видел, как из скита выходил и вновь заходил Григорий Фоминых, тот самый бандит, который дважды со своим отрядом пытался сжечь поселок Мышалово. Вернувшись домой Павел принял все меры, чтобы эти сведения срочно были переданы в особый отдел района.
  
   В самый разгар строительства школы в Мышалово председатель поссовета каждый день приходил на стройплощадку, делал какие-то пометки в своей тетради, беседовал с бригадиром строителей. Вот здесь то и застал его местный фельдшер. Он обратился к председателю с должным почтением, как это было заведено у русских интеллигентов:
   - Разрешите с вами поговорить по весьма важному, как я понимаю, делу, уважаемый Федор Ильич. Тот внимательно посмотрел на фельдшера, и как бы вторя ему, ответил:
   - Я весь к вашим услугам, - а потом, усмехнувшись, продолжил, - Ну не здесь же нам беседовать. А пойдемте в поссовет, там мы и поговорим. Там то вы и расскажете о вашем важном деле.
   Когда они пришли в поссовет, Федор Ильич поставил гостю стул напротив себя, достал тетрадь для записи, чтоб не забыть что либо важное и приготовился слушать. С того времени, когда фельдшер приехал в поселок, доверительного разговора между ними не было, и сейчас Федор Ильич с интересом ждал, о чем это расскажет ему фельдшер. Тот прибыл в Мышалово по рекомендации центра еще при старом председателе Семене Зуеве.
   Фельдшер начал издалека, представившись почти официально:
   - Пыжов Арсений Арсентьевич...
   - Простите, - перебил его Федор Ильич, - я знаю и вашу фамилию, и имя-отчество, только мне одно непонятно в ваших документах; вы - Арсений, а отец ваш - Арсентий, - это что, ошибка?
   - Нет, тут ошибки нет никакой, просто у нас в русском языке существуют два имени - Арсений и Арсентий. Когда я родился, отцу видимо больше нравилось имя Арсений. Отец у меня был врачом, а мать мещанка. Я был у них один, и когда я вырос, то пошел, как и отец, учиться на врача. Всё было хорошо, и когда мне осталось учиться только год, умерла моя мать, а за ней вскоре на тот свет ушел и отец. Я задурил и врачом не стал. В жизни у меня было много всего разного. Я был женат на дочери одного богатого купца, которая родила мне дочь. Но вот беда, я не мог устроить жене роскошную жизнь, какая у нее была раньше. И когда дочери исполнилось 10 лет, жена меня бросила, убежав с каким - то офицером. Дочь выросла и вышла замуж тоже за офицера Дмитрия Волынского.
   - Да, Арсений Арсентьевич, ваших женщин, как видно не случайно потянуло к офицерью, время то тяжелое, - попытался пошутить Федор Ильич.
   - Возможно вы и правы, - принял всерьез реплику председателя фельдшер и продолжал:
   - Когда Колчак со своей армией подходил к Омску, дочь с мужем сбежала туда, и они, видимо погибли после разгрома этой армии, или еще хуже, - предали свою Родину и умчались за границу. Я остался один, а почему я так подробно вам все рассказываю, так это для того, чтобы у вас не возникло и тени сомнения в том, о чем я сейчас вам расскажу. А дело в том, что, когда я приехал к вам в Мышалово и стал заведовать медпунктом, а у меня не было помощницы, мне стала во всем помогать бывшая экономка купца Мышалова Анфиса. Я не знаю ни её фамилии, ни отчества, а просто называю её Анфисой, и всё.
   - Да, да, я помню. Её тогда из купеческого дома в барак переселил сам уполномоченный из центра, - проговорил Федор Ильич, посмотрев в окно, где кипела работа по строительству школы.
   А фельдшер тем временем продолжал:
   - И вот я что заметил: у нас в медпункте стали пропадать медикаменты и лекарства, и это при нашем скудном обеспечении. И вот что удивительно - в начале каждого месяца, а я уже в Мышалово несколько лет, Анфиса отпрашивается у меня на 2-3 часа и со своей красивой сумочкой куда то отправляется. И что интересно - туда идет с сумкой наполненной, а возвращается с пустой, похудевшей, если так можно сказать. И еще, к ней иногда приходит какая-то женщина не из нашего поселка. Я наших то почти всех знаю, они к нам приходят в медпункт по своим женским проблемам. А эта в медпункте не была ни разу. Анфиса, отпросившись у меня, уводит ее к себе в комнату и долго с ней о чем- то беседует. . .
   Теперь уже Федор Ильич очень внимательно слушал фельдшера, стараясь больше не перебивать его. Фельдшер помолчал немного, что-то вспоминая и продолжал:
   - И последнее. В тот день когда бандиты напали на наш поселок во второй раз, я еще с утра заметил, что Анфиса была какая-то взвинченная, руки у нее дрожали. Я даже сделал ей замечание, когда она производила дозировку лекарства пришедшему больному. А когда началась стрельба, я выскочил на улицу узнать, что случилось. А когда вернулся вскоре обратно, то Анфисы в медпункте уже не было. Она пришла позже с припухшими и покрасневшими глазами, видимо она плакала. Я спросил её, что у нее случилось, но она ничего не ответила, а как- то странно поглядела на меня. И пусть я хоть и недоучившийся врач, и не психолог, но я понял, что-то у нее не получилось.
   Федор Ильич дал возможность фельдшеру высказаться до конца, не перебивая его и чувствуя всю важность и серьезность сообщения фельдшера.
   А Арсений Арсентьевич через некоторое время продолжил:
   - Это всё, что я хотел вам рассказать, Федор Ильич, а ваше дело это всё обдумать и решить, что делать дальше. И чтобы не совершить при этом ошибок. Я еще не старый человек, мне всего то 60 лет, и хоть выгляжу я, конечно, старше, но нам здесь еще много, много работать...
   С этими словами Арсений Арсентьевич встал со стула, и сделав небольшой поклон, хотел уже выйти из поссовета, но Федор Ильич остановил его:
   - Позвольте Арсений Арсентьевич задать вам простой, но каверзный вопрос. Вот вы сказали, что ваша дочь или погибла, или еще хуже - сбежала за границу. Как это понимать? Почему хуже?
   - Да очень просто. Любое предательство, а особенно предательство Родины, если это было сделано человеком в порыве душевно- эмоционального состояния, то потом этот человек одумавшись будет казнить себя всю оставшуюся жизнь. А это страшнее смерти, поверьте мне. И этот человек уйдет в другой мир не от болезни, не от старости, а от тоски по Родине. Помните у Грибоедова: "...И дым отечества нам сладок и приятен". И ещё, наша профессия медработников одна из важнейших при любом государственном строе. То есть, мы как бы вне политики, однако если в этой тяжелой борьбе победил беднейший народ, то значит его довели до такого состояния, что ему ничего не оставалось делать как взять в руки оружие. А русский народ даже в борьбе между собой страшен во гневе. Вот вам и ответ на ваш вопрос, уважаемый Федор Ильич. Позвольте вам откланяться, - и попрощавшись фельдшер вышел из поссовета.
  
   Оставшись один Федор Ильич задумался, может это Анфиса наводила бандитов на наш поселок. Но зачем ей это нужно? Надо всё проверить. И Федор Ильич решил не спешить с решением этого вопроса, а поговорить с милиционером, прикрепленным к поселку Мышалово. В его функции входило обеспечение контроля за порядком в поселке. Правда, своего помещения у милиционера еще не было, и когда он приезжал сюда, то находился в одной комнате вместе с секретарем.
   Когда секретарь вышла по своим делам, Федор Ильич обо всем рассказал милиционеру, - и о подозрениях фельдшера, и о налетах бандитов в прошлые годы. Милиционер взял это сразу на заметку и попросил председателя как можно подробнее рассказать об Анфисе. И никому больше об этом не говорить.
   И началась слежка за Анфисой. Вскоре она была поймана с поличным в момент передачи медикаментов той неизвестной женщине, которую упоминал фельдшер. Расследование проводил особый отдел райцентра, в результате которого все подозрения Арсения Арсентьевича подтвердились. Анфиса входила в террористическую организацию "Таежные волки", которую организовал и длительное время ею руководил Григорий Фоминых.
   Все члены этой бандитской группировки были арестованы и осуждены Томским судом на различные сроки заключения. А самому руководителю Григорию Фоминых все же удалось сбежать из КПЗ с помощью одного из охранников. Результаты расследования и ликвидации этой бандитской группировки были доведены до каждого жителя поселка Мышалово на общем собрании. В дальнейшем жители поселка встречаясь друг с другом во время разговора недоумевали, как это удавалось Анфисе практически у всех на виду передавать сведения банде Григория Фоминых.
   Когда все разговоры об этом деле стали затихать потихоньку, Федор Ильич глубоко задумался: "Нет, не все ещё корни выкорчеваны из этой, хотя и гнилой почвы, и они ещё долго будут прорастать и давать свои всходы".
  
   Тем временем жизнь в Мышалово текла бурным потоком. Заканчивалось строительство школы, а рядом со школой был заложен дом для учительского состава.
   Шел 1927 год и к началу учебного года должны приехать еще две учительницы младших классов и медицинская сестра в помощь фельдшеру. Когда Степке исполнилось пять лет, и отец решил впервые взять его с собой в тайгу. Он усовершенствовал обыкновенное седло и вместе со Степкой поехал на Гнедом на новую вырубку лесорубов. А рядом бежал выросший Пират. На этот раз Егор изменил своему правилу ходить в тайгу только с рогатиной, и за спиной его теперь висело подаренное ему когда -то ружье.
   Степка был очень любопытен от природы, и пока они ехали, он всё время спрашивал отца, порой ставя его в затруднительное положение. Случалось, что Егор не знал, что ответить на любопытный или не-по-детски каверзный вопрос; и тогда он просто отвечал - не знаю, или -так надо. Когда они приехали на вырубку, то отец сказал Степке, чтобы тот далеко не отходил, пока он будет заниматься с начальником участка.
   Степка в тайге был впервые, и ему всё было интересно. Стояла вторая половина сентября и в это время тайга блистала красотой. Степка с Пиратом устроили игру в "догонялки". Степан увидел, как по веткам деревьев прыгают белки; они толи играют, толи ссорятся из-за сорванных орехов. Вот в кустах проскочила семейка бурундуков и Пират сначала бросился за ними, но потом остановился, не решаясь напасть, а только проводил их громким лаем. Зато на белок он громко изливал свое возмущение, поднявшись на задние лапы. Но те, в свою очередь словно понимая, что пёс их не достанет, ещё больше его дразнили.
   Потом прошелестел ёжик и Пират тронул его лапой. Еж тут же свернулся клубком. Степке было интересно смотреть, как Пират лапой катал ежика по земле, при этом лая и прыгая из стороны в сторону. Их Гнедой ходил неподалеку и щипал травку, а при слишком громком лае собаки всегда поднимал голову.
   Степка пробыл в тайге с отцом целый день, затем они поехали в домик охотника. Там они пообедали и уставшие возвратились к себе домой. Это впечатление о пребывании в тайге останется у Степана на всю его жизнь. Потом Степка ещё не раз побывает с отцом в тайге, но то первое, яркое, останется незабываемым, несравнимым со всеми последующими.
  
   Учебный 1927 год в Мышалово начался с опозданием на целый месяц из-за того, что строители с опозданием приступили к отделочным работам. На открытие новой школы приехал инспектор райотдела народного образования. Он пожелал новых успехов не только ученикам, но и новым учительницам, недавно прибывшим в Мышалово. Инспектор РОНО Михеев Юрий Иванович ознакомился не только с новой школой, но и с жилищными условиями как прежних, так и вновь прибывших учительниц. Он остался доволен увиденным, пообещав к новому учебному году приложить все усилия, чтобы строящийся дом для учителей был готов в срок.
   Перед отъездом Юрий Иванович собрал вместе всех учительниц, пожелал им ещё раз успехов, получил от них перечень необходимых учебных пособий. При этом учительницы заметили, что особое внимание Юрий Иванович уделял Елене Байковой. И после того, как он уехал, Лена рассказала Тане, что у них с Юрием Ивановичем взаимное влечение друг к другу, которое обещает в скором времени перерасти в любовь, а может быть еще больше...
   Школьники встречали Новый 1928 год уже в новой школе. Учительницы придумывали различные игры и даже ставили небольшие комические пьески по произведениям известных писателей.
  
   Василий уже два года не был в Мышалово в своем родном поселке, и это его очень угнетало. Дело в том, что в шахте началась модернизация угледобычи с применением нового импортного оборудования. Все те теоретические знания, которые он получил на рабфаке теперь применялись на практике, заставляя его частенько спускаться в шахту. Шел большой подъем всей угольной промышленности страны, как Кузнецкого, так и Донецкого угольных бассейнов. И после пребывания в шахте, даже в течение небольшого времени, Василию становилось плохо, и он иногда попадал в больницу. Больные легкие давали о себе знать. Василий знал об этом, но ничего не мог поделать с собой. Беда его была в том, что после коротких консультаций и распоряжений, он вместо того, чтобы подняться на поверхность, приходил на то место в шахте, где погибла Настя. И в такие моменты ему казалось, что вот сейчас из темноты выйдет Настя со своей тетрадкой и карандашом в руках и скажет: "Ты ко мне пришел, Вася?" И это видение всё чаще и чаще возникало у него в глазах помимо его воли.
   И однажды это заметил начальник смены шахтеров, человек уже немолодой и, видимо, верующий и знавший о той трагедии. Как -то раз, когда группа инженеров, решив технические вопросы, пошла к подъемнику, чтобы подняться наверх, Василий, отойдя от них, пошел к месту гибели Насти и остановился там. Тогда бывший неподалеку начальник смены подошел к Василию и посоветовал ему сходить в церковь, пренебречь всеми условностями, поставить свечку за упокой Насти и помолиться. Василий поблагодарил начальника смены за совет и, постояв ещё немного, тоже поднялся наверх.
   Василий и раньше слышал от верующих в Бога людей, что когда человек умирает, то душа его возносится к небесам, к Господу Богу. А может быть душа Насти не может вырваться из шахты из-за этого толстого слоя земли над шахтой. И Василий опять задумался, - а может быть, это и хорошо, что душа ее в шахте. И когда он опускается в шахту решать технические вопросы, то душа Насти, как бы зовет его к себе на это место, вот почему его всегда туда тянет.
   "Нет, это воображение моего больного мозга, надо меньше думать об этом и лучше посоветоваться с врачом этого профиля".
   На другой Василий пошел на городское кладбище, где уже стоял скромный памятник на могиле Насти. Василий, положив на могилку свежие цветы, глубоко задумался, - вот она цена этой жизни в борьбе за светлое будущее! А будет ли оно когда-нибудь? Это зависит от нас самих. И миллионы погибших борцов за это светлое будущее верили в это, и нам, их потомкам завещали хранить и крепить эту веру в завтрашний день.
  
   Василий не был в Мышалово два года. Он дал себе слово, что в этом году, что бы ни случилось, он обязательно поедет в отпуск на родину.
   А в Мышалово жизнь шла своим чередом. В конце весны у школьников закончился учебный год, наступили летние каникулы. Дети постарше вместе с родителями стали помогать леспромхозу обрабатывать почву и сажать новые деревца на бывших вырубках. Сплавщикам предстоит всё лето вязать плоты сплавлять строительный лес до мест назначения. И только самым маленьким детям - дошколятам предстоит наслаждаться летним теплом и играть во всевозможные детские игры. Детство -самая лучшая и неповторимая пора человека.
   Обещанный дом для школьных учителей, видимо, не будет готов к новому учебному году из-за нехватки строительных материалов.
   Федор Ильич ещё раз пробежал глазами план работы на текущие летние месяцы, наиболее важные пункты подчеркнул красным карандашом. Перед началом каждого рабочего дня это вошло у него в привычку. Потом он давал указание секретарю, брал свою клюку и медленно обходил те помеченные им объекты.
  
   ГЛАВА 9. ТРАГЕДИЯ ЕГОРА ЗУЕВА
  
   Так пролетели и эти три летних месяца, наступила осень, дети пошли в школу. А у председателя поссовета добавилось еще много новых вопросов по подготовке поселка к зимнему периоду. Больше всего тяготило его, что дом для учителей так и не был ещё построен.
   Как -то раз Федор Ильич пригласил к себе в поссовет старшего лесничего Егора и старшего егеря Тихона чтобы поговорить с ними о текущих делах, узнать, какие у них проблемы, нужна ли какая-нибудь помощь. После малозначимой и как бы дежурной беседы Федор Ильич произнес:
   - Вот для чего я вас пригласил. Мне позвонили из райцентра и сообщили, что на соседнем с нами участке, где тайга примыкает к самой реке, местный егерь обнаружил следы крупного медведя. Егерь пошел по его следам, которые привели егеря в деревню. Там он узнал, что медведь задрал корову и местные охотники хотели его застрелить, но видимо, только ранили. А раненый зверь, как вы сами знаете, очень опасен.
   - Так это, надо всех предупредить, - в раздумье проговорил лесничий.
   - Вот для этого я вас и пригласил, чтобы вы предупредили своих работников леспромхоза и охотников., чтобы они не теряли бдительности. Но лучше всего, как мне кажется, надо организовать облаву на этого раненого медведя. Подумайте над этим, посоветуйтесь у себя на месте...
   Когда Егор с Тихоном выходили из поссовета, то Тихон сказал своему другу:
   - Егор, это сообщение тебя касается больше всех, может и вправду следует организовать облаву на медведя. Не надо надеяться на авось и ходить в тайгу в одиночку.
   - Со мной ничего не случится, -сказал Егор, - со мной ангел-хранитель. И он показал Тихону крестик из-под рубахи.
   - На Бога надейся, а сам не плошай, - только и сказал в ответ Тихон. Видимо, это были последние слова Тихона, обращенные к Егору.
  
   Стояла вторая половина сентября. Тихона вызвали в райцентр, в управление охотхозяйства для вручения ему, как старшему егерю, лицензий на отстрел пушного зверя в зимний период. Тихон поехал рано утром, уладил там все свои дела и к обеду вернулся в Мышалово. Посмотрел все лицензии, - жесткий контроль так и остался, и даже на словах его предупредили: за браконьерство надо строго наказывать.
   Тихон только сел обедать, посмотрел в окно и увидел на большой дороге, ведущей в тайгу, собралась большая толпа народа, в основном женщины и дети. Тихон подумал - что бы это значило. Он выскочил из барака и направился к этой толпе. Толпа перед ним расступилась, и Тихон увидел такую картину: окровавленный Пират сидел на задних лапах и скулил. Одно ухо у собаки свисало, из раны текла кровь, и вся спина его была в крови.
   Тихон сразу понял, что с Егором произошло что-то серьезное. Он опустился на колени, а Пират ткнулся своим носом ему в ноги и заскулил ещё жалобнее.
   -Ну, что, друг с вами случилось- то, - пробурчал Тихон, -вижу, что-то серьезное, а я же предупреждал Егора.
   Медлить было нельзя, и Тихон сказал стоявшему рядом мальчику:
   - Беги к Павлу Ефимову, скажи, что дядя Тихон просит его срочно прийти с ружьем и патронами на крупного зверя и с собакой. Пусть придет сюда, на это место.
   В этот момент к толпе подбежал и Степка, увидел Пирата в таком растерзанном виде и ужаснулся:
   - Что случилось, дядя Тихон?
   - Потом, Степка, потом, а сейчас возьми Пирата и отведи его домой. Пусть твоя мама ему голову забинтует...
   - Тихон Федорович, давайте я это сделаю, -сказала Люда, новая медсестра.
   - Вот и хорошо, займись им, а я побегу на конюшню, - сказал Тихон и пулей помчался на конюшню. Там, ничего не объясняя Анисье Морозовой, только и спросил:
   - Лошадь свободная есть?
   - Вот, Гнедой, а что случилось- то, Тихон?
   - Потом, потом, тетя Анисья, лучше помоги мне запрячь Гнедого.
   Гнедого запрягли в телегу и через некоторое время Тихон мчался к тому месту, где ожидал его Паша Ефимов с ружьем и собакой. Тихон слегка притормозил Гнедого, и Паша без лишних слов прыгнул на телегу. Они погнали жеребца рысцой, а Пашина Найда бежала рядом с телегой.
   По дороге в тайгу Тихон стал объяснять Паше, что в поселок прибежал Пират Егора, голова его вся в крови, одно ухо болтается. Ясно, что он побывал в когтях у медведя, а что случилось с Егором, ещё не известно.
   - Ты, Паша держи ружье наготове, мало ли что может произойти...
   До домика охотника всего то чуть больше трех километров, а когда торопишься, то кажется, им конца и края не будет. Но вот уже пошли знакомые заросли справа от дороги, еще немного, и будет виден сам домик. Вдруг Найда с громким лаем бросилась к самым зарослям. Паша спрыгнул с телеги и побежал за Найдой. Около самых зарослей они остановились, к ним подбежал и Тихон.
   Им предстала картина трагедии; измятая трава со следами крови, переломанная пополам рогатина и огромные медвежьи следы, идущие в самую чащу зарослей прямо к реке. Потом Найда бросилась в обратную сторону к домику охотника, и не добежав до него метров двадцать, остановилась и залаяла, как бы призывая к себе Тихона и Пашу.
   Егор лежал на правом боку, он был без сознания. Вся левая сторона его лица была залита кровью. Отсюда до места схватки тянулся едва видимый кровавый след.
   Тихон вошел в домик, открыв щеколду, которая была закрыта. "Значит, -подумал он, - медведь напал на них, когда они шли к дому. Но почему Пират не предупредил Егора о том, что рядом медведь?"
   На раздумье времени не было. Тихон взял в домике медикаменты, смочил бинт йодом и стал обматывать им всю голову Егора. Паша держал ружье наготове и внимательно смотрел на заросли, куда тоже смотрели Найда и Гнедой, выражая всем своим поведением беспокойство. Потом Тихон положил на телегу свежего сена, вместе с Пашей они положили на сено Егора и осторожно легкой рысцой тронулись в обратный путь.
   Когда немного отъехали, Тихон возобновил разговор об этом медведе:
   - Ты знаешь, отец мой оказался прав, предлагая организовать облаву на медведя. Вот мы и дождались его нападения. Нет, завтра же надо его пристрелить, а то он еще кого-нибудь покалечит.
   - И это надо делать с умом, - добавил Паша, - его надо выманить из зарослей на приманку из протухшего мяса, потому что в зарослях брать его очень опасно.
   Он немного помолчал, а потом снова стал говорить:
   - А вот Пират не смог предупредить Егора об этой опасности знаешь почему?
   - Нет, не знаю...
   - А вот почему. За нашим домом метрах в пятидесяти есть яма, куда мы бросаем недоеденные продукты. Они там гниют, и мы, люди, этого не ощущаем, потому что яма закрыта крышкой. Этот медведь большой и старый, ему стало трудно гоняться за добычей в тайге. А жир - то надо ему нагуливать, чтобы на зиму залечь в спячку, поэтому он и напал на корову в деревне. В него стреляли, но не убили, а только ранили. Это очень большая ошибка охотников, видимо не профессионалов. А ведь медведи очень умные животные, и этот медведь понял, что зло ему причинили люди, и он с этого момента будет им мстить. С коровой у него на совсем получилось, и он начал ходить по помойкам. Вот и нашу яму он унюхал, сломал крышку и не только наелся гнилья, но и сам весь вымазался в гнилье. И перестал пахнуть медведем. Вот поэтому Пират его и не учуял.
   Гнедой размеренно переступал по лесной дороге, а на выходе из тайги стал поторапливаться, что заставило Тихона попридержать его вожжами.
   А Паша продолжал рассказывать о звериных повадках:
   - Тихон, ты никогда не видел такую ситуацию, когда собаки находят в тайге разложившуюся тушку дикого зверя, особенно в жаркий день. Им вроде бы и понюхать хочется, но этот смердящий дух так лезет им в нос, что собаки начинают чихать и фыркать, как бы выгоняя его наружу.
   - Ты, Паша, просто гений в этом вопросе.
   - Да, нет, Тихон, это знает каждый профохотник, охотясь со своей собакой. Просто, Тишка, мы живем этим.
   Гнедой, почуяв родные места, снова ускорил немного бег, и снова пришлось его немного сдерживать, чтобы не причинить Егору дополнительную боль тряской.
   Когда они подъехали к медпункту, то там их уже ждали и фельдшер, и медсестра. К медпункту прибежала жена Егора Таня вместе со Степкой. Таня, как увидела Егора, лежащего на телеге, так ей стало плохо, и она опустилась на землю возле телеги. Её внесли в медпункт, положили на топчан, и фельдшер стал приводить ее в чувство. А Степка всё время пытался влезть на телегу, и когда это удалось ему, он увидел своего отца, лежащего на телеге с лицом, залитым кровью. Над ним хлопотала медсестра, снимая с его лица старую повязку.
   Тихон осторожно снял Степку с телеги, позвал соседку Зуевых Нюру и попросил её отвести Степку домой. Тетя Нюра взяла Степку за руку и повела в барак. Степка покорно шел, всё время оглядываясь в сторону лежащего на телеге отца. И детским умом своим он понимал, что с отцом случилось что-то страшное.
   Таню привели в чувство, сделали ей успокоительный укол, и она осталась лежать в медпункте.
   Гнедого покормили, попоили и снова направили в путь в районную больницу с Егором, которого сопровождали Тихон и Люда. Новую медсестру Люду быстро полюбили жители поселка за доброту и профессиональную сноровку.
   Где-то на полпути до больницы, когда солнце уже садилось, его последние лучи пробежали по бледному лицу Егора. Он открыл глаза и попытался что-то сказать, но только лишь шевелил губами. Люба осторожно смоченной ваткой протирала его спекшиеся губы, немного приподняв голову Егора. Она видела, как ему мучительно больно, и он мужественно переносил это. Перед самой больницей Егор опять потерял сознание.
  
  
   Вносили Егора в больницу в бессознательном состоянии, и Тихон объяснил врачу приемного отделения, что Егора покалечил раненый медведь, когда Егор возвращался из тайги домой. Это всё, что известно об этом несчастном случае.
   Тихон и Люда возвратились к себе домой поздно ночью, а утром Тихон узнал от отца, которому позвонили в поссовет из больницы, что Егор Зуев умер, не приходя в сознание из-за большой потери крови.
   Эта печальная весть облетела весь поселок, и Тихон, собиравшийся с Пашей пойти сегодня на медведя, отложил это мероприятие на сутки под действием этого печального сообщения. Тихону так было плохо из-за потери лучшего друга, что только на третьи сутки он смог с Пашей и его Найдой пойти на медведя. Протухшего мяса они так и не достали, но и медлить было нельзя.
   Теперь Паша предложил другой вариант, а именно встретить медведя на берегу реки. Павел так рассуждал: медведь всеядный, с утра он будет набивать свою утробу чем попало. Потом он захочет пить и пойдет к реке. Главное - найти место, где он подойдет к реке.
   Паша и Тихон пошли по берегу реки вдоль зарослей и наткнулись на огромные следы, которые вели к самой воде. Метрах в тридцати от этих следов они устроили засаду.
   Ждать пришлось недолго, часа полтора. Первой учуяла медведя Найда. Она повернула свой нос в сторону зарослей, шерсть у нее на загривке встала дыбом, и она издала легкое рычание. Паша всё время держал ружье наготове, и когда заросли зашевелились, он взвел оба курка.
   Наступил кульминационный момент охоты - показалась голова медведя. Когда он полностью вышел из зарослей, то встал на задние лапы и посмотрел по сторонам. Тут же прогремели два выстрела, почти одновременно. Найда сразу бросилась к медведю, но тут же раздался окрик: "Найда, назад". И прежде чем подойти к медведю Паша перезарядил ружье, подождал немного, и только тогда подошел к зверю.
   Это был крупный старый самец с седеющим загривком и со съеденными зубами. Обе пули попали ему в голову, и при тщательном осмотре охотники обнаружили и старое пулевое отверстие у него на спине.
   - Ну что с ним будем делать, товарищ старший егерь, - шутливо спросил Паша.
   - Как что. Снимем шкуру, высушим ее, и когда Степка подрастет немного, отдадим ее ему и скажем...
   Тихон помолчал в какой-то задумчивости, потом продолжил:
   - Нет, ничего не будем говорить. Когда подрастет, то и сам всё поймет.
   А вечером Тихон позвонил из поссовета в охотхозяйство района и доложил об убитом медведе. Дома Тихон попросил своего отца завтра позвонить в район, на почту, чтобы срочно отправили телеграмму Василию в Кемерово о трагической гибели его брата Егора.
   Похороны Егора районное лесничество взяло на себя, так как Егор погиб, находясь на работе, и назначило их, как и положено по православному обычаю на третий день. И на третий день рано утром Тихон поехал в районную больницу, где в кабинете главного врача ему отдали золотой крестик Егора на серебряной цепочке. Тихон упросил ответственного за похороны заехать в церковь и совершить необходимый в таких случаях ритуал. Священник в церкви спросил:
   - Усопший был верующим?
   Тихон замялся сначала, но потом твердо сказал:
   - Он был крещеным. И вот подтверждение тому, - и Тихон достал золотой крестик и показал его священнику.
   Священник внимательно осмотрел этот крестик и сказал:
   - Это не гоже, что такая дорогая вещь будет лежать под землей, но и без этого православным на том свете тоже нельзя. Давайте мы с вами произведем обмен - я прикреплю усопшему на шею наш обычный крестик, а вы отдадите мне этот с цепочкой.
   Тихон на минутку задумался, а что он скажет Татьяне, вдове Егора, а также Василию, его брату. В голове его бежали мысли, что, если Татьяна приехала в Мышалово по комсомольской путевке, значит она комсомолка, а Вася давно в партии большевиков; Степка - тот вообще маленький несмышленыш. Поэтому Тихон сказал только одно слово:
   - Согласен.
   На том они и порешили. Священник на кладбище не поехал. Он здесь, в церкви, прочитал молитву, трижды перекрестил гроб с усопшим и помахал кадилом, приговаривая:
   - Господи, помилуй раба твоего Егория, Господи, помилуй... Господи, помилуй...
   Егора хоронили всем поселком. После церкви траурная процессия двинулась на кладбище. Когда прибыли на кладбище, там уже всё было готово, могила вырыта там, где показал Тихон. Сначала он хотел похоронить Тихона рядом с могилами его родителей, но это место оказалось занятым. И Тихон выбрал место для могилы друга на небольшом пригорке. Там уже стояли две табуретки и венок с осенними цветами.
   Подходя к могиле, Тихон всё никак не мог отойти от мысли, что вот этот золотой крестик, который он отдал священнику в обмен на простой и до этого находившийся в семье Зуевых чуть больше полувека, не защитил их в нужный момент, в период трагической гибели. Сначала погибла бабушка Егора Дарья, потом и дядя Семен с Василисой, и сейчас вот Егорка.
   Тем временем представитель лесничества открыл траурный митинг. Он говорил немного, но очень убедительно, и все жители поселка поняли, какого хорошего человека, хорошего честного и порядочного работника потерял поселок Мышалово. Таня всё время нахождения на кладбище теряла сознание, возле неё все время находились и медсестра Люба, и баба Дуня.
  Они поочередно подносили ей флакон с нашатырным спиртом и им же протирали Тане виски.
   Потом Тихон попросил всех попрощаться с Егором, и все стали подходить к гробу. Тетя Нюра, соседка Зуевых, всё время держала Степку за руку, боясь, как бы он не свалился в вырытую могилу. Степка несколько раз подходил к краю могилы и заглядывал туда. Своим детским умишком, он понимал, что его отца опустят туда, и он больше его никогда не увидит. Потом тетя Нюра подвела Степку к изголовью гроба и сказала:
   -Вот, Степушка, давай простись с папкой.
   Степан видел, как взрослые прощались с его отцом. Он ткнулся своим носом в холодный лоб отца и горько заплакал. Потом Степка увидел, как дядя Тихон послал за большим деревянным крестом, который лежал недалеко от могилы, а сам взял крышку гроба, накрыл ею гроб и стал забивать гвозди. Затем гроб на веревках стали опускать в могилу, и тут Степка поднял такой рёв, что все сразу обратили на него внимание. Он плакал и размазывал слезы по своему лицу, и глазами искал свою маму, но её нигде не было видно, только потом приглядевшись он заметил, что она сидела у края могилы прямо на земле и бросала в могилу маленькие комочки земли, и они стукались о крышку гроба. А баба Дуня стояла рядом и всё время терла ей виски какой то мокрой ваткой. Потом мама встала и шатаясь подошла к Степке, обняла его голову и негромко сказала:
   - Поплачь, Степушка, поплачь, тебе легче будет...
   Потом все стали расходиться с кладбища, и только дядя Тихон с лопатой в руках обрабатывал могильный холмик, а потом он с усилием воткнул в могилу деревянный крест. Степка спросил его:
   - А зачем это, дядя Тихон?
   - Так нужно, Степа, так положено, мой мальчик, вот вырастешь и всё сам поймешь. А теперь пойдем домой.
   Медсестра Люда подошла к Тихону и стала рукой смахивать с него маленькие кусочки земли. И потом они, дядя Тихон и медсестра Люда взяли Степкину маму под руки и медленно пошли с кладбища, а тетя Нюра взяла Степку за руку. И только баба Дуня шла одна сзади всех и несла какую- то сумку. Так они шли все вместе до самого дома.
  
   Василий опоздал на похороны брата, слишком поздно пришла телеграмма, и он приехал только вечером и был этим очень расстроен.
   На другой день собрались и Зуевы и Сычевы в Степкиной комнате, а Степку решили отправить гулять с Пиратом. Половинку раненого уха Пирату пришлось отрезать. Эта рана на ухе, и раны на его спине стали заживать благодаря стараниям медсестры Люды.
   В день похорон Егора Пират целый день не притрагивался к пище. Он даже не выходил гулять на улицу, словно понимал, что в этой трагедии есть и его вина. Он весь день пролежал на коврике тихо поскуливая, словно плача. И только когда Таня и Степка пришли с кладбища, Пират попросился на улицу. И весь вечер, и ночь его не было дома, и только под утро он появился весь мокрый и перепачканный в земле. Его покормили, почистили и отправили гулять со Степкой.
   Василий попросил Тихона рассказать всё более подробно об этой трагедии. Тихон начал с того, о чем рассказал ему Паша, будто бы Пират не учуял медведя из-за того, что медведь был перемазан гниющими остатками пищи. И Тихон вначале был с ними согласен, но потом, подумав и проанализировав всё произошедшее, пришел к другому выводу. И вот что он рассказал:
   - Зная характер Егора и его силу, а также и то, что он до этого уже одолел двух медведей с помощью рогатины, Егор не испугался и третьего. Когда там в тайге все дела были закончены, Егор с Пиратом вышли из домика охотника, закрыв его на щеколду, и пошли домой по большой дороге. Вот тут- то Пират и насторожился, учуяв в зарослях медведя. Егора, видимо, взяло любопытство; он снял со спины рогатину, свернул с дороги и направился к зарослям. В это время медведь на него и напал. Он встал на задние лапы и пошел на Егора. Егор с силой толкнул медведя на спину. Медведь, падая, одной лапой ударил по рогатине, и она переломилась. А другой лапой он ударил падающего на него Егора. Удар медведя пришелся на левую сторону лица Егора. В это время Пират набросился на медведя сзади, и тут медведь снова отмахнулся лапой, которая прошлась по голове и спине собаки. Медведь интуитивно понял, что с двумя ему не справиться, вскочил и убежал в заросли. Егор в горячке тоже вскочил, и зная, что в домике есть бинт с йодом, сделал несколько шагов в сторону домика. Но силы покинули его, и он упал. Пират крутился около него, и Егор приказал ему голосом: "Пират, домой!", а сам пополз к домику. Вот в поселке я и увидел Пирата в крови, и всё понял.
   Тихон помолчал немного, и стал снова рассказывать:
   - Мы с Пашей Ефимовым и медсестрой Людой сделали всё возможное, чтобы спасти Егора, но рана была очень серьезная и не совместима с жизнью, и при том большая потеря крови.
   Все внимательно слушали Тихона, а он скорбно произнес:
   - Давайте помянем Егора, отца и мужа этого семейства и твоего брата, Василий, и моего лучшего друга, но вот беда - и помянуть то нечем...
   - Я об этом побеспокоился, - сказал Василий и полез к себе в чемодан.
  
   Они сидели и вспоминали обо всем пережитом. Тане опять стало плохо, и её отвели в свою комнату и уложили в постель.
   Федор Ильич всё время молчал, пока говорили молодые, только потом, когда выговорились, он обратился к Василию:
   - Вася, ты ведь тоже тогда пострадал при взрыве в шахте, и у тебя больные легкие, как мне известно. Не лучше было бы тебе перебраться к нам в Мышалово и вместо меня стать председателем поссовета. Ты парень грамотный, при том, член партии большевиков. Народ местный тебя знает, и у тебя всё получится, а мне пора и на покой.
   - Нет, нет, отец, -возразил Тихон, - с больными легкими надо только в тайгу. Там самый чистый воздух, а я могу договориться либо с охотхозяйством, либо с лесничеством. Ведь за жизнь надо бороться. Думай, Вася.
   - Я сказал Василий, это очень заманчиво.
   В это время вернулся Степка с Пиратом, и Федор Ильич с Тихоном пошли к себе в барак.
   Весь свой отпуск Василий пробыл в Мышалово, несколько раз ходил на кладбище. С Тихоном побывал в тайге, в домике охотника и на том месте, где Егор схватился с медведем. Глядя на таежные заросли, он подумал: "А если бы рогатина не переломилась, может быть и не было бы этой трагедии. Но что случилось, того уж не вернешь".
   Для себя Василий принял решение этой весной обязательно вернуться в Мышалово и устроиться на работу лесником. Если, конечно, примут. И с этими мыслями он вернулся в Кемерово.
   Проработав всю зиму в шахтоуправлении, Василий ранней весной опять попал в больницу, и лечащий врач ему твердо сказал, что ему надо менять местожительства, а главное - менять климат. И если у него были ещё какие-то сомнения насчет переезда в Мышалово, то теперь все сомнения исчезли. И во время расчета директор шахты только и сказал:
   - Очень жаль Василий Семенович, что мы потеряли грамотного и творческого инженера угольной промышленности. Но если медицина настаивает на смене климата, то дай Бог тебе и на новом месте найти своё счастье.
   С этими словами он подписал документы об увольнении Василия и на прощание крепко пожал Василию руку.
   Прежде чем уехать из Кемерово Василий пошел на городское кладбище. С собой он всегда носил увеличительную фотографию Насти в красивой и небольшой рамочке и вешал ее на памятник. Вот и сейчас он это сделал. И прежде чем начать с ней мысленно разговаривать Василий долго и внимательно смотрел на этот неподвижный лик, и мысли опять будоражили его голову. Всё ли правильно было сделано в начале их новой жизни. И будто бы Настя, вклинившись в это размышление и словно откуда- то издалека говорила: "Не печалься, Вася, разве можно все предусмотреть в борьбе за наше будущее, и это хорошо, что ты меня не забываешь..."
   И Василий, освободившись от этих мыслей, дал клятву, что каждый год он будет приезжать сюда в Кемерово на городское кладбище, и, положив свежие цветы на могилу, мысленно говорить, что жертвы в этой борьбе не были напрасными и жизнь продолжается.
  
   ГЛАВА 10. ВАСИЛИЙ ЗУЕВ СНОВА В МЫШАЛОВО.
  
   Василий приехал в Мышалово в конце весны. Шел 1929 год, и как было оговорено в прошлом году, что он согласится на должность лесника, то Тихон ему в этом поможет. Они вместе с Тихоном поехали в районное управление лесным хозяйством, и там, узнав, что Василий брат погибшего Егора Зуева и имеет диплом инженера, сразу утвердили его старшим лесником Мышаловского леспромхоза.
   Получив служебную инструкцию и соответствующий документ, Василий приступил к работе. Он так соскучился по свежему воздуху, что почти всё время стал проводить в тайге, и даже иногда ночевать в домике охотника. И сразу почувствовал себя гораздо лучше.
   Тихон продолжал знакомить Василия с теми событиями, которые произошли за истекший год, а изменения были значительные.
   Во-первых, достроили дом для учителей и туда переехала Таня со Степкой, оставив Василию Степкину комнату вместе с Пиратом.
   Во-вторых, Елена Григорьевна Байкова вышла замуж за инспектора РОНО Михеева Юрия Ивановича и уехала жить к мужу в районный центр, а вместо нее приехала новая учительница. Так что штат учителей младших классов полностью укомплектован.
   И еще одна новость, - отслужив свой срок в рядах Красной Армии, вернулся в поселок Федя Морозов, тот самый парнишка, который под пулями бандитов, прискакал в отряд самообороны, и сообщил, что в поселке бандиты. И отряд самообороны подоспел во -время, а то бы бандиты сожгли и весь поселок. Федя Морозов в комсомол вступил ещё в Армии, и демобилизовавшись, организовал комсомольскую ячейку в поселке. В нее вошли учительницы, приехавшие по комсомольской путевке, молодая девушка, секретарь поссовета и новая медсестра Люда. А сам Федя стал комсоргом.
   Все эти события Тихон сообщил Василию в первый же день, а главную и самую важную новость он приберег на конец разговора:
   - И ещё я тебе Вася сообщу по секрету ещё последнюю новость, у нас с медсестрой Людой намечается свадьба этой осенью в день Покрова, вот и все новости.
   Василий удивленно-радостно вскинул глаза на друга:
   - Ну надо же. А вы молодцы!
   Но Тихон вдруг захотел переменить тему разговора и проговорил:
   - А ты Вася, я знаю, член партии большевиков. Вы с моим отцом будете представлять, как я понимаю, хотя и маленькую, но всё же политическую организацию, так ведь.
   - Конечно так, а сам то ты Тихон думаешь вступать в нашу партию большевиков,- спросил Василий, -ведь ты кроме должности старшего егеря ещё по совместительству являешься командиром отряда самообороны.
   - Видишь ли Вася, пока нет. Комсомол я перерос, а до партии большевиков не дорос. Надо сначала делом заслужить это великое доверие народа, а там видно будет, жизнь сама покажет.
   С этими словами Тихона они и разошлись. Каждый пошел по своим делам, и каждый остался при своем мнении.
   Всё лето Василий знакомился с тайгой, наслаждаясь её природой и воздухом. А в начале сентября, когда тайга стала ещё красивее, он стал брать с собой и Степку. И чтобы обезопасить и себя и Степана, Василий обратился к Паше Ефимову, у которого пока основной работы не было. Пушной промысел ещё не наступил, и Паша только к нему готовился. Паше тоже было интересно не как охотнику-профессионалу, а как просто сопровождающему, знатоку тайги, знакомить Василия с некоторыми особенностями ее осеннего периода. Так они несколько раз со Степкой и двумя собаками Найдой и Пиратом приходили на новую делянку лесорубов, смотрели - всё ли правильно делают рабочие, согласно запланированной вырубки строительного леса.
   Василий также записывал и запоминал всё то, что касалось дикого зверя, его повадок и особенностей. Паша сразу, с первого дня их похода в тайгу сказал Василию, что в тайгу без ружья ходить опасно. И лучше, чтобы оно было двуствольным, и патроны к нему надо иметь в резерве на крупного зверя.
   Василию много было известно о тайге, ведь в детстве он прочитал много книг, беря их в библиотеке у купца Мышалова. Тане очень нравилось, что Степка всё больше и больше тянется к Василию. Она знала, что Вася грамотный и всесторонне развитый наставник ее сына. Это её радовало и помогало ей забывать ту трагедию, что произошла в прошлом году. В связи с замужеством и отъездом Лены Байковой в районный центр, директором начальной школы в поселке Мышалово стала Таня Зуева. И у нее появилось много дополнительных обязанностей, кроме учебных ещё и хозяйственные. У нее не стало хватать времени на воспитание сына. И она радовалась, что часть этих обязанностей по воспитанию Степки взял на себя Василий.
   А глубокой осенью в день Покрова, состоялась свадьба Тихона Сычева и Люды Ксенофонтовой, новой медсестры Мышаловского медпункта. Свадьба прошла скромно и тихо в читальном зале бывшей Мышаловской библиотеки.
  Решением поссовета молодоженам выделили комнату, в которой когда- то проживала бывшая экономка купца Мышалова Анфиса. Жилищный вопрос в поселке Мышалово был на первом месте, как и во всей молодой Советской стране. Бараки, построенные еще при старой власти с небольшими комнатками и практически без кухонных помещений, практически изжили себя. В них люди еду готовили либо на печках, служащих для обогрева помещений или в коридорах барака возле своих комнат, на керосинках. Но и за это короткое время, какое-то десятилетие при новой власти была построена школа для младших классов. Построен дом для учителей. Приступили к строительству двухэтажного магазина, где на первом этаже должны продаваться продукты, а на втором промышленные товары. Расширили медпункт на первом этаже Мышаловкого дома и даже организовали небольшой стационар для рожениц, которых не успели отправить в районный центр.
   А на втором этаже Мышаловского дома так и осталась библиотека с небольшим читальным залом. А книги читателям стали выдавать учительницы на общественных началах. И жители поселка потянулись к знаниям. Нередко можно было видеть, как люди пожилого возраста вечером после трудового дня собирались в читальном зале, а учительницы младших классов по очереди давали небольшие уроки по ликвидации безграмотности.
   Недавно в поселке появилось свое почтовое отделение. Для него был выделен небольшой уголок в поссовете с почтовым ящиком снаружи дома. Почтальон приходил один раз в неделю, отвозил и привозил почту через райцентр и разносил её по адресам.
  
   Так прошел еще один год. В новом 1930 году в стране началась коллективизация сельского хозяйства. Но она не коснулась поселка Мышалово, где по-прежнему главным производством было производство древесины и пушной промысел. Василий полностью освоился в своей новой должности старшего лесничего. Часто он брал с собой в тайгу Степку с собакой, между делом расспрашивал его об усвоении тех или иных жизненных уроках.
   А осенью Степка пошел учиться в первый класс. Его первой учительницей стала не его мама, а прибывшая из райцентра Семенова Валентина Михайловна. Василий посчитал это правильным с точки зрения педагогической этики.
   В конце сентября Василий побывал в Кемерово, посетил городское кладбище. Потом зашел в администрацию шахты, там пообщался со своими бывшими сослуживцами. Василий видел, как меняется жизнь в лучшую сторону, и возникшая в его душе печаль и тоска после посещения кладбища стала утихать. Но он понимал, что образ его любимой Насти никогда из его сознания не исчезнет, так и останется на всю оставшуюся жизнь.
   Когда Василий вернулся из Кемерово, Степка уже получал первые отметки и с нетерпением ждал дядю Васю, чтобы похвалиться этим. После занятий в школе он бежал к дяде Васе, и если оказывалось, что он был дома, то они вместе шли гулять, прихватив с собою и Пирата. А когда наступила настоящая зима, то Василий купил Степке настоящие лыжи с бамбуковыми палками. И Степка стал учиться кататься с горок, сначала с небольших, потом всё круче и круче. А иногда они с дядей Васей запрягали Пирата, и он с громким лаем Степку по укатанному снегу, и оба получали от этого удовольствие.
   У Тихона с Людой родилась дочка и назвали её Настей. Василий, узнав об этом, навестил Тихона и пообещал, что когда Насте исполнится год, то он обязательно подарит ей большую и красивую куклу. И уходя от Сычевых, он сказал:
   - Расти Настя, и будь счастлива. А когда ты подрастешь я тебе всё расскажу о твоей тетушке Насте Сычевой.
  
   Прошел еще один год и Степка закончил первый класс и перешел во второй. Вернулись и охотники-промысловики с зимнего пушного промысла и каждый отчитался перед старшим охотоведом по своим лицензиям. А некоторые из них пожаловались Тихону, что в тайге появились случаи браконьерства. Этот сигнал поступил и в районное управление охотхозяйства. Там снарядили группу из охотников- профессионалов, придав им статус инспекторов по охране леса и борьбе с браконьерством.
   Эта группа задержала нескольких браконьеров. Ими оказались молодые люди из раскулаченных семей, которые были высланы из центральной России в Сибирь на освоение новых земель. Коллективизация в центральной России шла полным ходом, и наиболее богатых и ненавидящих Советскую власть кулаков, наживших свое добро нечестным трудом, всей семьей высылали в Сибирь, где им выделяли земельный участок, и они должны были его осваивать.
   На первых им в чем-то помогало и государство. Наиболее сознательные честно и добросовестно брались на новом месте с энтузиазмом за работу на земельных участках. Другие же, ненавидящие Советскую власть и на новом месте старались ей как-то и чем-то навредить. И вот молодые и крепкие ребята из этих раскулаченных семей не хотели работать на земле, доставали ружья и шли в тайгу браконьерствовать. И не только стрелять по зверюшкам, но и как можно сильнее мстить этой новой власти, то есть совершать мелкие диверсии, производить поджоги коллективных хозяйств, заниматься воровством и бандитизмом.
   Кроме этого, пришлые враги Советской власти объединялись с местными злопыхателями. Узнав об этом Тихон вновь создал отряд самообороны из охотников -профессионалов на общественных началах вместо того расформированного. И вновь временно затаившиеся враги Советской власти стали напоминать о себе и даже совершать убийства активистов новой жизни. Об этом Тихон предупредил и Василия, чтобы Василий, беря Степку с собой в тайгу, был по осторожнее, особенно, когда наступают сумерки.
   Всё лето Василий со Степкой ходили в тайгу. На прежних вырубках начинались работы по выкорчевыванию пней. Сначала рабочие окапывали пни, а затем тракторист обвязывал пень тросом и вырывал его из- под земли. Затем эти пни свозили в одно место и там сжигались. Потом эта делянка распахивалась и производилась посадка саженцев, сосны, ели, кедров. Этим занимались школьники под руководством лесовода. И Степка порой недоумевал, как это из такого маленького деревца может вырасти такое большое дерево.
   Потом Василий повел Степку туда, где сплавщики вязали плоты из строительного леса и сплавляли эти плоты по реке в пункт назначения. Всю зиму лесорубы заготовляли строительный лес, подвозили бревна как можно ближе к реке. Затем уже весной, когда весь лед сходил и вода немного прогревалась, рабочие в тихой заводи вязали плоты. И когда несколько плотов были готовы, их выводили на "чистую воду". Тогда сплавщики с баграми в руках гнали плоты по течению реки, ловко управляясь с рулем, временно установленным на данный плот.
   Степке это всё было так интересно, что он мог часами смотреть на это зрелище. Когда они возвращались домой, то Степка обо всём этом рассказывал маме.
  
   Так в трудах и заботах проскочило всё лето. Степка пошел учиться во второй класс, и в тайгу с дядей Васей стали ходить всё реже и реже. Зима этого 1932 года выдалась морозная и снежная. Сугробы доходили до полутора - двух метров и Степка со своими друзьями строили снежные крепости и играли в войну снежками.
   Незаметно прошли зима и весна, Степка закончил второй класс и перешел в третий. В поселке Мышалово достроили двухэтажный магазин, и детишки дошкольного возраста приходя туда вместе с мамами веселились и радовались появлению там новых игрушек. Мамам тоже интересно было рассматривать игрушки вместе с детьми. Заглянул в магазин и Василий, купил самую большую и красивую куклу и подарил её своей племяннице Насте, которой исполнилось уже два года.
   Когда Василий принёс куклу и стал протягивать её Насте, то она долго смотрела на игрушку, не решаясь взять ее в руки, оглядываясь то на папу, то на маму. Тогда мама подтолкнула Настю легонько к кукле, и Настя. схватив куклу, побежала к себе в спальню.
   А Степке Василий подарил книгу писателя Арсеньева "Дерсу Узала". Эта замечательная книга про охотника Дерсу, про тайгу с её животным и растительным миром очень понравилась Степке.
   С началом учебного года Василий взял отпуск и поехал в Кемерово. Перед отъездом он зашел к Тихону, и они долго разговаривали, вспоминая прошедшие годы. Тихон и сам хотел хоть раз побывать на кладбище в Кемерово, на могиле своей сестры, но всё как- то не получалось. Вот и сейчас возникли проблемы, связанные с браконьерством. Враги Советской власти всё никак не унимались, вредили всевозможными способами. Тихон со своим отрядом их ловил и отправлял в райцентр, в милицейские органы.
   Василий, обсуждая с Тихоном текущие моменты их деятельности и глядя на счастливую семью Тихона, искренне радовался за своих друзей. В это время вышла из каморки Люда, где она укладывала спать Настю и позвала Васю посмотреть, как спит Настя, свернувшись калачиком и прижимая к себе куклу. Василий смотрел и не мог оторвать взгляда от этой идиллической картины. Потом к нему подошел Тихон, положил Василию руку на плечо и Василию стало всё понятно, что хотел бы сказать Тихон.
   - Ну, я пойду, будьте счастливы, - сказал Василий.
   А сам, конечно, подумал, что его семейная вот такая идиллия оборвалась в той Кемеровской шахте, куда он и поехал, попрощавшись с Сычевыми. На этот раз дорога заняла значительно больше времени, чем обычно, а когда он вернулся оттуда в Мышалово, здесь была глубокая осень. Для него это было самое плохое время года, с точки зрения его здоровья.
  
   Вскоре наступил новый 1933 год. Все зимние каникулы Василий проводил со Степкой, и все вопросы, связанные с родословной семьи Зуевых, вышли как бы на первый план. После прогулок они садились за стол, и Василий начинал рассказывать о "делах давно прошедших дней, преданьях старины глубокой". Всё это происходило в комнате у Василия, и к ним в это время иногда Приходила Таня. Она готовила им что-нибудь перекусить, заваривала крепкий чай и слушая рассказы Василия, кое-что добавляла и она, ранее услышанное от Егора. Про себя она думала о том значении образования, которое отличало Василия от его брата Егора. И думая об этом, Таня говорила сама себе, что приложит все силы, чтобы дать сыну Степке хорошее образование.
   Потом они садились пить чай и немного перекусить, а Пират, лежащий на своем коврике возле двери, заслышав звон стаканов, почти по- человечески застенчиво подходил к столу и как бы напоминая о себе ложился у ног Степки, зная, что что-то и ему достанется от Степкиных щедрот.
   После чаепития все шли на улицу; Таня уходила к себе домой в хорошем настроении, а Василий что-нибудь придумывал, чтобы Степке и на улице было не скучно. В эти зимние каникулы Василий взял Степку в тайгу только один раз.
   В эти каникулы у Степки было много интересного и в школе. Его мама, Татьяна Сергеевна, директор школы организовала всевозможные кружки. Для школьников третьего и четвертого классов маленькие художественные сценки по произведениям известных писателей, а первоклашки и второклашки водили хороводы вокруг наряженной елки, напевая детские песенки. Потом все ученики получали небольшие новогодние подарки от деда Мороза.
   Достроенный двухэтажный магазин в этом году порадовал жителей поселка появившимися в продаже редкими южными фруктами. В отделе промтоваров тоже появились новинки, - детские коньки "снегурочки" и детские лыжи с бамбуковыми палками. Всё это радовало жителей поселка. Они знали, что страна взяла курс на индустриализацию и электрификацию, а также знали, что легкая промышленность еще отстает и многие товары народного потребления еще находятся в дефиците.
   В то же время тысячи людей из сельской местности поехали на большие стройки молодой Советской страны, - возводить заводы, строить электростанции, добывать уголь в шахтах, проводить судоходные каналы. Страна была на подъеме. Мышаловский леспромхоз тоже встал на трудовую вахту, своевременно поставлял строительный лес на стройки страны.
   Жизнь кипела, но враги новой власти не унимались. Они стали еще наглее и ожесточеннее вредить: то подожгут скотный двор в ближайшем от Мышалово селе, то взорвут дорогу, идущую в райцентр, то разграбят хлебный амбар с зерном, приготовленным для посадки в новом колхозе. Да и пушному промыслу браконьеры стали наносить убытки. Хотя органы милиции и занимались поисками вредителей, но территория страны большая и бандитам частенько удавалось скрываться от преследования. Вот и во вновь образовавшемся колхозе села "Пронино" был ранен председатель колхоза, возвращавшийся из райцентра, и только благодаря резвости лошади, ему удалось оторваться от бандитов. В помощь милиции на окраинах района стали создаваться народные дружины из профессиональных охотников.
  
   Так прошел ещё один год, наступил 1934 год. Степка уже учился в четвертом классе, а его мама, Татьяна Сергеевна, в прошлом году выпустила четвертый класс, а в этом году стала учить первоклашек.
   Степка очень серьезно и вдумчиво отнесся к последнему классу начального образования, особенно, когда он узнал, что будут выпускные экзамены. И всю вторую половину учебного года Степка подолгу занимался то с мамой, то с дядей Васей русским языком и арифметикой.
   Сразу после Нового года, когда началась третья четверть, в школу пришел Федор Морозов, комсорг комсомольской организации леспромхоза поселка Мышалово. Всех учеников собрали в один класс и Федор Морозов торжественно объявил, что в нашей школе по рекомендации парткома ВКП(б) райцентра должна быть создана пионерская организация:
   - Эта организация, как ближайший помощник и резерв комсомола, создается во всех школах нашей страны. Слово "Пионер" означает - Первый. Пионер должен быть во всем и везде впереди, - и в учебе, и в поведении, и в труде. В эту организацию принимают только тех, кто добровольно этого желает и достойных во всех отношениях. По возрасту - это ученики третьего, четвертого и пятого классов. Прежде чем вступить в эту организацию, желающий ученик должен торжественно произнести пионерскую клятву. Текст пионерской клятвы я дам вашим классным руководителям для ознакомления. В ближайший большой советский праздник состоится прием учеников в пионерскую организацию - и только желающих и только достойных этой организации.
   На этом торжественное мероприятие закончилось, Федор Морозов пожелал всем успеха и ушел.
   Дома Степка спросил у мамы:
   - Мам, а мне можно вступить в пионеры?
   - Не только можно, но и нужно, - однозначно ответила Татьяна, - когда мы учились в школе, а потом в гимназии, то тогда не было ни пионерской, ни комсомольской организации. Но после свершившийся революции по рекомендации и указанию В.И. Ленина в стране был создан в 1918 году коммунистический союз молодежи - комсомол, который стал ближайшим резервом партии большевиков. Вот и я вступила в эту организацию и по комсомольской путевке приехала сюда, в Мышалово учить детей. Ты, Степа, сегодня вечером, когда дядя Вася придет с работы, зайди к нему. Я думаю, у вас на эту тему будет очень серьезный разговор.
   - А мой папа был комсомольцем?
   - Нет, Степка, твой отец не был комсомольцем, но он был очень хорошим человеком, со своими убеждениями.
  
   Степка с дядей Васей встретились только на другой день, а в тот день Василий пришел с работы очень поздно домой, было много работы и ему пришлось задержаться. Степка рассказал дяде Васе о том, что сообщил им Федор Морозов и о том, что сказала ему мама.
   - Ну, а ты сам-то как думаешь, - улыбнувшись спросил Василий?
   - Я, то, - Степка немного задумался, а потом ответил, - я хочу стать пионером.
   - Вот и правильно. Я специально задал тебе этот вопрос. Вот вам, учащимся, Федор Морозов рассказал о пионерской организации, о её структуре, целях, задачах только для того, чтобы вы сами решили насчет своего вступления в пионеры. А когда это навязывается сверху, то подросток перестает думать и принимать серьезные решения самостоятельно. А я попробую рассказать тебе попроще про пионерию.
   Василий немного задумался, а потом продолжил:
   - Когда тебя примут в пионеры, в чем я не сомневаюсь, ты будешь носить красный галстук. Это символ пролитой крови рабочих и крестьян, и всех, кто боролся за свое светлое будущее. Один известный писатель сказал, что у каждого человека с рождения природой заложено и хорошее, и плохое -пополам. И эти две половинки борются между собой всю жизнь. И я не сомневаюсь, что ты в своем возрасте способен различить эти два явления.
  А красный галстук всегда будет напоминать тебе, что ты пионер и оберегать тебя от всего плохого. Ты будешь совершать только хорошие поступки. А в дальнейшем у тебя сформируется характер простого доброго советского человека. А теперь давай пить чай и тебе собираться домой, а то твоя мама, наверное, заждалась тебя.
  
   Учеников третьего и четвертого класса решили принимать в пионеры 22 апреля в день рождения В.И. Ленина. Сразу после занятий всех учеников собрали вместе в одном классе, а первоклашек и учеников второго класса отпустили домой. На это мероприятие пришел Федор Морозов, а от партийной организации пригласили Василия Зуева.
   Директор школы Сычева Татьяна Сергеевна объявила:
   - Ребята, тот кто решил вступить в пионеры, - остаются в классе. Те, кто не хочет вступать в пионеры, могут идти домой, но если захотят остаться, то пусть остаются.
   Несколько человек встали и пошли домой. Федор Морозов представил пионервожатую будущих пионеров комсомолку Лену Новикову, работницу леспромхоза.
   Прием в пионеры проходил следующим образом. Желающий вступить в пионеры подходил к столу, за которым сидели директор школы и Федор Морозов, а пионервожатая встречала будущего пионера стоя. Василий Зуев, как гость, сидел вместе с учениками.
   Как только учащимся была прочитана клятва пионера, пионервожатая подходила к нему и завязывала на его шее красный галстук. О галстуках шефы из леспромхоза позаботились заранее. И это мероприятие - прием в пионеры в Мышаловской школе прошло торжественно и красиво. Потом всех принятых в пионеры поздравили директор школы, Федор Морозов и Василий Зуев.
   На другой день все пионеры пришли в школу в пионерских галстуках.
  
   ГЛАВА 11. СТЕПАН ЗУЕВ - СИРОТА.
  
   Заканчивался учебный год, ученики четвертого класса готовились к экзаменам. Степка целыми днями сидел дома, перечитывая пройденный материал. Как и обычно, в конце мая закончился учебный год, и все ученики начальной школы кроме учеников четвертого класса пошли на летние каникулы. А ученики четвертых классов стали сдавать экзамены.
   Первым экзаменом у Степки по русскому языку был диктант, и он написал его на "хорошо". Степка немного расстроился, что уже не получит похвальной грамоты, но его успокоил дядя Вася, сказав, что твердое "хорошо" это тоже неплохо.
   Когда все экзамены были сданы, и только один ученик из всего класса Костя Сморчков получил по арифметике "плохо" и оставлен на второй год.
   После сдачи последнего экзамена всех учеников позвали на торжественную линейку, и директор школы Татьяна Сергеевна поздравила всех учеников и их учительницу Валентину Михайловну с успешным окончанием учебного года. На этом торжестве присутствовали и родители, в основном мамы учеников. Ученики здесь же получили документы об окончании начальной школы, а одна девочка отличница получила даже похвальную грамоту.
   Когда вопрос коснулся Кости Сморчкова, то его мама обратилась к директору школы - как быть с Костей. Вот уже четыре года Костя Сморчков воспитывался без отца, с трудом переходил из класса в класс. Жил он с мамой и дедом Силантием Сморчковым. Мама Кости, Зинаида Петровна работала поварихой на вырубках леспромхоза.
   Дед Силантий был уже в преклонных годах, нелюдимый и необщительный. Он редко выходил как говорят на "люди" и всё время проводил, в основном, в своей комнате в бараке охотников, да иногда в своем сарае, что-то кому-то ремонтируя, зарабатывая себе на жизнь. Смолоду он был хорошим плотником, а потом еще при купце Мышалове стал перекупщиком, имел свою лошадь, покупал товары в центре и перепродавал их в поселке. После революции и гражданской войны, когда Советская власть прочно установилась в поселке Мышалово, этой деятельностью стал заниматься его сын Миха Сморчков.
   Но эту деятельность Михея быстро пресекли после развала НЭП,а , назвав это спекуляцией. Тогда Миха стал собирать тряпье (вторсырье) и отвозить его на переработку, получив кличку старьевщика. Зарабатывал он этим неплохо, телега у него была своя, а лошадь Миха брал в аренду в конюшне леспромхоза.
   Вот так они и жили до 1930 года. А летом этого года, возвращаясь домой после отвезенного тряпья в сильном подпитии, он на дороге встретил цыган и продал им и лошадь, и телегу. Домой он приехал ни с чем, но с деньгами. Дед Силантий деньги от продажи отобрал и спрятал, сообразив, что Миху будут судить, как за кражу социалистической собственности. Миху судили и дали ему три года колонии. А деньги от продажи так и не нашли, хотя и обыскали, казалось бы, всё что можно обыскать.
   Потом в поселок Мышалово через поссовет пришло известие, что Михай Сморчков сбежал с пересыльного пункта во время отправки в колонию. Как и при каких обстоятельствах, - этого не сообщали. Но Силантий понял, что Миха скрывается где-то в тайге и обитает в каком-нибудь ските.
   Татьяна Сергеевна всё это знала и ей было жалко этого мальчика Костю Сморчкова и его маму, и ей хотелось им чем-то помочь. Она поговорила с его учительницей Валентиной Михайловной, чтобы Костю оставить на осень с тем, чтобы потом летом с ним позаниматься, а осенью перед началом учебного года экзамен по арифметике пересдать.
   Валентина Михайловна сначала была против, зная об отсталости Кости в своем развитии, но потом подумала, что, раз Костя дальше учиться не пойдёт, то пусть хотя бы имеет документ о начальном образовании. И Валентина Михайловна согласилась с предложением директора школы Татьяны Сергеевны о пересдаче экзамена.
   Когда ученики стали расходиться с торжественной линейки, мать и сын Сморчковы, Валентина Михайловна и Татьяна Сергеевна пошли обратно в школу, чтобы решить этот вопрос. Придя в класс, Валентина Михайловна достала тетрадь и карандаш, дала их Косте м сказала:
   - Вот записывай те дни, когда мы с тобой будем заниматься арифметикой.
   Костя с мамой сели за первую парту, а Валентина Михайловна на место учительницы за стол. Татьяна Сергеевна ходила по классу и наблюдала за этой процедурой.
   Был конец мая, день был жаркий и в классе стояла духота. Валентина Михайловна несколько раз доставала платок, чтобы вытереть пот. Тогда видя это Татьяна Сергеевна решила открыть окно в классе и проветрить помещение.
   Когда она распахнула окно, то тут же раздался выстрел. Все трое сразу повернули головы к окну и увидели, как Татьяна Сергеевна схватилась за грудь и медленно стала оседать на пол. Валентина Михайловна быстро подбежала к окну и увидела, как какой-то человек побежал в сторону сараев.
  Она сняла с себя кофточку, подложила под голову Татьяны Сергеевны, а Косте сказала:
   - Беги скорее к Тихону Сычеву, скажи, чтоб быстрее приходил сюда.
  Потом повернулась к его матери и послала ее в медпункт за фельдшером.
  
   Те ученики и родители, которые еще не успели уйти домой с торжественной линейки, услышав выстрел, бросились к школе. Навстречу им выскочил Костя вместе с мамой, и Зинаида Петровна только и успела сказать:
   - Кто-то стрелял в директора, Татьяна Сергеевна в крови, я бегу в медпункт за врачом.
   Вбежавшие в класс увидели лежащую на полу Татьяну Сергеевну, а Валентина Михайловна, стоя на коленях, платком вытирала кровь, текущую из уголка её губ. Валентина Михайловна сказала ближайшей к ней женщине, что все вышли из класса и увели детей.
   Первой прибежала медсестра Люда. Она расстегнула кофточку у раненой и поняла, что ранение тяжелое. Тут же принесли носилки и Татьяну Сергеевну перенесли в медпункт.
  
   Тихон в это время был в поссовете. Выстрела он не слышал, но увидел в окно как ученики вместе с родителями внезапно побежали в школу.
   - Что бы это значило? - подумал он и тоже бросился к школе.
   Когда Тихон подбежал к школе, то увидел, как директора школы несут на носилках в медпункт. Валентина Михайловна вкратце рассказала ему о выстреле в окно, и Тихон сразу всё понял. Он тут же дал команду толпившимся возле школы мальчишкам оповестить как можно скорее всех членов дружины, и чтобы они с ружьями и собаками собрались у школы.
   Через некоторое время, когда все были в сборе, - все пятеро профессиональных охотников, Тихон поставил перед ними задачу - обследовать задворки поселка, а затем и всю окрестность по периметру до пяти километров. А сам пошел проверять все сараи, - и общие, и частные.
  Тихон еще раз спросил Валентину Михайловну, как был одет бандит. И она вспомнила, что на нем была какая-то темная куртка, а на голове шапочка, и бежал он в сторону сараев. Значит там его и надо искать.
   Тихон осмотрел вместе с хозяевами все сараи, но ничего подозрительного не обнаружил. Он пошел в поссовет и сказал отцу, чтобы Федор Ильич позвонил в район, в особый отдел и сообщил о покушении на директора школы Зуеву Татьяну Сергеевну. В поссовет пришла медсестра Люда и сказала, что Татьяна Сергеевна скончалась, не приходя в сознание. К вечеру в поселок вернулись и дружинники, никого не обнаружив.
   Василия ещё с утра вызвали в тайгу на новую вырубку леспромхоза, и о случившимся он узнал только вечером, когда вернулся в поселок. И то, что Татьяна Сергеевна скончалась, он узнал от Тихона. Степке Тихон пока об этом не говорил, а только всячески успокаивал.
   На другой день из райцентра приехали два следователя из особого отдела и целый день вели расследование. Они несколько раз заходили в школу, осматривали место под окнами школы, нашли гильзу, определили, что выстрел был произведен из нагана. А председателю поссовета Федору Ильичу и командиру дружины Тихону сказали, что стрелявший, видимо, был хорошо знаком с их поселком, и вероятно у него был сообщник, с помощью которого ему так быстро и надежно удалось скрыться. И Тихон задумался, - неужели это "след" Григория Фоминых. И он стал следить за наиболее, с его точки зрения, вызывающих подозрение.
  
   Поселок Мышалово готовился к похоронам Татьяны Сергеевны. Районное начальство взяло на себя всю организацию похорон и само назначило этот день в Мышалово днем траура. С утра прибыли музыканты со своими инструментами и отделение красноармейцев с оружием. Приехала и Елена Григорьевна Байкова, подруга Татьяны Сергеевны, с которой они первыми откликнулись на призыв советского правительства поехать в далекие и глухие уголки страны учить детей и ликвидировать всеобщую безграмотность. Ещё шла гражданская война, а уже они по комсомольским путевкам прибыли в этот поселок.
   И вот теперь бандитская пуля оборвала жизнь этой замечательной женщины, матери, отличного педагога и директора школы. Хоронить Татьяну Сергеевну Зуеву прибыл весь поселок Мышалово. Траурный митинг открыла Елена Григорьевна. Она резко и гневно заклеймила врагов Советской власти. А в заключении своей речи Елена Григорьевна сказала:
   - Бандиты, враги понимают, что им недолго осталось совершать свое злодейство. Земля горит у них под ногами, кольцо их обитания сжимается с каждым днем и скоро наступит то время, когда мы их похороним, как исторически, так и физически, окончательно и бесповоротно.
   Потом выступил председатель поссовета Федор Ильич:
   - В этой трагедии все мы виноваты. Наверное, мы, жители поселка где-то ослабили контроль, потеряли бдительность, и вот наши враги этим и воспользовались. Я обещаю перед лицом всего поселка, что мы приложим все усилия для поимки этих бандитов и накажем по всей строгости закона.
   Степка во время похорон мамы все время стоял с дядей Васей. Когда началось прощание, все расступились, пропуская Степку к гробу матери. Степке за свою детскую жизнь уже пришлось похоронить отца, а теперь вот и маму. Он долго смотрел на застывшее мамино лицо, стараясь запомнить её любимые черты на всю жизнь. Потом он поцеловал маму, и горько заплакал тихо, по- мужски, уткнувшись в плечо дяде Васе.
   Когда опускали гроб в могилу, музыканты заиграли "Интернационал", а отделение красноармейцев произвело салют. Татьяну Сергеевну похоронили рядом с мужем. На могиле Егора Семеновича стоял дубовый крест, поставленный ещё Тихоном, а на могилу Татьяны Сергеевны поставили временный памятник с красной звёздочкой наверху. Степка тихо спросил Елену Григорьевну:
   - А почему так по- разному, - у папы крест, а у мамы звездочка?
   Елена Григорьевна не сразу вникла в суть вопроса ребенка, и сказала первое, что пришло в голову:
   - Так надо, мой мальчик...
   А потом, подумав немного, так же тихо произнесла:
   - Видишь ли, Степа, твоя мама погибла на боевом посту, сражаясь своим оружием с врагами Советской власти. Поэтому у неё на могиле красная звездочка, музыка и салют. А её оружие - это свет, добро и грамота, которую она несла людям, и нашим врагам это, ой как не нравится...
  
   После похорон матери Степка перешел жить к дяде Васе. Председатель поссовета вскоре предложил Василию:
   - Может быть, Василий, тебе со Степкой перейти жить в дом учителей в комнату, где жила Татьяна Сергеевна со Степкой?
   Однако Василий сразу отказался, обосновав это следующим образом:
   - Дело в том, что этот дом предназначен для педагогов. Так пусть он и останется для учительского состава, и в эту комнату заселится новый учитель...
  
   Осенью Степка пошел учиться в 5-й класс в школу семилетку, находящуюся в трёх километрах от поселка Мышалово в поселке Ярцево. Этот поселок был ближе к райцентру, но находился немного в стороне от большой дороги идущей в райцентр. Некоторые ученики выпускного четвертого класса Мышаловской школы не захотели дальше учиться несмотря на то, что представитель РОНО беседовал с родителями каждого ученика. Ведь в стране было введено обязательное семилетнее образование.
  Но в этом вопросе, сама жизнь внесла свои коррективы. Те ученики, которые не захотели продолжать своё образование, стали помогать родителям на различных работах леспромхоза.
   И всё же большая часть четвертого класса Мышаловской школы пошла учиться в пятый класс в поселок Ярцево.
  
   Степка успешно закончил пятый класс и все летние каникулы стал работать в леспромхозе в бригаде школьников, которую организовал Василий. Они занимались посадкой молодых саженцев на прежних вырубках. А в свободное время Василий решил приобщить Степку к гимнастике. Когда- то и он сам, ещё учась в гимназии, посещал спортивный зал. В то время это было таким модным увлечением гимназистов.
   И вот возле домика охотника Василий сделал турник и показал Степке первое упражнение в гимнастике - подтягивание своего тела на перекладине.
  Степке это не очень нравилось, он больше всего любил с такими же как он подростками играть в "войну", делать деревянные луки со стрелами, изображая порой красных и белых, а цвет выбирали по жребию. А у некоторых были "пугачи", похожие на настоящие наганы, стреляющие пистонами, издавая только звук.
   Василий и этому не был против. Он знал, что через это проходят все мальчишки. Когда мальчишество кончается, наступает юность, более осмысленный период, и юноша сам начинает понимать, что важнее всего в его жизни.
  
   Закончилось лето, Степка начал учиться в 6-м классе. Наступила осенняя пора более нелюбимая для Василия и для его больных легких. Ему стало тяжело ходить домой в поселок, и он иногда стал оставаться на ночь в домике охотника. В этом доме всё оставалось таким, как было заведено ещё со времен купца Мышалова; по доброй традиции охотников каждый идущий в тайгу добывать зверя часть своих продуктов, не подлежащих порче, оставлял в домике охотника, а именно: крупу, соль, сахар, чай. В домике была керосинка, керосиновая лампа и бачок для питьевой воды. Всё это периодически менялось и обновлялось.
   Сам Василий никогда не пользовался этими продуктами. Даже если он и оставался в домике на ночь, он всегда брал еду с собой из дома. И вот Василий стал замечать, что продукты, лежащие на верхней полке, стали исчезать. "Что бы это значило, - думал он, - ведь охотничий сезон еще не наступил, домик на замок не запирался, а только снаружи на засов, который служил защитой не только от зверей, но и от медведя."
   И Василий понял, что домик охотника кто-то навещает по ночам. Он насыпал на обе ступеньки мелких деревянных опилок, а когда утром пришел к домику, то увидел на ступеньках следы человека.
   Об этом Василий никому не рассказал, даже Тихону, он решил сам всё проверить. Утром, когда Степка собирался в школу, Василий сказал ему, что сегодня он ночевать домой не придет, а останется на ночь в домике охотника, и Пирата с собой в этот раз не возьмет.
   - Так что, Степка, когда придешь из школы, погуляй с Пиратом и покорми его.
   Василий целый день и вечер был на вырубках, и только когда совсем стемнело, пошел к домику. Он зарядил оба ствола своего ружья зарядом на крупного зверя, сел за густым кустом метрах в двадцати от домика прямо перед входом.
   Он просидел около часа и даже немного задремал. Вдруг что-то его насторожило, он очнулся, ёжась от холода, и увидел расплывчатый силуэт человека, идущего прямо к домику. Ночь была тёмная, стояла вторая половина октября и разглядеть незнакомца было невозможно. Темный силуэт подошел к домику, но сразу в дом не стал заходить, сначала решил посмотреть в окно, хотя ясно было видно, что засов на месте, и в доме никого нет. Пока темный силуэт раздумывал у окна, Василий сумел приблизиться к домику как можно ближе. Он успел рассмотреть, что незнакомец был небольшого роста, в куртке, на голове шапочка, в правой руке наган.
   Прежде чем вынуть засов незнакомец осмотрелся и положив наган в карман куртки, стал вынимать засов из проушин. Василий в три прыжка оказался возле ступенек и наставив на незнакомца ружье, крикнул:
   - Руки...-Василий хотел добавить: - ...вверх, но не успел, ибо незнакомец резко развернулся, выхватил из кармана наган, и...
   Но тут Василий не растерялся. Повернув ружье другой стороной, он ударил незнакомца прикладом прямо в грудь. Одновременно с ударом Василия прогремел выстрел из нагана - то ли от того, что незнакомец успел нажать на пусковой крючок, то ли от удара приклада.
   Пуля прошла мимо, слегка задев плечо Василия и оставив след на его одежде. Наган незнакомца отлетел в сторону, а сам незнакомец упал на ступеньки. Василий подобрал наган, незнакомец лежал не шевелясь, лицом вверх. Это был человек преклонного возраста, весь обросший и, видимо, без сознания.
   Василий открыл дверь, втащил незнакомца в домик, положив его на скамейку. Затем он зажег лампу и окончательно рассмотрел незнакомца. Тот лежал с закрытыми глазами, издавая какой-то звук типа стона. Василий зачерпнул ковшом воду в бачке и полил на лицо незнакомца. Незнакомец пришел в себя, попытался сесть, но у него это не получилось. Тогда Василий держа лампу одной рукой, другой стал помогать незнакомцу сесть, потом спросил:
   - Ты кто, откуда пришел, зачем?...
   Незнакомец закашлялся и проговорил:
   - Подожди, дай отдышаться. Ты меня так шандарахнул, что сейчас всё нутро болит.
   Василий подождал немного, и повторил свои вопросы. Незнакомец отдышавшись злобно ответил:
   - А кто ты такой, чтобы меня допрашивать?
   - Я Василий Зуев, старший лесничий леспромхоза.
   - Зуев?.. Что-то такого Зуева я не знаю, - проговорил незнакомец, - я знал Семена Зуева, Егора Зуева, его сына, а тебя вот не помню.
   - Значит, ты из местных...
   - Да, в некотором роде из местных, - сказал незнакомец, предполагая, что это ему поможет. И тут он опять закашлялся, да так тяжело, что нагнулся, вздрагивая всем телом. Шапка слетела с его головы, и тут Василий увидел: у незнакомца нет половинки правого уха.
   И здесь Василий вспомнил. Когда отмечали день рождения Егора, то один из гостей рассказывал, как рысь оторвала ему половину уха. Получается, что этого человека с половинкой уха Василий видит во второй раз. Узнав его, Василий снова спросил:
   - Ну, будешь говорить, кто ты и зачем пришел сюда.
   - Нет, не буду. И не я в тебя стрелял, наган выстрелил самопроизвольно после твоего удара прикладом.
   - Не будешь говорить, и не надо. А я знаю, кто ты, - сказал Василий и показал на шапку, чтобы незнакомец её надел. Ты Григорий Фоминых, бандит и убийца, ярый враг Советской власти. Ты заживо сжег моего отца, застрелил мою мать, в прошлом году ты убил мою родственницу, Степкину мать...
   - Это не я, это Миха.
   - Какой ещё Миха, -переспросил Василий, - это сын деда Силантия?
   - Я ничего тебе не говорил.
   - А откуда же я услышал это слово - Миха?
   - Не знаю, я больше тебе ничего не скажу, - Григорий Фоминых понял, что проговорился и, видимо, пожалел об этом, но было уже поздно.
   - Ну, хорошо, мне не говоришь, так в другом месте скажешь. А меня, Григорий, вот что интересует: ведь ты же был нормальным человеком, работал управляющим, как и мой отец, у купца Мышалова. Ты был у нас в гостях на дне рождения брата, подарил ему свою рогатину. Что же с тобой случилось, что ты стал бандитом и убийцей?
   - А теперь ты меня послушай, Вася, - сказал Григорий, - не бандит я и не убийца. То, что я враг советской власти - это да. Ведь это власть меня до этого довела, она отняла у меня всё. У меня был дом, была работа, а теперь я бродяга, скитаюсь по тайге.
   - И в этом ты сам виноват, - возразил ему Василий, - ты первый выступил против нашей власти, ограбил свою охотничью артель, удрал с большими деньгами, которые так и не принесли тебе счастья.
   - Да, в этом я виноват, бес попутал...
   - Не бес, а жадность твоя, воспитанная тем режимом. Да и сам режим, веками грабивший бедный народ, вынудил этот народ взяться за оружие.
   - Мудрёно, по- научному ты говоришь, Вася, как по Марксу. А я тебе скажу по- простому - природой в человеке заложено, что если он умнее, хитрее, энергичнее, изворотливее, то и стоять он должен выше того, у кого этих качеств нет.
   - Всё было бы правильно, Григорий Фоминых, вот так как ты говоришь, если бы это всё было направлено на благо народа, а не только на самообогащение. Вот в этом то и вся суть новой жизни, то есть социализма. А гласит она так - от каждого по способностям, каждому по труду. Сделал для страны больше, за это и получи больше. Вот в этом то ты хоть согласен, Григорий Фоминых? - спросил Василий.
   - Нет, Вася, не согласен. И никогда не соглашусь, - Григорий снова закашлялся, а после продолжил: - и никто из нас, а нас в стране немало, - никогда с этим не согласится. Мы всегда будем вредить вашей новой власти. Ты, Вася вспомни, ведь ваша власть висела на волоске во время гражданской войны, но Господь Бог оказался на вашей стороне, хотя вы, большевики, и отвергли его. Вот это для всех и стало большой загадкой. И когда моя власть стала терпеть поражение, и она поняла, что сопротивление бесполезно, она просто растворилась во всем народе и будет ожидать удобного момента, чтобы, Вася, так ударить твою власть, а это будет обязательно, что мало не покажется. Жаль, что до этого момента я не доживу...
   - Этого уже никогда не будет, Григорий Фоминых. Советская власть, власть народа, утвердилась окончательно и навсегда. А вот расстрелять тебя как убийцу и бандита, и отомстить за твои злодеяния я просто сейчас могу, без суда и следствия. Но я этого делать не буду, вот в этом и есть разница между мной и тобой. А попадись я тебе в такой ситуации, ты бы со мной не церемонился. Я не бандит, как ты, чтобы устраивать самосуд. Есть специальные органы, которые определят степень твоей вины, и с тобой поступят по закону, да и не только с тобой , но и такими же другими.
   Василий подошел к окошку, увидел светлую полоску на восточной стороне темного неба и продолжил:
   - Вот мы с тобой, хотя и враги, но проговорили всю ночь. Уже светает, скоро сюда зайдут лесорубы вместе с Тихоном, нашим командиром отряда самообороны, и вместе с ним отправим тебя в районный особый отдел. А Миху и деда Силантия ты уже не сможешь предупредить. Возьмём и их. Ну вот и всё, Григорий Фоминых, пришел конец твоим злодеяниям.
   - Нет, Вася, не злодеяниям, а пока пришел конец моей борьбе с твоей властью. Но если уж ты меня не расстрелял, то остается надежда, что не всё еще потеряно. Ведь надежда умирает последней, так ведь говорит пословица?
   - На это раз и пословица тебя не спасет, - заключил разговор Василий.
  
   Григория Фоминых доставили в поссовет, а оттуда позвонили в райцентр, чтобы прислали конвой для сопровождения арестованного. Деда Силантия решили пока не трогать, а только усилить наблюдение за его сараем.
   Когда наступила настоящая зима, снежная и морозная, был пойман и Миха Сморчков, который темной ночью пробрался к себе в сарай. Охранники видели, как Миха зашел в сарай и закрыл за собой дверь. Когда они сломали запор и вошли в сарай, то Михи там не оказалось. Но ведь они то видели, что Миха заходил туда. Тогда охранники поняли, что в сарае есть подвал, и стали искать люк. Он был очень тщательно замаскирован, и когда его открыли и вытащили оттуда Миху, тот понял, что его выдал Григорий Фоминых.
   Миха не сопротивлялся, добровольно вытащил из кармана охотничий нож и отдал его охранникам.
  
   Утром Тихон зашел в сарай деда Силантия и всё понял; в тот роковой трагический день после убийства директора школа Татьяны Зуевой Миха спрятался в подвале этого сарая. Вот почему его тогда и не нашли.
   В подвале было всё необходимое для временного в нем проживания. Как и когда сумел дед Силантий построить такое убежище? На суде Миха не отпирался, что на убийство директора школы Миху послал Григорий Фоминых и дал ему свой наган. Миха Сморчков заранее знал пути отхода после выстрела. А выстрел он произвел почти в упор, промахнуться было невозможно.
   На суде Миха сетовал на свою горькую судьбу и на свой слабый характер. В детстве он во всем подчинялся отцу, а потом стал подчиняться Григорию Фоминых. А в ските, где они жили до разгона с другими разными личностями, его заставляли делать всю работу. Кроме того, Миха рассказал - с чьей помощью ему тогда, в 1930 году, удалось сбежать с пересыльного пункта.
   Григория Фоминых приговорили к высшей мере наказания, а Сморчковых, Михея и его отца Силантия к различным срокам наказания. При вынесении приговора суд учел чистосердечное признание Михея Сморчкова.
   На суде в качестве свидетелей присутствовали председатель поссовета Федор Ильич Сычев, и его сын Тихон Федорович, командир отряда самообороны. Все преступления Григория Фоминых и Михея Сморчкова были доказаны. Силантий Сморчков обвинялся как пособник этим преступлениям.
  
   Прошло ещё полтора года. В поселке Мышалово произошли некоторые изменения. Председателем поселкового совета стал Морозов Федор Никитович. Бывший председатель поссовета Сычев Федор Ильич со вторым сердечным приступом был отправлен в больницу в райцентр, и там пролежал целый месяц.
   События, связанные с поимкой и осуждением Григория Фоминых и отца и сына Сморчковых, тяжело сказалось на здоровье Федора Ильича. Из больницы он вышел совсем больным человеком. Он еле передвигался даже с помощью клюшки и подолгу сидел на скамейке возле своего барака.
   Жил Федор Ильич один. Его сын Тихон вместе с женой Людой и дочкой Настей жили отдельно в комнате бывшего дома Мышалова. Насте уже исполнилось 7 лет и её родители нередко приводили Настю к деду. Федор Ильич очень любил внучку и переживал, когда родители не приводили её к нему. Тогда он сам потихоньку ковыляя шел за Настей, и она, увидев деда, с громким криком бросалась к нему, и они шли гулять. Федор Ильич был счастлив, глядя на внучку, в которой он замечал некоторое сходство с его погибшей дочерью Настей.
  
   Степка успешно закончил 7-й класс, и теперь возникла ещё одна проблема - как быть дальше с учебой. Василий знал, что Степкина мать, Татьяна Сергеевна хотела, чтобы Степка получил среднее образование. Но чтобы продолжить образование надо ездить в райцентр, так как только там находится школа -десятилетка, а это от поселка более 10 километров. А если там жить, то надо платить и за жилье, и за каждый год учебы.
   Василий эти проблемы отложил до осени, и все летние каникулы Степка проводил вместе с дядей Васей в тайге. Кончилось мальчишество, и Степка стал сам без напоминания заниматься гимнастикой в свободное время. А когда у Степки всё стало получаться, ему и самому стало это нравиться, то тогда уже Василий стал его сдерживать от чрезмерных нагрузок.
   Однажды Степке пришлось попробовать управлять трактором на обрабатываемой делянке. Знакомый Василию тракторист сам предложил научить Степку управлять этим агрегатом. Степка целый день сидел в кабине вместе с трактористом, осваивая всю систему управления. Когда Василий увидел, как Степка управляет трактором самостоятельно без помощи тракториста, он очень удивился и обрадовался, подумав про себя, что растет талантливый парнишка. И с этого момента Степка для Василия становится Степаном.
   А как быть с учебой Степана дальше Василий пока не знал, но твердо решил, что образование для него он обязательно продолжит.
   Осень наступила незаметно, и сама проблема с учебой Степана неожиданно разрешилась следующим образом.
   Инспектор РОНО Елена Михеева (Байкова) приехала в Мышалово проверить подготовку в начальной школе к новому учебному году. Потом она посетила кладбище и положила цветы на могилу своей подруги Татьяны Зуевой. Там они и встретились, - Василий со Степаном тоже пришли возложить цветы на могилу Степкиной матери. Елена Григорьевна очень удивилась, увидев, как вырос Степан. Ведь она его не видела с похорон его матери, а это прошло уже три года.
   Потом они зашли в комнату Василия и помянули Татьяну Сергеевну. Здесь же и решился вопрос о дальнейшей учебе Степана. Елена Григорьевна, узнав об этой проблеме, сказала:
   -Знаешь, Василий, у нас с мужем две комнаты. В одной комнате живет и занимается наш сынишка Сережа, который в этом году идет учиться в первый класс. Вот я и предлагаю в этой комнате жить и вашему Степану, ведь он для нас с мужем не чужой человек. А мы с мужем будем жить в другой комнате. Питаться Степан будет вместе с нами, мы живем не бедно, а за учебу будете вы, Василий, платить, если вас это устроит. А Таня была моей лучшей подругой, и это будет самое малое, что могу сейчас для её памяти сделать.
  
   ГЛАВА 12. СТЕПАН ЗУЕВ ВСТУПАЕТ В ЖИЗНЬ
  
   На том и порешили, и Степан Зуев стал учиться в 8-м классе в райцентре.
  Этот год учебы в 8-м классе Степану запомнился на всю жизнь. Он жил в хороших условиях с хорошими людьми. Муж Елены Григорьевны Юрий Иванович Михеев был теперь заведующим РОНО, а сама Елена Григорьевна работала инспектором РОНО. Их сынишка Сережа замечательный мальчишка, и с ним Степан сразу подружился. Он Сережу опекал и защищал в школьных мальчишеских разборках.
   Все школьные каникулы Степан проводил в Мышалово. Он сравнивал порою условия, в которых он сам жил с тем, как жили люди в бараке. Ему становилось жаль дядю Васю, что тому уже больному человеку приходилось всё делать самому. И в каникулы Степан старался брать на себя всю тяжелую работу по дому на себя.
   Кроме того, Степан стал замечать следующее: как только дядя Вася начинал кашлять, то сразу выходил в коридор барака, закрывая платком рот. Закончив 8-й класс Степан всё лето помогал Василию. Он видел, как тяжело тому приходится исполнять свои обязанности на работе. Поэтому, когда Василию становилось совсем плохо, Степан, видя это, стал его подменять, получив от дяди Васи соответствующие инструкции. И бригадир лесорубов относился с пониманием к такой взаимовыручке.
  
   Так прошло лето. Степан стал учиться в 9-м классе. Проучившись месяц, он получил извещение о том, что его дядя Вася лежит в больнице, но не в общей центральной районной, в туберкулезной, которая находилась на окраине райцентра. Степан тут же поехал в эту больницу, и переговорив с лечащим врачом, он понял, что у его дяди Васи очень серьезное заболевание под названием открытая форма туберкулеза.
   Лечащий врач долго и доходчиво объяснял Степану, как надо будет ухаживать за больным, ведь эта болезнь очень тяжелая и пока не излечима. Работать ему после больницы будет нельзя, Василию дадут инвалидность. А для его нормальной жизнедеятельности необходимо хорошее питание, а для легких будет нужен сухой и свежий воздух.
   После этого Степан поговорил с дядей Васей о причинах этой болезни и узнал, что дядя Вася после взрыва в угольной шахте в бессознательном состоянии наглотался угольной пыли и с тех пор в сырую осеннюю погоду всегда стал чувствовать себя плохо.
   Начало октября было сырое и холодное. Василий вместе с Пиратом пошел проверять вновь осваиваемую вырубку леса. Как обычно после обхода рабочих мест, сделав некоторые замечания, Василий шел домой, и как правило, заходил в домик охотника. Там он подогревал себе чай, кормил Пирата, а затем они шли в поселок.
   Но на этот раз всё получилось плохо. Только они с Пиратом вышли с вырубки, как начался сильный дождь. Пока Василий прятался под густой елью, исчез Пират. Василий ещё с утра заметил, что с Пиратом происходит что-то непонятное. Он всё время отставал, и Василию приходилось его дожидаться, а сейчас к вечеру он совсем исчез.
   Василий весь мокрый дошел до домика охотника, немного подсушился, еще немного подождал Пирата, но тот так и не появился. На другой день у Василия поднялась высокая температура, и он целый день пролежал в постели. Обычно они с Тихоном встречались каждый день или в поселке, или в тайге, а тут уже второй день Василия не было видно.
   И Тихон понял, что с Василием что-то случилось. Вечером второго дня болезни Василия Тихон зашел к нему, увидев его тяжелое состояние. На следующий день Тихон повез Василия в больницу, в райцентр. В приемном отделении центральной больницы Василия осмотрели и сказали, что его необходимо отправить в туберкулезный диспансер. Тихон поместил Василия туда и тут же сообщил Степану.
   Вечером Степан сказал Елене Григорьевне, что его дядя Вася лежит в туберкулезной больнице, что после лечения за ним нужен уход, так как он будет находиться на инвалидности.
   - А так как он больше работать не сможет, то вместо него я пойду работать.
   - А как же быть с учебой. Ведь твоя мама очень хотела, чтобы ты получил нормальное образование, - в раздумье проговорила Елена Григорьевна.
   - Ну, учеба от меня не уйдет. Попробую заняться самообразованием. А пока мне необходимо идти работать, помогать дяде Васе...
  
   Степан прекратил учебы в 9-м классе и устроился сначала работать лесорубом в леспромхозе, но потом немного подучившись, стал работать трактористом. В 16 лет он обогнал в росте своего дядю Васю. Высокий, сильный, чем старше он становился, тем больше он становился похожим на своего отца, с такими же крупными, но привлекательными чертами лица.
   Когда Василий вернулся из больницы, то им выделили ещё одну комнату в этом же бараке, ту самую, которая когда- то им принадлежала. На этом настоял сам Василий. Степану стало удобнее ухаживать за дядей, и весь осенний период до начала больших морозов Василий не выходил на улицу.
   Пират так и не вернулся домой, и Василий со Степаном не знали, где он и что с ним могла случиться.
   Однажды уже зимой Василий вышел погулять и увидел Пашу Ефимова. Василий рассказал Паше о том странном случае, когда пропал Пират, на что Паша ответил Василию:
   - Ничего странного здесь нет. Когда подарили щенка Степке, ему было три года, а сейчас 16 лет твоему мужичку. Значит Пирату исполнилось 13 лет, - его критический возраст. Правда моя Найда дожила до 15- ти лет, а собаки, Вася, чуют приближение своей смерти и уходят, чтобы хозяин не видел их умирающих. И если ты помнишь то место, где от тебя убежал Пират, то весной со Степкой ты сможешь найти и останки Пирата где-то под кустом или в небольшой ямке.
   На том они и расстались.
  
   Наступила весна 1939 года. Степан по-прежнему работал трактористом в леспромхозе, а в хорошие и теплые дни брал с собой и дядю Васю. Василий за зиму немного окреп и мог проходить небольшие расстояния. Степан оставлял дядю Васю в домике охотника, а сам спешил на работу. Не забывал он и гимнастику, всё свободное время проводил возле турника. Степан стал подтягиваться уже около десяти раз и начинал "крутить солнце". Особенно Степана подзадорило то, когда Василий мимоходом сказал:
   - Находясь в Кемерово я иногда заходил в спортзал. Однажды я увидел, как один гимнаст подтягивался на одной руке.
   Степан тоже стал пробовать подтягиваться на одной руке, но пока это у него не получалось.
   Сибирское лето пролетело быстро, начались осенние дожди и Василия опять положили в туберкулезный диспансер в связи с осенним обострением болезни. Подлечившись немного к началу зимы, Василий стал чувствовать себя получше, а после наступления нового 1940 года даже стал выходить на улицу, совершая небольшие прогулки. Степан делал всё, чтобы дядя Вася ни в чем не нуждался.
   Тихон Федорович видя, как тяжело Степану в этой ситуации, тоже стал им помогать. Но болезнь Василия брала своё, и он с каждым днем заметно угасал, ему становилось всё хуже и хуже. Весной и летом Василий уже практически не вставал с постели. И в погожие солнечные дни Степан выносил дядю как ребенка на улицу, сажал на стул, слегка поддерживая, чтобы он не упал.
  
   Наступили ненастные, осенние дни и Василий уже не вставал с постели. Однажды, как и обычно, Степан перед сном зашел в комнату к дяде Васе, и тот показал, чтобы Степан сел к нему на краешек кровати и выслушал его. Василию тяжело было говорить, и с трудом переводя дыхание он начал как бы издалека:
   - Степан, ты уже не маленький и понимаешь, что я скоро уйду в мир иной. Ты у нас из семьи Зуевых остался один, я уже не в счет, и я прошу тебя продолжить наш род дальше. Это первое. Второе, - не забудь о нашей родословной, корни которой находятся в далекой Тамбовской области, в селе Старовойтово. И третье - моя последняя просьба. Тебя, видимо, скоро призовут в армию. Но до твоего призыва в армию, когда я умру и меня похоронят, возьми с моей могилы горсть земли и постарайся съездить в Кемерово. Там на центральном кладбище есть аллея, где похоронены шахтеры, и там могила моей жены Насти. Там увидишь скромный памятник, на котором написано - Зуева Анастасия Федоровна, родилась в 1902 году, погибла при взрыве в шахте в 1924 году. Положи букетик осенних цветов на ее могилу, она их очень любила. А потом с её могилы тоже возьми горсть земли и вернувшись в поселок положи эту частицу земли на мою могилу.
   Пока Василий говорил, Степан тихо сидел и внимательно слушал дядю Васю, терпеливо ожидая, когда он порой закашливался. Он никак не мог понять, что через какое- то время дядя Вася уйдет в небытие, и он, Степан Зуев останется совсем один изо всех Зуевых. Вдруг он очнулся, когда дядя Вася снова заговорил:
   - А теперь иди и помни о нас, Зуевых, прощай и будь счастлив. И живи долго -долго за всех нас Зуевых.
   Степан встал и понурившись пошел к двери. Василий с невероятным усилием воли помахал ему рукой.
   В эту ночь Степан долго не мог уснуть, всё думал и вспоминал, а его мысли крутились только в одном направлении, что он, Степан, теряет еще одного самого близкого и дорогого человека. Потом он задремал и увидел скоротечный сон о том, как они с дядей Васей выбирают ему щенка.
   Степан вскочил, зашел в комнату к дяде Васе, и всё понял...
  
   Василия хоронили на Мышаловском кладбище. Похороны организовало и взяло на себя районное лесничество. Траурный митинг открыл Федор Морозов, председатель поссовета, который сказал:
   - Сегодня мы хороним Зуева Василия Семеновича, безвременно ушедшего от нас. Он прожил короткую, но яркую жизнь. Семнадцатилетним пареньком по зову комсомола он пошел работать в шахту, рубить уголь. Окончив рабфак, стал начальником смены в этой шахте. Но террористический акт врагов Советской власти оборвал жизнь его жены Анастасии Федоровны, а его самого сделал инвалидом. После этого Василий Семенович проработал несколько лет старшим лесничим, где показал себя грамотным, честным работником, охраняя лесное богатство нашей страны...
   На могиле Василия Зуева была установлена памятная доска, на которой было написано: Зуев Василий Семенович, родился в 1902 году - умер в 1940 году.
   Степан исполнил просьбу своего дяди, и они вместе с Тихоном Федоровичем побывали в Кемерово и исполнили всё, о чем просил Василий. Теперь и Тихон побывал на могиле своей сестры Насти.
   Вернувшись из Кемерово Степан узнал, что его призывают в ряды Красной Армии. Повестка о призыве Степана Зуева пришла в поссовет, и его председатель Федор Морозов вызвал Степана Зуева в поссовет и торжественно вручил её Степану. При этом он сказал несколько напутственных слов и пожелал успехов на военной службе.
   В повестке было указано прибыть в город Омск на пересыльный пункт, в котором будет сформирована команда для учебы в Ленинграде, в военной школе младших командиров сержантского состава.
   Степана провожала вся семья Сычевых, - Тихон Федорович, его жена Люба, их дочь Настя, которой к этому времени уже исполнилось 10 лет. Сам Федор Ильич из-за плохого самочувствия остался дома. На прощанье Тихон Федорович сказал Степану, чтобы он их не забывал и время от времени присылал весточку о себе.
  
   В Омске на пересыльном пункте была сформирована команда сибиряков и отправлена в воинскую часть под Ленинградом. Военная школа младших командиров сержантского состава находилась в пригороде Ленинграда, была обнесена высоким забором с КПП и имела свое стрельбище.
   Всему личному составу школы были представлены начальник школы майор Михалев, его заместитель по учебной части капитан Строев и замполит капитан Селезнев.
   Занятия в школы должны начаться с 1 ноября 1940 года. Призывной состав школы прибыл за неделю до начала занятий. Побывав в бане и получив армейское обмундирование, призывной состав стал проходить медицинскую комиссию.
   Когда Степан прошел всех врачей, то увидев его атлетическую фигуру, к нему обратился председатель этой комиссии, старичок с профессорской бородкой:
   - Каким видом спорта вы занимаетесь?
   Степан сначала не понял, зачем это нужно председателю комиссии, а тот, видя смущение Степана, стал объяснять:
   - При нашей военной школе будет создан отдельный взвод будущих разведчиков, то есть младших командиров для разведки. Для этого подразделения мы специально отбираем спортивно сложенных ребят.
   - Я специально спортом не занимался, -ответил Степан, -мой дядя был лесничим в леспромхозе. Он сделал турник и показал мне несколько упражнений. Он самостоятельно осваивал этот вид спорта и меня научил.
   Тогда председатель комиссии занес фамилию Степана в отдельный список и попросил его пройти в соседнюю комнату и там подождать.
   Степан вошел туда и увидел нескольких ребят о чем-то разговаривающих между собой. Через полчаса пришел их будущий командир взвода лейтенант Кравченко и увел весь состав в казарму.
   На другой день весь взвод будущих разведчиков собрали в актовом зале, и начальник школы младших командиров поздравил их с началом учебы и произнес вступительную речь:
   - Товарищи курсанты! Вы все зачислены в эту военную школу младших командиров, где вы будете учиться целый год. По окончании учебы всем вам будет присвоено воинское звание сержантов, и вы будете отправлены в воинские части для дальнейшего прохождения воинской службы. Но к вашему взводу будут предъявлены повышенные требования по трем дисциплинам: это физическая подготовка, стрелковая подготовка и вопрос тактики вовремя разведочных операций.
   - Товарищи курсанты! Вы все вероятно знаете какая сегодня международная обстановка. В Европе идет война, фашистская Германия оккупирует страны Европы одну за другой, и мы должны быть готовы к тому, чтобы встретить врага, если он попытается напасть и на нашу страну. Вы, как будущие разведчики, должны это понимать, и к своей учебе должны отнестись со всей серьезностью. Сейчас, товарищи курсанты, вы пройдете курс молодого бойца, потом 5 декабря примете военную присягу. А теперь я вам расскажу, кто такие разведчики.
   Начальник школы окинул зал внимательным взглядом и продолжал говорить, что будущие разведчики- это смелые и решительные, беззаветно преданные воинскому долгу люди. У них взаимовыручка в любой ситуации, неодолимая воля к победе, и главное - преданность своей Советской Родине.
   В заключение начальник школы пожелал курсантам успехов в наступающем учебном году и удалился. После него командир взвода лейтенант Кравченко представил взводу двух инструкторов по физподготовке. Один будет заниматься с ними общей физической подготовкой, а другой будет учить курсантов ведению рукопашного боя, то есть борьбе боевого самбо. А для разведчиков это просто необходимо.
   И начались у курсантов школы занятия. Первыми занятиями были занятия по рукопашному бою. Инструктор осмотрел всех курсантов. Он обратил внимание на Степана Зуева, который был выше всех и выделялся своим атлетическим сложением.
   Инструктор рассказал слушателям об этом виде борьбе и решил показать на практике некоторые приемы, предложив Степану сразиться с ним. Степан с детства выделялся среди своих сверстников и в детских потасовках всегда их побеждал. Поэтому Степан смело согласился, но еще не успел он охватить своего противника, как сразу оказался на полу.
   Степана это подзадорило, и он, поняв, что у инструктора сильные ноги, которыми он делает подсечки, и крепкая связь с полом, предложил инструктору попробовать еще раз. Инструктор согласился. На этот раз Степан крепко обхватил инструктора за торс и резко поднял вверх, словно ребенка, лишив его сцепления с полом. Курсанты захлопали, а один даже крикнул:
   - Зуев, ты же Поддубный...!
   Степан осторожно опустил инструктора на пол, и тот похвалил Степана за сообразительность, - как быстро он нашел решение в этой ситуации.
  
   И начались занятия. Инструктор рассказывал и показывал каждому курсанту всю технику рукопашного боя. А на следующий день другой инструктор занимался с курсантами общефизической подготовкой, где главное внимание уделялось дыханию при больших нагрузках.
   После принятия военной присяги курсантам выдали и закрепили за каждым личное боевое оружие, и началась огневая подготовка со стрельбами по спортивным круглым мишеням и силуэтам.
   Вскоре взвод курсантов- разведчиков разделили на четыре отделения, и командирами отделений стали сами же курсанты, наиболее отличившиеся в обучении. Отделение - самая маленькая единица в составе вооруженных сил, согласно уставу Красной Армии. Это упрощает управление войсками как на учениях, так и во время боевых действий.
   Потом курсанты перешли к обучению тактики современного боя, обсудив и рассмотрев все ошибки, связанные с прошедшей войной с белофинами, где было много необоснованных жертв, связанных с устаревшим боевым искусством.
   Новый 1941 год курсанты встречали в казарме, а после нового года тех из них, кто это заслужил, стали отпускать в увольнение в город Ленинград. Увольнение у курсантов было однодневное - от подъема до отбоя.
   Потом курсанты отмечали праздник 23 февраля, день рождения Красной Армии. В этот день курсанты показывали на плацу свою боевую выучку. Затем стали готовиться к майским праздникам и подведению итогов полугодичной учебы.
   Степан написал письмо в далекое Мышалово Тихону Федоровичу. В нём он рассказал, что всё у него хорошо, а за отличные показатели в учебе его назначили командиром отделения курсантов.
   Ответ из Мышалово Степан получил только после майских праздников. В нем Тихон Федорович сообщил скорбную весть о том, что перед самыми майскими праздниками умер его отец Федор Ильич. Хоронили его всем поселком и в этом траурном мероприятии принимало участие и районное начальство.
  
   Наступило лето, и курсанты стали готовиться к отбытию в летние палаточные лагеря, находившиеся в двадцати километрах от воинской части. С 1-го июня вся школа военных курсантов переехала в летний палаточный городок, где предстояли большие маневры по отработке современного боя, не только наступательного, но и оборонительного. Маневры проводили, разделившись на "красных" и "зеленых" условных противников с широким охватом и разведчиков. Результаты каждый день фиксировались и обрабатывались специальной комиссией из наркомата обороны
   До курсантов доходили тревожные слухи о том, что Германия стягивает и приближает свои войска к нашим границам. Но это были всё неофициальные слухи и разговоры, ходившие в среде высокого начальства. Большинство населения страны, в том числе и курсанты знали, что между СССР И Германией существует договор о ненападении, так называемый пакт Молотова и Риббентропа.
   И тем не менее война всё же началась. 22 июня 1941 года в 4 часа утра немецкие войска перешли нашу государственную границу, вероломно нарушив международный договор. Немецкая авиация нанесла неожиданные бомбовые удары по Киеву и другим нашим городам.
   А в 6 часов утра в палаточном городке курсантов была объявлена боевая тревога и всех курсантов школы с боевым оружием построили на учебном плацу. Перед собравшимися по тревоге курсантами выступил начальник школы майор Михалев:
   - Товарищи курсанты. Сегодня, в 4 часа утра без всякого объявления войны фашистская Германия напала на Советский Союз, её войска перешли нашу западную границу по всей её длине и немецкие самолеты бомбят наши города. В ближайшие 2 -3 дня мы всей школой должны возвратиться в свой учебный городок, так как наша учеба из-за начавшихся военных действий вынужденно оказалась законченной. Все вы теперь не курсанты, а младшие командиры Красной Армии. Вам будет присвоено звание сержантов, и вы будете распределены и отправлены по воинским частям. А теперь командиры взводов отведите свои подразделения в закрепленные за вами палатки и после завтрака необходимо начать подготовку к сборам.
   Сборы были недолгими, вся школа по подразделениям была перевезена в военный городок за 2 дня.
  
   ГЛАВА 13. НАЧАЛО БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ В РАЗВЕДКЕ.
  
   Степан Зуев, Семен Батько и Федор Ушаков, получив звание сержантов вместе с другими младшими командирами, выпускниками этой военной школы, были направлены на только что сформированный Ленинградский фронт под командованием генерала Говорова. Добирались они до пункта назначения разными видами транспорта. Последний участок пути до пункта назначения они ехали на полуторке, всё время всматриваясь в небо, где время от времени появлялись немецкие самолеты, порой безнаказанно сбрасывая смертоносный груз на наши села и города. Об этом они были предупреждены, чтобы в случае воздушной тревоги покинуть машину и спрятаться в ближайшей канаве.
   В пункт назначения, а конкретно в пехотный полк под командованием подполковника Родионова и начальника штаба майора Шатрова они прибыли глубокой ночью. Дежурный офицер с воспаленными от бессонницы глазами встретил их приветливо. Он рассказал, что полк, всё время обороняясь, отступал от самой западной границы. Во время отступления полк постоянно держал связь с соседними воинскими частями, боясь попасть в окружение к неприятелю.
   Потом всех прибывших собрали в тускло освещенном блиндаже, и оперативный офицер доложил обстановку. После этого всё пополнение было распределено по подразделениям. Конечно, этого было так мало, ведь полк нёс большие потери, особенно среди младших командиров.
   Сержант Степан Зуев возглавил полковую разведку, так как два дня назад погиб командир взвода разведки младший лейтенант Мишин и с ним два разведчика, которые попали в засаду, устроенную немецкой диверсионной группой. Младший сержант Семен Батько и младший сержант Федор Ушаков стали возглавлять отделения разведчиков.
   Заместитель начальника штаба достал оперативные карты местности и стал знакомить с нею вновь прибывших разведчиков, так как с рассветом им придется произвести разведку как на территории, занятой немцами, так и на нашей территории, выбирая лучшие пути отхода и удобные места для возможной временной обороны.
   Оставшиеся два часа до рассвета прибывшие разведчики так и не ложились спать, а обдумывали как лучше и быстрее произвести разведку, и результат её доложить в штаб полка.
   Обычно каждый день перед рассветом немцы начинали обстреливать из орудий и минометов наши позиции. Потом с рассветом они начинали наносить бомбовые удары, за которыми следовали толи танки в сопровождении пехоты, толи пехота, усиленная танками. И вот когда этот массированный мощный удар обрушивался на наши позиции, оборона наша не выдерживала под натиском превосходящих сил противника, и войскам приходилось отступать на заранее подготовленные позиции. А порой приходилось и просто бежать, чтобы сохранить людей и кое какую боевую технику.
   Но и немцам было нелегко. Наступая, они теряли и живую силу, и боевую технику намного больше, чем обороняющиеся. После любого боя нашим военным корреспондентам удавалось и заснять, и подсчитать потери с обеих сторон. И, как правило, немцы теряли и живую силу, и технику в 2 раза больше, чем наши войска. И главное, при отступлении нельзя терять связи с соседними подразделениями и справа, и слева. Эта военная наука известна всем командирам любого ранга. Иначе, если противник разорвет нашу оборону и вклинится своими большими силами между обороняющимися, разорвав связь между ними, то эти подразделения могут попасть в окружение, как и происходило в самом начале войны.
   Утром штаб полка подполковника Родионова собрался в полном составе. Полк готовился к обороне своей позиции, но немцы в это утро и не думали наступать, и даже прекратили обстрел. Что бы это значило? Этот вопрос тревожил штаб полка, тем более, что не было связи с соседним полком на левом фланге.
   Штаб решил послать небольшую группу разведчиков, чтобы выяснить, что происходит на левом фланге и, главное, восстановить телефонную связь с соседом, пока на фронте затишье. Трое прибывших разведчиков и два связиста с катушкой с проводом вышли на задание до рассвета. С немецкой стороны всё было тихо, и только немецкий самолет-разведчик кружил над лесом, где должен был базироваться соседний полк.
   Сначала штабные начальники не хотели пускать на это задание вновь прибывших разведчиков, но командир полка настоял:
   - Я верю в них, ведь ребята из разведшколы, хоть для них это и будет первое боевое задание. Ведь с чего- то надо начинать.
   И группа во главе с сержантом Зуевым пошла на своё первое боевое задание. Они прошли небольшой лесок и вышли на просеку, где проходила не широкая, но хорошо укатанная дорога. Разведчики по карте местности вышли на то место, где по расчетам должен бы быть и держать оборону соседний полк.
   Но его там не было. Всюду валялись всякие остатки как при отступлении, но следов боя не было видно. Что случилось с полком, почему он отступил, не приняв боя. Или был приказ сверху? Пройдя немного вперед скрытно вдоль дороги, разведчики услышали шум мотора. По звуку они определили, что это приближается к ним мотоцикл.
   Сержант Зуев приказал двоим разведчикам на другую сторону дороги и затаиться в канаве. Мотоцикл быстро приближался и вскоре стал виден за рулем немецкий солдат с автоматом на шее, а в коляске сидел офицер.
   Степан лихорадочно обдумывал, как остановить мотоцикл. В военной школе разведчикам прямо говорили, что цель разведки всё разведать, но себя не дать обнаружить. Стрелять нельзя, за мотоциклом может следовать колонна машин. Двое разведчиков, которые переползли на другую сторону дороги, поняли сигнал Степана - без команды не стрелять.
   И тут Степана осенило. Рядом с ним лежал связист с катушкой провода, и когда мотоцикл почти поравнялся с ними, Степан запустил этой катушкой в солдата, да так удачно, что солдат выпустил из рук руль, мотоцикл свалился на бок. Разведчики сразу бросились к мотоциклу, но немецкий солдат лежа на земле смог сорвать с шеи, но выстрелить не успел. Младший сержант Ушаков как тигр бросился на немца и ударом кинжала убил его. Офицер понял, что сопротивление бесполезно, и находясь в коляске в неестественном положении поднял сначала одну руку, потом другую.
   Разведчики быстро отогнали мотоцикл в лес, туда положили и немецкого солдата, прихватив с собой его автомат, и бегом вместе с немецким офицером побежали от дороги.
   Это было их первое боевое крещение трех разведчиков, трех друзей, - Степана Зуева, Федора Ушакова и Семена Батько. Продвигаясь все время вперед, но не отходя далеко от дороги разведчики обнаружили перебитый телефонный провод, идущий в сторону их полка. И они поняли, почему с соседним полком не было связи.
   Учитывая создавшуюся обстановку сержант Зуев решил отправить пленного немца с его документами в штаб полка со связистами и младшим сержантом Батько, а сам он с Ушаковым решил идти дальше, узнать и разведать, куда отступил соседний полк. Пройдя еще километра два вдоль дороги, они наткнулись на хорошо замаскированную немецкую колонну танков. Эта механизированная колонна двигалась буквально по пятам соседнего полка. Разведчикам стало ясно, что соседний полк отступил, опасаясь внезапного нападения этой механизированной колонны немцев, не успев предупредить соседа из-за повреждения связи.
   Разведчики поспешили к себе в полк чтобы доложить результаты разведки. Вернулись они глубокой ночью, и их ждали с нетерпением. Ещё до их прибытия был допрошен немецкий офицер, который вез план предстоящей наступательной операции и приказ командованию механизированной колонны. Согласно указанного плана немецкие войска после артиллерийской подготовки должны перейти в наступление, а механизированной колонне немцев, находящейся сейчас на территории отступившего полка необходимо ударить в тыл полка Степана Зуева.
   Эти сведения были срочно переданы в штаб дивизии, чтобы успеть предотвратить окружение полка Родионова. Командование дивизии в срочном порядке сняло с других участков фронта и направило в распоряжение подполковника Родионова танковый батальон, с помощью которого неожиданным ударом удалось разгромить немецкую механизированную колонну и отвести угрозу окружения полка. Полк Родионова без потерь отошел на заранее подготовленные позиции и возобновил телефонную связь с соседями. Но кто дал соседнему полку команду отступить, не приняв боя, выяснить так и не удалось.
   В 1941 году при отступлении наших войск часто была полная неразбериха. Наши войска не имели радиосвязи, а пользовались, в основном, телефонной связью. Однако эта связь была ненадежна, часто во время боя были обрывы проводов. Немцы этим пользовались, их разведка устанавливала места соприкосновения наших подразделений, а их диверсионные группы не только нарушали эту связь, но и своим вторжением создавали в наших войсках хаос и сумятицу.
   Кроме того, немцы забрасывали в наш тыл воздушный десант, нанося удары с двух сторон. Так от самой западной границы наши подразделения оказывались в окружении. Им приходилось выходить из окружения с боями, находя с помощью разведки лучшие места прорыва и неся большие потери.
  А некоторые подразделения в безвыходных ситуациях, имея слабое руководство, а порой и прямое предательство, просто сдавались в плен. Вот почему за очень короткое время немцы оккупировали большую часть нашей территории.
   И тем не менее, наши войска наносили врагу ощутимые потери в живой силе и технике. За прошедшие три месяца войны наши войска, приобретая боевой опыт, заставили немцев понести значительные потери. Немец стал уже не тот, что был в начале войны- наглый, самоуверенный и неудержимый. Сейчас ему приходилось с трудом преодолевать каждый захваченный километр, оставляя на полях сражений горы трупов и боевую технику. Земля горела у него под ногами.
   На захваченной немцами территории стали создаваться партизанские отряды. Они своими смелыми и дерзкими действиями помогали Красной Армии уничтожать ненавистного врага. Даже дети погибших родителей шли в партизанские отряды. А в действующей армии они становились "сыновьями полка".
   И всё же мы отступали. Но пружина народного гнева всё сжималась и сжималась, превращаясь во всеобщий патриотизм.
   Вот и сегодня полк подполковника Родионова отступил за реку Луга, переправившись на подручных средствах, строя по всей длине обороны земляные укрепления.
   Поздно ночью сержанта Зуева вызвали в штаб полка. Там решался вопрос проведения разведки за рекой Луга. Перед сержантом Зуевым была поставлена задача направить туда две группы разведчиков. Первой группе предстояло узнать, как идет прибрежное укрепление немцев и где они готовят переправу. И обязательно взять языка. Второй группе предстояло разведать как быстро осуществляется подход тяжелой артиллерии и бронетанковых войск непосредственно к реке.
   Первую группу возглавил сам сержант Зуев, а вторую младший сержант Батько. Рано утром под прикрытием темноты на рыбацких лодках разведчики переправились на другой берег, занятый немцами. У самой реки немцев не было, только слышался рев моторов где- то в полукилометре от берега. Когда лодка коснулась другого берега, рассвело совсем. Гриша Ахтырский остался в лодке, спрятавшись в камышах, а Степан с Федором пошли берегом, иногда поднимаясь от реки вверх, осматривая местность.
   Пройдя прибрежными кустами метров пятьсот, они увидели наверху метрах в пятидесяти стоит немецкая военная машина, этакий вездеход, и около нее что- то делает немецкий солдат. По всему виду это был шофер, потому что второй немецкий солдат сидел у костра и что- то варил, помешивая в котелке. Затем вглядевшись разведчики заметили еще одного немца. Это был офицер, он сидел у самой воды и ловил удочкой рыбу.
   По всей видимости эти немцы приехали к реке еще с вечера, а их офицер был любитель порыбачить. Степану мгновенно пришла эта мысль - солдат ликвидировать, а офицера взять в плен. Сидя в кустах Степан с Федором стали обдумывать, как лучше провести эту операцию.
   И тут Федора осенило. Он сам из Подмосковья, нередко ловил рыбу в речке Клязьме. Поэтому он тихо сказал Степану:
   - Я думаю, что надо сделать так, чтобы солдат подошел к офицеру, а офицеру нужно поймать рыбу, позвать солдата и отдать ему рыбу для приготовления ухи.
   - Ну, а если у офицера долго не будет клевать рыба, - возразил Степан.
   - Тогда надо обмануть офицера. Офицер с удочкой сидит возле зарослей камыша. Значит надо бросить небольшой камушек метрах в двух-трех от офицера, как будто плеснулась крупная рыбина. И тогда офицер, а он видимо страстный рыболов, обязательно позовет солдата посмотреть туда, где плещется рыба.
   - Ладно, согласен, давай попробуем, -согласился Степан.
   Они решили, что как только Федор как можно ближе подползет к машине, Степан бросит в воду этот камушек. И Федор пополз. Степан видел, как Федор потихоньку подбирался к заду машины. Шофер все время был спереди машины и лишь иногда подходил к костру и что- то говорил другому солдату. А тот, не обращая на него никакого внимания, суетился возле костра, подкладывая заготовленные дрова.
   Убедившись, что Федор дополз до машины, Степан бросил в воду заранее подобранный камушек. Раздался плеск воды, офицер повернул голову в ту сторону и, видимо, увидел круги на воде. Он громко позвал солдата, а сам даже привстал со своего места. Солдат бегом бросился к офицеру, поправляя на бегу автомат, висевший у него за спиной. Другой солдат, что был у машины, стал смотреть в ту сторону, откуда раздался крик офицера, но не отходил от машины, а его автомат тоже был у него за спиной.
   Подбежавший к офицеру солдат не мог понять, что от него хочет офицер, всё время показывающий рукой на то место, куда Степан бросил камушек. Степан плохо знал немецкий язык, но понял, что офицер трижды прокричал солдату слово "рыба", упорно показывая на камыши. Солдат наклонился над водой, и Степан одним прыжком вонзил в него свой нож, как учили в разведшколе, и солдат рухнул прямо в воду.
   Офицер сразу понял, что произошло и выхватил из расстегнутой кобуры свой пистолет, но выстрелить не успел. Степан мгновеньем раньше ударил его по руке, и браунинг полетел в воду. Видя нож в руке Степана, офицер поднял руки.
   Федор, расправившись с шофером, бежал вниз помогать Степану, но помощь его уже была не нужна. Им надо было быстро уходить с этого места. Офицеру пригрозили, что если он будет кричать, то его постигнет такая же участь, что и солдат. Весь молчаливый этот разговор был показан жестами, и в конце подтверждено единственным словом "капут".
   Убитого шофера разведчики положили в машину, которую спустили в реку. К своей лодке они продвигались долго и медленно, обходя подозрительные места. По очереди охраняя офицера они внимательно просматривали местность, примыкающую к реке. К лодке подошли, когда совсем стемнело. Услышав "кряканье" утки, они ответили, и Гриша подогнал лодку к самому берегу.
   Обратно они добирались почти без приключений, только однажды луч прожектора с немецкой стороны скользнул по воде.
   Группа младшего сержанта Батько вернулась на два часа позже. К этому времени немецкого офицера уже допросили, он имел звание майора инженерных войск и прибыл для наведения понтонного моста. Он знал немного русский язык, изучал его когда- то в высшем учебном заведении. Эшелон с элементами понтонного моста попал под бомбежку русских и видимо задержался для ремонта дня на 2-3. И он как ярый рыболов решил порыбачить на русской реке. Получается, вот и порыбачил. Это был грамотный образованный немец, говорил он тихо и убедительно, и вероятно, говорил правду. А когда его спросили, в каком месте должен быть наведен понтонный мост, он сказал, что этого не знает, об этом ему должны сказать позднее. Вот и всё, что мог сказать этот немец.
   Группа Батько тоже взяла в плен немецкого офицера, и, видимо, штабиста. Когда его привели в штаб полка, он всё время что- то бормотал, в основном восхвалял своего фюрера. При его захвате разведчик Смирнов так здорово его стукнул по голове, что немец потерял сознание и разведчикам пришлось его тащить на себе. Тащили по очереди, когда на руках, а когда и волоком.
   В лодке их ожидал разведчик Вано Тевосян. Через каждые полчаса он трижды крякал "по утиному". Время возврата прошло, и Вано начал уже переживать, не случилось ли какой беды с разведчиками.
   А произошло вот что: выполнив свою задачу разведчики уже решили спускаться к реке и в небольших зарослях наткнулись на танковую колонну немцев, и даже начали их считать. Приближались сумерки, и разведчики подползли к танковой колонне очень близко. Танки стояли в 2 ряда, строго соблюдая интервалы. Экипажей не было видно. Разведчики увидели, что с другой стороны колонны между танками шел офицер с палкой, видимо дежурный, и стучал ею по броне, объявляя экипажам об ужине. Открывались люки башен, гремели котелки и экипажи шли на ужин.
   Отправив последний экипаж на ужин, офицер бросил палку и пошел к ближайшему кусту, видимо, по нужде. Вот тут- то он и получил удар по голове, который лишил его сознания на некоторое время. А в себя немец пришел только тогда, когда разведчики уже переплыли речку и были на нашей стороне.
  
   Допрашивать второго немца было бесполезно, он всё время что-то бормотал, его мутило, вероятно он получил легкое сотрясение мозга. Начальник штаба полка недолго думая дал указание дежурному офицеру:
   - Отправьте немца в медсанбат, чтобы врачи его к утру подлечили, и тогда его можно будет допросить. Кроме того, скажите переводчику, чтобы остался в полку до утра, а ночевать отправьте его к разведчикам.
   Разведчики знали лейтенанта Костина, он часто приходил к разведчикам после очередного допроса пленных. Ведь основными поставщиками "языков" были разведчики. А погибший недавно командир разведчиков младший лейтенант Мишин был лучшим другом лейтенанта Костина.
   Теперь командиром разведчиков стал сержант Зуев. Вот с ним то и решил поговорить и пообщаться лейтенант Костин. Лейтенант с самого начала войны почти всегда находился среди старшего командного состава как в штабе дивизии, так и в штабе полка. А ему хотелось порой пообщаться и поговорить о многом с младшим командным составом, с теми, кто непосредственно участвует в захвате пленных для последующего допроса.
   Когда лейтенант Костин пришел в блиндаж к разведчикам, к нему сразу же посыпалось много вопросов, на которые он и сам не знал ответов, а если и знал, то деликатно отмалчивался, пожимая плечами.
   Лейтенант Костин хотя и был военным человеком, но в душе оставался штатским. Перед войной он закончил институт, в совершенстве овладел немецким языком и уже начал его преподавать. Но началась война, Костину присвоили звание лейтенант и направили в действующую армию переводчиком.
   Лейтенанту порой нравился не сам процесс допроса пленного, а то - как и при каких обстоятельствах взяли немца в плен. В Костине, в душе его всё ещё сидел внутри тот мальчишка, которому было интереснее бегать со своими сверстниками по двору или играть в войну, но только на стороне "красных", чем дополнительно заниматься этим немецким языком, родным языком его матери.
   Его мама, обрусевшая немка, предки которой приехали в Россию ещё в царское время, долго и упорно заставляла сына учить немецкий язык. Она говорила сыну:
   - Ты должен читать в подлиннике немецких классиков Гете, Канта, Шиллера.
   И он учил, учил и учил этот непонятный, как будто стреляющий язык, а сейчас на фронте иногда его навещали невеселые мысли: "Эх, знала бы моя добрая мама тогда, что эти потомки немецких классиков развяжут такую жестокую и кровавую войну".
   И вот сейчас лейтенант решил расспросить сержанта Зуева, как прошли эти две операции по захвату и пленению немецких офицеров. Степан вместе с Федором вдвоём стали рассказывать, дополняя друг друга и ничего не скрывая, как всё происходило. Лейтенанту особенно понравился тот эпизод, когда разведчики обманули заядлого рыбака этим камушком.
   О другой операции рассказал младший сержант Батько, а вот Ваня Смирнов всё время молчал. Ему было неудобно, что он переусердствовал и не рассчитал силу своего кулака. Из-за этого пришлось отложить допрос пленного офицера до утра. Ваня до войны был боксером и имел даже какой-то разряд.
   Лейтенант знал, что в разведку берут, как правило, спортсменов. И он, положив руку на плечо Ивана сказал:
   - Не расстраивайся, разведчик, пусть запомнит этот офицер, даже находясь в плену, силу русского кулака.
   На этом их беседа закончилась, лейтенант посмотрел на свои часы и сказал:
   - Ну, всё, пора спать, а то завтра рано вставать.
   А когда дневальный объявил: "Отбой!", и все улеглись по своим спальным местам, Степан всё же шепотом спросил у лейтенанта, лежащего рядом:
   - А соседний полк отступил недавно по чьей команде? Наверное, об этом говорили не только в штабе полка, но и в штабе дивизии...
   - Знаешь, сержант, спроси что-нибудь полегче, - прошептал в ответ лейтенант, - такую информацию нам с тобой не положено знать. Время придет, кончится эта неразбериха, кончится хаос в войсках в это тяжелое время, и тогда каждый получит по заслугам, что заслужил. А это время придет, обязательно придет после нашей Победы. А теперь, сержант, давай спать. В следующий раз я тебе ещё кое-что расскажу, о чем ты никогда не слышал в своей далекой Сибири.
   И уставшие разведчики быстро погрузились в сон.
  
   Утром после допроса того немецкого офицера, которого всю ночь лечили врачи медсанбата, лейтенант Костин зашел к разведчикам в блиндаж перед отъездом в штаб дивизии и сказал:
   - Молодцы разведчики! Ну и "птицу" вы поймали! И до чего же наглым оказался этот немец. После каждой фразы об информации говорил, что это нам не поможет, что через месяц немцы оккупируют Ленинград и сотрут его с лица земли, а через полгода оккупируют и Сталинград, и его фюрер сказал, что имена Ленина и Сталина Будут вычеркнуты из всемирной истории народов. Вот так-то, разведчики, думайте над этим. А то, что вам положено знать, вам скажут ваши командиры. И последнее - информацию немец дал очень ценную, одним словом- штабист. Ну, всё, успеха вам и до встречи.
   И лейтенант Костин уехал в штаб дивизии.
  
   После отъезда лейтенанта Костина к разведчикам в блиндаж прибежал посыльный из штаба полка и сказал:
   - Старший сержант Зуев, срочно прибыть в штаб полка.
   Разведчики предполагали, что после допроса немца предстоит перепроверить ту или иную информацию на месте. Поэтому ещё с утра Степан дал указание своим разведчикам быть готовыми пойти в разведку, проверить оружие и снаряжение.
   Степан одел шинель и вслед за посыльным быстро пошел в штаб полка, недоумевая, почему посыльный назвал его старшим сержантом, ведь он ещё сержант.
   В штабе полка было много офицеров. Начальник штаба собрал всех командиров батальонов, и рот и стал доводить до них ту обширную информацию, которая была получена от пленного немца-офицера. Начальник штаба увидев Степана, жестом пригласил его к столу, на котором лежала оперативная карта местности.
   Степан за это короткое время нахождения в полку познакомился со многими командирами батальонов и рот, но некоторых увидел сегодня впервые. Начальник штаба ещё раз представил Степана командному составу:
   - Кто ещё не знает, это старший сержант Зуев. Он у нас возглавляет полковую разведку вместо погибшего лейтенанта Мишина. За проявленную
  смелость и находчивость, а также за ценные сведения, полученные в ходе последней операции ему и его помощнику присвоены очередные звания, а именно: сержанту Зуеву - старшего сержанта, а его заместителю младшему сержанту Батько - сержанта.
   Начальник штаба оглядел собравшихся и продолжил:
   - Но я вас собрал, товарищи командиры, не по этому вопросу. Я хочу довести до вас ту обширную информацию, которую мы получили от взятых вчера в плен немецких офицеров. Наш полк занимает большую территорию по фронту от 4-х до 5-ти километров вдоль реки Луга. Судя по той информации, что мы узнали от пленных, немцы намечают прорыв в центре нашего полка, где оборону держат первый и второй батальоны. Там же немцы намечают производить переправу по понтонному мосту.
   Начальник штаба сделал очередную паузу и продолжил:
   - Поэтому приказываю временно в связи с трудной сложившейся обстановкой нашу полковую разведку разделить на небольшие группы по три разведчика и направить их в каждый батальон, чтобы оперативно решать сложные вопросы обороны. Батальонам держать непрерывную телефонную связь между собой. А вам, старший сержант Зуев, сегодня же необходимо сформировать эти группы во главе с младшими командирами. К утру следующего дня разведчики должны быть в батальонах.
   Начальник штаба снова помолчал, оглядел собравшихся и проговорил:
   - Командир полка убыл в штаб дивизии для координации с соседями, с нашим левым и правым флангом, и для установления радиосвязи между полками. А вчера командующий армией генерал Говоров поставил перед командирами дивизий задачу - стоять насмерть! Ведь Ленинград совсем близко. И еще я вам скажу, товарищи командиры, главную новость, полученную из штаба дивизии - Ставкой Верховного Главнокомандующего командующим Ленинградским фронтом назначен генерал армии Жуков Г.К.
   В штабе полка после этих слов наступила абсолютная тишина, а начальник штаба добавил:
   - И с ним теперь мы обязательно отстоим наш город Ленинград!
   На этом начальник штаба полка закончил оперативный разбор сложившейся ситуации. Всем командирам он приказал отбыть к своим подразделениям и доложить по связи о готовности к обороне на своих участках.
   Вечером из дивизии вернулся командир полка, штаб полка вновь собрался в полном составе, и подполковник Родионов вкратце рассказал о поставленной командиром дивизии перед полком задаче готовиться к длительной обороне с учетом естественной для врага преградой- рекой Луга.
   Сразу после возвращения из штаба Степан сформировал четыре группы, в каждой по три разведчика, и отправил их по батальонам. Первую группу он возглавил сам, вторую- младший сержант Ушаков, третью - сержант Батько и четвертую - сержант Беридзе. При формировании групп разведчиков и с учетом обороны водного пространства в каждую группу был включен хорошо плавающий разведчик. Было начало октября и конечно без вспомогательных средств даже хорошему пловцу в такой холодной воде долго не продержаться. Но всё равно и это учли на всякий случай.
  
   Степан Зуев, Гриша Ахтырский и вновь пришедший в разведвзвод Рустам Ахмедов, рыбак с Каспия, в полном составе прибыли в расположение обороны первого батальона. Командир батальона капитан Сергачев поставил перед разведчиками задачу разведать всё то, что происходит на другом берегу реки Луга, когда и где немцы собираются наводить понтонные мосты.
   Трое разведчиков на рыбацкой лодке глубокой ночью поплыли к другому берегу. Бесшумно сменяя друг друга на веслах, разведчики благополучно достигли середины реки, но чем ближе они стали приближаться к берегу, занятому немцами, становилось всё опаснее. Там через каждые 500 метров были установлены прожекторы, которые своим лучом скользили по водной глади через одинаковые промежутки времени. И тогда разведчикам приходилось ложиться на дно лодки. А когда они подплыли совсем близко к берегу, им стало ясно, что немцы готовят прорыв своих войск именно в этом месте с помощью сооружаемых понтонных мостов.
   Чтобы окончательно убедиться в этом, разведчики решили проплыть по реке по течению вдоль берега. Положив весла на дно лодки и только слегка управляя лодкой руками, они поочередно поднимали головы над бортом, чтобы разглядеть, что происходит на берегу. В итоге разведчикам стало ясно, что немцы готовятся навести два понтонных моста, - один для пехоты, другой для техники. Об этом говорило большое скопление военной техники, расположенное у самого берега. И когда лучи прожекторов скользили по водной поверхности, то отблески их зловеще высвечивали кресты на боевых машинах.
   Разведчики решили вернуться к себе, пока не наступил рассвет. Все данные разведки поступили и в штаб полка, и в соседние подразделения, находящиеся на флангах, и полк подполковника Родионова стал готовиться к длительной обороне.
  
   14. РАДИСТКА МАША ПАШКОВА
  
   В невероятно тяжелых боях полк подполковника Родионова смог продержаться на данном рубеже ровно неделю, но под натиском вдвое- втрое превосходящих сил противника вынужден был отступить, оставляя за собой мертвое пространство, изрытое вдоль и поперек траншеями и воронками от варварских бомбардировок. Полк понес большие потери, особенно пострадали первый и второй батальоны, которые держали оборону в эпицентре сражения.
   За мужество и отвагу при обороне этого плацдарма многие бойцы и командиры полка были награждены правительственными наградами.
   Потери немецких войск в живой силе и технике на этом плацдарме боевых действий оказались в 2-3 раза больше наших потерь. Немцы стремились овладеть Ленинградом и стереть его с лица до 7 ноября, бросая в бой всё новые и новые силы, не считаясь с большими потерями.
   Полку подполковника Родионова пришлось отступить и вновь занять оборону восточнее небольшого городка Усть-Луга. До Ленинграда оставалось совсем немного. А со стороны Финского залива немцы подошли вплотную к Сестрорецку. Кольцо нашей обороны сжималось с каждым днем, но красноармейцы дрались отчаянно, имя Ленина витало над каждым бойцом и командиром, и каждый давал дополнительную клятву умереть, но не пустить врага в Ленинград.
   А у коммунистов и комсомольцев был особый девиз - быть всегда и везде впереди, быть на самых трудных участках борьбы. И в перерывах между боями молодые воины вступали в комсомол и в партию коммунистов. И они в заключительном слове говорили, что если придется умереть, защищая родной Ленинград, то хотят умереть или комсомольцем, или коммунистом.
  
   Трое друзей, бывшие выпускники военной школы разведчиков комсомольцы старший сержант Степан Зуев, сержант Семен Батько и младший сержант Федор Ушаков подали заявление замполиту полка о приеме их в партию ВКП(б). Открытое партийное собрание состоялось сразу после боя, прямо в траншее с вручением партийных билетов.
   Так как полк понес большие потери, он получил небольшое пополнение из резервных частей, прибывших для пополнения Ленинградского и Северного фронтов. Полк подполковника Родионова получил две портативные радиостанции, и теперь с их помощью стало лучше и надежнее держать радиосвязь во время боя между подразделениями. Телефонная связь часто обрывалась и во время боя её приходилось часто восстанавливать.
   Получила радиостанцию и полковая разведка. Посыльный из штаба полка привел в блиндаж к разведчикам девушку с радиостанцией, доложил об этом командиру разведчиков и ушел. Все разведчики, кто находился в блиндаже привстали со своих мест, разглядывая девушку.
   Она сначала немного смутилась, но потом, видя перед собой командира разведчиков, доложила:
   - Товарищ старший сержант. Младший сержант Пашкова Мария прибыла для прохождения воинской службы в ваш разведвзвод. Я буду у вас радисткой.
   Маша держала руку около пилотки, и едва уловимая веселая и озорная улыбка не сходила с её лица. Степан тоже ей представился:
   - Старший сержант Зуев Степан, командир взвода разведки, -вторил ей Степан, также допустив небольшую не уставную вольность.
   Степан не сказал, что он временно замещает командира взвода, ведь эта должность офицерская. Но вот прошло пять месяцев с начала войны, как он на этой должности, но замены ему нет, и командование полка им довольно.
   Степан распорядился оборудовать для радистки небольшое место в углу блиндажа, перегородив его плащпалаткой.
   И начались у Маши военные будни при полковой разведке. Каждый день с раннего утра Степан в штабе полка получал боевое задание - где конкретно и когда произвести разведку. Это помогало даже при обороне проводить передислокацию войск вдоль линии обороны, наращивая побольше сил на том направлении, где противник намеревался осуществлять прорыв, ища в обороне какую-либо брешь.
   7 ноября 1941 года разведчики встречали с большим энтузиазмом, - наконец-то смогли остановить врага. Но за ними стоял Ленинград и отступать было некуда. Получив к завтраку наркомовские сто грамм, разведчики не решились их сразу выпить и попросили Машу включить рацию и послушать, что там говорят в Москве.
   Питание рации было на пределе, но в хозвзводе Маше пообещали через пару дней обеспечить рацию питанием. Маша включила рацию и тут же поймала Московскую волну. Москва передавала репортаж о параде на Красной площади. Маша сняла наушники, положила их на стол, и все услышали знакомый голос с едва заметным грузинским акцентом:
   - ...Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойны этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков - Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!
   За полный разгром немецких захватчиков. Смерть немецким оккупантам!
   Да здравствует наша славная Родина, ее свобода, ее независимость!
   Под знаменем Ленина - вперед к победе!"...
  
   И разведчики поняли, что они услышали окончание выступления Верховного Главнокомандующего Иосифа Виссарионовича Сталина на параде в честь 24 годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Они смотрели друг на друга и радостно улыбались - Москва не боится, Москва проводит парад, и они все громко закричали "Ура". Кто-то сказал:
   - Это здорово, вот это надо отметить.
   И разведчики дружно взялись разливать "наркомовские граммы" из общего солдатского котелка.
   Из наушников еще доносились звуки военных маршей, а потом по окончании парада раздались артиллерийские залпы, а в это время по всему полку летела весть о проходящем в Москве параде.
  
   И тем не менее, положение под Москвой было тяжелое, если не сказать, почти безнадежное. Герои- Панфиловцы ценой собственных жизней задержали и уничтожили фашистскую армаду из 50 танков, задержав на некоторое время наступление немцев на этом направлении. В это критическое время под Москвой Ставка Верховного Главнокомандующего переводит Г.К.Жукова с Ленинградского фронта на Западный, поручив ему оборону Москвы.
   Маша, даже находясь с рацией на боевом задании и держа связь с полком, всё же уделяет несколько минут, чтобы поймать московскую волну и узнать свежие новости.
   5 декабря в день праздника Сталинской конституции Машу на боевое задание разведчики не взяли, обошлись телефонной связью, а вечером был только один вопрос - как там под Москвой. И Маша тихо говорила - плохо.
   6 декабря Немцы находились в 30-ти километрах от Москвы, это станция Крюково Октябрьской ж.д. и станция Лобня Савеловской ж.д. Маша, получив такое сообщение по рации страшно испугалась, ведь 30 км - это так мало. Маша жила вместе с родителями и старшей сестрой в Ленинградской области в тридцати километрах от районного центра. Их начальная школа была недалеко, всего в 1,5 километрах от их деревни, а школа - семилетка в 3-х километрах. Старшие классы средней школы Маша заканчивала в районном центре, проживая во время учебы у своих родственников.
   Маша хорошо помнит и свои детские годы. С сестрой Зоей, которая старше её на три года, они жили очень дружно. Перед каждым учебным годом их родители ездили в районный центр в магазин покупать для Зои "обнову", так тогда говорил их отец. Брали с собой и Машу; ей тогда всё было интересно, и ехать на автобусе, и ходить по магазину, и смотреть как Зоя примеряет купленные вещи, которые потом приходилось Маше донашивать. Но Маша не вредничала и не обижалась, что ей приходится донашивать всё то, что оставалось от сестры.
   Зоя, закончив семилетку, дальше учиться не стала, а пошла на курсы счетоводов, окончила их и стала работать учетчицей в МТС. Затем в 1939 году она вышла замуж за тракториста из этой МТС, а в 1940 году у них родилась дочка Таня.
   30 километров - это много или мало? Маша ещё ни разу не была в Москве, но представляла её по рассказам Зои. Они с мужем, Зоя и Сергей Андреевич перед самым началом войны, когда Танюшке исполнился год, всей семьей поехали в Москву, чтобы посмотреть столицу с её достопримечательностями. Побывать, если удастся, в Большом театре, сходить в Мавзолей им. Ленина, и, конечно, принять участие в демонстрации 1 мая. И это всё у них осуществилось. А проходя близко около правительственной трибуны удалось увидеть самого И.В.Сталина.
   Об этом Зоя рассказывала несколько раз, да так вдохновенно и красочно, что у Маши это врезалось глубоко в память.
   Но вот началась война, мужа Зои Сережу призвали в армию в самом начале войны. Отец Маши, Иван Петрович Пашков, участник войны с белофиннами, был ранен в ногу, и в эту войну уже не подлежал призыву. Он работал конюхом в своем родном колхозе. Мать Маши, Дарья Сергеевна, в этом же колхозе работала дояркой.
   Маша закрыла глаза и как бы представила красавицу столицу с её Красной площадью с Большим театром и мавзолеем им. Ленина. А за тридцать километров стоят фашисты в обличии страшных зверей, готовясь к последнему прыжку, чтобы уничтожить не только всё живое в Москве, но и вычеркнуть из истории само слово Москва, также, как хотели это сделать с Ленинградом.
   Это видение так подействовало на её еще неокрепшее сознание девочки, недавно пришедшей прямо со школьной скамьи в эту страшную войну, что ей стало плохо, ноги у неё подломились, и она, машинально выключив рацию, опустилась на пол, прислонясь к ножке стола с этой рацией.
   В это время разведчиков в блиндаже не было. Они находились на боевом задании по ликвидации десантной группы немцев, прорвавшейся на участке обороны первого батальона. И тут Маша услышала, как бы издалека незнакомый голос: "Что с вами, товарищ младший сержант?".
   Маша открыла глаза - перед нею стоял незнакомый лейтенант. Она быстро поднялась, поправила пилотку и приложила руку к виску, приготовившись доложить старшему по званию, но лейтенант, улыбнувшись, легонько опустил её правую руку вниз и сказал:
   - Не надо, Маша. Я лейтенант Костин, переводчик из штаба дивизии, и к вашему полку прикреплен тоже как переводчик. Я только что из штаба полка, и начальник штаба сказал мне, что вы- Маша Пашкова, радистка, работаете как с микрофоном, так и с ключом.
   Лейтенант Костин прогнал улыбку с губ и сразу перейдя на уставной язык, продолжал:
   - Товарищ младший лейтенант. Ленинград наш почти полностью окружен немцами, и связь с Большой землей осуществляется только по застывшему Ладожскому озеру, то есть Ленинград почти в полной блокаде. Нам необходимо разведать южное и западное побережье озера и определить - какое количество немецких войск. Так что готовьтесь к предстоящей операции сами и готовьте свою рацию. А группу разведчиков, с которой вы пойдёте, сформирует старший сержант Зуев. Вам всё понятно, товарищ младший сержант.
   - Так точно, товарищ лейтенант. Мне всё понятно.
   Маша посмотрела на свою рацию, погладила её, и повернув голову в сторону Костина, сказала:
   - Мы, товарищ лейтенант, не подведем.
   До лейтенанта Костина, видимо, только сейчас дошло, что перед ним не только военнослужащая, а молодая симпатичная девушка с выбивающимися завитушками волос из-под пилотки, которую он в полусумраке блиндажа сразу и не разглядел. И прощаясь с ней, он тихо сказал:
   - До свидания, Маша. А ваши разведчики придут только под утро...
   Выйдя на улицу и направляясь в штаб полка, он подумал об этой жуткой несправедливости, когда девушкам приходится браться за оружие, рисковать своей жизнью, и непонятное чувство вины, что они мужчины, защитники, допустили это, коснулось его сердца.
   Маша тоже вышла на улицу вслед за лейтенантом Костиным и прищурив глаза от яркого дневного света, долго смотрела в ту сторону, где держал оборону батальон капитана Сергачева, и оттуда все ещё были слышны отзвуки выстрелов.
  
   Конечно, Маша знала, что ещё в конце сентября, когда немецкая группа армий "Центр" усиленно готовилась к генеральному наступлению на Москву, группа армий "Север" продолжала активные действия под Ленинградом. Героическое сопротивление защитников Ленинграда привело к распылению сил группы армий "Север" по нескольким направлениям. Фашисты были вынуждены вести боевые действия на фронте южнее озера Ильмень, по рекам Волхов и Нева и на ораниенбаумском плацдарме.
   Немцы не смогли создать мощную ударную группировку для очередного штурма Ленинграда и стали разрушать город огнем артиллерии и ударами авиации.
   Маша слышала, конечно, что была сорвана Синявинская наступательная операция войск Ленинградского фронта по деблокаде Ленинграда. Слишком мало было сил у наших войск, а немцы смогли быстро перебросить свои подкрепления. А недавно немцы захватили город Тихвин, перерезав последнюю железнодорожную магистраль, по которой шли грузы к Ладожскому озеру.
  
   Маша долго не могла заснуть; огарок свечи давно догорел, и только фитиль ещё краснел в темноте. Она заснула только под самое утро, а проснувшись, сразу включила рацию и, услышала голос Левитана, который сообщал, что в ночь с 6 на 7 декабря советские войска, отбросив немцев от Москвы на 100 километров, перешли в наступление по всему фронту. И Маша заплакала тихо по девичьи, и крупные слезы катились у нее по щекам и медленно капали на включенную рацию. Она достала носовой платок и стала вытирать слезы сначала на рации, и только потом на щеках.
   За этим занятием и застали ее вернувшиеся разведчики, а увидев Машу с заплаканными глазами, сразу спросили:
   - Что случилось?
   Маша всхлипывая ответила:
   - Сегодня ночью немцев погнали от Москвы...
   - Так что же ты плачешь-то, наша Сулико, - сказал Зураб Беридзе, - радоваться надо.
   - Эх, кацо, тебе не понять, это же и есть слезы радости, - сказал Гриша Ахтырский, весельчак и балагур, и как бы обращаясь к Степану, продолжил:
   -А чья сегодня очередь идти за завтраком, а то у меня живот подвело, будто неделю не ел...
   Все засмеялись, и Маша улыбнулась и пошла к себе в закуток. Когда она вышла из своего чуланчика, слезы у нее уже высохли, а в руках держала свой котелок.
   Кастрюля с кашей стояла на столе. Маша всегда приходила к раздаче последней по собственному соображению, и разведчики это знали. И штатный "разводящий" Федор Ушаков, самый маленький из разведчиков, в белой шапочке и с большой алюминиевой ложкой ловко переносил содержимое кастрюли в солдатские котелки. Маша тоже получила свой завтрак, и тут она заметила, что нет Рустама.
   - А где Рустам? - спросила она.
   Наступила тишина, никому не хотелось говорить, что Рустам вчера погиб. Все ждали, как об этом скажет командир. Степан это понял. Он подошел к Маше и тихо сказал:
   - Рустам Ахмедов погиб при ликвидации немецкой десантной группы. Погибли еще и шестеро бойцов из роты охраны батальона, которые первыми бросились на защиту командного пункта. Все они будут похоронены на городском кладбище. Старший политрук батальона занимается этим вопросом. Похоронные документы будут отправлены их родным...
   Степан помолчал, вспоминая вчерашний бой, а потом продолжил:
   - Десантники, Маша, это не простые солдаты. Они прошли специальную подготовку, метко стреляют, хорошо владеют холодным оружием. И когда они ворвались уже в траншею и готовились захватить командный пункт батальона, тогда и вызвали на помощь наш разведвзвод. Мы все скорбим по нашему Рустаму, но это война, Маша, а война без жертв не бывает. Об этом нам говорили ещё в разведшколе...
   - Степан! Ты говоришь каким- то сухим и казенным языком, - вмешался в разговор Гриша Ахтырский, - надо больше романтики, меньше трагизма. Что было бы с командным пунктом батальона, не окажись мы там вовремя. Ведь один Ваня Смирнов своими пудовыми кулаками сразу уничтожил двоих гадов...
   Все разведчики в этом месте Гришиного рассказа засмеялись, только Ваня Смирнов смущенно потирал свои кулачища.
   - А вот Рустамчику не повезло, ведь так, Маша, ты его называла...
   Что-то ещё хотел сказать Гриша Ахтырский, но тут его речь прервал вбежавший в блиндаж к разведчикам посыльный из штаба полка:
   - Старшему сержанту Зуеву срочно прибыть в штаб полка...
   И все разведчики сразу поняли, что предстоит срочная, неотложная операция.
   Тем не менее Степан прежде чем выйти из блиндажа обратил внимание на то, что молчит телефон, связывающий напрямую разведчиков со штабом полка. И он уже на ходу попросил Машу проверить телефонную связь, а своему заместителю сержанту Батько наказал проверить оружие и амуницию и быть готовым ко всему. Маша проверила телефонную связь, - она была в порядке, и уже только по одному этому разведчики поняли, что срочность отменяется.
   В штабе полка Степану сказали и даже показали на оперативной карте место, где на оборонные позиции соседнего полка тоже был сброшен воздушный десант, и там сейчас идет бой. Эти сведения поступили из штаба дивизии. Объясняя создавшуюся обстановку Степану Зуеву начальник штаба предупредил, что разведчики должны быть готовы ко всему. Есть опасение что немцы могут попытаться ещё раз сбросить десант на нашу линию обороны. Сегодня их самолет -разведчик пролетал над нашей позицией, выискивая в ней слабые места, однако наши зенитчики отогнали его от наших позиций.
   После начальника штаба замполит полка поблагодарил разведчиков за смелые и умелые действия в рукопашном бою. В заключение он сказал, что все они будут представлены к государственным наградам.
   Когда Степан пришел к себе в блиндаж, то услышал, как Гриша Ахтырский рассказывал Маше всю технику вчерашнего боя, с некоторой шутливой иронией. И Степан подумал, вот что значит "разведка". Ведь только вчера они подвергались смертельной опасности, а сегодня об этом говорят вроде бы шутя, хотя в то время было совсем не до шуток.
   А было так: немцы, разведав слабое место в линии обороны 1-го батальона нашего полка, правда непонятно каким образом, бросили воздушный десант в тыл его линии обороны. Этот десант первыми встретили бойцы роты охраны командного пункта. Завязался бой уже в траншеях, и немцы на короткое время стали контролировать пути сообщения, ведущие к командному пункту. Вот тут- то вовремя и подоспел разведвзвод полка.
   Бой длился чуть больше часа. Совместными действиями полковой разведки и роты охраны командного пункта батальона немецкий десант был ликвидирован. При этом наши потери составили семь человек - разведчик Рустам Ахмедов и шесть бойцов роты охраны.
   Разведчики тяжело переживали гибель Рустама, и по традиции его "наркомовские" сто грамм еще долго находились в его же алюминиевой кружке, накрытые кусочком черного хлеба.
  
   Перед самым Новым годом в блиндаж к разведчикам пришел лейтенант Костин; он должен был возглавить операцию по разведке сначала южного побережья Ладожского озера, а потом и западного побережья. В начале 1942 года группа разведчиков из 5-6 человек во главе со старшим сержантом Зуевым вместе с рацией и радисткой должны будут начать эту операцию.
   Кроме того, лейтенант сообщил разведчикам последние новости. Немецкий воздушный десант, который высадился в соседнем полку - уничтожен, а одного десантника даже взяли в плен, и лейтенант сам его допрашивал. При немце было письмо домой жене, в Германию, который тот не успел отправить по назначению. В этом письме немец пишет, что воевать с каждым днём становиться всё тяжелее и хуже. Их фюрер, видимо, просчитался, планируя захватить Ленинград до холодов, но не получилось. Русским стал помогать "генерал мороз", а мы все практически в летнем обмундировании, да и бог стал на их сторону.
   При этих словах лейтенант Костин вынул из кармана исписанный листок - письмо немца и зачитал его последние строчки: "Дорогая моя Эльза, это моё письмо, видимо, последнее. Прощай. Береги детей. Твой муж Курт".
   Убрав письмо немца в карман, лейтенант продолжил разговаривать с разведчиками:
   - Война идет уже 6 месяцев. За это время было допрошено много пленных немцев. Немец стал не тот, что пришел к нам вначале войны. Из фанатичного и наглого он превратился в жалкого исполнителя бредовых идей фюрера. И всё же он силен и опасен. Ленинград сейчас в полной блокаде и хуже всего в этом положении приходится гражданскому населению. Продукты питания урезаны до минимума, связь с "Большой землей" осуществляется только через Ладогу.
   Лейтенант Костин оглядел своих друзей- разведчиков и продолжил:
   - А теперь я должен поставить вам боевую задачу - провести разведку южного побережья Ладоги в пределах линии обороны нашей дивизии. Это займет по времени порядка трех дней с ночевкой на льду Ладоги. Радиосвязь будем держать со штабом дивизии закрытым текстом.
   Лейтенант Костин подробно рассказал о предстоящей операции. Особое внимание он уделил радиосвязи. Радиосвязь с полком необходимо поддерживать не более 2-3 минут за один сеанс связи. Дело в том, что у немцев сильно развита система пеленгации. Как только они засекают радиоточку вблизи своих позиций, то сразу открывают огонь из минометов. Главное в предстоящей операции выявить слабые места в береговой охране немецких войск.
   Лейтенант Костин сказал Степану, чтобы он готовил группу из 5-6 разведчиков с рацией и радисткой. Потом лейтенант долго беседовал с Машей по поводу радиосвязи, сможет ли радистка работать с ключом на большом морозе. Необходимо взять с собой запасной комплект питания для рации.
   На все вопросы, задаваемые лейтенантом, Маша отвечала уверенно, и в словах её не было ни тени сомнения. Лейтенант остался доволен ответом Маши, а перед его уходом из блиндажа Степан отдал лейтенанту список разведчиков, отобранных для предстоящей операции. Этот список возглавил сам старший сержант Зуев, младший сержант Ушаков, рядовой Смирнов, младший сержант Пашкова - радистка. А пятым в этот список сам себя вписал лейтенант Костин.
   Потом этот список разведгруппы утвердил начальник штаба полка, и группа стала готовиться к выступлению.
   Степан получил в хозвзводе на всех членов группы валенки и теплые вещи, авансом ему выдали "наркомовский" спирт. Все разведчики имели автоматы ППШ, а младшему сержанту Пашковой по личному распоряжению начальника штаба полка разрешено иметь личное оружие - пистолет ТТ.
  
   И вот 15 января в 4 часа утра группа, возглавляемая лейтенантом Костиным, отправилась в разведку. Пройдя наши боевые охранения и оказавшись в нейтральной зоне, лейтенант объяснил каждому его боевую задачу. Каждый из разведчиков, зная свои обязанности, старался помочь друг другу, если в этом была необходимость. Лейтенант нёс рацию, и время от времени включал её, слушая немецкую волну. Старший сержант Зуев и младший сержант Ушаков производили разведку, вклиниваясь как можно глубже в немецкие тылы, прикрывая друг друга, когда один из них подходил слишком близко к охраняемому немецкому объекту.
   Ваня Смирнов нёс всё групповое имущество, где была и небольшая палатка. Маша Пашкова сверяла по компасу координаты пройденного пути и вместе с лейтенантом наносила их на оперативную карту местности.
   Вечером, когда стемнело, все собрались вместе и Степан с Федором доложили лейтенанту результаты разведки, и тот при свете небольшого фонарика заносил эти данные в оперативную карту. Потом лейтенант Костин составил радиошифровку и передал её Маше. Вся группа разведчиков приготовилась поменять место своего нахождения, как только радистка отстучит свою радиошифровку в штаб дивизии. Радиосеанс длился чуть более двух минут, после этого вся группа быстро поменяла место нахождения. Минут через десять со стороны немецких войск были выпущены три мины из миномета, при этом все три мины легли в разные места, образуя своими взрывами замкнутый круг.
   - Вот это техника, - воскликнул Степан, восхищенно глядя в сторону того места, где они были десять минут назад. Нам бы дали такую, - мы бы всех диверсантов мигом выловили.
   - Будет и у нас такая техника, - сказал лейтенант. А теперь давайте готовиться к ночлегу.
   Потом, обращаясь к Смирнову, он спросил его:
   - Как ты думаешь, Ваня, ты у нас специалист в палаточном деле. Как будем ставить палатку, вдоль или поперек?
   Разведчики поняли шутку лейтенанта и с этого момента стали назвать друг друга по имени. Но Степану было неудобно обращаться к лейтенанту по имени без отчества, и он спросил его:
   - Игорь Михайлович, а в отношении охраны...
   Но лейтенант перебил его:
   - Не Игорь Михайлович, а просто Игорь. Ведь мы, Степан, здесь почти все ровесники. А охрану мы будем нести по очереди, как положено, все, кроме Маши.
  
   На другой день ещё до рассвета разведчики двинулись дальше, и чем глубже они заходили в немецкие тылы, тем яснее они понимали, что самая большая сосредоточенность немецких войск находилась вдоль линии обороны нашей дивизии. Здесь стояли и бронетанковые войска, и механизированная пехота. Кроме того, вдоль всей линии обороны нашей дивизии стояли дальнобойные орудия, подготовленные для обстрела окраин Ленинграда. Все эти сведения были переданы в штаб дивизии. Так что слабых мест вдоль южного побережья Ладоги, в пределах линии обороны их дивизии разведчики не обнаружили.
   Вернулись разведчики к себе в полк только к вечеру третьего в плохом настроении, но с чувством выполненного долга.
   Разведав южное побережье Ладоги, разведчики стали готовиться разведать её западное побережье со стороны Финского залива в пределах обороны их дивизии.
   С юга немецкие войска подошли к Ленинграду пройдя Мга и Шлиссельбург, с северо-запада Териоки, Сестрорецк и Рауту, с запада Усть- Лугу и Красногвардейск. Ленинград оказался в плотном кольце.
   Операция по разведке западного побережья Ладоги была назначена на конец февраля. Подготовка была недолгой. Как известно в феврале в этих местах стоят еще сильные морозы. В добавок к этому появляются большие снежные бури и охрану прифронтовых объектов осуществлять немцам приходится всё труднее. Немецкие часовые чтобы совсем не замерзнуть прячутся в какие-либо укрытия, пережидая снежную метель.
   Группа из шестерых разведчиков вышла рано утром ещё до рассвета. Группу возглавил лейтенант Костин. В её составе были:
  Старший сержант Зуев, сержант Беридзе, младший сержант Пашкова -радистка и двое рядовых, два Виктора, Некрасов и Никитин. Оба спортсмены- лыжники. Они оказались удивительно похожими друг на друга, и если кто их не знает, то думают, что это братья.
  
   Пройдя наши оборонительные позиции и оказавшись на нейтральной территории, группа разделилась и каждый получил свое задание. Старший сержант Зуев и рядовой Некрасов получили задание как можно глубже вклиниться в расположение немецких войск. Сержанту Беридзе и рядовому Никитину предстояло произвести разведку вдоль побережья Ладоги и определить, где находятся основные силы немцев, а где вспомогательные, подпитывающие основные силы, то есть резерв.
   Погода сопутствовала нашим разведчикам, и они почти беспрепятственно проходили немецкие охраняемые объекты и могли бы совершать диверсионные действия. Но задача у наших разведчиков была другая, а именно определить наиболее слабые места во время вражеского наступления, чтобы потом мощными контрударами снижать их натиск.
   Всё это фиксировалось на оперативной карте лейтенантом и передавалось радиошифровкой в штаб дивизии. Разведчики произвели разведку немецких войск, стоящих вдоль всей линии обороны их дивизии протяженностью около 40 километров. Они вернулись только к концу четвертого дня довольные тем, что на этот раз им всё же удалось выявить много слабых мест в немецких войсках, которые потом будут использованы при наших контрударах и точечных обстрелах по наиболее крупным группировкам врага, чтобы ослабить его наступательный натиск.
  
   За эти операции по разведке и защите границ города Ленинграда полку подполковника Родионова было присвоено звание гвардейского полка, а командиру - звание полковника. Начальнику штаба полка майору Шатрову было присвоено звание подполковника.
  
   Прошел год войны, и немцы разуверились взять Ленинград штурмом, всё чаще и сильнее стали его обстреливать из дальнобойных орудий, бомбить не только наши оборонительные позиции, но и подвергать варварской бомбёжке окраины и улицы Ленинграда. На домах обстреливаемых улиц Ленинграда стали появляться надписи крупным планом: "Эта сторона улицы наиболее опасна при артобстреле". И народ старался её обходить, ища другие пути движения.
   Все разведчики разведвзвода полка за успешные действия в разведочных операциях южного и западного побережья Ладоги были награждены правительственными наградами. Младший сержант радистка Маша Пашкова была награждена боевым орденом Красного Знамени.
   За этот период войны Ленинград не только оборонялся, но и наносил ощутимые контрудары по наиболее слабым местам врага, выявленных многими разведчиками Ленинградского фронта. И всё же под Ленинградом положение было тяжелое, особенно после зимы. Немецкое командование бросало в бой за Ленинград всё новые и новые силы, не считаясь ни с чем, еще сильнее сдавливая кольцо обороны наших войск. И тем не менее Ленинград сдерживал натиск вражеских войск.
   Со стороны Финского залива оборону держал Ленинградский фронт, с западной стороны - Северо-западный фронт, а с востока - Карельский и Волховский фронты. И вот через то небольшое расстояние между Карельским и Волховским фронтом и происходила связь блокадного Ленинграда с "Большой землей". Зимой это было по льду Ладоги, называемой "дорогой жизни". А летом это осуществлялось под непрерывными бомбёжками немецкой авиации Ладожской флотилией.
   Ладожская флотилия перевозила и боевую технику, и боеприпасы, а также продовольствие голодающему Ленинграду, а обратно на "Большую землю" перевозила раненых, детей и женщин. Вот так год войны и блокады Ленинград мужественно пережил.
  
   ГЛАВА 15. РАНЕНИЕ МАШИ
  
   Шел 1942 год. Стоял август месяц и немцы регулярно обстреливали Ленинград из дальнобойных орудий. Полк полковника Родионова, державший оборону вдоль побережья Ладоги, уже привык и приспособился к этим пунктуальным немецким действиям и выходил из этого артобстрела с малыми потерями. Немцы и сами это понимали неэффективность этих действий, но на большее они были не способны.
   Полк Степана надежно держал оборону, нанося врагу точечные удары в наиболее уязвимые немецкие передовые позиции, благодаря смелой и умелой разведке.
   По немецким обстрелам окраин Ленинграда можно было проверять часы, ибо пунктуальность всегда была в характере этой нации. Но вдруг обстрелы прекратились, и командир полка со своим штабом стал думать - что бы это значило? Неужели немцы придумали что-то новое, и это новое необходимо как можно быстрее разгадать и подготовиться к новым обстрелам, если таковые будут.
   Из штаба дивизии пришла шифровка о том, что армейская авиаразведка заметила передвижение немецких войск вдоль линии обороны Ленинграда скрытно, в основном в темное время суток. Штаб полка решил послать три группы разведчиков, чтобы окончательно убедиться в намерениях немцев.
   Первую группу разведчиков возглавил лейтенант Костин, так как он в совершенстве владея немецким языком. Во время разведочной операции ему предстояло слушать немецкую волну, для чего время от времени радистка, младший сержант Пашкова, будет включать рацию. Еще в эту группу вошли сержант Беридзе и рядовые Некрасов и Никитин.
   Этой группе было поручено произвести разведку левого фланга неприятеля и выяснить причину переброски тяжелой артиллерии вдоль линии обороны.
   Вторую группу возглавил сержант Батько. Этой группе поручено разведать центр немецких войск, расположенный в болотистой местности, тянувшейся на несколько километров. Семен Батько по национальности белорус, вырос в болотистой местности и практически всё знает о болотах. В его группу вошли рядовой Тевосян и недавно пришедший во взвод разведки Дмитрий Астахов, доброволец, восемнадцатилетний паренек из Брянска.
   Третью группу возглавил старший сержант Зуев. Его задача заключалась в разведке правого фланга неприятеля, чтобы попытаться определить - с какой целью перемещается туда артиллерия немцев. В группу старшего сержанта Зуева вошли еще два разведчика: младший сержант Ушаков и рядовой Гриша Ахтырский.
   Все группы были сформированы Степаном Зуевым. После выполнения задачи все группы должны собраться вместе на небольшой полянке в центре болота и доложить лейтенанту Костину результаты произведенный разведки.
   Все три группы вышли на задание ещё до рассвета, пройдя наши боевые оборонные позиции, и находящиеся на посту бойцы пожелали разведчикам успеха. Бойцы и командиры полка знали разведчиков и всегда с нетерпением ждали их возвращения.
  
   Первая группа, разведав левый фланг неприятеля, выяснила, что действительно, немцы, хорошо маскируясь, перебрасывают свою тяжелую артиллерию с левого фланга линии обстрела Ленинграда на правый фланг, минуя болотистую местность, огибая ее большим полукругом.
   Развернув и включив рацию и поймав немецкую волну, лейтенант понял, что разговор шел между двумя большими начальниками. Один из них отправлял в путь колонну, другой её принимал. Об этом же говорил и ряд косвенных признаков передвижения техники, разведанных подопечными Костина.
   Выполнив задачу, эта группа разведчиков отправилась дальше в условленное место встречи с другими разведчиками. Через какое-то время они пришли на место встречи, но других групп там еще не было. Тогда лейтенант попросил радистку включить рацию и ещё раз послушать немецкую волну. Рацию поставили на небольшой пенек, лейтенант надел наушники и стал слушать эфир, время от времени помечая у себя в блокноте самое ценное. Маша стояла рядом и крутила ручку настройки волны, чтобы лейтенанту было лучше слышно даже самый слабый сигнал немецкой волны. Лейтенант время от времени давал рукою ей знак перейти на другую волну.
   Прошло немного времени и показалась группа сержанта Батько. Он трижды "прокрякал" уткой, и ему ответил сержант Беридзе. А группы старшего сержанта Зуева ещё не было.
   Вдруг раздался противный свист мины, а за ним и взрыв. Это сработал немецкий миномет. Немцы то ли заметили движение группы разведчиков в болоте, то ли просто время от времени стреляли из миномета наугад по тем местам, в том числе и заболоченным, где они боялись ходить или боялись партизан.
   Сильный взрыв потряс воздух, мощный осколок от разорвавшейся мины попал в рацию. Рация слетела с пенька, а Маша слегка вскрикнула и опустилась на колени. Лейтенант сбросил наушники, приподнял Машу и понял, что она ранена. Он увидел на груди у Маши с левой стороны красное пятно. Лейтенант расстегнул у Маши гимнастерку и хотел ее снять, но потом передумал и сказал:
   - Сейчас, тебя Маша сержант Беридзе перевяжет, он в разведвзводе санинструкторские курсы проходил...
   - Нет, не надо, - произнесла Маша, - рана небольшая. Я чувствую осколок, он небольшой.
   Она достала носовой платок и правой рукой под гимнастеркой прикрыла им рану, сказав при этом:
   - Сейчас вернется Степан Зуев, и он меня перевяжет...
   У Маши в разведвзводе был большой авторитет, она держалась со всеми дружелюбно, но строго, и лейтенант не стал ей возражать. Он снял свой маскхалат, расстелил его около небольшого куста, и Маша Полусидя, полулежа на нем стала ждать возвращения Степана.
   Лейтенант поднял рацию, в середине её торчал огромный осколок, и стало ясно, что рация уже ремонту не подлежит. Все разведчики осмотрели рацию по очереди, приговаривая, что вот мол рация погибла, но спасла радистке жизнь.
   Минут через двадцать "крякнула" утка, и все поняли, что это Гриша Ахтырский. Гриша обладал абсолютным слухом и подражание птицам у него здорово получалось.
   Все разведчики помнили один комический случай, произошедший недавно при раздаче пищи из полевой кухни. Гриша Ахтырский и Ваня Смирнов пошли за обедом, взяв с собой всё необходимое. Подойдя к кухне, которая располагалась на небольшом прицепе, они увидели, что около котла стоял молодой солдат -повар, толи узбек, толи казах. Гриша его поприветствовал:
   - Селям алейкум, кашевар!
   - Ва алейкум ас-салам, - ответил повар.
   - С чем у тебя сегодня суп, - спросил Гриша, подавая ему солдатский термос.
   - С курицей, - ответил повар, ловко орудуя черпаком и прежде чем закрыть крышку термоса добавил туда еще полчерпака.
   Гриша взял термос, открыл крышку, понюхал и сказал:
   - Слушай служивый, да тут курицей то и не пахнет совсем. Где же она?
   И Гриша закудахтал курицей, да так похоже, что повар изобразил на лице недоумение, и быстро соскочив с прицепа, опустился на корточки и стал искать курицу под котлом.
   Ваня чуть не умер от смеха, а повар, даже не поняв, что его разыграли, долго ещё ходил возле прицепа и всё время заглядывал под котел, недоумевая- куда же подевалась курица...
  
   Когда утка "крякнула" третий раз, ей ответил Зураб и тоже три раза. И тут показался Гриша. За ним на некотором расстоянии шел Федор Ушаков. И тут Гриша сказал Зурабу:
   - Сержант! Твоя "утка" как-то по грузински "крякает"...
   - Так она же всю зиму зимовала в Грузии, вот и разучилась по-русски, - ответил Зураб, и все засмеялись.
   Показался и Степан. Он шел последним и тут же спросил:
   - Это у вас был взрыв?
   - Да, у нас, - сказал лейтенант, - Машу, вот ранило...
   - Ну и как, вы перевязали её, - спросил Степан.
   - Нет, - ответил лейтенант.
   - Почему, - возмутился Степан.
   - Она хочет, чтобы ты сам сделал ей перевязку.
   И только сейчас Степан увидел Машу. Она лежала на маскхалате, прислонив голову к кусту и держась за грудь. Он наклонился к ней, она это почувствовала и не открывая глаз тихо сказала:
   - Я хочу, чтобы ты это сделал.
   - Сейчас, сейчас, Маша, потерпи еще немного.
   Степан снял свой маскхалат, положил его под голову Маши, затем снял с нее уже расстегнутую гимнастерку, потом своим острым ножом разрезал её рубашку, отвернул края и оттуда выскочили две упругих девичьих груди. На одной из них торчал осколок от мины, пробивший и гимнастерку, и рубашку. Осколок был небольшой порядка 15 мм, но он впился своим острым концом в мякоть. Степан на мгновенье задумался - как его извлечь. Он впервые вот так видел женскую грудь. Маша это интуитивно поняла или почувствовала и не открывая глаз, сказала:
   - Смелей, разведчик...
   - Да. Да, Маша, я всё сделаю. Сейчас тебе будет немного больно.
   Степан надавил левой рукой на раненую грудь снизу, - осколок мины обнажил края. Затем Степан правой рукой острием ножа выковырнул его. Потом он обработал рану и затем сделал перевязку, делая это быстро и аккуратно. Осколок он положил в карман Машиной гимнастерки на память и одел её на Машу.
   Когда всё было готово, Степан подал сигнал лейтенанту. Тот подошел к ним и спросил Машу о самочувствии.
   - Неплохо, - ответила она, но услышав Машин голос лейтенант всё же решил отправить Машу до наступления темноты в медсанбат. А это еще 2,5 - 3 часа. Да и Маша может не выдержать. Поэтому он сказал Степану:
   - Я попрошу тебя, Степан, Машу надо срочно доставить в медсанбат. Перекусите по дороге по очереди, с тобой пойдет младший сержант Ушаков, он понесет оружие, а ты Машу. Мертвое простреливаемое пространство придется преодолеть ползком...
   Федор Ушаков как оруженосец, взял оба автомата, а Степан взял Машу на руки, будто ребенка, и они тронулись в обратный путь. Разведчики из своих укрытий помахали им вслед, а лейтенант Костин еще долго вслушивался в тишину в той стороне, куда Степан унес Машу. Конечно, разведчики догадывались, что лейтенант Костин был влюблен в Машу, но Маша сделала свой выбор.
   Маша проболела три недели, и всё это время она лечилась в медсанбате, там же и ночевала. Время от времени она заходила в блиндаж к разведчикам, справлялась, как у них идут дела, и конечно спрашивала, не получили ли они ещё новую рацию. И всё время ответ был один - нет. Но лейтенант Костин обещал Маше получить рацию в ближайшее время.
   Данные той разведки, во время которой Маша получила ранение, обрабатывались в штабе дивизии. Немцы произвели перемещение своей тяжелой артиллерии километров на 20 - 25 вдоль линии обороны дивизии генерала Первухина. Нового они ничего не придумали, а разместили свою дальнобойную артиллерию полукольцом, немного огибая болотистую местность. Это всё зафиксировала и наша армейская авиационная разведка. Её данные также были направлены в штаб дивизии генерала Первухина.
   Разведчики полка полковника Родионова небольшими группами производили разведку и убеждались, что немцы стягивают в это новое место значительную часть своих войск, видимо готовясь к прорыву до наступления холодов. Готовились к обороне и наши войска. Дивизионное начальство поставило задачу перед всеми полками - в случае прорыва немцев в неожиданном месте нашей обороны быть готовыми к подвижной обороне.
  
   Разведвзвод старшего сержанта Зуева получил новую радиостанцию. Этому способствовал и старший лейтенант Костин. Ему за хорошо и умело проведенную операцию в разведке было присвоено очередное звание, и все разведчики- участники той операции были награждены правительственными наградами, в том числе и младший сержант Пашкова. Она была награждена медалью "За боевые заслуги".
   Старшего лейтенанта Костина переревели из штаба дивизии в полк полковника Родионова начальником разведки и, видимо, не без его участия. В штабе дивизии был образован дешифровальный отдел с двумя переводчиками, которые стали заниматься прослушиванием немецких зашифрованных радиопередач. Поэтому необходимость в штабе дивизии Костина как переводчика отпала.
   Наступило небольшое затишье, а это вызывало двоякое чувство, словно затишье перед бурей. Штаб полка полковника Родионова с участием старшего лейтенанта Костина стал разрабатывать план глобальной разведки с проникновением непосредственно на территорию вновь сконцентрируемых и других немецких войск. И, конечно, хорошо было бы определить - в каком месте фашисты готовят прорыв. А то, что они его готовят, не было в этом сомнений. И самое главное - узнать дату и время этого прорыва, а для этого необходимо взять в плен "языка", желательно офицера -штабиста.
   Задача сложная, а для этого надо послать в разведку небольшую группу самых опытных разведчиков. Старший лейтенант Костин пришел в блиндаж к разведчикам, изложил план операции и добавил:
   - Это жизненная необходимость при нашей тяжелой обстановке под Ленинградом.
   Старший лейтенант Костин и старший сержант Зуев стали составлять список и обсуждать каждого разведчика в отдельности.
   В список разведчиков вошли 5 человек: старший сержант Зуев, сержант Батько, младший сержант Ушаков, рядовой Ахтырский и рядовой Смирнов. Группе Степана Зуева, Федора Ушакова и Григория Ахтырского надлежало попытаться проникнуть на охраняемую территорию немецких войск, произвести разведку и захватить "языка". Разведчикам другой группы Семену Батько и Ивану Смирнову необходимо находиться на нейтральной территории в засаде, и в случае неудачи первой группы обеспечить прикрытие её отхода за нейтральную полосу.
   Вся группа вышла на задание еще до рассвета. Пройдя наши боевые охраняемые позиции и выйдя на нейтральную полосу, группа разделилась. Батько со Смирновым остались в засаде, а троица - Зуев, Ушаков и Ахтырский ползком стали продвигаться вдоль охраняемого объекта немцев.
   За столь короткое время немцы соорудили для вновь переброшенных войск целые охранные сооружения, забор из колючей проволоки с висящими пустыми банками для сигнализации, траншеи вдоль всего забора, блиндажи с боевыми точками. И это всё по периметру длиной свыше 3-х километров и с часовыми через каждые 300 метров. Через колючий забор проглядывалась тщательно замаскированная вся военная техника.
   Это были дальнобойные орудия и бронетанковые войска. За колючим забором метрах в 30 от него стояло одноэтажное длинное здание барачного типа, и разведчики подумали, что это туалет. От него вела дорожка к центру. Оттуда время от времени совершали прогулки по необходимости толи солдаты, толи офицеры. Трудно было разобрать, потому что всё время, пересекая эту дорожку, идущую к туалету, ходил часовой с автоматом, а разведчикам еще ближе к забору подойти небезопасно.
   Разведчики понимали, чтобы проникнуть за забор, надо в заборе сделать лаз-проход и ближе рассмотреть и военную технику и взять "языка" возле армейского туалета. Но как это сделать?
   И все стали думать. И тут Гриша Ахтырский предложил разведчикам такой вариант: он сместится вдоль забора метров на 150, там дёрнет слегка за банку и изобразит визг раненой собаки, попавшей под проволочные колючки. Это всё услышит часовой и побежит к этому месту спасать раненую собаку.
   Так и договорились. Гриша сделал всё как надо и "визжал" до тех пор, пока не показались оба часовых, бегущих к этому месту. Гриша отполз и стал наблюдать за часовыми.
   Часовые сразу поняли, что здесь побывала собака, а вот куда она делась, они так и не поняли, и долго ещё стояли и смотрели по сторонам в надежде её увидеть. За это время Степан с Федором проделали небольшой лаз-проход в заборе сзади туалета и стали ждать темноты. Потом к ним присоединился Гриша. Они перекусили немного, и Гриша рассказал, как часовые рассматривали то место в заборе, где зацепилась "собака". Ведь для убедительности он даже оставил "собачьи лапы", проковыряв их в земле.
   Как только стало смеркаться и часовой отошел от дорожки метров на 50, Федор пополз к забору и полез в лаз. Он был самым маленьким из разведчиков и худощавым, имел разряд по гимнастике, был гибок и силен. Его задача была подобраться как можно ближе к военной технике, осмотреть её своими глазами. Потом вернуться к туалету и дождаться выбранного им же "языка".
   Степан с Гришей подползли как можно ближе к забору и видели, как Федор благополучно пролез через лаз в заборе и скрылся в темноте. Прошло чуть больше часа, глаза разведчиков привыкли к темноте и даже стали что-то различать. Всмотревшись в темноту они увидели, как Федор что-то тащит волоком по земле к лазу.
   Подтащив "груз" к лазу Федолр тихо произнес:
   - Тащите...
   И тут произошло неожиданное, - шинель немецкого офицера, которая была просто накинута на его плечи, зацепилась за колючки, и разведчики вытащили к себе только офицера. И тут сработала сигнализация, загремели банки и разведчикам было уже не до шинели офицера. Как только из лаза выполз Федор, они побежали прочь от забора, а немецкого офицера пришлось нести на себе Степану.
   Отбежав от забора метров на 100, разведчики остановились передохнуть, благо пока их скрывала темнота. А за забором во всю выла сирена и группа охраны вместе с собаками бежала вдоль забора ища место нарушения.
   Когда немцы нашли лаз и под ним шинель офицера, им сразу стало ясно, что здесь побывали русские разведчики. Тогда немцы включили мощный прожектор, который осветил нейтральную полосу и группу Степана Зуева, пытавшуюся её преодолеть. Немцы бросились за ними в погоню, их было шестеро и три собаки.
   В это время группа Семена Батько выскочив из засады, открыла по немцам огонь, оказавшись у них за спиной. Немцы на мгновенье растерялись и залегли, поняв, что опасность грозит им с двух сторон. Тем не менее бой продолжался недолго, минут 20-25. Немцы, оказавшись в ловушке, были все уничтожены. Были убиты и две собаки, а третья убежала.
   Подмога немцам пришла слишком поздно, когда разведчики были уже далеко от места этого боя. Наши потери - двое раненых. Тяжелое ранение в грудь получил Ваня Смирнов, а Гриша Ахтырский был легко ранен в руку. Когда началась перестрелка с немцами, то Грише было поручено охранять пленного офицера. Почувствовав приближение своих немецкий офицер несколько раз пытался подняться с земли, чтобы его увидели немцы. И когда это ему удалось, Грише тоже пришлось подняться, и вот тогда -то Гриша и получил ранение в руку. И за это он влепил немцу такую оплеуху, что пленный офицер ещё долго не мог подняться с земли после боя.
   Возвращались они всей группой, тяжелораненого Ваню несли по очереди, сначала Степан, а потом Семен Батько. Ваня был всё время без сознания. В полк разведчики возвратились поздно ночью и сразу доложили о результатах разведки в штабе полка, которых там ждали с нетерпением. Ваню Смирнова отнесли в медсанбат, там же перевязали и Гришу Ахтырского.
  
   Старший лейтенант Костин приступил к допросу пленного немца, а разведчикам объявили благодарность и отпустили отдыхать. Утром разведчики узнали, что Ваня Смирнов умер, не приходя в сознание. А старшего сержанта Зуева вызвали в штаб полка, чтобы он досконально рассказал о проведенной разведке самому командиру полка полковнику Родионову, который собрался уехать в штаб дивизии.
   И Степан стал рассказывать всё как было, как разведчики оставили в засаде сержанта Батько и рядового Смирнова. Как обманули немецкого часового по совету рядового Ахтырского, как проделали лаз в заборе с колючей проволокой и в этот лаз пролез младший сержант Ушаков. Как он больше часа осматривал боевую технику немцев, как потом он подкараулил немецкого офицера около туалета, оглушил его и подтащил к лазу. Офицер был в накинутой на плечи шинели и без головного убора.
   Степан Зуев помолчал мгновенье, потом продолжил:
   - Когда мы с Ахтырским вытаскивали пленного через лаз, его шинель его шинель зацепилась за колючку, и мы вытащили только офицера без шинели. И тут сработала сирена. Мы все трое, схватив немца, бросились бежать от забора под прикрытием темноты. И только мы вступили на нейтральную полосу, как нас осветил немецкий прожектор. В погоню за нами была выслана группа охраны объекта с собаками. Трудно пришлось бы нам, если бы не группа сержанта Батько, которая была в засаде. Теперь уже немцы оказались в западне и их же прожектор сыграл с ними злую шутку. Немцы хотя и залегли, но были видны как на ладони. Их собаки, не понимая, что происходит, крутились возле охранников, мешая вести им прицельный огонь. Бой длился недолго, минут 25. Все немцы - охранники были уничтожены, не дождавшись подкрепления, были убиты и их две собаки.
   В это время в блиндаж заглянул начальник штаба. Степан остановился, но увидев жест полковника Родионова, продолжил:
   - Наши потери - двое раненых. Один - тяжело, рядовой Смирнов, и он сегодня в медсанбате умер, не приходя в сознание. А рядовой Ахтырский легко ранен в руку, и, как сказали в медсанбате, через две недели будет в строю. Вот и всё, товарищ полковник. А как быть с Ваней Смирновым?
   - Рядовой Смирнов будет похоронен на нашем армейском кладбище со всеми почестями, и, конечно, будет награжден посмертно. Этим вопросом займется замполит полка, он же отправит и похоронное извещение его родным. О вчерашней вашей разведывательной операции я доложу сегодня командиру дивизии, а вам, разведчикам пока отдыхать...
   И Степан вышел из штаба полка и пошел к себе в блиндаж.
   Вечером в блиндаж к разведчикам пришел старший лейтенант Костин. Маша вылечившись от ранения, хозяйничала в блиндаже, накрывая на стол и раскладывая принесенный ужин. На столе в котелке стояли и "наркомовские" сто грамм.
   Костин открыл крышку котелка, понюхал и сказал:
   - Да, с этим в полку стало туго. Однако, я вижу, что начальник штаба вас любит. И шутя добавил: цените это, разведчики.
   Но разведчикам было не шуток. Они все собрались у этого столик и ждали Гришу Ахтырского из медсанбата после перевязки. Гриша к ужину немного опоздал, он был в хозвзводе и узнал, что похороны Смирнова назначены завтра на 10.00 часов. Ваню Смирнова похоронят в братской могиле вместе с двумя бойцами из первого батальона., умерших от ран в городском госпитале.
   Гриша взглянул на стол, увидел в котелке "наркомовские" и тихо сказал:
   - Давайте сегодня не будем, завтра и помянем...
   Так и решили. Ужинали молча. Молчал и Гриша, взводный балагур, что было ему несвойственно. Все были подавлены смертью Вани.
   Маша ужинать не стала. Налив себе в кружку чаю, она молча ушла к себе в закуток. И только Костин вместе со Степаном уединились и тихо вели разговор о прошедшей разведке.
   Костин сказал Степану, как он допрашивал немца. Тот, закрыв глаза и слегка потирая затылок, рассказывал о предстоящей немецкой операции по прорыву нашей обороны и даже приблизительно показал на карте. А вот число начала операции по прорыву он действительно не знает. Они ждут из Берлина какое-то большое начальство. Офицер действительно оказался штабистом...
   Костин заговорил по громче, обращаясь уже ко всем:
   - Да, кстати, как это Ушаков определил, что именно такой "язык" нам нужен. Ведь беря в плен именно этого офицера, он пропустил двоих офицеров, прошедших мимо него.
   И все посмотрели на Федора Ушакова. Тот помолчал немного и невозмутимо ответил:
   - Так он же шел по своей надобности в накинутой на плечи шинели, значит, до этого он был в помещении и выскочил на улицу на минутку.
   - Вот это логика, товарищи разведчики, - воскликнул Костин, - а ведь Федор среди вас самый маленький. Учитесь мыслить.
   - "Мал золотник, да дорог", - добавил Гриша Ахтырский, и все засмеялись. Возникшее было напряжение у разведчиков сразу немного спало.
   А Костин, уединившись со Степаном, продолжил рассказывать о допросе пленного немца:
   - Этот штабной офицер случайно услышал о том, что в ставке Гитлера произошли большие изменения. Гитлер недоволен тем, что пошел второй год войны, а Ленинград еще не взят. Я вот что думаю - сейчас конец октября, и немцы, видимо, хотят устроить нам сюрприз в наш большой праздник 7 ноября. Эти соображения я высказал начальнику штаба и командиру полка, ведь на мне очень большая ответственность за полковую разведку. Поэтому полковник Родионов поехал в штаб дивизии просить из армейского резерва танковый батальон с танками Т-34 для передвижной обороны, и ещё три гвардейских миномёта,- два для удерживания флангов, и один - в центр обороны. И если всё удачно получится, надо будет скрытно перебазировать через Ладогу полк истребителей на прифронтовой аэродром Ленинграда с Волховского фронта.
   - Да, задача стоит сложная, - произнес в задумчивости Степан.
   - А тебя я попрошу прямо с начала ноября отправляй в разведку небольшие группы по три разведчика на однодневную разведку. А ещё одну группу с рацией, и я сам приму в ней участие. Я полагаю, что это будет последний прорыв немцев в этом году, поэтому немцы вложат в него всю свою мощь...
   Они ещё долго говорили, пока горела керосиновая лампа, а потом легли спать. Старший лейтенант Костин решил заночевать в блиндаже у разведчиков.
   Утром следующего дня похоронили Ваню Смирнова и тех двоих бойцов из первого батальона в братской могиле со всеми воинскими почестями. А вечером за ужином разведчики помянули Ваню, и по традиции, положенные Ване 100 грамм налили в алюминиевую кружку накрыли тонким ломтиком черного хлеба.
  
   Во время однодневной разведки группой сержанта Батько было обнаружено, что со стороны болотистой местности, которую немцы обошли полукольцом, в бинокль хорошо просматривается фланговое скопление немецких войск, и даже был виден предполагаемый их штаб. Об этом сержант Батько доложил старшему лейтенанту Костину. Костина это заинтересовало, и он решил послать туда группу разведчиков с рацией и сам же её возглавить. В эту группу ещё должны войти старший сержант Зуев, младший сержант Пашкова - радистка и младший сержант Ушаков. Но начальник штаба полка, посмотрев список, сказал, что начальник разведки должен быть в штабе полка. Ведь немцы могут начать штурм нашей обороны в любую минуту. А группу можно усилить по желанию самого Костина другим разведчиком. И в группу старшего сержанта Зуева решили ввести старшего сержанта Батько.
   Группа на задание вышла еще до рассвета. 7 ноября разведчики поздравили друг друга с 25-й годовщиной Великого Октября. Впереди группы шел Семен Батько, а замыкал группу Федор Ушаков, неся два автомата. Степан, как всегда нес рацию. Разведчики достигли нужного им места только к двум часам дня и там основательно расположились. Они стали по очереди рассматривать этот левый фланг немцев. Рацию включали на короткое время для общения с Костиным, боясь пеленгации немцев.
   Но немцам было не этого. Они готовились к штурму и прорыву нашей обороны, и все эти приготовления были видны в бинокль. Но для более лучшего и детального рассмотрения в близи немецких войск, разведчики, посовещавшись, решили отправить Федора Ушакова. Федор взял бинокль и пополз в сторону немцев.
   Надвигались сумерки, и Федор быстро исчез из вида разведчиков. Его не было часа два, и он принес очень ценные сведения. Теперь сомнений не оставалось, - немцы должны начать штурм нашей обороны видимо рано утром 8 ноября.
   Эти сведения были переданы в штаб полка Костину. В ожидании приказа командования разведчики решили переночевать в болоте. Ночью дежурили по очереди, но практически не спали все, - так велико было напряжение.
   Ещё не наступил рассвет, как немцы начали обстрел нашей линии обороны, и тут же Маша передала по рации в штаб полка Костину о начале немецкой операции. Начальник разведки Костин в своем предположении ошибся на один день, немцы начали штурм нашей обороны не 7-го а 8-го ноября.
  
   Стратегический план немцев по захвату Ленинграда провалился, и это они сами давно поняли. Они обложили Ленинград плотным кольцом, и город оказался почти в полной блокаде. Единственная связь Ленинграда с "Большой землей" осталась только через Ладогу. Летом она осуществлялась Ладожской флотилией, которая перевозила в Ленинград продукты питания и боеприпасы, а также войсковое пополнение, а обратно раненых, детей, стариков и женщин. А зимой всё это перевозилось по льду Ладоги по "Дороге жизни" под непрерывными бомбежками и обстрелами из дальнобойных орудий. А для снабжения Ленинграда горючим по дну Ладоги был проложен трубопровод. И вся страна помогала Ленинграду чем могла, восхищаясь мужеством защитников города Ленина!
  
   Ранним утром 8 ноября немцы начали обстрел нашей оборонительной линии из дальнобойных орудий, но особого вреда их обстрел нашим войскам не принес. Все бойцы нашей обороны находились в окопах, блиндажах, дотах, траншеях... Но с рассветом появились немецкие бомбардировщики. Они методично и целенаправленно выискивали цели для прицельного бомбометания, полагая, что это пройдет для них безнаказанно. Но они просчитались.
   Вдруг неожиданно для "юнкерсов" появились наши истребители. Это скрытно от немецкой разведки на прифронтовой аэродром Ленинграда был переброшен полк ЛА-5 с Волховского фронта через Ладогу. Немцы этого не ожидали, их тяжелые "юнкерсы" стали удирать, беспорядочно сбрасывая свой смертоносный груз. Несколько самолетов, подбитые нашими истребителями, загорелись и упали на нейтральную зону.
   Несмотря на неудачу в воздухе фашисты бросили в бой свою бронетанковую технику вместе с пехотой, стараясь овладеть флангами обороняющегося полка. Но там их встретили огнём гвардейские минометы. А завершили это сражение 8-го ноября наши танки Т-34. Бой продолжался целый день до темноты.
   Немцы, поняв, что с прорывом нашей обороны и на этот раз у них ничего не получилось, они отошли на свои прежние позиции, оставив в нейтральной
  зоне разбитую тяжелую технику, трупы солдат и офицеров и несколько сгоревших "юнкерсов". Вот так неудачно для немцев закончилась ещё одна попытка прорыва нашей обороны Ленинграда со стороны Тереоки и Сестрорецка.
   Потери наших обороняющихся сил были гораздо меньше, чем у наступающих немцев. Погиб и разведчик из полковой разведки Вано Тевосян, который находился на левом фланге полка и вел корректировку огня гвардейского миномета по телефонной связи и, видимо, слишком близко подобрался к позиции наступающего противника.
   К вечеру вернулась и группа старшего сержанта Зуева с пленным немецким летчиком. Горящий "юнкерс" упал в болото, но летчик на парашюте благополучно приземлился и попал в плен к разведчикам. Пленного летчика отправили в штаб полка для допроса к старшему лейтенанту Костину.
   А перед вернувшимися разведчиками предстала такая картина, будто эту землю перепахали вдоль и поперек; вся линия обороны, занимаемая полком полковника Родионова, была сплошь в воронках.
   Всех погибших воинов хоронили на другой день по батальонно в братских могилах на военном кладбище. Вано Тевосяна похоронили в братской могиле вместе с погибшими бойцами первого батальона. И в блиндаже у разведчиков появилась ещё одна алюминиевая кружка с наркомовскими 100 г, накрытая тонким ломтиком черного с примесью хлеба.
  
   Оборонную зону восстанавливали больше месяца, вплоть до нового 1943 года. Новый 1943 год разведчики полковой разведки встречали, как и обычно, но с некоторым энтузиазмом. Ведь уже шел второй год войны, и немцы были уже не те, что были в 1941 году, наглые и самонадеянные. Это разведчикам стало явно бросаться в глаза по тем пленным, которых время от времени приходилось допрашивать, прежде чем отправить в штаб полка.
   Но немцы были ещё очень сильны, и на смену той утерянной живой силы и техники они получали всё новую и новую замену, и казалось порой, что их резервы неистощимы.
   А Ленинград жил и боролся за счет своих внутренних резервов, за счет помощи всей страны, за счет огромного патриотизма всего гражданского населения, и служащих воинских частей, обороняющих великий город. И имя Ленина было у всех на устах. Да и дополнительный стимул ленинградцам в борьбе с врагом даже в самых тяжелых ситуациях дало известие о разгроме немцев под Москвой и Сталинградом.
  
   Все три холодных месяца, включая и март, немцы ничего крупного не предпринимали, а только совершали небольшие провокации, да беспрерывно обстреливали и нашу оборонную зону, и пригород Ленинграда из дальнобойных орудий.
   В разведвзвод старшего сержанта Зуева поступило пополнение, прибыли три новых разведчика из резерва, прибывшего на Ленинградский фронт.
   За успешно проведенную разведку, в результате которой был ликвидирован очередной прорыв немцев, где фашисты понесли большие потери в живой силе и технике, все разведчики полковой разведки были награждены правительственными наградами. А начальнику разведки было присвоено внеочередное звание капитан.
  
   Разведчики начали готовиться к летнему периоду, памятуя о том, что немцы могут повторить неудачный прошлогодний прорыв, а от своевременной и всесторонней разведки зависит многое. Важно узнать, рассчитать, выявить время прорыва, а, главное, предугадать, что замышляет враг и опередить его контрударом.
   Капитан Костин совместно со старшим сержантом Зуевым при подготовке к этому периоду учитывали всё до мелочей, а главное - физическую и стрелковую подготовку каждого разведчика. Разведчики получили автоматы ППС вместо автоматов ППШ, так как они легче и более надежные. Холодное оружие у разведчиков было как отечественное, так и трофейное.
   Произошло изменение и в форме одежды. Вместо петлиц со знаками различия весь личный состав Красной Армии перешел на новую форму различия - погоны, которые были введены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 января 1943 года.
   Немцам не удалось прорвать нашу оборону на левом фланге в конце прошлого года, и они решили изменить направление удара. Для этого они начали перемещать свои войска вдоль линии нашей обороны, выискивая в ней слабые места с помощью авиационной и наземной разведки.
   Наша армейская авиационная разведка обнаружила передвижение немецких войск по периметру болотистой местности, но только уже с другой стороны, ближе к нашему правому флангу.
   Получив такое донесение по перемещению немецких войск из штаба дивизии полк полковника Родионова стал готовиться к передвижной обороне.
   Капитан Костин получил задание от начальника штаба полка произвести разведку и определить новое место расположения немецких войск вдоль всей линии обороны и остались ли немецкие войска на прежнем месте.
   Группа разведчиков из пяти человек в составе старшего сержанта Зуева, сержанта Батько, младшего сержанта Пашковой, рядового Ахтырского и вновь прибывшего в разведвзвод младшего сержанта Галича отправилась на разведку. Младший сержант Галич закончил разведшколу, дополнительно ко всем положенным дисциплинам он изучил немецкий язык. Ему было поручено время от времени включать рацию и слушать немецкую волну.
   Впереди, как и обычно, шел Семен Батько, признанный знаток болотистой местности. Стоял конец августа, - начала золотой осени. Из под ног взлетали утки, обучая молодняк к длительному перелету. Иногда Гриша Ахтырский, подражая утиному кряканью, с ними как бы "переговаривался", и они, принимая его за своего, отвечали ему настоящим утиным кряканьем. Когда стало темнеть разведчики остановились и решили переночевать, чтобы с рассветом подойти поближе к краю болота и лучше рассмотреть окрестность, где замаскированы немецкие войска.
   Утром перекусив разведчики пошли дальше, то есть ближе к краю болота. И тут произошло неожиданное; раздался взрыв, и Семён Батько повалился на землю прямо в кусты. Разведчики шли на расстоянии друг от друга метрах в десяти-пятнадцати. Степан дал команду всем остановиться, а сам побежал к Семену.
   Семен наступил на немецкую мину- ловушку, искусно замаскированную в невысоких кустах. Степан Зуев поднял на руки раненого Семена и знаком показал разведчикам на отход вглубь болота.
   Из обеих ног Семена сочилась кровь. Пройдя немного Степан остановился и стал осматривать раненого. Видимо мина была небольшой мощности и большого увечья она не нанесла, а только обе ноги Семена сплошь были изранены осколками. Степан с помощью Маши перевязали ноги Семену и тронулись в обратный путь, неся по очереди раненого, так толком ничего не разведав.
   В расположение полка пришли только к вечеру, а Семена сразу отправили в медсанбат. Утром следующего дня Семена Батько отправили в военный госпиталь. Узнав, что произошло с разведчиками, капитан Костин понял, что немцы заминировали всё своё побережье болотистой местности. Поэтому перед ним остро встал вопрос - как подобраться к немецким позициям.
   В штаб полка вызвали командира взвода саперов, и начальник штаба поставил перед ним задачу по разминированию хотя бы небольшого участка в виде коридора для прохода разведчиков. Командир взвода саперов выделил двух наиболее опытных саперов с миноискателями в распоряжение старшего сержанта Зуева.
   Ранним утром группа из пяти человек, троих разведчиков и двоих саперов вышла на разминирование в болоте прохода для разведчиков. Подойдя к тому месту, где был ранен Семен Батько, саперы с помощью разведчиков приступили к поиску замаскированных мин.
   Был теплый солнечный день конца сентября. Группа саперов и разведчиков закончила работу по разминированию и расположилась отдохнуть и перекусить, готовясь в обратный путь.
   Вдруг в стороне от них, где- то в полукилометре раздался взрыв. Группа быстро собралась, недоумевая, что бы это могло быть, и рассредоточившись, направились к месту взрыва. Подойдя к месту взрыва, они увидели лежащего на моховой кочке мальчика лет десяти всего в крови и без сознания. А рядом валялся старенький бидончик с рассыпанными вокруг ягодами.
   Разведчики обработали раны на ногах мальчика, перебинтовали и стали приводить его в сознание. Когда мальчик открыл глаза, то он долго не мигая смотрел на разведчиков, как бы определяя - кто они. Потом тихо сказал:
   - Дяди военные, только маме не говорите, а то она сразу умрет. Это я для мамы пошел за ягодами. Мама третий день не встает с постели, и я хотел ее подлечить...
   Степан взял мальчика на руки, и вся группа тронулась в обратный путь. По дороге Степан расспросил мальчика кто он, как зовут и где живет. Гриша Ахтырский как и обычно "разговаривал" с утками, а Федор Ушаков помимо двух автоматов нес ещё и этот старый бидончик, наполовину наполненный ягодами. Когда разведчики и саперы пришли в расположение полка, то Ваню - так звали мальчика, отнесли в медсанбат. Там его осмотрели и сказали, что его необходимо немедленно отправить в госпиталь.
   Степан пошел в штаб полка доложить о проведенной операции по разминированию "разведывательного прохода", а Федор вместе с шофером на штабной машине повезли Ваню в военный госпиталь. А Гриша Ахтырский в это время отправился пешком, - всего то полтора километра, по адресу, названному Ваней, чтобы известить обо всем этом Ванину маму.
   Гриша сразу нашел и улицу, и дом, вернее то, что от него осталось. Кругом валялись битые кирпичи и стекла. Гриша вошел в подъезд нужного дома, навстречу ему шла пожилая женщина. Он знал номер квартиры, но чтобы убедиться в том, что он пришел правильно, он спросил об этом у женщины.
   - А вы кто будете, товарищ военный, - спросила женщина.
   - Я то Гриша, - растерялся Гриша, не зная что ответить, - я от Вани, вот ягоды в бидончике, которые он прислал маме.
   И Гриша протянул бидончик женщине, сказав, что Ваня ранен и находится в госпитале. Женщина взяла бидончик, заглянула в него и тихо сказала:
   - Нет больше у Вани мамы, она умерла. А я из домкома. Мне только что сказали её соседи по квартире об этом. И хоронить её будем завтра. Если хотите, зайдите...
   С этими словами она взяла Гришу за руку и повела в квартиру. Увидев вошедшего военного сидевшие в комнате женщины все в черных платках повернули голову в его сторону. Сопровождавшая Гришу женщина из домкома объяснила собравшимся, что товарищ военный от Вани, а сам Ваня в госпитале, он ранен...
   - А это подарок маме от Вани, - она поставила бидончик на стол и заплакала. Заплакали и все женщины, тихо всхлипывая и утирая платками слезы.
   Гриша хотел смягчить, разрядить эту тягостную обстановку, он умел это сделать, но тут было совсем другое, - всеобщее большое горе. И Гриша просто обратился к женщинам с такими словами:
   - Дорогие вы мои, потерпите ещё немножко. Я знаю, как вам тяжело, и я также знаю, что отольются гадам все ваши слезы. Час расплаты скоро придет, это я вам твердо обещаю.
   И попрощавшись Гриша удалился, оставив женщинам хотя и небольшую, но всё же надежду.
  
   Весь сентябрь и октябрь разведвзвод старшего сержанта Зуева производил разведку небольшими группами разведчиков, постепенно расширяя разминированный коридор, и все данные разведки вносились в оперативные карты. К концу года проанализировав все данные разведки руководство дивизии пришло к выводу, что немцы ни о каком прорыве на участке дивизии не замышляют. Тем не менее командир дивизии напомнил полковым командирам о необходимости усиления обороны, особенно на флангах к Великому празднику 7 ноября, опасаясь повторения немцами прошлогодней провокации.
   Разведка показала, что немцы поняли, что время наступления на Ленинград ушло в прошлое, и теперь им самим надо готовиться к обороне. И немцы стали укреплять завоеванные территории дополнительными сооружениями в виде надолбов, рвов и минных заграждений.
   К концу года изменилось положение и в небе. В воздухе теперь стала господствовать наша авиация. Час расплаты приближался с каждым днем.
   Новый 1944 год разведчики полковой разведки встречали с большим размахом. Гриша Ахтырский принес в блиндаж маленькую елочку и нарядил её гильзами разных калибров, а вместо деда-мороза поставил парафиновую свечку. Разведчики добыли дополнительное питание для рации и поэтому её стали включать, чтобы почаще слышать голос Левитана, вещающий о новых победах Красной Армии.
   1 января 1944 года в блиндаж к разведчикам зашли начальник штаба полка полковник Шатров и замполит подполковник Васин. Накануне им обоим было присвоено очередное звание, и они уже успели прикрепить к погонам дополнительные звездочки и были в хорошем настроении.
   Поздравив разведчиков с Новым годом и пожелав им успехов в разведке, они уже собрались уходить, но тут на середину блиндажа вышел Гриша Ахтырский и голосом Левитана поздравил начальника штаба и замполита с присвоением им очередных офицерских званий. И тут же предложил им выпить за это.
   - Ну, как, комиссар, выпьем за новые звездочки, - шутливо спросил начштаба у замполита.
   Также в шутливом тоне, подумав немного, замполит ортветил:
   - Ты старший по званию, тебе и отвечать, и принимать решение, помнишь, как в кино у Чапаева.
   И они оба рассмеялись.
   И тут же Гриша Ахтырский, уловив одобрение в словах старших офицеров, принес "наркомовские" в солдатском котелке и две кружки, поставив их перед каждым. Начальник штаба взял котелок, налил замполиту, потом себе, и прежде чем выпить, спросил:
   - А где же ваш начальник разведки?
   И тут уж Степан, как положено по уставу, отрапортовал:
   - Товарищ полковник! Капитан Костин отбыл в 1-й батальон к капитану Сергачеву...
   - К майору Сергачеву, товарищ старший сержант, - поправил Степана начальник штаба.
   - Виноват, к майору. Я этого не знал, - оправдался Степан Зуев.
   -Ах, да. Я и забыл, - как бы обращаясь уже к замполиту проговорил начальник штаба, - мы с Костиным об этом ещё вчера говорили. В 1-й батальон пришло пополнение, в котором оказался боец, окончивший школу разведки. Так что Степан, жди пополнения.
   На столе лежала начатая шоколадка, но ни начальник штаба, ни замполит к ней не притронулись, и отодвигая её от себя, начштаба сказал:
   - А это Маше отдайте.
   Маша стояла позади всех разведчиков и её не было видно. Тогда начальник штаба сказал:
   - А ну-ка, пропустите Машу к столу.
   Разведчики расступились и Маша, приложив ладонь к пилотке, представилась:
   - Товарищ полковник! Младший сержант Пашкова по вашему приказанию...
   - Не надо, Маша, -произнёс полковник и опустил её руку вниз, - Ты лучше скажи, как твое здоровье после ранения, и не обижают ли тебя разведчики? Вон Ахтырский у вас, ну просто артист.
   - Нет, товарищ полковник, разведчики меня не обижают. Они в прямом смысле слова "рыцари без страха и упрека". А здоровье моё хорошее, ранение было пустяковое.
   - Вот и хорошо, -и уже обращаясь ко всем разведчикам, добавил- Так и держать в дальнейшем.
   В ответ в тесном блиндаже громко прозвучало:
   - Служим трудовому народу!
   - Вот, вот, трудовому народу, - сказал замполит, повернувшись к начальнику штаба, а тот, взяв замполита за руку, негромко произнес:
   - Пойдем комиссар к себе, им без нас будет лучше отметить этот праздник.
  
   Сразу после нового года капитан Костин вместе с начальником штаба составили большую оперативную карту, отметили на ней результаты разведки разных групп и провели анализ проделанной работы. Вывод напрашивался сам собой, и всё сводилось к тому, что немцы уже и не замышляют ни о каком наступлении, лихорадочно укрепляют свои позиции. Но обстрелы пригорода Ленинграда всё же продолжались, хотя гораздо реже.
   В штаб полка полковника Родионова из штаба дивизии поступил секретный приказ, что в конце января совместными действиями трех фронтов, а именно Ленинградского, Северного и Волховского будет нанесен мощнейший контрудар по немецким войскам с последующим наступлением Красной Армии по всем фронтам.
   И вот 27 января 1944 года это наступление началось. Эта дата будет занесена во все учебники по истории Великой отечественной войны как дата снятия блокады с Ленинграда, которая продолжалась долгих 872 дня и принесла столько горя и неисчислимые потери жителям блокадного Ленинграда. Красная Армия продолжала наступать, освобождая от немцев день за днем города, деревни и сёла.
   Полк полковника Родионова воевал в составе дивизии генерала Первухина Ленинградского фронта под командованием генерала армии Говорова, получившего звание маршала Советского Союза. Только за февраль полк Родионова продвинулся с боями на несколько десятков километров.
   Теперь задача полковой разведки сводилось к тому, чтобы перед наступлением полка узнавать слабые и сильные стороны отступающих немецких войск, чтобы бить врага с наименьшими потерями.
   В начале марта движение наших войск приостановилось, так как наступали они по болотистой местности. Днем солнце пригревало и появлялись лужи, а ночью ещё стояли небольшие морозы, а обойти эту местность не было возможности.
   Из штаба дивизии поступил приказ: в двухдневный срок полк полковника Родионова при поддержке соседних фланговых воинских соединений должен разгромить большую группировку немцев, выйти из болотистой местности и соединиться с наступающими соседними частями.
   Штаб полка решил послать три группы разведчиков и определить, где у немцев самая большая группировка и как она рассредоточилась по периметру болотистой местности, приостановившей наше продвижение вперед.
   Первую группу возглавил сам капитан Костин. В неё вошли сержант Беридзе, младший сержант Пашкова с рацией, рядовой Никитин и рядовой Астахов. Вторую группу возглавил младший сержант Ушаков, в неё вошли рядовой Ахтырский и рядовой Некрасов. Третью группу возглавил старший сержант Зуев, в которую вошли младший сержант Галич и рядовой Сергеев из нового пополнения. Младший сержант Галич хорошо знал немецкий язык и даже неплохо на нем разговаривал, поэтому группе было поручено взять "языка".
   Все три группы вышли рано утром ещё до рассвета и вернуться они должны были к вечеру независимо друг от друга.
   Первой вернулась группа младшего сержанта Ушакова. Разведав центральную часть болотистой местности и выйдя на оперативный простор, то есть в расположение немецких войск, группа разведчиков ничего существенного не обнаружила. Сразу бросились в глаза разведчикам отдельные разрозненные моторизованные части без танков и тяжелой артиллерии. Немцы, видимо, посчитали, что через болото русские с тяжелой техникой не пройдут.
   Группа капитана Костина к своему месту разведку подошла только часам к трем дня. Светило яркое солнце и через бинокль хорошо было видно большое скопление немецких войск. Появились небольшие лужицы и будто сама природа говорила, - вот она весна уже идет.
   Включив рацию Костин стал слушать немецкую волну, надев наушники и давая знак Маше время от времени менять диапазон передач. Немцы говорили открытым текстом, обвиняя друг друга, и по подслушанному Костиным разговору чувствовалось, что в их войсках идет какая- то неразбериха. Это Костина даже удивило.
   Подбираться ближе было опасно. Разведчики по очереди смотрели в бинокль, дополняя наблюдения друг друга, а Костин наносил всё это на свою карту. Когда всё было ясно установлено, и результат разведки оказался на карте капитана, разведчики с выполненным заданием стали возвращаться к себе в полк.
   Неожиданно раздалась автоматная очередь, разведчики залегли, поняв, что они попали в засаду, видимо немецкой разведке. Отступать было некуда, завязалась перестрелка. Немецких разведчиков было больше, семь или восемь человек. Двоих, попытавшихся обойти нашу группу сбоку и зайти разведчикам в тыл, сержант Беридзе срезал метким огнем. Капитан Костин дал команду на отход и тут же был ранен в грудь. Маша подползла к Костину и стала его перевязывать. Капитан ничего не говорил, только шевелил окровавленными губами. Тогда Сержант Беридзе приказал Диме Астахову и Маше вынести из боя командира и доставить его в медсанбат и добавил:
   - Отходите по нашим засечкам, а мы вас огнём прикроем.
   Дима, взвалив на спину капитана, стал удаляться в глубь болота. Маша сначала ползла вместе с Димой, но потом подумала и решила, что нельзя бросать в беде и разведчиков, а Дима в полк и один доставит раненого командира.
   Беридзе и Никитин короткими очередями держали оборону. В какой- то момент Зураб обернулся и увидел Машу, лежавшую чуть сзади с пистолетом в руке и гневно закричал на неё:
   - Младший сержант Пашкова! Вы почему не выполняете мой приказ? Вы знаете, что за это бывает на фронте?!
   Но увидев Машино лицо всё в слезах, смягчился и сказал:
   - Ты прости меня, "Сулико", меня дурака, это выше моего понимания.
   Маша ещё ни разу не стреляла в живого немца, а стреляла только по мишеням. Но сейчас она твердо знала, что рука её не дрогнет.
   Но тут немцы прекратили стрельбу и воцарилась тишина. И Виктор Никитин, повернув голову к Маше, сказал:
   - Маша, а кто же о нас с Зурабом расскажет после войны, если не ты? Так кто же?
   - Да, да, Маша, Виктор прав, и лучше, чем сказано не сказать... Прощай и помни о нас.
   Маша всё поняла и противоречить этому было бы бесполезно. Так с пистолетом в одной руке, а другой рукой держа за ремешок рацию, она поползла вглубь болота. Маша четко различала звуки чужих и наших выстрелов. Наши били реже и короткими очередями. Вдруг замолчал один наш автомат.
   Некоторое время немцам отвечал единственный автомат, но и он вскоре замолк. Маше хотелось бежать туда к разведчикам на помощь, но слова, сказанные Виктором: "Если не ты, так кто же?", сидели в ней так глубоко, и от отчаяния она не знала, что ей делать. В какой- то момент времени она, отбросив рацию, рванулась, было, к ним, но провалившись левой ногой в ямку с водой, оставила в ней сапог. Потом повернувшись и пытаясь достать сапог левой рукой, Маша услышала топот.
   Она подняла голову и увидела, как на неё бегут два фашиста. Она направила пистолет на фашистов, и как её учил Степан - слегка левой рукой поддерживать пистолет снизу- выстрелила. Один фашист рухнул, но второй выстрел она не успела сделать, - что-то сильно обожгло её правое плечо. Это фашист опередил её.
   И Маша, зажав рану левой рукой, интуитивно опустилась на колени. Теряя сознание и преодолевая сильную боль в плече, она подняла голову. В двух метрах от нее в Машиных глазах маячила тень фашиста. И в эту тень Маша разрядила всю обойму. Потом она ничком свалилась на кочку, её рука с намертво зажатым пистолетом попала в ямку с водой, а левая её нога так и осталась без сапога.
  
   Группе старшего сержанта Зуева предстояло произвести разведку левого фланга наступающего полка и к месту основной разведки она подошла только во второй половине дня. Осмотревшись, разведчики заметили, что они находятся перед большим скоплением немецких войск, которые расположены за двойной системой обороны: это, во-первых, заминированная зона, а во-вторых, за ней ров шириной в четыре метра.
   Вся заминированная зона была сплошь в воронках от авиабомб. Видимо здесь хорошо поработала наша авиация, нанося бомбовый удар по крупной группировке немцев.
   Преодолев заминированную полосу, разведчики остановились перед рвом. Ров сверху был покрыт снегом, а под снегом лед, ещё не растаявший. Первым решил попробовать лёд Лева Галич, так как из них он был самый легкий. За Лёвой перешел ров и Миша Сергеев. Степан перешел ров последним, долго пробуя одной ногой крепость льда.
   До объекта оставалось метров 50 - 70, дальше подходить было опасно. Разведчики, вооруженные биноклем, рассмотрели всю группировку немцев; впереди плохо замаскированные стояли легкие бронебойные орудия, а за ними вся тяжелая техника, плохо рассматриваемая в бинокль. И чувствовалось, что немцы к обороне подготовились основательно.
   Первая часть задания была выполнена, а вот вторую часть с пленением "языка", разведчики пока не знали, как осуществить. По периметру вдоль группировки ходил часовой. Время от времени он доставал губную гармошку и извлекал из неё какую-то мелодию.
   И тут Леву Галича осенило. Он сказал Степану, что он не только знает немецкий язык, но и может сказать по-немецки несколько фраз. И Лёва стал излагать свой план:
   - Мы с Мишкой, как только стемнеет, подползём с двух сторон как можно ближе к дорожке, по которой ходит часовой, и когда он вытащит гармошку из кармана и станет на ней играть, я встану незаметно от него и громко по-немецки начну его ругать, что нельзя на посту заниматься посторонними делами.
   И в подтверждение своего замысла Лёва тихонько по-немецки сказал разведчикам эту фразу, и продолжал дальше излагать свой план:
   - Пока часовой будет смотреть кто перед ним, Мишка с другой стороны треснет часового вот этой дубиной, - и Лева показал на валявшиеся после нашей бомбежки раздробленные деревья и палки.
   Убедившись, что ничего другого придумать больше нельзя, Степан согласился с предложением Галича и предложим им перекусить:
   - А после перекуса будем ждать темноты.
  
   Когда совсем стемнело, разведчики поползли занимать свои позиции. Через некоторое время часовой в очередной раз вытащил губную гармошку и стал играть на ней тихую мелодию, он тут же услышал в свой адрес брань на немецком языке. Гармошка выпала из его рук, и часовой извиняющимся тоном проговорил:
   - Виноват, герр ...?
   - Майор, - ответил Лева, и тут же часовой получил удар по голове...
   Самое трудное для разведчиков было перетащить часового через ров и заминированную полосу, а потом, оклемавшись, немец пошел своими ногами, видимо недоумевая - как всё случилось.
   В расположение полка разведчики пришли поздно около двенадцати часов ночи и сразу пошли в штаб. Штаб полка был в полном составе. В штабе находились и младший сержант Ушаков, и рядовой Астахов. Они докладывали о результатах своей разведки и показывали на карте, лежащей на столе, разведанные места, а начальник штаба красным карандашом делал на ней пометки.
   Когда появилась группа старшего сержанта Зуева, то оперативный дежурный воскликнул:
   - Ну, наконец то, вас ждут с нетерпением.
   Степан начал докладывать командиру полка о результате разведки, но в этот момент зазвонил телефон, и телефонистка жестом позвала полковника к телефону. Тогда полковник рукой показал Степану на начальника штаба, и Степан продолжил докладывать начштаба. После доклада Степан спросил начальника штаба о группе капитана Костина. И тот скорбно ответил:
   - Беда у нас, Степан. Группа капитана Костина попала в засаду. Сам капитан тяжело ранен. Он сейчас в медсанбате, его принес на себе рядовой Астахов, а что произошло с тремя другими разведчиками, нам неизвестно. Вот Астахов говорит, что когда ранили Костина, то сержант Беридзе, приняв на себя командование группой, приказал ему вынести раненого командира из боя и доставить в медсанбат. И вместе с Астаховым должна была прибыть и Маша, но она осталась с разведчиками.
   У Степана защемило сердце, - как она там, что с ней, и что с разведчиками. И он обратился к начальнику штаба:
   - Товарищ полковник! Разрешите мне отправиться к ним прямо отсюда.
   - Да, ты что, в своем уме, товарищ старший сержант? ...
   Начальник штаба позволял себе разговор с разведчиками в таком тоне, и они на него не обижались.
   Тем временем, он продолжал:
   - Завтра полк идет в наступление, - он посмотрел на часы, - нет, уже сегодня, и мы всё узнаем. Это же война, Степан, а на войне всё бывает, ты сам знаешь, - уже более мягко добавил начальник штаба.
   - И всё же я вас очень прошу, товарищ полковник, - настаивал Степан.
   В их разговор вмешался замполит только одной фразой: "Безумству храбрых поём мы песню". Начальник штаба посмотрел на замполита и сказал:
   - Ну, хорошо. Но одного я тебя не отпущу.
   Тут в их разговор вмешался Ушаков:
   - Разрешите мне его сопровождать, товарищ полковник.
   - Нет, лучше я пойду со старшим сержантом, - перебил его Дима Астахов, - я хорошо помню это место.
   И он показал то трагическое место на карте.
   - Добро, - согласился начальник штаба, показал разведчикам на выход и вдогонку добавил:
   - Помни Степан, теперь ты замещаешь начальника разведки полка. А ты, младший сержант Галич сейчас, когда командир полка закончит разговор с командиром дивизии, будешь допрашивать пленного, а все остальные свободны.
   Федор Ушаков и Миша Сергеев, попрощавшись, пошли к себе в разведвзвод.
  
   Когда Степан с Димой Астаховым проходили наши боевые охранения, то часовые между собой говорили толи в шутку, толи в серьез, вот мол, служба у разведчиков, ни днем, ни ночью не знают покоя.
   Степан с Димой добрались до злопамятного места часа через полтора. В ночном небе ярко горели звезды, было безоблачно, а в воздухе ощущался небольшой морозец. Первыми они обнаружили Зураба и Виктора. Оба были мертвы, но и мертвые они сжимали в руках автоматы. Разведчики взяли их автоматы, положили убитых разведчиков рядом и обложили их ветками, чтобы похоронной команде их легче было найти.
   Зуев с Астаховым продвинулись дальше вглубь болота, вокруг валялись трупы фашистов. Машу разведчики обнаружили от Зураба и Виктора в метрах семидесяти. Она лежала на болотной кочке вниз лицом, правая рука её с зажатым пистолетом была в воде, покрытой мелким ледком. На левой ноге не было сапога, и в двух метрах от нее лежал мертвый немец.
   Степан взял Машу на руки, проверил пульс, он еле прощупывался. Дима расстелил свой маскхалат, Степан положил на него Машу и увидел, что правое плечо у Маши было всё в крови. Пока Дима светил фонариком, Степан быстро перевязал Маше плечо. Потом он снял свой маскхалат и обмотал им левую ногу Маши. После этого они тронулись в обратный путь. Дорога была каждая минута, тут же лежала и рация, но им было уже не до неё. Степан взял Машу на руки, а Дима все четыре автомата.
  
   В расположение полка они добрались уже когда стало светать. Степан отнес Машу в медсанбат, там дежурили врач с медсестрой. Степан вкратце рассказал, в каком положении они с Димой Машу нашли. Маша была без сознания, и врач с медсестрой стали приводить её в чувство.
   После укола Маша пришла в себя и, открыв глаза, долго не мигая смотрела в потолок медсанбата. Потом тихо, еле шевеля губами, проговорила:
   - Я знала, что ты меня найдешь...
   И все поняли, кому были адресованы эти слова.
   Дима пошел к себе в разведвзвод, а Степан в штаб полка. В штабе был только дежурный, и Степан доложил ему о проведенной операции по спасению младшего сержанта Марии Пашковой. Потом с чувством выполненного долга, пошел к себе в разведвзвод, зная о том, что через два часа будет объявлена боевая тревога и полк под командованием полковника Родионова пойдет в наступление.
  
   ГЛАВА 16. ВПЕРЕД, НА ЗАПАД
  
   В начале марта 1944 года прорвав оборону противника в районе Усть-Луга, Котлы и Волосово весь Ленинградский фронт продолжал наступление, освобождая населенные пункты от немцев. Полк полковника Родионова в составе этого фронта приостановил свое продвижение вперед из-за болотистой местности, да и полковая разведка обнаружила на пути движения полка две крупные группировки немцев. Об этом командир полка доложил в штаб дивизии. Дивизионное командование выделило из резерва в помощь полку танковый батальон, который по краю болотистой местности обогнул её с двух сторон и с помощью соседних полков, стоящих на флангах, разгромили эти крупные группировки немцев.
   Полк полковника Родионова, минуя центр болотистой местности, продвинулся с боями вперед, поддерживая общее наступление всего фронта. И чем дальше с боями продвигался фронт, тем яростнее было сопротивление фашистов. Бойцы и командиры Красной Армии видели в освобожденных городах и селах, что после своего отступления оставляли фашисты. В городах - это половина разрушенных домов, разграбленные культурные центры, и всё то, что представляло историческую, духовную и культурную ценность, увозилось в железнодорожных составах в Германию. А в деревнях и сёлах стояли обугленные дома, а в некоторых деревнях торчали только трубы, представляя жуткую картину.
   И первыми это всё видели разведчики разных частей и соединений.
   В полк полковника Родионова поступило пополнение, доукомплектовывались все батальоны, и даже в разведвзвод вместо получившего ранение капитана Костина и младшего сержанта радистки Маши Пашковой пришли начальник разведки старший лейтенант Мальцев, успевший уже повоевать на Северном фронте, и сержант радистка Нинель Семенова из школы радистов.
   Начальник штаба полка вызвал в штаб старшего сержанта Зуева и познакомил его с новым начальником разведки, а потом сказал:
   - А радистка останется при штабе. А у вас при разведвзводе должность радиста будет исполнять младший сержант Галич. Он в разведшколе изучал радиодело и завтра в хозвзводе получит новую радиостанцию.
   Степан принял это к сведению, а сам про себя подумал: "Может это и лучше, что девушка- радистка останется при штабе. Девушек надо беречь, а в разведке для них это всегда опасно. Война идет к концу, и что же мы мужчины, бывшие воины после войны им скажем, раненым и покалеченным. Вы простите нас, девушки, бывшие воины, что не уберегли мы вас, ведь у войны не женское лицо, хотя это слово - война- и женского рода."
   Степан шел к себе в разведвзвод и про себя размышлял и, конечно, думал о Маше, - как она там, что с ней... От медсестры из санбата он узнал, что и Костина и Машу отправили в военный госпиталь.
   Приближалась теплая пора. Немцы всё яростнее сопротивлялись. Наше наступление с каждым днем замедлялось, фашисты были ещё сильны и даже на некоторых участка фронта переходили в контрнаступление. Но это уже была их агония.
   Разведчики полковой разведки каждый день небольшими группами исследовали местность, выслеживая передвижение немецких войск вдоль линии обороны и определяя в ней слабые и сильные стороны.
  
   Было начало июня, лето вступало в свои права. Группа из четырех разведчиков во главе со старшим сержантом Зуевым направлялась в район Невеля недалеко от белорусской границы. По сведениям армейской авиаразведки немцы готовятся к длительной обороне и стягивают в этот район свои войска.
   Пройдя нейтральную зону, разведчики остановились возле небольшой деревушки с поэтическим названием "Черемушки". Они собирались разделиться пополам, намереваясь пройти по задам деревни по двое, не привлекая внимания, но пройдя немного, они увидели в бинокль в конце деревни около большого дома, видимо бывшего сельсовета, грузовую и легковую немецкие машины. Восемь - десять немецких солдат выносили из дома какие-то ящики и грузили их в грузовую машину под наблюдением офицера. Когда всё было погружено, офицер жестом приказал солдатам садиться в машину прямо на ящики.
   После этого офицер что-то сказал шоферу грузовой машины, и тот, вытащив из кабины какой-то предмет, перебежал с ним дорогу и скрылся за этим высоким домом. Минут через пять шофер вернулся, и обе машины поехали, - впереди легковушка с офицером, за ней грузовик с солдатами.
   Разведчики недоумевали, деревня будто вымерла. На улице никого не было видно. Вдруг из-за этого большого дома выскочила простоволосая седая женщина, опустилась на колени прямо на дороге, и подняв обе руки к небу, стала что-то кричать.
   - Здесь что-то не так, - сказал Гриша Ахтырский Степану, - разреши мне командир узнать, в чем там дело.
   Передав бинокль Степану, Гриша ждал его решения. Степан, взглянув еще раз в бинокль, сказал Грише:
   - Действуй...
   И Гриша бегом бросился к этой женщине, на ходу снимая автомат. Подбежав к женщине, Гриша никак не мог понять, чего она хочет. Женщина обезумевшими глазами смотрела на Гришу, показывая рукой то на небо, то на этот большой дом. И тут Гриша увидел, что из-за большого дома поднимается шлейф густого дыма. И он понял, что там что-то горит. Гриша подал сигнал разведчикам и сам побежал к горящему объекту. Он подбежал первым, это была колхозная конюшня. За стенами горящей конюшни раздавались крики, плач и мольбы о помощи. Спереди конюшни были наглухо закрытые мощные ворота, завязанные стальной проволокой.
   В это время подбежали и остальные разведчики. Общими усилиями они раскрутили проволоку и открыли ворота. Оттуда наружу бросилась толпа людей, это были женщины и дети, человек тридцать, и два старичка, выскочившие последними. А у конюшни уже горела и крыша.
   Обезумевшая толпа сначала не поняла, кто перед ними, - разведчики были в маскхалатах и громко говорили женщинам: "Свои, мы, свои! ...". Для убедительности Гриша сбросил свой маскхалат, и затворники увидели перед собой бойца Красной Армии. Женщины бросились обнимать разведчиков со слезами радости на глазах, дети прыгали, повисая на плечах у разведчиков, и только эти два старичка сидели на земле, и по их сморщенным щекам обильно текли слезы. Старички не стыдились своих слёз радости и вытирали их руками, размазывая по лицу.
   А та женщина, которая показывала Грише то на небо, то на большой дом, за которым горела конюшня, стояла тут же и как бы обращаясь к спасенным женщинам и детям, показывала им руками то на небо, то на разведчиков, что-то про себя бормоча и постоянно крестясь.
   И тогда, увидев, что разведчики не понимают поведения этой женщины, старичок, что по моложе, попросил Степана поднять его с земли, и уже стоя объяснил разведчикам её странное поведение:
   - У неё большое горе, недавно немцы расстреляли её 13-летнего сына прямо у неё на глазах. Немцы нашли у них в доме боевую гранату и посчитали мальчика партизаном. От этого мать потеряла рассудок и поседела за несколько дней. А вас она считает ангелами, сошедшими с неба, и что это она попросила Бога о помощи.
   И Сергей Иванович, так звали старичка, подошел к женщине, обнял её и прижал к себе, а она уткнулась ему в плечо и горько заплакала, а старичок гладил её по седым волосам, тихо приговаривая:
   - Поплачь, Дашенька, поплачь, тебе легче будет...
   Потом Сергей Иванович позвал разведчиков к себе в дом, и, извинившись перед ними, сказал:
   - Простите меня, что нечем вас угостить в это тяжелое время, но жители "Черемушек" будут благодарить вас, товарищи разведчики, всю свою жизнь за это спасение. А вот чьих рук это дело - запереть людей в конюшне и сжечь их, я точно знаю.
   И Сергей Иванович начал издалека:
   - Это дело рук Аркашки, сына бывшего священнослужителя, а проще попа Ипполита, старичка тихого и скромного, но не любившего эту власть. Сам Ипполит умер ещё до войны, а вот Аркашка после смерти отца занялся воровством. Из колхозного амбара со своим подельником они украли мешок пшеницы, и оба загремели в тюрьму. Когда немцы оккупировали нашу Невель, то Аркашка появился в деревне и стал служить у немцев полицаем. Что он только не вытворял, злой был как бешенная собака, и много хороших людей, преданных Советской власти от него пострадало.
   Сергей Иванович помолчал, видимо вспоминая кого-то знакомых, и продолжал:
   - Немцы народ жестокий и мстительный. На этом Аркашка и сыграл. Видя, что у немцев ничего не получается, и что Красная Армия их бьет и гонит, вот Аркашка и уговорил фашистов сжечь заживо полдеревни народа, и это для немцев будет лучшим мщением. И когда фашисты загоняли нас в эту конюшню, то Аркашка был среди них, и с ними, видимо, он и удрал.
   Помолчав ещё немного, Сергей Иванович обратился к Степану, видя в нём командира:
   - А не могли бы вы задержаться в нашей деревне ещё хотя бы на одни сутки, а то вдруг немцы захотят вернуться.
   - Нет, отец, остаться мы не можем. Мы должны вернуться в полк, и все данные нашей разведки нанести на оперативную карту, где должны быть указаны все крупные группировки немцев, стоящие на пути нашего полка.
  Недаром о нас говорят, что разведка - это глаза и уши наступающей армии. А немцы к вам в деревню больше не придут. Мы в бинокль видели, как они спешно удирали.
   Солнце клонилось к закату и разведчики, попрощавшись с Сергеем Ивановичем и разделившись по двое разными дорогами, а порой и узкими тропами тронулись в обратный путь к себе в полк. В расположение полка обе подгруппы пришли почти одновременно, время было около 12 часов ночи.
   Степан пошел в штаб докладывать о результатах разведки и о том чрезвычайном происшествии, с которым они столкнулись в деревне "Черемушки".
   В штабе полка были все командиры батальонов, и это немного удивило Степана. Обычно начальник штаба дает командирам батальонов перед наступлением со внесенными изменениями и добавлениями. В это время начальник штаба разговаривал по телефону с комдивом, и по обрывкам фраз Степан понял, что в его полку произошла большая беда; попав под немецкую бомбёжку погибли командир полка полковник Родионов, новый начальник разведки полка старший лейтенант Мальцев и личный шофер командира полка сержант Лапиков. Они направлялись в штаб дивизии в связи с переходом их стрелковой дивизии в состав 3-го Белорусского фронта под командованием генерала армии Черняховского.
   Окончив разговор с комдивом, начальник штаба движением руки остановил рапорт Степана, сказал:
   - Дивизия, в которую входит наш полк, теперь будет в составе 3-го Белорусского фронта. О новом командире полка всем будет сообщено дополнительно. Наступление полка завтра в 8 утра не отменяется. Прошу командиров батальонов получить оперативные карты с учетом прошедшей сегодня разведки в районе Невеля. Все кроме майора Сергачева и старшего сержанта Зуева свободны.
   Когда командиры покинули штаб, полковник Шатров сказал майору Сергачеву:
   - Командир дивизии приказал вам, майор Сергачев принять командование полком впредь до прибытия к нам нового командира полка. Одновременно с этим он направил командованию фронта представление на присвоение вам очередного звания - подполковник.
   Потом начштаба повернулся к Зуеву и сказал:
   - А вы, старший сержант Зуев, так и останетесь исполнять должность начальника разведки полка. А пока - всем отдыхать...
  
   Утром следующего дня полк старшего сержанта Зуева перешел в наступление. Перейдя условную границу между Россией и Белоруссией, и поддерживаемый огнем гвардейских минометов, взял направление через Вилейку на Волковыск, обходя Минск с северной стороны. Теперь данные полковых разведок передавались в штаб дивизии, там они анализировались и при подтверждении этих результатов авиаразведкой, наносились мощные бомбовые удары, по наиболее крупным группировкам и соединениям немцев.
  Полк всё время наступал и за эти два летних месяца и при поддержке Белорусских партизан полк вышел на окраину Вилейки.
   В полку Степана Зуева произошли следующие изменения: новым командиром полка стал подполковник Сергачев, начальник штаба полковник Шатров получил приказ о переходе в штаб дивизии и ждал замены, чтобы передать новому начштаба все свои дела.
   А замполитом полка по-прежнему оставался подполковник Васин, прошедший с полком весь путь с начала войны, доброжелательный и грамотный политический руководитель, обладающий неистощимой энергией. В самые тяжелые времена для полка, особенно после тяжелых и изнурительных боев находил он ободряющие и поддерживающие боевой дух солдат слова. И недаром в полку к нему крепко привязалось слово - комиссар. И когда он после тяжелого боя шел по траншее вдоль линии обороны, и уставшие защитники, кто полулежа, а кто полусидя, держа оружие наготове, пытались встать при виде высокого начальства, как и положено по армейскому уставу, то замполит движением руки как бы говорил: не надо, отдыхайте.
   И когда к нему обращался по любому вопросу, и не так как положено по уставу: "товарищ подполковник, разрешите обратиться", а попросту: "товарищ комиссар, можно вопрос задать?", то ответ был всегда один: "Ну, давай, что там у тебя?"
   Конечно, армейский устав надо соблюдать. Но иногда в тяжелой ситуации простое слово и сказанное по- простому, может принести больше пользы.
   Накануне перед большим наступлением полка к разведчикам в окоп спустился замполит и начал с ними беседовать на разные темы, обходя войну как бы стороной. Потом коснулись и войны, и замполит, немного подумав, сказал:
   - Война идет к концу, и скоро наша армия перейдёт государственную границу. А вы, полковые разведчики, это сделаете первыми. И чтобы жители того государства, а они жили при другом государственном строе и с другим мышлением на различные ситуации, в вас видели не воинов -завоевателей, а воинов - освободителей, - вот это главное. Я думаю это вам понятно.
   Когда замполит ушел, и разведчики над этим задумались, - война кончается, но начинается большая политика.
   А вечером того же дня начальник штаба вызвал Степана в штаб и дал задание произвести разведку в районе Вилейки с южной стороны.
   Ранним утром четверка разведчиков во главе со старшим сержантом Зуевым вышла на задание. Перейдя нейтральную полосу, разведчики оказались в небольшом лесу. Продвигаясь по едва видимой тропинке, разведчики заметили, что с двух сторон этой тропинки недавно стояли немецкие войска, и результат этого отступления, а точнее бегства, был виден повсюду.
   Когда разведчики вышли из леса на небольшую дорогу, они увидели на своем пути небольшую деревеньку с экзотическим названием "Зубры". Разведчики решили разделиться по двое и пройти деревню задворками на случай, если в деревне окажутся немцы. Но тут они увидели, что прямо на них с другой стороны деревни едет грузовой автомобиль, в кузове которого сидят около десяти солдат с автоматами. Разведчики быстро соскочили с дороги и спрятались в придорожных канавах с двух сторон и приготовились к бою. Но машина с немцами доехав до конца деревни остановилась, потом аккуратно развернулась. Из кабины вышел офицер и что-то сказал солдатам, сидящим в кузове. Из кузова на дорогу спрыгнули два солдата с какими-то палками в руках и подошли к офицеру. Офицер достал из кармана зажигалку и зажег фитили на обеих концах палок, и с этими факелами солдаты побежали к крайним избам.
   Разведчики, затаив дыхание, следили за происходящим. Из домов выскочили женщины и дети. Они кричали и плакали, хватали фашистов за одежду, но немцы, не обращая на них внимания, стали поджигать деревянные дома. Когда над домами появился дым и пламя, то солдаты, сидящие в кузове машины, встали и что-то напевая, стали отплясывать прямо в кузове.
   И тут у разведчиков не выдержали нервы, и они без всякой команды стали поливать огнем фашистов из четырех автоматов. Приплясывающие фашисты падали на дно кузова, ничего не понимая и не успевая схватить своё оружие. Офицер тоже не сразу понял, что происходит, потом сообразив, быстро сел в кабину и шофер на бешенной скорости погнал машину на другой конец деревни. Разведчики с двух сторон дали несколько очередей вдогонку, пока машина не скрылась из виду.
   Фашисты- поджигатели остановились в растерянности со своими факелами, не зная, что им делать, а поняв, что их предали, бросили свои факелы и подняли руки, решив, что сопротивление бесполезно.
   Разведчики разоружили немцев и вывели на дорогу. Степан поручил Федору их охранять, а сам с другими разведчиками бросился к горящим домам.
   Стояла жаркая погода, был конец июля, и пылающие два дома уже потушить было невозможно.
   И тут толпа женщин с палками в руках выскочила на дорогу и стала колошматить пленных немцев. Федор не знал, что ему делать, бойкие женщины его оттеснили и на фашистов сыпались удары со всех сторон. Но тут подбежал к ним Степан и голосом, не терпящим возражений, крикнул:
   - Стойте! Прекратите!
   И потом уже мягче, спокойнее Степан сказал женщинам:
   - Дорогие вы мои, мы знаем, что эти изверги принесли вам столько горя и пролитых слёз, но они пленные, добровольно сдались в плен на милость нас, милость победителей. На них сейчас распространяется статус пленных.
   Эти слова так подействовали на женщин, что они, побросав палки, прекратили избиение немцев. Пленных повели вдоль деревни в бывшее правление колхоза.
   По дороге в правление Степан шел и думал: "Как быть с пленными немцами. Вот если бы они оказали сопротивление, то мы бы их уничтожили. А сейчас другое дело. Закон гласит - если враг не сдается, его уничтожают. А когда он сдался, то этого делать нельзя, мы же не фашисты. И просто отпустить врага тоже нельзя. С собой их взять и прекратить разведывательную операцию тоже невозможно."
   Разведчики попали в очень трудное положение, впервые не находя из него выхода. Об этом Степан так прямо и сказал народу, пришедшему вместе с разведчиками в бывшее правление колхоза. И тут его выручил старичок, единственный представитель мужского общества, находившийся среди женщин, бывший в колхозе то ли счетовод, то ли завхоз. Этот давно не бритый старичок с живыми и умными глазами сказал:
   - А давайте этих пленных немцев посадим в колхозный амбар, благо там сейчас пусто, и закроем на замок снаружи. Ключ от замка будет у меня, а за ночь с ними ничего не случится. А утром, товарищ командир, когда появятся наши части или партизаны, то я им и открою этот амбар.
   - Вот и отлично, отец, -сказал Степан, - я одобряю ваш план. Здорово ты, батя, нас выручишь. А как звать то тебя?
   - Звать то? Да все меня Кузьмичом кличут. А я уж и имя то свое забыл. Раньше то Ильей звали. А благодарить надо не меня, а вас, товарищи военные. Вы будто ангелы крылатые с неба прилетели и спасли не только нас от этих извергов, а и всю деревню от пожара.
   Кузьмич поглядел на своих односельчан, подумал немного, потом поправил свой нательный крестик, висевший на шее и продолжил:
   - А мы, верующие, будем молиться за вас по гроб жизни.
   И трижды перекрестился.
  
   Заперев пленных немцев в амбар и захватив с собой их автоматы, разведчики продолжили свою разведочную операцию, нанося на оперативную карту те объекты, которые заслуживают особого внимания при наступлении полка.
   Вечером, вернувшись в расположение полка, Степан доложил сначала дежурному офицеру о проведенной разведывательной операции, а потом спросил его, как быть дальше - кому теперь докладывать, - начальнику штаба полковнику Шатрову или новому командиру полка подполковнику Сергачеву, но дежурный пожал в ответ плечами., указывая рукой на вход, кратко ответил:
   - Решите по обстановке...
   Войдя в аппаратную Степан увидел сидящих за большим столом всех троих командиров: начальника штаба полковника Шатрова, нового командира полка подполковника Сергачева и замполита, склонившихся над оперативной картой, а сбоку от них сидела радистка с надетыми наушниками. Степан, глядя на всех троих, поднял руку к козырьку фуражки, и тут его выручил новый командир полка, показав рукой на полковника Шатрова, мол, докладывай начальнику штаба.
   После доклада начальнику штаба о результатах разведки, а также о том происшествии в деревне с экзотическим названием "Зубры", Степан отправился к себе в разведвзвод.
   Утром полк перешел в наступление, а Степан, как замещающий начальника разведки полка, находился на командном пункте полка. После того, как солдаты прошли эту деревню "Зубры", разведчики пришли к Степану и сказали ему, что ночью колхозный амбар сгорел вместе с пленными немцами.
   И Степан глубоко задумался - может быть так и должно происходить, может это заложено самой матушкой -природой, что жестокость всегда порождает жестокость!
   И не найдя на эти мысли даже в себе ответа, Степан с этим смирился, перестал думать об этом происшествии, готовясь к новому наступлению полка с новым командиром подполковником Сергачевым.
  
   Летние дни бегут очень быстро, и вот уже начало сентября. Полк под командованием нового командира подполковника Сергачева и нового начальника штаба подполковника Рахманова, прибывшего в полк вместо полковника Шатрова, с боями продвигался всё дальше и дальше на запад, освобождая оккупированные территории от немецких захватчиков и подходил к государственной границе Советского Союза.
   Настроение у всего личного состава полка было хорошее, немцев гнали и били по всей территории нашей страны с севера до юга.
   Но была и печаль, горькие воспоминания о погибших за эти прошедшие три слишком года войны. За это время полк обновился больше, чем на половину, оставляя за собой братские могилы. Погиб и первый командир полка полковник Родионов.
   Теперь полк со своей стрелковой дивизией стал в составе 3-го Белорусского фронта под командованием генерала армии Черняховского.
   Как и обычно перед наступлением полк посылал в разведку различные по составу группы, в зависимости от возникшей наступательной операции и оборонной тактики отступающих немцев. Вот и сейчас готовясь к наступлению, начальник штаба полка вместе со старшим сержантом Зуевым, исполняющим должность начальника разведки полка, решил послать три группы разведчиков с охватом фланговых территорий и центральной зоны отступающих немцев. Прямо на пути наступающего полка стояла на небольшой возвышенности церковь, а в полукилометре за ней находилась небольшая группировка немецких войск. Крупные части немецких войск располагались, в основном, на флангах, где они противостояли первому и четвертому батальонам. Обе группы разведчиков, которые вели разведку на флангах, вернулись вечером и доложили о результатах разведки начальнику штаба. Третья группа разведчиков во главе со старшим сержантом Зуевым вернулась позднее. Они по пути в полк зашли ещё в церковь, которая была пуста, а младший сержант Ушаков даже залез по лестнице на колокольню. Колоколов там уже не было, видимо немцы их сняли при отступлении. Степан обо всем доложил начальнику штаба, тот внес коррективы на оперативную карту и отпустил разведчиков отдыхать.
   С рассветом пошел перешел в наступление. Впереди, как и обычно, шли танки, за ними пехота.
   И вдруг случилось неожиданное. Когда первые танки прошли мимо церкви, с её колокольни по нашей пехоте ударили два немецких пулемета. Пехота сразу залегла. Танки замедлили ход, а командир танкистов запросил по рации командный пункт полка - что ими делать?
   Командир полка сразу принимает решение:
   - Танковому батальону отойти назад. Начальнику разведки срочно прибыть на командный пункт.
   Степан в это время был во втором батальоне и объяснял её командиру как лучше обойти церковь с левой её стороны. Прибыв на командный пункт полка Степан стал объяснять командиру, что он сам видел, что церковь была пуста и даже обследована её колокольня. Видимо немцы глубокой ночью перебазировались на неё с той немецкой части, что стояла в полукилометре сзади церкви.
   - Что будем делать? - командир полка обратился с таким вопросом к начальнику штаба и замполиту.
   - Я так думаю, пусть танки подойдут поближе к церкви и из своих орудий ударят по колокольне, ликвидируют эту огневую точку, - сказал начальник штаба.
   - А как думает комиссар? - спросил командир полка.
   - Нет, товарищ командир. Я думаю так делать нельзя. Ни с политической, ни с религиозно- христианской точек зрения, - ответил замполит.
   На командном пункте наступила тишина, и все задумались над этой непростой проблемой.
   - Разрешите мне сказать, - обратился к офицерам Степан. Я предлагаю ликвидировать эту огневую точку силами нашего разведывательного взвода. Но это можно сделать только когда стемнеет, сейчас это бесполезно, только угробим людей. Церковь стоит на возвышенности и вокруг всё просматривается...
   - Ну, а теперь, что скажете, товарищи командиры, - снова спросил командир полка.
   - Я - за, - сказал замполит.
   - Да и я - не против, - нехотя сказал начальник штаба. Потом он сказал командиру полка:
   - Вы позвоните командиру дивизии, надо согласовать приостановку наступления...
   И подполковник Сергачев пошел в аппаратную звонить командиру дивизии.
   Степан ушел с командного пункта полка готовить взвод для операции по ликвидации огневой точки в церкви. Он решил, что для ликвидации огневой точки хватит и одного отделения. В него вошли наиболее опытные разведчики.
   Отделение разделилось на две группы - группу захвата и группу прикрытия. Первую группу возглавил сам Степан, а вторую сержант Звягинцев, прибывший в разведвзвод из пополнения первого батальона.
   Когда совсем стемнело, разведчики подобрались к церкви с двух сторон. Из проёмов, где видимо установлены пулеметы, был виден слабый огонек. Входная дверь в церковь была открыта, и возле неё ходил часовой с автоматом. На светлом фоне церкви отчетливо был виден силуэт часового.
   Разведчики группы захвата стали думать, как им снять часового. И тут Гриша Ахтырский предложил залаять собакой сбоку от церкви, как он однажды обманул часового за колючей проволокой, но Федор Ушаков возразил:
   - Этот номер не пройдёт. Здесь собак бегает много, и часовой на это не обратит внимания. А вот если изобразить двух дерущихся между собой кошек с их пронзительным визгом, то я думаю, часовой из-за любопытства может и обратит на это внимание. Как ты, Гриша, сможешь это изобразить?
   - Конечно смогу, -сказал Гриша, - я в детстве этим даже бабушку свою пугал. Она бывало схватит веник или метлу и идет на этот звук, а я за ней потихоньку наблюдаю. Она никого не увидит, перекрестится и скажет: "Свят, свят, свят..."
   И разведчики тихонько засмеялись. Они решили, что Гриша встанет на корточки и начнет изображать дерущихся кошек сбоку от церкви около угла, а когда часовой заглянет за угол, там его и прикончит Федор.
   И всё получилось, как было задумано, и даже немного лучше. Часовой даже нагнулся, чтобы лучше рассмотреть этих кошек и тут же получил удар ножом в шею. Разведчики зашли вовнутрь церкви, сверху раздавались какие-то звуки и непонятные обрывки фраз. Сбоку вдоль стены вверх вела лестница, и разведчики решили, что Лева Галич подойдет к лестнице и по- немецки предложит врагу ультиматум: если через полчаса они не сдадутся в плен, то по ним будет открыт огонь из танковых орудий.
   Но когда Лева закончил объявлять ультиматум, то сверху в этот проем полетела граната, раздался взрыв, и всё заволокло дымом и гарью. От взрыва Лева отлетел в сторону, к нему бросились Степан и Гриша, а Федор как кошка, полез наверх по лестнице в полной темноте.
   Потом Федор расскажет, что когда он поднялся на последнюю ступеньку, то сидящих за столом он не видел, а запомнил только в полумраке две горевшие свечи, стоящие на столе. И Федор дал длинную очередь, водя автоматом из стороны в сторону. Потом он быстро спустился вниз и в какой-то растерянности сказал:
   - Там русские...
   - Откуда ты знаешь, -спросил Степан.
   - Когда я по ним стрелял, то кроме стонов слышал отборный русский мат, - ответил Федор.
   На маскхалате лежал Лева, и Гриша, подсвечивая фонариком перевязывал его. Обе ноги и правая рука Галича были в крови.
   Тут же прибежали и разведчики из группы прикрытия, услышав взрыв в церкви. Степан приказал сержанту Звягинцеву, чтобы двое из его группы, как только Гриша окажет Леве первую помощь, срочно доставили Леву Галича в медсанбат.
   Федор быстро перезарядил свой автомат и хотел снова подняться наверх, но Степан его остановил:
   - Давай подождем еще немного.
   Ждать пришлось недолго. Услышав шаги спускающихся по лестнице, разведчики приготовились к бою. Но с лестницы чисто по-русски прозвучали голоса:
   - Не стреляйте, мы сдаемся...
   И тут разведчики увидели, как спускаются вниз три фигуры людей с флагом, но не с белым, а с трехцветным старым российским флагом с двуглавым орлом. От пленных пахло спиртным, и они всё время что-то бормотали. Степан попросил Федора и Гришу подняться на колокольню и убедиться в полной безопасности для наступающих бойцов.
   Гриша сказал Степану, что на колокольне кроме двух пулеметов и четырех трупов больше ничего нет.
   Разведчики повели пленных прямо с флагом на командный пункт полка, а Леву Галича еще раньше доставили в медсанбат.
   Было далеко за полночь, когда Степан начал докладывать командиру полка, начальнику штаба и замполиту о проведенной операции. Начальник штаба позвонил в роту охраны и дал команду выставить пост охраны у церкви и забрать трофейное оружие, а убитыми займётся похоронная команда.
   Когда пленные немного протрезвели, их стали допрашивать. За всех пленных отвечал, в основном один, видимо их старший по званию:
   - Мы все из состава добровольческой армии генерала Власова, которая держит оборону в полукилометре прямо за церковью. Вчера вечером к нам пришел старик с длинной ухоженной бородой. Из полу расстегнутого немецкого серого плаща виднелась поповская ряса, и в руках он держал вот этот флаг. Он попросил нашего командира, бывшего майора Красной армии задержать наступление красных (он так и сказал "красных"), хотя бы на одни сутки. А зачем задержать, он не сказал, но мы то догадались, что надо успеть отправить в Германию ворованное церковное имущество. Для этого на колокольню церкви надо поставить два пулемета, и когда русские, он потом поправился - красные пойдут в атаку, по ним надо ударить из этих пулеметов. Но наш командир человек опытный, возразил попу, что это бесполезно. Ведь русские из танков ударят по колокольне и придет конец этой операции. Но тут старик гневно выкрикнул, - не посмеют, если они христиане!
   Старший из пленных помолчал немного, а потом продолжил:
   - Нас привезли на машине к церкви поздно ночью, дали шнапса, и этот же старик нас напутствовал: "Генерал Деникин под этим флагом дрался против красных. Не уроните и вы честь российского флага." А остальное вы знаете от командира вашей группы захвата. И вот мы в плену, - белые у красных, будто бы продолжается гражданская война.
   - Так нам и надо, дуракам безмозглым, - выкрикнул один из пленных, - это вы, господин унтер-офицер всё время нам говорили, что вот победим красных и вернем всё свое отнятое богатство. А я, дурак, всё это слушал, да и богатства то никакого у меня никогда не было. И вот мы в плену, русские у русских. Это трагедия...
   - Да, это действительно трагедия, бывшие солдаты добровольческой армии генерала- предателя Власова, - продолжил разговор после допроса пленных замполит. Ради чего вы отдавали свои молодые жизни, оболваненные чужой идеологией, защищая интересы бывшей буржуазии, удравшей ранее в другие страны, и предав свою Родину! И мне по- человечески жаль вас, но русский народ, а потом и советский народ, всегда жестоко карал предателей. И мы вынуждены отправить вас в особый отдел Красной Армии, и пусть там с вами разберутся - как вы попали в эту армию, добровольно или по принуждению.
   На этом замполит закончил свою речь с пленными без переводчиков. И начальник штаба вызвал конвой из роты охраны, и пленных отправили в особый отдел дивизии.
   А утром полк под командованием подполковника Сергачева пошел в наступление, смял немецкие оборонительные позиции и перешел государственную границу Советского Союза. И снова на государственной границе стал реять красный флаг с серпом и молотом.
  
   ГЛАВА 17. ОСВОБОЖДЕНИЕ ПОЛЬШИ
  
   Итак, полк под командованием подполковника Сергачева перешел государственную границу и начал боевые действия с немецко-фашистскими захватчиками на территории Польши в составе стрелковой дивизии генерала Первухина 3-го Белорусского фронта. Полк Зуева получил направление на Белосток с уменьшением расстояния по фронту между батальонами. Также полку был придан танковый батальон под командованием майора Степанова, который и начинал танковую атаку, выдвинувшись вперед. За ним шли стрелковые батальоны, держа между собой радиосвязь, выдерживая и сохраняя дистанцию. После мощной атаки полка немецкие войска были вынуждены в спешном порядке покинуть свои позиции, так и не успев оказать сколько ни будь серьезного сопротивления.
   Это была первая победа полка на чужой территории. Повсюду поляки встречали Красную Армию восторженно и с цветами. А танки, осыпанные осенними цветами, сияли всеми цветами радуги. Население от мала до велика встречали освободителей - бойцов и командиров Красной Армии, с хлебом и солью по старой русской традиции, давно известной народу Польши. Так продолжалось в нескольких небольших и более крупных населенных пунктах.
   Но враг был еще силен и жесток, и то, что их план молниеносной войны против СССР с треском провалился, немцы при отступлении всё на своём пути пытались уничтожать, этим как бы мстя всему европейскому населению.
   Войска Красной Армии, перешедшие государственную границу и вступившие на территории других государств, получили директиву от Верховного Главнокомандующего при наступлении оберегать и сохранять по возможности от отступающих памятники старины для будущих поколений.
   Полк подполковника Сергачева успешно с боями прошел Белосток, форсировал речку Нарев и остановился перед двумя крупными группировками немецких войск, перед речкой Буг. Полку нужна была небольшая передышка, чтобы подтянуть тылы и тщательно произвести разведку в этой развилке между реками Нарев и Буг.
   Стоял конец октября 1944 года, приближалась и дата 27-й годовщины Великого Октября. Перед стрелковой дивизией генерала Первухина была поставлена задача разгромить обе крупные группировки немцев и, минуя Ломжу, форсировать реку Буг, выйти в район Млавы и там закрепиться.
   Ранним утром еще до рассвета группа из четырех разведчиков, возглавляемая старшим сержантом Зуевым, вышла из поймы реки Нарев и взяла направление к реке Буг. Выйдя из мелколесья, разведчики наткнулись на небольшой лагерь военнопленных, стоящий между двух крупных группировок немцев. Разделившись по двое разведчики стали с помощью биноклей стали рассматривать как северную так и южную сторону лагеря. Ближе подходить, чтобы всё рассмотреть невооруженным глазом, было опасно. Но и в бинокль можно было рассмотреть всё устройство внутри лагеря.
   Это был небольшой лагерь для военнопленных, разделенный на две половины - мужскую и женскую. Лагерь был обнесен колючей проволокой и на всех его углах стояли вышки с охраной и пулеметами. Вдоль забора ходил часовой с собакой. На каждой территории лагеря стояли по три длинных барака, очевидно для проживания военнопленных. Рядом было много мелких одноэтажных построек, видимо для других целей.
   Целый световой день разведчики наблюдали за этой открывшейся панорамой и с её обитателями. Время от времени с обоих боков лагеря выходили небольшие группы военнопленных с лопатами и шли вдоль речки Буг, скрываясь в мелколесье, в сторону военных группировок, помогая там строить земляные укрепления. И чувствовалось, что в этом лагере содержатся наиболее работоспособные пленные.
   К вечеру разведчики собрались вместе и стали обсуждать увиденное, делая свои выводы. И Степан принимает решение остаться на ночь в разведке и как можно ближе подобраться и к военным объектам.
   Когда совсем стемнело разведчики подползли настолько близко к объектам, что даже в полной темноте были видны стволы орудий и плохо замаскированная боевая военная, тяжелая техника. Немцы, потерпев сокрушительное поражение под Белостоком, решили, видимо, стоять "на смерть", обороняя Ламжу.
   В расположение полка разведчики вернулись только под утро, и Степан с докладом сразу пошел в штаб полка.
   В штабе полка было всё полковое начальство, все командиры батальонов и незнакомый Степану капитан. Степан догадался, что это новый начальник полковой разведки.
   На столе лежала большая оперативная карта данной местности, где красным карандашом были помечены результаты авиаразведки.
   - Ну, что скажешь, полковая разведка, - с таким вопросом командир обратился к Степану.
   И Степан стал рассказывать, тоже делая пометки на этой карте, и все склонились к ней, внимательно слушая Степана. Он отметил две крупные группировки немцев, и тоже красным карандашом, как бы подтверждая результат авиаразведки. И тут же добавил словами:
   - Лобовую атаку вести нельзя, мы понесем большие потери. А вот если вести наступление через лагерь военнопленных, то тогда успех нам будет обеспечен. Для этого сначала небольшим танковым десантом из танковых орудий уничтожить все четыре огневые точки на вышках, прорвать ограждение из колючей проволоки, вступить в бой с охраной лагеря и поднять восстание военнопленных. Затем в коридор между двумя этими бараками ворваться основными силами. Одновременно необходимо зайти в тыл противника. Таким образом мы решим сразу две задачи - во- первых избежим лобовой атаки, а во- вторых, сохраним жизнь многим военнопленным. Ведь при разгроме противника и его отступлении лагерь военнопленных подлежал бы уничтожению.
   Первым на это предложение Степана отреагировал командир второго батальона:
   - Заманчиво, но для десанта это верная гибель.
   - Почему, - возразил ему командир третьего батальона, - если сразу подавить все огневые точки на вышках, да плюс умелые действия десанта...
   - А где мы возьмем толковый и умелый десант, - проговорил командир, - ведь в полку у нас его нет.
   - В дивизии есть штрафная рота, может оттуда попросить взвод штрафников, - сказал начальник штаба.
   - А что думает комиссар по этому вопросу, - командир обратился к замполиту, и тот, подумав немного, ответил:
   - Я думаю, что этот вариант заслуживает внимания и вот почему: немцы уверены, что мы бросим свои основные силы сразу на обе группировки в лобовую атаку. А только этого им и надо. Ведь обороняясь, немцы дополнительными силами через лагерь военнопленных вклинятся в наш центр и смогут нас разорвать пополам. И тогда исход предстоящего сражения станет непредсказуемым. Но что еще хуже, они могут поставить военнопленных впереди своих войск, как это делали фашисты под Ленинградом, ставя женщин и детей во время атаки впереди своих войск. Этого мы не можем допустить, а танковый десант мы сформируем из наших добровольцев, ведь девиз у нас один, - где очень трудно, там всегда коммунисты и комсомольцы. А танковый десант должен быть как одно целое, как внутри танка, так и снаружи, то есть на броне. И только в этом будет успех операции. Вариант этот смелый, дерзкий, и он осуществим. И я, как ваш замполит, попрошу вас, товарищ подполковник разрешить нам эту операцию.
   Командир полка окинул всех пристальным взглядом, и не встретив возражения, дал добро на эту операцию.
   И замполит вместе с командирами батальонов стал формировать танковый десант из добровольцев. В состав десанта вошел и разведчик рядовой Некрасов, который знал ближайшую и скрытную дорогу в нейтральной зоне, чтобы в полной темноте показывать ее водителю- танкисту. Ночью, наполнив полные баки горючим, и с десантом на броне танки прошли нейтральную зону и остановились, ожидая рассвета. Каждому экипажу было определено место в этом сражении.
   С рассветом командир головного танка по радиосвязи дал команду:
   - Вперед, десантники!
   Внутри лагеря бой ещё не начался, а все четыре вышки с пулеметами были выведены из строя метким огнем танкистов. Сам командир танковой роты капитан Гусев на головной машине протаранив забор с колючей проволокой и несколько раз развернувшись, расширил коридор для других танков. А танковый десант спрыгнув с танков и прячась за ними, поливал огнем из автоматов лагерную охрану.
   Услышав выстрелы из бараков стали выскакивать пленные, и поняв в чем дело, стали помогать десанту уничтожать охрану лагеря. Затем один из танков пробил забор между мужской и женской половиной лагеря, и большая толпа женщин хлынула на мужскую территорию. Над лагерем завыла сирена, заглушая звуки одиночных выстрелов, раздающиеся во многих уголках лагеря. А обезумевшие сторожевые собаки, не понимая, что происходит, разбегались и прятались в укромные места.
   Кругом валялись трупы охранников убитых не только десантниками, но и теми подручными средствами, что оказывались в руках у пленных. А женщины, накопив в себе столько ярости за эти лагерные годы, били уцелевших фашистов чем попало, не стесняясь своей жестокости. Потом пленники бросились обнимать своих спасителей не стесняясь слез, катившихся по впалым изможденным лицам.
   Трое десантников были ранены и пытались сами себя перевязать. Но тут из толпы выскочила женщина, назвавшаяся военврачом, и принялась перевязывать раненых.
   Потом капитан Гусев влез на танк и что-то стал говорить, но его голос тонул в этих криках, стонах и плачах. И тогда к танку подошел, немного прихрамывая, пленный с палкой, которой он постучал по броне, чтобы обратить на себя внимание, и народ возле танка замолчал. И тогда этот пленный обратился к капитану Гусеву, сказав:
   - Я подполковник Красной Армии, будучи раненым попал в плен...
   Потом покопавшись в своей полосатой куртке, он вытащил из подкладки документ, чудом сохранившийся в этих тяжелых условиях, и подал его капитану.
   Капитан Гусев, посмотрев документ и подняв его над головой громко во всеуслышание проговорил:
   - Я, капитан Гусев, командир танкового десанта, данной мне властью командованием армии прошу вас, товарищ подполковник взять командование пленными на себя впредь до особого распоряжения и увести эту "армию" с поля боя в мелколесье, находящееся в 2-х километрах отсюда, в тыл наступающей Красной Армии.
   И огромная толпа военнопленных разбившись на небольшие подразделения в спешном порядке стала покидать это зловещее место. И эта эвакуация продолжалась около двух часов. Некоторые военнопленные возвращались в свои бараки, что- то там брали и снова возвращались в только что сформированные команды. И всем этим "войском" руководил бывший пленный подполковник. А тех, кто не смог самостоятельно передвигаться, посадили в кузов грузовой машины, который находился возле лагерной канцелярии в исправном состоянии. Капитан Гусев попросил бывшую пленницу - военврача их сопровождать.
   Некоторые бывшие пленные хотели взять с собой оружие убитых немецких охранников, но капитан Гусев не разрешил это делать, объяснив, что всю группу освобожденных военнопленных и лиц, насильно угнанных в Германию, через всю нейтральную зону будут сопровождать два танковых десанта. Раненых десантников уже отправили на командирском танке в медсанбат в расположение полка. Остальные десантники вместе с капитаном Гусевым стали обходить весь лагерь военнопленных готовя "коридор" для дальнейшего наступления основных наших сил.
   Обойдя все бараки и подсобные помещения и ничего подозрительного в них не обнаружив, десантники решили заглянуть на пищеблок, где готовилась для пленных еда.
   В одном углу пищеблока стояла большая кирпичная печь с большими чугунными котлами. На одном котле крышка была закрыта, и десантники ради любопытства решили в него заглянуть. Открыв крышку, они увидели, что на дне котла сидел немец, поджав под себя ноги и не подавая признаков жизни. То ли от страха, то ли от нехватки воздуха.
   Они вытащили немца за ворот его кителя, и немец открыл глаза. Увидев перед собой десантников, он поднял руки.
   - Что будем с ним делать? - спросил один из десантников у капитана.
   - С собой возьмем в качестве "языка",- сказал капитан Гусев, и добавил, - давайте быстрее осматривайте, что ещё осталось, и по машинам, пока немцы не опомнились.
   В небе раздавался шум летающего самолета. Когда десантники выскочили на улицу, то увидели, как над лагерем кружила "рама" - самолет разведчик.
   Капитан скомандовал:
   - Все во внутрь, быстро! И немца туда же...
   Когда машины набрали максимальную скорость, то танкисты почувствовали, как по броне танков ударил пулемет, но для тридцатьчетверок он уже был не опасен.
   Когда капитан Гусев пришел в штаб полка, то там был уже весь командный состав. Командир полка поздравил капитана Гусева с успешно проведенной операцией и добавил, что командир дивизии уже знает об этом и о том, что мы спасли и лагерь военнопленных.
   Далее командир полка продолжил:
   - Завтра всех пленных этого лагеря мы на машинах отправим в тыл нашей дивизии, а там особый отдел дивизии будет разбираться с каждым военнопленным в отдельности, кроме тех узников этого лагеря, кто был насильно увезен на работы в Германию. Это будет предварительный допрос с целью выяснения, как попал в плен конкретно каждый военнослужащий. И на каждого будет заведено личное дело. Из центра по делам военнопленных пришла директива о том, что необходимо разбираться в этих вопросах, как говорится "по горячим следам" на местах их освобождения. Для этого мы отправляем вместе с освобожденными пленными нашего командира разки полка капитана Лапина. О результате этой командировки он нам потом доложит в полном объеме. За время командировки капитана Лапина его обязанности будет исполнять старший сержант Зуев.
   Закончив говорить про военнопленных, командир полка перешел к насущным проблемам:
   - А сейчас давайте поговорим о нашем завтрашнем наступлении. Слово начальнику штаба.
   Сказав это командир полка вытирая платком испарину на лбу, сел на своё место. Начальник штаба с длинной указкой подошел к карте, висящей на стене и стал объяснять обстановку:
   - Завтра при нашем наступлении нас будут поддерживать две эскадрильи пикирующих бомбардировщиков. Они нанесут бомбовые удары вот на эти места, - и начштаба показал на карте эти два места.
   - Поэтому атаку начинаем только после намеченной бомбардировки, - продолжил свой доклад начальник штаба. Потом он сказал:
   - Командир танкового батальона, майор Степанов! Ваша задача двумя колоннами пройти нейтральную зону на максимальной скорости и вклиниться в этот "коридор" между двумя немецкими группировками и сразу вступить в бой, подавляя огневые точки противника. Первому и второму батальону следовать за танками в этот "коридор", а третьему и четвертому батальонам наступать в обход этих немецких группировок с двух сторон. Таким образом мы исключим лобовую атаку, а с этим и большие потери в живой силе и технике. У меня всё. Кто хочет высказаться?
   И тут взял слово капитан Гусев:
   - Десантники взяли в плен немца, ответственного за электроснабжение лагеря. Это он включил сирену лагеря, испугавшись возникшего хаоса, и не поняв, кому она больше помогла, забежал на пищеблок и спрятался там в котел.
   - А что он скажет нам нового? - спросил начальник штаба.
   - И всё же, давайте его послушаем, - возразил командир полка.
   Нового пленный немец ничего не сказал, кроме того, что обнаружила полковая разведка, за исключением тех данных, что три месяца назад из лагеря Освенцим была привезена небольшая группа наиболее работоспособных военнопленных, которые и занимались установкой надолбов и расширением зоны минирования.
  
   ГЛАВА18 РАЗГРОМ ДВУХ ГРУППИРОВОК НЕМЦЕВ НА РЕКЕ БУГ
  
   Утром 6 ноября при взаимодействии двух эскадрилий ПЕ-2 и танкового батальона Т-34 стрелковый полк под командованием подполковника Сергачева ворвался во вражеские группировки со стороны бывшего лагеря военнопленных.
   Немцы поздно поняли свою ошибку, и пока они передвигали свою тяжелую артиллерию и боевую технику с центральной линии фронта на фланги, легкие танки Т-34 смяли всю их оборону, выведя из строя несколько тяжелых орудий и большую часть боевой техники.
   Пехота немцев растерялась, оказавшись без прикрытия, и стала поспешно отступать к реке Буг. Там обе группировки немцев соединились и попытались оказать сопротивление. Но тут в бой вступили третий и четвертый батальоны, подойдя к группировкам немцев с двух сторон. И немцам ничего другого не оставалось как на подручных средствах начать форсировать водную преграду реки Буг.
   Эта победа наших войск была приурочена к празднику Великого Октября.
  
   После Октябрьских праздников полк продолжал наступление, успешно форсировав Буг и вышел в местечко Млава. Потом миновав его, взял направление на Торунь и подошел к великой реке Висла.
   За успешную операцию в районе Ломжа и Млава весь личный состав полка, в том числе и разведчики полковой разведки были награждены правительственными наградами. Подполковнику Сергачеву было присвоено очередное звание полковника. А старший сержант Зуев был награжден орденом Славы третьей степени с присвоением очередного звания старшины.
   Война шла к концу, полк полковника Сергачева стоял возле местечка Торунь, подтягивая свои тылы и готовясь к новому наступлению.
   В это время возвратился из командировки капитан Лапин, который сопровождал колонну пленных, бывших узников концлагеря в тыл дивизии, и вот что он рассказал при очередном сборе командного состава полка.
   Свой рассказ он начал с ознакомления с директивой, полученной из центра по делам военнопленных. Он объяснил, почему так важно разбираться сразу "по горячим следам".
   Когда началась война, и все те, кто не только не любил Советскую власть, но и ненавидел её, а это многие граждане Западной Украины и их потомки. Они вступали в армию Степана Бандеры, добровольно переходили на сторону фашистской Германии и служили немцам верой и правдой.
   Они были полицаями на оккупированных территориях, а в лагерях военнопленных служили надзирателями, выявляли там политруков и командиров Красной Армии, попавших в плен, которых немцы тут же расстреливали.
   И по своей жестокости они даже превосходили немцев. И вот видя, что война идет к концу, и что за свои преступления им придется отвечать по закону, они маскируясь стали приобретать статус военнопленных.
   Далее им подобные жители прибалтийских республик - Эстонии, Литвы и Латвии, добровольно присоединившихся к Советскому Союзу в 1940 году, но не принявшие эту власть, также стали предателями, вступая в немецкую армию. Они не только сражались против Красной Армии, но и вредили своему же народу. И при отступлении немцев из Прибалтики они уходили в леса, образуя там карательные отряды, называя себя "лесными братьями".
   Потом появился еще один вид предательства, это недобитые осколки Гражданской войны в России, и их последующие потомки. Одурманенные буржуазной пропагандой они вступали в добровольческую армию предателя генерала Власова, и с Деникинским трехцветным флагом, на полотнище которого красовался двуглавый орел, сражались против Красной Армии. Но видя, что война идет к концу и за свои преступления против своего народа им придется отвечать, стали хитрить, прикидываться военнопленными, чтобы избежать народной кары.
   И вот ещё что - даже для меня, офицера Красной Армии, было неожиданным открытием то, что вначале войны предателями становились и офицеры высшего командного состава, вплоть до генералов. Ловко маскируясь, всё выше и выше поднимаясь по служебно-военной лестнице, они ждали своего часа, чтобы ударить в спину тому, кто этого даже не ожидал. И этот час для предателей наступал.
   Вот почему мы в начале войны терпели поражение за поражением. Всё это сейчас фиксируется специальными органами и по окончании войны всем этим предателям придется отвечать перед свои собственным народом...
   И капитан Лапин посмотрел на серьезно- сосредоточенные лица всего командного состава полка, которые слушали его очень внимательно. И он понял, что эта информация для многих была доведена впервые.
   И в заключение этой информации капитан Лапин рассказал об одной истории, произошедшей в лагере военнопленных Освенциме с бывшим узником этого лагеря младшим лейтенантом Козловым, о которой он узнал в особом отделе дивизии.
   А начиналась эта история так: два паренька, два друга из Рязани, Ваня Баранов и Миша Козлов учились в военном артиллерийском училище, оба спортсмена. Ваня посещал секцию гимнастики, а Миша секцию бокса. Оба были неразлучные во всем, и даже в увольнение ходили всегда вместе. Но был один случай, который мог разорвать эту дружбу. Они оба влюбились в одну и ту же девушку. И при очередном увольнении в город первый раз вернулись отдельно.
   Ваня Баранов вернулся вовремя, а вот Миша Козлов опоздал на целый час, и дежурный по части это зафиксировал. На вечерней проверке старшина роты, увидев в строю только Ваню Баранова, беззлобно пошутил:
   - А где второй представитель "мелкого рогатого скота"?
   И все курсанты в строю дружно засмеялись, да так громко, что старшина сделал всем замечание сказав:
   - Разговорчики в строю!
   И тут курсант Иванов на это замечание ответил:
   - А мы, товарищ старшина не разговариваем. А насчет смеха в уставе ничего не сказано...
   - А тебе, курсант Иванов, не артиллеристом, а артистом следовало стать.
   И опять все засмеялись.
   Миша Козлов за опоздание из увольнения получил три наряда вне очереди. Все курсанты этого взвода видели, что между друзьями пробежала "черная кошка" в виде хорошенькой девушки.
   Время учебы в училище шло к концу, и 1 сентября 1941 года предстоял выпуск, и курсантам было бы присвоено лейтенантов. Но 22 июня началась война и недоучившимся курсантам было присвоено звание младших лейтенантов, и их срочно отправили по воинским частям.
   Оба друга, и Ваня Баранов, и Миша Козлов попали в артиллерийский полк и стали командирами противотанковых батарей на Западном фронте. В первом же бою, отражая натиск немецкой танковой колонны Миша Козлов был тяжело контужен и без сознания пролежал в воронке от снаряда до ночи. И первое, что он увидел, открыв глаза, лежа на дне воронки, - это яркие звезды, сверкающие в июльском небе.
   Когда он выполз из воронки, то увидел покореженные противотанковые орудия, а около них всюду лежали трупы артиллеристов. Миша поискал среди них Ваню Баранова, но его среди убитых не было.
   Миша Козлов тихо побрел в обратную сторону на восток. По дороге ему попадались такие же, как и он раненые и контуженные, но избежавшие плена. Так они присоединились к какой-то части, и вместе с ней выходили из окружения, сохранив личное оружие и документы.
   Потом младший лейтенант Козлов воевал в артполку 2-го Украинского фронта и даже получил очередное звание лейтенанта. Но летом 1943 года он был ранен в ногу под Курском, попал в плен и был отправлен в лагерь Освенцим. Когда Мишу Козлова вместе с другими военнопленными привели в барак, там происходила раздача пищи.
   В бараке стояли с двух сторон двух ярусные нары, и с них спускались пленные с мисками для получения лагерной баланды. Посреди барака стояли три раздатчика пищи в бандеровской военной форме. Двое, те что принесли большую кастрюлю, просто стояли и ждали, третий рыжий верзила черпаком наливал баланду в миски.
   К раздатчику с нижних нар подошел пленный с двумя мисками и сказал:
   - Это мне, а это Ване, он себя плохо чувствует.
   Рыжий верзила в одну миску налил полный черпачок, а в другую только половину.
   - Побойся бога, Сердюк, ты же своих обделяешь и обижаешь, помогая немцам, - проговорил пленный.
   - Немцы наши друзья, а москали никогда не были нашими друзьями. А твой Ваня всё равно скоро сдохнет...
   Миша посмотрел наверх - для кого это предназначалась миска с половиной баланды. Пленный лежал с закрытыми глазами не шевелясь, и тогда внезапно такая злоба овладела Мишкой, что он изо всей силы ударил рыжего верзилу прямо в челюсть. Бандеровец отлетел метра на два, только ноги замотались в воздухе. От шума пленный, лежащий на верхних нарах, открыл глаза и повернувшись набок решил посмотреть, что происходит. И опершись на одну руку и приподняв голову, пленный Ваня Баранов узнал Мишу Козлова и крикнул:
   - Мишка! Ты ли это?
   Мишка посмотрел на верхние нары и увидел изможденного человека, еле- еле узнав в нем Ваню Баранова. Но это был уже не тот Ваня, его лучший друг детства...
   Все трое бандеровцев набросились было на Мишку, но с нижних нар поднялись пленные и бандеровцы выскочили из барака. Через некоторое время все трое бандеровцев вместе с офицером охраны пришли в барак и рыжий показал на Мишку.
   - Komm mit mir - проговорил офицер и повел Мишку к себе. Придя к себе в комнату офицер достал из шкафа две пары боксерских перчаток, одну пару он дал Мишке, а другую взял себе. Мишка сначала не понял, чего от него хочет немец, потом быстро сообразив, надел перчатки не зашнуровывая их, а офицер надел свои.
   - Вох,- сказал офицер и встав в стойку боксера пошел на Мишку. Мишка тоже встал в боксерскую стойку и стал отражать удары не очень умелого боксера. Бой длился минуты три-четыре, после чего офицер вытер пот этой же перчаткой и произнес: "gut". И Мишка понял, что ему придется обучать боксу этого офицера. Видимо это и спасло Мишку от жестокого наказания.
   Так прошел почти год. Те бандеровцы в его бараке больше не появлялись, а баланду приносили теперь другие.
   Офицер иногда давал Мишке шоколадку или вареный кусок мяса, а Мишка относил это всё Ване. Но Ване становилось всё хуже и хуже, и Ваня Баранов умер, не дожив до Победы.
   Потом Мишку Козлова вместе с другими военнопленными перевезли в этот лагерь из Освенцима для строительства оборонительных сооружений, и все они были освобождены нашим полковым десантом. В этом же лагере оказались и те три бандеровца, а Мишка Козлов все сокрушался у следователя, почему он раньше их не узнал. А то их постигла бы та же участь, что и охрану лагеря. И лейтенант Михаил Козлов спросил у следователя, какой фамилией назвался рыжий. Следователь посмотрел в протокол и сказал, что Сторчак.
   - Но его же в лагере называли Сердюк. Тот пленный так прямо и сказал, Сердюк, побойся бога! - воскликнул Мишка.
   Следователь конечно отметил этот факт у себя в протоколе.
   В заключение капитан Лапин сказал:
   - Вот, товарищи командиры, эти звери в облике людей должны понести самое суровое наказание. И я вам рассказал только об одном эпизоде. А сколько их было и сколько ещё будет, пока не кончится война...
  
   Когда капитан Лапин закончил свою информацию о предателях Родины, в штабе полка наступила тишина. И командир полка полковник Сергачев сказал, что во все времена и во всех государствах всегда были и патриоты, готовые отдать свои жизни во имя спасения Родины, и те, кто ненавидел свою Родину, изменники и предатели. А во время мирной жизни и те, и другие ничем не отличались друг от друга и от всего народа. И всё это проявляется тогда, когда наступают тяжелые испытания для страны.
   - Вот вы, капитан Лапин, - командир полка повернулся в сторону командира разведчиков, - сказали, что было предательство и со стороны высшего командного состава, а им то чего не хватало?
   А потом Сергачев повернулся в сторону замполита и спросил:
   - Может вы, наш комиссар, расскажете нам об этом? Ведь вы кроме военного училища окончили ещё и высшие партийные курсы. А политрукам и вам замполитам давали больше информации.
   Заместитель командира по политической работе подполковник Васин встал со своего места и прошел на место командира, встав рядом с ним и сказал:
   - Вы все хорошо знаете историю Гражданской войны, где сошлись две силы, не уступающие друг другу. И вот одна сила терпит поражение и, разбегаясь, растворяется в общей массе народа, сохраняя зло и ненависть против тех, кто ее победил. Это первое. А второе - воевало много царских офицеров, как на стороне Белой гвардии, так и на стороне Красной Армии, и в этом вопросе очень много осталось ещё белых пятен. Нам, низшему политсоставу, говорили очень мало и только то, что положено. Вот закончим войну, всё проанализируем, все предатели и изменники Родины получат по заслугам...
   Потом он повернулся к командиру полка и сказал:
   - А сейчас, товарищ полковник, я как ваш замполит, предлагаю закрыть пока эту тему, а давайте лучше подумаем о нашем завтрашнем наступлении.
   Возражений не последовало. Командиры батальонов подошли к карте, висевшей на стене штаба, и начальник штаба полка объяснил каждому командиру батальона его задачу при наступлении на Торунь с формированием реки Висла.
  
   После Октябрьских праздников полк полковника Сергачева с боями наступал и уже в новом 1945 году успешно прошел город Торунь, и переправившись через Вислу в начале марта, подошел к местечку Пила, и далее продолжил наступление в район Хощно. В конце апреля полк форсировал Одер, перейдя государственную границу Польши и 2 мая вошел в город фашистской Германии Эберсвальде.
   Утром 3 мая танковая рота под командованием капитана Гусева стала двигаться к центру города вдоль улицы. Неожиданно из небольшого дома, стоящего в стороне от центральной дороги, ударил фаустпатрон по головному танку. Танк загорелся. Следовавшие за ним остальные танки расстреляли из своих орудий этот дом.
   Погиб капитан Гусев, но остальным членам экипажа удалось выбраться из горящего танка. Танковая атака остановилась и командир полка полковник Сергачев, собрав всех командиров полка, разработал с ними новую тактику танковой атаки в городских условиях.
   Прежде, чем начинать танковую атаку, впереди должна произвести разведку общая группа разведчиков с десантом автоматчиков, выискивая и уничтожая в подвалах домов фаустников. Всю полковую разведку сформировали по группам, общее руководство разведки возглавил капитан Лапин.
   В первую группу разведчиков вошли старшина Зуев, сержант Ушаков, Младший сержант Ахтырский и младший сержант Астахов. Накануне им всем троим, Ушакову, Ахтырскому и Астахову было присвоено очередное звание, и по этому случаю балагур и шутник Гриша Ахтырский сказал:
   - Всю войну я был рядовым, а теперь я хоть и небольшой, но всё же командир.
   Так начиная с 4 мая все группы разведчиков вместе с автоматчиками обследовали дом за домом, выискивая в подвалах не только фаустников, но и малолеток из состава гитлерюгенда, готовых на всё со своим фанатизмом.
   Так полк медленно продвигался с окраины в центр города, держа связь с другими полками дивизии генерала Первухина.
   8 мая группа старшины Зуева подошла к центру города. Впереди был небольшой сквер с цветами, не тронутый войной. Разведчики зашли в пустой дом, на первом этаже были открыты окна, и они невольно залюбовались видом на этот сквер. Со стороны переулка шла небольшая группа ребятишек вместе с пожилой женщиной. Они все направлялись к этому скверу, и подойдя к нему, они остановились. Женщина стала им что-то говорить, собрав детей в кружок.
   Вдруг раздался звук летевшего самолета, и дети сразу попадали на землю. Разведчики даже не заметили, чей это был самолет. Когда самолет улетел, дети плача стали подниматься с земли.
   И тут Гриша Ахтырский отдал свой автомат Диме Астахову, сказав:
   - Подержи, Дима, я сейчас детей развеселю...
   И спрыгнув с подоконника он побежал к детям, на ходу кудахтая курицей и кукарекая петухом. Дети сразу перестали плакать и окружили Гришу, как бы образуя хоровод. Их наставница сначала тоже не поняла, что происходит, потом громко захлопала в ладоши...
   Из-за возникшего шума, смеха, возгласов никто не слышал звука выстрела с верхнего этажа дома. И только разведчики поняли, что случилось, увидев, как Гриша, повернув голову в их сторону, медленно стал оседать. Группа автоматчиков бросилась вверх по лестнице, а разведчики, спрыгнув с подоконника, подбежали к Грише. Пуля со спины прошла прямо в сердце, и Гриша умер на руках у разведчиков.
   Автоматчики поймали стрелка. Это был мальчишка лет пятнадцати в форме гитлерюгенда с винтовкой с оптическим прицелом. Автоматчики поставили его к стенке и хотели расстрелять, но Степан не разрешил, сказав:
   - Мы же не фашисты, чтобы детей расстреливать. А наказать его надо.
   При этом Степан снял свой солдатский ремень и так всыпал мальчишке, чтобы он запомнил это на всю жизнь, и как военнопленного отдал его проходившему военному патрулю.
   Гришу Ахтырского похоронили на другой день в братской могиле города Эберсвальде. И в тот же день, то есть 9 мая 1945 года разведчики узнали, что подписан акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии, и все три друга, прошедшие вместе всю войну - Степан Зуев, Федор Ушаков и Дима Астахов поклялись, что этот ДЕНЬ ПОБЕДЫ каждый год они будут отмечать вместе.
  
   Конец первой книги (Цена жизни) о Степане Зуеве.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"