И тут одна попала. Развернула, сбила прицел, открыла под выстрел. Не думая присел, укатился за угол, обманув смерть. Надо уходить, пока боль не свалила, пока нет кровавого следа. Почему второй молчит? Если живой, надо его прикрыть, увести с собой.
Повезло. Пока искал второго, наткнулся на их стрелка, решившего меня обойти, и успел первым. Без следов не обошлось, но их теперь ещё найти надо, и пара минут тут всё решает.
Ни черта не понимаю. Третьи сутки пошли, и никого. Дырка в плече, конечно, воспалилась, но светиться нельзя: был уговор, и я его не нарушу, чтобы народ не спалить. Менты на ушах, да и не они одни. Лежи, Боцман, терпи. Придут же, хотя бы узнать, что со мной. Лежи, терпи и верь.
Неделя. Кризис прошёл, жар спал. Ещё денёк, и можно начинать. Привести себя в христианский вид одной рукой, конечно, то ещё дельце, но за рабочего с фабрики надеюсь сойти. Бухающего.
"- Вы ошиблись номером! - Погоди!..". Гудки. Интересно девки пляшут. Ладно, Стас, будем считать, что у меня к тебе одним вопросом больше. А пока...
Не понял! "- Ребята, куда это вы меня ведёте? Кабинет шефа переехал? - Шагай давай! - Не хами! А-а-абля-а-а!! Сука-а, порву ж! - Ты сначала выйди.
Сижу. Час.
Два.
Руки опухли, плечо беспокоить начало. Терпи. Это тебя на вшивость проверяют. Дыши глубже. Не злись, тебя спецом злят. Пришёл за ответами, и их надо получить. Три. Дверь подвала открылась.
Не буду пересказывать всего, итог таков: разбита бровь, обвинение в крысятничестве - я, оказывается, бросил напарника под пулями банковских охранников и сбежал с деньгами. Причём не стал узнавать, где он и не нужна ли ему помощь, и ни в общак, ни нашим, кто дело затевал, ни доллара не кинул. И то, что меня там продырявили, ничего не меняло. Вас никогда не били прикладом в раненое плечо, которое, как Вы думали, из-за наручников уже ничего не чувствует? Экстраординарное ощущение. Электрошок отдыхает. Когда смог орать, мыслей никаких не было, только за одно цеплялся: добиться отсрочки. Поклялся, что всё отдам, и просил сутки, чтобы выкопать и привезти. Не поверили, конечно, но выбора-то нет: как без меня в лесу тайник найдёшь? Блеф удался, сутки есть, теперь надо понять, что с ними делать.
Как можно освободиться, если пристёгнут за правую руку к подголовнику, слева сидит здоровый детина, а рулит его, похоже, двойник инкубаторский, и у них задание узнать, где ты прячешь деньги из ограбленного банка, забрать, а тебя положить на их место и немного прикопать? Правильно, никак. А если тачку менты тормознули, увидели мой наручник, порешали с водилой и пожелали счастливого пути, что остаётся? Верно, грустить. И не от того, что шлёпнут больно и зря, а что от позора не дали отмыться. А вот тут уже на безнадёгу злость наслоилась, и такая пена в душе поднялась, аж в глазах защипало. Ладно, думаю, чем чёрт не шутит, попробую побрыкаться ещё, бывает же на свете дурацкое счастье. Едем, говорю, на сто двадцатый километр, там съезд, покажу куда.
Дальше не интересно до момента, когда дошли. Показал место и сел рядом - одной рукой не покопаешь. Один роет, другой меня пасёт, чтобы не побежал. А я сижу на мху и отдуваюсь, типа устал. Туда-сюда качаюсь - затёк и вообще, их бин больной. Опа... Кажись нащупал. На месте, родненький. Ох и стрельнет же сейчас мне в плечо! Ладно, альтернатива хуже.
Я этот ПМ сюда на тот крайний случай заховал, если бежать придётся так быстро, что никаких вещей забрать не дадут. Так и лежит, что ему в пакете сделается? Улучил момент, выдернул и как мог быстро затвор передёрнул. Что потом, думаю, понятно. Орал только долго. Весь мат сложил на тела, на их шефа, на всех, кто меня подставил, кто не вступился и не поверил. Натуральная истерика.
Знаете, очень неприятно понимать, что тебя не просто бросили, а ты настолько ничего не значил, что про тебя тупо забыли. Не заметили, что не стало Боцмана в их жизни. Когда через год после крайней встречи собеседник не просто пытается вспомнить, как тебя зовут, но осторожно выпытывает, где мы познакомились. А напоминание одному такому, что он по пьяни наговорил лишнего и лечиться бы ему долго, если бы ты его с шутками-прибаутками не отмазал, было сродни напомнившему о себе больному зубу. Когда они наконец-то припоминают, то "ах ну да, классно тогда всё сделали, но, слушай, мне некогда сейчас, давай созвонимся на неделе!" реакция. Все. За этот месяц, когда я прятался от одних, искал других и жил хуже бомжа - этот хоть знает, в каком подвале сегодня будет ночевать, в голове вызрело какое-то понимание, что-ли. Не знаю, как сказать, в общем просветление. Все эти "деловые" и "успешные" не неблагодарные ублюдки. Они искренне любят близких, не пинают собак и уступают дорогу старушкам. А вот о том, что окружающих не используют, а строят отношения, потому что они тоже люди, эти ребята не задумываются. Не видят. Нужен, приносишь пользу - нажимается кнопка в мозгах - появляется улыбка, вежливость и радушие. Потом кнопка выключается. Хотите почувствовать себя использованным г... в общем использованным? Сделайте бизнесмену или чиновнику что-нибудь доброе, а через пару месяцев подойдите поздороваться. Окей, понял, не дурак. Хорош сопли жевать, ты один, и только тебе надо доказать и наказать. Поверил, не нарушил, попросил, обтёк, ну и хватит.
Я его нашёл. Не сразу, недешево обошлось, очень нелегко. И он чуть не убил меня. Одного не учёл: я был в бронике, а он нет. И охранник, вбежавший на шум, тоже. Офис был на втором этаже, и я просто выбросил бывшего напарника из окна. Закинул в его же "Ренджик" (на мои тоже, сука, деньги купил!), через пару километров перегрузил к себе и повёз. Хорошо хоть машину не жалко - всю кровью залил. И беседовали мы с ним долго, до самой смерти. И как он с деньгами ушёл, не посмотрев даже, что со мной, рассказал. И как вору наплёл, что я их кинул, и как потом вышло, что всем стало выгодно считать меня крысой, узнал. Куда моя доля делась, а в общак ничего не попало, очень интересно поведал. Визжал только много, но это ничего. Сначала, конечно, выдал заготовленную липу, а каяться стал позже. Он, по-моему, в этот момент уже ничего перед собой не видел и не понимал, где находится. Только боль и вопросы. Вопросы и боль.
Помнится, я говорил, что прозрел. Я ошибался. Слушал его выкрики и кричал сам. Внутри. Во мне корёжилось и ломалось всё, во что я верил, чем жил, что любил. Чувства? Равнодушие? Унижение? Ха-ха! Просто питание. Как крокодилы: всё вокруг подразделяется на еду, кусачую еду и не еду. Первую едят, вторую нейтрализуют, если смогут, и едят, третья несъедобна и потому абсолютно неинтересна. Колонии плесневых грибов. Это невозможно воспитать, наоборот, инстинкт выживания заставит скрывать такое за маской личности. Нет цели в жизни, есть периоды довольства. Нет любви - есть разрастание через вложение части себя - как заражение собой. Нет даже добра, зла, корысти, никакого движения души - только насыщение как единственный стимул, сама основа и причина появления и существования этой формы жизни. Когда он наконец-то замолчал, умерев, я осознал, что не буду никого наказывать: это как рубить берёзу за то, что деревянная. Как наказать воду за то, что мокрая? Птицу за полёт? Это бесполезно, они не поймут, в них возможность понимания, что они - люди, и у них может быть человеческая цель, не заложена. Они не обманывают, не используют других, не предают - они жрут. Один вопрос: неужели понадобится ещё полмиллиарда лет, чтобы вот это доросло до звания Человека?