Youworeblue : другие произведения.

Dead Pasts and Dread Futures

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:

    Сердце инквизитора было разбито после Возвышенного Совета, когда семья ее друзей разбежалась кто куда. Она теряла надежду по мере того, как сила и влияние Соласа росли. Оставшись с мертвым прошлым и страшась будущего, Икшел Лавеллан легла и решила не просыпаться. Когда Завеса начала рассеиваться, а ткань реальности начала трещать по швам, отчаявшийся Дориан пожертвовал всем, чтобы дать ей второй шанс. И Икшел никогда ему этого не простит.

  https://archiveofourown.org/works/26982769/chapters/65863222
  
  
  Dead Pasts and Dread Futures
  Youworeblue
  
  Резюме:
  
   Сердце инквизитора было разбито после Возвышенного Совета, когда семья ее друзей разбежалась кто куда. Она теряла надежду по мере того, как сила и влияние Соласа росли. Оставшись с мертвым прошлым и страшась будущего, Икшел Лавеллан легла и решила не просыпаться.
   Когда Завеса начала рассеиваться, а ткань реальности начала трещать по швам, отчаявшийся Элли пожертвовал всем, чтобы дать ей второй шанс.
   И Икшел никогда ему этого не простит.
  
   -:-:-:-
   ?Здесь появляются новые читатели!
  
   За дополнительной информацией обращайтесь к @dreadfutures на tumblr
  
   ** По состоянию на 1 апреля 2022 года я отредактировал до главы 20.
  
  Записи:
   Это отдельный вымысел "Инквизитор получает второй шанс". В первой главе рассказывается о самоубийстве инквизитора. Ей становится лучше.
   DPDF занимается депрессией, одиночеством и другими глубоко личными темами, касающимися психического здоровья и межличностных отношений, при этом платоническая любовь так же важна, как и романтические отношения. Икшель медленно справляется со шрамами обиды, страха, отчаяния, которые не смогли изгладить из ее сердца, пока она боролась со сложной политической ситуацией в Ферелдене. Вопросы равенства и предрассудков рассматриваются широко. На этом пути ее ведут сострадание и прощение в различных проявлениях, а также непоколебимая решимость каждый день надеяться на завтрашний день.
   Подробности о состоянии мира будут раскрываться по мере продвижения, но если вам интересно, вы можете заглянуть на страницу с кратким описанием серии "Окровавленные и сломленные" или поговорить со мной на Tumblr.
   Борьба Икшел, женщины смешанной расы, с депрессией и одиночеством, очень важна для меня. Я рада, что они нашли отклик и у многих из вас. DPDF завершена. История Икшел продолжена в "Храбром проводнике", где она попытается научить окружающих ее людей продолжать сражаться, надеясь, что она обрела это для себя.
   Однако, если вы придерживаетесь другого мнения, пожалуйста, имейте в виду, что это было написано в первую очередь потому, что мне нужно было рассказать себе историю надежды. Если вам это не нравится, не читайте; если вам не нравится она, не говорите мне; я удаляю подобные комментарии и не жду конструктивной критики. Спасибо, надеюсь, вы найдете что-то, что вам понравится.
  (Дополнительные примечания приведены в конце работы.)
  Глава 1. Отдых Вестницы.
  Записи:
  
   10/13/20
  
   Отредактировано в декабре 2021 года с помощью BECK and Call.
  
  Текст главы
  Икшел наблюдала, как рассвет пробивается сквозь Морозные заросли сквозь далекие витражные окна ее спальни в Скайхолде, и снова ее преследовали голоса ее Инквизиторов:
  Ночь длинна,
  а путь темен.
   Взгляни на небо,
  ведь
  скоро наступит рассвет.
  Для многих из этих певцов рассвет так и не наступил. Они пали от руки Корифея, порождений тьмы и демонов. Они пали от оружия. Так много этих голосов затихло, и теперь они звучали только в ее мучительных воспоминаниях.
  Ей показалось немного забавным, что, несмотря на то, что небо осветилось восходящим солнцем, в ее комнате становилось все темнее. В груди у нее все сжималось, а сердце ныло где-то в ребрах. Она едва чувствовала свои пальцы, лежавшие на груди; оставшаяся рука онемела, и теперь она теряла чувствительность до локтя.
  Витражи казались теперь еще дальше, несмотря на то, что темнота застилала ей глаза. Мифаловое дерево, раскинувшееся за искусно сделанными стеклами, сияло в золотистом утреннем свете, и семиглазая тень кралась по периметру комнаты, куда не достигал ее свет.
  Она не сводила глаз с горизонта, зажатая между мертвым прошлым и мертвым будущим.
  Обнажи свой клинок
  и подними его высоко.
   Стой на своем;
   рассвет наступит.
  Она больше не слышала криков Дориана из-за кристалла, который он ей дал, и не могла сказать, было ли это из-за яда или он, наконец, смирился с тем, что она больше не ответит. Как и все остальное, это не имело значения. Не было никого, кто услышал бы его крики о помощи. Теперь некому было прийти и проведать ее.
  Падают тени,
  и надежда улетучивается.;
   укради свое сердце.
   Рассвет наступит.
  Слезы скатились по щекам и упали на волосы.
  Смерть настигла Инквизитора, как только утренний свет достиг изножья ее кровати.
  Глава 2: Из ужасного будущего
  Записи:
   tw: снова самоубийство
  
   10/13/20
  
   Отредактировано в декабре 2021 года с помощью BECK and Call.
  
  Текст главы
  Дориан Павус вел затяжную войну с миром со дня своего рождения. Его мать говорила ему об этом столько, сколько он себя помнил, разговаривая с ним. Он покинул материнскую утробу, стеная от безмерного унижения рождения; он отверг авторитет своего отца; он выступил против ожиданий своих наставников; у него были извращенные сексуальные предпочтения; он помог бросить вызов предполагаемому богу; он провел большую часть следующего десятилетия в холодной войне с его соотечественниками за сердце и душу самого Тевинтера.
  И несмотря на все это, в его собственном мозгу шла война: война против одиночества, против безнадежности, против пораженчества, против истощения.
  Как ветеран этой войны, он точно знал, что задумала Икшель, еще до того, как она привела это в действие.
  И все же он опоздал.
  ***
  Свидетельством объединяющего духа Инквизитора было то, что Божественная Виктория пересекла море и позвала его на свой берег, даже когда Завеса задрожала и небо грозило обрушиться. Свидетельством таланта Вивьен было то, что тело инквизитора пролежало в целости и сохранности столько месяцев, ожидая соответствующей церемонии в присутствии всех ее друзей. По крайней мере, тех, кто остался.
  И то, что Фен'Харел выбрал именно этот момент для осуществления своего плана, было свидетельством жестокого юмора судьбы.
  Божественная Виктория, церковь и оставшиеся силы инквизиции готовились к этому месяцам, зная, что этот момент настигнет их достаточно скоро. Элувианцы, за которыми они так тщательно наблюдали в тайне, агенты, которых они выявили и за которыми следили, древние и священные места, которые они обнаружили, выдали их. И хотя они объединили большинство Тедаса в попытке найти Фен'Харела или помешать его планам, они всегда знали, что находятся на шаг позади Ужасного Волка.
  Поэтому, когда все маги в зале почувствовали свою связь с Исчезающим, которому учил Снап, и когда все, кто собрался, чтобы скорбеть, почувствовали, как содрогнулась земля, и когда они увидели, как небо снова разорвалось на части в результате огненного катаклизма, они без колебаний мобилизовались. Они хлынули навстречу надвигающемуся апокалипсису и самой смерти, оскалив зубы и высоко подняв мечи.
  И в этой суматохе, смятении, хаосе Дориан был предоставлен самому себе.
  ***
  Годы, проведенные Дорианом вопреки судьбе и ожиданиям, наделили его острым умом. Он не мог удержаться и придумывал диковинные планы и надуманные альтернативы для любой ситуации. Какая-то часть его мозга всегда проектировала отрывы от реальности, и поэтому он не собирался составлять этот план - и все же он стоял здесь, когда наступил конец света, когда вокруг него воцарился Мрак, и он знал, что ему нужно делать.
  Во время конца света кровь лилась рекой, и те, кто искал ее, могли обрести невообразимую силу. Это сводило с ума магов по всему миру, и, возможно, это объясняло, что Дориан делал с этой силой.
  Война Дориана велась с самой реальностью, и он был близок к победе.
  Инквизитор открыла глаза на конец света, и ее рот открылся, чтобы закричать, как это делают все только что появившиеся на свет существа, и как это делают все живые существа, столкнувшиеся лицом к лицу со своей смертью.
  Дориану даже в голову не приходило, что этот крик был проявлением его собственного ужаса, или ярости, или отчаяния. Он не мог вдохнуть в эту мысль жизнь - не тогда, когда он сам загонял ее в мертвое горло инквизитора.
  - Дориан!? - она закричала, голос ее был полон отчаяния и страха.
  - Мой дорогой друг, - радостно поприветствовал он. - У нас нет времени.
  - Почему?! - закричала она. Пальцы на ее оставшейся руке сжались в когти, и она ударила его. - Почему?! Почему ты так поступила со мной?
  Весь мир кричал вместе с ней.
  - Почему сейчас?!
  Дориан не ответил ей; не имея возможности разорвать Завесу, он проделал дыру в самой реальности, чтобы вернуть ее, и намеревался воспользоваться этой возможностью, пока она еще оставалась. С ловкостью, которая противоречила его статусу одного из самых могущественных магов на планете - статусу, которого он добился только благодаря инквизитору, благодаря ее вере в него - он сформировал дыру во времени и пространстве, вывернул ее наизнанку и придал форму это превратилось в его отчаянную надежду.
  Когда трещина оформилась, он позволил инквизитору схватить себя. Он использовал ее неистовую силу, чтобы поднять ее с алтаря, на котором она лежала, и подтолкнул к трещине.
  - Возможно, это возмездие, - прокричал он ей на ухо. Вокруг них уже вовсю гремел сигнал о конце света.
  - Снова умереть?! С тобой? - взвизгнула она.
  - Нет, - с горечью признался он. - Может быть, сочтем это извинением. Нет, считай это подарком. - Он рыдал или смеялся, он даже не мог сказать. - Повторение, если хотите!
  Импульсы магии - чистой силы - пронизывали его насквозь и грозили разорвать на части так же, как он разорвал ткань вселенной. Миниатюрная женщина в его объятиях переводила взгляд с разлома на тевинтерского мага, на ее лице были написаны замешательство и агония.
  - Я не могу этого сделать, Дориан! - Ее яростный крик уже перешел в рыдания, когда она повторила свои последние слова, обращенные к нему. - У меня нет на это сил. Я слишком устала! С меня хватит! Я недостаточно хороша! Я...
  И он встряхнул ее.
  - Ты самая умная, храбрая, лучшая из всех нас! - прорычал он ей. - И ты такая глупая!
  Они уставились друг на друга, разъяренные и убитые горем в равной степени. Инквизитор дрожала от ярости и едва сдерживаемых рыданий, а Дориан дрожал так, словно каждый его атом грозил распасться на части.
  - Если хочешь, иди и покончи с собой на другой стороне! - рявкнул он на нее и обеими руками подтащил к расщелине.
  - Нет, нет, нет! - завопила она.
  Когда Дориан избавился от своего последнего, самого дорогого друга, и реальность отомстила его телу и душе, он не мог не почувствовать, что наконец-то выиграл свою войну.
  Глава 3: В мертвое прошлое
  Резюме:
  
   Ранее в "Мертвом прошлом" и "Страшном будущем"... Завеса была разорвана, и в реальный мир хлынул поток необузданного забвения. Дориан воспользовался этой возможностью, чтобы воскресить Лавеллан из мертвых и отправить ее в прошлое, несмотря на ее отчаянные протесты.
  
  Записи:
  
   10/13/20
  
   Отредактировано в декабре 2021 года с помощью BECandCall.
  
  (Дополнительные примечания смотрите в конце главы).
  Текст главы
  Видение Икшель, на мгновение затуманенное слезами, болью и зеленым пламенем умирающего мира, перефокусировалось на горящий зеленый свет разлома и было затуманено слезами от боли другого рода.
  Или, скорее, от множества разных видов боли.
  Ее рука была в огне, когда Якорь разрушил саму суть ее существа. Мир вокруг нее тоже был в огне. Ее грудь горела от напряжения, а сердце было пронзено горем и предательством, которым не было конца. Когда она смотрела на Брешь и дух - или дух, выдававший себя за Божественную Юстинию, - и убегала от пауков своих Страхов, ее разбитое сердце разливало горячую ярость по венам и подгоняло ее вперед.
  Руки Богини обжигали ее кожу, когда она тащила Икшел вверх по склону скалы к разрушенному Храму Священного Пепла, но они не обжигали так сильно, как ярость самой Икшел.
  Она выпрыгнула из Пролома и приземлилась лицом в пепел Тедаса.
  "Вестник Андрасте", - насмешливо прорычала она себе под нос, когда ее тело снова начало отказывать. Они подумают, что вместо этого она послала Духа Мщения.
  ***
  Икшел проснулась, но глаз не открыла. Она чувствовала, как наручники впиваются в ее руки (именно руки, во множественном числе), а под коленями - холодный камень. Она хорошо знала это подземелье.
  Кассандра и Лелиана вошли в комнату, и солдаты инквизиции, окружавшие Икшел, выхватили оружие и встали наизготовку. Икшел невольно всхлипнула. Эта Кассандра совсем не знала ее, и все же Икшель было слишком стыдно смотреть в лицо будущей Богине, этой женщине, которая, возможно, была ее самой любимой. Кассандра всеми силами старалась возродить дух и решимость Икшел в те годы, после того как Солас раскрыл свои планы... но Икшел оказалась недостаточно сильной. Она подвела ее. Она оставила Кассандру одну, чтобы возглавить те безнадежные силы, которые еще оставались, против Солласа.
  Она обхватила ноющую руку и судорожно вздохнула.
  - Скажи мне, почему мы не должны убивать тебя сейчас, - потребовал Искатель позади нее. - Конклав уничтожен. Все, кто присутствовал на нем, мертвы, кроме тебя.
  Икшел все еще не могла говорить.
  Кассандра схватила руку, державшую Якорь, и подняла Иксел на ноги.
  - Объясни это.
  Якорь вспыхнул, когда Брешь запульсировала, и Икшел попыталась сдержать крик сквозь зубы. Кассандра без сожаления швырнула ее на землю, и Икшел снова обхватила кандалы. Когда она впервые получила его, Якорь не причинял такой боли. Эта боль была такой же сильной, как и на Возвышенном Совете.
  Как ей вообще удалось вернуть руку? Какое ужасное волшебство сотворил Дориан? Тело, в которое он вернул ее душу, принадлежало ей в том виде, в каком оно было в день ее смерти: тело взрослой женщины, однорукой, покрытой шрамами, искалеченной, полуголодной. Это тело ощущалось так же плохо, так же изуродовано, так же старо, но рука была возвращена ей. Возможно, боль была частью какого-то процесса, ответственного за срастание кости с костью, мышцы с мышцей, сухожилия с сухожилием.
  Икшел злобно выдохнула сквозь зубы и запрокинула голову, чтобы взглянуть на Кассандру сквозь волосы.
  - Последнее, что я помню, это как мужчина угрожал Божеству. Я пыталась помочь, но была вспышка зеленого света, а затем просто... боль. - Она вздрогнула, когда Якорь еще больше раскрылся в ее ладони.
  - Мужчина? - Кассандра снова схватила ее и рывком поставила на ноги. - Кто это был? Расскажи мне, что ты знаешь!
  - Кассандра!
  Лелиана потянула Кассандру назад, но Икшел не смогла удержаться на ногах и тяжело упала на колени, скорчившись от боли.
  Охранники вокруг нее засмеялись.
  Она прижалась щекой к холодному каменному полу и медленно выдохнула. Она не хотела видеть их лица и знать, кто из ее людей, солдат инквизиции, ее друзей смеялся над ее болью.
  - Иди в передовой лагерь, Лелиана, - сказала Кассандра над ней. - Я отведу ее к разлому. Если то, что она говорит, правда... Ты должна рассказать остальным.
  Затем Кассандра опустилась на колени, и с большей нежностью, чем Икшел ожидал - или, честно говоря, помнила - Искательница помогла ей сесть прямо.
  Она с горечью размышляла о том, что же случилось с Кассандрой.... Когда Дориан воскресил ее, ей показалось, что наступил конец света. Она чувствовала, как силы притягивают ее, разрывают на части, разрывают ее тело на части.... Была ли Кассандра там, лицом к лицу с апокалипсисом?.. Были ли ее солдаты...?
  - Все... все мертвы, - прошептала она. - Как...
  - это... это будет проще показать тебе, - ответила Кассандра, но, конечно, это было не то, о чем говорила Икшел.
  Кассандра вывела ее из подземелья как пленницу, и Икшел, моргнув, снова увидела яркий зеленый свет Пролома.
  Это уже давно не преследовало ее в снах. По правде говоря, это никогда по-настоящему не пугало ее. Это было слишком обширно, слишком абстрактно, слишком таинственно, чтобы она боялась этого по-настоящему - напротив, ей было любопытно, и она стремилась понять его опасность и закрыть его. Как только она узнала от Соласа об истинной природе демонов, она даже перестала их бояться. Ее пугали мужчины и то, на что они были способны.
  Теперь, когда она оцепенело смотрела на огромный разлом, ее охватил измученный призрак страха. Она не знала, сможет ли сделать это снова.
  Кассандра обернулась со странно печальным выражением на лице.
  - Ты кажешься... более расстроенной, чем я ожидала.
  - В небе дыра, - отстраненно ответила Икшел, - и все мертвы.
  - Ты права. - Она сжала кулак. - Пропасть растет, и скоро она может поглотить весь мир. Мы должны действовать...
  Икшел прервала ее хриплым криком, когда Якорь вспыхнул, и она снова упала на колени. Она сплюнула кровь, согнувшись пополам; при падении она прикусила язык.
  - Каждый раз, когда брешь расширяется, ваша метка реагирует - и это убивает вас, - раздраженно сказала Кассандра. - Связь между вами и Брешью - мы считаем, что вы могли бы ее закрыть. Но у нас не так много времени.
  - Я знаю, я чувствую это. - Икшел зарылась пальцами в снег, чтобы хоть как-то унять жжение в руке. - Если я смогу помочь, я сделаю это. Чего бы это ни стоило.
  Руки Кассандры нашли ее предплечья, и Искательница подняла ее на ноги.
  Икшель не отрывала взгляда от земли, пока ее волокли по Хэйвену, а Кассандра вслух оплакивала Божественную и свои мирные речи.
  - Мы обрушиваемся на них, как небо на землю, - размышляла Кассандра, - но мы должны думать не только о себе, как это делала она, пока брешь не будет устранена.
  Икшел уставилась Кассандре в спину и подавила стон. Она скучала по своей дорогой подруге, чья решимость вдохновляла ее так долго, чья решимость была сильна даже сейчас.
  Затем Кассандра повернулась, чтобы освободить руки Икшеля, и инквизитор-однажды-и-на-один-день-старался-не-смотреть-на-нее.
  - Суд состоится. Большего я обещать не могу.
  - Я буду благодарна за то, что останусь жива в конце всего этого, - ответила Икшел, но ее слова прозвучали неубедительно, потому что она знала, что это было не так, и сейчас ей было трудно оставаться такой.
  Слезы обожгли ей глаза, когда она вспомнила о том приступе боли и раскаленном негодовании, когда она была воскрешена на мраморной плите и осознала, что натворила, и что натворил Дориан.
  - Пойдем, - сказала Кассандра мягче, чем Икшел, вероятно, заслуживала. - Мы должны проверить твою меткость. Открой ворота! Мы направляемся в долину!
  Из Пролома с неба посыпались огонь и сера, а также, вероятно, вуалевый кварц и тронутый выцветанием камень. Кассандра держалась рядом с ней, наполовину подталкивая, наполовину поддерживая ее, несмотря на все более частые толчки, исходившие из Пролома. Когда они добрались до следующего моста, Икшел посмотрел на небо и крикнула:
  - Кассандра!
  Она и "Искатель" отпрянули назад до того, как на мост обрушился огромный горящий камень, и они, не задумываясь, прижались друг к другу, чтобы прикрыть лица от осколков. Едва успела рассеяться пыль, как они услышали знакомый рев Теней, поднимавшихся со льда под ними, и стоны солдат Инквизиции, которые падали под обломками.
  - Искатель, позволь мне сражаться бок о бок с тобой, - потребовала Икшел. - Мы должны спасти твой народ!
  - Ты считаешь меня сумасшедшей? - Огрызнулась Кассандра, вытаскивая свой меч. - Я не дам тебе приставить оружие к моей спине!
  - Тогда дай мне оружие и отправь меня впереди себя! - Икшел указала на лед. - Я, конечно, брошу его от боли на полпути или вскоре после этого, но твои солдаты не смогут поддержать тебя - или защитить себя!
  Кассандра предостерегающе направила свой длинный меч на Икшел, но теперь кончик его дрогнул. Искательница стиснула зубы, вглядываясь в глаза своего пленника и находя их серьезными.
  - Если вы сможете что-нибудь найти, прекрасно, - рявкнула она, а затем спрыгнула с насыпи, чтобы встретить Теней прежде, чем они доберутся до ее павших солдат.
  Икшел проворно последовала за ней и заскользила по толстому льду. В прошлый раз, когда она упала в завал, большинство солдат лежали мертвыми на земле, а вокруг них было разбросано оружие. Теперь она искала двуручный меч, который когда-то так любила, тот самый, о котором все говорили, что он слишком велик для ее хрупкой фигуры, но она показала его им.
  И теперь она поняла, какому солдату он принадлежал-
  Но она не позволит горю парализовать себя, не сейчас, когда за спиной у нее Тень-
  Битва была быстрой, и хотя ее удары были несколько неуклюжими из-за боли, пронзившей ее руку от Якоря, она расправилась с большей половиной Теней еще до того, как Кассандра покончила со своим первым противником.
  Как только последний демон был повержен, Икшел бросила меч на лед и подбежала к ближайшему солдату инквизиции.
  - Этот жив, - крикнула она Кассандре, затем побежала к следующему. Женщине повезло меньше. Она подошла к следующему, наполовину погребенному под обломками, и начала вытаскивать камни и сталь.
  Но рука Кассандры, лежавшая у нее на плече, потянула ее назад.
  - Они и все остальные умрут, если мы не заделаем брешь, - мрачно сказала она.
  - Но они...
  Икшел молча сглотнула, увидев выражение лица Кассандры, и она замолчала, когда Кассандра вернула ей в руки оброненный ею клеймор.
  - Эти люди поносят тебя как убийцу Божественной, но все же...
  - Ты права, - прервала ее Икшел. Она видела, как благоговейный трепет начал рассеивать подозрения Искательницы, и это только усилило чувство вины в душе Икшел. Она оттолкнула Кассандру и потерла свои слезящиеся глаза. - У нас нет времени.
  Икшел не могла объяснить, почему она рыдала, пробираясь сквозь Тени и Призраков, или почему она схватилась за голову, когда они достигли лестницы возле первого разлома - того самого, где, как она знала, Солас и Варрик сражались бок о бок с солдатами инквизиции. Кассандра вцепилась в ремни доспехов Икшел, удерживая ее на ногах, и не просила Икшел ничего объяснять.
  Когда они добрались до верха лестницы и Икшел увидела расщелину, она увидела только силуэты сражающихся перед ней. Она не осмеливалась сосредоточиться на них, определить, кто были солдаты, или посмотреть на Соласа или Варрика, не сейчас. Вместо этого она вырвалась из рук Кассандры и бросилась к дыре в Завесе.
  Она почувствовала на себе пристальный взгляд Соласа, когда пробиралась сквозь толпу и протянула руку, чтобы ухватиться за ткань реальности, как за Якорь, как делала сотни раз в прошлом...
  Никогда еще ей не было так больно.
  Она взревела, ухватившись пальцами за края разлома и потянув, заставила его закрыться, но он покрылся рябью, и сила отдачи заставила ее - и демонов вокруг нее - пошатнуться. В ушах у нее зазвенело от взрыва, перед глазами все поплыло. Затем, внезапно, чья-то рука легла на ее плечо, и обеспокоенный голос прошептал ей на ухо-
  Икшел вырвалась, задыхаясь, и крикнула:
  - Не надо! - и бросила Якорь обратно, чтобы закончить начатое.
  На этот раз она успешно закрыла разлом. Демоны оказались в затруднительном положении, ослабленные, ошеломленные, но Икшель не вступила в последний бой. Вместо этого она обхватила себя руками, согнувшись в талии и крепко прижав Якорь к груди. Сейчас ей было больно не столько от метки, сколько от первого взгляда на него, от которого ей нужно было защититься.
  - Значит, метка может закрыть разломы! - Кассандра ахнула у нее за спиной.
  - Как я и сказала, - раздался мелодичный голос Соласа, - какая бы магия ни вызвала Разлом, эта метка оказалась у нее на руке.
  Икшел стиснула зубы так, что у нее заболела челюсть, и попыталась выровнять дыхание. Если бы она только могла контролировать свое дыхание, она смогла бы подавить свой гнев и боль, которые угрожали захлестнуть ее с головой
  - Это означает, что это могло бы само по себе закрыть брешь!
  - Приятно слышать. Я уж думал, мы навсегда останемся по уши в демонах. - Варрик внезапно заговорил совсем рядом с Икшел, и она повернулась к нему лицом, а не к Соласу.
  Это было ненамного легче; у нее вырвался жалобный звук, нечто среднее между икотой и вздохом, потому что Варрик выглядел намного моложе, чем когда она видела его в последний раз. Его волосы все еще были медово-светлыми, а не серебристыми. Тени, вызванные самопожертвованием Хоука, исчезли с его лица, и неприятности, связанные с Киркволлом, остались в прошлом, а не в будущем - ее будущем-
  - Варрик Тетрас. Мошенник, рассказчик историй, а иногда и нежелательный собеседник. - Он подмигнул Кассандре, явно пытаясь успокоить Икшел.
  И это сработало. Когда их взгляды встретились, она напустила на себя непринужденную браваду, которую они так часто разделяли в прошлом; она слегка улыбнулась Варрику и пожала плечом в его сторону.
  - Добрая Искательница наняла вас, чтобы вы описали ее славные деяния, мастер Тетрас? Это большая честь для меня? - беззаботно спросила Икшел. - Это честь для меня.
  - А, ну что ж. - Он оживился, скрестил руки на груди и улыбнулся ей. - Я бы сказал, что было приятно познакомиться с фанатом, но технически я такой же заключенный, как и вы.
  - Я привела тебя сюда, чтобы рассказать твою историю Божественной, - сказала Кассандра. - Очевидно, в этом больше нет необходимости.
  - И все же я здесь. К счастью для тебя, учитывая текущие события.
  - Твой арбалет просто великолепен, - сказала Икшел. - Она составит хорошую компанию в долине, если все будет так же, как по дороге сюда.
  - О, это еще хуже, - сказал Варрик. - Мы с Бьянкой уже проходили через это.
  Икшел ухмыльнулась и кивнула ему, даже когда Кассандра подбежала к нему, чтобы сказать, чтобы он уходил. Пока они препирались, Икшел услышала голос у себя над ухом.
  - Я рад видеть, что ты все еще жива, - тихо сказал Солас.
  Она чуть не выпрыгнула из своей кожи, но ноги отказывались повиноваться, чтобы избавиться от его присутствия. От него пахло так же, как и всегда. Его аура была не такой сильной, но она все еще чувствовала его силу - силу, которая была ей так же знакома, как метка на ее руке.
  - Меня зовут Солас, если хочешь представиться.
  - Он имеет в виду: "Я не дал этой метке убить тебя, пока ты спала", - растягивая слова, произнес Варрик.
  Ее сердце бешено колотилось, горло болезненно сжалось, но Икшель была не из тех, кто позволяет врагу понять, что она сбита с толку.
  - Я не собираюсь благодарить тебя за это, - сухо сказала Икшел и указала на Пролом, прежде чем оглянуться и встретиться взглядом с Солас. Он озабоченно нахмурил брови, но, увидев ее кривую ухмылку, приподнял уголок рта.
  И тут ее словно ударило: она скучала по нему. Она скучала по этой скрытой улыбке. Она скучала по тому, как могла вывести его из равновесия, не оправдав его ожиданий, и по тому, как он мог догнать ее.
  - Итак, откуда ты так много знаешь о метке? - спросила она и, скрестив правую руку, потерла левый локоть, что вошло у нее в привычку после того, как он взял ее за руку, а вместе с ней и за Якорь.
  Солас выпрямился.
  - Я путешествовал глубоко в Тени...
  - Солас - отступник, который хорошо разбирается в этих вопросах.
  Он слегка закатил глаза.
  - Технически, все маги теперь отступники, Кассандра. Но мои путешествия за пределы Круга позволили мне изучить многое, что выходит за рамки их компетенции. Я пришел предложить любую возможную помощь в борьбе с "Брешью". Если она не будет закрыта, мы все обречены, независимо от нашего происхождения.
  - И что вы будете делать, когда все это закончится? - Спросила Икшел.
  - Ты имеешь в виду, если они восстановят Круги? - На его лице была маска спокойствия, но она видела, что за ней скрывается скука. Даже сейчас, каким бы слабым он ни был, его не беспокоила их способность остановить его. - Хотелось бы надеяться, что те, кто стоит у власти, помнят, кто помог им предотвратить апокалипсис. - Он повернулся к Кассандре, которая тоже нахмурилась, и быстро продолжил. - Кассандра, эта женщина действительно не маг. Это не было методом обращения к внутреннему резерву магии - только метка позволила ей это сделать.
  - Я понимаю.
  Солас последовал за Кассандрой, и они продолжили вполголоса обсуждать последствия его наблюдения, но Варрик остался рядом с ней. Он посмотрел на Икшел.
  - Что ж, Бьянка взволнована.
  Икшел фыркнула и, наклонив голову, последовала за Искательницей.
  Записи:
  
   Если вам понравилось прочитанное, подумайте о том, чтобы оставить отзыв и комментарий, чтобы помочь другим людям найти историю Икшеля.
  
  Глава 4. Вестник Долийцев
  Резюме:
  
   Ранее в сериале "Мертвое прошлое и ужасное будущее"... Икшель возвращается в тот момент, когда она получила Якорь, и ее потерянная рука каким-то образом возвращается в ее теперь уже взрослое тело. Полная гнева из-за сложившейся ситуации, она, тем не менее, не может отказаться от своих обязанностей Носительницы Якоря и отправляется устранять Брешь.
   И она снова встречает Фен'Харела.
  
  Записи:
   10/13/20
   Отредактировано в декабре 2021 года с помощью BECandCall.
  Текст главы
  Она знала боевой стиль Кассандры лучше, чем следовало бы, но если Искательница и была удивлена тем, как внимательно Икшел следила за ней, как ловко эльфийка попадала в ее слепые зоны и предугадывала ее движения, то никак это не прокомментировала.
  - Ты долиец, но в округе не было замечено ни одного клана, - заметил Солас, когда они переводили дыхание после битвы. Икшел запустила руки в останки демона и выудила то, что могла унести, думая о том, какие эликсиры ей понадобятся, и какие тонизирующие средства она могла бы приготовить на скорую руку... - Они отправили тебя сюда одну?
  Она остановилась и оцепенело уставилась на свои руки, покрытые гноем.
  - Как ты...
  Конечно, на этот раз Солас принял ее за долийку. Все было по-другому: она не носила валласлин, когда девочкой прибыла на Конклав. Она была слишком молода, слишком новенькая в клане, чтобы заслужить его. В конце концов, она даже не получила их от Лавелланского Хранителя; вместо этого именно Хранитель Хавен подарил их ей много лет спустя.
  Хавен был первым долийцем, с которым она столкнулась после Конклава, но его презрение к шемской инквизиции и к ней самой причиняло боль. Долийцы столько раз отвергали ее в детстве, когда она была сиротой, голодающей в Ферелдене, - и она не хотела быть отвергнутой снова. Она пыталась доказать Хавен всеми возможными способами, что она союзница, что она больше эльфийка, чем человек, что она больше долийка, чем чантри. Она доказала это лунам и обратно.
  Но лишь годы спустя, после того, как она разыскала Хавена и рассказала ему правду об инквизиторе Америдане, Хранитель, наконец, похлопал ее по плечу и назвал Дален. Поцеловав ее в лоб, Хавен назвал ее Искательницей Знаний, Хранительницей Тайн, Нашедшей Родственников.
  И он предложил ей валласлин Диртамен.
  Солас отвел ее в сторону, когда она духовно готовилась принять эту честь, и рассказал ей об истинном значении этих знаков отличия. Это была их первая серьезная ссора - первый раз, когда она пошла против предостережений своего друга, своего учителя. Она схватила его за куртку, усадила и закричала ему в лицо, а он схватил ее за плечи и встряхнул, назвав неблагодарной....
  Икшел сглотнула, слезы задрожали на ее ресницах, когда она уставилась на свои руки.
  - Да, - сказала она. - Я одна. Много ли кланов ты встречал в своих путешествиях?
  - Я действительно прошел много дорог, - ответил он, не обращая внимания на ее эмоции, - и не раз пересекался с вашими разумными.
  - Мы оба из одного народа, Солас.
  Он сардонически улыбнулся.
  - Долийцы, с которыми я встречался, придерживались... иного мнения на этот счет.
  - Тогда вы, должно быть, пришли к ним с видом чужака, - коротко сказала она. - Мы видим любое лицо, которое вы нам показываете. В этом смысле мы доверяем вам. - Она натянуто улыбнулась ему. - Но... - и она заговорила прежде, чем Варрик успел что-либо сказать, - мы можем обсудить это за бокалом вина после того, как мир вспомнит, что он не должен разваливаться на части.
  Она вытерла руки о снег и направилась вслед за Кассандрой, которая едва дождалась их.
  - Так ты невиновна? - Спросил Варрик, задыхаясь, и побежал трусцой, чтобы не отстать.
  - Я пыталась помочь Божественной, - сказала она. - Но, возможно, это только спровоцировало того злодея, который угрожал ей в первую очередь.
  - Тебе следует быть более откровенной, - сказал Варрик. - Да, я невиновна звучит более правдоподобно.
  Она проигнорировала его и побежала к следующему проходу.
  ***
  Кассандра приказала открыть ворота, и они поспешили пройти.
  И тут Икшел остановилась, потому что Лелиана громко спорила с Родериком, а Икшел не могла смириться с тем, что на нее орут самоуверенные мужчины.
  Она пряталась за Кассандрой, пока не вспыхнула Брешь, и метка чуть не поставила Икшел на колени.
  Когда Кассандра склонилась над ней и спросила, какой дорогой идти, Икшел выпрямилась, собрав все свои силы.
  - Те разведчики на горном перевале - они, должно быть, наткнулись на трещину. Я пойду к ним, даже если это будет последнее, что я сделаю. - Она одарила Родерика легкой улыбкой. - Но, надеюсь, это закроет брешь. Я не жду вашего церковного правосудия, канцлер.
  Он хмуро посмотрел на нее, но на его лице застыло странное выражение, пока Кассандра и Лелиана совещались о горном маршруте.
  - Ты, похоже, не из тех, кто бросает всех на произвол судьбы, - сказала Икшел Кассандре. - Я рада, что этим делом руководишь ты, а не тот парень.
  - Как я уже сказал, - пробормотала Кассандра, - мы готовы на все. - Она искоса взглянула на Икшел. - Но я рада узнать, что ты тоже никого не бросишь.
  - Никогда, - согласилась она.
  Икшел обнаружила, что подниматься по лестницам на горный перевал гораздо труднее, чем следовало бы, из-за того, что якорь так часто раскачивался. После особенно сильной волны она повисла на перекладине одной рукой и уставилась на открывающуюся в ее ладони отметку. Это почти ослепило ее, в ушах зазвенело от боли, и ей показалось, что она слышит, как Дориан кричит на нее в оглушительном грохоте собственного пульса, и...
  Чья-то рука сжала ее ногу, и она почувствовала, как по ней прокатилась волна магии, и вскрикнула.
  Она чуть не ударила Соласа ногой в лицо, когда карабкалась вверх по лестнице, спасаясь от него.
  Добравшись до верхней площадки, она опустилась на четвереньки и стала хватать ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды. Кассандра, шедшая впереди, опустилась на колени рядом с ней.
  - Мы должны поторопиться, пока метка не поглотила тебя, - сказал Солас, следующим поднимаясь по лестнице. - Боль очень сильная?
  Икшель не смогла ответить. У нее не было слов, чтобы описать то, что ее преследовало, но боли было недостаточно, чтобы объяснить это.
  Она тяжело опиралась на Кассандру, пока они не добрались до входа в шахту, и тогда она потянулась за своим двуручным мечом и взяла его обеими руками. Ее левая рука дрожала - за исключением того момента, когда она сжимала рукоять своего оружия. Тогда она почувствовала, что стала целой.
  - Демоны, - крикнула она через плечо, а затем бросилась в атаку, взмахнув клинком, словно вихрь, прежде чем Кассандра или кто-либо другой смог встать на пути ее клинка.
  - У тебя... интересный стиль, - прокомментировала Кассандра, когда они дошли до конца шахты. - Я не думала, что это типично для долийцев.
  - Это не так, - сказала Икшел. - Я совсем недолго воспитывалась у них.
  - А ты нет? - Кассандра с любопытством посмотрела на её валласлин.
  - За вином, после того как брешь будет закрыта, - повторила Икшел. - Это один из твоих разведчиков?
  Это было действительно так, и впереди их было еще больше. Икшел бросилась сквозь тела, но была схвачена Ужасом прежде, чем смогла добраться до Разлома и дестабилизировать его. К счастью, Солас оказался рядом с ней в мгновение ока, накрыв ее кожу барьером, так что зубы Ужаса не успели вонзиться в нее, но позже у нее наверняка остался бы неприятный синяк на шее.
  Икшел оттолкнула демона ударом двуручного меча в грудь, а затем продолжила кромсать его на части, пока его расчлененные останки не превратились в лохмотья на земле.
  Она позаботилась о трещине так быстро, как только смогла, поговорила с главным разведчиком, а затем потянула Кассандру за руку.
  - Это впереди, я чувствую это, - солгала она.
  В основном она просто ждала, когда снова потеряет сознание.
  ***
  Она была почти парализована, когда снова услышала голос Корифея после стольких лет. Ее широко раскрытые глаза встретились с глазами Соласа, когда он заговорил с Кассандрой после комментария древнего магистра, и она попыталась подавить панику, подступившую к горлу, когда поняла, что все еще не может заглянуть за его маску, все еще не может увидеть ложь, знание, которые он скрывал от них всех.
  Бесполезный. Бесполезный.
  Он обеспокоенно потянулся к ней, увидев ее испуганный взгляд, но она вздрогнула и отпрянула - и чуть не запрыгнула прямо на шпиль из красного лириума.
  - Не трогай это, малыш! - Варрик ахнул. - Это красный лириум. Это просто зло.
  Икшель не могла этого сделать. Она была недостаточно сильна. Она слышала, как лириум взывает к ней, как никогда раньше, и она слышала, как Корифей насмехается над ней, и она слышала Соласа...
  Икшел повернулась, и она кубарем скатилась с обрыва к Расщелине.
  - Готова? - пронзительно крикнула она через плечо. Разведчики Лелианы, солдаты Каллена, Кассандра - все они подали сигнал, и, не дожидаясь, пока Солас воздвигнет барьер, а Варрик займет свое место, Икшел прорвала брешь и пропустил демона Прайда.
  Она начертала так много рун на подкладке своих доспехов, работала с Дагной, накладывая на кирасу искусные заклепки и пластины, так тщательно подбирала материалы и краски для своих доспехов, что едва почувствовала удар хлыста демона Гордости, когда он опустился на ее спину. Она, конечно, почувствовала это, когда демон Гордости схватил ее за ребра своими размахивающимися руками и отбросил на пятнадцать метров к стене.
  Она приземлилась на землю рядом с Соласом, катаясь, как тряпичная кукла, пока ему не удалось подхватить ее и остановить падение.
  - С тобой все в порядке? - спросил он с большим отчаянием в голосе, чем она когда-либо слышала в его голосе....
  Икшел поднялась на четвереньки и сплюнула кровь на почерневшую землю. Ее меч пропал где-то среди обломков. - Ужасный Волк, забери... - она снова сплюнула, оттолкнула его в сторону и побежала обратно к Расщелине, держа Якорь наготове.
  Демон Гордыни упал с чьим-то мечом, торчащим из его лба, и Икшель почувствовала, что Завеса наконец-то зацепилась за Якорь, и она собрала всю свою силу, весь свой гнев, чтобы собрать мир обратно, потому что как он посмел развалиться после всего, что она сделала...
  ***
  Она села еще до того, как полностью проснулась, напугав эльфийку-служанку, которая ухаживала за ней. Она нашептывала юной эльфийке столько утешительных слов, сколько могла, но они были всего лишь детьми и без умолку болтали о том, что расскажут Кассандре, найдут Кассандру и...
  - Эй, эй, - пробормотал Икшел. - Скажи мне, как тебя зовут, и, пожалуйста, передай Кассандре, что я скоро ее найду.
  Малышка, не обращая на нее внимания, выбежала из хижины, кланяясь, расшаркиваясь и что-то бормоча.
  Икшел откинулась на спинку кровати и уставилась в потолок, который был ей так хорошо знаком. Когда она проснулась, был краткий миг, когда она не понимала, где находится и что с ней происходит, и ей хотелось вернуться к этому неведению, каким бы паническим оно ни было. Теперь, когда она проснулась, она знала, что однажды эта хижина, как и все остальное в Хейвене, будет погребена под слоем снега толщиной в половину горы.
  Она слишком много знала.
  Она нахмурила брови. Снились ли ей какие-нибудь сны, пока она была в отключке? Заглянет ли Солас в уголки ее сознания? Сможет ли она сохранить от него свои секреты?
  Ей нужно было как можно быстрее установить прочные границы как в реальном мире, так и в других местах.
  Икшел все еще ощущала во рту привкус крови, яда и... эльфийского корня?
  Она провела языком по зубам, нащупала ядовитое растение и выплюнула его. Во рту у нее пересохло от тоников и пудры трехдневной давности, и только теперь она поняла, что у нее пересохло во рту.
  Она кашляла и отплевывалась, когда заставила себя встать с кровати и попыталась одеться. Ее доспехи были аккуратно разложены на столе, но клеймора не было. На этот раз она чувствовала себя более уязвленной, чем следовало бы, из-за того, что потеряла их. Она сохранила этот клинок и превратила его в жалкое, затупившееся месиво, сражаясь с мабари, медведями, темпларами и драконами в другой жизни.
  Одевшись, она подвязала волосы, но когда повернулась к зеркалу, чтобы проверить свою работу, то застыла на месте. Там были и валласлины, и шрамы драконьих отпрысков, и шрамы от Красных храмовников, и от самого Корифея, и от Высших Драконов тоже. На ее лице была написана целая жизнь - почти десятилетие напряженной работы инквизитором. Не было никакой возможности отрицать это, притворяться, выдавать за сон.
  Икшель заплела косички на затылке и сжала челюсти. Она знала, что поклонение ждет ее за дверью. Она знала, каким полезным инструментом это будет в последующие месяцы и годы. Чем скорее она сможет заявить о своих правах на эту силу, тем скорее сможет отбросить ее в сторону и отречься от нее в пользу истины.
  Она не была избрана ни Создателем, ни его Невестой. Каждый подвиг, который казался таким великим, таким необычным, был совершен благодаря ее собственной выдержке и помощи ее друзей.
  "Мужайтесь, - сказала она своим солдатам перед выступлением на "Адаманте"", - потому что таким образом мы все способны творить историю.
  - Мужайтесь, - пробормотала она себе под нос.
  Теперь это были пустые слова. Она привела всех этих людей на верную смерть. История творилась благодаря их героизму и их крови. И ее крови тоже.
  Когда она повернулась к двери, что-то блеснуло на полу и привлекло ее внимание. Кристалл упал под кровать - шнурок от него развязался, пока она спала.
  Икшел уставился на кристалл. И вздрогнула.
  Был ли у Дориана партнер прямо сейчас? Партнеры? Она нахмурилась. Ее Дориан или тот Дориан, который все еще оставался незнакомцем? Могла ли она заглянуть сквозь трещину в реальности, которую он открыл, и услышать о конце света по ту сторону?
  Ее руки и губы слишком сильно дрожали, чтобы активировать его, но она все равно спрятала кристалл под кирасу, прежде чем выйти в Гавань.
  Икшель прошествовала в комнату, где вскоре должен был состояться ее военный совет. В данный момент там находились канцлер и Искатель, которые спорили так громко, что на улицу повернулись головы. Икшел, войдя, хлопнула дверью о стену, чтобы прервать их, и их взгляды обратились к ней. От нее не ускользнуло, как ухмыльнулась Лелиана, стоявшая в своем углу.
  - Милорд, мои леди, - быстро произнесла она. Родерик слишком долго колебался перед ее уверенной, словно закованной в броню позой, и она не дала ему времени приказать заковать ее в цепи или обвинить. - Я вижу, что Брешь закрыта, но я слышала, что меня все еще подозревают в убийстве Божественной. Те из вас - и еще восемьдесят с лишним солдат, которые были там, когда я устраняла Брешь, - слышали голос человека, который убил Божественную.
  Она скрестила руки на груди и холодно посмотрела на Родерика.
  - Этот человек все еще на свободе, канцлер, и у него могут быть союзники. Я надеюсь, вы понимаете, что тот, кто способен создать Брешь, представляет гораздо большую угрозу, чем маленький изуродованный эльф.
  Она кивнула ошеломленному, разъяренному канцлеру, затем посмотрела на Лелиану и Кассандру.
  - Называйте меня заключенной или любым другим богохульным прозвищем, которым люди там разбрасываются, мне все равно. Я боюсь этой магии и этого человека, и я хочу остановить его. Чем я могу помочь?
  На минуту между тремя лидерами воцарилось молчание.
  Затем Кассандра подошла к своему столу и схватила судебный приказ инквизиции, развернувшись, чтобы швырнуть его на стол перед Родериком.
  - Мы восстановим старую инквизицию, - объявила Лелиана. - Мы найдем тех, кто встанет против хаоса. Вы останетесь с нами?
  И она посмотрела на Икшел и Родерика.
  Икшел кивнула.
  Родерик убежал.
  - Тогда у нас нет поддержки церкви, - вздохнула Лелиана. - Нет лидера. Нет числа...
  - И у тебя нет выбора, - сказала Кассандра.
  - У тебя есть я, - сказал Икшел. - Чего бы это ни стоило.
  - Брешь, возможно, и прочна, но она не закрыта, - сказала Кассандра. - Ваша метка по-прежнему остается нашей единственной надеждой. Некоторые думают, что вы избраны Создателем, но некоторые все еще верят, что вы виновны - как вы только что видели. Если ты будешь сражаться на нашей стороне, мы защитим тебя, насколько сможем.
  - Спасибо, Искательница, - сказала она. - А теперь, леди Найтингейл. Кто еще с нами?
  ***
  Икшел попыталась сдержать свое сердце, когда снова увидела Каллена и Джозефину.
  - Я рад, что ты выжила, - сказал Каллен, и Джозефина поприветствовала ее на своем родном языке, а Лелиана и Кассандра поддразнили друг друга - и Икшел едва не утонула в отголосках сотен военных советов, на которых они вместе председательствовали.
  Каллен и Лелиана спорили из-за магов и храмовников, Джозефина вмешалась, и внезапно их выжидающие взгляды вернулись к Икшел.
  Она прикусила губу, когда они уставились на нее. Что это был за вопрос?
  - Неплохое название, не так ли? - наконец заметил Каллен, слегка прищурившись. - Что вы об этом думаете?
  - Это безлично и чуждо, - немедленно отреагировала она. - В долгосрочной перспективе это не поможет нашим силам поверить в то, что меня коснулась божественность. Я бы предпочла, чтобы они поверили, что мы все способны на величие, если нам представится такая возможность.
  Когда лица присутствующих вытянулись, она запоздало поняла, что говорила о наших силах, а не об их. Она говорила так, словно была лидером среди них, стратегом - равной, а не неопытной молодой долийской разведчицей, или кем бы они ее там ни считали.
  Она облизнула губы.
  - На данный момент, - добавила она, - я уверена, что наш руководитель шпионской сети и наш посол смогут найти рычаги воздействия, используя свой титул, в нужных кругах.
  Каллен кивнул.
  - Что это такое, еще предстоит выяснить, - со вздохом сказала Джозефина. - Мы всего лишь еретики, а ты - символ всего, что пошло не так.
  - С вами хотела бы поговорить церковная служительница по имени мать Жизель, - продолжила Лелиана.
  - Я слышала о ней, она участвовала в военных действиях, - солгала Икшел. - Она кажется разумным и добрым лидером. Как далеко она сейчас находится?
  - Она не покинет поле боя, где она и ее сестры работают медиками, - сказала Лелиана. - Вы должны пойти к ней.
  - Сию минуту, леди Найтингейл, - скромно ответила Икшель, пытаясь вернуться к роли, которую они от нее ожидали: агента, последователя. Еще не равная, еще не лидер.
  - Ищите другие возможности расширить влияние инквизиции, пока вы там, - сказал Каллен. - Я уверен, что вы найдете их много во Внутренних землях.
  Икшел слушала, как они строят планы по отправке вперед своих разведчиков с ответами матери Жизель и мирным жителям, попавшим под перекрестный огонь войны магов и тамплиеров. Когда, наконец, первый совет инквизиции был созван, Икшел старался не убегать слишком быстро.
  К сожалению, Кассандра догнала ее.
  - Значит, тебе больше не больно?
  Икшел вздохнула.
  - Это постоянно, - пробормотала она. - Как судорога в руке, держащей меч.
  Кассандра тоже вздохнула.
  - Солас считает, что с появлением Бреши оно стабилизировалось. Он считает, что у него есть своя сила, и что, если мы найдем способ усилить его, вы, возможно, сможете закрыть Брешь навсегда. Возможно, это также снимет метку с вашей руки.
  - Такое чувство, что это уже часть меня... и не в хорошем смысле. - Икшел сжала кулак и вздохнула.
  - Создание странных заклинаний, которые мы не понимаем, становится сильнее... У тебя интересное представление о развлечениях, Искательница.
  Они обменялись ухмылками и вышли из Церкви. Икшель расправила плечи, когда они расходились, и направилась в угол, где, как она знала, Солас всегда прятался.
  - Фалон, - вежливо сказала она. Он отвернулся от того места, где обдумывал произошедшее, все еще держа руку на подбородке. Она не улыбнулась ему. - Я удивлена, что ты все еще здесь. У тебя нет божественной метки, дающей тебе защиту от шемов.
  Солас усмехнулся.
  - Я не уверен, что даже слухи о божественности защитят кого-то из нас, учитывая то, как они отзываются о тебе, Вестница.
  Она остановилась как вкопанная, уловив двойной смысл его слов, и склонила голову набок, глядя на Бога-обманщика, стоявшего перед ней. В конце концов, она поняла его - по крайней мере, в некотором смысле, - но всегда ли он был таким очевидным?
  - Меня зовут Икшел, - сказала она, стараясь не улыбаться слишком горько при мысли о себе прежней. - Я не представилась должным образом раньше, и, думаю, у нас было непростое начало. - Она склонила голову. - Я не нашла никакого вина, но я не хотела откладывать свои извинения.
  - В самом деле, в этом нет необходимости, - ответил Солас. - Я могу только представить, каким враждебным, должно быть, показался мир после того, как я узнал обо всем этом. - Он изящно махнул рукой в сторону долины и пролома над ней.
  - Да, - сказала она и замолчала, потому что их взгляды встретились - по-настоящему встретились - впервые, и она не была к этому готова. У нее не было истории. Она не знала, что хотела сказать, раскрыть, спросить. Она знала, что когда-то он планировал сбежать подальше от инквизиции, чтобы составить заговор и укрепить свою власть, поэтому она не могла рисковать и сказать что-нибудь, что могло бы заставить его уйти. Она не хотела терять из виду Фен'Харела так рано... и она не хотела терять компанию Соласа. Снова.
  Она отвела взгляд и попыталась собраться с духом, чтобы быть мягкой, привлечь его к себе, а не отталкивать.
  - Тем не менее, мне жаль, - сказала она. - Долийцы были добры ко мне так, как другие не были добры, и я обязана им жизнью. Я уверен, что в прошлом вы, должно быть, чувствовали себя нежеланным гостем в том или ином клане, и я не должен сбрасывать это со счетов.
  Солас на мгновение замолчал, и когда она взглянула на него, то обнаружила, что он пристально рассматривает ее. Он опустил руки по швам.
  - Ты поступаешь мудро, не экстраполируя свой собственный опыт на других, - медленно произнес он, - но я должен также признать, что я тоже так поступал. Возможно, мы оба правы и не правы постепенно.
  На мгновение она замолчала, и легкая улыбка удивления появилась на ее лице. Казалось, он встретил ее смирение таким же смирением. Она ожидала, что он будет холоднее, суровее, каким был, когда она была моложе. Но это было похоже на Соласа - того, кого она так хорошо узнала после стольких лет завоевания его доверия...
  - Если у тебя здесь возникнут какие-нибудь проблемы, Солас, дай мне знать, - внезапно сказала она. - Я сделаю все необходимое, чтобы защитить тебя. Они могут вышвырнуть меня, как Шартана, или сжечь, как Андрасте. Мне все равно.
  Он еще раз пристально посмотрел на нее, затем опустил голову.
  - Ты сказала, что мы принадлежим к одному народу. Я чувствую, как сильно ты в это веришь.
  - Я имею в виду... - Она прикусила язык от того, как быстро попыталась заткнуться, и он удивленно поднял брови. - Я одна, а ты не андрастианский городской эльф с промытыми мозгами, как все остальные здесь, - сказала она в качестве объяснения. Она провела ноющим языком по губам. - Я просто думаю, что у нас больше шансов выбраться из этого живыми, если мы будем держаться друг друга.
  Она не смогла сдержать убежденности, звучавшей в ее словах.
  - Ты все еще боишься, - заметил он.
  - Больше, чем ты можешь себе представить, - невозмутимо ответила она.
  Он сделал маленький шаг вперед, и Икшел постаралась не отшатнуться.
  - Я не хочу, чтобы у меня вошло в привычку спасать тебе жизнь, - сказал он, и она услышала в его голосе суховатый юмор, которого ей так не хватало с тех пор, как он ушел, - но я был бы рад помочь всем, чем смогу, если возникнет необходимость.
  - Возможно, - сказала она, и он приподнял бровь.
  - Чего ты боишься, Икшел? - спросил он.
  Она на мгновение опустила взгляд.
  - Я бы предпочла, чтобы в меня бросались медведи, а не верующие, Солас, - нахмурившись, сказала она. - Но, к счастью, меня посылают в Глубь Страны на поиски какой-то церковной дамы, а между тем там идет настоящая война.
  Он фыркнул.
  - Войны ты боишься меньше, чем остаться здесь, в Хейвене?
  Икшел пожала плечами.
  - Ты пойдешь с нами? - спросила она. - Я знаю, тебе нужно изучить брешь, но есть и другие трещины...
  - Икшел.
  Она подняла на него глаза и увидела, что он нахмурил брови над своим темным, серьезным взглядом. Он наклонил подбородок, пригвоздив ее к месту своим взглядом, полным беспокойства и жалости.
  - Я не оставлю тебя на произвол судьбы. Я приду.
  Ее плечи поникли, и она почувствовала, как остатки мужества покидают ее. Она быстро повернулась.
  - Я пойду найду Варрика, - крикнула она и поспешила прочь. - Я не знаю, когда мы будем готовы отправиться в путь, но, похоже, ты путешествуешь налегке.
  Глава 5. Во внутренние районы
  Резюме:
  
   Ранее в сериале "Мертвое прошлое и ужасное будущее"... Тяжесть всего, что она помнит, и чувство вины за то, что, как она знает, она оставила позади, угрожали убить Икшел раньше, чем это смог сделать Ведущий, но она выстояла, чтобы стабилизировать ситуацию. Она неохотно протягивает Соласу оливковую ветвь, закладывая основу для того, чтобы держать самую большую угрозу Тедаса поблизости.
  
  Записи:
  
   10/13/20
  
   Отредактировано в январе 2022 года с помощью BECAndCall!
  
  Текст главы
  
  Ее первая неделя в Хейвене была тяжелее, чем когда-либо должна была быть.
  Икшель быстро завоевала репутацию человека отстраненного, но в то же время обладающего сверхъестественным пониманием жизни верующих. Временами она ничего не могла поделать со своими знаниями или внезапной реакцией на проходящих мимо мертвецов.
  Молодой женщиной, новичком в мече, новичком в инквизиции, новичком по эту сторону Тедаса, она провела так много времени на тренировочном дворе, и она узнала по именам так много людей, которые станут ее солдатами. Когда пал Хейвен, она оплакивала погибших так же, как и ее друзья.
  И в последующие годы - в войне против Корифея и его Серых Стражей, управлявших разумом, против его Красных храмовников и, в конечном счете, против Куна и Фен'Харела - она оплакивала многих, как часть большой семьи, которой у нее никогда не было.
  Ее странные реакции, казалось, только добавляли ей загадочности, и она ненавидела это так же сильно, как и в прошлый раз.
  Она потратила столько времени, сколько смогла, на создание нового меча из тех немногих материалов, которые были доступны в их молодой организации. Харрит не потребовалось много времени, чтобы проникнуться к ней симпатией, как только она продемонстрировала свои знания и выразила желание помочь в сборе ресурсов, когда она, в конце концов, отважилась покинуть Хейвен. Она разбиралась в линиях поставок, складских запасах и требованиях к дизайну. Более того, работая в кузнице, она обнаружила, что использовать свое чувство юмора не так уж и сложно.
  Она скучала по совместной работе с Дагной и Харритом в Подземелье, когда они открыли, как манипулировать вуалевым кварцем и выцветшими материалами, чтобы создавать доспехи прочнее и красивее, чем когда-либо видел Тедас, и создали новые руны, защищающие их солдат от демонов и зла. Но что еще более важно, ей всегда нравилось работать бок о бок со смитами.
  В остальном Икшел старалась держаться особняком. Как только она приобрела новый клеймор, подобранный по ее вкусу, она уединилась на тренировочном поле. Она не занималась спаррингом с партнером, а скорее самостоятельно отрабатывала движения с учебными манекенами; по тому, как солдаты иногда наблюдали за ней, уже было ясно, что ее неожиданный талант и свирепость были замечены, и ей не нужно было задавать вопросы о том, кто ее тренировал. Иногда, когда Кассандра приходила поработать рядом с ней, Икшел находила любой предлог, чтобы уйти, потому что боялась, что Искатель или Каллен узнают слишком много из своих собственных указаний в движениях Икшел.
  Все остальное время она проводила с Варриком, донимая его расспросами о Хоуке. Она выдавала свой интерес за то, что просто была фанаткой "Чемпиона Киркволла", но ее не интересовали ни эпизоды славы, ни кровавые сцены. Она обратилась к нему за советом, как к ближайшему другу Хоука, и спросила о моментах, которые вдохновляли Варрика больше всего, - об особенностях человека, который завоевал вечную преданность Варрика даже после того, как Тень поглотила Хоука целиком.
  Это была единственная ошибка, которую, она была уверена, она не совершит дважды.
  По ее словам, она не избегала Соласа, но делала все возможное, чтобы не думать о нем, когда у нее были моменты, когда она была наедине с собой. Она не хотела думать о том, как трудно было бы скрыть от него свою правду. Чтобы оставаться честной с собой, не раскрывая слишком многого, потребовались логические цепочки и интеллектуальные игры. Она была умна, даже хитра, но никогда не умела лгать. Если уж на то пошло, она не была особенно хороша и в недомолвках. Она ничего не могла с собой поделать: она была серьезным человеком и не любила носить маски.
  Было бы так легко надеть маску Вестницы Андрасте. Она могла бы утверждать, что ее судьбой руководит божественная рука, которая наделяет ее проницательностью и способностями, превосходящими ее кажущиеся годы и опыт. Но при каждом удобном случае она разуверяла окружающих в своей божественности, благородстве или предназначении. Она была сиротой, бродягой, странствующим воином. Она была женщиной, которой был дан шанс помочь в трудную минуту.
  Единственное, о чем она никогда не говорила открыто, - это о том грузе, который висел у нее на шее. Она не могла заставить себя признаться, как сильно боялась того, что должно было произойти, и как изо всех сил старалась поверить, что их борьба не была бесполезной в великом замысле истории.
  Только Дориан и Кассандра на самом деле знали, что пыталось убить ее изнутри. Ей было интересно, что они собирались сказать на ее похоронах.
  Одиночество ударило по ней сильнее, чем в первый раз. Теперь она знала, чего ей не хватало.
  И все же, когда пришло время, покинуть Хейвен оказалось труднее, чем она когда-либо думала.
  ***
  В прежние времена - до появления оленей, болотных единорогов и гигантских самородков - она путешествовала со скаутами инквизиции в караване повозок и пони. Тогда, будучи застенчивым подростком, выбитым из колеи, она забилась в угол тележки и держалась особняком.
  Теперь она проводила большую часть времени на месте возницы рядом с Варриком; Кассандра ехала верхом на своей лошади и координировала действия со скаутами, а Солас сидел в повозке и дремал позади них.
  Поначалу Икшель вела себя тихо, потому что у нее уже начали заканчиваться вопросы, которых она еще не знала, и потому что она предпочитала общество Соласа, когда он спал и не задавал ей вопросов. Но потом Варрик начал приставать к ней, и Солас проснулся, чтобы послушать ее историю.
  - Сирота, - буркнула она ему, когда он спросил о ее семье. - Мир не слишком заботится о уличных крысах, если ты не маг, а потом приходят храмовники, и, если тебе повезет, ты попадаешь в уютный Круг. Я мечтала об этом, - призналась она, - в холодные дни или когда не могла найти еду.
  Солас издал тихий звук, почти насмешливый, позади нее.
  - В самом деле, Солас. Без клана, без семьи, без навыков, - сказала она. - Уши слишком острые, чтобы их отдали в сиротский приют, но слишком круглые, чтобы их приняли большинство долийцев. По сравнению с этим Круг показался мне раем. - Она слегка вздохнула. - Я мечтала об их еде и их причудливых одеждах...
  - Но ты носишь... - Варрик указал на ее лицо. - В конце концов, они перестали обращать на это внимание, да?
  - Клан Лавеллан более дружелюбен к человеческому обществу, чем большинство долийцев. Мне повезло, что я оказалась неподалеку от Уикома, где они взяли на себя определенную ответственность за бедных и угнетенных - Она потерла поводья между пальцами. - Когда они взяли меня к себе, то только для того, чтобы научить охотиться, чтобы я мог сам о себе позаботиться. Но я не могла заставить себя уйти. Это был первый раз, когда я почувствовала...чувствовала, что у меня есть семья...
  И у нее перехватило горло от эмоций, которые она не могла полностью описать, потому что клан Лавеллан был жив, и ее самые дорогие друзья были здесь, и еще больше их скоро снова присоединятся к ней.
  А потом, в самый ужасный день в ее жизни, она поняла, что все они уйдут.
  Варрик слегка коснулся ее локтя. В его глазах было затравленное выражение.
  - Я понимаю, детка, - сказал он, и она кивнула.
  Она помолчала, затем продолжила, понизив голос, чтобы Кассандра не услышала, когда проезжала мимо.
  - Они не просто прошли мимо ушей, они их приняли. - Она слегка вздернула подбородок. - Я могла бы путешествовать быстрее, чем клан и его аравелы. Я могла бы посещать города, которые не были бы так дружелюбны к тем, в чьих жилах больше эльфийской крови, чем во мне. Я стала своего рода посредником, и это была цель, за которую я цеплялась. Это была роль, которую я должна была выполнять на Конклаве.
  - Это очень вежливый способ признаться, что ты шпион, - сказал Солас, и он также повысил голос до уровня скрипа тележки, чтобы его не услышали.
  - Ну, ты всегда недостаточно человечна для тех, кому не все равно, - призналась она. - Если бы я была шпионкой, я бы не стала относиться к валласлинам так, как сейчас.
  Варрик усмехнулся.
  - Да, это немного сложно скрыть.
  - За исключением Орлея, - пробормотала она с кривой улыбкой. - Но никакое количество вина и закусок не смогло обуздать мою ненависть к этому месту.
  Солас хмыкнул.
  - Похоже, ты действительно зациклился на вине, фалон, - заметил он.
  - Честно говоря, я бы не отказалась от чего-нибудь покрепче после такой недели, которая у меня была. - Она перекинула поводья через спину мула и с тоской посмотрела на горизонт. Кофе, виски и сливки - роскошь и порок, которых у нее не было с тех пор, как она присоединялась к Соласу и Дориану в ротонде и слушала, как они спорят о теории магии...
  Варрик критически оглядел ее с ног до головы.
  - Не уверена, что смогу представить тебя в одном из этих модных платьев.
  Она запнулась.
  - Нет, я думаю, уже нет.
  ***
  Икшел обнаружила, что по мере того, как она проводила больше времени с Ведущим, ее сны становились все более и более осознанными. Ближе к концу она так много тренировалась, что у нее почти получилось, но затем Солас забрал Якорь, и связь, которая у нее была с Тенью, прервалась.
  На самом деле она так и не узнала, были ли ее встречи с бледным волком с тех пор ее собственными мечтами или настоящими встречами с ее потерянным товарищем. Иногда она клялась, что действительно видела его, преследовала - и даже несколько раз разговаривала с ним, - но в реальном мире это ничего не меняло, так что, в конце концов, это не имело особого значения.
  Но теперь, с ее практикой, сосредоточенностью и якорем, который снова был у нее в руках, она была так близка к тому, чтобы выйти из своей мечты в более широкий Мир.
  Ей нужно было это сделать, если она собиралась защитить себя от его вмешательства.
  К сожалению, чем более ясной она старалась казаться в своих снах, тем яростнее ее собственная психика пыталась втянуть ее обратно в бессознательное состояние. Она быстро начала подозревать, что в этом замешан Кошмар, но ее мозг уже был поврежден, даже без его вмешательства. Как и многое другое, правда не имела значения.
  Всего за две недели, прошедшие с тех пор, как она выпала из "Бреши" (снова), она несколько раз просыпалась, когда демоны вторгались в ее сны. У них были лица ее друзей: тех, кто пал, тех, кто ушел, тех, кто отвернулся от нее. Они превратили Тень в воспоминания о Перекрестке, полном элювиан, окруженном пылающими небесами. Они стащили ее со скал, кишащих порождениями тьмы. Они прижимали ее к гобелену с изображением Гавани, когда тот горел, и преследовали ее сквозь темные метели на Ледяных склонах.
  Она знала, что это только вопрос времени, когда кто-нибудь узнает о том, что ее преследует. Возможно, это будет Солас, блуждающий в Тени, или, возможно, кто-то из попутчиков услышит, как она разговаривает во сне. Она никогда не чувствовала себя более уязвимой, чем в моменты непосредственно перед сном и после него, когда она не могла быть неуверенной в том, что было на самом деле, а что приснилось.
  Наконец наступила ночь, когда она проснулась с криком, вызванным воспоминаниями о Чарджерах - изуродованные тела были разбросаны по пляжу, как выброшенные куклы. Однако прохладная темнота палатки не давала ей покоя; ей было стыдно за то, что дыхание вырывалось у нее из груди, как рыдания, и она чувствовала себя преданной не только собственным телом, когда Якорь вспыхнул у нее в руке.
  По крайней мере, она была рада, что они не были в главном лагере инквизиции, где Лейси и ее разведчики могли услышать об этом.
  К сожалению, то, что Солас, Кассандра и Варрик ворвались в ее палатку, чтобы посмотреть, что на нее напало, было ненамного лучше.
  - Метка! - Кассандра ахнула. В ее глазах плясал гневный зеленый огонек метки. - Означает ли это, что Нарушение... - и она выскочила из палатки, чтобы взглянуть на небо.
  Но Икшель села, откинула волосы с лица рукой, на которой была метка, и покачала головой, глядя на Соласа и Варрика.
  - Нестабильна не Брешь, - с горечью сказала она. Ее рука не болела; на самом деле это был не импульс от Якоря, нет, сказала она себе, глядя на отверстие в ладони. Ее разум приказал магии в теле успокоиться, и оно медленно подчинилось. Она согнула пальцы и сосредоточилась на виде мозолей, которые снова появились у нее на ладони.
  - Эй, я бы не потерпел, чтобы кто-то так о тебе отзывался, и я не собираюсь делать исключение только потому, что это ты несешь чушь. - Варрик и Солас полностью вошли в ее палатку, но ни один из них не приблизился.
  - Я не клевещу на себя, Варрик, - пробормотала она. - Это реакция на меня. Который час?
  - Незадолго до рассвета, - ответил Солас. Она не смотрела на него, когда выбралась из своего спального мешка и встала. - Икшел, ты плохо отдохнула...
  - И я не отдохну, - решительно заявила она. - Это не та роскошь, которую позволяет мне мое положение представителя Инквизиции или владельца этой проклятой штуковины. Она пренебрежительно махнула Якорем и наклонилась, чтобы собрать свои вещи.
  Варрик резко втянул в себя воздух, затем глубоко вздохнул, прежде чем уйти. Солас задержался еще на мгновение.
  Она пригвоздила его мрачным взглядом.
  - Гарас квенатра, Солас?
  - У тебя были такие ночи, как эта, до того, как ты получил метку?
  Что за вопрос, подумала она. Нет, не видела. Но она также не испытывала подобных кошмаров до Адаманта, до того, как в ее жизнь по-настоящему вошли предательство, потери и смерть - и все из-за метки и из-за него.
  - С таким лицом, как у тебя, стоит ли спрашивать? - вместо этого спросила она. У него хватило такта поморщиться.
  - Я счастлив, моя фалон, - пробормотал он и оставил ее заниматься приготовлениями.
  ***
  Икшел позаботилась о том, чтобы не привести своих друзей во владения дракона - по крайней мере, не в этот раз. Она была уверена в своей способности противостоять Высокому Дракону, но с болью осознавала, насколько слабы барьеры Соласа, как медленно Варрик нажимает на спусковой крючок, как рука Кассандры, прикрывающая щит, опускается слишком низко. Возможно, к тому времени, когда Булл вернется в ее жизнь, она займется этим уголком Глубинки.
  Однажды ночью, сидя в полусне у костра, она размышляла, узнает ли такое создание в ее лице творение своих рук, как Солас, несомненно, распознал свою магию в ее руке.
  ***
  Икшел заранее расчистила дорогу к Редклиффу, но как только ворота открылись для нее, она повела свою группу в противоположном направлении.
  - Наши усилия в городе не завоюют их сердец, - сказала она, когда Кассандра издала смущенный звук. - Нам нужно создать здесь репутацию. Она указала на пейзаж, испещренный ямами и тающими ледяными столбами.
  - Ты уверен, что не ищешь еще головоломок для решения? - Протянул Варрик.
  Она криво улыбнулась ему.
  - История и тайны, мой дорогой гном, - ответила она. - Некоторые из нас должны найти свою историю по обрывкам, оставшимся в реальном мире. Кассандра, не волнуйся, - добавила она, - сегодня мы отправимся на Перекресток, поскольку отрезали подкрепления из лагеря повстанцев и форпоста храмовников.
  Кассандра коротко кивнула.
  - Это было мудрое решение, - признала она. - Было бы нехорошо, если бы у нас за спиной ползала маленькая армия.
  Они расчистили перекресток с горсткой солдат Инквизиции, и когда знамя инквизиции было водружено на этом месте, она почувствовала, как к горлу подступает гордость. Она с благодарностью отсалютовала своим солдатам, и они в ответ ударили себя в грудь.
  - У вас затуманенные глаза, герольд? - Спросил Варрик, когда она повернулась, чтобы отправиться на поиски матери Жизель.
  - Это как-то более реально, когда рядом плакат. Мы действительно можем защитить этих людей.
  Он замолчал, рассматривая ее.
  - Что? - спросила она.
  - Ты мне кое-кого напоминаешь, - сказал он и позволил ей опередить себя.
  У нее состоялся мрачный разговор с матерью Жизель о судьбе и политике, и она убедила главу церкви вернуться в Хейвен со следующим караваном.
  - Я, честно говоря, не знаю, коснулась ли тебя судьба или послала помочь нам, - размышляла мать Жизель, - но я надеюсь. Надежда - это то, что нам сейчас нужно.
  Казалось, Икшель не смогла достаточно хорошо изобразить свои чувства. Мать Жизель положила руку ей на плечо и наклонилась, чтобы заглянуть в глаза.
  - Ты дала людям надежду. Неужели ты не оставляешь ничего для себя?
  Икшель путалась в словах, которые никогда не смогла бы произнести вслух, - воспоминаниях, которые больше не были воспоминаниями, но и не совсем предчувствиями. Она попыталась проглотить внезапный комок в горле, но у нее ничего не вышло; трудно было надеяться, когда она знала, каким трудным и долгим будет ее путь.
  От ответа ее спасло прибытие нескольких повозок, груженных бараньим мясом, зимними одеялами и другими припасами, которые она реквизировала для своих скаутов и распорядилась доставить беженцам.
  Рука матери Жизель скользнула вниз и задержалась на ее руке, а затем сестра Церкви склонила голову и пошла навстречу повозкам.
  Глава 6. Тревожные сны
  Резюме:
  
   Ранее в сериале "Мертвое прошлое и ужасное будущее"... Икшел переживает свои первые несколько дней в Хейвене, несмотря на то, как больно находиться в окружении стольких незнакомцев, которых она когда-то так хорошо знала. Ее мучают ночные кошмары, и ее растущее беспокойство и страхи, по-видимому, приводят к дестабилизации Якоря.
  
  Записи:
  
   10/15/20
  
   Отредактировано в январе 2022 года с помощью BECAndCall
  
  Текст главы
  Икшель взяла Соласа с собой на разведку руин и пообещала Кассандре, что они вернутся, как только увидят трещину. Но Икшел знала, что, хотя и оставалось еще много трещин, которые нужно было закрыть, они еще не открылись, точно так же, как некоторые из крупных залежей красного лириума еще не достигли поверхности.
  Она указала на эти руины несколько дней назад, во время их путешествия по долине, и Солас с любопытством посмотрел на нее, но не сказал ничего, что дало бы ему понять, что он хочет отправиться туда. Когда однажды утром, зашнуровывая ботинки, она повернулась к нему и сказала, что он идет с ней, будь готов, он приподнял бровь и последовал за ней, не задавая вопросов.
  Как только они оказались вне пределов слышимости, он с улыбкой посмотрел на горизонт.
  - Эта башня впечатляет даже в виде руин. Интересно, какие мечты она может таить в себе?
  Икшел была поражена улыбкой и энтузиазмом, звучавшими в его тоне. Он никогда не был так откровенен в своих чувствах, ни в те недели, что прошли после Конклава, ни за те годы, что они знали друг друга, когда она была намного моложе. Она обнаружила, что улыбка невольно расползается по ее губам, и прикусила ее зубами, пытаясь подавить. Улыбка все-таки вырвалась, и у Солас при виде этого расширилась, отчего у нее неожиданно перехватило дыхание.
  Это была странная двойственность: то, как все реагировали на нее, когда она стала взрослой женщиной, и то, как они реагировали на нее, когда она была ребенком. Даже Солас, такой взрослый, что по праву должен был бы смотреть на них всех как на детей, относился к ней по-разному. Его всегда тянуло к ней, то ли из-за Якоря в ее руке, то ли из-за ее заостренных ушей, то ли из-за какой-то другой связи, которая могла их связывать. Они были близки, но когда она была моложе, он во многих отношениях позиционировал себя как советчика и наставника и сохранял дистанцию между ними. Он просто знал о мире гораздо больше, чем она; в нем было столько печали, с которой она еще не сталкивалась сама. Он редко позволял ей вызвать у себя хотя бы самую легкую улыбку или тихий смешок. Его интерес к истории и артефактам народа выражался в глубоких и основательных уроках, но как часто он просто позволял себе проявлять энтузиазм в ее присутствии, быть взволнованным перспективой чего-либо?
  Как сейчас? Когда еще она видела на его лице такую открытую улыбку?
  Икшел поняла, что слишком долго удерживала его взгляд.
  - Вот почему я принесла спальный мешок, - дерзко сказала она, но сердце у нее билось где-то в горле, а на освободившемся месте поселились бабочки. - Я имею в виду, ты можешь вздремнуть. Я согласна на фрески.
  - Граффити? Это интересно. Его светлые глаза заблестели. - Если я узнаю что-нибудь об их художниках, вы бы хотели, чтобы я вам рассказал?
  - Да, спасибо. Возможно, у меня слегка навязчивый интерес к символике искусства моих предков. Я думаю...
  И перед ее мысленным взором предстала другая ротонда, в другом древнем месте, где она нашла древний посох, скрытый призраками пламени под пристальным взглядом Ужасного Волка. Она нашла Сердце Гордости.
  Но она уже держала его в руках, и они оба знали об этом.
  - ...Я думаю, они пытаются что-то сказать мне, но, как и Элвхен, это понимает только мое сердце, а не разум.
  Икшел попыталась уйти от разговора, опираясь на рукоять своего топора, чтобы забраться на следующую скалу, и погрузилась в размышления, любуясь видом земли под ними. Хотя они разгромили более крупные отряды храмовников и мятежных магов, долина все еще носила шрамы от их сражений. Но даже сейчас она могла наблюдать, как природа восстанавливает самые разрушенные участки: медведи и августовские бараны бродили по открытым пространствам. В своих следах и экскрементах они оставляли семена новой жизни. Она бы поставила все на то, что к тому времени, как она вернется сюда, ожоги заживут, покроются молодой зеленой травой и цветами.
  И, вероятно, загубленным лириумом.
  Она изо всех сил старалась не отрывать взгляда от горизонта, в то время как на самом деле ей хотелось взглянуть на свою левую руку и убедиться, что она настоящая.
  - Ты видела много сражений, - сказал Солас снизу.
  Она вертела топор в одной руке.
  - Почему ты так говоришь?
  - Дело не только в твоем мастерстве. Дело в том, как ты справляешься с конфликтами, даже если они происходят не на поле боя. - Его длинные пальцы обхватили грубо отесанный посох, который они подобрали для него в опустевшем убежище мага, затем снова разжались. Он изучал ее и пришел к более определенному выводу.
  - Ты жила и дышала войной. Ты понимаешь это. Это твой дом.
  У Икшел пересохло во рту, и она попыталась заглянуть за плоские стекла его глаз и заглянуть в его мысли. Какие скрытые мотивы были у него, чтобы найти эту связь между ними? Пытался ли он расположить к себе ее печальную душу? Или он выуживал информацию, основываясь на догадке о каком-то секрете, который, как ему казалось, она хранила?
  - Я мало что еще знала, - сказала она наконец, не получив ответов, которые искала.
  - Мы оба видели ужасные вещи, ма фалон. Мы видели, как смерть и разрушение делают неузнаваемыми тех, кого мы любим.
  Эти глаза мерцали, и, возможно, она действительно увидела в них что-то скрытое: намек на древнюю скорбь, которую он показал ей после Адаманта, когда она впервые взяла на себя все управление и несла единоличную ответственность за смерть Инквизиции и Стражей, которых не смогла уберечь. Она увидела то же самое горе более отчетливо, когда он рассказал ей об Эванури, о своих попытках разорвать цепи своего народа и о последствиях своего решения приоткрыть Завесу.
  - Это успокаивает - видеть что-то знакомое в другом человеке.
  Она оглянулась на свой топор. Они нашли его на теле упавшего храмовника - он был заключен в глыбу льда. Зачарованный лед разъел то, что, вероятно, когда-то было зеркальной поверхностью, но она не могла ничего разглядеть за ямками и ржавчиной, покрывавшими наконечник топора. Она все равно нахмурилась.
  - У меня сложные отношения с зеркалами, Солас, - загадочно сказала она ему и спрыгнула со своего камня обратно на тропинку, ведущую к разрушенной башне.
  ***
  Она завидовала легкости, с которой Солас лег и заснул. Она сидела, скрестив ноги, перед фресками - ярко-красными, темно-черными, испещренными стихиями - и старалась не потеряться в символах, которые знала, и в символах, которых не знала.
  Икшель рассматривала изображение своих древних предков, отправляющихся в долгий поход, их ряды были подавлены яростью и печалью, их преследовал черный груз, и они были окутаны красным небом. Это был Долгий поход? Это было изображение рабства? Было ли это отражением тьмы и отчаяния, которые они обнаружили после того, как поднялась завеса?
  Она посмотрела на спящего эльфа, который был во всем виноват, и попыталась найти хоть какое-то утешение в том, что он не мог читать ее мысли. Она могла думать все, что хотела, в темном уединении своих мыслей, и он никогда не узнает. Ее жажда крови, ее стремление к мести и возмездию, а также ее страстное желание оставались драгоценной тайной, запертой в клетке ее ребер. Он не мог знать, как сильно ей хотелось протянуть руку и вложить ее в его ладонь, или растянуться рядом с ним, или перерезать горло ему, а потом себе.
  Теперь она была достаточно знакома с магией, Исчезновением, Якорем и им самим, чтобы понимать, что сейчас он не был особенно могущественным магом. Насколько легко ей будет одолеть его? Возможно, он даже не проснется.
  Но это было милосердие, которого она не допустила бы.
  Было бы это милосердием для него или для нее, она не хотела задумываться.
  ***
  Когда он наконец проснулся, она приготовила небольшую трапезу и разожгла огонь; наступила ночь, и было прохладно.
  Она посмотрела на него снизу вверх с тяжелыми мешками под глазами и склонила голову набок.
  - Возможно, ты мог бы рассказать мне об этом завтра, - сказала она и зевнула, когда он подошел.
  - Рассказывать особо нечего, - ответил он и улегся у огня. - Иди. Я и так достаточно долго занимал твою постель.
  В его глазах был озорной огонек, от которого у нее внутри все сжалось. Она закуталась в свой тонкий брезентовый плащ и поспешила лечь в постель, прежде чем он успел заметить, как она покраснела до кончиков ушей.
  Ей снилось, что она стоит в центре темной долины. Эльфийские всадники по темному коридору, выкрашенному в белый цвет, устремились к ней, но она не смогла предупредить их о предстоящей опасности. Они не поняли ее - да и с чего бы им вообще слушать такую квиклинг, как она?
  Она даже не была уверена, что ей следует попытаться предупредить их. Она увидела волков, также разукрашенных боевой раскраской, которые шли по флангу эльфийской армии. На их могучих спинах ее предки пели песню о войне и крови.
  Икшел пристально смотрела на семиглазого волка, возглавлявшего армию, и боялась, что он проглотит ее и весь мир, который лежал за ее спиной.
  ***
  Икшел вывела свой отряд из Глубинки обратно через Ледяные хребты в Хейвен и знала, что скоро вернется.
  Однако новости об их начинаниях распространились даже за пределы Хейвена, и мир уже начал реагировать. Представители мятежных магов и храмовников связались с Джозефиной и с опаской и недоверием расспрашивали ее о планах инквизиции. Икшель поспорила с Калленом и Лелианой об их предвзятости, и после особенно жаркой ссоры она заставила их смотреть, как она пишет два одинаковых послания и отправляет их с воронами - одно в Редклифф, а другое в Теринфал, - прежде чем они успели возразить.
  - Это не Халамширал, - рявкнула она на Лелиану, - и это не Круг, - напомнила она Каллену, который слегка отшатнулся от ее гнева. - Мы не будем лгать и запугивать наших будущих союзников. И меня не интересуют их сделки, - сказала она Джозефине. - Я собираюсь заинтересовать их нашими.
  Кассандра была единственной, у кого хватило благородства не пытаться повлиять на нее. Искательница уже продемонстрировала, что понимает и уважает планы Икшел, даже если не всегда с ними согласна. Она могла видеть сердце Икшел, и для бывшего и будущего инквизитора было облегчением узнать, что у нее есть кто-то, кто с непоколебимой верой доверяет ее мотивам.
  Искательница похлопала ее по плечу, когда они вышли из церкви и разошлись в разные стороны. Икшел вернулась в свою хижину, опустив глаза; ее до боли задело напряжение, возникшее между ней и Калленом после их ссоры. Она так хорошо помнила его доброту к ней, когда она была незнакомкой, девочкой. Он сидел у ее постели, пока она приходила в себя после столкновения с ферелданским Отмороженной драконицей и её драконятами; он читал ей военные сводки, когда она не могла сидеть и читать их сама; он помог ей перевязать обожженную руку, когда наконец сняли повязки.
  Он нес ее на руках по снегу после падения Хейвена, рассказывал ей имена погибших и обнимал ее, пока она плакала. И после этого он так часто обнимал ее, когда судьба уготовила ей слишком многое, когда ее вера в других была подорвана, когда ее вера в себя рухнула, и когда бремя лидерства так тяжело повисло у нее на шее, что угрожало самому ее существованию.
  Он поддерживал ее, когда Солас уходил. Оба раза.
  И он никогда не бросал ее, даже когда видел демонов в ее глазах.
  Ей было невыносимо думать, что Каллен мог воспринять ее невысокий рост как неприязнь или презрение к его убеждениям. Она знала, что некоторые из его протестов были вызваны страхом, но она также знала, что доброта и стремление защитить формировали и его взгляды. Но времени на споры не было. Ей нужно было, чтобы они подчинились.
  В ту ночь она не спала, теребя безмолвный кристалл у себя на шее и размышляя о том, как он жил после того, как она оставила его, оставила их всех и оставила живой мир позади. Когда она в последний раз отвернулась от их доброты.
  Она поднесла кристалл к губам, когда вышла из своей хижины и направилась мимо сторожевого поста к замерзшему озеру, где могла смотреть на звезды, не заслоняясь дымом, поднимавшимся от костров Хейвена.
  Икшель гадала, что же случилось с миром. Ей было интересно, узнает ли она когда-нибудь об этом. Возможно, эти великие боги-маги, Фен'Харел и Мифал, смогут найти ответы там, где не смогла она.
  Что произойдет, если Икшел отправится в Дикие земли Коркари, найдет Аша'Белланар и спросит?
  Мысли Икшель блуждали, пока ее взгляд перебегал от звезды к звезде, и ее начали мучить новые вопросы: где была Мифал за столетия до того, как она явилась Флемет? Что Флемет или Мифал рассказали бы ей о Соласе? И что могла рассказать ей богиня-колдунья о смерти и магии, способной победить ее?
  Она подумала о другом эльфе, затерявшемся во времени, не тронутом смертью: она подумала о Ледяном бассейне и древнем инквизиторе, запертом там. Она страстно желала освободить его, воссоединить с духом его возлюбленной в объятиях смерти, но она знала, что ей не сравниться с Хакконом в том виде, в каком она была сейчас - с таким количеством союзников, каждый из которых был так неопытен в борьбе с драконами.
  Она слегка удивилась тому, что ей известно об этих так называемых живых богах. Она могла бы разыскать их, если бы захотела: Мифал и Хаккон, каждый из которых мстителен по-своему. Икшел размышлял об их других связях, как о драконах, как о существах, постоянно возрождающихся. Но они не переродились как архидемоны. Если не...
  Ее размышления были прерваны звуком шагов по снегу позади нее, и Икшел чуть не подпрыгнула от неожиданности. Она знала, что была бы мертва, если бы эти шаги принадлежали врагу. К счастью, это был всего лишь Каллен.
  Она уронила голову на руки.
  - Коммандер. Вы меня напугали
  - Леди Вестница...
  - Я знаю Вестница, Каллен, и он не был моим другом, - сказала она и ухмыльнулась ему, хотя знала, что он не шутит. - Я бы предпочла, чтобы вы называли меня тем именем, которое я выбрала, а не тем, которое мне навязали.
  Он поплотнее запахнул куртку и, моргая, уставился на нее в темноте. - Ты сама выбрала себе имя?
  - В детстве я часто ночевала в развалинах, - объяснила она, - и в одном таком месте я нашла слово, вырезанное на скале - вероятно, граффити, но оно было освещено единственным лучом лунного света, и я подумала, что это так красиво. Я написала это на своей руке мокрым пеплом и попросила первого встречного путешественника рассказать, как, по их мнению, это читается. Она пожала плечами, улыбаясь чуть шире. - И все равно мне это показалось красивым, поэтому я взяла его себе.
  - Так и есть, - тихо сказал он. - Симпатичное.
  Она лукаво взглянула на него краем глаза и, заметив, как его рука потянулась к волосам на затылке, улыбнулась. Некоторые вещи, например, его застенчивость, не так сильно ранили ее, как утешали своим постоянством.
  - Спасибо, коммандер, - беззаботно сказала она. - Надеюсь, это означает, что отныне вы будете называть меня так.
  - Д-да. - Он прочистил горло. - Могу я присоединиться к тебе, Икшел?
  - Я рад компании.
  Каллен подошел и сел на камень рядом с ней, крепко сжав руки на коленях перед собой. Казалось, он был не в состоянии смотреть на нее, и она задумчиво прищелкнула языком.
  - Что заставляет вас гулять так поздно, коммандер? - она спросила. - Похоже, это вывело вас из себя.
  - Что? О, нет, это не... Он тяжело выдохнул. - Простите, я действительно не хотел вам мешать, но Кассандра сказала мне, что вас что-то... беспокоит? Вы в поле? Похоже, она решила, что я могу быть ей полезен.
  Икшель закрыла глаза и прислушалась к ночным звукам вокруг них.
  - Я слышала несколько историй, которые были слишком неприятными для книги Варрика, - сказала она очень тихим голосом. - Я не могу представить, что тебе удалось оставить все это позади в Киркволле. И мне тоже не удалось оставить свою прошлую жизнь позади. Это постоянно преследует меня. Я всегда думаю о том, как предотвратить причинение вреда людям, которые мне дороги, и всему миру. Даже если нет уверенности, что вред будет причинен в той же форме.
  Каллен, казалось, утонул в наступившей тишине так же, как и она.
  - Я не знаю, чем ты можешь помочь, - призналась она.
  - Я тоже не знаю.
  - Кассандра считает, что я представляю опасность? - спросила она после очередного мрачного мгновения. - Потому что у меня ночные кошмары?
  - Какой риск? Одержимости или чего-то подобного? - Он покачал головой. - Нет... Может, у нее и нет такого опыта, как у нас, но она достаточно разбирается в... этих вопросах. Она просто беспокоится о твоем благополучии. Счастье. Он нервно переплел пальцы. - Они все такие. Я имею в виду, мы. Беспокоимся за тебя.
  Она вздохнула и откинулась назад, опершись руками о скалу, чтобы удобнее было смотреть на звезды над головой.
  - Жаль, что я не могу сказать, что тебе не следует этого делать. Это... это действительно тяжело. И она сжала кулаки от ярости на саму себя, когда голос предал ее, внезапно заглушенный слезами.
  - Даже в хорошие дни, - согласился Каллен, к ее удивлению.
  Они, наконец, посмотрели друг на друга, и Икшел позволила себе вытереть слезы тыльной стороной ладони.
  - Ты делаешь мужественное лицо, - печально сказала она ему. - Это утомляет, не так ли?
  Он прикусил уголок губы и кивнул. - Это помогает понять, перед кем тебе не нужно притворяться, - сказал он.
  - Могу себе представить. Она отвела взгляд. - Я доверяю тебе, Каллен. Но я боюсь, что если я начну копаться в этом и говорить обо всем этом...
  - Это будет снежинка, которая вызовет лавину?
  Она подняла бровь, глядя на замерзшее озеро перед ними, и кивнула.
  - Я борюсь с тем же страхом, Икшел. Но я нашел тех немногих, кому доверяю, и они выкопают меня, когда я буду похоронен. Это необходимо, чтобы выжить.
  Дыхание Икшел застыло в воздухе, и она потеряла способность дышать. Она смотрела на Каллена широко раскрытыми сияющими глазами и пыталась собраться с мыслями, не говоря уже о словах. Он еще мгновение удерживал ее взгляд, затем снова посмотрел на звезды и позволил тишине воцариться между ними.
  Она не нарушила его, если не считать легкого всхлипывания, которое попыталась спрятать в рукаве.
  Глава 7. Лидерство церкви
  Резюме:
  
   Ранее в сериале "Мертвое прошлое и ужасное будущее"... Солас пытается разобраться в прошлом Икшел и в том, что превратило ее в удивительно проницательного тактика и лидера - и что, возможно, преследует ее в мечтах. Икшел и Каллен беседуют о стойкости и истощении.
  
  Записи:
  
   10/16/20
   Если вам понравилось прочитанное, подумайте о том, чтобы оставить отзыв + комментарий, чтобы помочь другим людям найти историю Икшеля.
  
   Отредактировано в январе 2022 года при содействии BECAndCall!
  Текст главы
  Икшель взяла Кассандру и Лиз с собой в Валь-Руайо, а остальных своих спутниц оставила в Хейвене. Путешествие с двумя женщинами подняло ее настроение больше, чем что-либо за последние годы, и она почти с нетерпением ждала их приезда в орлесианский город. С Хардингом было легко возобновить дружеские отношения; даже при их первой встрече разведчик вел себя так, словно они никогда не были чужими. Язык Хардинга состоял из колкостей и вежливо завуалированных сплетен, и никогда не имело особого значения, знал ли Икшел людей, вовлеченных в это дело, потому что Хардинг умел сделать интересным даже рассказ о погоде.
  По дороге Кассандра и Икшел возглавляли отряд офицеров инквизиции и охранников, шедших впереди: Кассандра на своей чистокровной лошади, а Икшел на красном олене, которого Деннет прислал в подарок за ее быструю работу по защите фермеров Редклиффа. В таких путешествиях Искательнице было легко потерять бдительность; Икшел уговорила Кассандру рассказать ей все о Мечах и щитах, и ей даже удалось заставить ее признаться в некоторых наиболее романтичных аспектах жизни принцессы. Икшел поклялась себе, что на этот раз, когда они отправятся в Зимний дворец, она не позволит Жозефине одеть их в такую кричащую милитаристскую форму. Она хотела увидеть Кассандру в платье, даже если это будет последнее, что она сделает.
  Прибыв в Валь-Руайо и преодолев трудности с Лордом-искателем и сестрами Чантри, Икшель повела обеспокоенную Кассандру и проницательной Хардинг в свою любимую пекарню. Пока она знакомила их со сладкой выпечкой с сырной начинкой, Икшель высматривала какие-либо признаки "Красной Дженни" или "Серы". Она ничего не нашла.
  В тот вечер, когда они покидали городские стены, она получила приглашение на праздничный вечер к Вивьен. Похоже, Вивьен хотела привлечь ее внимание больше, чем Рыжие Дженни.
  Икшель приняла приглашение бывшей Первой чародейки, несмотря на протесты Кассандры.
  На них не было нарядов, и, надо признать, манеры у них были неважные. Но они пришли на этот прием не для того, чтобы произвести хорошее впечатление - просто так. Вивьен справится с остальным.
  Кассандра не верила в это.
  - отлично. Я дам тебе очень важное задание, Кэсс, - с усмешкой сказала Икшел угрюмой женщине. - Собери все сырные пирожные, какие сможешь найти, пока я отвлеку фанатиков.
  ***
  Точно так же, как Кассандра понимала и уважала Икшел, даже когда они расходились во мнениях, Икшел всегда чувствовала связь с Вивьен, хотя их взгляды на многие темы были диаметрально противоположными. Она сказала об этом прекрасному Первому Чародею, когда они беседовали у освещенного луной окна.
  - Я очень уважаю вас, миледи, - заверила она Вивьен, - но позвольте мне ненадолго выйти из Игры. Я не претендую на звание Вестницы, но я заявляю о своей доле в моральном руководстве Инквизицией. Есть вопросы, по которым я не пойду на компромисс, и если мы хотим стать союзниками, я бы хотел, чтобы вы это поняли.
  Вивьен вздернула подбородок, хотя и смотрела сверху вниз на молодую женщину, стоявшую перед ней.
  - Я понимаю, - сказала она, - и я также понимаю, что Игра ведется в суде, а не на поле боя. В данный момент кажется, что весь мир - это наше поле битвы. Она наклонилась к гостям, давая понять, что хочет уйти. - Я приму вас такой, какая вы есть, моя дорогая, если вы примете меня такой, какая я есть.
  - Конечно, леди Вивьен.
  Воспользовавшись помощью Вивьен и прикарманив все сырные пирожные, Икшель в последний раз вернулась в Валь-Руайо, чтобы присмотреть экзотических скакунов для конюшен Деннета. Именно тогда ее и поймала бывшая Великая чародейка.
  Икшел недоверчиво посмотрел на Фиону, в то время как Кассандра взяла инициативу в свои руки. Фиона произвела на Икшел впечатление волевого и способного лидера, просто по тому, как она справлялась с агрессией Искателя, и было трудно поверить, что Чародейка когда-нибудь смирится с рабством в Тевинтере. Хотя Икшел знала, что Алексиус тщательно манипулировал ситуацией, в глубине души она не могла простить Фионе того, что она взяла его на службу даже в самые отчаянные моменты после Конклава.
  Как бы то ни было, они мало что могли сказать Фионе; Кассандра и Икшель не могли ничего обещать, не зная, как храмовники отреагировали на сообщения инквизиции, а Лелиана не сообщала им о подобных событиях, пока они были в Валь-Руайо.
  Позже, за ланчем в дороге, Кассандра поразилась необычности этой встречи. Но вместо этого Икшел подумал о холодном, населенном призраками интерьере церкви Редклиффа. Она задавалась вопросом, не обнаружит ли она раскол, ожидающий ее, когда она прибудет в следующий раз... и не ворвется ли некий тевинтерский маг в ее жизнь во второй раз.
  Икшел осознала, что она так пристально разглядывала свои закуски, что у нее начал дергаться глаз, и попыталась придать своему лицу спокойное выражение, пока Кассандра не заметила.
  Но, похоже, ей это не удалось.
  - Я думала, тебе нравятся сырные пирожные? - Спросила Кассандра.
  ***
  Когда они наконец добрались до Гавани, Икшел услышал характерный рев толпы за ее стенами. Кассандра спрыгнула с коня и побежала к городским воротам, но Икшел не спешился. Она погнала своего полосатого оленя мимо Искателя и поскакала навстречу толпе перед церковью, где бывшие храмовники и недовольные маги обвиняли друг друга в государственной измене. Каллен уже вмешался, и канцлер Родерик теперь пробирался сквозь ряды солдат инквизиции, чтобы вмешаться в перепалку.
  Икшел верила, что ее сердце никого не растопчет, и надеялась, что у ее людей хватит здравого смысла в любом случае убраться с дороги. Она протиснулась сквозь толпу и оказалась между двумя группировками.
  - Тишина! - проревела она командиру и канцлеру, и ее олень присоединился к ней, издав собственный скорбный вопль. Люди вокруг них зажали уши руками и попятились, оставив ее наедине с Калленом и Родериком.
  - Вы утверждаете, что у нас нет полномочий, канцлер? - Спросила Икшел. - У вас была возможность заявить об этом как о голосе Церкви среди руководства инквизиции, и все же вы отвергли наше предложение! Я не знаю, куда ты направился, но, очевидно, в своих медитациях ты не был свидетелем моей власти. Сейчас я продемонстрирую.
  И она обогнула олень, чтобы встретиться лицом к лицу с бывшим храмовником, который, как она знала, спровоцировал эту драку.
  - Ты! У тебя нет доказательств, что маг сразил Божественную. Ты глупец, если не помнишь ее милосердия к магам и ее сочувствия к их жалобам. Тише!
  - И ты тоже! - Она угрожающе указала на Мага, который плюнул в храмовника с самыми злобными намерениями. - Как ты смеешь пользоваться этим милосердием, которое инквизиция почтила в память о Божественной!
  Ее сердце приплясывало на грязном снегу, когда она оглядывалась на обращенные к ней лица своих юных инквизиторов.
  - Скажите мне! Почему вы все здесь? Чтобы составить мирные договоры? Нет. Позвольте мне быть честным с вами - я бы предпочел прямо сейчас оказаться за Океаном Пробуждения, но вместо этого я здесь, с вами, борюсь за то, чтобы закрыть огромную трещину в небесах. Я понимаю, какая роль отведена мне как носителю этого знака.
  Она подняла кулак, когда он начал яростно вспыхивать в ответ на ее эмоции.
  - У каждого из нас, отмеченного или нет, есть своя роль в нашем поиске. Мы должны объединиться, чтобы закрыть брешь. И магом, и храмовником, и кем бы вы ни были, мы должны признать общее мужество и надежду, которые привели нас всех сюда - в Храм Священного Пепла в поисках мира, а теперь и в Инквизицию, чтобы спасти мир. Если мы позволим разрывать себя на части из-за нарушений нашего собственного воображения, на что Тедас может надеяться в борьбе с тем, кто в небесах?
  Она обвела взглядом лица собравшихся вокруг нее, целеустремленно встречая взгляды каждого из них.
  - А теперь, прежде чем вы уйдете. Помните, что никто на самом деле не выходит из себя по поводу того, что они считают несущественным. По моим подсчетам, здесь собрался почти весь Хейвен, и это свидетельствует о том, насколько важна безопасность мира для каждого из вас. Но мы не представляем угрозы друг для друга. И независимо от того, во что вы лично верите, для меня большая честь находиться в окружении людей с такими непоколебимыми убеждениями. Давайте все вместе не забывать уважать убеждения друг друга, работая вместе в предстоящие месяцы.
  Икшел резко вскинула кулак и поднесла его к груди в приветствии инквизиции, таком же, какое она отдавала своим разведчикам во Внутренних землях после того, как отвоевала их. Звуки того, как ее маленькая армия, двигаясь как один, приветствует ее в ответ, наполнили ее мрачным удовлетворением.
  - Мы должны быть едины, если хотим, чтобы брешь была закрыта, - решительно заявила она.
  И с этими словами ее войска поняли, что они распущены.
  Икшел смотрела на Родерика и Каллена сверху вниз, когда толпа рассеялась.
  - Лорд-искатель напал на руководство церкви в Валь-Руайо, - ледяным тоном произнесла она. - Он ударил Сестру по лицу посреди рыночной площади. Я предложил помощь инквизиции Церкви в свете отказа храмовников защитить их... но вы можете себе представить, чем это закончилось. Милорд канцлер, если вы не доверяете мне, тогда доверьтесь разбитому сердцу леди Пентагаст. - Икшель дернула подбородком в сторону Искательницы с суровым лицом, которая приближалась к ним сквозь толпу. - Мы приглашаем вас присоединиться к нашему собранию, чтобы обсудить те же вопросы. Через полчаса, коммандер?
  - Как скажете, ваша честь.
  Икшел развернула своего оленя и заставила его перепрыгнуть через каменные заграждения в направлении конюшен. Она знала, что Родерик не примет ее предложение присоединиться к их военному совету.
  Так оно и было.
  ***
  - Я должен признать, - сказал Солас, - что представляю себе долийскую женщину верхом на огромном олене, которая призывает к объединению под своим знаменем... Это не похоже ни на что из того, что я видел во время своих долгих путешествий в Забвении.
  Она была довольна, что не вздрогнула, когда он подкрался к ней, и ее руки продолжали ловкими движениями полировать огромный топор, лежавший у нее на коленях. Каким-то образом она знала, что ему не потребуется много времени, чтобы разыскать ее после того, как она вернется из многонедельного путешествия. Она пыталась убедить себя, что не хотела, чтобы он скучал по ней, но боялась правды. И вот он подошел к ней самыми легкими шагами, и в его голосе звучали веселые, дразнящие нотки.
  - В самом деле? Говорят, раньше эльфы катались на халле. Разве это не было бы зрелищем?
  - Действительно, так оно и было, - с чувством произнес он.
  - Тогда почему ты так льстишь мне, гареллан?
  Он рассмеялся ей в ответ, обходя каменную стену, на которой она сидела, и когда он снова повернулся к ней лицом, сцепив руки за спиной, в уголках его рта играла добродушная ухмылка. В его глазах светилось скрытое понимание; он явно наслаждался этим па, которые она сделала в их утонченном танце.
  Она была довольна больше, чем следовало бы, тем, что сумела рассмешить его, но то удовольствие, которое это доставило ей, было омрачено оттенком печали. Ее руки замерли на рукояти клинка, и она уставилась на отражение шрамов, нанесенных драконами, и рабского клейма Диртамена. Ей так сильно хотелось сказать ему, что она знает эти истины и принимает их. Она нанесла валласлин на свое когда-то открытое лицо в знак неповиновения, в знак протеста против их грязного прошлого. И больше всего на свете ей хотелось, чтобы он уважал ее за это решение, хотя она знала, что он никогда этого не сделает.
  Она хотела представить себя бывшей рабыней, ведущей праведную войну за свободу. Она хотела, чтобы он видел в ней лидера многих, а не исключение, идола, одиноко сражающегося на поле боя, какой он когда-то по-своему представлял ее в будущем.
  Она покачала головой, прикрыв лицо длинными волосами, как будто это могло скрыть ее от его оценивающего взгляда.
  - Знаете, какое еще было зрелище? - шутливо спросила она. - Первая чародейка, мадам де Фер... Я не могу себе представить, что она прибудет в таком наряде, но она была похожа на бабочку... или на дракона. Она преувеличенно тяжело вздохнула. - Все в ней сияло, как речной камень после бурной придворной жизни.
  - Мне не кажется, что я слышу нотку ревности, ма фалон?
  - В ее присутствии трудно не почувствовать себя дикаркой-долийкой до мозга костей, - призналась Икшел. Она приподняла плечи до ушей. - Судя по тому, что вы рассказывали мне об этих разумных, я тоже показалась бы им такой же примитивной.
  У Солас вырвался тихий вздох, но она не подняла на него глаз, и он не пошевелился, чтобы поймать ее взгляд. Она приподняла плечи, а затем снова опустила их.
  - Если бы я только раньше знала, что нужно избегать драконят, я бы, возможно, сохранила свои перспективы при дворе, - сказала она с самоуничижительной усмешкой и вернулась к полировке своего топора. - Ну что ж. Тел гарас соласан. В жизни есть нечто большее, чем красота. - Она пожала плечами. - Остерегайся Железной леди, ма фалон. Ее императрица перебила эльфов Халамширала и похоронила улики в пепле.
  Солас, наконец, подошла ближе, и он уселся на каменный выступ, который она выбрала в качестве своего поста. Вытянув одну длинную ногу и согнув другую, прижав колено к груди, он наклонился немного ближе, чтобы рассмотреть ее. Она чувствовала тепло его тела на своем плече и боку, словно последние лучи летнего солнца.
  - И снова становится ясно, что ты встречаешь эти опасные встречи с открытыми глазами, - сказал он. - Ты держишься с поразительной проницательностью.
  - Не мудрость? - Она приподняла бровь, глядя на него. - Я стремилась к мудрости.
  - Я бы и это тебе дал. - Он кивнул в знак согласия. - Это то, чему ты научилась у долийцев?
  Она крепче сжала рукоять своего топора.
  - Жизнь в этом мире открыла мне глаза, Солас, - уклончиво ответила она. Затем она заставила себя разжать руки и посмотрела на него с легкой улыбкой. - Я бы хотела хоть на мгновение забыть вкус Валь Руайо во рту. Ты продуктивно провел время здесь, в Хейвене, ма фалон? Раскрыли ли тебе осколки свои секреты?
  Ей было искренне любопытно, потому что за все годы его службы в инквизиции они только и делали, что собирали их; когда он уходил, то оставил ей свою библиотеку странных осколков. Но без него у нее никогда не возникало желания продолжать его исследования их происхождения или назначения.
  Он покачал головой.
  - Нет, но наш аптекарь недавно проявил больший интерес к моим медицинским знаниям. - Он снова улыбнулся ей, и у нее внутри все сжалось от этого зрелища. - Жители Хевена с большим энтузиазмом восприняли своего дикого долийско-андрастианского вестника.
  - Ты так думаешь? - Икшел повернулась к нему лицом и опустила топор на землю. - Даже после того, как отругала их?
  Солас скорчил гримасу.
  - Возможно, даже больше после того, как ты отругал их так, как ты это сделала. Вы пролили свет на темные уголки их сердец, в которых они могли прятаться. Вы показали им, что видите их предубеждения и смотрите сквозь них. Ничто, - его голос стал сухим, - кроме света Создателя, не смогло бы показать вам это.
  Она преувеличенно пошутила над ним.
  - Люди, - сказала она, - так мало верят в людей. Они считают сострадание, доброту и справедливость божественными качествами - и, поступая так, они решают, что они, смертные, неспособны на такие добродетели. И, конечно, их собратья тоже ни на что не способны.
  Это, казалось, немного вывело Соласа из равновесия. Его светлые глаза пробежались по морщинкам на ее лице, и она застыла под его пристальным взглядом, готовясь ко всему, о чем он может ее спросить.
  - Ты ясно дал понять, что ты не андрастианка, - заметил он, - и носишь знаки самого верующего из долийцев. Разве этот пантеон не является воплощением того, что ты описываешь: желаемых черт, присущих богам?
  Напряжение в ее плечах немного спало.
  - Долийцы знают, что их Создатели пали. Они не столько боги и идолы, сколько притчи, что делает их осязаемыми, доступными и по своей сути долийскими. Обратите внимание, что Создатель не был человеком, и Андрасте была выделена из числа людей как его невеста. Но, - добавила она, - я не долийка. Я также не верю в богов. Я верю в разумных
  - Так вы сказали.
  - Теперь ты слушаешь?
  Он наклонил голову, и на мгновение он стал так похож на любопытного пса, что ей показалось, будто она вот-вот утонет в нахлынувших на нее эмоциях. Но она выдержала его пристальный взгляд, искренне желая, чтобы он понял, хотя и знала, что это было бы против его натуры - принять ее веру. Солас, чье имя означало "Гордыня", ставил себя выше всех остальных по степени своей добродетели и глубине своих грехов; как он мог когда-либо верить в других живых существ и их способности?
  Он верил в нее, но этого было недостаточно.
  - Я сделала эти знаки не в честь Диртамена, - сказала она наконец. - Хранитель попросил меня сделать их в знак уважения к тому, что я сделала для нашего народа. И я принял его предложение, чтобы почтить память этого Хранителя и долийцев, которые признали меня одним из своих.
  Взгляд Соласа был таким пристальным, что она усомнилась, действительно ли он обладает способностью читать ее мысли. Казалось, он пытался вытянуть из нее всю правду одними глазами. Она возбудила его любопытство, и ее грудь наполнилась трепетным волнением. Если бы она смогла произвести на него впечатление сейчас, возможно, ей удалось бы смягчить его мнение о долийцах. Если и была какая-то история, за которую он мог бы восхищаться ею, так это история о том, как она заслужила свой валласлин, несмотря на то, что в другой жизни они так ожесточенно спорили из-за ее решения.
  - Я открыла кое-что о нашем народе, что Церковь и люди изо всех сил старались скрыть, - сказала она, и в уголках ее глаз появились морщинки от ухмылки. - Я вернула часть нашей гордости, раскрыв этот секрет. Я дал долийцам и эльфам по всему Тедасу еще одну связь с нашим прошлым - еще одну причину гордиться кровью, текущей в наших жилах, даже когда весь мир отрезал бы нам уши, если бы мог.
  - Фалон, - серьезно сказал Солас, и она не смогла сдержать улыбки. Она дразнила его так же уверенно, как если бы разделась перед ним до трусов, и ему это нравилось, несмотря на суровое выражение его лица.
  - Ты не должен никому говорить, - тихо сказала она.
  - Икшел.
  - С моих губ вот-вот сорвется столько ереси! - заговорщицки прошептала она. - Не здесь. Пойдем со мной, ма фалон.
  Она вскочила на ноги, закинула топор за спину и повела его из Убежища к озеру. Она быстро пошла впереди него, стараясь держаться на некотором расстоянии, чтобы дать себе время подумать.
  Потому что она знала, что совершает ошибку.
  Она стала на десять лет старше с тех пор, как в последний раз покинула "Брешь" и присоединилась к Инквизиции. Она стала на десять лет опытнее, и теперь хранила в себе так много секретов. Но в глазах многих она все еще была молода. Ей было бы трудно объяснить, как она открыла для себя определенные вещи, предположительно, будучи подростком, в одиночестве бродившим по миру. А Соласу, который был старше, чем она могла себе представить? Который был старым даже тогда, когда пали Долины? Он, конечно, отнесся бы к этому вдвойне скептически.
  Но "найденое" так сильно давило на нее. Инквизиция давила на нее. Истинная история ее народа - и история, которую не знал даже Солас, - давила на нее. Это давило на нее изнутри, и ей нужно было выплюнуть это, чтобы найти облегчение.
  Солас, шедший за ней, быстро догнал ее, и они вместе дошли до края озера. Икшел выскочила на лед и поскользнулась на мягких подошвах своих туфель, Солас последовал за ней. Она с любопытством отметила, что он не возражал против льда на пальцах ног, и задалась вопросом, было ли это волшебством или монотонной биологией.
  Она игриво выскользнула из его рук и направилась к центру озера. Только тогда она повернулась к Соласу, но налетела на него так стремительно, что чуть не потеряла равновесие. Он схватил ее за левую руку, крепко сжав пальцами ее бицепс, а затем взял ее правую руку в свою. Он смеялся, когда ее голова ударилась о его грудь, но она почти не слышала этого. Она почувствовала себя еще более неуютно, потому что на какой-то ужасный миг поняла, что вот-вот провалится в кошмар наяву. В ушах у нее зазвенело. Когда его рука скользнула ниже по ее левой руке, она вспомнила боль от Якоря. Она вспомнила боль в своей душе, когда его магия разъедала ее изнутри. Она вспомнила боль, когда он взял ее за руку, когда он в последний раз держал ее вот так, когда он поцеловал ее в первый раз-
  Икшель заставила себя поднять на него глаза, чтобы убедиться в реальности момента, в котором она находилась. Он был настоящим, а не запомнившимся; она никогда раньше не видела, чтобы его бледные щеки покрывались таким румянцем от напряжения, а глаза сияли таким весельем. На его лице сияла улыбка, обращенная к ней и только к ней одной.
  Она сосредоточилась на ощущении его тепла рядом с собой, его шелковистых ладоней на своих ладонях и его дыхании на своем запрокинутом лице.
  А затем она заставила себя отстраниться от него. Его рука на мгновение сжала ее, когда она выскользнула из его объятий, но затем он отпустил ее.
  Икшел глубоко вздохнул.
  - В укромном уголке Ледяного хребта я обнаружил следы истории, которая оставалась нетронутой со времен зарождения Орлея и последних дней Долин. Император людей основал инквизицию. Во главе ее он поставил Искателя. То, что было вычеркнуто из истории и стало ересью сегодня, - это истина: инквизитор был магом... и эльфом из Долин.
  Брови Солас поползли вверх, но она поспешила продолжить, прежде чем он успел прокомментировать.
  - Все в нем - ересь. Он почитал Создателей, а его возлюбленная была Мечтательницей. Но он также следовал за Создателем и сам был спутником императора Орлея. Когда на Андерфельс обрушился Мор, император отправился сражаться с архидемоном - только на секунду, когда бог-дракон появился в Ледяном ущелье. Инквизитор и его спутники отправились навстречу этому новому врагу и не вернулись. Именно благодаря его самопожертвованию Тедас не был поражен Мором и не стал богом войны одновременно. И все это было более чем забыто. Память о нем была практически объявлена вне закона.
  Она провела рукой по волосам, затем по лицу, проводя по чернилам, которые отмечали ее попытки найти своих сородичей, раскрыть их секреты, сохранить их знания. Это были те же самые узоры, которые с такой гордостью носила америдан. Память о нем жила на ее коже. И теперь память о нем жила в Соласе - и будет жить всегда.
  - Этот инквизитор был символом дружбы между эльфами и людьми, - сказала она ему, и у нее перехватило горло. - Он был героем для всего Тедаса. Я, полукровка, хранила память о нем, и я принесла ее домой, к нашему народу. Но хотя я и раскрыл этот секрет, я тоже должна хранить его в тайне. Есть слишком много мест, где опасно жить нашей историей, учить ее, гордиться тем, что ты эльф. Но даже если никто больше не знает, кем на самом деле был Америдан, я знаю. Я горжусь этим. Я обладаю этим знанием. И я буду носить его на своем лице, чтобы все видели.
  Глава 8. В поисках Дориана
  Резюме:
  
   Ранее в сериале "Мертвое прошлое и ужасное будущее"... Икшель, Лейз и Касс объединяются во время их поездки в Валь-Руайо, Вивьен принимают на работу с большой оговоркой, и Икшель прекратила драку в Хейвене, призвав своих людей следить за их общим врагом, а не друг за другом.
   Солас решил, что это круто, и Икшель пришлось сказать: "Подожди. Если ты думаешь, что это круто, ты должен понять, за что я на самом деле выступаю". И она рассказала ему историю о том, как заработала свой валласлин.
  
  Записи:
  
   10/16/20
  Отредактировано в январе 2022 года с помощью BECAndCall
  
  Текст главы
  Лицо Соласа, которое на мгновение было таким открытым для нее, внезапно стало непроницаемым. Его взгляд проследил за движением ее пальцев, когда она водила по короне Диртамена, затем остановился на ее губах, где она задержала палец, словно пытаясь успокоиться.
  Он целовал ее в другой жизни. Однажды. Но тот поцелуй - ее первый - не был романтическим признанием.
  Они провели почти десять лет, путешествуя вместе, вместе росли, как друзья. Эти годы были трудными, но драгоценными, и она любила его, как любила всю свою семью, найденную в пэчворке. Но по мере того, как она узнавала, что значит иметь дом и любить, он осознавал истинные масштабы того, что украл у нее еще до того, как они познакомились.
  В тот день он поцеловал ее на глазах у великого элювианина, после долгих лет разлуки, и это не было кульминацией влечения или тоски. Просто не было ничего другого, что могло бы передать ту запутанную судьбу, которая связала их вместе. Этот поцелуй был бессловесным извинением и мольбой, слитыми воедино, точно так же, как венан была отчаянной молитвой, а не обещанием. "Мое сердце", "мой дом" - так он назвал ее именно потому, что никогда не мог позволить ей быть ни тем, ни другим.
  И что теперь?
  Она смогла распознать объект его внимания, и это заставило ее сердце сжаться, потому что она не знала его достаточно хорошо, чтобы понять его намерения.
  И она, конечно, не знала своих собственных.
  Она больше не была наивной девочкой, отчаянно пытающейся доказать, что заслуживает любви во всех возможных формах. Она была женщиной с более высокой целью. И хотя она могла - могла бы - полюбить его, не имело значения, что она не сможет спасти мир.
  Икшель опустила взгляд на ожерелье из волчьей челюсти, которое поднималось и опускалось при каждом его вздохе. Она увидела, как он пошевелился, и Солас потянулся к руке, державшей Якорь. Своими длинными ловкими пальцами он провел по неровным краям ожерелья вокруг ее ладони.
  Он говорил медленно, философским голосом, лишенным осуждения, но полным чего-то особенного.
  - Как может женщина, которой выпала такая честь раскрыть такую тайну, быть отмеченной и прославленной как спасительница, если она сама не верит в богов? - он спросил. - Как она может не верить, что это судьба?
  - Женщине, - тихо ответила она, - нужна надежда, чтобы выжить. Что боги когда-либо делали, чтобы дать нам надежду? Какая свобода может быть в судьбе?
  Она обхватила его руку своей так медленно, так осторожно, что у него были все шансы отдернуть ее. Но он этого не сделал.
  - Такая хрупкая вещь, которую стоит доверить рукам смертного, - пробормотал он. - Надежда.
  Икшел закрыла глаза, держа его смертную руку в своей.
  Вар лат вир суледин.
  Я бы хотела, чтобы это было возможно, венан.
  - Я знаю, - сказала она.
  ***
  Держась за руки, они направились обратно по льду в направлении Хейвена. Икшел понимал, что по мере приближения берегов, как только они пересекут эту границу в ландшафте, Солас пересмотрит эту границу в своих отношениях. Она не могла сказать, откуда ей это известно, но она знала, и понимала, что он был прав, поступив так.
  На мгновение она позволила себе насладиться теплом его ладони, прижатой к ее ладони, и шелестом его свитера на своем плече, и тем, как ее волосы цепляются за него статическим электричеством. У нее возникло желание прижаться к нему, уткнуться головой ему в грудь. У нее был такой удобный размер, а он - для нее.
  Она не поддалась порыву.
  Когда они добрались до берега озера, Солас действительно выскользнул из ее объятий.
  - Икшел, - сказал он, и в его голосе послышались нотки глубокого сожаления и неуверенности.
  - Просто... Ма мелава халани, Солас, - сказала она. - Тел'абелас. Но она одарила его слабой, усталой понимающей улыбкой.
  Это, казалось, обеспокоило его еще больше, и он не сводил с нее глаз даже после того, как она, извинившись, ушла на ночь.
  ***
  Она лежала, свернувшись калачиком, в своей постели, прижимая к бешено колотящемуся сердцу кристалл Дориана, пока не потеряла счет времени. Она так устала, что не помнила, как провалилась в забытье, но поняла, что это произошло, когда увидела Булла.
  Он лежал под ней, а ее топор вонзился ему в череп между рогами. Она кричала, и боевой клич превратился в стон разбитого сердца. Ее собственная кровь душила ее, брызгая на ее цепкие руки, на разбитое лицо Булла. Во рту у нее был привкус корня смерти.
  Но все произошло совсем не так.
  Она не была той, кто сразил его. И корень смерти - у нее не текла кровь изо рта, как сейчас. Это было намного мягче. Вот почему она выбрала его.
  Это было ненастоящее.
  Собрав все силы, она сосредоточилась на свечении Якоря в своей руке, на боли, которую он причинял. Она сосредоточилась на нем, пока ее рука не исчезла по локоть.
  Там. Реальный.
  Только это тоже было неправильно. Больше нет.
  - У тебя болит рука, - сказал Коул, но она не могла его видеть. - Удар сердца. Не твоя. Отрезала ее, отрезала, но все равно держала. Венан.
  Она дышала так тяжело, что у нее болела грудь.
  - Коул? - позвала она. - Где ты?
  - Ты хотела спросить "когда", но я не понял... Скоро, но, может быть, недостаточно скоро? Оно хочет, чтобы ты испугался, но пока не слышит тебя. Нельзя, чтобы оно услышало, как ты кричишь. Ты не можешь. Еще нет. Проснись.
  Икшел открыла глаза и обнаружила, что боль в груди вызвана кристаллом, впившимся в кожу, а то, что душило ее, было веревкой на шее.
  Она перевернулась на спину и глубоко задышала. Еще одна ошибка, которую она больше не позволит себе совершить.
  Все это не предначертано судьбой, сказала она себе. Она пыталась найти что-то, за что можно было бы уцепиться. Там, где она терпела неудачу раньше, не было возможности.
  Но другая ее часть возражала: "Но все это не имеет значения".
  Слезы текли по ее щекам и падали на волосы.
  - Если им суждено умереть, я бы предпочел, чтобы они умерли в комфорте, - печально сказал Фен'Харел о своих друзьях и смертных Тедаса в целом. И теперь она поняла. Она была обязана им за все свои ошибки. За то, что она сделала, и за то, что ей не удалось сделать.
  Даже если она снова потерпит неудачу. Она должна была попытаться.
  ***
  Как только она увидела Крэма, почти застенчиво стоящего у двери часовни, она остановилась как вкопанная.
  - Ты...... Ты...
  Крэм нервно моргнул, глядя на нее, затем расправил плечи и выпятил подбородок, проявляя бдительность. Она внутренне напряглась, вспомнив, что смотрит не на привидение. Ну, она была таким же привидением, как и он сам.
  - Простите, сер, могу я вам чем-нибудь помочь? - она спросила.
  Его облегчение было очевидным, что только усилило ее чувство вины. Она старалась казаться особенно внимательной, пока Крэм излагал свои идеи, и когда он закончил, Икшел прижала руку к груди.
  - Я слышала о Железном Быке и его подопечных, - сказала она. - Если вы хотите попробовать, я попрошу Джозефину подготовить для вас пакет документов на переезд, а также щедрую единовременную выплату авансом. Мне нужны наемники для экспедиции, которую я собираюсь предпринять. Она одарила его свирепой улыбкой. - То, что за моей спиной лучшие бойцы южного Тедаса, несомненно, послужит сигналом для тевинтерского головореза, которого я имею в виду. Она сделала эффектную паузу, затем улыбнулась чуть шире. - Без обид, сер.
  Крэм издал лающий смешок.
  - Я уверен, что они этого заслуживают, - протянул он. - Когда и где, Вестница?
  Она взяла протянутую руку Крэма и крепко пожала ее.
  - Просто Икшел, - сказала она. - Каждый Гарольд, которого я знала, был куском дерьма.
  ***
  - Кассандра, я бы хотел, чтобы вы с Джозефиной отправились в Теринфол раньше меня. Скажи им, что магам придется убить меня, если они хотят, чтобы я принял их условия, прежде чем я встречусь с храмовниками. Я не собираюсь просто так останавливаться в Редклиффе по пути в восточный Ферелден. Каллен, я бы отправил тебя, если бы на прошлой неделе мы не получили всех этих новобранцев.
  Икшел бросила на коммандера извиняющийся взгляд, передвигая маркеры на карте и намечая их дальнейший путь. Ни один из них не прокомментировал тот факт, что у другого были глубокие синяки под глазами. Каллен понимающе склонил голову.
  - Помни, - сказала она, повторяя то, что Лелиана сказала ранее в их разговоре, - - Разрыв не будет ждать, пока наши разногласия улягутся.
  - Значит, ты возьмешь с собой в Редклифф только Варрика и Соласа? - Кассандра казалась встревоженной, хотя и была довольна компромиссом, к которому пришла Икшел.
  - О, точно! - Джозефина просияла. - Мы получили сообщение от отряда наемников "Заряжающие". Они готовятся встретиться с вами в главном лагере инквизиции во Внутренних землях. Тогда, если вам понравится их выступление, они могут сопровождать вас в Теринфал.
  - Если нам понравится их выступление, - возразила Икшель, но почувствовала, что она лукавит.
  - Как мы можем быть уверены, что они не предадут вас? Возможно, их наняла какая-то третья сторона? - Спросила Кассандра.
  - Четвертая сторона, - уточнил Каллен.
  Икшел устало улыбнулась ему.
  - Этого не может быть, - согласилась она, - но я уверена, что Солас, Варрик и я сможем убежать очень быстро. Каждый из нас всю жизнь бегал, не так ли?
  ***
  Таким образом, Икшел обнаружила, что возвращается в Редклифф.
  Вроде
  Она отправила Соласа и Варрика на поиски человека, проходившего через Блэкуолл, - нашла его, убедила вступить в их ряды, а затем отправила на встречу с Калленом в Хейвен, потому что сожалела, что оставила его там. Она собрала еще больше лекарственных трав, нарвала цветов для мемориала, отдала дань уважения духу озера и уничтожила одно новое месторождение красного лириума.
  Было ясно, что она от чего-то убегает; она почти не спала с тех пор, как они прибыли сюда три дня назад, и у нее заканчивались задания, которые должны были удержать ее на южной стороне долины. После того, как она нашла еще несколько осколков, у нее действительно не было повода не поехать в Редклифф.
  Но она не могла заставить свои ноги встать на этот путь.
  - Чего ты боишься, Икшель? - Спросил однажды Солас, когда солнце уже клонилось к горизонту.
  - Умереть в одиночестве, - тут же ответила она.
  Варрик чуть не поперхнулся своим утренним кофе.
  - Доброе утро, Солнышко, - пробормотал он.
  - Позволь мне перефразировать, - сухо сказал Солас. - Чего ты боишься в Редклиффе?
  Икшел бросил на Варрика суровый взгляд и намеренно избегал взгляда Соласа.
  - Я знаю, знаю. Просто у меня плохое предчувствие.
  - Насчет этого наемника-кунари? - Спросил Солас.
  - Нет, - ответила она и не стала вдаваться в подробности. - Но здесь больше нечего делать. Пойдем.
  ***
  Она переоделась в доспехи, которые были на ней, когда она вышла из Тени: темно-синяя шелковая парча, роскошная белая кожа и яркая золотая драконья кость сделали это ее излюбленным украшением. Икшель никогда не чувствовала себя более женственной и могущественной, чем в этих доспехах, которые она изготовила в Подземелье. Но они были тяжелыми, и она надевала их нечасто.
  Она вообще не надевала его с тех пор, как ликвидировала Брешь. Отчасти, она не хотела, чтобы кто-нибудь спрашивал, как он у нее оказался; в суматохе того долгого дня никто не обратил особого внимания на то, как случайная долийская женщина могла оказаться обладательницей таких странных и искусно сделанных доспехов. Это ни в коей мере не было похоже на долийский. Но никто не догадался спросить, а она не дала им возможности вспомнить, что они должны это сделать.
  Теперь она с трудом надевала доспехи не потому, что это было физически сложно, а потому, что это напоминало ей о слишком многих ужасных вещах.
  Во-первых, вполне вероятно, что они собирались похоронить ее в нем.
  - Могу я помочь?
  Икшель закрыла глаза, когда Солас подняла белую кирасу, которую она прислонила к бревну.
  - Ма серанна, - вздохнула она.
  Он скользнул ей за спину и просунул кирасу ей под мышки, затем спереди, а затем снова вокруг, и начал аккуратно застегивать ее на спине.
  - Это мастерская работа, - пробормотал он. - В ее швах есть волшебство.
  - Мне очень повезло, - сказала она. - Я подружилась с могущественным чародеем и великим кузнецом.
  - Я не думаю, что у нашей Железной леди есть такие прекрасные мастера в своем распоряжении.
  Она замерла, когда костяшки его пальцев прижались к ее пояснице, и он надежно застегнул последнюю пряжку под покрывалом. Она едва осмеливалась дышать, когда он поднял ее наплечники и закрепил их у нее за лопатками. Кожа зашуршала, когда они свободно повисли, и тогда он подошел к ней спереди, чтобы поправить их. Он не отрывал взгляда от своей работы, пока закреплял ремни на месте и туго их застегивал. Затем его пальцы скользнули ниже, к цепочкам, соединявшим наплечники, и он убедился, что они надежно закреплены на - в основном декоративном - горжете, который покоился у нее на груди.
  Ихель не удивилась бы, если бы почувствовал, как бешено колотится ее сердце, даже сквозь множество слоев, которые отделяли его пальцы от ее кожи.
  Она подняла на него взгляд, затаив дыхание и широко раскрыв глаза от его флирта, и почувствовала, как у нее невольно дернулось ухо; кончик его запутался в распущенных волосах.
  Лицо Соласа превратилось в маску, на которой не было и намека на веселье. Он закончил свою работу, затем протянул руку, чтобы заправить волосы ей за уши; затем его гибкие, лилейно-белые пальцы коснулись кончика ее уха, когда оно снова дернулось, и он проследил за линией, ведущей обратно к ее щеке.
  Ее щека горела под легкими золотыми линиями клейма Диртамен.
  - Очень удачно, - повторил он и оставил ее покачиваться в своих доспехах.
  ***
  - Агенты инквизиции, приношу свои извинения! Магистр Алексиус сейчас находится у власти, но еще не прибыл. Его ожидают в ближайшее время.
  Икшель вежливо кивнула рабу-эльфу, а когда он повернулся, чтобы уйти, бросила обеспокоенный взгляд на суровое лицо Соласа. В его глазах ясно читалась ярость, отчего серебристый взгляд стал почти фиолетовым.
  У нее тоже скрутило живот. Но ее гнев разделился. Мы надеваем наш валласлин и говорим: "Никогда больше мы не будем покоряться", - подумала она. Теперь они с обнаженными лицами падают в ноги своим угнетателям и говорят: "Снова, господин, снова".
  Солас, должно быть, заметил отвращение в выражении ее губ и издал недовольный звук, но она оставила свои комментарии при себе.
  - Великая чародейка, - сказала Икшел, входя в опустевшую таверну. - Похоже, Свободные маги отвергли свои роскошные владения ради изнурительного рабства в Тевинтере. Она неодобрительно посмотрела на Фиону. - Мы дети рабов, Фиона. Они прошли маршем от Тевинтера до Долин, чтобы гарантировать, что мы никогда больше не узнаем рабства. Для меня непостижимо, что лидер Свободных магов подчинится - или что ваши войска будут защищать Империум своими посохами.
  - Задница Андрасте, - выругался Варрик. - Империум? Да, у меня на этот счет ничего нет.
  - Я понимаю, что ты боишься, но ты заслуживаешь лучшего, чем рабство в Империуме, - сурово сказал Солас.
  - Как человек, связанный контрактом с магистром, я больше не имею права вести с тобой переговоры.
  - Это не переговоры, великий чародей, - сказал Икшел. - Я пришла сюда, чтобы предложить вам свободу в рядах инквизиции. Если вы подчинились этому магистру, потому что не верили в мою честность, то это еще большая трагедия.
  Когда Алексиус вошел, Икшел скрестила руки на груди и, опустив подбородок, устремила на него тяжелый взгляд.
  - Это та самая окровавленная рука, которая держит тебя за поводок? - спросила она Фиону.
  - Прости, что не поприветствовал тебя раньше, - промурлыкал Алексий, словно не слыша ее.
  - Эрл Тейган не покинул свои земли во время Мора, даже когда они были в осаде. Где он сейчас? - потребовал ответа Икшел.
  - Были... трения.
  Это слово угрожающе повисло в воздухе, несмотря на бархатистый голос магистра. Икшел перевел взгляд на Феликса, чье изможденное лицо неуверенно выглядывало из-за плеча отца.
  - Церковь утверждает, что Магистериум совершает тяжкий грех, пытаясь проникнуть в Тень, - сказала Икшел, оборачиваясь к отцу. - Как я могу поверить, что ты действительно хочешь закрыть Брешь? Разве ты не похож на своих сородичей?
  - У меня сложилось впечатление, что ты не считаешь себя Вестником Андрасте, - ответил Алексий.
  - Я абсолютно не считаю. - Икшел переместила свой вес на другой бок и выгнула бровь. - Но я действительно вышла из Тени, Алексий. Я понимаю, что здесь замешана могущественная магия. В любой из старых историй может быть доля правды. Она помолчала, затем ухмыльнулась. - Я также достаточно хорошо разбираюсь в мужчинах, чтобы понимать, что была бы дурой, если бы доверилась их амбициям.
  Она немного повернулась, обводя взглядом пустеющую таверну, пока ее взгляд не остановился на Варрике. Он наблюдал за ней, нахмурив брови, и она криво улыбнулась ему.
  - Если бы только Кассандра была здесь, Варрик. Может быть, это не наши Маги и не наши темплары спровоцировали Прорыв. Это мог быть Магистр. Почему Родерик не подумал об этом?
  - Солнышко, - прошептал Варрик.
  Икшель махнула рукой, не разжимая объятий. Он достаточно хорошо разбирался в Хартии и политике Гильдии, поэтому, когда он указал ей, что следует перестать быть суровой и включить обаяние, она послушалась.
  - Прости меня, Алексий, - сказала она, поворачиваясь к магистру. - Полагаю, я просто расстроена тем, что меня превзошли. Но если ты готов изложить свои условия предполагаемого сотрудничества, я готова выслушать.
  - Как скажете, - ответил Алексий. - Феликс, где же мои манеры? Миледи, это мой сын Феликс. Не могли бы вы привести писца, мальчик? Нам нужно будет запечатлеть этот момент в истории.
  Феликс поклонился и зашагал прочь, но не раньше, чем снова поймал взгляд Икшел.
  Напускное спокойствие Алексиуса нервировало Икшел даже больше, чем при первой встрече. Она осознавала, что ее нервы были на пределе, потому что она знала, что ее ждет - мрачное будущее и Дориан, - и ее гнев на судьбу за то, что она привела ее сюда, снова подвергла этой пытке, на самом деле был направлен на Дориана. Возможно, думала она, слушая, как Алексиус растягивает слова, Дориан был ее единственным богом. Он направил ее на этот неумолимый путь. И он снова проложит его.
  Она вцепилась пальцами в колени под столом, стараясь не закричать от ярости.
  Икшель была так погружена в свои мысли, что на этот раз Феликс налетел на нее врасплох. Она вздрогнула, почувствовав тяжесть его записки, лежащей у нее в кармане.
  Алексиус оттолкнул его и извинился.
  - Он что-то передал тебе, - пробормотал Солас себе под нос. - Сын.
  - Даже я это заметил, - пробормотал Варрик.
  - Можно подумать, что, учитывая, насколько безжалостен магистериум Империума, они должны быть лучше в этой игре. - Икшел хихикнул и развернул записку. - Ах. Мы в опасности. Для меня это новость.
  - И это все? - Спросил Варрик.
  - О, нет. У нас назначено свидание. Она помахала запиской Соласу, и он одним взглядом вызвал магию, которая превратила ее в пламя. - Тогда давай встретимся с нашим другом в церкви. Мы отнесем зарядные устройства на корму.
  ***
  - Хорошо! Наконец-то ты здесь! А теперь помоги мне закрыть это, хорошо?
  Икшель застыла на пороге Часовни так долго, что Варрику в конце концов пришлось подтолкнуть ее локтем.
  - Что, предполагаемая вестница Андрасте онемела от моего благочестивого вида? -Дориан усмехнулся. - Ну же! Еще одна волна...
  И еще один толчок Разлома заставил пятерых демонов влететь в Церковь, и Икшель двигалась скорее по привычке, чем осознанно. Через несколько мгновений она и ее спутники преодолели Разлом настолько, что смогли закрыть его.
  Дориан, одетый в белое из тонкой кожи, с наманикюренными бровями, сведенными вместе с подозрением и восхищением, повернулся к ней.
  - Любопытно. Как именно это работает? - Прежде чем она успела ответить, он усмехнулся. - Ты даже не знаешь, не так ли? Ты просто шевелишь пальцами, и бум! Щель закрывается.
  - Не забегай вперед, - сказала Икшел, и ее голос задрожал. - Возможно, пора представляться?
  - ах! Где мои манеры? Дориан из дома Павус, - сказал он, кланяясь. - Совсем недавно из Минратоса. Как поживаете?
  - Бывало и лучше, - сказала она. Когда еще ее голос звучал так пронзительно?
  - Подозрительно, да? - задумчиво произнес он. - Еще одна порция вина! Я вижу это по твоему лицу. Магистр Алексиус когда-то был моим наставником, так что моя помощь должна быть неоценимой, как, я уверен, вы можете себе представить. - Его брови снова сошлись на переносице, и он поджал губы под подкрученными усами. - Хорошо. Давайте поговорим об этом еще раз. Я маг из Тевинтера, но не член магистериума. Я знаю, что южане используют эти термины как синонимы, но это только делает вас похожими на варваров.
  - Мы знаем, что мы в опасности, - сказала Солас из-за ее плеча. - Нам не нужна была записка, чтобы заметить это.
  - Ах, я не хотел обвинять вас в том, что вы тупые варвары. У меня, конечно, есть более ценная информация. Давайте начнем с того, что Алексиус заявил о своей преданности мятежным магам из-под вашего контроля. Как по волшебству, да? Что совершенно верно. Великий Чародей действительно связался с вами в Валь-Руайо. Но Алексиус услышал об этом и исказил само время так, что обратился к Великой Чародейке со своим предложением еще до того, как она отправилась в Валь Руайо - и я готов поспорить на золото, что, если бы ты спросил, Фиона искренне поверила бы, что никогда не видела тебя до сегодняшнего дня.
  - Я надеюсь, что это не так опасно, как кажется.
  - Больше, - парировал Дориан.
  - Если это правда, то это увлекательно, - сказал Солас. - И почти наверняка опасно.
  - Трещину, которую вы здесь закрыли? Вы видели, как он крутил время вокруг себя: что-то ускорял, что-то замедлял. Скоро таких будет больше, и они будут все дальше и дальше удаляться от Редклиффа. Магия, которую использует Алексиус, крайне нестабильна, и это разрушает мир.
  - Что еще ты знаешь об этой магии? - Спросил Солас, и Икшел был рад оставить разговор на время магам.
  Ей было так тяжело смотреть Дориану в глаза, видеть, насколько серьезным и оптимистичным он был за этим гордым выражением лица, и осознавать, что он воспользовался разрушающимся миром, чтобы совершить немыслимое. Невозможное.
  Икшель недостаточно разбиралась в магии, чтобы понять, как ей удалось встать между двумя мужчинами, которые так сильно повлияли на ее судьбу, чья магия была так тесно вплетена в ее существо - метка Фен'Харела на ее руке и магия Дориана, скреплявшая ее тело души вместе после того, как вытащил ее из пучины смерти. Судя по всему, мир вокруг нее должен был развалиться на части в тот самый момент из-за явного резонанса сил внутри нее.
  Но нет. Мир продолжал разваливаться на части в обычном режиме.
  Появился Феликс, чтобы рассказать им о культе Венатори и о том, как Алексий был зациклен на метке на ее руке. Она помахала им всем рукой.
  - Я польщена, - сказала она с сарказмом. - Кто-то должен сказать ему, что ему не нужно было вовремя проделывать дыру, чтобы привлечь мое внимание. В небе уже образовалась дыра.
  Дориан улыбнулся ей с такой необузданной нежностью, что ей захотелось убежать. Или ударить его. Или зарезать себя.
  - Ты знаешь, что ты его цель. Ожидание ловушки - первый шаг к тому, чтобы обернуть ее в свою пользу. Алексиус не знает, что я здесь, и я хочу, чтобы пока все оставалось по-прежнему.
  - Как только мы сможем добиться аудиенции у него, я хочу, чтобы ты был там, Павус, - сказал Икшел. - Позволь мне посоветоваться с моими людьми и отправить сообщение Алексиусу.
  Уходя, Дориан бросил Феликсу через плечо:
  - Не дай себя убить, ладно?
  - Есть вещи похуже смерти, Дориан, - ответил он.
  Как только мужчины ушли, Икшел подбежала к ближайшей урне и опорожнила в нее свой желудок.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"