Петраков Игорь Александрович : другие произведения.

Сюжет и герои романов Ильфа и Петрова "12 стульев" и "Золотой теленок"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Исследование, написанное в сентябре 2017 года.

Омский государственный педагогический университет

Игорь Александрович Петраков

Сюжет и герои романов Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок".

Исследование выполнено в сентябре 2017 года.

Омск 2017

0x08 graphic

Памятник Остапу Бендеру в Санкт-Петербурге

СОДЕРЖАНИЕ:

      -- Введение.
      -- История критики.
      -- Герои -- актанты повествования.
   3.1. Герой -- авантюрист
   3.2. Герой -- обладатель комической фамилии.
   3.3. Герой -- обладатель колоритной одежды.
   3.4. Герой -- профан в иностранном языке.
   3.5. Герой -- путник.
   3.6. Герой -- психолог.
      -- Сюжетные ситуации
   4.1. Крах мечты.
   4.2. Автопробег.
   4.3. Бегство.
   4.4. Библейские.
   4.5. Герой в овечьей шкуре.
   4.6. Вопрос следователя
   4.7. Герой в бюрократической системе.
   4.8. Герой в сумасшедшем доме.
   4.9. Герой пристраивает свои литературные произведения.
   4.10. Женитьба
   4.11. Любовное соперничество.
   4.12. Погоня за брильянтами.
   4.13. Показ афиши
   4.14. Предпринимательство.
   4.15. Преображение героя
   4.16. Приключение авантюриста.
   4.17. Развенчание героя.
   4.18. Растрата.
   4.19. Страдания русского интеллигента.
   4.20. Торг.
   4.21. Удар стихии.
   4.22. Чичиков у Собакевича
      -- Продолжения романов.
      -- Библиография.
      -- Дополнительные списки литературы.
  
  
      -- ВВЕДЕНИЕ
  
   Материалом исследования послужили тексты романов Ильи Ильфа и Евгения Петрова "12 стульев" и "Золотой теленок" ( их полные версии, с опущенными фрагментами ).
   Актуальность исследования объясняется недостаточной изученностью сюжета романа, отсутствием классификации его сюжетных ситуаций в современной литературной критике.
   Задачей исследования было классифицировать названные сюжетные ситуации, попутно охарактеризовав их действующих лиц - героев - актантов повествования.
   Также задачей исследования было обнаружить юмор сюжетных ситуаций, комическое в их природе.
   При этом принималось во внимание утверждение И.В. Попченко из диссертации "Комическая картина мира как фрагмент эмоциональной картины мира : На материале текстов И. Ильфа и Е. Петрова" ( Попченко, Ирина Викторовна. Комическая картина мира как фрагмент эмоциональной картины мира : На материале текстов И. Ильфа и Е. Петрова : диссертация ... кандидата филологических наук : 10.02.19 Волгоград, 2005 258 c. : 61 05-10/1293 ) - "Согласно классификации Б. Дземидока, все основные концепции комического сводятся к шести пунктам: теория негативного качества, теория дефадации, теория контраста, теория противоречия, теория отклонения от нормы и теории смешанного типа (фемидок, 1974), среди которых концепция отклонения от нормы дает наибольшие возможности для создания более или менее законченной теории комического. Согласно этой концепции, комическим следует считать любое явление, которое отклоняется от нормы, стереотипа, стандарта".
   Предшественницами данной работы были две статьи, опубликованные на моей странице в журнале "Самиздат":
   1. Сеанс одновременной игры Остапа Бендера в Васюках.
   2. Черноморск: опыт реконструкции городской карты.
   Задачей первой статьи было представить подробную хронологию общения с васюкинскими любителями, лекции по плодотворной дебютной идее и, наконец, сеанса одновременной игры, увенчавшегося разоблачением и бегством "гроссмейстера".
   Задачей второй статьи было составление детальной карты Черноморска - города, в котором происходили события "Золотого теленка". В этой карте были указаны улицы, кварталы ( напр., Воронья слободка ), набережные, железные дороги, вокзалы, другие здания, которые упоминались в романе.
   Обе статьи были написаны в 2005-2006 годах.
  
  
      -- ИСТОРИЯ КРИТИКИ
  
  
   Перед тем, как охарактеризовать полно героев и сюжетные ситуации романов Ильфа и Петрова, полезно ознакомиться с историей критики романа -- с 20-х годов до наших дней ( так называемая "новая буржуазная критика" ).
   "Литературное сообщество 1920-х годов встретило появление романа весьма сдержанно. К числу тех, кто поддержал соавторов, относились писатель Юрий Олеша, политический деятель Николай Бухарин, критик Анатолий Тарасенков и некоторые другие современники Ильфа и Петрова. В 1949--1956 годах "Двенадцать стульев" -- наряду с написанным позже "Золотым телёнком" -- были на основании постановления секретариата ЦК ВКП(б) запрещены к печати"( "Википедия" )
   Здесь же "Википедия" сообщает, что произведения Ильфа и Петрова были неоднократно экранизированы. Этим и объясняется их популярность среди населения в 70-80 годы прошлого века.
   Также авторы "Википедии" отмечают, что восприятие читателями образа Остапа разнилось.
   "Схожие метаморфозы Бендер претерпел и в восприятии критиков. Если первая реакция коллег Ильфа и Петрова на этот образ была резко негативной (к примеру, Александр Фадеев в письме от 1932 года указывал соавторам, что "он же -- сукин сын"), то полвека спустя Яков Лурье называл Остапа "весёлым и умным человеком". Ещё более лестные характеристики герой получил в XXI столетии -- так, прозаик Юлия Вознесенская в своей книге отметила, что Бендер внутренним благородством и интеллигентностью близок пастернаковскому Юрию Живаго[22]".
   Рассмотрим историю критики романов чуть более подробно.
  
   1928-29 годы
  
   "Первая рецензия появилась в газете "Вечерняя Москва" в начале сентября 1928 года. Автор публикации, некто Л. К., с одной стороны, признал, что "Двенадцать стульев" -- произведение живое и динамичное, с другой -- сообщил, что к ближе к финалу история с поисками сокровищ начинает утомлять: "Читателя преследует ощущение какой-то пустоты. Авторы прошли мимо действительной жизни -- она в их наблюдениях не отобразилась, в художественный объектив попали только уходящие с жизненной сцены типы". В том же месяце в журнале "Книга и профсоюзы" вышла статья Г. Блока, давшего весьма жёсткую оценку "Двенадцати стульям": он назвал сочинение двух небесталанных рассказчиков "милой игрушкой", насыщенной "юмористикой бульварного толка и литературщины, потрафляющей желудку обывателя", и пришёл к выводу, что в художественном отношении роман особой ценности не представляет[12][14].
   После паузы, которую соавторы действительно могли принять за "негласный бойкот", газета "Правда" (1928, 2 декабря) напечатала тезисы из речи Бухарина на совещании рабочих и сельских корреспондентов. Николай Иванович тепло отозвался о произведении Ильфа и Петрова и назвал примерами подлинной сатиры главу о Никифоре Ляписе-Трубецком, один из лозунгов во 2-м доме Старсобеса, а также плакат, вывешенный в шахматной секции Васюков: "Дело помощи утопающим -- дело рук самих утопающих"" ( "Википедия" ).
   Здесь же отмечено, что последним из резко отрицательных откликов конца 1920-х годов стала статья в журнале "Книга и революция" -- его обозреватель назвал роман "серенькой посредственностью", в которой отсутствует "заряд глубокой ненависти к классовому врагу"[14]. Затем "Вечерняя Москва" провела опрос среди советских писателей о лучшем произведении 1928 года, и Юрий Олеша, выделив из общего списка "Двенадцать стульев", написал: "Я считаю, что такого романа... вообще у нас не было"[169]. Официальное признание к соавторам пришло в июне 1929 года, после выхода в "Литературной газете" большой рецензии критика Анатолия Тарасенкова.
   "Практически все исследователи творчества Ильфа и Петрова сообщают, что критики-современники о "Двенадцати стульях" писать не желали. Наиболее деликатно высказался уже упомянутый Галанов: "Первый роман Ильфа и Петрова, по свидетельству современников, сразу был замечен читателями. Однако критика долгое время обходила его молчанием". Прервалось оно, по словам Галанова, лишь "через год после выхода романа". Почему критики ранее молчали, почему вдруг перестали - не уточняется. Аналогично и Яновская указывает: "Несмотря на осторожное молчание критики, "Двенадцать стульев" были тепло и сразу ("непосредственно", по выражению Е. Петрова) приняты читателем". Читатели, значит, были непосредственны, а критики выразили свое осторожное отношение посредством почти годичного молчания" ( М.П. Одесский ).
   Читатели, значит, были непосредственны, а критики выразили свое осторожное отношение посредством почти годичного молчания. Но почему они решили, что нужно проявить осторожность, почему через год передумали -- опять не уточняется".
   А вот рецензия, опубликованная в газете "Вечерняя Москва" 2 сентября 1928 года за подписью "Л.К.".
  
   Роман читается легко и весело, хотя к концу утомляет кинематографическая смена приключений героев - прожженного авантюриста Остапа Бендера и бывшего предводителя дворянства Ипполита Матвеевича, разыскивающих стул, в котором предводительская теща зашила бриллианты. Утомляет потому, что роман, поднимая на смех несуразицы современного бытия и иронизируя над разнообразными представителями обывательщины, не восходит на высоту сатиры. Это не более как беззаботная улыбка фланера, весело прогуливающегося по современному паноптикуму.
   Разыскивать приходится двенадцать стульев, так как неизвестно, в каком из составлявших гарнитур помещен клад. Все стулья разбросаны по различным уголкам СССР и, разыскивая их поочередно, герои романа переносятся из затхлой атмосферы глухого городка в мир московской богемы, оттуда на курорт и т.д. Многие из зарисовок-шаржей очень хлестки. Так, хорошо показаны типы поэтической богемы. В романе много удачно использованных неожиданностей. И самая концовка его, рисующая, как накануне похищения последнего двенадцатого стула из клуба Ипполит Матвеевич, убивший из-за жадности своего компаниона, узнает, что сам клуб построен на ценности, найденные в этом роковом стуле, - выполнена очень эффектно.
   Но читателя преследует ощущение какой-то пустоты. Авторы прошли мимо действительной жизни - она в их наблюдениях не отобразилась , в художественный объектив попали только уходящие с жизненной сцены типы, обреченные "бывшие люди". Когда авторы попытались изобразить студенческий быт - кроме бледных полутеней ничего не получилось. Авторам, очевидно, не чужда наблюдательность и умение передавать свои наблюдения. Жаль было бы, если бы они не пошли дальше многостраничного фельетона, каким по сути дела является роман "Двенадцать стульев"".
   ( цит. по: М. Одесский ).
  
   Еще одна рецензия была опубликована в журнале "Книга и профсоюзы":
  
   "Илья Ильеф и Евгений Петров. 12 стульев. Роман. ЗиФ. 1928 год. Тираж - 7000 экз., Стр. 422., Цена 2 р. 50 к.
   "12 стульев" - коллективное произведение двух авторов, по своей тематике очень показательных для нового направления, все более крепнущего в нашей литературе. Ильф и Петров с задатками талантливых рассказчиков создали из своего творения милую, легко читаемую игрушку, где зубоскальство перемежается с анекдотом, а редкие страницы подлинной сатиры растворяются в жиже юмористики бульварного толка и литературщины, потрафляющей желудку обывателя.
   В книге нет живых людей - есть условные категории героев, которые враждуют между собой, мирятся и стараются в действиях своих походить на настоящего человека. Великий комбинатор Бендер, своеобразный потомок Хлестакова, душа погони за бриллиантами, отец Федор, скинувший рясу для земных сокровищ, и много разного рода и звания - все они призваны веселить читателя.
   Смех - самоцель. Неприглядные стороны жизни, наши промахи и несправедливости затушевываются комичными злоключениями, анекдотами и трюками. Социальная ценность романа незначительна, художественные качества невелики и вещь найдет себе потребителя только в кругу подготовленных читателей, любящих легкое занимательное чтение. Цена непомерно дорога, если принять во внимание, что "12 стульев" печатались в течение первого полугодия в журнале "30 дней"".
   ( цит. также по: М. Одесский ).
  
   А в журнале "Книга и революция" доказывалось, что сама концепция издания весьма неудачна, за образец взяты западные журналы, вот и получился даже не американский "магазин", а некое подобие мелочной лавки, где товары в изобилии, но качеством не блещут, да и собраны бессистемно и безыдейно. "Если говорить о литературном отделе журнала, - писал рецензент, - более характерным для него окажется роман-хроника И.Ильфа и Е.Петрова "12 стульев", гвоздь, центральная вещь журнала, печатание которой растянулось на полгода. Редакция называет это произведение - "подражанием лучшим образцам классического сатирического романа"; к этому можно добавить, что подражание оказалось неудачным. За исключением нескольких страниц, где авторам удается подняться до подлинной сатиры (напр., в образе Ляписа, певца "Гаврилы"), - серенькая посредственность. Социальный объект смеха - обыватель-авантюрист - ничтожен и не характерен для наших дней".
   "29 января 1929 года газета "Вечерний Киев" напечатала обзорную статью О.Э. Мандельштама "Веер герцогини", охарактеризовавшего поведение критиков как "совсем позорный и комический пример "незамечания" значительной книги, - пишет М. Одесский, - Широчайшие слои, - негодовал Мандельштам, - сейчас буквально захлебываются книгой молодых авторов Ильфа и Петрова, называемой "Двенадцать стульев". Единственным откликом на этот брызжущий веселой злобой и молодостью, на этот дышащий требовательной любовью к советской стране памфлет было несколько слов, сказанных т. Бухариным на съезде профсоюзов. Бухарину книга Ильфа и Петрова для чего-то понадобилась, а рецензентам пока не нужна. Доберутся, конечно, и до нее и отбреют как следует".
   17 июня 1929 года "Литературная газета публикует рецензию Тарасенкова "Книга, о которой не пишут". ""Коллективный роман Ильфа и Петрова, как правильно отметил Ю.Олеша в своей недавней анкете в "Вечерней Москве", незаслуженно замолчан критикой". Вряд ли Тарасенков не понимал, что "незаслуженно замолчан" и "оплеван" (как на самом деле сказал Олеша в анкете) - далеко не одно и то же. Но Олеше спорить нужды не было: он ведь "правильно отметил", он ведь хотел, чтоб книгу оценили по достоинству, - и пожалуйста. Получалось, что и Мандельштам, говоривший о "незамечании", тоже прав был, ему тоже спорить незачем. Кроме того, начало первой фразы - слова "коллективный роман" - напоминали заинтересованному читателю о первом журнальном отклике, где рецензент несколько неуклюже назвал "Двенадцать стульев" "коллективным произведением двух авторов".
   "Литературная газета" вводила новые правила игры, и теперь Тарасенков лихо опровергал прежних рецензентов, не называя их имен: кому нужно, тот сам догадается.
   Современникам, особенно заинтересованным, догадаться было несложно. К примеру, снисходительный рецензент в "вечорке" писал, что Ильф и Петров "прошли мимо действительной жизни, она в их наблюдениях не отобразилась" , роман "не восходит на высоту сатиры" , обозреватель в "Книге и революции" называл роман "холостым выстрелом" , а у Тарасенкова - строго наоборот: для романа характерно "насыщенное острое сатирическое содержание" , это "четкая, больно бьющая сатира на отрицательные стороны нашей действительности" . Автор рецензии в журнале "Книга и профсоюзы", ставя в вину Ильфу и Петрову увлечение "юмористикой бульварного толка и литературщиной" , давал "коллективному произведению" чрезвычайно низкую оценку и в социальном аспекте, и в аспекте художественности, Тарасенков же настаивал: Ильф и Петров "преодолевают штамп жанра" , более того, "Двенадцать стульев" - одна из немногих безусловных удач советской литературы в области сатиры" ( М. Одесский ).
  
   30-е годы
  
   После выхода книги "Золотой теленок" Алексей Селивановский в статье, опубликованной в Литературной энциклопедии (1934), поставил в упрёк Ильфу и Петрову "отсутствие сатирических красок при создании образа главного героя, а в самом произведении обнаружил "налёт богемно-интеллигентского нигилизма и эстетизма, культ остроумия, самодовлеющего наслаждения смехом"[83]. Михаил Кольцов во время выступления на Первом съезде советских писателей, признав, что и "Двенадцать стульев", и "Золотой телёнок" имеют заслуженный успех, тем не менее предложил соавторам не замыкаться на "потребительской стороне", а направить свою сатиру "в сферу производства, то есть в ту сферу, где советские люди проводят значительную часть своей жизни"[83][136].
   Соавторов тяготили негативные отзывы коллег. Как вспоминал писатель Лазарь Митницкий, Евгений Петров в ту пору "ходил мрачный" и в частных разговорах признавался, что ""великого комбинатора" не понимают, что они не намеревались его поэтизировать"[137].
   К числу тех, кто одобрил выход "Золотого телёнка" и подготовил положительные рецензии (в основном на страницах "Литературной газеты"), относились Лев Никулин[138], Георгий Мунблит[139], Виктор Шкловский[140][141]. Достаточно тёплые отклики поступали также от зарубежных литераторов. К примеру, русско-французский журналист Владимир Биншток сообщал в письме (1931) Ильфу и Петрову, что одну из глав "Золотого телёнка" он прочитал писателю Анри Барбюсу: "Ему ужасно понравилось". Американский прозаик Эптон Синклер в приватной беседе рассказал соавторам, что "никогда так не смеялся, как читая "Золотого телёнка"". Немецкий писатель Лион Фейхтвангер в 1937 году назвал роман Ильфа и Петрова "одним из лучших произведений мировой сатирической литературы"" ( "Википедия" ).
   "Второй этап активного обсуждения "Золотого телёнка" начался спустя четыре десятилетия, когда вдова поэта Осипа Мандельштама -- Надежда Яковлевна -- опубликовала "Воспоминания", в которых, в частности, упомянула, что в литературе 1930-х годов русская интеллигенция нередко подвергалась осмеянию: "За эту задачу взялись Ильф с Петровым и поселили "мягкотелых" в "Вороньей слободке". Время стёрло специфику этих литературных персонажей, и никому сейчас не придёт в голову, что унылый идиот, который пристаёт к бросившей его жене, должен был типизировать основные черты интеллигента". Во второй книге мемуаров Надежда Яковлевна продолжила начатую тему, отметив, что насмешливое развлечение соавторов "приблизилось к идеалу Верховенского" -- персонажа романа Достоевского "Бесы"[143].
   Почти в тот же период с аналогичными претензиями в адрес создателей "Золотого телёнка" выступил на страницах книги "Сдача и гибель советского интеллигента" литературовед Аркадий Белинков. Ильф и Петров, по словам Белинкова, ещё во время работы в редакции газеты "Гудок" "пристально вглядываясь в лица своих знакомых, писали типизированный образ Лоханкина, призванный отобразить всю интеллигенцию"[144]. Приведя в качестве примера Анну Ахматову и Бориса Пастернака, которые могли ошибаться, но не переставали двигаться вперёд, Аркадий Викторович констатировал, что "русский интеллигент был сложнее и разнообразней, чем тот, которого столь метко изобразили Ильф и Петров"[145].
   Столь же "суровый и решительный приговор", по словам Якова Лурье, вынесли соавторам литературовед Мариэтта Чудакова, прозаик Олег Михайлов[146], а также писатель Варлам Шаламов, приветствовавший инициативу Надежды Мандельштам, которая "не прошла мимо омерзительного выпада Ильфа и Петрова против интеллигенции" ( там же ).
  
   40-е - 60-е годы
  
   "Позитивно отзывается о сатире И. Ильфа и Е. Петрова А. Роскин в статье "Мастера фельетона". Данный исследователь отмечает малую изученность фельетонов соавторов и делает меткое наблюдение: "Ильф и Петров наряду с острой наблюдательностью и обширной осведомленностью внесли в фельетон мягкость, которая не переходит в благодушие, и изысканность, не переходящую в стилизацию. Газетная оперативность фельетона Ильфа и Петрова сочетается с высокими литературными качествами..." [Роскин, 1935 : 7]. Е.И.Журбина в статье "Об Ильфе и Петрове" указывает на ограниченный подход советских критиков к творчеству И. Ильфа и Е. Петрова: "Если об Ильфе и Петрове "заходила речь" в нашей критике, то при этом ставился, главным образом, вопрос правильно или неправильно потрудились эти писатели на поприще советского юмора и сатиры.... В круг общей своей проблематики критика Ильфа и Петрова почти не включила" [Журбина, 1937 : 174].
   В 40-е годы соавторов преимущественно считали проповедниками идеологии партии [Молдавский, 1981]. Сложившийся в 40-е годы подход к творчеству И. Ильфа и Е. Петрова справедливо критикуется Л. Гуровичем, который также отмечает малую изученность творчества соавторов [Гурович, 1957]" ( В. Разумовская ).
   "9 февраля 1949 г. в "Литературной газете" была помещена статья "Серьезные ошибки издательства "Советский писатель"". Упомянув лучшие книги, изданные за последние годы ("Белая береза" Бубеннова, "Кавалер золотой звезды" Бабаевского, сочинения Грибачева, Симонова), авторы статьи специально остановились на других, включение которых в юбилейную серию ("Библиотека избранных произведений советской литературы. 1917-1947") "вызвало у читателей законное недоумение". Главное место в этом черном списке занимали "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок": "В центре обоих произведений -- образ Остапа Бендера, "великого комбинатора", как называют его авторы, ловкого жулика, стяжателя. Тогдашняя идейная незрелость молодых писателей сказалась в том, что они любуются "героем", пытаются сделать его интеллектуально выше окружающих. С этой целью они принизили, оглупили советских людей". Статья была неподписанной, следовательно, официальной и не подлежащей дискуссии. Последовали уже известные нам отклики: покаяние Б. Горбатова, признавшего переиздание обоих романов "грубой нашей ошибкой", выступления Н. Атарова и П. Павленко, добавивших к двум осужденным книгам "Одноэтажную Америку". Для широкого читателя Ильф и Петров перестали существовать по крайней мере на семь лет -- до 1956 г.
   Они разделили судьбу Ахматовой и Зощенко, торжественно и всенародно осужденных в ждановском докладе и исключенных из Союза писателей в 1946 г., участь Андрея Платонова, послевоенный рассказ которого в том же году был объявлен "клеветническим" (статья B. В. Ермилова)" ( Лурье ).
   В 1956 г. вышли в свет -- сразу пятью изданиями -- "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок". "Были снова изданы и "Записные книжки" Ильфа. Хотя и отредактированные, с купюрами 1948 г. и еще с новыми дополнительными, романы о "великом комбинаторе" стали выходить в свет ежегодно и повсеместно, и поколение конца 1950-х и 1960-х гг. восприняло их как свою книгу. "Как в каждой долгосрочной империи при многих периферийных языках есть один универсальный язык метрополии, так у нас языком универсальным, "всехним" были -- "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок"... Есть в этом тайна, странность, загадка..."-- писала М. Каганская" ( Лурье ).
   В 1949--1956 годах "Золотой телёнок" был запрещён к печати[180]. Идеологическая кампания, в ходе которой оба романа Ильфа и Петрова были признаны "пасквилянтскими и клеветническими", началась с постановления секретариата Союза писателей СССР от 15 ноября 1948 года; в документе отмечалось, что выход в свет очередной книги соавторов тиражом 75 000 экземпляров является "грубой политической ошибкой"
   "В советское время роман подвергался цензурной правке. Полная версия "Золотого телёнка", вышедшая в 1994 году, позволила читателям познакомиться с фрагментами, изъятыми из текста в разные годы" ( "Википедия" ).
   Об истории критики романов так написала Татьяна Афанасьева:
  
   Романы И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" более восьмидесяти лет являются одними из наиболее читаемых художественных произведений русской литературы XX века. Вместе с тем, благодаря критике 30-х гг., объявивших романы "безыдейными" и "слабыми", дилогия длительное время не становилась объектом серьезных литературоведческих изысканий. Упоминания дилогии в литературной критике до 60-х годов XX в. были редкими и, в большинстве своем, содержали перечень слабых сторон, нежели достоинств романов.
  
   Затем в начале 1950-х годов "о романах как о произведениях, не отвечающих запросам времени и не имеющих ярко выраженной идеологической установки, практически забыли".
   "Начало 60-х годов XX в. можно назвать массовым увлечением творчеством И. Ильфа и Е. Петрова. В этом году издается, пожалуй, до сих пор самая авторитетная монография об И. Ильфе и Е. Петрове А. Вулиса, где подробно и основательно рассмотрена творческая биография писателей. Монография дает объективную, в рамках диктуемой тем временем идеологии, характеристику художественных произведений соавторов. Центральное место в исследовании уделяется романам "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок". По мнению А. Вулиса, дилогия могла родиться только в результате совместного творчества двух талантливых писателей, объединенных общностью взглядов и идей, но остающихся при этом яркими индивидуальностями. Е. Петров дал романам "живые" диалоги, непредсказуемость сюжетных линий. От И. Ильфа они унаследовали краткие, но необыкновенно яркие описания, часто заканчивающиеся перифразами, и "юмористические размышления". А. Вулис делает попытку найти в творчестве "ранних" И. Ильфа и Е. Петрова заготовки для их будущих совместных романов. Так, исследователь указывает, что в петровском "Всеобъемлющем зайчике" скрывается будущая "Гаврилиада" Никифора Ляписа, в "Даровитой девушке" угадываются черты Эллочки Щукиной, лексикон которой был записан И. Ильфом еще в 1926 году".
   В. Саппак написал в 1960-х гг.
  
   Безкорыстно борясь с Корейко за миллион, сам командор поразительно широк, не умеет и не любит считать деньги и, попав наконец в поезд, идущий на Восточную магистраль, не задумывается спрыгнуть с отходящего вагона для того, чтобы отдать покинувшим его "антилоповцам" последние рубли. Он не только благороднее и привлекательнее своих компаньонов по путешествию или жильцов "Вороньей слободки", он куда умнее и писателей из литерного поезда, и своих спутников по международному вагону -- студентов-практикантов.
   ( цит. по: Лурье ).
  
   Анализу романов И.Ильфа и Е.Петрова, по словам В.Шаровой, посвящено достаточно большое число литературоведческих исследований - А.З.Вулиса (1960), Б.Е.Галанова (1961), А.Н.Старкова (1969), Л.М.Яновской (1969). Написанные в 60-е гг., данные работы по-своему комментируют романы, возвращенные в эти годы широкому читателю.
   "Лингвистические работы, выполненные на материале романов (Н.Д.Беляевой, Э.Г.Колесниковой, И.О.Мариненко, Б.Подгурска), посвящены частным вопросам, затрагивающим такие темы, как фразеологические единицы, прилагательные, обозначающие цвет, и антропонимы в текстах И.Ильфа и Е.Петрова, и носят характер скорее описания выделенных языковых средств, чем наблюдения за их функционированием в сатирическом жанре или индивидуальном стиле писателей". ( В. Шарова, Средства выражения экспрессивности в сатирическом художественном тексте :На материале романов И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" ).
   "Яновская, в 1960-е годы исследовавшая записные книжки Ильфа, пришла к выводу, что работа над новым романом началась еще в период журнальной публикации "Двенадцати стульев", то есть задолго до лета или весны 1929 года. В принципе, это даже не особенно противоречит воспоминаниям Петрова о "начале пятилетки" -- если воспринимать их в историческом контексте" ( Фельдман, Одесский ).
  
   80-е
  
   В 1984 году в Ленинграде выходит диссертация Ольги Дмитриевны Родченко "Многозначные прилагательные-лейтмотивы в тексте романа И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев"".
   В ней рассматривается внутритекстовая многозначность следующих прилагательных-лейтмотивов:
   - грязный,
   - старый,
   - большой,
   - толстый,
   - великий,
   - чистый,
   - новый.
   "Ты большой и толстый парниша", - вспоминается фраза одной из героинь "12 стульев" при этом перечислении.
   По словам исследовательницы, жанровые особенности романа "Двенадцать стульев" определили направление поиска непосредственного предмета изучения. " .. Сатира, изображающая "не достоинство человека, а презренное в человеке" /59, с.135/, немыслима без того, что было названо В.Г.Белинским "субъективностью., которая в художнике обнаруживает человека с горячим сердцем" /20,с.217/, яначе говоря, немыслима без авторской оценки изображаемого".
   ЦЕЛЬ работы она определяет как исследование сущности, причины и способов трансформации структуры семантики многозначных прилагательных-лейтмотивов в рамках текста романа И.Ильфа и Е.Петрова "Двенадцать стульев".
   ЗАДАЧИ -
   I/ выявить среди многозначных слов, представленных в тексте романа И.Ильфа и Е.Петрова "Двенадцать стульев", лейтмотивы, являющиеся носителями сатирического смысла ;
   2/ определить, на каких основах происходит новое внутритекстовое обобщение реализаций полисемантичных прилагательных-лейтмотивов, т.е. построить модели
   3/ выяснить степень языковой заданности уникальной трансформации семантики многозначных слов ;
   В основу работы, по словам О.Родченко, положен метод сопоставительного анализа структуры семантики многозначного слова в языке, на уровне словоупотребления и на уровне текста в целом. "В качестве рабочих используются также методы компонентного анализа /14/, суперлинеарного анализа /54,с.7/. Доминирующий в диссертации метод сопоставительного анализа несколько варьируется по главам в связи с языковой спецификой материала".
   Как и в нашем исследовании, в диссертации эпизодически рассматриваются фрагменты текста романа, не вошедшие в его окончательный вариант. "Привлечение подобного материала к исследованию слова как компонента художественного целого представляется правомерным".
   Один из вывод исследования Родченко таков: "Подчеркнутая авторами контекстуальная полисемия прилагательных ГРЯЗНЫЙ, СТАРЫЙ, БОЛЬШОЙ, ТОЛСТЫЙ, ВЕЛИКИЙ, ЧИСТЫЙ, НОВЫЙ, постоянным элементом которой выступает культивируемое сатириками отрицательно-оценочное значение, становится основным способом актуализации и трансформации узуальных внутрисловных отношений, в результате которой эксплицитные общеязыковые значения лексемы затушевыва- ь/ ются, обретают несамостоятельность, начинают постоянно опосредоваться ведущим отрицательно-оценочным смыслом лексемы".
   И еще один вывод: основным способом внутритекстовой трансформации семантической структуры лексемы-лейтмотива признаются намеренно организуемые авторами приемы совмещения ее центрального /в рамках художественного целого/ значения с каждым из представленных в тексте узуальных осмыслений.
  
   90-е
  
   "Ценный труд посвятил романам Ильфа и Петрова Ю. Щеглов. Еще в статьях, написанных в Советском Союзе, Ю. Щеглов и А. Жолковский исследовали поэтику "Двенадцати стульев" и "Золотого теленка" [36] ; впоследствии они вновь обратились к этой теме [37] . Ю. Щеглов опубликовал в 1991 г. развернутый комментарий к обоим романам [38] . Отмечая, что отрицательное отношение к этим романам в большой степени было порождено "советским оппозиционным истэблишментом, значительная часть которого относилась к Ильфу и Петрову с хорошо разыгранным пренебрежением", Ю. Щеглов отверг легенду о писателях, будто бы выполнявших "социальный заказ", "состоявший в том, чтобы травить интеллигенцию, "претендовавшую на собственное мнение"". По его убеждению, "инсинуации о высмеивании и травле Ильфом и Петровым мыслящих профессионалов, преследовавшихся в эти годы властью... образом Лоханкина ни в малейшей мере не подтверждаются" [39] . В противовес тем, кто рассматривал Остапа Бендера прежде всего как жулика и уголовника, Ю. Щеглов признал важнейшей особенностью героя романа (соглашаясь в этом с автором настоящей книги) его "принципиальную невовлеченность" "в дела и страсти "отдельных лиц и целых коллективов", свободу от идеологий...". В подтверждение этой мысли Ю. Щеглов сослался на проницательное замечание В. Набокова, считавшего -- в отличие от Белинкова и Н. Мандельштам, -- что Ильф и Петров создали "образцы абсолютно прекрасной литературы под знаком полной независимости", благодаря тому, что героем своим избрали "персонаж, стоящий вне советского общества", а такой персонаж "плутовского (picaresque) плана" "не может быть обвинен в том, что он недостаточно хороший коммунист или даже просто не коммунист"" ( Лурье ).
   Как отмечает Лурье, Н. И. Бухарин процитировал роман Ильфа и Петрова не на сьезде профсоюзов, как неточно указал поэт, а на совещании рабселькоров в начале декабря 1928 г. ""Двенадцать стульев", упомянутые без имен авторов, понадобились Бухарину для выступления против "бессмысленного попугайства" за "разумное понимание вопросов текущей жизни" [79] . Он привел три эпизода из романа: деятельность халтурщика Ляписа, приспосабливающего своего героя Гаврилу к любой производственной тематике ("Гаврилиаду" Ляписа упомянул в одном из выступлений и Маяковский [80] ), лозунг "Пережевывая пищу, ты помогаешь обществу", адресованный беззубым старухам из Соцобеса, и плакат "Дело помощи утопающим -- дело рук самих утопающих""..
   Также Лурье уделил внимание полемике критиков Л. Сараскиной и Б. Сарнова об Ильфе и Петрове. "Толчком к полемике было наблюдение Сарнова, что подпись отца Федора в письме к супруге в "Двенадцати стульях"-- "твой вечно муж Федя"-- совпадает с подписью Достоевского в письме к жене Анне Григорьевне: "твой вечно Достоевский" (сходны и некоторые сюжеты писем). Сарнов справедливо заметил, что подобное пародирование не является для сатириков экстраординарным поступком, что к такому же пародированию чужих текстов, часто весьма почтенных, прибегал и сам Достоевский [41] . Но Сараскиной это наблюдение (да еще употребление в фельетонах подписи "Ф. Толстоевский") показалось достаточным для резкого осуждения обоих писателей. Она обвинила этих "новых растиньяков" в том, что они, "в точном соответствии с программными документами большевистской партии", ударили "по вершинным точкам" Достоевского, борьба с которым была "не только идеологической, но и политической задачей эпохи и должна была охватывать самые широкие сферы общественной и культурной жизни". Осуществлением важнейшей идеологической задачи, поставленной перед "наемной литературой", были "Двенадцать стульев", в которых Сараскина усмотрела пародию на "Бесов" Достоевского [42] .
   Л. Сараскиной ответил Б. Сарнов. Он показал, что параллели между персонажами "Двенадцати стульев" и "Бесов" абсолютно надуманы, что, вопреки утверждениям Сараскиной, нет ни малейшего сходства между Остапом Бендером и Петром Верховенским, Ипполитом Матвеевичем и Ставрогиным: "Следуя этой логике, с неменьшим основанием можно было бы предположить, что Ипполит Матвеевич Воробьянинов -- пародия на Онегина, или на Печорина, или -- еще того лучше -- на старого князя Болконского..."".
   Заметим к слову, что стремление обличить Ильфа и Петрова именно как советских писателей может стать новой модой в новой буржуазной "российской" критике.
  
   НОВАЯ КРИТИКА
  
   "Многогранное творчество И. Ильфа и Е. Петрова становилось объектом литературно-критического и литературоведческого осмысления уже с 1920-х гг. Среди наиболее заметных исследований последних десятилетий следует назвать работы А.К. Жолковского, М. Н. Липовецкого, М. П. Одесского и Д. Е. Фельдмана, Ю. К. Щеглова [3] и др., детально рассматривающих все многообразие литературного наследия писателей, особенности их поэтики, специфику сатиры и юмора", - пишет Ю.Кильдяева [11-13; 24; 25; 40; 41].
   Приведем здесь названия работ из списка литературы Кильдяевой:
   Жолковский А.К. Искусство приспособления / А.К. Жолковский // Блуждающие сны. - М.: Советский писатель, 1992. - С. 48-50.
   Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы. - М.: Наука; Вост. лит., 1994. - 427 с.
   Жолковский А.К. Избранные статьи о русской поэзии. Инварианты, структуры, стратегии, интертексты. - М.: Изд-во РГГУ, 2008.
   Липовецкий М. Трикстер и "закрытое" общество // Новое литературное общество. - 2009. - N100. - С. 224-245.
   Одесский М.П. Миры И.А. Ильфа и Е.П. Петрова. Очерки ?вербализованной? повседневности / М.П. Одесский, Д.М. Фельдман. - М.: Изд-во РГГУ, 2015. - 400 с
   Щеглов Ю.К. Проза. Поэзия. Поэтика. Избранные работы. - М.: НЛО, 2015. - 576 с.
   Щеглов Ю.К. Романы Ильфа и Петрова. Спутник читателя. - М.: Изд. Ивана Лимбаха, 2009. - 656 с.
   По словам Ю.Кильдяевой, авторам удалось, продолжая традиции прежде всего Н. В. Гоголя, создать принципиально новый тип комического дискурса, в котором смеховое слово играет важнейшую роль. "Оно выступает существенным элементом портретных и речевых характеристик не только главного героя романа авантюриста О. Бендера, его "сподвижника" Ипполита Матвеевича Воробьянинова, но и их "конкурента" в поиске бриллиантов отца Федора, а также всех второстепенных персонажей - от вдовы Грицацуевой и Эллочки - людоедки до участников монархического псевдозаговора. Не менее важна функция смехового слова в авторском описании как средство осмеяния пошлости современного мещанского быта, старой и новой бюрократии, иных недостатков советской действительности".
   К 75-летию первой публикации романа И. Ильфа и Е. Петрова и первого запрещения пьесы М. Булгакова выходит статья Левина "12 стульев из Зойкиной квартиры". Левин постулирует ограниченность сюжетов в мировой литературе. Он заявляет, что актанты "12 стульев" заимствованы у Булгакова.
   По мнению А.Б. Левина, Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер-бей и Ипполит Матвеевич Воробьянинов - литературные младшие братья Александра Тарасовича Аметистова и Павла Фёдоровича Обольянинова, героев пьесы М. А. Булгакова "Зойкина квартира".
   В последние два десятилетия демократическая критика снисходительно, добродушно почти журила Ильфа и Петрова за то, что они разделяли социалистические идеи ( "сацалические идеи", как сказал бы один из персонажей Набокова ).
   Некий Игорь Рейф пишет:
  
   Ну а отношение к марксистским постулатам -- что ж, у Ильфа и Петрова оно было искренним (быть может, потому, что революцию они встретили в достаточно юном, восприимчивом возрасте). И такими они были не одни -- вспомним хотя бы Андрея Платонова или психолога Выготского, которых никто, кажется, не заподозрил в приспособленчестве. Да, немало умных и честных людей пошло на поводу у этой иллюзии, поверив в возможность переделки человеческой природы в рамках построения социалистического общества с его приматом коллективного перед личностным. Да и как, скажите, удержалась бы советская власть, если бы на ее стороне были одни лишь конъюнктурщики и проходимцы?
  
   Обрушаясь на тезисы классиков марксизма-ленинизма, новая критика пыталась даже в безсмертных творениях Ильфа и Петрова выискать конформизм и конъюнктуру ( политическую, не иначе ). Впрочем, что еще от демократических критиков взять..
   Ну и разумеется, романы Ильфа и Петрова становятся ареной для упражнения буржуазных критиков в острословии и обличении Советской власти.
   Они пишут даже о "полной непредставимостьи великого комбинатора в роли заурядного сов-служащего, уныло внимающего на очередном профсоюзном собрании "правильным" речам какого-нибудь полуответственного Скумбриевича о проф-учебе, культработе и прочей бюрократической дребедени"( И.Рейф ).
   Вот еще один опус того же Рейфа -
  
   Не знаю, отдавали ли себе отчет Ильф и Петров, сколь безрадостен получился у них социальный фон, на котором развертывается действие "Золотого теленка" -- даже по сравнению с "Двенадцатью стульями". И это -- несмотря на искреннее желание авторов показать наряду с уродливыми чертами действительности и какие-то светлые ее стороны, долженствующие, как это им тогда представлялось, преодолеть со временем мрачный негатив. Правда, последнее не слишком им удалось, но все же оптимистическая интонация в романе возобладала, что, в частности, сказалось на общем его колорите, "насыщенном радостью и солнцем настолько", что даже пейзажи его "в большинстве случаев весенние и летние, ясные, светлые, словно солнце почти никогда не закатывается на нашем небе".13 Однако Булгаков никаких иллюзий на сей счет, по-видимому, не питал.
  
   Подразумевается, что сам-то исследователь давно не питает никаких "иллюзий" насчет Советской власти. Социализм, таким образом, обличается как далекое от "реальности", иллюзорное явление.
   Здесь же речь идет, естественно, о "тоталитарном режиме", что-то там насаждающем непонятное по отношению к "живой действительности" (!! - И.П.). Здесь же подвергается ревизии ( весьма нелицеприятной ) огулом вся советская критика, которая, дескать, была "ангажированной".
   Все эти соображения с радостью печатаются современными толстыми литературными журналами, по-своему выполняющими заказ новой буржуазии.
   Еще один образец новой буржуазной критики - фраза из сочинения М. Маликовой -
  
   Великий комбинатор наследует черты героя плутовского романа, но, при этом, является фигурой христологической, при всей пародийности, он "единственный по большому счету персонаж, который вносит какой - никакой гуманизм в мир строящегося социализма".
   ( М.В. Маликова, ТРАНСФОРМАЦИЯ ОБРАЗА ИИСУСА ХРИСТА В РОМАНЕ И.ИЛЬФА И Е.ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" ).
  
   Подразумевается, что советская власть и советский строй якобы были не гуманными.
   А вот что пишет автор урока "Сатирическое изображение эпохи.." -
  
   "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" были построены на фактическом материале, который писатели собрали, работая в редакции газеты "Гудок". Это рабкоровские письма и заметки, жалобы читателей, приходившие с редакционной почтой. За этими письмами стоят живые люди с настоящими именами и фамилиями, которым надо было выжить в новом социалистическом мире.
  
   То есть именно социалистический - а не капиталистический, заметьте, - мир предназначен для того, чтобы в нем не жить, а выживать. Плохо скрываемая ненависть к социалистическому устройству жизни, помноженная на незнание о нем, скрывается за этими словами.
   Акцентируется в новую эпоху мнение о сатирической направленности "12 стульев" и "Золотого теленка", направленности его именно против недостатков социалистической действительности. Вот что пишет П. Хабибуллина в статье ОСОБЕННОСТИ ИНОСКАЗАНИЯ В РОМАНЕ "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА
  
   Сатира всегда направлена против недостатков своего времени, она может скрывать свой обличительный и злободневный характер под маской иносказания. Таким образом, выражением "делегация домохозяек" авторы высмеивают бюрократизм советской жизни, а также неуместное и повсеместное употребление заимствований.
   В этом романе многие фразы имеют иносказательный подтекст.
   В нем переплетаются два мира, один из них - для цензоров, а второй - для читателя. Первый мир высмеивает буржуазное общество, изжившие себя дворянские ценности и исчезающий класс дореволюционной интеллигенции. Второй мир - мир иносказательных фраз, призывает читателя прочувствовать сатирическое отношение авторов к новому правящему строю.
   Примером первого мира или слоя могут послужить следующие фразы: "Старгородский лев" - дворянин города Старгород, "Отец русской демократии" - представитель прогрессивного дворянства, "длинный благородный нос" как признак аристократической принадлежности.
   Ко второму слою можно отнести такие иронические выражения, как "до эпохи исторического материализма" в смысле - до становления советской власти, "жить с такими ультрафиолетовыми волосами в Советской России не рекомендуется" - авторы намекают на вмешательство государства во все сферы жизни общества.
   Пользуясь официозными советскими штампами, авторы намеренно часто используют комичные аббревиатуры - СТАРГУБСТРАХ, АХРР, Старгуброзыск, Старсобес, демонстрируя абсурд повсеместных сокращений.
   Ильф и Петров демонстрируют духовную пустоту общественной жизни и - одновременно - гротескную глупость. "Пища - источник здоровья", "Тщательно пережевывая пищу - ты помогаешь обществу", данные лозунги были характерны для постреволюционных столовых. Тут иносказательный элемент присущ каждому слову. Они разоблачают недостатки окружающего мира косвенно, то есть, показывая их не в прямой реалистической манере, а в вымышленных формах (во времени, месте действия и т.д.). Таким образом, сатира в данном случае принимает более обобщенный характер.
  
   Однако, справедливости ради следует отметить, Хабибуллина не опускается до соблазнительного до любого буржуазного критики последовательного охаивания советской действительности, не брызжет ядовитой демократической слюной по любому мало-мальскому поводу, не теряет разсудка в обличениях истории ( так, как это делают некоторые критики в отношении мира, описанного в повести М.Булгакова "Собачье сердце" - см. мое исследование "СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ: СОВРЕМЕННЫЕ ПРОЧТЕНИЯ" ). Так, как это делает, скажем, комментатор романа "12 стульев", который вводит термин "советское захолустье" -
  
   Словосочетания "уездный город N", "губернский город N" или просто "город N", весьма часто встречающиеся в русской прозе XIX века, -- общее место, ­своего рода символ глухой провинции, за­холустья. Однако в романе "Двенадцать стульев" привычный смысл их несколько изменился: захолустье стало советским, черты "нового быта" комически соседствовали здесь с прежними, постепенно вытесняемыми.
   ( Комментарий .. )
  
   Как врага Советской власти аттестуют героя "12 стульев" и "Золотого теленка" Фельдман и Одесский:
  
   ..роман не был вполне советским. Главный герой самим фактом своего существования протестовал, отрицал советскую власть.
   Даже его поражение тут ничего не меняло. Великий комбинатор оставался самым обаятельным героем дилогии. И единственным его недостатком было упорное нежелание "строить социализм". Потому что Бендер находил это занятие скучным. Тесно ему было в СССР, тесно и скучно. Соответствующую фразу редакторы могли бы и вычеркнуть из романа, все равно она бы подразумевалась. Но если сильному, умному и смелому, веселому и великодушному, изобретательному и щедрому скучно и тесно в "стране социализма", то нежелательные -- с точки зрения "идеологической выдержанности" -- ассоциации тоже сами собой подразумевались. Хотели того соавторы или же нет.
   Вот почему "разоблачение" романов -- и в 1948 году, и раньше -- не только результат интриг, но и закономерность.
   ( Фельдман, Одесский, Эпилог ).
  
   В 2003 году выходит исследование В. Шаровой "Средства выражения экспрессивности в сатирическом художественном тексте :На материале романов И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок"".
   Вывод исследовательницы таковы: текст романов И.Ильфа и Е.Петрова позволяет представить практически всю систему экспрессивных средств в том объеме, в котором она обычно присутствует в описании категории экспрессивности. Эта категория проявлена на разных языковых уровнях: фонетическом, лексическом, морфолого-словообразовательном и синтаксическом.
   "Наиболее употребительными оказались экспрессивы - имена существительные, осуществляющие связь содержания произведений с изображаемым миром (функция номинации) и способные выступать в качестве компонента характериза-ции экспрессивных значений. Можно отметить нарастание экспрессивности у имен существительных по мере усложнения их морфолого-словообразовательной структуры (хулиган - хулиганничать - хулиганство; кутила - кутеж). Экспрессивность глаголов оказалась связанной по преимуществу с их лексическим значением. Использование экспрессивных имен и глаголов связано с задачами как персонификации речи персонажей, так и создания иронически окрашенного фона их похождений и поступков в исторически обусловленное время (20-30-е гг. XX в.). Синтаксические средства выражения экспрессивности также включены в решение задачи "озвучивания" текста - речи персонажей и включения в повествование от 3 лица элементов несобственно-прямой речи. Указанным целям служат и фонетические средства выражения экспрессивности".
   В двухтысячных выходит небезынтересная работа Т.Темяковой и В.Сычевой, в которой доказывается, что место действия в "Золотом теленке" и прообразом города Арбатова был Саратов.
   Например, описание председателя, по мнению Б.Донецкого, "крайне схоже" с председателем Сарабовского губисполкома Иваном Ерасовым. Бульвар Молодых Дарований - это якобы саратовский парк "Липки".
   Главная улица Арбатова - не иначе улица Кирова в Саратове. И так далее..
  
  
      -- ГЕРОИ -- АКТАНТЫ ПОВЕСТВОВАНИЯ
  
   Среди героев романов Ильфа и Петрова критика уделяет особое внимание главному герою двух книг -- Остапу Бендеру, и уже во вторую очередь занимается его спутниками -- Воробьяниновым, Балагановым, Козлевичем, Паниковским, а также второстепенными персонажами. С образа О.Бендера начнем и мы.
  
        -- ГЕРОЙ-АВАНТЮРИСТ.
  
   В этой ипостаси образ героя рассматривается критиками в трех аспектах: романтик -- авантюрист -- мошенник ( лицо, вступающее в конфликт с законом ).
   Вот что пишет Е.Е. Анисимова на 262 странице своей диссертации о Жуковском:
  
   Полигенетизм образа Бендера, соединившего в себе, с одной стороны, романтическую традицию, а с другой - авантюрную, плутовскую, неоднократно отмечался исследователями50. В России эти литературные линии связаны, прежде всего, с именами Жуковского и Гоголя. Именно их произведения включаются в ассоциативно-интертекстуальное поле романа и проецируются на советскую действительность. По наблюдению Ю.К. Щеглова, в основе образа Бендера лежат ""фамильные" признаки, в том числе и потенциальные, т.е. такие, которыми он мог бы (курсив Ю.К. Щеглова. - Е.А.) обладать или даже обладает, но в недовоплощенном или размытом виде"51. К их числу, вероятно, и относится "бендерский" код в романе52.
  
   Если в "Двенадцати стульях" авантюристу контрастен образ Ипполита Матвеевича Воробьянинова - представителя досоветской России, то в "Золотом теленке" вокруг остапа как спутники вокруг планеты группируются также аватюристы - Козлевич, паниковский и Балаганов. Все они имели в прошлом проблемы с властями или Уголовным кодексом ( который Остап так чтит ).
   Вот что пишет о Бендере Т. Афанасьева: "На фоне второстепенных героев образ Бендера многогранен. Невозможно не поддаться его обаянию и оптимизму. Фразы главного героя "Двенадцати стульев" и "Золотого теленка" прочно вошли в разговорную речь и часто цитируются средствами массовой информации. Особая функция Остапа, суть которой пытались определить исследователи 1930-х, 1960-х и 1990-х гг., заключается в формировании вокруг себя некоего межпространства: с одной стороны, Бендеру нет места в советском обществе как человеку, жаждущему личной выгоды, с другой - он не враг, а яркая личность, ощущающая свою индивидуальность и способность изменить окружающий мир".
   О незаурядности героя Ильфа и Петрова так пишет И.Рейф:
   "И своим внешним обликом -- атлетическим сложением, медальным профилем, сверкающим взглядом, -- и душевной широтой, кипучей энергией ("если бы он направлял свои силы на действительную заготовку рогов или же копыт, то надо полагать, что мундштучное и гребеночное дело было бы обеспечено сырьем по крайней мере до конца текущего бюджетного столетия"), волевым напором, искрометным юмором он резко контрастирует со своим романным окружением, а его верные "оруженосцы" -- Балаганов и Кi -- лишь подчеркивают эту его незаурядность. К тому же, будучи одинок, не имея ни родных, ни друзей ("разве я похож на человека, у которого могут быть родственники?"), он окружен ореолом некой таинственности: нам не известно, каким ветром занесло его в захолустный Арбатов, мы почти ничего не знаем о его прошлом, если не считать описанной в "Двенадцати стульях" охоты за бриллиантами мадам Петуховой, и можем только догадываться о его социальном происхождении.
   Конечно, можно было бы назвать его суперменом, но где вы видели таких мятущихся, легкомысленных, неудовлетворенных собой суперменов? В своем предисловии к первому после пятнадцатилетнего перерыва, еще с купюрами, изданию "Двенадцати стульев" и "Золотого теленка" (без такого авторитетного предисловия в 1956 году обойтись было еще нельзя) Константин Симонов усматривает в этих метаниях и в попытке дважды расстаться со своим миллионом -- один раз оставив его на бульварной аллее, в другой сдав на почту для отправки наркому финансов -- прегрешение против логики и правды характера".
   Бендер
  
   "Уже Луначарский, поспешивший опубликовать отзыв на "Золотого теленка" до завершения журнальной публикации романа, замечал, что образ Остапа Бендера -- "это -- только художественный прием, который немного фальшивит", "дальнейшее сочувствие к такому типу является уже элементом анархическим" [152] .Более определенного отношения к Остапу требовал от авторов и Селивановский в "Литературной газете": "Если бы Ильф и Петров положили в основу своего романа понимание Бендера как классового врага... они глубже бы взрыхлили почву нашей действительности" [153] . Е. Трощенко заявила, что "авторская насмешка" над Остапом "снисходительна", а позиция их в осмеянии своего героя "слаба и прекраснодушна", исполнена "интеллигентского гуманизма" [154] .
   Еще резче осудил авторов за образ Остапа Бендера А. Зорич. "Кто такой "великий комбинатор" Остап Бендер, главный герой и главный объект сатиры, развернутой на страницах "Золотого теленка"?.. -- вопрошал он. -- Может быть, это сознательный и намеренный враг?.. Нет, для политической фигуры он явно легковесен, и никакой программы у него нет... Кто же он в таком случае?
   Это выдуманная фигура, человек, лишенный какого бы то ни было социального лица и социальных корней..." [155]" ( Лурье ).
   О герое как авантюристе пишет и Лурье. "Остап -- "великий комбинатор", авантюрист; он рассматривается поэтому в ряду нарушителей закона, популярных в послереволюционной литературе героев-уголовников. Даже У.-М. Церер, немецкая исследовательница, не связанная необходимостью разоблачать индивидуалиста Бендера и высказавшая интересную мысль об автобиографических мотивах в теме погони Остапа "за счастьем", включила все-таки Остапа в число классических правонарушителей из литературы 1920-х гг. вместе с катаевскими растратчиками, Турецким барабаном из "Конца хазы" Каверина, Беней Криком и леоновским бандитом Митькой Векшиным [150] . Но сходства между Остапом и Митькой Векшиным не больше, чем между Ильфом и Леоновым. Конечно, дилогия об Остапе Бендере опиралась на традиции плутовского романа, но уже Виктор Шкловский, отметивший эту генеалогическую связь, справедливо включил в число предков Остапа, наряду с Лазарильо с Тормеса, Чичиковым и Жиль Блазом, также Тома Джонса-найденыша и Гека Финна [151] . Главное в образе Остапа -- не его противоправные действия, а его выключенность из окружающего мира, способность взглянуть на этот мир со стороны" ( Лурье ).
   Мировоззрение плутовского героя отличается от мировоззрения остальных персонажей, считает А.Люликова. Плут, по ее словам, как правило, является носителем антагонистических настроений, и потому образ плута представляет собой форму воплощения инаковости. "Плут - это "формально?жанровая маска", имеющая дело с разобла-ением конвенциональности. Такая маска - способ выражения взгляда романиста, она определяет "как его позицию для видения жизни, так и позицию для опубликования этой жизни" [3, с. 335]. лементы карнавально?смеховой семантики присутствуют в образе глав-героя дилогии - Остапа Бендера. Остап Бендер - это "персонаж, не выдуманный специально для этих романов, но сконструированный в рамках определённой литературной типологии"".
   И дальше: "Заключённое в дворницкой соглашение между Бендером и Воробьяниновым влечёт за собой установление иерархических отношений, имитирующих характерное для карнавализованной плутовской литературы распределение ролей между пикаро и господином, что восходит, в свою очередь, к простонародному обряду, где "слуга выводится грубым и нахальным малым, который издевается над своим хозяином" [6, с. 215]".
   С этой точки зрения происходящее в дворницкой якобы представляет собой пародию карнавального увенчания - превращения совслужащего Воробьянинова в "уездного предводителя команчей" [4, с. 66], "охотника за бриллиантами и авантюриста" [4, с. 176], а Бендера - в его помощника".
   Инга Маслова считает протоптипом Воробьянинова "реального" купца Ник. Стахеева.
   "- Где драгоценности? - закричал предводитель.
   - Да вот они!.. Клуб на них построили, солдатик!
   Бриллианты превратились в сплошные фасадные стекла и железобетонные перекрытия, прохладные гимнастические залы были сделаны из жемчуга. Алмазная диадема превратилась в театральный зал с вертящейся сценой, рубиновые подвески разрослись в целые люстры, золотые змеиные браслетки с изумрудами обернулись прекрасной библиотекой, а фермуар перевоплотился в детские ясли, планерную мастерскую, шахматный клуб и биллиардную" [3, с. 308]. Именно так, глубоким разочарованием для главного героя заканчивается знаменитый роман-фельетон И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев". Трудно сказать наверняка был ли разочарован подобным исходом событий исторический прообраз Кисы Воробьянинова - купец Николай Дмитриевич Стахеев. Известный предприниматель меценат и благотворитель, он не раз жертвовал на народное образование, социальную сферу. Только вот новая власть не умела, или не хотела помнить старые заслуги российского купца".
   Ю.В. Подковырин пишет о Бендере как о типе плута.
  
   О.Бендер как герой плутовского романа
  
   Наиболее традиционным является осмысление образа Остапа Бендера в контексте представлений о плутовском типе персонажа2. Именно в таком ключе интерпретируются различные особенности его языка и поведения: в них, прежде всего, подчеркивается "масочный" характер..
  
   О чертах плутовского персонажа в образе Остапа писали, по словам Подковырина, к примеру: Вулис А.З. И. Ильф и Е. Петров: Очерк творчества. М, 1960; Старков А.Н. "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" Ильфа и Петрова. М., 1969; Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы. М., 1994; Щеглов Ю.К. О романах И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" // Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. М., 1995; Гандлевский С.А. Указ. Соч.
   Исследователи предполагают, что у Бендера существовало несколько возможных прототипов. Наиболее вероятным из них, отмечает "Википедия", согласно воспоминаниям Валентина Катаева, был одесский авантюрист Осип Шор, служивший в уголовном розыске и имевший репутацию местного денди[31]. "Кроме того, в круг потенциальных "претендентов" современники Ильфа и Петрова включили брата Ильи Арнольдовича Сандро Фазини, называемого в их семье "одесским апашем"[32], а также Митю Ширмахера -- "окололитературного молодого человека, о котором ходили слухи, что он внебрачный сын турецкого подданного"[33].На конструкцию образа Бендера с его сочетанием низкого и высокого уровней, плутовства, могли в какой-то мере повлиять -- не без посредства бабелевского Бени Крика -- фигуры блатных "королей" старой Одессы и вся галерея романтичных босяков, контрабандистов и налётчиков "одесской школы"".
   Вот что пишет Л.А. Синельникова: "Образ литературного персонажа Остапа Бендера представляется нам удачным объектом для рассмотрения особенностей лингвориторических ЛР) параметров самопрезентации языковой личности (ЯЛ) оптимиста. Его изворотливость, в некоторых случаях дерзость, неповторимый юмор, ум и хитрость выдают в нем яркую натуру предпринимателя".
   По мнению Синельниковой, непосредственными предшественниками Остапа Бендера могут считаться Скален Мольера, Труффальдино Гольдони, Жиль Блаз Лессажа, Фигаро Бомарше. От этих персонажей Остап Бендер якобы унаследовал менталитет плутовского героя, который, по словам М.М. Бахтина, "поставлен по ту сторону всякого пафоса" и выступает носителем "веселого обмана", направленного "против "ортодоксальных" ценностей". "Остап Бендер прямо не посягает на "ортодоксию" советской действительности; он ее просто игнорирует, творя "веселый обман" и искусную псевдологию".
   Здесь не согласимся с исследовательницей. Онтологию советской действительности даже такому герою как Бендер игнорировать проблематично. Бендер, например, постоянно примеривает на себя социальные роли советских людей: пожарного инспектора, милиционера, вывозящего мебель у Изнуренкова, следователя. Есть у него, впрочем и внесоциальные роли, напр., гроссмейстера.
   Вывод, который делает Синельникова: специфика реализации морального сознания ЯЛ персонажа Остапа Бендера состоит в трансляции нравственных категорий, репрезентируемых такими понятиями, как "приоритет материальных ценностей", "уважение к Уголовному кодексу", "добровольный отъем денег". "Словесно-логическое начало речи представлено психологическими приемами аргументации, лингвориторемами микроуровня: довод к пользе, довод к обещанию, осмеяние религиозных положений. Для усиления эмоциональности ЯЛ персонажа применяет экспрессивные неоднозначные обращения, систему изобразительно-выразительных тропов и фигур. Специфика жанра романа "Золотой теленок" все-таки обусловливает недостаточный (низкий) уровень нравственно-философского начала (этос) произведения. Несмотря на стремление Остапа Бендера казаться благородным джентельменом, его жизненные принципы, а следовательно, и реализация всех прожектов носит несправедливый характер. Аргументативная стратегия персонажа строится на психологических доводах, основанных на манипулировании аудиторией, использовании в собственных интересах ее слабых сторон, некомпетентности реципиентов в определенных вопросах".
   О концепте маски в "Золотом теленке пишет" и Л.Рупосова: "Вместо электростанции в южной республике, необходимой большому миру, стараниями Корейко построена типография, печатающая открытки с портретами известных американских актеров: Дугласа Фербенкса в полумаске на толстой самоварной морде ("Википедия" статью об актере снабжает репродукцией афиши главного героя романтической комедии "Знак Зорро", в полумаске [17]), славного малого Монти Бенкса (Бэнкса) с вытаращенными глазами, очаровательной Лии де Путти (Гл. 5)" ( Л.Рупосова ).
   М.Маликова, признавая, что О.Бендер - герой плутовского романа, тем не менее отмечает, что "великий комбинатор берет на себя функции Спасителя. Он являет чудеса своему ученику. Остап буквально из воздуха делает деньги, не смотря ни на какие трудности, находит стулья.
  
   - Молитесь на меня! - шептал Остап. - Молитесь, предводитель.
   Ипполит Матвеевич был готов не только молиться на Остапа, но даже целовать подметки его малиновых штиблет."[1, С. 132]
  
   И если Иисус Христос рассказывает своим ученикам притчи, то Остап Бендер тоже рассказывает Ипполиту Матвеевичу своеобразную притчу о гусаре - схимнике, который решил отказаться от мирской жизни. "Граф Алексей Буланов принял имя Евпла и удалился в землянку для того, что бы там, в уединении постичь смысл жизни. На протяжении двух десятков лет ничто не могло нарушить его покой: ни скудное питание одними сухарями, ни революция, ни даже приход в его землянку комиссаров. В тот момент, когда сознание схимника окончательно, как ему казалось, просветлело, размеренную жизнь его потревожили обыкновенные клопы. "Тогда он понял, что ошибся. Жизнь так же, как и двадцать пять лет тому назад, была темна и загадочна. Уйти от мирской тревоги не удалось. Жить телом на земле, а душою на небесах оказалось невозможным." ( цит. по: М. Маликова ).
   " Иисус Христос говорит о том, что праведники наследуют Царствие Божие. И Остап Бендер обещает заговорщикам, вошедшим в тайный "Союз меча и орала" вернуть их прежнее положение в обществе, что для них было равносильно возвращению в Эдем. Оказавшись в Васюках, "великий комбинатор" еще раз будет рисовать картину райской жизни: "Васюки переименовываются в Нью - Москву, Москва - в старые Васюки. Ленинградцы и харьковчане скрежещут зубами, но ничего не могут поделать. Нью - Москва становится элегантнейшим центром Европы, а скоро и всего мира" [1, С. 246] На протяжении всего романа Остап Бендер наставляет своего ученика, дает ему советы или же собственным примером показывает, как надо действовать в той или иной ситуации. Но каков мессия, таково и его учение".
   "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" при всем сатирическом характере и типичном для них отрицательном герое, по мнению В.Шаровой, смогли избежать одномерности в изображении главного героя Остапа Бендера, имя которого стало нарицательным. "Он держит в кулаке все нити интриги, обеспечивая движение сюжета, его непрерывность. Как отмечает А.Н.Старков, "Остап - плут, порожденный определенными историческими обстоятельствами, оказавшимися для него неплохой питательной средой. Он не просто плут. Он прежде всего умный плут. Но и ум его не обычен -это ум с отчетливо выраженным комбинаторским уклоном; остроумие существенно дополняет трезвый расчет, а трезвый расчет причудливо переплетается с авантюризмом в поступках" [Старков 1969: 12].
   Исследователь Б.Е.Галанов пишет, что "Остап - человек кипучей энергии и предприимчивости, вольный или невольный разоблачитель многих уродливых явлений быта мещан, обывателей, бюрократов. Писатели проявили настоящую художническую зрелость, когда, поддавшись натиску своего беспокойного героя, помогли проявить ему качества, которые выводили читательское отношение к нему на новый виток. Все остальные персонажи романов - фигуры "на все времена", художественно-обобщенные, типические" [Галанов 1961: 10]".
   Как плут Остап Бендер "относится к типу деклассированных авантюристов, чьи интересы располагаются в тривиальной, "низменной" сфере, заведомо отключенных от каких-либо идеалистических или престижных устремлений"
   Система жизненных принципов плута также подвижна и динамична, как и образ жизни, который он ведет. Спецификой изображения плутовского архетипа является помещение его в особый художественный мир, обладающий имманентной организацией с собственными нормами и законами. Наиболее ярко данная модель мира продемонстрирована в "Одесских рассказах" Бабеля, где герои разговаривают на своем собственном жаргоне и обсуждают темы, далекие от понимания человеком "общего" мира внетекстовой реальности.
   Великий комбинатор И. Ильфа и Е. Петрова также живет в своем сепаративном мире и обладает достаточно гибким понятием нравственности, что позволяет ему комфортно чувствовать себя в предлагаемых обстоятельствах, и даже более того, занимать в них лидирующую позицию.
   При стечении обстоятельств иным образом плут мог бы стать "культурным" (положительным) героем, реализовав тем самым свою изначальную космическую составляющую, выраженную, в частности, в его креативности. Однако писатели исключили космическую составляющую Трикстера-плута, акцентировав внимание на хаотической, тем самым лишив своего героя права катарсиса. Творческие способности Остапа направлены исключительно на служение его "низменным" потребностям, следовательно, их развитие как космической составляющей, в конечном счете, сведено к регрессу.
   Дуалистическая составляющая сущности архетипа плута нашла отражение в неоднозначном восприятии его роли в произведениях. С одной стороны, Остап Бендер является обличителем пороков современного общества, а с другой - он сам один из его пороков.
   Если первый роман дилогии - это, в большей степени, приключенческий роман, тяготеющий к классике плутовского жанра, то "Золотой теленок" - это уже роман с философским подтекстом. Плут Остап Бендер в соответствии с литературной традицией неизменно терпит поражение, будь то бесполезная погоня за сокровищем мадам Петуховой или афера с миллионом. Единственное, что он получает - это симпатию со стороны читателя, увлеченного остротой его ума или веселым нравом. Таким образом, можно сказать, что плутовской персонаж получает "условное бессмертие". Окончание первого романа, где Остап гибнет от руки компаньона, является сюжетно неожиданным, но жанрово оправданным
   ( Т.Афанасьева )
   "Вместе с тем важно заметить, что каждого, кого обманывает на своем пути Остап, он обязательно что-то дает взамен, - пишет Н.Ф. Бородинова, - И это касается каждого персонажа, которого жизнь сталкивает с великим комбинатором: Альхен после визита Бендера получает уверенность в том, что избежал конфликтов с пожарной инспекцией; вдова Грицацуева обретает несколько часов семейного счастья; а одураченная Эллочка чувствует абсолютную уверенность в своем первенстве в мире моды и т.д".
   Нередко Остап обходителен, эрудирован и даже интеллигентен. Он как тонкий психолог ( наблюдение Бородиновой ) также видит уязвимые места своих "подопечных". Например, в случае с васюкинскими любителями - это комплекс провинциала, желающего жить в центре мира. Остап успешно развивает эту тему, делая Васюки центром не только России, но и вселенной.
   Бородинова считает также героем - авантюристом и о.Федора -
  
   В качестве альтернативного варианта сюжетной линии Воробьянинова И.Ильф и Е.Петров вводят в свой роман образ священника-стяжателя как наиболее острую пародию на обычного авантюрного конкурента. Несмотря на свое звание и долг священнослужителя, отец Фёдор не пренебрегает для достижения своей цели ни самозванством, ни откровенной ложью жене, ни даже нарушением тайны исповеди. Самым невинным в этой цепочке является такой тип обмана, как умолчание: покидая свой дом, о. Фёдор не отвечает на вопросы жены, куда он едет и зачем. На ее многочисленные расспросы и слезы, он лишь заявляет: "...не бросаю, через неделю буду назад. Ведь может же быть у человека дело". Далее у архивариуса он представляется родным братом бывшего предводителя дворянства, гражданина Брунса уверяет в том, что, выкупая стулья, выполняет предсмертную волю жены, а в письмах жене кроме сообщения о том, что Клавдия Ивановна завещала ему бриллианты и велела их стеречь от Ипполита Матвеевича, отец Востриков просит Катерину Александровну солгать Евстигнееву и отцу Кириллу, что он уехал к тетке в Воронеж. С точки зрения принадлежности к священническому сословию авторы дают своему персонажу краткую, но убийственную характеристику: "...Всегда, во всех этапах духовной и гражданской карьеры, отец Фёдор оставался стяжателем".
  
   Однако, в отличие от Бендера, о.Федор сам обманываться рад - он заблуждается, думая что сокровища спрятаны в стульях инженера Брунса. Показательна сцена на берегу моря, когда о.Федор в неистовстве рубит приобретенные им на последние деньги стулья.
   Пушкинская тема "Не дай мне Бог сойти с ума" продолжена в образе о. Федора. Погоня за драгоценностями доводит неудавчника - авантюриста до сумасшествия.
  
   О.Бендер - мошенник?
  
   "Как и Н. Мандельштам, вспоминая осуждаемых им писателей, Шаламов путал давно читанные им "Двенадцать стульев" с "Золотым теленком". Впрочем, у него был свой счет к писателям: он ставил им в вину образ "фармазона Остапа Бендера", отражавший, как ему казалось, "моду на налетчиков", проявившуюся в сочинениях Бабеля, Леонова, Каверина и других [26] . Вражда Шаламова к уголовникам имела веские основания: с уголовниками Шаламов встречался в лагерях" - пишет Лурье.
   Итак, Варлам Шаламов оценивал Бендера как мошенника - проходимца, недостойного почитания русских интеллигентов. Вторит ему безвестный автор - инкогнито:
   "В новом романе Остап Бендер выступает в роли мошенника-шантажиста. Узнав от "сына лейтенанта Шмидта" Шуры Балаганова о существовании подпольного миллионера Александра Ивановича Корейко, великий комбинатор решает отобрать у него часть денег - поскольку ему известны "400 сравнительно честных способов" сделать это. Однако выбранный метод простого шантажа не сработала (сам Александр Корейко оценивает его как "жалкую попытку третьесортного шантажа?), после чего Остап Бендер подходит к делу вполне серьезно - на Александра Корейко заводится дело, в котором путем добросовестного труда собираются сведения о второй, подпольной жизни миллионера".
   И.С. Гайдук считает, что герои романа Ильфа и Петрова не столько авантюристы, сколько.. мошенники!
  
   Данный роман начинается с того, что бывший уездный предводитель дворянства Ипполит Матвеевич Воробьянинов узнает о бриллиантах, которые его теща мадам Петухова зашила в один из двенадцати стульев гостиного гарнитура. В скором времени Ипполит Матвеевич знакомится с Остапом Бендером - великим комбинатором. На протяжении всего произведения герои совершают ряд махинаций, которые можно назвать мошенничеством. Одной из авантюр было то, что Бендер и Воробьянинов создают некий "Союз меча и орала". Втираясь в доверие людей, они собирают благотворительные взносы для нужд тайного общества. Получив деньги, мужчины тратят средства на свои личные цели. В скором времени Остап женится на вдове мадам Грицацуевой и в первую брачную ночь покидает ее вместе со стулом и другим имуществом.
   В общем виде схема мошенничества включает следующие этапы:
   злоупотребление доверием;
   избегание ответственности.
   Мошенничество можно отличить от других преступлений тем, что происходят обманные действия или же злоупотребление доверием. На основе вышеизложенной схемы мы можем доказать, что Остап Бендер и Ипполит Матвеевич - мошенники, так как они путем обмана присваивали себе чужое имущество и искусно уходили от ответственности.
   ( И.С. Гайдук. Мошенничество в романе.. )
  
   Но опять же придется повторить, что потрепевшая сторона здесь получает свои дивиденты - сбывается мечта провинциальных богачей о возвращении прошлой жизни ( в мыслях ), да и гражданка Грицацуева счастлива, путь и на протяжении непродолжительного временнного промежутка.
  
   Образу Остапа как авантюриста и даже "мошенника" посвящена статья Е..Зубкова ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ОБРАЗА "ВОРА В ЗАКОНЕ" В РОМАНЕ "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК". ВЫРАЖЕНИЕ МЕНТАЛЬНЫХ МОДЕЛЕЙ, суть которой сформулирована так - "анализ представления поведенческих стереотипов и алгоритмов, свойственных т.н. "ворам в законе" (т.е. "законным ворам", "законникам", "в законе"), а также упоминаний о самом воровском законе в романе "Золотой теленок"".
   Исследователь считает доказанным, что Остап проявляет стереотипы и алгоритмы поведения, которые на протяжении XIX-XX веков были свойственны т.н. "ворам в законе" и мотивированы соответствующим образом.
   К алгоритмам поведения Бендера, тесно связанным с сюжетом романа, исследователь относит:
   1. Отъем украденных денег одним преступником у другого.
   2. Стремление к легализации.
   К этому алгоритму, в частности, относится фраза "Придется переквалифицироваться в управдомы".
   3. Выдумывание фальшивых родословных и выдавание себя за кого-то другого.
   "Мы обратили внимание на то, что под "детьми лейтенанта Шмидта", "внуками Карла Маркса", "племянниками Фридриха Энгельса", "братьями Луначарского", "кузинами Клары Цеткин" и "потомками князя Кропоткина" авторы романа подразумевали "воров", а расхождение в "родословных" могло указывать на различные "воровские школы"".
   Кроме того, выделяются следующие алгоритмы:
   1. Знание законодательства и индиферентное отношение к религиозным конфессиям, называемым мировыми религиями.
   2. Не совершать самому противоправных действий.
   "Этот стереотип был в некоторой степени свойственен Остапу Бендеру, но как устойчивый элемент сюжета он явственно проявлялся у гражданина Корейко:
   "И он был один, совершенно один со своими миллионами. В разных концах страны на него работали большие и малые пройдохи, но они не знали, на кого работают. Корейко действовал только через подставных лиц. И лишь сам знал длину цепи, по которой шли к нему деньги" (http://Ильф, Петров)".
   3. Отсутствие запрещенных предметов при себе и в личных вещах.
   "Содержимое саквояжа было необходимо Остапу Бендеру для добывания карманных денег (Ильф, Петров, 2015: 596), и в саквояже не было запрещенных предметов. Милицейская фуражка с гербом города Киева была нужна для т.н. "разгона", т.е. выдавания себя преступником за сотрудника правхранительных органов с целью ненасильственного отъема украденных средств у других преступников. Четыре колоды карт с одинаковой рубашкой должны были использоваться для "антирелигиозных карточных фокусов" (Ильф, Петров, 2015: 615) в "идейной борьбе за денежные знаки". Красная нарукавная повязка, на которой золотом было вышито слово "распорядитель", могла использоваться для т.н. "отворота" верхней одежды (не кражи, поскольку потерпевший отдает сам). Предназначение пачки документов с круглыми сиреневыми печатями объяснять нет нужды, и мы можем предположить, что документы были in blanco. Докторский халат и стетоскоп могли, конечно же, быть использованы для обмана доверчивых крестьян".
   О герое романов Ильфа и Петрова как о мошеннике пишет Л.И. Лапшина. По ее словам, О.Бендер завладевает чужим имуществом обманным путем, используя:
   - актерские способности,
   - обаяние,
   - красноречие,
   - вледение многими способами мошенничества.
   При этом герои романов не состоянии противостоять "чарам" великого комбинатора.
   Остап часто "играет на слабостях жертвы". В случае с Коробейниковым это его страсть к денежным купювам и неумение противостоять "изящной лести" в свой адрес.
   По мнению Лапшиной, Остап использует распространенную схему мошенничества, которая называется "Испанский узник". Она состоит из следующих частей:
   1. Мошенник определяет объект ( ордера ) и субъект ( Коробейников ) своего мошенничества.
   2. Входит в доверие к субъекту.
   3. Обещает щедрое вознаграждение.
   4. Овладевает имуществом жертвы.
   5. Внезапно покидает место преступления, не заплатив Коробейникову.
   Л.И. Лапшина квалифицирует деяние Остапа согласно статьи 159 УК РФ - "Хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием".
   Об аспекте образа Остапа как мошенника пишет и А.Б. Левин, приводя сравнение двух цитат - из "12 стульев" и "Зойкиной квартиры" -
  
   "В конце концов, без помощника трудно, - подумал Ипполит Матвеевич, - а жулик он, кажется, большой. Такой может быть полезен" (1, 63).
   О б о л ь я н и н о в (за сценой, глухо). Для этого я совершенно не гожусь. На такую должность нужен опытный прохвост.
  
   Но и Аметистов ( у Булгакова ) и Бендер ( у Ильфа и Петрова ) декларируют свое непротивление закону:
  
   А м т е т и с т о в. Закон-с. А закон для меня свят. Ничего не могу (36).
   И великий комбинатор говорит о себе в третьем лице так: "Заметьте себе, Остап Бендер никого не убивал. Его убивали - это было. Но сам он чист перед законом. Я, конечно, не херувим. У меня нет крыльев, но я чту Уголовный кодекс (2, 30). "
   ( цит. по: А.Б. Левин ).
   По мнению автора комментария к роману, О.Бендер отбывал срок за некое преступление, коим мог быть, например, шантаж.
   Остап "чувствовал вдохновение -- упоительное состояние перед вышесредним шантажом... Очередной намек на крими-нальное прошлое Бендера -- мошенника, брачного афериста, шантажиста и т. п. В соответствии с тогдашней юридической терминологией шантажом именовалось вымогательство, то есть требование "передачи каких-либо имущественных выгод или же совершения каких-либо действий", сопряженное "с угрозой огласить позорящие потерпевшего сведения или сообщить власти о противозаконном его деянии". Срок "лишения свободы" за шантаж не превышал двух лет -- таким образом, до прихода в Старгород Бендер мог отбывать наказание и за подобное преступление" ( Комментарий.. ).
   В "Комментарий" к роману "12 стульев" Бендер назван профессиональным мошенником и даже рецидивистом. Особенно автор "Комментария" упирает на то, что Бендер освободился с отсидки ( как говорится, "На свободу он вышел недавно. Поселенный среди людей.." - см. стихотворение популярного современного поэта ).
  
   ... без уголовщины. Кодекс мы должны чтить... То, что Уголовный кодекс призывает чтить именно профессиональный мошенник, рецидивист, не казалось читателям-современникам парадоксом, поскольку было обусловлено конкретными обстоятельствами -- принятием очередной редакции Уголовного кодекса. Осенью 1926 года Бендер был осужден в соответствии с нормами права, зафиксированными первым советским УК в редакции 1922 года, освобожден он был в апреле 1927-го, а с 1 января на территории РСФСР действовал новый УК -- в редакции 1926 года, где сроки лишения свободы за кражи, мошенничество и подобного рода преступления были значительно увеличены. На территории же УССР, где ранее отбывал ­наказание "великий комбинатор", а также в ряде других республик, кодексы, аналогичные российскому, вступали в действие лишь с 1 июля 1927 года.
   ( Комментарий.. )
  
   Автор комментария к роману представляет Остапа как лицо, в полной мере владеющее "блатной музыкой". По его мнению, этот "рецидивист" использует ее в своей речи -
  
   ... если не считать уголовного розыска, который тоже нас не любит... Тело облачено в незапятнанные белые одежды, на груди золотая арфа... "Великий комбинатор", вспомнив об уголовном розыске, иронически обыгрывает термины воровского жаргона: "знать музыку" -- знать воровской жаргон, "играть музыку", "ходить по музыке" -- совершать кражи и иные правонарушения, "цветной" -- вор, профессиональный преступник. Соответственно, Бендер, знающий воровскую терминологию и совершающий различного рода мошенничества и кражи, действительно "знает музыку" и "ходит по музыке", на что указывает "золотая арфа", но при этом Остап не считает себя "цветным", профессиональным вором, почему и шутит по поводу "белых одежд".
   ( Комментарий.. )
  
   Да и сами выражения авторов романа рассматриваются зачастую в контексте воровского жаргона. Напр., "... известный теплотехник и истребитель... Слово "теплотехник", с одной стороны, напоминание о "выжигании по дереву", а с другой, в контексте воровского жаргона, "техник" -- вор, совершающий кражи с помощью технических приспособлений, равным образом удачливый преступник, не оставляющий следов. Термин "истребитель" здесь использован в значении "летчик", что является аллюзией на распространенную присказку: "вор, как летчик, летает, пока не сядет"".
  
   О.Бендер -- Романтик?
  
   Кроме того, что герой авантюрист, он еще и.. романтик. По мнению исследователя - автора "Комментария" к роману, это подтверждает фраза "... мы чужие на этом празднике жизни... Остап обыгрывает распространенную романтическую формулу, которая, например, использована в классическом стихотворении М. Ю. Лермонтова "Дума": "И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели, /Как пир на празднике чужом"".
   А строки "... Отдай колбасу, дурак! Я все прощу..." обязаны своим существованияем перефразированию первой строки романса Б. А. Прозоровского на стихи В. Ленского -- "Вернись! Я все прощу: упреки, подозренья...".
   Исследователи отмечают, что Остап эволюционировал в "Золотом теленке" по сравнению с 1-ым романом - в истории с поиском "бриллиантового стула" он выглядит просто как "мелкий жулик"[8], "грубоватый авантюрист"[12], "босяк и пройдоха"[13], тогда как во время противостояния с миллионером Корейко перед читателями предстаёт другой Остап -- "сентиментально-расслабленный, романтически-возвышенный"[8] "и гораздо более импозантный. В разговорах он упоминает Спинозу и Руссо, демонстрирует знакомство с мировой музыкой и живописью[14].
   Остап не потерял веселого любопытства к жизни. Ещё в большей степени, чем прежде, он готов остановиться, чтобы понаблюдать интересное явление, он любит знакомиться с занятными людьми. И в то же время он как бы устал, сделался мудрее, в богатой его иронии затаилось грустное разочарование, а некогда бездумно-веселый взгляд на жизнь все чаще уступает место взгляду с усмешкой.
   -- Лидия Яновская[15]" ( цит. по: Википедия ).
   Теперь он не столько авантюрист, сколько философ, пытающийся познать смысл жизни. Для этого он даже обращается к индийскому мудрецу, который на поверку оказывается приверженцем идеалов строительства социализма.
   Кроме того, Остап способен на любовное чувство. В "12 стульях" он просто обводил вокруг пальца гражданку Грицацуеву, и не питал ни к кому теплых чувств ( в отличие от Ипполита Матвеевича, влюбившегося в Лизу и предложившего ей "поехать в номера" ). В "Золотом теленке" Остап влюбляется в Зосю Синицину и в финале романа испытывает настоящее чувство ревности по отношению к ее новоявленному супругу.
  
        -- ГЕРОЙ -- ОБЛАДАТЕЛЬ КОМИЧЕСКОЙ ФАМИЛИИ
  
   Обычай давать героям смешные имена или прозвища восходит к Гоголю. Соколянский приводит такой пример: у Гоголя ведающий крепостной экспедицией Иван Антонович получает прозвище "кувшинное рыло". Бендер же при первом посещении "Геркулеса" дает его сотрудникам следующие прозвища - "барбос", "красномордый подхалим", "старичок-боровичок".
   Отмечает Соколянский и гоголевский обычай создавать новые, странные, смешные имена.
   У Гоголя это:
   Ноздев, Коробочка, Неуважай-Корыто ( см. также у Аверченко в "Русской истории" ), Копейкин, Костанжогло, Баребендовский, Чипхайхилидзев.
   У Ильфа и Петрова:
   Ляпис, Изнуренков, Шершеляфамов, Плотский-Поцелуев, Паниковский, Лоханкин, Птибурдуков, Старохамский, Талмудовский, Ухудшанский, Павиайнен, Гигиенишвили, Тезоименитский, Святотатский, Нидерландюк.
   Это "говорящие фамилии". Впрочем, у Ильфа и Петрова они несут больше смысловую нагрузку несообразности, несоразмерности героя.
   Все это, считает Соколянский, является иллюстрацией сатирической направленности двух романов Ильфа и Петрова, которые представляют собой "пример творческого усвоения традиций гоголевской сатиры".
   "Язык Ильфа и Петрова поражает своей оригинальностью. По мнению Д.П. Николаева: "У сатиры нет каких-то специальных средств типизации, присущих только ей и не встречающихся в других поэтических родах... Она широко пользуется "общими" поэтическими тропами, то есть метафорами, эпитетами, сравнениями... В то же время, если мы сравним эти "одинаковые" средства, то поймем, что они далеко не тождественны..." [10, с. 137]. Наиболее типичным для И. Ильфа и Е. Петрова считаются каламбуры, переносное употребление слов, фразеологизмов, нагнетание синонимов и образование комических собственных имён, а так же прием смешения стилей" - пишет М.З. Танашева в статье "ПРИЕМЫ СОЗДАНИЯ КОМИЧЕСКОГО ЭФФЕКТА В РУССКОЙ САТИРИЧЕСКОЙ ПРОЗЕ НАЧАЛА XX ВЕКА (И. ИЛЬФ И Е. ПЕТРОВ "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")".
   Вот что пишет исследовательница о комических фамилиях геров -
  
   Отдельного рассмотрения требуют такие языковые средства создания комического эффекта, как образование имен собственных и различное употребление фразеологизмов.
   Щербина А.А. утверждает, что наиболее яркими являются фамилии, в которых заключён только намёк на психологическую или социальную черту характера персонажа, и для которой "характерно богатство и остроумие смысловых ассоциаций" [14, с. 12]. Примером этого может служить фамилия литератора-халтурщика Никифора Ляписа, образованная от глагола "ляпать", то есть "делать наспех, кое-как", Ипполита Матвеевича Воробьянинова, отсылающая к названию суматошной, задиристой, бесполезной в понимании человека птицы, и Варфоломея Коробейникова, заведующего архивом, бывшего чиновника канцелярии градоначальства, продающего ордера на мебель и берущего вещи под залог.
   Имя главного героя - Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер-бей объясняется тем, что герой является сыном турецко-подданого, и встречается в романе всего два раза. Комический эффект в этом случае заложен не в необычности звучания, а в том, что его носит обычный жулик [5, с. 270].
   Исследователями отмечаются и употребляемые в романе прозвища, которые иногда заменяют персонажам имена. Примером здесь может служить Воробьянинов, по прозвищу "Киса", которое как нельзя лучше характеризует Ипполита Матвеевича. Им авторы подчёркивают безхарактерность и податливость персонажа.
   ( М.З. Танашева, там же, 123 ).
  
   Номинация героя играет важную роли в создании выразительности, считает Тимофеева.
  
   Например, Остап называет Ипполита жертвой "Титаника", имея в виду, что краска "Титаник" очень навредила внешнему виду Воробьянинова. Однако читатель ассоциирует с этим выражением и трагедию в Атлантическом океане, что способствует пониманию глубины горя героя. Для реализации изобразительной функции в тексте художественного произведения обычно используются различные изобразительно-выразительные средства: эпитет (елочный дед, медовый субъект, эпохальный мужчина), метафора (цветы улицы, табунчик девушек, король воздуха), метонимия (движущаяся аудитория, берег), оксюморон (рыцарь эсмарховской кружки), синекдоха (пассажир), олицетворение (шляпа, валторна), гипербола (гигант мысли, особа, приближенная к императору), литота (почетный гражданин города Кологрива) и др. Также возможно создание автором новых слов или форм - окказионализмов (армяковладелец, фортинбрасовец, нимф (И.п.)).
   Часто источником изобразительности становятся стилистически маркированные средства - высокая лексика (исчадие порока), устаревшая (злоупотребитель, куртизан), заимствованная (маман, либер фатер, papa (фр.)), народнопоэтическая (мулодец), разговорная (мелюзга, мерзавец, нахал, недотепа), экзотическая (кантонец, ареопаг, негус), а также просторечия (бабенка, блондинчик, брательник), жаргонизмы ("шикарная чмара", "мартыхан"), диалектизмы (друже, кацо, колдовница) и т.д.
  
   Итак, характеристка персонажа может содержаться не только в фамилии, но и в его прозвище, снабженном хлестким эпитетом.
   Кроме того, характер героя может быть обрисован с помощью комических эвфемизмов, коих в "12 стульях" Тимофеева находит 7: двоюродная сестра, жрица Венеры - о проститутке, дитя Поволжья - о сиротах, король дипсодов - об алкоголике, божья корова - о глупом человеке, древняя женщина - о старухе, сдобный мужчина - о толстяке.
   Божьей коровой называет Ипполита Матвеевича Остап:
  
   - А фамилия Михельсон вам нравится? - неожиданно спросил великолепный Остап.
   - Какой Михельсон? Сенатор?
   - Нет. Член союза совторгслужащих.
   - Я вас не пойму.
   - Это от отсутствия технических навыков. Не будьте божьей коровой [3, 123].
  
   "Согласно Фразеологическому словарю русского литературного языка А.И. Федорова фразеологическая единица "божья коровка" имеет переносное значение: "ирон., пренебр. Кроткий, безобидный, не умеющий постоять за себя человек" [11]. Однако, как мы видим, авторы применяют прием фразеологической трансформации и заменяют компонент "коровка" на "корова". Таким образом комбинируется значение фразеологизма с переносным значением лексемы "корова" "груб. прост. О толстой неуклюжей, а также неумной женщине" [10] с целью актуализации семы "неумный"" ( Т.Тимофеева ).
   Встречаются и несколько окказиональных словосочетаний, с течением времени зафиксированных в языке в качестве фразеологических единиц:
   - жертва аборта - "прост. груб. О ничтожном, неполноценном человеке" [5];
  
   - великий комбинатор - "разг. ирон. или неодобр. Ловкий пройдоха, добивающийся успеха путем сложных операций, уловок, мошенничества" [5].
   ( список Тимофеевой ).
   Личность о.Федора характеризуют следующие номинанты - (конкурент - конкурирующая организация - противник - соперник - соперница - враг-извозчик - заклятый враг - коварный враг - коммерческий враг).
  
   Великий испуг поразил сердце отца Федора. Он машинально продолжал держать предводителя за горло, но коленки у него затряслись.
   - А, вот это кто?! - дружелюбно закричал Остап. - Конкурирующая организация! [3, 417].
  
   Часты наименования по профессии, о чем пишет Т. Тимофеева в статье СЕМАНТИКА АНТРОПОНОМИНАНТОВ, ОБОЗНАЧАЮЩИХ ЧЕЛОВЕКА ПО ПРОФЕССИИ, В РОМАНЕ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ".
   В частности, "встречаются наименования профессий, использованные в тексте в переносном значении: акробат пера (в значении "журналист"), гофмаршал (об Ипполите), технический директор (об Остапе), комментатор ("сосед по общежитию"), судья (об Остапе), пружинный учитель ("матрац")". Благодаря использованию переносного значения также возникает
   Сюда же относится использование каламбуров и эвфемизмов, напр, во фрагменте "Три "нимфы" переглянулись и громко вздохнули" ( цит. по: Т.Тимофеева ).
   Как отмечает Т.Тимофеева, присутствуют и контекстуальные синонимы. Например, ряд номинаций: священнослужитель -- батюшка -- духовная особа -- отец -- святой отец -- поп -- священник в романе характеризуют конкретного человека - отца Федора.
  
   И тут Ипполит Матвеевич увидел, что незнакомец, возмутительнейшим образом похитивший его стул, не кто иной, как священник церкви Фрола и Лавра -- отец Федор Востриков. Ипполит Матвеевич опешил.
   -- Батюшка! -- воскликнул он, в удивлении снимая руки со стула.
   Отец Востриков полиловел и разжал наконец пальцы. Стул, никем не поддерживаемый, свалился на битый кирпич.
   -- Где же ваши усы, уважаемый Ипполит Матвеевич? -- с наивозможной язвительностью спросила духовная особа.
   ( "Двенадцать стульев" ).
  
   Т. Лишина отмечает: "Смешное он (Ильф. - Е.А.) видел там, где мы ничего не замечали. Проходя подворотни, где висели доски с фамилиями жильцов, он всегда читал их и беззвучно смеялся. Запомнились мне фамилии Бенгес-Эмес, Лейбедев, Фунт, которые я потом встречала в книгах Ильфа и Петрова" ( цит. по: Е.Е. Анисимова ).
  
   Один из главных персонажей "12 стульев", Ипполит Матвеевич, носит фамилию, ассоциирующуюся с мелкой, суетливой, надоедливой птицей - воробьем. Он и одет соответственно -
  
   ... довоенные штучные брюки... Речь идет о специфике фасона и качестве. Узкие брюки с завязками у щиколоток (чтобы всегда оставались на ногах натянутыми) были модны в начале 1910-х годов, но ко второй половине 1920-х годов такой фасон выглядел давно устаревшим.
   ... лунный жилет, усыпанный мелкой серебряной звездой... То есть сшитый из белой орнаментированной ткани "пике" -- плотной, глянцевой, с выпуклыми узорами. Белый пикейный или шелковый жилет -- непременный элемент вечернего костюма предреволюционных лет, он был обязателен к фраку или смокингу. Соответственно, к 1920?м годам материал пожелтел от времени и приобрел характерный "лунный" оттенок.
   ( Комментарий.. )
  
   К комической фамилии прилагается и комическое имя - не Ипа ( сокр. от Ипполит ), как предполагает Бендер, а Киса. Сравнение престарелого, пожилого Воробьянинова с изящной кошкой выглядит комично.
   О. Федор, хотя и не имеет комической фамилии, тем не менее обрисован комически и подспудно сравнивается с отступниками - обновленцами.
  
   к обновленцам перейти собрался... по иллюзионам ходят, алименты платят... Обновленцами называли представителей либерально-реформаторского движения священнослужителей Русской Православной Церкви, формировавшегося в 1900-е годы. Значительное влияние обновленцы приобрели в 1922 году, когда поддержали советское правительство в конфликте с патриархом. Они декларировали тождественность христианства и социалистической идеологии, выступали за упрощение обряда и обмирщение быта священнослужителей. Именно обмирщение подразумевает попадья, говоря в связи с обновленцами об "иллюзионах", то есть кинозалах, где шли также эстрадно-цирковые дивертисменты: посещение "публичных увеселений" традиционно считалось для православного духовенства крайне ­предосудительным. Что же касается "алиментов", то речь идет о выдвинутом обновленцами требовании предоставить священнослужителям право на развод и второбрачие. Подобного рода лозунги весьма способствовали компрометации реформаторов, и к 1927 году епископы-традиционалисты, в свою очередь пошедшие на компромисс с правительством, практически ликвидировали обновленческое движение, изолировали его немногочисленных сторонников от церковного большинства.
   ( Комментарий.. )
  
   Его жажда обладать денежными единицами вступает в комическое противоречие с образом священнослужителя. В итоге меркантильный священник сходит с ума в далеких предгорьях Кавказа.
   Т.Ю. Ларина в своей диссертации выделяет коннотативные искусственные онимы, обладающие развитой внутренней формой и вызывающие различного рода ассоциации, обогащающие художественный образ и создающие его (ср. Берлага, Васисуалий, Птибурдуков, Кукушкинд, Борисохлебский, Тезоименицкий, Б.А. Лейбедев, Гигиенишвили, Пыхтеев-Какуев и т.д.).
   Оним "Берлага" происходит от русского "берлога" - жилище медведя. оним подчеркивает грубые, примитивные четы в образе бухгалтера.
   Оним "Васисусалий" происходит от скрещивания русского корня "Вася" и иноязычного окончания, чем создает эффект комический, несоразмерности, несоответствия частей. Так не соответствуют высокие мысли и мечты Васисусалия Лоханкина об интеллигенции убогому быту, среди которого он принужден существовать.
   Оним "Кукушкинд" образован по той же модели - русская основа и иноязычное окончание, что также вызывает комический эффект.
   Оним "Тезоименитский" излишне пышен и комично контрастирует с носящим его приземленным персонажем.
   Онимы "Гигиенишвили" и "Пыхтеев-Какуев", напротив комично приземлены и явно не соответствуют нейтральному обычно предназначению окраски русской фамилии.
   Не гнушаются авторы и сравнениями персонажей с животными:
  
   Художники, у которых было много свободного времени, охотно повели Остапа и Балаганова к Феофану Копытто. Феофан работал у себя в садике, на открытом воздухе.
   ( "Золотой теленок" ).
  
   Вот что пишет Жанна Дергилева:
  
   Ироническое отношение к жизни И. Ильфа и Е. Петрова особенно ярко проявляется в именованиях действующих лиц. Здесь имена собственные не только участвуют в создании культурного фона, колорита художественного текста, но зачастую служат свернутой характеристикой персонажа (так называемые "говорящие" фамилии). Среди разнообразных элементов, участвующих в реализации комического начала, антропонимы занимают особое место: они несут важную стилистическую и смысловую нагрузку, так как с помощью самих именований персонажей создается обличающая гиперболизация, усиливаются комические эффекты, контрасты (Л.П. Рыжова 1980, М.С. Горе 1988, O.K. Смирнова 1991, В.И. Болотов 2001, Ю.А. Рылов 2001, В.В. Шарова 2003, Н.В. Попченко 2005, Г.В. Бестолкова 2005 и др.)
   Отдельную группу антропонимической лексики в дилогии составляют прецедентные имена. Авторы обращаются к обращается к прецедентным именам тогда, когда хотят подчеркнуть сходные коннотации в образе героя с известными лицами, поскольку последние несут определенную социально-оценочную информацию.
   В ряду прецедентных имен достаточно обширную подгруппу составили имена литературного происхождения: Альфонс, Арлекино, Гамлет, Гаврила,
   Гаргантюа, Кармен, Кощей, Монте-Кристо, Инезилъя, Каренина, Онегин, Робинзон, Пятница, Тарас Булъба, Карамазовы и т.д.
   Значимость имен литературных героев для авторов дилогии подчеркивает и тот факт, что они использованы в названиях глав: "Автор "Гаврилиа-ды" (ср.: название поэмы А.С. Пушкина "Гаврилиада") и т.п.
   Прозвищные именования в дилогии И. Ильфа и Е. Петрова также выступают как отличительные знаки персонажей: Воробьянинов - Киса, Кису-ля; Никифор Ляпис - Ляпсус.
   Среди прозвищных именований выделяются: личные {Суслик, Тихоокеанский петушок, Киса,); общественные {Варфоломеич). По уникальности референта выделяются: единичные {Эллочка Людоедка, Киса); обобщенные {Илья Муромец, Кощей). По коммуникативной интенции говорящего - положительные {Киса, Суслик и т.д.); отрицательные (Людоедка Эллочка, Кощей, Ляпсус, Соловей-разбойник). По структуре выделяются: простые {Киса, Суслик, Ляпсус) и сложные образования {Тихоокеанский петушок, Эллочка Людоедка и т.п.).
   Одним из средств иронического именования персонажей в дилогии являются перифрастические именования -- описательные конструкции, применяемые иногда вместо имени {сын турецкого подданного, гигант мысли и отец русской демократии и т.д.).
   Отдельную группу составляют варианты, включающие апеллятивную лексику (товарищ Изнуренков, гражданин Кислярский).
   "В романе "Золотой теленок" можно найти примеры неожиданных шутливых фамилий, - пишет О.Козлов, - Хворобьев, Мармеламедов, Кукушкинд, Должностнюк, Борисохлебский, Вайнторг. Очень точно подобрана фамилия для маленького, суетливого и пугливого персонажа - Паниковский [Подгурска 1990: 18]".
   Еще один пример - несоответствие фамлии и имени персонажа. Одно из них может быть возвышенным, высоким, а второе -- приземленным. Напр., Феофан Копытто.
   Здесь ЭФФЕКТ от введения комической фамилии усиливается благодаря возвышенному, контрастному с ней, имени персонажа ( Феофан - от Феофан Грек ).
   По мнению Т.Лариной, в романах выделяются т.н. "топонимические фреймы", вокруг которых группируются имена персонажей. "в топонимический фрейм "Старгород" входит эргономический фрейм "2-й дом Старсобеса", с которым связан антропонимический фрейм второго порядка, включающий имена Альхен (Александр Яковлевич) и Паша Эмильевич, которые неправомерно считать фоновыми, поскольку их когнитивно-дискурсивная значимость для данного фрагмента текста (5 глава) выше, чем значимость таких антропонимов, как Александра Яковлевна (Сашхен), Кокушкина, Исидор Яковлевич, Афанасий Яковлевич, Кирилл Яковлевич, Олег Яковлевич. Последние могут быть отнесены к фоновой информациив топонимический фрейм "Старгород" входит эргономический фрейм "2-й дом Старсобеса", с которым связан антропонимический фрейм второго порядка, включающий имена Альхен (Александр Яковлевич) и Паша Эмильевич, которые неправомерно считать фоновыми, поскольку их когнитивно-дискурсивная значимость для данного фрагмента текста (5 глава) выше, чем значимость таких антропонимов, как Александра Яковлевна (Сашхен), Кокушкина, Исидор Яковлевич, Афанасий Яковлевич, Кирилл Яковлевич, Олег Яковлевич. Последние могут быть отнесены к фоновой информации". Заметим, что здесьт может идти речь и о языковой игре, в которой участвуют имена - отчества персонажей. Ознакомившись со списком Яковлевичей, читатель вправе ожидать еще одного из них, но вместо них появляется белая ворона - Паша Эмильевич ( снова несоответствие между простым именем и возвышенным отчеством ).
   Затем Т.Ларина рассматривает топонимический "фрейм" "Дом народов". На втором этаже в Доме Народов расположена редакция газеты "Станок". "Внутренняя организация структурируемого фрейма основана на антропонимах репортер Персицкий, писатель Агафон Шахов, кассир Асокин, маэстро Судейкин, комсомолец Авдотьев, Наперников".
   Здесь фамилия персонажа комически контрастна уже в связи с наименованием его профессии, вида деятельности. Репортер ( ассоциирующийся с рабочими будными, обыденностью ) носит неожиданно высокую фамилию "Персицкий". И наоборот, великий "маэстро" наделен сниженной, приземленной фамилией Судейкин ( так же, как и "писатель" - лицо высокого звания! - носит крестьянское имя Агафон ).
   Подобный прием контраста при именовании использован и при характеристике "общежития имени монаха Бертольда Шварца". Здесь комический эффект возникает в связи с тем что именем якобы монаха названа отнюдь не религиозное и не Богоугодное заведение. В общежитии царят вольные нравы, так что дать ему имя монаха - значит подчеркнуть его удаленность от традиции православия.
   В.В. Лепеш и И.В. Крисанова в своей статье рассматривают антропонимическую парадигму "Ипполит Матвеевич Воробьянинов". Они приводят
   следующие частные случаи ее воплощения: Ипполит Матвеевич, Ипполит Матвеевич Воробьянинов, Ипполит Воробьянинов, Ипполит, Эпполет, гражданин Михельсон, Михельсон, Конрад Карлович Михельсон, Конрад Карлович, Ипа, Киса, Кисуля, Кисочка, Киса Воробьянинов.
   Здесь также авторы романов упирают на комическое несоответствие частей нтропонима. В случае с "Кисой Воробьяниновым" это несоответствие просторечного, задушевного имени и обычной фамилии персонажа. "Конрад Карлович Михельсон", - пример дающего комический эффект смешения языков.
   "Фамилия Воробьянинов образована от названия птицы - воробей. Такую же, "птичью", фамилию носит и т?ща Ипполита Матвеевича -
   Именование чтимых дворян с помощью птичьих фамилии таит в себе также комический потенциал ( "птичьи" права дворян в современной авторам советской России ).
   "Антропоним Конрад Карлович Михельсон, по справедливому замечанию С.А. Агаповой, "создает комический эффект: нерусскость, претенциозность не сочетаются с образом главного персонажа" [1]. К моменту превращения в Михельсона Ипполит Матвеевич потерял свои усы, "сильно похудел и у него стала побаливать печень", его "пенсне не скрывало обозначавшихся мешочков" и в целом Воробьянинов под надзором Остапа Бендера "быстро растворялся в могучем интеллекте сына турецко-подданного"" ( там же ).
  
   - ...Не знаю, как вас называть. Воробьяниновым звать вас надоело, а Ипполитом Матвеевичем - слишком кисло. Как же вас звали? Ипа?
   - Киса, - ответил Ипполит Матвеевич, усмехаясь.
  
   Вывод, который делают Лепеш и Крисанова: несоответствие уменьшительно-ласкательного прозвища его взрослому носителю приводит к отрицательному эффекту, "ведь Ипполит Матвеевич, прожив долгую жизнь, не сумел стать чем-то большим, чем Киса. Воробьянинов не наш?л себя в новом времени, он опустился до воровства, попрошайничества, обмана и убийства, его падение сопровождалось сменой номинаций, вызывающих у читателя улыбку, а не ощущение трагедии".
   Кроме того, персонаж может быть именован фамилиями известных ученых, мыслителей, писателей. В случае с Воробьяниновым это именование также дает комический эффект.
   Так, Остап, "требуя, чтобы Ипполит Матвеевич "побыл гигантом мысли и особой, приближенной к императору", противопоставляет сопротивляющегося Воробьянинова графу Толстому и Дарвину".
  
   - Но ведь это же ... обман.
   - Кто это говорит? Это говорит граф Толстой? Или Дарвин? Нет. Я слышу это из уст человека, который еще вчера только собирался забраться ночью в квартиру Грицацуевой и красть у бедной вдовы мебель.
  
   "Бендер подчеркивает разницу между опускающимся Ипполитом Матвеевичем, преследующим корыстные цели, и людьми, подарившими человечеству свои идеи", - пишут Лепеш и Крисанова.
   Также выделяются единицы, переносное значение которых несет экспрессивную оценку персонажа: шляпа, ворона, орел, щенок, калоша, свинья:
  
   - Это, значит, не я сидел там три часа, как дурак, ожидая товарного поезда с пустыми нарзанными бутылками? Вы - свинья, гражданин предводитель! (И. Ильф, Е. Петров "Двенадцать стульев", цит. по: Тимофеева);
  
   Есть и единицы с суффиксами субъективной оценки: толстунчик, бабенка, братец, вдовушка, кадетишка, старичина, тетенька, душечка, брательник:
  
  -- Брательников в доме поселил. Обжираются (И. Ильф, Е. Петров "Двенадцать стульев", цит. по: там же).
  
   Подчас второстепенный персонаж не наделен и вовсе фамилией. В таком случае ее заменяет номинация с комическим потенциалом. Например, персонаж, обладающий фиксированной номинацией, - одноглазый, который функционирует в главе "Междупланетный шахматный конгресс". "В связи с тем, что герой действует в рамках небольшого эпизода, Бендер, Воробьянинов, читатель и авторы не успевают узнать его личностные особенности, поэтому наличие одного глаза у персонажа является единственной отличительной характеристикой, дающей основу для формирования номинации. Наименования героя представлены рядом антропономинационных вариантов, которые, однако, подчеркивают только одну характерную внешнюю черту: одноглазый человек, одноглазый председатель васюкинского клуба четырех коней, одноглазый шахматист, одноглазый противник, одноглазый капитан. Таким образом, доминирующая черта персонажа уточняется дополнениями, которые помогают проследить динамику отношений одноглазого с Остапом - человек, председатель шахматного клуба, шахматист, противник (в драке), капитан (в процессе погони)" ( Т. Тимофеева ).
   Многие второстепенные персонажи охарактеризованы с помощью метких многокомпонентных антропоминантов - актер без ангажемента, аяксы из отдела объявлений, грудастый дамский оркестр, железнодорожный заяц, население тиражного ковчега, негр из людоедского племени "Мумбо-Юмбо", плавучее учреждение, пожиратель шашлыка ( список Т. Тимофеевой ).
   Для характеристики второстепенных персонажей может использоваться и перифраза, что доказала Т.П. Тимофеева в статье "Перифраза в тексте художественного произведения ( на примере романа И.Ильфа и Е.Петрова "12 стульев")".
   К образцам перифраз относит исследовательница такие словосочетания как научный работник, исполнительница русских народных песен, цирульный мастер, дамский любимец, воспитанник духовного училища, виртуоз фарса, красавец-гусар, васюкинские индивидуумы, население парохода.
   Перифраза может использоваться при характеристике героя, обладающего именем. В таком случае она часто дает комический эффект.
  
   - Поедем в номера! - убеждал Воробьянинов.
   Лиза с силой высвободилась и, не примериваясь, ударила покорителя женщин кулаком в нос.
   ( цит. по: Т. Тимофеева ).
  
   Словосочетание "покоритель женщин" бросает иронический свет на образ Ипполита Матвеевича Воробьянинова, который мало похож на разудалого героя-любовника.
   Сама Лиза охарактеризована при помощи перифразы "небесное создание".
  
   Но рядом с Колькой сидело такое небесное создание, что Остап сразу омрачился. Такие создания никогда не бывают деловыми знакомыми..
   ( цит. по: Т. Тимофеева ).
  
   Словосочетание "небесное создание" весьма необычно для юмористического романа.
   Вариацией на заданную тему является статья той же Татьяны Тимофеевой ПЕРИФРАСТИЧЕСКИЕ НОМИНАЦИИ ЧЕЛОВЕКА В РОМАНЕ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ", опубликованная в 2014 году в тамбовском сборнике "Филологические науки. Вопросы теории и практики".
   Здесь выделяются образные и логические перифразы. Образная - напр., король воздуха -
  
   А может быть, когда-то сквозняком прохватило знаменитого короля воздуха, и закрытые двери есть только отголосок учиненного королем скандала.
  
   Логическая - напр., работники прилавка -
  
   Кооператив "Плуг и молот", который был уже заперт три недели по случаю переучета товаров, открылся, и работники прилавка, пыхтя от усилий, выкатили на задний двор, общий с двором отца Федора, бочку гнилой капусты..
  
   Выделяются такие семантические группы перифраз:
   1) наименования человека по социальным признакам - 168 единиц (62%), среди которых большинство единиц относится к подгруппам:
   а) наименования человека по профессиональной принадлежности - 69 единиц (26%) (гиена пера, правитель канцелярии, работник булки, речной волк, представитель полиции, а впоследствии милиции);
   б) наименования человека по роду деятельности - 37 единиц (14%) (брат по шахматам, знаток по части собаководства, любитель ружейной охоты, участник концессии, искатель бриллиантов);
   2) наименования человека по внутренним качествам, свойствам характера - 65 единиц (24%) (слесарь-энтузиаст, провинциальная непосредственность, великодушный рыцарь, душа общества, старичок-чистюля, старая калоша);
   3) наименования человека по внешним свойствам, признакам - 21 единица (8%) (сдобный мужчина, человек в цветущем возрасте, красавица-прокурорша, знакомый мужеского пола);
   4) обобщенные наименования человека - 15 единиц (6%) (граждане обоего пола, нормальный потребитель калорий и витаминов, розовощекий индивид, ваша сестра).
   Также перифразы делятся на присловные и дистантные, двукомпонентные и поликомпонентные. "По наличию контакта с перифразируемым словом зависимые перифразы подразделяются на присловные и дистантные. В присловных перифразах слово, называющее денотат, и перифраза находятся в непосредственной близости друг от друга: - Как я не люблю, - заметил Остап, - этих мещан, провинциальных про-стофиль! Куда вы полезли? Разве вы не видите, что это касса [Там же, с. 287]?
   Дистантные зависимые перифразы в тексте отделены от перефразируемого слова, в связи с чем являются наиболее частотными: - А! Пролетарий умственного труда! Работник метлы! - воскликнул Остап, завидя
   согнутого в колесо дврника [Там же, с. 88].
   В зависимости от количества компонентов, входящих в состав оборота, перифразы бывают двухкомпонентными и поликомпонентными. Приведем примеры:
   Лиза не могла убежать, потому что номерок от гардероба был у великосветского льва [Там же, с. 204] (двухкомпонентная перифраза).
   - Я не думаю, чтобы мастера шахмат приехали бы к таким дуракам, как вы, даже если бы я их об этом просил! Прощайте, любители сильных шахматных ощущений [Там же, с. 334]! (поликомпонентная четырехсловная перифраза)".
   Продолжает рассматривать вопросы номинации героев и второстепенных персонажей в "12 стульях" Т. Тимофеева в статье НАИМЕНОВАНИЯ ЧЕЛОВЕКА ПО ТЕРРИТОРИАЛЬНО-ЭТНИЧЕСКОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ В РОМАНЕ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ". Она находит 97 единиц наименования человека по территориально-этнической принадлежности - они выявлены в тексте романа "Двенадцать стульев". Семантически данные номинации делятся на несколько подгрупп:
   1) наименования этноса, народа (этнонимы) (38 единиц);
   2) наименования жителей населенного пункта (катойконимы) (25 единиц);
   3) наименования жителей государства, нации (12 единиц);
   4) обобщенные наименования людей по месту жительства, пребывания (12 единиц);
   5) наименования жителей определенной местности, территории (7 единиц);
   6) наименования представителей расы (3 единицы).
   В основном это наименования второстепенных персонажей, которые проходят на заднем фоне романа, напр.:
  
   На запятках графской кареты, пролетавшей по Миллионной, неизменно стоял абиссинец, вызывая своей чернотой и тонким станом изумление прохожих (И. Ильф, Е. Петров "Двенадцать стульев");
  
   Или:
  
   Это узбеки в белых кисейных чалмах и цветочных халатах, краснобородые таджики, туркмены, хивинцы и бухарцы, над республиками которых сияет вечное солнце (И. Ильф, Е. Петров "Двенадцать стульев").
   Жил я в семействе одном. Хохлы отчаянные. Типичные собственники: одноэтажный домик и много разного барахла ( там же ).
  
   Выделяются и наименования жителей определенного города -
  
   По фуникулерам подымались в город мордатые иностранцы, шахматные леди ?...? и, завидующие васюкинцам, - москвичи, ленинградцы, киевляне, сибиряки и одесситы.
   Покуда строились и монтировались трамвайная станция и депо, старгородцы только отпускали шуточки.
  
   "Следующая группа номинаций "наименования жителей государства, нации", - продолжает Т. Тимофеева, - включает 12 антропономинантов (12,4 %), например: гвинейская курочка, мексиканец, новозеландец, россиянин, советский служащий, американка, турецко-подданный. Под "нацией" мы, вслед за Ю.В. Чернявской, понимаем "этническое или многоэтническое социокультурное единство, обладающее государством или стремящееся к его созданию и объединенное интенсивной социальной коммуникацией" [Чернявская, с. 14]. Большинство современных авторам государств были многоэтническими, например, наименования, от которых образованы исследуемые антропономинанты: Гвинея, Мексика, Новая Зеландия, Российская империя, СССР, США, Турция".
   А в группу единиц - "обобщенные наименования людей по месту жительства, пребывания" - входят антропономинанты, которые не дают точной территориальной идентификации объекта, а обладают лишь семантическим оттенком пространственного расположения. "К таким единицам относятся 12 номинаций, составляющих 12,4 % от общего количества наименований человека по территориально-этнической принадлежности: инородец, иностранец, город, горожанин, горец, девушка из предместий, деревенская девка, королева из предместий, представитель села, провинциал, провинциальная непосредственность, провинциальный простофиля".
   Заметим, что подчас и употребление нейтральной фамилии - имени - отчества в тексте в развернутом виде дает комический эффект -
  
   Инвалиды всех групп, женщины с детьми и Виктор Михайлович Полесов садились в вагоны с передней площадки
   ( цит. по: Т. Тимофеева ).
  
   Нейтральная фамилия может использоваться для создания обобщенного образа среднестатистического гражданина.
  
   Это - Иван Иванович Сидоров, или Сидор Сидорович Иванов, - средний гражданин, съедающий в среднем за свою жизнь всю изображенную на таблице снедь. Это - нормальный потребитель калорий и витаминов - тихий сорокалетний холостяк, служащий в госмагазине галантереи и трикотажа.
   ( цит. по: Т. Тимофеева ).
  
        -- ГЕРОЙ -- ОБЛАДАТЕЛЬ КОЛОРИТНОЙ ОДЕЖДЫ
  
   В романах Ильфа и Петрова главный герой или его спутник выделяется среди других в том числе благодаря своей необыкновенной одежде.
   "Во внешности Воробьянинова ("Двенадцать стульев") заметно ее несоответствие окружению. Это вышедшая из моды одежда - "довоенные штучные брюки", "пенсне", "лунный жилет"5. Герой словно выпадает из времени, до конца романа он останется в "лунном жилете, осыпанном мелкой серебряной звездой" - это жесткая, неизменная оболочка, утратившая живую связь с изменяющимся миром", - пишет Подковырин.
   Остап Бендер специально валяет в пыли одежду Ипполита Матвеевича, чтобы он вызвал жалость у прохожих.
   В финале "Золотого теленка" уже сам Остап наряжается в дорогую шубу, как будто символизирующую его богатство, которое невозможно реализовать в СССР. "В финале романа "Золотой теленок" привлекает внимание "стотысячная шуба" героя. Упоминается ее величина ("великая, почти необыкновенная шуба") и толщина ("шуба была двойная") - в этой одежде словно подчеркивается жесткость границ, основательность. Характерно, что шубу Остап "строил, как дом, изготовлял чертежи, свозил материалы". Сравнение одежды с домом говорит об основательности, устойчивости места героя в мире, что противоречит "неустойчивому" способу его бытия. Облик в этом случае - претензия на твердое, устойчивое положение в жизни. Герой сковывается посредством жестких, давящих границ своего "облачения", при этом он весь "одет" в вещи: "трудно было передвигаться с золотым блюдом на животе", "спина чесалась под развешанными на ней часами"" ( Ю.В. Подковырин ).
   Подковырин называет Остапа оратором, публичным героем. А публичность героев (не только Остапа) предполагает особое отношение к внешности. "Так, ненужным оказывается нижнее белье - интимно-домашний слой одежды: у Остапа не было под известными апельсиновыми штиблетами носков, в другом месте особо подчеркивается, что "под ковбойкой" Остапа "не было уже больше ничего". Противоположный (но в смысловом отношении идентичный) пример - выступание нижнего белья из-под верхней одежды - у Паниковского "брюки были настолько коротки, что обнажали белые завязки кальсон". Особого внимания достойна "манишка" Паниковского. Эта часть костюма особенно дорога герою: "манишки я вам никогда не прощу". Манишка - фиктивная одежда, скрывающая отсутствие настоящей. Опять перед нами ситуация отсутствия под верхним слоем одежды нижнего - частного слоя (после утраты манишки из-под пиджака Паниковского "на свет божий глядит голая грудь")".
   Порой одна колоритная деталь придает особое очарование образу героя - например, милицейская фуражка Остапа в "Золотом теленке".
  
   На "первое свидание" с Корейко Остап надевает милицейскую фуражку с гербом города Киева, а потом, возвращаясь со встречи, забывает снять ее. Рассмотренная в ряду других предметов, извлеченных
   Таким образом, надевание фуражки лишается всякого практического смысла, связанного с исполнением роли милиционера. Неправильность герба замечена и Александром Ивановичем (что проявляется уже в ироничном замечании Корейко - "фуражечку милицейскую не забудьте").
   ( Ю.Подковырин ).
  
   Похожие предметы одежды есть и в "12 стульях", где "Воробьянинову... были куплены белый пикейный костюм и морская фуражка".
   Вот что пишет по этому поводу исследователь в своих примечаниях: "Безусловно, имеет значение то, что это именно морская фуражка. Мотив моря, связанный с темами свободы (вода как нетвердая субстанция), стихии, движения имеет огромное значение как в "Двенадцати стульях", так и в "Золотом теленке". В частности, в главе "Великий комбинатор" ("Двенадцать стульев"), где мы впервые встречаемся с Остапом, он держит в руке связанный с морем предмет - астролябию. В "Золотом теленке" герой появляется в "морской фуражке с белым верхом" и т.п."
   Вывод, который делает Ю.Подковырин: в романах "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" мы наблюдаем несколько способов оценки героев посредством их внешнего облика.
   1. В первом случае, связанном с такими героями, как Киса Воробьянинов, Фунт, пикейные жилеты, Лоханкин и др., а также с Остапом (эпизод со "стотысячной шубой") внешность представляет собой жесткую грани-
   2. Во втором случае (Корейко и, в некоторых эпизодах, Остап Бендер) внешность героя изменчива и не связана с твердым положением героя в мире, но она представляет собой оболочку, личину, позволяющую явиться в ценностно чуждом окружении.
      -- В третьем и наиболее существенном случае (Бендер и некоторые из его спутников) внешность обозначает видимую неопределимость героев жизненным контекстом (причем любым из изображенных в том или другом романе). Если в первых двух разновидностях внешность обозначает ограниченность бытия героев, которым она присуща, то в третьей - мира, в котором герои действуют.
  
        -- ГЕРОЙ -- ПРОФАН В ИНОСТРАННОМ ЯЗЫКЕ
  
   Второстепенные герой романов Ильфа и Петрова, являясь профанами, как правило, нетвердо овладевают иностранными языками, "...говорят по-французски хуже, чем Мильеран... -- А. Мильеран (1859-1943) был в 1920-1924 годах президентом Франции, затем избирался в Сенат, его политическая деятельность довольно часто обсуждалась в советской периодике (Одесский, Фельдман)."
   Этот фрагмент А.Ильф приводит как образец поверхностного комментария.
   Юмористический эффект возникает тогда, когда герой ( персонаж ) плохо или неверно осваивает иностранную культуру, язык. Обычно этот довольно комический персонаж - профан. Яркий пример - Ипполит Матвеевич Воробьянинов, знакомый с иностранным языком только в рамках гимназического курса.
   Остап облачает его в грязную одежду и заставляет его произнести знаменитую фразу "Же не манж па сис жур.. Гебен за мир битте". Остап хочет, чтобы вид и речь Воробьянинова вызвали жалость и сочувствие у отдыхающих в саду. Но достигает скорее другого эффекта - комического, - который очевиден читателю романа.
   В Записных книжках находим:
  
   Фамилия буфетчика была Воскобойников, но [он] уже подумывал об обмене ее на более латинскую или о придании ей римских имен. Публий Сервилий Воскобойников. Это ему нравилось. Сентябрь 1936 -- апрель 1937
  
   Комический эффект возникает благодаря попытке номинации ( именования ) самого себя, обнаруживающей самое поверхностное знакомство персонажа с иностранным языком.
   Чаще всего персонажи "Двенадцати стульев" пытаются овладеть французским языком:
  
   - Бонжур! - пропел Ипполит Матвеевич самому себе, спуская ноги с постели.
   Он сморщил лицо и раздельно сказал:
   - Ничего не будет, маман. За воду вы уже вносили?
   Слово "сон" было произнесено с французским прононсом.
  
   Ильф и Петров, видимо, скептически относились к традиционному образованию в русских семьях до революции, одной из задач которой было изучение французского языка. Вр всяком случаи, персонажи, вставляющие в свою речь французские словечки, выглядят довольно комично.
   В то же время в речи Остапа Бендера такие слова звучат довольно естественно -
  
   - Пардон, пардон, извиняюсь, - ответил гроссмейстер, - после лекции я несколько устал.
  
   Вот что пишет А.В. Агеева: "Если говорить о галлицизмах, то в романе их преимущественно употребляют Ипполит Матвеевич Воробьянинов, Елена Станиславовна Боур, мадам Петухова - словом, те персонажи, для которых она являлась привычной и обыденной в прошлой жизни. Зачастую они присутствуют в речи тех героев, которые имеют некоторые "претензии", иногда ничем не обоснованные, на принадлежность к образованному классу, высшему обществу: Остап Бендер, инженер Брунс, вдова Грицацуева. Практически не встречаются в лексике "рядовых советских граждан": Щукиных, Лизы и Коли, Изнуренкова, Авдотьева. И потому совершенно обоснованно Остап заставляет Воробьянинова вспомнить гимназический курс французского языка, сочиняя безсмертную фразу "Мосье, же не манж па сис жур", дабы просить подаяние, упирая на то, что последний - "бывший член Государственной думы от кадетской фракции". В памяти подавляющего большинства советских граждан этого времени французский язык - язык дворянства, язык интеллигенции. Язык не будущего, а прошлого. Своеобразный символ "старого режима" - той эпохи, к которой принадлежали и ореховые гарнитуры, и бриллиантовые фермуары, и лунные жилеты в мелкую звезду"( статья ""ОНДУЛЯНСИОН НА ДОМУ" (О ЯЗЫКОВОЙ МОДЕ В СОВЕТСКОМ ОБЩЕСТВЕ ЭПОХИ НЭПА НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА И. ИЛЬФА и Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")".
   О Воробьянинове сказано, что он, проснувшись в добром расположении духа, говорил себе: "Бонжур", а "в ином состоянии предпочитал немецкий язык, говоря "гут морген"".
   Любопытно, отмечает Соколянский, что подобное уже встречалось в 19 веке - в повести Н.Гоголя "Невский проспект", где поручик Пирогов "знал по-немецки толко "гут морген"".
  
        -- ГЕРОЙ - ПУТНИК
  
   Об образе героя как пешехода, странника пишет Г.А. Жиличева. В обоих романах герой появляется и уходит вдаль пешим. В "12 стульях" -
  
   В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошел молодой человек лет двадцати восьми.
  
   В "Золотом теленке" начало романа знаменуется опусом о пешеходах с программным заявлением "Пешеходов надо любить". "Остап, таким образом, является вечным прохожим. Даже финальная неудача не останавливает движения героя: "Сгибаясь, он заковылял назад, к советскому берегу. Белый папиросный туман поднимался от реки.
   Разжав руку, Бендер увидел на ладони <...> чудом сохранившийся в битве орден Золотого Руна. Великий комбинатор тупо посмотрел на трофеи и остатки своего богатства и продолжал двигаться дальше, скользя в ледяных ямах и кривясь от боли <...> - Лед тронулся! - в ужасе закричал великий комбинатор <...> Он запрыгал по раздвигающимся льдинам <...> Через десять минут на советский берег вышел странный человек без шапки и в одном сапоге" [12. С. 327].
   В этом эпизоде контаминируются индексы двух основных метафорических серий дилогии: механического движения персонажей-масок (Воробьянинову, например, снится сон о том, что Бендера в образе свиньи перемещает подъемный кран) и движения льда (воды), связанного в романах с движением речи ("Остапа несло..."). С образами движения связан и процесс повествования ("Лед, который тронулся еще в дворницкой <...> давно уже измельчал и стаял <...> Была широко разлившаяся вода, которая небрежно несла на себе Ипполита Матвеевича <...> то сталкивая его со стульями, то унося от этих стульев"".
   Неудивительно, что в романах появляются и бегущий Остап - как образ в сюжетной ситуации бегства. Он бежит, например, от васюкинских любителей ( причем бегство это описано поэтически ), бежит от землетрясения, от газовой атаки в "Золотом теленке".
   "В окончательной редакции романа движение к финалу начинается в момент получения Остапом миллиона, когда герой внезапно вспоминает норвежского путешественника Амундсена, добравшегося на дирижабле до Северного полюса и увидевшего внизу "битый лёд, трещины, холод и пустоту". Затем следуют главы, рассказывающие о безуспешных попытках Бендера потратить деньги, его хандре и метаниях; итогом становится схватка с пограничниками на румынском льду, после которой великий комбинатор остаётся без верхней одежды, валюты, бриллиантов, с разбитым лицом[8]. Исследователь Александр Вентцель, анализируя роман, отметил, что некое уподобление Остапа Амундсену и тема льда, возникающая как в момент обретения, так и во время утраты Остапом миллиона, не случайны:Тайна раскрыта, цель достигнута, делать больше нечего, и надо менять профессию... Такое повторение мотива в инвертированном и увеличенном виде вполне типично для сгущенной техники классического романа, которую используют Ильф и Петров[130]" ( "Википедия" ).
   В финале "Золотого теленка" Остап оказывается единственным путником посреди негостеприимного пространства. Встреча с отзывчивыми румынскими боярами приводит его к жестокому разочарованию в последних.
   В других эпизодах романа - "Члены редакции покупают "три однотипных новеньких автомобиля" [Там же, с. 391], Персицкий уезжает "...в прекрасном автомобиле к сияющим далям" [Там же, с. 393]. Что же касается Остапа, то "...его проекты были грандиозны. Не то заграждение Голубого Нила плотиной, не то открытие игорного особняка" [Там же]. Но ход повествования возвращает героя к реальности: "Вечером путники миновали ЗАГЭС. Стекло, вода и электричество сверкали различными огнями" ( Г.А. Жиличева ).
   Итак, герой - субъект повествования - чаще всего путник, преодолевающий преграды. На протяжении обоих романов Остап с большим трудом оседлывает механические средства передвижения. Часто ему попросту приходится передвигаться на своих двоих. В этом плане характерно путешествие Кисы и Остапа по Военно-грузинской дороге, во время которых герои выпрашивают деньги у богатых пассажиров автобусов. Здесь Остап и Воробьянинов подспудно сравниваются с бедными кавказскими детьми, также просящими подаяния.
  
        -- ГЕРОЙ -- ПСИХОЛОГ
  
   В опущенном фрагменте рукописи было сказано:
  
   -- Смотрите, Воробьянинов! -- закричал Остап. -- Видите -- двухэтажная дача. Это дача Медикосантруда.
   -- Вижу. Хорошая дача.
   -- Я жил в ней прошлый сезон.
   -- Вы разве медик? -- рассеянно спросил Воробьянинов.
   -- Я буду медиком.
   Ипполит Матвеевич удовлетворился этим странным объяснением.
  
   Здесь может содержаться намек на то, что Остап избирает профессию психиатра.
   Некоторые исследователи напирают на такой аспект образа Бендера - авантюриста как врача.
  
   ... Я буду медиком... удовлетворился этим странным объяснением... Так в рукописи. Объяснение и впрямь могло показаться странным, поскольку о медицинском образовании Бендера или его планах на этот счет ничего не говорится ни раньше, ни позже. Готовя роман к публикации, авторы заменили реплику: "Для того, чтобы жить на такой даче, не нужно быть медиком". Однако уместно предположить, что и первый вариант бендеровского ответа был выбран вовсе не по недомыслию. Вновь напоминая о криминальном прошлом Бендера, Ильф и Петров обыграли здесь специфическую терминологию, "блатную музыку": на воровском жаргоне врач, медик -- "лепила", а глаголы "лепить" (что-то) и "лечить" (кого-либо) употреблялись также в значении "лгать", "сознательно вводить в заблуждение", "обманывать". Соответственно, "великий комбинатор" иронизирует по поводу предстоящих мошеннических уловок в Москве, где опять придется "лечить" владельцев стульев и, конечно же, "лепить" при этом. Трудно сказать, почему была заменена реплика. Не исключено, что редакторы сочли смысл шутки неочевидным, авторы же решили уступить, хотя шутка была рассчитана на довольно широкий круг читателей: о жаргонах воров и нищих давно публиковали исследования филологи, этнографы, правоведы
   ( Комментарий .. )
  
   В романе "Золотой теленок" Бендер рекомендуется как психиатр, исследователь человеческих душ. Действительно, Остап обладает удивительным умением втираться в доверие к своим "подзащитным" ( пожалуй, ко всем, кроме Корейко и Зоси ).
  
      -- СЮЖЕТНЫЕ СИТУАЦИИ
  
   Л. Яновская пишет: "Писателей влекла жизнь, смешная и трогательная, грустная и патетическая; обладавшие обостренным чувством юмора, они видели смешное прежде всего, и не только смешное в чистом виде, но и то смешное, что просвечивало и в трогательном, и в грустном, и в патетическом; они видели мир в его комическом своеобразии, ощущали колорит времени и быта с их неповторимыми внешними приметами. У Ильфа и Петрова острое ощущение времени" ( цит. по: Т. Афанасьева ).
   Сами Ильф и Петров утверждали, что юмор их подчинен больше сатирическим целям - а именно обличению пороков периода становления советской власти. Тем не менее в культуре прошлого века "12 стульев" и "Золотой теленок" зарекомендовали себя в первую очередь как юмористические произведения. Их юмористическая направленность связана в первую очередь с образами героев ( персонажей ) и непревзойденным юмором сюжетных ситуаций. Именно они станут предметами настоящего исследования.
   "Мы быстро сошлись на том, что сюжет со стульями не должен быть основой романа, а только причиной, поводом к тому, чтобы показать жизнь", - пишут Ильф и Петров.
   Таким образом, основной сюжет здесь служит только схемой, на которую одна за другой нанизаются сюжетные ситуации, в которые попадают герои произведения - Остап и Ипполит Матвеевич, а также второстепенные персонажи - о.Федор, гражданка Грицацева и другие.
   В этом отношении несколько отличается от "Двенадцати стульев" "Золотой теленок". Во втором романе основная сюжетная линия - противостояние авантюриста Остапа и подпольного советского миллионера Корейко, несет на себе гораздо большую нагрузку ( как сказала бы М.С. Штерн ).
   Вот что сказал о "Золотом теленке" Е. Петров:
  
   Писать было трудно, денег было мало. Мы вспоминали о том, как легко писались "12 стульев", и завидовали собственной молодости. Когда садились писать, в голове не было сюжета. Его выдумывали медленно, упорно. Идея денег, не имеющих моральной ценности.
  
   Здесь основная сс действительно не так ясна, как в "12 стульях". Дано: некий подпольный советский миллионер, живущий на берегу Черного моря, обладает изрядной суммой ассигнаций. Но каким образом добраться до него и экспроприировать названные денежные знаки?
   Выстраивается целый сюжет: вот компаньоны находят Козлевича, и на его "Антилопе-гну" преодолевают расстояние до Черноморска. Вот Остап заводит дело против Корейко, и кропотливо собирает сведения о нем, допрашивая свидетелей. Вот его помощники вьются вокруг миллионера, выполняя различные задания великого комбинатора. Вот, наконец, Остап приходит с делом к Корейко и требует выдать ему миллион на блюдечке с голубой каемочкой. Вот Корейко бежит от Остапа, скрываясь в пустынях Азии. Вот Остап следует за сбежавшим миллионером и настигает его. Вот достигнута наконец заветная цель - Остап получает миллион. Но деньги, увы, не делают его счастливым ( чему подтверждения - эпизод с Зосей и студентами в поезде ).
   Вот "нисходящая" линия романа "Золотой теленок", связанная с крушением надежд Остапа на любовь и полнокровнуюжизнь как миллионера.
   "Получив миллион, Бендер отправляется вместе с Корейко на верблюдах в некий загадочный городок. Что это за город неизвестно. Я бы предположил, что Ташкент, но в тексте есть указание, что потерпев неудачу в этом городе, Бендер как раз туда и предлагает ехать. Корейко отказывается и пути двух комбинаторов расходятся.
   Всплывает Остап уже снова в Москве. Встречается с Шурой Балагановым и оттуда на поезде отправляется снова в Черноморск к Зосе. Немного погоревав там, он решает перейти границу с Румынией где-то в Приднестровье. Там он теряет свои деньги и роман заканчивается".
   Как сюжет "12 стульев" крутится вокруг желанного обладания бриллиантами, так и сюжет "Золотого теленка" нанизан на схему погони за миллионом. Полученный Остапом в итоге миллион не делает его счастливым, мечты его не сбываются.
  
   СХЕМА РОМАНОВ и СЮЖЕТНЫЕ СИТУАЦИИ
  
   Сюжетная структура романов Ильфа и Петрова, полагает Соколянский, восходит к небезызвестной поэме Гоголя, которая слагается путем простого наращивания отдельных сцен, объединенных поездками Чичикова ( о чем говорил еще Б.Эйхенбаум ). Романную разновидность поэмы Гоголя Соколянский характеризует как "роман большой дороги". К аналогичному жанру, по его мнению, принадлежат и "12 стульев" и "Золотой теленок". Это "жанр романа - путешествия, приводящего героя в соприкосновение с различными сферами общества, в том числе и с разного рода чудаками" ( замечание Ю.К. Щеглова ).
   Погоня за стульями, странствия в "Антилопе-Гну", поездка героя в литерном поезде, скитания Бендера-миллионера по стране - все это якобы признаки романа "большой дороги".
   Сс в романах могут быть оформлены, в частности, как "вставные новеллы". Это может быть рассказ ( рассказ Берлаги о том, что с ним случилось в сумасшедшем доме ), развернутое сообщение ( рассказ балаганова о подписании Сухаревской конвенции ), миниатюра, анекдот, эпистолярная вставка ( письма отца Федор жене ).
   О нанизании сс ( "эпизодов" сюжета ) на основную сюжетную схему говорили и другие авторы. Напр., в следующих строках -
   "Сюжет "Двенадцати стульев" таков: два жулика рыщут по стране, гоняясь за бриллиантами, зашитыми "старорежимной" дамой в обивку стула. Такой сюжет позволил авторам ввести в повествование множество лиц, пройтись сатирическим пером по участникам многообразных эпизодов. В книге изображена галерея жуликов всех мастей, спекулирующих кто "стибренным" у старушек жалким имуществом, кто служебным положением, а кто и совестью" ( "Сатирическое изображение эпохи.." )
   О нанизании важных сюжетных ситуаций на сюжетную схему поиска брильянтов пишет В. Разумовская:
  
   Сюжетная основа романа была подсказана В. Катаевым, которому соавторы посвятили данное произведение. В воспоминаниях об И. Ильфе Е. Петров впоследствии писал, что ими было принято решение о том, что сюжет со стульями не должен быть основой романа, а может быть только причиной, поводом к тому, чтобы показать жизнь того времени [Воспоминания, 1963]. Данная задача удалась писателям в полной мере: их произведения стали ярчайшей "энциклопедией советской жизни" конца 1920-х - начала 1930-х годов.
  
   Так, по версии В. Катаева, который по сути является одним из соавторов романа, "оба романа представляют собой сборники Фельетонов, весьма условно объединенных общей сюжетной линией. Любой из фельетонов мог бы быть удаленным и заменен другим, без существенных потерь для развития сюжета. Существует также второй, авторский, вариант романа "Двенадцать стульев", в котором его фельетонный характер проявляет себя особенно ярко - главы романа, не вошедшие в классического варианта практически не связаны с его основным сюжетом.
   Текст романа содержит многочисленные пародийные вставки, в котором авторы романа довольно удачно обыгрывают особенности стиля других авторов. К сожалению, большинство современных читателей мало знакома с популярными литературными произведениями того времени, что приводит к некоторой потере смысла написанного".
   Костяк, основа этих замечательных фельетонов, выделенных Катаевым, составляют СЮЖЕТНЫЕ СИТУАЦИИ ( дальше - сс ). Определение сюжетной ситуации и история этого термина были обозначены уже в моем незащищенном диссертационном исследовании "Основы сюжетосложения в прозе Набокова" ( см. по этому поводу мою статью "Сюжетная ситуация архаичного ритуала в прозе Набокова" ).
  
   Второстепенные персонажи и их роль в СС
  
   Чаще всего активными участниками сс становятся главный герой повествования -- О.Бендер и его спутники. Иногда они разворачиваются вокруг второстепенных персонажей, напр., инженера Брунса в "12 стульях" или Васисусалия Лоханкина в "Золотом теленке".
  
   "Живописная" тема начинается в "Золотом теленке" с описания летнего сада г. Арбатова, где обедают Остап с Шурой. Здесь нет настоящей зелени (в южном городе, предположительно, в Саратове), а нарисован задник с густолиственными и ровными деревьями, как на картинке в хрестоматии. Задник давал желанную тень посетителям ресторана, которые не замечали нонсенс: сад без деревьев (Гл. 2). Отметим задник и на сцене в домовом клубе, превращенном в бомбоубежище (в полуподвальном помещении): где нарисованы два синих окна с луной и звездами и коричневые двери (Гл. 23). В Черноморске старый ребусник Синицкий сочиняет для журнала идеологически правильную загадочную картинку: "Где председатель общего собрания рабочих и служащих, собравшихся на выборы месткома насосной станции" (Гл. 14).
   Кроме того, сбор материала на Корейко (реальные события) передается в ХТ по ассоциации с карточной игрой, детали которой хорошо известны Бендеру. Сначала всю ночь игроку не шла карта. В руки шли картинки: валеты с веревочными усами, дамы с бумажными цветками, короли с дворницкими бородами. Только после встречи главного персонажа с Полыхаевым все сложилось: внезапно посыпались в сторону множество людей с веревочными усами и королевскими бородами (реальные участники афер Корейко) (Гл. 20).
   На страницах романа подробно описана нарисованная вывеска на магазине одежды в провинциальном городке. Тут были намалеваны десятки фигур: желтолицые мужчины с тонкими усиками, в шубах с отвернутыми наружу хорьковыми полами, дамы с муфтами в руках, коротконогие дети в матросских костюмчиках, комсомолки в красных косынках и сумрачные хозяйственники, погруженные по самые бедра в фетровые сапоги (Гл. 7). Западнорусизм намалеваны (как термин) появился в украинском языке]. В русском языке имеет оттенок пренебрежения.
   ( Л. Рупосова ).
  
   Итак, второстепенные персонажи "Золотого теленка" и "12 стульев" играют роль карт - эскизных образов. Они лишь вспомогательное средство при организации сс. Главными здесь остаются ОСНОВНЫЕ ГЕРОИ повествования, которых можно пересчитать по пальцам.
  
        -- КРАХ МЕЧТЫ
  
   "Поражение всех "охотников за бриллиантами" было изначально предрешено. При этом ни Востриков, ни Воробьянинов особого сочувствия читателей и не должны были вызывать. Алчные, неумные, трусоватые - жалеть некого. Потому, волею авторов, они полностью осознают свое поражение, буквально сходят с ума от горя и обиды", - пишет автор предисловия к "Золотому теленку".
   Крах терпят и мечтания отца Федора - "Хохочущего священника на пожарной лестнице увезли в психиатрическую больницу. -- Сходную концовку см. у Чехова: "На утро его свезли в больницу" [Житейск. невзгоды] и, в явной зависимости от Чехова, у В. Катаева: "На следующий день председателя месткома бережно везли в ближайший сумасшедший дом" [Тяжелая цифромания (1925)]. В очерке Тэффи упоминается проносящаяся по Военно-Грузинской дороге "карета скорби", из которой автору слышатся "сдавленные стоны, мольбы и насмешливый хохот" [Человекообразные]. См. ЗТ 1/27 (сноска 2). -- Ср. эпилог "Пиковой дамы" (Германн в сумасшедшем доме) (Щеглов)" ( цит. по: А.Ильф ).
   Оба персонажа - о.Федор и Воробьянинов - представлены писателями как архаичные, отставшие от современности, от социалистической действительности. Все их мечты выглядят наивными и не выдерживают соприкосновения с правдой жизни.
   Крах мечтаний персонажей обрисован всегда так, что возникает комический эффект:
  
   Ипполит Матвеевич, не выдержавший всех потрясений ночи и утра, засмеялся крысиным смешком. -- Как сказано далее, после землетрясения И.М. "несколько повредился" [ДС 40]. Крысиный смешок напоминает о хохоте Евгения в "Медном всаднике": И вдруг, ударяя в лоб рукою, / Захохотал, а бунт И.М. против Бендера в следующей главе может быть сопоставлен с бунтом пушкинского героя против Петра (Щеглов).
  
        -- АВТОПРОБЕГ
  
   "Сцена автопробега в "Золотом теленке" не имеет столь прочных шансов на безсмертие, как гоголевская тройка: в ней нет самоутверждения перед "другими народами". Но критики, начиная с Луначарского, ее дружно одобрили -- за оптимизм и противопоставление Остапу Бендеру "настоящей жизни". Заметим, кстати, что в отличие от Гоголя Ильф и Петров избежали некоторой двусмысленности образа, не поместив своего жулика внутрь прекрасного экипажа, а оставив его снаружи -- в пыли.
   Однако и этот вариант оптимистической антитезы сатирической теме заключал в себе важный пробел. Кто же все-таки сидит в автомашинах, олицетворяющих "настоящую жизнь"? В "Золотом теленке" упоминаются имена участников подлинного автопробега, занимающих командорскую машину, -- некий Клептунов, профессор Песочников, товарищ Нежинский и писательница Вера Круц (Там же. С. 75). Увы, имена эти ничего не говорят читателю. Фамилия Клептунова напоминает интеллигентным читателям греческий глагол "клепто" (воровать) и хорошо известное слово "клептоман". Вера Круц больше всего напоминает Веру Инбер, землячку авторов, к которой и они, и другие коллеги обычно относились не очень серьезно. А профессор Песочников? Заблуждающийся ли это интеллигент из сочинений Олеши или ученый, прочно занявший место в социалистическом строительстве вроде леоновского Скутаревского (которого читатели непочтительно именовали "Скукаревским")? Все это оставалось неизвестным.
   Авторы искренне радовались появлению новой техники, но они, видимо, еще не решили, кто правит этой техникой, что стоит за "железом", которое тыкали в глаза свободомыслящему австрийскому корреспонденту пассажиры литерного поезда, идущего на Турксиб" ( Лурье ).
   Сс автопробега актуализирует противопоставление героя представителям "нового", социалистического мира. Другой момент, в котором проявится эта тема - столкновение миллионера, никак не могущего потратить свои средства, с теми же представителями - студентами в поезде и мужем Зоси Синицкой-Фемиди. В советской критике приветствовали появление сс автопробега.
   К варианту этой сс можно отнести путешествие О.Бендера на литерном поезде. Поез, идущий на смычку магистрали, символизирует темп новой жизни в новом, социалистическом, государстве.
   Подробно пишет о сс ( не называя ее так буквально ) А.Люликова:
  
   В соответствии с традициями карнавальной культуры в романах изображено путешествие "антилоповцев", имитирующее настоящий автопробег Москва-Харьков-Москва, и представлено посредством травестийно-комических интонаций. Жители населённых пунктов, через которые движется автомобиль жуликов, принимают "Антилопу" за головную машину автопробега и по такому случаю организовывают торжественный приём: "Их встречали музыкой и речами. Дети били для них в барабаны. Взрослые кормили их обедами и ужинами, снабжали заранее заготовленными авточастями..." [5, с. 78]. Особая атмосфера праздника как одна из основных составляющих карнавального мироощущения находит выражение в эпизоде, в котором с иронией повествуется о том, как задуманный Козлевичем блестящий финиш не удался из?за нехватки бензина, и "Антилопа" "позорно остановилась посреди улицы, не дойдя ста метров до кафедры, увитой хвойными гирляндами в честь отважных автомобилистов" [5, с. 74-75].
   Моменты встречи провинциальных жителей с "антилоповцами" изображены при помощи контрастных сочетаний смешного и серьёзного, высокого и низкого - сочетаний, которые определяют характерную для карнавализованных жанров "многотонность" повествования, их "нарочитую многостильность" и "разноголосость" [1, с. 124]. Различные эмоциональные типы художественного повествования использованы при описании одной из первых встреч "антилоповцев" с сельскими жителями, которая началась приветственной речью какого?то безбородого" мужчины и была насыщенной советскими лозунгами и призывами - "Наладим серийное производство советских автомашин", "Железный конь идёт на смену крестьянской лошадке" или "Автомобиль - не роскошь, а средство передвижения!" [5, с. 68]. Торжественная риторика приветствия сменяется ироническим описанием состояния пассажиров "Антилопы". Они все, за исключением Бендера, были обеспокоены встречей и "вертелись в машине, как воробушки в гнезде" [5, с. 68].
   В контексте карнавализованной "многотонности" повествования прочитывается и финальный эпизод, которым заканчивается "сладкое бремя славы" [5, с. 78] для Бендера, Балаганова, Паниковского и Козлевича. "Антилоповцам" приходится спрятаться в траве и наблюдать издалека, как проносились машины снастоящего автопробега, как "прах летел из-под колёс. Протяжно завывали клаксоны. Ветер метался во все стороны <...> настоящая жизнь пролетела мимо, радостно трубя и сверкая лаковыми крыльями" [5, с. 88-89].
  
   Пока толпа, недвижимо расположившаяся вокруг кафедры, внимала словам Командора, Козлевич развил обширную деятельность. Он наполнил бак бензином, который, как и говорил Остап, оказался высшей очистки, беззастенчиво захватил в запас три больших бидона горючего, переменил камеры и протекторы на всех четырех колесах, захватил помпу и даже домкрат. Этим он совершенно опустошил как базисный, так и операционный склады удоевского отделения Автодора.
   Дорога до Черноморска была обеспечена материалами. Не было, правда, денег. Но это командора не беспокоило. В Удоеве путешественники прекрасно пообедали, и деньги, в сущности, еще не были нужны.
   -- О карманных деньгах не надо думать, -- сказал Остап, -- они валяются на дороге, и мы будем их подбирать по мере надобности.
   ( "Золотой теленок" )
  
   Автопробег оказывается стихией, в которой раскрываются предпринимательские способности Остапа. Он ловко выдает себя за лидера пробега:
  
   -- Вы в командорской машине? -- не отставал шофер-любитель. -- Клептунов с вами?
   -- Клептунова я снял с пробега, -- сказал Остап недовольно.
   -- А профессор Двуптих? На "Паккарде"?
   -- На "Паккарде".
  
   Автопробег -- событие, связанное с веяниями новой, социалистической, действительности. В нем такой современный герой как Остап Бендер чувствует себя неплохо.
  
        -- БЕГСТВО
  
   Сюжет бегства героя актуализируется в одной из опущенных при публикации глав "12 стульев" ( с участием И.М. Воробьянинова ).
  
   Вдруг произошло самое ужасное: Савицкий оторвался от фикуса и спиною налетел на колонну красного дерева с золотыми ложбинками, на которой стоял мраморной бюст Александра I, Благословенного. Бюст зашатался, слепые глаза царя укоризненно посмотрели на притихших мигом гимназистов, и Благословенный, постояв секунду под углом в сорок пять градусов, как самоубийца в реку, кинулся головой вниз. Падение императора, хотя и заглушенное лежавшим на полу кавказским ковром, имело роковые последствия.
   От лица царя отделился сверкающий как рафинад кусок, в котором гимназисты с ужасом узнали нос. Холодея от ужаса, товарищи подняли бюст и поставили его на прежнее место. Первым убежал Пыхтеев-Какуев.
   - Что ж теперь будет, Воробьянинов? - спросил Савицкий.
   - Это не я разбил, - быстро ответил Ипполит.
   Он покинул актовый зал вторым. Оставшись один, Савицкий, не надеясь ни на что, пытался водворить нос на прежнее место. Нос не приставал. Тогда Савицкий пошел в уборную и утопил нос в дыре
   ( Е.Е. Анисимова ).
  
   Сюжет бегства подробно развернут в гроссмейстерской главе "Двенадцати стульев". Сначала в ней Остап оказывается среди враждебно настроенного окружения ( мастеров - поклонников защиты Филидора и Испанской партии ). Затем Остап разбивает лампочку и устремляется наружу. Бег великого комбинатора описан при этом с изрядной долей юмора. Остап сравнивается с ангелом, который бежит, отталкиваясь от грешной земли.
   В романе "Золотой теленок" от преследователей бежит один из детей лейтенанта Шмидта - Паниковский. При этом в руках он держит украденного гуся.
   - Брось птицу! - обращается к Паниковскому с безсмертным призывом Остап.
   Друзья комбинатора поднимают Паниковского и увозят его от разгоряченной толпы ( линия, тождественная ситуации, описанной в "Двенадцати стульях", где за Остапом несется толпа шахматистов ).
   Любопытно, что вскоре от разгневанной толпы будут убегать сами герои - Балаганов, Козлевич, Бендер и Паноковский - на своем "Лорен-дитрихе" - после того, как из разоблачат как ненастоящих участников автопробега.
   В романе "12 стульев" после того, как Воробьянинов совершает убийство, считает Люликова, в его жизни на какое-то мгновенье наступает момент, когда герой твёрдо верит в то, что теперь все бриллианты достанутся только ему. "Это время отличается от того, которое было при жизни Бендера. Перед Воробьяниновым уже не должно возникнуть никаких трудностей, и он, "обучившийся житейской мудрости в школе великого комбинатора", смело планирует свои дальнейшие действия: "Сейчас же на автомобиль в<...> на вокзал. И на польскую границу".
   Не только Воробьянинов мечтает умчаться за западную границу советской России. В том же направлении стремятся мысли Остапа Бендера. В финале "Золотого теленка" он пытается пересечь границу с Румынией. Причем отношение к "отзывчивым румынским боярам" при границе у него такое же наивное как у Воробьянинова. Он думает откупиться от них незначительной частью своего богатства. Разумеется, мечтает Бендер и о Рио-де-Жанейро.
   Прыжок - частный случай сс бегства.
   "Прыжок из редакции "Станка", на наш взгляд, акцентирует и тему временной победы над механической сферой, - пишет Жиличева, - Остап ускользает, хотя ручка редактора отпечатывает на его спине число 86: "Эти арифметические знаки нанесены мне большой самопишущей ручкой с пером N 86. Нужно вам заметить, что проклятая ручка упала на мою спину в ту самую минуту, когда я погрузил руки во внутренность редакторского стула" [5, с. 323].
   Данный фрагмент обнаруживает метатекстовую эмблематику, акцентируя изменение пропорций - огромная ручка настигает "уменьшенного" героя".
   Вариант сс бегства -- пересечение границы государства. В "Золотом теленке" на границе СССР Бендер считает себя обязанным произнести монолог.
  
   Он обернулся к советской стороне и, протянув в тающую мглу толстую котиковую руку, промолвил:
   - Все надо делать по форме. Форма номер пять - прощание с родиной. Ну, что ж, великая страна! Я не люблю быть первым учеником и получать отметки за внимание, прилежание и поведение. Я частное лицо и не обязан интересоваться силосными ямами, траншеями и башнями. Меня как-то мало интересует проблема социалистической переделки человека в ангела и вкладчика сберкассы. Наоборот. Интересуют меня наболевшие вопросы бережного отношения к личности одиноких миллионеров...
  
   Однако проститься с Родиной не удается. Попытка сбежать из СССР заканчивается провалом. После неудачной встречи с румынами разочаровавшийся в иностранных гражданах Остап решает "переквалифицироваться" в управдома, то есть не расставаться с Родиной.
   Вот вывод, который делает в связи с сс бегства М.Одесский -
  
   Великий комбинатор спасся из царства небытия и вернулся в СССР, но проиграл все. Суммируем сказанное: Ильф и Петров исхитрились вычеканить идею "Золотого теленка", следуя актуально прочерченной генеральной линии, но делали они это по-своему.
  
        -- БИБЛЕЙСКИЕ СС
  
   Т.Афанасьева выделяет библейские сс ( "сюжетные" архетипы ) в романах Ильфа и Петрова:
   - сюжет о блудном сыне - "Рассказ о гусаре-схимнике";
   - сюжет об Адаме и Еве - "Рассказе господина Гейнриха об Адаме и Еве";
   - сюжет о Вечном Жиде - "Рассказе Остапа Бендера о Вечном жиде".
   Последний сюжет акцентирует внимание читателя на советской истории - в частности, на годах гражданской войны. Вечный скиталец оказывается безсилен противостоять персонажам современности.
   Все три сс ("Рассказ о гусаре-схимнике", "Рассказ господина Гейнриха об Адаме и Еве" и "Рассказ Остапа Бендера о Вечном Жиде"), несмотря на кажущуюся разобщенность, образуют в художественном пространстве дилогии единый метасюжет о возможном самоуничтожении общества, считает Афанасьева.
   М.В. Маликова считает, что в романе И. Ильфа и Е. Петрова мы видим своеобразную инверсию библейского мотива ученичества, где в отношения "учитель - ученики" вступают Остап Бендер, Шура Балаганов, Адам Козлевич и Паниковский. "Не смотря на то, что великий комбинатор далек от идеала добродетели, он учит своих "коллег" не нарушать заповедей "воровать грешно"".
  
   Так же, как Иисус Христос, Остап Бендер называет своих учеников братьями "Как - никак - мы братья, а родство обязывает" ."[1, С. 312]
   Как и Иисус, великий комбинатор являет чудеса своему ученикам. Он говорит им: "Ровно через шестьдесят километров вас прямо на дороге будет поджидать большая железная бочка с авиационным бензином". Никто ему не верит и то, что действительно появляется эта бочка, в глазах Балаганова, Паниковского и Козлевича выглядит настоящим чудом.
   Иисус говорит своим ученикам о Царстве Небесном и все мечтают туда попасть. У "великого комбинатора" есть свой рай - Рио - де - Жанейро: "1360 тысяч жителей"... так... "значительное число мулатов... у обширной бухты Атлантического океана"... Вот, вот!.. "Главные улицы города по богатству магазинов и великолепию зданий не уступают первым городам мира". Представляете себе, Шура? Не уступают! Мулаты, бухта, экспорт кофе, так сказать, кофейный демпинг, чарльстон "У моей девочки есть одна маленькая штучка" и... о чем говорить! Вы сами видите, что происходит! Полтора миллиона человек, и все поголовно в белых штанах! Я хочу отсюда уехать." [1, С. 322] Он внушает Балаганову желание оказаться в этом раю: " А как же Рио - де - Жанейро? Я тоже хочу в белых штанах."
   ( М. Маликова, 2017, 192 ).
  
        -- ГЕРОЙ В ОВЕЧЬЕЙ ШКУРЕ
  
   Участник сюжетной ситуации "Герой в овечьей шкуре" выдает себя за того, кем в действительности не является. В этом отношении лидер романов - Остап Бендер. Он выдает себя:
   - за пожарного инспектора ( во втором доме старсобеза ),
   - за милиционера ( в беседе с Корейко ),
   - за журналиста ( в литерном поезде, идущем на смычку ),
   - за гроссмейстера ( в Васюках ).
   Также выдают себя за других Паниковский ( за слепого ) и бухгалтер Берлага ( за сумасшедшего ).
   В двух из названных случаев герои используют атрибуты одежды тех, за кого себя выдают - милицейскую фуражку ( Бендер ) и черные очки ( Паниковский ). В остальных случаях на первый план выходят перевоплощение и актерская игра - "тонкая игра", по выражению одного из пациентов психиатрической лечебницы.
   "Остап Бендер - плут и авантюрист с насмешливо-ироническим отношением к жизни, а значит, по законам жанра ему не прожить без обмана. В первую очередь стоит отметить особую любовь Бендера к "самозванству" и подлогу, без которого и не мыслим образ плута. Будучи игроком по природе и относясь к жизни как к игре, он с легкостью вживается в роли людей самых различных профессий: представляется и инспектором пожарной охраны и казенным курьером, и художником, и хозяином мясохладобойни. Но при этом, важно заметить, О. Бендер всегда помнит, что в придуманной им самим игре в жизнь он отвел себе роль "великого комбинатора" и потому никогда не протягивает пустую руку с просьбой о милостыне, он с радостью поручает это недостойное дело своему компаньону Кисе".
   ( Н.Ф. Бородинова ).
   Таким образом, сс "Герой в овечьей шкуре" неслучайна и больше всего подходит именно образу Бендера. Остап применет на себя роли различных персонажей советской действительности - и все для того, чтобы втереться в доверие к своим потенциальным жертвам. Перед Воскобойниковым он выполняет роль воробьнинова родственника - не без успеха. Остап уходит, не заплатив второстепенному персонажу денег. Тот, в свою очередь, "заражается" от Остапа авантюризмом, и, когда на пороге появляется Воробьянинов, решает провести последнего.
   Н.Ф. Бородинова, возвращаясь к использованию самозванства в романе, отмечает, что прием перевоплощения, являющийся столь результативным в процессе погони за сокровищами для Остапа, практически не используется его конкурентами-двойниками. "Так, на протяжении повествования Воробьянинову присваиваются различные наименования: барин из Парижа, эмигрант, жертва "Титаника", фельдмаршал, отец русской демократии, и многие другие. Смену этих наименований сопровождает и смена социальных масок. Но речь идет именно о смене масок, а не ролей, что вновь подчеркивает различия между Ипполитом Матвеевичем и Бендером. Каждое наименование, присвоенное наследнику бриллиантов, никакого действительного содержательного наполнения не имеет. Более того, Киса всегда примеряет лишь те социальные маски, которые предлагаются ему извне, что еще раз подтверждает его полную безвольность, которой, правда, он время от времени все же пытается сопротивляться. Поэтому после встречи с Лизой, когда "светский лев и бывший покоритель женщин" только начал "было освобождаться из-под ига могучего интеллекта сына турецко-подданного", появляется "товарищ Бендер", и Ипполит Матвеевич вновь становится готовым "не только молится на Остапа, но даже целовать подметки его малиновых штиблет"".
   Вот что пишет Бурыкин:
  
   Топографические детали, объясняющие, почему Паниковский был недоволен своим жребием и почему он, нарушив конвенцию, оказался на участке, доставшемся Шуре Балаганову, проясняются по тексту незаконченного романа "Великий комбинатор", совпадающему в основе с "Золотым теленком": "Никто не хотел брать университетских центров. Никому не нужны были видавшие виды Москва, Ленинград и Харьков. Все единодушно отказывались от республики немцев Поволжья. - А что, разве это такая плохая республика? - невинно спрашивал Балаганов. - Это, кажется, хорошее место. Немцы, как культурные люди, не могут не протянуть руку помощи! - Знаем, знаем! - кричали разволновавшиеся дети. - У немцев возьмешь! ...".
   .. злая звезда Паниковского оказала свое влияние на исход жеребьевки. Ему досталась бесплодная и мстительная республика немцев Поволжья. Он присоединился к конвенции вне себя от злости. - Я поеду! - кричал он. - Но предупреждаю, если немцы плохо ко мне отнесутся, я конвенцию нарушу, я перейду границу. Балаганов, которому достался золотой Арбатов-ский участок, примыкавший к республике немцев, встревожился и тогда же заявил, что нарушения эксплуатационных норм не потерпит".
  
   Второстепенные персонажи, становясь героями в овечьей шкуре, нередко терпят фиаско. Яркий пример этому - слепой Паниковский, едва не попавший под автобус и криком возмущения разоблачивший себя ( "Гомер, Мильтон и Паниковский", сказал об этой роли охотника за гусями Бендер ).
   Или другой пример - сс, в которой Балаганов и Паниковский примеривают на себя роль уличных хулиганов. В неравной схватке с Корейко они не достигают своей цели, хотя им и удается украсть у миллионера бумажник. В другом эпизоде романа Паниковский и Балаганов уже преднамеренно совершают кражу - гири Корейко, которую они считают золотой. И здесь они не достигают своей цели - вместо золота получая железо. Роль вора никак не удается Паниковскому - как и в случае с гусем. Позже в романе она не удасться и Балаганову - он попадется на обыкновенной карманной краже уже после того, как Бендер снабдит его суммой ассигнаций, которая необходима Балаганову для СЧАСТЬЯ.
   "Чтобы вместе с театром "Колумб" отправиться на пароходе в гастрольную поездку, не умеющий рисовать Бендер назвался дипломированным художником, выпускником ВХУТЕМАС, а Воробьянинова представил своим подмастерьем. Этот обман, впрочем, быстро раскрылся. ("Двенадцать стульев")" ( "Википедия" )
   "В городе Арбатове Бендер выдал себя за сына лейтенанта Шмидта и получил от председателя горисполкома небольшую материальную помощь. Когда в кабинет председателя неожиданно ввалился второй "сын лейтенанта" -- Балаганов -- Бендер сумел спасти ситуацию и безнаказанно уйти. ("Золотой телёнок")
   Получив в своё распоряжение автомобиль Адама Козлевича, Бендер по пути в Черноморск некоторое время выдавал себя за командора большого автопробега, "снимая пенки, сливки и тому подобную сметану с этого высококультурного начинания", то есть попросту присваивая приготовленные для спортсменов бензин, запчасти и разносолы. ("Золотой телёнок").
   Одним из обычных мероприятий Бендера были выступления перед публикой в качестве индийского брамина и йога, любимца Рабиндраната Тагора, заслуженного артиста союзных республик Иоканаана Марусидзе: "Индийский факир. Курочка-невидимка. Номера по опыту Шерлока Холмса. Материализация духов и раздача слонов". ("Золотой телёнок")".
   К. Дудников также отмечает, что главный герой- О. Бендер - постоянно обманывает людей, выдавая себя то за пожарного инспектора, то за художника.
   В статье К.Э. Дудникова "Вербальные и невербальные средства конструирования О. Бендером образа гроссмейстера" подробно рассматривается частный случай распространенной сс "Герой в овечьей шкуре".
   СС сама по себе комична, наполнена юмором - отмечает Дудников. "Стоит сразу отметить, что Остап все делает с юмором. Уже в названии 28-ой главы романа ("Междупланетный шахматный конгресс") явно чувствуется ирония. Во-первых, необычным кажется само словосочетание "шахматный конгресс". Во-вторых, слово "междупланетный" придает всей фразе оттенок гротеска, чего-то невероятного и фантастического. Впрочем, это отлично согласуется с общим настроением романа. Авторы сразу дают понять читателю: действие будет связано с шахматами, что подтверждается первыми строками главы".
   Затем Дудников рассматривает следующий отрывок:
  
   Одноглазый вернулся с дюжиной граждан разного возраста. Все они по очереди подходили знакомиться, называли фамилии и почтительно жали руку гроссмейстера.
   - Проездом в Казань, - говорил Остап отрывисто, - да, да, сеанс сегодня вечером, приходите. А сейчас, простите, не в форме, устал после Карлсбадского турнира.
  
   "Здесь обращает на себя внимание изначальная настроенность, запрограммированность граждан на общение с человеком, стоящим намного выше них на социальной лестнице: создание социального барьера, обеспечивающего повышенную внушаемость: они жали ему руку почтительно. Другим способом манипуляции является дистанция общения. Собеседники пожимают гроссмейстеру руку - это значит, что
   ни находятся на максимально близкой, но некритичной (не вторгаются в интимную зону8) дистанции от него, повышая тем самым свою доступность для обеспечения еще большей степени внушаемости, что также играет в пользу Остапа.
   По речи Остапа можно судить, что ему задают различные вопросы вроде "Как вы оказались у нас в Васюках?" и "Вы действительно даете сеанс одновременной игры?". Заслуживает особого внимания его последняя фраза: "А сейчас, простите, не в форме, устал после Карлсбадского турнира", которая транслирует окружающим информацию о том, что О. Бендер "участвовал" в Карлсбадском турнире9 - это обстоятельство служит косвенным подтверждением того, что он настоящий гроссмейстер (исключительно в глазах васюкинских шахматистов)".
   Остап создает себе образ сведущего, настоящего гроссмейстера, пишет Дудников. Для этого он рассказывает занимательные истории о Ласкере и "оперирует философскими терминами". Он заставляет васюкинских любителей поверить в то, что он имеет личный опыт соперничества с самим Ласкером ( вторым чемпионом мира ).
   Кроме того, Дудников рассматриват такой фрагмент романа:
  
   - Товарищи! - сказал он прекрасным голосом. - Товарищи и братья по шахматам, предметом моей сегодняшней лекции служит то, о чем я читал и, должен признаться, не без успеха в Нижнем Новгороде неделю тому назад. Предмет моей лекции - плодотворная дебютная идея. Что такое, товарищи, дебют и что такое, товарищи, идея? Дебют, товарищи, это quasi una fantasia. А что такое, товарищи, значит идея?
   Идея, товарищи, - это человеческая мысль, облеченная в логическую шахматную форму. Даже с ничтожными силами можно овладеть всей доской. Все зависит от каждого индивидуума в отдельности.
  
   По мнению исследователя, главным оружием оратора является голос, поэтому для повышения воздействия на аудиторию голос должен быть громким, четким, мелодичным и, желательно, приятным. Эпитет прекрасный дает понять, что постановка голоса у Остапа на высоте.
   "В самой речи содержится несколько приемов манипуляции. Первый - это обращение братья по шахматам. Таким образом О.Бендер еще раз обращает внимание слушателей на то, что и они, и он разделяют одни и те же интересы - шахматы. Смысл этой фразы может быть выражен другими словами: "Поверьте мне, я тоже шахматист".
   Второй - гроссмейстер обращает внимание любителей на то, что эту лекцию он уже читал не без успеха в другом месте, тем самым программируя у аудитории соответствующее отношение к своему выступлению и впечатление от него. По существу же вопроса Остап почти ничего не сообщает. Все его рассуждения сводятся к тому, что хорошая игра достигается за счет постоянных тренировок. Однако он маскирует их под видом философских рассуждений, малопонятных простому обывателю. Для усиления эффекта О. Бендер использует выражения на иностранном языке - quasi una fantasia15. К тому же, во время своего выступления оратор отвлекается, чтобы одновременно отвлечь внимание слушателей и привести наглядные примеры для своих рассуждений".
   "Разъясняя слово "дебют", О. Бендер использовал иностранное выражение "Quassi Una fantasia" - пишет Разумовская ( 2009, 90 ) , - что усиливает юмористическую заряженность текстового отрывка. Безсодержательная речь О. Бендера перегружена терминами, что свидетельствует о невежестве говорящего в рассматриваемой шахматной теме. Данное итальянское выражение ("почти как фантазия", "псевдофантазия") часто используется в работах по искусству (музыка, живопись, литература) и не является шахматным термином. О. Бендер использует непонятное для слушателей выражение для придания своему выступлению (лекции) наукообразности".
   Остап проводит свою лекцию по плодотворной дебютной идеи, используя приемы классического ректора ( непонятные термины, перемежающиеся примерами ).
   "Выступление О. Бендера в клубе - аллюзия на рассказ "Лекция Ниагарова" из сборника В. Катаева, - продолжает Разумовская, - изданного в серии "Юмористическая иллюстрированная библиотека журнала "Смехач"" в 1927 году [Катаев, 1927]. Герой рассказа читает в московском Политехническом музее платную лекцию о "междупланетном сообщении". Тема лекции перекликается с названием главы романа, в которой также представлены кассир, странная по содержанию лекция, неуместные анекдоты, бегство лектора и кассира. Как "Лекция Ниагарова", так и глава романа имеют ярко выраженную юмористическую окраску. Юмористический эффект создается использованием различных средств, среди которых представлены стилистически-маркированные лексические единицы:
   Например, вон тот блондинчик в третьем ряду".
   Остап не зря называет себя гроссмейстером. Вот что пишет по этому поводу автор комментария к роману:
  
   Звание "гроссмейстер" для советских шахматистов было учреждено в 1927 году (упразднено в 1931-м), однако в описываемое время это звание еще никто не получил. Немногочисленных же обладателей звания "мастер СССР" любители шахмат могли знать поименно, почему Бендер и титулует себя так, чтобы заранее предусмотреть нежелательные вопросы. Соответственно для васюкинцев экзотическая титулатура Бендера -- прямое указание на то, что в город приехал шахматист, с успехом участвовавший в международных турнирах, возможно -- иностранец. Сама глава -- своеобразный отклик на тогдашний шахматный ажиотаж в СССР: благодаря московскому международному турниру 1925 года, визитам в СССР всемирно известных шахматистов и готовящейся I Лондонской шахматной Олимпиаде 1927 года шахматные рубрики периодических изданий стали необычайно популярны.
   ( Комментарий.. )
  
   Гроссмейстер - образ, который манит Остапа и обещает ему море возможностей в перевоплощении.
   Выступление Бендера в клубе, по словам исследователя, -- аллюзия на рассказ "Лекция Ниагарова", вошедший в сборник В. П. Катаева, изданный в серии "Юмористическая иллюстрированная библиотека журнала "Смехач" в 1926 году. "Герой рассказа читает в московском Политехническом музее платную лекцию о "междупланетном сообщении" -- название, перекликающееся с названием главы. Он ничего по существу вопроса сказать не может, однако деньги уже собраны кассиром-соучастником, и лжелектор начинает, копируя манеру маститых ученых: "В сущности, господа, что такое междупланетное сообщение? Как показывает самое название, междупланетное сообщение есть, я бы сказал, воздушное сообщение между различными планетами и звездами. То есть безвоздушное. В чем же, господа, разница между воздушным сообщением и безвоздушным? Воздушное сообщение -- это такое сообщение, когда сообщаются непосредственно через воздух. Безвоздушное сообщение это такое сообщение, когда сообщаются без всякого воздуха". Далее Ниагаров пытается рассказывать анекдоты, откровенно дерзит оппонентам и убегает от возмущенной публики, требуя, чтобы сообщники выключили в зале свет и погрузили "кассу на извозчика". На следующий день неунывающий, хоть и слегка побитый Ниагаров заявляет, что опять готов читать лекции на любую тему, лишь бы "кассир был свой парень и извозчик не подвел". В романе "Двенадцать стульев" тоже без драки не обходится, а роли кассира и извозчика отведены Воробьянинову".
   В своем выступлении перед васюкинсками Бендер окунается в стихию фантазии - он попросту выдумывает отдельные факты, которыми потчует шахматных любителей. Напр., "... из практики наших уважаемых гипермодернистов Капабланки, Ласкера и доктора Григорьева... Авторы вышучивают тогдашние споры о гипермодернизме -- сложившемся в 1910--1920-е годы направлении шахматной стратегии, особенно сильно повлиявшем на дебютную теорию, о которой, кстати, должен был рассказать васюкинцам Бендер. Основателями этого направления считались Нимцович, Рети и Алехин. Сам термин "гипермодернизм", или "ультрасовременные шахматы", был предложен Тартаковером. Примечательно, что упомянутые лжегроссмейстером Капабланка, Ласкер и Григорьев гипермодернистами не были".
   Бендер не брезгует пересказом ветхозаветных анекдотов из жизни шахматистов, почерпнутых им еще в юные годы из журнала "Нива", а затем самоуверенно погружается в стихию шахматной борьбы. Отсутствие опыта не восполняется обычной удачливостью Остапа - он проигрывает все 30 партий сеанса одновременной игры.
   Остап, который способен к перевоплощениям, удачно играет свои роли, хотя и не до конца.
   В доме старсобеза ему не удается найти "хотя бы один уголок, представляющий опасность в пожарном отношении, - в пожарном отношении все было благополучно. Зато розыски клада были безуспешны. Остап входил в спальни старух, которые при его появлении вставали и низко кланялись".
   Однако Остап показывет немалую сообразительность и компетентность в пожарных делах:
  
   Альхен испугался.
   -- Против пожара, -- заявил он, -- у нас все меры приняты. Есть даже огнетушитель "Эклер".
   Инспектор, заглядывая по дороге в чуланчики, неохотно проследовал к огнетушителю. Красный жестяной конус, хотя и являлся единственным в доме предметом, имеющим отношение к пожарной охране, вызвал в инспекторе особое раздражение.
   -- На толкучке покупали?
   И, не дождавшись ответа как громом пораженного Александра Яковлевича, снял "Эклер" со ржавого гвоздя, повернул его острым концом к полу, без предупреждения разбил капсуль и быстро повернул конус кверху. Но вместо ожидаемой пенной струи конус выбросил из себя тонкое противное шипение, напоминавшее старинную мелодию "Коль славен наш господь в Сионе".
   -- Конечно, на толкучке, -- подтвердил Остап свое первоначальное мнение и повесил продолжавший петь огнетушитель на прежнее место.
  
   Так, представляясь гроссмейстером, он умеет удерживать внимание васюкинских любителей - напр., очаровывает их рассказом о всемирном шахматном конгрессе, который намечается в Васюках, а затем даже читает небольшую лекцию насчет шахматной идеи. И даже из вчистую проигранного сеанса он выходит с честью - орошая лицо соперника шахматными фигурами.
   Увидев родственников Альхена, уминающих старушечьи харчи, Остап довольно ловко "поддевает" того -
  
   -- Новая партия старушек? -- спросил Остап.
   -- Это сироты, -- ответил Альхен, выжимая плечом инспектора  из  кухни  и  исподволь  грозя  сиротам  кулаком.
   -- Дети Поволжья?
   Альхен замялся.
   -- Тяжелое наследье царского режима?
   Альхен развел руками, мол, ничего не поделаешь, раз такое наследие.
   -- Совместное воспитание обоих полов по комплексному методу?
  
   При этом герой показывает немалую эрудицию и хорошую осведомленность о предмете разговора, что характерно практически для всех таких сс.
   А.Федоров пишет:
  
   В электронной базе данных игры "Что? Где? Когда?" есть витиеватый вопрос:
   Из текста буквально следовало, что ОН, будучи сыном человека крепкого телосложения, был в состоянии повторить опыты героя многих сочинений английского писателя, представляя публике невидимое существующее и видимое несуществующее. А еще, судя по тому, что ОН мог ответить на любой вопрос, ОН был вашим "собратом по несчастью". Хотя, по ЕГО собственному признанию, ему чаще задавали одни и те же вопросы...
   Помимо досконального знания советской классики, нужно проворно мыслить и иметь недюжинную интуицию, чтобы за минуту сообразить, что речь идет о факире по имени Остап Бендер... Оказывается, в арсенал Великого комбинатора из 400 сравнительно честных способов отъема денег у доверчивых граждан входило ремесло фокусника. Остап Ибрагимович иногда выходил на сцену в образе брамина-йога Иоканаана Марусидзе, что и сделало его предметом нашего исследования на стыке истории, литературы и иллюзии.
   Неожиданное амплуа одаренного авантюриста раскрыто во второй книге знаменитой дилогии -- романе "Золотой теленок". В шестой главе, которая называется "Антилопа-Гну", есть эпизод, когда командор перебирает содержимое своего саквояжа. Среди прочего барахла оттуда извлекаются чалма и афиша, послужившая основанием для каверзного вопроса из "Что? Где? Когда?".
  
   В рассказе Набокова "Картофельный эльф" есть персонаж - фокусник по фамилии Шок. Судя по тому, что он крайне несимпатичен ( вытворяет шутки - фокусы не только на сцене, но и в жизни ), можно понять, что Набоков к фокусникам относился без почитания. Ильф же и Петров, напротив, показывают эту сторону своего героя как нечто весьма занимательное и пикантное ( то же, кстати, наблюдается в отношении Набокова к спиритизму и медиумизму - достаточно вспомнить его любителей из рассказа "Соглядатай" ).
   Весьма удачен и эпизод -- сс из романа "Золотой теленок", в котором речь идет о пребывании бухгалтера Берлаги в сумасшедшем доме. "В сумасшедшем доме Берлага пытается изобразить помешательство с помощью фразы "Я вице-король Индии!" Выбор мотива для имитации "мании величия" не случаен: газеты начала 1930-х годов много писали об индийском национальном освободительном движении и его участниках. В то же время здесь присутствует и отсылка к классическому сюжету -- в частности, к повести Николая Гоголя "Записки сумасшедшего", герой которой -- Аксентий Поприщин -- называет себя королём Испании[105]. Фраза "Эне, бэне, раба, квинтер, финтер, жаба", которую в больнице произносит один из новых знакомых Берлаги, представляет собой считалку, которая была популярна в детских и гимназических коллективах с конца XIX столетия; в ней, по данным филологов, соединены латинские и еврейско-немецкие языковые компоненты[107].
   Среди пациентов клиники выделяется учитель географии, потерявший рассудок после того, как не обнаружил на карте Берингова пролива. Этот эпизод напрямую связан с издательскими проблемами тех лет. Так, публицист Михаил Кольцов в одном из фельетонов рассказывал о многочисленных неточностях в таблицах умножения, напечатанных в одесской типографии" ( "Википедия" ).
  
        -- ВОПРОС СЛЕДОВАТЕЛЯ
  
   В роли следователя может выступать как главный герой, так и второстепенные персонажи произведения. Так, "появление отца Фёдора застаёт Ипполита Матвеевича врасплох; исследователи полагают, что наступление священника, сопровождаемое вопросом "Куда девал сокровища убиенной тобой тёщи?", сродни действиям доктора Ватсона в рассказе "Исчезновение леди Фрэнсис Карфэкс": "Ильф и Петров нередко заимствовали из шерлокхолмсовского цикла не только отдельные детали, но и целые сюжеты"." ( "Википедия" ).
   В "Золотом теленке" в роли следователя, задающего вопросы, предстает Остап. Он действительно предпринимает целое следствие, во время которого допрашивает, например, Скумбриевича. Затем Остап приходит с делом к Корейко и ставит его в тупик своими проникновенными вопросами.
  
        -- ГЕРОЙ В БЮРОКРАТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ
  
   В этой сюжетной ситуации оказываются как главный герой -- О.Бендер -- так и второстепенный персонаж Заузе. Вспомним, как Бендер глядит на надпись на магазине -
  
   "Надпись на магазинном стекле в узкой железной раме -- "Штанов нет". Май-октябрь 1928"
  
   Это яркий образец бюрократического творчества. Рука, выводящая сакраментальную надпись, довольно-таки неизящна в отношении ума.
   В романе "Золотой теленок" немецкий инженер, приехавщий работать под руководством Полыхаева и К, оказывается в тенетах российской ( или, если угодно, советской ) бюрократической системы и довольно забавно в них барахтается. Единственная отдушина для него - это письма к невесте, живущей в далекой Германии - письма, в которых он изливает наболевшее.
   Жертвой" бюрократической системы становится немец-специалист Заузе. Он ходит на спектакли и на собрания, но не выполняет никакой полезной работы ( так заведено в местном учреждении ). Также немец аккуратно получает жалованье. "Я ровно ничего не делаю, но получаю деньги пунктуально", - пишет по этому поводу немец - своей невесте.
  
   Однако Генрих-Мария решил сам пробиться к Полыхаеву. Но, ввиду того что начальник ГЕРКУЛЕС'а был видным представителем работников, которые "минуту тому назад вышли" или "только что здесь были", попытка эта привела только к ­сидению на деревянном диване и взрыву, жертвами которого стали невинные дети лейтенанта Шмидта.
   -- Бюрократизмус! -- кричал немец, в ажитации переходя на трудный русский язык.
   ( "Золотой теленок" )
  
   Рассмотрим еще один эпизод из "Золотого теленка":
  
   Между тем беготня по лестницам, кружение, визг и гоготанье на 1й Черноморской кинофабрике достигли предела. Адъютантши скалили зубы. Помрежи вели черного козла, восхищаясь его фотогеничностью. Консультанты, эксперты и хранители чугунной печати сшибались друг с другом и хрипло хохотали. Пронеслась курьерша с помелом. Великому комбинатору почудилось даже, что один из ассистентов-аспирантов в голубых панталонах взлетел над толпой и, обогнув люстру, уселся на карнизе.
   В ту же минуту раздался бой вестибюльных часов.
   -- Баммм! -- ударили часы.
   Вопли и клекот потрясли стеклянное ателье. Ассистенты, консультанты, эксперты и редакторы-монтажеры катились вниз по лестницам. У выходных дверей началась свалка.
   -- Баммм! Баммм! -- били часы.
   Тишина выходила из углов. Исчезли хранители большой печати, заведующие запятыми, администраторы и адъютантши. Последний раз мелькнуло помело курьерши.
   -- Баммм! -- ударили часы в четвертый раз.
   В ателье уже никого не было. И только в дверях, зацепившись за медную ручку карманом пиджака, бился, жалобно визжал и рыл копытцами мраморный пол ассистент-аспирант в голубых панталонах.
  
   По словам Соколянского, "вся эта кутерьма" напоминает шабаш нечистой силы из "Вия" Н.В. Гоголя. Как справедливо замечает исследователь, эффект, который производит бой часов в вестибюле, подобен действию петушиного крика в "Вие". Действительно, эпизод заканчивается гоголевской "по духу" фразой - "С берега, из рыбачьего поселка, донеслось пенье петуха". Здесь следует вспомнить и рассказ Ар. Аверченко "Наваждение", в котором крик честного петуха разрушает козни темных сил.
   Таким образом, бюрократическая машина предстает в романе как средоточие темных сил, тенета, паутина, воронка, в которую попадает герой и из которой герой пытается выбраться.
  
        -- ГЕРОЙ В СУМАСШЕДШЕМ ДОМЕ
  
   О мотиве сумасшествия в романе пишет И.А. Назаров в статье "СУМАСШЕДШЕМУ ВСЕ МОЖНО": О СПЕЦИФИКЕ ИНТЕПРЕТАЦИИ ТЕМЫ БЕЗУМИЯ В РОМАНЕ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК". По его словам, в романе "Золотой теленок" феномен безумия представлен как на сюжетообразующем уровне, так и в рамках социально-философской проблематики. "Роман изобилует различными отсылками к теме сумасшествия: в разное время Остап Бендер называет себя "депутатом сумасшедших аграриев" и "невропатологом, психиатром" (чья цель - "изучение душ своих пациентов" [1, с. 72]), Сахарков упоминает о своем сумасшедшем дяде, рассудка лишается Эрнестина Пуанкаре; возможной аллюзией на указанную тему является название учреждения Геркулес (сюжет о безумии древнегреческого героя был отражен в трагедиях Еврипида и Сенеки).
   По сюжету романа, бухгалтер Берлага симулирует сумасшествие для того, чтобы переждать кадровую чистку в лечебнице.. Берлаге помогает его шурин, достающий книгу о правах и привычках душевнобольных и рассуждающий "так веско, словно бы по меньшей мере состоял младшим ординатором психбольницы" -
   В романе ярко представлены две взаимосвязанные проблемы: симуляция безумия и аттестация (диагностирование) душевной болезни. В художественной литературе аттестация сумасшествия происходит в соответствии с целым рядом атрибутов: внешний вид героев, их речь и умозаключения, смех, взгляд, поведенческие особенности и другие. В данном контексте чрезвычайно значимым становится образ стороннего наблюдателя, представляющего "норму" и от лица, которого происходит аттестация сумасшествия (и объявление безумцем). Симулянты в романе "Золотой теленок" пребывают в двойственном положении: с одной стороны - они разыгрывают сумасшествие перед врачами, с другой - сами пытаются определить, безумны ли те, кто их окружает. Более детально данный мотив представлен в рассказе Э. По "The System of Doctor Tarr and Professor Fether" (1845), где врачи и пациенты в психиатрической клинике меняются местами.
   Также И.Назаров отмечает, что сюжет о побеге в сумасшедший дом связан с традицией наделения безумия положительной коннотацией - пространство лечебницы становится своеобразным приютом для отвергнутых в социуме героев. "Примером данного сюжета является ситуация Мастера из романа М. Булгакова "Мастер и Маргарита" - затравленный обществом герой добровольно уходит в клинику Стравинского. В философском контексте сумасшедший дом соотносится с традиционным для отечественной культуры феноменом Дома и включает в себя духовное, социальное, историческое пространство жизни".
   Так же, как в романе "Мастер и Маргарита", некоторые пациенты сумасшедшего дома в "Золотом теленке" оказываются там добровольно - симулируя сумасшествие. Один из них даже заявляет ( довольно крамольно ), что сумасшедший дом в советской России - "это единственное место, где может жить нормальный человек. Все остальное - это сверх-бедлам <...> Здесь у меня, наконец, есть личная свобода. Свобода совести! Свобода слова!"
   В романе "Золотой теленок" Берлага, исполняющий роль сумасшедшего, считает себя обязанным противоречить "молодой докторше".
  
   В палату вошла молодая докторша с жалобными голубыми глазами и направилась прямо к Берлаге.
   -- Ну, как вы себя чувствуете, голубчик? -- спросила она, притрагиваясь теплой рукой к пульсу бухгалтера. -- Ведь вам лучше, не правда ли?
   -- Я вице-король Индии! -- отрапортовал он, краснея. -- Отдайте мне любимого слона.
   -- Это у вас бред, -- ласково сказала докторша, -- вы в лечебнице, мы вас вылечим.
   -- О-о-о! Мой слон! -- вызывающе крикнул Берлага.
   -- Но ведь вы поймите, -- еще ласковей сказала докторша, -- вы не вице-король, все это бред, понимаете, бред?
   -- Нет, не бред, -- возразил Берлага, знавший, что первым делом нужно упрямиться.
   -- Нет, бред.
   ( "Золотой теленок" ).
  
   Герой в сумасшедшем доме и герой в бюрократической системе - одновидовые сс в романах Ильфа и Петрова. В обоих герой идет против системы, против течения. В случае с сумасшедшим домом это противостояние заключается в "тонкой игре" героя, настаивающего на своем.
   Удивительно, но в психиатрической лечебнице Берлага встречает единомышленников - также притворных сумасшедших.
  
   Утром сквозь сон бухгалтер Берлага услышал странные слова:
   -- Посадили психа на нашу голову. Так было хорошо втроем и вдруг... Возись теперь с ним! Чего доброго, этот вице-король всех нас перекусает.
   По голосу Берлага определил, что слова эти произнес Кай Юлий Цезарь. Через некоторое время, открыв глаза, он увидел, что на него с выражением живейшего интереса смотрит человек-собака.
   "Конец, -- подумал вице-король, -- сейчас укусит".
   Но человек-собака неожиданно всплеснул руками и спросил человечьим голосом:
   -- Скажите, вы не сын Фомы Берлаги?
   ( там же )
  
   "Психи" делятся друг с другом списком литературы, советами по притворству.
   Кроме того, всех четверых объединяет общий финал сс - их выдворяют из лечебницы с позором. "Утром вернулся из командировки профессор Титанушкин. Он быстро осмотрел всех четырех и тут же велел выкинуть их из больницы".
   В одной из редакций "12 стульев" известный шахматист Торре также является пациентом психиатрической лечебницы.
  
   -- Я молодой мексиканец! -- сообщили воздушные волны. -- Спасите мою душу!
   -- Что вы имеете к шахматному клубу четырех коней?
   -- Нижайшая просьба!..
   -- А в чем дело?
   -- Я молодой мексиканец Торре! Я только что выписался из сумасшедшего дома. Пустите меня на турнир! Пустите меня!
   -- Ах! Мне так некогда! -- ответил одноглазый.
   -- SOS! SOS! SOS! -- заверещал эфир.
   -- Ну хорошо! Прилетайте уже!
   -- У меня нет де-е-нег! -- донеслось с берегов Мексиканского залива.
   -- Ох! Уж эти мне молодые шахматисты! -- вздохнул одноглазый. -- Пошлите за ним уже мотовоздушную дрезину. Пусть едет!
  
        -- ГЕРОЙ ПРИСТРАИВАЕТ СВОИ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
  
   "Среди постоянных посетителей Дома народов выделяется Никифор Ляпис-Трубецкой, предлагающий стихи и поэмы про похождения Гаврилы многочисленным ведомственным изданиям, за исключением "Станка": в этой газете к его творениям относятся иронично. Среди возможных прототипов Ляписа был, по данным Бориса Галанова, весьма известный поэт, опубликовавший своё произведение одновременно в "Печатнике", "Медицинском работнике", "Пролетариях связи" и "Голосе кожевника"[47]. Михаил Штих считал, что в образе Никифора воплощены качества некоего "жизнерадостного халтурщика", который после выхода романа узнал себя в авторе "Гаврилиады"[95]. Писатель Виктор Ардов полагал, что под Ляписом-Трубецким Ильф и Петров подразумевали поэта Осипа Колычева: он был похож на романного персонажа и внешне, и манерами[96]. С версией Ардова, несмотря на её поддержку другими мемуаристами, не согласен Юрий Щеглов:
   Думается, что в качестве прототипа Гаврилы он должен быть реабилитирован... Продукция молодого О. Колычева ни в коей мере не напоминает эпос о Гавриле. Те стихи, что нам встречались одних с "Двенадцатью стульями" лет, хотя и достаточно поверхностны, но отнюдь не нагло-халтурны, как писания Ляписа[97]" ( "Википедия" ).
   Остап Бендер также пробует свои силы в литературном творчестве - дважды на протяжении "Золотого теленка" - и также небезвозмездно. В одном случае от составляет набор из слов и лозунгов, а также готовых текстов, который продает знакомому журналисту, едущему в литерном поезде ( причем солидная часть повествования отводится уговорам приобрести творение ).
   Во втором случае Остап сочиняет сценарий фильма "Шея", который пристраивает на киностудию, изрядно побегав по лестницам и кабинетам.
   Вывод очевиден - в этой сс воплощен опыт самих Ильфа и Петрова, которые пристраивали свои творения в редакциях.
   В романе "Золотой теленок" знаменателен эпизод, когда "для работы в конторе соратники приобретают пишущую машинку "Адлер", в которой отсутствует клавиша с буквой "е". В результате, как отмечал в предварительных записях Ильф, "получаются деловые бумаги с кавказским акцентом"" ( "Википедия" ).
   Составление Остапом деловых бумаг в "Золотом теленке" - еще один экспонент сс литературного творчества.
   Об образе Ляписа в связи с названной сс пишет несколько исследователей.
   "Однако халтурщик Ляпис -- не только карикатура на одного из земляков и знакомых авторов, это еще и типаж -- советский поэт, готовый к немедленному выполнению любого "социального заказа". Соответственно, в Ляписе, его незатейливых виршах литераторы-современники видели также пародию на маститых литераторов, в частности -- на Маяковского, эпигоном которого считался тогда Колычев" ( "Комментарий.." ). Отсюда - разновидность данной сс, которая заключается в том, что свои писания на злобу дня пытается пристроить в редакцию довольно бездарный поэт или публицист.
   "Возможно, Маяковский -- его стихи, биография -- едва ли не главный объект иронического осмысления в обзоре "литературно-театральной Москвы" Ильфа и Петрова, о чем уже упоминалось во вступительной статье". Напр., "О хлебе, качестве продукции и о любимой"... - "заглавие пародийно воспроизводит легко опознаваемую читателями структуру "агиток" Маяковского: "О "фиасках", "апогеях" и других неведомых вещах", "Стихотворение о Мясницкой, о бабе и о всероссийском масштабе" и т. п. Кстати, в июне 1927 года начался выпуск собрания сочинений Маяковского, но вскоре он стал объектом довольно жесткой критики".
   Или еще один фрагмент "Комментария" - "... очерк в "Капитанском мостике"... первый опыт в прозе... "Волны перекатывались через мол... домкратом"... Описание афер Ляписа-Трубецкого в редакциях ведомственных журналов и приведенная Персицким цитата -- аллюзия на рассказ В. П. Катаева "Ниагаров-журналист" (из цикла "Мой друг Ниагаров"), опубликованный журналом "Крокодил" в N 32 за 1924 год. Герой рассказа -- невежественный, однако не лишенный чувства юмора литхалтурщик -- наскоро диктует редакционным машинисткам фельетоны о мытарствах не получивших спецодежды моряков, химиков и железнодорожников: "старого железнодорожного волка" по имени Митрий, "старого химического волка Мити" и "старого морского волка", разумеется, Митьки. К ляписовскому "опыту в прозе" наиболее близок ниагаровский опус "из жизни моряков", предложенный газете "Лево на борт": "Митька стоял на вахте. Вахта была в общем паршивенькая, однако выкрашенная свежей масляной краской, она производила приятное впечатление .. зыбь свистела в снастях среднего компаса. Большой красивый румб блистал на солнце медными частями. Митька, этот старый морской волк, поковырял бушпритом в зубах" и т. п."
   Автор "Комментария" к роману приводит и такую цитату - ... комсомольце, который выиграл сто тысяч... По его словам, это аллюзия на стихотворение Маяковского "Мечта поэта", опубликованное осенью 1926 года: Маяковский рекламировал облигации очередного государственного займа, повествуя о необычайно широких возможностях, что обрел счастливец, выигравший именно сто тысяч рублей. "В этом контексте ироническую характеристику Хунтова как человека, "звучащего в унисон с эпохой", а также непривычную для русского уха фамилию ляписовского соседа можно рассматривать как своего рода подсказку читателю: термин "хунта" устойчиво ассоциировался с Латинской Америкой, где Маяковский побывал в 1925 году, и эту свою поездку он неоднократно описывал. Стоит подчеркнуть еще раз, что сама тема ангажированности Маяковского, его творческого кризиса была весьма популярна в 1927 году, кстати, тогда в Москве была издана монография Г. А. Шенгели "Маяковский во весь рост", которая весьма едко высмеивала бывшего футуриста. По мнению Шенгели, пришла пора "повнимательнее рассмотреть, что представляет собой Маяковский как поэт. Во-первых, сейчас уже можно подвести итог его поэтической работе, так как она практически закончена. Талантливый в 14-м году, еще интересный в 16-м, -- теперь, в 27?м, он уже не подает никаких надежд, уже безнадежно повторяет самого себя, уже бессилен дать что-либо новое и способен лишь реагировать на внешние раздражения, вроде выпуска выигрышного займа, эпидемии растрат, моссельпромовских заказов на рекламные стишки"".
  
   -- Доброе утро, -- сказал Никифор. -- Написал замечательные стихи.
   -- О чем? -- спросил начальник литстранички. -- На какую тему? Ведь вы же знаете, Трубецкой, что у нас журнал...
   Начальник для более тонкого определения сущности "Гигроскопического вестника" пошевелил пальцами.
  
   В этом случае попытка пристроить свои произведения может восходить к рассказу Ар.Аверченко "Поэт", герой которого также посещает редактора с мыслью пристроить свои стихи ( подобная сс есть у Теффи ) -
  
   Хотел бы я ей черный локон
   Каждое утро чесать,
   И, чтоб не гневался Аполлон,
   ей власы целовать.
  
   После ухода поэта редактор находит отвергнутые им стихи дома и на работе, в самых невообразимых местах.
   В романе "Золотой теленок" старик Синицкий пытается пристроить свои ребусы и шарады - плоды своего умственного творчества.
  
   -- Руку подал, Зосенька, -- вздыхал старик. 
   -- Садитесь, говорит, товарищ Синицкий. И тут-то он меня и огорошил. А ведь наш-то отдел, говорит, закрывают. Новый редактор прибыл, заявил, что наши читатели не нуждаются в умственных упражнениях, а нуждаются они, Зосенька, в специальном отделе шашечной игры. Что ж будет? -- спрашиваю. Да ничего, говорит заведующий, не пойдет ваш материал и только. А шараду мою очень хвалил. Прямо, говорит, пушкинские строки, в особенности это место: "Мой первый слог на дне морском, на дне морском второй мой слог".
   Старик ребусник долго еще содрогался на диване и жаловался на засилье советской идеологии.
  
   В какой-то степени разновидностью писательского труда является "дело", которое Остап заводит против Корейко. Оно не предназначено для широкой огласки, о чем великий комбинатор сожалее - некому оценить его вдохновенный труд.
  
   -- И некому даже оценить моего титанического труда, -- грустно сказал Остап, подымаясь и зашнуровывая толстую папку. -- Балаганов очень мил, но глуп. Паниковский -- просто вздорный старик. А Козлевич ангел без крыльев. Он до сих пор не сомневается в том, что мы заготовляем рога для нужд мундштучной промышленности. Где же мои друзья, мои жены, мои дети? Одна надежда, что уважаемый Александр Иванович оценит мой великий труд и выдаст мне на бедность тысяч пятьсот.
   ( "Золотой теленок" )
  
   Второй труд Остапа ( если не считать сценария "Шея" ) тоже весьма специфический, не рассчитанный на широкую публику - торжественный комплект для журналиста, пишущего о смычке в средней Азии.
  
   Когда Ухудшанский ознакомился с содержанием документа, глаза его, доселе мутные, оживились. Ему, пробавлявшемуся до сих пор отчетами о заседаниях, открылись внезапно сверкающие стилистические высоты.
   -- И за все -- двадцать пять тугриков, двадцать пять монгольских рублей, -- нетерпеливо сказал великий комбинатор, томимый голодом.
   -- У меня нет монгольских, -- молвил сотрудник профоргана, не выпуская из рук "Торжественного комплекта".
   Остап согласился взять обыкновенными рублями.
   ( там же ).
  
   В трудах Остапа нет "церковных выражений" и архаизмов, в этом его отличие от старика Синицкого.
  
   -- Что ты тут написал, дед? Что это такое? "Четвертый слог поможет Бог узнать, что это есть предлог". Почему -- Бог? Ведь ты сам говорил, что в редакции не принимают теперь шарад с церковными выражениями.
   Синицкий ахнул. Крича: "Где Бог, где?", он дрожащими руками втащил на нос очки в белой оправе и ухватился за листок.
   -- Есть Бог. Оказался, -- промолвил он печально. -- Опять маху дал! Ах, жалко! И рифма пропадает хорошая.
   -- А вы вместо "Бог" поставьте "рок", -- посоветовал Папа-Модерато.
   ( там же ).
  
   Синицкий талантлив, но не современен, он отстает от новых социалистических веяний. Этого нельзя сказать об Остапа. Остап, напротив, владеет современными жанрами. Он знает и чтит Уголовный кодекс ( что показано еще в "12 стульях" ), поэтому без труда составляет "дело" Корейко. Он поднаторел в журналистких штампах и выражениях, поэтому готовит соблазнительный комплект для журналиста Ухудшанского.
  
        -- ЖЕНИТЬБА
  
   Не случайно Остап и Воробьянинов идут на спектакль по пьесе "Женитьба". Женитьба - известная в русской литературе яркая сс, по прошествии которой возможны даже изменения социального статуса персонажей.
   "Спектакль "Женитьба", на премьеру которого попадают концессионеры, удивляет Ипполита Матвеевича необычностью трактовки: во время представления Агафья Тихоновна передвигается по проволоке, Иван Кузьмич Подколесин едет на слуге Степане, декорация выполнена из фанерных прямоугольников. По мнению исследователей, глава, рассказывающая о гоголевской пьесе, является пародией на авангардные постановки 1920-х годов, однако единого мнения о конкретном прототипе нет; вероятно, в образе театра соединились черты разных трупп и представлений[98].
   Описание "Женитьбы" в отдельных деталях совпадает с работой Сергея Эйзенштейна "На всякого мудреца довольно простоты", поставленной в московском театре Пролеткульта. В обоих спектаклях наблюдается добавление в канонические тексты актуальных политических реплик: если в колумбовской интерпретации Подколесин задаёт слуге вопрос "Что же ты молчишь, как Лига Наций?", то у Эйзенштейна Егор Глумов отзывается о богатом барине как о человеке, имеющем "тридцать племянников: савинковцев, врангелевцев, кутеповцев, романовцев, мартовцев"" ( "Википедия" ).
   В спектакле "Женитьба", который посещают Бендер и Воробьянинов, тема женитьбы намеренно снижена:
  
   -- А не спрашивал ли портной, не хочет ли, мол, барин жениться?
   -- Портной спрашивал, не хочет ли, мол, барин платить алименты!
  
   Здесь "реалии" двадцатых годов - алименты как примета быта - переносятся на вечный сюжет женитьбы, представленный в дореволюционном произведении.
   Да и сам сюжет классического произведения и его финал в экспериментальном спектакле радикально переосмысляются:
  
   Сцена сватовства вызвала наибольший интерес зрительного зала. В ту минуту, когда на протянутой через весь зал проволоке начала спускаться Агафья Тихоновна, страшный оркестр Х. Иванова произвел такой шум, что от него одного Агафья Тихоновна должна была бы упасть на публику. Но Агафья держалась на сцене прекрасно. Она была в трико телесного цвета и в мужском котелке. Балансируя зеленым зонтиком с надписью: "Я хочу Подколесина", она переступала по проволоке, и снизу всем были видны ее грязные пятки. С проволоки она спрыгнула прямо на стул. Одновременно с этим все негры, Подколесин, Кочкарев в балетных пачках и сваха в костюме вагоновожатого сделали обратное сальто. Затем все отдыхали пять минут, для сокрытия чего был снова погашен свет.
   Женихи были очень смешны -- в особенности Яичница. Вместо него выносили большую яичницу на сковороде. На моряке была мачта с парусом.
   Напрасно купец Стариков кричал, что его душат патент и уравнительные. Он не понравился Агафье Тихоновне. Она вышла замуж за Степана. Оба принялись уписывать яичницу, которую подал им обратившийся в лакея Подколесин.
  
   Сс женитьбы известна и по свадьбе героя и мадам Грицацуевой. "Образ мадам Грицацуевой, на которой Остап женился ради обретения очередного стула, иронично перекликается с персонажами не только литературных, но и музыкальных произведений. Впервые вдова-нэпманша, пребывающая в поисках нового мужа, появляется в главе "Слесарь, попугай и гадалка"; и внешне, и своим стремлением обрести семейное счастье с помощью ворожбы и хиромантии она напоминает Софью Ивановну -- героиню рассказа Алексея Толстого "Сожитель". В то же время выражения, используемые соавторами при описании процесса гадания ("...а на сердце у неё лежал трефовый король, с которым дружила бубновая дама"), близки репликам, произносимым Агафьей Тихоновной в гоголевской "Женитьбе": "Интересуется какой-то бубновый король, слёзы, любовное письмо"[65].
   Бендер легко покоряет сердце "провинциальной Маргариты на выданье"[66]. Характеристика, которую он даёт своей будущей жене сразу после знакомства ("Знойная женщина -- мечта поэта"), имеет отсылку к романсу Александра Алябьева "Нищая", содержащему строки "Она была мечтой поэта, / И слава ей венок плела"[67]. Пылкое признание Грицацуевой "Ох! Истомилась душенька!", произнесённое после исчезновения великого комбинатора, соотносится с другим музыкальным произведением -- арией Лизы из оперы Чайковского "Пиковая дама": "Ах, истомилась я горем"[64]. При этом, несмотря на поэтические сравнения, мадам Грицацуева далека от лирической героини -- это карикатурный персонаж, напоминающий, по мнению Лидии Яновской, нелепую Коробочку из сатирической повести Михаила Булгакова "Похождения Чичикова"[68]" ( "Википедия" ).
   Остап не хочет идти на прямой конфликт с Уголовным кодексом, прибегая к примитивным видам грабежа, разбоя.
   Великий комбинатор выстраивает в мозгу участие в сложной сс, благодаря которой ему удасться овладеть заветным стулом. Этой сложной и неочевидной сс в случае с мадам Грицацуевой становится женитьба на последней.
  
   - Это типичное пижонство, грабить бедную вдову.
   Ипполит Матвеевич опомнился.
   -- Хочется ведь скорее, -- сказал он умоляюще.
   -- Скоро только кошки родятся, -- наставительно заметил Остап. -- Я женюсь на ней.
   -- На ком?!
   -- На мадам Грицацуевой.
   -- Зачем же?
   -- Чтобы спокойно, без шума, покопаться в стуле.
   -- Но ведь вы себя связываете на всю жизнь!
   -- Чего не сделаешь для блага концессии!
   -- На всю жизнь...
   Ипполит Матвеевич в крайнем удивлении взмахнул руками. Пасторское бритое лицо его ощерилось. Показались не чищенные со дня отъезда из города N голубые зубы.
   -- На всю жизнь! -- прошептал Ипполит Матвеевич. -- Это большая жертва.
   -- Жизнь! -- сказал Остап. -- Жертва! Что вы знаете о жизни и о жертвах? Или вы думаете, что если вас выселили из вашего особняка, вы знаете жизнь?!
  
   В начале романа Бендер обдумывает карьеру многоженства ( то есть ряда женитьб с целью завладения имуществом супруги и отбытия вдаль ).
  
   ... в Москве... многоженец... два года без строгой изоляции... Авторы подчеркивают, что газета была московской, значит, речь идет о квалификации действий героя газетной статьи в соответствии с Уголовным кодексом РСФСР. Термин "многоженец" Бендер использует вслед за автором статьи, и это не вполне точно. Предусмотренное тогдашним УК РСФСР предельное наказание за многоженство, то есть за вступление в брак при "сокрытии состояния в зарегистрированном или фактическом браке перед регистрирующими брак органами", было вдвое меньше указанного газетой. Следовательно, правонарушения героя пресловутой газетной статьи были квалифицированы судом не как многоженство, но как мошенничество.
   ( Комментарий.. )
  
   Свадьбой заканчивался и первоначальный вариант "Золотого теленка" ( как сказал бы В.Набоков, "в финале все женятся по симметричной схеме" ).
   "В первоначальном ее варианте Остап, смирившийся с поражением золотого тельца, на завоевание которого было брошено столько сил и изобретательности, женится на все еще любящей его Зосе и превращается в обычного черноморского обывателя. А невостребованная им бандероль с миллионом так и уходит в Москву на адрес народного комиссара финансов. В последних строках новоиспеченные молодожены, которых почти за руку привел под венец верный Адам Козлевич, грустные и подавленные, выходят из дверей загса навстречу осеннему ветру. Он -- в легком, продуваемом макинтоше, так и не успевший приобрести шубу. На ней -- "шершавое пальтецо, короче платья, и синий берет с детским помпоном".4 А у нас при виде этой сиротливой, неприкаянной парочки болезненно сжимается сердце. Но что-то, видимо, не устраивало авторов в этом благостном финале" ( И.Рейф ).
  
        -- ЛЮБОВНОЕ СОПЕРНИЧЕСТВО
  
   Сс любовного соперничества акцентирована в следующих опущенных строках романа "12 стульев" -
  
   -- ... Молодой помещик и поэт Ленский влюблен в дочь помещика Ольгу Ларину. Евгений Онегин, чтобы досадить другу, притворно ухаживает за молодой Ольгой. Прослушайте увертюру. Даю зрительный зал...
  
   В "12 стульях" соперничают Коля и Ипполит Матвеевич - из-за любви к Лизе. С первых моментов встречи Воробьянинов начинает питать к Лизе самые нежные чувства. Лиза кокетничает с "предводителем дворянства". Ипполит Матвеевич ведет ее в ресторан, чем ошеломляет Лизу. Однако в ответ на предложение "поедемте в номера" Лиза отвечает отказом и ударяет Ипполита Матвеевича.
   Дополнительный удар Воробьянинов получает на следующий день от супруга Лизы - Коли, Коля бьет его по голове. Причем Остап одобряет поступок ревнивого мужа - "Иногда яйцам приходится учить зарвавшуюся курицу".
   Остап, целиком вставший на сторону Коли ( раздосадованный тем, что из-за любовной истории Воробьянинова он упустил стулья ), называет любовную одиссею Кисы "кобелированием" ( в опущенном фрагменте романа ):
  
   -- Что это за чижик? -- шептал он Ипполиту Матвеевичу. -- Всякий дурак сидит на ваших стульях. Все это плоды вашего пошлого кобелирования.
   -- Что вы ко мне пристали? -- захныкал Воробьянинов. -- Я даже такого слова не знаю -- кобелировать.
   -- Напрасно. Кобелировать -- это значит ухаживать за молодыми девушками с нечистыми намерениями. Отпирательства ваши безнадежны. Лиза мне все рассказала. Вся Москва покатывается со смеху. Все знают о вашем кобеляже.
  
   В романе "Золотой теленок" тоже возникают любовные треугольники - Остап - Корейко - Зося и Остап - Фемиди - Зося. В финале романа актуализируется второй из них. Мечты Остапа о благополучной семейной жизни с Зосей терпят крушение.
   Сс любовного соперничества актуализируется даже в песенке Полыхаева:
  
   С неба звездочка упала
   Че-ты-рех-угольная,
   За кого ты замуж вышла,
   Дура малахольная.
  
        -- ПОГОНЯ ЗА БРИЛЬЯНТАМИ
  
   "Современники Ильфа и Петрова вспоминали также о реальных событиях, которые могли повлиять на фабулу романа. Так, в вышедшей в Париже книге "На переломе. Три поколения одной московской семьи" мемуарист рассказал о вагонном знакомстве с пожилыми дамами, закопавшими в 1918 году свои бриллианты под колонной собственного особняка; по словам бывших помещиц, их сокровища были достаточно быстро обнаружены новой властью. О нескольких сотнях золотых и серебряных предметов, найденных в Саратовской губернии, сообщил в 1928 году журнал "Огонёк"[182].
   Несмотря на то, что сама идея сюжета в 1920-х годах "носилась в воздухе", наиболее вероятными литературными предшественниками "Двенадцати стульев" являются, по мнению Юрия Щеглова, два произведения, написанные в конце XIX века, -- это рассказы Конан Дойла "Шесть Наполеонов" и "Голубой карбункул"[182][184]. В одном из них мошенник, спасаясь от преследования полиции, прячет чёрную жемчужину Боржиа в гипсовый бюст Наполеона, сохнущий в мастерской; в другом похититель алмаза использует в качестве "временного хранилища" гуся[182]. В "Шести Наполеонах" интрига строится вокруг выпадения одинаковых бюстов из сферы внимания заинтересованного лица, после чего происходит раздробление всей серии скульптур на части; в романе Ильфа и Петрова воробьяниновские стулья подобным же образом уходят из-под контроля владельца, а во время аукциона обретают новых хозяев[185]".
   Погоня за бриллиантами - схема сюжета "Двенадцати стульев", так сказать, основная сс романа. На нее нанизываются остальные сс.
  
        -- ПОКАЗ АФИШИ
  
   "Сцена с расклейкой афиш, извещающих о проведении сеанса одновременной игры в клубе "Картонажник", близка к эпизоду из романа Марка Твена "Приключения Гекльберри Финна", в котором герои-жулики, появившись в маленьком городке, развешивают театральные плакаты "Возрождение Шекспира! Изумительное зрелище! Только один спектакль!"" ( "Википедия" ).
   В "Золотом теленке" эта сс находит продолжение. Так, Остап показывает своим компаньонам - пассажирам и водителю "Антилопы-гну" следующую афишу:
  
   .. с портретом самого Бендера в шалварах и чалме. На афише было написано:
  
   !!! ПРИЕХАЛ ЖРЕЦ !!!
   знаменитый бомбейский брамин (йог)
   -- сын Парвы ?
   Иоканаан Марусидзе
   (заслуженный артист союзных республик)
   Номера по опыту Шерлока Холмса.
   Индийский факир. -- Курочка невидимка. --
   Свечи с Атлантиды. -- палатка. --
   Пророк Самуил отвечает на вопросы публики. --
   Материализация духов и раздача слонов
   Входные билеты от 50 к. до 2 р.
  
   Содержание афиш подчеркнуто не соответствует действительности, хотя отчасти и справедливо. Действительно, Остапа можно назвать и йогом, и артистом.
  
        -- ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО
  
   В начале "12 стульев" на сцене появляется .. Тарас Бульба, начинающий предпринимательскую деятельность.
  
   ... Тараса Бульбу, продающего открытки с видами Днепростроя... Днепростроем именовали строительство Днепрогэс -- гидроэлектростанции в нижнем течении Днепра, то есть в Запорожье, что неизбежно вызывало ассоциации с запорожским казачеством и хрестоматийной повестью Н. В. Гоголя "Тарас Бульба". Примечательно, что строительство Днепрогэса, как и действие романа, началось в апреле 1927 года. Авторы таким образом указывают, что сновидения Бендера непосредственно связаны с периодикой: Днепрострой, как и Маслоцентр, упоминались в свежей газете.
  
   Затем уже сам Остап как начинающий предприниматель продает билеты в пятигорский Провал. Для этого Остап приобретает квитанционную книжку ( современный предприниматель приобрел бы бланки строгой отчетности ).
  
        -- ПРЕОБРАЖЕНИЕ ГЕРОЯ
  
   В Записных книжках находим:
  
   Невинные на вид люди. Но при прикосновении к ним преображаются, как при ударе электричеством. Январь-март 1930
  
   Запись относится ко времени работы над "Золотым теленком":
  
   Жена подумала <...> и вдруг заголосила:
   - Ты не смеешь так говорить о Птибурдукове! Он выше тебя!
   Этого Лоханкин не снес. Он дернулся, словно электрический разряд пробил его во всю длину, от подтяжек до зеленых карпеток.
  
   Преображение персонажа комично потому, что бросает свет на другую сторону его личности. Однако личность при этом не перестает быть мелкой и негероической.
   В романе "Двенадцать стульев" Ипполит Матвеевич изгибается как Дворцовый мост в Санкт-Петербурге. Очи его метают огонь. "Никогда, - принимается чревовещать он, - никогда Воробьянинов не протягивал руки". "Так протяните ноги", - парирует Остап.
   Преображение негероического персонажа не открывает нам величественность его натуры, скорее напротив - раскрывает его как довольно примитивную сущность.
  
        -- ПРИКЛЮЧЕНИЕ АВАНТЮРИСТА
  
   Знаменательна попытка Бендера сделать Кислярского участником авантюрной сс:
  
   ... следили уже два месяца... на конспиративной квартире... засада... отстреливаться... Как обычно, Бендер для очередной мошеннической операции умело использует материалы центральной периодики, непременно знакомые жертвам хотя бы понаслышке: к примеру, 5 июля 1927 года "Правда" опубликовала официальное сообщение о деятельности белоэмигрантских террористических организаций, подписанное председателем ОГПУ, а 6 июля -- интервью с зампредседателя ОГПУ, рассказавшим о засадах на диверсантов, группами и поодиночке с боями прорывавшихся к границе, погибавших в перестрелках и т. п.
   ( Комментарий.. )
  
   Эта фраза, которую Остап произносит перед Кислярским, призвана напугать подопечного.
   В романе "Золотой теленок" приключение авантюриста - восходящая линия основого сюжета - Остап приезжает в Черноморск, чтобы отобрать у Корейко миллион.
   Эта сс и задумывалась как основная сюжетная линия в "Золотом теленке". Так, по словам Фельдмана и Одесского, в архиве Ильфа и Петрова хранится рукопись первой части романа "Великий комбинатор"9 . По объему -- примерно треть "Золотого теленка". "Сюжетная идея "Великого комбинатора" была развитием прежней: Остап Бендер "в погоне за сокровищами". Что касается конкретных методов добычи "сокровищ", то, перебрав несколько вариантов, авторы остановились на шантаже и вымогательстве -- профессионализм Бендера в подобного рода малопочтенных занятиях был известен читателям по "Двенадцати стульям". На этот раз великий комбинатор заставлял поделиться награбленным "подпольного миллионера", малосимпатичного казнокрада. Рукопись первой части "Великого комбинатора", хоть и с изменениями, в новый роман -- "Золотой теленок" -- вошла почти целиком".
  
        -- РАЗВЕНЧАНИЕ ГЕРОЯ
   О сс развенчания героя пишет Ю.Подковырин в связи с финалом "Золотого теленка".
  
   Авторская оценка образа героя проявляется в событии "развенчания". Оно и начинается со снятия своеобразного "венца" - "бобровой тиары" - и заканчивается снятием шубы, отнятием всех вещей, в которые было превращено сокровище. Герой буквально "разоблачается", но при этом теряет четкие границы в мире, его облик снова приобретает асимметрию, неопределенность и открытость ("странный человек без шапки и в одном сапоге"), свойственную герою изначально. Внутренняя позиция героя, связанная со стремлением занять в мире строго определенное положение (превращение сокровищ в шубу - вещественную оболочку), противоречит авторской оценке, выражающейся в потере героем шубы и всех покрывающих его вещей (кроме ордена Золотого Руна).
  
   В "Золотом теленке" разоблачение якобы слепого Паниковского начинается с того, что герой снимает очки.
  
   "Ну, ну! -- шептал Балаганов. -- Давай, старик, давай!"
   Но в то же мгновение блеснули какие-то стекла, тревожно промычала груша, затряслась земля, и большой белый автобус, еле удержавшись на колесах, резко осадил на средине мостовой. Одновременно с этим раздались два крика.
   -- Идиот! Автобуса не видит! -- визжал Паниковский, выскочив из-под колеса и грозя провожатому сорванными с носа очками.
  
   В "12 стульях" Остапа разоблачают васюкинские любители - выигрывая у него 30 партий на сеансе одновременной игры. После разоблачения Остап также спасается бегством. В "Золотом теленке" Паниковский также будет разоблачен как несостоявшийся сын лейтенанта Шмидта.
   Разоблачается Остап как мастер карточного трюка и наблюдательным горцем в опущенном фрагменте "12 стульев" -
  
   Горец распахнул полы черкески и вынул порыжелый кошель.
   -- Вот красненькая! Я хорошо видел.
   Игрок приподнял карту. Карта была черная.
   -- Еще карточку? -- спросил Остап, пряча выигрыш.
   -- Бросай.
   Остап метнул.
   Горец проиграл еще двадцать рублей. Потом еще тридцать. Горец во что бы то ни стало решил отыграться. Всадник пошел на весь проигрыш. Остап, давно не тренировавшийся в три карточки и утративший былую квалификацию, передернул на этот раз весьма неудачно.
   -- Отдай деньги! -- крикнул горец.
   -- Что?! -- закричал Остап. -- Люди видели! Никакого мошенства!
   -- Люди видели, не видели -- их дело. Я видел, ты карту менял, вместо красненькой черненькую клал! Давай деньги назад!
   С этими словами горец подступил к Остапу. Великий комбинатор стойко перенес первый удар по голове и дал ошеломляющую сдачу. Тогда на Остапа набросилась вся толпа. Ипполит Матвеевич убежал в город. Вспыльчивые ингуши били Остапа недолго. Они остыли так же быстро, как остывает ночью горный воздух. Через десять минут горец с отвоеванными общественными деньгами возвращался в свой аул, толпа возвратилась к будничным своим делам, а Остап, элегантно и далеко сплевывая кровь, сочившуюся из разбитой десны, поковылял на соединение с Ипполитом Матвеевичем.
  
   Одно из самых ярких разоблачений героев происходит во время аукционного торга:
  
   -- По правилам аукционного торга, -- звонко заявил он, -- лицо, отказывающееся уплатить полную сумму за купленный им предмет, должно покинуть зал! Торг на стулья отменяется.
   Изумленные друзья сидели недвижимо.
   -- Па-апрашу вас! -- сказал аукционист.
   Эффект был велик. В публике злобно смеялись. Остап все-таки не вставал. Таких ударов он не испытывал давно.
   -- Па-апра-ашу вас!
   Аукционист пел голосом, не допускающим возражения.
  
   Обладание заветными стульями было так близко, так возможно.. Герои развенчиваются как несостоятельные покупатели стульев по вине Воробьянинова, у которого после позорной "ночи наслаждений и утех" осталось 12 рублей вместо двухсот первоначальных.
   Чуть было не заканчивается разоблачением героя первая встреча Бендера с Балагановым:
  
   -- Кто? -- спросил глава города, тараща глаза.
   -- Сын великого, незабвенного героя лейтенанта Шмидта! -- повторил пришелец.
   -- А вот же товарищ сидит -- сын товарища Шмидта. Николай Шмидт.
  
   Остап находит виртуозный выход из создавшейся ситуации:
  
   -- Вася! -- закричал первый сын лейтенанта Шмидта, вскакивая. -- Родной братик! Узнаешь брата Колю?
   И первый сын заключил второго сына в объятия.
   -- Узнаю! -- воскликнул прозревший Вася. -- Узнаю брата Колю!
  
   Во втором романе афера, в которой Остап и его компаньоны выдавали себя за лидеров автопробега, терпит крах после того, как председатель комиссии по встрече автопробега получает телеграмму.
  
   Председатель еще шевелил усами, силясь вникнуть в содержание депеши, а Остап, на полуслове спрыгнувший с трибуны, уже продирался сквозь толпу. Антилопа зеленела на перекрестке. К счастью, пассажиры сидели на местах и, скучая, дожидались того момента, когда Остап велит перетаскивать в машину дары города. Это обычно бывало после митинга.
   Наконец до председателя дошел смысл телеграммы. Он поднял глаза и увидел убегающего командора.
   -- Это жулики! -- закричал он страдальческим голосом.
   Он всю ночь трудился над составлением приветственной речи, и теперь его авторское самолюбие было уязвлено.
   -- Хватай их, ребята!
   ( "Золотой теленок" )
  
   Одно из наиболее ярких разоблачений героя происходит в "Золотом теленке", когда Остапа и Корейко ссаживают с литерного поезда -
  
   Рубашкин предъявил и билет, и плацкарту, после чего трагическим голосом потребовал того же от Бендера.
   -- А я не покажу из принципа! -- заявил великий комбинатор, поспешно покидая место происшествия. -- У меня такие принципы!
   -- Заяц! -- завизжал Лев Рубашкин, выскочивший в коридор нагишом. -- Обращаю ваше внимание, товарищ комендант, здесь ехал заяц!
   -- Где заяц? -- провозгласил комендант, в глазах которого появился гончий блеск.
   ( "Золотой теленок" )
  
   Мимо Остапа, ссаженного с позором с поезда, проплывают его освещенные окна, унося прочь мечту о банкете с шампанским, клецках из дичи и нежном фрикандо. После завершения данной сс герой "попадает" в другую, которую можно охарактеризовать так - "Как не признанному Советской властью миллионеру выбраться из среднеазиатской пустыни". Приходится покупать верблюдов и плестись через пустыню в сопровождении баранов.
   Разоблачение героя - русского интеллигента Васисусалия Лоханкина - происходит на кухне коммунальной квартиры:
  
   -- Что? Общее собрание будет? -- спросил Васисуалий Андреевич тоненьким голосом.
   -- Будет, будет, -- сказал Никита Пряхин, приближаясь к Лоханкину. -- Все тебе будет. Кофе тебе будет, какава. Ложись! -- закричал он вдруг, дохнув на Васисуалия не то водкой, не то скипидаром.
   -- В каком смысле ложись? -- спросил Васисуалий Андреевич, начиная дрожать.
   -- А что с ним говорить, с нехорошим человеком, -- сказал гражданин Гигиенишвили.
   И, присев на корточки, принялся шарить по талии Лоханкина, отстегивая подтяжки.
   -- На помощь! -- шепотом сказал Васисуалий, устремляя безумный взгляд на Люцию Францевну.
   -- Свет надо было тушить, -- сурово ответила гражданка Пферд.
   ( "Золотой теленок" )
  
   Васисусалия показательно порют. При этом сам герой смиренно переносит наказание жильцов. Так Воробьянинов смиренно переносил удары по его лицу взревновавшего его к Лизе супруга Коли.
  
        -- РАСТРАТА
  
   "В главе "От Севильи до Гренады", повествующей о посещении Кисой и Лизой образцовой столовой МОСПО "Прага" (по утверждению Юрия Щеглова, в 1927 году даже самые представительные рестораны Москвы назывались столовыми[42]), соавторы вышли на сюжетную линию, связанную с растратами. Это был ещё один распространённый мотив в литературе и журналистике того времени: о присвоении или потере казённых денег писали Валентин Катаев (сатирическая повесть "Растратчики"), Михаил Булгаков (цикл фельетонов), Владимир Лидин ("Идут корабли") и другие авторы[43]. В истории с амурными похождениями Воробьянинова не только заявлена актуальная тема, но и сделан акцент на "бестолковом спутнике", который нередко сопровождает героя в приключенческих романах[44]" ( "Википедия" ).
   Растрата как шаблонная в "12 стульях" сс неизбежно приводит к нищенскому положению героев, вследствие чего они вынуждены придумывать оригинальные способы разжиться деньгами, которые им необходимы. Так, в одном из эпизодом романа, встретившись с монтером Мечниковым, Остап выясняет, что ему необходимы деньги для приобретения заветных стульев. В результате Остап принуждает Кису исполнить весьма комическую роль - попрошайки - бывшего депутата Государственной думы от кадетской фракции, владеющего несколькими иностранными языками. В другом случае на Военно-грузинской дороги компаньоны вынуждены попрошайничать у пассажиров автобусов.
  
        -- СТРАДАНИЯ РУССКОГО ИНТЕЛЛИГЕНТА
  
   "Узнав о том, что жена Варвара уходит от него к инженеру Птибурдукову, Васисуалий внезапно начинает разговаривать не прозой, а пятистопным ямбом. Из тридцати стихов, которые он произносит, пытаясь вернуть супругу, большая часть является имитацией "возвышенного стиля" и имеет отсылку к классическим произведениям. Так, фраза "Волчица ты. Тебя я презираю" сопоставима по метрике и синтаксису со строчками "Безумец я. Чего ж я испугался?" из пушкинской трагедии "Борис Годунов"[52]. Полустишие "Уж дома нет. Сгорел до основанья", произносимое Васисуалием после пожара в "Вороньей слободке", по своей структуре близко предложению из драмы Пушкина "Русалка": "Вот мельница! Она уж развалилась"[53]. Обращение к новому мужу Варвары "Ты хам, Птибурдуков, мерзавец!" сравнимо с высказыванием из "Каменного гостя": "Твой Дон Гуан безбожник и мерзавец"" ( "Википедия" ).
   В "12 стульях" отчасти русским интеллигентом является Киса Воробьянинов. Он испытывает большие страдания, когда Остап предлагает ему просить милостыню, обращаясь к публике на нескольких языках. Также страдает и голый инженер, дверь квартиры которого захлопнулась. Инженер не может самостоятельно справиться с данной житейской ситуацией, и поэтому приход "проходимца" Бендера, умеющего открывать замки, является для него настоящим спасением.
  
        -- ТОРГ
  
   Беседы об ассигнациях, денежных знаках, "круглых желазных кружочках", которые так любит Остап, занимают свое место в романах.
   Остап торгуется с монтером Мечниковым, предлагая ему "Вечером - стулья, утром - деньги", но проигрывает словесную дуэль.
   Затем торгуется за стулья о.Федор с инженером Брунсом, причем сцена эта описана с поистине сатирическим размахом.
   Пытается торговаться и гражданин Кислярский:
  
   -- Вы верный друг отечества! -- торжественно сказал Остап, запивая пахучий шашлык сладеньким кипиани. -- Пятьсот рублей могут спасти отца русской демократии.
   -- Скажите, -- спросил Кислярский жалобно, -- а двести рублей не могут спасти гиганта мысли?
   Остап не выдержал и под столом восторженно пнул Ипполита Матвеевича ногой.
   -- Я думаю, -- сказал Ипполит Матвеевич, -- что торг здесь неуместен!
  
   К сс торга можно отнести также аукцион, на котором продаются стулья. Остап выигрывает его с потрясающим эффектом.
  
        -- УДАР СТИХИИ
  
   Разбушевавшаяся стихия словно мешает героям осуществить свои планы. Самый яркий пример этой сс - ялтинское землетрясение, описанное в "Двенадцати стульях".
   "Исследователи обращают внимание на фактическую неточность, допущенную соавторами: компаньоны перемещаются в Ялту в сентябре, тогда как первый шестибалльный толчок был зафиксирован 26 июня[132]. Утром концессионеры вскрывают стул, обнаруженный у входной двери неповреждённым, после чего раздаётся "третий удар"; предмет гамбсовского гарнитура исчезает в глубинах земли. Подобная развязка, по мнению Юрия Щеглова, связана с тем, что в историю с поиском сокровищ "подключаются мировые силы"[131].
   Пародийно трактованная экзистенциальная тематика довольно основательно вплетена в сюжет "Двенадцати стульев"... Эта вечная тема служит для иронического возвышения тривиального. Вмешательство землетрясения в дела героев комментируется в духе оппозиции природы и цивилизации: "...пощажённый первым толчком землетрясения и развороченный людьми гамбсовский стул..."[133]" ( "Википедия" )
   За землетрясением следует штром на море, в который попадает со своими двенадцатью стульями бедный о. Федор -
  
   В том месте, где дорога соприкасалась с массивами, отца Федора обдавало солеными брызгами. Отбитые массивами от берега, волны оборачивались гейзерами, подымались к небу и медленно опадали.
   Толчки и взрывы прибоя накаляли смятенный дух отца Федора. Лошади, борясь с ветром, медленно приближались к Махинджаури. Куда хватал глаз, свистали и пучились мутные зеленые воды. До самого Батума трепалась белая пена прибоя, словно подол нижней юбки, выбившейся из-под платья неряшливой дамочки.
   .. он бросился на стул, как на живую тварь. Вмиг стул был изрублен в капусту. Отец Федор не слышал ударов топора о дерево, о репс и о пружины. В могучем реве шторма глохли, как в войлоке, все посторонние звуки.
   -- Ага! Ага! Ага! -- приговаривал отец Федор, рубя сплеча.
   Стулья выходили из строя один за другим. Ярость отца Федора все увеличивалась. Увеличивался и шторм. Иные волны добирались до самых ног отца Федора.
   От Батума до Синопа стоял великий шум. Море бесилось и срывало свое бешенство на каждом суденышке. Пароход "Ленин", чадя двумя своими трубами и тяжело оседая на корму, подходил к Новороссийску. Шторм вертелся в Черном море, выбрасывая тысячетонные валы на берега Трапезонта, Ялты, Одессы и Констанцы. За тишиной Босфора и Дарданелл гремело Средиземное море. За Гибралтарским проливом бился о Европу Атлантический океан. Сердитая вода опоясывала земной шар.
   А на батумском берегу стоял крохотный алчный человечек и, обливаясь потом, разрубал последний стул.
  
   Причем шторм начинается еще до приобретения о.Федором стульев, во время его визита к Брунсу -
  
   Погода была сумрачная. С турецкой границы ветер нагонял тучи. Чорох курился. Голубая прослойка в небе все уменьшалась. Шторм доходил до шести баллов. Было запрещено купаться и выходить в море на лодках. Гул и гром стояли над Батумом. Шторм тряс берега.
  
   Также силы природы мешают героям "Золотого теленка" -
  
   Зеленый ящик с четырьмя жуликами скачками понесся по дымной дороге. Машина подвергалась давлению таких же сил стихии, какие испытывает на себе пловец, купающийся в штормовую погоду. Ее внезапно сбивало налетавшим ухабом, втягивало в ямы, бросало со стороны на сторону и обдавало красной закатной пылью.
  
        -- ЧИЧИКОВ У СОБАКЕВИЧА
  
   "Диалог Коробейникова с Бендером, пришедшим к архивариусу за ордерами на мебель Ипполита Матвеевича, напоминает разговор Собакевича с Чичиковым: если в гоголевском романе продавец, набивая цену "душам", наделяет особыми достоинствами своих скончавшихся мастеровых -- каретника Михеева и кирпичника Милушкина, то у Ильфа и Петрова архивариус расхваливает стулья, диван, китайские вазы, ореховый гарнитур и гобелен "Пастушка", попутно предлагая гамбсовский гарнитур генеральши Поповой: "Продавцы и покупатели забывают о призрачности торгуемой мебели, о том, что она, собственно говоря, существует только на бумаге, что речь идёт о "тенях""[72].
   Отец Фёдор, появляющийся у архивариуса после ухода Остапа, представляется родным братом Воробьянинова; сцена, описывающая его визит, предвосхищает эпизод с последовательным появлением "детей лейтенанта Шмидта" в арбатовском исполкоме ("Золотой телёнок"). Сама сюжетная линия, повествующая о поисках информации через книги учёта и распределения, близка к фабуле рассказа Конан Дойла "Голубой карбункул", в котором Шерлок Холмс получает необходимые ему сведения из записей торговца, зафиксировавшего в канцелярских тетрадях маршруты передвижения поставляемых и продаваемых гусей[67]" ( "Википедия" ).
   Соколянский находит у Бендера и сходство с Хлестаковым. Бендер, например, признается Козлевичу, что он, было, написал "Я помню чудное мгновенье", но потом вспомнил, что стихотворение уже написано Пушкиным. Или Бендер хвастается перед студентами в поезде. Или представляется "Бендер-Задунайский" мужу Зоси Синицкой.
  
      -- ПРОДОЛЖЕНИЯ РОМАНОВ
  
   После выхода в свет "Золотого телёнка" к авторам стали поступать читательские письма с просьбами написать продолжение истории о похождениях Остапа. "Свидетельством того, что идея третьего романа о Бендере всерьёз рассматривалась сатириками, является пометка в блокноте, сделанная Ильфом примерно в 1935 году: "Остап мог бы и сейчас пройти всю страну, давая концерты граммофонных пластинок"[177]. Новое произведение, по данным исследователей, должно было называться "Подлец". Судя по письму проживавшего во Франции прозаика Перикла Ставрова (сентябрь 1933 год), писатели вели предварительные переговоры о том, что заключительная часть истории о приключениях Командора будет переведена на несколько европейских языков" ( "Википедия" ).
  
   Он мог бы пройти по стране с граммофоном и мог бы иметь жену и любовницу, но это был бы Бендер, уже знакомый нам по "Двенадцати стульям"... Бендер в роли владельца миллиона должен был неминуемо встать на путь социальной мимикрии... Обаяние без денег превратилось бы в деньги без обаяния. Это также не могло удовлетворить сатириков
   ( Старков, 1969, 55 ).
  
   После посещения Беломорканала Ильф и Петров опубликовали заметку, которая была озаглавлена "Наш третий роман".
  
   Нас часто спрашивали о том, что мы собираемся сделать с Остапом Бендером... Мы сами это не знали... -- писали авторы.
   Останется ли он полубандитом или превратится в полезного члена общества, а если превратится, то поверит ли читатель в такую быструю перестройку?
   И пока мы обдумывали этот вопрос, оказалось, что роман уже написан, отделан и опубликован.
   Это произошло на Беломорском канале!..
   ( цит. по: Лурье ).
  
   Лурье отмечает, что в последней "Записной книжке" Ильфа есть запись, относящаяся к Остапу, -- она предусматривает совсем иной вариант:
  
   Остап мог бы и сейчас пройти всю страну, давая концерты граммофонных пластинок. И очень бы хорошо жил, имел бы жену и любовницу. Все это должно кончиться совершенно неожиданно -- пожаром граммофона. Небывалый случай. Из граммофона показывается пламя (Т. 5. С. 217).
  
   "Но и эта запись -- скорее размышление о возможности еще одной (впрочем, довольно невинной) новой комбинации, которую мог бы изобрести герой, чем план реального романа. План третьего романа, задуманного Ильфом и Петровым еще в 1932 г. и начатого в 1933 г., [214] явно не был связан с Остапом. Сюжет романа, для которого было придумано название "Подлец", лапидарно изложен Е. Петровым в неоконченной книге "Мой друг Ильф": "Человек, который в капиталистическом мире был бы банкиром, делает карьеру в советских условиях" [215]".
   Заметим, что в последнее время нередки были попытки создать продолжение приключений Остапа Бендера. Самым достойным и логичным продолжением романов об Остапе Бендере является написанная мной в 1993-94 годах повесть "Россия - 2000". Один из главных героев повести - внук великого комбинатора, которого по совпадению зовут также Остап Бендер. Его приключения проходят в двухтысячном году в основном в Москве. Повесть начинается с того, что около одного из московских продмагов Остап встречает попрошайку - двойника Бориса Ельцина. Остап при одевает нищего, и даже водит его на заседание Государственной думы, в кулуарах которой происходит невероятная путаница: нищего принимают за президента России.
   Сам Борис Николаевич оказывается в психиатрической лечебнице, где на протяжении всего развития действия пытается доказать, что именно он, а не кто иной, - президент Российской Федерации. Это ему не удается, и тогда Борис Николаевич решается пойти на хитрый ход - он "отказывается" от мысли о президентстве. Врач - психиатр Дементюк, уверенный в излечении Ельцина, выписывает его из больницы. К этому времени Остап становится спикером Государственной думы и в тандеме со своим знакомым - двойником Ельцина - успешно управляет страной. Появление на заседании истинного Бориса Николаевича вносит в ряды депутатов раскол..
   Повесть сопровождается довольно интересными сюжетными эпизодами - "Снами Бориса Николаевича" ( не путать со снами Веры Павловны ), в которых перед светлыми глазами читателя возникают персонажи политической действительности 90-х - Гайдар, Бурбулис, Баркашов и другие. Отдельная линия посвящена Валерии Ильиничне Новодворской, которая по ходу действия оказывается в диких отрогах Кавказа.
   В финале повести Бориса Николаевича опять водворяют в психиатрическую лечебницу, а Остап произносит сакраментальную фразу "Лед тронулся, господа присяжные заседатели!"
  
      -- БИБЛИОГРАФИЯ
  
   "12 СТУЛЬЕВ"
  
  
   1
   ЧИТАЕМ "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" ПО-АНГЛИЙСКИ
   Сребрянский Станислав Игоревич
   учебное пособие / С. И. Сребрянский. Санкт-Петербург, 2011. Том Ч. 2 0
   2
   ВОЛГА - КОЛДОВСКАЯ РЕКА: ОТ "ДВЕНАДЦАТИ СТУЛЬЕВ" К "ПОВЕСТИ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ"
   Одесский М.П.
   В сборнике: Геопанорама русской культуры провинция и ее локальные тексты. Сер. "Язык. Семиотика. Культура" Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова; ответственный редактор Л. О. Зайонц; составители: В. В. Абашев, А. Ф. Белоусов, Т. В. Цивьян. Москва, 2004. С. 605-623. 4
   3
   ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ
   Ильф И.А., Петров Е.П.
   первый полный вариант романа с комментариями М. Одесского и Д. Фельдмана / Илья Ильф, Евгений Петров. Москва, 1997. 3
   4
   ЛЕГЕНДА О ВЕЛИКОМ КОМБИНАТОРЕ : ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ, ТЕКСТОЛОГИЯ И ПОЭТИКА РОМАНА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Одесский М.П., Фельдман Д.М.
   Старое литературное обозрение. 1996. N 5-6. С. 183-197. 1
   5
   МОСКВА ИЛЬФА И ПЕТРОВА ("ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")
   Одесский М.П., Фельдман Д.М.
   В сборнике: Лотмановский сборник Тартуский университет, Кафедра русской литературы, Кафедра семиотики; Российский государственный гуманитарный университет, Институт высших гуманитарных исследований. Москва, 1997. С. 743-764. 0
   6
   ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ
   Ильф И.А., Петров Е.П.
   Первый полный вариант романа с комментариями М. Одесского и Д. Фельдмана / Илья Ильф, Евгений Петров; с комментариями М. Одесского и Д. Фельдмана. Москва, 1998. 0
   7
   ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ. ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК
   Ильф И.А., Петров Е.П.
   роман / Илья Ильф, Евгений Петров; составление, предисловие, послесловие: М. П. Одесского и Д. М. Фельдмана. Москва, 2001. Сер. Пушкинская библиотека 0
  
   9
   ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ И ТЕКСТОЛОГИЯ РОМАНОВ "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК"
   Одесский М.П., Фельдман Д.М.
   В сборнике: Двенадцать стульев. Золотой теленок Ильф И.А., Петров Е.П. роман. Сер. "Пушкинская библиотека" Илья Ильф, Евгений Петров; составление, предисловие, послесловие: М. П. Одесского и Д. М. Фельдмана. Москва, 2001. С. 614-635. 0
   10
   ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАТЕГИЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИНТРИГА : "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" В СОВЕТСКОЙ КРИТИКЕ РУБЕЖА 1920-1930-Х ГОДОВ
   Одесский М.П., Фельдман Д.М.
   Дружба народов. 2000. N 12. С. 179-195. 2
   11
  
   ТРАДИЦИИ КАРНАВАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ В ДИЛОГИИ И.А. ИЛЬФА И Е.П. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЁНОК"
   Люликова А.В.
   Новое слово в науке: перспективы развития. 2015. N 2 (4). С. 273-276. 0
   12
   ЧИТАЕМ "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" ПО-АНГЛИЙСКИ
   учебное пособие : английский транскрибированный и русский параллельный тексты 1-й части романа / С. И. Сребрянский. Санкт-Петербург, 2007. 0
  
   0
   16
   ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ
   Ильф И., Петров Е.
   Илья Ильиф, Евгенитй Петров ; Худож. В. Денисов. Москва, 2004. Сер. Серия "Внеклассное чтение" 0
   17
  
   THE TWELVE CHAIRS AS THE TRANSLATION OBJECT: HISTORIOGRAPHIC STUDY
   Guodong Z.
   Журнал Сибирского федерального университета. Серия: Гуманитарные науки. 2012. Т. 5. N 6. С. 897-903. 0
  
   20
   НОМИНАЦИЯ ЧЕЛОВЕКА ПО СОЦИАЛЬНОМУ СТАТУСУ В РОМАНЕ "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Тимофеева Т.П.
   Научное обозрение: гуманитарные исследования. 2016. N 10. С. 178-184. 0
   21
  
   ТРАНСФОРМАЦИЯ ОБРАЗА ИИСУСА ХРИСТА В РОМАНЕ И.ИЛЬФА И Е.ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Маликова М.В.
   В сборнике: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРАКТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ НАУЧНОЙ МЫСЛИ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ Сборник статей Международной научно-практической конференции. В 4-х частях. 2017. С. 211-215. 0
   22
  
   МОШЕННИЧЕСТВО В РОМАНЕ И.А. ИЛЬФА И Е.П. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Гайдук И.С.
   В сборнике: НАПРАВЛЕНИЯ РАЗВИТИЯ ИНСТРУМЕНТОВ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ, МЕТОДОВ АНАЛИЗА И АУДИТА Материалы 70-й Международной студенческой научно-практической конференции студентов, посвященной 125-летию со дня рождения профессора Н.Д. Кондратьева и Материалы Международной научно-практической конференции "Информационное обеспечение экономической безопасности: проблемы и направления развития". Под научной редакцией Н. Н. Карзаевой, Ю.Н. Каткова. 2017. С. 170-171. 0
   23
  
   МОШЕННИЧЕСТВО В РОМАНЕ ИЛЬИ ИЛЬФА И ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Лапшина Л.И.
   В сборнике: ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ, АНАЛИЗА И АУДИТА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ Материалы Международной научно-практической конференции студентов и преподавателей. Под научной редакцией Н.Н. Карзаевой, Ю.Н. Каткова. 2016. С. 140-143. 0
   24
  
   БЕНДЕР ИГРАЕТ В ШАХМАТЫ. К ИСТОКАМ ШАХМАТНОЙ ТЕМЫ В "ДВЕНАДЦАТИ СТУЛЬЯХ"
   Романовский А.
   Вопросы литературы. 2010. N 2. С. 455-462. 1
   25
  
   ОСОБЕННОСТИ ИНОСКАЗАНИЯ В РОМАНЕ "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА
   Хабибуллина П.А.
   В сборнике: Иностранные языки в современном мире: инфокоммуникационные технологии в контексте непрерывного языкового образования Сборник материалов VII Международной научно-практической конференции. под научной редакцией Ф.Л.Ратнер. 2014. С. 173-176. 0
   26
  
   АНТРОПОНИМИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА "ИППОЛИТ МАТВЕЕВИЧ ВОРОБЬЯНИНОВ" В РОМАНЕ И.ИЛЬФА, Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Лелеш В.В., Крисанова И.В.
   Диалог культур - диалог о мире и во имя мира. 2015. N 1. С. 72-77. 0
   27
  
   "ОВЕС НЫНЧЕ ДОРОГ" (ИЗ КОММЕНТАРИЯ К РОМАНУ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")
   Лекманов О.А.
   Русская литература. 2015. N 1. С. 231-232. 0
   28
  
   ПЕРИФРАЗА В ТЕКСТЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ (НА ПРИМЕРЕ РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")
   Тимофеева Т.П.
   Вестник Курганского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2014. N 3 (34). С. 113-119. 0
   29
  
   ФУНКЦИИ ПОВТОРОВ В КОМИЧЕСКОМ НАРРАТИВЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА И. ИЛЬФА И ЕВГ. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")
   Жиличева Г.А.
   Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2014. N 11-1 (41). С. 69-73. 0
   30
  
   ПЕРИФРАСТИЧЕСКИЕ НОМИНАЦИИ ЧЕЛОВЕКА В РОМАНЕ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Тимофеева Т.П.
   Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2014. N 11-1 (41). С. 183-186. 0
   31
   ЧТО ПРОИЗОШЛО 11 СЕНТЯБРЯ? ИЗ КОММЕНТАРИЯ К РОМАНУ "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Одесский М.П.
   В сборнике: Эдиционная практика и проблемы текстологии Российский государственный гуманитарный университет; редактор Т. Ю. Журавлева. Москва, 2006. С. 36-44. 0
   32
  
   ТЕЛЕФИЛЬМ "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" ("ЭКРАН", 1976): СТАНОВЛЕНИЕ ПРИНЦИПОВ ПОЭТИКИ ТЕЛЕТЕАТРА М. А. ЗАХАРОВА
   Ряпосов А.Ю.
   Театрон. Научный альманах Санкт-Петербургской академии театрального искусства. 2015. Т. 15. N 1. С. 48-59. 0
   33
  
   РОЛЬ ОБМАНА В ХАРАКТЕРИСТИКЕ ГЛАВНЫХ ПЕРСОНАЖЕЙ РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Бородинова Н.Ф.
   Альманах современной науки и образования. 2007. N 3-3. С. 33-35. 0
   34
  
   ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ ЛАКУНЫ КАК ПЕРЕВОДЧЕСКАЯ ТРУДНОСТЬ (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")
   Шепелева Т.В., Пинягин Ю.Н.
   В сборнике: ИНОСТРАННЫЕ ЯЗЫКИ В КОНТЕКСТЕ КУЛЬТУРЫ Межвузовский сборник статей по материалам конференций. отв. ред. Н.В. Шутёмова; Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования "ПЕРМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ". Пермь, 2012. С. 336-339. 0
   35
  
   ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС КАК ПЕРЕВОДЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА (НА МАТЕРИАЛЕ ПЕРЕВОДОВ РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")
   Разумовская В.А., Цзан годун
   Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. 2009. N 4. С. 87-93. 6
   36
  
   ВНЕШНОСТЬ ГЕРОЕВ В РОМАНАХ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК"
   Подковырин Ю.В.
   Новый филологический вестник. 2007. N 1 (4). С. 190-199. 0
   37
  
   МНОГОЗНАЧНЫЕ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ-ЛЕЙТМОТИВЫ В ТЕКСТЕ РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Родченко О.Д.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Ленинград, 1984 0
   38
  
   СПОСОБЫ ПЕРЕВОДА НА АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК ТРАНСФОРМИРОВАННЫХ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Муллинова О.А., Муллинова Т.А.
   В сборнике: ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ ЧТЕНИЯ ПАМЯТИ ПРОФ. ВАЛЕНТИНЫ АНДРЕЕВНЫ ЛЕБЕДИНСКОЙ Сборник материалов Всероссийской научной конференции. 2006. С. 275-277. 0
   39
   ФАКУЛЬТАТИВНЫЕ ФУНКЦИИ КАВЫЧЕК (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")
   Клевцов А.Н.
   В сборнике: Культура. Литература. Язык Материалы конференции "Чтения Ушинского". 2011. С. 48-53. 0
   40
   ПОВЕСТЬ А.М.РЕМИЗОВА "НЕУЕМНЫЙ БУБЕН" И РОМАН И.А.ИЛЬФА И Е.П.ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" (К ВОПРОСУ ОБ ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ ОБРАЗА ОСТАПА БЕНДЕРА)
   Дитькова С.Ю.
   Вiсник Запорiзького нацiонального унiверситету. Фiлологiчнi науки. 1998. Т. 1. N 1. С. 43-44. 0
   41
  
   МЕТОНИМИЧЕСКАЯ НОМИНАЦИЯ ЧЕЛОВЕКА В РОМАНЕ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Тимофеева Т.П.
   Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. Серия: Гуманитарные науки. 2016. N 11. С. 151-155. 0
   42
  
   ФУНКЦИИ НАИМЕНОВАНИЙ ЛИЦА В ТЕКСТЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ (НА МАТЕРИАЛЕ?РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")
   Тимофеева Т.П.
   В сборнике: Новые тенденции развития гуманитарных наук сборник научных трудов по итогам международной научно-практической конференции. 2016. С. 66-79. 0
   43
  
   НОМИНАЦИЯ ЧЕЛОВЕКА ПО ВНУТРЕННИМ КАЧЕСТВАМ, СВОЙСТВАМ ХАРАКТЕРА В РОМАНЕ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Тимофеева Т.П.
   Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2016. N 9-1. С. 138-144. 0
   44
  
   ТОПОГРАФИЯ И ТОПОНИМИЯ ПОВОЛЖЬЯ В ДИЛОГИИ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК"
   Бурыкин А.А.
   В сборнике: Ономастика Поволжья материалы XV Международной научной конференции. Под редакцией Л.А. Климковой, В.И. Супруна; Арзамасский филиал ННГУ. 2016. С. 410-414. 0
   45
  
   ПОДАРОК ОТ ОСТАПА БЕНДЕРА. ТОМ 1. ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ
   Ильф И., Петров Е.
   Москва, 2008. 0
   46
  
   ВЕРБАЛЬНЫЕ И НЕВЕРБАЛЬНЫЕ СРЕДСТВА КОНСТРУИРОВАНИЯ О. БЕНДЕРОМ ОБРАЗА ГРОССМЕЙСТЕРА (ПО ПРОИЗВЕДЕНИЮ "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")
   Дудников К.Э.
   В сборнике: Язык и национальное сознание Воронежский государственный университет, Кафедра общего языкознания и стилистики, Центр коммуникативных исследований, Центрально-Черноземное региональное отделение НМС по иностранным языкам. Воронеж, 2016. С. 63-72. 0
   47
  
   НАИМЕНОВАНИЯ ЧЕЛОВЕКА ПО ТЕРРИТОРИАЛЬНО-ЭТНИЧЕСКОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ В РОМАНЕ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Тимофеева Т.П.
   В сборнике: Актуальные вопросы современных гуманитарных наук сборник научных трудов по итогам III международной научно-практической конференции. 2016. С. 42-46. 0
   48
  
   ЯЗЫКОВАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ КОНЦЕПТА "РЕЧЬ" В ПРОИЗВЕДЕНИИ "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА
   Дохова З.Р., Урусов Р.Х.
   Современные проблемы науки и образования. 2015. N 1-1. С. 1234. 0
   49
  
   СЕМАНТИКА АНТРОПОНОМИНАНТОВ, ОБОЗНАЧАЮЩИХ ЧЕЛОВЕКА ПО ПРОФЕССИИ, В РОМАНЕ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Тимофеева Т.П.
   В сборнике: Актуальные проблемы филологии сборник материалов Всероссийской научной конференции. Курганский государственный университет; отв. ред. Е. Р. Ратушная. 2015. С. 160-170. 0
   50
  
   СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ НАИМЕНОВАНИЙ ЧЕЛОВЕКА ПО РОДСТВЕННЫМ ОТНОШЕНИЯМ В РОМАНЕ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Ратушная Е.Р., Тимофеева Т.П.
   Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Филология. Журналистика. 2015. Т. 15. N 4. С. 53-56. 0
   51
  
   РОЛЬ ИМЕН СОБСТВЕННЫХ В ФОРМИРОВАНИИ КОГЕРЕНТНОГО ТЕКСТА (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНОВ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК")
   Ларина Т.Ю., Милевская Т.В.
   Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2: Языкознание. 2015. N 5 (29). С. 114-119. 0
   52
  
   ОНИМИЧЕСКАЯ КОГЕЗИЯ КАК ОСОБЫЙ ВИД СВЯЗНОСТИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНОВ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК")
   Ларина Т.Ю.
   Гуманитарные и социальные науки. 2016. N 2. С. 37-44. 0
   53
  
   ИСПОЛЬЗОВАНИЕ НАИМЕНОВАНИЙ ЧЕЛОВЕКА КАК СПОСОБ СОЗДАНИЯ СУБЪЕКТИВИРОВАННОГО ПОВЕСТВОВАНИЯ?(НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА"ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")
   Тимофеева Т.П.
   В сборнике: Гуманитарные науки: современный взгляд на изучение актуальных проблем сборник научных трудов по итогам международной научно-практической конференции. 2016. С. 96-105. 0
   54
  
   РОЛЬ СМЕХОВОГО СЛОВА В РОМАНЕ И. ИЛЬФА И. Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ": К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ
   Кильдяева Ю.И.
   Новая наука: Современное состояние и пути развития. 2017. N 1-2. С. 80-84. 1
   55
  
   ВЕРБАЛЬНАЯ ИРОНИЯ В РОМАНАХ "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА И "ЗАПИСКИ О КОШАЧЬЕМ ГОРОДЕ" ЛАО ШЭ (СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ)
   Лю Лу
   Университетский научный журнал. 2016. N 25. С. 132-143. 0
   56
  
   ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ПЕРЕВОДЧЕСКИХ ПРИЕМОВ ПРИ ПЕРЕДАЧЕ РЕАЛИЙ РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" НА УКРАИНСКИЙ И АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫКИ
   Норец М.В., Малугина В.А.
   Аллея науки. 2017. Т. 2. N -9. С. 22-27. 0
   57
   ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ РЕАЛИИ И СПОСОБЫ ИХ ПЕРЕДАЧИ НА ФРАНЦУЗСКИЙ ЯЗЫК (НА МАТЕРИАЛЕ ПОВЕСТИ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ", РОМАНА " МАСТЕР И МАРГАРИТА", ПОВЕСТИ "СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ" М. А. БУЛГАКОВА И "ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ПОЭМЫ" А. С. МАКАРЕНКО)
   Николаева Э.А.
   В сборнике: Проблемы современного языкового образования Доклады и тезисы докладов: в 2 томах. 2003. С. 271-276. 0
   58
  
   ОТРАЖЕНИЕ РЕАЛИЙ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ В АНГЛИЙСКИХ И ФРАНЦУЗСКИХ ПЕРЕВОДАХ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНОВ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК" И ИХ ПЕРЕВОДОВ НА АНГЛИЙСКИЙ И ФРАНЦУЗСКИЙ ЯЗЫКИ)
   Бестолкова Г.В.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Москва, 2005 2
   59
  
   ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ АНТРОПОНИМИКОН В ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОМ ПРЕДСТАВЛЕНИИ (НА МАТЕРИАЛЕ ДИЛОГИИ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК")
   Дергилёва Ж.И.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Белгородский государственный университет. Белгород, 2008 2
   60
  
   СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ЭКСПРЕССИВНОСТИ В САТИРИЧЕСКОМ ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНОВ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК")
   Шарова В.В.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Санкт-Петербург, 2003 5
   61
   И. ИЛЬФ, Е. ПЕТРОВ. ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ. ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК
   Вентцель А.Д., Ильф И., Ильф И.
   комментарии к комментариям, комментарии, примечания к комментариям, примечания к комментариям к комментариям и комментарии к примечаниям / А. Д. Вентцель; [предисл. Ю. Щеглова; худож. Эрик Первухин]. Москва, 2005. Сер. Комментарии к комментариям 0
   62
  
   "ОНДУЛЯНСИОН НА ДОМУ" (О ЯЗЫКОВОЙ МОДЕ В СОВЕТСКОМ ОБЩЕСТВЕ ЭПОХИ НЭПА НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")
   Агеева А.В.
   Вестник Вятского государственного университета. 2012. Т. 2. N 3. С. 104-106. 0
   63
   ПРОФИЛИРОВАНИЕ И СТРУКТУРИРОВАНИЕ ОНИМИЧЕСКИХ ФРЕЙМОВ В ДИЛОГИИ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК"
   Ларина Т.Ю.
   В сборнике: Современные пути развития науки и образования сборник научных трудов по материалам Международной научно-практической конференции. 2015. С. 110-112. 0
   64
   ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕДАЧИ АРХАИЗМОВ С РУССКОГО ЯЗЫКА НА АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК (НА МАТЕРИАЛЕ ПЕРЕВОДОВ РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")
   Самарина И.В.
   В сборнике: Перевод в меняющемся мире Материалы Международной научно-практической конференции. 2015. С. 89-94. 0
   65
   ИСТОРИЯ РОМАНОВ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК" В ПОЛИТИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ 1920-Х - 1930-Х ГОДОВ
   Одесский М.П., Фельдман Д.М.
   В сборнике: История России XIX - XX веков: новые источники понимания Секиринский С.С. Сер. "Научные доклады" Московский общественный научный фонд; под редакцией С. С. Секиринского. Москва, 2001. С. 236-252. 0
   66
   ЛИТЕРАТУРНАЯ ИГРА ДЛЯ ОБУЧАЮЩИХСЯ 11 КЛАССОВ "СМЕШНОГО БОЯТЬСЯ -- ПРАВДЫ НЕ ЛЮБИТЬ" (ПО РОМАНУ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")
   Медведева С.П., Попова Л.Л.
   В сборнике: Педагогическое мастерство Материалы IV Международной научной конференции. Буки-Веди. 2014. С. 123-126. 0
   67
   СРЕДСТВА РЕЧЕВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ В ДИАЛОГАХ ОСТАПА БЕНДЕРА И ИППОЛИТА МАТВЕЕВИЧА (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")
   Максименко Е.А., Сергеева Е.В.
   В сборнике: Проблемы формирования лингвокультурной компетенции Сер. "Герценовские чтения" Санкт-Петербург, 2014. С. 46-49. 0
   68
  
   "КОГДА ЛУНА ПОДНЯЛАСЬ И ЕЕ МЯТНЫЙ СВЕТ ОЗАРИЛ МИНИАТЮРНЫЙ БЮСТИК ЖУКОВСКОГО...": "ЖУКОВСКИЙ КОД" В РОМАНЕ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ"
   Анисимова Е.Е.
   Вестник Томского государственного университета. Филология. 2013. N 1 (21). С. 68-79. 1
   69
  
   ПРИЕМЫ СОЗДАНИЯ КОМИЧЕСКОГО ЭФФЕКТА В РУССКОЙ САТИРИЧЕСКОЙ ПРОЗЕ НАЧАЛА XX ВЕКА (И. ИЛЬФ И Е. ПЕТРОВ "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")
   Танашева М.З.
   Язык и культура (Новосибирск). 2015. N 16. С. 120-125. 0
   70
   ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ( АВТОРСКИЙ ) КОНЦЕПТ " БРИЛЛИАНТЫ " ( " БРИЛЛИАНТОВЫЙ "): К ВОПРОСУ О ЯЗЫКОВОЙ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ( НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА " ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ")
   Глотова Т.А.
   В сборнике: Язык как система и деятельность - 4 Материалы Международной научной конференции, посвященной 95-летию со дня рождения Людмилы Алексеевны Введенской. Ответственный редактор: Кашаева Е.Ю.. 2013. С. 164-167. 0
   71
  
   НИКОЛАЙ СТАХЕЕВ: ИСТОРИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ В ЛИТЕРАТУРНОМ ОБРАЗЕ КИСЫ ВОРОБЬЯНИНОВА
   Маслова И.В.
   Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2015. N 6-2 (56). С. 111-113. 0
   72
  
   ПРАВОВАЯ ОЦЕНКА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОСТАПА БЕНДЕРА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СОВРЕМЕННОГО УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
   Беляев А.А., Шарипкулова А.Ф.
   В сборнике: Актуальные вопросы юридических наук Материалы II Международной научной конференции. 2015. С. 121-123. 0
   73
  
   OSTAP BENDER - HAMLET OF THE NEP ERA? SHAKESPEARE'S INFLUENCE IN THE WORKSOF IL'YA IL'F AND EVGENY PETROV
   Greenhill R.
   Вопросы филологии. 2012. N 1 (40). С. 54-58. 0
   74
  
   ОСТАП ИБРАГИМОВИЧ ШКЛОВСКИЙ
   Федута А.И.
   Новый филологический вестник. 2011. N 3 (18). С. 156-174. 0
   75
   СОВЕТСКОЕ / АНТИСОВЕТСКОЕ: ПРОТОТИПЫ И СМЫСЛЫ
   Королев С.А.
   Филология: научные исследования. 2013. N 2. С. 143-156. 2
   76
  
   ПОЭТИКА КОМИЧЕСКОГО В РОМАНЕ "12 СТУЛЬЕВ" (К ПРОБЛЕМЕ СМЕХОВОГО СЛОВА)
   Кильдяева Ю.И.
   Интерактивная наука. 2017. N 6 (16). С. 52-55. 0
   77
  
   СОВЕТСКАЯ ПОВСЕДНЕВНОСТЬ ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ОЧУЖДЕНИЯ
   Глущенко И.
   Философско-литературный журнал Логос. 2014. N 2 (98). С. 156-166. 0
   78
  
   ИНТЕГРАЦИЯ АРХЕТИПОВ ПЛУТА И ДЕМОНА В ОБРАЗЕ ОСТАПА БЕНДЕРА
   Афанасьева Т.С.
   Вестник Челябинского государственного педагогического университета. 2008. N 6. С. 131-141. 1
   79
  
   ПРЕЦЕДЕНТНЫЕ ФЕНОМЕНЫ И ТРУДНОСТИ ИХ ПЕРЕВОДА НА АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК
   Румянцева Т.А.
   В сборнике: Модернизация культуры: порядки и метаморфозы коммуникации Материалы III Международной научно-практической конференции в 2 частях. Под редакцией С.В. Соловьевой, В.И. Ионесова, Л.М. Артамоновой. 2015. С. 188-190. 0
   80
  
   ШАХМАТНЫЙ КЛУБ ЧЕТЫРЕХ КОНЕЙ. РЕАЛИЗАЦИЯ ТВОРЧЕСКОЙ ИДЕИ
   Ожегин Д.Ю.
   Маркетинговые коммуникации. 2013. N 3. С. 190-192. 0
   81
  
   О ГОГОЛЕВСКИХ ТРАДИЦИЯХ В ДИЛОГИИ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА
   Соколянский М.Г.
   Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка. 2009. Т. 68. N 1. С. 38-44. 2
   82
  
   КОМИЧЕСКОЕ В РОМАНАХ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА
   Козлов О.О., Култышева О.М.
   В сборнике: LITTERATERRA Материалы V Международной конференции молодых ученых [Электронный ресурс]. Главный редактор И.А. Семухина. 2016. С. 88-94. 0
  
   84
  
   ОДНОЭТАЖНАЯ АМЕРИКА
   Ильф И., Петров Е.
   Москва, 2012. 0
   85
  
   ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК
   Ильф И., Петров Е.
   Москва, 2012. 0
  
   87
  
   СТАМБУЛ В ЗАПИСНЫХ КНИЖКАХ ИЛЬФА И ПЕТРОВА
   Аксют Л.
   В сборнике: Русский язык и литература в пространстве мировой культуры материалы XIII Конгресса МАПРЯЛ: в 15 томах. 2015. С. 28-33. 0
   88
  
   ЛОГОЭПИСТЕМЫ И РЕЧЕ-ПОВЕДЕНЧЕСКИЕ ТАКТИКИ В ДИАЛОГЕ КУЛЬТУР
   Колева Ценкова А.
   Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Русский язык нефилологам, теория и практика. 2006. N 7. С. 28-33. 0
   89
   ТАК ПРОХОДИТ МИРСКАЯ СЛАВА
   Хренков А.
   Азия и Африка сегодня. 2004. N 8. С. 45. 0
   90
  
   "ЭТОТ ГОРОД СТРАНЕН, ЭТОТ ГОРОД НЕПРОСТ...": О ЛИТЕРАТУРНОЙ ИСТОРИИ "ГОРОДА N"
   Херльт Й.
   Русская литература и журналистика в движении времени. 2014. N 1. С. 5-28. 0
   91
  
   САРАТОВСКИЕ УЛИЦЫ ГОРОДА АРБАТОВА: ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЭКСКУРСИЯ И ПРОЕКТ ПАМЯТНИКА О. БЕНДЕРА В Г. САРАТОВЕ
   Темякова Т.В., Сычева В.О.
   ФРГ (Саарбрюкен), 2013.
  
  
   "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК"
  
   1
   МИХАИЛ БУЛГАКОВ С "ЗОЛОТЫМ ТЕЛЁНКОМ"
   Менделеева Д.С.
   Литература. 2002. N 23. С. 13. 0
   2
  
   МОТИВ "УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИКИ" В РОМАНЕ И.ИЛЬФА И Е.ПЕТРОВА "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК"
   Маликова М.В.
   В сборнике: ИННОВАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ НАУЧНОГО РАЗВИТИЯ сборник статей международной научно-практической конференции: в 5 частях . 2017. С. 191-193. 0
   3 ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ. ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК
   Ильф И.А., Петров Е.П.
   роман / Илья Ильф, Евгений Петров; составление, предисловие, послесловие: М. П. Одесского и Д. М. Фельдмана. Москва, 2001. Сер. Пушкинская библиотека 0
   6
   ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ И ТЕКСТОЛОГИЯ РОМАНОВ "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК"
   Одесский М.П., Фельдман Д.М.
   В сборнике: Двенадцать стульев. Золотой теленок Ильф И.А., Петров Е.П. роман. Сер. "Пушкинская библиотека" Илья Ильф, Евгений Петров; составление, предисловие, послесловие: М. П. Одесского и Д. М. Фельдмана. Москва, 2001. С. 614-635. 0
   7
   ЭФФЕКТИВНОСТЬ ПРИМЕНЕНИЯ СИСТЕМЫ РАЗВЕДЕНИЯ СВИНЕЙ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ГИБРИДИЗАЦИИ В ООО "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК" ЧАЙКОВСКОГО РАЙОНА
   Полковникова В.И., Локтев К.А.
   В сборнике: Пермский аграрный вестник Сборник научных трудов XXXIII Всероссийской научно-практической конференции ученых и специалистов, посвященной 60-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.. Редакторы: Ю.Н. Зубарев, А.С. Семенов. 2005. С. 160-162. 0
   8
  
   СОВЕТСКАЯ ГАЗЕТНАЯ ТОПИКА В РОМАНЕ "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК"
   Одесский М.П.
   Вестник РГГУ. Серия: История. Филология. Культурология. Востоковедение. 2014. N 12 (134). С. 86-100. 0
   9
  
   "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК" ИЛЬФА И ПЕТРОВА, КАК ЗАДАЧНИК ПО ЛИНЕЙНОЙ АЛГЕБРЕ
   Переяславская Л.Б., Переяславский В.И.
   В сборнике: Инновационные технологии в современном образовании сборник трудов по материалам II Международной научно-практической интернет-конференции. 2015. С. 255-258. 0
   10
  
   ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК
   Ильф И., Петров Е.
   Москва, 2011. 4
   11
  
   ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК
   Ильф И., Петров Е.
   Москва, 2012. 0
   12
   КОРОВЬЕ МОЛОЗИВО - "ЗОЛОТОЙ" СТАНДАРТ В КОРМЛЕНИИ ТЕЛЯТ
   Хохмут Т.
   В сборнике: АГРАРНАЯ НАУКА XXI ВЕКА. АКТУАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ труды международной научно-практической конференции. 2015. С. 199-203. 0
   13
  
   ПОДАРОК ОТ ОСТАПА БЕНДЕРА. ТОМ 2. ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК
   Ильф И., Петров Е.
   Москва, 2008. 0
   14
  
   АРТИОНИМЫ И ЭКФРАСИСЫ КАК ЭЛЕМЕНТЫ ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ В РОМАНЕ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК"
   Рупосова Л.П.
   Вестник Московского государственного областного университета. 2013. N 3. С. 38. 1
   15
  
   ЕС: ПОДДЕРЖКА АГРАРНОГО СЕКТОРА. АГРАРНАЯ ПОЛИТИКА ПРАВИТЕЛЬСТВА НИДЕРЛАНДОВ. "РАЗВИТИЕ АПК": ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК
   Экономика сельского хозяйства России. 2006. N 5. С. 40-41. 0
   16
  
   ВНЕШНОСТЬ ГЕРОЕВ В РОМАНАХ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК"
   Подковырин Ю.В.
   Новый филологический вестник. 2007. N 1 (4). С. 190-199. 0
   17
  
   ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ОБРАЗА "ВОРА В ЗАКОНЕ" В РОМАНЕ "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК". ВЫРАЖЕНИЕ МЕНТАЛЬНЫХ МОДЕЛЕЙ
   Зубков Е.А.
   Мир лингвистики и коммуникации: электронный научный журнал. 2016. Т. 1. N 45. С. 59-67. 0
   18
  
   ТОПОГРАФИЯ И ТОПОНИМИЯ ПОВОЛЖЬЯ В ДИЛОГИИ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК"
   Бурыкин А.А.
   В сборнике: Ономастика Поволжья материалы XV Международной научной конференции. Под редакцией Л.А. Климковой, В.И. Супруна; Арзамасский филиал ННГУ. 2016. С. 410-414. 0
   19
  
   К ВОПРОСУ О ПРЕДСТАВЛЕНИИ ОБРАЗА "ВОРА В ЗАКОНЕ" В РОМАНЕ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК"
   Стасюк А.В., Лапшин А.Ю.
   Мир лингвистики и коммуникации: электронный научный журнал. 2016. Т. 1. N 4 (46). С. 120-125. 0
   20
  
   СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ЭКСПРЕССИВНОСТИ В САТИРИЧЕСКОМ ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНОВ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК")
   Шарова В.В.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Санкт-Петербург, 2003 5
   21
  
   ОТРАЖЕНИЕ РЕАЛИЙ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ В АНГЛИЙСКИХ И ФРАНЦУЗСКИХ ПЕРЕВОДАХ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНОВ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК" И ИХ ПЕРЕВОДОВ НА АНГЛИЙСКИЙ И ФРАНЦУЗСКИЙ ЯЗЫКИ)
   Бестолкова Г.В.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Москва, 2005 2
   22
  
   ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ АНТРОПОНИМИКОН В ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОМ ПРЕДСТАВЛЕНИИ (НА МАТЕРИАЛЕ ДИЛОГИИ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК")
   Дергилёва Ж.И.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Белгородский государственный университет. Белгород, 2008 2
   23
   ФРАНЦУЗСКИЙ ОБОРОТ IL Y А КАК ПЕРЕВОДНОЙ ЭКВИВАЛЕНТ К РУССКИМ СТРУКТУРНЫМ СХЕМАМ (НА МАТЕРИАЛЕ ПЕРЕВОДА РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК")
   Попова З.Д., Федоров В.А.
   Филологические науки. 2008. N 4. С. 110-118. 4
   24
   И. ИЛЬФ, Е. ПЕТРОВ. ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ. ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК
   Вентцель А.Д., Ильф И., Ильф И.
   комментарии к комментариям, комментарии, примечания к комментариям, примечания к комментариям к комментариям и комментарии к примечаниям / А. Д. Вентцель; [предисл. Ю. Щеглова; худож. Эрик Первухин]. Москва, 2005. Сер. Комментарии к комментариям 0
   25
  
   ЛИНГВОРИТОРИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ САМОПРЕЗЕНТАЦИИ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ ОПТИМИСТА: ОСТАП БЕНДЕР (И. ИЛЬФ, Е. ПЕТРОВ. "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК")
   Синельникова Л.А.
   Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. 2010. N 15. С. 112-120. 1
   26
  
   РОЛЬ ИМЕН СОБСТВЕННЫХ В ФОРМИРОВАНИИ КОГЕРЕНТНОГО ТЕКСТА (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНОВ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК")
   Ларина Т.Ю., Милевская Т.В.
   Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2: Языкознание. 2015. N 5 (29). С. 114-119. 0
   27
  
   "СУМАСШЕДШЕМУ ВСЕ МОЖНО": О СПЕЦИФИКЕ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ТЕМЫ БЕЗУМИЯ В РОМАНЕ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК"
   Назаров И.А.
   В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии. 2016. N 57. С. 59-63. 0
   28
   ИНТЕРПРЕТАЦИЯ КАК ОДИН ИЗ СПОСОБОВ ПЕРЕВОДА РУССКИХ ЛЕКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ НА ФРАНЦУЗСКИЙ ЯЗЫК : (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК")
   Федоров В.А.
   В сборнике: Язык, коммуникация, перевод: контрасты и параллели материалы V Международной научной конференции по актуальным проблемам теории языка и коммуникации. Военный университет. Факультет иностранных языков: статьи и доклады участников конференции. Министерство обороны Российской Федерации, Военный университет; Составитель и научный редактор Н. В. Иванов. 2011. С. 638-647. 0
   29
   ФРАНЦУЗСКАЯ СТРУКТУРНАЯ СХЕМА "ON+V" В ПЕРЕВОДЕ РУССКОГО ТЕКСТА : (НА МАТЕРИАЛЕ ПЕРЕВОДА РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК"
   Федоров В.А.
   В сборнике: СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕВОДА Сборник научных трудов. Редакционная коллегия: Н.А. Фененко (ответственный редактор), Л.И. Гришаева, В.Б. Кашкин, А.А. Кретов, В.Т. Титов. 2008. С. 403-412. 1
   30
  
   ОНИМИЧЕСКАЯ КОГЕЗИЯ КАК ОСОБЫЙ ВИД СВЯЗНОСТИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНОВ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК")
   Ларина Т.Ю.
   Гуманитарные и социальные науки. 2016. N 2. С. 37-44. 0
   31
   ПРОФИЛИРОВАНИЕ И СТРУКТУРИРОВАНИЕ ОНИМИЧЕСКИХ ФРЕЙМОВ В ДИЛОГИИ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК"
   Ларина Т.Ю.
   В сборнике: Современные пути развития науки и образования сборник научных трудов по материалам Международной научно-практической конференции. 2015. С. 110-112. 0
   32
   КАТЕГОРИЯ НАБЛЮДАТЕЛЯ В РУССКОМ И ФРАНЦУЗСКОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК" И ЕГО ПЕРЕВОДА НА ФРАНЦУЗСКИЙ ЯЗЫК)
   Попова З.Д., Федоров В.А.
   В сборнике: Текст - дискурс - картина мира межвузовский сборник научных трудов. Труды теоретико-лингвистической школы в области общего и русского языкознания, Воронежский государственный университет, Кафедра общего языкознания и стилистики, Центр коммуникативных исследований. Воронеж, 2008. С. 106-113. 0
   33
   ИСТОРИЯ РОМАНОВ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА "ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ" И "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК" В ПОЛИТИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ 1920-Х - 1930-Х ГОДОВ
   Одесский М.П., Фельдман Д.М.
   В сборнике: История России XIX - XX веков: новые источники понимания Секиринский С.С. Сер. "Научные доклады" Московский общественный научный фонд; под редакцией С. С. Секиринского. Москва, 2001. С. 236-252. 0
   34
  
   ПРАВОВАЯ ОЦЕНКА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОСТАПА БЕНДЕРА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СОВРЕМЕННОГО УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
   Беляев А.А., Шарипкулова А.Ф.
   В сборнике: Актуальные вопросы юридических наук Материалы II Международной научной конференции. 2015. С. 121-123. 0
   35
  
   OSTAP BENDER - HAMLET OF THE NEP ERA? SHAKESPEARE'S INFLUENCE IN THE WORKSOF IL'YA IL'F AND EVGENY PETROV
   Greenhill R.
   Вопросы филологии. 2012. N 1 (40). С. 54-58. 0
  
   37
  
   О ГОГОЛЕВСКИХ ТРАДИЦИЯХ В ДИЛОГИИ И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА
   Соколянский М.Г.
   Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка. 2009. Т. 68. N 1. С. 38-44. 2
   38
  
   ИНТЕГРАЦИЯ АРХЕТИПОВ ПЛУТА И ДЕМОНА В ОБРАЗЕ ОСТАПА БЕНДЕРА
   Афанасьева Т.С.
   Вестник Челябинского государственного педагогического университета. 2008. N 6. С. 131-141. 1
   39
  
   ИГРОВАЯ ПОЭТИКА ПЬЕСЫ И. ИЛЬФА, Е. ПЕТРОВА, М. ВОЛЬПИНА "ПОДХАЛИМКА"
   Шеленок М.А.
   Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Филология. Журналистика. 2015. Т. 15. N 3. С. 94-101. 0
  
   41
  
   УЕЗДНЫЙ ДЕТЕКТИВ: ОДЕССКАЯ БИОГРАФИЯ ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВА (В ДВУХ ЧАСТЯХ, С ПРОЛОГОМ И ЭПИЛОГОМ)
   Киянская О.И., Фельдман Д.М.
   Вопросы литературы. 2014. N 5. С. 213-275. 0
   42
  
   ОДНОЭТАЖНАЯ АМЕРИКА
   Ильф И., Петров Е.
   Москва, 2012. 0
   43
  
   ПЕРЕДАЧА КОМИЧЕСКОГО ЭФФЕКТА В ПЕРЕВОДЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ТЕКСТОВ НА АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК
   Кравченко Т.С.
   Молодой ученый. 2017. N 22 (156). С. 478-481. 0
   44
  
   САРАТОВСКИЕ УЛИЦЫ ГОРОДА АРБАТОВА: ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЭКСКУРСИЯ И ПРОЕКТ ПАМЯТНИКА О. БЕНДЕРА В Г. САРАТОВЕ
   Темякова Т.В., Сычева В.О.
   ФРГ (Саарбрюкен), 2013. 2
   46
  
   ЛОГОЭПИСТЕМЫ И РЕЧЕ-ПОВЕДЕНЧЕСКИЕ ТАКТИКИ В ДИАЛОГЕ КУЛЬТУР
   Колева Ценкова А.
   Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Русский язык нефилологам, теория и практика. 2006. N 7. С. 28-33. 0
   47
  
   СТАМБУЛ В ЗАПИСНЫХ КНИЖКАХ ИЛЬФА И ПЕТРОВА
   Аксют Л.
   В сборнике: Русский язык и литература в пространстве мировой культуры материалы XIII Конгресса МАПРЯЛ: в 15 томах. 2015. С. 28-33.
  
  
      -- ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СПИСКИ ЛИТЕРАТУРЫ
  
   СПИСОК АНИСИМОВОЙ
  
   1. Лурье Я.С. В краю непуганых идиотов: Книга об Ильфе и Петрове. СПб.: Изд-во Европ.
   ун-та в С.-Петербурге, 2005.
   2. Липовецкий М. Паралогии: Трансформации (пост)модернистского дискурса в русской
   культуре 1920-2000-х годов. М.: Новое лит. обозрение, 2008.
   3. Паперный В. Культура "Два". М.: Новое лит. обозрение, 1996.
   4. Петров Е. Из воспоминаний об Ильфе [Электронный ресурс] // Сб. воспоминаний об
   И. Ильфе и Е. Петрове. М.: Сов. писатель, 1963. URL: http:// lib.ru/ ILFPETROV/ vospo-
   minaniya.txt_Ascii.txt (дата обращения: 19.06.2012).
   5. Мунблит Г. Илья Ильф [Электронный ресурс] // Сб. воспоминаний об И. Ильфе и Е. Пет-
   рове. М.: Сов. писатель, 1963. URL: http://www.gramotey. com/?open_file= 1269064409#TOC_
   id1195783 (дата обращения: 24.05.2012).
   6. Лишина Т. Веселый, голодный, худой [Электронный ресурс] // Сб. воспоминаний об И.
   Ильфе и Е. Петрове. М.: Сов. писатель, 1963. URL: http://www.gramotey.com/ ?open_file=
   1269064409#TOC_id1195783 (дата обращения: 24.05.2012).
   7. Ардов В. Чудодеи [Электронный ресурс] // Сб. воспоминаний об И. Ильфе и Е. Петрове.
   М.: Сов. писатель, 1963. URL: http://www.gramotey.com/?open_file= 1269064409#TOC_
   id1195783 (дата обращения: 24.05.2012).
   8. Ильф И. Записные книжки: Первое полное издание художественных записей / сост., пре-
   дисл. и коммент. А.И. Ильф. М.: Текст, 2008.
   9. Ильф А.И. Илья Ильф, или Письма о любви: Неизвестная переписка Ильфа: биогр.
   очерк; коммент. М.: Текст, 2004.
   10. Варакин А. Где и когда родился Остап Бендер? // Лит. Россия. 1997. N 38. С. 8-9.
   11. Саатчан Г.Р. Ильф и Петров в гоголевской шинели: заметки читателя-источниковеда //
   Народ и власть: исторические источники и методы исследования. М.: ИАИ РГГУ, 2004. С. 311-
   314.
   12. Соколянский М.Г. О гоголевских традициях в дилогии И. Ильфа и Е. Петрова // Изв.
   РАН. Сер. лит. и яз. 2009. Т. 68, N 1. С. 38-44.
   13. Заварницына Н.М. Герой-авантюрист: традиции гоголевской сатиры в прозе 20-30-х гг.
   XX в. (на примере романа И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев") // Н.В. Гоголь и языки
   культуры. Самара: Самар. гос. акад. культуры и искусств, 2009. С. 108-122.
   14. Наривская В.Д. Евгений Онегин как самоидентификация Остапа Бендера // Литература
   XX века: итоги и перспективы изучения. М.: ИМЛИ РАН, 2010. С. 112-121.
   15. Барский О.В. Код Жуковского - Пушкина в "Двенадцати стульях" И. Ильфа и Е. Пет-
   рова // Вопросы филологии и журналистики. Омск: Изд-во ОмГА, 2008. Вып. 3. С. 23-28.
   16. Одесский М.П., Фельдман Д.М. Москва Ильфа и Петрова ("Двенадцать стульев") // Лот-
   мановский сборник. Т. 2. М.: Изд-во РГГУ: ИЦ-Гарант, 1997. С. 743-761.
   17. Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев: Первый полный вариант романа с коммента-
   риями М. Одесского и Д. Фельдмана. М.: Вагриус, 1999.
   19. Ильф И., Петров Е. Золотой теленок: роман; коммент. Ю.К. Щеглова. М.: Панорама,
   1995.
   20. Топоров В.Н. Петербург и "Петербургский текст русской литературы" // Топоров В.Н.
   Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. М.: Прогресс-
   Культура, 1995. С. 259-367.
   21. Янушкевич А.С. Мотив луны и его русская традиция в литературе XIX века // Роль тра-
   диции в литературной жизни эпохи: Сюжеты и мотивы. Новосибирск, 1995. С. 53-61.
   22. Гузаиров Т. Жуковский - историк и идеолог николаевского царствования. PhD диссер-
   тация. Тарту: Tartu Ьlikooli Kirjastus, 2007.
   23. Киселева Л.Н. Карамзинисты - творцы официальной идеологии (заметки о российском
   гимне) // Тыняновский сборник. М.: Кн. палата, 1998. Вып. 10. С. 24-40.
   24. Уортман Р.С. Властители и судии: Развитие правового сознания в императорской Рос-
   сии. М.: Новое литературное обозрение, 2004.
   25. Вентцель А.Д. И. Ильф, Е. Петров "Двенадцать стульев", "Золотой теленок": Коммен-
   тарии к комментариям, комментарии, примечания к комментариям, примечания к комментариям к комментариям и комментарии к примечаниям / предисл. Ю. Щеглова. М.: Новое лит. обозрение, 2005.
   26. Худяков В.В. Афера Чичикова и Остап Бендер // В цветущих акациях город: (Бендеры:
   люди, события, факты). Бендеры: Полиграфист, 1999. С. 83-85.
   27. Зейдлиц К.К. Жизнь и поэзия В.А. Жуковского. 1783-1852: По неизданным источникам
   и личным воспоминаниям. СПб.: Изд. редакции "Вестника Европы", 1883.
   28. Щеглов Ю.К. Романы Ильфа и Петрова: Спутник читателя. СПб.: Изд-во Ивана Лимба-
   ха, 2009.
  
   СПИСОК АФАНАСЬЕВОЙ
  
   1. Ильф И., Петров Е. Золотой теленок [Текст] / И. Ильф, Е. Петров. - М. : Дом, 1995. -
   320 с.
   2. Литературные архетипы и универсалии: сборник / под ред. Е. М. Мелетинского. - М. :
   Рос. гос. гуманитар. ун-т, 2001. - 431 с.
   3. Щеглов Ю. К. О романах И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой
   теленок" / Ю. К. Щеглов. // И. Ильф, Е. Петров. Двенадцать стульев: Ю. К. Щеглов.
   Комментарии. - М. : Панорама, 1995. - 653 с.
  
   СПИСОК ЖИЛИЧЕВОЙ
  
   1. Бергсон А. Длительность и одновременность. М. : Добросвет, 2006.
   2. Делез Ж. Кино. М. : Ad marginem, 2004.
   3. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М. : Восточная литература РАН, 1998. С. 287-328.
   4. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе // Собрание сочинений. Т 3 : Теория романа М. : Языки славянских культур, 2012.
   5. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.
   6. Женетт Ж. Повествовательный дискурс // Фигуры : в 2 т. М. : Изд-во им. Сабашниковых, 1998. Т. 2. С. 60-280.
   7. Williams J. Theory and the Novel: Narrative Reflexivity in the British Tradition. Cambridge ; New York : Cambridge University Press, 1998.
   8. Тюпа В.И. Нарративная стратегия романа // Новый филологический вестник. М : РГГУ, 2011. N 3 (18). С. 8-25.
   9. Серафимович А.С. Железный поток // Серафимович А.С. Собрание сочинений : в 4 т. М. : Правда, 1987. Т. 1. С. 15-176.
   10. Кларк К. Советский роман: история как ритуал. Екатеринбург : Изд-во Уральск. ун-та, 2002.
   11. Иванов Вс. Возвращение Будды. Чудесные похождения портного Фокина. У. М. : Правда, 1991.
   12. Ильф И., Петров Евг. Золотой теленок. М. : Панорама, 1995.
   13. Ильф И., Петров Евг. Двенадцать стульев. М. : Панорама, 1995.
   14. Бергсон А. Смех. М., 1992.
   15. Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь.
   М. : Просвещение, 1998. С. 251-293.
   16. Гаспаров Б.М. Временной контрапункт как формообразующий принцип романа Пастернака "Доктор Живаго" // Гаспаров Б.М. Литератур-
   ные лейтмотивы. Очерки русской литературы XX в. М .: Наука, 1993. С. 240-273.
   20. Birnbaum H. On the Poetry of Prose: Land- and Cityscape `Defamiliarized' in Doctor Zhivago // Fiction and Drama in Eastern and Southeastern
   Europe. University of California : Los Angeles Slavica Publishers, Inc., 1980 P. 27-61.
   21. Абашев В.В. Место и текст. Заметки о стихах, написанных во Всеволодо-Вильве // "Любовь пространства...". Поэтика места в творчестве
   Бориса Пастернака. М. : Языки славянской культуры, 2008. С. 43-69.
   22. Пастернак Б. Доктор Живаго. М. : Книжная палата, 1989.
   23. Топоров В.Н. Пространство и текст // Топоров В.Н. Исследования по этимологии и семантике. М. : Языки славянской культуры, 2005. Т. 1.
   С. 55-119.
  
   СПИСОК ЗУБКОВА
  
   1. Древняя Русь и Великая степь. - М.: Мысль, 1989. - 768 с.
   2. Зубков Е.А. Влияние иерархии ценностей в преступной деятельности на поведение индивида // Вестник Новгородского государственного университета. Серия Гуманитарные науки, 2014а. - N 83. - C. 68 - 73.
   3. Зубков Е.А. Иносказание в русском уголовном дискурсе. "Масти", "Понятия", "Воровской Закон". - Kielce: Wydawnictwo Uniwersytetu Jana Kochanowskiego, 2014б. - 396 с.
   4. Зубков Е.А., Зубкова Л.А. Отражение поведенческих стереотипов
   ессеев в русском уголовном дискурсе // The Peculiarity of Man. - Torun: Wydawnictwo Adam Marszalek, 2014. - N 19. - С. 181 - 191.
   5. Зубков Е.А. Представление образа "вора в законе" в романе
   Золотой теленок". Материалы XXV научной конференции "Язык и культура имени Сергея Бураго", Киев 20-23.06. 2016. Рукопись первой части исследования была представлена в редакцию журнала.
   6. Зубков Е.А. Формы существования Воровского Закона // Studia Methodologica. - Тернополь, 2015. - Вып. 41. - С. 38 - 45.
   7. Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. Золотой теленок. - М.: Издательство "Э", 2015. - 720 с.
   8. Ильф И., Петров Е. Золотой теленок / Под ред. Одесский М.П., Фельдман Д.М. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: Язык рус.,10.2016.
   9. Leszczak O. Lingwosemiotyka kultury. Funkcjonalno-pragmatyczna teoria dyskursu. - Torun: Wydawnictwo Adam Marszalek, 2010. - 415 с.
   10. Петрушевский И.П. Ислам в Иране в VII-XV веках (Курс лекций). - Л. (СпБ): Изд. Ленинградского университета, 1966. - 398 c.
   11. Росси Ж., Справочник по ГУЛАГу. В 2-х частях. Изд. 2-е, дополненное. - М.: Просвет, 1991. - Т.1 - 270 (263е) с. - Т. 2. - 548 с.
   12. Urke-Nachalnik. Zyciorys wlasny przestepcy. - Lуdz: Wyd. Lуdzkie, 1989. - 304 c.
      -- Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. - СПб: Симпозиум, 2004. - 543 с.
  
   список КОЗЛОВА
  
   Белая Г.А. Закономерности стилевого развития советской прозы 1920-х гг. М. : Наука, 1977.
   Вулис А.З. Метаморфозы комического. М. : Искусство, 1976.
   Горбунов А.П. Поэтика публицистического текста. М. : Изд-во Моск. гос. ун-та, 1978.
   Дземидок Б.В. О комическом. М. : Прогресс, 1974.
   Ильф И.А., Петров Е.П. Собрание сочинений : в 5 т. М. : ГИХЛ, 1961. Т. 1.
   Ильф И.А., Петров Е.П. Собрание сочинений : в 5 т. М. : ГИХЛ, 1961. Т. 2.
   Луначарский А.В. Ильф и Петров // 30 дней. 1931. N8. С. 45-52.
  
   Мариненко И.О. Функции антропонимов в романах И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" : автореф. ... дис. канд. филол. наук. Одесса, 1992.
   Подгурска Б.А. Приемы индивидуально-авторских трансформаций фразеологических единиц в романах И. Ильфа и
   Е. Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" и способы их перевода на польский язык : автореф. ... дис. канд. филол. наук. М., 1990.
  
   СПИСОК КРИСАНОВОЙ
  
   1. Агапова, С.А. Имя собственное как экспрессивный компонент сатирического отображения действительности в переводе (на материале романа И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев") / С.А. Агапова // Теоретические и прикладные аспекты речевого обшения: Вестник Российской риторической ассоциации. - Красноярск, 1999. - С. 63 - 67.
      -- Ильф, И., Петров, Е. Двенадцать стульев. Золотой телЕнок / И. Ильф, Е. Петров. - Алма-Ата: Казахстан, 1987.
  
   СПИСОК ЛАРИНОЙ
  
   1.
  
   статьи в ведущих рецензируемых журналах и изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ:
   1. Ларина Т.Ю., Милевская, Т.В. Связующий потенциал онимов в художественном дискурсе [Текст] / Т.Ю. Ларина, Т.В. Милевская // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - Пятигорск, 2013. - N3. - С. 131 - 135. (0,6 / 0,3 п.л.).
   2. Ларина, Т.Ю. Особенности онимической концептуализации и категоризации и место онимов в ментальном лексиконе [Текст] / Т.Ю. Ларина // Известия Южного федерального университета. Филологические науки. - Ростов-н/Д, 2015. - N1. - С. 119 - 128. (0,6 п.л.).
   3. Ларина Т.Ю., Милевская, Т.В. Роль имен собственных в формировании когерентного текста (на материале романов И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок") [Текст] / Т.Ю. Ларина, Т.В. Милевская // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2, Языкознание. - Волгоград, 2015. - N 5 (29). - С. 114 - 119. (0,5 / 0,25 п.л.).
   4. Ларина, Т.Ю. Онимическая когезия как особый вид связности в художественном тексте (на материале романов И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок") [Электронный ресурс] / Т.Ю. Ларина // Гуманитарные и социальные науки. - Ростов-н/Д, 2016. - N 2. - Режим доступа: http://www.hses-online.ru/2016/02/06.pdf. (0,4 п.л.).
  
   Публикации в других изданиях:
   5. Ларина, Т.Ю. Текстовая парадигма имени персонажа как средства связи в художественном тексте [Текст] / Т.Ю. Ларина // XIV международная конференция посвященная проблемам общественных и гуманитарных наук: сборник материалов международной научно-практической конференции, г.Москва, 30.11.2013 г. - М.: Центр гуманитарных исследований "Социум", 2013. - С. 13 - 14. (0,1 п.л.).
   6. Ларина, Т.Ю. Репрезентация знаний и когнитивное пространство художественного текста [Текст] / Т.Ю. Ларина // Символ науки. - Уфа: Изд-во ООО "ОМЕГА САЙНС", 2015. - N3. - С.139 - 143. (0,4 п.л.).
   7. Ларина, Т.Ю. Когнитивные особенности онимических прецедентных феноменов в художественном тексте [Текст] / Т.Ю. Ларина // Альманах современной науки и образования. - Тамбов: Изд-во "Грамота", 2015. - N 5 (95). - С. 112 - 115. (0,4 п.л.).
   8. Ларина, Т.Ю. Профилирование и структурирование онимических фреймов в дилогии И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" [Текст] / Т.Ю. Ларина // Современные пути развития науки и образования: сборник научных трудов по материалам международной Бнаучно-практической конференции 31 июля 2015 г. - Смоленск: ООО "НОВАЛЕНСО", 2015. - С. 110 - 112. (0,1 п.л.).
      -- Ларина, Т.Ю. Информационная структура онима [Текст] / Т.Ю. Ларина // Наука и мир. - Волгоград: Изд-во "Научное обозрение", 2015. - N 8 (24). - Том 2. - С. 21 - 23. (0,4 п.л.).
  
   2.
  
   1. Гаврилова Г.Ф. О прогнозирующей роли опорного слова в главной части сложноподчинённого предложения // НДВШ ФН. 1985. N 2.
   2. Кожевникова К. Об аспектах связности в тексте как целом // Синтаксис текста. М., 1979.
   3. Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику. М., 1978.
   4. Милевская Т.В. Грамматика дискурса. Ростов-на-Дону, 2003.
   5. Папина А.Ф. Текст: его единицы и глобальные категории: Учебник для студентов-журнилистов и филологов. М., 2002.
   6. Телия В.Н. Семантический аспект сочетаемости слов и фразеологическая сочетаемость // Принципы и методы семантических исследований. М., 1976.
      -- Халлидей М.А.К., Хасан Р. Когезия в английском языке // Исследования по теории текста. Реферативный сборник. М., 1979.
  
   СПИСОК ЛЮЛИКОВОЙ
  
   1. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М.: Художественная литература, 1972. - 464 с.
   2. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. - М.: Художественная литература, 1990. - 543 с.
   3. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике. - М.: Художественная литература, 1975. - 504 с.
   . П.В4. Ильф И.А., Петров Е.П. Собр. соч.: в 5?ти т. / под ред. А.Г. Дементьева, Катаева, К.М. Симонова; прим. А.З. Вулиса, Б.Е. Галанова; вступит. ст. Д.И. Заславского. - М.: Художественная литература, 1961. - Т. 1. - 564 с.
   .П.В5. Ильф И.А., Петров Е.П. Собр. соч.: в 5?ти т. / под ред. А.Г. Дементьева, Катаева, К.М. Симонова; прим. А.З. Вулиса, Б.Е. Галанова. - М.: Художественная литература, 1961. - Т. 2. - 564 с.
   6. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. - М.: Лабиринт, 1997. - 448 с.
      -- Щеглов Ю.К. Романы И. Ильфа и Е. Петрова. Спутник читателя. - Wien, 1991. - 578 с.
  
   СПИСОК МАЛИКОВОЙ
  
   1. Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев, Золотой теленок: романы; [записные книжки].
   - Москва: Издательство "Э".2015. - 640 с.
   2. Топоров, В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: исследования в области
   мифопоэтического : из - бранное. - М. : Прогресс : Культура, 1995. - 623 с.
   3. Захаров, В. Н. Русская литература и христианство / В. Н. Захаров // Евангельский текст
   в русской литературе XVIII - XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. -
   Петрозаводск, 1994. - С. 5 - 11.
   4. Нейчев, Н. М. Русская литературная классика как текстовая цельность в библейском
   контексте / Н. М. Нейчев // Классическая словесность и религиозный дискурс (проблемы
   аксиологии и поэтики) : сб. науч. ст. - Екатеринбург, 2007. - С. 11 - 23. - (Эволюция форм
   художественно - го сознания в русской литературе ; вып. 2).
   5. Проект "Сто лекций с Дмитрием Быковым". Лекция N32 / ИЛЬЯ ИЛЬФ и ЕВГЕНИЙ
   ПЕТРОВ "ЗОЛОТОЙ ТЕЛЁНОК" (1931 год) [Электрон. ресурс]. - 2016. - URL: http: // ru -
   bykov.livejournal.com / 2440095.html (дата обращения: 04.04.2017).
  
   СПИСОК ОДЕССКОГО
  
   1. Лурье Я.С. В краю непуганых идиотов // Лурье Я.С. Россия древняя и Россия новая: (Избранное). СПб.: Дмитрий Буланин, 1997. С. 266-269.
   2 См.: Brooks J. Thank you, comrade Stalin!: Soviet public culture from Revolution to Cold War. Princeton, NJ, 2000. P. Xiii-XiV; ср. также: Одесский М.П. Литература и газета: Очерки советской публичной культуры 1920-х гг. // Работа и служба: Сб. памяти Рашита Янгирова / Сост. Я. Левченко. СПб.: Свое издательство, 2011. С. 59-71.
   3 Ильф И., Петров Е. Великий комбинатор / Вступ. ст., публ. М.П. Одесского, Д.М. Фельдмана // Литературное обозрение. 1997. N 6. С. 83-108.
   4 Ильф И., Петров Е. Золотой теленок / Подгот. текста М. Одесский, Д. Фельдман. М.: Текст, 2006. С. 412, 416-417. Далее "Великий комбинатор" и "Золотой теленок" цитируются по этому изданию без указания страниц.
   5 См. подробнее: Одесский М.П., Фельдман Д.М. Легенда о великом комбинаторе:
   История создания, текстология и поэтика романа "Двенадцать стульев" // Литературное обозрение. 1996. N 5/6. С. 183-197.
   8 Яновская Л.М. Почему вы пишете смешно?: Об И. Ильфе и Е. Петрове, их жизни и их юморе. 2-е изд. М.: Наука, 1969. С. 83.
   9 Одесский М.П., Фельдман Д.М. Похождения эпиграфа: По материалам комментария к первому полному изданию романа И.а. Ильфа и Е.П. Петрова "Золотой теленок" // Солнечное сплетение. [Иерусалим; М.]. 2002. N 1/2 (20/21).
   С. 124-131.
   11 Щеглов Ю.К. Комментарии к роману "Золотой теленок" // Ильф И., Петров Е. Золотой теленок: Роман. М.: Панорама, 1995. С. 497.
   18 Ильф И., Петров Е. Собр. соч.: В 5 т. М.: Худож. лит., 1996. Т. 2. С. 372.
   19 См. анализ этого фельетона: Флейшман Л. Борис Пастернак и литературное движение 1930-х годов. СПб.: академический проект, 2005. С. 53-55.
   20 Пильняк Б. Мне выпала горькая слава...: Письма 1915-1937 / Сост. Б.Б. Андроникашвили-Пильняк. М.: аграф, 2002. С. 345.
  
   СПИСОК РАЗУМОВСКОЙ
   .1 Антонова, О.В. Компрессия в юмористических текстах [Текст] / О.В. Антонова, А.Н. Мурзин // Речевые приемы и ошибки : сб. науч. трудов. - М.: Ин-т языкознания РАН, 1989. - С. 110-119.
   .2 Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека [Текст] / Н.Д. Арутюнова - М.: Языки русской культуры, 1999.
   . 3Безтолкова, Г.В. Отражение реалий русской культуры в английских и французских переводах (на материале романов И.Ильфа и Е.Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" и их переводов на английский и французский языки) [Текст] : дис. ... канд. филол. наук : 10.02.20 / Г.В. Бестолкова. - М., 2005.
   . 4Бореев, Ю.Б. Комическое или о том, как смех .. несовершенство мира, очищает и обновляет человека и утверждает радость бытия [Текст] / Ю.Б. Бореев. - М. : Искусство, 1970.
   . 5Влахов, С. Непереводимое в переводе [Текст] / С. Влахов, С. Флорин. - М. : Междунар. отношения, 1980.
   .6Воспоминания об И. Ильфе и Е. Петрове [Текст]: сборник / сост. Г. Мунблит, А.Раскин. - М. : Советский писатель, 1963.
   . 7Гурович, Л. И. Ильф и Е. Петров, сатирики [Текст] / Л.И. Гурович // Вопросы литературы. - 1957. - N4. - С. 110-139.
   . 8Журбина, Е.И. Об Ильфе и Петрове [Текст] /Е.И. Журбина // Октябрь. - 1937. - N 10. - С. 171-178.
   . 9Зелинский, К.Л. Литературные картины тридцатых годов (1930-1935 гг.) [Текст] / К.Л. Зелинский // РГАЛИ. - Ф. 1604, оп.1, ед.хр. 131.
   . 01Ильф, И. Двенадцать стульев [Текст] / И. Ильф, Е. Петров. - М. : Эксмо, 2005.
   . 11Катаев, В. Самое смешное [Текст] / В. Катаев // Юмористическая иллюстрированная библиотека журнала "Смехач". - М. : Гудок, 1927.
   .2 1Молдавский, Д.М. Товарищ смех [Текст] / Д.М. Молдавский. - Л. : Лениздат, 1981. - С. 258-276.
   .3 1Панина, М.А. Комическое и языковое средство его выражения [Текст]: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.19 / М.А. Панина. - М., 1996.
   . 41Попченко, И.В. Комическая картина мира как фрагмент эмоциональной картины мира (на материале текстов И.Ильфа и Е.Петрова) [Текст] : автореф. дис. ... канд. филол. наук / И.В. Попченко. - Волгоград, 2005.
   . 51Роскин, А. Мастера фельетона [Текст] / А. Роскин // Худож. литература. - 1935. - N 8.
   . 61Рюмина, М.Т. Тайна смеха или эстетика комического [Текст] / М.Т. Рюмина. - М. : Знак, 1998.
   . 71Селивановский, А.П. Смех Ильфа и Петрова [Текст] / А.П. Селивановский // Литературная газета. - 1932. - N 38.
   . 81Чжан Пэйвэнь, ???????? перевод "Двенадцать стульев" [Текст] / Чжан Пэйвэнь. - Пекин : Культуры народов, 2004.
   .91Энциклопедический словарь: в 86 т. - СПб. : Фирма "ПОЛРАДИС" : АООТ "Иван Федоров", 1993--1998.
   . 02Ilf I. The 12 chairs [Text] / I. Ilf, Е. Petrov. Translated ?y Eric Kon?ol. - ?ondon, 1929.
   . 12Ilf I. The Twelve Chairs [Text] / I. Ilf, Е. Petrov. Trans-lated ?y John H.C. Richardson - Chicago : Northwestern University Press, 1997.
   . 22Ruch, W. ?ense of humor: A new loo? at an old concept [Text] / W. Ruch// The sense of humor explorations of a personality characteristic / Ed. ?y W. Ruch. - ?erlin; New Yor? : Mouton de Gruyter, 1998. - P. 3-14.
  
   СПИСОК РОДЧЕНКО
  
   Брякин В.Б. Речевые средства создания комического в сказе /На материале рассказов М.Зощенко/: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1981. - 20 с.
   Будагов P.A. Наблюдения над языком и стилем И.Ильфа и Е.Петрова. Учен. зап. Ленингр. ун-та, 1946, N 10, с. 220-248.
   Вакуров В.Н. Речевые средства шора и сатиры в советском фельетоне: Учеб.-метод, пособие. 2-е изд. - М.: Изд. Моск. ун-та, 1969. - 54 с.
   Вулис А.З. Ильф и Петров. Очерк творчества. М.: Гослитиздат, 1960. - 376 с.
   Галанов Б.Е. Илья Ильф и Евгений Петров. Жизнь. Творчество. М.: Сов. писатель, 1961. - 310 с.
   Ершов Л.Ф. Советская сатирическая проза 20-х гг. М.-Л.: Изд. АН СССР, i960. - 283 с.
   Ершов Л.Ф., Никулина Е.А., Филиппов Г.Б. Русская советская литература 30-х гг. М.: Высш. школа, 1978. -232 с.
   Жирмунский Б.М. Задачи поэтики. Б кн.: Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977, с.15-55.
   Сборник воспоминания об Ильфе и Петрове. М.: Сов. писатель, 1963. - 336 с.
   Селивановский А.П. Смех Ильфа и Петрова. В кн.: В литературных боях. M., 1959, с.14-32.
   Яновская Л.М. Почему вы пишете смешно? Об Ильфе и Петрове, их жизни и шоре. 2-ое изд., дополн. - М.: Наука, 1969. - 216 с.
  
   СПИСОК ТАНАШЕВОЙ
  
   1. Будагов Р.А. Наблюдения над языком и стилем И. Ильфа и Е. Петрова // Ученые записки ЛГУ. Серия "Филологические науки". - Л., 1946. - С. 220-248.
   2. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М., 1981. - С. 347.
   3. Захаренко Е.Н., Комарова Л.Н., Нечаева И.В. Новый словарь иностранных слов: 25.000 слов и словосочетаний. - М.: "Азбуковник", 2008. - С. 1040.
   4. Земская Е.А. Речевые приёмы комического в советской литературе // Исследования по языку советских писателей. - М., 1959. - С. 215-279.
   5. Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. Роман. Печатается по изданию: И. Ильф, Е. Петров. Собрание сочинений в пяти томах. Т. 1. - М.: ГИХЛ, 1961. - С. 749.
   6. Капацинская В.М. Комический текст: монография. - Н.Новгород, 2004. - С. 119.
   7. Колесникова Э.Г. Языковые средства комического в творчестве И. Иль-фа и Е. Петрова. - Иркутск, 1969. - С. 286.
   8. Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов / Под ред. Н. Бродского, А.Лаврецкого, Э. Лунина, В. Львова-Рогачевского, М. Розанова, В. Чешихина-Ветринского. - М.; Л.: Изд. Л.Д. Френкель, 1925.
   9. Наумов Э.Б. Способы трансформации фразеологизмов (на материале произведений И. Ильфа и Е. Петрова) // Русский язык в школе. - 1971. - N 3. - С. 71-74.
   10. Николаев Д.П. Смех оружие сатиры. - М.: Искусство, 1962. - С. 222.
   11. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка:
   80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. - 4-е изд., доп. - М.: "Азбуковник", 1999. - С. 944.
   12. Панина М.А. Комическое и языковые средства его выражения. - М., 2005. - С. 147.
   13. Чупрова Э.Г. Из наблюдений над языковыми средствами комического в фельетонах Ильфа и Петрова // Сборник аспирантских работ. Выпуск N 2. - Иркутск, 1965.
      -- Щербина А.А. О речевой характеристике сатирических персонажей русской советской комедии (некоторые специфические средства). - Киев 1958. - С. 18.
  
   СПИСОК ХАБИБУЛЛИНОЙ
  
   1. Афанасьева Т.С. Интеграция архетипов плута .. в образе Остапа Бендера // Вестник Челябинского государственного педагогического университета. - N 6, 2008. - С. 131-141.
   2. Ильф И., Петров Е. Золотой теленок. - М.: Азбука, 2011. - 384 с.
   3. Ильф И., Петров Е. 12 стульев. - М.: Азбука, 2011. - 608 с.
   4. Пахсарьян Н.Т. Раблезианский герой в русской литературе: Остап Бендер // Историческое и литературное наследие Франции и культурные традиции России от средневековья до наших дней: Материалы III междун. научн.-теоретич. конф.-Санкт-Петербург: Изд-во Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов, 1998. - С. 24-25.
   5. Соколов А.Г. История русской литературы конца XIX начала XX. - М.: Москва, 1999. - 432 с.
   6. Щеглов Ю.К. О романах И.Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок". - М.: Панорама, 1995. - 384 с.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"