По словам Н. Струве, метафоры и тропы объединяют "Роман с кокаином" с прозой Набокова.
Исследователь приводит следующие любопытные сравнения:
1. Возьмем, к примеру, глагол "морщиться", употребляемый Набоковым и в прямом, и в метафорическом смысле. Начиная с "Машеньки", все персонажи
Набокова только и делают, что морщатся.
В "Приглашении на казнь" (далее сокращаю: П. К.) уже морщится темнота, а в "Романе с кокаином" (далее сокращаю: Р. К.) морщатся не только люди, но морщится и дом, морщатся цветы (тот же анализ можно проделать и с глаголом "моргать", не менее повторяем у Набокова, чем у Агеева).
2. Набоков обращает пристальное внимание на тело, на его составные части: спину (лопатки), руки (локти, ладони), ноги (колени, ляжки, щиколотки, подошвы, особенно носки). То же и у Агеева. Всех перекличек здесь не привести, ограничимся первыми попавшимися примерами:
"...и тот, горбатясь, проворно отступил" (П. К.);
"...только спина его еще больше сгорбатилась" (Р. К.);
"...опираясь одними лопатками и ладонями" (П. К.);
"...пианист здорово работал локтями, лопатками и всей спиной"
(Р. К.)...
3. Характерны для Набокова неожиданные метафорические "фруктовые оттенки", но то же и у Агеева.
4. Характерна для Набокова и его двойника Агеева фонетическая деформация с издевательской интонацией. В "Приглашении на казнь" директор тюрьмы говорит Цинциннату: "Будет, я тозе хоцу".
"В Романе с кокаином" (не того же автора?) сын за столом передразнивает заботливую мать: "ффкюсне" произнес я с отвращающей гримасой" (это "ффкюсне" потом отзовется в страшном сне Вадима Масленникова).
5. Характерно для Набокова и Агеева воспроизведение звуков голоса или шумов.
Набоков и Агеев любят разнообразить выражения шумов, прибегая иной раз к неологизмам. Опять зададим загадку: у кого "начали тилибинить колокола", а у кого герой "заблабал с полным равнодушием"; у кого "стрекотание колес", а у кого "сухо застрекотала струя"?
6. Чутки Набоков и Агеев к походке, к шагам -- к их разнообразному звучанию, к спотыканию, то медленное, то быстрое движение ног и то и дело натыкается на препятствия...
7. Зеркальность -- краеугольный камень всей поэтики Набокова. Мир существует не сам по себе, а всегда в отражениях, да и слово ценно своим отражением в других. Герой Набокова постоянно смотрится в зеркало, предметы видны чаще всего сквозь их искажающие отражения. Отсюда, помимо зеркал, изобилие гладких отсвечивающих поверхностей: мокрый асфальт, стекло, глянцевитость, лакированные или лоснящиеся предметы и т.д....
Ганин в "Машеньке", Герман в "Отчаянии" "смотрятся во все зеркала". В "Романе с кокаином" помимо блестящих и отражающих поверхностей развивается целая философия отражения. "Человек живет, -- пишет якобы Агеев, -- не событиями внешнего мира, а лишь отраженностью этих событий в его сознании".
8. Тоска. -- Иллюзорность мира, опустошенность всех набоковских героев приводит всегда к приступам острой тоски:
"...так не хотелось, такую тоску обещала та комната..." (Дар.); "в этой неподвижной, точно комнатной тишине, я увидел свою тоску" (Р.К.).
9. Улица, трамвай, поезд, пролетка, автомобиль, лифт. Тоскующий герой Набокова не имеет ни родины, ни дома. Он
всегда на ходу, шляется по улицам, которые и заменяют ему очаг, и если не на ногах, то на колесах. Бродит Мартын, бродят Франц, Масленников, Годунов-Чердынцев...
10. Мир Набоков видит в движении. Движение распространяется на предметы, на здания, на пейзаж. Изображается иллюзионистическая обратимость движения. Едущий как бы стоит, едет ему навстречу пейзаж. Или наоборот, внешнее движение
(снег, дождь, ветер) как бы недвижно, а движется наблюдатель этого движения: "Отражения окон бежали бледными квадратами по горному скату" ("Подвиг"). "А навстречу уже мчалась вся улица, мокрые снежные канаты больно стегали по снегам..." (Р.К.).
Движение у Набокова ускоряется до фантастичности. Еще в 30-х годах критика отмечала в романах Сирина что-то похожее на Шагала (М. Цетлин, П. Бицилли). Человек, предметы у Набокова "летают": "...остренький старушечий подбородок летал вверх и вниз, морщины на лбу стали влажны" (Р.К.). "Слуги... резво разносили кушанья (иногда даже перепархивая с блюдом через стол)" (П.К.). "Я воздушно пролетал по столовой" (Р.К.).
11. Нет романа у Набокова без сцены бритья, тут сходятся и зеркальность, и чувство кожности, и тривиальность, доходящая до уродства (как правило, бритье сопровождается порезом): "Бреясь и порезавшись, продолжал скоблить по резаному месту, будто мне совсем не больно" (Р.К.), "...я стал сбривать ему бачки... я слегка его порезал, пена окрасилась кровью" (Отч.). "Макс постоянно умудрялся порезаться -- даже безопасной бритвой -- и сейчас у него на подбородке расплылось сквозь пену ярко-красное пятно" (К. об.).
12. Из стилистических особенностей выделяется двукратный повтор для усиления эмоционального эффекта: "Он... качал головой: трудно, трудно изловить счастье" ("Машенька"). "Она все возилась, возилась" (Отч.). "И кажется, так же как и все, в
первый раз, в первый раз за всю мою жизнь" (Р.К.). "Ее лицо все менялось, менялось, куда-то плыло, плыло" (Р.К.).
13. Самое поверхностное чтение позволяет обнаружить ряд ключевых эпитетов и глаголов. К частям тела, к накожным подробностям, к движениям лица, к блестящим поверхностям, к геометрическим фигурам, к фруктовым оттенкам следует еще прибавить:
-- глаголы: шелестеть, шаркать, крякать, дергать/дернуть, взмахивать и т.д.
Вот еще наугад разительные совпадения в тех или иных речениях или отдельных сценах:
-- движение пальцев: "Лужин посмотрел на свою руку, топыря и снова сдвигая пальцы" ("Защита Лужина", далее -- З.Л.); "по-утиному растопыривая пальцы" (Р.К.); "топыря липкие пальцы" (КДВ);
-- "лицо у него было, от морского солнца, как ростбиф" ("Подвиг"); "с... пухлыми, цвета ветчины, губами" ("Паршивый народ");
-- желудочные проявления: "переглотнул, зарябило под ложечкой" (Отч.); "сладко замирало в животе" (от душа) ("Машенька"): "в желудке лежала знакомая льдина" (Р.К.);
-- "рано научившись сдерживать слезы и не показывать чувств" ("Подвиг"); "страдая уже тогда стыдливостью относительно высказывания своих душевных сторон" (Р.К); "мне, привыкшему свои чувства закрывать цинизмом" (Р.К);
-- игра теней: "Лужин шагнул в свою комнату, там уже лежал огромный прямоугольник лунного света, и в этом свете его собственная тень" (З.Л.); "...растворив калитку и на черном снегу разливая зеленый четырехугольник с черным пятном моей тени посередине -- я вошел во двор" (Р.К.);
-- динамизация источника света: "солнце путалось в колесах автомобиля" ("Машенька"); "солнца, хоть и зацепившего за крышу, однако видимого целиком" (Р.К.);
-- "мокро расползался в металлических небесах" (Р.К.); "упираясь в металлическое небо" (П.К.);
-- "глядя на блестящие штанги" (КВД); "прижимала спину к никелированной штанге" (Р.К.);
-- "живя в канареечно-желтом доме" (П.К.); "вытащила канареечного цвета ломбардную квитанцию" (Р.К.);
-- геометрический образ восьмерки: "поливавшего из лейки темными восьмерками песок" (К. об.); "с двумя розовыми восьмерками по бокам носа" ("Весна в Фиалте"); "...керосиновой желтизной просвечивала восьмерка, составленная из двух кокетливо незамкнутых и несоприкасающихся кружков" (Р.К.); "к паровозу и вагонам и рельсам (из которых можно составлять огромные восьмерки" ("Подвиг");
( добавим, что похожий образ двух троек встречается в рассказе "Занятой человек" - И.П. )
-- "...в кромешной тьме водил ладонью по стене, в отчаянии отыскивая штепсель" (КДВ); "Я начал было обглаживать ладонью обои, чтобы разыскать штепсель" (Р.К.);
-- и в "Романе с кокаином", и в "Отчаянии" идет речь о закладывании брошки и т.д. и т.п.; .
-- усиленная ритмичность речи: "красивым изгибом огладив косяк" -- амфибрахий -- (Р.К.); "в полукруг этих каменных глаз" -- анапест -- (Р.К.). В "Отчаянии" и в "Даре" переход на ритмическую, а иногда и чисто поэтическую речь постоянен;