Аннотация: С 36 части начанаются страницы, касающиеся друга Набокова - Эдмунда Уилсона.
Приведем фрагмент из дневника Эдмунда Уилсона: "К Набоковым меня отвез на машине сын Отиса Джордж Манн. Пиджака он с собой не взял и спустился к ужину в своей любимой пестрой рубахе навыпуск. Увидев его в этом наряде, Володя заметил, что выглядит он как тропическая рыба.. Ему предстоит проверить 150 студенческих работ. В тот вечер нервы у него были на пределе, но он поднимал себе настроенье спиртным, и я, несмотря на свою подагру, от него не отставал. Поначалу он был очень мил и обаятелен, однако затем впал в свойственное ему полушутливое состояние. В этом настроении Володя постоянно противоречит собеседнику, стремится настоять на своем, и это при том, что некоторые его заявления бывают совершенно абсурдны. Так он утверждает, причем безо всяких доказательств и вопреки хорошо известным фактам, что Мериме не знал русского языка, Тургенев же знал английский настолько плохо, что с трудом разбирал газетный текст...
Я привез Володе "Историю О", весьма изысканный и забавный порнографический роман; Володя же в ответ отправил на мой домашний адрес сборник фривольных французских и итальянских стишков, которые он читал, когда переводил Пушкина. В Итаке со мной случился очень сильный приступ подагры, мне пришлось сидеть, задрав ногу, и даже ужинать отдельно от всех, и мне показалось, что Веру это немного покоробило" ( цит. по: Н. Мельников, 86 - 87 ).
"Я только что навестил Набоковых и был удивлен тем, что Владимир считает "Лолиту" самым главным из своих творений, как на русском, так и на английском. Тем не менее я считаю, что впервые он пошел на контакт с более широкой аудиторией, как это ни странно, написав "Лолиту" и "Пнина". Впечатлившись последней книгой, руководство калифорнийского женского колледжа предлагает ему хорошую должность" ( цит. по: Н. Мельников, 88 ).
"Эдмунд Уилсон, - читаем о нем в подборке Мельникова, - ведущий американский критик 1930 - 1940 - х годов, с которым Набоков поддерживал дружеские отношения. Уилсон всячески способствовал акклиматизации Набокова на американской почве: временно исполняя обязанности литературного редактора "Нью рипаблик", заказывал ему критические статьи и рецензии, знакомил с издателями и редакторами престижных американских журналов, пристраивал ( пусть и не всегда успешно ) набоковские рукописи, написал в целом благожелательную рецензию на "Николая Гоголя". Тем не менее по мере литературных успехов своего протеже Уилсон испытывал по отношению к нему двойственное чувство, в котором приязнь соседствовала с писательской ревностью, о чем красноречиво говорят многочисленные упоминания о Набокове в уилсоновских письмах. Подробнее о взаимоотношениях Набокова и Уилсона см: "Хороший писатель - это.." Из переписки Владимира Набокова и Эдмунда Уилсона, Иностранная литература. 2010. N1, с. 80 - 250" ( Н. Мельников, 191 )
Отношениям Набокова с Эдмундом Уилсоном посвящен целый том их переписки "Дорогой Пончик, Дорогой Володя", вышедший в издательстве "КоЛибри" в серии "Персона. Биографии, автобиографии, мемуары". В частности, в введении к этой книге, написанном С. Кагарлицким, отмечено, что их сближению и взаимной симпатии способствовало немало факторов. "Оба были выходцами из образованных семей, принадлежавших к культурной элите общества. Каждый проявлял интерес к литературе и национальным традициям другого и был вовлечен в сферу их влиянияю Оба превосходно знали французскую литературу и французский язык. Обоим был присущ скептицизм ( хотя и различный по своей сути ) в отношении религии и мистики. Оба были сыновьями юристов, участвовавших в политической деятельности".
Здесь же отмечено различное отношение двух героев переписки к Октябрьской революции и ее плодам. Если Уилсон даже посетил Москву в тридцатые годы с целью увидеть, как на практике претворяются в жизнь принципы марксизма - ленинизма, то для Набокова такой визит был, вероятно, делом немыслимым.
В одном из писем к Эдмунду он так говорит о вожде мирового пролетариата: "Вот мы и подобрались к фигуре Ильича - что-то я зачесался сгоряча ( извините ). Боюсь, что для портрета его отца вы взяли многовато небесной лазури по примеру советских биографов. Ульянов-старший, по свидетельству знавших его людей, был самым обыкновенным, примечательным разве что своими либеральными воззрениями господином. Тысячи ему подобных основали тысячи подобных школ - это было своего рода соревнование.. Ваш Ульянов-pere - не личность, а тип ( Остальные же совершенно живые люди ). Если бы к голубому и розовому Вы добавили немного сепии ( как на других портретах ), он вышел бы у Вас не столь "иконописным". Что же до его сына.. Нет, даже магия Вашего стиля не заставила меня полюбить его.. Бедной Крупской не хватало и юмора, и вкуса. Ироничный читатель, дойдя до пассажа, где Ленин не выстрелил в лисицу, потому что она была "красивой", может в ответ бросить: "Жаль, что Россия ему такой не показалась". Эта преувеличенная сердечность, этот взгляд с прищуринкой, этот мальчишеский смех и все такое прочее, чему умиляются его биографы, кажутся мне особенно безвкусными. Вот эту атмосферу общего веселья, когда тебе подносят полное ведро обожания, с лежащей на дне дохлой крысой, я воспроизвел в своем "Приглашении.." ( надеюсь, Вы его еще прочтете ). Вас так радушно "приглашают", все будет исполнено в лучшем виде, только не волнуйтесь ( говорит заплечных дел мастер своему "пациенту" )" ( Dear Bunny, 55 - 57 ).
В другом письме Набоков называет Ильича с присущей ему некоторой иронией Лениным Доброе Сердце, сравнивая его с тезкой - Владимиром Красное Солнышко и включая в перечень "наших зловещих правителей" ( напомним, что название романа "Под знаком незаконнорожденных" переводилось также как "Зловещий уклон" ).
О близких отношениях Эдмунда Уилсона и Набокова свидетельствуют фрагменты писем, которые они направляли друг другу, так же как и их биографы. Эдмунд и Владимир не раз посещали друг друга, приезжая в гости. В письме от 27 апреля 1941 года Эдмунд пишет: "Мы надеемся, что Вы нас здесь как-нибудь навестите. Наши наилучшие пожелания Вашей жене и удачи в Калифорнии. Боюсь только, что Вы влюбитесь в те места и не вернетесь назад - худшее, что может случиться в Америке с талантливыми европейцами".
Еще одно свидетельство этому - то, что Набоков был достаточно откровенен в письмах к Эдмунду. Помимо уже упоминавшегося пассажа о лидере мировой революции, он в одном из своих писем делится надеждами на пленение не любимых им тиранов: "Для начала я хочу, чтобы войну выиграла Англия. Затем я хочу, чтобы Гитлера и Сталина сослали на остров Рождества и держали там вместе, в близком соседстве".
Эдмунд был поклонником таланта Набокова, что подтверждает и его письмо от 20 октября 1941 года: "Дорогой Владимир, я только что прочел "Подлинную жизнь Себастьяна Найта в гранках, которые мне прислал Лафлин, и пришел в полный восторг. Это поразительно, что Вы пишите такую прекрасную английскую прозу, не сходствуя ни с одним английским писателем, а делая что-то свое так тонко.. Вы и Конрад, вероятно, единственные примеры иностранцев, преуспевших в этой области на английской почве. Вся книга блестяща.. Как насчет того, чтобы приехать к нам с семьей и отметить День благодарения ( третий четверг ноября ), а потом еще задержаться? Мы будем рады, а места предостаточно. Если на праздники вы не можете из-за Уэллсли или по иной причине, может, приедете как-нибудь на выходные - на ваш выбор, после 1 ноября? А до того времени, если мы окажемся в Бостоне на уик-энд, то можем устроить совместный ленч или что-нибудь еще".
Именно после посещения Уилсонов Набоков написал стихотворение "Холодильник просыпается", что подтверждает такое письмо: "Дорогой Пончик, я надеюсь, Вы не восприняли мой "Холодильник" как свидетельство того, что я плохо провел ночь в Вашем доме. Это совсем не так. Мне трудно передать, во всяком случае по-английски, какое наслаждение доставило мне пребывание у Вас в гостях".
Эдмунд изредка посылал Набокову литературу - специфическую: непристойную, как он ее называл ( то есть эротическую ), а Набоков - Эдмунду - детективную. "Мне понравилась твоя подборка детективной прозы, - пишет Эдмунд в письме от 26 октября 1944 года, - Я получил десятки писем от приверженцев этого жанра, возмущенных моей статьей".
О близких отношениях Эдмунда и Владимира говорят откровенные строки в письмах Набокова к Уилсону. "Меня точно так же не притягивают "ароматные дыньки" Мэрион Блум или "хорошенькие пухлые щечки" Альбертины, - пишет Набоков, - зато я с радостью последую за Родольфом, ведущим Эмму к ее солнечному падению в зарослях папоротника". "Я чудесно провожу время, охотясь на бабочек, хотя подчас это требует немалого напряжения сил. У нас тут свой уютненький домик. Природа просто великолепна, какая-то часть меня, видимо, родилась в Колорадо, потому что я постоянно со сладкой болью узнаю те или иные места".
Так же откровенен был Эдмунд в письмах к Набокову. Так, он подробно рассказал о своей избраннице - будущей супруге. "Женюсь я на Елене Торнтон ( в девичестве Мамм ), она дочь винодела, производителя шампанского. Ее мать русская, по фамилии Струве. Она приятельница Нины и Николаса, так что ты мог о ней слышать. Все складывается столь счастливым образом, что я боюсь, как бы не случилось что-то ужасное - например, землетрясение в Сан-Франциско".
В описаниях писем к Набокову Эдмунд также был подробен: "Я веду здесь не сказать что неприятную, скорее очищающую душу жизнь. Необычные пустынные места - не столько романтические, сколько доисторические и жутковатые. Как-то вечером я выиграл в рулетку, а затем все спустил. Впрочем, азартные игры - слабость великих русских писателей, которая мне непонятна. Хорошенькие девушки, которые сдают карты в здешнх игорных домах, поражают проворностью пальчиков, не иначе как прошли многомесячную предварительную подготовку".
Набоков иногда наведывался к Эдмунду в гости. Об этом также пишет Уилсон в своих письмах. "Есть ли шанс вытащить вас сюда на уик-энд 16 мая? Мы планируем небольшую вечеринку и очень хотим увидеть вас на ней. Елена напишет Вере". Как не вспомнить фразу из кинофильма "Москва слезам не верит" - "У меня встречное предложение. Давайте дружить семьями". "Мы тихо отметили день благодарения, - пишет Набоков в письме от 26 ноября 1948 года, - приятно ( ! - И.П. ) окрашенный воспоминаниями о приятном времени, проведенном с тобой и твоей семьей год назад".
Также Набоков брал на себя труд просвещать Эдмунда относительно событий новейшей русской истории. "То, что тебе сейчас представляется ухудшением режима ( "сталинизм" ), на самом деле является улучшением твоих знаний о нем. Гром чисток встряхул вас ото сна ( стоны на Соловках и в подвалах Лубянки оказались безсильны сделать это ), поскольку они коснулись людей, на главу которых возложил руку святой Ленин. Ты с ужасом произносишь имена Ежова и Ягоды - а как насчет Урицкого и Дзержинского?"
О Ленине он писал и в другом своем письме: "Ты заблуждаешься относительно литературного вкуса Ленина. Тут он был стопроцентный буржуа ( во всех смыслах ). Когда он говорит "Пушкин", он имеет в виду не нашего ( твоего, моего ) Пушкина, а то, что складывается в голове русского обывателя из а) школьных учебников, б) переложений Чайковского, в) расхожих цитат и г) приятного убеждения, что Пушкин писал "классически просто". То же можно сказать о его восприятии Толстого ( его статьи о Толстом по-детски наивны ). Сталин тоже любит Пушкина, Толстого и Ромена Роллана".