Аннотация: Давно хотел что-нибудь написать. Куча работы ушла в стол, так что опубликую хотя-бы это.
В астероидном кольце не может быть меньше рабочих мест, чем рабочих рук у человечества. Это ясно любому здравомыслящему человеку.
Рабочий шлюп Валерия Николаевича Портнягина, носящий гордое название "А. Полярный", несущий на бортах межнациональный знак красного серпа и молота, сейчас усердно выполнял трехдневный план по добыче титановой руды. В этом процессе был непосредственно задействован и сам Валерий Николаевич, который собственно этих самых астероидов на самом деле и не видел.
Прямоугольное оранжевое судно не имело окон, за то могло похвастаться внушительным инструментарием, в лице двадцатисантиметрового резака и магнитных перемычек, используемых при ротации личного состава. Внутри он правда выглядел совсем неказисто. Единственное помещение с выдвижной кроватью, пищевым запасом со средствами гигиены под складным листом, на котором стоял рабочий, и консолью управления. Ах да, конечно же сверху белым солнышком светила лампа, питаемая от солнечных батарей, но кроме того, кажется, я перечислил всё.
Вру, не всё. От этих же батарей питались и зарядочные гнезда, в которых покоились батареи для резака.
Консоль же представляла собой двадцать восемь кнопок, выставленных в ряд и пронумерованных местами слезшей краской. В сущности, они и были всеми доступными инструментами контроля над вершиной шахтерского гения. Под ними, ближе к краю панели в светло-серой стали был вставлен черный экранчик, где под нарисованным с помощью ASCII кодировки логотипом СовКосмМаша время от времени появлялись новые задачи, и полоской из квадратных скобочек отображался ход их выполнения.
Чуть левее, у самой стенки торчал вставленный в держатель спикер на проводе, с динамиком над ним. Оба были сделаны из бежевого дырчатого пластика, и на обоих он уже давно большей частью пожелтел. Валерий Николаевич слышал, что в прошлой серии шлюпов его не было вовсе, но после того как погрешность "синдрома космонавтов-одиночек" превысила допустимые двадцать процентов, их действительно принялись вставлять.
Правее же, располагалось гнездо для накопительных батарей. Они истощались по мере рабочего дня, и основной задачей человека на борту, помимо косвенного контроля над установкой, была их замена. В целом, кроме большой красной лампы над всем этим, больше здесь ничего и не было.
Каждый день, ровняясь с включающимся светом, открывая глаза в корабле, как он гордо любил называть рабочее "шахтерское судно типа "Дунай"", Портнягин набрасывал сплошной рабочий комбинезон с нашивкой космонавта СССР, и делал привычные два с половиной шага до своего рабочего места. Нажав на первую кнопку, а за тем запустив цилиндры дугового двигателя порядком третьей, пятой и второй, мужчина хватался за рацию и говорил в неё привычное:
-Доброе утро, мужики!
Оттуда ему неслись сонмы ответных приветствий, и гам сорока голосов. Но он не терялся среди них, ловко пережимая провод у гнезда, уменьшая приём. Этот трюк тут знали все. Зажми прищепкой столько-то проводков в проводе, и наслаждайся связью с избранными. Вот, четыре знакомых голоса, три мужских и один женский затараторили наперебой:
-Николаич, у тебя на пересмене не будет три рубля занять?
-Николаич, передал брату грев? Мы ж договаривались!
-Николаич, жена всё рога ставит? Мне мой придурок тоже. Давай...
-Николаич! Ты мне падла ещё с позапрошлой ротации пузырь торчишь, если не проставишься считай хана тебе.
Уже не так бодро, он качал головой и раздраженно сипел в ответ:
-Сейчас, сейчас. Погодите вы. Да, три рубля будет. Да, передал. Да, ставит, я не услышал, что ты там мне после "давай" сказала. Людка, повтори. Нет, не торчу, Свинарчук, я тебе этот пузырь уже три раза отдал, хватит калдырить!
Гомон усиливался, но Валерий уже не слушал. Сверху загорелась красная лампа и громко хрюкнул оповещатель, а значит в зоне работы резака появился астероид. Кнопками с десятой по двадцать третью, он запустил тринадцать алгоритмов, которые и управляли двигающейся лапой где-то снаружи. Голоса опять умножились, и шахтер подумал, что пока у него есть немного времени, чтобы перекусить. Но стоило ему нагнутся, как каналы вновь сократились.
-Валерочка, давай, я говорю в этот четверг закуралесимся как раньше. Помнишь, как когда мы в путяге...
-О! Три рубля это что надо. Уже не два, конечно. Можно будет и погулять. Я верну с получки, у меня ведь сам знаешь, сейчас голяк. Всё жена забирает, говорит, опять пропью!
-...это хорошо, что передал. Он у меня по воровскому ходу идёт, авторитет имеет нехилый. Если опять в квартиру залезут, ты к ментам не иди, ты ему только свистни он мигом всё порешает...
Портнягин было потянулся к складному листу за коробкой зерновых пластин, но резко отдёрнулся, заслышав голоса товарищей.
-Люд, я бы и рад, но ведь совесть замучает! Витус, да хоть пять рублей я тебе дам, ты мне только с краном дома помоги, течёт уже хрен знает с какого года. А тебе, Саня, лучше такими словами не разбрасываться. В прошлый раз он мне так и не помог. А ведь колбасу с конфетами я покупаю! За свои деньги! За свои!
Мужчина вздыхает, и вновь вешает ручку спикера. Лазерное лезвие снаружи перестало урчать, передавая отзвуки вибрации внутрь, а красная лампа хрюкает ещё раз, будто ещё громче. Опять тот же порядок кнопок, с десятой по двадцать третью. После этого взгляд рабочего упал на шкалу с экранчика, где со вчерашнего дня так и не добавили ни одной черточки. Что-ж, похоже это будут очень трудные восемь часов.
Но вот, гул вибрирующего сплава металлов перекрывает спонтанно усилившийся динамик:
-Валерочка, я же говорила, что надо было за меня. А ты за эту дуру, Настюху вышел. Ну и кому теперь хорошо? У меня балбес то туда, то сюда. Говорит, Андрюшу я моего от тебя нагуляла! Мне и возвращаться то страшно, уж лучше тут, в космосе. Займешь десятку до нового года? Всё равно ведь зарплату считает, негодяй...
Тираду Люды перекрывает радостный напев Виталия:
-Три рубля, три рубляяяя, ну а большего нам и не надо!
Его же заглушает Иван:
-Слышь, ты на кого бочку катишь? Портнягин, ты вообще в курсе, что с ним там было тогда? Да он кого смог напряг, вообще жопу... тьфу-тьфу-тьфу за тебя порвал! Не дай бог в прямом смысле.
Портнягин вытер пот с лица, таки отодвинув злосчастный заевший лист. Вытащив из мятой пачки пластину, он отломил от неё кусочек и быстро прожевав, проглотил. Засунув под мышку бутылку слабо фильтрованной воды, он потянулся было к микрофону, но его прервала вновь усилившаяся сирена. Лампа загорелась, и он вновь, выдерживая паузу прожал зазубренный порядок. С десятой по двадцать третью. Динамик выл наперебой:
-Ну не хочешь, и не нужно, я тебе скажу. Козел ты, Портнягин, раз от бабы нахаляву отказываешься. Я вон, к Свинарчуку пойду, он хоть пить умеет, в отличии от некоторых.
-Да, умею! Так отдашь пузырь, чи не?
-А ты за кран не парься, когда-нибудь починим. Только не в этом месяце, у меня сейчас дел по горло, сын вот, в школу пошел...
И только Иван ничего не сказал. Вытерев сопли о рукав комбинезона (на шахтерском шлюпе обычно довольно холодно), Валерий Николаевич решительно схватил спикер, однако в ухо ему с утроенной силой взревела сирена, оповещающая о новом астероиде. В панике отпустив бежево-желтую ручку, он с невероятной скоростью принялся нажимать на кнопки.
Десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать, двадцать один, двадцать два, двадцать три, двадцать четыре...
Лишь через несколько секунд до него дошло, что он наделал. Схватившись за голову, Портнягин взглянул на черный экранчик, где уже горело злорадное сообщение:
"Радиограмма номер семнадцать дробь восемьдесят восемь.
Нарушение: превышение должностных полномочий.
Наказание: Штраф в одну четвертую от заработной платы"
-Ну че, обосрался, да? Будешь знать, как на братву бочку катить...
Донеслось до погрузившегося в прострацию Валерия.
-Эх ты, балбес. Всё то ты потерял, и бабу, и зарплату. Да, Свинарчук?
-Эге-ж. Ну шо, накатим? Хе-хе, за хроническое невезение товарища Портнягина!
-Накатим!
-Накатим!
Все четверо засмеялись. На ватных ногах шахтер-космонавт пересёк пространство в один шаг, и взял ручку спикера. Поднеся её ко рту, он вяло произнес:
-Похоже, тяжелые будут, эти восемь часов.
Ответом ему были лишь короткие смешки, и хриплый голос Свинарчука:
-Гэ, так при капиталистах ты бы работал на два часа больше!
Смешки переросли в дружный хохот. Глаза Портнягина смотрели в одну точку. Кольца юпитера, вращались вместе с самим юпитером, таская за собой сорок миллионов рабочих