- На, дербани, может, полегчает, - чья-то грязная рука с коричнево-желтыми от табачного дыма и давно не стриженными ногтями протягивала мне наполовину выкуренную сигарету.
Странно видеть пальцы и сигарету, но не видеть того, кто протягивает окурок. Весьма сомнительно, что станет легче, да еще от курева. Воспоминания со скрипом давно не смазанных петель ворочались в голове. Вчера вечером, после очередной бурной вечеринки, весьма удачно проведенной в кругу друзей, помнится мне, я с невероятно длинноногой и гламурной рыжей девицей, то ли Альбиной, то ли Джульеттой приехал в гостиницу. Вот-вот, еще шампанского в номер заказал, куда только лезло...? От выпитого дурно не было, но чувствовал себя ходячим ликеро-водочным заводом. Ну а дальше все как полагается. Началось общение не обремененных проблемами и пьяных в доску молодых людей. На кровать я ее точно повалил. Или она меня? Помню еще, через стодолларовую банкноту кокаин нюхали, а потом в потолок смотрели. Было, каюсь. Когда у тебя папа стремится всеми силами попасть в "FORBES", и потихоньку подтягивает сынишку туда же, то и запросы совершенно другие, не то, что у рабоче-крестьянской молодежи. А рыженькая ничего, да и сотенную скрутила так, что Бенджамин объемный какой-то получился. Что не говори, опыт - великая штука. И вот все это чудо превратилось, непонятно по каким причинам, в крошки бетона на зубах и это тело с замашками садиста-врача напротив.
Рука с окурком приблизилась к лицу. Что-то мне не понравилось в ее внешнем виде. От усиленного созерцания тлеющего огонька и попытки "выключить" извилины, в висках зародилась, сначала тупая и еле ощутимая, но постепенно усиливающаяся с каждым ударом сердца боль. О том, насколько далеко могут простираться ее границы, старался не думать. Закончив с головой, боль стала осторожно, как новичок альпинист, спускаться ниже. Тут то мне пришлось совсем туго. Когда-то давно предок отправил меня в секцию каратэ, там я узнал, что такое поломанные ребра и как приятно, когда со всей дури прикладываются по печени. Ощущения оказались сходными. Чуть шевельнув руками и ногами, успокоился - кости вроде целы, хотя и болит нешуточно. Так, интересно! А что будет, если пошевелиться и все-таки взять сигарету?... Блядь! Как больно-то!
- О, братела! Видать оторвались на тебе, - рука с сигаретой пропала, и взамен появились две, тлеющий огонек переместился куда-то выше.
Еще сковозь тьму радостно выглянули колени. Даже сквозь боль просочился лучик радости - руки и "бычок", значит, не сами по себе. Добрые, дающие надежду чувства неожиданно были омрачены - меня вырвало. Вроде бы и полегчало, но почувствовал, что от слабости теряю сознание. Последнее о чем подумал, что захлебнуться в собственной блевотине - нонсенс.
Благословенна темнота и бесчувственность.
То, что я потерял счет времени - не сказать ничего, я его даже не пытался искать.
Сижу. Тому, чем сижу, а точнее сказать соприкасаюсь с полом очень холодно. Перед глазами мелькает реклама - простатит, импотенция. Мысленно улыбаюсь. Так, давай парень по порядку: выпил, гостиница, рыжая, дальше - пусто. Открываю глаза. Вязкий грязно-желтый свет лампочки где-то над головой дает рассмотреть темное пятно в углу напротив. Мужик, не баба точно. Морда (лиц таких не бывает) напоминает шахтерскую, такую я впервые увидел на шахте, которую купил папа. Грязная и уставшая. Темная рабочая куртка, странноватого вида ботинки на шнурках, ужасно грязные руки, глаза неестественно светлые, так и светятся. Движения типа подозрительно напоминают ловкие пальчики рыжей - вон как сигарету мнет.
- Очнулся? - тягучий, чуть надтреснутый голос, участливо обращался видимо ко мне.
- Да... - о, как странно звучит голос.
- Курить будешь?
Интересно, чего он прицепился со своим "курить будешь"?
- Не, - на этот раз получилось лучше.
- Как хочешь, если что проси, не стесняйся.
Мужик поджал колени и попытался поудобнее устроиться в углу. Видимо, разговор окончен. Где-то в районе живота зародился страх. Что за хрень происходит? Захотелось крикнуть единственной живой душе, с которой можно пообщаться: "Дай закурить!". Чертова гордость, может, засунуть ее на время в "укромное место", всегда можно будет достать, если понадобится. Колебался я не долго:
- Мужик... Эй, мужик! Дай закурить.
Незнакомец открыл глаза, как показалось, с укоризной взглянул, и, тяжело поднявшись на ноги, подошел. Перед глазами возникла сигарета, в отличие от предыдущего предложения - целая. Надпись "Bond" почему-то напомнила мне охранника Пашу - других он не жаловал. Попробуем, чем простой народ живет. Рука повиновалась, и я взял в ослабевшие пальцы сигарету. О! Да у меня руки ничем не чище, чем у "соратника", разве что заскорузлых когтей не наблюдается. Ладно, разберемся. Зажигалка со второго раза выплюнула из себя веселый огонек. Затянулся от души - тяжелый, едкий дым ворвался в легкие, наполняя их до самого низа. Итог дерзкого предприятия оказался вполне предсказуемым - надсадный кашель скрутил меня пополам.
- Ты смотри, осторожнее, два дня без сознания - не шутка, - незнакомец вернулся в свой угол и сверкнул белками глаз.
- Сколько?! - от удивления я даже перестал кашлять.
- Я здесь неделю, а тебя два дня назад принесли.
- И что, я без сознания все это время?
- Может, ты и мастер притворяться, но со мной не разговаривал, - угрюмо хохотнул мужик.
- Слушай, а как тебя зовут?
- Толян, - мне показалось, что в голосе прозвучала заинтересованность. - А тебя?
Оп-па! Еще одна неожиданность. Я, так сказать, совершенно не помню, как меня зовут. Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Сигарета выпала из губ, и я поспешил поднять ее с пола прежде, чем она потухла.
- Не помню, - честно ответил я Толяну.
- На Димона похож.
- Чего?
- Чего-чего... На Димона, говорю, похож, - Толян слегка поменял положение в "своем" углу.
- Это чем? - удивился я.
- Не знаю, похож - и все.
Да, собеседник мне попался исключительный. Я осмотрел комнату. Результаты не дали мне ровным счетом ничего. Каменный мешок метра четыре на четыре. Окон нет, слева виднеется дверной проем и грязная лампочка под потолком. Шикарные апартаменты. Ага, вот еще одна "достопримечательность": небольшая дырка в полу - насколько я мог судить, наши "удобства". Точно, воняет соответствующе, как это я раньше внимания не обратил? Ясно, что ничего не ясно, да еще и имя свое забыл. В мыслях возник образ моей воспитательницы, по совместительству преподавателя, которая обучала меня премудростям жизни и грамоты. Гордая и статная старушенция изо всех сил развивала во мне мнемоническую память. "Привяжи слово к другому, особо значимому событию или знанию и обобщи, представь их в виде подвижной конструкции" - слова Клавдии Ивановны (ого, не забыл!) четко отпечатались в мозгу. Так, что мы имеем: журнал "Forbes", там есть папа, Клавдия Ивановна, рыжая должна была по имени называть. Надо было татуировку сделать, как Пашка предлагал - с именем, как он там говорил: "Лучший мужчина - Билевич Дима". Точно, Дима! Стоп, а этот, откуда знает? Так я и поверил, что похож на имя. Я исподлобья взглянул на Толяна и, еще раз затянувшись, обратился к нему:
- А что это за место?
- Не знаю. Раз в день жрачку приносят. Тарелку под дверь суют - и все, - произнес Толян, которому мое молчание было невмоготу. - А так даже не разговаривают, я вот устал песни петь. Хоть ты очнулся, и то легче.
- Да что ты мне "заряжаешь"?! - я сорвался на крик. - Что, не знаешь, как сюда попал?
Кричал зря - разбитые и опухшие губы отдались болью.
- А ты-то сам помнишь, трепло? - Толик смачно сплюнул.
- Да кто ты такой, чтоб так со мной разговаривать?! - воспитание в семье олигарха давало о себе знать.
- Ты бы заткнулся, а то до греха недалеко, - Толик присел на корточки и демонстративно выставил кулаки. Замечательные такие с татуировочками.
- Да пошел ты, советчик. Слышь, гнида, а не... - дальнейший поток ругани, готовой сорваться с моего языка, был банально прерван тяжеленным ударом того самого зашнурованного ботинка.
Благословенна темнота и бесчувственность.
Интересно, они что, свет не выключают. Я с трудом разлепил глаза. Толян все так же сидел в углу, сосредоточенно поглощая какую-то дурно пахнущую жижу из алюминиевой тарелки. Покончив с одной, он поднял с полу вторую порцию, с явным удовольствием расправляясь с ее содержимым. В голову пришла запоздалая мысль: "Наверное, моё... ".
- Не подавишься? - голос стал еще хуже.
Не обращая внимания, Толик доел, вылизал обе тарелки и, скривившись, произнес:
- Ты чё? Охренел совсем, Дима? Хотя, дело хозяйское, продолжай бакланить - мне жрачки больше достанется.
Тут я понял две вещи: очень хотелось кушать, и что Толян третий день доедает мою порцию, отказываться от которой в последующем вряд ли захочет.
Преодолевая боль, я уселся и попытался осмотреть себя. Так, начало обнадежило - на мне был надет тот самый костюм, который вызывал восхищение рыжей. То, что грязный - не страшно, главное - мой и что не менее важно - на мне. С туфлями хуже - похоже на последствия запущенного кариеса, которые сказываются с однозначностью, свойственной аксиоме, - их просто нет. У Толяна точно не мои, это радует. Болезненную улыбку вызвали когда-то белые носки - надо же, не сняли. Золотого браслета нет. Бумажника тоже, хотя если быть справедливым, то ручаться, что он исчез без помощи рыжей, не могу. Прощупав карманы, убедился в и их пустоте. Возник вопрос: откуда у Толяна сигареты?
- Слышь, Димон, - прервал мои размышления Толик. - Чего нарываешься? Я тебя из блевотины вытащил, а ты выпендриваешься.
Действительно, чего это я? Да не, меня на понты не возьмешь и просто так не проведешь. Вон - хавку мою прикончил и не поперхнулся, собака серая. А теперь на жалость давит? Странно.
- Ладно, забыли. Ты серьезно не знаешь, что по чем?
- Говорил же тебе, что не знаю. С мужиками в подвале литрушку самогона раздавили, а очнулся здесь. Никто ничего не говорит, даже не показываются, твари, - Толик воспрял духом.
Что со мной случилось - не знаю, наверное, сказывались последствия нахождения в бессознательном состоянии, но говорил я то, что думал:
- Сука, еще раз мою тарелку тронешь - горло перегрызу!
- Чего?! - глаза Анатолия полезли на лоб.
- Горло, говорю тебе, Толечка, перегрызу, если мою баланду тронешь! - странно, откуда это я блатных словечек поднабрался.
- Все, договорился ты, Дмитрий. Грызи, если сможешь, а я тебя сейчас убивать буду! - зло прогнусавил сокамерник.
Нет, дружок, не ходят с таким лицом убивать. Так можно только на рынке у бабушек деньги выколачивать. Я улыбнулся комизму ситуации и рассмеялся. Толик замер на полпути и удивленно уставился на меня.
- Сядь, клоун! - я словно выплюнул оскорбление и с трудом встал на ноги. Голова закружилась, и не упал только потому, что разъяренный Толик кинулся на меня и попытался ударить рукой в голову. Немного отклонившись в сторону, я пропустил удар мимо, обхватил его руками и, словно танцую вальс, чуть повернулся по ходу его движения. Получилось очень даже ничего. Он даже хрякнул от удивления когда приложился спиной и затылком о бетон, а я еще навалился сверху. Зря он харахорился, его физические данные на тот момент были немногим лучше моих. От души стукнув его головой по переносице, я с удовольствием ощутил, что Толик вырубился. Может ему еще и горло перегрызть, как обещал? Но вместо этого я лишь забрал у него сигареты и зажигалку... Не особенно церемонясь, пнул его пару раз и уселся в "своем" углу.
Видимо он был специально приставлен ко мне. Если я окажусь прав, то гости появятся в ближайшее время. Устало прикрыв глаза, я машинально докурил сигарету. Как заснул, не помню.
Проспал, видимо, не долго. Толстенная железная дверь скрипя, как черти в аду, приоткрылась, и в камеру вошли двое. Взглянув на парней, задался вопросом: "Интересно, они двойняшки или близнецы?". Здоровенные бугаи под два метра ростом, голые по пояс почему-то. Мышцы вон как выпирают, того и гляди лопнут. Чем они только питаются? Ага! Проявление эмоций - братья тупо уставились на Толяна, проспал я видимо недолго, сокамерник даже не пришел в себя.
- Ну что, идем? - я задал вопрос в надежде застать увальней врасплох.
Не получилось. Один пнул Толяна и ухмыльнулся: "Допрыгался разведчик"
- Вставай, пошли, - обратились ко мне как нельзя проще, хорошо еще, что не били.
- А если не пойду? - инстинкт самосохранения пропал у меня полностью.
- Поможем, - произнесено это было настолько буднично, что я понял - идти лучше по-хорошему.
- Не нужно, - я, скрипя зубами, поднялся с пола.
Твою мать! После полумрака камеры ярко освещенный коридор, полностью выложенный белым кафелем, казался огромной лампочкой. Постепенно зрение пришло в норму, и я сполна смог насладиться чистотой и порядком. Коридор был около пятидесяти метров длиной и заканчивался тупиком. Странно, но дверей я не видел, невольно вспомнилось, как приводятся в исполнение приговоры к высшей мере. Неспеша мы подошли к тупику. Ожидание пули в затылок стало реально ощутимым. Но детинушка чуть отодвинув меня, стукнул кулаком в стену. Секунд через пять, заревел сигнал тревоги и часть стены отъехала в сторону. Следующие помещения оказались не в пример более реальными, эдакий НИИ времен Союза и огромным количеством дверей.
Пару раз повернув мы без стука зашли в один из кабинетов. Массивный деревянный стол, дубовый, наверное. На стене слева я увидел большое зеркало. Нехотя взглянул в него. И это Дмитрий Билевич?! Да хрен там! На Диму сотнями девки вешались, а тут... Штука на плечах подозрительно напоминает футбольный мяч - такая же кругло-надутая и в пятнышках синюшно-багрового цвета. Хотя нет, все-таки голова. Вон глаза, и большие как у негритоса губы. Красавец!
Стул напротив стола тоже ничего, стильный. На него и усадили. Дверь за спиной открылась и закрылась. Мимо прошел важный господин в коричневом (гестапо прям) костюме. Подтянутый весь, я бы даже сказал спортивный, молодой - лет тридцать. Уселся за стол, открыл папочку, в глаза посмотрел. Колючий, гад. Ладно, послушаем, чего скажет, может, что и прояснится.
- Билевич Дмитрий Анатольевич, 1979 года рождения, - скорее констатировал, чем спросил.
- Он самый. Позвольте вопрос?
- Пожалуйста. Перед началом допроса Вы имеете право задать три вопроса, на которые Вам гарантируется ответ.
- Где я нахожусь? - это интересовало меня больше всего.
- В кабинете.
Вот так, значит. В игры решили поиграть. А я как дурачок попался.
- Как называется заведение, в котором я нахожусь в настоящее время? - посмотрим, умник, как ответишь.
- ИИАПОЧ.
- Что? - не понял я.
- ИИАПОЧ.
- А поподробнее нельзя?
- Это уже четвертый вопрос. Теперь спрашивать буду я, - ни капли эмоций не отразилось в карих глазах.
Развели, развели, как пацана. Не нравится мне все это, ох как не нравится.
Последовал долгий и изнурительный допрос о моей жизни, спрашивали о таких деталях, что даже я сам иногда терялся и с трудом вспоминал о прошедших событиях. Лицо допрашивающего все больше хмурилось. Чего ему не хватает? Я ему рассказал даже о том, когда в первый раз куннилингус делал.
Дальше стало еще лучше. Начал детские ребусы загадывать, тест какой-то провел. Снова не доволен. Ну уж, извините, товарищ начальник, не знаю, как горю вашему помочь.
Понемногу от вопросов, а может, благодаря определенному состоянию меня начало мутить.
- Закурить можно? - просто сидеть у меня не было никаких сил.
Коричневый костюм поднял глаза и уставился так, словно я сморозил глупость.
- Закурить можно? - вопрос прозвучал громче, и я слегка добавил умоляющих ноток.
- Откуда у него сигареты? - это уже было адресовано громилам.
Те только опустили головы. Виноваты братцы, виноваты. Прекрасно. Значит, все-таки Толян был подсадным.
- Кури, если можешь, - "спортсмен" скрестил руки на груди и начал внимательно наблюдать.
Покрутив в пальцах сигарету, я кое-как пристроил ее в опухших губах. Зажигалка сразу загораться не хотела, пришлось постараться, чтобы подкурить. Наконец, с блаженным видом я затянулся. Еще с большим удовольствием картинно выпустил дым в потолок и улыбнулся. Выглядел, наверное, в этот момент чудовищно.
- Меня зовут Александр, - представился мучитель, три часа перед этим задававший вопросы.
- Хорошее имя для девочки, - надоело все, и я решил форсировать события.
Саша молча встал из-за стола, пружинящим шагом подошел ко мне и, наклонившись, тихим голосом потребовал:
- А ну-ка повтори, что ты сказал.
- Хорошее имя для девочки - Саша, - это я произнес по слогам, глядя в глаза Александру.
Улыбка. Красивая должно быть получилась улыбка. Массивные губы с заживающими ранами обнажили крепкие зубы. Видимо, не очень крепкие - прямой удар в челюсть лишил меня как минимум двух. Поваляться в забытьи не дали, банально вылили на голову графин с водой и пнули пару раз по почкам. Годы идут, а методы не меняются. Вернусь ли я домой? Вряд ли. После такого не отпускают. И еще один идиотский вопрос вертится - что такое ИИАПОЧ?
- Теперь по существу: где находится Дмитрий Билевич? - наконец-то Саша соизволил задать конкретный вопрос.
- Перед Вами на полу, - булькнул я через наполненный кровью рот. А затем попытался выпихнуть ее наружу языком.
Саня присел на корточки, закатил рукава. Неужели еще будут бить. Я старался держать инквизитора в поле зрения. Получилось смешно - Александр даже улыбнулся.
- Поднимите, и на стул.
Усадили и держат с двух сторон. Бросят - упаду, а нечего так было бить, держите теперь. "Гестаповец" нажал пару кнопок. Зажужжали невидимые моторчики, которые закрыли шторы и растянули на стене небольшой экран. Проектор создал изображение комнаты. Что-то смутно знакомое было в этом диване, застеленном синим атласом. Точно, комната в гостинице. Какой же я умница! В таком состоянии был - и запомнил.
Увидев продолжение, я радостно фыркнул, отчего забрызгал кровью штаны стоявшего рядом охранника. Какого именно - не помню. На картинке появился я в сопровождении рыжей. Точно. Все так и было. Вон она и трубочку крутит, и кокаин мы умильно хихикая нюхаем. Шампусик попиваем. Прикольно со стороны смотрюсь. Ага! Все таки я рыжую повалил на кровать, а не она меня.
То, что воспроизвел проектор далее, я не делал. Вот мужик на картинке начал бить девчонку по лицу. По-звериному. Ударе на третьем рыжей повезло - вырубилась. А он не останавливается. Подушки стали темными от крови. Остановился. Слава Богу. Твою мать! Да он рыжей волосы выдирает! Блин, моим любимым ножом скальп ей снял. Дальше смотреть оказалось тошно: и выдавленные глаза, и отрезанный язык, выдернутые зубы... "Анатом" остановился только тогда, когда узнать в ошметках мяса человека было невозможно.
- Выключи, блевану.
- Подожди, еще минута.
Минута оказалась потрясающей - я (да не я это!!!) превратился в какого-то хрена из дешевых фильмов ужасов и начал есть рыжую. Доев, расставил руки в стороны и заревел. А затем снова превратился в человека, упал в лужу крови на диване и уснул.
- Понял теперь, чего мы хотим? - с нажимом спросил Александр.
- Нет, не я это.
- Как так? Сам же рассказывал, где вечер провел.
- Чего Вы от меня хотите? - сопротивляться не было сил.
- Кто ты и откуда?
- Билевич Дмитрий Анатольевич, место рождения город Москва, проживаю по улице...
- Хватит, - устало произнес Александр. - Вот направление в расщепитель. И смотрите аккуратнее, не забудьте контроллеры включить.
Охранник взял из рук Александра белый лист, исписанный аккуратным почерком.
Меня выволокли в коридор и потащили в неизвестном направлении. Иногда, когда открывал глаза, я видел пол. Шли долго. Уложили в странного вида штуку и закрыли крышку. Хорошо - прохладно. Через металл слышу голос:
- Не включать - антипитека нашли.
Крышка открылась, послышалось жизнеутверждающее:
- Не выживет. Но попробовать надо.
Неожиданно яркая мысль прорезала сознание:
- Хера вам! Я еще не узнал, что такое ИИАПОЧ...
* * *
Через два месяца из неприметного здания в одном из тупиков Москвы вышел Дмитрий Билевич. В руках он нес кожаную папку, в которой лежал один единственный лист.
На метро он добрался до небольшой частной автостоянки и, протянув охраннику жетон, подошел к серебристому "Ягуару". Мотор послушно взревел, и машина рванула с места, оставляя на асфальте следы резины.
Теперь Билевич знал, что антипитек это темное отражение человека из параллельного мира, которое подменяло своего двойника и творило "беспредел". Знал и многое другое...
На кольцевой Дмитрий открыл окно и вдавил акселератор в пол. Врывающийся в салон ветер проник в папку и подтолкнул лист. Всего лишь небольшая часть бумаги стала видна, и на ней черным шрифтом было выведено:
"Институт исследования аномальных проявлений опасных для человечества".