Перминов Петр Леонидович : другие произведения.

Сказка про нежить

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Моё самое первое произведение в самой последней редакции. Итак, представьте, что гидробиологическая экспедиция попадает в странную деревню, затерянную во времени.

СКАЗКА ПРО НЕЖИТЬ

Только человек способен

выдумать демонов во всем их безобразии

Джек Лондон

Пролог

   Возвращаясь к событиям, которые навсегда останутся в моей памяти в своей первозданной ясности, словно высеченные в мраморе и, тем не менее, уже сейчас, спустя всего несколько лет, кажутся безмерно далекими, я намеренно не сообщаю координат точки на карте, где они имели место быть. Впрочем, даже если бы я хотел сделать это, то вряд ли сумел бы, и на то был ряд причин, которые выходят за рамки рациональных объяснений. Одна из причин - дружная "смерть" всего нашего навигационного оборудования (и последующее дружное воскрешение), так что координаты мне известны только приблизительные. Другая причина заключается в том, что, судя по карте, на указанных широте и долготе нет ничего похожего на деревню, в которой нам довелось стать свидетелями откровенно странных и жутковатых событий, основательно нарушивших привычную картину мироздания.
   Что ж, по порядку...

-1-

   В том августе мы втроем - молодые, полные энтузиазма, научной и морской романтики - отправились вдоль побережья Кольского полуострова с весьма прозаической целью изучения влияния загрязнения западной части Белого моря на планктон. Погода стояла отличная, солнце светило, море блистало, "Орка" вспарывала носом короткую беломорскую волну, и, не знаю, как насчет будущего, а вот настоящее было столь же сверкающим и оптимистичным.
   Идиллия продолжалась ровно три дня, до того момента, как Саша Стенин, наш бессменный капитан, получил метеосводку, извещавшую нас о приближении шторма.
   С утра ничего не указывало на приближение непогоды. Мы успели позавтракать и рискнули даже на короткое время лечь в дрейф, чтобы взять планктонные пробы.
   Тем не менее, около часу дня, на северо-западе появились смутные очертания облачных башен, постепенно выросших в синевато-серую стену, над которой на много километров вверх взметались причудливые белые горы. Стена постепенно разрасталась, захватывая теперь уже и север и приближаясь к нам с невероятной быстротой.
   Сейчас уже можно было различить, что передний край облачной массы представляет собой огромный клубящийся вал. Это был признак холодного атмосферного фронта. Видно было также, что море в зоне действия этого фронта сплошь покрыто белыми барашками.
   Все мы попеременно смотрели на приближение бури и не скрывали своей тревоги. Несмотря на то, что морально мы были готовы к натиску стихии, первый порыв ветра застал нас врасплох. Море как-то разом вздыбилось, "Орку" положило на левый борт, мы попадали друг на друга, и что-то паскудно задребезжало.
   Сверху донесся Сашин возглас:
   - А теперь - дискотека!
   Ветер на секунду притих, судно встало на ровный киль, и Саша развернул его кормой к атмосферному фронту. Словно оскорбившись за бессовестную демонстрацию корабельной задницы, шторм остервенело кинулся на наше злосчастное судно.
   Обладая малым водоизмещением, наше судно то взмывало вверх, то стремительно скатывалось вниз. Все это очень напоминало американские горки, вот только весело не было. Страшно было. Очень. До мокрых штанов.
   Антон, будучи человеком вестибулярно слабым, уже в первые минуты болтанки пал жертвой морской болезни. Мгновенно, изменив нормальный цвет лица на зеленый, он в один прыжок одолел расстояние до гальюна, где отправил в унитаз все, что имелось у него на данный момент в желудке. Из туалета он выполз на четырех конечностях, проковылял в кубрик, со стоном взгромоздился на койку и временно перестал существовать как личность.
   Что касается нас с Ольгой, то мы сидели на диванчике в каюте, тесно прижавшись друг к другу - так было легче не поддаваться качке.
   Время от времени какой-нибудь пенный гребень все же догонял быструю "Орку", и тогда над нашими головами раздавалось мощное "бу-у-м!", словно кто-то с размаху бил по крыше надстройки кувалдой. В такие мгновения сами собой возникали отрывочные мысли о бессмысленной ярости стихии и о том, сколь все же ничтожен пока человек перед могуществом океана.
   - Господи, когда ж это кончится! - сказала Ольга, когда невидимый великан вновь что есть силы ударил своим гигантским молотом по палубе. Мне нечего было ответить, поэтому я сказал, что пойду проведаю капитана.
   Я выждал момент, когда "Орка" легла на ровный киль, допрыгнул до трапа, ведущего в рулевую рубку, ухватился за него и полез наверх.
   Здесь, в рубке было еще страшнее, ибо открывался такой вид клокочущего моря и низких свинцовых туч, что хотелось зажмуриться, только бы не видеть всего этого. Впрочем, все стекла в рубке, кроме переднего, и так были ослеплены дождем, хлещущим по ним словно плетка-девятихвостка.
   - Красиво, а? - спросил Саша, совершенно невозмутимо. - Ветер баллов девять по шкале Бофорта. Как там внизу?
   - Антоний слег, - отвечал я, стараясь не глядеть на море. - Мы с Олей пока держимся. Но боюсь, это ненадолго. Какие у нас перспективы?
   - Самые мрачные. Есть несколько вариантов, - начал Саша не спеша. - Первый из них такой: в самое ближайшее время мы находим удобную, безопасную стоянку, спокойно пережидаем непогоду, а затем идем своим путем. Это наилучший вариант. С другой стороны может получиться так, что мы не находим безопасной бухты, до упора воюем со штормом, у нас кончается топливо и мы превращаемся в игрушку стихии.
   - Ты что, серьезно? - спросил я.
   - А что, в данный момент я похож на юмориста?!
   На душе стало совсем муторно.
   - Слушай, - сказал я. - Ты, помнится, как-то обмолвился, что знаешь здесь какую-то стоянку?
   - Ее-то я и ищу, - ответил Стенин. - Да только не уверен, что найду.
   - Ну, - сказал я удивленно. - С нашей-то электроникой...
   - В том-то вся и проблема, что на карте ее нет! И координат я не знаю. Я ее случайно видел. Лет восемь назад, еще когда на траулере ходил.
   - Залив? - спросил я.
   - Губа. Устье реки.
   - Хм! - усомнился я. - И на карте ее нет? Быть не может!
   - В том-то и дело. Сам удивляюсь. Подтащи-ка мне карту! Видишь вот это место? Сплошные леса и болота - никакой реки, никакого залива. А они здесь есть! А мы сейчас находимся... э... вот где. То есть...
   В этот момент, сквозь шум бури до нас донесся гудок - какое-то судно воевало со стихией невдалеке от нас. Саша ответил ему и вернулся к вопросам, связанным с навигацией.
   - ... значит, наша задача сейчас, - сделал вывод капитан, - подойти как можно ближе к берегу и найти вход в губу.
   - Визуально, - закончил я.
   Дабы осуществить задуманное, нам пришлось поставить "Орку" бортом к ветру, и тотчас ощутили на себе последствия этого маневра. Буря, злорадствуя, кинулась на наше суденышко, вцепилась в борт, обрушилась на палубу, утопила иллюминаторы в зеленой мути. К счастью, длилось это не долго, потому как берег, неуютный, поросший хвойным лесом вскоре выплыл из-за завесы дождя и брызг. Здесь было потише, и мы смогли перевести дух. Саша не спеша, повел судно вдоль береговой черты.
   Так мы шли довольно долго. Погода и не собиралась меняться, а обещанной Сашей губы мы так и не видели.
   - О! - неожиданно воскликнул капитан, указывая куда-то рукой. - Видишь тот мысок? Прямо по курсу? Если мне не изменяет память - за ним. Но спешить нам нельзя. Дно тут коварное, боюсь днище пропороть. Так что, друг Димка, сейчас поработаешь впередсмотрящим. Одевай куртку, страховочный пояс и иди на нос. Если увидишь какой подозрительный бурун, сразу мне сигнал - руку вверх. Понял? Давай.
   Я вылез на мокрую, скользкую палубу, внутренне сжавшись от ужаса, обеими руками ухватился за леерное ограждение, пристегнул к нему карабин страховочного пояса, чтоб меня в случае чего не выкинуло за борт, и таким образом добрался до своего поста. Надо ли говорить, что уже в первые секунды несения службы, я был мокр, как будто только что запрыгнул на палубу из морской пучины.
   Мы осторожно обогнули каменистый мыс, и моим глазам неожиданно открылась бухта, совершенно укрытая от ветра и волн. Точнее, это была не бухта, а устье небольшой безымянной реки, не отмеченной даже на карте.
   Я несказанно возрадовался и замахал Саше рукой. Капитан прибавил ходу, и вот в этот-то момент произошло нечто неожиданное.
   Двигатель заработал вдруг как-то натужно, а корпус судна затрясся, словно в приступе лихорадки.
   В первый момент я подумал, что мы сорвали винт о какой-нибудь подводный камень, но камень я бы не проглядел - в этом отношении совесть моя была чиста.
   Я недоумевающе обернулся в сторону рубки и увидел растерянное Сашино лицо. Рядом с ним находилась Ольга - она выбежала узнать, что случилось.
   Дизель застучал на холостом ходу. "Орка" по инерции вошла в залив и легла в дрейф. Якорь упал в воду, обдав меня брызгами, и лег на дно. Саша выскочил из рубки и бросился на корму, я - за ним.
   Мы перегнулись через ограждение и уставились в воду: из-под днища торчали какие-то бесформенные лохмотья, развевавшиеся на слабом течении.
   - Сеть, сеть намотали! - сказал Саша и с явным облегчением присовокупил парочку непечатных морских терминов.
   Ольга тоже вышла на палубу и поинтересовалась в чем дело. Я ответил.
   - Приехали! - сказала она. - Теперь можно курить.
   - Пожрать тоже было бы хорошо, - добавил Саша.
  

-2-

   Я проснулся рано - в восемь. Спать уже не хотелось, вставать тоже. Я с черной завистью посмотрел на безмятежно дрыхнувших Сашу с Антоном и начал обдумывать сложившуюся ситуацию.
   Во-первых, нам предстояло освободить винт от обрывков рыбацкой сети. Исходя из того, что гидрокостюма на борту нет, это означало только одно - купание в холодной воде в холодную погоду.
   Во-вторых, следовало как можно скорее сообщить о себе. Дело в том, что вчера мы обнаружили одну странную особенность - спутниковая связь не работала, как будто ее и в помине не было. Хотя, вероятнее всего, просто-напросто мы повредили антенну во время бури. Так или иначе, но нас уже наверняка занесли в список жертв шторма, и такой поворот дел нас совсем не радовал.
   Я вылез из спальника, покинул кубрик, передергиваясь от холода, посетил гальюн, миновал свернувшуюся клубком Ольгу и прошествовал наверх, в рубку, чтобы как следует оглядеть место нашей стоянки.
   За ночь атмосферный фронт прошел, по воде гуляли солнечные блики, но температура оставляла желать лучшего. "Места диковатые", - подумал я, скользя взглядом по верхушкам корявых северных пихт и елей. Взгляд спустился по стволу одного из деревьев, прошел вдоль берега и вдруг замер. И от неожиданности чуть не присел - на меня смотрели две пары человеческих глаз.
   Если быть точным, то смотрели не на меня, а на "Орку", туда, где были золотыми буквами написаны название судна и порт приписки.
   И все же я был здорово ошеломлен. Не ожидал я увидеть в подобной глуши детей.
   Я дал им приблизительно лет по восемь - девять. Оба мальчика были низенького роста, оба одеты в серые фуфайки, явно с отцовского плеча, совершенно бесформенные штаны и какие-то галоши. Меня ребятишки, видимо, не заметили. Они неподвижно стояли, широко открыв рты и глаза, и вовсю дивились на такое чудо техники, как "Орка".
   Кто-то незаметно возник у меня за спиной. Я вздрогнул и обернулся - это была Ольга.
   Я молча показал ей на неожиданных посетителей.
   - Вот это номер! - среагировала она. - Значит здесь где-то рядом деревня. А раз деревня, значит, возможно, и телефон.
   - А, скорее всего, нет тут никакого телефона, - сказал я. - Одеты-то вон, черт-е во что! Впрочем, в любом случае надо вступать в контакт.
   - Привет! - поздоровалась Оля, выйдя на палубу, - Вы откуда будете?
   - С Богоугодного мы, - ответил тот, что постарше, старательно растягивая "о" в слове "богоугодное".
   - И далеко это?
   - Да не, - ответил мальчик. - Тута недалече!
   Младший, в подтверждение этих слов, вытер нос рукавом и неопределенно махнул рукой вверх по течению.
   - А телефон в деревне есть? - спросила Ольга.
   Парнишки переглянулись, явно не понимая, о чем речь, и пожали плечами.
   - Не, - неуверенно сказал старший.
   - А где есть? - не отставала Ольга. - До какого-нибудь села далеко?
   Дети вновь принялись пожимать плечами. У меня сложилось впечатление, что они вообще ничего не знали, кроме собственной деревни, в которой, видимо, не было ни телефона, ни телевизора, а, возможно, даже и электричества.
   - Значит деревня? - спросил Саша, когда мы уже сидели за столом, поглощая завтрак. - Надо бы сходить, посмотреть. Все-таки это интересно: деревня у реки, а ни того, ни другого нет на карте!
   - Да, - согласился я. - Веет какой-то таинственностью.
   - Только вначале мы маленько поиграем в водолазов, - сказал Саша, голосом, не допускающим возражений. - Мне чертовски не нравится, что у нас вал обмотан сеткой! И вообще, неизвестно в каком состоянии движитель. Может нам без буксира отсюда не выбраться.
   - А связи нет! - напомнил я.
   - Значит, будем робинзонить, - небрежно сказал Саша. - Останемся на зимовку.
   - Ага! - поддержал я. - Фритьоф Нансен, "Фрам" во льдах!"
   - Какой, на хрен, "Фрам" во льдах"?! - завопил Антоний. - Идите вы к черту! Нашли чем шутить...
   Мы невольно засмеялись над панической реакцией нашего приятеля.
   - Значит так! - продолжал он. - Погодка сегодня замечательная, солнышко. Для купания самое то! Ну, кто со мной? Дамам не предлагаю.
   - Дискриминация по половому признаку, - отреагировала Ольга, но настаивать не стала.
   - "Кто, кто"... Я конечно! - сказал я. - Я ж, Саня, за тобой не то что в воду - в огонь пойду!
   - Ценю, Димон, ценю! Сейчас малость отдохнем, и за дело!
  

-3-

   - Самое поганое, - сказал я. - Это когда вода доходит до причинного места!
   Саша погружался в залив, а я с содроганием наблюдал за ним, зная, что это предстояло и мне.
   Капитан, беззвучно матерясь от холода, набрал полную грудь воздуха и на несколько секунд исчез, нырнув под корпус судна.
   - Совсем гнилая, - сказал Саша, вынырнув и немного отдышавшись. - Руками рвется. Слезай помогать, пока я в хладный труп не превратился!
   - Вгосподабогавдушумать! - скороговоркой сказал я и с головой погрузился в студеные речные струи.
   В результате нашей водолазной деятельности, винт и руль "Орки" были тщательно очищены от всяких инородных субстанций и столь же тщательно ощупаны на предмет повреждений. Последние, к превеликой нашей радости, не обнаружились.
   В воде мы потеряли огромное количество калорий. Я сидел и откровенно стучал челюстью и думал, что получается музыкально. Ольга сочувственно смотрела на нас обоих.
   Антоний тоже бросил в нашу сторону хитрый взгляд, после чего скрылся в кубрике на некоторое время, а затем вернулся оттуда с маленькой плоской флягой-коньячницей в руке.
   - Есть, как известно, два способа согреться, - возвестил он. - Предлагаю вам первый!
   Саша трясущейся рукой обхватил флягу, отвинтил крышку и сделал один-единственный глоток, после чего протянул емкость мне.
   - Пейте все! - великодушно сказал Антон.
   Во фляге оказалась гадкая жидкость, вероятнее всего настойка неких трав на водке.
   - Это что за дрянь? - спросил я, когда ко мне вернулся дар речи.
   - Лучше вам не знать! Меньше знаешь - легче пьется! - махнул рукой Антон. - Согрелись? Больше не надо? Ну, тогда давай флягу назад!
   - Так-с! - потер Саша руки. - Дима, пойди выбери якорь! А я пойду, запущу движок.
   Капитан запустил дизель и самым малым ходом подвел судно почти к самому берегу, насколько позволяли глубина и осадка.
   - Ну вот, можно вступить на твердую землю, - сказал он.
   - Я думала, мы уходим? - удивилась Ольга.
   Я, честно говоря, тоже так думал.
   - Не стоит торопиться, - помотал головой Саша. - Волна большая, давление низкое. А солнце - это так, временное послабление. Скоро опять задует - будь здоров! Так что не будем рисковать, подождем здесь. Этот циклон пройдет быстро еще два дня и все.
   - Еще два дня здесь торчать? - ужаснулся Антон.
   - А кто это не далее как вчера, лежал пластом и заблевал весь гальюн? - мстительно прищурившись, припомнил Саша. - Хочешь повторения истории? Так что сиди, как говорится, и жди у моря погоды.
   - Между прочим, - сказал я, - надо бы посмотреть спутниковую антенну, а то ведь мы сидим без связи. Кто-то что-то в этом понимает? Лично я - ни хрена!
   Тотчас выяснилось, что в спутниковой связи не понимает ни один из нас ("Вот ведь удивительно-то, а?!" - сказал Антон), а потому мы решили подняться вверх по реке до гипотетической деревни в надежде, что ребятишки по малолетству ошиблись, и телефон там все-таки имеется. Очень уж не хотелось, чтобы родные считали нас пропавшими без вести.
   Русло оказалось несравненно уже устья, впрочем, не настолько, чтобы нашему судну не хватало места для маневра. Это была типичная таежная река, быстрая, но глубокая с каменистым дном и холодной, прозрачной водой.
   Мы стояли на палубе и смотрели на проплывающие мимо стволы темных елей.
   - Лето заканчивается, - грустно сказала Ольга.
   - А я и осень люблю, - сказал я. - Красиво.
   - В природе вообще не бывает ничего безобразного, - вставил Антон. - Все безобразное, существующее в этом мире создано руками человека...
   Он, наверняка, хотел и дальше развивать мысль касательно соотношения прекрасного и безобразного, но в этот момент "Орка" прошла очередную излучину реки, и нашим взорам открылась долгожданная деревня.
   Кто-то когда-то сказал, что брошенные дома похожи на человеческие черепа, а пустые окна, соответственно на глазницы. Не правда ли, удачное сравнение? Все поселение напоминало забытый лесной погост или, скорее, открытое массовое захоронение жертв какого-нибудь диктаторского режима.
   Тайга вовсю хозяйничала в давным-давно пустующих развалинах и вплотную подступала к жалкой кучке жилых домов. Запустение страшное. Если в тот момент потребовалось проиллюстрировать выражение "забытое богом и людьми", я бы, не задумываясь, ответил: нате!
   Глухомань. Медвежий угол.
   По берегу валялись бревна и черные смоленые лодки. На шестах сушились сети, драные, полусгнившие - вроде той, что намоталась нам на винт. Весь пейзаж был серый, мрачный и нагонял смертную тоску.
   - Куда это мы попали? - вслух подумал я.
   Саша узрел сходящие в воду деревянные мостки, с каких бабы обычно полощут белье, и решил пришвартоваться к ним. Здесь было уже совсем неглубоко, и "Орка", практически, стояла килем на грунте.
   Первыми на наше прибытие среагировала пара поджарых деревенских псов, которые впервые в жизни увидели такое чудо. Они стояли на берегу и визгливо лаяли, опустив хвосты и не решаясь подойти ближе.
   Впрочем, удивлены были не только собаки. Все население данной деревеньки, побросав дела насущные, побежало встречать неожиданных гостей, то есть нас. Всех жителей было от силы человек тридцать, причем более половины из них - люди среднего и старшего возраста, а детей и подростков - менее десяти. Все это говорило о том, что деревня находится в состоянии предсмертной агонии.
   Народ довольно долго шептался и шушукался, пока, наконец, вперед не вышел старый-престарый дед. Седобородый, согбенный годами, опирающийся на посох, он походил на героя какой-нибудь киносказки.
   Старик учтиво поздоровался и осторожно поинтересовался: кто мы, откуда и зачем тревожим их скромную обитель, в общем, выдал стандартный набор вопросов.
   От нашего имени говорил, естественно, капитан. Он как можно проще попытался объяснить цели и задачи нашей экспедиции, но, судя по лицам слушателей, это было все равно, что объяснять папуасам цель запусков межпланетных зондов.
   Тем не менее, переспрашивать никто не стал, а важный старик, по-видимому, здешний староста, спросил, не соизволим ли мы разделить с ними трапезу. Мы соизволили, и приготовились сойти на берег, потому как здорово хотелось пройтись по твердой земле.
  

-4-

   Деревня, в которой нам довелось бросить якорь, и которая когда-то была приличным селом, под названием Богоугодное, имела удивительную историю. Точнее не имела ее вовсе.
   В конце 19 века (годах в 80-х, а может и чуть ранее) в этих глухих местах поставил избу некий мелкий купец Ухтин. Собственно купцом его можно назвать с большой натяжкой: он занимался тем, что торговал свежей и мороженой рыбой (на него работала рыбацкая артель, переселившаяся сюда вместе с хозяином).
   Ухтин, как человек весьма набожный назвал возникшее поселение Богоугодным и первым делом (после того как все избы были поставлены) велел воздвигнуть часовню, а затем церковь (развалины и той и другой мы имели возможность лицезреть собственными глазами). Затем пригласили попа.
   Кроме рыбы в окрестных лесах обнаружилось много зверя, в том числе пушного, и купчишка разживался еще и этим. Позже сюда переселилось довольно изрядное количество людей, несмотря на то, что места были довольно глухие (таковыми они являются и по сей день).
   В начале 20 столетия купец Ухтин скоропостижно скончался, а поскольку детей у него не было, дело его продолжать и развивать никто не стал. Местное население жило дарами моря и леса и на большее не претендовало.
   На этом по сути дела и без того короткая история Богоугодного заканчивается. Начиная с момента смерти Ухтина, время в селе как бы останавливается. Жизнь страны идет мимо. Первая Мировая, революция, интервенция, коллективизация, электрификация - все мимо! Села как бы не существует.
   Потом начинается Великая Отечественная, а угодникам и война побоку. В это я, честно говоря, сначала поверить не мог. Вопросы разные задавал с подковыркой. Нет, не видели они войны! Прямо заколдованное место какое-то!
   Так вот село и дожило до сегодняшнего дня, и, боюсь, жить ему осталось недолго: селяне постепенно вымирали без притока населения извне, строения ветшали и разваливались.
   Их можно было бы принять за старообрядцев, которые, как известно, частенько уходили в лесную глушь, обрекая себя на полнейшую изоляцию. Да вот только жители Богоугодного староверами не были, но и с места не трогались, хотя свое бедственное положение наверняка осознавали (Тут наши отцы жили, деды жили, тут мы и помрем! - говорили они).
   Вообще-то изоляция селян была не совсем полной, иначе они вымерли бы гораздо раньше. Они ловили рыбу и выменивали ее в окрестных населенных пунктах (вполне цивилизованных) на соль, муку, некоторую одежду и прочие необходимые вещи.
   А самое главное, что в последние два десятка лет жители Богоугодного открыли для себя совершенно бесценный товар, именуемый деревенским самогоном. Село отчаянно спивалось, ускоряя свою и без того скорую гибель.
   Тоска тут была смертная, особенно зимой, люди пили, постепенно деградируя, дети чаще всего рождались слабыми и умирали, население сокращалось и вот-вот должно было сойти на нет.
   Я прикинул, что как таковое село должно было прекратить свое существование не позже, чем лет через десять. Мне стало грустно: не так много в мире поселений, обитатели которых существуют вне жизни своей страны.
  

-5-

   Историю, приведенную выше, я пересказал в том виде, в каком услышал ее от старца Федота, в чьей избе мы пребывали в роли особо почетных гостей.
   Все насущные дела были брошены в честь нашего прибытия. На столе булькала большая емкость того самого самогона - мутной подозрительной жидкости цвета ананасового сока. Селяне, которым алкоголь окончательно развязал языки, говорили наперебой. Еще бы! Многие из них уже много лет не имели возможности поговорить с кем-нибудь оттуда.
   Я обвел глазами избу и подумал, что сюда можно водить экскурсии и показывать, как жили крестьяне в старину-матушку. Никаких признаков, что на дворе уже двадцать первое столетие, не наблюдалось. Деревня даже не была электрифицирована, не говоря уже о телефонной связи и телевидении. Самым сложным прибором, из всего, виденного мною в доме Федота, являлась керосиновая лампа (керосина, правда, в ней не было).
   Старец Федот обладал властью над селянами и числился (как я и предполагал) здешним старостой. В доме имелось несколько книг религиозного содержания ("Часослов", "Житие протопопа Аввакума", "Апостол"), увидев которые, Антоний чрезвычайно возбудился и возопил, что это бесценные реликвии, XVII век, Московский Печатный двор и что неплохо было бы вывезти парочку, потому как любой музей их с руками оторвет.
   И коль уж зашла речь о религии, то должен заметить, что каждый в деревне мнил себя глубоко набожным, что, однако, вовсе не мешало хлестать самогон литрами.
   Однако, вернусь к беседе за столом. Говорили, в основном, местные жители (это я уже отмечал ранее), мы лишь внимательно слушали, кивали, иногда задавали вопросы. Сами мы делились информацией о Большом Мире очень осторожно и предельно упрощенно.
   В какой-то момент разговор плавно перешел на демографические проблемы села, и Ольга заметила, что пустых домов гораздо больше, чем жилых.
   - За грехи, за грехи наши воздается нам! - со вздохом посетовал старец Федот. - Младенцы рождаются слабыми, да и помирают тут же. Иной раз и окрестить не успеваем - так, нехристями в землю и кладем! И поделом нам! Бога чтим мало! Пращуров наших обычаи забываем!...
   Тут его перебили. С места поднялась бойкая бабенка и замахала на почтенного старца руками:
   - Ты, Евсеич, погоди, погоди маненько! Пред гостями-то не кайся, чай, все не без греха-то! Мы, конечно, грешны, бог нам судья (она быстро и размашисто перекрестилась), а только дело тут в другом!
   - В чем же? - заинтересованно спросил Саша.
   - А вот в чем, - женщина понизила голос до шепота. - Всяк у нас в селе знает, што без бабки Колдырихи дело не обошлось!
   Сидящие законфузились, как будто речь зашла о чем-то неприличном.
   - Мария! - сурово сказал Федот, зыркнув на женщину глазами.
   Мария тоже засмущалась и села на свое место.
   Разговор быстро и неестественно переметнулся на совсем другую тему. Мне стало ясно, что мы затронули табу, что о таинственной бабке Колдырихе говорить здесь было не принято.
   Но, как известно, запретный плод сладок, и я, чрезвычайно заинтересовавшись вышеозначенной бабкой, решил поговорить о ней с Евсеичем., но позже и без свидетелей.
   Застолье кончилось поздно. Большая часть взрослого населения, основательно залившись, улеглось (лучше сказать - попадала спать), оставшиеся увели детей по домам. Жена Федота, маленькая сморщенная старушка, предложила нам почивать в избе. Однако мы отказались: наш взор смущали огромные черные тараканы, с наглым видом дефилирующие по горнице. Это были настоящие русские тараканы, давным-давно вытесненные пруссаками по всей России.
   Ребята ушли на судно, а я остался, чтобы поговорить с Федотом Евсеичем на запретную тему.
   Мы сидели на лавке при свете лучины, за окном была темень и завывал ветер - все это создавало таинственную атмосферу.
   - Негоже было бы к ночи, и говорить-то об этом - вздохнул старик. - Ну да господь с нами! Давно это было. Ишо сын-от мой Николка, вот таким-от огольцом был, когда они у нас появились.
   - Кто они?
   - Да старик со старухой. Бог их знает, откуда они пришли! Пришли и все тут! Заняли пустую избу, ну и давай там жить. Много ли мало ли времени прошло - не знаю, - а только прознали, что знатки они оба, ну, знахари то бишь! Как их звали-то я уж и не упомню, да только дед-от шибкий был до вина любитель (где он его в те годы доставал - бог его знает) ну, его так и прозвали - Колдырь, а старуху его, понятное дело, - Колдырихой, хотя она-то и капли в рот не брала. Ага. Хозяйства у них почти никакого не было, а оба цельными днями и ночами все по лесу ползали, травки всякие собирали, да в избе сушили. Старик-от потом этими травками людей лечил: кому боль зубную заговорит, кому ишо чего... Так-от... Ну а бабка-то его с людьми не шибко-то разговаривала. Она, вишь, все больше с животиной дело имела. У нас в те времена люди еще кой-какой скот держали, и ежели бывало с ним какая хворь приключиться - сразу к бабке: помоги, мол! И она, бывало, самую пропащую собаку в три дня снова на ноги ставила! Да! Сделает какой-то отвар, пошепчет чего-то над ним, пошепчет, напоит животину - та и здорова! Народ говаривал, будто она и язык всякого зверья понимает. Я уж их учил: Бог с вами!, - говорю. - Токмо человеку господь наш вложил душу бессмертную. А скотина - тварь бессловесная! Не верят! Бог знает, во что верят, а Писанию не верят! Так-от!
   - А дальше?
   - А дальше вот что. Старик-от через некоторое время помер, схоронили его как положено, и осталась старуха одна. Ну, и вовсе с народом говорить перестала. Только ходит, бормочет себе под нос чего-то. Так бы оно и продолжалось, да только разругалась как- то Колдыриха с Авдотьей - покойницей. Уж не упомню, из-за чего у них ссора вышла, а только крепко повздорили. А Авдотья-то, надо сказать, в ту пору на сносях была. И што ты думаешь? Родила через некоторое время двойню. Обе девочки. И обе мертвые! Ну, Авдотья в плач, бабы тож, а мужики покумекали промеж собой и решили: не иначе, Колдыриха виновата! Пожгем ведьму! Похватали, что под руку попадется, и двинулись к ее избе. Я уж кричал: Стойте, окаянные! Не берите грех на душу! Не слушали! Да только старухи-то уж и след простыл. Избу сожгли, конечно, а сама она как в воду канула.
   С той поры прошло столько-то лет, про бабку уж и забыли почти. Да вот пошли как-то наши бабы к озеру, на болото, по клюкву. Ну, и одна из них, Настасьей звать, заблудилась маненько. А когда вышла к своим-то, рассказывала, будто бы видела, што бабка Колдыриха по лесу ходит. Посмеялись над ней: приблазнилось тебе, мол. Да только напала на нее вдруг кликотная болезнь. Токмо начну я, бывало, молитву читать (я ж здесь и за попа) или просто кто имя Господне упомянет, так на нее сразу корчи нападает, о пол головой бьется и кричит страшно, что, дескать, Колдыриха ее попортила, беса в нее подселила. Ну, читал я над ней молитвы денно и нощно, читал - вроде бы прошло.... Вскоре та Настасья обрюхатела и стала ребенка ждать. Ну, а когда она должна была разрешиться от бремени, меня в ту пору в селе не было, потому как мы с сыном моим, Семеном, в море треску промышляли. Возвращаемся - крик по всей деревне. Што такое? Рассказывают: стала Настасья рожать и родила... черта не черта, а бог знает кого. Вроде бы и ребенок, да только весь с макушки до пят шерстью порос! Бабы визжат, мужики матюкаются.... Думали-думали, и порешили ребенка в лес снести: дескать, дьяволу дьяволово.
   Узнал я про то, накинулся на них: "Ироды! - кричу. - Креста на вас нет!" А Настасье говорю: "Што ж ты за мать такая, коли своего дитя единоутробного на верную гибель отдала! Какое-никакое дите, а все ж твое!" Настасья в крик, пуще прежнего, а мы с мужиками пошли ребенка искать. Искали, искали, да где там! У нас здесь звери известно, какие лютые! Настасья-то после этого случая зачахла совсем, исхудала да и померла вскоре. А было это лет семь тому назад. С той поры у нас про ведьму говорить и не принято. Народ говорит, до сих пор она в лесу живет, потому, как пока ведьма силу свою колдовскую кому не передаст, помереть не может. Известно - глупы! Только Он волен жизнь дать и жизнь взять, когда. Сам того захочет
   В избе воцарилось молчание.
   - А как пройти до озера? - спросил, наконец, я.
   - Да упаси вас Бог! Ишь удумали-то чего!
   - А что такое? Нечисть, что ли?
   -Да нечисть не нечисть, а все ж место нехорошее - болото кругом. Кочкарник, а промеж кочками - зыбун. Оступишься - и все тут! А прошлый год, слышь, Сенька Бесстыдный туды шастал. Ушел с утра и пропал. Цельну ночь где-то шатался, на другой день явился - волосы дыбом, глаза бегают. Лешак, говорит, всю ноченьку его кругами по болоту водил, страху такого натерпелся, что не приведи господи! Так что лучше вам туда и не хотеть!
   Евсеич замолчал. Некоторое время мы сидели молча, слушая, как воет в трубе ветер, и шуршат тараканы за печкой.
   - Ну, я пойду! - сказал я, вставая с лавки. - А то меня уж ребята заждались, наверно.
   - Ну и ступай с богом!
   Я вышел из теплой избы на холод, ветер и мелкий дождик и направился к реке.
  

-6-

Занавес поднимается, но на сцене пока темно.

   1-ый голос (мужской): Нет, слушайте, это не GPS - это дерьмо какое-то!
   2-ой голос (тоже мужской): Ага! И спутниковый телефон- то же самое!
   1-ый голос: И вся остальная электроника - тоже!
   2-ой голос: И хрен ее знает, почему она не работает!
   1-ый голос: Да он-то все знает, только вот бы и нам знать кое-что!
   3-ий голос (женский): Чего ругаетесь как дети малые?

Загорается свет.

   Саша: Ни черта понять не можем! Вся - вся! - бортовая электроника работает, а все, что касается связи и навигации - будто сговорились!
   Я: Заговор навигационных систем!
   Антон: Не смешно! Мы тут с Саней поначалу на антенны грешили, ан они-то в порядке!
   Саша: Точно! Смотри: система определения местонахождения судна сдохла, спутниковый телефон сдох, радиостанция - туда же. Сговорились, заразы!
   Антон: Не, Сань, ты неверно выразился. Просто впечатление такое, что мы находимся в глубокой пещере. Или же, как будто все спутники и радиомаяки вдруг перестали существовать.
   Ольга (с улыбкой): Заколдованное место!
   Антон (без улыбки): Да уж!
   Я: Самое интересное, что вся деревня живет как бы вне времени. Они даже про войну ничего не знают!
   Ольга: Про какую?
   Я: Про Великую Отечественную, естественно. Представляете?!
   Антон: Нет, не представляю.
   Саша (задумчиво): А вы знаете, я заметил, что пока мы здесь (а это уже вторые сутки), мимо не прошло ни одно судно....
   Ольга: Я ж говорю - заколдованное место! Ведьмы и прочая нечистая сила прилагаются.
   Я: Кстати, насчет ведьм. Помните, что я вам пересказал вчера?
   Антон: В свое время я очень интересовался разными народными поверьями, касающимися нечистой силы. Вам известен термин "бывальщина"? Прекрасно! Одна из основных особенностей бывальщины - ее конкретность. Это не сказка, здесь все предельно ясно: кто, где, когда и с кем. Но, несмотря на подобного рода мнимую правдоподобность, менее фантастической бывальщина не становится! Рассказы про ведьм, леших домовых и пр. как раз и относятся к разряду таких бывальщин.
   Я: То есть ты хочешь сказать....
   Антон: Погоди! Однако должен заметить, что рассказ Евсеича, правдиво переданный нам Дмитрием Николаевичем, вовсе не настолько фантастичен, чтобы отнести его к разряду бывальщин. Ну в нем же нет ничего нереального! Ну была старушка, ну ворожила помаленьку, ну и что? Мало таких что ли? Да в каждой деревне!
   Ольга: А что такое кликотная болезнь?
   Антон: Э-э.... Ну, тут я, конечно, не специалист. Но насколько я знаю, это один из видов расстройств психики. Представьте себе, что женщина вдруг ни с того ни с сего, начинает биться в корчах и выкрикивать какие-нибудь слова, часто совершенно бессмысленные, а то и просто лаять или кукарекать. Таких на Руси называли кликушами. Отмечают, что это явление особенно усиливалось в церкви во время молебна. Считали, что это кричит бес, посаженный кликуше ведьмой или колдуном.
   Я (иронически): А лечили это, естественно, постом и молитвами!
   Антон: Да, приглашался священник, экзорцист, так сказать, и изгонял нечистого молитвами, святой водой и возложением библии. ... Да! Должен вам еще сказать, что кликуши часто выкрикивали имя ведьмы, наславшей эту порчу.
   Ольга: Не поняла.... А какой смысл ведьме насылать такую порчу, если кликуша ее же и выдаст?!
   Антон: Черт их разберет!... Народные суеверия - вопрос темный. В них далеко не всегда все логично. К тому же история знает множество примеров, когда несколько баб специально сговаривались прикинуться кликушами, дабы опорочить какую-нибудь неугодную им старушку. Вспомните салемские процессы в Америке!
   Я: Как же, как же! Читал. Кстати, что интересно, салемские процессы происходили в XVII веке, когда в Европе ведьм уже не преследовали.
   Антон: А известно ли тебе, что у нас в Росси пик гонений на ведьм тоже приходится на XVII век? В этом мы, кстати, недалеко ушли от Америки. А вообще, только у нас вера в ведьм, волхвов и экстрасенсов имеет такие глубокие и крепкие корни.
   Саша: Почему?
   Антон: Видите ли, христианство на Русь пришло все-таки много позже, чем в Европу, И внедрение новой веры носило, в общем-то, несколько насильственный характер. Я так понимаю, что в сознании простого русского человека не произошло органичного замещения одной религии другою. Христианская вера, видимо, просто наслоилась сверху. Это достаточно тонкий слой каких-то внешних атрибутов, под которыми лежит мощный пласт языческих верований, кои, как известно, гораздо ближе человеку, нежели Христос с его Царствием Божиим, и которые имеют гораздо более древнюю историю. Копни сверху, там Христос и поп, а копни чуть поглубже, ан там Перун и волхв.
   Я: Ну, это ты уже утрируешь! Какой уж в наши-то дни Перун!
   Антон: Это ж я так сказал, для красоты. Ясно-понятно, сейчас про Перуна никто из обывателей и не помнит. Но вот вера в ведьм, ворожбу, всяких там домовых-леших - это все оттуда!...
   Я: Погоди, погоди! Мы перед этим говорили о процессах над ведьмами, инквизиция и все такое.... Это ж тоже от язычества.
   Антон: А вот и не совсем! Видишь ли, к примеру, в Западной Европе ведьма - всего лишь пособница Сатаны, существо, несомненно, злое и богопротивное. А в русских верованиях ворожеи есть злые, а есть и добрые. И сила их колдовская не от диавола, а от каких-то таинственных природных сил....
   Ольга: Да я вообще поражаюсь. Бывает, смотришь на человека - считает себя верующим, крест нацепил, все посты блюдет, ну православней некуда, а сам при этом верит в переселение душ, например, или еще в какую-нибудь хрень....
   Антон: Это точно.
   Саша: Знаете что? А я бы, пожалуй, прогулялся до озерка.... Вдруг ведьму увидим? Жаль, дороги не знаем!
   Я: Да уж. Местные скрывают расположение озера с такой тщательностью, словно там не менее чем шахты со стратегическими ракетами!
   Саша: А что если детей поспрашивать? Если взрослые так за нас бояться (хотя, сдается мне, вовсе не за нас), вдруг дети тоже знают дорогу?
   Антон: Слушайте, а это мысль!...

Занавес.

  

-9-

   Четверо вышли в путь.... Разузнать дорогу до таинственного озера, которое все называли не иначе как Ведьминым, оказалось нелегким делом. В результате опроса местных жителей мы поняли только, что вначале нужно "туда, а как дойдешь до туда, так сразу поворачиваешь во-о-н в ту сторону и там уж не ошибешься".
   Погода стояла все такая же мерзкая, в кронах дерев шумел ветер, но здесь, в глубине леса, было тихо и через час ходьбы походным шагом, мы даже слегка вспотели.
   Развлекались разговорами. В основном, вещал Антон, который, продолжая ведьмовскую тематику, поведал нам о случаях, когда сыновья убивали своих старух - матерей, искренне уверовав в их колдовскую силу. Причем, происходили все эти дикие вещи не в темное средневековье, а в конце XIX столетия у нас. В российской глубинке.
   Спустя некоторое время наши носы вдруг учуяли сладковато-тошнотный запах разложения, усиливающийся с каждым нашим шагом.
   - Ну и вонища! - сказал, наконец, Саша. - Падалью несет.
   - Наверное, там кто-то умер, - прокомментировала Ольга.
   - И если я не ошибаюсь, - сказал я. - То мы вышли к оврагу. Видите, тропа не заканчивается?
   - Помните, как та женщина сегодня сказала? - вспоминал Саша. - Мы, говорит, туда упадь свозим...
   Дорога оборвалась на краю оврага, на дне которого в огромную кучу были свалены останки разных животных. Над всем этим стоял смрад разлагающейся плоти, и вились мухи, от чьего отвратительного жужжания закладывало уши.
   - Целый скотомогильник, - вымолвил Саша. Говорил он гнусаво, зажимая нос двумя пальцами.
   Мельком взглянув на кости, мы поняли, что открытое нами захоронение представляло собой прекрасное пособие по сравнительной анатомии позвоночных. Были здесь черепа коров, коз и собак - обычное дело. Но наряду с ними заметил я и черепа лосей и даже какие-то крупных представителей отряда Хищные, наверняка, медвежьи. А вон тот, должно быть, принадлежал какому-то ластоногому, а вон тот....
   - О! - донесся до меня восторженный возглас Ольги. - Поглядите-ка на это!
   Я обернулся. Она держала в руках большой, уже побелевший от времени череп. Небрезгливая девушка.
   Биологу трудно не узнать зверя с вытянутыми челюстями, каждая из которых усажена множеством одинаковых конической формы зубов.
   - Несомненно, это китообразное..., - начал я, - а если точнее, то....
   - Белуха! - опередила меня Ольга. - Глянь, сколько их здесь!
   - Белуха, говоришь? - заинтересовался Саша, осматривая десятки практически одинаковых костяков
   - Обалдеть! - сказал я. - Вот говорите, что хотите, но бить белух - это варварство.
   - Ну, конечно, здесь не только белухи, - молвила Ольга. - Вот это кто-то другой, более крупный... По-моему, косатка....
   Я пошел смотреть череп косатки, но Антон многозначительно постучал ногтем по циферблату наручных часов.
   - На обратном пути здесь задержимся, если вам так нравится нюхать этот смрад, - сказал он. Мы двинулись дальше, но приблизительно через полчаса ходьбы по лесу, Саша вдруг остановился.
   - Кажется, мы заблудились, - сказал он.
   - В каком смысле? - спросил я.
   - А в том, что вернуться назад мы можем, а вот куда идти дальше - я не знаю.
   Я плохо ориентируюсь в лесу, поэтому я промолчал. Но тут же выяснилось, что и Антон с Ольгой весьма смутно представляют, куда идти дальше.
   - Это основная беда устных целеуказаний, - проворчал Антон. - Они говорят: "Сначала туда, потом сюда, сначала налево, потом направо"! И в результате мы стоим посреди леса, полные смутных сомнений!
   - Ну, - вздохнула Ольга. - Повернем назад. Я думаю, шастать по лесу не стоит - не хватало еще, в самом деле, заплутать!
   Воцарилось тягостное молчание, требующее появления однозначного и окончательного решения.
   - Стойте-ка! - сказал Антон, вертя головой по сторонам, словно что-то старательно выискивая. - Да будет вам известно, в былые годы я весьма неплохо лазил по деревьям. Один раз, правда, навернулся, сломал руку, но это было в далеком детстве....
   - Ты это куда клонишь? - недоуменно спросил Саша.
   - Видишь вон ту могучую ель, стоящую отдельно? - в свою очередь спросил Антон, указывая на могучее разлапистое дерево в нескольких метрах от нас. - Ель - это, по сути, природная лестница. Ни одно другое дерево не приспособлено для лазания по нему как елка. Я собираюсь это продемонстрировать.
   - Ага! - догадался я.
   - Понимаешь, если озеро существует, то оно в пределах видимости. А если нет - то нечего нам и рвать одноименное место!
   Антон резво подошел к дереву, потер руки и, ловко подпрыгнув, полез вверх под треск ломаемых веточек.
   - Хо-хо! - донесся вскоре до нас его радостный крик. - Вижу! Спускаюсь!
   Путь вниз занял у него гораздо больше времени, чем путь наверх. При этом до нас периодически доносились его реплики, состоящие, в основном, из очень распространенных слов и выражений нашего богатейшего языка.
   Наконец достигнув земли, Антон потер ладони о штаны, перевел дух и махнул
   - Там! Совсем близко.
   - Пошли! - коротко бросил Саша.
   Ходьба по тайге без дороги - не очень-то легкое занятие, поэтому через некоторое время, не достигнув ничего похожего на озеро, мы начади выражать свои сомнения по поводу Антоновой компетентности. Антон вяло огрызался и готов был поклясться на библии, что видел озеро своими глазами именно в этом направлении.
   Неожиданно мы оказались на опушке, показавшейся мне подозрительно знакомой.
   - Ну, едрить твою налево! - зло сказал Саша, сплюнув на мох. - Круг сделали!
   - Интересно, где это мы могли повернуть? - задумчиво произнесла Ольга.
   - Да по-моему, сразу пошли по дуге, - сказал я. - Со мной уже был такой случай. В пионерском лагере....
   Мне не дали предаться воспоминаниям.
   - Пошли снова! - махнул рукой Саша. - Второй заход!
   Мы снова углубились в лес. Еще примерно через полчаса вся четверка хихикала нездоровым истерическим смехом - мы снова стояли на заветной опушке.
   - Нет, ну слушайте, заколдованное место! - сказала Ольга.
   - В прежние времена, - загадочно сказал Антон. - Люди сказали бы, что это над нами леший шутит, и посоветовали бы переодеть обувь: правый ботинок на левую ногу, а левый, соответственно на правую....
   - Давайте так и сделаем в качестве эксперимента, - предложил я. - А вдруг получится?!
   - Ой, дурак! - неожиданно хлопнул себя по лбу Саша. - Точнее, один дурак! Ну, пень старый! У меня же компас есть! В какой стороне озеро? - уточнил он у Антона. - Ага! Засек азимут? Теперь уж не промахнемся!
   Мы опять потащились в лес, именно потащились, а не пошли, потому, как физические силы у нас оставались, а вот моральные уже были на пределе. Саша сверялся с компасом каждые три минуты.
   - Ух ты! - воскликнул он вдруг. - А. нам, оказывается, туда! Не будь передо мной этой матки, ей богу, пошел бы в другую сторону!
   - Да уж! - согласился я. - Природное чутье почему-то подсказывает совсем другое.
   - Да у меня тоже такое чувство, - почесал затылок Антон. - Да вот только мы уже знаем, куда нас это природное чутье приводит. У меня по кругу гулять больше желание не возникает.
   Мы доверились компасу и прошагав буквально несколько шагов попали на болото, что впрочем, нас уже не могло остановить, ибо идти мы решили до победного конца.
   Под ногами чавкало, оставленные во мху следы тотчас же заполнялись водой, а гнус мириадами клубился вокруг наших голов, вызывая страстное желание полить его из огнемета.
   Наконец, между деревьями показался просвет, это обстоятельство прибавило нам сил, и мы, удвоив скорость, оказались в совершенно сказочном, зачарованном месте. Частокол вековых елей и пихт, абсолютно спокойная, как зеркало, вода и столь же абсолютная тишина леса будили в моей душе некие древние, совершенно забытые чувства и ассоциации.
   В таком месте говорить в полный голос казалось кощунством. Мы неспешно пошли краем берега. Никто из нас не проронил ни слова.
   Как я уже заметил ранее, озеро было просто сказочное. Этим я хочу сказать, что здесь явственно ощущалось наличие не только прекрасного, но и таинственного, жутковатого начала в природе, что-то, что лежит за гранью человеческого понимания. Почему-то не было никакого сомнения, что на берегах озера по ночам расчесывают волосы русалки, поджидая неосторожных путников, и что в любой момент вода могла забурлить, и на свет божий покажется водяной в образе бледного отвратительного старика, обросшего тиной.
   Образ водяного был такой ясный, я так отчетливо видел его в своем сознании, что меня передернуло.
   - Вот так и пополняется фольклор, - сказал я вполголоса.
   - Да уж! - подтвердил Антон.
   Я поглядел на своих спутников и поразился их чрезвычайно серьезному и даже несколько затравленному виду. Должно быть, сам я выглядел не лучше. Несмотря на всю свою внешнюю красоту, это место внушало некую безотчетную тревогу, и я понял, почему местные жители стараются сюда не захаживать.
   Я отвел взгляд от своих сотоварищей и начал смотреть по сторонам. В какой-то миг краем глаза я уловил некое мимолетное движение невдалеке, но подумал, что кругом, должно быть, полно зверья.
   - Не хочу показаться странной, - сказала Ольга. - Но у меня такое чувство, будто за нами кто-то наблюдает.
   - Вполне закономерно, - сказал я как можно бодрее. - Птицы, зверьки.... Лес наблюдает за нами глазами своих обитателей. Все логично.
   Несмотря на мой уверенный тон, на самом деле никакой уверенности во мне не было.
   - Ух ты! - воскликнул вдруг Саша. - Изба!
   Он выбросил вперед руку с указующим перстом. Вполне естественно, что все мы устремили свои взоры вдоль его длани.
   Метрах в шестидесяти от нас, тщательно укрытый от посторонних глаз лесной растительностью, возвышался покосившийся на бок охотничий сруб. Это было древнее-предревнее сооружение безвестного охотника, настолько ветхое, нелепое и какое-то нереальное, что сознание волей - неволей пририсовывало к нему куриные ноги. Ну, конечно, ног не было. Было другое: даже самому глупому при первом же взгляде на потемневшую от времени избу становилось ясно, что здесь кто-то живет и по сей день. На это указывал ряд мелких, но существенных признаков.
   - Слушайте, а тут живут, - сказал я.
   - Ты тоже заметил, да? - ехидно спросил Антон.
   - Мыслиться мне, что все эти народные байки про местных старух-колдуний не так уж безосновательны..., - задумчиво сказал Саша.
   - Может пойдем отсюда? - занервничала Ольга.
   По правде сказать, мне тоже тут совсем не нравилось, но я, собравшись с духом и, стараясь придать голосу как можно больше бесшабашности, громко сказал:
   - Брось ты! Пойдем поближе, может, в гости пригласят....
   Мы сделали несколько шагов по направлению к дому, и вдруг темп нашего движения несколько снизился. И причиной этому был не упадок физических сил, а безотчетный страх, мерзкими мурашками ползший по коже.
   С каждым последующим шагом чувство бессознательного страха все более взрастало в душу - теперь он уже крепко сжимал открытыми когтями мое сердце, готовясь перерасти в панический ужас.
   Вначале я решил, что это происходит только со мной, но оглянувшись, увидел бледные и растерянные лица своих спутников.
   Мы боялись, но упорно шли вперед!
   Тишина стояла оглушающая: ни пения птиц, ни гула комаров, ни одного дуновения ветра - словно время вдруг остановилось. Даже шаги у нас почему-то сделались бесшумными, крадущимися. Из всего многообразия мира звуков в барабанных перепонках отдавался лишь стук собственного сердца....
   И в этот самый момент нечто вынырнуло из леса, пронеслось перед глазами и вновь исчезло в сплетении ветвей.
  

-10-

   Матерь божья! Я даже сказать не могу, на что это было похоже! Маленькое, бесформенное, но явно двуногое, оно более всего напоминало карлика, закутанного в дерюгу. Ни одна веточка при этом не хрустнула, что было еще страшнее и сразу же наводило на мысли о чем-то потустороннем.
   Пружина нервов, взведенная до упора, стремительно распрямилась.
   Ольга издала слабый, сдавленный крик, а мы просто развернулись на месте и побежали.
   Боже мой, как мы бежали! Не разбирая дороги, царапаясь о ветки, запинаясь о кочки и сучья - первобытный ужас гнал нас прочь от этого места. Ни одной мысли не крутилось в голове, только дикое желание поскорее убраться отсюда.
   В мгновение ока мы очутились в ранее известном овраге, но теперь этот импровизированный скотомогильник внушал чувства, совершенно отличные от научного интереса. Казалось, что мертвые головы зверей зловеще усмехаются.
   Все же страх к этому времени уже несколько ослабил свою ледяную хватку, да и выдохлись мы изрядно, тем не менее, весь, оставшийся путь был проделан нами в весьма быстром темпе с ежесекундным оглядыванием назад.
   Более-менее мы пришли в себя уже на борту "Орки". Здесь было все так уютно, так современно, что, наверняка, каждый из нас спросил себя: а не привиделось ли мне это?
   На улице смеркалось, мы сидели за столом в кают-компании.
   - Можно... я... здесь? - Ольга скорее жестами, чем словами, спрашивала разрешения курить прямо в помещении.
   Никто не возражал.
   Я обратил внимание, что сигарета в е6е пальцах просто ходуном ходит. Наконец, Ольга затянулась, выпустила струйку дыма в потолок и почти успокоилась. По лицу Саши было заметно, что он впервые пожалел о том, что бросил эту вредную привычку два года назад.
   - Нет, ребятки, - серьезно сказал Антон. - Без спиртного здесь не обойтись!
   Он залез в свою дорожную сумку и извлек оттуда бутылку из-под водки, в которой плескалось нечто мутновато-коричневое (все уже привыкли к тому, что во все экспедиции Антон брал с собой огромное количество алкоголя).
   - Кедровка! - торжественно изрек Антоний. - Старинный рецепт сибирских охотников!
   Мы разлили по пятьдесят грамм, залпом выпили и решили как следует обмозговать все произошедшее. Председателем собрания стал Антон.
   - Итак, - сказал он, когда мы выпили по первой, - давайте по порядку. Только что мы с вами видели, скажем так, нечто, отличающееся от того, что мы привыкли наблюдать в природе, и при этом испытали сильные эмоции, весьма далекие от положительных. Теперь нам абсолютно достоверно известно, что страхи местного населения и их вера во что-то сверхъестественное, вроде ведьм, отнюдь не беспочвенны. Ваши версии? Принимаются все, даже самые бредовые.
   - Погоди! - возразил я. - Бредовых не надо!
   - А не стали ли мы с вами жертвами массовой истерии? - предположила Ольга.
   - О! - сказал Антон. - Разберемся! Чтобы ответить на этот вопросец, давайте вспомним, кто что видел.
   Мы вспомнили и выяснили, что все увидели одно и тоже, а именно: нечто небольшого роста, двуногое, быстро и бесшумно перемещающееся по лесу. Рассказывать об этом друг другу было не очень-то приятно, поскольку видение снова вставало перед глазами, и мороз вновь продирал по коже.
   - Угу, - подытожил Саша. - Кажется, истерия отпадает.
   - Точно! - сказал Антон. - Все мы столкнулись с реальным объектом. Но что же это, черт возьми, было-то?
   После третьей меня осенило.
   - Слушайте, - сказал я. - Из вас кто-нибудь когда-нибудь интересовался проблемой реликтового гоминоида?
   - Это в смысле - снежного человека? - переспросил Антон. - Нет, как-то не особо.
   Остальные тоже покачали головами. Тогда я решил устроить маленький ликбез.
   - В свое время, - начал я, - я прочитал довольно-таки большое количество литературы по данной теме от Поршнева до Быковой. Так вот, странное волосатое существо встречали люди в разных регионах страны (в том числе и у нас на Кольском полуострове), причем люди с совершенно разными уровнями образованности и осведомленности. Но в их рассказах есть одна общая деталь - почти все они при встрече испытывали сильный страх, можно даже сказать - панический ужас. Более того, они не особо любят вспоминать об этом, потому что даже сами воспоминания вызывают у них страх.
   - Да-да! - перебил Саша. - Кое что вспоминаю. Несколько лет назад в какой-то газете была статья о том, как где-то здесь, в тундре, снежный человек погнался за группой школьников, и все они умерли от страха.... Не помню точно, но что-то в этом роде.
   - Ага, - поддакнул я и продолжил. - Так вот, это свойство реликтового гоминоида называют суггестией, по-простому - это внушение. Ну, и существует такая околонаучная гипотеза: снежный человек есть тупиковая ветвь эволюции человекообразных. Это очень редкий, ныне исчезающий вид (а может быть и несколько разных видов), совершенно не способный сосуществовать с Homo sapiens'ом. И поэтому он развил в себе способность к суггестии, а именно - к внушению страха. Таким образом он защищает себя и свою территорию.
   - Но ведь этот самый гоминоид описывается, как существо огромного роста, - возразил Антон, - а мы видели нечто маленькое.
   - Стереотип, - сказал я. - Если бы ты читал что-нибудь по этому поводу, то заметил бы, что люди видели существа разных размеров, в том числе и совсем небольших.
   - Детеныш, - предположил Саша.
   -А интересно, - сказала Ольга, - если они внушают страх, то как они это делают? Телепатически?
   - Инфразвук определенной частоты вызывает панический страх, - вспомнил Саша.
   - Слоны издают инфразвуки, - задумчиво заметил Антон.
   - Кстати, - спросила Ольга, - было ли то, что мы видели, волосатым?
   - Хрен его сейчас помнит, - пожал плечами Саша. - Не до того было...
   - Это точно! - согласился я.
   - Слушайте, давайте еще по одной, а? - предложил Антон.
   - Бутылка у нас, надо полагать, бесконечная?
   - Нет, она просто ноль семь литра.
   - Тогда давай!
   За иллюминатором уже стояла ночная тьма, а мы все сидели, и сна не было ни в одном глазу.
   - Стойте! - сказал вдруг Антон. - Мы с вами забыли одну важную деталь. Изба! Разве гоминоиды живут в избах?
   - Запросто! - защищал я свою версию. - Например, Майя Быкова считает, что всякого рода домовые банные есть не что иное, как немногочисленная часть гоминоидов, которая смогла-таки ужиться с человеком.
   - Ну, насколько мне известно, - не унимался Антон, - все перечисленные тобой персонажи славянской мифологии обитают на чердаках, в погребах, на скотном дворе, но уж никак не живут в избах посреди леса!
   - А у меня нет уверенности, что изба жилая! - возражал я. - Это вполне могла быть заброшенная охотничья избушка, просто хорошо сохранившаяся.
   - Ага! - приготовился выдвинуть очередной свой аргумент Антоний, но его прервала Ольга.
   - Может, хватит? - сказала она. - По-моему уже слишком поздно для споров. Истина как всегда и проще и сложнее одновременно, чем все ваши теории.
   - О! - воздел палец к небу Антон. - Устами женщины глаголет истина! Давайте на сегодня закончим.
   - Спать, что ли? - спросил я. - Да ведь бесполезно! Может, еще посидим маленько, чаю вон изопьем, а? В конце концов, не так уж часто мы с вами вот так вот все вместе проводим вечера, тем более в такой необычной обстановке. Давайте ценить и продлевать такие минуты!
   И мы еще немного посидели, а точнее сказать - спать легли только в третьем часу ночи.
   А так же помню, что небо выяснило, и ночь выдалась до безобразия холодная. Я все думал о том, что Ольге там, наверное, холодно спать одной, и что неплохо бы было, если бы я был рядом, но дальше мыслей (впрочем, как и всегда) дело не пошло, я уснул, и снилось мне что-то гнусное, но совершенно не запоминающееся.
  

-11-

   Где-то под утро был заморозок, пал иней, который, впрочем, не пролежал и до полудня. День был не совсем безоблачный, но все же вид чистого неба, игра бликов на воде несказанно поднимали настроение. Затерянный мирок, в который мы попали по воле случая, в лучах солнца выглядел совсем по-иному. На море, впрочем, зыбь, поднятая штормом, пока не улеглась, так что мы решили задержаться здесь еще на сутки.
   В гости нас больше не звали, и вообще я заметил, что местный люд поглядывает на нас как-то искоса. Очевидно, селяне подозревали куда мы ходили вчера днем, и что мы там видели, хотя мы и словом не обмолвились о цели нашей прогулки по лесу.
   Антоний размотал свою удочку, уселся на корму и клятвенно пообещал нам свежей рыбки. Саша зачем-то полез копаться в дизеле, ну а мы с Ольгой взялись за рутинную работу по сбору материала, ибо внезапно вспомнили о статусе людей науки.
   В один из подобных моментов, откуда-то со стороны нашего судна раздался истошный невнятный крик. Я резко выпрямился, и мы побежали к "Орке" настолько быстро, насколько это вообще было возможно в резиновых сапогах.
   Первое, что я увидел, был деревенский народ, в массе своей стекающийся на берег. Лица у всех были повернуты в сторону устья.
   Узрев нас, Антон яростно замахал телескопическим удилищем, а Саша, приложив ладони ко рту, закричал с мощностью корабельной сирены:
   - Белухи! Белухи!
   Мы с Олей взлетели на борт, как ангелы.
   - Белухи! - повторил Саша уже спокойнее. - Белухи!
   - Мама родная! - воскликнула Ольга, и больше никто не произнес ни слова.
   Можно было подумать, что со стороны моря надвигается некое странное стихийное явление - именно так выглядело огромное стадо дельфинов, идущее прямо на нас. Эти северные китообразные - вполне заурядные обитатели Белого моря, но такого их количества я не видел за всю свою жизнь и вряд ли когда-либо увижу вновь.
   Дельфины подошли совсем близко, "Орка" заплясала на волнах, поднятых ими, воздух наполнился их голосами и шумом рассекаемой мощными хвостами воды. Здесь были и крупные, почти в шесть метров длиной, степенные белоснежные патриархи, и сероватые, полные сил молодые звери, и совсем темные младенцы. Мы невольно залюбовались их гладкими, лишенными спинных плавников телами, хитрыми мордам и, грацией и пластикой, которые демонстрировали в воде эти животные.
   Интересно, что им понадобилось в этой речушке?
   Меж тем в деревне наблюдалось нездоровое оживление. Не бегали и не суетились лишь глубокие старцы да грудные дети (и те, и другие были оставлены в избах). Вся деревня напоминала мне судно во время аврала, а чуть позже я понял, что это, собственно говоря, и был аврал.
   Четверо мужчин поспешно ставили на киль две пригодные к эксплуатации лодки. Женщины и подростки бегали от домов на берег и обратно, принося багры, весла, топоры и жутковатого вида гарпуны с ржавыми лезвиями. Откуда-то приволокли две крупноячеистые рыбацкие сети, бог знает, когда сплетенные, но, по всей видимости, еще достаточно крепкие.
   Киты практически остановились, очевидно, принимая пресные ванны, убивающие паразитов на коже. Они никуда не торопились, а вот люди спешили.
   Одна из лодок, находящаяся выше по течению, резво пошла поперек реки, расставляя за собой одну из сетей. Туже самую операцию проделали люди, сидящие в лодке, которая находилась ниже. Таким образом, за считанные минуты река была практически перегорожена, а почти все белужье стадо оказалось в западне. Белухи ткнулись мордами в ячеи, попробовали их на прочность и повернули обратно. Но в противоположной стороне их тоже ждала преграда.
   То, что должно было произойти далее, не составляло труда домыслить.
   - Ну, с богом! - раздался чей-то возглас, и мужики в лодках взялись за омерзительную мясницкую работу.
   Лица людей подверглись странной метаморфозе. Их охватило упоение убийства. Ржавая сталь гарпунов вздымалась в воздух и с совершенно непередаваемым словами звуком вонзалась в живую плоть. Вслед за этим раздавался пронзительный крик морской канарейки. Тело конвульсивно выгибалось, могучий хвост взбивал розовую пену, окропляя ею лица, руки, одежду охотников. А когда острие пробивало легкое, вверх летел фонтан ярко - красных брызг... Тела мертвых или агонизирующих белух, находящиеся близко к берегу, подцеплялись баграми, и дружными усилиями выволакивались на мелководье, где их тут же принимались разделывать топорами. С помощью тех же топоров приканчивались животные, в слепом страхе выбросившиеся на берег. Все это было совсем уж отвратительно, особенно, если учесть, что береговая команда почти целиком состояли из женщин и подростков.
   Я вспомнил, что еще до недавнего времени у некоторых восточноазиатских народов существовала славная традиция - устраивать резню китов-лоцманов. Что и говорить, славная традиция - убивать, не правда ли?!
   А знаете, что было самым чудовищным? То, что наша "Орка" оказалась прямо в самом центре бойни. Мы являлись вынужденными свидетелями кровавого действа, и это бесило меня больше всего.
   Честно говоря, я старался не смотреть на лица своих спутников. Боялся прочитать в них нечто, что могло бы шокировать меня. Может быть я малодушный человек. Саша стоял рядом, и я лишь слышал, как сквозь его сжатые зубы непрерывным потоком сочатся слова и выражения, с которыми я был полностью согласен, но которые при всем желании не могу здесь привести.
   Помню, что поначалу я пытался мысленно оправдать китовую охоту, аргументируя ее необходимостью питания белковой пищей долгой северной зимой. Но постепенно голос адвоката тускнел и становился неразборчивым, а голос прокурора, наоборот, звучал теперь яростно и грозно.
   Но что мы могли поделать?
   Сцена спектакля о жизни китобоев, видимо, близилась к концу. По загону металось уже не более десятка совершенно обезумевших белух. Охотнички тоже изрядно подустали и теперь тщетно пытались зацепить гарпуном или багром хотя бы одного зверя.
   Впрочем, своего бы они, в конце концов, добились. Но тут произошло нечто, а именно - все оставшиеся в живых белухи единовременно бросились к нашему суденышку и чуть ли не вжались в его борта.
   Одна из лодок сунулась было к нам, и стоящий на ее носу мужик с гарпуном встретился глазами сначала со мной, потом с Сашей, потом со всеми остальными. Уж не знаю, что он там прочел, но только взор его, горящий азартом убийства, вдруг резко потух, и мужик, проворчав нечто вроде "Успеется!", приказал своему напарнику подгребать к берегу.
   А я все мучился вопросом: почему дельфины никогда не выпрыгивают из сетей? Я не зоопсихолог, но, насколько мне известно, даже они до сих пор не знают ответа на этот вопрос.
  

-12-

   До позднего вечера продолжалась разделка туш. Вода в реке покраснела от крови, а воздух наполнился резким будоражащим запахом.
   Ночь выдалась ясная и лунная. Я никак не мог заснуть, потому что под самым ухом ворочались и вздыхали белухи. Несомненно, они были обречены. Это была последняя ночь в их жизни.
   Убрать сети под покровом темноты, выпустить белух на свободу и быстро-быстро смыться отсюда казалось мне самым простым планом. Но Саша сказал, что у него есть идея похитрее, и что утро вечера мудренее, после чего захрапел самым бессовестным образом.
   Я некоторое время пытался заснуть, после чего понял, что спать-то мне совершенно не хочется. Я вылез из спальника и покинул кубрик.
   Я настолько был уверен, что все пребывают в объятиях Морфея, что, неожиданно увидев перед собой Ольгу, здорово перепугался и, не особо соображая с испуга, спросил:
   - Ты кто?!
   - Тс-с! - Ольга приложила палец к губам.
   - Слушай!
   - Ну? - не понял я.
   - Белух не слышно. Пойдем! Кое-что покажу!
   Тут я обратил внимание на то, что возня белух действительно утихла. Но когда это случилось - я не заметил.
   Ольга подвела меня к ближайшему иллюминатору и сказала:
   - Смотри на воду!
   Я взглянул на залитый лунным светом мир и узрел удивительную картину: все оставшиеся в живых белухи стояли вертикально в воде, морды их были направлены в одну сторону.
   Не понимаю, что происходит, я перевел взгляд на берег и чуть не онемел. Дело в том, что над самой рекой, на самом краю берега, стояло нечто небольшого роста, двуногое и в то же время бесформенное. А именно, то самое нечто, которое так изрядно напугало нас во время похода к таинственному лесному озеру.
   Только теперь было совершенно очевидно, что это никакая не нежить, а девочка, обыкновенная девочка лет двенадцати, одетая в бесформенное грубое рубище.
   - Черт! - не сдержался я.
   Но Ольга велела мне молчать и особо не шевелиться, потому как странная ночная гостья стояла в считанных шагах от "Орки". Впрочем, девочка совсем не смотрела в нашу сторону. Она смотрела на китов. А те, в свою очередь, смотрели на нее. Просто смотрели и молчали.
   Мы тоже молча наблюдали все это, и... Хотел написать терялись в догадках, но это не соответствовало бы истине, ибо у меня в те минуты не было в голове ни единой мыслишки.
   Так продолжалось минут пять. А затем произошло событие еще более удивительное. Белухи вдруг, словно по команде, прыснули во все стороны. Затем три их них начали синхронно набирать скорость, вспенивая речные воды.
   Не успел я подумать о смысле подобного поведения, как все три зверя единовременно взметнули свои могучие тела из воды и перемахнули через сетевое ограждение. Сразу же за ними то же самое проделала вторая тройка, затем третья и так, пока все киты не оказались на свободе.
   Все произошло, в мгновение ока, но этого феерического зрелища мне никогда не забыть. Я до сих пор слышу, как стучат по надстройке и палубе капли воды, сорвавшиеся с их тел в момент прыжка....
   Наконец я ошалело перевел взгляд на то место, где стояла таинственная визитерша. Естественно, берег уже был пуст. Пока мы глазели на белух, гостья исчезла.
   - Представление окончено, можно идти спать, - прокомментировала Ольга.
  

-13-

   Утро было как утро. До тех пор, пока Саша с Антоном не заметили исчезновения белух. Вот тут-то мы им все и рассказали. Все, что видели ночью.
   Капитан изумленно выругался.
   - А вы, молодые люди, не того? - ошарашенно вопросил Антон, подразумевая под этим: а не привиделось ли нам?
   - Дело твое, - пожал я плечами, - Можешь, в принципе, не верить. Но лучше бы поработал своим процессором и придумал бы рациональное объяснение всему, что мы тут наблюдаем.
   - А вдруг здесь надо мыслить нерационально? - подала голос Ольга.
   - Может тут как раз что-то, что выходит за рамки рационального мышления?
   - Отлично! - сказал я. - Вот тебе и задание: исходя из своей женской логики, составить объяснение альтернативное Антошиному. Ты, Саня, тоже, кстати, думай!
   - А ты сам, что будешь делать? - бесхитростно спросил Саша.
   - А я, - придав голосу солидности, отвечал я, - буду синтезировать ваши гипотезы. И смотреть, как все это вписывается в общенаучную картину мира.
   Разговор происходил ранним утром за чашкой кофе. Солнечные блики гуляли по потолку каюты и мешали сосредоточиться.
   - Итак, что мы имеем? - рассуждал вслух Антон. - Начнем с самого начала.... Первое - мы попадаем в шторм. Второе: из-за этого шторма мы заходим в устье неизвестной реки, причем довольно крупной, где находим некую деревню. Ни деревни, ни реки нет на карте, что само по себе весьма подозрительно в наш просвещенный век. Более того: в деревне мы знакомимся с людьми, живущими, словно вне оси времени, в каком-то временном кармане.... Господа! А не попали ли мы с вами в параллельный мир?
   Я замахал на него рукой:
   - Это уже другой вопрос! Мы над ним еще подумаем. Продолжай!
   - Угу... Ага! Далее (Это уже третий пункт): от одного из местных жителей мы, точнее - ты, узнаешь, что где-то в лесу живет древняя старушка, которую все считают ведьмой. Гонимые простым человеческим любопытством, мы отправляемся туда, и что? А то, что в лесу мы встретили нечто, нагнавшее на нас дикий страх... Слегка придя в себя, и вооружившись логикой и научными знаниями, мы пытаемся дать правдоподобное объяснение всему виденному....
   - И ни черта у нас не выходит! - вставил Саша.
   - Точно! Затем мы становимся свидетелями охоты на китов, часть из которых оставляют в живых до сегодняшнего утра. Сегодня утром мы обнаруживаем отсутствие оных белух, хотя, если верить специалистам, дикие дельфины никогда не перепрыгивают через сети. Более того! Некие Дима и Оля клятвенно утверждают, что были свидетелями небывалой сцены неслышимого общения белух с тем самым нечто, каковое при более близком рассмотрении оказывается обыкновенным ребенком! Замечательно! И что же из всего сказанного мною вытекает?
   - А ни хрена не вытекает! - ответил Саша.
   - Точно! - согласился с ним я.
   Ольга, несколько рассеянно смотревшая в иллюминатор на окружающий мир, заметила как бы, между прочим:
   - Народ что-то забегал... Нервничает... На нас недобро поглядывает...
   - Еще бы! - усмехнулся я. - Еще бы они не бегали! Белух-то - опа! Нету! Правда, мы-то здесь не причем. Нечего на нас поглядывать.
   - Слушайте! - воскликнул вдруг Саша, хлопнув себя по колену. - Появилась мысля!
   - Ну? - не совсем понимая, о чем он, спросил я.
   - Помнишь, ты нам пересказывал эту байку про ведьму?
   - Ну.
   - А помнишь, там был момент про какую-то бабу, которая родила волосатого ребенка, которого добрые односельчане снесли в лес?
   - Ну. И что?
   - Когда это было?
   - Да бог его знает! Пойди вон у мужиков спроси! Ты, вообще, к чему все это клонишь?
   - А вот ответь мне: та девочка, которую вы ночью видели, не мохнатая была?
   - Ах, вон ты про что! - воскликнули мы разом.
   - Да вроде нет, - не вполне уверенно сказала Ольга.
   - Жаль. Это кое-что бы объяснило.
   - Ни черта бы это не объяснило! - возмутился я.
   - Почему же? - вступился за нашего капитана Антон. - Смотри: допустим, около десяти лет назад некая жительница деревни рожает странного, волосатого ребенка. Атавизм, одним словом. Естественно, местные жутко пугаются и, исходя из собственных моральных и религиозных принципов, относят дите в лес. Так сказать, от греха подальше. Девочку находит та самая легендарная старушка, которая ее выкармливает, обучает кой чему, а сама, допустим, умирает от старости....
   Я категорично замотал головой.
   - Полнейшая чушь! Чем, скажи на милость, старуха выкормила ребенка? Грудью?!
   - А может, у нее коза была? - не сдавался Антон. - А может, вообще, лосих доила. Лосих ведь доят.
   - Ага! Ты еще скажи - молоком волчицы! Как Ромула и Рема.
   - Во-вторых, если ребенок родился действительно волосатым, а девочка, которая была здесь ночью, была самой обыкновенной, то, скажи мне на милость, куда делась обволошенность? Впрочем, черт с ней с волосатостью! И так ясно, что гипотеза притянута за уши.
   - Ну, тогда я не знаю! - развел руками Антон.
   - Мы забыли одну весьма существенную вещь, - сказала вдруг Ольга. - То, что мы видели, выглядело как телепатическое общение человека с белухами. Понимаете? Я про такое только в желтой прессе читала. В свое время.
   Я, честно сказать, даже и не сразу понял, откуда она про телепатию-то взяла.
   - Ты это, Оля, про что? - спросил.
   - Ну как же? - удивилась Ольга. - Она же вслух ничего не говорила! Понимаешь? Молчала. А они, тем не менее, слушали!
   - Белухи, что ли? Ну это ты, милая моя, малость загнула! - высказался я критически, хотя в душе почему-то был уверен в правоте Ольгиных слов.
   - Ей богу! - восхитился Саша. - Прямо фантастика!
   - Ага! - буркнул Антон. - Ненаучная.
   - Ну отчего же? - сказал я. - Если уж рассматривать чисто теоретически, то сама по себе телепатия (нет, какой все-таки приевшийся термин!) не так уж и противоречит общенаучной картине мира. Другое дело, что у нас нет никаких эмпирических доказательств.
   - Началось опять! - вздохнула Ольга.
   - Речь-то идет не о телепатии, телекинезе, левитации или еще какой парапсихологии. Просто-напросто имеется факт и необходимо его объяснить. Я объясняю это, как пример телепатического общения человека с животными.
   - Господа! Господа! - воскликнул Антон. - А не слишком ли много для нас? Затерянный мир, ведьмы, волосатые девочки, телепатия с белухами... А?! По-моему, в жизни так не бывает. Нельзя ли как то попроще?
   - Можно, - уверенно сказал Саша. - Вон сюда Евсеич со своей благоверной идет, он тебе все и объяснит. Попроще.
   - Пойдемте, встретим гостей, - предложил я. - А то как-то неудобно получается...
   Антон хотел было заметить, что "неудобно - это когда дети на соседа похожи", но промолчал. Мы вышли на палубу навстречу нежданным визитерам.
  

-14-

   - Уходить, уходить вам отсель надобно! - горячился Евсеич. - Народ нонче злушший! Все на вас грешат, мол вы, белух-то...
   В общем, если опустить стенографическую точность, смысл его речи сводился к тому, что мы, нарушив патриархально - размеренную жизнь деревни, принесли с собой нечто дурное, сглаз.
   А уж после того как мы на Ведьмино озеро ходили да после сегодняшней ночи, в течение которой ушла в море законная добыча, всем стало совершенно ясно, что мы посланцы зла, и что ничего хорошего от нас ожидать не стоит.
   "Ну, чисто дети!" - дивился я. Просто поразительно, как быстро поменялось к нам отношение. Несколько никак не связанных друг с другом событий, и мы уже не случайные гости, а первопричина зол. Наверное, это и есть реликтовый способ мышления. Может, кто-то и не был согласен с общим мнением, но толпа, толпа!...
   В течение всей речи почтенного старца, его жена стояла рядом. Она не произнесла ни слова, кроме слов приветствия. Должно быть, просто оказывала своему благоверному моральную поддержку. Я, кстати, так и не узнал ее имени. По старой русской традиции все в деревне ее звали просто бабкой Федосихой.
   Во время всей беседы, а точнее монолога, я скучающе вертел головой по сторонам, но всюду натыкался на косые недобрые взгляды сельчан и вновь поражался такой резкой смене настроения.
   В какой-то момент моего слуха коснулся скрип уключин, и я узрел троих - двух взрослых мужчин и мальчика лет тринадцати - выгребающих в лодке в сторону моря, очевидно, ставить сети.
   - Все ясно! - резкий голос капитана заставил меня вздрогнуть. - Я и так собирался сегодня уходить. Еще не хватало, чтобы ваши деревенские инквизиторы нас подпалили! Вам, конечно, спасибо за заботу и гостеприимство, но, думаю, мы прямо сейчас и снимемся с места.
   - От и верно, от и плывите с богом! - неожиданно высказалась Федосиха.
   - С господом нашим, со Иисусом со Христом! - добавил сам Федот.
   Саша круто развернулся, чтобы пройти в рубку.
   Я, надо заметить, полагал, что пора нам знать честь, но не думал, что капитан примет решение об уходе так внезапно.
   - А что нас здесь держит?! - сказал он, прочитав молчаливый вопрос в моих глазах. - Мы и так здесь засиделись сверх всякой меры. Шутка ли сказать - трое суток! Ни слуху, ни духу! Там, небось, уже некрологи печатают!
   - И свечки ставят за упокой, - добавила Ольга.
   - Однако, - заметил Антон, - хочу сказать, что вряд ли мы когда-нибудь окажемся в месте, где столько всяких загадок и тайн. Впрочем, если пытаться их разрешить, можно просидеть здесь до второго пришествия.
   - Во-во! - сказал Саша. - А потому: отдавай швартовы!
   Он завел двигатель. О, сколь чужд был сей звук для здешних мест!
   "Орка" медленно отошла от импровизированного причала и, набирая ход, пошла вниз по реке.
   Народ на берегу безмолвствовал. Я всматривался в каждое лицо, пытаясь угадать, что мы оставим после себя в сердцах этих людей. Если честно, мне это плохо удавалось. Я не чтец мыслей. Однако, на мой взгляд, я уловил у всех чувство некоего облегчения. "Здесь мы пришельцы" - заключил я.
   Обступивший реку лес быстро скрыл деревню из вида.
   - Вот и все, - сказала Ольга.
   - Что? - не понял я.
   - Вот и все, говорю, - пояснила она. - Вряд ли еще когда-нибудь мы окажемся здесь.
   - Ну почему же? - возразил я. - Что за неверие в светлое будущее? Откуда такой пессимизм? В конце концов, когда пойдем из Архангельска, что нам мешает вновь завернуть сюда?
   - Очень трудно найти место, которого нет ни на одной карте..., - пространно сказала Ольга.
   - А я напишу очерк! - решительно заявил Антон. - Писатель я или нет?!
   Антон был известен как автор нескольких небольших рассказов, частью опубликованных в местных изданиях.
   - Знаешь, что? - немного подумав, сказал я. - Действительно напиши и отправь в какой-нибудь журнал, типа "Чудеса и приключения". Они любят про всякие параллельные миры... Сам понимаешь, ни одно серьезное издание не поверит ни единой твоей фразе.
   - Это верно! - вздохнул Антон.
   Уже почти в самом устье мы обогнали лодку с рыбаками. Саша провел судно издевательски близко от их борта, наглядно продемонстрировав преимущества двигателя внутреннего сгорания
   Мы с Олей помахали сидящим в лодке. На прощание.
   - А вот смотри, Димка, - неожиданно сказала Ольга, - живут ведь почти как в XVIII веке.
   - Только в те времена самогон так не хлестали, - ответил я.
   - Да, - мрачно согласилась Ольга. - Вот так и вырождается российская глубинка.
   И вот тут-то снова случилась неожиданность...
   Солнце, до того момента чудесно игравшее бликами на воде, вдруг скрылось за тучку, а море вздыбилось, ощетинилось волнами, повинуясь внезапно налетевшему шквалу.
   - Оп-па! - только и успел сказать я, хватаясь за леер, дабы не быть выброшенным за борт.
   Саша, конечно, среагировал мгновенно, развернув "Орку" носом против ветра. Впрочем, мы втроем уже были мокрые с головы до ног.
   - Пошли внутрь! - бросил Антон, растопорщившись как мокрая курица.
   Мы поспешили укрыться во внутренних помещениях судна. Я нырнул к капитану в рубку.
   - Если дождик, ветер вслед -
   Жди от шквала разных бед.
   После шквала дождь пойдет -
   Значит, скоро шквал пройдет! - продекламировал Саша старую морскую примету, запечатленную в нехитрой стихотворной форме.
   И ведь верно - ветер стих так же быстро, как и налетел. Лишь поднятая им зыбь продолжала тошнотворно раскачивать посудину.
   Саша вдруг посмотрел куда-то вбок и назад.
   - Слушай, - сказал он, - а где лодка... с этими?
   - Так там где-то, - я неопределенно кивнул головой. - Из-за дождя не видно.
   - Да нет, - сказал Саша неуверенно. - Я же недавно на нее оглядывался. Ну-ка, держи так! - он передал мне штурвал, а сам взял бинокль и принялся обшаривать поверхность моря.
   - Вот ведь мать их! - изменившимся голосом сказал он. - Как знал! Перевернулись! - он сунул бинокль мне в руки. - Во-он там! Видишь? Ну, теперь держись!
   И я увидел: перевернувшаяся лодка беспомощно барахталась по волнам, выставляя черное смоленое днище. В таком виде ее можно было бы принять за спину дохлого кита.
   - Людей видишь? - спросил Саша.
   - Я порыскал взглядом по всей, находящейся в поле зрения акватории, но кругом была лишь вода, вода и еще раз вода...
   - Ищите! Ищите! - заклинал капитан.
   В поиски активно включились примчавшиеся на шум Ольга с Антоном.
   Мы снова вылезли на палубу, невзирая на дождь, и с утроенной энергией продолжали поиски.
   Безрезультатно. Море, море и только оно проклятое...
   Я медленно убрал окуляры бинокля от глаз.
   - Черт! - вдруг выкрикнул Антон. - Вот он! Почти рядом!
   Мы с Ольгой немедленно подбежали к нему. Саша застопорил машину, а затем дал задний ход. В нескольких метрах от левого борта, обхватив весло руками, плескался на волнах потерпевший крушение - мальчик. Смущало то, что он не реагировал на наши крики, и лицо его находились в воде.
   - Ближе! Ближе! Еще ближе! - командовал Антон. Саша помогал ему, как мог, включая и выключая подруливающее устройство.
   В конце концов, Антон вооружился багром, зацепил парня за ворот, подтащил к борту, после чего мы вдвоем подняли пострадавшего на "Орку".
   - Жив? - испуганно спросила Ольга?
   Я пожал плечами. Глаза подростка были закрыты, он не подавал признаков жизни. Кроме того, вскоре мы заметили, что вода, стекающая с его волос на палубу, имеет розоватый оттенок - очевидно, во время крушения он ударился обо что-то головой.
   Ольга присела, положила пальцы на шею мальчика.
   Мы терпеливо ждали.
   - Пульса нет, - сказала она бесцветным голосом, выпрямляясь.
   - Может просто слабый, не прощупывается? - возразил Антон. - У него же полные легкие воды! Попробуем-ка мы так!...
   Он взял мальчика за пояс, приподнял и встряхнул.
   Рот паренька безвольно приоткрылся, и оттуда вытекло немного жидкости. Его не вырвало, он не закашлял - словом, ничего такого, что неоднократно описывается в литературе.
   - Может, искусственное дыхание? - уже ни на что не надеясь, предложила Ольга. - Я умею...
   Как человек, мало сведущий в оказании помощи, я стоял и безучастно смотрел на все это действо.
   Прошло две, нет три минуты.
   - Ну? - встревожено спросил Саша, высунувшись из рубки.
   - Ни-че-го! - зло сказал Антон, махнул рукой, резко развернулся к нам спиной и стал глядеть на море.
   Ольга стояла на коленях, склонив голову к плечу. Казалось, она на что-то надеется. Наверное, на чудо. Я уже не надеялся ни на что.
   Утопленник и четыре безмолвные фигуры.
   Ольга медленно поднялась на ноги, медленно сунула в рот сигарету, чиркнула зажигалкой, медленно прикурила, медленно выпустила в воздух струйку дыма...
   "Орка" шла обратно в деревню.
  

-15-

   Таким образом, нам пришлось остаться в этой проклятой деревне еще на ночь.
   "Трясина! Натуральная трясина! - думал я. - Не вырваться!". Меня трясло.
   Будь моя воля, я бы - ноги в руки: и дернул бы отсюда на всех парах. Но Саша заявил, что предпочитает уйти отсюда на следующее утро. Настроение у него было - хуже некуда, и он ушел на берег, чтобы побродить в одиночестве.
   На душе было паршиво. А у кого будет солнечно, если по всей деревне стояли такие стон, плач и причитания, что не спасали даже переборки?! Уши хотелось заткнуть....
   Капитан вернулся на борт, когда уже стемнело, и деревня, за исключением одной избы, где лежал утопленник, и откуда доносились рыдания, погрузилась во тьму.
   - Сидите? - спросил он.
   - А чего делать-то? - мрачно отозвался я. - Слушать эти вопли не могу! Надолго там это?
   - У! На всю ночь, пожалуй. Да дело не в этом! Там рыдают только мать мальчика да еще две бабы. А остальной народ лихорадит.
   - В честь чего? Опять, небось, мы виноваты?
   - Не. Про нас молчат, как будто нас и нету. Я там мимо проходил, кое-что краем уха слышал. Толкуют, что ведьма, мол, во всем виновата. Наболело, говорят. Мужики кричат, пойдем, подпалим, мол. А бабы их подначивают. Не иначе, как карательную экспедицию организовывать хотят.
   - Как бы и нас под шумок не подпалили, - подозрительно заметил Антон.
   - Черт их знает! - пожал плечами Саша.
   - Не дойдут, - сказал я, немного подумав. - До озера не дойдут. Кишка тонка. Вспомните, какого страху мы натерпелись! А уж мы-то на мир трезвее их смотрим.
   - Черт их знает! - опять сказал Саша.
   - Мальчики, может, спать будем? - предложила Ольга. - Поздно уже.
   - А ты уснешь под это? - я тоскливо посмотрел в сторону деревни.
   Вскоре наше судно тоже слилось с окружающей чернотой.
   А в старой покосившейся избе продолжали рыдать над одним, оплакивая троих.
   А группа мужиков вооружалась топорами, замышляя богоугодное, на их взгляд, дело...
  

-16-

   Снился мне странный сон.
   Будто бы сижу я в просторной крестьянской горнице на лавке за грубым деревянным столом. Передо мной, на столе, небольшая иконка и две восковых свечи. За окном - ночь, поэтому горнице освещена лишь этими двумя свечами. Я ничего не делаю - просто сижу и смотрю на икону. А может, пытаюсь узнать свое будущее, как какая-нибудь девица на святки. На иконе женщина, очевидно, некая великомученица. Спокойное лицо; кроткие, благообразные глаза; рука, поднятая в благословляющем жесте; нимб, - в общем, все как положено.
   И вдруг... Свечи вспыхивают ярким пламенем, они стремительно горят, воск шипит и течет. А с лицом святой происходят разительные перемены: темный, глубокий взгляд, исполненный божественной доброты, становиться желтым, пылающим. Рот искривляется в жестокой, богохульной усмешке. И рука - уже не благословляющая длань, а указующий прямо на меня когтистый перст. И я понимаю, что это не святая великомученица, а кто-то совсем другой...
   Проснулся я, естественно, от страха. Сердце стучит безумно. "Надо же! - думаю. - Приснится же!"
   И только я так подумал, Саша вдруг резко открыл глаза и сел.
   - Пфу! - сплюнул он. - Ну и дрянь! А ты чего не спишь?
   - Да так... Страшный сон приснился.
   - Надо же! И мне тоже! - искренне поразился Саша. - И ведь такая гадость! В жизни ничего подобного не видел! Бр-р! - он брезгливо передернул плечами. - И откуда только берется такое?!
   - Подсознание, - неопределенно сказал я. - Давай-ка спать дальше!
   Наверное, мы бы уснули снова, если бы в этот момент Антон, беспокойно ворочавшийся во сне, не проснулся бы и тоже бы не сел, смахивая со лба холодный пот.
   - Ух! - выдохнул он. - Редкостное сновидение!
   - Кошмар? - подозрительно поинтересовался я.
   - Ну.
   - Ое-е-ей! - озабоченно сказал Саша, переведя взгляд с Антона на меня и с меня на Антона.
   - Не понял? - не понял Антон.
   - Знаешь, Антоша, когда кошмары сняться троим одновременно, это явно неспроста! - разъяснил я.
   За переборкой послышалась странная возня.
   - Четверым! - торжествующе сказал Саша. - Четверым!
   - Пять утра, - сказал Антоний, бросив взгляд на наручные часы. - И сон ушел. После того, что я видел, я еще не скоро засну!
   - Слышите? - шепотом спросила Ольга через несколько минут, после того, как мы оделись, зажгли свет и собирались испить кофе.
   - Что? - все прислушались.
   Только сейчас я осознал, что причитания над покойником, капавшие мне на нервы весь вечер, больше не слышны. Сейчас со стороны деревни нарастал иной шум - собачий вой. Начала какая-то одна, но постепенно подсоединялись другие, и теперь уже все деревенские кобели и суки отчаянно выли на всю округу.
   И тут повеяло такой запредельностью, такой потусторонностью, такой мистикой, что кровь в жилах заледенела, а по коже побежали холодные колючие муравьи.
   - Может, волки? - сказал Саша неуверенно.
   Я пожал плечами.
   Вой неожиданно прекратился. Смолкли все разом. Мы облегченно вздохнули.
   - Ну и ночка! - сказала Ольга.
   - Ой, не к добру все это! - неожиданно вырвалось у меня. - Ой, не к добру!
   - Может, снимемся с якоря и - вщить! - отсюда? - спросил Антон.
   - Погоди, не торопись! - удержал его Саша. - Еще не рассвело толком-то. Часика два обождем. Кажется мне, что-то тут не то...
   Так мы уселись и принялись ждать. Чего - мы сами не знали, но какое-то чувство подсказывало каждому из нас, что точку в этой истории ставить пока рановато.
   Между тем, во внешнем мире воцарилась неземная тишина раннего утра. А поскольку раздражающие факторы отсутствовали, то немудрено, что вскоре мы стали клевать носами и задремали. Прямо так, сидя.
   Проснулись мы одновременно от неистового собачьего лая.
   Было уже около семи часов утра.
   Я высунулся в иллюминатор и увидел, что со стороны леса в деревню возвращаются трое местных мужиков. Шли они нетвердой походкой, словно полупьяные, а в бинокль можно было разглядеть, что передний, самый старший из них, несет в руках большую, потемневшую от времени икону, двое других несли в руках топоры и вилы.
   И странный блеск глаз - это было видно даже на таком расстоянии.
   Но самое странное: псы, вздыбив шерсть и ощерившись, со злобным лаем рвались со своих цепей в попытке разорвать на куски этих людей - людей, рядом с которыми прожили всю свою собачью жизнь и которым были обязаны куском хлеба (или мяса)!
   Необычная процессия поспешно скрылась в одной из изб. Как только это произошло, лай тотчас же прекратился.
   - Догадываешься, куда они ходили? - спросил Саша, почему-то обращаясь только ко мне.
   - Неужели на озеро? - опередила мой ответ Ольга.
   - Точно!
   - Брось ты! - засомневался я. - Чтоб эти суеверные люди ночью - ночью! - поперлись в лес, к озеру, где обитает нежить?! Это ж, какую надо иметь смелость!
   - Смелость тут ни при чем, - сказал Антон. - Видели у них икону? Тут главное - вера! С верой в сердце можно и в самое пекло отправиться. Не то что - в лес!
   Саша озабоченно сделал несколько шагов взад - вперед.
   - Я знал, что все это неспроста! - заявил он после некоторых размышлений. - И собаки эти... Не зря они выли и лаяли не зря... И сон мне снился... Как будто звал меня кто...
   - И меня во сне звал кто-то! - удивленно сказала Ольга.
   - А меня никто не звал! - пожал плечами Антоний.
   - Я безмолвно ожидал, чем все это кончится.
   - Вот что! - вдруг резко сказал капитан. - Мы с Димой сейчас отправляемся на Ведьмино озеро. Вы остаетесь на борту. В случае каких-либо угроз со стороны местного населения снимаетесь с якоря (слава богу, за штурвалом стоять умеете) и уходите к устью. Там ожидаете нас. Мы, в случае чего, лесами, лесами, как партизаны, и выйдем к вам. Ясно? А ты чего скис? - обратился Саша ко мне.
   - Если честно, - вяло ответил я, - не тянет меня туда, ой не тянет!
   - Боишься?
   - Боюсь!
   - А чего бояться-то? Маленькой одинокой девочки?
   - Наделенной паранормальными способностями! - вставил Антон.
   - Ладно, собирайся! - приказал капитан. - На сборы три минуты!
   Одевшись, мы незаметно соскользнули с борта на твердую землю и, воровато оглядываясь, шмыгнули в лес.
   Бежали бегом, невзирая на бурелом.
   - Дорогу помнишь? - спросил я на бегу, смахивая с лица налипшие тенета.
   - Помню! Если что - компас есть!
   - Угу! - и продолжали бег в полном молчании
   Миновали скотомогильник, углубились в болото...
   Только тут я начал обонять слабый, но постепенно усиливающийся запах гари.
   - Чуешь? Дымом тянет, - сказал я. - Уж не лесной ли пожар?
   Саша промолчал, и мы, перейдя на шаг, так как бежать уже не было сил, продолжили путь.
   К озеру мы вышли гораздо быстрее, чем я предполагал. Очевидно, из-за того, что в этот раз не ходили кругами. Оно открылось нам во всей своей утренней красе, но, вместе с тем открылся и источник дыма и горелой вони.
   А именно: тот самый покосившийся сруб теперь представлял собой груду обугленных, кое-где еще тлеющих красным огнем бревен и досок. Мы подошли ближе и остановились в нерешительности. Мысли в голове путались и никак не хотели оформляться во что-либо удобоваримое.
   - Теперь понимаешь, зачем они ходили сюда? - многозначительно спросил Саша.
   - А где? - коротко спросил я, но Саша меня прекрасно понял.
   Он помотал головой и оглянулся. Я тоже посмотрел по сторонам.
   Так мы и стояли некоторое время. Затем Саша решил осмотреть пожарище с другой стороны, а я остался на своем месте, поскольку не хотел лезть в самый дым - у меня и так уже в горле застрял колючий шар, и слезились глаза.
   Я зажмурился.
   - Надеюсь, что она успела... - донесся до меня голос капитана. И вдруг он умолк на полуслове.
   Я недоуменно воззрился на него. Саша стоял прямо напротив меня на другой стороне дымящейся кучи с совершенно бледным, каменным лицом.
   Липкий страх снова пополз мне в душу.
   Саша и со всех сил поддал ногой какую-то головешку.
   Головешка пролетела по воздуху и упала в озеро. От этого звука я вздрогнул.
   - Ублюдки! - процедил Стенин. Он резкой, нервной походкой отправился обратно, в сторону деревни.
   Я последовал за ним.
   За всю дорогу до судна Саша ни разу не обернулся и не проронил ни слова. Я ни о чем его не спрашивал, просто молча плелся позади. И что странно: лес тоже был скован мертвой, пугающей тишиной.
   ... Позже, капитан признается, что когда он стоял там, напротив меня, то сквозь разъедающий глаза дым, разглядел среди черных, обугленных бревен черную скрюченную детскую руку. Руку, принадлежавшую безымянной девочке, чье появление и само существование навсегда останется для нас неразгаданной тайной.

Эпилог

   Вот, собственно и все. Очень бы хотелось в этой истории расставить все точки над "i", но, боюсь, это нам вряд ли удастся когда-либо, ибо жизнь, к сожалению, не детективный роман, в котором, в конце концов, все встает на свои места...
   О дальнейшем я не буду распространяться подробно. Я не буду рассказывать о том, как внезапно заработали все системы связи, когда "Орка" пересекла некую невидимую черту; о том, что мы никому не рассказывали о происшедшем, а Саша в рапорте написал: задержка произошла в результате повреждения гребного винта, вызванного наматыванием на него рыболовной сети; о том, что на обратном пути из Архангельска мы на малом ходу прошли вдоль всего побережья, но не нашли ничего мало-мальски похожего на безымянную реку, на которой произошли столь драматические события. Впрочем, ничего иного я и не ожидал...
   Но все это случится потом. А сейчас... А сейчас была ночь, крупная пологая зыбь и удивительно ясное, полное звезд небо.
   Саша стоит у штурвала и нервно молчит. Антон возлежит на крыше надстройки, смотрит на звезды и молчит. Ольга курит одну сигарету за другой и молчит. Я смотрю на них и тоже безмолвствую.
   - А ведь история стара, как мир! - говорит вдруг Антон. - Такова уж природа человеческая: человек еще многого не понимает или не хочет понять. А то, чего он не понимает, он боится. А раз боится - значит, что? - значит надо это уничтожить! Ведь банально же! Банально до пошлости! А насчет предрассудков ты прав. Она для них - нежить!
   - Сами они нежить! - доносится до нас голос Саши.
   Мы все снова замолкаем.
   - Да уж, влипли мы в историю, - говорю я через некоторое время. - Вот тебе и новая легенда...
   - Нет! - говорит Антон. - Это не легенда, это - бывальщина. Нет, даже, скорее, сказка... Точно! Сказка про нежить. Это будет сказка не для детей, и начинаться она будет так: В одном городке у самого студеного моря жил-был Димитрий премудрый да Ольга... такая же, да их друг - мореход, да еще их приятель, который... ну, неважно... И пустились они раз в путь по морю-окияну, дабы у самого царя морского все его тайны повыведать да посмотреть, каки-таки в его царстве бездонном букашки - козявки водются...
   Антон вещает. Я слушаю, и речь его постепенно отдаляется от моего сознания и вскоре ее журчание сливается с журчанием воды, взрезаемой острым носом нашего судна...
  
  
  
  
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"